Страница:
присутствоватьпри Литургии, но и активно в ней участвовать, т. е. причащаться. Этот гимн введен в литургию в VII в. Патр. Сергием. [
766]
Следует заметить, что при служении одного священника без диакона иерей переносит на жертвенник и Чашу, и дискос. При этом сначала он возглашает: «Всегда, ныне и присно…», — a потом берет дискос в левую руку и переносит оба священных сосуда на жертвенник.
8) Диакон говорит на солее последнюю ектению, в которой он выражает также благодарение Господу за удостоение причаститься Святых Таин. «Прости (т. е. прямо, с прямым взором, с добрыми делами, как говорит святой Герман Царьградский), [ 767] приимше Божественных, Святых, Пречистых, Безсмертных, Небесных и Животворящих, Страшных Христовых Таин, достойно благодарим Господа», — «Заступи, спаси, помилуй…», — «День весь совершен, свят, мирен и безгрешен испросивше, сами себе, и друг друга, и весь живот наш Христу Богу предадим». На Литургиях, начинающихся с вечерни (в навечерие Рождества Христова, Богоявления, Благовещения, Великого Четверга и Великой Субботы), надо это последнее прошение начинать словами: «Вечера всего совершенна, свята…».
9) Священник в это время, начертав антиминсной губой знак креста над антиминсом и положив ее в середину антиминса, складывает сам антиминс. При этом следует наблюдать такой порядок: 1) сначала верхнюю часть антиминса, 2) нижнюю, 3) левую и, наконец, 4) правую.
10) Священник берет обеими руками Евангелие, стоящее за антиминсом, начертывает Евангелием над сложенным уже антиминсом знак креста и полагает Евангелие на антиминс так, как оно лежало до начала Литургии. Во время начертывания знака креста священник возглашает после окончания ектении: «Яко Ты еси Освящение наше, и Тебе славу возсылаем…». Этим еще раз исповедуется вера в освящающую силу Евхаристии.
11) Иерей: «С миром изыдем».
Певцы: «О Имени Господни».
Диакон: «Господу помолимся».
Иерей исходит со служебником читать заамвонную молитву.
Во всех только что указанных действиях священнослужителей наблюдаются следующие отличия в восточной практике по сравнению с русской.
1. После слов священника «Спаси, Боже, люди Твоя…» диакон, стоя рядом с ним перед престолом, произносит: «Вознеси, владыко» (??????, ???????), — на что священник, кадя, и произносит трижды: «Вознесися на небеса, Боже, и по всей земли слава Твоя».
2. После возгласа «Всегда, ныне и присно…» певцы поют только: «аминь», — a тропарь «Да исполнятся уста наша хваления Твоего, Господи…» на Востоке не поют. Этот тропарь, введенный, как уже было сказано, в VII веке Патриархом Сергием Царьградским, перестали петь, как предполагают, в XV веке. [ 768]
Ектения диакона после причащения Святых Таин очень древнего происхождения. Обычай произносить ектении в этом моменте богослужения находим в литургиях древнего времени: СА VIII, апостола Иакова, апостола Марка. [ 769]
Возглас священника «с миром изыдем» — также очень древнего происхождения. Литургия СА VIII кончается словами диакона «идите в мире». [ 770] В литургии апостола Иакова стоит: «В мире Христовом пойдем». [ 771] В Византийской литургии времен святого Иоанна Златоуста этот возглас давался также диаконом: «Ступайте в мире». [ 772] На Западе месса кончается возгласом «Ite, missa est!» [«Идите, месса окончена»] Этим давалось народу официальное благословение покинуть храм, что вполне согласуется со всем строем евхаристического богослужения — уходить каждому чину молящихся соответственно с их положением в Церкви и только после получения благословения предстоятеля. В самом деле, в древних литургиях (например, СА VIII, Евхологии Серапиона и др.) был такой порядок:
1. Ектении об оглашенных в конце литургии оглашенных, благословение их епископской молитвой с простиранием рук на них, возглас диакона: «Ступайте, оглашенные, в мире!» После этого момента они исходили из храма, т. к. дальнейшее пребывание их не было совместимо с институтом катихумената, запрещавшим им оставаться при совершении Таинства.
2. Ектении об одержимых, молитвенное их благословение епископом с простиранием рук и диаконское «Ступайте, одержимые!»
3. Ектении о просвещаемых, молитва, благословение и затем такое же — «Ступайте, просвещаемые!»
4. Ектения о кающихся, молитва, благословение и диаконское возглашение «Изыдите, кающиеся!»
Всем этим разрядам верующих не было дозволено причащаться, т. е. и присутствовать при Таинстве, т. к. они были еще не крещены или были под запрещением. Естественно, что по окончании всей Литургии читается благодарственная ектения о причастившихся, — ибо предполагается по духу Литургии, что все оставшиеся на Литургии обязательно и причащались, — возглас «с миром изыдем» и благословляющая (заамвонная) молитва епископа или иерея.
Заамвонная молитва.
Потребление Святых Даров.
Окончание Литургии.
Заключение.
Евхаристия как Таинство.
Евхаристия есть Жертва.
Следует заметить, что при служении одного священника без диакона иерей переносит на жертвенник и Чашу, и дискос. При этом сначала он возглашает: «Всегда, ныне и присно…», — a потом берет дискос в левую руку и переносит оба священных сосуда на жертвенник.
8) Диакон говорит на солее последнюю ектению, в которой он выражает также благодарение Господу за удостоение причаститься Святых Таин. «Прости (т. е. прямо, с прямым взором, с добрыми делами, как говорит святой Герман Царьградский), [ 767] приимше Божественных, Святых, Пречистых, Безсмертных, Небесных и Животворящих, Страшных Христовых Таин, достойно благодарим Господа», — «Заступи, спаси, помилуй…», — «День весь совершен, свят, мирен и безгрешен испросивше, сами себе, и друг друга, и весь живот наш Христу Богу предадим». На Литургиях, начинающихся с вечерни (в навечерие Рождества Христова, Богоявления, Благовещения, Великого Четверга и Великой Субботы), надо это последнее прошение начинать словами: «Вечера всего совершенна, свята…».
9) Священник в это время, начертав антиминсной губой знак креста над антиминсом и положив ее в середину антиминса, складывает сам антиминс. При этом следует наблюдать такой порядок: 1) сначала верхнюю часть антиминса, 2) нижнюю, 3) левую и, наконец, 4) правую.
10) Священник берет обеими руками Евангелие, стоящее за антиминсом, начертывает Евангелием над сложенным уже антиминсом знак креста и полагает Евангелие на антиминс так, как оно лежало до начала Литургии. Во время начертывания знака креста священник возглашает после окончания ектении: «Яко Ты еси Освящение наше, и Тебе славу возсылаем…». Этим еще раз исповедуется вера в освящающую силу Евхаристии.
11) Иерей: «С миром изыдем».
Певцы: «О Имени Господни».
Диакон: «Господу помолимся».
Иерей исходит со служебником читать заамвонную молитву.
Во всех только что указанных действиях священнослужителей наблюдаются следующие отличия в восточной практике по сравнению с русской.
1. После слов священника «Спаси, Боже, люди Твоя…» диакон, стоя рядом с ним перед престолом, произносит: «Вознеси, владыко» (??????, ???????), — на что священник, кадя, и произносит трижды: «Вознесися на небеса, Боже, и по всей земли слава Твоя».
2. После возгласа «Всегда, ныне и присно…» певцы поют только: «аминь», — a тропарь «Да исполнятся уста наша хваления Твоего, Господи…» на Востоке не поют. Этот тропарь, введенный, как уже было сказано, в VII веке Патриархом Сергием Царьградским, перестали петь, как предполагают, в XV веке. [ 768]
Ектения диакона после причащения Святых Таин очень древнего происхождения. Обычай произносить ектении в этом моменте богослужения находим в литургиях древнего времени: СА VIII, апостола Иакова, апостола Марка. [ 769]
Возглас священника «с миром изыдем» — также очень древнего происхождения. Литургия СА VIII кончается словами диакона «идите в мире». [ 770] В литургии апостола Иакова стоит: «В мире Христовом пойдем». [ 771] В Византийской литургии времен святого Иоанна Златоуста этот возглас давался также диаконом: «Ступайте в мире». [ 772] На Западе месса кончается возгласом «Ite, missa est!» [«Идите, месса окончена»] Этим давалось народу официальное благословение покинуть храм, что вполне согласуется со всем строем евхаристического богослужения — уходить каждому чину молящихся соответственно с их положением в Церкви и только после получения благословения предстоятеля. В самом деле, в древних литургиях (например, СА VIII, Евхологии Серапиона и др.) был такой порядок:
1. Ектении об оглашенных в конце литургии оглашенных, благословение их епископской молитвой с простиранием рук на них, возглас диакона: «Ступайте, оглашенные, в мире!» После этого момента они исходили из храма, т. к. дальнейшее пребывание их не было совместимо с институтом катихумената, запрещавшим им оставаться при совершении Таинства.
2. Ектении об одержимых, молитвенное их благословение епископом с простиранием рук и диаконское «Ступайте, одержимые!»
3. Ектении о просвещаемых, молитва, благословение и затем такое же — «Ступайте, просвещаемые!»
4. Ектения о кающихся, молитва, благословение и диаконское возглашение «Изыдите, кающиеся!»
Всем этим разрядам верующих не было дозволено причащаться, т. е. и присутствовать при Таинстве, т. к. они были еще не крещены или были под запрещением. Естественно, что по окончании всей Литургии читается благодарственная ектения о причастившихся, — ибо предполагается по духу Литургии, что все оставшиеся на Литургии обязательно и причащались, — возглас «с миром изыдем» и благословляющая (заамвонная) молитва епископа или иерея.
Заамвонная молитва.
Эта молитва занимает в ряду евхаристических молитв совсем особое место. Ее текст в настоящее время неизменен во все дни года и одинаков для обеих Византийских литургий:
Патриарх Герман Царьградский приписывает этой молитве особое значение, называя ее «печатию всех прошений и уставным возглашением». [ 779] Главные мысли ее встречаются уже в последней молитве литургии СА VIII. Это — благословение народа, сохранение иереев непорочными в их служении, соблюдение царей в мире, дарование благорастворенных воздухов и плодов земли в изобилии и т. д.
B истории Византийской литургии наблюдается интересная и исключительная подробность. Это единственная молитва в ряду всех евхаристических молитв, которая менялась в зависимости от дней года. Выше было сказано, что восточные литургии отличаются неизменным содержанием молитв в рамках одной и той же литургии, но что разнообразие литургических типов очень богато. На Западе обратная картина: унифицированный тип литургии с богатым разнообразием молитв в рамках этого единственного типа. Заамвонная молитва является исключением.
B древних Евхологиях не раз встречаются заамвонные молитвы с разным содержанием в зависимости от праздников или времени года. Правда, это явление не было повсеместным, но все же достаточно распространенным. Так из 162 рукописей, описанных А. Дмитриевским, только в 8 есть такие молитвы. B одних из них находится одна молитва, отличная от обычной, в других — по 4, по 5, по 13, по 17. Самая поздняя рукопись, содержащая такие молитвы, датируется ХVІ-ХVII вв. Таким образом, этот обычай соблюдался достаточно поздно. [ 780] B этом отношении очень интересен древнейший Евхологий еп. Порфирия Успенского, этот «сапфир синайский», как его назвал сам преосвященный исследователь Востока.
B диссертации проф. прот. Орлова о литургии святого Василия Великого приведены все эти молитвы Порфириевского служебника. [ 781] Интересно, каково разнообразие этих молитв. Всего их 27:
Еп. Порфирий спрашивает: «Значит, заамвонные молитвы весьма древни? Да! Потому что и Евхологий-то мой очень древен. A можно ли возобновить чтение оных молитв в наши дни? Не только можно, но и надобно бы, потому что в них назидательно объясняются сущности праздников». [ 782]
B большинстве молитв, содержащихся в кодексе еп. Порфирия, можно найти те же мысли, что вошли и в нашу современную заамвонную молитву, a именно: о спасении царя, о мире, о сохранении священников и народа в благоговении и т. д. Не все они в одинаковой мере содержательны и назидательны, но в некоторых из них находятся мысли очень ценные, касающиеся празднуемого события или времени года. Во многих из них перефразируется дневное Евангелие, или же развивается какая-либо мысль из него. Хороши молитвы на недели Великого поста. Так например, на первую неделю: «…Сними с нас всякое фарисейское лицемерие во время поста, удали иудейскую угрюмость (????????????), воздержническую спесь отгони, всякое деяние самозапрещения и болтливость и помышление…». [ 783] На вторую неделю: «…Сними с нас оружие тьмы и укрась оружием света Твоего; даруй нам воздержность нелицемерную, молитву незаметную, но более приятную Тебе, милостыню нетщеславную и угодную для Тебя.…» [ 784] На Великий Четверг молитва представляет почти парафраз известного тропаря «Егда славнии ученицы…».
Кроме того, эта молитва иногда приобретает совершенно неожиданный характер пастырского увещания молящимся. Так молитва «на праздники», причем не указано, на какие именно, начинается словами: «Христолюбивые слушатели! Сегодня мы созерцали Господа и Бога нашего предлежащим на жертвеннике; сегодня видели Владыку раздробляемым в мыслях верных и раздаваемым; сегодня слышали сладчайший и святой голос, говорящий: «Это Тело Мое, ломимое за вас, во отпущение грехов… Глядите, братие, какого Тела вы вкусили, какую Кровь вы пили. Будем, братие, приобретать себе веру чистую, любовь нелицемерную, чтобы нам унаследовать Царство Небесное.…» [ 785] Молитва на Успение начинается словами: «Величаем Тебя, Пречистая, всевоспеваемая Владычица Богородица, так как страшно и необъятно таинство обо мне. Ты блаженна для Бога, Блаженнейшая, Ты святейшая всех и Жилище Божие, достойное удивления, всемирная радость, готовая помощь нуждающимся.…» [ 786]
Название ее «заамвонная» (???? ????????????) показывает, что она читается среди народа. В древности епископ возлагал во время чтения этой молитвы свои руки на молящихся, подобно тому, как в конце литургии оглашенных он возлагал благословляющие руки на оглашенных, одержимых, просвещаемых и кающихся. На Востоке она читается перед иконой Спасителя (иерусалимская практика) или же, как и у нас, за амвоном (венецианская редакция служебника).
«Благословляяй благословящыя Тя (Быт. 12:3 [ 773]), Господи, и освящаяй на Тя уповающыя, спаси люди Твоя и благослови достояние Твое (Пс. 27:9 [ 774]), исполнение Церкве Твоея сохрани, освяти любящыя благолепие дому Твоего (Пс. 25:8 [ 775]): Ты тех возпрослави Божественною Твоею силою, и не остави нас (Пс. 26:9 [ 776]), уповающих на Тя (Пс. 16:7 [ 777]). Мир мирови Твоему даруй, Церквам Твоим, священником, благоверному Государю… и всем людем Твоим. Яко всякое даяние благо, и всяк дар совершен свыше есть, сходяй от Тебе Отца светов (Иак. 1:17 [ 778]): и Тебе славу, и благодарение, и поклонение возсылаем, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков».
Патриарх Герман Царьградский приписывает этой молитве особое значение, называя ее «печатию всех прошений и уставным возглашением». [ 779] Главные мысли ее встречаются уже в последней молитве литургии СА VIII. Это — благословение народа, сохранение иереев непорочными в их служении, соблюдение царей в мире, дарование благорастворенных воздухов и плодов земли в изобилии и т. д.
B истории Византийской литургии наблюдается интересная и исключительная подробность. Это единственная молитва в ряду всех евхаристических молитв, которая менялась в зависимости от дней года. Выше было сказано, что восточные литургии отличаются неизменным содержанием молитв в рамках одной и той же литургии, но что разнообразие литургических типов очень богато. На Западе обратная картина: унифицированный тип литургии с богатым разнообразием молитв в рамках этого единственного типа. Заамвонная молитва является исключением.
B древних Евхологиях не раз встречаются заамвонные молитвы с разным содержанием в зависимости от праздников или времени года. Правда, это явление не было повсеместным, но все же достаточно распространенным. Так из 162 рукописей, описанных А. Дмитриевским, только в 8 есть такие молитвы. B одних из них находится одна молитва, отличная от обычной, в других — по 4, по 5, по 13, по 17. Самая поздняя рукопись, содержащая такие молитвы, датируется ХVІ-ХVII вв. Таким образом, этот обычай соблюдался достаточно поздно. [ 780] B этом отношении очень интересен древнейший Евхологий еп. Порфирия Успенского, этот «сапфир синайский», как его назвал сам преосвященный исследователь Востока.
B диссертации проф. прот. Орлова о литургии святого Василия Великого приведены все эти молитвы Порфириевского служебника. [ 781] Интересно, каково разнообразие этих молитв. Всего их 27:
B этих молитвах раскрывается значение каждого праздника, его богословские особенности, и по глубине мыслей они служили весьма назидательным средством для просвещения молящихся в духе православной церковности.
1. На Сретение,
2. На Богоявление,
3. На мясопуст,
4. На первую неделю поста,
5. На вторую неделю поста,
6. На третью неделю поста,
7. На четвертую неделю поста,
8. На пятую неделю поста,
9. На шестую неделю поста,
10. На Великий Четверг,
11. На Пасху,
12. На Антипасху,
13. На праздники,
14. На Рождество Христово,
15. Молитва без указания дня,
16. На Успение,
17-20. Четыре молитвы без указания дней,
21. Молитва Святого Василия,
22. Еще одна на Успение,
23. Еще одна на Рождество Христово,
24. На Благовещение,
25. На Вознесение,
26. На Пятидесятницу,
27. На день преподобного Лазаря.
Еп. Порфирий спрашивает: «Значит, заамвонные молитвы весьма древни? Да! Потому что и Евхологий-то мой очень древен. A можно ли возобновить чтение оных молитв в наши дни? Не только можно, но и надобно бы, потому что в них назидательно объясняются сущности праздников». [ 782]
B большинстве молитв, содержащихся в кодексе еп. Порфирия, можно найти те же мысли, что вошли и в нашу современную заамвонную молитву, a именно: о спасении царя, о мире, о сохранении священников и народа в благоговении и т. д. Не все они в одинаковой мере содержательны и назидательны, но в некоторых из них находятся мысли очень ценные, касающиеся празднуемого события или времени года. Во многих из них перефразируется дневное Евангелие, или же развивается какая-либо мысль из него. Хороши молитвы на недели Великого поста. Так например, на первую неделю: «…Сними с нас всякое фарисейское лицемерие во время поста, удали иудейскую угрюмость (????????????), воздержническую спесь отгони, всякое деяние самозапрещения и болтливость и помышление…». [ 783] На вторую неделю: «…Сними с нас оружие тьмы и укрась оружием света Твоего; даруй нам воздержность нелицемерную, молитву незаметную, но более приятную Тебе, милостыню нетщеславную и угодную для Тебя.…» [ 784] На Великий Четверг молитва представляет почти парафраз известного тропаря «Егда славнии ученицы…».
Кроме того, эта молитва иногда приобретает совершенно неожиданный характер пастырского увещания молящимся. Так молитва «на праздники», причем не указано, на какие именно, начинается словами: «Христолюбивые слушатели! Сегодня мы созерцали Господа и Бога нашего предлежащим на жертвеннике; сегодня видели Владыку раздробляемым в мыслях верных и раздаваемым; сегодня слышали сладчайший и святой голос, говорящий: «Это Тело Мое, ломимое за вас, во отпущение грехов… Глядите, братие, какого Тела вы вкусили, какую Кровь вы пили. Будем, братие, приобретать себе веру чистую, любовь нелицемерную, чтобы нам унаследовать Царство Небесное.…» [ 785] Молитва на Успение начинается словами: «Величаем Тебя, Пречистая, всевоспеваемая Владычица Богородица, так как страшно и необъятно таинство обо мне. Ты блаженна для Бога, Блаженнейшая, Ты святейшая всех и Жилище Божие, достойное удивления, всемирная радость, готовая помощь нуждающимся.…» [ 786]
Потребление Святых Даров.
Во время чтения заамвонной молитвы диакон стоит, окончив ектению «Прости, приимше…» перед иконой Спасителя. По окончании этой молитвы, когда священник войдет в алтарь через царские двери, диакон следует туда же
севернымидверями и останавливается у левого (северо-западного) угла престола, наклонив голову перед престолом. Священник читает молитву на потребление Даров и благословляет на это диакона. Этот последний крестится, целует престол и отходит к жертвеннику для потребления. Если диакона нет, то иерей читает указанную молитву для себя перед самым потреблением. Текст этой молитвы различен для обеих литургий:
Потребляются Дары так. Священнослужитель, заложив утол утирального плата себе за ворот и держа в левой руке другой его конец, берет ею Чашу; правой рукой, при помощи лжицы, потребляет из Чаши частицы Тела Христова и остальные частицы, потом испивает все содержимое Чаши. Затем он ополаскивает несколько раз эту Чашу водой и испивает каждый раз эту воду, пока на стенках Чаши не останется ни малейшей частицы. Затем он вытирает Чашу изнутри губой досуха, вытирает платом и лжицу и ставит сосуды так, как им надлежит стоять в ризнице или на жертвеннике. При потреблении Даров священнослужитель должен действовать со всяким вниманием, чтобы нигде не оставить частиц Даров и не пролить содержимое святого Потира.
Литургия Златоуста
Исполнение закона (Рим. XIII, 10), и пророков, Сам сый, Христе Боже наш, исполнивый все отеческое смотрение, исполни сердца наша, всегда, ныне и присно и во веки веков.
Литургия св. Василия
Обычай потреблять Дары древний. В литургии СА VIII диакон уносит остаток Святых Даров в пастофории, чтобы там их потребить. [ 787] Есть, впрочем, основание предполагать, исходя из одного свидетельства V века (толкование Исихия на книгу Левит), что тогда остаток Святых Даров сжигался. [ 788]
Исполнися и соверши я елико по нашей силе, Христе Боже наш, Твоего смотрения таинство. Имеем бо смерти Твоея память, видехом воскресения Твоего образ, наполнихомся безконечные Твоея жизни, насладихомся неистощаемыя Твоея пищи, ея же и будущем веце, всем нам сподобится благоволи благодатия безначального Твоего Отца, и Святаго, и Благаго, и Животворящего Твоего Духа, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.
Потребляются Дары так. Священнослужитель, заложив утол утирального плата себе за ворот и держа в левой руке другой его конец, берет ею Чашу; правой рукой, при помощи лжицы, потребляет из Чаши частицы Тела Христова и остальные частицы, потом испивает все содержимое Чаши. Затем он ополаскивает несколько раз эту Чашу водой и испивает каждый раз эту воду, пока на стенках Чаши не останется ни малейшей частицы. Затем он вытирает Чашу изнутри губой досуха, вытирает платом и лжицу и ставит сосуды так, как им надлежит стоять в ризнице или на жертвеннике. При потреблении Даров священнослужитель должен действовать со всяким вниманием, чтобы нигде не оставить частиц Даров и не пролить содержимое святого Потира.
Окончание Литургии.
По окончании заамвонной молитвы певцы поют трижды: «Буди Имя Господне благословенно отныне и до века» (Пс. 112:2 [
789]), — и затем псалом 33-й: «Благословлю Господа на всякое время…». Этот псалом почти нигде, кроме монастырей и церквей, в которых соблюдается устав, не стихословится. Между тем, обычай читать его весьма древний; псалом этот был положен, как уже было сказано, в литургии древних времен в качестве киноника.
По окончании псалма иерей произносит: «Благословение Господне на вас, Того благодатию и человеколюбием, всегда, ныне и присно и во веки веков».
Певцы: «Аминь».
Иерей: «Слава Тебе, Христе Боже, Упование наше, слава Тебе».
Певцы: «Слава и ныне. Господи, помилуй (трижды). Благослови».
Иерей произносит отпуст, который согласно уставу варьируется по дням недели и по праздникам.
Народ подходит к иерею, чтобы целовать крест или получить из его рук (восточный обычай) антидор. Это частицы хлеба из агничной или иных просфор. Он, по словам Симеона Солунского, дается вместо причастия, т. к. не все достойны причащения. Антидор по-гречески значит «вместо Даров».
В моменте окончания Литургии можно указать на некоторое отличие восточной практики от нашей. После троекратного «Буди Имя Господне…» диакон в Греческой Церкви возглашает: «Господу помолимся». После ответа певцов: «Господи, помилуй», — священник благословляет народ словами: «Благословение Господне и милость да приидут на вас, Того благодатию и человеколюбием, всегда, ныне и присно и во веки веков». Затем он произносит заключительный возглас: «Слава Тебе, Христе Боже, Упование наше, слава Тебе».
После отпуста при соборных служениях, архиерейских или архимандричьих, в некоторых областях Греции певцы поют: «Благословляющаго и освящающаго нас, Господи, сохрани на многая лета».
По окончании псалма иерей произносит: «Благословение Господне на вас, Того благодатию и человеколюбием, всегда, ныне и присно и во веки веков».
Певцы: «Аминь».
Иерей: «Слава Тебе, Христе Боже, Упование наше, слава Тебе».
Певцы: «Слава и ныне. Господи, помилуй (трижды). Благослови».
Иерей произносит отпуст, который согласно уставу варьируется по дням недели и по праздникам.
Народ подходит к иерею, чтобы целовать крест или получить из его рук (восточный обычай) антидор. Это частицы хлеба из агничной или иных просфор. Он, по словам Симеона Солунского, дается вместо причастия, т. к. не все достойны причащения. Антидор по-гречески значит «вместо Даров».
В моменте окончания Литургии можно указать на некоторое отличие восточной практики от нашей. После троекратного «Буди Имя Господне…» диакон в Греческой Церкви возглашает: «Господу помолимся». После ответа певцов: «Господи, помилуй», — священник благословляет народ словами: «Благословение Господне и милость да приидут на вас, Того благодатию и человеколюбием, всегда, ныне и присно и во веки веков». Затем он произносит заключительный возглас: «Слава Тебе, Христе Боже, Упование наше, слава Тебе».
После отпуста при соборных служениях, архиерейских или архимандричьих, в некоторых областях Греции певцы поют: «Благословляющаго и освящающаго нас, Господи, сохрани на многая лета».
Заключение.
После законченного исторического, богословского и практического истолкования Литургии остается сделать еще несколько замечаний, точнее, подвести итоги всему сказанному. Следует еще раз напомнить то, что неоднократно на протяжении этого курса было сказано о смысле и значении Евхаристии, как Таинства и великого символического действия.
Евхаристия как Таинство.
Можно условно говорить, что Божественная Литургия есть Таинство по преимуществу, в каком-то смысле единственное Таинство. Отцы его называли «Таинством таинств». Оно есть повторение великого Таинства благочестия — воплощения и вочеловечения Логоса. Бог явился во плоти, Бог стал Человеком. Богочеловек, a не Богоангел. Он пришел спасти род человеческий, но и почтить естество человеческое; приняв человеческое Тело, поднять его на высоту Небесного Престола, превыше ангельских чиноначалий. Естество человека по самому о нем божественному замыслу столь велико, столь замечательно, столь ко многому предназначено от вечности, что можно говорить о божественном происхождении человека. Человек есть сотворенный Бог, — так учил святой Григорий Богослов. Бог воплотился и стал Человеком, чтобы почтить плоть, и именно смертную плоть, чтобы высокомерные духи не смели считать и о себе думать, что они могут обожиться вследствие своей бесплотности и кажущегося бессмертия, — так учит святой Григорий Палама. Самое замечательное и утешительное, что развила святоотеческая мысль о человеке, это учение об обожении его. С одной стороны, основываясь на словах апостола Петра (второе послание 1:4 [
790]) о том, что нам дано стать «причастниками Божеского естества», a с другой, развивая учение неоплатонической философии о том, что душа «становится или, вернее, есть Бог» и о том, что задача нашей жизни «не столько быть безгрешным, сколь обожиться», святоотеческая антропология постоянно учила об этом «теозисе», обожении, максимальном приближении к Богу. Это не только нравственный катарсис, это не только оправдание от грехов, это не только интеллектуальное приближение к Богу, это реальное, конкретное
обожениенашей природы. A оно возможно только благодаря причащению этой природы обоженному Телу Христову, благодаря евхаристической жизни. Жить евхаристически — значит не только ходить к обедне, слушать те или иные трогательные или красивые песнопения, a
причащаться.Участвовать в сегодняшней Тайной Вечере. Причащаться не раз в год или еще реже, a как можно чаще, много раз в году, если можно,
постоянно, чтобы быть в постоянной, неразрывной связи с мистическим Телом Христовым, с Церковью, чтобы воцерковиться и не выходить, не выпадать из этой тесной связи с нею. Причащаться с полным сознанием и дерзновенным желанием именно этого обожения нашего естества. Причащаться, чтобы стать единою Плотию с Христом, как учили святые отцы древности, чтобы, по учению апостола Павла, быть усыновленными Богу, стать сынами Божиими в единении с Сыном Его, обоженную Плоть Коего мы вкушаем в евхаристическом причащении.
Евхаристия есть Жертва.
Жертва «о всех и за вся». Она является осуществлением того, что Господь повелел творить в Его воспоминание. Она есть повторение Голгофского Жертвоприношения. Как таковое, она есть его воспоминание, и потому она выше и совершеннее всех ветхозаветных жертв, которые были только слабой тенью, прообразами имеющей явиться настоящей Жертвы Сына Человеческого. Эта Жертва превышает наше разумение, как и всё в религиозной, духовной сфере не может быть втиснуто в рамки принудительной рациональной логики. Она, как и всё в богословии, исполнена антиномий и апофатических положений. Она вневременна и в своей вневременности охватывает в одном моменте и прошлое, и настоящее, и будущее. Мы в ней «воспоминаем» и творение мира, и искупление человечества Сыном Божиим, и Его Крест, и Воскресение, Его вознесение и имеющее еще быть Второе и Страшное Пришествие. Она универсальна и охватывает весь мир и соединяет в одном Жертвоприношении Единого Тела все разрозненные части вселенной. B ней Жертва является и Первосвященником, Он и Приносяй и Приносимый. Это есть жертва нашей благодарности Богу, нашей евхаристичности за все благодеяния, явленные Им роду человеческому и неявленные, благодеяния нам известные и неизвестные. B словах, «благодарим Господа», должно быть сосредоточено все напряжение благодарности всего молитвенного собрания. B эту минуту все должны осознать всю свою евхаристичность, т. е. благодарность Богу. Поэтому таким отрицанием этой евхаристичности, т. е. самого смысла Литургии является просьба человека, присутствовавшего на Литургии и слышавшего эти слова, отслужить ему
благодарственныймолебен, потому что он ему понятнее, ближе и говорит ему больше, чем самая возвышенная благодарственная служба — Евхаристия. Так невыразимо грустно слышать эти просьбы о благодарственном молебне после Литургии, т. е., иными словами, вместо Литургии, которая, следовательно, ничего не говорит душе желающего поблагодарить Бога человека. Кстати сказать, вообще, служение каких-либо
требпосле Литургии так противоречит духу нашего богослужения! После заупокойной Литургии, на которой совершилось поминовение усопших, и на проскомидии и на ектении, после отслуженного накануне парастаса просьба о совершенно частной,
моейсобственной, моей личной панихиды, т. е. исковерканной заупокойной утрени, сведенной на 10-минутную требу, звучит опять-таки таким непониманием сущности евхаристического Жертвоприношения за упокоение душ усопших. Еще, может быть, большим литургическим противоречием является вообще служение молебна после Литургии, молебна сегодняшнему святому. Это есть отрицание всего прекрасного архитектонического плана нашего богослужения. Суточный круг последований данного праздника или святого, начавшийся накануне с вечерни, перешедшей потом в утреню (с их стихирами, тропарями, канонами и кондаками, в которых постепенно, все больше и больше нарастая, раскрывалось значение празднуемого события) закончился, завенчался Божественной Литургией, Тайной Вечерей в честь данного события или святого. Это та вершина богослужебного откровения, выше которой не может и не смеет быть ничего. Если что-то есть, что может быть выше евхаристического прославления данного праздника, то, значит Литургия — не вершина, значит, есть что-то важнее в круге и иерархичности священных воспоминаний и чинопоследований, что выше Тайной Вечери. И таковым является молебен тому или иному святому или празднику, в котором представлена сокращенная до всякой потери индивидуальности данного праздника и воспоминания утреня с запевами канона вместо самого канона, с величанием вместо глубоких по содержанию стихир, пропетых накануне, и, конечно, с подачей записочек о здравии и с многолетиями тому или иному лицу. Несказанно грустно, скорбно, больно за литургическую безграмотность, за попрание основных принципов устава церковного благолепия, за нарушение церковной красоты. Мы это говорим с полной сознательностью и убеждением не потому только, что это является нашим литургическим убеждением, нашим личным переживанием богослужебного строя, a потому, что за собой мы слышим дорогой нам голос тех наших Учителей, именно Учителей с большой буквы, литургический слух которых был безошибочен и понимание смысла и строя нашего богослужения было непогрешимым. Мы ссылаемся на авторитет, научный и литургический авторитет церковности покойных митрополита Антония Храповицкого и епископа Гавриила Чепура, которые всегда решительно осуждали эти молебны после Литургии и их не служили никогда.
Божественная Литургия есть и великое символическоедействие. Писатели Церкви (святой Максим Исповедник, Ареопагитики, Николай Кавасила) неоднократно называли Литургию не только Таинством, но и «тайноводством», мистагогией. Она не только причащает нас благодатной жизни, не только является нашим жертвоприношением Богу, она, кроме того, и научает нас богословию, открывает нам сокровенное. Это своего рода откровение, апокалипсис, не открытый до конца, но открываемый сердцу верующего постольку, поскольку оно само ему открыто. Открываемое, скажем словами Ареопагитиков, «по аналогии», по соответствию, по созвучности нашей. Действия и песнопения Литургии освящают нас, как учит Кавасила, двояким образом. Прежде всего сами молитвы приближают нас к Богу, поскольку молитва есть способ нашего единения с Богом, приобщения Ему нашего ума, сердца, души, воли и пр. Но эти же молитвы, песнопения и священные действия являются и символическим отображением иной, небесной реальности, до конца никогда нам не раскрытой. B евхаристическом последовании совершается представлениевсей икономии нашего спасения, всего промыслительного домостроительства. B проскомидии мы уже присутствуем при предвечном, довременном заклании Агнца, при Рождении Слова Божия во времени в вифлеемских яслях; потом совершается Его выход на проповедь, Его домостроительное Искупление, Его страдание, Его Вечеря, Его смерть, Воскресение, вознесение на небо. Действия священника, песнопения с клироса, одежды священника и богослужебная утварь — все это символически прообразует что-либо из жизни Спасителя или Его о нас промышления. Верующий, присутствующий при Литургии, умно приобщается всему этому символическому представлению. Перед его взором открывается, однако, еще и иное откровение, a именно, Небесной Литургии, вечной евхаристической Жертвы, начавшейся в недрах Святой Троицы от вечности и продолжающейся всегда, ныне и присно и во веки веков. Той Небесной Литургии, где над от вечности закланным Агнцем, от вечности совершающейся Жертвой божественной любви, безмолвно склонившись, ужасаются Херувимы и Серафимы, закрывающие свои лица и в священном трепете поющие, вопиющие, взывающие и глаголющие: «Свят, Свят, Свят Господь Саваоф». И эта наша земная Литургия, в которой истинно, реально приносится Самое Пречистое Тело и Самая Честная Кровь Христовы, есть отображение той вечной Небесной Литургии, которая постоянно, вне времени и вне места совершается там, на Престоле Горней Славы. Это должен созерцать верующий взор христианина, этому должен он умно причащаться, перед этим безмолвствовать.
Вот это стремление к своему обожению, т. е. причастию Божеского естества, это стремление напряженно участвовать в принесении вечной и непрестающей Жертвы Божественного Агнца, это стремление созерцать не только благолепное служение священнослужителей в рукотворенном и благолепном храме, но и ангельское служение окрест Престола Божия и должны охватывать мысль и сердце верующего, который идет к Литургии. Он должен сознательно принимать участие в этом страшном служении, участвовать, если и не всегда причастием от евхаристической Чаши, то умно, духовно, молитвенно участвовать в евхаристическом служении. Для этого восприятия Литургии надо, конечно, прежде всего, ее понимать и осознавать, надо в ней разумно участвовать. Этому уразумению Литургии и раскрытию ее истории, ее богословского и мистического смысла, объяснению некоторых практических подробностей и был посвящен предлагаемый курс. Если он хотя бы в некоторой мере достиг своего назначения, то цель, поставленная нами перед собой, осуществилась.
Божественная Литургия есть и великое символическоедействие. Писатели Церкви (святой Максим Исповедник, Ареопагитики, Николай Кавасила) неоднократно называли Литургию не только Таинством, но и «тайноводством», мистагогией. Она не только причащает нас благодатной жизни, не только является нашим жертвоприношением Богу, она, кроме того, и научает нас богословию, открывает нам сокровенное. Это своего рода откровение, апокалипсис, не открытый до конца, но открываемый сердцу верующего постольку, поскольку оно само ему открыто. Открываемое, скажем словами Ареопагитиков, «по аналогии», по соответствию, по созвучности нашей. Действия и песнопения Литургии освящают нас, как учит Кавасила, двояким образом. Прежде всего сами молитвы приближают нас к Богу, поскольку молитва есть способ нашего единения с Богом, приобщения Ему нашего ума, сердца, души, воли и пр. Но эти же молитвы, песнопения и священные действия являются и символическим отображением иной, небесной реальности, до конца никогда нам не раскрытой. B евхаристическом последовании совершается представлениевсей икономии нашего спасения, всего промыслительного домостроительства. B проскомидии мы уже присутствуем при предвечном, довременном заклании Агнца, при Рождении Слова Божия во времени в вифлеемских яслях; потом совершается Его выход на проповедь, Его домостроительное Искупление, Его страдание, Его Вечеря, Его смерть, Воскресение, вознесение на небо. Действия священника, песнопения с клироса, одежды священника и богослужебная утварь — все это символически прообразует что-либо из жизни Спасителя или Его о нас промышления. Верующий, присутствующий при Литургии, умно приобщается всему этому символическому представлению. Перед его взором открывается, однако, еще и иное откровение, a именно, Небесной Литургии, вечной евхаристической Жертвы, начавшейся в недрах Святой Троицы от вечности и продолжающейся всегда, ныне и присно и во веки веков. Той Небесной Литургии, где над от вечности закланным Агнцем, от вечности совершающейся Жертвой божественной любви, безмолвно склонившись, ужасаются Херувимы и Серафимы, закрывающие свои лица и в священном трепете поющие, вопиющие, взывающие и глаголющие: «Свят, Свят, Свят Господь Саваоф». И эта наша земная Литургия, в которой истинно, реально приносится Самое Пречистое Тело и Самая Честная Кровь Христовы, есть отображение той вечной Небесной Литургии, которая постоянно, вне времени и вне места совершается там, на Престоле Горней Славы. Это должен созерцать верующий взор христианина, этому должен он умно причащаться, перед этим безмолвствовать.
Вот это стремление к своему обожению, т. е. причастию Божеского естества, это стремление напряженно участвовать в принесении вечной и непрестающей Жертвы Божественного Агнца, это стремление созерцать не только благолепное служение священнослужителей в рукотворенном и благолепном храме, но и ангельское служение окрест Престола Божия и должны охватывать мысль и сердце верующего, который идет к Литургии. Он должен сознательно принимать участие в этом страшном служении, участвовать, если и не всегда причастием от евхаристической Чаши, то умно, духовно, молитвенно участвовать в евхаристическом служении. Для этого восприятия Литургии надо, конечно, прежде всего, ее понимать и осознавать, надо в ней разумно участвовать. Этому уразумению Литургии и раскрытию ее истории, ее богословского и мистического смысла, объяснению некоторых практических подробностей и был посвящен предлагаемый курс. Если он хотя бы в некоторой мере достиг своего назначения, то цель, поставленная нами перед собой, осуществилась.