Страница:
707]
Интересно, что не все древние рукописные служебники упоминают о вливании теплоты. Не только кодексы Барберини, Румянцевский и Порфириев (ІХ-Х вв.), но и позднейшие, ХІІ-ХІІІ вв., не содержат его. Брайтман утверждает на основании творений Феодора Студита и «Chronicon pascale» существование «теплоты» в литургии IX в. [ 708]
Перевод литургии на латинский язык, сделанный Львом Туском и относимый либо к царствованию Мануила I Комнина (1143-1180), либо к несколько более позднему времени (а именно, около 1110 г.), содержит рубрику о теплоте с благословляющей формулой иерея: «Благословен Бог наш всегда, ныне и присно и во веки веков».
Б. Что касается исторических изменений в чине вливания теплоты, то тут сказать можно мало. Только что упомянутый перевод литургии на латинский язык (XII в.) является первым литургическим текстом о теплоте. Иподиакон обращается к иерею: «Благослови, владыко, сию теплоту». Священник отвечает: «Благословен Бог наш всегда, ныне и присно…». В этом чине не указано, какую именно частицу Агнца надлежит опускать в Потир. В XII, XIII и XIV веках в служебниках южно-итальянского происхождения обычай ????'? еще не утвердился. По-видимому, этому противопоставлялось влияние Рима.
Кодекс Патмосский № 791 (XIII в.) содержит такую рубрику. Диакон: «Благослови, владыко, теплоту». Иерей благословляет: «Теплота Духа Святаго» (sic!). За этим следует такое объяснение: «Вливается же и горячая вода в Чашу, как указывает Василий Великий, чтобы показать теплоту Святого Духа. A Иоанн Дамаскин в 4-ой песни канона на Пятидесятницу говорит: «Баню божественную пакибытия словом растворив, сосложенное естество, дождоточиши ми струю от нетленнопрободеннаго Твоего ребра, о Божий Слове, запечатлея теплотою Духа». Но кто-то другой из святых сказал сие: «Кровь, огонь и курение дыма». И берет иерей верхнюю святую частицу…». [ 709]
Кодекс № 809 (1260 г.) той же патмосской библиотеки повелевает при вливании теплоты произносить: «Теплота Духа Святаго. Аминь». [ 710]
Кодекс 1306 г. (Илитарий есфигменской библиотеки) изменяет эту формулу так: «Теплота исполнь веры Духа Святаго. Аминь». [ 711] Это почти современная редакция.
Эта же фраза повторяется двумя Евхологиями XV века. [ 712] Но наряду с этим держится еще и прежняя формула: «Теплота Духа Святаго. Аминь». [ 713]
Святогробский служебник XVI века содержит очень расширенную формулу: «Благословенна святая теплота Всесвятаго Духа, ныне и присно», — a потом: «теплота веры Духа Святаго. Божественная баня пакибытия». [ 714]
Из этого ясно, что все изменения в чине теплоты сводятся к принятию той или иной формулы: «Теплота Святаго Духа» (древнее) или же «теплота веры исполнь Духа Святаго. Аминь».
В связи с этим изменяется и богословско-символическое толкование этого литургического акта. Здесь находим интересные подробности.
В. Символика чина «теплоты».
Византийская Литургия больше, чем все другие типы евхаристического богослужения, исполнена мистико-символического значения. В других литургиях евхаристическое приношение и самое Таинство Святых Тела и Крови совершается с гораздо меньшим символизмом и мистическими представлениями. За Византийской Литургией виден гораздо более яркий трагический фон, вызывающий ряд богословских прозрений и символов. Литургии Запада, равно как и Александрийские и Месопотамские, содержат в себе только непосредственно евхаристический момент. Византия вплела в литургическую ткань много богословских и мистических узоров. Верно замечает Грондис, что два образа характерны для представления сирийского монашества, это — оставленный на Кресте Богочеловек, источающий из Своего пречистого ребра Свою Кровь, и второе — величественное видение Небесной Литургии, в которой Небесные Силы невидимо окружают Тело Христово и служат Ему. [ 715] В самом деле, в нашей Литургии вся евхаристическая драма проходит целиком в символических образах и видениях. Вифлеем в проскомидии соединяется с закланием Агнца, от века предуказанного в Жертву; первая часть литургии оглашенных символизирует жизнь Христа в Назарете; малый вход — выход на проповедь; великий вход — шествие на Страдание; поставление Даров на престоле — положение Спасителя во Гроб; рядом с этим видится Небесная Литургия, служение бесплотных Сил. Исполняется все это в повествовании о Сионской горнице.
Литургическое богословие Византии не могло в своих таинственных прозрениях пройти мимо Распятого Искупителя, источающего Свою Кровь, предающего Дух и воскрешающего. Богословская мысль знает и твердо помнит, что Христос Спаситель в Своей смерти отличается от всех людей. «Плоть Его не видела тления, и душа Его не осталась в аду» (Пс. 15:10; [ 716] Деян. 2:31 [ 717]). — «Смерть Христова для Тела Его была лишь глубоким сном или обмороком, — говорит прот. С. Булгаков. — Связь Божественного Духа с Телом не была окончательно прервана. И это, хотя временно и оставленное Духом, но живое Тело имело в Себе Кровь». [ 718] Эта живая Кровь и истекала из Его пречистого ребра, прободенного копьем римского воина.
Данные археологических изысканий показывают, что в Византии только в XI веке, a потом под ее влиянием в Италии уже в XIII веке начинает распространяться изображение Спасителя, умершего на Кресте. Произошло это, по мнению Грондиса, под влиянием учения Никиты Стифата (Nicetas Pectoratus), ученика преп. Симеона Нового Богослова, ясно учившего, что смерть Богочеловека отличалась от смерти других людей, — Дух Его не оставил и в смерти. Он развивал свою мысль по поводу спора с латинянами об употреблении опресноков. Вот каковы его рассуждения по этому спорному литургическому обычаю, равно как и о теплоте:
«…Обратите внимание, что в пресном хлебе нет никакой живительной силы; поистине он мертв. Обратно этому, в хлебе кислом, т. е. в Теле Христовом, находятся три живых вещества (элемента), подающих жизнь всем, кто достойно Им питается, т. е. Дух, вода и Кровь, как свидетельствует сам Иоанн (евангелист), положивший главу свою на перси Господа:
Таким образом богословские истолкования чина «теплоты», связанные с крестной смертью Спасителя, были в свое время приведены в связь с текстом 1 Ин. 5:6-8. [ 719] По существу, до XI в. «comma Johanneum» [Иоанново выражение] не получала исчерпывающего объяснения на Востоке. Толкователи текста либо обходили ее молчанием (Дидим, Златоуст, Кирилл Александрийский), либо толковали чересчур аллегорически: три свидетеля — это Крещение, Распятие и Воскресение (Экумений, Феофилакт Охридский). [ 720]
Первый, кто привел в связь этот текст с чином ????'а, как его литургическим отображением, был именно Никита Стифат, в его полемике с кардиналом Гумбертом. Это же мнение было высказано и Петром, Патр. Антиохийским, в письме 1054 г. к Доминику, Патриарху Аквилейскому. Оно же повлияло и на один отрывок из ??????? ????????????? [Церковная история] псевдо-Германа, и на Феодора Андидского. [ 721] Этот обычай вливать теплоту в освященные Дары, приведенный в связь с «comma Johanneum», открывает, по словам псевдо-Германа, «некую дверь к вере и к познанию Святой Троицы».
На взгляд Никиты Стифата о смерти Спасителя на Кресте кардинал Гумберт отвечал словами: «…Quod si constiterit, mortuus non fuit. Si mortuus non fuit, neque resurrexit. Si non resurrexit, inanis est f?des et praedicatio nostra» [Если бы это оставалось, то, значит, Он не умер. Если Он не умер, то и не воскрес. Если Он не воскрес, то и вера, и проповедь наша тщетна]. Таким образом, кардинал, олицетворяя западное богословие, учил о тленности Тела Спасителя. Сам Гумберт, западное богословие и современный нам ученый Грондис видят в учении Никиты Стифата, a следовательно, и в нашей литургической традиции возврат к афтардокетам, т. е. ереси Юлиана Галикарнасского.
Тем не менее Римская церковь, несмотря на полемику об этом на Флорентийском соборе 1439 г., никогда не осуждала обычай вливания теплоты. [ 722] В церквях византийского обряда теплота прибавляется к освященным дарам.
С течением времени взгляд Никиты Стифата несколько был забыт и затушеван более практическими соображениями или же чисто символическими объяснениями. Мистические прозрения студийского монаха не находят для себя благоприятного отклика у ученого канониста Феодора Валсамона (XII в.). На вопрос, почему теплота вливается уже после освящения Даров, a не до и не во время приготовления вещества, он отвечает, что Кровь Спасителя должна нами вкушаться теплою, что было бы невозможно, если бы не вливали теплоту (толкование 32 прав. Трул. Собора). B другом месте он, правда, замечает, что те, кто не вливает теплоту, причащаются хладной Крови Спасителя и тем исповедуют, что Божество Христа не осталось в Нем после смерти, и Тело Его, таким образом, не отличается от нашего.
Почти то же повторяет Матфей Властарь (Синтагма, литера К, гл. В), и такое же объяснение дает нам в начале XIV века Матфей Ангел Панарет. [ 723]
Николай Кавасила переходит уже к чистому символизму. Для него «теплота» есть аллегория схождения Духа Святаго на Церковь. [ 724]
Симеон Солунский (XV век) говорит: «Теплота свидетельствует, что Господне Тело, хотя и умерло после отделения от Души, осталось все же животворящим (????????) и не отделено ни от Божества, ни от всякого действия Святого Духа». [ 725] То же он повторяет и в ответ на 58-й вопрос епископу Пентапольскому Гавриилу.
Как мы видели, в последующих кодексах формула благословения теплоты меняется. Вместо «теплота Святаго Духа» устанавливается «Теплота веры исполнь Духа Святаго». Тем не менее этот оригинальный литургический обычай свидетельствует об учении Церкви о нетленности Тела Господа.
Причащение
Причащение священнослужителей.
Причащение мирян.
Интересно, что не все древние рукописные служебники упоминают о вливании теплоты. Не только кодексы Барберини, Румянцевский и Порфириев (ІХ-Х вв.), но и позднейшие, ХІІ-ХІІІ вв., не содержат его. Брайтман утверждает на основании творений Феодора Студита и «Chronicon pascale» существование «теплоты» в литургии IX в. [ 708]
Перевод литургии на латинский язык, сделанный Львом Туском и относимый либо к царствованию Мануила I Комнина (1143-1180), либо к несколько более позднему времени (а именно, около 1110 г.), содержит рубрику о теплоте с благословляющей формулой иерея: «Благословен Бог наш всегда, ныне и присно и во веки веков».
Б. Что касается исторических изменений в чине вливания теплоты, то тут сказать можно мало. Только что упомянутый перевод литургии на латинский язык (XII в.) является первым литургическим текстом о теплоте. Иподиакон обращается к иерею: «Благослови, владыко, сию теплоту». Священник отвечает: «Благословен Бог наш всегда, ныне и присно…». В этом чине не указано, какую именно частицу Агнца надлежит опускать в Потир. В XII, XIII и XIV веках в служебниках южно-итальянского происхождения обычай ????'? еще не утвердился. По-видимому, этому противопоставлялось влияние Рима.
Кодекс Патмосский № 791 (XIII в.) содержит такую рубрику. Диакон: «Благослови, владыко, теплоту». Иерей благословляет: «Теплота Духа Святаго» (sic!). За этим следует такое объяснение: «Вливается же и горячая вода в Чашу, как указывает Василий Великий, чтобы показать теплоту Святого Духа. A Иоанн Дамаскин в 4-ой песни канона на Пятидесятницу говорит: «Баню божественную пакибытия словом растворив, сосложенное естество, дождоточиши ми струю от нетленнопрободеннаго Твоего ребра, о Божий Слове, запечатлея теплотою Духа». Но кто-то другой из святых сказал сие: «Кровь, огонь и курение дыма». И берет иерей верхнюю святую частицу…». [ 709]
Кодекс № 809 (1260 г.) той же патмосской библиотеки повелевает при вливании теплоты произносить: «Теплота Духа Святаго. Аминь». [ 710]
Кодекс 1306 г. (Илитарий есфигменской библиотеки) изменяет эту формулу так: «Теплота исполнь веры Духа Святаго. Аминь». [ 711] Это почти современная редакция.
Эта же фраза повторяется двумя Евхологиями XV века. [ 712] Но наряду с этим держится еще и прежняя формула: «Теплота Духа Святаго. Аминь». [ 713]
Святогробский служебник XVI века содержит очень расширенную формулу: «Благословенна святая теплота Всесвятаго Духа, ныне и присно», — a потом: «теплота веры Духа Святаго. Божественная баня пакибытия». [ 714]
Из этого ясно, что все изменения в чине теплоты сводятся к принятию той или иной формулы: «Теплота Святаго Духа» (древнее) или же «теплота веры исполнь Духа Святаго. Аминь».
В связи с этим изменяется и богословско-символическое толкование этого литургического акта. Здесь находим интересные подробности.
В. Символика чина «теплоты».
Византийская Литургия больше, чем все другие типы евхаристического богослужения, исполнена мистико-символического значения. В других литургиях евхаристическое приношение и самое Таинство Святых Тела и Крови совершается с гораздо меньшим символизмом и мистическими представлениями. За Византийской Литургией виден гораздо более яркий трагический фон, вызывающий ряд богословских прозрений и символов. Литургии Запада, равно как и Александрийские и Месопотамские, содержат в себе только непосредственно евхаристический момент. Византия вплела в литургическую ткань много богословских и мистических узоров. Верно замечает Грондис, что два образа характерны для представления сирийского монашества, это — оставленный на Кресте Богочеловек, источающий из Своего пречистого ребра Свою Кровь, и второе — величественное видение Небесной Литургии, в которой Небесные Силы невидимо окружают Тело Христово и служат Ему. [ 715] В самом деле, в нашей Литургии вся евхаристическая драма проходит целиком в символических образах и видениях. Вифлеем в проскомидии соединяется с закланием Агнца, от века предуказанного в Жертву; первая часть литургии оглашенных символизирует жизнь Христа в Назарете; малый вход — выход на проповедь; великий вход — шествие на Страдание; поставление Даров на престоле — положение Спасителя во Гроб; рядом с этим видится Небесная Литургия, служение бесплотных Сил. Исполняется все это в повествовании о Сионской горнице.
Литургическое богословие Византии не могло в своих таинственных прозрениях пройти мимо Распятого Искупителя, источающего Свою Кровь, предающего Дух и воскрешающего. Богословская мысль знает и твердо помнит, что Христос Спаситель в Своей смерти отличается от всех людей. «Плоть Его не видела тления, и душа Его не осталась в аду» (Пс. 15:10; [ 716] Деян. 2:31 [ 717]). — «Смерть Христова для Тела Его была лишь глубоким сном или обмороком, — говорит прот. С. Булгаков. — Связь Божественного Духа с Телом не была окончательно прервана. И это, хотя временно и оставленное Духом, но живое Тело имело в Себе Кровь». [ 718] Эта живая Кровь и истекала из Его пречистого ребра, прободенного копьем римского воина.
Данные археологических изысканий показывают, что в Византии только в XI веке, a потом под ее влиянием в Италии уже в XIII веке начинает распространяться изображение Спасителя, умершего на Кресте. Произошло это, по мнению Грондиса, под влиянием учения Никиты Стифата (Nicetas Pectoratus), ученика преп. Симеона Нового Богослова, ясно учившего, что смерть Богочеловека отличалась от смерти других людей, — Дух Его не оставил и в смерти. Он развивал свою мысль по поводу спора с латинянами об употреблении опресноков. Вот каковы его рассуждения по этому спорному литургическому обычаю, равно как и о теплоте:
«…Обратите внимание, что в пресном хлебе нет никакой живительной силы; поистине он мертв. Обратно этому, в хлебе кислом, т. е. в Теле Христовом, находятся три живых вещества (элемента), подающих жизнь всем, кто достойно Им питается, т. е. Дух, вода и Кровь, как свидетельствует сам Иоанн (евангелист), положивший главу свою на перси Господа:
«Три свидетельствуют на небе: Отец, Слово и Святый Дух; и Сии три суть едино»(1 Ин. 5:8). Разумеется, здесь говорится о Теле Господа. И это обнаружилось также и во время распятия Господа, когда копие ранило Его Плоть, и Кровь и вода истекли из Его пречистого ребра. Дух Святый Живой остался тогда, однако, в Его обоженном Теле. И тогда, когда мы Его вкушаем в Хлебе, претворенном силою Духа в Плоть Христову, мы живем в Нем, ибо мы вкушаем Плоть Христову, живую и обоженную. И также, когда мы пьем Его живую и горячуюКровь вместе с водою, истекшую из Его ребра, мы омыты от всякого греха и исполнены Духа, Который горяч, ибо, как вы видите, мы пьем из Чаши эту Кровь горячею, как она истекла из Господа. Ибо из теплого и оставшегося живым по действию Святого Духа Тела Христа истекли для нас вода и Кровь. Это невозможно для тех, кто вкушает пресный хлеб».
Таким образом богословские истолкования чина «теплоты», связанные с крестной смертью Спасителя, были в свое время приведены в связь с текстом 1 Ин. 5:6-8. [ 719] По существу, до XI в. «comma Johanneum» [Иоанново выражение] не получала исчерпывающего объяснения на Востоке. Толкователи текста либо обходили ее молчанием (Дидим, Златоуст, Кирилл Александрийский), либо толковали чересчур аллегорически: три свидетеля — это Крещение, Распятие и Воскресение (Экумений, Феофилакт Охридский). [ 720]
Первый, кто привел в связь этот текст с чином ????'а, как его литургическим отображением, был именно Никита Стифат, в его полемике с кардиналом Гумбертом. Это же мнение было высказано и Петром, Патр. Антиохийским, в письме 1054 г. к Доминику, Патриарху Аквилейскому. Оно же повлияло и на один отрывок из ??????? ????????????? [Церковная история] псевдо-Германа, и на Феодора Андидского. [ 721] Этот обычай вливать теплоту в освященные Дары, приведенный в связь с «comma Johanneum», открывает, по словам псевдо-Германа, «некую дверь к вере и к познанию Святой Троицы».
На взгляд Никиты Стифата о смерти Спасителя на Кресте кардинал Гумберт отвечал словами: «…Quod si constiterit, mortuus non fuit. Si mortuus non fuit, neque resurrexit. Si non resurrexit, inanis est f?des et praedicatio nostra» [Если бы это оставалось, то, значит, Он не умер. Если Он не умер, то и не воскрес. Если Он не воскрес, то и вера, и проповедь наша тщетна]. Таким образом, кардинал, олицетворяя западное богословие, учил о тленности Тела Спасителя. Сам Гумберт, западное богословие и современный нам ученый Грондис видят в учении Никиты Стифата, a следовательно, и в нашей литургической традиции возврат к афтардокетам, т. е. ереси Юлиана Галикарнасского.
Тем не менее Римская церковь, несмотря на полемику об этом на Флорентийском соборе 1439 г., никогда не осуждала обычай вливания теплоты. [ 722] В церквях византийского обряда теплота прибавляется к освященным дарам.
С течением времени взгляд Никиты Стифата несколько был забыт и затушеван более практическими соображениями или же чисто символическими объяснениями. Мистические прозрения студийского монаха не находят для себя благоприятного отклика у ученого канониста Феодора Валсамона (XII в.). На вопрос, почему теплота вливается уже после освящения Даров, a не до и не во время приготовления вещества, он отвечает, что Кровь Спасителя должна нами вкушаться теплою, что было бы невозможно, если бы не вливали теплоту (толкование 32 прав. Трул. Собора). B другом месте он, правда, замечает, что те, кто не вливает теплоту, причащаются хладной Крови Спасителя и тем исповедуют, что Божество Христа не осталось в Нем после смерти, и Тело Его, таким образом, не отличается от нашего.
Почти то же повторяет Матфей Властарь (Синтагма, литера К, гл. В), и такое же объяснение дает нам в начале XIV века Матфей Ангел Панарет. [ 723]
Николай Кавасила переходит уже к чистому символизму. Для него «теплота» есть аллегория схождения Духа Святаго на Церковь. [ 724]
Симеон Солунский (XV век) говорит: «Теплота свидетельствует, что Господне Тело, хотя и умерло после отделения от Души, осталось все же животворящим (????????) и не отделено ни от Божества, ни от всякого действия Святого Духа». [ 725] То же он повторяет и в ответ на 58-й вопрос епископу Пентапольскому Гавриилу.
Как мы видели, в последующих кодексах формула благословения теплоты меняется. Вместо «теплота Святаго Духа» устанавливается «Теплота веры исполнь Духа Святаго». Тем не менее этот оригинальный литургический обычай свидетельствует об учении Церкви о нетленности Тела Господа.
Причащение
Причащение священнослужителей.
После того, как священник (или диакон) влил теплоту в Чашу, священнослужители причащаются. Как уже было указано выше, служение Литургии (или даже сослужение) без причастия для иерея совершенно немыслимо. Канонические правила это решительно запрещают (8-ое правило святых Апостолов). Для диакона, если это и допускается какими-либо исключительными соображениями, то все же это непохвальное явление, которого надо избегать.
По требованию современного устава, причащение иерея и диакона совершается в алтаре таким образом. Двери не только царские, но и боковые, должны быть закрыты, и перед закрытыми царскими дверями на солее должна быть поставлена свеча (ставник). [ 726]
Певцы поют «киноник», или причастный стих, соответственный празднику или дню. Так как пения этого краткого стиха недостаточно, чтобы священнослужители успели причаститься, то обычно, кроме киноника, поются еще и другие приличествующие случаю песнопения, или читаются молитвы перед причащением; иногда в это время сказывается поучение народу. Но надо в это время избегать пения так называемых «концертов», сколь бы знаменитому композитору они ни принадлежали, т. к. по своей светскости и вычурности стиля они нарушают святость момента.
Было бы весьма полезным посвятить этот момент Литургии назидательному чтению или пению. Если священник сам затрудняется сказать проповедь, или нет иного проповедника, то все же живое слово может быть с успехом заменено каким-либо чтением. Следует вспомнить, что в нашем богослужении уставом предусматривается назидательное чтение из святых отцов или житий и патериков. По уставу, на всенощном бдении положено шесть-семь так называемых «уставных чтений», т. е. по особому расписанию подобранных отрывков из святоотеческих толкований на соответствующие книги Ветхого или Нового Завета или из житийной литературы: Лавсаик, Лествица, Пролог, Синаксарь и пр. Эти чтения положены после кафизм Псалтири, после 3-й, 6-й песни канона или в конце бдения перед первым часом (огласительное поучение преподобного Феодора Студита). Эти отрывки представляют собой богатый материал для богословского, аскетического и мистического назидания. Внимая им, древние византийцы и московитяне получали в храмах не академическое и не семинарское, но все же разностороннее богословское образование, известную начитанность, нами впоследствии утерянную. Даже не во всех обителях производится такое чтение теперь, отчасти за неимением времени, a отчасти из-за недостатка потребных книг. Можно было бы во время причащения священнослужителей предлагать народу такие чтения из имеющихся в церковной библиотеке книг. Можно петь и богослужебные песнопения, назидающие верующих и соответственно подобранные ко дню или празднику ирмосы канона, стихиры, догматики и т. д.
Причащение священнослужителей и только священнослужителей бывает в алтаре. Запрещенные священнослужители, по мнению митр. Московского Филарета, причащаются также в алтаре служащим иереем, a не самостоятельно, причем иерея причащают с правой, a диакона — с левой стороны святой трапезы. [ 727]
Неслужащие иереи для причащения облачаются в епитрахиль, фелонь и поручи; диакон — в стихарь, орарь и поручи. Больным неслужащим священнослужителям во избежание неосторожных движений и из опасности пролить святыню Святые Дары преподаются лжицею, a не раздельно.
При соборном служении причащаются сначала старшие, a потом младшие. При служении священника с диаконом сначала священник причащает диакона Святым Телом, потом причащается Святым Телом сам; затем он причащается сам Святой Крови и потом уже причащает ею и диакона. Причащаются священнослужители от раздробленной частицы ХС, a если их много и этой частицы не хватит, то может быть раздроблена для этого и одна из частиц NI или КА.
Влив теплоту и раздробив частицу ХС, священник, отерев персты рук антиминсной губой, воздевает руки и читает вместе с диаконом: «Ослаби, остави, прости…», — и кладет земной поклон. Затем они кланяются друг другу и стоящим в алтаре; кланяются они также и по направлению к народу, т. е. на запад, и все это со словами: «Простите ми, отцы и братие, вся, елика согреших делом, словом, помышлением и всеми моими чувствы».
Иерей обращается затем к диакону: «Диаконе, приступи». Диакон подходит к престолу с левой стороны, кладет земной поклон и говорит: «Ce прихожду к Безсмертному Царю и Богу моему» (этих слов нет в служебнике, но они помещены в чиновнике и оттуда по аналогии берутся), — и затем: «Преподаждь ми, владыко, честное и Святое Тело Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа». При этом он целует святой антиминс и преподающую ему Святое Тело руку священника. Священник подает диакону частицу Тела Христова со словами: «(Имярек) священнодиакону преподается честное и Святое и Пречистое Тело Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, во оставление грехов его и в жизнь вечную».
Тело Христово подается и принимается в длань правой руки, положеннной на длань левой. Священнослужитель, наклонив голову, про себя читает молитву перед причащением над Телом Христовым, отойдя предварительно в сторону. При соборных служениях надо особенно обращать внимание, чтобы священнослужители с Телом Христовым в руках не проходили за спиной у других священников.
При причащении себя священник поступает аналогично с тем, как действовал диакон, a именно: он кладет земной поклон со словами «ce прихожду к Безсмертному…», крестится, целует святой антиминс и, говоря: «Честное и Пресвятое Тело Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа преподается мне (имярек), священнику, во оставление грехов моих и в жизнь вечную», — он берет левой рукой частицу Святого Тела Христова и кладет себе в длань правой руки; правую же ладонь он поддерживает левой, как и диакон, и, вообще, поступает так, как делается при получении священнического благословения. Также, наклонив голову над Телом Христовым, он читает про себя установленные молитвы и затем причащается. По причащении Тела священнослужители осматривают длани рук, языком принимают могущие остаться частицы, прилипшие к руке, и тщательно стирают антиминсной губой длани. Затем они причащаются Святой Крови.
Молитвы священником и диаконом читаются те же, что и перед причащением мирян, т. е. «Верую, Господи, и исповедую…», — «Вечери Твоея тайныя днесь…», — «Да не в суд, или во осуждение…».
Для причащения Святой Крови иерей принимает обеими руками с покровцем (шелковый плат для утирания уст) святую Чашу и трижды испивает из нее, сказав предварительно: «Честныя и Святыя Крове Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа причащаюся аз, раб Божий, священник (имярек), во оставление грехов моих и в жизнь вечную. Аминь». При самом причащении от святой Чаши не указано служебником произносить какие-либо слова, но на практике произносятся и то неодинаково. Одни говорят: «Во Имя Отца, и Сына, и Святаго Духа», — a другие: «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный, помилуй нас». Согласно с мнением митрополита Филарета, правильнее произносить: «Во Имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Аминь». [ 728]
Иерей должен следить за тем, чтобы не осталось честныя Крови на усах. «Учительное известие» обращает внимание священников на «косматые усы». На Востоке священнослужители подстригают усы. Отерши тщательно уста и край Потира покровцем, священнослужители целуют тотчас по причащении святую Чашу. Когда это делает диакон, то иерей произносит: «ce прикоснуся устнам твоим…», — a когда он это сам делает, то эта формула меняется так: «Ce прикоснуся устнам моим, и отымет беззакония моя и грехи моя очистит» (Ис. 6:7). [ 729]
Причастившись сам, иерей призывает диакона к причащению Святой Крови: «Диаконе, приступи». Диакон кланяется (но уже, разумеется, неземно) и говорит: «Ce паки прихожду к Безсмертному…», — и затем: «Преподаждь ми, владыко, честную и Святую Кровь Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа». Иерей говорит ему: «Причащается раб Божий, диакон (имярек), честныя и Святыя Крове Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, во оставление грехов своих, и в жизнь вечную».
Диакон отирает, как указано было, уста и целует Чашу.
Следует заметить, что при причащении у нас установилось обыкновение причащаться с поминовением своего чина и даже отличия, т. е. «причащается священнодиакон» или «иеродиакон» или «протодиакон» или «архидиакон» или же «причащаюсь аз… иерей» или «протоиерей» или «игумен» или «архимандрит». На Востоке этого нет. Там не поминают в момент причащения, равно как и в момент великого входа, чинов и рангов священнослужителей, a говорят просто «диакон» или «иерей». Нечего и говорить, что причащение — не самый удачный момент для перечисления своих отличий и рангов в ряду церковной иерархии.
Следует сделать чисто практическое указание, что на престоле прилично иметь два покровца или плата для утирания: один служит при причащении священнослужителей, a другой предназначается для употребления мирян. Покровцы эти, разумеется, не стираются, a когда очень обветшают, то сжигаются, a пепел высыпается в специальное место под престолом.
По причащении священнослужителей следует причащение верных. Но предварительно священнику и диакону надлежит исполнить следующее.
1. Прочитать благодарственную молитву. B обеих литургиях эта молитва неодинакова.
2. Вкусить теплоты и антидора и омыть руки. [ 736] Это происходит после потребления Даров, так что, если священник служит один, то он это делает только после совершения всего. Если же Дары потребляет диакон, то иерей может испивать и омывать руки тотчас по причащении.
3. Раздробить (в случае, если есть причастники) частицы NI и КА и вложить их в Чашу. Если причастников нет, то все содержание дискоса всыпается диаконом (или, если служит один священник, то им самим) в Чашу при чтении молитв: «Воскресение Христово видевше…», — «Светися, светися, Новый Иерусалиме…», — «О Пасха велия, и священнейшая…» и, наконец, «Отмый, Господи, грехи поминавшихся зде Кровию Твоею честною, молитвами святых Твоих». Если же есть причастники, то раздробляются и влагаются в Чашу частицы NI и КА, тогда как остальные частицы (Богородичная, девяти чинов и др.) влагаются по причащении мирян с теми же словами песнопений.
Это очень важное, с точки зрения мистической, действие. Соединение частиц, как прославленных святых, так и других с Кровию Христовою означает, что Матерь Божия, святые и все вообще христиане, имена коих были помянуты, принимают близкое и живое участие с верными в благодарном воспоминании смерти и Воскресения Господа. Господь омывает Своею Кровию грехи тех, кто был помянут на проскомидии. [ 737] Наша Византийская Литургия, в отличие от всех древних восточных и западных литургий, имеет столь разработанную в смысле символическом проскомидию. Образ Небесной, вселенской Литургии от начала до конца пронизывает нашу Литургию и стоит перед духовным взором молящихся. Поминание имен на проскомидии для многих молящихся есть единственный способ молитвенного участия в Литургии, но, вероятно, не всем, a может быть, даже и очень немногим дано знать, что бывает с частицами, каково значение поминания имен и каков вселенский и всевременный смысл Литургии.
4. После этого диакон (или священник) должен тщательно осмотреть дискос и сам святой антиминс, чтобы на них не осталось крупиц Святого Тела и вообще частиц. Антиминсной губой надо осторожно отереть дискос и собрать с него и с антиминса все частицы в святую Чашу.
B чине причащения священнослужителей наблюдаются следующие отличия нашего порядка от греческого. У греков после вливания теплоты священник не причащает тотчас диакона, a сначала причащается сам, a потом уже и диакона. Иерусалимская редакция, кроме того, содержит в числе молитв перед причащением не только те, которые напечатаны в наших служебниках, но еще и дополнительно те, что печатаются в наших правильниках, a именно: «Ce приступаю… Боготворящую Кровь…» и молитвы «Усладил мя еси…», — «Во светлостях святых, Владыко Человеколюбче…».
Кроме того, иерусалимская редакция устанавливает при причащении от Чаши произносить слова «Во Имя Отца, аминь, и Сына, аминь, и Святого Духа, аминь». Этим подтверждается правильность мнения митрополита Филарета.
По требованию современного устава, причащение иерея и диакона совершается в алтаре таким образом. Двери не только царские, но и боковые, должны быть закрыты, и перед закрытыми царскими дверями на солее должна быть поставлена свеча (ставник). [ 726]
Певцы поют «киноник», или причастный стих, соответственный празднику или дню. Так как пения этого краткого стиха недостаточно, чтобы священнослужители успели причаститься, то обычно, кроме киноника, поются еще и другие приличествующие случаю песнопения, или читаются молитвы перед причащением; иногда в это время сказывается поучение народу. Но надо в это время избегать пения так называемых «концертов», сколь бы знаменитому композитору они ни принадлежали, т. к. по своей светскости и вычурности стиля они нарушают святость момента.
Было бы весьма полезным посвятить этот момент Литургии назидательному чтению или пению. Если священник сам затрудняется сказать проповедь, или нет иного проповедника, то все же живое слово может быть с успехом заменено каким-либо чтением. Следует вспомнить, что в нашем богослужении уставом предусматривается назидательное чтение из святых отцов или житий и патериков. По уставу, на всенощном бдении положено шесть-семь так называемых «уставных чтений», т. е. по особому расписанию подобранных отрывков из святоотеческих толкований на соответствующие книги Ветхого или Нового Завета или из житийной литературы: Лавсаик, Лествица, Пролог, Синаксарь и пр. Эти чтения положены после кафизм Псалтири, после 3-й, 6-й песни канона или в конце бдения перед первым часом (огласительное поучение преподобного Феодора Студита). Эти отрывки представляют собой богатый материал для богословского, аскетического и мистического назидания. Внимая им, древние византийцы и московитяне получали в храмах не академическое и не семинарское, но все же разностороннее богословское образование, известную начитанность, нами впоследствии утерянную. Даже не во всех обителях производится такое чтение теперь, отчасти за неимением времени, a отчасти из-за недостатка потребных книг. Можно было бы во время причащения священнослужителей предлагать народу такие чтения из имеющихся в церковной библиотеке книг. Можно петь и богослужебные песнопения, назидающие верующих и соответственно подобранные ко дню или празднику ирмосы канона, стихиры, догматики и т. д.
Причащение священнослужителей и только священнослужителей бывает в алтаре. Запрещенные священнослужители, по мнению митр. Московского Филарета, причащаются также в алтаре служащим иереем, a не самостоятельно, причем иерея причащают с правой, a диакона — с левой стороны святой трапезы. [ 727]
Неслужащие иереи для причащения облачаются в епитрахиль, фелонь и поручи; диакон — в стихарь, орарь и поручи. Больным неслужащим священнослужителям во избежание неосторожных движений и из опасности пролить святыню Святые Дары преподаются лжицею, a не раздельно.
При соборном служении причащаются сначала старшие, a потом младшие. При служении священника с диаконом сначала священник причащает диакона Святым Телом, потом причащается Святым Телом сам; затем он причащается сам Святой Крови и потом уже причащает ею и диакона. Причащаются священнослужители от раздробленной частицы ХС, a если их много и этой частицы не хватит, то может быть раздроблена для этого и одна из частиц NI или КА.
Влив теплоту и раздробив частицу ХС, священник, отерев персты рук антиминсной губой, воздевает руки и читает вместе с диаконом: «Ослаби, остави, прости…», — и кладет земной поклон. Затем они кланяются друг другу и стоящим в алтаре; кланяются они также и по направлению к народу, т. е. на запад, и все это со словами: «Простите ми, отцы и братие, вся, елика согреших делом, словом, помышлением и всеми моими чувствы».
Иерей обращается затем к диакону: «Диаконе, приступи». Диакон подходит к престолу с левой стороны, кладет земной поклон и говорит: «Ce прихожду к Безсмертному Царю и Богу моему» (этих слов нет в служебнике, но они помещены в чиновнике и оттуда по аналогии берутся), — и затем: «Преподаждь ми, владыко, честное и Святое Тело Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа». При этом он целует святой антиминс и преподающую ему Святое Тело руку священника. Священник подает диакону частицу Тела Христова со словами: «(Имярек) священнодиакону преподается честное и Святое и Пречистое Тело Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, во оставление грехов его и в жизнь вечную».
Тело Христово подается и принимается в длань правой руки, положеннной на длань левой. Священнослужитель, наклонив голову, про себя читает молитву перед причащением над Телом Христовым, отойдя предварительно в сторону. При соборных служениях надо особенно обращать внимание, чтобы священнослужители с Телом Христовым в руках не проходили за спиной у других священников.
При причащении себя священник поступает аналогично с тем, как действовал диакон, a именно: он кладет земной поклон со словами «ce прихожду к Безсмертному…», крестится, целует святой антиминс и, говоря: «Честное и Пресвятое Тело Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа преподается мне (имярек), священнику, во оставление грехов моих и в жизнь вечную», — он берет левой рукой частицу Святого Тела Христова и кладет себе в длань правой руки; правую же ладонь он поддерживает левой, как и диакон, и, вообще, поступает так, как делается при получении священнического благословения. Также, наклонив голову над Телом Христовым, он читает про себя установленные молитвы и затем причащается. По причащении Тела священнослужители осматривают длани рук, языком принимают могущие остаться частицы, прилипшие к руке, и тщательно стирают антиминсной губой длани. Затем они причащаются Святой Крови.
Молитвы священником и диаконом читаются те же, что и перед причащением мирян, т. е. «Верую, Господи, и исповедую…», — «Вечери Твоея тайныя днесь…», — «Да не в суд, или во осуждение…».
Для причащения Святой Крови иерей принимает обеими руками с покровцем (шелковый плат для утирания уст) святую Чашу и трижды испивает из нее, сказав предварительно: «Честныя и Святыя Крове Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа причащаюся аз, раб Божий, священник (имярек), во оставление грехов моих и в жизнь вечную. Аминь». При самом причащении от святой Чаши не указано служебником произносить какие-либо слова, но на практике произносятся и то неодинаково. Одни говорят: «Во Имя Отца, и Сына, и Святаго Духа», — a другие: «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный, помилуй нас». Согласно с мнением митрополита Филарета, правильнее произносить: «Во Имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Аминь». [ 728]
Иерей должен следить за тем, чтобы не осталось честныя Крови на усах. «Учительное известие» обращает внимание священников на «косматые усы». На Востоке священнослужители подстригают усы. Отерши тщательно уста и край Потира покровцем, священнослужители целуют тотчас по причащении святую Чашу. Когда это делает диакон, то иерей произносит: «ce прикоснуся устнам твоим…», — a когда он это сам делает, то эта формула меняется так: «Ce прикоснуся устнам моим, и отымет беззакония моя и грехи моя очистит» (Ис. 6:7). [ 729]
Причастившись сам, иерей призывает диакона к причащению Святой Крови: «Диаконе, приступи». Диакон кланяется (но уже, разумеется, неземно) и говорит: «Ce паки прихожду к Безсмертному…», — и затем: «Преподаждь ми, владыко, честную и Святую Кровь Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа». Иерей говорит ему: «Причащается раб Божий, диакон (имярек), честныя и Святыя Крове Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, во оставление грехов своих, и в жизнь вечную».
Диакон отирает, как указано было, уста и целует Чашу.
Следует заметить, что при причащении у нас установилось обыкновение причащаться с поминовением своего чина и даже отличия, т. е. «причащается священнодиакон» или «иеродиакон» или «протодиакон» или «архидиакон» или же «причащаюсь аз… иерей» или «протоиерей» или «игумен» или «архимандрит». На Востоке этого нет. Там не поминают в момент причащения, равно как и в момент великого входа, чинов и рангов священнослужителей, a говорят просто «диакон» или «иерей». Нечего и говорить, что причащение — не самый удачный момент для перечисления своих отличий и рангов в ряду церковной иерархии.
Следует сделать чисто практическое указание, что на престоле прилично иметь два покровца или плата для утирания: один служит при причащении священнослужителей, a другой предназначается для употребления мирян. Покровцы эти, разумеется, не стираются, a когда очень обветшают, то сжигаются, a пепел высыпается в специальное место под престолом.
По причащении священнослужителей следует причащение верных. Но предварительно священнику и диакону надлежит исполнить следующее.
1. Прочитать благодарственную молитву. B обеих литургиях эта молитва неодинакова.
Литургия Святого Иоанна Златоустого:
«Благодарим Тя, Владыко Человеколюбче, Благодетелю душ наших: яко и в настоящий день сподобил еси нас небесных Твоих и безсмертных Таинств. Исправи наш путь (Притч. 3:6 [ 730]), утверди ны во страсе Твоем вся, соблюди наш живот, утверди наша стопы (Пс. 16:5 [ 731]), молитвами и моленьми Славныя Богородицы и Приснодевы Марии, и всех святых Твоих».
Литургия Святого Василия Великого:
Другие благодарственные молитвы (числом 5: «Благодарю Тя, Господи Боже мой, яко не отринул…», — «Владыко Христе Боже…», — «Давый пищу мне…», — «Тело Твое Святое» и «Пресвятая Владычице Богородице…») читают священники обычно после Литургии про себя в алтаре, либо читаются кем-либо на клиросе вслух всему народу, причащающемуся в этот день. За чтением благодарственных молитв священник должен особенно следить и в этом воспитывать своих пасомых.
«Благодарим Тя, Господи Боже наш (Апок. 11:17 [ 732]), о причащении Святых, Пречистых, безсмертных и небесных Твоих Таин, ихже дал еси нам во благодеяние и освящение, и исцеление душ и телес наших. Сам, Владыко всех, даждь быти нам причастию Святаго Тела и Крове Христа (1 Кор. 10:16 [ 733]) Твоего в веру непостыдну, в любовь нелицемерну (Рим. 12:9 [ 734]), в преумножение премудрости (Еккл. 1:16 [ 735]), во исцеление души и тела, во отгнание всякаго сопротивнаго, в снабдение заповедей Твоих, во ответ благоприятен, иже на Страшнем Судищи Христа Твоего».
2. Вкусить теплоты и антидора и омыть руки. [ 736] Это происходит после потребления Даров, так что, если священник служит один, то он это делает только после совершения всего. Если же Дары потребляет диакон, то иерей может испивать и омывать руки тотчас по причащении.
3. Раздробить (в случае, если есть причастники) частицы NI и КА и вложить их в Чашу. Если причастников нет, то все содержание дискоса всыпается диаконом (или, если служит один священник, то им самим) в Чашу при чтении молитв: «Воскресение Христово видевше…», — «Светися, светися, Новый Иерусалиме…», — «О Пасха велия, и священнейшая…» и, наконец, «Отмый, Господи, грехи поминавшихся зде Кровию Твоею честною, молитвами святых Твоих». Если же есть причастники, то раздробляются и влагаются в Чашу частицы NI и КА, тогда как остальные частицы (Богородичная, девяти чинов и др.) влагаются по причащении мирян с теми же словами песнопений.
Это очень важное, с точки зрения мистической, действие. Соединение частиц, как прославленных святых, так и других с Кровию Христовою означает, что Матерь Божия, святые и все вообще христиане, имена коих были помянуты, принимают близкое и живое участие с верными в благодарном воспоминании смерти и Воскресения Господа. Господь омывает Своею Кровию грехи тех, кто был помянут на проскомидии. [ 737] Наша Византийская Литургия, в отличие от всех древних восточных и западных литургий, имеет столь разработанную в смысле символическом проскомидию. Образ Небесной, вселенской Литургии от начала до конца пронизывает нашу Литургию и стоит перед духовным взором молящихся. Поминание имен на проскомидии для многих молящихся есть единственный способ молитвенного участия в Литургии, но, вероятно, не всем, a может быть, даже и очень немногим дано знать, что бывает с частицами, каково значение поминания имен и каков вселенский и всевременный смысл Литургии.
4. После этого диакон (или священник) должен тщательно осмотреть дискос и сам святой антиминс, чтобы на них не осталось крупиц Святого Тела и вообще частиц. Антиминсной губой надо осторожно отереть дискос и собрать с него и с антиминса все частицы в святую Чашу.
B чине причащения священнослужителей наблюдаются следующие отличия нашего порядка от греческого. У греков после вливания теплоты священник не причащает тотчас диакона, a сначала причащается сам, a потом уже и диакона. Иерусалимская редакция, кроме того, содержит в числе молитв перед причащением не только те, которые напечатаны в наших служебниках, но еще и дополнительно те, что печатаются в наших правильниках, a именно: «Ce приступаю… Боготворящую Кровь…» и молитвы «Усладил мя еси…», — «Во светлостях святых, Владыко Человеколюбче…».
Кроме того, иерусалимская редакция устанавливает при причащении от Чаши произносить слова «Во Имя Отца, аминь, и Сына, аминь, и Святого Духа, аминь». Этим подтверждается правильность мнения митрополита Филарета.
Причащение мирян.
Непосредственно за причащением священнослужителей следует причащение мирян. Издавна, с самой седой древности установлено причащать народ именно в этот момент Литургии, сразу же после совершившегося причастия клириков. O том свидетельствуют Этерия (Сильвия Аквитанка), литургии Апостольских постановлений II и VIII книг, [
738] Иустин Философ [