Кинсейл Лаура. Госпожа моего сердца

   Кара держалась в тени, как ей и было приказано, во время визита Джиана на ужин. Она абсолютно не могла скрывать тайны, так сказала Меланта, но Кара и сама знала это. Она никогда не смогла бы так спокойно вести себя, как ее госпожа, которая настаивала на том, что им нужно немедленно ехать в Италию. Он же желал обвенчаться здесь, в Англии.
   – Эти глупцы возведут того парня в святые, – говорил он. – Тысячи свечей горят сейчас за упокой его души. Потом будет чудо, а позже его кости станут продавать на базарной площади.
   – Тем более нужно ехать.
   Меланта наблюдала, как слуга Джиана пробовал еду для своего господина.
   – Нет, мы не станем бежать от какого-то бунтаря. Просто подождем немного. А пир, который мы устроим, заставит их забыть, что святой Руадрик вообще когда-либо выбирался из своей волчьей норы. Мне так больше нравится, моя госпожа.
   – Джиан, эти события замутили твой разум. Тебя здесь не любят. Ты иностранец. И какое для тебя это имеет значение? Поедем домой, оставим все эти неприятности здесь.
   – Ты раньше так не торопилась. Почему же сейчас тебе не терпится уехать, дорогая?
   – Может быть потому, что мне приходится не обращать внимания на злобные взгляды людей, – сказала она резко.
   – Низкорожденные скоты, если кто-то посмеет обидеть тебя, скажи мне.
   – Я бы лучше не стала ждать, когда это случится. Я хочу уехать, и чем скорее, тем лучше. И если ты любишь меня, то согласишься.
   Он поставил бокал с вином на стол.
   – Не прибегай к этому средству слишком часто, дорогая.
   – К рыбе нужны приправы. Меланта, хмурясь, глядела на тарелку.
   – Кара, пошли кого-нибудь на кухню. Мои глубочайшие извинения, Джиан. Я не знаю, почему они забыли травы.
   Кара с радостью покинула зал. Она послала служанку на кухню, но сама не вернулась. Было очевидно, что Джиан не в настроении, и любой ее жест мог бы быть истолкован так, как хотелось ему. Вместо этого Кара вышла во двор с одной из прачек и направилась к конюшням.
   Гай чистил коня Джиана. Кара остановилась в тени, стесняясь подойти. Она восхищалась его волосами, золотыми в лучах заходящего солнца. Она мяла рукой юбку. Она была рада, что он остался при принцессе, даже когда пришел Зеленый Рыцарь. Она надеялась, что он решил быть здесь, с нею, хотя это могло быть и потому, что принцесса может наградить его более щедро.
   Он расчесывал гриву коня, а ее сердце было готово вырваться из груди и лететь к нему.
   Один из грумов сказал что-то, и все обернулись к Каре и прачке. Гай распрямился и обернулся тоже. Когда он увидел ее, его лицо засияло, но он тут же стал рассматривать щетку, как будто в ней было заключено что-то жизненно важное.
   Впервые она подошла к нему на людях. Конюхи стали ухмыляться, а кто-то даже бросил в него камушек.
   Кара отдала свой подарок прачке. Это была шелковая тесьма. Служанка подошла к Гаю и протянула ему ее. Она просто сказала:
   – От донны Кары.
   Кара подумала, что можно было бы сообразить сказать что-то еще, но служанка была англичанкой.
   Гай смотрел не на нее, а на конюхов. У нее все замерло внутри. Однако он протянул руку и взял тесьму. Послышался свист и насмешки, но он улыбнулся ей.
   Неожиданно один из конюхов подошел к ней и ухватил за талию. Но он не успел сделать что-то еще, так как Гай быстро привел его в чувство парой запоминающихся ударов. Потом он пригладил волосы Кары и опустился перед ней на колени, вытянув из-за обшлагов свои красивые белые перчатки.
   – Донна Кара, – сказал он, – я отдаю вам их как залог того, что вы выйдете за меня замуж. Вы согласны?
   Она чувствовала, что все во дворе смотрят на нее. Один из людей Джиана крикнул ей по-итальянски, чтобы она не глупила, а нашла бы себе более выгодную партию. Она ответила ему яростным взглядом и взяла перчатки.
   – Да, сэр. Я согласна.
   Но как только Кара взяла руку Гая, из дома выбежал мальчик.
   – Готовьтесь! Милорд уезжает!
   В одно мгновение все пришло в движение. Гай приказал нести седла и поторопился к серому жеребцу. Ужин, видимо, еще не был окончен. Кара боялась, что Джиан и ее госпожа перешли к открытой битве. Она схватила прачку за руку, чтобы с ней бежать на кухню, но Джиан уже появился в дверях. Он шел так быстро и широко, что полы его одежды развевались.
   Он прошел в ворота, даже не взглянув на Кару. Но потом, к ее ужасу, остановился и оглянулся на нее.
   Жестом он показал слугам следовать дальше. Двор был полон замешательства. Кара в отчаянии искала глазами Гая, но он укреплял седло на одной из лошадей. Она поняла, что Джиан тоже заметил ее взгляд, и проклинала себя за слабость.
   Он по-доброму улыбнулся ей, стоя рядом.
   – Донна Кара, приятный вечер, не так ли? Она чуть опустилась в реверансе. Все, что ей удавалось сейчас – это с трудом держаться на ногах.
   – Да, мой господин.
   – Замечательный вечер для влюбленных. А где Аллегрето?
   Ее охватил ужас. Она опустила глаза.
   – Я не знаю, мой господин. Не знаю.
   Ей нельзя было это говорить дважды. Ей нужно было говорить удивленно. Она не знала. Почему она должна знать?
   – А почему я должна знать, мой господин? Она пыталась говорить громко и как можно спокойнее, как сделала бы это Меланта.
   – Правда? Отчего бы это?
   Его задумчивый тон снова смутил ее. Она снова сделала реверанс, боясь поднять глаза.
   – Его что-то часто не бывает дома в последнее время. Он говорил, что у него есть возлюбленная. Я подумал – но вы простите меня, донна Кара, если я обидел вас – я думал, это были вы.
   Она не знала, что делать. Она никогда не знала, что делать. Все, о чем она могла думать, это то, что она не должна была позволить ему уличить ебя
   – А, так вот ваш молодой человек? – спросил Джиан по-французски, когда Гай подвел его коня. Кара молчала, и Джиан обратился к нему:
   – Мои наилучшие поздравления. У вас прелестная невеста.
   – Спасибо, мой господин. – Гай поклонился. – Донна Кара оказала мне величайшую честь.
   К радости Кары Джиан сел на коня и посмотрел поверх голов. Конь сделал шаг, но Джиан не шелохнулся.
   Кара оглянулась и увидела, что принцесса Меланта шла через двор. За ней шли еще несколько дам. Она остановилась в воротах. В сумерках ее кожа казалась белой и холодной.
   – Я пришла, чтобы попрощаться, Джиан. Я не хочу, чтобы мы расстались в ссоре.
   – Мне бы тоже не хотелось этого, моя госпожа. Но сегодня вечером вы были невыносимы.
   Она покачала головой, чуть улыбнувшись.
   – Не думаю, что вы выбрали меня за покорность.
   – Конечно, нет. Но вы должны точно знать, кто из нас руководит.
   – Тогда тщательнее продумывайте руководство, моя любовь, ибо завтра я иду к королю и уезжаю в Лондон, а потом – в Калес. Боюсь, вам будет несколько одиноко на свадьбе без невесты.
   В полной тишине было слышно дыхание лошадей. Кара находилась на грани срыва.
   – Что ж, вы победили, моя госпожа, – наконец произнес Джиан. – Я буду с вами. Но позаботьтесь, чтобы ваши победы впредь не доставались вам так дорого. Может оказаться, что вы купите поражение.
   Она замерла в глубоком реверансе. В кольцах на ее пальцах заиграл обворожительный свет солнца.
   – Как скажете, Джиан. Я с нетерпением буду ждать начала нашего путешествия.
   Кара упаковывала вещи. Все случилось так быстро. Они уезжали, все ехали домой, а она оставалась здесь. Она убеждала себя, что рядом с ней будет Гай. Но все же ей было страшно. Весь дом был в полном беспорядке и смущении. Тюки и сундуки относили вниз. Они должны успеть выехать до захода солнца. Когда Кара соберет все вещи из спальни принцессы и проследит, чтобы их погрузили, ее обязанности будут окончены.
   Ей не хотелось ждать, пока ее госпожа вернется с аудиенции у короля. Она ушла к Гаю. Ему было поручено доставить лошадей в один из замков где-то неподалеку. У него было письмо, в котором говорилось, что там он будет управляющим конюшен. Это был потрясающий и неожиданный подарок судьбы. Он сказал, что, видимо, ее хозяйка высоко ценит ее, если дала ему столь высокое место, после всего лишь нескольких дней службы. Они теперь могут пожениться благодаря ее щедрости. Им не нужно ждать, пока он устроится в жизни.
   Кара была не настолько глупа, чтобы поверить, что принцесса Меланта так любит ее. За этим стояло что-то еще. У Кары было поручение от нее – единственное и не очень трудное. После отъезда принцессы и Джиана, она должна была проследить, что Аллегрето кормит бедного сумасшедшего в заброшенном погребе. Когда она увидит это своими собственными глазами, она напишет госпоже. В письме обязательно должны встречаться три раза слова «Благодарение Богу», чтобы принцесса была уверена в подлинности письма.
   Кара думала, что, когда она напишет последнее из трех «Богу», это будет действительно благодарение Богу. Она перекрестилась, произнесла молитву и попросила Его освободить сестру. Вдруг ее охватила странная уверенность, что так и будет. Аллегрето обещал, и, вопреки всему, она верила.
   По тому, как Джиан смотрел на нее, она поняла, что он подозревает что-то. Если бы он только не упомянул Аллегрето! Да нет, он просто подумал, что ей не понравилось то, что он говорил так о другом мужчине, когда рядом был Гай.
   Она упаковала вещи в сундук, положила несколько земляничных листочков и лепестков роз поверх белья и поспешила вниз, чтобы позвать носильщика отнести сундук. Принцесса приказала, чтобы к ее возвращению все было готово. Но теперь Кара сделала все, что требовалось от нее, и не собиралась оставаться здесь. Она должна была встретиться с Гаем у кузницы, где перековывали лошадей перед путешествием на новое место.
   На секунду остановившись на лестнице, Кара стала представлять себе, какая может быть жизнь без принцессы, Джиана и Аллегрето. Без того, что каждое слово будет услышано и истолковано. Завтра в это время их уже не будет здесь. Она будет почти одна на чужой земле, но их всех не будет.
   Ее сердце наполнилось радостью. Она вздохнула, думая о Гае, и поспешила по лестнице вниз.
   Внизу ее ждал Джиан. Он стоял у открытых дверей, глядя на реку. Он обернулся:
   – Донна Кара, – сказал он улыбаясь. – Замечательно! Вас-то я и жду!

Глава 26

   Она думала, не броситься ли ей в реку. Затем – не позвать ли на помощь людей на корабле, который проплыл мимо них. Затем она решила, что просто ничего не скажет, будто не узнает места. Она перебрала все возможности, но, в конечном итоге, ни на что не решилась, и только расплакалась.
   Она не умела врать. Никогда этого у нее не получалось как следует, а имея дело с Джианом, нечего было и думать о лжи. Джиану понадобилось только пробормотать «твоя сестра», и она выложила ему все, что знала, обо всем, что он хотел узнать. «Гай», – пробормотал он, и она послушно пошла с ним без возражений или мольб, как кролик, уносимый волком в свое логово.
   Он убьет бедного сумасшедшего рыцаря, который так влюблен в Меланту. Она не хотела допустить этого, и сделала последнюю отчаянную попытку сопротивления у небольшого старого каменного причала, полузаросшего тростником. Но он просто сжал ее горло и стал так сильно давить, что она не могла больше выдержать из-за боли и страха. Задыхаясь и заглатывая воздух, она выползла из лодки и повела его по тропинке в тростнике.
   Дверь, ведущая в коридор пивоварни, оказалась не запертой и была слегка приоткрыта. У Кары вдруг возникла шальная надежда. Она уже набрала в легкие воздуха, чтобы закричать, но в этот момент на ее рот легла рука Джиана. Другой рукой он тихо погладил ей шею.
   – Тихо, – прошептал он ей в самое ухо. – Будь так добра, не губи себя. Дверь открыта, значит, он бежал?
   Она затрясла головой.
   – Значит здесь еще кто-то есть. Принцесса? Она облизала губы и снова покачала головой.
   – Твой англичанин?
   Кара опять затрясла головой. В этот момент наружу из-за двери донесся голос Аллегрето. Его издевательский смех.
   Джиан не двигался и продолжал держать ее за шею. Он повернул голову. Да, ленивые интонации говорившего бесспорно выдавали Аллегрето. Но, тем не менее, Джиан сдавил ей горло и прошептал:
   – Кто это?
   Затем он неожиданно толкнул Кару сквозь дверь. Она упала на колени, раздирая ладони в кровь, и завизжала. Джиан быстро шагнул мимо и, схватив ее, потащил за собой.
   – Аллегрето! – закричал он в диком ожесточении, в котором слышалась боль. Звук его голоса загремел в коридоре и, отразившись, возвратился к ним. Дверь в саму пивоварню была приоткрыта. Он пнул ее и вышел на площадку, откуда открывался вид на большой подвал. Там, рядом с колодцем, сидел Аллегрето. Сумасшедший рыцарь был прикован за руку к стене.
   – Аллегрето! – прошептал Джиан.
   В своей безумной надежде Кара рассчитывала, что Аллегрето услышит из-за приоткрытых дверей их приближение и убежит, но он не двигался, по-прежнему сидя на краю колодца и глядя на воду. Из его онемевших пальцев выпала кожура апельсина и, упав в воду, поплыла, качаясь по ней. Яркое пятно на поверхности большой черной луны.
   Джиан тихо произнес: – Посмотри на меня. Аллегрето не двинулся. Он закрыл глаза.
   – Не сделаешь даже этого для меня? Даже такой малости, когда я прошу тебя об этом, мой сын? – Его губы сжались, и стали видны зубы. – Мой сын. Посмотри на меня.
   Аллегрето поднял голову. Он увидел Кару. Из его горла вырвался тихий стон: слабый, как вздох.
   – А теперь встань.
   – Мой господин…
   – Молчи. Я не желаю слышать твоего голоса. Встань.
   Аллегрето поднялся. У него был и меч, и кинжал, но он даже не дотронулся до них. Он встал, а затем, как подкошенный, рухнул на колени.
   Джиан обернулся к Каре. Грациозным жестом он указал ей, чтобы она спускалась. Она двинулась вниз, продолжая давиться слезами. В абсолютной тишине, наступившей теперь, эти сдавленные звуки казались громкими рыданиями. Джиан подвел Кару к своему коленопреклоненному сыну.
   – Донна Кара, взгляните на великую любовь, – сказал Джиан. – Великую, так как ради вас он предал своего отца. И ради вас он покончил с собой.
   – О нет! – забормотала она. – Нет!
   – Нет? Так это не ради вас? Но это так. Посмотрите, как он глядит на вас. Вы хороши, не прекрасны, но привлекательны. Такой невинный взгляд… и вот его сердце уже готово к предательству. Забота о твоей безопасности… о твоей жизни. Насчет тех ракушек, от которых ты уберегла свою госпожу. А может быть, ты ее как раз и не уберегла? Я допустил маленькую глупость, поверив во все это. Я слишком любил своего сына. Я был глуп.
   Аллегрето молчал. Его глаза потухли, взгляд ничего не выражал.
   – Но, может статься, я и прощу его. Кое-кто еще был даже более лживым по отношению ко мне, чем мой сын. Моя благоверная ведь так стремилась все это время поскорее увезти меня отсюда прочь. – Джиан отвернулся от сына и подошел к рыцарю принцессы Меланты, который молча наблюдал за всем этим. – Я должен благодарить судьбу и свой скудный ум, который еще остался у меня, что не прикован таким же образом, как эта бедная дворняга в ожидании милостей, обещанных наследницей. Она любит тебя? Он стал рассматривать рыцаря, который ответил ему жестоким и даже звериным взглядом.
   – Она любит тебя?
   – Она моя жена!
   – Да нет же, любит она тебя?
   – Спроси у нее самой. Джиан дернул головой.
   – Она отвергла тебя. И все же ты здесь, а не под грудой мусора, где я хотел бы тебя видеть. Она прощает донне Каре отравленные ракушки, потому что может купить этим службу моего сына. Она лежала рядом с тобой в постели, боялась тебя и лгала тебе! – Он схватил голову руками. – МЕЛАНТА!
   Рыцарь пошевелился. Вспыхнул луч, отраженный от взметнувшейся стали, лязгнули оковы, и помещение заполнил грохот. Буквально рядом с виском Джиана просвистела и обрушилась на пол часть свободной цепи от оков рыцаря. До Джиана не хватило совсем немного. Он отшатнулся и пришел в себя. Рука метнулась к рукоятке меча.
   – Он сумасшедший, – в отчаянии крикнула Кара. – Моя госпожа уверяет, что он сумасшедший. Она хочет выйти за вас замуж. Не убивайте его!
   Джиан повернулся к ней, и она пожалела о том, что заговорила. У нее в голове пронеслось, что за ее спиной так близко ступени, что ее в кузнице ждет Гай, и на глаза снова навернулись слезы.
   – Смотри-ка, Аллегрето, какое доброе сердце у твоей девы. Разве я не говорил, что она достойна тебя? Да она слишком хороша для тебя.
   Его сын ничего не ответил. Он по-прежнему стоял на коленях, глядя на каменный пол.
   – Я не стану сейчас протыкать насквозь бедную дворнягу. Слышишь, донна Кара? Я не могу устоять перед женскими мольбами. Да-да, ты действительно слишком хороша для моего сына.
   Аллегрето дрожал и так часто дышал, словно должен был вот-вот разрыдаться, но не мог.
   – Посмотри на него. Как испуган. Может мне простить его, донна Кара? Его жизнь в твоих руках.
   – О да! Прости его!
   – Давай поднимайся, мой дорогой сынок. – Джиан коснулся его плеча. Аллегрето дернулся, словно его пронзили. Он поднялся на ноги, но его лицо не выражало ни радости, ни сожаления. Он просто онемел и даже закрыл глаза, когда Джиан притянул его за плечи к себе и расцеловал в обе щеки.
   Затем Джиан с силой оттолкнул сына, и тот полетел назад. Кара завизжала. Аллегрето с вытянутыми по направлению к отцу руками перевалился через край и рухнул в колодец. Мгновением позже оттуда раздался громкий всплеск.
   Ни о чем не думая, Кара бросилась к краю колодца. Над водой показалась голова Аллегрето, вокруг которой расходилась серебрянная с черным рябь. Она схватила ведро на веревке от огромного подъемного «журавля», но Джиан отдернул ее в сторону. Затем одной рукой он сжал оба ее запястья.
   Голова Аллегрето по-прежнему была над водой. Он стряхнул мокрые волосы с глаз и смотрел на них. Теперь пустота и безразличие исчезли из его взгляда.
   Джиан подошел к краю, все еще держа Кару. Она стала вырываться, решив, что он хочет столкнуть и ее. Но у Джиана, очевидно, были совсем иные планы. Он просто хотел удостовериться, что Аллегрето без чьей-нибудь помощи не сможет выбраться из колодца. Он стоял и смотрел, как Аллегрето пытался это сделать.
   Затем удовлетворенно покачал головой и стал обходить колодец по краю, таща за собой Кару. Руки Аллегрето скользили по стенкам колодца, нигде не находя опоры. Затем Джиан подобрал ведро и поставил его вне пределов досягаемости прикованного к стене рыцаря, который по-прежнему молча наблюдал за ними.
   Молчали все. Если бы не боль в руках, Кара обязательно решила бы, что это просто ей снится кошмар. Она все время пыталась выдернуть руки, но безуспешно. Когда Джиан поволок ее вверх по лестнице, она сумела обернуться и взглянуть через плечо. Аллегрето, как приведение, виднелся в гигантском колодце. Его облик расплывался из-за слез, туманящих взгляд. Джиан захлопнул одну дверь, закрыл вторую, потянул тяжелую задвижку.
   Снаружи их встретило яркое утро. На мгновение она не поверила в это. Казалось, что здесь должно быть уныло и темно, как было тогда, когда они приплыли сюда. Наступил день, пели птицы, сияло солнце, искрилась река.
   Когда они зашли в тростник, он отпустил ей руки.
   – А теперь, донна Кара, советую вот что. Ради твоей сестры и твоего англичанина надо забыть и это утро, и это место. Навсегда.
   В ярком солнечном свете все происшедшее уже казалось нереальным. Потрясенная, она молчала.
   – Ты – хороший и смелый ребенок, – говорил Джиан. – Я освобожу твою сестру от Риа – ты. – Он вывел ее на причал. – За то, что ты показала мне все, я помогу твоему мужу. Он возвеличится так, как не мог бы и мечтать.
   Лодка была на месте, привязанная к причалу. Кара встала на самом краю. Джиан совсем отпустил ее и стал подтягивать лодку.
   Она вдруг услышала, что ее зовут.
   – Ка-а-ра! – Далекий приглушенный голос, в котором были мольба и страх.
   Джиан его тоже услышал. Он выпрямился, взглянув на нее с некоторым беспокойством.
   – Поехали. Мы все должны делать выбор, донна Кара.
   Она рванулась от него. Он успел схватить длинный конец ее рукава. Она почувствовала, что материал начал трещать. Вдруг она оказалась совершенно свободной. Это произошло так неожиданно, что она даже полетела вперед на руки и колени. Он закричал. Что-то плюхнулось в воду. Она поднялась на ноги и, не оборачиваясь, бросилась к пивоварне. У нее появился шанс спасти их.
   – О, скорее, скорее, скорее. – Звук ее шепота заглушал все остальное. Она не знала, сколько времени ему потребуется, чтобы залезть на пристань из воды, и не знала, бежит ли он за ней, догоняет ли ее. Она подобрала юбки и изо всех сил неслась к пивоварне.
   «Скорее, скорее». Она не могла ни о чем больше думать, как о том ведре и той двери. Сможет ли она запереть за собой дверь? Аллегрето должен иметь ключ от кандалов. Если он сам не может биться со своим отцом, то это сможет сумасшедший рыцарь.
   Рук гремел своими цепями, словно хотел их сорвать.
   – Дай мне! – крикнул он. – Дай мне веревку. Кровь Господня, ты же не сможешь поднять его сама!
   Она прекратила свои бесплодные попытки и бросилась с веревкой к нему. И с ведром. Но ведро-то ведь ему не было нужно, пустая голова. Кажется, она затратила весь свой ум на то, чтобы удрать от Навоны и запереть на задвижку дверь изнутри. Рук произнес в ее адрес все слова благодарности, какие только знал, забрасывая ведро в колодец и обмотав веревку вокруг скобы, к которой крепились его оковы. – Давай! – закричал он.
   Девушка бросилась на колени, плача и умоляя Аллегрето попытаться еще раз. Веревка напряглась под тяжестью юноши. Рук всем телом навалился и удерживал веревку, дергающуюся от усилий Аллегрето.
   Над краем колодца появилась голова юноши. Он ухватился за верхнюю часть веревки и, подтянувшись, перевалился через край. С него ручьями стекала вода, а он в изнеможении лежал на каменном полу.
   – Где он? – В его голосе слышался панический ужас. – ГДЕ ОН?
   – Он упал в реку. Я бежала, но он сейчас будет здесь!
   Аллегрето стал подниматься, не сводя глаз с двери.
   – О Дева Мария, спаси меня!
   – Ключ! – Рук дернул прикованной цепью рукой. – У тебя есть ключ?
   Юноша так был напуган, что некоторое время не мог понять, что тому надо, но потом до него дошел смысл криков Рука, и он стал лихорадочно шарить в одежде. Руки Аллегрето так сильно дрожали, что он никак не мог попасть ключом в замок кандалов.
   – Приди в себя! – рявкнул Рук, ухватив Аллегрето за плечо. Тот молча кивнул и стал пытаться вставить ключ в замок. Наконец ему это удалось,
   – Дай мне твой меч, – потребовал Рук, когда он оказался свободным. Он потянулся и выхватил легкий меч у юноши, прикрепленный к поясу Аллегрето. Затем он направился к двери, открыл засов и смело распахнул дверь, ни на мгновение не задержавшись, чтобы проверить, что там. Оказавшись на свободе после дьявольской смерти и заточения в этом темном подвале, он был готов убить кого угодно, чтобы только снова оказаться наруже. И больше всего на свете ему хотелось бы сейчас увидеть перед собой Джиана Навону. Первым.
   Они все увидели его одновременно. В тростнике, куда его прибило течением. Донна Кара издала гортанный крик:
   – Я слышала, как он кричал сзади. – У нее дрожал голос. – Я не остановилась.
   Аллегрето ничего не сказал. Он кинул свой кинжал, прыгнул в тростник и бешено стал тянуть отца на берег.
   Поздно. Рук перекрестился и стал помогать ему тащить тело. Аллегрето упал на колени. Он схватил безжизненную руку своего отца.
   Полураскрытые глаза Навоны смотрели в никуда. Рук все еще находился в боевом настроении. Его зубы были крепко сжаты, мышцы – напряжены, словно он все-таки собрался пронзить своего врага мечом.
   – Уведи Кару, – сказал Аллегрето. – Вы оба должны уйти отсюда.
   Рук помедлил. Он зло посмотрел на тело своего распростертого врага, затем тоже встал на колени, повернул тело на бок и попробовал выдавить из легких воду. Но это было бесполезно. Ни движения, ни борьбы, ни жизни под его руками.
   – Иди к принцессе, пока она не уплыла. – Голос Аллегрето был вялым, невыразительным. – Идите к англичанину.
   Донна Кара потянула Рука за плечо.
   – Пошли, сэр, – прошептала она. – Пожалуйста. Я покажу вам, где спрятан ваш конь и доспехи.
   Это было так просто и так невероятно. Река плескалась у самых ног Навоны, сверкало солнце. За спиной было ужасное подземелье с черным колодцем, перед ним – Аллегрето с мокрыми волосами. Он осенил себя крестом.
   – Уходите! – Аллегрето яростно смотрел на них. – Оставьте меня с ним одного.
   Меланта стояла и наблюдала, как выносили последние вещи из опустевшего дома. – Мои книги?
   Содорини торжественно подтянул рукава:
   – Все погружено, ваша светлость. Но в пути их достать, увы, не удастся. Вот если бы мы располагали еще одной неделей…
   – У тебя не будет еще одной недели. И ни одного дня тоже. Прибыл ли дон Джиан?
   – Его светлость еще не прибыл.
   Яркое солнце вырвалось через открывшуюся входную дверь, отбросив длинную несуразную тень фигуры Meланты.
   – Пусть все будет в порту наготове. Как только я переоденусь, мы отправляемся. Слуги дона Джиана могут делать все, что им заблагорассудится, но я не собираюсь никого ждать сверх установленного времени. Я хочу в полночь быть уже в Лондоне. И поужинаю на борту. Позаботьтесь об этом.
   Она чуть было не приказала позвать Кару, но тут же вспомнила, что та, должно быть, уже уехала со своим возлюбленным англичанином.
   – Пришлите мне Лизу.
   Она прошла обратно в дом. Его пустота наполняла ее сердце грустью. Не то, чтобы ей хотелось оставаться здесь – Мерлесден не нравился ей. О нем у нее совсем не осталось никаких детских воспоминаний. Он был удобен, пока двор пребывал в Виндзоре и, самое неприятное, хранил множество ассоциаций с Джианом.