Страница:
Ударили знаменитые барабаны Юга. Весь стадион, все миллионы фанозрителей Йозера Великого смотрели то на стальную королеву за пультом, то на стоящую в противоположном конце поля гигантскую загадочную фигуру Миллиарда под белым покрывалом.
Барабаны замесили гуще.
На стадионных фаноэкранах комментаторы доводили градус интереса до высшей точки. Что за фигура под покрывалом? Каким образом казнят Миллиарда?
Вдруг барабанный бой оборвался. В абсолютной тишине королева в звездном спектре повернула рычаг, и занавес дрогнул, заскользил вниз.
Желтое сияние полыхнуло над полем. Стадион зашумел. Золотой хорог стоял на постаменте во всей своей красоте и мощи. Атакующий, клыкастый, поднявшийся на задние лапы хорог.
Пока зрители обсуждали, как можно казнить золотую статую в тысячи стэлсов веса, к Миллиарду подкатил двуствольный танк.
Длинный ствол уперся в золотого идола, а из короткого ствола ударил яркий луч. Под действием излучателя грудь Миллиарда раскалилась и вскоре засверкала слепящим глаза крохотным солнцем. И почти сразу на груди статуи вздулся золотой волдырь.
Пузырь этот становился все больше, больше, и вдруг стадион ахнул. Золотой шар, отделившись от идола, полетел в небеса. За ним — второй, третий. Уносимые ветром, шары потянулись золотой дугой в сторону океана, туда, где в голубой дали виднелся остров со статуей Спасителя.
Казнь золотого Хорога шла вовсю. Он на глазах превращался в бесформенную глыбу. На фаноэкранах бурно обсуждали придумку чудака Батистерия, умудрившегося золотыми пузырями спустить миллиард стэлсов на ветер, ну а болельщики, пришедшие на стадион, о казни уже забыли. На поле вылетели команды, аэры зависли в стартовых позициях. Только любимая игра Юга — аэрбол, могла отвлечь зрителей от такой картины: миллиард стэлсов, улетающий в никуда.
Королева зрелища дала сигнал, и игра началась.
По всему объему громадного стадиона, от зеленого поля до облаков, заметались аэры. Стадионные фаноэкраны крупными планами выхватывали то столкновения машин, то летящих вниз, на сетки, игроков. Публика ревела, не переставая. От динамичной, бешеной игры невозможно было оторваться.
Команда Царства Мертвых пока проигрывает. Сможет ли она отыграться? На данный момент Ба-тистерию Герино удался только один сюрприз. Игроки летят на перерыв, а мы расскажем о казни Миллиарда и…
Внук поднялся с кресла и отошел к входной двери. Он явно не собирался досматривать второй период.
— Обычный карнавальный матч, обычное зрелище — я не хочу тратить на это свои стэлсы. Меня ждут в фаностудии.
— Никуда не ходи, а материалы о Службе сотри. Ты не понимаешь, с чем шутишь.
Старик стал напротив внука. Оба — худощавые, только один — стройный, второй — сгорбленный. Один — брюнет, второй — полностью седой. Они отражались друг в друге, как в зеркале, которое дает ответ с поправкой в полвека.
Внук сказал:
— Отойди, дед. Я знаю, что ты в молодости работал на Службу. Как бывшей службе, тебе обидно слышать правду о своих хозяевах, но я ее все равно скажу. Древние преступления — это ерунда, я знаю больше: еще пятьдесят лет тому назад Служба тайно казнила и расправлялась с лидерами йози. Что молчишь, дед? То-то.
Внук поторопился к двери, открыл ее и попятился. Вошли межевики. От черных мундиров в комнате сразу потемнело.
Отлаженная процедура ареста не заняла много времени.
— Дедушка, как же так? — еще успел спросить внук, и его увели.
Старик тяжело опустился в кресло, закутался в плед и, прежде чем уткнуться в экран, пробурчал:
— Бывшая служба, бывшая служба. Служба никогда не бывает бывшей, внучек.
Какой захватывающий матч! Царство Мертвых пока проигрывает, но яростно атакует! Наши чемпионы отчаянно защищаются! Удастся ли Царству Мертвых отыграться? Вот их линейный нападающий летит в последнюю атаку. Ему наперерез устремляются защитники. Какие блестящие маневры! Он летит вверх! Но что это ?
Следившие за атакой сотни тысяч зрителей вдруг услышали громовой силы взрыв и почувствовали, как вздрогнули под ними кресла. Все повернулись в сторону океана. Над каменистым островом поднимался к облакам серый громадный столб пыли. Заваливаясь на бок, столб медленно уплывал в сторону.
Спасителя не было. Взрыв не только уничтожил символ Юга, но и практически сравнял с океаном скалу, на которой почти триста лет простояла статуя. Теперь из воды торчал лишь каменный пенек, формой похожий на обрубленную руку, и ветер нес в его сторону последние золотые шары.
На стадионе началась паника
Старик, внимательно наблюдавший за происходящим на вертикалке, переключил фаносектор.
Вы подключаетесь к оперативному сектору Службы. Введите код доступа.
Старик ввел код.
Код принят.
Экран зарябил от черепицы. Далеко внизу, на дне уличного ущелья, были видны прохожие. Судя по всему, аэр, с которого велась съемка, крался над самыми крышами домов.
Не умолкая, звучали голоса участников операции:
— Нобиль Тэт приказал достать королеву зрелища хоть из лифтовой системы, хоть из Царства Мертвых.
— Пока ее стэлсы нигде не засветились.
— Значит, пробирается пешком. Подключите полицию.
— Подключили.
— Полиции вбей в башку, королева опасна. Никакой отсебятины. Никаких попыток ареста, если хотят сохранить свои жирные задницы. Никакого огневого контакта. Работать по ней только межевикам.
— Аналитики советуют отработать направление Стены.
— Согласен, охотница будет прорываться в Настоящее. Давай всех людей к стеллиту.
Крыши на экране замелькали одна за одной, пока аэр не завис над последней из них. Отсюда хорошо просматривалось залитое бетоном пространство, за которым матово мерцала Стена.
— Появилась.
— Отлично. Всех стягиваем в твой сектор.
— Идет к Стене.
— Отрезать. Ни в коем случае не подпускать к Стене. И осторожней. Она очень опасна. Вперед.
Молодая женщина в стальном платье и звездном спектре шла по бетону. До Стены оставалось стэлсов сто, когда со всех улиц, переулков и окрестных крыш к ней ринулись аэры межевиков.
Одни машины отрезали ей путь к Стене, другие — брали в оцепление, третьи, для абсолютной страховки операции, контролировали воздух. Межевики прыгали с аэров на бетон, занимали позиции.
Через мгновение стальная королева была в кольце, под прицелом сотни сканферов. К первому эшелону, бойцы которого приготовились стрелять с колен, тем временем подтягивалась подмога, межевики с узкими, длинными (стэлса три) трубами на плечах — стеллитовыми пушками.
Перед такой огневой мощью задрал бы вверх лапы и тиранохорог. Видимо, и до стальной королевы дошло: ей не спастись. Она перестала лихорадочно озираться и обреченно опустилась на колени. Затем легла на бетон, свернувшись калачиком.
Не опуская оружия, межевики стали смыкать кольцо вокруг «уснувшей» королевы. Они опасались неприятных сюрпризов и слишком поздно поняли, что происходит на самом деле. Первым сообразил нобиль Тэт. Страшно выругавшись, он бросился со своими головорезами в атаку. Поздно. В бетон уже уходили плечи, сверкнул спектр, и королева исчезла — только разогревшийся, дымящийся бетон чавкнул над ее головой. И тут же, буквально на глазах, будто высушенный снизу дьявольским огнем, бетон затвердел и потрескался.
Глава 21
Глава 22
Барабаны замесили гуще.
На стадионных фаноэкранах комментаторы доводили градус интереса до высшей точки. Что за фигура под покрывалом? Каким образом казнят Миллиарда?
Вдруг барабанный бой оборвался. В абсолютной тишине королева в звездном спектре повернула рычаг, и занавес дрогнул, заскользил вниз.
Желтое сияние полыхнуло над полем. Стадион зашумел. Золотой хорог стоял на постаменте во всей своей красоте и мощи. Атакующий, клыкастый, поднявшийся на задние лапы хорог.
Пока зрители обсуждали, как можно казнить золотую статую в тысячи стэлсов веса, к Миллиарду подкатил двуствольный танк.
Длинный ствол уперся в золотого идола, а из короткого ствола ударил яркий луч. Под действием излучателя грудь Миллиарда раскалилась и вскоре засверкала слепящим глаза крохотным солнцем. И почти сразу на груди статуи вздулся золотой волдырь.
Пузырь этот становился все больше, больше, и вдруг стадион ахнул. Золотой шар, отделившись от идола, полетел в небеса. За ним — второй, третий. Уносимые ветром, шары потянулись золотой дугой в сторону океана, туда, где в голубой дали виднелся остров со статуей Спасителя.
Казнь золотого Хорога шла вовсю. Он на глазах превращался в бесформенную глыбу. На фаноэкранах бурно обсуждали придумку чудака Батистерия, умудрившегося золотыми пузырями спустить миллиард стэлсов на ветер, ну а болельщики, пришедшие на стадион, о казни уже забыли. На поле вылетели команды, аэры зависли в стартовых позициях. Только любимая игра Юга — аэрбол, могла отвлечь зрителей от такой картины: миллиард стэлсов, улетающий в никуда.
Королева зрелища дала сигнал, и игра началась.
По всему объему громадного стадиона, от зеленого поля до облаков, заметались аэры. Стадионные фаноэкраны крупными планами выхватывали то столкновения машин, то летящих вниз, на сетки, игроков. Публика ревела, не переставая. От динамичной, бешеной игры невозможно было оторваться.
Команда Царства Мертвых пока проигрывает. Сможет ли она отыграться? На данный момент Ба-тистерию Герино удался только один сюрприз. Игроки летят на перерыв, а мы расскажем о казни Миллиарда и…
Внук поднялся с кресла и отошел к входной двери. Он явно не собирался досматривать второй период.
— Обычный карнавальный матч, обычное зрелище — я не хочу тратить на это свои стэлсы. Меня ждут в фаностудии.
— Никуда не ходи, а материалы о Службе сотри. Ты не понимаешь, с чем шутишь.
Старик стал напротив внука. Оба — худощавые, только один — стройный, второй — сгорбленный. Один — брюнет, второй — полностью седой. Они отражались друг в друге, как в зеркале, которое дает ответ с поправкой в полвека.
Внук сказал:
— Отойди, дед. Я знаю, что ты в молодости работал на Службу. Как бывшей службе, тебе обидно слышать правду о своих хозяевах, но я ее все равно скажу. Древние преступления — это ерунда, я знаю больше: еще пятьдесят лет тому назад Служба тайно казнила и расправлялась с лидерами йози. Что молчишь, дед? То-то.
Внук поторопился к двери, открыл ее и попятился. Вошли межевики. От черных мундиров в комнате сразу потемнело.
Отлаженная процедура ареста не заняла много времени.
— Дедушка, как же так? — еще успел спросить внук, и его увели.
Старик тяжело опустился в кресло, закутался в плед и, прежде чем уткнуться в экран, пробурчал:
— Бывшая служба, бывшая служба. Служба никогда не бывает бывшей, внучек.
Какой захватывающий матч! Царство Мертвых пока проигрывает, но яростно атакует! Наши чемпионы отчаянно защищаются! Удастся ли Царству Мертвых отыграться? Вот их линейный нападающий летит в последнюю атаку. Ему наперерез устремляются защитники. Какие блестящие маневры! Он летит вверх! Но что это ?
Следившие за атакой сотни тысяч зрителей вдруг услышали громовой силы взрыв и почувствовали, как вздрогнули под ними кресла. Все повернулись в сторону океана. Над каменистым островом поднимался к облакам серый громадный столб пыли. Заваливаясь на бок, столб медленно уплывал в сторону.
Спасителя не было. Взрыв не только уничтожил символ Юга, но и практически сравнял с океаном скалу, на которой почти триста лет простояла статуя. Теперь из воды торчал лишь каменный пенек, формой похожий на обрубленную руку, и ветер нес в его сторону последние золотые шары.
На стадионе началась паника
Старик, внимательно наблюдавший за происходящим на вертикалке, переключил фаносектор.
Вы подключаетесь к оперативному сектору Службы. Введите код доступа.
Старик ввел код.
Код принят.
Экран зарябил от черепицы. Далеко внизу, на дне уличного ущелья, были видны прохожие. Судя по всему, аэр, с которого велась съемка, крался над самыми крышами домов.
Не умолкая, звучали голоса участников операции:
— Нобиль Тэт приказал достать королеву зрелища хоть из лифтовой системы, хоть из Царства Мертвых.
— Пока ее стэлсы нигде не засветились.
— Значит, пробирается пешком. Подключите полицию.
— Подключили.
— Полиции вбей в башку, королева опасна. Никакой отсебятины. Никаких попыток ареста, если хотят сохранить свои жирные задницы. Никакого огневого контакта. Работать по ней только межевикам.
— Аналитики советуют отработать направление Стены.
— Согласен, охотница будет прорываться в Настоящее. Давай всех людей к стеллиту.
Крыши на экране замелькали одна за одной, пока аэр не завис над последней из них. Отсюда хорошо просматривалось залитое бетоном пространство, за которым матово мерцала Стена.
— Появилась.
— Отлично. Всех стягиваем в твой сектор.
— Идет к Стене.
— Отрезать. Ни в коем случае не подпускать к Стене. И осторожней. Она очень опасна. Вперед.
Молодая женщина в стальном платье и звездном спектре шла по бетону. До Стены оставалось стэлсов сто, когда со всех улиц, переулков и окрестных крыш к ней ринулись аэры межевиков.
Одни машины отрезали ей путь к Стене, другие — брали в оцепление, третьи, для абсолютной страховки операции, контролировали воздух. Межевики прыгали с аэров на бетон, занимали позиции.
Через мгновение стальная королева была в кольце, под прицелом сотни сканферов. К первому эшелону, бойцы которого приготовились стрелять с колен, тем временем подтягивалась подмога, межевики с узкими, длинными (стэлса три) трубами на плечах — стеллитовыми пушками.
Перед такой огневой мощью задрал бы вверх лапы и тиранохорог. Видимо, и до стальной королевы дошло: ей не спастись. Она перестала лихорадочно озираться и обреченно опустилась на колени. Затем легла на бетон, свернувшись калачиком.
Не опуская оружия, межевики стали смыкать кольцо вокруг «уснувшей» королевы. Они опасались неприятных сюрпризов и слишком поздно поняли, что происходит на самом деле. Первым сообразил нобиль Тэт. Страшно выругавшись, он бросился со своими головорезами в атаку. Поздно. В бетон уже уходили плечи, сверкнул спектр, и королева исчезла — только разогревшийся, дымящийся бетон чавкнул над ее головой. И тут же, буквально на глазах, будто высушенный снизу дьявольским огнем, бетон затвердел и потрескался.
Глава 21
ЗА СМЕРТЬЮ. НАСТОЯЩЕЕ
Жик-жик. Тщедушный паренек в кепочке правил громадный нож. В свете двух лун лезвие сверкало, как бриллиантовое.
Жик-жик.
Коротко стриженный здоровяк с серьгой в ухе дожевал пропарушку и цвиркнул плевком в сторону точильщика. Зеленая жижа чуть не попала тому на ботинки. Довольный здоровяк, забросив руки за голову, откинулся назад, на ствол — он сидел под деревом — и сказал:
— Тускляк, а зачем тебе столько лет жизни?
— Тебе не понять.
— Дурак ты, Тускляк.
Паренек перебрался в темноту, а жизнерадостный здоровяк повернулся к бандиту в густой перьевой, надвинутой на самые глаза, шапке:
— Поверил байкам старой карги Горушки. Мол, кто первым из нас пырнет ножиком Смерть, будет жить вечно. Точи, точи, дурачок.
Здоровяк швырнул в рот очередную пластину пропарушки. Тем временем бандит в перьевой шапке все обдумал и рассудительно ответил:
— Пусть точит, Брит. Пригодится ножичек. Лишь бы точно знать, что это мы на Смерть охотимся, а не наоборот. Нет, до Смерти нам не дотянуться.
— Дотянемся. Смотри, сколько нас. А теперь и ракетометы имеются.
Брит кивнул в сторону позиций.
Банда окопалась вдоль полуразрушенного фабричного забора. В лунном свете были хорошо видны залегшие со сканферами бойцы. Между штабелями бревен под маскировочными сетками стояли ракетные установки с толстыми короткими стволами.
Бандит в шапке убежденно заявил:
— Не с ракетами надо на Смерть ходить, а с молитвой. Люди бога забыли, и отсюда все беды, поэтому и Смерть объявилась. С молитвой надо все делать.
В ответ на такие слова бандита в шапке Брит только сплюнул, не дожевав пропарушку.
— Дикие вы, йози. Вам бы только молиться. Интересно, ты людей тоже с молитвой режешь? Ставлю десять золотых стэлсов, что мы сегодня прикончим эту стерву.
Впервые за разговор бандит в перьевой шапке расщурил глаза.
— А пятьдесят?
— Сто ставлю! Против твоей шапки. А то ходишь в ней, словно зверь какой-то.
— Нам без шапки бог запретил ходить.
— Сто. Сто золотых стэлсов. Или у тебя под шапкой рога, словно у Санфара? А может, ты и есть Санфар?
— Сто золотых стэлсов? — пробормотал йози и, вновь прищурившись, сказал: — Идет.
Бандиты ударили по рукам, а чрезвычайно довольный Брит изо всех сил затряс йози за плечи.
— Теперь я разорву Смерть своими собственными руками!
— Лучше сто золотых приготовь, — ответил йози. — Я слышал, у Бледа есть коробочка: фано из-за Стены качает. Так там с этой Смертью служки ничего не смогли сделать, а нам и подавно не управиться. Да и Глаз, наш лучший ракетчик, куда-то сгинул. Только людишек переведем. И вообще, не пойму я, зачем Бледу эта охота на Смерть? Может, золото она стережет или лакташи?
— Жить хочет Блед вечно, вот и охотится, — подал голос Тускляк из темноты, на что йози пренебрежительно махнул рукой.
— Нет, дело не в этом. Скажи, Мох, ты все знаешь.
Бандит-старичок с оловянными глазками с готовностью стал объяснять:
— Территория здесь его, Бледа. А он хочет быть в авторитете на совете банд. А уж если он Смерть завалит…
Из темноты послышался тихий свист, и все затихли.
Цок-цок-цок.
В глубине улицы появилась женская фигурка. Платье женщины отливало сталью. Бандиты червями расползлись по огневым точкам.
Первой шарахнула ракетная установка. Мимо.
Из-за фабричного забора ударили сканферы и автоматы. Вокруг женской фигурки по камням запрыгали искры. Смерть пошатнулась, но тут же белый треугольник закружился в воздухе, и пульсирующая, полупрозрачная стена двинулась на позиции банды.
Рявкнули команду. Бойцы стали прыгать в окопы и задраивать их железными листами. А волна выгребла из кустов пару кошек, прихватила зазевавшегося бандита, протащила свою добычу стэлсов сто и вышвырнула на пустырь, после чего с хлопком ушла в небеса.
Листы железа тем временем были втянуты в окопы, и огонь возобновился.
Смерть наискосок рванула к забору, перемахнула его и бросилась к штабелям бревен. До этого лабиринта оставалось всего чуть, когда громыхнуло и бревна покатились ей навстречу. Только подрыв произвели слишком рано. Уворачиваясь от бревен, Смерть побежала в сторону рудничного пустыря.
Стрельба усилилась. Ухали то и дело гранатометы, безбожно промахиваясь по светлой фигурке.
— Я же говорил, что ракетами ее не взять! — вопил кому-то Тускляк, размахивая ножом.
За спинами стрелявших метался Блед. Пинками и руганью он поднимал свое войско в погоню. Бледное лицо главаря мелькало в ночи, словно третья луна.
Почти до середины пустыря добежала Смерть, когда вдруг черная стена, закрыв ее, поднялась до небес и прогремел взрыв чудовищной силы. На этот раз подрывники угадали. Смерть находилась в центре подорванного поля.
Когда пыль осела, раздался торжествующий визг Бледа Посреди пустыря лежала стальная женская фигурка. Бандиты бросились к ней.
Глаз, лучший ракетчик банды, находился в это время в паре килостэлсов от боя. Он занимал позицию в расщелине стены, напротив железной двери заброшенного храма, этого логова Смерти. Наблюдал Глаз за железной дверью через прицел ракетомета.
На этот раз Блед решил предусмотреть любой поворот событий. На тот случай, если Смерть уйдет все-таки от банды и дотащится до храма, ее будет кому встретить.
Лучший ракетчик и опытный охотник, Глаз был спокоен. Он знал: с такой дистанции он без труда попадет Смерти прямо в лоб. Об одном Глаз не догадывался, о том, что ему вскоре предстоит увидеть кое-что пострашнее Смерти.
Смерть хромала.
Вокруг нее, размахивая ножами, кружили бандиты. А Смерть, с лезвием в руке, упрямо пробивалась к закопченным развалинам, стоявшим на краю рудничного поля.
С вылетевшего из темноты аэра выстрелили сетью. Раскрывшись в воздухе, сетка накрыла Смерть. Один из бандитов бросился добивать чудовище и тут же рухнул на арар с распоротым животом. А Смерть прошла сквозь задымившуюся сеть с такой легкостью, будто ее платье было из расплавленного металла.
Возле закопченных развалин стал виден черный провал старой шахты. Чудовище пробивалось к нему, явно собираясь в нем исчезнуть. За спинами бойцов бесновался и метался Блед со сверкающей бритвой в руке.
Бандиты навалились скопом. Раз, другой, третий — и каждый раз откатывались, оставляя кого-то корчиться на арар. Даже орудуя одной рукой, Смерть исправно делала свое дело.
До спасительного провала оставалось всего несколько шагов. Отбиваясь от последних атак, хромая Смерть дотащилась до дыры, но в этот миг из шахтной черноты ей навстречу выпрыгнула темная, мохнатая туша. Громадный шарг атаковал Смерть. Замелькали ножи, четырехрукая обезьяна и чудовище сцепились и клубком покатились в сторону.
Стэлсов через десять визжащий клубок ударился о дерево и развалился. Размахивая четырьмя ножами и жалобно скуля — видно, лезвие Смерти его хорошо задело, — гигантский шарг стал наскакивать на свою противницу. Та не уступала. А суперобезьяна нападала снова и снова. Внезапно шарг завизжал так, будто его зарезали, прыгнул в сторону, в другую и вдруг изловчился. И страшным ударом ножа прямо в лицо Смерти пригвоздил ее к стволу. Удар клинка пришелся в скулу. Пришпиленная к дереву Смерть ухватилась за рукоятку ножа и, выгибаясь от усилия всем телом, стала его раскачивать, пытаясь освободиться.
Она не успела.
Мелькнула тень. Подскочивший Тускляк пронзил ножом ей руку. Вслед за Тускляком на нее налетели другие бандиты, и через миг Смерть была буквально распята на стволе дерева.
Все расступились.
К Смерти подошел Блед. В руке его вспыхивала и гасла бритва. Главарь потянулся лезвием, собираясь срезать звездный спектр и открыть лицо Смерти, как вдруг отшатнулся. Бандитам почудилось, что в этот миг ухмыляющаяся Смерть показала им алый язычок. На самом деле это был язычок огня. И тут же пламя полыхнуло изо рта Смерти, ударило из глазниц и мгновенно превратило ее в факел, заставив попятиться и главаря, и всю банду. Рядом с дьявольским огнем невозможно было находиться. Вскоре заполыхало и дерево. А в разгоревшемся гигантском костре еще долго корчилась, кривлялась и плясала фигурка Смерти.
Глаз продолжал сидеть в засаде.
Он слышал бой, заметил и далекий огонь, заполыхавший на руднике вскоре после боя. Обратил внимание Глаз и на совпадение: стоило разгореться далекому пожару, как за железной дверью заскрежетало. Из храма кто-то собирался выходить.
Глаз привычно расслабил плечи и стал пристраиваться к трубе ракетомета. Профессиональный север, он готовился выполнить свое задание: уничтожить любого, кто появится в железной двери.
От первого удара массивная железная плита двери дрогнула. От невероятной силы второго удара — вырванная вместе с петлями — она перелетела через площадку и рухнула в кусты. Кто-то очень серьезный собирался сейчас явить себя божьему свету. Глаз окаменел.
Из дверного проема полыхнуло пламя и длинным развевающимся стягом устремилось в ночь, а на храмовую площадь вышел здоровенный мужик с обнаженным торсом. Пламя оказалось его огненным плащом.
Плечи — пошире шарговских. Бицепсы — чудовищных размеров. И был бы он с виду мужик как мужик, если бы не одна особенность.
Он посмотрел прямо на умирающего от страха севера и ушел в темноту с огненным плащом за плечами.
Глаз мог спокойно стрелять ему в спину, но он об этом и не подумал. Задыхаясь, падая, он уже мчался прочь, не разбирая дороги. Он никогда в жизни не видел мужика, у которого бы на плечах была живая бычья голова да еще с золотыми рогами.
Бандиты отдыхали, приходили в себя под догорающим деревом. Зализывающий свои раны шарг сидел в сторонке. Иногда он тихонько поскуливал.
Кого-то из пострадавших еще перевязывали, а большинство бойцов сбилось в шумный круг. В его центре Брит пытался сорвать шапку с йози. Тот изо всех сил упирался, перья летели во все стороны. Наконец Брит подпрыгнул, сорвал шапку и под общий хохот зашвырнул перьевое сокровище в огонь. Закрывая бритую голову руками, йози побрел к шаргу, рядом с которым и сел, сокрушенный. А бандиты вовсю шумели. Им было что обсудить.
— Я-то думал, у него и правда рога на башке. Тьфу!
— А видел, какая она бледная?
— Да, как сестричка нашего Бледа.
— А уж живучая!
— Молчи, а то еще выйдет из огня.
— Ох, не сойдет ему с рук убийство Смерти.
— Постой, а где шарг? Делся куда-то. Гляди, такая туша, а ушел — и веточка не хрустнула.
— Огня испугался.
— Нет, вот он идет.
— Ха, Тускляка с шаргом спутал!
Из темноты выступила Тень. Куда только делась обычная униженность Тускляка? Плечи расправлены, голову несет гордо, в лице — достоинство: таким паренька еще не видывали.
— Ты чего такой важный, Тускляк?
— А ножичек-то твой тю-тю, сгорел!
— Улыбнись, Тускляк!
— Так он теперь нас всех переживет. Зачем тебе столько жизни, Тускляк?
Сжав кулачки, паренек подошел к спросившему и отчеканил:
— Чтобы увидеть, как вы все, дураки, сдохнете. Бандиты заржали. Паренек был в самом деле смешон.
— Какой храбрый у нас Тускляк!
— Ты же невезучий. Все время кости ломаешь. Будешь вечным инвалидом?
— Теперь мне будет везти. Я первый ударил Смерть ножом и вас, дураков, больше не боюсь.
Еще сильнее сжав кулачки, паренек заулыбался старческим личиком и повторил:
— Теперь я ничего не боюсь!
Огненная стрела ударила ему прямо в лоб. Умер он счастливым.
Рядом с Тускляком, хрипя и хватаясь за такую же огненную стрелу в груди, рухнул тот, кто его дразнил. Бандиты заметались.
— Санфар!
— Санфар идет!
С пригорка спускался Князь Царства Мертвых с золотым луком в руке. Огненный плащ развевался за его плечами. Не целясь, Санфар бил без промаха вспыхивающими в полете стрелами по разбегавшейся банде.
Блед — недаром главарь — при первом же вопле откатился в кусты и ползком двинул прочь от этой бойни. Вскоре он перешел на бег. Оставшихся от древнего рудника развалюх вокруг было предостаточно. Петляя между ними, главарь уходил все дальше. Он уже собирался перевести дух, когда за очередными руинами вышел прямо на Князя Тьмы, поджидавшего его с нацеленным луком.
Блед бросился назад, и лук исчез за широченными плечами. Санфар сорвал плащ и швырнул его вслед бандиту. Легко догнав главаря, плащ заключил его в пылающее кольцо и, как тот ни метался, не выпускал.
Тяжелой поступью вошел Владыка Царства Мертвых в заколдованный круг. Кровавые бычьи глаза Санфара не сулили губителю Смерти, этой лучшей подручной Владыки, ничего хорошего.
И тогда Блед закричал и тут же захлебнулся своим криком. Железный кулак обрушился на его лицо.
Со спокойным любопытством Князь Тьмы наблюдал за человеческой козявкой, корчившейся у его ног. Когда Блед, выплевывая золотые зубы, поднялся, ударил снова. И уже не сдерживая руку — еще раз.
Ночной прохладой потянуло со стороны леска. От далекого болота во все стороны расползались туманы. Восток начинал светлеть. Блед, лежащий ничком на арар, разлепил заплывшие глаза. Он очнулся. Рядом — никого. Ночной кошмар закончился. От него остался лишь биоком, валявшийся в пыли перед самым носом бандита.
Это был подарочек от Санфара.
Жик-жик.
Коротко стриженный здоровяк с серьгой в ухе дожевал пропарушку и цвиркнул плевком в сторону точильщика. Зеленая жижа чуть не попала тому на ботинки. Довольный здоровяк, забросив руки за голову, откинулся назад, на ствол — он сидел под деревом — и сказал:
— Тускляк, а зачем тебе столько лет жизни?
— Тебе не понять.
— Дурак ты, Тускляк.
Паренек перебрался в темноту, а жизнерадостный здоровяк повернулся к бандиту в густой перьевой, надвинутой на самые глаза, шапке:
— Поверил байкам старой карги Горушки. Мол, кто первым из нас пырнет ножиком Смерть, будет жить вечно. Точи, точи, дурачок.
Здоровяк швырнул в рот очередную пластину пропарушки. Тем временем бандит в перьевой шапке все обдумал и рассудительно ответил:
— Пусть точит, Брит. Пригодится ножичек. Лишь бы точно знать, что это мы на Смерть охотимся, а не наоборот. Нет, до Смерти нам не дотянуться.
— Дотянемся. Смотри, сколько нас. А теперь и ракетометы имеются.
Брит кивнул в сторону позиций.
Банда окопалась вдоль полуразрушенного фабричного забора. В лунном свете были хорошо видны залегшие со сканферами бойцы. Между штабелями бревен под маскировочными сетками стояли ракетные установки с толстыми короткими стволами.
Бандит в шапке убежденно заявил:
— Не с ракетами надо на Смерть ходить, а с молитвой. Люди бога забыли, и отсюда все беды, поэтому и Смерть объявилась. С молитвой надо все делать.
В ответ на такие слова бандита в шапке Брит только сплюнул, не дожевав пропарушку.
— Дикие вы, йози. Вам бы только молиться. Интересно, ты людей тоже с молитвой режешь? Ставлю десять золотых стэлсов, что мы сегодня прикончим эту стерву.
Впервые за разговор бандит в перьевой шапке расщурил глаза.
— А пятьдесят?
— Сто ставлю! Против твоей шапки. А то ходишь в ней, словно зверь какой-то.
— Нам без шапки бог запретил ходить.
— Сто. Сто золотых стэлсов. Или у тебя под шапкой рога, словно у Санфара? А может, ты и есть Санфар?
— Сто золотых стэлсов? — пробормотал йози и, вновь прищурившись, сказал: — Идет.
Бандиты ударили по рукам, а чрезвычайно довольный Брит изо всех сил затряс йози за плечи.
— Теперь я разорву Смерть своими собственными руками!
— Лучше сто золотых приготовь, — ответил йози. — Я слышал, у Бледа есть коробочка: фано из-за Стены качает. Так там с этой Смертью служки ничего не смогли сделать, а нам и подавно не управиться. Да и Глаз, наш лучший ракетчик, куда-то сгинул. Только людишек переведем. И вообще, не пойму я, зачем Бледу эта охота на Смерть? Может, золото она стережет или лакташи?
— Жить хочет Блед вечно, вот и охотится, — подал голос Тускляк из темноты, на что йози пренебрежительно махнул рукой.
— Нет, дело не в этом. Скажи, Мох, ты все знаешь.
Бандит-старичок с оловянными глазками с готовностью стал объяснять:
— Территория здесь его, Бледа. А он хочет быть в авторитете на совете банд. А уж если он Смерть завалит…
Из темноты послышался тихий свист, и все затихли.
Цок-цок-цок.
В глубине улицы появилась женская фигурка. Платье женщины отливало сталью. Бандиты червями расползлись по огневым точкам.
Первой шарахнула ракетная установка. Мимо.
Из-за фабричного забора ударили сканферы и автоматы. Вокруг женской фигурки по камням запрыгали искры. Смерть пошатнулась, но тут же белый треугольник закружился в воздухе, и пульсирующая, полупрозрачная стена двинулась на позиции банды.
Рявкнули команду. Бойцы стали прыгать в окопы и задраивать их железными листами. А волна выгребла из кустов пару кошек, прихватила зазевавшегося бандита, протащила свою добычу стэлсов сто и вышвырнула на пустырь, после чего с хлопком ушла в небеса.
Листы железа тем временем были втянуты в окопы, и огонь возобновился.
Смерть наискосок рванула к забору, перемахнула его и бросилась к штабелям бревен. До этого лабиринта оставалось всего чуть, когда громыхнуло и бревна покатились ей навстречу. Только подрыв произвели слишком рано. Уворачиваясь от бревен, Смерть побежала в сторону рудничного пустыря.
Стрельба усилилась. Ухали то и дело гранатометы, безбожно промахиваясь по светлой фигурке.
— Я же говорил, что ракетами ее не взять! — вопил кому-то Тускляк, размахивая ножом.
За спинами стрелявших метался Блед. Пинками и руганью он поднимал свое войско в погоню. Бледное лицо главаря мелькало в ночи, словно третья луна.
Почти до середины пустыря добежала Смерть, когда вдруг черная стена, закрыв ее, поднялась до небес и прогремел взрыв чудовищной силы. На этот раз подрывники угадали. Смерть находилась в центре подорванного поля.
Когда пыль осела, раздался торжествующий визг Бледа Посреди пустыря лежала стальная женская фигурка. Бандиты бросились к ней.
Глаз, лучший ракетчик банды, находился в это время в паре килостэлсов от боя. Он занимал позицию в расщелине стены, напротив железной двери заброшенного храма, этого логова Смерти. Наблюдал Глаз за железной дверью через прицел ракетомета.
На этот раз Блед решил предусмотреть любой поворот событий. На тот случай, если Смерть уйдет все-таки от банды и дотащится до храма, ее будет кому встретить.
Лучший ракетчик и опытный охотник, Глаз был спокоен. Он знал: с такой дистанции он без труда попадет Смерти прямо в лоб. Об одном Глаз не догадывался, о том, что ему вскоре предстоит увидеть кое-что пострашнее Смерти.
Смерть хромала.
Вокруг нее, размахивая ножами, кружили бандиты. А Смерть, с лезвием в руке, упрямо пробивалась к закопченным развалинам, стоявшим на краю рудничного поля.
С вылетевшего из темноты аэра выстрелили сетью. Раскрывшись в воздухе, сетка накрыла Смерть. Один из бандитов бросился добивать чудовище и тут же рухнул на арар с распоротым животом. А Смерть прошла сквозь задымившуюся сеть с такой легкостью, будто ее платье было из расплавленного металла.
Возле закопченных развалин стал виден черный провал старой шахты. Чудовище пробивалось к нему, явно собираясь в нем исчезнуть. За спинами бойцов бесновался и метался Блед со сверкающей бритвой в руке.
Бандиты навалились скопом. Раз, другой, третий — и каждый раз откатывались, оставляя кого-то корчиться на арар. Даже орудуя одной рукой, Смерть исправно делала свое дело.
До спасительного провала оставалось всего несколько шагов. Отбиваясь от последних атак, хромая Смерть дотащилась до дыры, но в этот миг из шахтной черноты ей навстречу выпрыгнула темная, мохнатая туша. Громадный шарг атаковал Смерть. Замелькали ножи, четырехрукая обезьяна и чудовище сцепились и клубком покатились в сторону.
Стэлсов через десять визжащий клубок ударился о дерево и развалился. Размахивая четырьмя ножами и жалобно скуля — видно, лезвие Смерти его хорошо задело, — гигантский шарг стал наскакивать на свою противницу. Та не уступала. А суперобезьяна нападала снова и снова. Внезапно шарг завизжал так, будто его зарезали, прыгнул в сторону, в другую и вдруг изловчился. И страшным ударом ножа прямо в лицо Смерти пригвоздил ее к стволу. Удар клинка пришелся в скулу. Пришпиленная к дереву Смерть ухватилась за рукоятку ножа и, выгибаясь от усилия всем телом, стала его раскачивать, пытаясь освободиться.
Она не успела.
Мелькнула тень. Подскочивший Тускляк пронзил ножом ей руку. Вслед за Тускляком на нее налетели другие бандиты, и через миг Смерть была буквально распята на стволе дерева.
Все расступились.
К Смерти подошел Блед. В руке его вспыхивала и гасла бритва. Главарь потянулся лезвием, собираясь срезать звездный спектр и открыть лицо Смерти, как вдруг отшатнулся. Бандитам почудилось, что в этот миг ухмыляющаяся Смерть показала им алый язычок. На самом деле это был язычок огня. И тут же пламя полыхнуло изо рта Смерти, ударило из глазниц и мгновенно превратило ее в факел, заставив попятиться и главаря, и всю банду. Рядом с дьявольским огнем невозможно было находиться. Вскоре заполыхало и дерево. А в разгоревшемся гигантском костре еще долго корчилась, кривлялась и плясала фигурка Смерти.
Глаз продолжал сидеть в засаде.
Он слышал бой, заметил и далекий огонь, заполыхавший на руднике вскоре после боя. Обратил внимание Глаз и на совпадение: стоило разгореться далекому пожару, как за железной дверью заскрежетало. Из храма кто-то собирался выходить.
Глаз привычно расслабил плечи и стал пристраиваться к трубе ракетомета. Профессиональный север, он готовился выполнить свое задание: уничтожить любого, кто появится в железной двери.
От первого удара массивная железная плита двери дрогнула. От невероятной силы второго удара — вырванная вместе с петлями — она перелетела через площадку и рухнула в кусты. Кто-то очень серьезный собирался сейчас явить себя божьему свету. Глаз окаменел.
Из дверного проема полыхнуло пламя и длинным развевающимся стягом устремилось в ночь, а на храмовую площадь вышел здоровенный мужик с обнаженным торсом. Пламя оказалось его огненным плащом.
Плечи — пошире шарговских. Бицепсы — чудовищных размеров. И был бы он с виду мужик как мужик, если бы не одна особенность.
Он посмотрел прямо на умирающего от страха севера и ушел в темноту с огненным плащом за плечами.
Глаз мог спокойно стрелять ему в спину, но он об этом и не подумал. Задыхаясь, падая, он уже мчался прочь, не разбирая дороги. Он никогда в жизни не видел мужика, у которого бы на плечах была живая бычья голова да еще с золотыми рогами.
Бандиты отдыхали, приходили в себя под догорающим деревом. Зализывающий свои раны шарг сидел в сторонке. Иногда он тихонько поскуливал.
Кого-то из пострадавших еще перевязывали, а большинство бойцов сбилось в шумный круг. В его центре Брит пытался сорвать шапку с йози. Тот изо всех сил упирался, перья летели во все стороны. Наконец Брит подпрыгнул, сорвал шапку и под общий хохот зашвырнул перьевое сокровище в огонь. Закрывая бритую голову руками, йози побрел к шаргу, рядом с которым и сел, сокрушенный. А бандиты вовсю шумели. Им было что обсудить.
— Я-то думал, у него и правда рога на башке. Тьфу!
— А видел, какая она бледная?
— Да, как сестричка нашего Бледа.
— А уж живучая!
— Молчи, а то еще выйдет из огня.
— Ох, не сойдет ему с рук убийство Смерти.
— Постой, а где шарг? Делся куда-то. Гляди, такая туша, а ушел — и веточка не хрустнула.
— Огня испугался.
— Нет, вот он идет.
— Ха, Тускляка с шаргом спутал!
Из темноты выступила Тень. Куда только делась обычная униженность Тускляка? Плечи расправлены, голову несет гордо, в лице — достоинство: таким паренька еще не видывали.
— Ты чего такой важный, Тускляк?
— А ножичек-то твой тю-тю, сгорел!
— Улыбнись, Тускляк!
— Так он теперь нас всех переживет. Зачем тебе столько жизни, Тускляк?
Сжав кулачки, паренек подошел к спросившему и отчеканил:
— Чтобы увидеть, как вы все, дураки, сдохнете. Бандиты заржали. Паренек был в самом деле смешон.
— Какой храбрый у нас Тускляк!
— Ты же невезучий. Все время кости ломаешь. Будешь вечным инвалидом?
— Теперь мне будет везти. Я первый ударил Смерть ножом и вас, дураков, больше не боюсь.
Еще сильнее сжав кулачки, паренек заулыбался старческим личиком и повторил:
— Теперь я ничего не боюсь!
Огненная стрела ударила ему прямо в лоб. Умер он счастливым.
Рядом с Тускляком, хрипя и хватаясь за такую же огненную стрелу в груди, рухнул тот, кто его дразнил. Бандиты заметались.
— Санфар!
— Санфар идет!
С пригорка спускался Князь Царства Мертвых с золотым луком в руке. Огненный плащ развевался за его плечами. Не целясь, Санфар бил без промаха вспыхивающими в полете стрелами по разбегавшейся банде.
Блед — недаром главарь — при первом же вопле откатился в кусты и ползком двинул прочь от этой бойни. Вскоре он перешел на бег. Оставшихся от древнего рудника развалюх вокруг было предостаточно. Петляя между ними, главарь уходил все дальше. Он уже собирался перевести дух, когда за очередными руинами вышел прямо на Князя Тьмы, поджидавшего его с нацеленным луком.
Блед бросился назад, и лук исчез за широченными плечами. Санфар сорвал плащ и швырнул его вслед бандиту. Легко догнав главаря, плащ заключил его в пылающее кольцо и, как тот ни метался, не выпускал.
Тяжелой поступью вошел Владыка Царства Мертвых в заколдованный круг. Кровавые бычьи глаза Санфара не сулили губителю Смерти, этой лучшей подручной Владыки, ничего хорошего.
И тогда Блед закричал и тут же захлебнулся своим криком. Железный кулак обрушился на его лицо.
Со спокойным любопытством Князь Тьмы наблюдал за человеческой козявкой, корчившейся у его ног. Когда Блед, выплевывая золотые зубы, поднялся, ударил снова. И уже не сдерживая руку — еще раз.
Ночной прохладой потянуло со стороны леска. От далекого болота во все стороны расползались туманы. Восток начинал светлеть. Блед, лежащий ничком на арар, разлепил заплывшие глаза. Он очнулся. Рядом — никого. Ночной кошмар закончился. От него остался лишь биоком, валявшийся в пыли перед самым носом бандита.
Это был подарочек от Санфара.
Глава 22
ДВОЙНОЕ ЗАТМЕНИЕ
Ты только не спорь с его фантазиями насчет будущего. Не серди, со всем соглашайся. Может быть, привычный бред его отвлечет. Ты меня слушаешь? Или опять о своих кобылках задумался? — Слушаю. А кобылки — они полезные. Осис с Линкой шли длинным коридором башни. До сектора Бруно оставалось совсем немного. Несмотря на нерабочее время, девушка была без спектра.
— Благодаря им, Линка, меня никакими угадываниями будущего не проведешь! Уж я-то по своим кобылкам знаю: в дверце будущего нет замочной скважины. Вчера, как Санфар под локоть толкнул, мол, ставь двести стэлсов на Буратайку — верняк! Ставлю. И что ты думаешь? Опять не свезло моей кобылке. Всего полкорпуса, но… а ты меня слушаешь?
Линка очнулась от своих мыслей, повернулась непривычно серьезным лицом к пострадавшему от очередной кобылки товарищу:
— Нам главное накормить его. Ведь три дня лежит и ничего не ест. А вдруг какие-нибудь голодные галлюцинации начнутся? Ведь на двадцатом этаже живет.
— Да. Этаж нехороший. Не свезло ему с этажом, — согласился Осис и перешел на шепот. — Смотри: дверь его открыта. Насмотрелся я в полиции открытых дверей — не люблю их. Входим, но тихо!
Осис взял Линку за руку, и они на цыпочках вошли в полуоткрытую дверь.
На кровати ничком лежал Бруно. Голову свою он спрятал под подушку. Рядом на стуле сидел Боно Кассизи. Видом своим и постным ликом он походил на священника у постели умирающего.
В меру своих способностей Боно утешал друга:
— Все ученые-гуманитарии — ничтожные люди, прохвосты, уж я-то знаю, поэтому нечего так расстраиваться. Ну не захотели они тебя понять — что с того? Тем хуже для них. Не стоит переживать из-за ничтожеств, глупцов и завистливых посредственностей.
Из попытки Боно заглянуть визкапу в лицо ничего не вышло, тот только глубже зарылся в подушки. Тогда Боно вновь стал утешать друга, постепенно переходя от ненавистных ему гуманитариев ко всему человечеству.
— Вспомни их самодовольные лица — глобальщики с кругозором муравьев. Санфар с ними! Меня в свое время не так громили, называли и лжеученым, и сумасшедшим. Даже расстраивался поначалу, пока не узнал цену своим оценщикам. Я больше скажу: во всем мире есть только два нормальных человека, умеющих правильно думать, — ты да я. Остальные — либо узколобые мыслители, либо толстокожие носороги, которых интересуют одни стэлсы. Зачем спасать таких людишек? Все они…
Боно не успел дать человечеству полную характеристику. За его спиной зазвучало легкое ироничное покашливание, после которого Осис громко спросил:
— Здесь на пороге давно топчутся два толстокожих носорога. Можно им войти? Или тут только для избранных?
Увидев, с каким выражением лица обернулся простой логик, Линка хохотнула. Так, в полсилы, чтобы оконные стекла зазвенели, не больше. А Боно замахал руками, подхватился и потащил гостей в соседнюю комнату, где принялся объяснять:
— Сегодня в фано появился «Вестник Пирамиды» с разгромными материалами по трактату Бруно. Что они там только не наплели… Я стал ему звонить — биоком не отвечает, приехал сюда, а он лежит, в стенку уткнулся, молчит, лицо черное — переживает.
Осис и Линка переглянулись. Осис пальцем поманил логика к себе.
— Особо умным скажу: «Вестник Пирамиды» здесь ни при чем. Смотри.
Он включил биоком и поднес экранчик к лицу Кассизи.
Свадьба гениального фанорежиссера и знаменитой фаны. Слухи не соврали: Хьюго Тарнат и Фестади устраивают пышную свадьбу в его кремовом дворце. Сам лорд Юббо почтил своим…
Мелькали картинки, фаностроки, а самое искреннее недоумение с самым беспредельным разочарованием пытались тем временем разорвать лицо Боно на две части. Обескураженный логик проронил:
— Выходит, он лежит с черным лицом из-за какой-то девчонки? Господи, как это пошло.
— Увы, — ответил Осис.
— Бедненький, — подвела итог Линка, — и что-то с ним надо делать.
Друзья Бруно задумались. Первым заговорил мудрый Осис:
— Его надо спасать. Чем-то развеселить, отвлечь. Какие есть идеи? Давай, друг Боно, ты ведь самый умный из нас.
Оранжевый логик натянуто улыбнулся в ответ, но Осис не унимался:
— Ты хоть одну какую-нибудь игру знаешь?
— Представь себе — знаю.
— Какую?
— Игру в формулы.
— О господи!
— Да. Она заставляет думать и лично меня может отвлечь от чего угодно.
— Ладно. Пусть будет «в формулы». Как играть, расскажешь при нем. Пошли.
Троица спасателей вернулась к Бруно, уселась за стол, и Кассизи принялся излагать правила. Говорил он, не глядя на кровать, но громче, чем обычно:
— Благодаря им, Линка, меня никакими угадываниями будущего не проведешь! Уж я-то по своим кобылкам знаю: в дверце будущего нет замочной скважины. Вчера, как Санфар под локоть толкнул, мол, ставь двести стэлсов на Буратайку — верняк! Ставлю. И что ты думаешь? Опять не свезло моей кобылке. Всего полкорпуса, но… а ты меня слушаешь?
Линка очнулась от своих мыслей, повернулась непривычно серьезным лицом к пострадавшему от очередной кобылки товарищу:
— Нам главное накормить его. Ведь три дня лежит и ничего не ест. А вдруг какие-нибудь голодные галлюцинации начнутся? Ведь на двадцатом этаже живет.
— Да. Этаж нехороший. Не свезло ему с этажом, — согласился Осис и перешел на шепот. — Смотри: дверь его открыта. Насмотрелся я в полиции открытых дверей — не люблю их. Входим, но тихо!
Осис взял Линку за руку, и они на цыпочках вошли в полуоткрытую дверь.
На кровати ничком лежал Бруно. Голову свою он спрятал под подушку. Рядом на стуле сидел Боно Кассизи. Видом своим и постным ликом он походил на священника у постели умирающего.
В меру своих способностей Боно утешал друга:
— Все ученые-гуманитарии — ничтожные люди, прохвосты, уж я-то знаю, поэтому нечего так расстраиваться. Ну не захотели они тебя понять — что с того? Тем хуже для них. Не стоит переживать из-за ничтожеств, глупцов и завистливых посредственностей.
Из попытки Боно заглянуть визкапу в лицо ничего не вышло, тот только глубже зарылся в подушки. Тогда Боно вновь стал утешать друга, постепенно переходя от ненавистных ему гуманитариев ко всему человечеству.
— Вспомни их самодовольные лица — глобальщики с кругозором муравьев. Санфар с ними! Меня в свое время не так громили, называли и лжеученым, и сумасшедшим. Даже расстраивался поначалу, пока не узнал цену своим оценщикам. Я больше скажу: во всем мире есть только два нормальных человека, умеющих правильно думать, — ты да я. Остальные — либо узколобые мыслители, либо толстокожие носороги, которых интересуют одни стэлсы. Зачем спасать таких людишек? Все они…
Боно не успел дать человечеству полную характеристику. За его спиной зазвучало легкое ироничное покашливание, после которого Осис громко спросил:
— Здесь на пороге давно топчутся два толстокожих носорога. Можно им войти? Или тут только для избранных?
Увидев, с каким выражением лица обернулся простой логик, Линка хохотнула. Так, в полсилы, чтобы оконные стекла зазвенели, не больше. А Боно замахал руками, подхватился и потащил гостей в соседнюю комнату, где принялся объяснять:
— Сегодня в фано появился «Вестник Пирамиды» с разгромными материалами по трактату Бруно. Что они там только не наплели… Я стал ему звонить — биоком не отвечает, приехал сюда, а он лежит, в стенку уткнулся, молчит, лицо черное — переживает.
Осис и Линка переглянулись. Осис пальцем поманил логика к себе.
— Особо умным скажу: «Вестник Пирамиды» здесь ни при чем. Смотри.
Он включил биоком и поднес экранчик к лицу Кассизи.
Свадьба гениального фанорежиссера и знаменитой фаны. Слухи не соврали: Хьюго Тарнат и Фестади устраивают пышную свадьбу в его кремовом дворце. Сам лорд Юббо почтил своим…
Мелькали картинки, фаностроки, а самое искреннее недоумение с самым беспредельным разочарованием пытались тем временем разорвать лицо Боно на две части. Обескураженный логик проронил:
— Выходит, он лежит с черным лицом из-за какой-то девчонки? Господи, как это пошло.
— Увы, — ответил Осис.
— Бедненький, — подвела итог Линка, — и что-то с ним надо делать.
Друзья Бруно задумались. Первым заговорил мудрый Осис:
— Его надо спасать. Чем-то развеселить, отвлечь. Какие есть идеи? Давай, друг Боно, ты ведь самый умный из нас.
Оранжевый логик натянуто улыбнулся в ответ, но Осис не унимался:
— Ты хоть одну какую-нибудь игру знаешь?
— Представь себе — знаю.
— Какую?
— Игру в формулы.
— О господи!
— Да. Она заставляет думать и лично меня может отвлечь от чего угодно.
— Ладно. Пусть будет «в формулы». Как играть, расскажешь при нем. Пошли.
Троица спасателей вернулась к Бруно, уселась за стол, и Кассизи принялся излагать правила. Говорил он, не глядя на кровать, но громче, чем обычно: