Страница:
Но потом Адриана оставила эти попытки. Но разве не потому, что горе и отчаяние стали невыносимыми?
Она отогнала нахлынувшее чувство вины. Разве у нее была тогда надежда найти его в Турции! В то время она сделала все, что могла.
И все же ее сын не был казаком, который непрошеным ступил на китайские земли. Как могли в такой далекой и чужой империи знать о существовании ее сына, тем более желать его похитить! Сегодня утром она дважды пыталась с помощью магического зеркала установить контакт с дворцом китайского императора, но потерпела фиаско. То ли не существовало больше в Китае пары ее магического зеркала, то ли с ней просто не хотели общаться. Причины она не знала.
Адриана напомнила себе, что именно malfaiteurs, а не китайцы или еще кто другой похитили ее сына, и даже она не могла понять, зачем они это сделали. Но если он жив – а сейчас у нее были основания так думать, – то тогда он должен быть где-то на земле, поскольку царством malakim являются эфир и воздушные вихри, там человеческое существо жить не может.
Если бы только она знала, зачем они его похитили.
Адриана тряхнула головой, возвращая себя к реальности. Размышления отвлекли ее настолько, что она прочитала целую страницу, совершенно не понимая ее смысла. Разозлившись на себя, она стала читать с начала страницы.
В этот момент раздался стук в дверь, и Адриана почувствовала почти благодарность к непрошеному гостю.
– Впусти Анна, – велела она прислуживавшей ей девочке и повернулась посмотреть, кто пришел. Она хотела, чтобы это был кто-нибудь из ее студентов. С ними она вновь обретала ощущение молодости.
Гостем оказался человек хотя и молодой, но ей незнакомый.
– Простите меня, ваше величество – начал он.
Адриана усмехнулась и знаком руки остановила его.
– Я не величество, – сказала она. – Но в любом случае, чем могу служить?
Молодой человек покраснел и кивнул.
– Меня зовут Михайло Ломоносов, – представился он.
– Да, да, у меня есть письмо на ваш счет. Я должна учить вас исчислениям, и занятия начинаются завтра. Так ведь?
– Да, мадемуазель, все верно, за исключением того, что мне сообщили, будто наши занятия отменяются. И я пришел узнать причину.
Секунду Адриана молча, удивленно смотрела на молодого человека.
– Я не отменяла ваших занятий, мсье Ломоносов. Это, должно быть какая-то ошибка.
Ломоносов достал из кармана кафтана небольшой листок бумаги и протянул ей. Он неловко кашлянул:
– Здесь говорится, что я должен изучать с профессором Сведенборгом нумерологию ангелов.
Адриана прочитала записку и, стараясь сохранять спокойствие, посмотрела во взволнованное лицо юноши.
– Мсье Ломоносов, завтра утром я ожидаю вас здесь, где мы начнем занятия. А это дело я улажу.
Ломоносов улыбнулся и поклонился:
– Благодарю вас, – сказал он. – Прошу прощения за беспокойство.
– Не вы причина моего беспокойства, – заметила Адриана.
– О, – воскликнула Адриана, входя в кабинет директора, – здесь все трое! Я даже не рассчитывала застать вас всех.
Князь Голицын улыбнулся очень нелюбезно.
– Добрый день, мадемуазель. Надеюсь, вас не надо представлять ни митрополиту Санкт-Петербургскому, ни профессору Сведенборгу.
Сведенборг кивнул в знак приветствия и наградил ее дружелюбной улыбкой. Это был мужчина средних лет, упитанный, с приятным, но ничем не примечательным лицом. Хотя взгляд его поражал. Казалось, он пронзал насквозь и в одну секунду постигал все тайны души человеческой. Адриана на себе испытала силу этого взгляда и все те неприятные ощущения, которые он вызывал. Сведенборг регулярно общался с ангелами, не прибегая к помощи научных приспособлений. И это определяло его принадлежность к кругу избранных, в который входили она сама, своеобразные личности, подобные Креси, с рождения воспитанные malakim, и, наконец, Людовик XIV и царь Петр, которые установили контакт с эфирным миром, приняв эликсир бессмертия.
Каким образом свой дар получил Сведенборг, Адриана не знала, поэтому, несмотря на его искреннее расположение и выказанное дружелюбие, считала его человеком, не заслуживающим доверия.
Митрополит же откровенно ненавидел ее и за то, что она особа женского пола, и за то, что она имела сношения со "святыми" и ангелами, и еще по каким-то причинам, которые он и сам затруднялся, очевидно, четко сформулировать. Оскал его улыбки и глаза навыкате говорили о его презрении к ней куда более красноречиво, нежели его неприятно резкий голос.
Она показала им записку, переданную ей Ломоносовым.
– Что это? – спросила она.
Голицын взял записку в руки и внимательно прочитал ее.
– Это распоряжение, – сказал он, – подписанное профессором Сведенборгом, отныне он занимается всеми вопросами науки.
Сведенборг заглянул в записку и кивнул.
– Да, я подписал эту бумагу, – пробормотал он, будто обращаясь к кому-то невидимому.
– Почему господин Сведенборг должен устанавливать расписание моих научных занятий? – возмутилась Адриана.
– Это входит в круг моих обязанностей, – все так же рассеянно произнес Сведенборг. – Но не я сам присвоил себе такие полномочия.
– И вы должны были получить копию, – добавил митрополит.
– Но я ее не получила.
– Это недосмотр, – сказал Голицын, – у меня есть копия…
Он порылся на своем столе, нашел и протянул ей листок бумаги. Она взяла листок и прочитала его.
– Вы обратили внимание, что он подписан императрицей и патриархом? – спросил Голицын.
– Коронации еще не было, поэтому документ не имеет силы, – заметила Адриана.
– Коронации не было, но она будет, – сказал Голицын. – И я считаю, что реформы нужно начать как можно быстрее, думаю, возражений не будет. Вы желаете объяснений? У нас так много неотложных дел, но я, конечно, могу уделить минуту внимания мадемуазель де Моншеврой.
– Буду вам признательна, тем более что вы обещали не трогать Академию.
– И Академия, и ваша должность останутся. Предполагалось произвести некоторые изменения в образовательной программе, для того чтобы современная наука приносила больше пользы. Поскольку наука признана благословенным занятием, то патриарх и императрица желают все усилия и богатства нашей страны направить на то, чтобы наука с еще большей пользой служила Богу.
– Но здесь говорится, что отныне исчисления больше не будут изучаться. Равно как и алхимия! И биология! Но это очень важные науки.
Митрополит громко откашлялся:
– Патриарх назвал их неугодными Богу.
– Патриарх не знает, какие последствия может принести его заблуждение, – сказала Адриана. – Почему его так заботит…
– Что вы себе позволяете! – взревел митрополит. – Он патриарх, избранный самим Богом! У вас нет права говорить о нем в таком тоне, иначе…
Адриана подняла руку, и та на мгновение вспыхнула светом:
– Или что, митрополит? Вы хотите потягаться со мной? Хотите, чтобы между вами и мной состоялся поединок? Между патриархом и мной? Думаю, мы увидим тогда, кому ангелы благоволят в большей степени.
Ее слова поколебали митрополита.
– Не слишком ли вы самонадеянны? – спросил он уже более спокойно. – В конце концов, те, кто командует демонами, не всегда внешне отличаются от тех, кто говорит с ангелами. – Заключительные слова он произнес не совсем уверенным тоном.
– Господин Сведенборг, – обратилась Адриана к профессору, – что вы скажете по этому поводу? Вы согласны со всем этим абсурдом?
Странные глаза Сведенборга остановились на ней.
– Пришло время для очищения, – сказал он. – Мы находимся в наивысшей точке Апокалипсиса. По его завершении мир станет либо небесами, либо адом. Мы должны слушать, что нам вещают ангелы, мадемуазель. Мы должны. Вам это хорошо известно, поскольку вы сами общаетесь с ними.
Адриана ошалело смотрела на Сведенборга. Он что, с ума сошел? О чем он говорит?
Голицын кашлянул, привлекая к себе внимание:
– Мадемуазель, вчера я видел, как вы поднимались ввысь небес, пользуясь силой ангелов. Разве, чтобы совершать такие полеты, нужны математические расчеты? Или анатомические вскрытия?
– Нет, конечно, но…
– Taloi, которые работают на наших рудниках и воюют бок о бок с нашими солдатами, машины, которые обогревают и защищают наши города, корабли, которые плавают по воде и под водой… Я мог бы еще долго перечислять научные достижения последних лет, но я не могу припомнить никаких математических расчетов, которые легли в их основу.
– В конечном счете все это сделано благодаря исчислениям и алхимии, тем открытиям, которые были сделаны в этой области сэром Исааком Ньютоном.
– Да, но сейчас, когда ангелы спустились с небес, чтобы служить нам, мы не нуждаемся больше в этих грубых и сомнительных научных знаниях. Более того, нам ясно показали, что эти устаревшие науки часто оказывались ловушками для человеческой души, с помощью которых неосторожных увлекали в безбожный, механистический мир. Сейчас нам уже доподлинно известно, что Декарт [15]и его единомышленники были не правы. Наша наука исходит от Бога, и мы не должны допускать, чтобы дьявол нашел поддержку в стенах нашей Академии. Так что, мадемуазель, я не вижу, как незначительные изменения в программе ваших занятий нарушают наше соглашение. За то время, что вы у нас проживаете, вы опубликовали пятьдесят трактатов. Я просмотрел их и мало что нашел там от математики или алхимии.
Словно громом пораженная, Адриана только и могла, что молча смотреть на них.
Он был прав. Она попала в ловушку, и так ловко расставленную, что даже не могла ее предвидеть.
9
Она отогнала нахлынувшее чувство вины. Разве у нее была тогда надежда найти его в Турции! В то время она сделала все, что могла.
И все же ее сын не был казаком, который непрошеным ступил на китайские земли. Как могли в такой далекой и чужой империи знать о существовании ее сына, тем более желать его похитить! Сегодня утром она дважды пыталась с помощью магического зеркала установить контакт с дворцом китайского императора, но потерпела фиаско. То ли не существовало больше в Китае пары ее магического зеркала, то ли с ней просто не хотели общаться. Причины она не знала.
Адриана напомнила себе, что именно malfaiteurs, а не китайцы или еще кто другой похитили ее сына, и даже она не могла понять, зачем они это сделали. Но если он жив – а сейчас у нее были основания так думать, – то тогда он должен быть где-то на земле, поскольку царством malakim являются эфир и воздушные вихри, там человеческое существо жить не может.
Если бы только она знала, зачем они его похитили.
Адриана тряхнула головой, возвращая себя к реальности. Размышления отвлекли ее настолько, что она прочитала целую страницу, совершенно не понимая ее смысла. Разозлившись на себя, она стала читать с начала страницы.
В этот момент раздался стук в дверь, и Адриана почувствовала почти благодарность к непрошеному гостю.
– Впусти Анна, – велела она прислуживавшей ей девочке и повернулась посмотреть, кто пришел. Она хотела, чтобы это был кто-нибудь из ее студентов. С ними она вновь обретала ощущение молодости.
Гостем оказался человек хотя и молодой, но ей незнакомый.
– Простите меня, ваше величество – начал он.
Адриана усмехнулась и знаком руки остановила его.
– Я не величество, – сказала она. – Но в любом случае, чем могу служить?
Молодой человек покраснел и кивнул.
– Меня зовут Михайло Ломоносов, – представился он.
– Да, да, у меня есть письмо на ваш счет. Я должна учить вас исчислениям, и занятия начинаются завтра. Так ведь?
– Да, мадемуазель, все верно, за исключением того, что мне сообщили, будто наши занятия отменяются. И я пришел узнать причину.
Секунду Адриана молча, удивленно смотрела на молодого человека.
– Я не отменяла ваших занятий, мсье Ломоносов. Это, должно быть какая-то ошибка.
Ломоносов достал из кармана кафтана небольшой листок бумаги и протянул ей. Он неловко кашлянул:
– Здесь говорится, что я должен изучать с профессором Сведенборгом нумерологию ангелов.
Адриана прочитала записку и, стараясь сохранять спокойствие, посмотрела во взволнованное лицо юноши.
– Мсье Ломоносов, завтра утром я ожидаю вас здесь, где мы начнем занятия. А это дело я улажу.
Ломоносов улыбнулся и поклонился:
– Благодарю вас, – сказал он. – Прошу прощения за беспокойство.
– Не вы причина моего беспокойства, – заметила Адриана.
– О, – воскликнула Адриана, входя в кабинет директора, – здесь все трое! Я даже не рассчитывала застать вас всех.
Князь Голицын улыбнулся очень нелюбезно.
– Добрый день, мадемуазель. Надеюсь, вас не надо представлять ни митрополиту Санкт-Петербургскому, ни профессору Сведенборгу.
Сведенборг кивнул в знак приветствия и наградил ее дружелюбной улыбкой. Это был мужчина средних лет, упитанный, с приятным, но ничем не примечательным лицом. Хотя взгляд его поражал. Казалось, он пронзал насквозь и в одну секунду постигал все тайны души человеческой. Адриана на себе испытала силу этого взгляда и все те неприятные ощущения, которые он вызывал. Сведенборг регулярно общался с ангелами, не прибегая к помощи научных приспособлений. И это определяло его принадлежность к кругу избранных, в который входили она сама, своеобразные личности, подобные Креси, с рождения воспитанные malakim, и, наконец, Людовик XIV и царь Петр, которые установили контакт с эфирным миром, приняв эликсир бессмертия.
Каким образом свой дар получил Сведенборг, Адриана не знала, поэтому, несмотря на его искреннее расположение и выказанное дружелюбие, считала его человеком, не заслуживающим доверия.
Митрополит же откровенно ненавидел ее и за то, что она особа женского пола, и за то, что она имела сношения со "святыми" и ангелами, и еще по каким-то причинам, которые он и сам затруднялся, очевидно, четко сформулировать. Оскал его улыбки и глаза навыкате говорили о его презрении к ней куда более красноречиво, нежели его неприятно резкий голос.
Она показала им записку, переданную ей Ломоносовым.
– Что это? – спросила она.
Голицын взял записку в руки и внимательно прочитал ее.
– Это распоряжение, – сказал он, – подписанное профессором Сведенборгом, отныне он занимается всеми вопросами науки.
Сведенборг заглянул в записку и кивнул.
– Да, я подписал эту бумагу, – пробормотал он, будто обращаясь к кому-то невидимому.
– Почему господин Сведенборг должен устанавливать расписание моих научных занятий? – возмутилась Адриана.
– Это входит в круг моих обязанностей, – все так же рассеянно произнес Сведенборг. – Но не я сам присвоил себе такие полномочия.
– И вы должны были получить копию, – добавил митрополит.
– Но я ее не получила.
– Это недосмотр, – сказал Голицын, – у меня есть копия…
Он порылся на своем столе, нашел и протянул ей листок бумаги. Она взяла листок и прочитала его.
– Вы обратили внимание, что он подписан императрицей и патриархом? – спросил Голицын.
– Коронации еще не было, поэтому документ не имеет силы, – заметила Адриана.
– Коронации не было, но она будет, – сказал Голицын. – И я считаю, что реформы нужно начать как можно быстрее, думаю, возражений не будет. Вы желаете объяснений? У нас так много неотложных дел, но я, конечно, могу уделить минуту внимания мадемуазель де Моншеврой.
– Буду вам признательна, тем более что вы обещали не трогать Академию.
– И Академия, и ваша должность останутся. Предполагалось произвести некоторые изменения в образовательной программе, для того чтобы современная наука приносила больше пользы. Поскольку наука признана благословенным занятием, то патриарх и императрица желают все усилия и богатства нашей страны направить на то, чтобы наука с еще большей пользой служила Богу.
– Но здесь говорится, что отныне исчисления больше не будут изучаться. Равно как и алхимия! И биология! Но это очень важные науки.
Митрополит громко откашлялся:
– Патриарх назвал их неугодными Богу.
– Патриарх не знает, какие последствия может принести его заблуждение, – сказала Адриана. – Почему его так заботит…
– Что вы себе позволяете! – взревел митрополит. – Он патриарх, избранный самим Богом! У вас нет права говорить о нем в таком тоне, иначе…
Адриана подняла руку, и та на мгновение вспыхнула светом:
– Или что, митрополит? Вы хотите потягаться со мной? Хотите, чтобы между вами и мной состоялся поединок? Между патриархом и мной? Думаю, мы увидим тогда, кому ангелы благоволят в большей степени.
Ее слова поколебали митрополита.
– Не слишком ли вы самонадеянны? – спросил он уже более спокойно. – В конце концов, те, кто командует демонами, не всегда внешне отличаются от тех, кто говорит с ангелами. – Заключительные слова он произнес не совсем уверенным тоном.
– Господин Сведенборг, – обратилась Адриана к профессору, – что вы скажете по этому поводу? Вы согласны со всем этим абсурдом?
Странные глаза Сведенборга остановились на ней.
– Пришло время для очищения, – сказал он. – Мы находимся в наивысшей точке Апокалипсиса. По его завершении мир станет либо небесами, либо адом. Мы должны слушать, что нам вещают ангелы, мадемуазель. Мы должны. Вам это хорошо известно, поскольку вы сами общаетесь с ними.
Адриана ошалело смотрела на Сведенборга. Он что, с ума сошел? О чем он говорит?
Голицын кашлянул, привлекая к себе внимание:
– Мадемуазель, вчера я видел, как вы поднимались ввысь небес, пользуясь силой ангелов. Разве, чтобы совершать такие полеты, нужны математические расчеты? Или анатомические вскрытия?
– Нет, конечно, но…
– Taloi, которые работают на наших рудниках и воюют бок о бок с нашими солдатами, машины, которые обогревают и защищают наши города, корабли, которые плавают по воде и под водой… Я мог бы еще долго перечислять научные достижения последних лет, но я не могу припомнить никаких математических расчетов, которые легли в их основу.
– В конечном счете все это сделано благодаря исчислениям и алхимии, тем открытиям, которые были сделаны в этой области сэром Исааком Ньютоном.
– Да, но сейчас, когда ангелы спустились с небес, чтобы служить нам, мы не нуждаемся больше в этих грубых и сомнительных научных знаниях. Более того, нам ясно показали, что эти устаревшие науки часто оказывались ловушками для человеческой души, с помощью которых неосторожных увлекали в безбожный, механистический мир. Сейчас нам уже доподлинно известно, что Декарт [15]и его единомышленники были не правы. Наша наука исходит от Бога, и мы не должны допускать, чтобы дьявол нашел поддержку в стенах нашей Академии. Так что, мадемуазель, я не вижу, как незначительные изменения в программе ваших занятий нарушают наше соглашение. За то время, что вы у нас проживаете, вы опубликовали пятьдесят трактатов. Я просмотрел их и мало что нашел там от математики или алхимии.
Словно громом пораженная, Адриана только и могла, что молча смотреть на них.
Он был прав. Она попала в ловушку, и так ловко расставленную, что даже не могла ее предвидеть.
9
Под толщей морских вод
Мощные ветви столетних дубов аркой смыкались у Франклина над головой. Под их сенью он въехал на широкий двор плантации Нейрна. Роберт и Шенди Тапмен были уже здесь сидели темные тени в слабом свете луны, горели красные точки их трубок.
– Я смотрю, ты что-то рано покинул званый обед, – сказал Шенди.
– Кажется у меня случилось расстройство желудка, – ответил Франклин. – А у вас тут какие новости?
Трубка Роберта пыхнула красными искорками, упавшими на землю мерцающим созвездием.
– Больше никаких кораблей на побережье мы не нашли. Как ты и предполагал, все продукты для званого обеда и новые платья для женщин привезли в город консерваторы.
Франклин кивнул и рукавом рубашки вытер пот со лба. Ночь выдалась душной, с моря ни ветерка.
– А воздушных кораблей вы нигде не заметили?
– Никаких признаков. Возможно, они приземлились где-то очень далеко и наши компасы не способны их уловить.
Франклин спешился, тут же с крыльца сбежал мальчик и взял лошадь под уздцы.
– Компасы могут фиксировать присутствие воздушных кораблей и колдунов на расстоянии в сотни миль и даже более, – задумчиво произнес он. – Ну что ж, пойдемте зададим несколько вопросов нашему пленнику.
– Меня зовут Леонард Улер.
– Московит?
– Нет. Я там учился и жил довольно долго, но родом я из Швейцарии.
– Но сюда-то прибыл из России. Вот об этом мы и поговорим.
Поворачиваясь к Роберту, Франклин так откинулся назад, что стул под ним заскрипел.
– Караул на дорогах? – спросил он Роберта.
Роберт кивнул и успокоил его:
– Слежки за тобой не было, они не заметили ни человека, ни эльфа, ни колдуна.
– Хорошо. Господин Улер, у меня нет времени, чтобы тратить его на пустую болтовню с вами, поэтому перейдем к сути дела. Вы прибыли сюда на корабле вместе с Джеймсом Стюартом?
– Да, я прибыл на одном из его кораблей.
– За спиной Джеймса стоит русский царь?
– Да.
– Пресвятая Дева, – прошипел Роберт, но Франклин махнул рукой, чтобы он замолчал.
– А за спиной царя стоят верховные владыки malakim, те самые херувимы, о которых вы говорили?
Улер хохотнул:
– Вы, сэр, попали в самую точку. Вопрос сложный, и, чтобы рассказать всю правду как она есть, потребуется очень много времени. Но если отвечать лаконично, то да.
– И на второй вопрос мне потребуется лаконичный ответ. Царь, используя Джеймса, хочет завоевать наши колонии?
– Да. И для этого есть два пути – либо Джеймса примут мирно, либо он воцарится при поддержке военной мощи русских.
Франклин потер подбородок. Он внимательно рассматривал Улера. Лицо колдуна виделось немного расплывчато, пора было надевать очки, которые он упорно игнорировал.
– Господин Улер, что заставляет вас предавать свою страну и те демонические силы, которым вы служите? Почему вы все это нам рассказываете?
– Россия не моя страна, и я, господин Франклин, совершенно четко об этом заявил. И malakim я больше не служу, об этом я также четко вам заявил. Я освободился от них.
– Да, вы говорили нам об этом. Но, тем не менее, наши компасы сразу же вас обнаружили. Как такое могло получиться, если вы утверждаете, что у вас нет эфирных сообщников?
Улер пожал плечами:
– Думаю, это остаточный магнетизм, но наверняка не знаю. Приложите все свои усилия, но эфирных "друзей" рядом со мной вы не обнаружите.
– Будьте спокойны, усилия мы приложим, – заверил его Франклин. – Допустим, вес что вы говорите, чистейшая правда. Но объясните мне, зачем вы именно меня разыскивали?
– Затем, господин Франклин, что хочу стать вашим соратником. Учиться у вас и служить с вами одному делу.
– И вы знаете, что это за дело! – дружелюбно спросил Франклин.
– Истинная наука. Истинная свобода.
Непроизвольно губы Бена растянулись в улыбку:
– Да, ваши владыки действительно очень хорошо осведомлены. Еще никто за все эти годы столь искусно, как вы, господин Улер, не расставлял передо мной капканы.
– Неужели вам так трудно поверить мне хотя бы на миг! Я не от них узнал о вас и ваших стремлениях, господин Франклин. Я узнал о вас из ваших же публикаций.
Мгновение Франклин с удивлением смотрел на колдуна, его кольнуло чувство вины. Неужели он слишком предвзято отнесся к этому человеку! А если все, что он говорит, прав да! В таком случае он мог бы оказаться очень ценным союзником.
– Господин Улер, вы располагаете доказательствами ваших добрых намерений, которые заставили бы нас вам поверить?
– Думаю, что да. Это будет для вас по-настоящему убедительным доказательством.
– Ну и что же это?
– Наведайтесь в гавань, и вам откроются истинные планы вашего будущего короля.
– В гавани стоят три корабля. Но я их уже видел.
– А вы не на поверхности ищите, – сказал Улер. – Вы под воду загляните.
Франклин остановил взгляд на амуниции, разложенной на его рабочем столе, протянул руку и уже в который раз затянул вентиль. Ну где же Роберт! Сгорая от нетерпения, он снова посмотрел на часы – неужели ждать еще двадцать минут? Но если Улер сказал правду, то у них каждая минута на счету.
Он вернулся к своим изобретениям. Уж коли его жизнь зависит от них, то следует проверять все до мельчайших деталей.
Это особенно касалось устройства конусообразной формы, на котором он в этот момент сосредоточился. Он назвал его depneumifier, хотя Роберт упорно именовал его "exorcister" [16]. Его новое изобретение должно было отличать malakim эфира от научных устройств, посредством которых они действовали в материальном мире, таких, например, как плавающие шары, которые удерживали воздушные корабли русских в воздухе. Долгие годы, потраченные Франклином на всевозможные научные эксперименты, научили его не доверять непроверенным на практике изобретениям, так как они не всегда оправдывали свое предназначение. Когда-то, еще в Праге, он пытался создать эгиду – особую одежду, способную сделать человека невидимым, наподобие той, что носил сэр Исаак Ньютон. Но вместо эгиды у него получилось устройство, которое вытесняло из окружающего воздушного пространства кислород, и в результате он чуть не погиб.
Послышались легкие шаги – это пришла Ленка. Он повернулся ей навстречу.
– Ах вот ты где, – сказала она. – Как тебе удалось ускользнуть?
– Без особых усилий.
– Хоть я и смогла на некоторое время отвлечь внимание твоего господина Стерна, думаю, они там что-то заподозрили. Ты уверен, что за тобой никто не следил?
– Уверен, насколько вообще можно быть уверенным. Ленка, это было довольно опасное занятие – морочить голову Стерну. Думаю, тебе не следовало этого делать.
Она чуть нахмурилась:
– Я член твоего Тайного союза, – сказала она. – Хотя иногда, как, например, сегодня, ты, кажется, об этом забываешь.
Он встал и взял ее руки в свои:
– Однажды, моя дорогая, я тебя уже чуть не потерял. Я даже думать не хочу, что такое может повториться.
По ее глазам он видел, что Ленка не принимает подобного извинения. Но она ничего не сказала, вместо этого высвободила руки и подошла к столу, на котором он разложил свои приспособления.
– Зачем ты достал скафандр для погружения под воду?
– Улер, колдун, которого мы поймали, утверждает, что претендент прибыл сюда в сопровождении какого-то подводного корабля. И мы с Робертом сегодня ночью хотим пойти и все проверить.
Она холодно посмотрела на него:
– А мне ты об этом не собирался говорить?
– Собирался, по возвращении. Я не хотел беспокоить тебя и лишать сна.
– Я и так не могу спать, когда тебя нет рядом, – сказала она, начиная сердиться. – Но мы с вами, господин Франклин, обсудим это потом. То, как вы со мной обращаетесь, не делает меня счастливой.
Пока он соображал, что ей ответить, Ленка посмотрела на часы и сказала:
– Сейчас постучат в дверь. Рекомендую тебе принять гостя.
– Гость? Кто?
– Кажется, ты не расположен предупреждать меня заранее, это дает мне право поступать с тобой таким же образом. Возможно, это король пришел рассказать тебе на ночь сказочку. А возможно, и сам царь Петр. Доброй ночи. И помни: если ты утонешь, то не приходи ко мне под дверь утопленником, капать на мой ковер.
Он поймал ее и нежно поцеловал. Она ответила на его поцелуй. Но когда отстранилась, строго посмотрела на него.
– Мы еще поговорим с тобой на эту тему, – повторила она, развернулась и пошла по лестнице наверх. Легкий шорох юбок пожелал ему доброй ночи.
Как она и предупреждала, раздался стук в дверь, и Франклин вздрогнул, несмотря на то, что ожидал его. С чувством неловкости он распахнул дверь.
– Мистер Накасо? – несколько удивленно произнес Франклин.
Парис Накасо, в чистом камзоле поверх жилета, согнулся в глубоком поклоне. Накасо был негром, как Франклин понял из его рассказа, родом из Анголы. В Чарльз-Таун его привезли за два года до того, как Черная Борода дал свободу всем рабам. Он был единственным негром в Законодательном собрании Южной Каролины.
– Надеюсь, я не слишком поздно, мистер Франклин?
Он отлично говорил по-английски, но с каким-то особым акцентом, нараспев.
– Нет, все в порядке, мистер Накасо. В любом случае я намеревался в ближайшее время встретиться с вами. Входите и присаживайтесь. Хотите мадеры?
– С удовольствием, мистер Франклин.
Франклин налил два бокала мадеры, и они расположились у камина.
– Я не видел вас на званом обеде… – осторожно начал Франклин.
Накасо грустно улыбнулся:
– Как член Собрания, я пытался попасть туда, но меня не пустили.
– Не пустили?
– Похоже, мне там никто не поверил, что я тоже состою в правительстве. Боюсь, что другие члены Собрания не особенно стремились помочь мне.
– Мне жаль, что так получилось. Вам следовало сразу обратиться ко мне.
– Вероятно. Мне часто приходило на ум, что вы справедливый человек. Когда я предложил увеличить в Собрании число представителей от негритянского населения колонии, вы были единственным, кто встал на мою сторону. И что удивительно, Тайный союз нас тоже поддержал.
– Полагаю, вы знаете мое отношение к этому делу.
– Знаю, или думаю, что знаю, – сказал Накасо и поставил на пол бокал. – Мистер Франклин, час уже поздний, поэтому прошу простить меня, но я незамедлительно хочу изложить то, с чем пришел. Мой народ очень боится этого английского короля. Они думают, что он вернет земли их прежним владельцам и нас опять сделают рабами. Мистер Франклин, я уже сносил одни кандалы и не хочу надевать новые. Их наденут только на мой труп.
– Я позабочусь, чтобы этого не произошло.
– Значит, Тайный союз против этого короля?
Франклин на секунду задумался:
– Я не могу говорить за всех, вернее будет сказать, что скоро все будут против. А что касается меня лично, то я его не поддерживаю.
– Значит, вы будете с ним воевать?
– Если дойдет до этого. Но надеюсь, что к победе в наших баталиях мы придем бескровным путем.
– Но если дойдет до кровопролития, то мы вам потребуемся. И вам нужно будет, чтобы у нас в руках было оружие.
Франклин слегка заколебался:
– Это совершенно верно, для нас будет ценен каждый человек, желающий обрести свободу. И вот об этом я как раз и хотел поговорить с вами.
– Могу сразу сказать – я дам вам таких людей, но выдвигаю свои условия.
– Какие?
– Во-первых, они должны быть хорошо вооружены.
Франклин нахмурился:
– Нет такого закона, который запрещал бы неграм брать в руки оружие.
– Да, но беда в том, что торговцы не желают нам его продавать.
– Ну, после того кровопролития, за которым последовало ваше освобождение.
– Нас освобождали поименно. Чтобы получить свободу, нам пришлось сражаться. Король Тич вооружил нас.
– И сделано это было в его личных целях. Вы помогли ему свергнуть тех землевладельцев, которые оказывали ему сопротивление.
– Мне, сэр, это хорошо известно. И даже тогда многим из них удалось сбежать в маркграфство Азилия, и рабов своих они забрали с собой. Сейчас возникла похожая ситуация. И если вам потребуется наша помощь, чтобы сбросить ярмо, которое претендент пожелает надеть всем нам на шею, то мы должны быть хорошо вооружены. Это будет для нас знаком высокого доверия.
– Боюсь, путь к такому доверию нелегкий.
– Но его надо пройти.
– Вы уверяете меня, что готовы вступить в борьбу с претендентом ради того, чтобы вновь не стать рабами?
– Конечно, хотя есть и иные пути.
– Это похоже на угрозу.
– Да. Я провел переговоры с маронами [17]и с некоторыми индейскими племенами, которые думают точно так же. Я и их могу привести в ряды наших сторонников, или же я могу направить их против тех, кому здесь достанется победа. Тич дал нам свободу, мистер Франклин, и мы ищем способ, чтобы навсегда ее сохранить. И кроме того, нам нужно более широкое представительство в правительстве. Нас в колонии в два раза больше, чем вас.
Франклин кивнул. Эта вторая, более тонкая угроза не ускользнула от его внимания.
– Я подумаю, что здесь можно сделать. Пока это все, что я могу вам обещать. Есть какие-то еще условия?
– В других колониях, особенно в маркграфстве, рабство до сих пор сохранилось. Среди рабов есть наши родственники. Мы должны их освободить.
– Но в других колониях действуют свои законы. Насколько вам известно, у меня нет голоса в их правительствах.
Накасо усмехнулся:
– Когда начнется война, я думаю, у Тайного союза, а значит, и у вас появятся возможности диктовать свои условия за пределами нашей колонии.
– Только в том случае, если мы победим. И вы переоцениваете значимость моей персоны. Я могу лишь заверить вас, что мои симпатии принадлежат всецело вам. Я испытываю отвращение к рабству и сделаю все, чтобы его отменить.
– Не слишком утешительное обещание.
– Было бы нечестно с моей стороны обещать большее. Вы только подумайте, сэр, если то, что вы говорите, правда и здесь должна вспыхнуть война – и, да поможет нам Бог, это нам еще предстоит увидеть, на нашей ли Он стороне, – и если в случае победы Тайный союз станет главенствующей силой, то и вы выиграете от того, что поддерживали нас. Разве не так?
Накасо задумчиво кивнул:
– Я должен обсудить все это с другими. Я не управляю всеми теми народами, что стоят за моей спиной.
– Прошу вас, сообщите мне потом о вашем решении. При нынешних обстоятельствах решение нужно принимать быстро. Если мне суждено начать игру, я должен знать, какие карты у меня на руках.
– В самое ближайшее время мы продолжим этот разговор. Благодарю за хорошую мадеру.
– Всегда рад буду видеть вас. Будьте осторожны, возвращаясь домой.
– Постараюсь.
Франклин проводил гостя до дверей, где они столкнулись с только что приехавшим Робертом. Роберт кивком приветствовал Накасо, негр ответил ему.
– Ну что, ты готов? – спросил Роберт Франклина, когда Накасо ушел.
– На все сто. Давай посмотрим, насколько силен наш враг.
– Через два часа начнет светать, – сказал Франклин. – Надо торопиться.
– Я смотрю, ты что-то рано покинул званый обед, – сказал Шенди.
– Кажется у меня случилось расстройство желудка, – ответил Франклин. – А у вас тут какие новости?
Трубка Роберта пыхнула красными искорками, упавшими на землю мерцающим созвездием.
– Больше никаких кораблей на побережье мы не нашли. Как ты и предполагал, все продукты для званого обеда и новые платья для женщин привезли в город консерваторы.
Франклин кивнул и рукавом рубашки вытер пот со лба. Ночь выдалась душной, с моря ни ветерка.
– А воздушных кораблей вы нигде не заметили?
– Никаких признаков. Возможно, они приземлились где-то очень далеко и наши компасы не способны их уловить.
Франклин спешился, тут же с крыльца сбежал мальчик и взял лошадь под уздцы.
– Компасы могут фиксировать присутствие воздушных кораблей и колдунов на расстоянии в сотни миль и даже более, – задумчиво произнес он. – Ну что ж, пойдемте зададим несколько вопросов нашему пленнику.
– Меня зовут Леонард Улер.
– Московит?
– Нет. Я там учился и жил довольно долго, но родом я из Швейцарии.
– Но сюда-то прибыл из России. Вот об этом мы и поговорим.
Поворачиваясь к Роберту, Франклин так откинулся назад, что стул под ним заскрипел.
– Караул на дорогах? – спросил он Роберта.
Роберт кивнул и успокоил его:
– Слежки за тобой не было, они не заметили ни человека, ни эльфа, ни колдуна.
– Хорошо. Господин Улер, у меня нет времени, чтобы тратить его на пустую болтовню с вами, поэтому перейдем к сути дела. Вы прибыли сюда на корабле вместе с Джеймсом Стюартом?
– Да, я прибыл на одном из его кораблей.
– За спиной Джеймса стоит русский царь?
– Да.
– Пресвятая Дева, – прошипел Роберт, но Франклин махнул рукой, чтобы он замолчал.
– А за спиной царя стоят верховные владыки malakim, те самые херувимы, о которых вы говорили?
Улер хохотнул:
– Вы, сэр, попали в самую точку. Вопрос сложный, и, чтобы рассказать всю правду как она есть, потребуется очень много времени. Но если отвечать лаконично, то да.
– И на второй вопрос мне потребуется лаконичный ответ. Царь, используя Джеймса, хочет завоевать наши колонии?
– Да. И для этого есть два пути – либо Джеймса примут мирно, либо он воцарится при поддержке военной мощи русских.
Франклин потер подбородок. Он внимательно рассматривал Улера. Лицо колдуна виделось немного расплывчато, пора было надевать очки, которые он упорно игнорировал.
– Господин Улер, что заставляет вас предавать свою страну и те демонические силы, которым вы служите? Почему вы все это нам рассказываете?
– Россия не моя страна, и я, господин Франклин, совершенно четко об этом заявил. И malakim я больше не служу, об этом я также четко вам заявил. Я освободился от них.
– Да, вы говорили нам об этом. Но, тем не менее, наши компасы сразу же вас обнаружили. Как такое могло получиться, если вы утверждаете, что у вас нет эфирных сообщников?
Улер пожал плечами:
– Думаю, это остаточный магнетизм, но наверняка не знаю. Приложите все свои усилия, но эфирных "друзей" рядом со мной вы не обнаружите.
– Будьте спокойны, усилия мы приложим, – заверил его Франклин. – Допустим, вес что вы говорите, чистейшая правда. Но объясните мне, зачем вы именно меня разыскивали?
– Затем, господин Франклин, что хочу стать вашим соратником. Учиться у вас и служить с вами одному делу.
– И вы знаете, что это за дело! – дружелюбно спросил Франклин.
– Истинная наука. Истинная свобода.
Непроизвольно губы Бена растянулись в улыбку:
– Да, ваши владыки действительно очень хорошо осведомлены. Еще никто за все эти годы столь искусно, как вы, господин Улер, не расставлял передо мной капканы.
– Неужели вам так трудно поверить мне хотя бы на миг! Я не от них узнал о вас и ваших стремлениях, господин Франклин. Я узнал о вас из ваших же публикаций.
Мгновение Франклин с удивлением смотрел на колдуна, его кольнуло чувство вины. Неужели он слишком предвзято отнесся к этому человеку! А если все, что он говорит, прав да! В таком случае он мог бы оказаться очень ценным союзником.
– Господин Улер, вы располагаете доказательствами ваших добрых намерений, которые заставили бы нас вам поверить?
– Думаю, что да. Это будет для вас по-настоящему убедительным доказательством.
– Ну и что же это?
– Наведайтесь в гавань, и вам откроются истинные планы вашего будущего короля.
– В гавани стоят три корабля. Но я их уже видел.
– А вы не на поверхности ищите, – сказал Улер. – Вы под воду загляните.
Франклин остановил взгляд на амуниции, разложенной на его рабочем столе, протянул руку и уже в который раз затянул вентиль. Ну где же Роберт! Сгорая от нетерпения, он снова посмотрел на часы – неужели ждать еще двадцать минут? Но если Улер сказал правду, то у них каждая минута на счету.
Он вернулся к своим изобретениям. Уж коли его жизнь зависит от них, то следует проверять все до мельчайших деталей.
Это особенно касалось устройства конусообразной формы, на котором он в этот момент сосредоточился. Он назвал его depneumifier, хотя Роберт упорно именовал его "exorcister" [16]. Его новое изобретение должно было отличать malakim эфира от научных устройств, посредством которых они действовали в материальном мире, таких, например, как плавающие шары, которые удерживали воздушные корабли русских в воздухе. Долгие годы, потраченные Франклином на всевозможные научные эксперименты, научили его не доверять непроверенным на практике изобретениям, так как они не всегда оправдывали свое предназначение. Когда-то, еще в Праге, он пытался создать эгиду – особую одежду, способную сделать человека невидимым, наподобие той, что носил сэр Исаак Ньютон. Но вместо эгиды у него получилось устройство, которое вытесняло из окружающего воздушного пространства кислород, и в результате он чуть не погиб.
Послышались легкие шаги – это пришла Ленка. Он повернулся ей навстречу.
– Ах вот ты где, – сказала она. – Как тебе удалось ускользнуть?
– Без особых усилий.
– Хоть я и смогла на некоторое время отвлечь внимание твоего господина Стерна, думаю, они там что-то заподозрили. Ты уверен, что за тобой никто не следил?
– Уверен, насколько вообще можно быть уверенным. Ленка, это было довольно опасное занятие – морочить голову Стерну. Думаю, тебе не следовало этого делать.
Она чуть нахмурилась:
– Я член твоего Тайного союза, – сказала она. – Хотя иногда, как, например, сегодня, ты, кажется, об этом забываешь.
Он встал и взял ее руки в свои:
– Однажды, моя дорогая, я тебя уже чуть не потерял. Я даже думать не хочу, что такое может повториться.
По ее глазам он видел, что Ленка не принимает подобного извинения. Но она ничего не сказала, вместо этого высвободила руки и подошла к столу, на котором он разложил свои приспособления.
– Зачем ты достал скафандр для погружения под воду?
– Улер, колдун, которого мы поймали, утверждает, что претендент прибыл сюда в сопровождении какого-то подводного корабля. И мы с Робертом сегодня ночью хотим пойти и все проверить.
Она холодно посмотрела на него:
– А мне ты об этом не собирался говорить?
– Собирался, по возвращении. Я не хотел беспокоить тебя и лишать сна.
– Я и так не могу спать, когда тебя нет рядом, – сказала она, начиная сердиться. – Но мы с вами, господин Франклин, обсудим это потом. То, как вы со мной обращаетесь, не делает меня счастливой.
Пока он соображал, что ей ответить, Ленка посмотрела на часы и сказала:
– Сейчас постучат в дверь. Рекомендую тебе принять гостя.
– Гость? Кто?
– Кажется, ты не расположен предупреждать меня заранее, это дает мне право поступать с тобой таким же образом. Возможно, это король пришел рассказать тебе на ночь сказочку. А возможно, и сам царь Петр. Доброй ночи. И помни: если ты утонешь, то не приходи ко мне под дверь утопленником, капать на мой ковер.
Он поймал ее и нежно поцеловал. Она ответила на его поцелуй. Но когда отстранилась, строго посмотрела на него.
– Мы еще поговорим с тобой на эту тему, – повторила она, развернулась и пошла по лестнице наверх. Легкий шорох юбок пожелал ему доброй ночи.
Как она и предупреждала, раздался стук в дверь, и Франклин вздрогнул, несмотря на то, что ожидал его. С чувством неловкости он распахнул дверь.
– Мистер Накасо? – несколько удивленно произнес Франклин.
Парис Накасо, в чистом камзоле поверх жилета, согнулся в глубоком поклоне. Накасо был негром, как Франклин понял из его рассказа, родом из Анголы. В Чарльз-Таун его привезли за два года до того, как Черная Борода дал свободу всем рабам. Он был единственным негром в Законодательном собрании Южной Каролины.
– Надеюсь, я не слишком поздно, мистер Франклин?
Он отлично говорил по-английски, но с каким-то особым акцентом, нараспев.
– Нет, все в порядке, мистер Накасо. В любом случае я намеревался в ближайшее время встретиться с вами. Входите и присаживайтесь. Хотите мадеры?
– С удовольствием, мистер Франклин.
Франклин налил два бокала мадеры, и они расположились у камина.
– Я не видел вас на званом обеде… – осторожно начал Франклин.
Накасо грустно улыбнулся:
– Как член Собрания, я пытался попасть туда, но меня не пустили.
– Не пустили?
– Похоже, мне там никто не поверил, что я тоже состою в правительстве. Боюсь, что другие члены Собрания не особенно стремились помочь мне.
– Мне жаль, что так получилось. Вам следовало сразу обратиться ко мне.
– Вероятно. Мне часто приходило на ум, что вы справедливый человек. Когда я предложил увеличить в Собрании число представителей от негритянского населения колонии, вы были единственным, кто встал на мою сторону. И что удивительно, Тайный союз нас тоже поддержал.
– Полагаю, вы знаете мое отношение к этому делу.
– Знаю, или думаю, что знаю, – сказал Накасо и поставил на пол бокал. – Мистер Франклин, час уже поздний, поэтому прошу простить меня, но я незамедлительно хочу изложить то, с чем пришел. Мой народ очень боится этого английского короля. Они думают, что он вернет земли их прежним владельцам и нас опять сделают рабами. Мистер Франклин, я уже сносил одни кандалы и не хочу надевать новые. Их наденут только на мой труп.
– Я позабочусь, чтобы этого не произошло.
– Значит, Тайный союз против этого короля?
Франклин на секунду задумался:
– Я не могу говорить за всех, вернее будет сказать, что скоро все будут против. А что касается меня лично, то я его не поддерживаю.
– Значит, вы будете с ним воевать?
– Если дойдет до этого. Но надеюсь, что к победе в наших баталиях мы придем бескровным путем.
– Но если дойдет до кровопролития, то мы вам потребуемся. И вам нужно будет, чтобы у нас в руках было оружие.
Франклин слегка заколебался:
– Это совершенно верно, для нас будет ценен каждый человек, желающий обрести свободу. И вот об этом я как раз и хотел поговорить с вами.
– Могу сразу сказать – я дам вам таких людей, но выдвигаю свои условия.
– Какие?
– Во-первых, они должны быть хорошо вооружены.
Франклин нахмурился:
– Нет такого закона, который запрещал бы неграм брать в руки оружие.
– Да, но беда в том, что торговцы не желают нам его продавать.
– Ну, после того кровопролития, за которым последовало ваше освобождение.
– Нас освобождали поименно. Чтобы получить свободу, нам пришлось сражаться. Король Тич вооружил нас.
– И сделано это было в его личных целях. Вы помогли ему свергнуть тех землевладельцев, которые оказывали ему сопротивление.
– Мне, сэр, это хорошо известно. И даже тогда многим из них удалось сбежать в маркграфство Азилия, и рабов своих они забрали с собой. Сейчас возникла похожая ситуация. И если вам потребуется наша помощь, чтобы сбросить ярмо, которое претендент пожелает надеть всем нам на шею, то мы должны быть хорошо вооружены. Это будет для нас знаком высокого доверия.
– Боюсь, путь к такому доверию нелегкий.
– Но его надо пройти.
– Вы уверяете меня, что готовы вступить в борьбу с претендентом ради того, чтобы вновь не стать рабами?
– Конечно, хотя есть и иные пути.
– Это похоже на угрозу.
– Да. Я провел переговоры с маронами [17]и с некоторыми индейскими племенами, которые думают точно так же. Я и их могу привести в ряды наших сторонников, или же я могу направить их против тех, кому здесь достанется победа. Тич дал нам свободу, мистер Франклин, и мы ищем способ, чтобы навсегда ее сохранить. И кроме того, нам нужно более широкое представительство в правительстве. Нас в колонии в два раза больше, чем вас.
Франклин кивнул. Эта вторая, более тонкая угроза не ускользнула от его внимания.
– Я подумаю, что здесь можно сделать. Пока это все, что я могу вам обещать. Есть какие-то еще условия?
– В других колониях, особенно в маркграфстве, рабство до сих пор сохранилось. Среди рабов есть наши родственники. Мы должны их освободить.
– Но в других колониях действуют свои законы. Насколько вам известно, у меня нет голоса в их правительствах.
Накасо усмехнулся:
– Когда начнется война, я думаю, у Тайного союза, а значит, и у вас появятся возможности диктовать свои условия за пределами нашей колонии.
– Только в том случае, если мы победим. И вы переоцениваете значимость моей персоны. Я могу лишь заверить вас, что мои симпатии принадлежат всецело вам. Я испытываю отвращение к рабству и сделаю все, чтобы его отменить.
– Не слишком утешительное обещание.
– Было бы нечестно с моей стороны обещать большее. Вы только подумайте, сэр, если то, что вы говорите, правда и здесь должна вспыхнуть война – и, да поможет нам Бог, это нам еще предстоит увидеть, на нашей ли Он стороне, – и если в случае победы Тайный союз станет главенствующей силой, то и вы выиграете от того, что поддерживали нас. Разве не так?
Накасо задумчиво кивнул:
– Я должен обсудить все это с другими. Я не управляю всеми теми народами, что стоят за моей спиной.
– Прошу вас, сообщите мне потом о вашем решении. При нынешних обстоятельствах решение нужно принимать быстро. Если мне суждено начать игру, я должен знать, какие карты у меня на руках.
– В самое ближайшее время мы продолжим этот разговор. Благодарю за хорошую мадеру.
– Всегда рад буду видеть вас. Будьте осторожны, возвращаясь домой.
– Постараюсь.
Франклин проводил гостя до дверей, где они столкнулись с только что приехавшим Робертом. Роберт кивком приветствовал Накасо, негр ответил ему.
– Ну что, ты готов? – спросил Роберт Франклина, когда Накасо ушел.
– На все сто. Давай посмотрим, насколько силен наш враг.
– Через два часа начнет светать, – сказал Франклин. – Надо торопиться.