Страница:
Они добрались до противоположного берега и побежали по открытому пространству к видневшимся впереди, на расстоянии мили, красным шарам, мерно покачивающимся над кораблями. Оливер и taloi продолжали преследовать их.
– Позволь мне их остановить, – умоляла Креси.
– Нет, ты будешь рядом со мной, я не хочу оставлять в Санкт-Петербурге своих друзей, ни пленными, ни мертвыми.
– Он нас догонит. Ты не знаешь Оливера.
– Достаточно того, что ты его знаешь. И чуть позже расскажешь мне о нем.
Адриана начала задыхаться, морозный воздух врывался в изнеженные сидячим образом жизни легкие, причиняя острую боль. Она могла бы приказать джиннам, и они перенесли бы ее к кораблям по воздуху, но не в ее силах было оказать подобную услугу остальным. Кроме того, если Оливеру удастся подчинить себе ее слуг, то такой полет может оказаться опасным.
Один из ее телохранителей остановился, опустился на колено и выстрелил, после чего поднялся и побежал дальше, на ходу перезаряжая оружие и отстреливаясь. Его примеру последовал еще один телохранитель. Адриана оглянулась и увидела рой летящих за ними пламенеющих красных глаз, похожих на глаза своры разгоряченных гончих.
В это время они поравнялись с небольшим пригорком, Адриана споткнулась и полетела в сугроб. Терпение Креси лопнуло.
– Плевать я хотела на твои приказы! – крикнула она и повернула назад.
Адриана открыла рот, чтобы остановить ее, но в этот момент мимо нее пронеслась лошадь, за ней еще одна. Послышались хлопки ружейных выстрелов, и блеснули вспышки двух крафтпистолей. Она пригляделась и узнала Эркюля, вслед за ним еще двадцать всадников съезжали с пригорка. Завязалась перестрелка.
Всадники буквально за несколько минут доставили их к укреплению, которое Эркюль наскоро возвел вокруг захваченных воздушных кораблей. За исключением нескольких человек, сновавших внизу, почти все солдаты и пассажиры успели подняться на борт и сейчас стояли на палубах и смотрели на взбудораженный город. Обессиленная, Адриана позволила поднять себя на борт флагманского корабля и сразу же направилась к капитанскому мостику.
В темноте она не могла рассмотреть ни Эркюля, ни его маленького отряда, не было слышно и выстрелов. Со стороны реки, скованной льдом, на них надвигалась волна огней, числом равная полку солдат.
– Похоже, здесь все прошло гладко, – отметила Креси. – Эркюлю удалось захватить корабли.
– Но где же он сам? Они должны были бы уже вернуться.
– Не бойся, он вернется. Нам пора поднимать якорь.
Адриана помолчала, а потом твердо заявила:
– Мы будем ждать Эркюля.
Она отправила на поиски джиннов и не поверила им, когда они вернулись и сообщили, что никого не нашли.
– Как красиво! – раздался женский голос. Это была Елизавета в плаще с капюшоном из меха куницы поверх великолепного бархатного костюма для верховой езды.
– Там гибнут люди, – коротко бросила Адриана.
– Я никогда не видела настоящего сражения, только читала о них в книжках.
Адриана посмотрела на девушку и взяла ее за руку.
– Это не настоящее сражение, – сказала она, глядя прямо в глаза цесаревне. – И молитесь Богу, чтобы вам его никогда не увидеть.
Внизу послышались радостные крики. Там гарцевали, подбрасывая вверх шапки, двенадцать всадников. И среди них Эркюль.
– Ну, вот видишь! – крикнула Креси. – Я же говорила тебе! А теперь в путь!
Адриана устало кивнула и, едва только Эркюль и его люди, оставив внизу лошадей, забрались в огромные гондолы кораблей, отдала приказ поднять якорь. Начали посвистывать пули приближающихся солдат. Подъехали двое отставших из отряда Эркюля, они поспешно запрыгнули в одну из гондол. Наконец-то флотилия поднялась в воздух.
Они взмывали все выше и выше, и вокруг вспыхнули успевшие стать родными звезды, а выстрелы звучали все отдаленнее и глуше. Санкт-Петербург вначале сделался похожим на зеркало, в котором отразилось звездное небо, затем на небольшое озеро света, мерцающую точку и наконец исчез совсем.
Адриана подставила лицо ветру, он с каждой секундой становился холоднее, а затем посмотрела в ту сторону, где за стеной непроглядного ночного мрака скрывались Сибирь, Китай, Северная Америка. Эти земли казались ей более таинственными и загадочными, нежели небесные светила. Она закрыла глаза и увидела лицо, единственно дорогое, и почувствовала слабое необъяснимое притяжение, как будто кто-то очень далекий легонько потянул за тончайшую нить, прикрепленную к ее сердцу.
Он был там, за неведомыми равнинами и реками, и ему светили те же самые звезды.
Ее сын был там.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
1
– Позволь мне их остановить, – умоляла Креси.
– Нет, ты будешь рядом со мной, я не хочу оставлять в Санкт-Петербурге своих друзей, ни пленными, ни мертвыми.
– Он нас догонит. Ты не знаешь Оливера.
– Достаточно того, что ты его знаешь. И чуть позже расскажешь мне о нем.
Адриана начала задыхаться, морозный воздух врывался в изнеженные сидячим образом жизни легкие, причиняя острую боль. Она могла бы приказать джиннам, и они перенесли бы ее к кораблям по воздуху, но не в ее силах было оказать подобную услугу остальным. Кроме того, если Оливеру удастся подчинить себе ее слуг, то такой полет может оказаться опасным.
Один из ее телохранителей остановился, опустился на колено и выстрелил, после чего поднялся и побежал дальше, на ходу перезаряжая оружие и отстреливаясь. Его примеру последовал еще один телохранитель. Адриана оглянулась и увидела рой летящих за ними пламенеющих красных глаз, похожих на глаза своры разгоряченных гончих.
В это время они поравнялись с небольшим пригорком, Адриана споткнулась и полетела в сугроб. Терпение Креси лопнуло.
– Плевать я хотела на твои приказы! – крикнула она и повернула назад.
Адриана открыла рот, чтобы остановить ее, но в этот момент мимо нее пронеслась лошадь, за ней еще одна. Послышались хлопки ружейных выстрелов, и блеснули вспышки двух крафтпистолей. Она пригляделась и узнала Эркюля, вслед за ним еще двадцать всадников съезжали с пригорка. Завязалась перестрелка.
Всадники буквально за несколько минут доставили их к укреплению, которое Эркюль наскоро возвел вокруг захваченных воздушных кораблей. За исключением нескольких человек, сновавших внизу, почти все солдаты и пассажиры успели подняться на борт и сейчас стояли на палубах и смотрели на взбудораженный город. Обессиленная, Адриана позволила поднять себя на борт флагманского корабля и сразу же направилась к капитанскому мостику.
В темноте она не могла рассмотреть ни Эркюля, ни его маленького отряда, не было слышно и выстрелов. Со стороны реки, скованной льдом, на них надвигалась волна огней, числом равная полку солдат.
– Похоже, здесь все прошло гладко, – отметила Креси. – Эркюлю удалось захватить корабли.
– Но где же он сам? Они должны были бы уже вернуться.
– Не бойся, он вернется. Нам пора поднимать якорь.
Адриана помолчала, а потом твердо заявила:
– Мы будем ждать Эркюля.
Она отправила на поиски джиннов и не поверила им, когда они вернулись и сообщили, что никого не нашли.
– Как красиво! – раздался женский голос. Это была Елизавета в плаще с капюшоном из меха куницы поверх великолепного бархатного костюма для верховой езды.
– Там гибнут люди, – коротко бросила Адриана.
– Я никогда не видела настоящего сражения, только читала о них в книжках.
Адриана посмотрела на девушку и взяла ее за руку.
– Это не настоящее сражение, – сказала она, глядя прямо в глаза цесаревне. – И молитесь Богу, чтобы вам его никогда не увидеть.
Внизу послышались радостные крики. Там гарцевали, подбрасывая вверх шапки, двенадцать всадников. И среди них Эркюль.
– Ну, вот видишь! – крикнула Креси. – Я же говорила тебе! А теперь в путь!
Адриана устало кивнула и, едва только Эркюль и его люди, оставив внизу лошадей, забрались в огромные гондолы кораблей, отдала приказ поднять якорь. Начали посвистывать пули приближающихся солдат. Подъехали двое отставших из отряда Эркюля, они поспешно запрыгнули в одну из гондол. Наконец-то флотилия поднялась в воздух.
Они взмывали все выше и выше, и вокруг вспыхнули успевшие стать родными звезды, а выстрелы звучали все отдаленнее и глуше. Санкт-Петербург вначале сделался похожим на зеркало, в котором отразилось звездное небо, затем на небольшое озеро света, мерцающую точку и наконец исчез совсем.
Адриана подставила лицо ветру, он с каждой секундой становился холоднее, а затем посмотрела в ту сторону, где за стеной непроглядного ночного мрака скрывались Сибирь, Китай, Северная Америка. Эти земли казались ей более таинственными и загадочными, нежели небесные светила. Она закрыла глаза и увидела лицо, единственно дорогое, и почувствовала слабое необъяснимое притяжение, как будто кто-то очень далекий легонько потянул за тончайшую нить, прикрепленную к ее сердцу.
Он был там, за неведомыми равнинами и реками, и ему светили те же самые звезды.
Ее сын был там.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
КАРТОГРАФИЯ МРАКА
Возможно, вся структура Природы не что иное, как разнообразные Сплетения определенных эфирных Духов или конденсированный пар. Таким образом, вполне возможно, что весь предметный мир бы и сотворен из эфира.
Сэр Исаак Ньютон. Гипотеза света, 1675
Придет время, и Земля разверзнется на западе, там, где у нее находится рот. Земля разверзнется, и из ее рта выйдут Кассито и расселятся повсюду. Но Земле это не понравится, и она начнет пожирать своих детей, по этой причине они начнут двигаться дальше на запад.
Чикилли, Император Коветы, 1735
1
Форт Моор
Небо готовилось явить людям свою грандиозную мощь. Черные облака озарялись то фиолетовыми, то темно-красными вспышками. Из их чрева вырывался упругий и влажный ветер, он нес запах жухлых листьев и гари.
Доисторический лес на краю кукурузного поля верхушками деревьев вонзался прямо в черноту неба. Тонкие стебли кукурузы сгибались перед Франклином, как кающиеся грешники, истощенные голодом.
Где-то вдалеке молнии рвали на части толщу облаков.
– Похоже, мы как раз вовремя успели оказаться под защитой крепостных стен, – заметил Вольтер.
Он стоял рядом с Франклином на узкой сторожевой площадке форта Моор. В Европе деревянный частокол около сотни футов длиной, за которым прятались разномастные бревенчатые постройки, вряд ли назвали бы фортом. Франклину, до сих пор видевшему этот форт только на карте, он вдруг показался совсем неподходящим местом для организации борьбы за свободу колоний.
И все же они здесь. Вокруг форта разбросаны поля кукурузы и несколько индейских хижин, и все это окружено стеной леса, растущего здесь, вероятно, с сотворения мира, еще до того, как Адам и Ева были изгнаны из рая.
– Поверь, – сказал Франклин Вольтеру, – гроза долго бушевать не будет. Если бы она застала нас по дороге, хоть и ужаснула бы своей силой, но долго бы не мучила.
– Верится с трудом. Посмотришь на небо – и готов признать, что наступил конец света.
– Вряд ли. Мы с тобой в Европе видели такое, что в большей степени напоминало Апокалипсис.
Судорога боли скользнула по лицу Вольтера.
– Это правда. Но надвигающаяся гроза ужасает, возможно, потому, что силы природы… – Вольтер замялся, затем откашлялся и продолжил: – Бенджамин, могу ли я обременить тебя просьбой? Пролей свет на наше истинное положение дел.
Франклин рассмеялся, стараясь скрыть горечь:
– Ну, все обстоит следующим образом. Тайный союз начал свое существование как философский клуб, и не более того. С каждым годом численность членов союза росла. Очень скоро темы, которые мы обсуждали, приобрели практическую направленность, это очень типично для Америки, ты скоро это заметишь. В первую очередь нас стало волновать, что нам делать в том случае, если Европа вновь почтит нас своим вниманием. Мы давно и серьезно размышляем над этим вопросом.
– В итоге образовалось тайное правительство во главе с Бенджамином Франклином?
– Да, мы действуем тайно, но у нас нет строгого единовластия. Наш союз организован на республиканских принципах. И как только мы определились, на что будет направлена наша деятельность, мы перестали о ней широко распространяться. Для нас было совершенно очевидно, что наши колонии нельзя объединить чисто на политической основе. Да, конечно, у нас есть Континентальный парламент, но он никогда не был бы создан и не работал бы без усилий нашего Тайного союза. Ты сам видел: не успел возникнуть кризис, как в рядах наших "законных" губернаторов произошел раскол.
– Да, но вы ведь никак не ожидали появления врага в лице английского короля, который вдруг вспомнил о своих забытых "детях".
– Напротив, мы рассматривали такой поворот событий. Именно поэтому наш союз сохранил единство, когда губернаторы его потеряли. Мы не просто либералы, мы – демократы. Вольтер, ты сам подумай, кем еще мы можем здесь быть? В Тайный союз входят люди всех национальностей и всех вероисповеданий. У нас есть и негры, и индейцы, и даже французы, итальянцы и испанцы из Луизианы и Флориды. Некоторые из них закрепились на отдельных участках земли, но на большей части нашей территории нет ни титулованного дворянства, ни наследственной аристократии. И цель Тайного союза – сохранить такое положение вещей. По этой причине мы вынуждены скрываться даже от английского короля, особенно если этот король – марионетка в руках иностранного тирана.
К удивлению Франклина, Вольтер впервые заговорил без привычного для него цинизма.
– Это прекрасная мечта, Бен, – с тоской в голосе произнес он. – И она вселяет в меня надежду.
– Благодарю тебя. Приятно, когда признают, что мы не совсем сошли с ума в своих устремлениях. А если все же и сошли, то это сумасшествие заразительного свойства. Но наше нынешнее положение внушает мне страх.
– Именно поэтому мы спрятались в глуши? Это часть какого-то секретного плана?
– У нас не было иного выбора. Мы знали, что в ближайшее время не сможем организовать и содержать регулярную армию, подобную той, которой командует царь. И хотя мы работали над созданием нового оружия, мы никогда не тратили на это огромных средств, потому что многие люди голодают, немало и других насущных проблем. Мы сочли разумным создать организацию, тут я соглашусь с тобой, без жестких рамок. Вначале мы потратили много времени на то, чтобы внедрить в полицейский участок каждой колонии нашего секретного агента, поддерживавшего с нами связь посредством эфирографа. До сего момента наша главная задача состояла в том, чтобы не подпускать к нашим берегам колдунов, которыми управляют malakim. И нам это неплохо удавалось. Второй задачей было объединить силы для совместной защиты или нападения на наших общих врагов. Если бы обстоятельства позволили, то мы вступили бы в бой за Чарльз-Таун. Но многое сложилось не в нашу пользу: в городе собралось слишком много наших противников, в гавани стояли их корабли, и среди консерваторов нашлось много предателей. Это заставило нас ввести в действие второй план. Мы не станем тратить силы в открытом бою, нам его никогда не выиграть, мы лучше побережем их и дождемся удобного момента. Вот поэтому мы укрылись в лесу и нашу борьбу будем вести отсюда.
– Вести борьбу отсюда? Но как?
– Думаю, теми способами, которые нам доступны. Я не генерал и ничего в военном деле не смыслю. Стратегией у нас занимаются другие люди. Они будут организовывать вылазки, как это делают индейцы, а такие, как я, изобретать то, что мы сможем противопоставить дьявольскому оружию противника.
– Я не хочу тебя обидеть, но этого оружия у них столько…
– Мы будем с ними бороться не только силами Южной Каролины. У нас есть свои люди во всех колониях. По последним данным, порты Виргинии дали отпор захватчикам и на данный момент, по крайней мере, остаются независимыми. Северная Каролина пала под натиском подводного флота, но наши друзья там успели перебраться вглубь страны, в форты, подобные этому, построенные как раз для такого случая. И так повсеместно. У нас есть отряды смельчаков, которые встают на пути врага, охотящегося за нами. И я слышал, уже были стычки. Но, нужно признать, в распоряжении Джеймса действительно огромная армия. Хотя им придется разбить ее на небольшие части, если они хотят отыскать каждый такой форт. А наши атаки и отступления спланированы таким образом, чтобы заманить врага в самые дебри страны.
– Но знаешь, если они установят свою власть во всех крупных городах, их трудно будет вытеснить с континента. И если ты действительно стремишься к настоящей победе, именно эту задачу ты должен перед собой поставить.
Франклин встрепенулся:
– С каких это пор, Вольтер, тебя стали интересовать военные дела?
Француз как-то загадочно рассмеялся:
– Ты лучше рыбу спроси, почему она так любит воду. Последние десять лет очень многому меня научили. Но они ничему не научили ни Мальборо, ни Вобана, они встали спиной к морю и свои спины прикрывают солдатами и артиллерией русского царя.
Франклин пожал плечами:
– Все это так, но мы будем идти вперед избранным нами путем.
Вольтер посмотрел на него, даже не пытаясь скрыть скептического отношения к его словам:
– У тебя есть союзники?
– Это очень скоро выяснится. Теоретически – да. Много лет назад мы заключили пакт о взаимовыручке с Флоридой и Луизианой. По эфирографу я отправил им письмо и сейчас жду от них гонца или ответного сообщения. Я могу лишь надеяться, что они выполнят свои обязательства по договору, То, что от них нет ответа, меня очень беспокоит.
– А что индейцы?
– Чероки, что живут в горной местности, поддержат нас, они всегда были нашими друзьями. Ковета, равно как и французы, холодно относятся ко всем нашим предложениям заключить союз. Аппалачи прислали своих представителей, но не сообщили, как они будут действовать. Нас также беспокоит и маркграфство Азилия [26]. Еще до падения кометы они обособились от всех колоний и ведут странную политику.
– А прибывшие из Европы?
– Венецианцы наши друзья, но мы знаем, что Турция жестко держит Венецию в своих руках. У нее заключен договор с Россией о том, что она не допустит участия венецианцев в этой войне на нашей стороне. Карла Двенадцатого мы тоже считаем нашим другом, мы и ему отправили послание, но ответа пока не получили.
– Северный Лев? Ему удалось вернуть себе родную Швецию?
– Нет, Карл остался в Венеции, но под его командованием находятся отряды отважных шведов и янычар.
Упали первые капли дождя.
– Нам лучше укрыться, мой дорогой Вольтер. Этой грозе нет никакого дела до тех бедствий, что она может обрушить на наши головы.
– И что это могут быть за бедствия?
– Мистер Франклин! – позвал кто-то снизу.
Франклин наклонил голову и увидел крепкого мужчину лет сорока, с песочного цвета волосами, в штанах из оленьей кожи, поношенном камзоле и клетчатой рубашке, за поясом у него торчал томагавк, на плече – винтовка.
– Мистер Макферсон! Как у вас там дела? – спросил Франклин, спускаясь со сторожевой площадки и крепко пожимая мужчине руку. – Вольтер, познакомься, это Джеймс Макферсон, капитан отряда следопытов Южной Каролины и очень хороший человек.
– Можно просто Джемми, меня тут все так называют, – сказал Макферсон, протягивая французу длинную худую руку.
У него был легкий южный акцент, в котором проскальзывала смесь английского и шотландского выговора, типичная для всех жителей Каролины.
– Рад познакомиться. – Вольтер пожал протянутую руку. – Позвольте спросить, кто такие следопыты?
– По большей части бездельники, – ответил Макферсон с невозмутимым видом. Он поскреб пятидневную щетину, которая делала его лицо грубым, и улыбнулся.
– Их отряд был создан лет десять назад, в его задачу входит охрана границ, – пояснил Франклин. – В этих лесах ты вряд ли найдешь людей более смелых и надежных, чем они. – Он похлопал Макферсона по плечу. – Рад видеть тебя здесь, капитан.
– Едва прорвались сюда, – сообщил Макферсон. – Претендент подтянул около сотни солдат к Комбахи-Ривер и чуть не зажал нас в кольцо у форта Салткатчер. Но мы не стали вступать с ними в бой, а следовали своему плану. Я оставил там небольшую группу, чтобы потрепать противника, так что, думаю, сюда они доберутся не так скоро, как могли бы.
– Ты принял единственно правильное решение, – похвалил его Франклин. – Как твоя жена, Рэйчел?
– Женщин мы взяли с собой, – ответил Макферсон. – Они в полудне пути отсюда с моим основным отрядом.
– Правильно, что взяли их с собой.
Макферсон зло стиснул зубы, отчего у него желваки заходили.
– У меня было хоть и маленькое, но очень хорошее ранчо, мистер Франклин. Пятьсот акров [27]. И его у меня отняли. Мне плевать, что я его потерял, плевать, что пришлось сбежать. Но мы еще вернемся и будем драться, ведь так?
– Да, когда у нас будет достаточно сил, – заверил его Франклин. – Вы уже доложили о своем прибытии Нейрну?
– Нет, я только что приехал. Сейчас доложу. – Он кивнул Вольтеру и уже хотел уйти, но остановился, будто что-то вспомнил. – Да, кстати, по дороге мы случайно встретили марона, он ехал на совет, который они собрали. Он не задирался, и мы его пропустили. Он сказал, что собирается приехать сюда, вести переговоры.
– Все верно, я посылал им приглашение через господина Накасо.
– Этим маронам нельзя доверять, – выразил сомнение Макферсон.
– Мне об этом не раз говорили, – ответил Франклин. – Но возможно, пришло время отказаться от подобных предубеждений.
Макферсон пожал плечами:
– Просто хочу сказать, что почувствую себя неуютно, случись марону оказаться у меня за спиной.
– Поговори на эту тему с Нейрном, я человек не военный, – сказал Франклин.
– Хорошо. Увидимся. Рад был познакомиться, мистер Вольтер.
– Взаимно, – ответил француз.
За частоколом форта кипела жизнь: на кострах готовился обед, гудели голоса мужчин и женщин. Эти люди покинули занятый врагами Чарльз-Таун, выдержали несколько стычек, а потом десять дней двигались по Великой западной дороге, которая на самом деле была узкой, грязной и скользкой тропкой, вьющейся по дикой местности. И теперь, преодолев все трудности и опасности пути, им хотелось отпраздновать свое прибытие в форт. Аромат жареной оленины и свежеиспеченного хлеба смешивался с запахом дыма. У костров затянули песню, аккомпанируя себе на волынке и скрипке. Когда Франклин и Вольтер проходили мимо, люди замахали Франклину руками.
– Вот и наш маг! – выкрикнул один из них. – Скажите нам, мистер Франклин, каким новым чудом вы заставите наших врагов убраться туда, откуда они пришли?
Спрашивал Франклина незнакомый ему рослый мужчина с густой бородой и щербиной во рту. Его поддержали десятка два поднявшихся вверх кружек.
– Когда дело будет сделано, тогда и посмотрим, каковы мои заслуги, – сказал Франклин. – Не новое чудо изгонит их с нашей земли, а ваши сила и отвага.
Слова Франклина вызвали хор одобрительных возгласов. Ром и приятные слова легко растапливают сердца людей. Франклин снял треуголку и пошел дальше.
– Держатся они достаточно уверенно.
– Да.
– Даже не знаю, имеют ли они хоть какое-то представление о том, что такое настоящая война.
– Свою порцию пороха они успели понюхать.
– Не думаю, что их порцию можно сравнить с той, которой нанюхались войска Джеймса в Европе, и тем более русские. Бен, Старый Свет воюет не одну сотню лет, они научились превращать жизнь в ад.
– Я знаю. И я приложу все силы, чтобы границы этого ада не достигли берегов Америки.
Они подошли к штабу – бревенчатой постройке, крепкой и надежной, в простоте своей совершенно не похожей на роскошный дом плантатора. Перед хижиной на низкой скамеечке сидел Улер, с живейшим интересом наблюдая за происходящим. Тут же был и Шенди Тапмен, которому Франклин поручил следить за парнем. Он тоже с интересом, но иного рода, наблюдал за приближавшимся Франклином. Франклин кивком приветствовал его.
– Шенди, мы заберем его ненадолго.
– Хорошо. А я пойду порыбачу, если вы не против.
– Не против, – ответил Франклин, – но вот только дождь собирается.
– Бьюсь об заклад, он быстро закончится.
Шенди поспешил к реке, а Франклин повернулся к пленнику.
– Приветствую вас, господин Улер, – сказал он весело. – Мне сообщили, что вы желаете меня видеть. Надеюсь, переход не очень вас утомил.
– Совсем не утомил, – любезно ответил Улер. – Меня перестали связывать, и я этому рад.
– Доверие приходит постепенно. Вы оказали нам добрую услугу. И мы вам за это благодарны. Я благодарен. Если бы я сразу вам поверил, то, возможно, все сложилось бы более благополучно.
– На этот раз вы отложили встречу со мной всего лишь на полдня.
– Допускаю, что вам трудно в это поверить, но у меня действительно очень много дел, – ответил Франклин. – Но вот я стою перед вами и готов вас выслушать.
– Вначале просьба, – сказал Улер. – Мне нужны перо и бумага, требуется завершить кое-какие расчеты.
– Хорошо, вы получите их. Но имейте в виду, что у нас запасы ограничены. И вы, конечно, понимаете, что мы пока не можем доверять вам полностью, поэтому вы останетесь под присмотром.
– Это я понимаю. Понимаю и другое – вам не понравится то, что я скажу.
– Говорите, а мы решим, нравится нам это или нет.
– Вы совершили ошибку, удалившись в глушь. Вам следовало остаться в Чарльз-Тауне, там вы могли бы продолжать свои научные исследования. Эту войну, господин Франклин, ружьями и шпагами не выиграть. Вам не устоять против тысячи или даже десятка тысяч солдат.
Какое-то мгновение Франклин пристально смотрел на парня:
– Вы пьете ром, господин Улер?
– В том случае, если нет водки.
– Тогда пойдемте в дом.
Дождь лил как из ведра, и в хижине стоял полумрак, словно наступили ранние сумерки.
Мальчик принес каждому по тарелке оленины и кукурузных лепешек, и они расположились в комнате, наскоро оборудованной утром под кабинет. Здесь горело всего несколько свечей и масляных ламп, и потому было довольно темно.
Франклин разлил по кружкам ром и отправил мальчика за Робертом.
– Ну что ж, – сказал Франклин, – с ромом и хорошей закуской любой разговор вести приятнее.
– А ром-то порядочная дрянь, – сказал Вольтер, поднеся свою кружку к носу.
– Думаю, тебе доводилось пить и похуже. Ну, господин Улер, мы вас внимательно слушаем.
– Вначале тост за гостеприимных хозяев, – сказал Улер, подняв кружку.
– За хозяев, – подхватил Вольтер.
Франклин не отреагировал на приглашение выпить во здравие его персоны, и Улер застыл с поднесенной ко рту кружкой.
– В моей стране, если во здравие хозяина произносится тост, то он должен выпить.
– А… – Франклин поднял кружку и наблюдал, как Улер осушил свою.
Задержав дыхание, Франклин выпил ром, затем по кругу вновь наполнил кружки.
– Какую страну вы называете своей, господин Улер?
– Вы задаете мне вопрос, на который не так-то легко ответить. Сейчас я имел в виду традиции России, но, как я вам уже говорил, я родился не в России, а в Швейцарии, в Базеле. И, как говорил и как вы сами определили, был взращен malakim. Я не сразу понял, что отличаюсь от окружавших меня людей. С самого раннего детства я увлекался математикой. И мне, подростку, предложили попытать счастья и поступить в Академию наук в Санкт-Петербурге. При посредничестве моего друга мне это удалось.
Академия, скажу вам, друзья мои, была обителью чудес. Для меня она стала просто раем. Именно там, изучая науки, я постиг всю глубину замысла моих хозяев.
– Совершенно очевидно, что ничего хорошего нам от них ждать не следует.
– Это верно. Но с самого начала нужно уяснить, что, точно так же, как и у людей, в среде malakim существуют раз личные группировки. Я не претендую на полное знание хитросплетений их политических интриг – все-таки я находился под присмотром только одной группировки. Я могу лишь описать два основных лагеря, о которых мне было известно с детства. Одна группировка – назовем их радикалами – считает, что единственным способом избавиться от раздражения, которое вызывают у них люди, может быть их полное уничтожение. Только это восстановит покой, непрестанно нарушаемый научными исследованиями и экспериментами человечества. Думаю, с радикальным лагерем вы хорошо знакомы, это они спланировали и осуществили падение кометы, уничтожившей Англию.
– Продолжайте, – попросил Франклин бесцветным от закипающей ярости голосом.
– Вторая группировка – назовем их либералами – считает, не стоит уничтожать человечество. Они верят, что между земным человеком и их Владыкой есть родственная связь. Кроме того, они полагают, что люди могут оказывать им неоценимые услуги. Какие именно, я не могу точно сказать.
– Насколько я понял, вы были радикалом.
– Да.
– Так я и думал.
– Либералы очень хотят держать под своим контролем научную мысль человечества. В течение столетий, как только они чувствовали, что достигнут определенный прогресс, они являлись людям и предлагали свои услуги, то есть брали на себя обременительный труд сложных расчетов и экспериментов. И это возымело действие в перспективе.
– Тем самым они убивали науку в самой ее колыбели.
– Да. Они подменяли метод результатами, отчего философы теряли направление мысли. Прирученные джинны творили чудеса, и философам начинало казаться, что не стоит тратить время на доказательства и изобретение искусных устройств, позволяющих осознать истинную природу вещей.
Доисторический лес на краю кукурузного поля верхушками деревьев вонзался прямо в черноту неба. Тонкие стебли кукурузы сгибались перед Франклином, как кающиеся грешники, истощенные голодом.
Где-то вдалеке молнии рвали на части толщу облаков.
– Похоже, мы как раз вовремя успели оказаться под защитой крепостных стен, – заметил Вольтер.
Он стоял рядом с Франклином на узкой сторожевой площадке форта Моор. В Европе деревянный частокол около сотни футов длиной, за которым прятались разномастные бревенчатые постройки, вряд ли назвали бы фортом. Франклину, до сих пор видевшему этот форт только на карте, он вдруг показался совсем неподходящим местом для организации борьбы за свободу колоний.
И все же они здесь. Вокруг форта разбросаны поля кукурузы и несколько индейских хижин, и все это окружено стеной леса, растущего здесь, вероятно, с сотворения мира, еще до того, как Адам и Ева были изгнаны из рая.
– Поверь, – сказал Франклин Вольтеру, – гроза долго бушевать не будет. Если бы она застала нас по дороге, хоть и ужаснула бы своей силой, но долго бы не мучила.
– Верится с трудом. Посмотришь на небо – и готов признать, что наступил конец света.
– Вряд ли. Мы с тобой в Европе видели такое, что в большей степени напоминало Апокалипсис.
Судорога боли скользнула по лицу Вольтера.
– Это правда. Но надвигающаяся гроза ужасает, возможно, потому, что силы природы… – Вольтер замялся, затем откашлялся и продолжил: – Бенджамин, могу ли я обременить тебя просьбой? Пролей свет на наше истинное положение дел.
Франклин рассмеялся, стараясь скрыть горечь:
– Ну, все обстоит следующим образом. Тайный союз начал свое существование как философский клуб, и не более того. С каждым годом численность членов союза росла. Очень скоро темы, которые мы обсуждали, приобрели практическую направленность, это очень типично для Америки, ты скоро это заметишь. В первую очередь нас стало волновать, что нам делать в том случае, если Европа вновь почтит нас своим вниманием. Мы давно и серьезно размышляем над этим вопросом.
– В итоге образовалось тайное правительство во главе с Бенджамином Франклином?
– Да, мы действуем тайно, но у нас нет строгого единовластия. Наш союз организован на республиканских принципах. И как только мы определились, на что будет направлена наша деятельность, мы перестали о ней широко распространяться. Для нас было совершенно очевидно, что наши колонии нельзя объединить чисто на политической основе. Да, конечно, у нас есть Континентальный парламент, но он никогда не был бы создан и не работал бы без усилий нашего Тайного союза. Ты сам видел: не успел возникнуть кризис, как в рядах наших "законных" губернаторов произошел раскол.
– Да, но вы ведь никак не ожидали появления врага в лице английского короля, который вдруг вспомнил о своих забытых "детях".
– Напротив, мы рассматривали такой поворот событий. Именно поэтому наш союз сохранил единство, когда губернаторы его потеряли. Мы не просто либералы, мы – демократы. Вольтер, ты сам подумай, кем еще мы можем здесь быть? В Тайный союз входят люди всех национальностей и всех вероисповеданий. У нас есть и негры, и индейцы, и даже французы, итальянцы и испанцы из Луизианы и Флориды. Некоторые из них закрепились на отдельных участках земли, но на большей части нашей территории нет ни титулованного дворянства, ни наследственной аристократии. И цель Тайного союза – сохранить такое положение вещей. По этой причине мы вынуждены скрываться даже от английского короля, особенно если этот король – марионетка в руках иностранного тирана.
К удивлению Франклина, Вольтер впервые заговорил без привычного для него цинизма.
– Это прекрасная мечта, Бен, – с тоской в голосе произнес он. – И она вселяет в меня надежду.
– Благодарю тебя. Приятно, когда признают, что мы не совсем сошли с ума в своих устремлениях. А если все же и сошли, то это сумасшествие заразительного свойства. Но наше нынешнее положение внушает мне страх.
– Именно поэтому мы спрятались в глуши? Это часть какого-то секретного плана?
– У нас не было иного выбора. Мы знали, что в ближайшее время не сможем организовать и содержать регулярную армию, подобную той, которой командует царь. И хотя мы работали над созданием нового оружия, мы никогда не тратили на это огромных средств, потому что многие люди голодают, немало и других насущных проблем. Мы сочли разумным создать организацию, тут я соглашусь с тобой, без жестких рамок. Вначале мы потратили много времени на то, чтобы внедрить в полицейский участок каждой колонии нашего секретного агента, поддерживавшего с нами связь посредством эфирографа. До сего момента наша главная задача состояла в том, чтобы не подпускать к нашим берегам колдунов, которыми управляют malakim. И нам это неплохо удавалось. Второй задачей было объединить силы для совместной защиты или нападения на наших общих врагов. Если бы обстоятельства позволили, то мы вступили бы в бой за Чарльз-Таун. Но многое сложилось не в нашу пользу: в городе собралось слишком много наших противников, в гавани стояли их корабли, и среди консерваторов нашлось много предателей. Это заставило нас ввести в действие второй план. Мы не станем тратить силы в открытом бою, нам его никогда не выиграть, мы лучше побережем их и дождемся удобного момента. Вот поэтому мы укрылись в лесу и нашу борьбу будем вести отсюда.
– Вести борьбу отсюда? Но как?
– Думаю, теми способами, которые нам доступны. Я не генерал и ничего в военном деле не смыслю. Стратегией у нас занимаются другие люди. Они будут организовывать вылазки, как это делают индейцы, а такие, как я, изобретать то, что мы сможем противопоставить дьявольскому оружию противника.
– Я не хочу тебя обидеть, но этого оружия у них столько…
– Мы будем с ними бороться не только силами Южной Каролины. У нас есть свои люди во всех колониях. По последним данным, порты Виргинии дали отпор захватчикам и на данный момент, по крайней мере, остаются независимыми. Северная Каролина пала под натиском подводного флота, но наши друзья там успели перебраться вглубь страны, в форты, подобные этому, построенные как раз для такого случая. И так повсеместно. У нас есть отряды смельчаков, которые встают на пути врага, охотящегося за нами. И я слышал, уже были стычки. Но, нужно признать, в распоряжении Джеймса действительно огромная армия. Хотя им придется разбить ее на небольшие части, если они хотят отыскать каждый такой форт. А наши атаки и отступления спланированы таким образом, чтобы заманить врага в самые дебри страны.
– Но знаешь, если они установят свою власть во всех крупных городах, их трудно будет вытеснить с континента. И если ты действительно стремишься к настоящей победе, именно эту задачу ты должен перед собой поставить.
Франклин встрепенулся:
– С каких это пор, Вольтер, тебя стали интересовать военные дела?
Француз как-то загадочно рассмеялся:
– Ты лучше рыбу спроси, почему она так любит воду. Последние десять лет очень многому меня научили. Но они ничему не научили ни Мальборо, ни Вобана, они встали спиной к морю и свои спины прикрывают солдатами и артиллерией русского царя.
Франклин пожал плечами:
– Все это так, но мы будем идти вперед избранным нами путем.
Вольтер посмотрел на него, даже не пытаясь скрыть скептического отношения к его словам:
– У тебя есть союзники?
– Это очень скоро выяснится. Теоретически – да. Много лет назад мы заключили пакт о взаимовыручке с Флоридой и Луизианой. По эфирографу я отправил им письмо и сейчас жду от них гонца или ответного сообщения. Я могу лишь надеяться, что они выполнят свои обязательства по договору, То, что от них нет ответа, меня очень беспокоит.
– А что индейцы?
– Чероки, что живут в горной местности, поддержат нас, они всегда были нашими друзьями. Ковета, равно как и французы, холодно относятся ко всем нашим предложениям заключить союз. Аппалачи прислали своих представителей, но не сообщили, как они будут действовать. Нас также беспокоит и маркграфство Азилия [26]. Еще до падения кометы они обособились от всех колоний и ведут странную политику.
– А прибывшие из Европы?
– Венецианцы наши друзья, но мы знаем, что Турция жестко держит Венецию в своих руках. У нее заключен договор с Россией о том, что она не допустит участия венецианцев в этой войне на нашей стороне. Карла Двенадцатого мы тоже считаем нашим другом, мы и ему отправили послание, но ответа пока не получили.
– Северный Лев? Ему удалось вернуть себе родную Швецию?
– Нет, Карл остался в Венеции, но под его командованием находятся отряды отважных шведов и янычар.
Упали первые капли дождя.
– Нам лучше укрыться, мой дорогой Вольтер. Этой грозе нет никакого дела до тех бедствий, что она может обрушить на наши головы.
– И что это могут быть за бедствия?
– Мистер Франклин! – позвал кто-то снизу.
Франклин наклонил голову и увидел крепкого мужчину лет сорока, с песочного цвета волосами, в штанах из оленьей кожи, поношенном камзоле и клетчатой рубашке, за поясом у него торчал томагавк, на плече – винтовка.
– Мистер Макферсон! Как у вас там дела? – спросил Франклин, спускаясь со сторожевой площадки и крепко пожимая мужчине руку. – Вольтер, познакомься, это Джеймс Макферсон, капитан отряда следопытов Южной Каролины и очень хороший человек.
– Можно просто Джемми, меня тут все так называют, – сказал Макферсон, протягивая французу длинную худую руку.
У него был легкий южный акцент, в котором проскальзывала смесь английского и шотландского выговора, типичная для всех жителей Каролины.
– Рад познакомиться. – Вольтер пожал протянутую руку. – Позвольте спросить, кто такие следопыты?
– По большей части бездельники, – ответил Макферсон с невозмутимым видом. Он поскреб пятидневную щетину, которая делала его лицо грубым, и улыбнулся.
– Их отряд был создан лет десять назад, в его задачу входит охрана границ, – пояснил Франклин. – В этих лесах ты вряд ли найдешь людей более смелых и надежных, чем они. – Он похлопал Макферсона по плечу. – Рад видеть тебя здесь, капитан.
– Едва прорвались сюда, – сообщил Макферсон. – Претендент подтянул около сотни солдат к Комбахи-Ривер и чуть не зажал нас в кольцо у форта Салткатчер. Но мы не стали вступать с ними в бой, а следовали своему плану. Я оставил там небольшую группу, чтобы потрепать противника, так что, думаю, сюда они доберутся не так скоро, как могли бы.
– Ты принял единственно правильное решение, – похвалил его Франклин. – Как твоя жена, Рэйчел?
– Женщин мы взяли с собой, – ответил Макферсон. – Они в полудне пути отсюда с моим основным отрядом.
– Правильно, что взяли их с собой.
Макферсон зло стиснул зубы, отчего у него желваки заходили.
– У меня было хоть и маленькое, но очень хорошее ранчо, мистер Франклин. Пятьсот акров [27]. И его у меня отняли. Мне плевать, что я его потерял, плевать, что пришлось сбежать. Но мы еще вернемся и будем драться, ведь так?
– Да, когда у нас будет достаточно сил, – заверил его Франклин. – Вы уже доложили о своем прибытии Нейрну?
– Нет, я только что приехал. Сейчас доложу. – Он кивнул Вольтеру и уже хотел уйти, но остановился, будто что-то вспомнил. – Да, кстати, по дороге мы случайно встретили марона, он ехал на совет, который они собрали. Он не задирался, и мы его пропустили. Он сказал, что собирается приехать сюда, вести переговоры.
– Все верно, я посылал им приглашение через господина Накасо.
– Этим маронам нельзя доверять, – выразил сомнение Макферсон.
– Мне об этом не раз говорили, – ответил Франклин. – Но возможно, пришло время отказаться от подобных предубеждений.
Макферсон пожал плечами:
– Просто хочу сказать, что почувствую себя неуютно, случись марону оказаться у меня за спиной.
– Поговори на эту тему с Нейрном, я человек не военный, – сказал Франклин.
– Хорошо. Увидимся. Рад был познакомиться, мистер Вольтер.
– Взаимно, – ответил француз.
За частоколом форта кипела жизнь: на кострах готовился обед, гудели голоса мужчин и женщин. Эти люди покинули занятый врагами Чарльз-Таун, выдержали несколько стычек, а потом десять дней двигались по Великой западной дороге, которая на самом деле была узкой, грязной и скользкой тропкой, вьющейся по дикой местности. И теперь, преодолев все трудности и опасности пути, им хотелось отпраздновать свое прибытие в форт. Аромат жареной оленины и свежеиспеченного хлеба смешивался с запахом дыма. У костров затянули песню, аккомпанируя себе на волынке и скрипке. Когда Франклин и Вольтер проходили мимо, люди замахали Франклину руками.
– Вот и наш маг! – выкрикнул один из них. – Скажите нам, мистер Франклин, каким новым чудом вы заставите наших врагов убраться туда, откуда они пришли?
Спрашивал Франклина незнакомый ему рослый мужчина с густой бородой и щербиной во рту. Его поддержали десятка два поднявшихся вверх кружек.
– Когда дело будет сделано, тогда и посмотрим, каковы мои заслуги, – сказал Франклин. – Не новое чудо изгонит их с нашей земли, а ваши сила и отвага.
Слова Франклина вызвали хор одобрительных возгласов. Ром и приятные слова легко растапливают сердца людей. Франклин снял треуголку и пошел дальше.
– Держатся они достаточно уверенно.
– Да.
– Даже не знаю, имеют ли они хоть какое-то представление о том, что такое настоящая война.
– Свою порцию пороха они успели понюхать.
– Не думаю, что их порцию можно сравнить с той, которой нанюхались войска Джеймса в Европе, и тем более русские. Бен, Старый Свет воюет не одну сотню лет, они научились превращать жизнь в ад.
– Я знаю. И я приложу все силы, чтобы границы этого ада не достигли берегов Америки.
Они подошли к штабу – бревенчатой постройке, крепкой и надежной, в простоте своей совершенно не похожей на роскошный дом плантатора. Перед хижиной на низкой скамеечке сидел Улер, с живейшим интересом наблюдая за происходящим. Тут же был и Шенди Тапмен, которому Франклин поручил следить за парнем. Он тоже с интересом, но иного рода, наблюдал за приближавшимся Франклином. Франклин кивком приветствовал его.
– Шенди, мы заберем его ненадолго.
– Хорошо. А я пойду порыбачу, если вы не против.
– Не против, – ответил Франклин, – но вот только дождь собирается.
– Бьюсь об заклад, он быстро закончится.
Шенди поспешил к реке, а Франклин повернулся к пленнику.
– Приветствую вас, господин Улер, – сказал он весело. – Мне сообщили, что вы желаете меня видеть. Надеюсь, переход не очень вас утомил.
– Совсем не утомил, – любезно ответил Улер. – Меня перестали связывать, и я этому рад.
– Доверие приходит постепенно. Вы оказали нам добрую услугу. И мы вам за это благодарны. Я благодарен. Если бы я сразу вам поверил, то, возможно, все сложилось бы более благополучно.
– На этот раз вы отложили встречу со мной всего лишь на полдня.
– Допускаю, что вам трудно в это поверить, но у меня действительно очень много дел, – ответил Франклин. – Но вот я стою перед вами и готов вас выслушать.
– Вначале просьба, – сказал Улер. – Мне нужны перо и бумага, требуется завершить кое-какие расчеты.
– Хорошо, вы получите их. Но имейте в виду, что у нас запасы ограничены. И вы, конечно, понимаете, что мы пока не можем доверять вам полностью, поэтому вы останетесь под присмотром.
– Это я понимаю. Понимаю и другое – вам не понравится то, что я скажу.
– Говорите, а мы решим, нравится нам это или нет.
– Вы совершили ошибку, удалившись в глушь. Вам следовало остаться в Чарльз-Тауне, там вы могли бы продолжать свои научные исследования. Эту войну, господин Франклин, ружьями и шпагами не выиграть. Вам не устоять против тысячи или даже десятка тысяч солдат.
Какое-то мгновение Франклин пристально смотрел на парня:
– Вы пьете ром, господин Улер?
– В том случае, если нет водки.
– Тогда пойдемте в дом.
Дождь лил как из ведра, и в хижине стоял полумрак, словно наступили ранние сумерки.
Мальчик принес каждому по тарелке оленины и кукурузных лепешек, и они расположились в комнате, наскоро оборудованной утром под кабинет. Здесь горело всего несколько свечей и масляных ламп, и потому было довольно темно.
Франклин разлил по кружкам ром и отправил мальчика за Робертом.
– Ну что ж, – сказал Франклин, – с ромом и хорошей закуской любой разговор вести приятнее.
– А ром-то порядочная дрянь, – сказал Вольтер, поднеся свою кружку к носу.
– Думаю, тебе доводилось пить и похуже. Ну, господин Улер, мы вас внимательно слушаем.
– Вначале тост за гостеприимных хозяев, – сказал Улер, подняв кружку.
– За хозяев, – подхватил Вольтер.
Франклин не отреагировал на приглашение выпить во здравие его персоны, и Улер застыл с поднесенной ко рту кружкой.
– В моей стране, если во здравие хозяина произносится тост, то он должен выпить.
– А… – Франклин поднял кружку и наблюдал, как Улер осушил свою.
Задержав дыхание, Франклин выпил ром, затем по кругу вновь наполнил кружки.
– Какую страну вы называете своей, господин Улер?
– Вы задаете мне вопрос, на который не так-то легко ответить. Сейчас я имел в виду традиции России, но, как я вам уже говорил, я родился не в России, а в Швейцарии, в Базеле. И, как говорил и как вы сами определили, был взращен malakim. Я не сразу понял, что отличаюсь от окружавших меня людей. С самого раннего детства я увлекался математикой. И мне, подростку, предложили попытать счастья и поступить в Академию наук в Санкт-Петербурге. При посредничестве моего друга мне это удалось.
Академия, скажу вам, друзья мои, была обителью чудес. Для меня она стала просто раем. Именно там, изучая науки, я постиг всю глубину замысла моих хозяев.
– Совершенно очевидно, что ничего хорошего нам от них ждать не следует.
– Это верно. Но с самого начала нужно уяснить, что, точно так же, как и у людей, в среде malakim существуют раз личные группировки. Я не претендую на полное знание хитросплетений их политических интриг – все-таки я находился под присмотром только одной группировки. Я могу лишь описать два основных лагеря, о которых мне было известно с детства. Одна группировка – назовем их радикалами – считает, что единственным способом избавиться от раздражения, которое вызывают у них люди, может быть их полное уничтожение. Только это восстановит покой, непрестанно нарушаемый научными исследованиями и экспериментами человечества. Думаю, с радикальным лагерем вы хорошо знакомы, это они спланировали и осуществили падение кометы, уничтожившей Англию.
– Продолжайте, – попросил Франклин бесцветным от закипающей ярости голосом.
– Вторая группировка – назовем их либералами – считает, не стоит уничтожать человечество. Они верят, что между земным человеком и их Владыкой есть родственная связь. Кроме того, они полагают, что люди могут оказывать им неоценимые услуги. Какие именно, я не могу точно сказать.
– Насколько я понял, вы были радикалом.
– Да.
– Так я и думал.
– Либералы очень хотят держать под своим контролем научную мысль человечества. В течение столетий, как только они чувствовали, что достигнут определенный прогресс, они являлись людям и предлагали свои услуги, то есть брали на себя обременительный труд сложных расчетов и экспериментов. И это возымело действие в перспективе.
– Тем самым они убивали науку в самой ее колыбели.
– Да. Они подменяли метод результатами, отчего философы теряли направление мысли. Прирученные джинны творили чудеса, и философам начинало казаться, что не стоит тратить время на доказательства и изобретение искусных устройств, позволяющих осознать истинную природу вещей.