Страница:
Тем вечером я все-таки приехала к Финли, и мы заказали ужин в «Новой волне Тихого океана». Поглощая еду, мы лежали на диване и смотрели «Остин Пауэрс» Ha DVD. Было очень смешно – я люблю этот фильм. Но потом Финли начал покрывать поцелуями мою шею. Его руки скользнули мне под блузку и на мгновение задержались около застежки лифчика. Все казалось немного искусственным. Как будто он спланировал все заранее. А я все еще надеялась досмотреть фильм. Я отодвинулась подальше, окончательно утонула в его супермягком диване и сказала:
– На самом деле лучше бы ты не…
– Прости, – извинился Финли. Он сели придвинулся, чтобы размять мне плечи.
– Этого тоже не нужно. И этого тоже.
Он убрал руки и засунул их под себя, надеясь вызвать у меня улыбку. Потом он попытался поцеловать меня в ухо. Я дернулась.
– Щекотно.
– О, да к черту, Бен. В чем дело?
Обескураженный, Финли встал, а потом, не зная, что делать, прошел по комнате, чтобы добраться до «Никоретте»[87].
– Знаешь, – заметил он, терзая упаковку. – Кажется, вчера вечером у тебя не было таких ощущений.
– Да, знаю. Было неплохо.
– Неплохо? – Финли положил жвачку в рот и яростно задвигал челюстями.
– То есть неплохо в смысле неплохо, а не дерьмово, – объяснила я. – Очень даже неплохо.
– Бе-е-ен, – протянул он.
– Что?
Он повторил:
– Бе-е-ен…
Это было нечто среднее между жалобой и упреком, выраженное в трех слогах еле слышного стона.
– Что?
– Не веди себя так. – Он вновь сел на диван и положил голову мне на плечо, как маленький щенок.
– Как? Я в порядке.
Его подбородок врезался мне в шею. Я подвигала, плечами, чтобы устроиться поудобнее.
– Бе-е-ен. Давай поговори со мной. – Он взял меня за руку.
– О чем? – Я вырвала у него руку, чтобы почесать за ухом.
– О том, о чем ты думаешь. Я хочу, чтобы мы стали друзьями. Больше, чем друзьями. Но прежде всего друзьями.
– Я ни о чем не думаю. – Я попыталась переместиться, чтобы посмотреть на него (или, может быть, чтобы он перестал меня трогать). Я решила, что ненавижу его диван. Он был огромен, и я чувствовала себя так, как будто его подушки пожирают меня заживо.
– Просто скажи, что я сделал неправильно.
– Финли, ты ничего не сделал неправильно. – Я встала и пересела на кресло. Оно тоже оказалось очень мягким, поэтому, как только я в него села, моя задница ударилась об пол, а колени прижались к груди.
– Скажи мне, что тебя беспокоит.
Я снова встала и попробовала сесть на стул. Нет, такой же распухший. Такие стулья особенно любят бабушки. А еще подобный хлам любил скупать Джек. Он садился на такой стул и говорил: «Чем больше я на нем сижу, тем больше мне это нравится!» Я встала и направилась к тахте.
– Бен! – завопил Финли.
– ЧТО? – Я подпрыгнула от неожиданности. – Господи Иисусе, ты меня до смерти напугал.
– Хватит скакать вокруг, как три гребаных медведя. Поговори со мной.
– О чем?
– Бен, – сказал он. – Бе-е-ен. Бе-е-е-е-ен. Иди сюда и поцелуй меня.
Финли пытливо смотрел на меня в ожидании поцелуя. Я не видела другого выхода: я не хотела ссориться с ним на данном этапе наших отношений. Ведь только вчера казалось, что у них есть будущее. Я не хотела расставаться с этим ощущением. Поэтому я подошла к нему и поцеловала его.
– Еще, – потребовал он.
Я поцеловала его второй раз.
– Еще…
И вдруг, напугав себя, Финли и, возможно, добрую половину всех его соседей, я открыла рот и закричала.
Мое сердце запрыгало в груди, когда я услышала, что меня ждут три сообщения. Хотя с моей стороны это было нелепо, я не могла не подумать, что, может быть…
Первое было от Эштона.
– Эй, Бен! Ты где? Слушай, я повел себя как осел, когда не пошел с тобой на рождественскую вечеринку. А потом меня не было в городе. Но скоро все должно уладиться, у меня есть кое-какие новости. Я позвоню тебе.
Второе сообщение.
– Привет, это Одри.
О Боже!
– Я тут подумала…
Как мило с твоей стороны.
– То, что тебе нужно…
Это лоботомия и кольцо для помолвки от «Де Бирс».
– …это уик-энд с родной сестрой!
Как, опять?
– В субботу Джейми нужно по делам в Лос-Анджелес, поэтому я приеду с ним, и мы с тобой будем отрываться целый день в субботу и целый день в воскресенье и заниматься только тобой. Никаких разговоров о свадьбе, свадебных салонов, свадебных платьев. Никаких разговоров о всей этой ерунде, которую мне надо успеть сделать перед самым великим днем в моей жизни. Это будет уик-энд двух сестренок, целиком и полностью посвященный моей любимой сестре!
О черт!
И наконец… Финли. Ну естественно.
– Знаешь, такого со мной никогда не было… – В его голосе сквозила обида с оттенком иронии. – Не беспокойся об этом, детка. Я слишком тороплю события? Ну ладно, сообщение доставлено. С этого момента я буду действовать деликатно и осторожно. Знаешь, я звоню просто для того, чтобы удостовериться, что ты добралась домой и у тебя все в порядке… Да? Позвони, когда будешь дома. Надеюсь, завтрашний ужин «двое на двое» с Кики и Кертисом не отменяется. Я его очень жду! Позвони мне. Не важно, когда. Просто позвони. Позвони мне.
– Спасибо, – сказала я. – Шикарно. Депрессия и порядок – понятия несовместимые, поэтому моя квартира была похожа на лагерь беженцев. Все утро мне пришлось посвятить собиранию пустых банок из-под диетической колы, набитых сигаретными окурками, выбрасыванию коробок из-под пиццы, вытряхиванию пепельниц и протиранию их футболкой, которую подарил мне Макс, – она сохранилась у меня по чистой случайности. Потом я запихнула несколько фунтов грязной одежды, включая ту самую футболку, – я поняла, что не в силах с ней расстаться, – в корзину для белья. Одежды оказалось слишком много, и крышка корзины не закрывалась. Тут я догадалась придавить ее сверху стопкой журналов, и она наконец-то захлопнулась. Мне даже пришлось обползать всю квартиру на четвереньках и собрать бумажным полотенцем пыльные шарики, так как пылесос у меня давно сломался. Затем я положила на сливной бачок новый рулон туалетной бумаги и попрыскала вокруг освежителем воздуха. Готово.
Днем позвонила Нина, чтобы огласить свою новейшую теорию о том, что меня привлекают «любовники-призраки». Во время разговора я играла в «Солитера» на компьютере, поэтому не могу с уверенностью сказать, в чем состояла ее гипотеза. Но в общих чертах она говорила о том, что Макс был своего рода призраком. Он принимал так мало участия в моей жизни, что я создала иллюзию вместо реальных отношений. И все это устраивало меня гораздо больше, чем реальные отношения, которые скорее всего оказались бы для меня невыносимыми. Другими словами, только я была во всем виновата. Я уже готова была в это поверить, но тут Нина по секрету сообщила мне, что стала носить с собой в рюкзаке флакончик «Листерина»[88], так как ей часто приходится экспромтом заниматься оральным сексом с доцентом, который ведет у нее занятия по рефлексам Павлова.
– Если ты собираешься ехать в Лос-Анджелес, – заявил он, – то нужно, черт возьми, добраться до Лос-Анджелеса.
По дороге я чувствовала себя так, словно мы участвуем в гонках старинных автомобилей-монстров – том самом мероприятии, которое спонсирует благотворительный фонд принца Чарльза. Финли периодически радостно вскрикивал:
– Только посмотри на эту тачку! Она же огромная, как хренов слон! Это же «Титаник»! Это самая большая машина в Лос-Анджелесе!
В его интерпретации это звучало так: «В Лос-Анджи-ли-и-и-исе».
Кики уже была в кафе, когда мы вошли. Она сидела у бара и одобрительно улыбнулась, увидев меня в столь подходящей компании. Кертис держал ее за руку. «Le Petit Bistro»[89] соответствовало названию: там было так много народу, что у нас ушло несколько минут на то, чтобы подобраться к Кики и Кертису. Затем заносчивая официантка провела Кики, Кертиса, Финли и меня в отдельную кабинку, но даже там слышались крики французов, сидевших за соседним столом. Они поглощали бифштекс au poivre[90].
– Я возьму вот это, – заявила Кики, тыча большим пальцем в их направлении. – О-о-о-о, а еще французский луковый суп для начала!
Кертис улыбнулся и сказал:
– Я все время говорю ей, что она слишком тощая.
– И как вам это нравится? – отозвалась Кики, широко улыбаясь и намазывая масло на кусок хлеба.
После того как мы сделали заказ, я сидела и смотрела, как Кики внимает всему, что говорит Кертис. Он рассказал, как во время своей последней поездки в Париже обозвал какого-то француза «уткой», в то время как хотел сказать «сукин сын». (Ключевая фраза: «И я закричал: "Canard!"»[91].) Я засмеялась только из вежливости, Кики же просто тащилась от остроумия Кертиса.
Однако меня радовало то, что Финли наконец-то расслабился. Он не ерзал на стуле, не напускал на себя обиженный вид и даже не «бе-е-енкал». Он выкладывал нам всю подноготную про ведущего Карсона Дейли и был очень внимателен, но ненавязчив. Он подал мне новую вилку, когда я уронила свою на пол, и очень развеселился, когда вторая полетела туда же. А официант-француз посмотрел на меня так, как будто я брызнула ему в глаза лимонным соком. (Когда официант пошел за очередной вилкой, я крикнула ему вслед: «Canard!». И Финли разразился таким смехом, что ему пришлось выплюнуть вино, которое было у него во рту, в стакан с водой.)
Приблизительно в середине ужина Кики и я извинились и отправились в туалет, чтобы обсудить наших мальчиков. По дороге она прошептала мне на ухо:
– Тебе ведь нравится Финли?
Я ответила:
– Стараюсь изо всех сил. – Тут у меня промелькнула мысль: «Может, и нравится».
И через мгновение: «Эштон?»
Он восседал за столиком для двоих с какой-то девушкой.
– Эй-й-й-й-й! А что это вы здесь делаете? – Он встал и чмокнул меня в щеку.
– О! – Кики обернулась, увидела Эштона и его подружку, сидевшую за столом. Кики, как и я, тут же заметила, что девушка являет собой воплощение героини романа Джейн Остин: светлые волнистые волосы, классический подбородок, ясные голубые глаза.
– Привет, – ответила Кики.
Я все еще не могла овладеть собственным языком.
– Это Мина, – объявил Эштон. – Мина, это Бен и Кики.
– Привет, – сказала я.
– Приятно познакомиться, – ответила она.
Повисла неловкая пауза.
– Ну так… а как вы, ребята, познакомились? – поинтересовалась Мина и, сощурившись, огляделась вокруг. – Я всегда говорю Эшу, что мне хотелось бы больше знать о его друзьях.
– Действительно, откуда мы знаем друг друга? – спросила я у Эштона.
– Да как-то так получилось, – сказал он с улыбкой. – Мир тесен, знаете ли.
– Точно, – согласилась я. – Мир тесен.
– Тогда, может, как-нибудь вечерком потусуемся вместе? – предложила Мина. Девушка оказалась недалекой.
– Будет так прикольно! – подхватила Кики. – Эштон, ты должен все организовать. Пойдем, Бен. Пора в туалет.
Я извинилась.
Когда мы дошли до туалета, я заперла дверь и наклонилась над раковиной, пытаясь собраться с мыслями. Кики села на унитаз и спросила:
– Ты в порядке?
– Да, все отлично. – Я начала суетиться, подправляя макияж, который и так выглядел превосходно. – По крайней мере теперь мы знаем, почему он динамил мои звонки.
– Он должен был сказать тебе.
– Нет, это же я порвала с ним. Да нет, все нормально. То есть мы ведь всегда твердили друг другу, что наши отношения ничего не значат.
– Ну, – она начала писать, – думаю, самое важное – это то, что Эштон тебе не подходил. Может, он подходит той штучке с остреньким подбородком, но не тебе.
– Да уж, – пробормотала я. – Дело только в том, что мне никто не подходит.
– Да перестань. Это не так. Это ничего не значит! Он просто ничтожество по сравнению с тобой, дорогая. – Она спустила воду в унитазе и подошла к раковине.
– Ты хочешь уйти? – спросила она. Я покачала головой:
– Свой шанс я все равно упустила.
Я убрала помаду в косметичку и повернулась к ней:
– Думаешь, Макс с кем-нибудь встречается?
– Макс? – Она замахала руками, словно хотела сказать: «Тьфу». – А вообще какая разница? Даже если встречается, то ничего хорошего из этого не выйдет. Этот парень не умеет строить отношения. И ты знаешь это лучше, чем кто-либо другой.
– Да. Наверно… Не могу поверить, Эштон сказал, что мы познакомились, потому что «мир тесен».
– Чушь полная. И между прочим, не такая уж она симпатичная.
– Кики, не хочется тебя огорчать, но тебе не обязательно мне врать. Она очень хорошенькая.
А по-моему, она вульгарная. Ее внешность заурядна, а лицо у нее вот такое. – Кики выпучила глаза и втянула щеки. – А еще она забитая. Извини, конечно. Но она выглядит, как ходячая реклама диетического коктейля.
– Я умру в одиночестве, правда?
– Брось, держи хвост пистолетом. Мы все умираем в одиночестве, – сказала Кики, распахнув передо мной дверь. – А вот жить в одиночестве очень трудно.
13…
– На самом деле лучше бы ты не…
– Прости, – извинился Финли. Он сели придвинулся, чтобы размять мне плечи.
– Этого тоже не нужно. И этого тоже.
Он убрал руки и засунул их под себя, надеясь вызвать у меня улыбку. Потом он попытался поцеловать меня в ухо. Я дернулась.
– Щекотно.
– О, да к черту, Бен. В чем дело?
Обескураженный, Финли встал, а потом, не зная, что делать, прошел по комнате, чтобы добраться до «Никоретте»[87].
– Знаешь, – заметил он, терзая упаковку. – Кажется, вчера вечером у тебя не было таких ощущений.
– Да, знаю. Было неплохо.
– Неплохо? – Финли положил жвачку в рот и яростно задвигал челюстями.
– То есть неплохо в смысле неплохо, а не дерьмово, – объяснила я. – Очень даже неплохо.
– Бе-е-ен, – протянул он.
– Что?
Он повторил:
– Бе-е-ен…
Это было нечто среднее между жалобой и упреком, выраженное в трех слогах еле слышного стона.
– Что?
– Не веди себя так. – Он вновь сел на диван и положил голову мне на плечо, как маленький щенок.
– Как? Я в порядке.
Его подбородок врезался мне в шею. Я подвигала, плечами, чтобы устроиться поудобнее.
– Бе-е-ен. Давай поговори со мной. – Он взял меня за руку.
– О чем? – Я вырвала у него руку, чтобы почесать за ухом.
– О том, о чем ты думаешь. Я хочу, чтобы мы стали друзьями. Больше, чем друзьями. Но прежде всего друзьями.
– Я ни о чем не думаю. – Я попыталась переместиться, чтобы посмотреть на него (или, может быть, чтобы он перестал меня трогать). Я решила, что ненавижу его диван. Он был огромен, и я чувствовала себя так, как будто его подушки пожирают меня заживо.
– Просто скажи, что я сделал неправильно.
– Финли, ты ничего не сделал неправильно. – Я встала и пересела на кресло. Оно тоже оказалось очень мягким, поэтому, как только я в него села, моя задница ударилась об пол, а колени прижались к груди.
– Скажи мне, что тебя беспокоит.
Я снова встала и попробовала сесть на стул. Нет, такой же распухший. Такие стулья особенно любят бабушки. А еще подобный хлам любил скупать Джек. Он садился на такой стул и говорил: «Чем больше я на нем сижу, тем больше мне это нравится!» Я встала и направилась к тахте.
– Бен! – завопил Финли.
– ЧТО? – Я подпрыгнула от неожиданности. – Господи Иисусе, ты меня до смерти напугал.
– Хватит скакать вокруг, как три гребаных медведя. Поговори со мной.
– О чем?
– Бен, – сказал он. – Бе-е-ен. Бе-е-е-е-ен. Иди сюда и поцелуй меня.
Финли пытливо смотрел на меня в ожидании поцелуя. Я не видела другого выхода: я не хотела ссориться с ним на данном этапе наших отношений. Ведь только вчера казалось, что у них есть будущее. Я не хотела расставаться с этим ощущением. Поэтому я подошла к нему и поцеловала его.
– Еще, – потребовал он.
Я поцеловала его второй раз.
– Еще…
И вдруг, напугав себя, Финли и, возможно, добрую половину всех его соседей, я открыла рот и закричала.
* * *
Я быстро ретировалась, даже не удосужившись застегнуть лифчик: его концы хлестали меня по спине. Уверена, мой поспешный уход обидел Финли, но, когда я подошла к входной двери своей квартиры, единственное, что я почувствовала, было облегчение.Мое сердце запрыгало в груди, когда я услышала, что меня ждут три сообщения. Хотя с моей стороны это было нелепо, я не могла не подумать, что, может быть…
Первое было от Эштона.
– Эй, Бен! Ты где? Слушай, я повел себя как осел, когда не пошел с тобой на рождественскую вечеринку. А потом меня не было в городе. Но скоро все должно уладиться, у меня есть кое-какие новости. Я позвоню тебе.
Второе сообщение.
– Привет, это Одри.
О Боже!
– Я тут подумала…
Как мило с твоей стороны.
– То, что тебе нужно…
Это лоботомия и кольцо для помолвки от «Де Бирс».
– …это уик-энд с родной сестрой!
Как, опять?
– В субботу Джейми нужно по делам в Лос-Анджелес, поэтому я приеду с ним, и мы с тобой будем отрываться целый день в субботу и целый день в воскресенье и заниматься только тобой. Никаких разговоров о свадьбе, свадебных салонов, свадебных платьев. Никаких разговоров о всей этой ерунде, которую мне надо успеть сделать перед самым великим днем в моей жизни. Это будет уик-энд двух сестренок, целиком и полностью посвященный моей любимой сестре!
О черт!
И наконец… Финли. Ну естественно.
– Знаешь, такого со мной никогда не было… – В его голосе сквозила обида с оттенком иронии. – Не беспокойся об этом, детка. Я слишком тороплю события? Ну ладно, сообщение доставлено. С этого момента я буду действовать деликатно и осторожно. Знаешь, я звоню просто для того, чтобы удостовериться, что ты добралась домой и у тебя все в порядке… Да? Позвони, когда будешь дома. Надеюсь, завтрашний ужин «двое на двое» с Кики и Кертисом не отменяется. Я его очень жду! Позвони мне. Не важно, когда. Просто позвони. Позвони мне.
* * *
Мамуля позвонила как раз, когда я пила первую в этот день диетическую колу, чтобы напомнить: сегодня приезжает Од – без приглашения, позвольте добавить, – и мне следует прибраться в квартире.– Спасибо, – сказала я. – Шикарно. Депрессия и порядок – понятия несовместимые, поэтому моя квартира была похожа на лагерь беженцев. Все утро мне пришлось посвятить собиранию пустых банок из-под диетической колы, набитых сигаретными окурками, выбрасыванию коробок из-под пиццы, вытряхиванию пепельниц и протиранию их футболкой, которую подарил мне Макс, – она сохранилась у меня по чистой случайности. Потом я запихнула несколько фунтов грязной одежды, включая ту самую футболку, – я поняла, что не в силах с ней расстаться, – в корзину для белья. Одежды оказалось слишком много, и крышка корзины не закрывалась. Тут я догадалась придавить ее сверху стопкой журналов, и она наконец-то захлопнулась. Мне даже пришлось обползать всю квартиру на четвереньках и собрать бумажным полотенцем пыльные шарики, так как пылесос у меня давно сломался. Затем я положила на сливной бачок новый рулон туалетной бумаги и попрыскала вокруг освежителем воздуха. Готово.
Днем позвонила Нина, чтобы огласить свою новейшую теорию о том, что меня привлекают «любовники-призраки». Во время разговора я играла в «Солитера» на компьютере, поэтому не могу с уверенностью сказать, в чем состояла ее гипотеза. Но в общих чертах она говорила о том, что Макс был своего рода призраком. Он принимал так мало участия в моей жизни, что я создала иллюзию вместо реальных отношений. И все это устраивало меня гораздо больше, чем реальные отношения, которые скорее всего оказались бы для меня невыносимыми. Другими словами, только я была во всем виновата. Я уже готова была в это поверить, но тут Нина по секрету сообщила мне, что стала носить с собой в рюкзаке флакончик «Листерина»[88], так как ей часто приходится экспромтом заниматься оральным сексом с доцентом, который ведет у нее занятия по рефлексам Павлова.
* * *
Вечером, когда Финли заехал за мной на своем совершенно новом огромном автомобиле с полным приводом, я твердо решила, что буду наслаждаться предстоящим ужином по полной программе и перестану вести себя как идиотка. Я больше не собиралась страдать по Максу и отталкивать первого по-настоящему классного парня из всех, с кем я познакомилась в прошлом году, финли, слава Богу, и не вспоминал о том, что случилось. Он был поглощен новой машиной и с радостью выкладывал мне все числа, которые помнил: каков размер люка на крыше, сколько в ней лошадиных сил, какой вес может вытянуть полный привод, если кто-то застрянет на заснеженной дороге и ему понадобится буксировка. Я заметила, что в южной Калифорнии не бывает метелей, но Финли лишь рассмеялся в ответ и сказал, что полная непрактичность машины и привлекла его при покупке.– Если ты собираешься ехать в Лос-Анджелес, – заявил он, – то нужно, черт возьми, добраться до Лос-Анджелеса.
По дороге я чувствовала себя так, словно мы участвуем в гонках старинных автомобилей-монстров – том самом мероприятии, которое спонсирует благотворительный фонд принца Чарльза. Финли периодически радостно вскрикивал:
– Только посмотри на эту тачку! Она же огромная, как хренов слон! Это же «Титаник»! Это самая большая машина в Лос-Анджелесе!
В его интерпретации это звучало так: «В Лос-Анджи-ли-и-и-исе».
Кики уже была в кафе, когда мы вошли. Она сидела у бара и одобрительно улыбнулась, увидев меня в столь подходящей компании. Кертис держал ее за руку. «Le Petit Bistro»[89] соответствовало названию: там было так много народу, что у нас ушло несколько минут на то, чтобы подобраться к Кики и Кертису. Затем заносчивая официантка провела Кики, Кертиса, Финли и меня в отдельную кабинку, но даже там слышались крики французов, сидевших за соседним столом. Они поглощали бифштекс au poivre[90].
– Я возьму вот это, – заявила Кики, тыча большим пальцем в их направлении. – О-о-о-о, а еще французский луковый суп для начала!
Кертис улыбнулся и сказал:
– Я все время говорю ей, что она слишком тощая.
– И как вам это нравится? – отозвалась Кики, широко улыбаясь и намазывая масло на кусок хлеба.
После того как мы сделали заказ, я сидела и смотрела, как Кики внимает всему, что говорит Кертис. Он рассказал, как во время своей последней поездки в Париже обозвал какого-то француза «уткой», в то время как хотел сказать «сукин сын». (Ключевая фраза: «И я закричал: "Canard!"»[91].) Я засмеялась только из вежливости, Кики же просто тащилась от остроумия Кертиса.
Однако меня радовало то, что Финли наконец-то расслабился. Он не ерзал на стуле, не напускал на себя обиженный вид и даже не «бе-е-енкал». Он выкладывал нам всю подноготную про ведущего Карсона Дейли и был очень внимателен, но ненавязчив. Он подал мне новую вилку, когда я уронила свою на пол, и очень развеселился, когда вторая полетела туда же. А официант-француз посмотрел на меня так, как будто я брызнула ему в глаза лимонным соком. (Когда официант пошел за очередной вилкой, я крикнула ему вслед: «Canard!». И Финли разразился таким смехом, что ему пришлось выплюнуть вино, которое было у него во рту, в стакан с водой.)
Приблизительно в середине ужина Кики и я извинились и отправились в туалет, чтобы обсудить наших мальчиков. По дороге она прошептала мне на ухо:
– Тебе ведь нравится Финли?
Я ответила:
– Стараюсь изо всех сил. – Тут у меня промелькнула мысль: «Может, и нравится».
И через мгновение: «Эштон?»
Он восседал за столиком для двоих с какой-то девушкой.
– Эй-й-й-й-й! А что это вы здесь делаете? – Он встал и чмокнул меня в щеку.
– О! – Кики обернулась, увидела Эштона и его подружку, сидевшую за столом. Кики, как и я, тут же заметила, что девушка являет собой воплощение героини романа Джейн Остин: светлые волнистые волосы, классический подбородок, ясные голубые глаза.
– Привет, – ответила Кики.
Я все еще не могла овладеть собственным языком.
– Это Мина, – объявил Эштон. – Мина, это Бен и Кики.
– Привет, – сказала я.
– Приятно познакомиться, – ответила она.
Повисла неловкая пауза.
– Ну так… а как вы, ребята, познакомились? – поинтересовалась Мина и, сощурившись, огляделась вокруг. – Я всегда говорю Эшу, что мне хотелось бы больше знать о его друзьях.
– Действительно, откуда мы знаем друг друга? – спросила я у Эштона.
– Да как-то так получилось, – сказал он с улыбкой. – Мир тесен, знаете ли.
– Точно, – согласилась я. – Мир тесен.
– Тогда, может, как-нибудь вечерком потусуемся вместе? – предложила Мина. Девушка оказалась недалекой.
– Будет так прикольно! – подхватила Кики. – Эштон, ты должен все организовать. Пойдем, Бен. Пора в туалет.
Я извинилась.
Когда мы дошли до туалета, я заперла дверь и наклонилась над раковиной, пытаясь собраться с мыслями. Кики села на унитаз и спросила:
– Ты в порядке?
– Да, все отлично. – Я начала суетиться, подправляя макияж, который и так выглядел превосходно. – По крайней мере теперь мы знаем, почему он динамил мои звонки.
– Он должен был сказать тебе.
– Нет, это же я порвала с ним. Да нет, все нормально. То есть мы ведь всегда твердили друг другу, что наши отношения ничего не значат.
– Ну, – она начала писать, – думаю, самое важное – это то, что Эштон тебе не подходил. Может, он подходит той штучке с остреньким подбородком, но не тебе.
– Да уж, – пробормотала я. – Дело только в том, что мне никто не подходит.
– Да перестань. Это не так. Это ничего не значит! Он просто ничтожество по сравнению с тобой, дорогая. – Она спустила воду в унитазе и подошла к раковине.
– Ты хочешь уйти? – спросила она. Я покачала головой:
– Свой шанс я все равно упустила.
Я убрала помаду в косметичку и повернулась к ней:
– Думаешь, Макс с кем-нибудь встречается?
– Макс? – Она замахала руками, словно хотела сказать: «Тьфу». – А вообще какая разница? Даже если встречается, то ничего хорошего из этого не выйдет. Этот парень не умеет строить отношения. И ты знаешь это лучше, чем кто-либо другой.
– Да. Наверно… Не могу поверить, Эштон сказал, что мы познакомились, потому что «мир тесен».
– Чушь полная. И между прочим, не такая уж она симпатичная.
– Кики, не хочется тебя огорчать, но тебе не обязательно мне врать. Она очень хорошенькая.
А по-моему, она вульгарная. Ее внешность заурядна, а лицо у нее вот такое. – Кики выпучила глаза и втянула щеки. – А еще она забитая. Извини, конечно. Но она выглядит, как ходячая реклама диетического коктейля.
– Я умру в одиночестве, правда?
– Брось, держи хвост пистолетом. Мы все умираем в одиночестве, – сказала Кики, распахнув передо мной дверь. – А вот жить в одиночестве очень трудно.
13…
Вывеска на гостинице «Стандартный отель» на бульваре Сансет висит вверх ногами. Одри спросила меня почему. Я призналась, что, по моему мнению, они таким премилым способом хотят прорекламировать новый стандарт. Она посмотрела на меня, словно говоря: «Что?!»
На протяжении всего ужина Одри сетовала (хвасталась) по поводу предстоящей свадьбы. По поводу того, что она страшно отощала и не понимает, почему это происходит, ведь она работает всего четыре дня в неделю. По поводу того, что она переживает, так как не знает, какие цветы выбрать для подружек невесты-тюльпаны или герберы. По поводу того, что Джейми и она получили больше согласий, чем отказов, и теперь им придется заново подбирать места для гостей. Ах да, еще она желала знать, будет ли меня сопровождать какой-нибудь молодой человек: было бы пошло писать на карточке у моего места, прямо около невесты, просто «ГОСТЬ».
Пытаясь защититься, я начала выпендриваться. На мне была асимметричная юбка от «Имитейшн бай Крайст» с вывороченными швами и свисающими нитками. Она непременно должна была вызвать у Одри отвращение. По дороге в отель я бурно восторгалась Финли и рассказывала ей, что он пригласил меня с собой в Шотландию на концерт, который собирался продюсировать для Эм-ти-ви.
– Возможно, я познакомлюсь с Томом Йорком, – заметила я.
– С кем?
– С парнем из «Радиохед».
По ее взгляду я поняла, что это имя ни о чем ей не говорит.
Естественно, я не упомянула о том, что еще не решила, поеду я туда или нет.
Как только мы вошли в фойе, глаза Одри расширились от удивления.
– О Боже! Это живые люди?
Она остановилась и с разинутым ртом уставилась на двух фотомоделей, расположившихся в огромном аквариуме на стойке у портье. Парень с губами, пухлыми, как баскетбольные мячи, сидя по-турецки, читал «Уолпейпер», а девушка с грудями размером с наперсток спала у него на коленях.
– Спорим, что они живые?
– Но ни один человек не поместится в аквариуме.
– Это не люди, это модели.
Мы направились к площадке у бассейна, и мои каблуки-шпильки провалились в мягкий дерн «Астротерф». Я почувствовала себя в своей тарелке. Наконец-то Одри попала в мои владения. Здесь и не пахло Мартой, которая кого угодно могла бы довести до сумасшествия. И никакого крепдешина на железных табуретах у бара – все в минималистском стиле. В моем мире популярна такая эстетика. К тому же все говорило о том, что вечеринка будет удачной.
– Коллин! – Я помахала ему рукой. Коллин пристроился на краю белого шезлонга. На нем была футболка с надписью: «ТРАХАЮ ЗВЕЗД».
– Солнышки мои. – Он послал нам целых два воздушных поцелуя. – Вы можете поверить? Говорят, в пакет с подарками навалят, блин, целую гору всякой всячины от «Киель».
– Ну-ну, слушай больше, – ответила я. – То же самое говорили на вечеринке в честь релиза альбома в «Аргиле» пару недель назад.
– Мне сказала Тара Рейд, – возмутился он.
– Ну конечно. Коллин, это моя сестра Одри. Одри, это Коллин. Никто не знает, чем он зарабатывает себе на жизнь.
– Я стилист, работаю только с известными людьми. Дизайнер. Писатель. И все это через дефис, – сказал он, рассматривая одежду Одри. Я заметила, как она вся съежилась под его взглядом, и почувствовала инстинктивное желание защитить ее.
– Смотри, Коллин, – сказала я, – там Джейсон Биггс.
– О Боже, здесь что, все актеры из «Американского пирога»? – удивился он, оглядываясь вокруг. – Я пошел. Джейсон – клевый чувак.
– Разумеется, – согласилась я. Коллин показал мне средний палец и удалился.
– Выпьем? – обратилась я к Одри.
– Давай.
По дороге к бару она ткнула меня в плечо.
– Взгляни, – прошептала она, – по-моему, там Чандра Макинерни.
– Где?
– Да вон же. – Одри указала на белый коврик из медвежьей шкуры в фойе. Там на полу расположилась с коктейлями невероятно стильная компания.
– Ладно, только давай сначала возьмем напитки.
Шардоне, пожалуйста, – сказала Одри девушке у бара – молодой особе, находящейся на весьма неопределенной стадии взросления. На ней был ошейник с шипами, белая футболка, обтягивающий саронг и черные армейские ботинки. Она бросила на Одри испепеляющий взгляд.
– Здесь не подают шардоне, по крайней мере бесплатно, – прошептала я. – Два.
Девушка-бармен поставила на стойку два коктейля из «Джонни Уокера» с «Маргаритой». Я протянула один стакан Одри, и она с глубочайшим сомнением сделала маленький глоток.
– Фу! Какая гадость, – заключила она.
Было похоже на то, что Ее Высочеству не по душе бесплатные напитки. Я попыталась объяснить ей, что на этот счет у спонсора вечеринки есть свои представления. И все это время мне пришлось наблюдать, как она пьет маленькими глотками и морщится. Это действовало мне на нервы.
В Голливуде достоинство человека измеряется не только должностью, которую он занимает в студии. Чтобы дотянуться до сильнейших мира сего, нужно устроить идеальную вечеринку, организованную голливудским пиарщиком, который позаботится о том, чтобы на твою следующую тусовку-коктейль или праздник в честь дня рождения пришли нужные люди, а неудачники засунули головы в духовки и включили газ, так как их приглашения «затерялись в пути». Не каждый из нас может позволить себе такую расточительность. Но то, что ты не можешь нанять агента по пиару, не значит, что ты не можешь думать так, как он.
Хорошие вечеринки, как скажет тебе любой пиарщик, начинаются с составления списка приглашенных. Профи на студиях заносят звезд в базу данных, где они делятся на категории А, Б и В. Например, второсортная актриска из непопулярной комедии попадет в список С. А Дрю Бэрримор – типичный представитель списка А. Ты должна сделать то же самое. Раздели будущих гостей на три категории. Признайся себе, ты – человек ограниченный. Но только то, что тебе не хватает широты охвата, не значит, что ты не можешь повысить свой социальный статус! В А-перечень войдут: классные подружки, отвязные парни и «скрытые знаменитости», с которыми было бы полезно познакомиться поближе. (Не актеры, глупышка, а владельцы кафе, инструкторы по йоге, граффити-художники и клубные промоутеры!) В Б-перечень войдут те, кто сможет спасти положение в случае чего, а в В-перечень ты внесешь тех людей, которых ты бы скорее прикончила, чем позволила им прийти. А теперь слушай: фишка, используемая пиарщиком, заключается в том, что он начнет приглашать людей из перечня Б только после того, как отказались люди из перечня А. Если тебе пришлось позвать слишком много «В-перечников», то лучше отменить вечеринку. Армия «В-перечников» ни за что не должна промаршировать по твоей красной ковровой дорожке.
Потом продумай лейтмотив вечеринки, иначе говоря, что вы будете делать. Что-нибудь изобретательное – домашний концерт (в котором каждый должен исполнить подготовленный им номер) или вечер искусств сойдет как нельзя лучше. Избегай штампов: вечеринки с мартини уже всем надоели. Если тебя одолевают сомнения, сделай все в традиционном стиле: шампанское, хрусталь, изысканные блюда. Тебе не удастся проявить свою творческую натуру, но зато ты прослывешь очень стильной особой.
Когда ты определилась с лейтмотивом, удостоверься в том, что каждая деталь соответствует духу вечеринки. Домашний концерт предполагает наличие поп-корна, истекающего маслом, и изюма в шоколаде «Дин энд Делюка». Вечер творчества и искусств непременно сопровождается изысканными бутербродами с арахисовым маслом и плантаном[92] и свежеиспеченными печеньями, которые подаются в коробках авторской работы.
Если ты научишься все это умело сочетать, то пожнешь плоды своих трудов и поймешь, как здорово быть примадонной высшего общества. К тебе полетят приглашения, ты обретешь популярность, которую заслуживаешь, и мужчины будут ложиться штабелями к твоим ногам. И подумай еще вот о чем: если ты твердо решила использовать грядущий день рождения как предлог повысить свой социальный статус, то, возможно, у тебя есть шанс прорваться в Голливуд.
АРМИЯ «В-ПЕРЕЧНИКОВ» НИ ЗА ЧТО НЕ ДОЛЖНА ПРОМАРШИРОВАТЬ ПО ТВОЕЙ КРАСНОЙ КОВРОВОЙ ДОРОЖКЕ
– Думаю, не стоит просить у нее автограф прямо сейчас. А ты что скажешь? – спросила она.
Тут Чандра заметила нас и подпрыгнула. Одри чуть язык не проглотила от страха.
– Где ты шлялась, подружка? – завопила Чандра, сжимая меня в крепких медвежьих объятиях.
– А в чем проблема, Макчи?
– Блин, лапуля, просто блин!
– Чандра, это моя сестра Одри. Одри, это Чандра Макинерни.
– Так вы знаете друг друга? – произнесла Одри. Я думала, что она несказанно обрадуется возможности познакомиться со звездой, но она указала пальцем на свой стакан и сообщила: – Я сейчас вернусь.
– Ты уже все выпила? – удивилась я. – Ну ладно, хорошо. Увидимся через пару минут.
Чандра толкнула локтем Кейт-о, чтобы та подвинулась и я могла занять место рядом (я не смогла удержаться и подумала про себя: «Ха-ха, сука»). И она тут же начала кричать, что безумно за меня рада, так как я наконец-то выставила Макса – или, по ее определению, «гребаного пошлого членососа с припанкованной задницей» – за дверь. Потом Чандра переключилась на историю о том, что, как ей кажется, ее личный ассистент закачивает в бутылки с минеральной водой ЛСД, возможно, планируя постепенно покончить с ней.
– Не знаю, Чандра, – сказала я. Я изо всех сил старалась скрыть свой скептицизм. – То есть я думаю, нелегко убить кого-то с помощью кислоты.
– Скажи это Чарльзу долбаному Мэнсону.
Но прежде чем уйти, Чандра решила сорвать зло на официантке, которая забыла, что она вместо рулетов с курицей заказала рулеты с тофу. Не то чтобы Чандра собиралась их есть, но…
– Я заказала их для моих друзей, – заявила Чандра, указывая на теплую компанию, большинство членов которой уже лопали так, что за ушами трещало. – Мы не можем есть мясо, потому что я вегетарианка.
– Простите, – извинилась официантка, – но рулеты готовят заранее. Невозможно достать курицу…
– Да мне наплевать и размазать, когда готовят эти рулеты, – перебила ее Чандра и посмотрела на нас. В ее глазах застыл немой вопрос: «Вы можете поверить, что эта цыпа сказала мне такое?» – Меня волнует только то, чем люди, которых я люблю, забьют свой чертов желудок!
Взволнованная официантка нагнулась за рулетами, чтобы забрать их, и тут же выпрямилась, не зная, что делать: половину рулетов уже съели. Кранц, который всегда сидел у Чандры под боком, решил вмешаться, чтобы все уладить. Но, возможно, заметив, что вокруг начала собираться толпа, Чандра встала, уставилась на официантку, ткнула пальцем бедной девушке в грудь и заорала:
На протяжении всего ужина Одри сетовала (хвасталась) по поводу предстоящей свадьбы. По поводу того, что она страшно отощала и не понимает, почему это происходит, ведь она работает всего четыре дня в неделю. По поводу того, что она переживает, так как не знает, какие цветы выбрать для подружек невесты-тюльпаны или герберы. По поводу того, что Джейми и она получили больше согласий, чем отказов, и теперь им придется заново подбирать места для гостей. Ах да, еще она желала знать, будет ли меня сопровождать какой-нибудь молодой человек: было бы пошло писать на карточке у моего места, прямо около невесты, просто «ГОСТЬ».
Пытаясь защититься, я начала выпендриваться. На мне была асимметричная юбка от «Имитейшн бай Крайст» с вывороченными швами и свисающими нитками. Она непременно должна была вызвать у Одри отвращение. По дороге в отель я бурно восторгалась Финли и рассказывала ей, что он пригласил меня с собой в Шотландию на концерт, который собирался продюсировать для Эм-ти-ви.
– Возможно, я познакомлюсь с Томом Йорком, – заметила я.
– С кем?
– С парнем из «Радиохед».
По ее взгляду я поняла, что это имя ни о чем ей не говорит.
Естественно, я не упомянула о том, что еще не решила, поеду я туда или нет.
Как только мы вошли в фойе, глаза Одри расширились от удивления.
– О Боже! Это живые люди?
Она остановилась и с разинутым ртом уставилась на двух фотомоделей, расположившихся в огромном аквариуме на стойке у портье. Парень с губами, пухлыми, как баскетбольные мячи, сидя по-турецки, читал «Уолпейпер», а девушка с грудями размером с наперсток спала у него на коленях.
– Спорим, что они живые?
– Но ни один человек не поместится в аквариуме.
– Это не люди, это модели.
Мы направились к площадке у бассейна, и мои каблуки-шпильки провалились в мягкий дерн «Астротерф». Я почувствовала себя в своей тарелке. Наконец-то Одри попала в мои владения. Здесь и не пахло Мартой, которая кого угодно могла бы довести до сумасшествия. И никакого крепдешина на железных табуретах у бара – все в минималистском стиле. В моем мире популярна такая эстетика. К тому же все говорило о том, что вечеринка будет удачной.
– Коллин! – Я помахала ему рукой. Коллин пристроился на краю белого шезлонга. На нем была футболка с надписью: «ТРАХАЮ ЗВЕЗД».
– Солнышки мои. – Он послал нам целых два воздушных поцелуя. – Вы можете поверить? Говорят, в пакет с подарками навалят, блин, целую гору всякой всячины от «Киель».
– Ну-ну, слушай больше, – ответила я. – То же самое говорили на вечеринке в честь релиза альбома в «Аргиле» пару недель назад.
– Мне сказала Тара Рейд, – возмутился он.
– Ну конечно. Коллин, это моя сестра Одри. Одри, это Коллин. Никто не знает, чем он зарабатывает себе на жизнь.
– Я стилист, работаю только с известными людьми. Дизайнер. Писатель. И все это через дефис, – сказал он, рассматривая одежду Одри. Я заметила, как она вся съежилась под его взглядом, и почувствовала инстинктивное желание защитить ее.
– Смотри, Коллин, – сказала я, – там Джейсон Биггс.
– О Боже, здесь что, все актеры из «Американского пирога»? – удивился он, оглядываясь вокруг. – Я пошел. Джейсон – клевый чувак.
– Разумеется, – согласилась я. Коллин показал мне средний палец и удалился.
– Выпьем? – обратилась я к Одри.
– Давай.
По дороге к бару она ткнула меня в плечо.
– Взгляни, – прошептала она, – по-моему, там Чандра Макинерни.
– Где?
– Да вон же. – Одри указала на белый коврик из медвежьей шкуры в фойе. Там на полу расположилась с коктейлями невероятно стильная компания.
– Ладно, только давай сначала возьмем напитки.
Шардоне, пожалуйста, – сказала Одри девушке у бара – молодой особе, находящейся на весьма неопределенной стадии взросления. На ней был ошейник с шипами, белая футболка, обтягивающий саронг и черные армейские ботинки. Она бросила на Одри испепеляющий взгляд.
– Здесь не подают шардоне, по крайней мере бесплатно, – прошептала я. – Два.
Девушка-бармен поставила на стойку два коктейля из «Джонни Уокера» с «Маргаритой». Я протянула один стакан Одри, и она с глубочайшим сомнением сделала маленький глоток.
– Фу! Какая гадость, – заключила она.
Было похоже на то, что Ее Высочеству не по душе бесплатные напитки. Я попыталась объяснить ей, что на этот счет у спонсора вечеринки есть свои представления. И все это время мне пришлось наблюдать, как она пьет маленькими глотками и морщится. Это действовало мне на нервы.
На тропе войны
БЕНДЖАМИНА ФРАНКЛИН
Продумай вечеринку так же тщательно, как голливудский агент по пиару, – от составления списка приглашенных до приготовления закусок.В Голливуде достоинство человека измеряется не только должностью, которую он занимает в студии. Чтобы дотянуться до сильнейших мира сего, нужно устроить идеальную вечеринку, организованную голливудским пиарщиком, который позаботится о том, чтобы на твою следующую тусовку-коктейль или праздник в честь дня рождения пришли нужные люди, а неудачники засунули головы в духовки и включили газ, так как их приглашения «затерялись в пути». Не каждый из нас может позволить себе такую расточительность. Но то, что ты не можешь нанять агента по пиару, не значит, что ты не можешь думать так, как он.
Хорошие вечеринки, как скажет тебе любой пиарщик, начинаются с составления списка приглашенных. Профи на студиях заносят звезд в базу данных, где они делятся на категории А, Б и В. Например, второсортная актриска из непопулярной комедии попадет в список С. А Дрю Бэрримор – типичный представитель списка А. Ты должна сделать то же самое. Раздели будущих гостей на три категории. Признайся себе, ты – человек ограниченный. Но только то, что тебе не хватает широты охвата, не значит, что ты не можешь повысить свой социальный статус! В А-перечень войдут: классные подружки, отвязные парни и «скрытые знаменитости», с которыми было бы полезно познакомиться поближе. (Не актеры, глупышка, а владельцы кафе, инструкторы по йоге, граффити-художники и клубные промоутеры!) В Б-перечень войдут те, кто сможет спасти положение в случае чего, а в В-перечень ты внесешь тех людей, которых ты бы скорее прикончила, чем позволила им прийти. А теперь слушай: фишка, используемая пиарщиком, заключается в том, что он начнет приглашать людей из перечня Б только после того, как отказались люди из перечня А. Если тебе пришлось позвать слишком много «В-перечников», то лучше отменить вечеринку. Армия «В-перечников» ни за что не должна промаршировать по твоей красной ковровой дорожке.
Потом продумай лейтмотив вечеринки, иначе говоря, что вы будете делать. Что-нибудь изобретательное – домашний концерт (в котором каждый должен исполнить подготовленный им номер) или вечер искусств сойдет как нельзя лучше. Избегай штампов: вечеринки с мартини уже всем надоели. Если тебя одолевают сомнения, сделай все в традиционном стиле: шампанское, хрусталь, изысканные блюда. Тебе не удастся проявить свою творческую натуру, но зато ты прослывешь очень стильной особой.
Когда ты определилась с лейтмотивом, удостоверься в том, что каждая деталь соответствует духу вечеринки. Домашний концерт предполагает наличие поп-корна, истекающего маслом, и изюма в шоколаде «Дин энд Делюка». Вечер творчества и искусств непременно сопровождается изысканными бутербродами с арахисовым маслом и плантаном[92] и свежеиспеченными печеньями, которые подаются в коробках авторской работы.
Если ты научишься все это умело сочетать, то пожнешь плоды своих трудов и поймешь, как здорово быть примадонной высшего общества. К тебе полетят приглашения, ты обретешь популярность, которую заслуживаешь, и мужчины будут ложиться штабелями к твоим ногам. И подумай еще вот о чем: если ты твердо решила использовать грядущий день рождения как предлог повысить свой социальный статус, то, возможно, у тебя есть шанс прорваться в Голливуд.
АРМИЯ «В-ПЕРЕЧНИКОВ» НИ ЗА ЧТО НЕ ДОЛЖНА ПРОМАРШИРОВАТЬ ПО ТВОЕЙ КРАСНОЙ КОВРОВОЙ ДОРОЖКЕ
* * *
Когда мы приблизились к Чандре, я почувствовала, что Од вся напряглась.– Думаю, не стоит просить у нее автограф прямо сейчас. А ты что скажешь? – спросила она.
Тут Чандра заметила нас и подпрыгнула. Одри чуть язык не проглотила от страха.
– Где ты шлялась, подружка? – завопила Чандра, сжимая меня в крепких медвежьих объятиях.
– А в чем проблема, Макчи?
– Блин, лапуля, просто блин!
– Чандра, это моя сестра Одри. Одри, это Чандра Макинерни.
– Так вы знаете друг друга? – произнесла Одри. Я думала, что она несказанно обрадуется возможности познакомиться со звездой, но она указала пальцем на свой стакан и сообщила: – Я сейчас вернусь.
– Ты уже все выпила? – удивилась я. – Ну ладно, хорошо. Увидимся через пару минут.
Чандра толкнула локтем Кейт-о, чтобы та подвинулась и я могла занять место рядом (я не смогла удержаться и подумала про себя: «Ха-ха, сука»). И она тут же начала кричать, что безумно за меня рада, так как я наконец-то выставила Макса – или, по ее определению, «гребаного пошлого членососа с припанкованной задницей» – за дверь. Потом Чандра переключилась на историю о том, что, как ей кажется, ее личный ассистент закачивает в бутылки с минеральной водой ЛСД, возможно, планируя постепенно покончить с ней.
– Не знаю, Чандра, – сказала я. Я изо всех сил старалась скрыть свой скептицизм. – То есть я думаю, нелегко убить кого-то с помощью кислоты.
– Скажи это Чарльзу долбаному Мэнсону.
Но прежде чем уйти, Чандра решила сорвать зло на официантке, которая забыла, что она вместо рулетов с курицей заказала рулеты с тофу. Не то чтобы Чандра собиралась их есть, но…
– Я заказала их для моих друзей, – заявила Чандра, указывая на теплую компанию, большинство членов которой уже лопали так, что за ушами трещало. – Мы не можем есть мясо, потому что я вегетарианка.
– Простите, – извинилась официантка, – но рулеты готовят заранее. Невозможно достать курицу…
– Да мне наплевать и размазать, когда готовят эти рулеты, – перебила ее Чандра и посмотрела на нас. В ее глазах застыл немой вопрос: «Вы можете поверить, что эта цыпа сказала мне такое?» – Меня волнует только то, чем люди, которых я люблю, забьют свой чертов желудок!
Взволнованная официантка нагнулась за рулетами, чтобы забрать их, и тут же выпрямилась, не зная, что делать: половину рулетов уже съели. Кранц, который всегда сидел у Чандры под боком, решил вмешаться, чтобы все уладить. Но, возможно, заметив, что вокруг начала собираться толпа, Чандра встала, уставилась на официантку, ткнула пальцем бедной девушке в грудь и заорала: