С этими словами она направилась в гостиную.
   Ждать ей пришлось не долго. Князь вошел в сопровождении двух ее лоррейнских телохранителей. Он церемонно поклонился, разгладил густые, посеребренные сединой усы и откашлялся:
   – Приветствую вас, сударыня.
   – Что привело вас ко мне, князь Голицын? – спросила Адриана, продолжая сидеть в кресле и умышленно не предлагая присесть князю.
   – Полагаю, вам уже сообщили о событиях сегодняшней ночи.
   Адриана кивнула:
   – И все же, думаю, это слишком ранний час для визитов, тем более в компании столь многих незваных гостей.
   – Сударыня, я лично хотел объяснить вам смысл происшедшего и заверить, что вам не о чем беспокоиться.
   – Как мило, князь, но продолжайте.
   – Все очень просто. Год назад, покидая нас, царь Петр намеревался отсутствовать всего несколько месяцев. И он, конечно, не предполагал, что Меншиков будет единолично править страной так долго. Мы терпеливо ждали, надеясь, что царь вернется прежде, чем Меншиков опустошит казну, но дольше ждать мы не можем. Серьезные дела затеваются за океаном, и нашей империи угрожают как извне, так и изнутри. Кроме того, мы получили известия о гибели царя и всех сопровождавших его людей.
   – Меншиков ничего мне об этом не говорил.
   – Меншиков умышленно скрывал это. Возможно, он даже хотел использовать эти сведения в своих целях. Он намеревался укрепиться на троне и себя самого провозгласить царем. Мы вынуждены были предпринять решительные шаги, чтобы предотвратить это. И я рад сообщить, что все произошло без особого кровопролития.
   – И кого вы провозгласили наследником?
   – Анну, герцогиню Курляндскую. Это так естественно.
   – Анна – племянница царя. Но у царя есть дочь – Елизавета. Что с ней станется?
   Тень легкого беспокойства скользнула по лицу Голицына.
   – Цесаревна, как вам известно, немного легкомысленна. Она не проявляет интереса к государственным делам, вполне возможно, что у нее вообще нет способностей к управлению страной.
   – И что же ее ждет в таком случае?
   Князь Голицын встрепенулся.
   – Она здесь? – спросил он.
   – Кто находится в моем доме – это дело, касающееся только меня. И сколько бы солдат вы с собой ни привели, я буду придерживаться своей позиции. И пожалуйста, соблаговолите ответить на мой вопрос.
   – Ради ее же собственного блага мы намереваемся поместить ее в такое место, где ее ждет тишина и покой, подальше от суеты и беспокойства, и где она получит моральные наставления, в которых так нуждается.
   – Вы имеете в виду монастырь, – заключила Адриана.
   – Да, сударыня.
   Адриана подперла рукой подбородок:
   – И чего вы от меня хотите? Что станет с Академией наук?
   – Ничего, сударыня. С целью заверить вас в этом я и пришел к вам. Ни с вами, ни с Академией ничего не случится, если вы примете закономерный ход событий.
   – Иными словами, вы хотите, чтобы я стала сторонницей переворота.
   – Конечно, это было бы наилучшим решением для нашего обоюдного удовлетворения, – сказал Голицын. – Вы пользуетесь всеобщим и заслуженным уважением.
   – Но не настолько, чтобы советоваться со мной до того, как прозвучат выстрелы.
   – Уверяю вас, сударыня, чем больше людей знали бы о готовящихся событиях, тем больше выстрелов прозвучало бы. И на случай нашего провала я не желал бы видеть вас нашей сообщницей.
   – Я и не подозревала, что вы так предусмотрительны, князь. Для меня это настоящее откровение. – Некоторое время она сидела молча, обмахиваясь веером. – Я не питаю любви к Меншикову, – произнесла она, – и Анна кажется мне подходящим кандидатом в императрицы, но Елизавета останется в Санкт-Петербурге под моим покровительством. Она моя ученица, и я знаю, чего хотел царь для своей дочери.
   – Сударыня…
   – Я могу стать для вас причиной очень многих неприятностей, и я готова к этому. Но если будет на то ваша воля, то я могу не причинять вам никакого вреда.
   Князь Голицын покраснел, снова разгладил усы и коротко кивнул:
   – Вы будете на церемонии коронации?
   – В самом лучшем своем платье.
   – Что ж, очень хорошо, сударыня. На том позвольте откланяться.
   – Надеюсь, все будет хорошо.
   Адриана наблюдала, как князь Голицын пересек гостиную и вышел. Почти сразу же в дверях показались Креси и Эркюль.
   – Распорядитесь, чтобы сюда доставили вещи Елизаветы, – сказала Адриана. – Я не верю этим господам.
   – А как обстоят дела со всем остальным? Что будет с Академией? – спросила Креси.
   – Ты веришь, что Академию не закроют? – обратилась Адриана к д'Аргенсону.
   Эркюль откашлялся. Казалось, он избегал смотреть ей в глаза.
   – Конечно, все не так просто, как князь Голицын здесь представил. Реформы царя не пользовались большой популярностью, особенно среди представителей старых аристократических родов, таких как Голицыны. И они состоят в сговоре со староверами. Если царь не вернется, будьте уверены, они отменят все его прогрессивные реформы. Уже и стрельцов вернули, и они почти все бородатые, а царь запрещал носить бороды. Скоро дело и до Академии дойдет.
   – Ты забыл, – сказала Адриана, – Академия наук стала святым местом. Мы убедили Церковь, что науку благословили ангелы и святые. Как они могут тронуть святое место?
   Эркюль опустил взгляд:
   – Не надо недооценивать староверов или убеждать себя, что мы их отлично понимаем. И особенно нужно помнить, какую ненависть они питают к царю. Сколько их пострадало за свою веру! Эти страдания не искупят даже ваши ангелы и святые. И если вдруг откроется, что вы с царем их обманули…
   – Возможно, им это уже известно, – перебила его Креси.
   – Что ты хочешь этим сказать?
   – То, что в Академии есть люди, которые могли уже давно сообщить им, что в течение десяти лет по твоему приказу джинны являлись в церквах в образе святых и творили чудеса.
   – Если им это известно, так почему же они раньше ничего не предпринимали?!
   – А тебе не кажется, что это не просто совпадение, что Смерть атаковала тебя как раз накануне переворота? Кто-то испугался, что ты встанешь на сторону Меншикова. Они испугались твоей силы и возможностей, пусть даже и в сто крат преувеличенных молвой. И они, конечно же, не рискнут прийти за тобой сюда, в твой собственный дом, хотя бы и под защитой солдат и оружия.
   – Ты думаешь, они хотят усыпить мою бдительность?
   – Я хочу сказать, что мы должны иметь это в виду.
   Адриана кивнула:
   – И все же я не могу понять одного. Если вчерашняя атака на меня была частью заговора, почему malakus явил мне образ сына, который якобы находится в Китае?
   – О чем это ты? – удивился Эркюль.
   – Мне кажется, я знаю объяснение этому, – сказала Креси. – Царь отправился в Китай, не так ли? Василиса Карева в его свите. Тебе очень хорошо известно, какую ревность ты у нее вызываешь. Возможно, переворот, отъезд и исчезновение царя – все это звенья одной цепи и она имеет к этому прямое отношение.
   – Ты обладаешь просто дьявольской подозрительностью, Вероника. Ты что, действительно думаешь, что Василиса может предать членов "Корая", в котором она сама состоит?
   – "Корай" – это тайная женская организация, в которой все считают себя сестрами. И именно сестры оказываются самыми непримиримыми соперницами. Я думаю, что нас заманивают в ловушку. Поскольку malakus не удалось тебя убить, то князь Голицын должен внушить тебе ложное чувство безопасности и, когда ты расслабишься, убить тебя. Либо ты, поверив в видение, отправишься на поиски своего потерянного сына в Китай, и тогда тебя можно будет легко схватить там.
   – Вы должны были все это рассказать мне раньше, – зло прошипел Эркюль. – Как я могу руководить сетью наших агентов, если я… – Он замолчал, охватившая его злость не дала ему договорить.
   Адриана поднялась с кресла и подошла к окну.
   – Думаю, Вероника права, – помолчав, сказала она. – Похоже, это действительно очень искусно придуманная ловушка. Но кто стоит за этим? Честно говоря, я не верю, что это дело рук Василисы.
   – Важно не кто за этим стоит, – сказала Креси, – а что делать.
   Адриана посмотрела на своих друзей, глаза у нее засверкали, как у одержимой:
   – Что делать? Конечно же, принять вызов.

6
Скальпированный воин

   Красные Мокасины крадучись приблизился к краю долины. Страна призраков уже давно поглотила луну, но глаза Красных Мокасин, в темноте острые, как у совы, отчетливо видели в свете звезд каждый лист на чахлых деревьях, росших вдоль горного кряжа. Внизу, в долине, деревьев не было – лишь волнующееся море высокой травы. Серебристый свет омывал холмы, сгущался до серого и на горизонте вновь вспыхивал звездами.
   Красные Мокасины напрягся, вслушиваясь в звуки, доступные ушам не каждого смертного. В воздухе звенел едва уловимый призыв или даже воспоминание о призыве.
   Порыв холодного ветра пробежал по траве, и Красные Мокасины поежился. Он был далеко, слишком далеко от человеческого жилья две недели пути отделяли его от деревни уичита и почти два месяца от его родной деревни.
   Наверное, сейчас лучше вернуться назад в лагерь, к Тагу. Но что-то было здесь такое.
   Что-то похожее на человека поднялось из высокой травы. На фоне бескрайности земли и неба фигура казалась одновременно и крошечной, и гигантской.
   – Ты чужак на этой земле, – сказала фигура.
   Эти бескрайние просторы могли поглотить любой громкий крик, но до Красных Мокасин долетел шепот, принесенный ветром иных миров.
   – Но все же я пришел сюда, – сказал он.
   – Зачем? Чтобы умереть вдали от своего народа?
   – Не тебе спрашивать о цели моего прихода, – ответил Красные Мокасины. Он видел, как вокруг, защищая его, собрались дети его Тени.
   – Возвращайся туда, откуда пришел, – сказало существо. – Иначе я сам к тебе приду и растопчу твою душу.
   Красные Мокасины рассмеялся.
   – Лучше прогуляйся по огненному гребню молнии.
   Существо больше ничего не сказало и исчезло в траве. Ветер стих. Красные Мокасины ждал.
   Дети его Тени предупредили его, когда существо возникло у него за спиной. Он повернулся лицом к нападавшему.
   Существо было похоже на воина племени важажей, с глазами, обведенными черным. Сверкнул занесенный над головой томагавк и полетел в сторону Красных Мокасин. Глаза воина горели как раскаленные угли, губы скривились в презрительной усмешке. Он был скальпирован, и череп его покрывали шрамы. Красные Мокасины ловко увернулся от томагавка и вытащил свой боевой топор. И они сошлись в поединке. Красные Мокасины вложил всю свою силу, будто пытался одним махом срубить вековое дерево. Он ухватился за рукоятку томагавка противника и крепко держал ее, пытаясь опустить свой топор на скальпированную голову врага, но тот крепко сжимал его запястье. На мгновение они застыли так, от напряжения их мышцы дрожали. И вдруг Красные Мокасины почувствовал, что силы покидают его. Противник был очень силен.
   Красные Мокасины сделал резкий рывок вперед, а затем назад и ударил противника ногой в пах. Падая на спину, он перекинул скальпированного воина через голову, тут же вскочил на ноги и замахнулся топором. Но противник оказался проворнее, он взлетел с земли прыжком пантеры. Красные Мокасины нутром чувствовал, что ему не хватит сил выдержать дикий натиск скальпированного. Но неожиданно его противник получил удар, от которого отлетел в сторону. В следующее мгновение Красные Мокасины понял, в чем дело: в руку его врага вонзилась стрела. Несмотря на рану, противник хохотал, катаясь по земле, затем вскочил на ноги и снова подпрыгнул на высоту в два человеческих роста.
   Красные Мокасины успел выхватить крафтпистоль и выстрелить. Белое пламя копьем пронзило воздух, но не затронуло плоти. Когда вспышка погасла, Красные Мокасины увидел, что его противник, подобно антилопе, удирает по траве прочь.
   – Я знаю твой след, – долетел голос убегавшего. – В следующий раз я уничтожу тебя.
   Красные Мокасины хотел броситься за ним вдогонку, но он подавил это желание. Вместо этого он присел, прячась в высокой траве, пытаясь понять, откуда прилетела стрела. Враг его врага не обязательно должен быть его другом.
   – Эй! Это я!
   Сильный французский акцент показался Красным Мокасинам знакомым. Он медленно поднялся. К нему вприпрыжку, с луком через плечо бежал Кричащий Камень.
   – Я подумал, что могу пропустить что-то очень интересное, – пояснил уичита. – Я отправился на запад охотиться и был уже на полпути к цели, но потом повернул назад и нашел твой след. И кажется, подоспел как раз вовремя. Скальпированный воин! Ты был прав, у тебя очень серьезные враги. Думаю, теперь они стали и моими врагами. Ну что ж, это прославит меня, несмотря на то, что я только в начале моего жизненного пути. Но разве можно на это жаловаться?
   – Расскажи мне о них, – попросил Красные Мокасины, пропуская мимо ушей очевидное вранье Кричащего Камня. – Об этих скальпированных воинах. В землях чокто их нет.
   – Они не живут деревнями. Они скитаются по земле. Кто-то считает их безвредными, кто-то говорит, что они опасны. Но они всегда бродят в одиночку. Вечные изгнанники. – Он скривил рот. – Ни разу мне не приходилось встречать среди них добряков. – Уичита улыбнулся. – Да, эта встреча сделала меня счастливым. Часто ли кому-нибудь выпадает на долю убить легенду? Самого скальпированного воина? Силы небесные, дайте мне такую возможность!
   – Хвастливая болтовня труса, который уже однажды поджимал свой хвост, – проворчал Таг.
   – Я не трус! – запротестовал искренне возмущенный Кричащий Камень. – Чего ради я должен помогать вам? У меня нет на то причин. Нас не связывают родственные узы, вы даже к моему племени не принадлежите!
   – Мы спасли тебе жизнь! И ты дал слово.
   – Ха! Слово дается только настоящему человеку – уичита, а вы к ним не принадлежите. Но теперь у вас есть не просто мое слово, вам принадлежит мое сердце. Сейчас для меня представляет интерес ваше дело.
   – О, как нам повезло! – сказал Красные Мокасины, но без особой иронии. В конце концов, этот уичита спас ему жизнь. – Ты можешь еще что-нибудь рассказать нам об этих скальпированных воинах?
   Кричащий Камень покачал головой:
   – Я мало что знаю о них. Они на самом деле не скальпированные воины. Они – Видения. Видения-Живущие-Рядом-С-Человеком.
   – Ого! Это колдуны? И чего этот парень хотел? – спросил Таг.
   Красные Мокасины кивнул в сторону долины:
   – Чтобы мы туда не совались. Он охраняет ее. Думаю, до сегодняшнего дня он был хорошим стражем. Капаха, которых мы встретили два дня назад, повернули отсюда прочь, я шел по их следу и наткнулся на мертвого капаха. Они бросили его.
   Таг удивленно вздернул брови:
   – Но капаха считаются такими свирепыми. И что, этот парень отогнал их прочь?
   – Похоже, что так. Но они воины, а воины предпочитают драться с людьми из плоти и крови. Они знают, как победить человека, но не дух.
   – Я на их стороне в таком случае, – сказал Таг. – И что же нам делать теперь?
   – Сейчас ложись спать. А завтра мы спустимся в долину.
   – Мы трое, – уточнил Кричащий Камень.
   Красные Мокасины внимательно и долго смотрел на него, наконец произнес:
   – Все трое.
   – Похож на тушу выброшенного на берег кита, – сказал Таг, когда они подошли ближе.
   Красные Мокасины промолчал. Все свое внимание он сосредоточил на детях своей Тени. Прошлой ночью они не могли сюда проникнуть, их не пустили более сильные духи. Днем здесь уже не было признаков ни эфирных врагов, ни скальпированного воина.
   Кричащий Камень тоже это заметил:
   – А где же наш вчерашний воин? Этот подлый трус?
   Красные Мокасины неохотно ответил:
   – Думаю, он чувствует, что я готов к бою, я слишком серьезный противник, особенно когда у меня два таких помощника, как вы. А он, благодаря тебе, ранен. Но он где-то здесь, выжидает, когда я расслаблюсь.
   "Туша кита" на мгновение исчезла за небольшим пригорком и снова появилась.
   – Матерь Божия! – проворчал изумленный Таг. – Так это же корабль!
   Это действительно был корабль.
   Красные Мокасины и Таг впервые встретились на борту фрегата "Месть королевы Анны", и тогда Красным Мокасинам казалось, что это самый большой корабль на свете. Но корабль, представший их глазам, был больше "Мести" в два раза, до того как он, уткнувшись носом в землю, сломал себе хребет.
   – Это воздушный корабль, – продолжал Таг, – похожий на те, с которыми мы сражались в Венеции.
   – Ты что, хочешь сказать, что он летал по воздуху? – язвительно спросил Кричащий Камень.
   – Я видел это собственными глазами, – подтвердил Красные Мокасины. – Такие воздушные корабли есть у русских.
   – Русских?
   – Они живут в Старом Свете, но не похожи ни на англичан, ни на испанцев.
   За разговором они подошли к мертвому кораблю совсем близко, так что их накрыла его тень. Вокруг в большом количестве валялись деревянные бочонки и ящики.
   – Их выгрузили с корабля и открыли, – сказал Красные Мокасины. – Это могли сделать либо выжившая команда, либо грабители.
   – А где же в таком случае трупы? – проворчал Таг.
   Когда они обогнули останки корабля, они их увидели. Кем-то был возведен невысокий могильный холмик около пятнадцати шагов в диаметре. Неподалеку – костер и остатки еды, а вокруг валялись, как сломанные деревянные куклы, пятнадцать тел и бродили три оседланные лошади.
   Лица погибших были европейскими, со светлой кожей, смерть сделала их совершенно белыми. Все трупы оказались скальпированы, без камзолов, в одних зеленых штанах до коленей и в белых рубахах, забрызганных кровью. Несколько камзолов валялось поодаль, пуговицы с них были срезаны.
   Красные Мокасины, Таг и Кричащий Камень осторожно ходили вокруг погибших, то и дело оглядываясь по сторонам.
   – Ну, Таг, что скажешь? – некоторое время спустя спросил Красные Мокасины.
   Гигант сдвинул на затылок широкополую шляпу и почесал лоб:
   – Здесь корабль потерпел крушение. Живые похоронили погибших, а потом пришел кто-то и убил живых, забрал их ружья и вещи. Думаю, индейцы. – Он улыбнулся, довольный открывшимися в нем способностями разгадывать тайну событий.
   Кричащий Камень продолжал осматривать тела.
   – Большинство из них погибли от пуль. Это очень странно. Отсюда далеко до того места, где торгуют пулями. Я вижу здесь только одну стрелу. – Он осмотрел находку. – Это стрела не принадлежит ни одному из известных мне племен. Это не авахи, не капаха, не важажи и не перерезающие горло [11]. Это кто-то, пришедший издалека.
   – Думаю, ты прав, – сказал Красные Мокасины. – Если ты их не знаешь, то они действительно, должно быть, пришли издалека.
   Таг рассматривал корабль.
   – Московиты, – пробормотал он. – Надо же мне было так далеко забраться, чтобы опять столкнуться с ними. И куда нам теперь?
   Красные Мокасины показал на отпечатки лошадиных копыт:
   – Пойдем по этому следу. Возможно, кого-то захватили в плен. Кроме того, я хочу посмотреть на железных людей.
   – Похоже, след уходит на запад.
   – На северо-запад.
   Таг вздохнул и пожал плечами:
   – Ну что, пошли тогда? Я всегда хотел полюбоваться Тихим океаном с другого берега.

7
Претендент

   – О боже милостивый! – воскликнул Франклин, когда показалось здание Законодательного собрания.
   Оно всегда выглядело вызывающе безвкусно. Построенное Эдвардом Тичем, более известным как Черная Борода, в годы его правления в Чарльз-Тауне, здание являлось образцом кошмара в стиле рококо, все в позолоченных кружевных арабесках и пастельных тонов фресках, живописующих благородные деяния Черной Бороды. Было очень много разговоров по поводу этих фресок. Но после героической гибели Черной Бороды его легендарная слава еще больше упрочилась, и в течение последних десяти лет образ пирата в умах людей значительно трансформировался, приобрел статус некоего добропорядочного монарха, который спас город от царившего в нем хаоса.
   – Черная Борода, увидев это, очень возгордился бы, – пробормотал Франклин.
   И это был комплимент. Бросающийся в глаза – как и должно быть – центральный орган правления Южной Каролины сегодня своей пестротой в хорошем смысле привлекал к себе внимание. Флаги с гербом Стюартов развевались повсюду, где их только можно было приткнуть, маленькие флажки, вымпелы и ленты дополняли праздничное убранство. Стража в бархатных камзолах с золотым позументом, вооруженная алебардами, вызывавшими смех своей совершенной бесполезностью, охраняла здание от натиска толпы.
   И сама толпа! Широкий поток с песнями, бравыми криками, барабанным боем и звоном колокольчиков перетекал с площади Тича на Нью-Маркет и старый церковный двор. Повсюду резвились дети, одетые в красное и белое – цвета Стюартов. Женщины щеголяли в новых платьях с открытыми плечами, которые лет десять назад вышли из моды. Стража выстроила их в два ряда по обеим сторонам Брод-стрит, ведущей к докам на Купер-Ривер.
   – Нечто невероятное, – произнес Франклин, удивленно оглядываясь по сторонам. – Они что, забыли, как сами когда-то изгнали этого короля? Они что, не помнят, как десять лет назад они ненавидели его за то, что он католик?
   – И сдается мне, помнить этакую мелочь ты почитал за величайшую глупость, – заметил ему Роберт.
   – Да, я так считал. Они дали все права идиоту, который ненавидел Англию и ни слова не говорил по-английски, и все ради того, чтобы на троне был протестант. Если уж вы хотите, чтобы у вас был английский король, то пусть он хотя бы будет англичанином и любит свою страну.
   – Так против чего ты выступаешь?
   – Ни против чего! – возбужденно огрызнулся Франклин. – Я просто удивляюсь человеческой непоследовательности, только и всего.
   Вольтер положил руку Бену на плечо:
   – Господин Франклин только что горячо убеждал меня, что народ его страны больше не нуждается в короле.
   – Он действительно в нем не нуждается, – продолжал настаивать на своем Франклин.
   – Но народ, похоже, придерживается противоположного мнения.
   – Да, именно так, – согласился с ним Франклин. – По крайней мере, часть из них. А что думают пуритане, квакеры, анабаптисты, французские и голландские протестанты? Не говоря уже о неграх…
   – Если глаза меня не обманывают, – сказал Роберт, – то они все здесь, в толпе. Я думаю, большинство людей, независимо от того, католики они или нет, убеждены, что лучше жить в стране, где есть король, нежели в той, где его нет.
   – Ты негров упомянул, – сказал Вольтер. – Судя по цвету толпы, они, похоже, составляют большую часть населения в городе. Но ведь они же рабы. А ты говоришь о них так, будто им разрешено иметь свое мнение.
   – Все немного не так, – сказал Франклин. – Когда городом правил Черная Борода, он освободил рабов с целью подорвать власть крупных плантаторов и землевладельцев, которым не нравилось его правление, более того, он их вооружил и сформировал из них отряды сторожей общественного порядка. И после его гибели они продолжают оставаться свободными, но правом голоса обладают очень немногие, равно как и частной собственностью. Лет пять назад они пробовали поднять восстание и добились права на одного представителя в Собрании.
   – Браво! – воскликнул Вольтер.
   – Разделяю с тобой твою радость. А ты обратил внимание, что здесь, на площади, они не особенно выражают свой восторг. Они помнят, что в период английского правления они были рабами, и знают, что при короле многие пожелают снова их сделать таковыми.
   – А вот мой дядя, – прервал их разговор Роберт, показывая в сторону приближавшегося человека. – Приветствую вас, губернатор.
   – Добрый день, джентльмены, – сказал подошедший человек. – Довольно яркое зрелище, а?
   – Вы знали об этом событии, губернатор Нейрн?
   – Ни в коей мере, – признался Нейрн, снял шляпу и вытер лоб. Ему было за сорок, волосы не напудрены, естественного русого цвета. – И очень жаль, а то бы я знал, чего ожидать.
   – Но это претендент!
   – Мистер Франклин, я бы поостерегся в наши дни употреблять такие слова.
   Франклин пожал плечами.
   – Одного слова для осведомленного достаточно, – сказал он.
   – Кому-то и одного слова достаточно, а я бы, дядя, хотел несколько услышать, – саркастически заметил Роберт.
   Губернатор, улыбаясь, повернулся к Вольтеру:
   – Боюсь, не имею чести знать вас, сэр.
   – Вольтер, к вашим услугам.
   – Мой старый друг, – пояснил Франклин. – Он прибыл вместе с пре… со Стюартом.
   – Ого! Возможно, в таком случае вы прольете больше света на происходящие события?
   – Мне ничего, в общем-то, не известно, – признался Вольтер. – Я сел на голландский корабль, который направлялся в Ирландию, а там он мистическим образом вдруг стал английским. Там мы и взяли на борт нашего титулованного пассажира. На борту очень беспокоились, чтобы не было шпионов, и я чувствовал, что лишние вопросы могут дорого обойтись моему драгоценному здоровью, так что я вынужден был сдерживать свое любопытство.
   – А сколько кораблей было – всего один?
   – Это довольно-таки странное дело. Я слышал разговоры о других кораблях, они даже упоминали какой-то "флот", но, кроме наших, больше никаких парусов я не видел.
   – Хм… – Франклин нахмурился. – Голландия все еще находится под пятой русского царя?
   – Ты это так называешь? Да, там мало что делается без особого указа из Санкт-Петербурга. Ты тут что-то заподозрил? – спросил Роберт.