Страница:
— Я тоже сначала так думал, но потом ты сказал одну вещь, и я стал вычислять, какой нужен вес, чтобы включить этот клапан. Мы уже убедились, что наш общий вес включает клапан; я думаю, твой вес отдельно тоже включает, но мы не знаем, включается ли клапан только от моего веса, и если да, то какой минимальный вес заставляет устройство срабатывать?
— Если его включает и твой вес, что нам толку знать все остальное?
— Но ведь нет никакой необходимости наваливаться всем весом на одно место. Можно уложить на пол ветки и бревна, так что мы…
Крюгер вскочил; заканчивать эту фразу не было нужды. На сей раз Дар двинулся вверх по туннелю первым, Крюгер следовал за ним на расстоянии нескольких шагов.
Рев пара оповестил их, что реле сработало. Крюгер замер на месте, и Дар, пятясь, вернулся к нему. Рев прекратился. Не оставалось сомнений: клапан включил именно Дар. Определить точное положение спусковой панели в темноте прохода было трудно. Дар долго переступал вперед и назад, пока наконец не нащупал край чувствительного участка с точностью до дюйма. После этого он обратился к своему спутнику:
— Нильс, если ты сходишь обратно на открытое место и отыщешь несколько обломков камня различного веса, мы сможем узнать чувствительность этого реле. Я останусь здесь и отмечу место.
— Ладно. — Крюгер понимал, что на уме у малыша, и повиновался без лишних слов.
Через пять минут он вернулся, держа в руках обломки лавы весом килограммов на двадцать — приблизительно столько же, сколько весил Дар. Они принялись накладывать камень за камнем на чувствительный участок пола и через несколько минут рева и тишины, сменявших друг друга, установили, что механизм действительно приводится в движение тяжестью и что требуется около пяти килограммов, чтобы открыть клапаны. Далее они выяснили, что эти пять килограммов действуют по всей ширине коридора на участке длиной по крайней мере футов в тридцать. Оказалось также, что простое разбрасывание камней по поверхности участка ни к чему не приводит, но, как только общий вес достигал пяти килограммов, пар начинал бить.
— Можно еще попробовать перебросить мост, — заметил Дар.
— Слишком много возни, — отозвался Крюгер с некоторой безнадежностью. — Ведь у нас всего два ножа, когда мы с этим управимся?
— Если ты сможешь придумать что-нибудь другое, я буду рад. А если нет, давай работать.
Как это нередко случалось, возразить Дару было трудно, и исследователи вернулись под открытое небо искать подходящий материал.
К сожалению, доводы Крюгера тоже были весьма резонны. У них было всего два ножа, и оба не слишком тяжелые. Как и на любой другой планете, деревья на Абьёрмене самые различные, но среди них нет ни одного с древесиной достаточно мягкой, чтобы его можно было повалить при помощи кинжальчика за полчаса и даже за полдня. Путешественники надеялись найти дерево достаточно толстое, чтобы оно не прогибалось под их тяжестью, и в то же время достаточно тонкое, чтобы его можно было срезать и перетащить. Роща на дне кратера была не очень велика, и они могли бы удовлетвориться меньшим, чем им хотелось: ни один из них не запомнил подходящего ствола во время осмотра местности накануне — тогда они думали совсем о другом.
Крюгер был по-прежнему настроен скептически. И не то, чтобы он был так уж ленив, но мысль атаковать с ножиком даже не слишком толстый ствол ему не улыбалась. Вероятно, именно подобные ситуации служили толчком к большей части открытий и изобретений за последние полмиллиона лет. Неудивительно, что во время поисков голова юноши была занята совсем другим. И неудивительно также, что некоторые факты, давно уже разложенные по полочкам в кладовой его памяти, вдруг слились воедино. Видимо, так рождаются идеи.
— Послушай, Дар, — сказал он неожиданно. — Раз город покинут и силовые установки, несомненно, выключены, откуда же берется пар? Я могу себе представить, что сохранилось и все еще действует простое устройство из рычага и клапана, но как насчет энергии?
— Пара вокруг много, — отозвался Дар. — Верно, им не пришлось копать слишком глубоко, чтобы добраться до огня, который питает эти вулканы или дает горячую воду жителям деревни.
Лицо Крюгера вытянулось, когда он понял, что до этого он мог бы додуматься и сам.
— Все равно, — сказал он, — по-моему, запас пара там ограничен. Давай наложим на спусковую панель камней и попробуем подождать, пока эта штука не истощится.
— Пару вышло уже довольно много, — сказал Дар с сомнением, — но что-то не видно признаков истощения. А впрочем, можно попытаться. Пусть груз лежит там, это нам не помешает. Пошли.
— Вдвоем идти незачем. Я скоро вернусь.
Крюгер возвратился в туннель и принялся катить один из обломков, которые они оставили на полу, по направлению к ловушке до тех пор, пока рев не оповестил его, что дело сделано; менее чем через две минуты он вновь присоединился к Дару.
По иронии судьбы, единственное дерево, которое подходило для их целей, оказалось от туннеля дальше всего. Но жаловаться было бесполезно, и они, вооружась своими маленькими ножами, приступили к работе. Древесина была помягче, чем у сосны, но все равно понадобилось немало времени, чтобы перепилить десятидюймовый ствол такими «инструментами». Прежде чем дерево рухнуло, они несколько раз отдыхали и сделали перерыв, чтобы поохотиться и поесть.
Крона дерева напоминала многослойный зонтик, причем между слоями было расстояние до четырех-пяти футов. По замыслу друзей, на стволе следовало оставить несколько сучьев из самого нижнего слоя и из слоя, ближайшего к вершине, — они должны были служить «ножками», которые будут удерживать ствол на весу над грунтом. Поначалу Крюгеру казалось, что работа займет целую вечность, но решимость и приобретенные навыки дали свои плоды, и через каких-нибудь двое-трое земных суток мост был готов. Оставалось только перетащить его к туннелю. Все это время рев пара не затихал ни на секунду; чтобы убедиться в том, что устройство действует исправно, не было даже нужды подниматься в туннель. Если звук и ослабевал, то это происходило так постепенно, что они за работой этого не замечали. И вдруг рев прекратился.
Это случилось как раз в тот момент, когда они начали тащить бревно к туннелю. Секунду эхо шипящего рева еще металось между стенами кратера, а затем наступила тишина. Крюгер и Дар поглядели друг на друга, а потом, ни слова не говоря, помчались к входу.
Дар добежал первым, хотя ноги у него были короче; подлесок на пути почти не мешал ему, тогда как Крюгеру с трудом приходилось продираться. По полу туннеля струилась горячая вода, видимо от пара, который на протяжении последних часов конденсировался на стенах и потолке. Дышать удавалось только благодаря сквозняку в кратере, видимость была слабая — в облаках тумана можно было видеть всего на расстоянии нескольких шагов. С трудом продвигались они вперед, по мере того как ветер разгонял пелену тумана, и наконец дошли до груды камней, оставленных неподалеку от спусковой панели. Дар намеревался двигаться дальше, но Крюгер удержал его.
— Постой минутку, давай-ка посмотрим, на месте ли камень, который я положил на панель. Может, его смыло потоком, он ведь был не очень тяжелый.
Как казалось Дару, чтобы сдвинуть с места шестикилограммовый булыжник, потребовалось бы что-нибудь посильнее этих струек, но он все же послушался Нильса. Через несколько секунд они убедились, что камень по-прежнему лежит на месте; очевидно, реле все еще находилось под давлением и извержение прекратилось по какой-то другой причине. Несколько неуверенно Крюгер двинулся вперед и остановился рядом с камнем. Ничего не произошло. Какое-то время Нильс и Дар задумчиво глядели друг на друга, думая об одном и том же.
Никто из них не знал тонкостей устройства, управляющего подачей пара. Оно могло быть оборудовано различными предохранителями, которые выключают его незадолго до полного истощения источника, и эти предохранители, возможно, перекрывались другими реле — на всякий случай. Беда в том, что его создатели не были ни людьми, ни, насколько можно судить, соплеменниками Дара; просто невозможно было догадаться, какое устройство они могли счесть целесообразным.
— Мне кажется, есть только один способ все выяснить, Дар. Лучше, если я пойду первым; я, вероятно, смогу выдержать небольшую порцию пара, если эта штука заработает, а вот что она сделает с тобой, неизвестно, если судить по тому, что говорили твои Учителя.
— Все это так, но мой вес меньше. Может, лучше, если вперед пойду я?
— А что толку? Если она не сработает от тебя, мы все равно не будем знать, сработает ли она от меня. Нет, ты оставайся и будь готов лететь ко мне со всех ног, если мне удастся пройти.
Дар не стал спорить и только помог своему великану-спутнику убедиться, что немногие вещи, которые тот нес на себе, пригнаны и привязаны достаточно надежно — никому из них не хотелось возвращаться, случись что-нибудь уронить. Когда с этим было покончено, Крюгер не стал терять времени; он бросился бежать вверх по туннелю со всей скоростью, на которую был способен.
Дар смотрел ему вслед, пока не уверился, что Нильс пробежал далеко за линию сопел; тогда побежал и он. Он нагнал Крюгера у выхода из туннеля, но они не остановились до тех пор, пока не выскочили из здания, в котором начинался проход. Ни звука не слышалось позади, как ни прислушивался Крюгер. Постепенно он отдышался и наконец произнес:
— Кажется, все в порядке. Что будем делать дальше? На беседу с этим Учителем там, в деревне, мы опоздали чуть ли не на полгода. Как ты полагаешь, сумеем мы убедить его, что наше опоздание было случайным, чтобы он не сердился на нас и отдал твои книги?
Дар подумал. Даже ему начали надоедать все эти отговорки на его просьбы вернуть книги. Поэтому слова Крюгера показались ему вполне справедливыми. Дар был достаточно честен, чтобы признаться самому себе: их опоздание не было таким уж случайным, им следовало вернуться в деревню задолго до того, как они попали в западню в кратере.
— Интересно, почему жители деревни не пришли за нами? — спросил он неожиданно. — Они ведь знали, где мы находимся, и, уж конечно, давно могли бы нас отыскать.
— Справедливое замечание, но я пока не знаю, как на него ответить. Вряд ли их испугал пар; они привыкли к гейзерам.
— А вдруг они знали, что мы попались в ловушку, и решили нас там оставить? Поисковый отряд мог услышать шум пара издалека, а чтобы проверить, там ли мы, им стоило только заглянуть через край кратера.
— Вполне возможно… Правда, ловушка настолько проста, из нее так легко выбраться, что вряд ли они могли предположить, будто мы останемся в ней навсегда. А если так, здесь кругом должны были бы установить стражу, они бы нас наверняка встретили прямо на выходе.
— Возможно, и был страж, да только один, который не знал, что этот шум может что-то обозначать… Они ведь могут предполагать, что источник пара неистощим; я бы на их месте именно так и думал. И он, видимо, только сейчас кинулся за подкреплением. Как-никак я вооружен, и он, верно, решил, что не стоит пытаться задержать нас в одиночку.
— Все это проверить очень трудно… разве что остаться и посмотреть, не появится ли здесь кто. Так как, будем ждать?
— Я думаю — нет. — Дар отвечал, все еще преодолевая внутреннее сопротивление. — Вероятно, ты во всем прав. Мы и так потеряли много времени, а у меня осталось всего шестнадцать лет. Давай-ка снова двинемся к Ледяной Крепости и будем надеяться, что еще успеем вернуться сюда с подкреплением и отобрать книги.
— Такое решение меня устраивает… и всегда устраивало. Мне надоела эта парилка; готов поклясться, что здесь с каждым годом становится все жарче. Пошли, и побыстрее.
Так они и сделали, и вскоре вулкан и город остались позади.
Идти берегом по плотному, слежавшемуся песку оказалось довольно легко, хотя полоса пляжа была очень узкой: у Абьёрмена не было достаточно массивной луны, которая вызывала бы заметные приливы, а те, что вызывались Тииром, здесь, по соседству с полюсом, можно было не принимать во внимание. Крюгер выразил опасение, не оставляют ли они на песке слишком отчетливые следы, но Дар напомнил ему, что, находясь в плену, они столько о себе порассказали, что их возможным преследователям и без следов известно, куда они направляются. Быстрота, только быстрота могла выручить беглецов.
В лесах, подступавших к побережью, было множество зверья, но ни одно животное, казалось, не выказывало перед путешественниками особого страха. Время от времени арбалет Дара сшибал очередную жертву, которую они тут же разделывали и поедали либо на ходу, либо на привалах перед сном.
Раз-другой в глубине материка мелькали верхушки вулканических сопок, но лишь однажды вулкан преградил им дорогу; пришлось затратить несколько часов, чтобы перебраться через небольшое поле лавы, некогда извергнутой в океан.
Побережье позади просматривалось на несколько миль, и время от времени Дар выворачивал назад один глаз, но видел только диких животных, совершенно равнодушных к путникам.
Так они шли и шли. Жара, как в парной, чередовалась с теплыми дождями, которые их ничуть не освежали. Изредка Крюгер останавливался, чтобы искупаться; и хотя вода в океане тоже была теплой, ему становилось легче, и он чувствовал, что игра стоила свеч. Впрочем, купался он лишь тогда, когда Дар собирался отдохнуть — сам абьёрменец в купаниях не нуждался и вообще, кажется, не думал ни о чем, кроме как о времени, которое они тратят в пути.
У них не было возможности точно измерять пройденное расстояние, и даже Дар не мог с уверенностью сказать, когда же появятся желанные острова, но в конце концов они их увидели. Дар с облегчением вздохнул, когда вдали на горизонте показался первый маленький горбик.
— Идти пятнадцать лет. Мы еще успеем.
Возможно, его уверенность и была излишне преувеличенной, но Крюгер представления не имел о масштабах карт, которые видел, и потому не знал, что цепь островов, по которой Дар собирался перебраться через океан, тянулась миль на восемьсот, и еще столько же миль отделяли последний из них от точки назначения на краю ледяной шапки. Он принял на веру заявление аборигена и только спросил:
— Как мы будем перебираться по воде?
— Поплывем, — ответил Дар Лан Ан, и он имел в виду именно то, что сказал.
Крюгер встревожился, и последующие часы отнюдь не уменьшили его тревоги. Он уже не сомневался, что Дар намерен совершить путешествие на плоту, ибо плот был единственным средством передвижения, которое они могли соорудить с помощью своих инструментов. Признаться, эта перспектива его не воодушевляла, а ведь он еще не знал, какое расстояние им предстоит покрыть. Материала для парусов не было; впрочем, когда Нильс упомянул о парусах и когда ему наконец удалось объяснить, что это такое, Дар сказал, что ветер все равно будет встречный. Им придется грести.
— А что, ветер никогда не меняется? — в смятении спросил Крюгер. От мысли, что это громоздкое сооружение, которое они возводили собственными руками на берегу, им же и придется двигать, ему стало не по себе.
— Очень редко.
— Откуда ты знаешь?
— Я летал этим маршрутом всю свою жизнь, а тот кто не знает воздушных течений, не может водить планер.
— Но ты же говорил, что через эту цепь островов ваши планеры обычно держат путь к Ледяной Крепости, — неожиданно заметил Крюгер.
— Да, те, что летят из Кварра.
— Почему же в таком случае мы не видели ни одного планера?
— Просто ты не смотришь вверх. Я уже видел три планера с тех пор, как мы остановились здесь. Вот если бы твои глаза были устроены, как у меня…
— Оставь в покое мои глаза! Почему ты не подал им сигнала?
— Каким образом?
— Собирался же ты пускать зайчика своими пряжками, когда я тебя нашел; а кроме того, можно было развести костер.
— Твое зажигательное устройство осталось у наших друзей, но если бы мы даже разожгли костер, то теперь-то ты знаешь, что мой народ старается избегать огня. Если бы пилот заметил дым, он бы обогнул его стороной и скорее всего принял бы его за вулкан.
— А как же насчет зайчиков? Твои пряжки сияют по-прежнему!
— Разве можно направить в цель луч отраженного света? Я прибегнул к этому методу просто потому, что в то время он был для меня единственно доступным; если бы не ты, я бы сейчас был таким же мертвым, каким буду через пятнадцать лет.
— Ты смог бы заметить луч света, отраженный пряжкой?
— Нет. Однажды мне пришлось видеть столь безупречно плоское зеркало, что отраженный им луч солнечного света был заметен даже при небольшом тумане, но у пряжек поверхность гораздо грубее.
— Но раз они рассеивают луч, тем легче будет попасть им во что-нибудь. Почему бы тебе не попробовать?
— Я думаю, это пустая трата времени, но; если ты можешь придумать, как нацелить луч, попробуй в следующий раз, когда появится планер.
— Дай мне, пожалуйста взглянуть на твои пряжки.
Дар повиновался с видом человека, уступающего надоедливому ребенку. Крюгер внимательно осмотрел металлические пластинки. Они оказались более плоскими, чем можно было судить по словам Дара, прямоугольными, размером два на четыре дюйма. В каждой пряжке имелось по два отверстия величиной примерно с квадратный дюйм, а между ними — круглая дырочка, служившая для крепления крючка, которым прижимался ремень, продетый в крупные отверстия. Закончив осмотр, Крюгер улыбнулся, но, возвращая пряжки владельцу, сказал:
— Ловлю тебя на слове; я воспользуюсь твоим предложением. Дай только мне знать, когда появится планер, если я не замечу его сам.
Дар снова принялся за работу; идея Крюгера, чтобы он там ни задумал, его не заинтересовала, тем не менее он время от времени послушно обшаривал горизонт одним глазом. Его несколько раздражало, что и Крюгер теперь то и дело задирает голову с той же целью, но он был достаточно великодушен и признавал, что этому несчастному существу при его физических недостатках не остается ничего другого. Однако, когда Крюгер первым заметил приближающийся планер, это его огорчило. Впрочем, он стал с интересом наблюдать, как Нильс собирается сигнализировать пряжками.
Но он увидел только, что Крюгер держит пряжку перед одним из своих маленьких глаз, причем глаз этот, по-видимому, смотрит на приближающийся планер через дырку в центре. Дар решительно не понимал, каким образом это может помочь целиться отраженным лучом. Он видел на лице Крюгера пятнышко света, прошедшего сквозь отверстие, но ему, разумеется, было невдомек, что юноша видит собственное отражение на задней поверхности пряжки и ставит ее так, чтобы отраженный луч света точно совпал с отверстием, в которое он наблюдает за планером. Стараясь не шевелиться, Нильс спросил:
— Пользуетесь ли вы какими-нибудь сигналами, составленными из вспышек света… чем-нибудь таким, что было бы сразу понятно пилоту?
— Нет.
— Ну, в таком случае будем надеяться, что пилота заинтересует мелькание луча.
С этими словами Крюгер принялся покачивать пряжку.
Дар Лан Ан был поражен — дальнейшие действия пилота недвусмысленно свидетельствовали о том, что он заметил странные вспышки. Дар не в силах был скрыть своего изумления, но Нильс только небрежно отмахнулся. В конце концов, он был еще так молод.
8. Перелет
— Если его включает и твой вес, что нам толку знать все остальное?
— Но ведь нет никакой необходимости наваливаться всем весом на одно место. Можно уложить на пол ветки и бревна, так что мы…
Крюгер вскочил; заканчивать эту фразу не было нужды. На сей раз Дар двинулся вверх по туннелю первым, Крюгер следовал за ним на расстоянии нескольких шагов.
Рев пара оповестил их, что реле сработало. Крюгер замер на месте, и Дар, пятясь, вернулся к нему. Рев прекратился. Не оставалось сомнений: клапан включил именно Дар. Определить точное положение спусковой панели в темноте прохода было трудно. Дар долго переступал вперед и назад, пока наконец не нащупал край чувствительного участка с точностью до дюйма. После этого он обратился к своему спутнику:
— Нильс, если ты сходишь обратно на открытое место и отыщешь несколько обломков камня различного веса, мы сможем узнать чувствительность этого реле. Я останусь здесь и отмечу место.
— Ладно. — Крюгер понимал, что на уме у малыша, и повиновался без лишних слов.
Через пять минут он вернулся, держа в руках обломки лавы весом килограммов на двадцать — приблизительно столько же, сколько весил Дар. Они принялись накладывать камень за камнем на чувствительный участок пола и через несколько минут рева и тишины, сменявших друг друга, установили, что механизм действительно приводится в движение тяжестью и что требуется около пяти килограммов, чтобы открыть клапаны. Далее они выяснили, что эти пять килограммов действуют по всей ширине коридора на участке длиной по крайней мере футов в тридцать. Оказалось также, что простое разбрасывание камней по поверхности участка ни к чему не приводит, но, как только общий вес достигал пяти килограммов, пар начинал бить.
— Можно еще попробовать перебросить мост, — заметил Дар.
— Слишком много возни, — отозвался Крюгер с некоторой безнадежностью. — Ведь у нас всего два ножа, когда мы с этим управимся?
— Если ты сможешь придумать что-нибудь другое, я буду рад. А если нет, давай работать.
Как это нередко случалось, возразить Дару было трудно, и исследователи вернулись под открытое небо искать подходящий материал.
К сожалению, доводы Крюгера тоже были весьма резонны. У них было всего два ножа, и оба не слишком тяжелые. Как и на любой другой планете, деревья на Абьёрмене самые различные, но среди них нет ни одного с древесиной достаточно мягкой, чтобы его можно было повалить при помощи кинжальчика за полчаса и даже за полдня. Путешественники надеялись найти дерево достаточно толстое, чтобы оно не прогибалось под их тяжестью, и в то же время достаточно тонкое, чтобы его можно было срезать и перетащить. Роща на дне кратера была не очень велика, и они могли бы удовлетвориться меньшим, чем им хотелось: ни один из них не запомнил подходящего ствола во время осмотра местности накануне — тогда они думали совсем о другом.
Крюгер был по-прежнему настроен скептически. И не то, чтобы он был так уж ленив, но мысль атаковать с ножиком даже не слишком толстый ствол ему не улыбалась. Вероятно, именно подобные ситуации служили толчком к большей части открытий и изобретений за последние полмиллиона лет. Неудивительно, что во время поисков голова юноши была занята совсем другим. И неудивительно также, что некоторые факты, давно уже разложенные по полочкам в кладовой его памяти, вдруг слились воедино. Видимо, так рождаются идеи.
— Послушай, Дар, — сказал он неожиданно. — Раз город покинут и силовые установки, несомненно, выключены, откуда же берется пар? Я могу себе представить, что сохранилось и все еще действует простое устройство из рычага и клапана, но как насчет энергии?
— Пара вокруг много, — отозвался Дар. — Верно, им не пришлось копать слишком глубоко, чтобы добраться до огня, который питает эти вулканы или дает горячую воду жителям деревни.
Лицо Крюгера вытянулось, когда он понял, что до этого он мог бы додуматься и сам.
— Все равно, — сказал он, — по-моему, запас пара там ограничен. Давай наложим на спусковую панель камней и попробуем подождать, пока эта штука не истощится.
— Пару вышло уже довольно много, — сказал Дар с сомнением, — но что-то не видно признаков истощения. А впрочем, можно попытаться. Пусть груз лежит там, это нам не помешает. Пошли.
— Вдвоем идти незачем. Я скоро вернусь.
Крюгер возвратился в туннель и принялся катить один из обломков, которые они оставили на полу, по направлению к ловушке до тех пор, пока рев не оповестил его, что дело сделано; менее чем через две минуты он вновь присоединился к Дару.
По иронии судьбы, единственное дерево, которое подходило для их целей, оказалось от туннеля дальше всего. Но жаловаться было бесполезно, и они, вооружась своими маленькими ножами, приступили к работе. Древесина была помягче, чем у сосны, но все равно понадобилось немало времени, чтобы перепилить десятидюймовый ствол такими «инструментами». Прежде чем дерево рухнуло, они несколько раз отдыхали и сделали перерыв, чтобы поохотиться и поесть.
Крона дерева напоминала многослойный зонтик, причем между слоями было расстояние до четырех-пяти футов. По замыслу друзей, на стволе следовало оставить несколько сучьев из самого нижнего слоя и из слоя, ближайшего к вершине, — они должны были служить «ножками», которые будут удерживать ствол на весу над грунтом. Поначалу Крюгеру казалось, что работа займет целую вечность, но решимость и приобретенные навыки дали свои плоды, и через каких-нибудь двое-трое земных суток мост был готов. Оставалось только перетащить его к туннелю. Все это время рев пара не затихал ни на секунду; чтобы убедиться в том, что устройство действует исправно, не было даже нужды подниматься в туннель. Если звук и ослабевал, то это происходило так постепенно, что они за работой этого не замечали. И вдруг рев прекратился.
Это случилось как раз в тот момент, когда они начали тащить бревно к туннелю. Секунду эхо шипящего рева еще металось между стенами кратера, а затем наступила тишина. Крюгер и Дар поглядели друг на друга, а потом, ни слова не говоря, помчались к входу.
Дар добежал первым, хотя ноги у него были короче; подлесок на пути почти не мешал ему, тогда как Крюгеру с трудом приходилось продираться. По полу туннеля струилась горячая вода, видимо от пара, который на протяжении последних часов конденсировался на стенах и потолке. Дышать удавалось только благодаря сквозняку в кратере, видимость была слабая — в облаках тумана можно было видеть всего на расстоянии нескольких шагов. С трудом продвигались они вперед, по мере того как ветер разгонял пелену тумана, и наконец дошли до груды камней, оставленных неподалеку от спусковой панели. Дар намеревался двигаться дальше, но Крюгер удержал его.
— Постой минутку, давай-ка посмотрим, на месте ли камень, который я положил на панель. Может, его смыло потоком, он ведь был не очень тяжелый.
Как казалось Дару, чтобы сдвинуть с места шестикилограммовый булыжник, потребовалось бы что-нибудь посильнее этих струек, но он все же послушался Нильса. Через несколько секунд они убедились, что камень по-прежнему лежит на месте; очевидно, реле все еще находилось под давлением и извержение прекратилось по какой-то другой причине. Несколько неуверенно Крюгер двинулся вперед и остановился рядом с камнем. Ничего не произошло. Какое-то время Нильс и Дар задумчиво глядели друг на друга, думая об одном и том же.
Никто из них не знал тонкостей устройства, управляющего подачей пара. Оно могло быть оборудовано различными предохранителями, которые выключают его незадолго до полного истощения источника, и эти предохранители, возможно, перекрывались другими реле — на всякий случай. Беда в том, что его создатели не были ни людьми, ни, насколько можно судить, соплеменниками Дара; просто невозможно было догадаться, какое устройство они могли счесть целесообразным.
— Мне кажется, есть только один способ все выяснить, Дар. Лучше, если я пойду первым; я, вероятно, смогу выдержать небольшую порцию пара, если эта штука заработает, а вот что она сделает с тобой, неизвестно, если судить по тому, что говорили твои Учителя.
— Все это так, но мой вес меньше. Может, лучше, если вперед пойду я?
— А что толку? Если она не сработает от тебя, мы все равно не будем знать, сработает ли она от меня. Нет, ты оставайся и будь готов лететь ко мне со всех ног, если мне удастся пройти.
Дар не стал спорить и только помог своему великану-спутнику убедиться, что немногие вещи, которые тот нес на себе, пригнаны и привязаны достаточно надежно — никому из них не хотелось возвращаться, случись что-нибудь уронить. Когда с этим было покончено, Крюгер не стал терять времени; он бросился бежать вверх по туннелю со всей скоростью, на которую был способен.
Дар смотрел ему вслед, пока не уверился, что Нильс пробежал далеко за линию сопел; тогда побежал и он. Он нагнал Крюгера у выхода из туннеля, но они не остановились до тех пор, пока не выскочили из здания, в котором начинался проход. Ни звука не слышалось позади, как ни прислушивался Крюгер. Постепенно он отдышался и наконец произнес:
— Кажется, все в порядке. Что будем делать дальше? На беседу с этим Учителем там, в деревне, мы опоздали чуть ли не на полгода. Как ты полагаешь, сумеем мы убедить его, что наше опоздание было случайным, чтобы он не сердился на нас и отдал твои книги?
Дар подумал. Даже ему начали надоедать все эти отговорки на его просьбы вернуть книги. Поэтому слова Крюгера показались ему вполне справедливыми. Дар был достаточно честен, чтобы признаться самому себе: их опоздание не было таким уж случайным, им следовало вернуться в деревню задолго до того, как они попали в западню в кратере.
— Интересно, почему жители деревни не пришли за нами? — спросил он неожиданно. — Они ведь знали, где мы находимся, и, уж конечно, давно могли бы нас отыскать.
— Справедливое замечание, но я пока не знаю, как на него ответить. Вряд ли их испугал пар; они привыкли к гейзерам.
— А вдруг они знали, что мы попались в ловушку, и решили нас там оставить? Поисковый отряд мог услышать шум пара издалека, а чтобы проверить, там ли мы, им стоило только заглянуть через край кратера.
— Вполне возможно… Правда, ловушка настолько проста, из нее так легко выбраться, что вряд ли они могли предположить, будто мы останемся в ней навсегда. А если так, здесь кругом должны были бы установить стражу, они бы нас наверняка встретили прямо на выходе.
— Возможно, и был страж, да только один, который не знал, что этот шум может что-то обозначать… Они ведь могут предполагать, что источник пара неистощим; я бы на их месте именно так и думал. И он, видимо, только сейчас кинулся за подкреплением. Как-никак я вооружен, и он, верно, решил, что не стоит пытаться задержать нас в одиночку.
— Все это проверить очень трудно… разве что остаться и посмотреть, не появится ли здесь кто. Так как, будем ждать?
— Я думаю — нет. — Дар отвечал, все еще преодолевая внутреннее сопротивление. — Вероятно, ты во всем прав. Мы и так потеряли много времени, а у меня осталось всего шестнадцать лет. Давай-ка снова двинемся к Ледяной Крепости и будем надеяться, что еще успеем вернуться сюда с подкреплением и отобрать книги.
— Такое решение меня устраивает… и всегда устраивало. Мне надоела эта парилка; готов поклясться, что здесь с каждым годом становится все жарче. Пошли, и побыстрее.
Так они и сделали, и вскоре вулкан и город остались позади.
Идти берегом по плотному, слежавшемуся песку оказалось довольно легко, хотя полоса пляжа была очень узкой: у Абьёрмена не было достаточно массивной луны, которая вызывала бы заметные приливы, а те, что вызывались Тииром, здесь, по соседству с полюсом, можно было не принимать во внимание. Крюгер выразил опасение, не оставляют ли они на песке слишком отчетливые следы, но Дар напомнил ему, что, находясь в плену, они столько о себе порассказали, что их возможным преследователям и без следов известно, куда они направляются. Быстрота, только быстрота могла выручить беглецов.
В лесах, подступавших к побережью, было множество зверья, но ни одно животное, казалось, не выказывало перед путешественниками особого страха. Время от времени арбалет Дара сшибал очередную жертву, которую они тут же разделывали и поедали либо на ходу, либо на привалах перед сном.
Раз-другой в глубине материка мелькали верхушки вулканических сопок, но лишь однажды вулкан преградил им дорогу; пришлось затратить несколько часов, чтобы перебраться через небольшое поле лавы, некогда извергнутой в океан.
Побережье позади просматривалось на несколько миль, и время от времени Дар выворачивал назад один глаз, но видел только диких животных, совершенно равнодушных к путникам.
Так они шли и шли. Жара, как в парной, чередовалась с теплыми дождями, которые их ничуть не освежали. Изредка Крюгер останавливался, чтобы искупаться; и хотя вода в океане тоже была теплой, ему становилось легче, и он чувствовал, что игра стоила свеч. Впрочем, купался он лишь тогда, когда Дар собирался отдохнуть — сам абьёрменец в купаниях не нуждался и вообще, кажется, не думал ни о чем, кроме как о времени, которое они тратят в пути.
У них не было возможности точно измерять пройденное расстояние, и даже Дар не мог с уверенностью сказать, когда же появятся желанные острова, но в конце концов они их увидели. Дар с облегчением вздохнул, когда вдали на горизонте показался первый маленький горбик.
— Идти пятнадцать лет. Мы еще успеем.
Возможно, его уверенность и была излишне преувеличенной, но Крюгер представления не имел о масштабах карт, которые видел, и потому не знал, что цепь островов, по которой Дар собирался перебраться через океан, тянулась миль на восемьсот, и еще столько же миль отделяли последний из них от точки назначения на краю ледяной шапки. Он принял на веру заявление аборигена и только спросил:
— Как мы будем перебираться по воде?
— Поплывем, — ответил Дар Лан Ан, и он имел в виду именно то, что сказал.
Крюгер встревожился, и последующие часы отнюдь не уменьшили его тревоги. Он уже не сомневался, что Дар намерен совершить путешествие на плоту, ибо плот был единственным средством передвижения, которое они могли соорудить с помощью своих инструментов. Признаться, эта перспектива его не воодушевляла, а ведь он еще не знал, какое расстояние им предстоит покрыть. Материала для парусов не было; впрочем, когда Нильс упомянул о парусах и когда ему наконец удалось объяснить, что это такое, Дар сказал, что ветер все равно будет встречный. Им придется грести.
— А что, ветер никогда не меняется? — в смятении спросил Крюгер. От мысли, что это громоздкое сооружение, которое они возводили собственными руками на берегу, им же и придется двигать, ему стало не по себе.
— Очень редко.
— Откуда ты знаешь?
— Я летал этим маршрутом всю свою жизнь, а тот кто не знает воздушных течений, не может водить планер.
— Но ты же говорил, что через эту цепь островов ваши планеры обычно держат путь к Ледяной Крепости, — неожиданно заметил Крюгер.
— Да, те, что летят из Кварра.
— Почему же в таком случае мы не видели ни одного планера?
— Просто ты не смотришь вверх. Я уже видел три планера с тех пор, как мы остановились здесь. Вот если бы твои глаза были устроены, как у меня…
— Оставь в покое мои глаза! Почему ты не подал им сигнала?
— Каким образом?
— Собирался же ты пускать зайчика своими пряжками, когда я тебя нашел; а кроме того, можно было развести костер.
— Твое зажигательное устройство осталось у наших друзей, но если бы мы даже разожгли костер, то теперь-то ты знаешь, что мой народ старается избегать огня. Если бы пилот заметил дым, он бы обогнул его стороной и скорее всего принял бы его за вулкан.
— А как же насчет зайчиков? Твои пряжки сияют по-прежнему!
— Разве можно направить в цель луч отраженного света? Я прибегнул к этому методу просто потому, что в то время он был для меня единственно доступным; если бы не ты, я бы сейчас был таким же мертвым, каким буду через пятнадцать лет.
— Ты смог бы заметить луч света, отраженный пряжкой?
— Нет. Однажды мне пришлось видеть столь безупречно плоское зеркало, что отраженный им луч солнечного света был заметен даже при небольшом тумане, но у пряжек поверхность гораздо грубее.
— Но раз они рассеивают луч, тем легче будет попасть им во что-нибудь. Почему бы тебе не попробовать?
— Я думаю, это пустая трата времени, но; если ты можешь придумать, как нацелить луч, попробуй в следующий раз, когда появится планер.
— Дай мне, пожалуйста взглянуть на твои пряжки.
Дар повиновался с видом человека, уступающего надоедливому ребенку. Крюгер внимательно осмотрел металлические пластинки. Они оказались более плоскими, чем можно было судить по словам Дара, прямоугольными, размером два на четыре дюйма. В каждой пряжке имелось по два отверстия величиной примерно с квадратный дюйм, а между ними — круглая дырочка, служившая для крепления крючка, которым прижимался ремень, продетый в крупные отверстия. Закончив осмотр, Крюгер улыбнулся, но, возвращая пряжки владельцу, сказал:
— Ловлю тебя на слове; я воспользуюсь твоим предложением. Дай только мне знать, когда появится планер, если я не замечу его сам.
Дар снова принялся за работу; идея Крюгера, чтобы он там ни задумал, его не заинтересовала, тем не менее он время от времени послушно обшаривал горизонт одним глазом. Его несколько раздражало, что и Крюгер теперь то и дело задирает голову с той же целью, но он был достаточно великодушен и признавал, что этому несчастному существу при его физических недостатках не остается ничего другого. Однако, когда Крюгер первым заметил приближающийся планер, это его огорчило. Впрочем, он стал с интересом наблюдать, как Нильс собирается сигнализировать пряжками.
Но он увидел только, что Крюгер держит пряжку перед одним из своих маленьких глаз, причем глаз этот, по-видимому, смотрит на приближающийся планер через дырку в центре. Дар решительно не понимал, каким образом это может помочь целиться отраженным лучом. Он видел на лице Крюгера пятнышко света, прошедшего сквозь отверстие, но ему, разумеется, было невдомек, что юноша видит собственное отражение на задней поверхности пряжки и ставит ее так, чтобы отраженный луч света точно совпал с отверстием, в которое он наблюдает за планером. Стараясь не шевелиться, Нильс спросил:
— Пользуетесь ли вы какими-нибудь сигналами, составленными из вспышек света… чем-нибудь таким, что было бы сразу понятно пилоту?
— Нет.
— Ну, в таком случае будем надеяться, что пилота заинтересует мелькание луча.
С этими словами Крюгер принялся покачивать пряжку.
Дар Лан Ан был поражен — дальнейшие действия пилота недвусмысленно свидетельствовали о том, что он заметил странные вспышки. Дар не в силах был скрыть своего изумления, но Нильс только небрежно отмахнулся. В конце концов, он был еще так молод.
8. Перелет
Планер не стал садиться; для этого пилот был слишком осторожен. Что бы там внизу, на берегу, ни вызывало эти вспышки, ясно было одно: это не стартовая катапульта, и если бы он сел, то не смог бы больше взлететь. А у него на борту были книги, и он не собирался ими рисковать. Тем не менее он снизился настолько, что разглядел фигуры Дара и Крюгера. Внешний вид человека поразил его не менее, чем в свое время Дара.
Одно из достоинств планера заключается в том, что он летит бесшумно. Именно это его преимущество в сочетании со сверхострым слухом абьёрменцев позволило Дару перекинуться с пилотом несколькими словами. Разумеется, разговор шел урывками, пока планер проносился над головами путников; он прерывался, когда планер улетал, входил в вертикальный поток над лесом, набирал утраченную высоту и вновь возвращался. В конце концов Дару удалось сообщить пилоту сведения, которые для него оставались важнейшими: где сейчас находятся его книги.
— Понял! — выкрикнул наконец пилот. — Лечу дальше, разгружусь и передам твое сообщение. Оставайся на месте. Что-нибудь еще передать Учителям?
— Да. Расскажи о моем спутнике. Сам видишь, он — не личность. Но он знает многое из того, чего нет в книгах; он должен сам предстать перед Учителями.
— Он может говорить?
— Да, хотя и не очень хорошо. У него есть свои слова, совсем не такие, как у нас, а наши он знает еще не все.
— А ты знаешь его слова?
— Да, некоторые.
— Тогда лучше всего взять вместе с ним и тебя. Это сбережет время, а времени остается не так уж много.
— Не знаю точно, но у меня такое впечатление, что он не умрет в положенное время; он полагает жить дольше. Может, нужды в спешке и нет.
Разговор прервался, так как в этот момент планер взмыл ввысь, и этот вынужденный перерыв позволил пилоту осмыслить полученные сведения. Вновь пролетая над ними, он крикнул:
— Во всяком случае, оставайся с ним. Я сообщу все, что ты мне сказал, и кто-нибудь вернется сюда, чтобы передать решение Учителей. Если тебе удастся соорудить катапульту для запуска четырехместного планера, это ускорит дело; переносные катапульты, по-видимому, уже разобраны.
Он стал решительно набирать высоту, скользя кругами, а Дар повернулся к Крюгеру, чтобы пояснить ему те места из разговора, которые Нильс либо не расслышал, либо не понял.
— Я об этом догадывался, но никак не мог поверить, — сказал наконец Крюгер.
— О чем именно?
— Что это «время», о котором ты так часто упоминаешь, означает время твоей жизни. Каким образом тебе известно, когда ты умрешь?
— Мне это известно всю мою жизнь; это часть знания, занесенного в книги. Жизнь начинается, продолжается отмеренное время, а затем кончается. Потому-то книги и должны перейти в Ледяную Крепость, чтобы Учителя с их помощью могли обучить тех, кто будет жить после нас.
— Ты хочешь сказать, что все вы умрете в одно время?
— Разумеется. Практически все мы начинаем жить в одно и то же время, за исключением тех немногих, кто по несчастливой случайности начинает с опозданием.
— Как вы умираете?
— Этого мы не знаем, быть может, знают Учителя. Они сказали нам, когда мы умрем, но ни разу не упоминали, каким образом.
— Что это за народ — ваши Учителя?
— Они вовсе не народ. Они… Они — Учителя… То есть они выглядят, как все мы, но они гораздо больше… даже больше, чем ты.
— Значит, они больше похожи на твоих соплеменников, чем на меня? Или они так же отличаются от них, как я от тебя?
— Они совершенно такие же, как я, если не считать размеров… и конечно, они очень много знают.
— И продолжают жить от одного поколения до другого… то есть на протяжении времени жизни одной группы народа и до времени жизни следующей группы… А все обычные твои соплеменники умирают, когда приходит срок?
— Так говорят Учителя, и так говорится в книгах.
— Сколько же времени вы обыкновенно живете?
— Восемьсот тридцать лет. Сейчас нам восемьсот шестнадцать.
Крюгер посчитал в уме и попытался представить себе, что бы он чувствовал, если бы знал, что жить ему осталось всего девять месяцев. Он ни минуты не сомневался, что ему бы это не было безразлично, но Дар Лан Ан, видимо, считал это в порядке вещей. Крюгера, естественно, волновал вопрос, нет ли у его маленького друга тайного желания пожить подольше? Он не осмелился спросить об этом вслух, предмет мог оказаться в высшей степени деликатным. Инициативу беседы перехватил Дар, и Крюгер вдруг понял, что маленький абьёрменец по-настоящему жалеет его именно за то, что он, Нильс, не знает, когда умрет. И хотя Дар не обладал запасом необходимых слов, чтобы выразить это чувство, и хотя оно, это чувство, не совсем поддавалось четким определениям, все же у юноши создалось впечатление, что сам Дар ни за какие блага не решился бы жить под гнетом этой неизвестности.
— Однако хватит об этом. — Дар, верно, тоже понял, что находится на грани, перейдя которую может ранить чувства своего собеседника. — Пилот предложил мне попытаться построить катапульту, чтобы они смогли забрать тебя отсюда. Нам следует хотя бы начать, прежде чем они возвратятся. Собственно, от нас требуется только установить столбы, тросы они наверняка привезут с собой.
— Как работает эта катапульта?
Дар объяснил. По-видимому, речь шла об очень большой рогатке. Сложность работы состояла в том, чтобы прежде всего правильно расположить устройство (ибо ему надлежало забросить планер в пределы достаточно надежного вертикального потока); кроме того, опорная конструкция, к которой крепятся тросы, должна быть достаточно прочной, чтобы выдержать предстоящую нагрузку, — им вовсе не улыбалась перспектива увидеть, как сбитые наскоро бревна выскакивают из грунта. Что касается первого требования, то выполнить его на морском берегу было нетрудно, осуществление второго зависело от опыта. Эта работа оказалась значительно легче сооружения плота, здесь не нужны были слишком толстые бревна. Большую их часть Крюгер срезал и обработал ножом по указаниям Дара; маленький абориген сам устанавливал и закреплял бревна быстро и умело.
Одно из достоинств планера заключается в том, что он летит бесшумно. Именно это его преимущество в сочетании со сверхострым слухом абьёрменцев позволило Дару перекинуться с пилотом несколькими словами. Разумеется, разговор шел урывками, пока планер проносился над головами путников; он прерывался, когда планер улетал, входил в вертикальный поток над лесом, набирал утраченную высоту и вновь возвращался. В конце концов Дару удалось сообщить пилоту сведения, которые для него оставались важнейшими: где сейчас находятся его книги.
— Понял! — выкрикнул наконец пилот. — Лечу дальше, разгружусь и передам твое сообщение. Оставайся на месте. Что-нибудь еще передать Учителям?
— Да. Расскажи о моем спутнике. Сам видишь, он — не личность. Но он знает многое из того, чего нет в книгах; он должен сам предстать перед Учителями.
— Он может говорить?
— Да, хотя и не очень хорошо. У него есть свои слова, совсем не такие, как у нас, а наши он знает еще не все.
— А ты знаешь его слова?
— Да, некоторые.
— Тогда лучше всего взять вместе с ним и тебя. Это сбережет время, а времени остается не так уж много.
— Не знаю точно, но у меня такое впечатление, что он не умрет в положенное время; он полагает жить дольше. Может, нужды в спешке и нет.
Разговор прервался, так как в этот момент планер взмыл ввысь, и этот вынужденный перерыв позволил пилоту осмыслить полученные сведения. Вновь пролетая над ними, он крикнул:
— Во всяком случае, оставайся с ним. Я сообщу все, что ты мне сказал, и кто-нибудь вернется сюда, чтобы передать решение Учителей. Если тебе удастся соорудить катапульту для запуска четырехместного планера, это ускорит дело; переносные катапульты, по-видимому, уже разобраны.
Он стал решительно набирать высоту, скользя кругами, а Дар повернулся к Крюгеру, чтобы пояснить ему те места из разговора, которые Нильс либо не расслышал, либо не понял.
— Я об этом догадывался, но никак не мог поверить, — сказал наконец Крюгер.
— О чем именно?
— Что это «время», о котором ты так часто упоминаешь, означает время твоей жизни. Каким образом тебе известно, когда ты умрешь?
— Мне это известно всю мою жизнь; это часть знания, занесенного в книги. Жизнь начинается, продолжается отмеренное время, а затем кончается. Потому-то книги и должны перейти в Ледяную Крепость, чтобы Учителя с их помощью могли обучить тех, кто будет жить после нас.
— Ты хочешь сказать, что все вы умрете в одно время?
— Разумеется. Практически все мы начинаем жить в одно и то же время, за исключением тех немногих, кто по несчастливой случайности начинает с опозданием.
— Как вы умираете?
— Этого мы не знаем, быть может, знают Учителя. Они сказали нам, когда мы умрем, но ни разу не упоминали, каким образом.
— Что это за народ — ваши Учителя?
— Они вовсе не народ. Они… Они — Учителя… То есть они выглядят, как все мы, но они гораздо больше… даже больше, чем ты.
— Значит, они больше похожи на твоих соплеменников, чем на меня? Или они так же отличаются от них, как я от тебя?
— Они совершенно такие же, как я, если не считать размеров… и конечно, они очень много знают.
— И продолжают жить от одного поколения до другого… то есть на протяжении времени жизни одной группы народа и до времени жизни следующей группы… А все обычные твои соплеменники умирают, когда приходит срок?
— Так говорят Учителя, и так говорится в книгах.
— Сколько же времени вы обыкновенно живете?
— Восемьсот тридцать лет. Сейчас нам восемьсот шестнадцать.
Крюгер посчитал в уме и попытался представить себе, что бы он чувствовал, если бы знал, что жить ему осталось всего девять месяцев. Он ни минуты не сомневался, что ему бы это не было безразлично, но Дар Лан Ан, видимо, считал это в порядке вещей. Крюгера, естественно, волновал вопрос, нет ли у его маленького друга тайного желания пожить подольше? Он не осмелился спросить об этом вслух, предмет мог оказаться в высшей степени деликатным. Инициативу беседы перехватил Дар, и Крюгер вдруг понял, что маленький абьёрменец по-настоящему жалеет его именно за то, что он, Нильс, не знает, когда умрет. И хотя Дар не обладал запасом необходимых слов, чтобы выразить это чувство, и хотя оно, это чувство, не совсем поддавалось четким определениям, все же у юноши создалось впечатление, что сам Дар ни за какие блага не решился бы жить под гнетом этой неизвестности.
— Однако хватит об этом. — Дар, верно, тоже понял, что находится на грани, перейдя которую может ранить чувства своего собеседника. — Пилот предложил мне попытаться построить катапульту, чтобы они смогли забрать тебя отсюда. Нам следует хотя бы начать, прежде чем они возвратятся. Собственно, от нас требуется только установить столбы, тросы они наверняка привезут с собой.
— Как работает эта катапульта?
Дар объяснил. По-видимому, речь шла об очень большой рогатке. Сложность работы состояла в том, чтобы прежде всего правильно расположить устройство (ибо ему надлежало забросить планер в пределы достаточно надежного вертикального потока); кроме того, опорная конструкция, к которой крепятся тросы, должна быть достаточно прочной, чтобы выдержать предстоящую нагрузку, — им вовсе не улыбалась перспектива увидеть, как сбитые наскоро бревна выскакивают из грунта. Что касается первого требования, то выполнить его на морском берегу было нетрудно, осуществление второго зависело от опыта. Эта работа оказалась значительно легче сооружения плота, здесь не нужны были слишком толстые бревна. Большую их часть Крюгер срезал и обработал ножом по указаниям Дара; маленький абориген сам устанавливал и закреплял бревна быстро и умело.