Клемент Хол. Огненный цикл. Сборник научно-фантических рассказов

   — Ты положи эту дверку на летательный пояс и подними. На поясе она будет падать медленно, а ты толкай вперед, пока… пока она падает.
   Джек поглядел на дверку, на аппарат — и понял. Стал подсовывать аппарат под дверку; Мяус нагнулся и помог ему. Вся конструкция всплыла в воздух, и Мяус, придерживая ее, чтоб сохраняла равновесие, вывел ее из гаража, прежде чем она окончательно опустилась наземь. Еще раз подняли, еще раз без труда подтолкнули — и так прошли еще футов тридцать. Таким образом они добрались до самого дома; Молли со смехом вприпрыжку бежала за ними, упрашивала ее прокатить и на все лады восхваляла Мяуса, а он широко улыбался.
   У дома Джек сказал:
   — Hy-c, Эйнштейн-младший, а как нам теперь поднять все это на крышу?
   Мяус поднял с земли мячик и, ловко подкидывая и ловя его, направился за угол дома.
   — Эй!
   — Он не знает, пап. Ты уж сам придумай.
   — Так что ж, по-твоему, он сумел изобрести такой хитрый фокус, чтобы дотащить крышку сюда, а теперь у него мозги отказали?
   — Ага, наверно.
   Джек Герри посмотрел вслед серебристому человеку и покачал головой. Он уже приготовился получить от Мяуса совет, продиктованный разумением, превосходящим человеческое, хоть и несколько иным. Но Мяус попросту отмахнулся от задачи — это не укладывалось у Джека в голове. Конечно же, такой знающий и находчивый человек, остроумно подсказавший, как притащить сюда тяжелую крышку, не мог не понимать, что это только половина дела.
   Пожав плечами, Джек вернулся в гараж, достал небольшой блок и веревки. Надо было еще ввернуть но большому крюку в скат крыши и в будущую крышку люка; немалого труда стоило втянуть груз наверх, еще больше пришлось попыхтеть, пока удалось перетащить его через карниз и приладить на место. Мяус, видно, потерял к работе Джека всякий интерес. Два часа спустя Джек довернул последний винт, с облегчением разогнулся, и вдруг внизу послышались уже знакомые пронзительные вопли. Джек выронил инструменты, второпях пристроил за плечи «коромысло» и прыгнул с крыши.
   — Айрис! Айрис! Что случилось?
   — Не знаю… Этот Мяус… Он…
   Джек ринулся за угол, к парадному крыльцу. На земле в каком-то судорожном припадке валялся Мяус. Он лежал на спине, выгнувшись дугой, пятки ушли глубоко в дерн, голова запрокинулась под немыслимым углом, он только и опирался на пятки да на лоб. Здоровой рукой он колотил по земле, но та, что в лубках, лежала спокойно. Губы кривились, испуская пронзительный, прерывистый, поистине ужасающий вой. Мяус, видимо, способен был одинаково громко вопить и на вдохе и на выдохе.
   Рядом стояла Молли и не сводила с него зачарованного взгляда. Она улыбалась. Джек опустился на колени и попытался сдержать дергающееся в конвульсиях тело.
   — Молли! Перестань смеяться над беднягой.
   — А он не бедняга, пап. Он счастливый.
   — Что-о?
   — Глупый, ты разве не видишь? Ему очень хорошо. Он смеется!
   — Айрис, что с ним творится, как по-твоему?
   — Одно могу сказать: он опять глотал аспирин.
   — Четыре штуки съел, — вставила Молли. — Он их очень любит.
   — Что делать, Джек?
   — Понятия не имею, — озабоченно сказал Джек. — Оставим его в покое, как-нибудь само пройдет. Дать рвотного или снотворного опасно — не ровен час совсем его отравим.
   Приступ слабел и неожиданно прекратился, Мяус обмяк и затих. И опять, положив руку ему на грудь, Джек ощутил странное двойное биение сердца.
   — Обморок, — сказал он.
   Каким-то не своим, приглушенным голосом Молли возразила:
   — Нет, пап. Он смотрит сны.
   — Сны?
   — Там небо оранжевое, — сказала Молли. Джек вскинул голову. Глаза девочки были закрыты. — Много Мяусов, целые толпы… и они большие. Как мистер Торндайк. (Торндайк, старый знакомый семейства Герри, редактор городской газеты, мог похвастать ростом в шесть футов и семь дюймов.) Дома круглые, и большие самолеты, и… и у них вместо крыльев палки.
   — Не говори глупостей, Молли! — тревожно сказала мать. Джек поспешно зашипел на нее, чтобы не перебивала.
   — Ну-ну, малышка, что там еще?
   — Какое-то место… комната. Это… тут Мяус, и еще, их много. Они все линиями… рядами. Один большой, в желтой шапке. И он… держит их в рядах. А вот Мяус. Не в ряду. Прыгнул из окна со своей леталкой.
   Молли умолкла. Мяус тихонько простонал.
   — Ну?
   — Ничего не видно, пап… ой, погоди! Все такое… мутное… Теперь какая-то штука, вроде подводной лодки. Только не в воде, а на земле. Дверь открыта. И Мяус… он внутри. Много кнопок и часов. Нажимает на кнопки. Толкнул какую-то… ой… ой! Больно!
   Молли прижала к вискам стиснутые кулаки.
   — Молли!!!
   Девочка открыла глаза.
   — Ты не волнуйся, мам, — преспокойно заявила она. — Это все ничего. Просто от той штуки во сне стало больно, только не мне. Был целый веник огня, и… и вроде спать захотелось, только очень-очень сильно. И больно.
   — Джек, он погубит ребенка!
   — Сомневаюсь, — сказал Джек.
   — И я тоже, — с недоумением произнесла Айрис и прибавила чуть слышно: — А почему я это сказала?
   — Мяус спит, — неожиданно объявила Молли.
   — А снов больше не видит?
   — Нет, не видит. Ух, как это было… чудн!
   — Пойдем перекусим чего-нибудь, — сказала Айрис, голос ее слегка дрожал.
   Она ушла с Молли в дом. Джек посмотрел на Мяуса, тот блаженно улыбался во сне. Может, следовало бы уложить это странное существо в постель? А впрочем, день теплый, трава густая, лежать ему мягко… Джек покачал головой и тоже вошел в дом. Огляделся по сторонам.
   — Да ты просто волшебница!
   Вокруг все преобразилось. Мусора, щепок, обвалившейся штукатурки как не бывало, на столике, на спинках дивана и кресел победоносно сверкали салфетки и накидки — рукоделие Айрис. Она сделала реверанс:
   — Вы очень любезны, милорд.
   Они подсели к круглому столику и принялись уничтожать сандвичи с языком.
   — Джек!
   — М-м?
   — Что это было? Телепатия?
   — Да, наверно. Что-то в этом роде. Ого, вот я скажу Зинсеру! У него глаза на лоб полезут!
   — Ты прямо сегодня поедешь на аэродром?
   — Ясно! Пожалуй, и Мяуса прихвачу.
   — Перепугаешь там всех. Уж очень у него вид… такое не каждый день встретишь.
   — Ни черта! Посидит с Молли на заднем сиденье.
   — Джек… а не опасно Молли общаться с этим… с этим существом?
   — Нет, конечно! Ты беспокоишься?
   — Я… да, Джек. И не из-за Мяуса. Из-за себя. Беспокоюсь потому, что как-то слишком мало беспокоюсь… понимаешь?
   Джек наклонился и поцеловал ее.
   — Вот что значит материнское сердце, — усмехнулся он. — Мяус — существо чужое, непривычное, значит, надо его опасаться. А при этом он несчастный и безобидный, и где-то в глубине души ты готова его опекать и нянчить.
   — М-может быть… — задумчиво протянула Айрис. — Он такой же огромный и безобразный, как ты, и, вне всякого сомнения, гораздо умней тебя. Но тебя мне вовсе не хочется нянчить.
   — Еще чего! — усмехнулся Джек, залпом проглотил кофе и встал из-за стола. — Ешь скорей, Молли, и поди вымой лицо и руки. А я погляжу, как там Мяус.
   — Значит, едешь в аэропорт? — спросила Айрис.
   — Если Мяус пришел в себя. Я очень много всякого хочу выяснить, и многого мне просто не понять, не хватит мозгов. Зинсер вряд ли на все сумеет ответить. Но вдвоем мы хотя бы сообразим, как с этим быть дальше. Айрис, это же грандиозно!
   Полный самых смелых предположений и дерзких замыслов, он вышел на лужайку перед домом. Мяус сидел в траве и самозабвенно созерцал гусеницу.
   — Мяус!
   — Баб?
   — Как насчет того, чтобы прокатиться?
   — Хоррршо, шшалуста, Шек!
   — Боюсь, что ты меня не совсем понял. Пошли.
   И Джек махнул рукой в сторону гаража. Очень бережно и нежно Мяус опустил гусеницу на травинку, поднялся и пошел следом, и тут в гараже раздался дикий грохот и треск. На миг все застыли, потом завизжала Молли — опять и опять, да так, что волосы у Джека стали дыбом. Он сам не заметил, как домчался к гаражу.
   — Молли! Что случилось?
   При звуке его голоса девочка сразу замолчала, будто повернули выключатель.
   — Молли!
   — Я здесь, пап, — голос ее прозвучал на удивление тихо и смиренно. Она стояла возле отцовского автомобиля, и в эту минуту выражением всего ее существа была выпяченная дрожащая нижняя губа. Машина застряла носом в дыре, пробитой в задней стенке гаража.
   — Пап, я не хотела… я только хотела помочь тебе вывести машину. Ты меня отшлепаешь? Пап, ну, пожалуйста, я ведь не…
   — Что на тебя нашло? Почему ты это сделала? Ты же прекрасно знаешь, что я не велю трогать стартер!
   — Пап, я понарошку… будто это подводная лодка, только она умеет летать… Ну, как Мяус улетел.
   С некоторым усилием Джек сообразил, о чем речь.
   — Поди сюда, — сказал он сурово.
   Молли подошла крохотными шажками, еле передвигая ноги, прижав руки к тому месту, где, как она догадывалась, они ей сейчас больше всего пригодятся.
   — Надо бы тебя выдрать, — сказал Джек.
   — Ага… — дрожащим голосом согласилась Молли. — Наверно, надо. Только разочка два — и хватит, а, пап?
   Джек закусил изнутри щеки, но не выдержал и ухмыльнулся. «Ах ты хитрюга!» — подумал он.
   — Вот что я тебе скажу, — проворчал он, оглядывая машину. По счастью, гаражик был отнюдь не капитальной постройки, несколько новых вмятин на капоте и крыльях будут недурно гармонировать со старыми. — Тебе причитается три увесистых раза. Я их приплюсую к следующему деру.
   — Хорошо, пап.
   Она взобралась на заднее сиденье, подальше от отца, и села там прямо и чинно, как пай-девочка. Джек как мог расчистил щепки и обломки, сел за руль и осторожно, задом вывел свой старый тарантас из продырявленного сарая.
   Мяус стоял в почтительном отдалении, серебряные глаза со страхом уставились на рычащий автомобиль.
   — Прошу, — сказал ему Джек и поманил пальцем. Мяус попятился.
   — Мяус! — окликнула Молли, выглянув из машины.
   — Йоук! — отозвался Мяус и тотчас подошел.
   Молли отворила заднюю дверцу, он забрался внутрь и… скорчился на полу. Хохоча во все горло, Молли заставила его сесть как следует. Джек вошел в дом, остановился, подобрал ракетное коромысло Мяуса, послал в окно воздушный поцелуй Айрис — и они покатили.
   До аэродрома ехали сорок минут, и все сорок минут не утихали восторги: Молли трещала как пулемет, подмечая и разъясняя все чудеса проносящихся мимо земных ландшафтов. Мяус ее слушал как зачарованный, с круглыми глазами и раскрытым ртом, порой тихонько взвизгивал, изумленно мяукал и вопросительно попискивал… в иные минуты Джек готов был поклясться, что серебряный человек понимает каждое слово девочки.
   Джек остановился на краю летного поля.
   — Ну, — сказал он, — вы оба пока посидите в машине. Я поговорю с мистером Зинсером, может быть, он выйдет познакомиться с Мяусом. Молли, сумеешь ты объяснить Мяусу, что он должен сидеть в машине и не высовываться? Понимаешь, если его увидят чужие люди, они станут задавать всякие глупые вопросы, а зачем же смущать Мяуса, верно?
   — Конечно, пап. Мяус будет послушный. Мяус! — она обернулась к своему соседу, посмотрела на него в упор, глаза в глаза. Серебряные усы распушились и задрожали. — Мяус, ты будешь послушный, правда? Ты не будешь высовываться?
   — Шек, — сказал Мяус. — Шек мр-реди.
   — Он говорит, ты — старший.
   Джек вылез из-за баранки, засмеялся.
   — Так и говорит? («Любопытно, вправду она что-то знает или это больше игра?») Ну вот, сидите смирно. Я скоро вернусь.
   И, прихватив коромысло, он скрылся в дверях.
   У Зинсера, как всегда, дел было по горло. Аэродром был невелик, но им постоянно пользовались владельцы собственных машин и доставляли Зинсеру, который ведал взлетом и посадкой, немало хлопот. Он как раз говорил по телефону и, увидев Джека, свободной рукой прикрыл трубку.
   — А, Герри! Что новенького? — весело проскрипел он. — Садитесь, я сейчас. — И, не переставая улыбаться Джеку, так же весело загудел в трубку. Джеку не сиделось и не терпелось, но что поделаешь, надо было подождать.
   — Ну? — сказал Зинсер, положив трубку, и тотчас же телефон вновь зазвонил.
   Едва раскрыв рот, Джек с досадой его закрыл. Зинсер положил трубку, но тут раздался новый звонок. Зинсер снял трубку полевого телефона, пристроенного на краю стола.
   — Зинсер слушает. Да…
   «Ну, хватит», — подумал Джек. Поднялся, пошел к двери и тихонько прикрыл ее, чтобы никто не помешал. Взял коромысло и, к изумлению Зинсера, залез на стол, встал во весь рост, поднял коромысло над головой и шагнул в пустоту. Из крохотных ракет со свистом ударили воздушные струи. Джек повис на руках, коромысло мягко, неторопливо опускало его; он оглянулся через плечо. Лицо Зинсера было точно багровая луна в снежном вихре взметенных докладных, входящих и прочих бумаг и бумажонок, накопившихся за последние две недели.
   Когда Зинсеру удалось перевести дух, он первым делом повесил трубку.
   — Так я и думал, что это подействует, — ухмыльнулся Джек.
   — Вы… вы… что это у вас такое?
   — Разговорный поляризатор, — сказал Джек, становясь на ноги. — При помощи сего аппарата можно беседовать с аэродромным начальством, которое иначе не оттащишь от телефона.
   Необычайно легко и проворно большой толстый Зинсер выскочил из-за стола и очутился перед Джеком.
   — Дайте-ка посмотреть.
   Джек подал ему аппарат.
   — Смотри, Мяус! Самолет садится!
   Оба внимательно следили, как машина скользнула вниз, и радостно завизжали, когда из-под шасси взвились и тотчас развеялись подхваченные ветром облачка пыли.
   — А вот еще один! Этот сейчас взлетит!
   По полю пробежала легкая спортивная машина, голубая, с низко посаженными крыльями, развернулась, с ревом понеслась прямо на них, круто взмыла вверх — протяжный вой ввинтился в небо и замер. Молли громко загудела, подражая взревевшему над головой мотору.
   Мяус в точности изобразил свист прорезающих воздух плоскостей. Молли захлопала в ладоши и завизжала от восторга. Над полем уже описывал круг еще один самолет. Оба жадно следили за ним.
   — Выйдем, взгляните на него, — предложил Джек.
   Зинсер посмотрел на часы.
   — Не могу. Кроме шуток, я обязан проторчать у телефона еще самое малое полчаса. Надеюсь, с ним ничего не случится. Ведь на поле, можно считать, никого нет.
   — Думаю, не страшно. С ним Молли, а я ведь говорил, что они отлично ладят. Вот в этом я тоже хотел бы разобраться — что тут за телепатия, — Джек неожиданно рассмеялся. — Ох, уж эта Молли! Знаете, какую она сегодня штуку отколола? — И рассказал Зинсеру, как Молли выводила машину из гаража через заднюю стену.
   — Вот бесенок! — фыркнул Зинсер. — Все детишки одинаковы. Наверно, каждый мальчишка и каждая девчонка хоть раз да схватятся за какую-нибудь баранку и крутанут не в ту сторону. Вот у моего брата сынишка на днях пошел пылесосом косить лужайку перед домом… — Зинсер еще посмеялся. — Так вот, о вашем… как его… Мяусе и этой его игрушке. Джек, этим надо заняться вплотную. Понимаете, ведь он сам, его одежда и этот аппаратик — единственные ключи, по которым можно будет дознаться, что он такое и откуда к нам попал.
   — Да я — то понимаю. Но послушайте, ведь он очень умен. Он наверняка сумеет многое нам сообщить.
   — Еще бы не умен! — подхватил Зинсер. — Надо полагать, на своей планете он был не из середнячков. Не всякого пошлют в такое странствие. Вот жалость, что к нам не попал его корабль.
   — Возможно, корабль еще вернется за ним. А как вы считаете, откуда он?
   — Может, с Марса?
   — Ну, бросьте. Конечно, на Марсе есть атмосфера, но очень разреженная. Живому существу ростом с Мяуса там потребовались бы легкие громадного объема. Нет, Мяус привык к атмосфере, очень похожей на нашу.
   — Тогда Венера тоже отпадает.
   — Здесь он превосходно себя чувствует в своей одежде. Очевидно, у его планеты не только атмосфера, очень схожая с земной, но и климат такой же. Почти всякая наша еда ему подходит, хоть кое-что он и не принимает… а от аспирина становится пьяный в дым. На него нападает этакое буйное веселье.
   — Вот оно что?.. Дайте подумать. Он не мог явиться с Юпитера — не такое у него сложение, чтобы выдержать тамошнюю силу тяжести. Внешние планеты слишком холодные, на Меркурии слишком жарко. — Зинсер откинулся на спинку кресла, рассеянно утер платком лысину. — Джек, этот малый родом явно не из нашей солнечной системы!
   — Ух, черт! Пожалуй, вы правы. Хемфри, как по-вашему, что собой представляет эта реактивная игрушка?
   — Судя по вашим рассказам о том, как она пилит доски… кстати, нельзя ли на это поглядеть?
   — Извольте!
   Джек Герри взялся за наконечник «коромысла». Нашел нужные кнопки, разом нажал. Кожух легко раскрылся. Джек вынул внутренний механизм и, действуя с величайшей осторожностью, отпилил от верхней доски зинсерова стола крохотный уголок.
   — В жизни не видал такого странного инструмента — сказал Зинсер. — Дайте поглядеть поближе.
   Он повертел машинку и руках.
   — Не видно, чтобы тут использовалось какое-либо топливо, — раздумчиво сказал он.
   — По-моему, горючим служит воздух, — сказал Джек.
   — А как этот воздух сюда загружается?
   — Воздухом. Нет-нет, я не шучу. По-моему, этот аппаратик каким-то образом разлагает часть воздуха, и высвобожденная энергия приводит в действие крохотное реактивное устройство. Если это устройство заключить в футляр, чтобы один конец всасывал воздух, а из другого выбрасывалась струя, вся эта штука будет работать как вакуумный насос, пропуская все больше и больше воздуха.
   — Или как прямоточный воздушный реактивный двигатель, — сказал Зинсер и заглянул в решетчатое отверстие.
   У Джека кровь застыла в жилах.
   — Ради всего святого, не нажимайте ту кнопку!
   — Не нажму. А знаете, вы правы… Там концентрическая трубка. Черт подери, хотел бы я понять, как это делается! Атомный реактор, который умещается в кулаке и ничего не весит!
   — Я весь день над этим голову ломаю, — сказал Джек Герри. — И нашел только один ответ. Можете вы принять совершенно фантастическое объяснение, если оно логично?
   — Ну, вы же меня знаете, — усмехнулся Зинсер и ткнул рукой в книжную полку, забитую старыми журналами и сборниками научной фантастики. — Валяйте.
   — Так вот, — осторожно подбирая слова, начал Джек. — Вы ведь знаете, что такое энергия связи. Благодаря ей не распадается на части атомное ядро. Если я не запутался в тех крохах, которые мне известны из теории атома, мне кажется, возможно создать вполне устойчивую, нераспадающуюся сферу из этой самой энергии связи.
   — Сферу? А что будет внутри?
   — Та же энергия связи… а может быть, просто ничего… Пустота. Так вот, если эту сферу окружить другой — силовым полем, которое способно проникнуть во внутреннюю сферу, либо пропустить в нее материю извне, то, насколько я понимаю, все постороннее, что попадет во внутреннюю сферу, будет разрушено. Во внутренней сфере возникнет огромное давление. И если проникающее силовое поле позволит высвободить это внутреннее давление, произойдет выброс материи. Теперь заключите комбинацию сфер в механизм, способный контролировать количество материи, поступающей внутрь с одной стороны внешней сферы, и способный менять ширину отверстия, дающего выход рвущейся наружу энергии, с другой ее стороны, и все это окружите оболочкой, которая обеспечит вам поступающую внутрь сильную струю воздуха — вроде вакуумного насоса, который мы тут поминали, — тогда вот это самое у вас и получится!
   И Джек постучал пальцем по крохотному реактивному двигателю. Зинсер покачал головой.
   — Очень остроумно, — сказал он. — Даже если вы и ошибаетесь, это остроумнейшая теория. В сущности, ваши слова означают: надо только открыть природу энергии связи да найти способ прочно удерживать ее в сферической форме — и мы построим такую же машинку. А затем надо еще установить природу поля, способного пронизывать энергию связи и пропускать сквозь нее любую материю, да притом пропускать в одном определенном направлении. — Зинсер развел руками. — Только и всего. Научитесь, мол, практически использовать то, что еще и не снилось даже премудрым теоретикам, — и все в порядке.
   — Чепуха! — возразил Джек. — Мяус нам подскажет, что и как.
   — Надеюсь. Герри, а ведь это будет настоящая революция в промышленности!
   — И не только, — усмехнулся Джек.
   Зазвонил телефон. Зинсер посмотрел на часы.
   — Ага, вот этого я и ждал.
   Он сел за стол, снял трубку и повел длинный подробный разговор с какой-то, видимо, важной персоной о счетах за погрузку, о прокате машин и об ограничениях в торговле между штатами; а Джек, прислонясь к подпиленному углу стола, предавался мечтам. Мяус — великий посланец великой цивилизации, бесконечно обогнавшей земную, — поможет человечеству выбраться на верный путь, вырваться из оков несовершенной техники и расточительной экономики… Любопытно, каков Мяус у себя дома, среди своего удивительного народа. Наверно, он еще молод, но, конечно, это уже зрелый ум, человек богато и разносторонне одаренный — недаром же он избран посланником на Землю, к молодому, бурно развивающемуся человечеству. Ну, а космический корабль? Сбросив Мяуса на Землю, возвратился ли он со своим экипажем в загадочный уголок Вселенной, откуда прибыл? Или кружит где-то в пространстве, терпеливо ожидая вестей от смелого посланца?
   Зинсер положил телефонную трубку, облегченно вздохнул и поднялся.
   — Честь и слава моему самообладанию, — сказал он. — Совершается величайшее событие в моей жизни, а я все-таки довел работу до конца. Чувство такое, как у малыша в канун елки. Ну, пойдем, поглядим на него.
   — Уипиийоооу-у! — пронзительно взвыл Мяус, когда над ними пронесся, набирая высоту, еще один самолет.
   Молли в восторге запрыгала на сиденье — уж очень выразительная у Мяуса была физиономия.
   Гибким движением серебряный человек перегнулся вперед, через спинку водительского сиденья, чтобы лучше видеть, что делается за углом ближнего ангара. Туда недавно подкатила приземлившаяся спортивная машина, до нее было рукой подать, пропеллер еще вращался.
   Молли облокотилась на спинку переднего сиденья, вытянула шею, ей тоже хотелось поглядеть. Мяус нечаянно задел ее, с головы у нее слетела панамка. Мяус нагнулся за панамкой, стукнулся головой о приборную доску, и тут распахнулось отделение для перчаток. Мяус сунул туда руку, зрачки его сузились, в глазах затрепетала тонкая пленка. Не успела Молли опомниться, как он выскочил из машины и бегом помчался прочь; он высоко подпрыгивал, испускал какие-то странные крики и через два-три прыжка, покачиваясь, наклонялся и колотил по земле здоровой рукой.
   В ужасе Молли вылезла из машины и побежала вдогонку.
   — Мяус! Мяус! Иди сюда сейчас же!
   Широко раскинув руки, он поскакал ей навстречу.
   — Мрр-рауу! — завопил он и пронесся мимо. Приподняв одну руку и опустив другую, точно самолет на вираже, он пробежал широким полукругом, перескочил через низенькую бетонную ограду и помчался к ангару.
   Задыхаясь, всхлипывая, Молли остановилась и топнула ногой.
   — Мяус! — охрипшим голосом беспомощно позвала она. — Папа не велел…
   Два механика, стоявших неподалеку от машины с невыключенным мотором, обернулись на странный звук: как будто африканская виверра вздумала подражать воинственному кличу диких индейцев. Обернулись — и увидели длинноногий призрак с серебристо-серым лицом, серебристо-белыми усами и глазами-щелочками, облаченный в ярко-алый, отливающий синим, балахон. Даже не ахнув, оба разом повернулись и кинулись бежать со всех ног. А Мяус, издав напоследок устрашающий радостный вопль, вскочил в самолет и скрылся внутри.
   Молли прижала к губам стиснутые кулаки, отчаянно вытаращила глаза.
   — Ой, Мяус! — прошептала она. — Что ты наделал!
   Позади затопали, и Молли обернулась. К ней бежал отец, за ним вперевалку мистер Зинсер.
   — Молли! Где Мяус?!
   Она без слов показала на самолет, и, словно это был условный знак, маленькая машина затарахтела и поползла прочь от ангаров.
   — Эй! Стой! Стой!!! — тщетно взывал Джек Герри, пускаясь вдогонку.
   Маленькая машина уже катила вперевалку далеко по полю, и вдруг мотор взревел на полных оборотах. Хвост оторвался от земли, и машина ринулась прочь от них — наперерез ветру, поперек взлетной дорожки. Джек обернулся к Зинсеру, на лице толстяка застыл невыразимый ужас. Джек проследил за его взглядом: на посадку шел другой самолет, большая многоместная машина.
   Никогда за всю свою жизнь Джек Герри не ощущал такого бессилия. Сейчас две машины столкнутся в воздухе. Тут никто и ничто не поможет. Он смотрел не мигая, каким-то отрешенным взглядом. Машины неслись на огромной скорости, а казалось — еле ползут. Мгновение длилось целую вечность. А потом в каких-то двадцати футах над землей Мяус сбавил газ и накренил крыло. Скорость упала, машина развернулась по ветру и проскользнула под встречной почти вплотную: будь на одной из них лишний слой краски, им бы уже не разминуться.
   Джек сам не знал, сколько времени простоял, затаив дыхание; с трудом он перевел дух.
   — Что-что, а летать он умеет, — прошептал Зинсер.
   — Еще бы не уметь — огрызнулся Джек. — Такая допотопная древность как самолет — детская игрушка для него. Просто детская игрушка…
   Маленький самолет устремился вверх. На высоте сотни футов его круто занесло вбок, так что у зрителей душа в пятки ушла, и вдруг он описал мертвую петлю и ринулся вниз, прямо на них. Мяус промчался над ними вниз головой на бреющем так низко, что Зинсер ничком бросился наземь. Джек и Молли стояли как истуканы и смотрели остановившимися глазами. На полторы нескончаемые минуты все вокруг заволокла густая туча пыли. Потом они опять увидели самолет уже на высоте полутораста футов, он нелепо болтался из стороны в сторону.