Киз Грегори. Империя Хаоса

   – Я думаю, Ирина не отличается такой широтой взглядов, – сказала Адриана и попыталась улыбнуться.
   – Ты знаешь, что я имею в виду.
   Она внимательно посмотрела на него:
   – Неужели я так дурно с тобой обращаюсь, Эркюль? Вспомни, когда мы встретились, какую жизненную цель ты преследовал? Ты хотел служить влиятельному принцу, который правил бы в соответствии с требованиями нового времени. Ты хотел стабильного положения. И разве я не исполнила все твои желания? Разве царь не тот господин, которого ты искал?
   – Я не спорю с этим, но…
   – Что "но"? Любовь никогда не была частью нашей сделки. Ты любишь меня только потому, что я тебе не принадлежу. Если бы ты женился на мне, то сейчас ты был бы не со мной, а с другой женщиной, и я, а не Ирина страдала бы от одиночества на нашем брачном ложе.
   – Это неправда. Я никогда не любил Ирину. Но мне нужно было упрочить здесь свое положение, а она – боярская дочь. И нет на свете такого мужчины, который не желал бы иметь сыновей.
   – Да, – с горечью произнесла Адриана, – и нет на свете такого мужчины.
   Эркюль дернулся, будто его ударили по лицу.
   – Прости, любовь моя. Я знаю, ты тоскуешь по Нико. Иногда я забываю…
   И ей так захотелось рассказать ему о своем видении, но ее удерживал какой-то необъяснимый страх.
   – Понимаешь, Эркюль, я никак не могу забыть. Я работаю в лаборатории, я изобретаю оружие и игрушки для царя, я учу студентов, я пытаюсь не попасть в сети интриг моих врагов, у меня столько дел и забот, и все же я никак не могу забыть. Я все думаю, жив ли он. И вот сейчас… – Она замолчала, поняв, что каким-то образом Эркюль заставил ее сказать больше, чем она желала.
   – Что – сейчас? Ты получила какие-то вести о нем?
   – Никаких. Послушай, Эркюль, ты должен это знать. Кто-то пытался убить меня. Я подозреваю, что этот некто имеет отношение к исчезновению Нико.
   – Этот некто находится здесь, в России, или в какой-то другой стране?
   – Именно здесь я получила широкую известность. Но вопрос в другом: враг, который хотел меня убить, человек или существо, принадлежащее нематериальному миру?
   – Ты подозреваешь кого-то из malfaiteurs? Думаешь, это один из ангелов зла? Уверен, здесь им никто не служит.
   – Когда-то им служила Креси.
   – Но ты же не подозреваешь ее?
   – Нет. Думаю, они очень хитрые и умеют тщательно маскировать своих земных слуг.
   – Очень хорошо, что ты мне об этом рассказала. Я предупрежу всех наших тайных агентов.
   – Но только тех, кому ты полностью доверяешь. Кем бы ни был этот тайный враг, у него на службе состоит нечто ужасное и действительно опасное. Это может привести к очень серьезным переменам.
   – И ты не хочешь ничего сказать об этом ужасном и опасном слуге?
   – Не сейчас.
   – Это потому, что ты мне не доверяешь?
   – Я доверяю тебе, Эркюль, как никому другому.
   – Из чего следует, что твое доверие распространяется не так уж и далеко.
   Она подошла к нему, сидящему на краю кровати, нагнулась и поцеловала его в лоб.
   – Я ничего не могу с этим поделать, Эркюль. Меня в жизни так часто предавали.
   Эркюль тяжело и с шумом выдохнул:
   – Ты такой непосильный груз взвалила на плечи, что тебе не хватает сил любить. Ты очень тяжелый человек. Я люблю тебя, но сейчас передо мной стоит не та женщина, которую я встретил во владениях герцога Лоррейнского.
   – Ты прав, – тихо сказала Адриана. – Я стала лучше той женщины, стала сильнее. Ну а теперь ложись спать.
   – Нет, я думаю, мне лучше уйти.
   Адриана пожала плечами:
   – Как хочешь.
   Он стал одеваться. Одевшись, повернулся к ней, и она заметила слезы, блеснувшие на его глазах.
   – Не думаю, что я еще когда-нибудь сюда вернусь, – сказал он.
   – Эркюль…
   – Я предан тебе. Я умру за тебя. Я найду и уничтожу твоих врагов. Но я больше не в силах быть твоим любовником. Это причиняет нестерпимую боль.
   – Как хочешь, – с трудом выговорила Адриана, почувствовав, что у нее перехватило горло.
   Он ушел, а она снова приблизилась к окну. На этот раз картина предстала перед ней какой-то размытой, словно слезы и ей застлали глаза. Она знала, что это не так, потому что за все годы, прожитые ею в Санкт-Петербурге, ни одна слеза не скатилась по ее щеке. Она их выплакала в те дни, когда у нее украли сына.
   Адриана отогнала мысли об Эркюле д'Аргенсоне прочь, и в тумане, где смешались свет и тени, увидела Николаса. Она не понимала, откуда берет силы надеяться. Казалось, это так опасно – чувствовать, надеяться… любить.
   Завтра она раздобудет о Китае все сведения, какие только возможно.
   Спустя час ее ресницы наконец-то сомкнулись, но надолго уснуть не удалось, ее разбудили джинны. Она оторвала голову от подушек и села, все та же тревога владела ею.
   Откуда-то издалека неслись звуки ружейной пальбы. И в ее комнате находился кто-то посторонний.

3
Кричащий Камень

   – А ну-ка еще раз расскажи мне о тех кра-си-и-ивых женщинах, к которым мы направляемся в эти твои земли уичита, – ехидно произнес Таг. Он мрачно вперил взгляд куда-то вдаль, приставив козырьком ко лбу огромную ладонь.
   Там вдали, волнисто изгибаясь, простиралась равнина, и редкие карликовые деревья только подчеркивали ее бескрайность.
   За спиной одна из лошадей захрапела, и лошадь Тага беспокойно вскинула голову. Красные Мокасины обвел взглядом всех остальных. Из десяти лошадей, которых они взяли с собой, осталось восемь, но и они выглядели изнуренными. Они нуждались в хорошем отдыхе.
   – Нам нужны свежие лошади, – сказал Красные Мокасины.
   – Ты что, не слышал моего вопроса? – проворчал Таг. – Сколько нам еще тащиться до первой деревни уичита?
   – Точно не знаю, – ответил Красные Мокасины. – Я не уверен, что это земли уичита.
   – Хочешь сказать, что заблудился? – скептически поинтересовался Таг. – Как такое может случиться, чтобы индеец заблудился?
   – Таг, а как моряк теряется в море? Куда ни глянь – вода, и везде одинаковая, разве нет?
   Таг сердито нахмурился:
   – Тоже мне, нашел с чем сравнивать.
   – Почему бы и нет. На запад от Великого Водного Пути я никогда раньше не ходил. Откуда мне знать дорогу?
   – А что ты такого уверенного из себя строил, будто наверняка знаешь, куда мы направляемся, а сам, оказывается, ни разу там не был.
   – Я точно знаю, куда мы идем. Я словно вижу стрелу, летящую к цели. Я просто не уверен, что мы уже там, куда идем.
   – Идем туда, не зная куда, – проворчал Таг. Затем пожал плечами. – Ну, вообще-то здесь симпатично. Море чем-то напоминает.
   – Ты скучаешь по морю?
   – Ни черта. Жизнь моряка отвратительна. Половина тех, кого я знал, умерли от цинги, вторая половина погибла в драках, перебрав рому, оставшиеся единицы уморил сифилис. Я сбежал и потому стал среди пиратов долгожителем. Честно говоря, я не жалуюсь, но я хотел бы обойти стороной эти земли – страна индейцев ли это или еще чего там. – С этими словами он так хлопнул чокто по спине, что тому показалось, будто у него все ребра враз лопнули. – Ты ж обещал найти мне женщину, что-то долго тянешь с этим.
   Они поехали дальше по земле, в своем однообразии так похожей на море.
   На следующий день около полудня они услышали, как кто-то поет. Любопытство подтолкнуло их повернуть в сторону невидимого певца. Они приблизились к краю неглубокого узкого ущелья и увидели на дне его обнаженного человека, привязанного к двум столбам за руки и за ноги. Заметив их, человек оборвал пение.
   – Nakidiwa! Nakidiwa! – закричал он.
   Красные Мокасины не знал языка незнакомца, поэтому ничего не ответил. Вместо этого он настороженно огляделся вокруг.
   – Будь настороже, Таг, – сказал он. – Тот, кто его так привязал, может быть где-то рядом.
   – Слушаюсь, капитан.
   – Eespanolee? – снова выкрикнул незнакомец. – Fa-len-chee? Enkalisha? Anompa о?
   Красные Мокасины удивленно вздернул брови. Последнее слово было на языке чокто, или, как его называли, мобильском – языке торговли, в основе которого лежал чокто. Он решил, что это все же мобильский, и заговорил на этом языке.
   – Ты понимаешь меня? – спросил он.
   – Как будто я всю жизнь на этом языке и говорил, – ответил незнакомец с таким сильным акцентом, что его едва можно было разобрать.
   – А по-английски говоришь?
   – Несколько слов знаю.
   – А по-французски?
   – Хорошо говорю, – ответил незнакомец по-французски. И это получилось у него лучше, чем на мобильском.
   – Эй! – подал голос Таг. – Да этот индеец говорит по-французски!
   – Таг, ты ведь тоже, кажется, говоришь на этом языке?
   – Ну говорю, если нужно бутылку рома купить или шлюху уговорить. – В доказательство своих возможностей он обратился к неизвестному. – Эй, ты, какого черта ты там делаешь?
   – Силу духа тренирую, – весело ответил незнакомец.
   – Хочешь сказать, нам не надо тебя отвязывать?
   – Думаю, пора уже заканчивать тренировку.
   – Кто тебя привязал? – спросил Красные Мокасины.
   – Те, кто особенно заботится о моей силе духа. Вы освободите меня?
   – А стоит ли? Тебя кто привязал – свои или враги?
   – Да откуда я могу знать, темно было.
   – Ну, тогда прощай, желаю хорошенько укрепить силу духа, – сказал Красные Мокасины и направился прочь.
   – Подожди! – закричал незнакомец. – Эго, конечно, не твое дело, но вышло просто недоразумение, из-за женщины.
   – Женщины? – Таг встрепенулся.
   – Да. Из-за жены вождя, если хотите знать. Это семейное дело, вождь – мой двоюродный брат.
   – Понятно. А почему они тебе нос не отрезали? Так обычно наказывают за посягательство на чужую жену.
   – Наверное, отрежут завтра или послезавтра. Спуститесь сюда, освободите меня, а я вам за это помогу. Вы ведь далеко ушли от своего дома, не так ли? И вам, конечно же, нужны свежие лошади и еда?
   Красные Мокасины пожал плечами:
   – Да, нам нужны лошади. И еще нам нужен проводник, который понимает язык этой бескрайней равнины.
   – Я отличный проводник. Несколько лет назад я служил в этих местах проводником у французов. Я говорю почти на всех языках.
   Красные Мокасины задумался, он обратил внимание, что веки незнакомца покрыты голубой татуировкой, и когда тот моргал, делался похожим на енота. Это был отличительный знак индейцев племени уичита.
   Красные Мокасины кивнул Тагу.
   – Разрежь веревки.
   Бывший пират выполнил его приказание.
   Парень выпрямился, потирая запястья и щиколотки.
   – Спасибо, – сказал он. – Как говорят французы, я к вашим услугам. А теперь скажите мне, куда вас надо проводить.
   Красные Мокасины показал рукой:
   – На северо-запад. Проводишь? Но вот куда именно, сказать затрудняюсь.
   – Даже не знаю. Это очень далеко Может быть, несколько недель потребуется. А может быть, и больше. Вы ищете что-то? Или кого то?
   – Я не знаю.
   Парень растерянно заморгал, в следующее мгновение лицо его сделалось настороженным.
   – Ты идешь путем шамана?
   – Да.
   – Я удивлен. – Уичита округлил глаза.
   – У тебя, надеюсь, не пропало желание быть нашим проводником?
   – Мне будет, о чем рассказать потом?
   – Уверен?
   – Мне все равно нужно исчезнуть из этих краев на некоторое время. – Парень задумался. – Меня зовут Таханициас каце, – сказал он.
   – Ну а меня – Абакабакадакабар, – не замедлил представиться Таг. – Я и сам едва могу выговорить такое.
   – Если мое имя перевести на французский, то оно означает Кричащий Камень, – сказал индеец.
   – Ну что, ты готов отправиться в путь, Кричащий Камень? – спросил Красные Мокасины.
   Парень глянул на солнце, затем беспокойно перевел взгляд на юг.
   – Чем быстрее, тем лучше, – ответил он.
   Как змея сбрасывает свою кожу, так и Кричащий Камень избавился от своего беспокойства, как только они взяли курс на север.
   – Пусть знают! – сказал он. – Меня нельзя поймать, а если меня и ловят, то я все равно убегаю.
   – А может быть, это мы с Тагом тебя освободили? – сухо бросил Красные Мокасины.
   – Видения любят меня, – заключил Кричащий Камень. – Если бы они не послали вас освободить меня, то послали бы кого-нибудь другого.
   – Видения? – недоуменно проворчал Таг.
   – Французы, у которых я был проводником, тоже ничего не знали о Видениях. Неужели белым ничего о них не известно?
   Красные Мокасины неопределенно пожал плечами. Он мало что знал о племени уичита, и хотя он примерно догадывался, о чем говорит Кричащий Камень, но не был полностью в этом уверен.
   – Очень многие вещи белые называют по-другому, – сказал Красные Мокасины. – И у них совершенно иное представление о том, как устроен мир. Но если белому человеку рассказать об этом, то и он будет знать.
   – Да ладно, – сказал Таг, – и так сойдет.
   Кричащий Камень будто не слышал слов бывшего пирата.
   – Видения окружают нас, они повсюду, – сказал он, взмахом руки обводя землю и небо. – Существуют Видения-Находящиеся-Наверху, такие как Солнце, Гром-птица ^[9]или Владелец-черного-и-белого-кинжалов. И есть Видения-Находящиеся-Внизу, они делятся на два вида: Видения-Живущие– – оде и Видения-Живущие-Рядом-С-Человеком.
   – Ха-х, ты хочешь сказать, что ангелы принадлежат к тем Видениям, которые наверху? А внизу, конечно же, всякая дьявольская нечисть водится! Ну а в воде кто тогда? Наверное, какие-нибудь русалки?
   Кричащий Камень лишь недоуменно посмотрел на Тага, выдавшего такую непонятную для него тираду. Красные Мокасины счел нужным помочь другу:
   – Таг, в воде очень много Видений, там есть рогатая змея, белая пантера и бледные люди. Вы этих бледных людей называете водяными и русалками. И с русалками вы ни за что не хотите встречаться, даже если умираете от тоски по женщине. Они похожи на людей, но у них нет человеческой плоти, и они воруют души.
   – Это ты про ту тварь говоришь, с которой я сцепился в Венеции и которая украла душу преподобного Мэтера?
   – Про нее.
   – Теперь я вижу, что ты и вправду шаман, – сказал Кричащий Камень. – Как ты овладел этой силой?
   – Когда я был совсем маленьким, по ночам карлик Куанакаша звал меня по имени. Он говорил со мной во сне и наяву, и, кроме меня, никто не мог его видеть. В детстве мне это не казалось странным, я думал тогда, что у каждого ребенка есть свой Куанакаша. Я не понимал, какая опасность мне угрожает, я постепенно превращался в проклятого, в колдуна, способного принести несчастья моему народу. Я превращался в слугу тех, кого ты называешь Видения-Живущие– – оде. В один прекрасный момент взрослые заметили, что со мной происходит. Они помогли мне поставить на карлика капкан. И мы поймали его и заставили служить мне. После этого я стал врагом бледных людей и веду с ними войну.
   – У тебя есть Видения-враги? – спросил Кричащий Камень.
   – Все Видения мои враги. Правители иного мира решили, что мы должны погибнуть, но я не могу допустить этого.
   – Кто должен погибнуть? Ты и твой друг?
   – Все человечество. Все племена и народы, что населяют землю.
   Кричащий Камень что-то пробормотал себе под нос на своем непонятном языке.
   – Что ты там бормочешь? – спросил Красные Мокасины.
   – Ты враг Видений, а я веду тебя к самому сердцу Видений-Живущих-Рядом-С-Человеком. Похоже, удача покинула меня.
   – Она действительно тебя покинет, если ты в самое ближайшее время не найдешь для нас, как обещал, свежих лошадей, – сказал Красные Мокасины.
   – Завтра мы приедем в деревню, ее жители по-прежнему хорошо ко мне относятся. Я так думаю.
   У чистого неглубокого ручья, берущего начало где-то среди пологих гор, тянущихся вдоль южной линии горизонта, они устроились на ночлег. Дул слабый сухой ветерок, тихо шелестели ивы, тополя и вязы. Таг и Кричащий Камень развели костер. На самом деле все сделал Таг, Кричащий Камень только давал указания и советы.
   Красные Мокасины поднялся на ближайший холм и огляделся. Перед ним открылись необъятные просторы земли, ближе к горизонту она казалась темно-фиолетовой. Где-то вдали мерцали крошечные огоньки, скорее всего огни костров. Деревня? Или охотники разбили лагерь?
   До этих огоньков – день пути, но им совершенно в другую сторону.
   Красные Мокасины раскурил трубку и попытался погрузиться в размышления, но у него не получилось, усталость мешала глубокому сосредоточению. Непроизвольно он стал прислушиваться к звукам, долетавшим к нему снизу, из лощины, где у костра расположились Таг и Кричащий Камень. Он отчетливо слышал их голоса.
   – …был пиратом, – рассказывал Таг. – Бороздил моря с Эдвардом Тичем, его все называли Черная Борода. Вместе с ним мы брали Чарльз-Таун, а потом отправились в Средиземное море, в Венецию, да и много еще где побывали. Ох и выпало на нашу голову приключений!..
   – А как же ты здесь с чокто оказался?
   – А, дело-то вот какое. Во время последнего плавания Красные Мокасины был с нами. С тех пор уже лет десять прошло. Тогда случились какие-то страшные и непонятные события, и никто ничего не знал наверняка. Вдруг поднялись ужасные волны, обрушились на наши гавани и корабли и все разнесли в щепки. Во всей Америке не осталось ни одной стоящей флотилии, пришлось объединяться с англичанами, французами и пиратами. Мы объединились и отправились в старую добрую Англию посмотреть, что же там все-таки приключилось.
   – Ну и что же там приключилось?
   – Так ты что, не знаешь?
   – Англия – это страна, откуда к нам пришли белые люди?
   – Ну ты даешь! Ты еще поболе моего невежда. Разве ты не знаешь, что самые лучшие из нас родом из Англии? И вот представляешь, мы прибыли на родину и видим: на месте Лондона – огромная яма. Какие-то там маги из Франции заставили свалиться с неба необъятных размеров камень, мы потом этот камень нашли.
   Красные Мокасины слышал, как после этих слов Тага воцарилось напряженное молчание. Англичане, даже такие, как Таг, родившиеся далеко от берегов Англии, тяжело переживали несчастье, обрушившееся на их родину.
   – Мы знаем, что Франция и Англия были врагами, но они объединялись против своего общего врага – Испании, – после молчания продолжил разговор Кричащий Камень.
   – Это все уже в прошлом. Теперь нет ни Англии, ни Франции, ни Испании. Только люди остались, которые называют себя кто англичанами, кто испанцами, кто еще кем. И что там сейчас происходит, я даже и не знаю толком. Да, признаюсь, меня это и не интересует.
   – И все равно непонятно…
   – Ну так вот, Красные Мокасины отправился с нами в эту экспедицию в Старый Свет. Он спас мне жизнь, а потом мы вместе, бок о бок, сражались в Венеции, там нашему капитану Черной Бороде пришлось в последний раз бросить якорь. А после я подумал, хватит с меня моря, и на целых шесть лет осел в Чарльз-Тауне. Ну а недавно я задумал наладить торговлю с чокто, поскольку у меня среди них друг есть – Красные Мокасины.
   Снова в разговоре возникла пауза.
   – И вот что я тебе скажу, – снова начал Таг, – никогда в жизни не было у меня друга лучше этого парня. Я, можно сказать, настоящий громила, и многие лужу под собой делали, только завидев меня. Да, меня боялись и потому уважали, но настоящих друзей у меня было совсем немного. И этот индеец один из этих немногих. И не дай бог тебе обидеть его, старый Таг такое тебе устроит, что света белого не взвидишь.
   – Понятно, – произнес Кричащий Камень.
   Красные Мокасины улыбнулся. Если бы Таг знал, что тот слышит их разговор, он смутился бы. Обычно, чтобы впасть в такую сентиментальность, ему требовалось для начала принять добрую порцию рома.
   Этот громила, несмотря на свою не совсем добродетельную жизнь, имел доброе сердце. Знал он это или нет, но и Красные Мокасины считал его своим лучшим другом. Люди его племени всегда побаивались его силы, поэтому не могли по-настоящему любить. Даже члены его собственной семьи сторонились его. Но Таг… Тага не смущали его странности, и он его не чурался. С Тагом его связывали настоящие братские узы, такие, каких у него не было и не могло быть ни с одним из его сородичей-чокто.
   И порой было приятно слышать такие слова от этого белого великана.
   – Похожи на стога сена, – произнес Таг, окидывая взглядом деревню.
   Красные Мокасины с ним согласился, он видел стога сена в Пенсильвании и в Европе. Хижины уичита были довольно высокие, с конусообразным каркасом из кедрового и ивового теса, сверху густо покрытые травой, у каждой по две двери, одна – на восток, другая – на запад. Красным Мокасинам жилища уичита напомнили пчелиные улья, которые прибывшие в Южную Каролину итальянцы привезли с собой.
   Хижин было всего двенадцать, но довольно больших: в каждой могла разместиться целая семья. Много было и открытых рамадас – навесов, служивших укрытием от жаркого полуденного солнца. Издалека Красные Мокасины смог различить в деревне женщин: они готовили еду, мололи зерно, плели циновки и корзины.
   Кроме странного вида хижин деревня уичита ничем не отличалась от деревни чокто. Под навесами сушились белые, красные и желтые пучки злаков, тыквы и кабачки. Вид деревни и запах дыма вперемешку с ароматом жарящегося мяса заставили Красные Мокасины сглотнуть слюну. В течение нескольких недель они с Тагом питались по-походному: измельченные и слегка поджаренные кукурузные зерна заливали водой и ели. Такая еда поддерживала силы, но не доставляла удовольствия.
   Возможность отведать вкусной еды представлялась заманчивой.
   Но слишком обнадеживать себя он не хотел. "Это люди другого племени, – внушал он себе. – Они ничего мне не должны". Они могли бы оказать ему и такое "гостеприимство", что сродни каре небесной. Ходили слухи, что люди, живущие под западным небом, не прочь полакомиться человеческим мясом. Ходили слухи и похуже.
   Им навстречу на низкорослых испанских лошадях выехали пятеро всадников – коренастые, смуглые до черноты мужчины, их одежду составляли лишь набедренные повязки. Как и у Кричащего Камня, веки встречающих украшали татуировки, татуировки в виде маленьких звездочек россыпью покрывали и их тела. Лошади уичита на фоне крепких и сильных лошадей индейцев чикасо, что составляли караван Красных Мокасин, походили на пони.
   Один из незнакомцев что-то вызывающе крикнул на своем языке Кричащему Камню, тот ответил. Красные Мокасины ничего из этого обмена любезностями не понял, но в следующее мгновение возглавляющий всадников уичита ударил коленями в бока лошади и, размахивая дубинкой, направился прямо к Кричащему Камню.
   – Эй, ты! – взревел Таг, вытаскивая пистолет.
   Красные Мокасины движением руки остановил его. Остальные четверо индейцев с улыбками на лицах сохраняли спокойствие, да и в том, как Кричащий Камень ответил на их приветствие, не было заметно ни злобы, ни страха. Он с соперником, поигрывая дубинками, описывали круги, затем одновременно спешились и начали похлопывать друг друга по плечам, как это делают мальчишки. И наконец, оба рассмеялись.
   – Это мой двоюродный брат по имени Тяжелый Удар, – сообщил своим спутникам Кричащий Камень. – Он взамен ваших уставших лошадей даст вам свежих, ему понравились ваши лошади, он считает, они улучшат породу в его табуне. Их воины только что вернулись с набега на капаха, и у них сейчас много лошадей.
   – Очень хорошо.
   – И по случаю моего прибытия сегодня будет устроен праздник. Ну, что я вам говорил! Здесь меня любят.
   – Таг, будь начеку, – едва слышно обронил Красные Мокасины.
   – Ты не доверяешь этому парню?
   – Нисколько.
   – А что, разве уичита и чокто враги?
   – Мне об этом ничего не известно. Я не могу припомнить ни одной легенды, в которой упоминалось бы о какой-нибудь войне между нами. Земли уичита и чокто находятся слишком далеко друг от друга, и на этом пространстве, что нас разделяет, слишком много других врагов. Зачем нам было беспокоить себя войной с живущими далеко уичита, когда рядом есть чикасо, капаха, важажи? И они придерживались такого же мнения.
   – А сейчас один из этих парней может подумать, что ему не хватает скальпа хотя бы одного чокто, и пожелает им обзавестись, тем более что чокто сам идет к нему в руки?
   – Знаешь, и белые сюда не часто захаживают, – тихо ответил ему Красные Мокасины.
   – Ну да. – Таг бросил тоскливый взгляд в сторону женщин уичита.
   Некоторые из них казались весьма привлекательными. Их тела, как и мужские, украшали татуировки – со лба через нос и губы к подбородку были прочерчены прямые линии, концентрические круги – вокруг сосков на груди.
   – Я б не отказался, предложи они мне рому или еще какого дурмана, что по мозгам шибает, – буркнул Таг.
   Опускающаяся на землю ночь окрасила горизонт в багровые тона. Откуда-то слетелись козодои и затянули свои жалобные песни, над головой как безумные носились летучие мыши. Красные Мокасины не мог понять, откуда они здесь. На этой равнине деревья наперечет, а пещер, их обычного места обиталища, вообще не видно.
   Поведение уичита не внушало опасения. Сейчас их окружали в основном женщины и дети, они проявляли искреннее любопытство, расспрашивая о чем-то на непонятном языке. Неподалеку Кричащий Камень очень вдохновенно повествовал, по всей видимости, о своих подвигах, возможно, о том, как он спас Красные Мокасины и Тага от страшной опасности.
   Им принесли еду – вареное мясо, слегка поджаренные зерна маиса и маисовый хлеб, печенный особым способом: поджигали шелуху от зерен и на пару, поднимающемся от горящей шелухи, пекли хлеб. Еда была вкусной и не особенно отличалась от той, к которой Красные Мокасины привык с раннего детства. Но он съел ровно столько, чтобы слегка утолить голод. Чрезмерно объедаться в незнакомой и, возможно, опасной обстановке ему не хотелось.