Страница:
Ше Лу понимал, что предвкушение великого будущего лишь отчасти было его собственным: большая часть радостного волнения нахлынула от Реки. Бог никогда еще на его памяти не был так силен и так бодр. Некоторые его предшественники-императоры могли радоваться сну Реки, предпочитая править без божественного вмешательства, но Ше Лу не разделял этих чувств. Он снова увидит Нол могущественным. Может быть даже, если все пойдет хорошо, он насладится зрелищем мучительной гибели жрецов. Ше Лу улыбнулся вампиру:
– Пойдем. Скажи мне, что еще тебе нужно.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ПУТЕШЕСТВИЕ ВВЕРХ ПО РЕКЕ
XVII
XVIII
– Пойдем. Скажи мне, что еще тебе нужно.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ПУТЕШЕСТВИЕ ВВЕРХ ПО РЕКЕ
XVII
РОДСТВО
Тзэм с ревом замахнулся табуретом на одного из вооруженных мечами воинов, и сверкающий острый клинок вонзился в дерево. Меч с резким звоном сломался; тут же звону ответил вопль нападающего, которому подручное оружие Тзэма угодило в грудь. Воин, как и его напарник, растянулся на полу, ловя ртом воздух.
На мгновение воцарилась тишина. Хизи отчаянно пыталась понять, что происходит.
– Принцесса! – прорычал Тзэм, бросая на нее быстрый взгляд, но тут же повернулся к новому противнику, появившемуся в двери. Нгангата с залитым кровью лицом пригнулся в углу, сжимая в каждой руке по метательному топору, похожий на разъяренного, загнанного в угол хищника. На полу лежало трое менгов – двое не двигались, а третий, вцепившись рукой в грудь, с мрачным упорством пытался встать на ноги. Четвертый воин стоял на пороге, а за его спиной Хизи видела еще несколько кочевников. Она узнала двоих: тот, кого только что ударил Тзэм, был Чуузек, угрюмый всадник, которого она встретила накануне; одним из стоящих за спиной нападающего оказался его спутник Мох.
Внутри екта все было перевернуто, только бледный Перкар по-прежнему лежал, погруженный в свой неестественный сон.
– Тзэм, что происходит?
– Предательство, – бросил Нгангата достаточно громко, чтобы его услышали за пределами шатра. – Братец Конь обещал нам гостеприимство, а его родичи вознамерились опозорить его имя.
– Нет чести в том, чтобы приютить чудовищ, – проскрежетал Чуузек, которому удалось подняться на колени. Тзэм подскочил к нему и ударил кулаком в лицо; Чуузек снова растянулся на полу, отплевываясь кровью. Окровавленная повязка на его голове оказалась покрыта свежими алыми пятнами.
В дверь рванулся Мох.
– Чуузек! Перестань! – рявкнул он. Хизи впервые слышала, чтобы молодой человек повысил голос. Чуузек, потянувшийся к ножу на поясе, опустил руку и привалился к стене екта.
Мох сделал еще один шаг, пристально глядя на Хизи.
– В этом нет нужды, – заверил он ее, – нет нужды твоим друзьям умирать.
– Пока что умираем не мы, – прошипел Нгангата. Хизи никогда не видела его таким: обычно полуальва сохранял спокойствие и не замечал оскорблений.
– Я не с тобой говорю, лесовик, – ответил ему Мох.
– Ничего не понимаю, – простонала Хизи и добавила более твердо: – Убирайтесь отсюда. Все вы, убирайтесь.
Мох нахмурился.
– Я предпочел бы решить все иначе. Мой брат действовал поспешно, но из лучших побуждений. Ты должна отправиться с нами.
– Ничего я не должна, – оскалила зубы Хизи. – И ты еще говорил вчера о гостеприимстве! «Мне только жаль, что тогда гостеприимство здешнего клана окажется запятнанным». Красивые слова, но я вижу теперь, из какой дыры они вылетели. Не из твоего рта, это уж точно.
Чуузек снова сердито зашевелился.
– Назад, ты, недомерок, – прорычал Тзэм. – Я тебе шею сломаю.
– Всем нам шеи не переломаешь, – ответил Чуузек.
– Ему и не придется этого делать! – раздался гневный голос снаружи. – С дороги, вы, никчемные пожиратели падали!
Хизи заметила выражение досады, которое он, впрочем, быстро стер, на лице Мха. Он неохотно отступил; вокруг екта раздались крики, потом наступила внезапная тишина. Растолкав плечами кочевников, в дверь вошел Братец Конь и окинул менгов яростным взглядом. Его короткие кривые ноги и щуплое тело ничуть не казались теперь принадлежащими доброму старичку. В каждой его черте, в каждом движении была угроза, волк, которого Хизи раньше разглядела в нем, теперь был заметен, как свеча за бумагой фонаря.
– Вон отсюда, – тихо бросил он Чуузеку. – Убирайся из моего дома и забери с собой эти кучи навоза. – Братец Конь пнул ногой одного из убитых или бесчувственных воинов.
– Вот теперь видно, – протянул Чуузек, – теперь видно, что великий вождь предпочитает своих друзей-чудовищ собственным соплеменникам.
– Я предпочитаю, – сквозь зубы ответил Братец Конь, – не забывать о том, что завещали нам предки-менги – менги, ты, помесь дворняжки и шакала, нагло оскорбляющая наши обычаи. Я обещал этим людям гостеприимство, а ты тайком, как вор, явился, чтобы украсть мою честь. Ты вор! Конокрад!
Это было самое страшное оскорбление, которое один менг мог нанести другому. Нападения и грабеж назывались войной и поэтому были приемлемы, но украсть у того, кто дал тебе кров, с кем ты делил трапезу, было невообразимо ужасным преступлением.
– Должно быть, тебе самому нужна девчонка, старик. Братец Конь отвернулся от Чуузека и оглядел Тзэма, Нгангату, Перкара и Хизи.
– Не причинили ли тебе вреда, дитя? Кто-нибудь из вас пострадал?
– Со мной все в порядке, – ответила Хизи. – Насчет Тзэма и Нгангаты не знаю. Я только что… проснулась.
– Мы не пострадали, – ответил Нгангата. – Серьезный урон не причинен… пока.
– Не причинен? – заорал Чуузек. – Мои братья лежат бездыханные, а ты говоришь, что урон не причинен?
– Они сами напросились на это, – зловеще прошипел Братец Конь. – Не защищай их – и тебя – гостеприимство, как оно защищает этих людей, – я приказал бы распять вас всех на рамах для выделки шкур, чтобы послушать, как вы будете вопить.
– Я плюнул бы тебе в лицо!
– Хвастовство, – пожал плечами Братец Конь. – Ты еще не бывал на раме, а я бывал. – Он повернулся ко Мху. – Я тебе вчера ясно ответил. Ты можешь теперь сваливать все на своего безмозглого родича, но я знаю, кто виноват.
– Я предупреждал тебя, – тихо ответил Мох. – Я глубоко уважаю тебя и понимаю, в каком ты положении. Если бы ты позволил нам забрать ее, твоя честь не пострадала бы, – вина легла бы лишь на Чуузека и меня. Тебе только нужно было заняться чем-нибудь подальше отсюда и не спешить. Теперь же… – Он махнул рукой, и еще четверо воинов выросли в двери.
Братец Конь покачал головой:
– Ты готов убить меня в моем собственном доме и к тому же во время бенчина? Ты не заслуживаешь того, чтобы называться менгом.
– Мы сделаем то, что должны сделать, – ответил Мох. – Мы примем на себя бесчестье. Пожалуйста, не заставляй нас взвалить на себя еще и вину за твою смерть, почтенный.
– Вы окружены воинами моего клана. Только шевельнитесь, и вас утыкают стрелами.
Мох мрачно улыбнулся:
– Ты ошибаешься в своих родичах. Воины пообещали не вмешиваться. Они не станут помогать мне, но не помогут и тебе. Я договорился с ними со всеми.
– Ну и я тоже договорился с ними и велел им так тебе ответить. Я хотел убедиться, как далеко по этому бесплодному пути греха вы зайдете. Теперь я знаю.
Хизи хотела было рассмеяться, прочтя на лице Мха внезапное понимание, но сердце в груди ее билось еще слишком болезненно. Слишком много всего случилось, слишком много. Сначала – гора и боги, теперь без всякой передышки это.
Зеленоглазый воин поник, но быстро взял себя в руки.
– Ты об этом пожалеешь, – искренне сказал он Братцу Коню – без гнева, скорее печально.
– Я о многом жалел в своей жизни, – пробормотал тот. – Сегодняшний день не так уж много добавит к моей ноше.
– Ты ошибаешься, – настаивал Мох.
Братец Конь только пожал плечами и хлопнул в ладоши. В шатер ворвались его родичи и грубо скрутили Мха и его воинов.
– Следите за ними, – крикнул Братец Конь соплеменникам. – Разоружите, но не причиняйте вреда. Они под защитой моей чести, и я своего слова не нарушу.
Двое мужчин вытащили тела, Чуузек сумел выйти из екта без посторонней помощи. Братец Конь мрачно смотрел им вслед, потом повернулся к тем, кого защитил.
– Мне очень жаль. Я не думал, что дело зайдет так далеко:
– Ты знал… – сказала Хизи.
– Да. Я все понял, когда увидел тебя с ними в пустыне. Они обязательно схватили бы тебя тогда, не окажись я у них на дороге. Мох в душе благородный воин и предпочел не убивать меня, а принудить. Впрочем, тогда я чуть не погиб. Ты заметила, как Чуузек хватался за меч?
– Нет, – призналась Хизи. – Но я почувствовала, что дело плохо.
– Очень плохо, – согласился Братец Конь.
– Спасибо тебе за помощь, – сказал Тзэм. – Спасибо, что защитил Хизи.
Старик взглянул на полукровку-великана.
– Выбора у меня не было, так что не за что благодарить.
– Думаю, что выбор у тебя был, – возразил Нгангата. – Мох прав: стоило тебе помедлить, они захватили бы нас, и никто не смог бы тебя в этом упрекнуть.
Братец Конь улыбнулся, не разжимая губ.
– В своей жизни мы стараемся заслужить одобрение наших старейшин, а здесь нет никого старше меня. Так что приходится мне, как это ни трудно, заботиться о том, чтобы остаться чистым в собственных глазах.
– Они убили бы Перкара, если бы не ты. – В голосе Нгангаты звучала благодарность.
– Они убили бы вас всех, всех, кроме меня, – добавила Хизи.
Тзэм кивнул:
– Должно быть, они узнали, что ты занемогла, и явились, чтобы захватить тебя во сне.
– Занемогла?
– Принцесса, ты целый день пролежала, словно мертвая. Так долго? Впрочем, ей казалось, что прошло еще больше времени.
– Она не была мертвая, – сказал Братец Конь. – Ты пролила кровь в озеро, не так ли?
– Да.
– Да. – Он вздохнул. – Хотел бы я оказаться рядом и помочь тебе.
Хизи взмахнула руками.
– Ты оказался здесь, когда мы в тебе больше всего нуждались, мне кажется. Что же теперь нам делать? – Хизи беспомощно оглядела мужчин.
– Принцесса, решать тебе, – тихо ответил Тзэм.
Хизи подумала, что Братец Конь или Нгангата не согласятся с этим, но, к ее удивлению, они только выжидающе смотрели на нее.
– Я… Я не знаю, что нужно делать. Хотя мы не можем больше оставаться здесь, да?
Братец Конь поджал губы.
– Я никогда такого не предвидел. Я сам предложил вам жить в моей деревне, с моим народом, а теперь…
– Мы только принесли тебе беду, – закончила за него Хизи.
Старый менг поморщился.
– Все дело в войне и еще в чем-то, чего Мох мне так и не объяснил.
– Он сказал, что я могу принести мир вашему народу.
– Да, мне он тоже так говорил, но не объяснил, каким образом. Не думаю, что он сам это знает.
– Во всяком случае мы должны уехать, – сказал Нгангата. – Нужно увезти отсюда Хизи и Перкара. Мох и его воины, похоже, так же жаждут убить его, как и захватить девочку.
– Что ты имеешь в виду? – спросила Хизи.
– Там, на равнине, на нас тоже напали воины. Они явились, чтобы убить Перкара.
Братец Конь махнул рукой:
– Они – менги, Перкар – скотовод. Между этими народами война.
– Нет, дело было не только в этом. Они искали его и никого другого.
– Это потому, что Перкар знает, куда мы должны отправиться, – неожиданно сказала Хизи. – Карак сообщил ему это.
Братец Конь мрачно улыбнулся:
– Что ты хочешь этим сказать: «куда мы должны отправиться»?
– Я… Я не знаю, – призналась Хизи. – Есть что-то, что я должна сделать, но я не знаю, что именно.
– Тебе так сказали по ту сторону барабана? Хизи задумчиво кивнула.
– Ну, позволь тебя предостеречь: если ты знаешь об этом только со слов Чернобога, то полагаться на них тебе не следует.
– Он единственный, кто помогает мне, – возразила Хизи.
– Ты вспомнила, как он послал меня встречать тебя к Нолу?
– Не только, и потом тоже.
Братец Конь удивленно поднял брови, но больше ни о чем спрашивать не стал.
– У него какие-то собственные планы, можно не сомневаться, – заметил Нгангата. – Но он помог нам отбиться от тех воинов, что напали на нас на равнине. Похоже, у него появилась симпатия к нашей маленькой семье.
– Как скоро мы должны уехать? – спросила Хизи, набравшись храбрости.
– Лучше всего сегодня ночью, – печально признал Братец Конь. – Мы можем подержать под замком Мха, Чуузека и остальных несколько дней, дать вам охрану. Тогда вы опередите их, куда бы ни направились. Большего обещать не могу: мои собственные родичи восстанут, если им придется держать в плену соплеменников. Молодежь теперь не так почитает старших, как следовало бы.
Хизи задумчиво кивнула.
– Нгангата, выдержит Перкар путешествие?
– А можешь ли ты излечить его? – ответил тот вопросом на вопрос.
– Я не знаю, как это сделать.
– Ну, – протянул полукровка, – можно привязать его к седлу, но это замедлит наше продвижение. Было бы лучше, если бы он сам был в силах управлять конем.
– Сначала вам нужно отъехать подальше от деревни, – посоветовал Братец Конь, – а потом, наверное, я сумею показать Хизи, что нужно делать. Теперь у нее есть для этого сила.
Старик смотрел на нее странным глубоким взглядом, и Хизи поняла: он видит в ней то, чего не могут увидеть другие, – произошедшую перемену.
– Ты поедешь с нами? – спросила она Братца Коня.
– Я провожу вас, только чтобы помочь с исцелением Перкара. Потом… похоже, что здесь много дел, требующих моего присутствия.
Хизи глубоко вздохнула:
– Снова бежать… Вечное бегство.
Тзэм погладил ее по голове, и эта ласка заставила слезы подступить к глазам Хизи. Она не заплакала, но ком в горле мешал дышать.
– Ну что ж, – задыхаясь, прошептала она, – куда нам бежать? Я ничего не знаю об этих землях. – Она умоляюще посмотрела сначала на Братца Коня, потом на Нгангату.
– На север, наверное, – пробормотал старик. – На север, переплыв Изменчивого, или, может быть, на восток. Прочь от всех здешних опасностей.
Хизи опустилась на подушку.
– Прочь… Сначала казалось, что достаточно покинуть Нол, – это и будет «прочь от опасностей». А теперь… Что лежит на север и на восток отсюда?
– Э-э… Равнины, леса, горы. На севере людей почти не встретишь. На восток отсюда земли Каменных Сапог и других племен. Дальше на северо-востоке живут великаны. Что лежит за их владениями, я не знаю.
– Мы не можем пересечь Изменчивого, – заявил Нгангата уверенно.
– Нет, конечно, не можем. – Заманчивый образ дальних краев, где никто не знает Хизи и никому от нее ничего не нужно, быстро поблек. Да и есть ли такие края? Края, где ее кровь успокоится, а о Реке не говорят даже легенды? Едва ли.
– Нам следует отправиться туда, куда сказал Перкар, – пробормотала Хизи. – Куда велел Чернобог.
– Куда же?
– К горе. Нгангата нахмурился.
– Принцесса, я…
Хизи сердито взглянула на него:
– Я знаю. Знаю, что там исток Реки. Но это единственное указание, которое у нас есть. Если у кого-нибудь имеется лучшее предложение, скажите или вообще решайте вместо меня. Раз уж вы хотите, чтобы я приняла решение…
Нгангата смущенно поежился.
– Там идет война. Мы попадем как раз между воюющими. Братец Конь откашлялся.
– Я знаю одну деревню высоко в горах Белой Короны. Туда все эти неприятности не докатятся.
– Если ты знаешь о ней, – возразила Хизи, – тогда наверняка о ней знают и другие менги. К тому же тот гаан, кажется, может выследить меня, куда бы я ни направилась. Он знал, куда послать Мха и Чуузека.
– Это могло быть совпадением, принцесса, – заметил Тзэм.
– Нет. Они явились именно туда, где я была, – в скалах, в узком каньоне. Верно, Братец Конь? Зачем бы им иначе отправляться туда?
– Может быть, они заметили тебя на равнине и решили узнать, кто ты такая, – пробормотал старик.
– Ты сам не веришь в это, – ответила Хизи.
– Не верю, – пожал костлявыми плечами Братец Конь.
– Если мы просто убежим в пустыню и спрячемся, воины того гаана найдут нас, а тебя и твоих родичей, которые могли бы нас защитить, рядом не будет. Если мы вернемся в Нол, меня ждет ужасная участь, от которой я спасалась бегством. То же самое случится, если я попробую пересечь Реку. Мне уже дважды велели отправиться к горе. Так мы по крайней мере попадем в родные места Перкара, где нас смогут защитить его соплеменники. Верно?
Нгангата устало кивнул:
– Да. Но путешествие будет тяжелым, по безводным степям, к тому же придется пересечь край, охваченный войной.
Тзэм фыркнул:
– Вы, великие воины, всадники, охотники! Моя принцесса прожила здесь всего полгода, а вы всю жизнь! Неужели никто из вас ничего не может придумать?
Братец Конь почесал подбородок.
– Я могу только признать, что девочка права, – пробормотал он.
– И это все? – бросил Тзэм.
– Послушай, великан, – неожиданно взорвался Братец Конь, – Хизи здесь не принцесса. У нее нет армии, готовой сражаться по ее приказу. В хуугау нет царей. Будь это иначе, будь я властителем, я окружил бы ее воинами, построил каменную стену, за которой она была бы в безопасности. Но здесь страна менгов, понимаешь? У меня нет воинов, есть только мои родичи, и я должен тратить так же много времени на уговоры, как и любой из них. И если я попрошу их сделать что-то, против чего они возражают, они мне не подчинятся. Я потеряю лицо, потеряю влияние, и в следующий раз меня вообще никто не станет слушать. Те воины, которых ты убил сегодня, имеют родичей в моем клане. Менги не забудут этого тебе, припомнят и нам с Хизи, ведь мы не отдали тебя на расправу. Мне осталось жить немного лет, и я надеялся дожить их спокойно, но теперь вижу, что это несбыточная мечта. Так что не кори меня тем, что я не делаю невозможного!
Сначала глаза Тзэма удивленно раскрылись, потом лицо великана приняло упрямое выражение.
– Я убью любого, кто попытается тронуть Хизи. Так что ты лучше помоги нам выбраться отсюда, прежде чем я переломаю шеи твоим драгоценным родичам и сделаю твои последние годы еще более беспокойными!
– Тзэм, – тихо сказала Хизи, – замолчи. Братец Конь уже помог нам, разве ты не понимаешь?
– Нет. Я не понимаю, почему они не могут оставить тебя в покое. Ты ведь уже… Мы уже… – Великан внезапно согнулся и уткнулся лицом в стену, весь дрожа.
У Хизи сердце перевернулось.
– Тзэм!
Великан застонал и отмахнулся от нее.
– Должно быть, он ранен, – буркнул Нгангата. – Я и не заметил…
– Нет, – прохрипел Тзэм, – я не ранен. Только теперь Хизи поняла: великан плакал.
– Пожалуйста, – попросила она Нгангату и Братца Коня, – позаботьтесь о лошадях и займитесь сборами. Раз мы должны бежать, ничего не поделаешь. Вы сможете сделать все, что нужно?
Старый менг кивнул, но Нгангата с упрямым видом не двинулся с места.
– Я присмотрю за Перкаром, – заверила его Хизи, – хорошо присмотрю.
Наконец полукровка тоже мрачно кивнул и следом за Братцем Конем покинул ект.
Хизи подошла к Тзэму и положила руку на его массивное плечо.
– Я никогда не видела, чтобы ты плакал, – прошептала она.
– Я и не хотел, – всхлипнул Тзэм. – Просто… Ну почему они не могут оставить тебя в покое?
– Тихо, тихо.
– Я видел, как мучили тебя жрецы в Ноле, и ничего не мог поделать. Я видел ужас, не сходящий с твоего лица после того, как ты побывала в подземельях. Тогда я тоже ничего не мог поделать. Наконец…
– Наконец ты помог мне избежать самой ужасной судьбы, какая только может выпасть человеку.
– Ну да – меня пришлось уносить из Нола. Уж я знаю, кто кого спас там, принцесса.
Хизи опустилась на колени; горячие слезы полились из ее глаз тоже.
– Послушай меня, Тзэм. Ты на самом деле спас меня, хотя и не так, как думаешь. Я почти… – Стала богиней? Разрушила Нол до основания? Оглядываясь назад, Хизи усомнилась: а было бы это так уж плохо? – Я чуть не превратилась во что-то ужасное, – закончила она. – Ты спас меня от этого.
– Я такого не помню. Как я мог сделать подобное?
– Просто оставаясь самим собой. Ты ведь любил меня.
– Ох… А я-то думал, ты хочешь, чтобы я перестал плакать.
– Я ничего не имею против твоих слез, – успокоила его Хизи.
На самом деле все было не так. Даже когда он был ранен, Тзэм не казался ей таким бессильным. Он всегда оставался ее защитой, ее крепостью. Когда его ранили, крепость просто нужно было восстановить, и он вновь стал бы ее несокрушимой твердыней. Но его слезы нанесли ей удар в самое чувствительное место. Она поняла, что на самом деле осталась одна. Хизи могла полагаться только на собственную силу, теперь даже великан не послужит защитой.
Хизи ненавидела себя за это чувство, но предпочла бы не видеть слез Тзэма. Пусть бы он держал свою слабость в себе, пусть бы потом поведал свои горести ветру. Но теперь было поздно: Хизи все поняла; и однако она слишком любила Тзэма, чтобы показать ему, какую боль он ей причинил.
– Давай, – прошептала она, – нам ведь нужно собраться в дорогу. Перед нами лежит весь мир.
На мгновение воцарилась тишина. Хизи отчаянно пыталась понять, что происходит.
– Принцесса! – прорычал Тзэм, бросая на нее быстрый взгляд, но тут же повернулся к новому противнику, появившемуся в двери. Нгангата с залитым кровью лицом пригнулся в углу, сжимая в каждой руке по метательному топору, похожий на разъяренного, загнанного в угол хищника. На полу лежало трое менгов – двое не двигались, а третий, вцепившись рукой в грудь, с мрачным упорством пытался встать на ноги. Четвертый воин стоял на пороге, а за его спиной Хизи видела еще несколько кочевников. Она узнала двоих: тот, кого только что ударил Тзэм, был Чуузек, угрюмый всадник, которого она встретила накануне; одним из стоящих за спиной нападающего оказался его спутник Мох.
Внутри екта все было перевернуто, только бледный Перкар по-прежнему лежал, погруженный в свой неестественный сон.
– Тзэм, что происходит?
– Предательство, – бросил Нгангата достаточно громко, чтобы его услышали за пределами шатра. – Братец Конь обещал нам гостеприимство, а его родичи вознамерились опозорить его имя.
– Нет чести в том, чтобы приютить чудовищ, – проскрежетал Чуузек, которому удалось подняться на колени. Тзэм подскочил к нему и ударил кулаком в лицо; Чуузек снова растянулся на полу, отплевываясь кровью. Окровавленная повязка на его голове оказалась покрыта свежими алыми пятнами.
В дверь рванулся Мох.
– Чуузек! Перестань! – рявкнул он. Хизи впервые слышала, чтобы молодой человек повысил голос. Чуузек, потянувшийся к ножу на поясе, опустил руку и привалился к стене екта.
Мох сделал еще один шаг, пристально глядя на Хизи.
– В этом нет нужды, – заверил он ее, – нет нужды твоим друзьям умирать.
– Пока что умираем не мы, – прошипел Нгангата. Хизи никогда не видела его таким: обычно полуальва сохранял спокойствие и не замечал оскорблений.
– Я не с тобой говорю, лесовик, – ответил ему Мох.
– Ничего не понимаю, – простонала Хизи и добавила более твердо: – Убирайтесь отсюда. Все вы, убирайтесь.
Мох нахмурился.
– Я предпочел бы решить все иначе. Мой брат действовал поспешно, но из лучших побуждений. Ты должна отправиться с нами.
– Ничего я не должна, – оскалила зубы Хизи. – И ты еще говорил вчера о гостеприимстве! «Мне только жаль, что тогда гостеприимство здешнего клана окажется запятнанным». Красивые слова, но я вижу теперь, из какой дыры они вылетели. Не из твоего рта, это уж точно.
Чуузек снова сердито зашевелился.
– Назад, ты, недомерок, – прорычал Тзэм. – Я тебе шею сломаю.
– Всем нам шеи не переломаешь, – ответил Чуузек.
– Ему и не придется этого делать! – раздался гневный голос снаружи. – С дороги, вы, никчемные пожиратели падали!
Хизи заметила выражение досады, которое он, впрочем, быстро стер, на лице Мха. Он неохотно отступил; вокруг екта раздались крики, потом наступила внезапная тишина. Растолкав плечами кочевников, в дверь вошел Братец Конь и окинул менгов яростным взглядом. Его короткие кривые ноги и щуплое тело ничуть не казались теперь принадлежащими доброму старичку. В каждой его черте, в каждом движении была угроза, волк, которого Хизи раньше разглядела в нем, теперь был заметен, как свеча за бумагой фонаря.
– Вон отсюда, – тихо бросил он Чуузеку. – Убирайся из моего дома и забери с собой эти кучи навоза. – Братец Конь пнул ногой одного из убитых или бесчувственных воинов.
– Вот теперь видно, – протянул Чуузек, – теперь видно, что великий вождь предпочитает своих друзей-чудовищ собственным соплеменникам.
– Я предпочитаю, – сквозь зубы ответил Братец Конь, – не забывать о том, что завещали нам предки-менги – менги, ты, помесь дворняжки и шакала, нагло оскорбляющая наши обычаи. Я обещал этим людям гостеприимство, а ты тайком, как вор, явился, чтобы украсть мою честь. Ты вор! Конокрад!
Это было самое страшное оскорбление, которое один менг мог нанести другому. Нападения и грабеж назывались войной и поэтому были приемлемы, но украсть у того, кто дал тебе кров, с кем ты делил трапезу, было невообразимо ужасным преступлением.
– Должно быть, тебе самому нужна девчонка, старик. Братец Конь отвернулся от Чуузека и оглядел Тзэма, Нгангату, Перкара и Хизи.
– Не причинили ли тебе вреда, дитя? Кто-нибудь из вас пострадал?
– Со мной все в порядке, – ответила Хизи. – Насчет Тзэма и Нгангаты не знаю. Я только что… проснулась.
– Мы не пострадали, – ответил Нгангата. – Серьезный урон не причинен… пока.
– Не причинен? – заорал Чуузек. – Мои братья лежат бездыханные, а ты говоришь, что урон не причинен?
– Они сами напросились на это, – зловеще прошипел Братец Конь. – Не защищай их – и тебя – гостеприимство, как оно защищает этих людей, – я приказал бы распять вас всех на рамах для выделки шкур, чтобы послушать, как вы будете вопить.
– Я плюнул бы тебе в лицо!
– Хвастовство, – пожал плечами Братец Конь. – Ты еще не бывал на раме, а я бывал. – Он повернулся ко Мху. – Я тебе вчера ясно ответил. Ты можешь теперь сваливать все на своего безмозглого родича, но я знаю, кто виноват.
– Я предупреждал тебя, – тихо ответил Мох. – Я глубоко уважаю тебя и понимаю, в каком ты положении. Если бы ты позволил нам забрать ее, твоя честь не пострадала бы, – вина легла бы лишь на Чуузека и меня. Тебе только нужно было заняться чем-нибудь подальше отсюда и не спешить. Теперь же… – Он махнул рукой, и еще четверо воинов выросли в двери.
Братец Конь покачал головой:
– Ты готов убить меня в моем собственном доме и к тому же во время бенчина? Ты не заслуживаешь того, чтобы называться менгом.
– Мы сделаем то, что должны сделать, – ответил Мох. – Мы примем на себя бесчестье. Пожалуйста, не заставляй нас взвалить на себя еще и вину за твою смерть, почтенный.
– Вы окружены воинами моего клана. Только шевельнитесь, и вас утыкают стрелами.
Мох мрачно улыбнулся:
– Ты ошибаешься в своих родичах. Воины пообещали не вмешиваться. Они не станут помогать мне, но не помогут и тебе. Я договорился с ними со всеми.
– Ну и я тоже договорился с ними и велел им так тебе ответить. Я хотел убедиться, как далеко по этому бесплодному пути греха вы зайдете. Теперь я знаю.
Хизи хотела было рассмеяться, прочтя на лице Мха внезапное понимание, но сердце в груди ее билось еще слишком болезненно. Слишком много всего случилось, слишком много. Сначала – гора и боги, теперь без всякой передышки это.
Зеленоглазый воин поник, но быстро взял себя в руки.
– Ты об этом пожалеешь, – искренне сказал он Братцу Коню – без гнева, скорее печально.
– Я о многом жалел в своей жизни, – пробормотал тот. – Сегодняшний день не так уж много добавит к моей ноше.
– Ты ошибаешься, – настаивал Мох.
Братец Конь только пожал плечами и хлопнул в ладоши. В шатер ворвались его родичи и грубо скрутили Мха и его воинов.
– Следите за ними, – крикнул Братец Конь соплеменникам. – Разоружите, но не причиняйте вреда. Они под защитой моей чести, и я своего слова не нарушу.
Двое мужчин вытащили тела, Чуузек сумел выйти из екта без посторонней помощи. Братец Конь мрачно смотрел им вслед, потом повернулся к тем, кого защитил.
– Мне очень жаль. Я не думал, что дело зайдет так далеко:
– Ты знал… – сказала Хизи.
– Да. Я все понял, когда увидел тебя с ними в пустыне. Они обязательно схватили бы тебя тогда, не окажись я у них на дороге. Мох в душе благородный воин и предпочел не убивать меня, а принудить. Впрочем, тогда я чуть не погиб. Ты заметила, как Чуузек хватался за меч?
– Нет, – призналась Хизи. – Но я почувствовала, что дело плохо.
– Очень плохо, – согласился Братец Конь.
– Спасибо тебе за помощь, – сказал Тзэм. – Спасибо, что защитил Хизи.
Старик взглянул на полукровку-великана.
– Выбора у меня не было, так что не за что благодарить.
– Думаю, что выбор у тебя был, – возразил Нгангата. – Мох прав: стоило тебе помедлить, они захватили бы нас, и никто не смог бы тебя в этом упрекнуть.
Братец Конь улыбнулся, не разжимая губ.
– В своей жизни мы стараемся заслужить одобрение наших старейшин, а здесь нет никого старше меня. Так что приходится мне, как это ни трудно, заботиться о том, чтобы остаться чистым в собственных глазах.
– Они убили бы Перкара, если бы не ты. – В голосе Нгангаты звучала благодарность.
– Они убили бы вас всех, всех, кроме меня, – добавила Хизи.
Тзэм кивнул:
– Должно быть, они узнали, что ты занемогла, и явились, чтобы захватить тебя во сне.
– Занемогла?
– Принцесса, ты целый день пролежала, словно мертвая. Так долго? Впрочем, ей казалось, что прошло еще больше времени.
– Она не была мертвая, – сказал Братец Конь. – Ты пролила кровь в озеро, не так ли?
– Да.
– Да. – Он вздохнул. – Хотел бы я оказаться рядом и помочь тебе.
Хизи взмахнула руками.
– Ты оказался здесь, когда мы в тебе больше всего нуждались, мне кажется. Что же теперь нам делать? – Хизи беспомощно оглядела мужчин.
– Принцесса, решать тебе, – тихо ответил Тзэм.
Хизи подумала, что Братец Конь или Нгангата не согласятся с этим, но, к ее удивлению, они только выжидающе смотрели на нее.
– Я… Я не знаю, что нужно делать. Хотя мы не можем больше оставаться здесь, да?
Братец Конь поджал губы.
– Я никогда такого не предвидел. Я сам предложил вам жить в моей деревне, с моим народом, а теперь…
– Мы только принесли тебе беду, – закончила за него Хизи.
Старый менг поморщился.
– Все дело в войне и еще в чем-то, чего Мох мне так и не объяснил.
– Он сказал, что я могу принести мир вашему народу.
– Да, мне он тоже так говорил, но не объяснил, каким образом. Не думаю, что он сам это знает.
– Во всяком случае мы должны уехать, – сказал Нгангата. – Нужно увезти отсюда Хизи и Перкара. Мох и его воины, похоже, так же жаждут убить его, как и захватить девочку.
– Что ты имеешь в виду? – спросила Хизи.
– Там, на равнине, на нас тоже напали воины. Они явились, чтобы убить Перкара.
Братец Конь махнул рукой:
– Они – менги, Перкар – скотовод. Между этими народами война.
– Нет, дело было не только в этом. Они искали его и никого другого.
– Это потому, что Перкар знает, куда мы должны отправиться, – неожиданно сказала Хизи. – Карак сообщил ему это.
Братец Конь мрачно улыбнулся:
– Что ты хочешь этим сказать: «куда мы должны отправиться»?
– Я… Я не знаю, – призналась Хизи. – Есть что-то, что я должна сделать, но я не знаю, что именно.
– Тебе так сказали по ту сторону барабана? Хизи задумчиво кивнула.
– Ну, позволь тебя предостеречь: если ты знаешь об этом только со слов Чернобога, то полагаться на них тебе не следует.
– Он единственный, кто помогает мне, – возразила Хизи.
– Ты вспомнила, как он послал меня встречать тебя к Нолу?
– Не только, и потом тоже.
Братец Конь удивленно поднял брови, но больше ни о чем спрашивать не стал.
– У него какие-то собственные планы, можно не сомневаться, – заметил Нгангата. – Но он помог нам отбиться от тех воинов, что напали на нас на равнине. Похоже, у него появилась симпатия к нашей маленькой семье.
– Как скоро мы должны уехать? – спросила Хизи, набравшись храбрости.
– Лучше всего сегодня ночью, – печально признал Братец Конь. – Мы можем подержать под замком Мха, Чуузека и остальных несколько дней, дать вам охрану. Тогда вы опередите их, куда бы ни направились. Большего обещать не могу: мои собственные родичи восстанут, если им придется держать в плену соплеменников. Молодежь теперь не так почитает старших, как следовало бы.
Хизи задумчиво кивнула.
– Нгангата, выдержит Перкар путешествие?
– А можешь ли ты излечить его? – ответил тот вопросом на вопрос.
– Я не знаю, как это сделать.
– Ну, – протянул полукровка, – можно привязать его к седлу, но это замедлит наше продвижение. Было бы лучше, если бы он сам был в силах управлять конем.
– Сначала вам нужно отъехать подальше от деревни, – посоветовал Братец Конь, – а потом, наверное, я сумею показать Хизи, что нужно делать. Теперь у нее есть для этого сила.
Старик смотрел на нее странным глубоким взглядом, и Хизи поняла: он видит в ней то, чего не могут увидеть другие, – произошедшую перемену.
– Ты поедешь с нами? – спросила она Братца Коня.
– Я провожу вас, только чтобы помочь с исцелением Перкара. Потом… похоже, что здесь много дел, требующих моего присутствия.
Хизи глубоко вздохнула:
– Снова бежать… Вечное бегство.
Тзэм погладил ее по голове, и эта ласка заставила слезы подступить к глазам Хизи. Она не заплакала, но ком в горле мешал дышать.
– Ну что ж, – задыхаясь, прошептала она, – куда нам бежать? Я ничего не знаю об этих землях. – Она умоляюще посмотрела сначала на Братца Коня, потом на Нгангату.
– На север, наверное, – пробормотал старик. – На север, переплыв Изменчивого, или, может быть, на восток. Прочь от всех здешних опасностей.
Хизи опустилась на подушку.
– Прочь… Сначала казалось, что достаточно покинуть Нол, – это и будет «прочь от опасностей». А теперь… Что лежит на север и на восток отсюда?
– Э-э… Равнины, леса, горы. На севере людей почти не встретишь. На восток отсюда земли Каменных Сапог и других племен. Дальше на северо-востоке живут великаны. Что лежит за их владениями, я не знаю.
– Мы не можем пересечь Изменчивого, – заявил Нгангата уверенно.
– Нет, конечно, не можем. – Заманчивый образ дальних краев, где никто не знает Хизи и никому от нее ничего не нужно, быстро поблек. Да и есть ли такие края? Края, где ее кровь успокоится, а о Реке не говорят даже легенды? Едва ли.
– Нам следует отправиться туда, куда сказал Перкар, – пробормотала Хизи. – Куда велел Чернобог.
– Куда же?
– К горе. Нгангата нахмурился.
– Принцесса, я…
Хизи сердито взглянула на него:
– Я знаю. Знаю, что там исток Реки. Но это единственное указание, которое у нас есть. Если у кого-нибудь имеется лучшее предложение, скажите или вообще решайте вместо меня. Раз уж вы хотите, чтобы я приняла решение…
Нгангата смущенно поежился.
– Там идет война. Мы попадем как раз между воюющими. Братец Конь откашлялся.
– Я знаю одну деревню высоко в горах Белой Короны. Туда все эти неприятности не докатятся.
– Если ты знаешь о ней, – возразила Хизи, – тогда наверняка о ней знают и другие менги. К тому же тот гаан, кажется, может выследить меня, куда бы я ни направилась. Он знал, куда послать Мха и Чуузека.
– Это могло быть совпадением, принцесса, – заметил Тзэм.
– Нет. Они явились именно туда, где я была, – в скалах, в узком каньоне. Верно, Братец Конь? Зачем бы им иначе отправляться туда?
– Может быть, они заметили тебя на равнине и решили узнать, кто ты такая, – пробормотал старик.
– Ты сам не веришь в это, – ответила Хизи.
– Не верю, – пожал костлявыми плечами Братец Конь.
– Если мы просто убежим в пустыню и спрячемся, воины того гаана найдут нас, а тебя и твоих родичей, которые могли бы нас защитить, рядом не будет. Если мы вернемся в Нол, меня ждет ужасная участь, от которой я спасалась бегством. То же самое случится, если я попробую пересечь Реку. Мне уже дважды велели отправиться к горе. Так мы по крайней мере попадем в родные места Перкара, где нас смогут защитить его соплеменники. Верно?
Нгангата устало кивнул:
– Да. Но путешествие будет тяжелым, по безводным степям, к тому же придется пересечь край, охваченный войной.
Тзэм фыркнул:
– Вы, великие воины, всадники, охотники! Моя принцесса прожила здесь всего полгода, а вы всю жизнь! Неужели никто из вас ничего не может придумать?
Братец Конь почесал подбородок.
– Я могу только признать, что девочка права, – пробормотал он.
– И это все? – бросил Тзэм.
– Послушай, великан, – неожиданно взорвался Братец Конь, – Хизи здесь не принцесса. У нее нет армии, готовой сражаться по ее приказу. В хуугау нет царей. Будь это иначе, будь я властителем, я окружил бы ее воинами, построил каменную стену, за которой она была бы в безопасности. Но здесь страна менгов, понимаешь? У меня нет воинов, есть только мои родичи, и я должен тратить так же много времени на уговоры, как и любой из них. И если я попрошу их сделать что-то, против чего они возражают, они мне не подчинятся. Я потеряю лицо, потеряю влияние, и в следующий раз меня вообще никто не станет слушать. Те воины, которых ты убил сегодня, имеют родичей в моем клане. Менги не забудут этого тебе, припомнят и нам с Хизи, ведь мы не отдали тебя на расправу. Мне осталось жить немного лет, и я надеялся дожить их спокойно, но теперь вижу, что это несбыточная мечта. Так что не кори меня тем, что я не делаю невозможного!
Сначала глаза Тзэма удивленно раскрылись, потом лицо великана приняло упрямое выражение.
– Я убью любого, кто попытается тронуть Хизи. Так что ты лучше помоги нам выбраться отсюда, прежде чем я переломаю шеи твоим драгоценным родичам и сделаю твои последние годы еще более беспокойными!
– Тзэм, – тихо сказала Хизи, – замолчи. Братец Конь уже помог нам, разве ты не понимаешь?
– Нет. Я не понимаю, почему они не могут оставить тебя в покое. Ты ведь уже… Мы уже… – Великан внезапно согнулся и уткнулся лицом в стену, весь дрожа.
У Хизи сердце перевернулось.
– Тзэм!
Великан застонал и отмахнулся от нее.
– Должно быть, он ранен, – буркнул Нгангата. – Я и не заметил…
– Нет, – прохрипел Тзэм, – я не ранен. Только теперь Хизи поняла: великан плакал.
– Пожалуйста, – попросила она Нгангату и Братца Коня, – позаботьтесь о лошадях и займитесь сборами. Раз мы должны бежать, ничего не поделаешь. Вы сможете сделать все, что нужно?
Старый менг кивнул, но Нгангата с упрямым видом не двинулся с места.
– Я присмотрю за Перкаром, – заверила его Хизи, – хорошо присмотрю.
Наконец полукровка тоже мрачно кивнул и следом за Братцем Конем покинул ект.
Хизи подошла к Тзэму и положила руку на его массивное плечо.
– Я никогда не видела, чтобы ты плакал, – прошептала она.
– Я и не хотел, – всхлипнул Тзэм. – Просто… Ну почему они не могут оставить тебя в покое?
– Тихо, тихо.
– Я видел, как мучили тебя жрецы в Ноле, и ничего не мог поделать. Я видел ужас, не сходящий с твоего лица после того, как ты побывала в подземельях. Тогда я тоже ничего не мог поделать. Наконец…
– Наконец ты помог мне избежать самой ужасной судьбы, какая только может выпасть человеку.
– Ну да – меня пришлось уносить из Нола. Уж я знаю, кто кого спас там, принцесса.
Хизи опустилась на колени; горячие слезы полились из ее глаз тоже.
– Послушай меня, Тзэм. Ты на самом деле спас меня, хотя и не так, как думаешь. Я почти… – Стала богиней? Разрушила Нол до основания? Оглядываясь назад, Хизи усомнилась: а было бы это так уж плохо? – Я чуть не превратилась во что-то ужасное, – закончила она. – Ты спас меня от этого.
– Я такого не помню. Как я мог сделать подобное?
– Просто оставаясь самим собой. Ты ведь любил меня.
– Ох… А я-то думал, ты хочешь, чтобы я перестал плакать.
– Я ничего не имею против твоих слез, – успокоила его Хизи.
На самом деле все было не так. Даже когда он был ранен, Тзэм не казался ей таким бессильным. Он всегда оставался ее защитой, ее крепостью. Когда его ранили, крепость просто нужно было восстановить, и он вновь стал бы ее несокрушимой твердыней. Но его слезы нанесли ей удар в самое чувствительное место. Она поняла, что на самом деле осталась одна. Хизи могла полагаться только на собственную силу, теперь даже великан не послужит защитой.
Хизи ненавидела себя за это чувство, но предпочла бы не видеть слез Тзэма. Пусть бы он держал свою слабость в себе, пусть бы потом поведал свои горести ветру. Но теперь было поздно: Хизи все поняла; и однако она слишком любила Тзэма, чтобы показать ему, какую боль он ей причинил.
– Давай, – прошептала она, – нам ведь нужно собраться в дорогу. Перед нами лежит весь мир.
XVIII
НА КОРАБЛЕ
Резкие крики чаек ворвались в дверь, когда старик заглянул в темную каюту. Он замер на мгновение, черный силуэт на фоне освещенного солнцем четырехугольника, через который долетел ветер, пахнущий водой и железом. Гхэ жестом предложил Гану войти.
– Ты? – проворчал старый библиотекарь. – Какое ты имеешь отношение ко всему этому?
– Мой отец пользуется большим влиянием, чем я признавался, – ответил тот, тайно забавляясь своей шуткой: ведь в глубине души он был уверен, что его отец – бог-Река.
– Достаточным, чтобы отдать тебе под команду императорский корабль? Не лги мне, мальчик.
Гхэ вздохнул и вежливо поднялся с подушки, поправляя полы темно-зеленой мантии. Он кивнул, приглашая библиотекаря сесть, но Ган не обратил на это внимания и упрямо продолжал стоять на медленно покачивающейся палубе.
– Что ж, ты разгадал мой обман, – признал Гхэ. – Прошу тебя, сядь. Выпей чашечку кофе.
– Я не собираюсь здесь задерживаться. Гхэ покачал головой.
– Как ты сам предположил, мы с тобой подвластны силам, с которыми не можем бороться. Солдаты императора всюду на корабле, и я сомневаюсь, что мне удалось бы их отослать. – Гхэ поражала сила духа старика. Он ощущал облако страха и неуверенности, окружающее Гана, и все же ни голос библиотекаря, ни манера разговаривать ничем не выдавали этих чувств. Достойный противник и бесценный союзник.
– Но ты знаешь, что все это значит? – спросил Ган, с сомнением глядя на молодого человека.
– Конечно. Как, я думаю, и ты.
– Хизи. – Голос старика прозвучал невыразительно, и рука машинально стала разглаживать морщины на лбу.
– Хизи? Не Хизината? – Единственным ответом Гана был гневный взгляд. – Ей грозит опасность. Учитель Ган, ей грозит смертельная опасность.
Ган сложил на груди тонкие руки, словно стараясь спрятаться за этим костлявым барьером.
– Опасность?
– Пожалуйста, сядь, учитель Ган. Даже мне утомительно стоять.
Ган недовольно надул губы, потом с легким кивком опустился на одну из войлочных подушек. Казалось, он испытывает неудобство без дощечки для письма на коленях и раскрытой книги. Гхэ ободряюще улыбнулся, наклонился и налил из серебряного кофейника кофе в две фарфоровые чашечки. Когда он подал одну старику, тот взял ее, словно не заметив. Все его внимание было сосредоточено на Гхэ, как будто он пытался разглядеть под одеждой молодого человека какой-то обман, увидеть ужасный шрам на шее под шарфом.
– Расскажи мне, откуда грозит опасность, – требовательно сказал Ган.
– Откуда же еще? Со стороны жрецов, конечно.
– Вот как?
– Императору стало известно, что жрецы собираются послать отряд на поиски Хизи.
– На поиски Хизи? Зачем?
– Кто знает, какие замыслы скрываются за их мантиями и масками? Но император полагает, что это как-то связано с царственной кровью, которая в ней течет.
– Пока она далеко от Реки, Хизи не опасна жрецам.
– Я мало знаю о таких вещах, учитель Ган. Я ведь всего лишь купеческий сын, ну и еще инженер. Но что мне известно наверняка, – это что жрецам безразлично, истинно или ложно какое-то предположение. Однажды приведенная в движение, эта махина не останавливается, как падающий с высоты камень. То, что оказывается под таким камнем, сокрушается. Мы знаем, что жрецы ищут Хизи, какова бы ни была причина этого. Более того, мы полагаем, что им известно, где она.
– Такого не может быть.
– Не может? Они рассылают шпионов уже много месяцев. И они использовали магию и наблюдали за звездами.
– И обо всем этом тебе сообщил император?
Гхэ развел руками.
– Конечно, я не удостоился аудиенции самого Шакунга. Но со мной разговаривал его визирь, после того как я сообщил о своих опасениях.
– Своих опасениях?
Гхэ выразительно кивнул:
– О да. Жрецы разговаривают между собой, и чуткое ухо может поймать их слова. Я кое-что слышал.
– Поэтому ты и хотел больше узнать о храме?
– То был ложный след. Я подозревал, что они схватили ее и держат в подземелье храма.
– Это не так.
– Ты, похоже, очень уверен в обратном, – заметил Гхэ. Ган сжал губы, поняв, что сказал слишком много.
Гхэ низко склонился над чашечкой с кофе и напряженно прошептал:
– Император знает, учитель Ган, что ты помог его дочери бежать. Он следил за тобой, надеясь получить какое-нибудь указание на ее местонахождение.
– Ты? – проворчал старый библиотекарь. – Какое ты имеешь отношение ко всему этому?
– Мой отец пользуется большим влиянием, чем я признавался, – ответил тот, тайно забавляясь своей шуткой: ведь в глубине души он был уверен, что его отец – бог-Река.
– Достаточным, чтобы отдать тебе под команду императорский корабль? Не лги мне, мальчик.
Гхэ вздохнул и вежливо поднялся с подушки, поправляя полы темно-зеленой мантии. Он кивнул, приглашая библиотекаря сесть, но Ган не обратил на это внимания и упрямо продолжал стоять на медленно покачивающейся палубе.
– Что ж, ты разгадал мой обман, – признал Гхэ. – Прошу тебя, сядь. Выпей чашечку кофе.
– Я не собираюсь здесь задерживаться. Гхэ покачал головой.
– Как ты сам предположил, мы с тобой подвластны силам, с которыми не можем бороться. Солдаты императора всюду на корабле, и я сомневаюсь, что мне удалось бы их отослать. – Гхэ поражала сила духа старика. Он ощущал облако страха и неуверенности, окружающее Гана, и все же ни голос библиотекаря, ни манера разговаривать ничем не выдавали этих чувств. Достойный противник и бесценный союзник.
– Но ты знаешь, что все это значит? – спросил Ган, с сомнением глядя на молодого человека.
– Конечно. Как, я думаю, и ты.
– Хизи. – Голос старика прозвучал невыразительно, и рука машинально стала разглаживать морщины на лбу.
– Хизи? Не Хизината? – Единственным ответом Гана был гневный взгляд. – Ей грозит опасность. Учитель Ган, ей грозит смертельная опасность.
Ган сложил на груди тонкие руки, словно стараясь спрятаться за этим костлявым барьером.
– Опасность?
– Пожалуйста, сядь, учитель Ган. Даже мне утомительно стоять.
Ган недовольно надул губы, потом с легким кивком опустился на одну из войлочных подушек. Казалось, он испытывает неудобство без дощечки для письма на коленях и раскрытой книги. Гхэ ободряюще улыбнулся, наклонился и налил из серебряного кофейника кофе в две фарфоровые чашечки. Когда он подал одну старику, тот взял ее, словно не заметив. Все его внимание было сосредоточено на Гхэ, как будто он пытался разглядеть под одеждой молодого человека какой-то обман, увидеть ужасный шрам на шее под шарфом.
– Расскажи мне, откуда грозит опасность, – требовательно сказал Ган.
– Откуда же еще? Со стороны жрецов, конечно.
– Вот как?
– Императору стало известно, что жрецы собираются послать отряд на поиски Хизи.
– На поиски Хизи? Зачем?
– Кто знает, какие замыслы скрываются за их мантиями и масками? Но император полагает, что это как-то связано с царственной кровью, которая в ней течет.
– Пока она далеко от Реки, Хизи не опасна жрецам.
– Я мало знаю о таких вещах, учитель Ган. Я ведь всего лишь купеческий сын, ну и еще инженер. Но что мне известно наверняка, – это что жрецам безразлично, истинно или ложно какое-то предположение. Однажды приведенная в движение, эта махина не останавливается, как падающий с высоты камень. То, что оказывается под таким камнем, сокрушается. Мы знаем, что жрецы ищут Хизи, какова бы ни была причина этого. Более того, мы полагаем, что им известно, где она.
– Такого не может быть.
– Не может? Они рассылают шпионов уже много месяцев. И они использовали магию и наблюдали за звездами.
– И обо всем этом тебе сообщил император?
Гхэ развел руками.
– Конечно, я не удостоился аудиенции самого Шакунга. Но со мной разговаривал его визирь, после того как я сообщил о своих опасениях.
– Своих опасениях?
Гхэ выразительно кивнул:
– О да. Жрецы разговаривают между собой, и чуткое ухо может поймать их слова. Я кое-что слышал.
– Поэтому ты и хотел больше узнать о храме?
– То был ложный след. Я подозревал, что они схватили ее и держат в подземелье храма.
– Это не так.
– Ты, похоже, очень уверен в обратном, – заметил Гхэ. Ган сжал губы, поняв, что сказал слишком много.
Гхэ низко склонился над чашечкой с кофе и напряженно прошептал:
– Император знает, учитель Ган, что ты помог его дочери бежать. Он следил за тобой, надеясь получить какое-нибудь указание на ее местонахождение.