Киз Грегори. Империя Хаоса

   Со стороны реки и болот дул ветер, солоноватый, вобравший в себя запах костра, ароматы жарящихся колбасок, свежеиспеченного хлеба и табачного дыма. Водная гладь реки волновалась, преломляя лежащую на ней серебристую плоскость солнечного света, и, играя, увлекала течением сверкающие осколки. Парило так, что казалось, будто жизнь замерла.
   Франклин обратил внимание на то, что численность солдат Джеймса возросла. Это не вызвало у него особого удивления: пополнение прибыло не издалека, его составляли жители Южной Каролины, облаченные в новенькие, с иголочки, мундиры. Джеймс и придворные не только в этом потрудились на славу: по крайней мере половина зрителей, собравшихся на площади, демонстрировала наряды красно-белых королевских цветов.
   Сам Джеймс сидел в кресле, будто председательствующий, законодатели расселись на скамьях со спинками, принесенных из церкви и расставленных рядами.
   Стерн внимательно изучал деревянный ящик, установленный на подвижном цилиндре, высотой доходившем до пояса. Из переплетенных трубок и проводов, напоминающих закрученные назад рога, торчала пара конусов с усеченными верхушками.
   – И как он работает? – взволнованно спросил Стерн.
   – Практически так же, как и обычный эфирограф, – ответил Франклин, поправляя слишком туго повязанный шейный платок, который успел стать мокрым от пота. – Я называю его opticon ^[22]. Эти медные воронки передают звук на мембрану из бараньей кожи и барабан из прессованной графитной пыли. Далее кристаллическая пластинка преобразовывает эти сигналы из механических в эфирные, а идентичные мембраны в парном, принимающем устройстве преобразовывают их в обратном порядке. Как вы заметили: у медной воронки имеется линза как у телескопа, она позволяет сжать изображение до размера точки. Мое изобретение также может преобразовывать импульсы атомов свечения в эфирные колебания. Устройство воспроизводит, увеличивает и отражает подобно тому, как это делает laterna magica ^[23].
   – Оригинально.
   – Но поскольку эфирограф не может "смотреть" сразу во все стороны, мой помощник будет стоять рядом и по мере необходимости передвигать линзу с одного выступающего на другого. – С этими словами Франклин указал на Роберта, который чуть поклонился.
   – И в каждой колонии есть принимающее устройство?
   – Есть, при условии, что они выполнили мои указания по их изготовлению, а я уверен, что они это сделали. А сейчас, если вы не против, господин Стерн, я хотел бы занять отведенное мне место.
   – Да, конечно.
   Франклин уселся на одну из скамей в ожидании начала дебатов.
   Ждать пришлось недолго.
   Первым взял слово сэр Чэптон, спикер верхней палаты.
   – Друзья, – начал он, – мне трудно выразить словами те чувства, что переполняют мое сердце. Я был сиротой, и вот теперь я обрел отца. Я плутал по дебрям, не видя пути, и вот теперь у меня есть карта, и я знаю, куда нужно идти. Каждый из вас отлично понимает, о каком сиротстве я говорю, и каждый из вас разделяет мою боль, волнение и страх. И вместе со мной вы радуетесь. Англия дала нам рождение, если не нам лично, то нашим предкам. Наши отцы мечтали весь мир сделать Англией, и вот наконец-то границы Англии достигли наших берегов!
   Он замолчал, давая возможность толпе криками выразить неистовый восторг. Когда шум немного поутих, он продолжил:
   – Перед нами стоит выбор, но, я считаю, выбора на самом деле нет. Вы посмотрите, что сталось с нами за последние десять лет, когда мы были предоставлены самим себе. Друзья, мы, как корабль без руля, плыли по течению. Многие из вас были свидетелями, как ваши соседи перенимали у индейцев их образ жизни и даже одевались подобно индейцам. И сколькие из нас уподобились латинянам, чьи традиции пришли к нам вместе с венецианским шелком и благодаря торговле с испанцами во Флориде и с французами в Луизиане. Сменится несколько поколений, и в нас не останется ничего английского, мы превратимся в дикарей, которые когда-то были хозяевами на этой земле. В природе англичан заложена потребность в короле, народ и король – одно целое. Без воли народа не может быть короля, но хочу сказать, что и английского народа без короля не существует. Они – опора друг для друга, и без одной из этих опор английский дом стоять не будет.
   Его последние слова вызвали еще больший восторг собравшихся на площади, далее Чэптон продолжал в таком же духе. За ним выступили двое представителей все тех же консерваторов, и, естественно, их речи ничем не отличались от предыдущей. Но Бен видел, что толпе эти речи нравятся.
   Наконец встал Теофил Смит, либерал. Он откашлялся и начал:
   – Я полностью согласен со многим из того, что было сказано здесь сегодня. Но я хотел бы кое-что добавить. Гарантию исполнения закона дает не только английский король, но и независимость. Есть ли независимость там, где правит монарх? Я слышал, что нет. Разве король дал закон Луизиане? Нет. И поэтому я говорю…
   Его заглушили свист толпы и шиканье законодателей. Но Смит не стушевался и продолжал:
   – Дайте мне сказать! Я не против короля. Как я могу быть против, если я англичанин? Но я хочу, чтобы у меня был английский король, и я хочу, чтобы с этим королем сюда пришла независимость. Мы уже слышали, что у нас тут идет латинизация, а Стюарты – католики, и это значит, они преданы Папе Римскому. И где воспитывался сам Джеймс Стюарт? Разве не во Франции и Италии вместе со своими романскими кузинами и кузенами?
   И снова раздались шиканье и свист, но все стихло, как только Джеймс поднялся с кресла.
   – Дорогие друзья! – выкрикнул он громко и отчетливо. – Выслушайте этого человека, потому что он говорит правду. Я вижу, вы все желаете, чтобы у вас был король. И этот человек желает того же. Он просто хочет убедиться, что для английского народа я буду настоящим английским королем, что закон и божественное право на власть пойдут рука об руку. Это очень правильный подход к делу, я бы сказал – необходимый. Не мешайте ему высказать то, что его волнует, это наш с вами долг – всех выслушать, все обдумать и обсудить.
   Он кивнул Смиту и снова сел в кресло.
   Толпа бесновалось в восторге минут пять, пока наконец не утихла. Теперь все взоры обратились в сторону Франклина: пришла его очередь выступать. Он поднялся, заложил за спину руки и широко улыбнулся.
   – Господин Смит очень хорошо говорил о независимости, – начал он свою речь. – И король сделал к ней прекрасное дополнение. Я готов аплодировать этому. Но я думаю, что мы не можем говорить о независимости, не говоря о долге, поскольку одно без другого не существует, хотя кто-то, кажется, именно так и думает. Говорят, независимость легче всего искать в диких лесах, но те из вас, кто живет на этой земле и среди лесов, знают, в чем заключается истина. Мне постоянно приходится слышать ваши слова о том, что вы никому и ничем не обязаны. Это ваши слова или нет? И я должен сказать, что ваши самодовольство и независимость порождены недостатком ответственности. Если вы живете в диких лесах, разве у вас есть перед кем бы то ни было обязательства? Только перед самими собой. И в этом заключается проблема. Именно поэтому некоторые из вас не хотят, чтобы у нас был король, тогда вы сразу автоматически оказываетесь у него в долгу. Вот та причина, которая происходит из вашего невежества и которая прибила вас к этим берегам. Вы стремились к независимости и бежали прочь от своего долга.
   Некоторые из вас утверждают, что у них долг только перед самими собой. Вчера один человек сказал мне, что его долг заключается лишь в том, чтобы возделывать землю, собирать урожай, получать прибыль, если повезет, кормить жену и детей. Но это не долг, друзья мои, это мелкая корысть, которая не заслуживает одобрения. Вы путаете независимость с элементарной дикостью, как только что уважаемый сэр Чэптон хорошо нам разъяснил в своей речи. Вы принимаете первобытную дикость индейцев за независимость.
   Я и сейчас слышу, как вы выражаете свое несогласие со мной. Вы утверждаете, что у вас есть обязательства перед своим соседом, вы должны защищать его точно так же, как он защищает вас. И что вы выполняли этот свой долг все последние двенадцать лет, и даже более. Вы говорите, что ваш долг – защищать права ваших товарищей, с тем чтобы они защищали ваши права. Вы говорите, когда испанцы и аппалачи предприняли попытку захватить земли поселенцев на юге, долг позвал мужчин всех колоний встать на защиту этих земель. И вам не нужен был король, чтобы пробудить этот долг в ваших сердцах.
   Вы сами себя обманываете, и я должен признаться, что у меня вызывает злость ваше стремление к самообману. Вы должны ясно видеть, что ваш долг перед самими собой, своей семьей, соседями и земляками – это всего лишь жалкое подобие долга. Настоящий, истинный долг заключается в преданном служении лишь одному человеку, и этим человеком является король. Настоящая независимость, истинная свобода состоит в том, чтобы послушно выполнять то, что вам указывают. И поэтому я говорю: добро пожаловать, король! Я заключаю в объятия нашего долго отсутствовавшего отца и радуюсь тому, что мы снова можем стать детьми. Посмотрите на него и на гавань – вот залог нашей независимости!
   Франклин простер руку в сторону гавани. Гробовая тишина, воцарившаяся во время его выступления, сохранялась еще несколько секунд, потому что люди усиленно старались разобрать, что они видят там, куда показывал Франклин.
   Подобно небольшому стаду китов, всплывали вытянутые черные тела подводных кораблей.
   – Это независимость тирании! – выкрикнул Франклин. – Это корабли московитов на тот случай, если вы не полные болваны и откажетесь добровольно надеть на свои шеи ярмо!
   – Это не московиты! – вскочил и закричал Джеймс. – Это мои корабли! Английские!
   – Так зачем же прятать их, ваше величество! – закричал в ответ Франклин, подстегиваемый нарастающим гулом толпы.
   – Замолчите, Бенджамин Франклин! – воскликнул сэр Чэптон. – Всем хорошо известна ваша неприязнь к Короне. Вы горите только одним желанием – превратить Америку в вашу собственную вотчину, а всех нас поставить на службу вашим демонам.
   – Вы знаете меня! – не унимался Франклин. – Вы знаете, что я верно служу этой стране. Не я – король и консерваторы готовы предать ее, предать все, что вы создали здесь своими собственными руками. Вы что, хотите быть вассалами русского царя? Именно это предлагает вам король. Пусть он покажет, что скрывается внутри этих кораблей. Пусть он…
   – Бенджамин Франклин! – взревел Чэптон. – От имени Законодательного собрания, которое вы так оскорбили, приказываю вам прекратить эти вероломные речи!
   Не успел он закончить, как повсюду замаячили солдаты в красно-белых мундирах, с мушкетами наизготовку, направленными не только в сторону Бена, но и на толпу, и на законодателей, криками поддерживающих Бена.
   – Мы все увидим, что к чему, – продолжал возмущать народ Бен. – Не только мы, но и в других колониях увидят.
   – О господи! – завопил Стерн, выхватил крафтпистоль и выстрелил прямо в opticon.
   Роберт едва успел отскочить в сторону. Толпа всколыхнулась и бросилась врассыпную.
   – Я объявляю военное положение, – кричал Чэптон, – пока не уляжется эта неразбериха, пока мы не выясним, что за колдовские игры затевает с нами мистер Франклин! Я…
   – Хватит! – взревел Джеймс, выхватил шпагу и встал между ними. – Хватит! Я ваш король, назначенный свыше! Божественной волей я определен быть вашим королем, и вы будете относиться ко мне так, как того требуют мое божественное предназначение и статус!
   Послышались выкрики, но они тут же стихли, так как вокруг возмущенных сомкнулось кольцо солдат.
   Тяжело дыша, Джеймс сделал несколько шагов вперед и броском вонзил шпагу в землю.
   – Хватит этих игр в парламент! Это наглость, недопустимая наглость! – И зло бросил старшине полиции: – Арестовать Франклина! Арестовать всех его сторонников! Немедленно!
   Франклин усмехнулся:
   – Это не самое мудрое решение, ваше величество.
   – Как ты смеешь делать мне замечания?! – возмутился Джеймс.
   – Здесь мы все равны, – ответил Франклин, засовывая большие пальцы рук в карманы камзола.
   Джеймс оглянулся по сторонам, за ним завертели головами и законодатели. Со всех сторон к шатру направлялись люди, человек сто пятьдесят, – фермеры, торговцы, индейцы, стражи порядка, итальянцы, получившие свободу негры – все вооруженные до зубов.
   – Ну а теперь, – весело произнес Франклин, – я надеюсь, что я и мои друзья спокойно уйдут отсюда.
   – Мои силы в двадцать раз превышают эту жалкую кучку, – сказал Джеймс. – У меня есть оружие такой мощи, что вам здесь и не снилось. Все ваши форты и склады с оружием под контролем моих сторонников.
   – Сэр, я не намерен вступать с вами в бой здесь и сейчас, при условии, что вы не будете на этом настаивать. Но если мои люди увидят, что корабли приступили к высадке десанта или что войска прибывают из других частей города, они начнут стрелять. Допускаю, что мы проиграем это сражение, допускаю, что я умру, но я точно буду знать, что вы, сэр, восседаете на троне посреди кипящего огнем ада. Так что советую унять пыл. Я сказал все, что хотел сказать, и теперь желаю удалиться.
   Напряжение нарастало, и Франклин понимал – сейчас все зависит от Джеймса, человека, которого он совершенно не знал. Чего в нем больше – гордыни или здравого смысла? Сейчас от его решения зависело, погибнут ли сотни людей или останутся в живых.
   – Иди! – наконец резко бросил Джеймс. – И убирайся вон из города, иначе я прикажу вздернуть тебя. – Он повысил голос, обращаясь к толпе: – А вы сложите оружие, и я не только не накажу вас, но даже разрешу вам вступить в ряды моей армии. Если вы предпочтете остаться с этим безумцем, вы все, я обещаю, погибнете.
   Никто из сторонников Франклина даже не шелохнулся. Франклина охватила гордость. Тайный союз поработал с ними на славу, такого результата он и сам не ожидал. С улыбкой на лице он сделал несколько шагов навстречу толпе и смешался с нею, его приветствовали радостными криками. Тут же рядом оказался Роберт.
   – Все готово? – спросил его Франклин.
   – Женщины и повозки уже в пути, – сообщил он.
   – Тогда пошли быстрее. Если в течение получаса мы отсюда не уберемся, они разрубят нас на кусочки.
   – Чудно все сработано, Бен.
   – Я очень рад, что тот раствор, который ты вылил в воду, заставил корабли всплыть на поверхность.
   – Они появились буквально на минуту и сразу же ушли на дно. Это тот же самый раствор, которым ты смазываешь aquapeds?
   – Подобный. Но об этом после. Сейчас нам надо делать ноги.
   – Я с тобой, если ты не против.
   Франклин обернулся и увидел Вольтера с жуликоватой усмешкой на лице. Франклин задержал на нем взгляд, пытаясь проникнуть французу в самую душу. Как ему хотелось изобрести устройство, позволяющее видеть человека насквозь.
   Хотя тогда и он был бы как на ладони.
   – Вольтер, дружище, – сказал Франклин и протянул французу руку, – добро пожаловать в Тайный союз.

13
Солнечный Мальчик

   – Кажется мне, это какие-то китайцы, – сказал Таг, понизив голос и рассматривая приземистых людей, снующих между палатками. От остальных их отличали плоские лица и более светлый цвет кожи. Они были в просторных штанах и рубахах, многие вооружены каким-то странным оружием – кожаные ремни, а к ним привязаны длинные и узкие деревянные палочки, покрытые лаком. – Что-то мне не особенно хочется к ним присоединяться, – пробурчал Таг.
   Красные Мокасины понимающе кивнул.
   – Никто от нас этого и не требует, – сказал он.
   – Здесь люди из десяти разных племен, никак не меньше, – заметил Кричащий Камень. – Есть и такие, которые принадлежат к неизвестным мне племенам. И белые тут тоже есть. Как они могут определить, что мы им враги? Мы же от других ничем не отличаемся.
   – Однако же… – Таг все никак не мог согласиться с выдвинутой идеей, – эти белые – русские, это по одежде видно. Если они заговорят со мной, то сразу поймут, что я англичанин…
   – Таг, ты выдашь себя за торговца, который путешествует вместе с двумя индейцами, – сказал Красные Мокасины, затем кивнул в сторону огромного лагеря. – Все эти люди разных племен и народов идут по одной Красной дороге, по тропе войны, – продолжил он, – и идут вместе. Это очень странно и непонятно.
   До наступления рассвета они проскользнули мимо часовых и проникли в лагерь, не прибегая к особым хитростям, хотя Красные Мокасины и мог воспользоваться своим искусством шамана. Изнутри лагерь поразил их еще больше, чем снаружи. Огромный лагерь был разбит на полсотни поменьше. В нем были воины из племен, населявших равнины, а также европейцы и – если Таг оказался прав в своих предположениях – китайцы. "Они идут с запада, идут, и по дороге их становится все больше и больше", – сказала им девушка из разоренной деревни. Железные люди.
   Железа и стали в лагере действительно было много: ружья, нагрудники, мечи и пушки. Красные Мокасины предположил, что для перевозки пушек, как, возможно, провианта и воды, использовались воздушные корабли. Это объясняло причину, почему армия держалась так компактно, а не растягивалась по окрестностям в поисках пропитания, и небольшие рейды устраивались не столько ради добычи, сколько с целью наведения ужаса.
   – Они, наверное, хотят завоевать все колонии, – сказал Таг.
   Для Красных Мокасин это было очевидно, но он не мог понять – зачем? И кто эти "они"?
   Скорее всего европейцы, а точнее, русские. В конце концов, русский царь завоевал уже всю Западную Европу. Поражение в Венеции должно было разгневать Петра, а Турция вызвала ярость. И можно предположить, что после этого он повернул на восток. Но земной шар – круглый. Восток и запад идут навстречу друг другу. Глядеть на запад – значит видеть Россию…
   Мысль ошеломила. Еще больше она, очевидно, ошеломит английские и французские колонии, которые ждут нападения России со стороны океана, названного ими Атлантическим. Колонисты никак не рассчитывают, что русские придут совсем с другой стороны, преодолев огромные пространства воды и суши.
   Если эти предположения верны, то его народу угрожает опасность: деревни чокто располагаются как раз на пути следования армии к Чарльз-Тауну. Красные Мокасины даже не сомневался, что в этой армии все подчинено одному закону – кто не с нами, тот должен умереть. Именно поэтому она увеличивалась по мере продвижения.
   Все утро они бродили между палаток, но к полудню лагерь снялся. Они прибились к отряду индейцев из племени важажей, на чьем языке Кричащий Камень отлично говорил, а Красные Мокасины мог вполне сносно изъясняться.
   – Чокто? – удивился, узнав Красные Мокасины, вождь отряда важажей. – Ха, далеко ушел от родного дома, дальше, чем мы. Решил повоевать?
   – Да, – солгал Красные Мокасины.
   – И мы. До нас дошли слухи о железных людях и об их великих делах. Племена капаха и шауни не подпускали нас к ружьям и добыче, которые можно было бы получить в стычках с французами или англичанами. Но тогда ружья, боевые топоры и одежда стали приходить к нам с запада, а за ними пришли и слухи о железных людях. Тридцать наших воинов решили устроить засаду. Мы тогда не знали, насколько велика эта армия. Мы также ничего не знали об их уаканда и священной тропе, на которую они ступили.
   – Что это значит?
   – В юности мне приснился сон, но даже старейшины не могли растолковать его значение. Я видел белых людей, белых как снег. Они коснулись людей моего племени, и от них остались одни кости. Они прикоснулись к буйволам, и от буйволов остались одни кости.
   Старейшины сказали, что много лет назад кто-то уже видел такой же сон, а потом пришла неизвестная болезнь огромной силы, и она убила много людей. И ходили слухи, что на юге появились белые люди. Но никто из нас их не видел.
   – Мой народ их видел, – сказал Кричащий Камень. – Это были sapani. И, как ты правильно сказал, за ними по пятам шла болезнь.
   – Я поверил словам старейшин, они были очень похожи на правду. И с тех пор болезнь стала приходить часто, и от очень многих людей моего племени остались лишь кости, они никак не могли спастись от этой страшной болезни, они вымирали. – Индеец бросил взгляд в сторону Тага, который ни слова не понимал из того, что он говорил. – Теперь, конечно, мы знаем, кто такие белые люди. Они привезли с собой много полезных и красивых вещей. Но чтобы получить их, нам приходится преодолевать большие расстояния, и на этом пути очень много врагов, они из зависти препятствуют торговле. Без ружей мы для них легкие мишени, а наши женщины и дети становятся их рабами.
   – Откуда идут белые люди? И кто эти низкорослые с темными лицами?
   – И те и другие идут оттуда, где Вода-Проглатывает-Солнце. Смуглолицые совсем из другого племени, они хорошо понимают повадки лошадей. Они умеют делать очень вкусный напиток из молока кобылиц. Люди, которые живут на берегу моря, знают их уже десять лет или даже больше. Они начали приходить из облаков на своих уаканда, строить поселения и вести торговлю. И затем вдруг они решили ступить на тропу войны. Все здесь живущие хотели знать – почему? И тогда с теми, кто хотел знать, заговорил Солнечный Мальчик.
   – Солнечный Мальчик?
   – Да, мальчик. Белый. Он сын Солнца. Все, что он говорит, сбывается. Он говорит, что белые люди, которые пришли с востока, англичане и французы, – наша смерть. И мы вспоминаем наши сны. В каждом племени есть хотя бы один человек, который видел такой же сон, как и я. Благодаря Солнечному Мальчику мы знаем, что нам надо делать.
   – Думаю, по дороге вы снимаете скальпы с тех, кто не желает присоединяться к вам, – сухо заметил Красные Мокасины. – А богатства белых на востоке станут особенно ценной добычей.
   Вождь важажей усмехнулся:
   – Да, конечно. Но смысл войны не только в этом. Послушайте Солнечного Мальчика, и вы все поймете.
   – Но он же белый. Почему вы так верите ему?
   – Он с запада, а не с востока. И он белый потому, что сын Солнца.
   – Но запад – край смерти и несчастья.
   – Мы идем на восток и несем с собой смерть, за нашей спиной рождается новая жизнь. Мир утратил гармонию. Мы очистим мир и вернем ему целостность, и болезнь уйдет.
   – И у вас будет много награбленной добычи.
   – Да, будет много добычи и много славы. У меня одного будет столько лошадей, сколько никогда не было у всей моей деревни. – Индеец покачал головой. – Ты не веришь мне. Иди и посмотри сам на Солнечного Мальчика.
   – А как же ваши деревни, они остались без воинов и теперь стали беззащитными перед набегами тех, кто не присоединился к этой армии?
   Важаж криво улыбнулся:
   – Те, кто не пошел с нами, будут совершать набеги на деревни в призрачной стране. Им больше нигде не будет места, потому что они не присоединились к нашей армии.
   Прошло еще два дня, на пути встретилось несколько индейских деревень, но все они стояли пустыми: жители покинули их.
   – Откуда они узнают о нашем приближении? – спросил Красные Мокасины индейца по имени Получивший Пощечину.
   – Их предупреждают скальпированные воины, – ответил важаж.
   Красные Мокасины услышал подтверждение своих догадок.
   В этот день они разбили лагерь задолго до наступления ночи, потому что огромная черная туча, обещавшая сильную грозу, двигалась с востока на запад и уже успела закрыть собой полнеба. Красные Мокасины пошел искать Кричащего Камня и нашел его внимательно наблюдающим за вспыхивавшими где-то далеко молниями, словно уичита хотел что-то прочитать в зигзагах божественных росчерков. Красные Мокасины присел рядом. Уичита сделался необычно молчалив с того самого дня, когда они присоединились к армии.
   – Может быть, они и правы, – сказал после долгого молчания Кричащий Камень.
   – Правы?
   – Ну да, когда говорят о белых людях. Может быть, лучше будет изгнать их совсем.
   – Может быть, но только и эту армию возглавляют белые люди. Кричащий Камень, все это лишь хитрая уловка.
   – Ты был на родине белых людей. Ты знаешь ход их мыслей. Что ты скажешь об этом?
   Красные Мокасины рассмеялся. После многих дней напряжения и сосредоточенности смех был наслаждением.
   – У белых очень много разных племен, и у каждого племени свой ход мыслей. У нас то же самое, ты же знаешь, что уичита думают не так, как чокто.
   – Но между нами больше сходства, чем между нами и французами. И возможно, ход мыслей этих белых людей с запада больше похож на наш, чем на белых людей с востока.
   – Посмотри вокруг, – сказал Красные Мокасины. – Что ты видишь? Ты понимаешь поведение людей, которые тебя окружают? Я – нет. Чокто сражаются, чтобы защитить себя. Они встают на тропу войны во имя славы, ради трофеев, из мести или если их обязывает долг перед союзниками. Испанцы, французы и англичане привлекали нас к войне только ради своих корыстных целей. Разве тебе это неизвестно? Английская королева Анна объявила войну Франции и Испании. Но кто умирал на этой войне? Ямасси, аппалачи, маскоки, алабама, чокто. А белых погибла всего лишь горстка, да еще немного черных, которых они привезли с собой. В основном гибли краснокожие, это они убивали друг друга. Почему мы это делали? Ради добычи. И еще потому, что белые вооружали нас против наших врагов, но не для того, чтобы мы одержали над ними победу, а ради своих целей. И еще потому, что некоторые наши вожди не смотрели вперед, они желали скорого набега, чтобы добыть новый серебряный амулет себе на шею. А что ты видишь здесь? Все то же – горстка белых людей и тысячи индейцев. Хотя здесь все не так просто. Много ли тебе доводилось наблюдать ссор между индейцами?