Страница:
— Играют двое. Первый игрок называет достаточно общее понятие, второй — старается дать этому понятию четкую словесную формулу. Если формула удачная, очко зарабатывает ее автор, если неудачная, то его противник, то есть первый игрок. Игра состоит из семи раундов, семи формул. Кто набрал больше очков, тот и победил. Но в игре этой есть одна проблема, Осис.
— Какая?
— Проблема судьи. Нужен человек, оценивающий ответы и присуждающий очки. А проблема в том, друг Осис, что судья должен быть человеком неглупым, да еще с отменным вкусом.
— Никаких проблем, — не растерялся бывший полицейский, — значит, судьей буду я. Вопросы должна задавать женщина, а отвечать будет самый умный. Давай, Линка!
Рука Боно предупреждающе взлетела вверх, а затем указала на кровать.
— Надо выбрать тему. Я ведь буду импровизировать, и мне необходимо направление. Кстати, тема должна быть интересна не только нам троим.
— Сейчас подберу, — Линка на миг задумалась, после чего уверенно ткнула пальцем в потолок: — Тема бога тебя не пугает?
— Тему выбирает дама.
Свои слова оранжевый логик сопроводил усмешкой записного дуэлянта, которому бросил вызов дерзкий новичок и в котором ветеран узнает двадцатилетнего себя. А Осис тихо пробурчал:
— Ну и темка, он заснет от такой. Ладно, поехали, объявляю первый раунд.
— Бог, — сказала девушка.
Если Боно и задумался над формулой бога, то на мгновение.
— Бог — это рукопожатие души и разума. Может быть, впервые за время их знакомства
Осис с уважением посмотрел на логика и жестом присудил ему первое очко:
— Один — ноль. Объявляю второй раунд.
— Природа, — спросила Линка.
— Природа есть божественное доказательство того, что бога нет.
Осис повторил жест:
— Два — ноль. Объявляю третий раунд.
— Люди.
— Люди? Когда в комнату смеха заходят боги, они появляются в зеркалах.
— Три — ноль. Объявляю четвертый раунд. Давай, Линка, соберись.
Девушка тряхнула медными кудряшками, посмотрела Боно в глаза и сказала:
— Любовь?
— Любовь — это…
Запнувшийся логик пунцовел прямо на глазах. Цвет его лица сравнялся с цветом волос. Выручила Линка:
— Смотрите, что за окном творится. Прозевали затмение, я так и знала! Пойдемте, может, еще успеем.
И она потащила Осиса к балконной двери.
В темнеющей комнате Кассизи заговорил так, будто друзья никуда не уходили, и он рассказывает именно им:
— Начинается двойное полное солнечное затмение. Явление редчайшее. Следующее состоится через полтора миллиона лет. Можно и не дождаться.
Он повернулся в сторону кровати, но визкап лежал мертво. Тогда Боно ушел на балкон.
Луны наваливались на солнце. Темнело очень быстро. Башенные балконы были забиты наблюдателями космического аттракциона. Далеко внизу толпившийся на бульварах народ задирал головы. Все лица закрывали спектры, позволявшие смотреть прямо на затмение.
Наконец в небесах зажглась солнечная корона, и мгновенная ночь опустилась на Йозер Великий. Миг двойного затмения настал. Башни пропали во мгле. Налетел ветер. На балконах, на бульварах народ засвистел, зааплодировал.
И почти мгновенно день просветлел. Небесные тела развалились в стороны. Побывавший на космическом действе народ не расходился, все чего-то ждал, никак не соглашаясь с тем, что и действо чужое и смысл его неясен, а по улицам и бульварам ветер гнал пыль, невесть откуда взявшуюся в ухоженном секторе стеллополиса.
Серебристый, бешено вращающийся пропеллер встретил в комнате вернувшуюся с балкона троицу. Пропеллер замер — стал секирой. С коромыслом секиры на плечах Бруно перешел к приседаниям.
Увидев «воскресшего», вовсю занятого физическими упражнениями, его начальство в кудряшках всплеснуло руками, логик снял оранжевый спектр, а Осис захохотал:
— «Почернел лицом, почернел лицом»… ой, не могу!
Он рухнул в кресло, чуть не перевернулся и от души отсмеялся, глядя то на Кассизи, то на черный спектр, закрывший лицо Бруно. Наконец оборвал себя и подвел итог:
— Итак, затмение закончилось. Корми его, Линка.
Пока Бруно уминал тарелку за тарелкой, девушка сидела рядом и, подперев кулачком румяную щеку, любовалась его аппетитом. Во время «кормления» Боно скучающе слонялся по комнатате и разглядывал на полках многочисленных каменных божков. Самые смешные фигурки он пытался взять в руки и повертеть в пальцах. Ходивший за ним следом бывший полицейский божков незамедлительно отнимал.
— Может, продолжим игру в формулы? — спросил заскучавший логик, на что Осис ответил своим вопросом:
— А ты не устал от своего ума?
— Господи, и почему в присутствии некоторых личностей я так безнадежно глупею? Я пришел к Бруно, хотел с ним поговорить на серьезную тему. Пожалуй, зайдука я в другой раз.
Обиженный и побежденный службой гений стремительно направился к выходу и исчез. За ним вдогонку бросилась Линка.
— Разве можно с ним так грубо? Солдафон!
И, погрозив от двери Осису кулаком, девушка убежала.
— Кажется, Линке повезло — она нашла с кем нянчиться.
С этими словами Осис сел напротив визкапа.
Друзья молчали. Каждый думал о том, как бы надежнее обойти в разговоре интересующую их тему.
— Странный у тебя друг, — кивнул Осис в сторону двери.
— Да. Оранжевый.
— Я не о том. Туповатый гений какой-то. Помнишь, неделю назад ты нас познакомил, и в этот момент тебя к Тэту вызвали? Так я твоему Боно анекдотов двадцать выдал, а он ни разу не улыбнулся.
— Тупость здесь ни при чем — его удивить трудно.
— Бог с ним. Мне бы тебя расшевелить. Не нравится мне твое лицо, этот спектр. Сними его.
Бруно снял спектр.
— Да-а, — протянул Осис, — плохо дело. Послушай, а если тебе перебороть настроение? Попробуй улыбнуться.
Бруно улыбнулся.
— Нет, я не прав. Пожалуй, тебе не надо сейчас улыбаться. А если на скачках сыграть? Как знатоку будущего.
— Мое джагри в кобылках не разбирается.
— Это правда, — с самым простодушным видом согласился Осис и посмотрел на стэлсы. — Мне надо идти, успокой меня. Чем ты собираешься заняться?
— У меня есть задание, и его никто не отменял. Продолжу поиски карнавального севера. Меня Лем-сонг предупреждал: во время поисков не отвлекаться на Фесту, искать Мо. Так и сделаю. Буду работать. Буду как все.
— Давай, давай, — поддержал друга мудрый Осис, находясь уже возле двери, а за нею пробурчал: — Как все? Силенок не хватит.
Как только шаги затихли, Бруно тут же запер дверь. Потом закрыл лицо спектром и ничком рухнул на кровать. Через мгновение он уже летел над залитыми солнечным светом улочками родного полиса, над океанским берегом, над рокочущим прибоем и этим фаносном забылся.
Нам обещают Новое Будущее! Йози пытаются штурмовать Тор. Они требуют референдума по Новой Стене. Затмение солнца или затмение умов? Полиция разгоняет демонстрантов. Служба не вмешивается. Акции стеллитовых фирм идут вверх. Очередное безумие на Карнавальном бульваре.
Убедиться в последнем Бруно мог без труда. Он как раз зашел в одно из многочисленных бульварных кафе и имел полную возможность выбрать столик у балюстрады. Визкап, напротив, сел в глубине веранды, предпочитая наблюдать за многолюдной демонстрацией по биокому.
Кафе располагалось высоко, на уровне пальмовых крон. Посетители его сегодня не баловали. Вообще после того, как йози облюбовали Карнавальный бульвар, народу в здешних увеселительных заведениях поубавилось.
Экранчик биокома показывал йози во всей красе: в традиционных перьевых шапках, о которых они не вспоминали последние сто лет, с трещотками и дудками в руках. За йози шагали натуралы, квадраты — все те, кого некогда обидело и отринуло Будущее. Демонстранты требовали Новое Будущее и Новую Стену.
В биокоме глобальщики-комментаторы вполне разумно и логично критиковали требования йози, но в интонациях глобальщиков чувствовалось бессилие рассудка перед коллективным безумием. Еще недавно Бруно мог бы позлорадствовать, мол, вы так рьяно защищали старую Стену, а теперь не знаете, что делать с угрозой Стены новой. Но это — раньше. Теперь визкапу было все равно.
Он ждал Серебро.
Она позвонила вскоре после ухода Осиса. Сказала, что у нее есть сейчас время обсудить события той карнавальной ночи, и спросила, почему это нельзя сделать по биокому. Пришлось на ходу упрощать информацию и сочинять инструкцию Службы, якобы требующую от сотрудников проводить опрос важных свидетелей в форме живой беседы. На самом деле Бруно хотел узнать, как среагирует на Гезу джагри. Ведь после той ночи, когда Серебро вытащила его из Черного квадрата, светлый призрак сгинул. Джагри вновь ослепло. И теперь визкап надеялся, что новая встреча с Серебром оживит предзна-ние.
Стэлсы показали назначенное время. На веранду никто не зашел, но Бруно почему-то был уверен: Геза не опоздает.
Скатерть на столике забила крыльями в тщетной попытке улететь вместе с посудой. Над головой засвистело, и аэр плавно сел в двух шагах от Бруно.
— Привет, мальчик.
Геза спрыгнула с машины и в весьма вольной позе устроилась напротив визкапа. Эффектнейшая блондинка в серебристом комбинезоне, она выдерживала стиль во всем: достала серебристую змейку, закурила.
— Спектр тебе идет, и вообще, хорошо выглядишь, не таким провинциалом, как раньше.
— Стараюсь.
— И правильно сделал, что не сиганул со своего двадцатого этажа. Хотел ведь? Впрочем, вряд ли ты смог бы перебороть свое джагри.
— Ты веришь в мое джагри?
— Представь себе. В отличие от твоих друзей. Ладно, давай к делу. Зачем ты хотел меня видеть?
Пока Бруно объяснял, спрашивал, что она видела в карнавальную ночь в парке, Серебро лениво потягивала змейку и смотрела сквозь него своими пустыми всевидящими глазницами. Когда он закончил, спросила:
— Сказать, о чем ты на самом деле приехал поговорить? Точнее — о ком? Потерял Ди, так решил о ней поболтать хотя бы с ее подружкой?
— Нет.
— Да. Да, мальчик. А трюки и уловки Ди я знаю отлично. Ты ей даром был не нужен. Вялую чувственность Хьюго особо не пришпоришь, но есть простой способ — ревность. Ди использовала тебя как молодого конкурента-жеребца, чтобы побыстрее заполучить Хьюго в мужья — вот и все.
— Не может быть.
— Ну еще бы! Вы какими с ней лифтами пользовались, обычными?
— Да.
— А ты знаешь, что у нее есть две персональные, отделанные золотом лифтовые кабины?
— Нет.
— А то, что она общественные лифтовые кабины на дух не переносит? Молодец Ди! Представляю, какую святую простушку она корчила из себя целый месяц.
— Выходит, мне действительно досталась роль героя второго сорта?
Любящая точность Серебро поспешила поправить:
— Так не говорят. Но ты хорошо сыграл роль второго плана — это правда. Теперь — насчет карнавальной ночи. На любые официальные вопросы офицера Службы я предпочла бы отвечать в присутствии своих адвокатов. Извини, но у нас в семье так заведено. Полетели ко мне, я их вызову и все тебе расскажу.
К такому повороту разговора визкап был готов давным-давно. Частный аэр — это даже не частный лифт, такую роскошь могла себе позволить только семья сверхбогачей. А свою кремовую молодежь такие семьи защищать умели.
Летели над океаном. Низко. Серебро вела аэр вдоль линии прибоя. Гривастые валы наискосок катили к берегу и с ревом бросались на скалы. Серебро выбрала бесплатный пролетный коридор. Точных цифр Бруно не знал, но где-то слышал, что один-единственный полет на аэре над стеллополисом обходится в десятки тысяч стэлсов.
Они летели на восток, в слегка розовеющий вечерний горизонт. Слева, в зеленых парковых массивах, стали видны кремовые дворцы, белые мосты над каналами, справа синел океан, но Бруно смотрел сквозь местные красоты.
Он пытался рассмотреть будущее Серебра. Тщетно. Не в такой степени, как у Золота, но оно тоже было защищено. Оставалось гадать: что за сила обеспечивает безопасность Гезы? Стэлсы семьи? Или что-то еще, чего он не знает? И почему джагри мутнеет и не видит опасностей в будущем Золота и Серебра?
Аэр резко пошел вверх, описал полукруг и сел на крышу небольшой, этажей в двадцать, башни. В закатной стороне загорелись первые огоньки Йозера Великого. Как визкап ни старался, но он не смог высмотреть и узнать те дворцы, мимо которых гулял с Золотом. Видимо, башня Гезы располагалась далеко от них.
Бруно сказал:
— Не думал, что в кремовом секторе есть башни. И в фано о них молчат
— В фано много о чем молчат. Пошли, покажу свою «хижину» и свои трофеи.
— Трофеи?
— Да. Я обожаю охотиться на хорогов. Ничего нет лучше, чем всадить заряд прямо в лоб прущему на тебя дракону. Подожди здесь — мне нужно переодеться. И сними спектр. В нем тебе лучше, но ты мне нравишься без него.
Сдернув черную маску спектра с его лица, Серебро исчезла. Визкап стал прохаживаться по крыше.
Геза — охотница на хорогов. Это многое в ней объясняло. И силу, и небрежение фаномиром. Она оказалась из тех сильных и состоятельных людей Будущего, которым наскучил комфорт дворцов, и они спасение от кремовой сказки нашли в мории. А уж материковая мория с ее зубастенькими хорога-ми вернет чувство реальной жизни любому. Итак, Геза — охотница, а по версии Службы именно охотница на хорогов ликвидировала тигра. Любопытное совпадение. Неужели…
Бруно резко остановился. Он заметил под ногами знакомые мотивы. Горный склон. Террасы. Плантации роз. Пасущиеся на лугах стада. Этого не могло быть, но посадочная площадка для аэров на крыше башни представляла собой громадную мозаику, изображавшую Джампилангр.
Он смотрел на священную гору, а мысли его побрели в разные стороны, как овцы на мозаике.
Откуда здесь, на юге Юга, — изображение святыни Востока? Что за сила защищает будущее Гезы? Почему только она верит в его джагри? Что она все-таки видела в ту карнавальную ночь? И не слишком ли много охотниц на хорогов оказалось тогда в парке?
— Заждался, мальчик? Ну не сердись.
Серебро появилась в платье, стилизованном под эпоху Первого Юга. Модельер усилил впечатление от платья сотней самых смелых разрезов, и теперь разноцветные лоскутки этого дивного творения лихорадочно метались по мраморному, атлетично сложенному телу Гезы, в тщетной попытке хоть что-нибудь прикрыть.
— Откуда здесь Джампилангр? — Бруно указал на изображение святой горы.
— Это Джампилангр? Вот уж понятия не имела. И какой только чепухой не увлекается мой отец! Пошли перекусим чуть-чуть.
«Чуть-чуть» обернулось королевским ужином в роскошных апартаментах. Такое торжество великолепных вещей Бруно видел лишь в самых знаменитых исторических фанофильмах.
Разговор, несмотря на выпитое вино, не клеился. Зато ожил мрамор. Щеки и плечи Гезы чуть порозовели. На шее заголубели жилки. Каменная богиня просыпалась.
В зале трофеев Серебро совсем развеселилась. Даже человеческие интонации в голосе прорезались, словно она сняла с голоса стальную маску красивой и богатой стервы. Геза таскала визкапа от одной зубастой башки к другой, подробно рассказывала страшные и смешные охотничьи эпизоды, а Бруно почему-то казалось, что эти весело скалящиеся стэлсовыми зубами пасти хохочут именно над ним.
Вдруг свет погас, и дверь из зала трофеев вывела молодых людей прямо в спальню. В неожиданности этого перехода была некая высшая логика: они очутились перед бескрайним ложем, размерами и цветом с большое закатное облако.
— А где адвокаты?
Бруно так вовремя вспомнил о своих сыскных заботах, что даже не страдающая юмором Серебро хохотнула.
— Где адвокаты? Там, где и твои инструкции. Адвокаты! А без них не справишься?
— Но ты обещала рассказать, что видела в парке.
— Да ничего я там не видела! Ни одного человека. Там даже кустов приличных нет. Кому такой парк нужен в карнавальную ночь? Адвокаты… о, давно бы так!
Они парили на розовеющем облаке и не торопясь ласкали друг друга. Свет притих. В черном окне Бруно видел золотые огоньки кремовых дворцов. В глаза Гезы он старался не смотреть.
Лежать в объятиях живой мраморной богини, пусть и с пустыми глазницами, любоваться ее красотой… Все-таки сегодня ему не удалось разминуться с затмением. Теперь оно уже близко.
Да, против Гезы, объединившейся с ночью, он не устоял. А зачем?
Ее бедра обнажились. Он увидел их. И понял: мраморной богине не понадобится космический парусник, чтобы отправить его в невесомость.
Глава 23
— Какая?
— Проблема судьи. Нужен человек, оценивающий ответы и присуждающий очки. А проблема в том, друг Осис, что судья должен быть человеком неглупым, да еще с отменным вкусом.
— Никаких проблем, — не растерялся бывший полицейский, — значит, судьей буду я. Вопросы должна задавать женщина, а отвечать будет самый умный. Давай, Линка!
Рука Боно предупреждающе взлетела вверх, а затем указала на кровать.
— Надо выбрать тему. Я ведь буду импровизировать, и мне необходимо направление. Кстати, тема должна быть интересна не только нам троим.
— Сейчас подберу, — Линка на миг задумалась, после чего уверенно ткнула пальцем в потолок: — Тема бога тебя не пугает?
— Тему выбирает дама.
Свои слова оранжевый логик сопроводил усмешкой записного дуэлянта, которому бросил вызов дерзкий новичок и в котором ветеран узнает двадцатилетнего себя. А Осис тихо пробурчал:
— Ну и темка, он заснет от такой. Ладно, поехали, объявляю первый раунд.
— Бог, — сказала девушка.
Если Боно и задумался над формулой бога, то на мгновение.
— Бог — это рукопожатие души и разума. Может быть, впервые за время их знакомства
Осис с уважением посмотрел на логика и жестом присудил ему первое очко:
— Один — ноль. Объявляю второй раунд.
— Природа, — спросила Линка.
— Природа есть божественное доказательство того, что бога нет.
Осис повторил жест:
— Два — ноль. Объявляю третий раунд.
— Люди.
— Люди? Когда в комнату смеха заходят боги, они появляются в зеркалах.
— Три — ноль. Объявляю четвертый раунд. Давай, Линка, соберись.
Девушка тряхнула медными кудряшками, посмотрела Боно в глаза и сказала:
— Любовь?
— Любовь — это…
Запнувшийся логик пунцовел прямо на глазах. Цвет его лица сравнялся с цветом волос. Выручила Линка:
— Смотрите, что за окном творится. Прозевали затмение, я так и знала! Пойдемте, может, еще успеем.
И она потащила Осиса к балконной двери.
В темнеющей комнате Кассизи заговорил так, будто друзья никуда не уходили, и он рассказывает именно им:
— Начинается двойное полное солнечное затмение. Явление редчайшее. Следующее состоится через полтора миллиона лет. Можно и не дождаться.
Он повернулся в сторону кровати, но визкап лежал мертво. Тогда Боно ушел на балкон.
Луны наваливались на солнце. Темнело очень быстро. Башенные балконы были забиты наблюдателями космического аттракциона. Далеко внизу толпившийся на бульварах народ задирал головы. Все лица закрывали спектры, позволявшие смотреть прямо на затмение.
Наконец в небесах зажглась солнечная корона, и мгновенная ночь опустилась на Йозер Великий. Миг двойного затмения настал. Башни пропали во мгле. Налетел ветер. На балконах, на бульварах народ засвистел, зааплодировал.
И почти мгновенно день просветлел. Небесные тела развалились в стороны. Побывавший на космическом действе народ не расходился, все чего-то ждал, никак не соглашаясь с тем, что и действо чужое и смысл его неясен, а по улицам и бульварам ветер гнал пыль, невесть откуда взявшуюся в ухоженном секторе стеллополиса.
Серебристый, бешено вращающийся пропеллер встретил в комнате вернувшуюся с балкона троицу. Пропеллер замер — стал секирой. С коромыслом секиры на плечах Бруно перешел к приседаниям.
Увидев «воскресшего», вовсю занятого физическими упражнениями, его начальство в кудряшках всплеснуло руками, логик снял оранжевый спектр, а Осис захохотал:
— «Почернел лицом, почернел лицом»… ой, не могу!
Он рухнул в кресло, чуть не перевернулся и от души отсмеялся, глядя то на Кассизи, то на черный спектр, закрывший лицо Бруно. Наконец оборвал себя и подвел итог:
— Итак, затмение закончилось. Корми его, Линка.
Пока Бруно уминал тарелку за тарелкой, девушка сидела рядом и, подперев кулачком румяную щеку, любовалась его аппетитом. Во время «кормления» Боно скучающе слонялся по комнатате и разглядывал на полках многочисленных каменных божков. Самые смешные фигурки он пытался взять в руки и повертеть в пальцах. Ходивший за ним следом бывший полицейский божков незамедлительно отнимал.
— Может, продолжим игру в формулы? — спросил заскучавший логик, на что Осис ответил своим вопросом:
— А ты не устал от своего ума?
— Господи, и почему в присутствии некоторых личностей я так безнадежно глупею? Я пришел к Бруно, хотел с ним поговорить на серьезную тему. Пожалуй, зайдука я в другой раз.
Обиженный и побежденный службой гений стремительно направился к выходу и исчез. За ним вдогонку бросилась Линка.
— Разве можно с ним так грубо? Солдафон!
И, погрозив от двери Осису кулаком, девушка убежала.
— Кажется, Линке повезло — она нашла с кем нянчиться.
С этими словами Осис сел напротив визкапа.
Друзья молчали. Каждый думал о том, как бы надежнее обойти в разговоре интересующую их тему.
— Странный у тебя друг, — кивнул Осис в сторону двери.
— Да. Оранжевый.
— Я не о том. Туповатый гений какой-то. Помнишь, неделю назад ты нас познакомил, и в этот момент тебя к Тэту вызвали? Так я твоему Боно анекдотов двадцать выдал, а он ни разу не улыбнулся.
— Тупость здесь ни при чем — его удивить трудно.
— Бог с ним. Мне бы тебя расшевелить. Не нравится мне твое лицо, этот спектр. Сними его.
Бруно снял спектр.
— Да-а, — протянул Осис, — плохо дело. Послушай, а если тебе перебороть настроение? Попробуй улыбнуться.
Бруно улыбнулся.
— Нет, я не прав. Пожалуй, тебе не надо сейчас улыбаться. А если на скачках сыграть? Как знатоку будущего.
— Мое джагри в кобылках не разбирается.
— Это правда, — с самым простодушным видом согласился Осис и посмотрел на стэлсы. — Мне надо идти, успокой меня. Чем ты собираешься заняться?
— У меня есть задание, и его никто не отменял. Продолжу поиски карнавального севера. Меня Лем-сонг предупреждал: во время поисков не отвлекаться на Фесту, искать Мо. Так и сделаю. Буду работать. Буду как все.
— Давай, давай, — поддержал друга мудрый Осис, находясь уже возле двери, а за нею пробурчал: — Как все? Силенок не хватит.
Как только шаги затихли, Бруно тут же запер дверь. Потом закрыл лицо спектром и ничком рухнул на кровать. Через мгновение он уже летел над залитыми солнечным светом улочками родного полиса, над океанским берегом, над рокочущим прибоем и этим фаносном забылся.
Нам обещают Новое Будущее! Йози пытаются штурмовать Тор. Они требуют референдума по Новой Стене. Затмение солнца или затмение умов? Полиция разгоняет демонстрантов. Служба не вмешивается. Акции стеллитовых фирм идут вверх. Очередное безумие на Карнавальном бульваре.
Убедиться в последнем Бруно мог без труда. Он как раз зашел в одно из многочисленных бульварных кафе и имел полную возможность выбрать столик у балюстрады. Визкап, напротив, сел в глубине веранды, предпочитая наблюдать за многолюдной демонстрацией по биокому.
Кафе располагалось высоко, на уровне пальмовых крон. Посетители его сегодня не баловали. Вообще после того, как йози облюбовали Карнавальный бульвар, народу в здешних увеселительных заведениях поубавилось.
Экранчик биокома показывал йози во всей красе: в традиционных перьевых шапках, о которых они не вспоминали последние сто лет, с трещотками и дудками в руках. За йози шагали натуралы, квадраты — все те, кого некогда обидело и отринуло Будущее. Демонстранты требовали Новое Будущее и Новую Стену.
В биокоме глобальщики-комментаторы вполне разумно и логично критиковали требования йози, но в интонациях глобальщиков чувствовалось бессилие рассудка перед коллективным безумием. Еще недавно Бруно мог бы позлорадствовать, мол, вы так рьяно защищали старую Стену, а теперь не знаете, что делать с угрозой Стены новой. Но это — раньше. Теперь визкапу было все равно.
Он ждал Серебро.
Она позвонила вскоре после ухода Осиса. Сказала, что у нее есть сейчас время обсудить события той карнавальной ночи, и спросила, почему это нельзя сделать по биокому. Пришлось на ходу упрощать информацию и сочинять инструкцию Службы, якобы требующую от сотрудников проводить опрос важных свидетелей в форме живой беседы. На самом деле Бруно хотел узнать, как среагирует на Гезу джагри. Ведь после той ночи, когда Серебро вытащила его из Черного квадрата, светлый призрак сгинул. Джагри вновь ослепло. И теперь визкап надеялся, что новая встреча с Серебром оживит предзна-ние.
Стэлсы показали назначенное время. На веранду никто не зашел, но Бруно почему-то был уверен: Геза не опоздает.
Скатерть на столике забила крыльями в тщетной попытке улететь вместе с посудой. Над головой засвистело, и аэр плавно сел в двух шагах от Бруно.
— Привет, мальчик.
Геза спрыгнула с машины и в весьма вольной позе устроилась напротив визкапа. Эффектнейшая блондинка в серебристом комбинезоне, она выдерживала стиль во всем: достала серебристую змейку, закурила.
— Спектр тебе идет, и вообще, хорошо выглядишь, не таким провинциалом, как раньше.
— Стараюсь.
— И правильно сделал, что не сиганул со своего двадцатого этажа. Хотел ведь? Впрочем, вряд ли ты смог бы перебороть свое джагри.
— Ты веришь в мое джагри?
— Представь себе. В отличие от твоих друзей. Ладно, давай к делу. Зачем ты хотел меня видеть?
Пока Бруно объяснял, спрашивал, что она видела в карнавальную ночь в парке, Серебро лениво потягивала змейку и смотрела сквозь него своими пустыми всевидящими глазницами. Когда он закончил, спросила:
— Сказать, о чем ты на самом деле приехал поговорить? Точнее — о ком? Потерял Ди, так решил о ней поболтать хотя бы с ее подружкой?
— Нет.
— Да. Да, мальчик. А трюки и уловки Ди я знаю отлично. Ты ей даром был не нужен. Вялую чувственность Хьюго особо не пришпоришь, но есть простой способ — ревность. Ди использовала тебя как молодого конкурента-жеребца, чтобы побыстрее заполучить Хьюго в мужья — вот и все.
— Не может быть.
— Ну еще бы! Вы какими с ней лифтами пользовались, обычными?
— Да.
— А ты знаешь, что у нее есть две персональные, отделанные золотом лифтовые кабины?
— Нет.
— А то, что она общественные лифтовые кабины на дух не переносит? Молодец Ди! Представляю, какую святую простушку она корчила из себя целый месяц.
— Выходит, мне действительно досталась роль героя второго сорта?
Любящая точность Серебро поспешила поправить:
— Так не говорят. Но ты хорошо сыграл роль второго плана — это правда. Теперь — насчет карнавальной ночи. На любые официальные вопросы офицера Службы я предпочла бы отвечать в присутствии своих адвокатов. Извини, но у нас в семье так заведено. Полетели ко мне, я их вызову и все тебе расскажу.
К такому повороту разговора визкап был готов давным-давно. Частный аэр — это даже не частный лифт, такую роскошь могла себе позволить только семья сверхбогачей. А свою кремовую молодежь такие семьи защищать умели.
Летели над океаном. Низко. Серебро вела аэр вдоль линии прибоя. Гривастые валы наискосок катили к берегу и с ревом бросались на скалы. Серебро выбрала бесплатный пролетный коридор. Точных цифр Бруно не знал, но где-то слышал, что один-единственный полет на аэре над стеллополисом обходится в десятки тысяч стэлсов.
Они летели на восток, в слегка розовеющий вечерний горизонт. Слева, в зеленых парковых массивах, стали видны кремовые дворцы, белые мосты над каналами, справа синел океан, но Бруно смотрел сквозь местные красоты.
Он пытался рассмотреть будущее Серебра. Тщетно. Не в такой степени, как у Золота, но оно тоже было защищено. Оставалось гадать: что за сила обеспечивает безопасность Гезы? Стэлсы семьи? Или что-то еще, чего он не знает? И почему джагри мутнеет и не видит опасностей в будущем Золота и Серебра?
Аэр резко пошел вверх, описал полукруг и сел на крышу небольшой, этажей в двадцать, башни. В закатной стороне загорелись первые огоньки Йозера Великого. Как визкап ни старался, но он не смог высмотреть и узнать те дворцы, мимо которых гулял с Золотом. Видимо, башня Гезы располагалась далеко от них.
Бруно сказал:
— Не думал, что в кремовом секторе есть башни. И в фано о них молчат
— В фано много о чем молчат. Пошли, покажу свою «хижину» и свои трофеи.
— Трофеи?
— Да. Я обожаю охотиться на хорогов. Ничего нет лучше, чем всадить заряд прямо в лоб прущему на тебя дракону. Подожди здесь — мне нужно переодеться. И сними спектр. В нем тебе лучше, но ты мне нравишься без него.
Сдернув черную маску спектра с его лица, Серебро исчезла. Визкап стал прохаживаться по крыше.
Геза — охотница на хорогов. Это многое в ней объясняло. И силу, и небрежение фаномиром. Она оказалась из тех сильных и состоятельных людей Будущего, которым наскучил комфорт дворцов, и они спасение от кремовой сказки нашли в мории. А уж материковая мория с ее зубастенькими хорога-ми вернет чувство реальной жизни любому. Итак, Геза — охотница, а по версии Службы именно охотница на хорогов ликвидировала тигра. Любопытное совпадение. Неужели…
Бруно резко остановился. Он заметил под ногами знакомые мотивы. Горный склон. Террасы. Плантации роз. Пасущиеся на лугах стада. Этого не могло быть, но посадочная площадка для аэров на крыше башни представляла собой громадную мозаику, изображавшую Джампилангр.
Он смотрел на священную гору, а мысли его побрели в разные стороны, как овцы на мозаике.
Откуда здесь, на юге Юга, — изображение святыни Востока? Что за сила защищает будущее Гезы? Почему только она верит в его джагри? Что она все-таки видела в ту карнавальную ночь? И не слишком ли много охотниц на хорогов оказалось тогда в парке?
— Заждался, мальчик? Ну не сердись.
Серебро появилась в платье, стилизованном под эпоху Первого Юга. Модельер усилил впечатление от платья сотней самых смелых разрезов, и теперь разноцветные лоскутки этого дивного творения лихорадочно метались по мраморному, атлетично сложенному телу Гезы, в тщетной попытке хоть что-нибудь прикрыть.
— Откуда здесь Джампилангр? — Бруно указал на изображение святой горы.
— Это Джампилангр? Вот уж понятия не имела. И какой только чепухой не увлекается мой отец! Пошли перекусим чуть-чуть.
«Чуть-чуть» обернулось королевским ужином в роскошных апартаментах. Такое торжество великолепных вещей Бруно видел лишь в самых знаменитых исторических фанофильмах.
Разговор, несмотря на выпитое вино, не клеился. Зато ожил мрамор. Щеки и плечи Гезы чуть порозовели. На шее заголубели жилки. Каменная богиня просыпалась.
В зале трофеев Серебро совсем развеселилась. Даже человеческие интонации в голосе прорезались, словно она сняла с голоса стальную маску красивой и богатой стервы. Геза таскала визкапа от одной зубастой башки к другой, подробно рассказывала страшные и смешные охотничьи эпизоды, а Бруно почему-то казалось, что эти весело скалящиеся стэлсовыми зубами пасти хохочут именно над ним.
Вдруг свет погас, и дверь из зала трофеев вывела молодых людей прямо в спальню. В неожиданности этого перехода была некая высшая логика: они очутились перед бескрайним ложем, размерами и цветом с большое закатное облако.
— А где адвокаты?
Бруно так вовремя вспомнил о своих сыскных заботах, что даже не страдающая юмором Серебро хохотнула.
— Где адвокаты? Там, где и твои инструкции. Адвокаты! А без них не справишься?
— Но ты обещала рассказать, что видела в парке.
— Да ничего я там не видела! Ни одного человека. Там даже кустов приличных нет. Кому такой парк нужен в карнавальную ночь? Адвокаты… о, давно бы так!
Они парили на розовеющем облаке и не торопясь ласкали друг друга. Свет притих. В черном окне Бруно видел золотые огоньки кремовых дворцов. В глаза Гезы он старался не смотреть.
Лежать в объятиях живой мраморной богини, пусть и с пустыми глазницами, любоваться ее красотой… Все-таки сегодня ему не удалось разминуться с затмением. Теперь оно уже близко.
Да, против Гезы, объединившейся с ночью, он не устоял. А зачем?
Ее бедра обнажились. Он увидел их. И понял: мраморной богине не понадобится космический парусник, чтобы отправить его в невесомость.
Глава 23
ВАГОНЕТКА ВРЕМЕНИ
— Где этот простой логик? Пусти. Я сейчас ему морду бить буду! Ворвавшийся Осис крутнулся по комнате, заглянул в другую, бросился на балкон.
— Куда своего умника спрятал? Дай пройти.
Секира со свистом чертила в воздухе серебристые кресты, не давая Осису проскользнуть на кухню. Бруно берег дыхание, молчал и продолжал отрабатывать знаменитый, способный сокрушить любую защиту, крестный удар монахов-вечников.
Вскоре свист исчез. Вспышки крестов стали реже. Теперь в паузах между ними визкап успевал вставить по два слова.
— Ушел Боно. Полстэлса тому. Что случилось?
— То. Звоню Линке, а она только квохчет сквозь слезы: «Боно, Боно ушел!» Умненькая оранжевая сволочь — наобещал и смылся. А я предупреждал ее, не связывайся с придурком.
— Он гений.
— Вот-вот, с гением.
— С тобой-то что?
— А!
Махнув рукой, Осис рухнул в кресло. Бруно тут же отставил секиру и перешел к дыхательным упражнениям. Он ждал от младшего вицера объяснений по поводу его алого уха, болтающегося погона и вырванной с мясом пуговицы на мундире.
— Такие у нас нынче карнавалы. Эти йози на своем боге и Новой Стене совсем свихнулись. Озверели. На Службу бросаются, словно хороги. Хорошо, знакомые полицейские мимо шли, я даже пуговицу успел подобрать. Тут меня эти боголюбцы и пригрели, — Осис потер ухо. — У тебя иголка с ниткой найдется? Что ты все на биоком смотришь? Звонка ждешь?
— Найдется. Держи. Теперь мне все понятно. Решил отыграться на бедном логике?
— М-м-м, — выплюнув нитку, Осис стал втолковывать другу, — допекло! Там йози, тут Линка плачет. И было б из-за кого! Корчит из себя гения, а коснись чего-нибудь конкретного — ничего не знает. Все — в общем.
— Так ведь у Боно узкая специализация — общие вопросы.
— Я и говорю: ничего не знает, все ломает.
— Это в тебе аэромеханик возмущается.
— Нет, раз ты гений, так ответь на конкретные вопросы. Когда я стану генералом? Какая из кобылок первой придет? К чему прислушивается Гериад? Тогда и задирай нос.
Бурча, Осис закончил шитье. Проверил его крепость. Оставшись довольным, спросил:
— Как дела у тебя? Говорят, что тебя сегодня утром к Лемсонгу вызывали. Что-то важное?
— Сам понимаешь.
— Новое задание?
— Как тебе сказать… — Немного подумав, Бруно продекламировал в меру своего таланта:
Ночью два пути сверкали передо мной,
Пытал я судьбу: какой из них ведет к счастью?
Но оба оказались лунными дорожками на воде.
— Опять стишки. Не люблю. А если что-то секретное, так и скажи. Пока. Пойду Линку успокою. Пусть радуется, что не нашел я ее придурка.
Когда младший вицер ушел, Бруно запер дверь и самым неестественным образом кашлянул. Из-за двери туалета осторожно высунулась оранжевая голова.
— Можешь выходить, — сказал визкап, снова берясь за секиру.
Логик выбрался из туалета, проверил замок входной двери.
— Поверь, Бруно, перед Линкой я не виноват. Она просто не хочет понять специфику моей работы. Мне ясная голова требуется, а рядом с юбкой…
— Я понимаю. Забудь. Ты о чем-то важном хотел поговорить.
Привычная солнечная улыбка вернулась на лицо Боно. Перемена темы его обрадовала, он ухватил с полки каменного божка и устроился в мягком кресле.
— О чрезвычайно важном. Только скажи, зачем ты себя так истязаешь? Топор, бицепсы — разве все это может пригодиться для жизни в Будущем?
— Время здесь ни при чем. Джагри — дар, дар — это ноша. И давай к делу.
— Помнишь поездку в горы? Тогда ты сочинял трактат, готовился к докладу, мучился пустыми фантазиями, и я не рискнул звать тебя в сотрудники. Три месяца назад, в затмение, я уже хотел поговорить всерьез, но помешал любитель кобылок. Пусть с третьей попытки, но я хочу предложить тебе стать исследователем антилогик. Твое джагри меня сразу заинтересовало, и теперь появляется возможность его проверить.
— Но я плохо разбираюсь в математике.
— Не важно. Главное, что твое д-знание, твое джагри, оперирует с событиями будущего, а эта возможность есть и в антилогиках. Объясняю…
Джагри видит будущее, и в антилогиках возможно знание будущего. Достигается это за счет образования пар объект-антиобъект, субъект-антисубъект и время-антивремя. И «Стрела времени» с отрицательным знаком создает виртуальный мир, в котором возможен перенос информации из грядущего. Именно виртуальное антивремя порождает д-знание. В итоге круг замыкается. Любое предзнание влечет за собой существование антимиров и антилогик. Вот почему для прикладных исследований антилогик и понадобился Бруно с его джагри.
Визкап обдумывал услышанное и махал секирой. Логик продолжал свою речь.
Оказалось, Боно знаком с самим мэтром Фандосием, главным координатором биосектора Службы. Кассизи консультировал биосектор по одному суперважному исследованию, и его антилогики проявили себя в нем самым лучшим образом. Любое финансирование, любые ресурсы обещал ему мэтр Фандосий под прикладные проекты, связанные с антилогиками. Между прочим, именно мэтр в свое время руководил проектом «Сыны Равэтов» по созданию Гериада и его братьев. Фандосий, этот величайший биоконструктор современности, вообще обожает любые цели и прожекты с приставками сверх и супер, а антилогики — из этого ряда.
Стэлсы, реет, мировую славу, звание маера обещал ему Кассизи, а Бруно помахивал секирой и думал о гримасах судьбы, ведь что-то похожее он сегодня слышал и от Лемсонга. Целый год он был никому не нужен со своим джагри и вдруг понадобился и генералу, и гению.
Этим утром двадцать один межевик (три отряда) и один бывший монах-вечник строем стояли перед Лемсонгом. На правом фланге столбом возвышался Гериад. Лица офицеров были напряжены. Вызов к боевому генералу Службы — это всегда событие, почти всегда — задание, и очень часто — задание опасное.
Лемсонг излагал агентурные данные по Настоящему. Картина получалась удручающая.
Убившая тигра охотница по всем приметам походила на хорошо известную в Настоящем Смерть, за которой вела охоту банда некоего Парикмахера. В пример отважным гозтам Службы, бандиты Смерть уничтожили. После чего, правда, были перебиты Санфаром. Любопытный факт: жители Настоящего искренне верят, что Санфар со своей подручной явился к ним прямо из Царства Мертвых. Впрочем, народец Настоящего вообще обожает верить во всякую чушь. Служба в ерунду не верит, но факты таковы: вскоре после явления Князя Тьмы агенты и разведчики Службы стали пропадать в Настоящем один за другим. По последним сведениям, за ликвидацией агентуры стоит Парикмахер. Известен этот бандит тем, что патологически ненавидит Будущее, и поэтому люто казнит попавшихся ему в руки разведчиков-межевиков. Хуже всего то, что у Парикмахера появились надежные методы по их вычислению, и теперь даже самое современное оружие и наиновейшее оборудование разведчиков не спасают. На переговоры бандит не идет. Служба готова купить информацию о Санфаре, с этой целью были посланы делегаты-межевики, но они пропали без вести. Итог. Кучка бандитов выбила практически всю агентуру. Санфар, этот явный, по мнению руководства Службы, агрессор Севера, затаился в Настоящем. А отважные гозты межевики не в силах ничего с ним сделать.
Разъяснив ситуацию, Лемсонг пошел вдоль строя. Смотрел генерал так, будто выискивал виновника провалов Службы и бандитского куража. Все старались смотреть прямо перед собой. Попасть под голубую сталь генеральских очей никому не хотелось.
Лемсонг остановился и сказал:
— Нужны три добровольца-разведчика. Вернувшиеся из Настоящего получат чин маера. Два шага из строя!
Раз-два.
Строй службы грохнул от хохота. Вылетевший вперед Гериад некоторое время непонимающе щурился на веселящихся за его спиной офицеров, затем не спеша вернулся на место. До суперчеловека дошло, насколько нелепо выглядела бы его попытка замаскироваться под убогого обывателя застенных трущоб. С его-то черными квадратами в глазницах!
Смех стих. Линию строя больше никто не нарушал.
Суетливых Лемсонг не любил, служба нюансы генеральского характера знала и не торопилась. По сути требовались добровольцы в Царство Мертвых. Здесь было над чем подумать.
Первым свои два шага сделал межевик в чине младшего вицера. В маеры торопится — мелькнула мысль у многих. Потом вышагнули вперед три визкапа, и чуть помедлив — еще два. Шесть добровольцев стояли на плацу перед генералом. Тот не торопился. Может быть, ждал для счастливой цифры седьмого кандидата в разведчики, а остальным офицерам давал возможность прочувствовать разницу между собой и теми, у кого хватило духу выйти из строя.
Широкий темный луч протянулся от горизонта и накрыл вызвавшихся офицеров. На глазах у Бруно все шестеро добровольцев превратились в серые тени. Все они были обречены. Ни у одного не было шансов разминуться с поджидавшей их за стеной времени смертью. Сейчас Лемсонг скомандует «вольно», затем из шести добровольцев выберут троих и отправят в Настоящее на верную гибель. И сделать с этим ничего нельзя.
— Куда своего умника спрятал? Дай пройти.
Секира со свистом чертила в воздухе серебристые кресты, не давая Осису проскользнуть на кухню. Бруно берег дыхание, молчал и продолжал отрабатывать знаменитый, способный сокрушить любую защиту, крестный удар монахов-вечников.
Вскоре свист исчез. Вспышки крестов стали реже. Теперь в паузах между ними визкап успевал вставить по два слова.
— Ушел Боно. Полстэлса тому. Что случилось?
— То. Звоню Линке, а она только квохчет сквозь слезы: «Боно, Боно ушел!» Умненькая оранжевая сволочь — наобещал и смылся. А я предупреждал ее, не связывайся с придурком.
— Он гений.
— Вот-вот, с гением.
— С тобой-то что?
— А!
Махнув рукой, Осис рухнул в кресло. Бруно тут же отставил секиру и перешел к дыхательным упражнениям. Он ждал от младшего вицера объяснений по поводу его алого уха, болтающегося погона и вырванной с мясом пуговицы на мундире.
— Такие у нас нынче карнавалы. Эти йози на своем боге и Новой Стене совсем свихнулись. Озверели. На Службу бросаются, словно хороги. Хорошо, знакомые полицейские мимо шли, я даже пуговицу успел подобрать. Тут меня эти боголюбцы и пригрели, — Осис потер ухо. — У тебя иголка с ниткой найдется? Что ты все на биоком смотришь? Звонка ждешь?
— Найдется. Держи. Теперь мне все понятно. Решил отыграться на бедном логике?
— М-м-м, — выплюнув нитку, Осис стал втолковывать другу, — допекло! Там йози, тут Линка плачет. И было б из-за кого! Корчит из себя гения, а коснись чего-нибудь конкретного — ничего не знает. Все — в общем.
— Так ведь у Боно узкая специализация — общие вопросы.
— Я и говорю: ничего не знает, все ломает.
— Это в тебе аэромеханик возмущается.
— Нет, раз ты гений, так ответь на конкретные вопросы. Когда я стану генералом? Какая из кобылок первой придет? К чему прислушивается Гериад? Тогда и задирай нос.
Бурча, Осис закончил шитье. Проверил его крепость. Оставшись довольным, спросил:
— Как дела у тебя? Говорят, что тебя сегодня утром к Лемсонгу вызывали. Что-то важное?
— Сам понимаешь.
— Новое задание?
— Как тебе сказать… — Немного подумав, Бруно продекламировал в меру своего таланта:
Ночью два пути сверкали передо мной,
Пытал я судьбу: какой из них ведет к счастью?
Но оба оказались лунными дорожками на воде.
— Опять стишки. Не люблю. А если что-то секретное, так и скажи. Пока. Пойду Линку успокою. Пусть радуется, что не нашел я ее придурка.
Когда младший вицер ушел, Бруно запер дверь и самым неестественным образом кашлянул. Из-за двери туалета осторожно высунулась оранжевая голова.
— Можешь выходить, — сказал визкап, снова берясь за секиру.
Логик выбрался из туалета, проверил замок входной двери.
— Поверь, Бруно, перед Линкой я не виноват. Она просто не хочет понять специфику моей работы. Мне ясная голова требуется, а рядом с юбкой…
— Я понимаю. Забудь. Ты о чем-то важном хотел поговорить.
Привычная солнечная улыбка вернулась на лицо Боно. Перемена темы его обрадовала, он ухватил с полки каменного божка и устроился в мягком кресле.
— О чрезвычайно важном. Только скажи, зачем ты себя так истязаешь? Топор, бицепсы — разве все это может пригодиться для жизни в Будущем?
— Время здесь ни при чем. Джагри — дар, дар — это ноша. И давай к делу.
— Помнишь поездку в горы? Тогда ты сочинял трактат, готовился к докладу, мучился пустыми фантазиями, и я не рискнул звать тебя в сотрудники. Три месяца назад, в затмение, я уже хотел поговорить всерьез, но помешал любитель кобылок. Пусть с третьей попытки, но я хочу предложить тебе стать исследователем антилогик. Твое джагри меня сразу заинтересовало, и теперь появляется возможность его проверить.
— Но я плохо разбираюсь в математике.
— Не важно. Главное, что твое д-знание, твое джагри, оперирует с событиями будущего, а эта возможность есть и в антилогиках. Объясняю…
Джагри видит будущее, и в антилогиках возможно знание будущего. Достигается это за счет образования пар объект-антиобъект, субъект-антисубъект и время-антивремя. И «Стрела времени» с отрицательным знаком создает виртуальный мир, в котором возможен перенос информации из грядущего. Именно виртуальное антивремя порождает д-знание. В итоге круг замыкается. Любое предзнание влечет за собой существование антимиров и антилогик. Вот почему для прикладных исследований антилогик и понадобился Бруно с его джагри.
Визкап обдумывал услышанное и махал секирой. Логик продолжал свою речь.
Оказалось, Боно знаком с самим мэтром Фандосием, главным координатором биосектора Службы. Кассизи консультировал биосектор по одному суперважному исследованию, и его антилогики проявили себя в нем самым лучшим образом. Любое финансирование, любые ресурсы обещал ему мэтр Фандосий под прикладные проекты, связанные с антилогиками. Между прочим, именно мэтр в свое время руководил проектом «Сыны Равэтов» по созданию Гериада и его братьев. Фандосий, этот величайший биоконструктор современности, вообще обожает любые цели и прожекты с приставками сверх и супер, а антилогики — из этого ряда.
Стэлсы, реет, мировую славу, звание маера обещал ему Кассизи, а Бруно помахивал секирой и думал о гримасах судьбы, ведь что-то похожее он сегодня слышал и от Лемсонга. Целый год он был никому не нужен со своим джагри и вдруг понадобился и генералу, и гению.
Этим утром двадцать один межевик (три отряда) и один бывший монах-вечник строем стояли перед Лемсонгом. На правом фланге столбом возвышался Гериад. Лица офицеров были напряжены. Вызов к боевому генералу Службы — это всегда событие, почти всегда — задание, и очень часто — задание опасное.
Лемсонг излагал агентурные данные по Настоящему. Картина получалась удручающая.
Убившая тигра охотница по всем приметам походила на хорошо известную в Настоящем Смерть, за которой вела охоту банда некоего Парикмахера. В пример отважным гозтам Службы, бандиты Смерть уничтожили. После чего, правда, были перебиты Санфаром. Любопытный факт: жители Настоящего искренне верят, что Санфар со своей подручной явился к ним прямо из Царства Мертвых. Впрочем, народец Настоящего вообще обожает верить во всякую чушь. Служба в ерунду не верит, но факты таковы: вскоре после явления Князя Тьмы агенты и разведчики Службы стали пропадать в Настоящем один за другим. По последним сведениям, за ликвидацией агентуры стоит Парикмахер. Известен этот бандит тем, что патологически ненавидит Будущее, и поэтому люто казнит попавшихся ему в руки разведчиков-межевиков. Хуже всего то, что у Парикмахера появились надежные методы по их вычислению, и теперь даже самое современное оружие и наиновейшее оборудование разведчиков не спасают. На переговоры бандит не идет. Служба готова купить информацию о Санфаре, с этой целью были посланы делегаты-межевики, но они пропали без вести. Итог. Кучка бандитов выбила практически всю агентуру. Санфар, этот явный, по мнению руководства Службы, агрессор Севера, затаился в Настоящем. А отважные гозты межевики не в силах ничего с ним сделать.
Разъяснив ситуацию, Лемсонг пошел вдоль строя. Смотрел генерал так, будто выискивал виновника провалов Службы и бандитского куража. Все старались смотреть прямо перед собой. Попасть под голубую сталь генеральских очей никому не хотелось.
Лемсонг остановился и сказал:
— Нужны три добровольца-разведчика. Вернувшиеся из Настоящего получат чин маера. Два шага из строя!
Раз-два.
Строй службы грохнул от хохота. Вылетевший вперед Гериад некоторое время непонимающе щурился на веселящихся за его спиной офицеров, затем не спеша вернулся на место. До суперчеловека дошло, насколько нелепо выглядела бы его попытка замаскироваться под убогого обывателя застенных трущоб. С его-то черными квадратами в глазницах!
Смех стих. Линию строя больше никто не нарушал.
Суетливых Лемсонг не любил, служба нюансы генеральского характера знала и не торопилась. По сути требовались добровольцы в Царство Мертвых. Здесь было над чем подумать.
Первым свои два шага сделал межевик в чине младшего вицера. В маеры торопится — мелькнула мысль у многих. Потом вышагнули вперед три визкапа, и чуть помедлив — еще два. Шесть добровольцев стояли на плацу перед генералом. Тот не торопился. Может быть, ждал для счастливой цифры седьмого кандидата в разведчики, а остальным офицерам давал возможность прочувствовать разницу между собой и теми, у кого хватило духу выйти из строя.
Широкий темный луч протянулся от горизонта и накрыл вызвавшихся офицеров. На глазах у Бруно все шестеро добровольцев превратились в серые тени. Все они были обречены. Ни у одного не было шансов разминуться с поджидавшей их за стеной времени смертью. Сейчас Лемсонг скомандует «вольно», затем из шести добровольцев выберут троих и отправят в Настоящее на верную гибель. И сделать с этим ничего нельзя.