Страница:
— А ему можно верить?
Пит представил Дина Райдера в колонии для малолетних преступников, и ему стало жаль мальчишку.
— В этом отношении — да.
— И кто же этот мужчина? — спросила Бет из чистого любопытства.
Пит грустно вздохнул.
— Крис. Крис Фэллон, — ответил он, совершенно забыв о прошлом Бет.
Бет не поверила в связь Стеллы и Криса, однако убежденность Пита ее задела. После ухода Криса в ее сердце зияла открытая рана, а страсть к Питу была слишком внезапной, чтобы ее вылечить.
И все же Бет не могла представить Криса и Стеллу вместе. Она прекрасно знала, что Крис не выносил ее.
Очевидно, Питу очень хотелось верить, что жена ему изменяет, чтобы оправдать собственную измену.
Увидев Стеллу в больнице, Бет окончательно убедилась, что Пит не прав. Стелла могла устраивать бесконечные вечеринки, утомлять его пустыми разговорами, раздражать очередными чудачествами, но она любила его. А он не догадывался о ее чувствах. Бет стало жаль этих двоих, которые прожили в браке пятнадцать лет, но так и не сумели узнать друг друга.
Внезапно Пит зашевелился и открыл глаза. Его сознание еще было затуманено наркозом.
— Бет? — едва слышно прошептал он. — Это ты, Бет?
— Нет, милый, это я, Стелла. Бет тоже здесь. Она позаботилась о тебе. Ты поправишься. Все будет в порядке.
— Хорошо, Бет, — пробормотал он и снова погрузился в сон.
Стелла погладила его по щеке и поцеловала в губы.
— Не знаю, как ты, Бет, а я умираю от желания выпить чашку чая.
Бет посмотрела на часы — пожалуй, слишком нарочито.
— Я бы с удовольствием, но мне нужно идти.
— Понимаю. Тогда давай я провожу тебя до клиники, а потом зайду в кафе. Я хочу поговорить с тобой.
Бет не придумала удобного предлога, чтобы отказаться, поэтому ей ничего не оставалось, как идти быстрым шагом и тем самым свести общение со Стеллой к минимуму.
— Ты в хорошей форме, — с трудом произнесла запыхавшаяся Стелла, пытаясь не отставать от Бет.
— Для врача это обязательное условие.
— Знаю, что ты спешишь, поэтому буду краткой. Что сказал тебе Пит?
Бет резко остановилась.
— С Питом абсолютно все в порядке, — резко сказала она, нахмурившись.
— Не считая ожогов и перелома? — попыталась пошутить Стелла.
— Именно, — подтвердила Бет и снова быстро пошла вперед.
На миг Стелле показалось, что Бет не терпится избавиться от нее. Но она предпочла думать, что Бет просто очень торопится на работу.
— Значит, у Пита нет… никаких тревожных симптомов? — спросила Стелла.
— Ты можешь формулировать вопрос как угодно, ответ от этого не изменится. У Пита нет рака. А теперь извини, мне нужно спешить к пациентам с настоящими болезнями.
«Бет ведет себя очень странно, — решила Стелла. — Уж не заболела ли она?»
Она встретилась с Биллом и Энн час спустя в магазине внизу. Энн держала в руках большой пакет. Билл шел следом с несчастным видом — он не любил больницы.
— Вот ты где, Стелла! — воскликнула Энн. — Мы только что от Пита. Он спит. Твоя подруга, доктор, была с ним.
— Бет? Странно. Я только что проводила ее в клинику, а она в другом корпусе…
Стелла тряхнула головой, решив, что не стоит об этом задумываться. Может быть, Бет шла к пациенту, лежащему в том же корпусе, что и Пит.
— Что случилось с Питом? — с тревогой спросила Энн. — Мы ведь так ничего толком и не знаем.
Стелла пересказала свекрови версию, изложенную Бет, добавив от себя несколько деталей, чтобы сделать рассказ более интересным.
— А что в пакете? — спросила она у Энн.
— Я и забыла! Здесь одежда Пита, в которой его привезли. Мне отдала медсестра.
Стелла рассеянно взяла пакет.
— Посмотрю, что с ней можно сделать. Наверное, вещи безнадежно испорчены.
Она вытащила брюки, заботливо сложенные Энн, и с удивлением обнаружила, что на них нет ни пятнышка. «Странно», — подумала Стелла. Но еще более странным, необъяснимо странным было то, что, когда она оставила Пита с Бет, на нем были другие брюки…
Глава 19
Глава 20
Пит представил Дина Райдера в колонии для малолетних преступников, и ему стало жаль мальчишку.
— В этом отношении — да.
— И кто же этот мужчина? — спросила Бет из чистого любопытства.
Пит грустно вздохнул.
— Крис. Крис Фэллон, — ответил он, совершенно забыв о прошлом Бет.
Бет не поверила в связь Стеллы и Криса, однако убежденность Пита ее задела. После ухода Криса в ее сердце зияла открытая рана, а страсть к Питу была слишком внезапной, чтобы ее вылечить.
И все же Бет не могла представить Криса и Стеллу вместе. Она прекрасно знала, что Крис не выносил ее.
Очевидно, Питу очень хотелось верить, что жена ему изменяет, чтобы оправдать собственную измену.
Увидев Стеллу в больнице, Бет окончательно убедилась, что Пит не прав. Стелла могла устраивать бесконечные вечеринки, утомлять его пустыми разговорами, раздражать очередными чудачествами, но она любила его. А он не догадывался о ее чувствах. Бет стало жаль этих двоих, которые прожили в браке пятнадцать лет, но так и не сумели узнать друг друга.
Внезапно Пит зашевелился и открыл глаза. Его сознание еще было затуманено наркозом.
— Бет? — едва слышно прошептал он. — Это ты, Бет?
— Нет, милый, это я, Стелла. Бет тоже здесь. Она позаботилась о тебе. Ты поправишься. Все будет в порядке.
— Хорошо, Бет, — пробормотал он и снова погрузился в сон.
Стелла погладила его по щеке и поцеловала в губы.
— Не знаю, как ты, Бет, а я умираю от желания выпить чашку чая.
Бет посмотрела на часы — пожалуй, слишком нарочито.
— Я бы с удовольствием, но мне нужно идти.
— Понимаю. Тогда давай я провожу тебя до клиники, а потом зайду в кафе. Я хочу поговорить с тобой.
Бет не придумала удобного предлога, чтобы отказаться, поэтому ей ничего не оставалось, как идти быстрым шагом и тем самым свести общение со Стеллой к минимуму.
— Ты в хорошей форме, — с трудом произнесла запыхавшаяся Стелла, пытаясь не отставать от Бет.
— Для врача это обязательное условие.
— Знаю, что ты спешишь, поэтому буду краткой. Что сказал тебе Пит?
Бет резко остановилась.
— С Питом абсолютно все в порядке, — резко сказала она, нахмурившись.
— Не считая ожогов и перелома? — попыталась пошутить Стелла.
— Именно, — подтвердила Бет и снова быстро пошла вперед.
На миг Стелле показалось, что Бет не терпится избавиться от нее. Но она предпочла думать, что Бет просто очень торопится на работу.
— Значит, у Пита нет… никаких тревожных симптомов? — спросила Стелла.
— Ты можешь формулировать вопрос как угодно, ответ от этого не изменится. У Пита нет рака. А теперь извини, мне нужно спешить к пациентам с настоящими болезнями.
«Бет ведет себя очень странно, — решила Стелла. — Уж не заболела ли она?»
Она встретилась с Биллом и Энн час спустя в магазине внизу. Энн держала в руках большой пакет. Билл шел следом с несчастным видом — он не любил больницы.
— Вот ты где, Стелла! — воскликнула Энн. — Мы только что от Пита. Он спит. Твоя подруга, доктор, была с ним.
— Бет? Странно. Я только что проводила ее в клинику, а она в другом корпусе…
Стелла тряхнула головой, решив, что не стоит об этом задумываться. Может быть, Бет шла к пациенту, лежащему в том же корпусе, что и Пит.
— Что случилось с Питом? — с тревогой спросила Энн. — Мы ведь так ничего толком и не знаем.
Стелла пересказала свекрови версию, изложенную Бет, добавив от себя несколько деталей, чтобы сделать рассказ более интересным.
— А что в пакете? — спросила она у Энн.
— Я и забыла! Здесь одежда Пита, в которой его привезли. Мне отдала медсестра.
Стелла рассеянно взяла пакет.
— Посмотрю, что с ней можно сделать. Наверное, вещи безнадежно испорчены.
Она вытащила брюки, заботливо сложенные Энн, и с удивлением обнаружила, что на них нет ни пятнышка. «Странно», — подумала Стелла. Но еще более странным, необъяснимо странным было то, что, когда она оставила Пита с Бет, на нем были другие брюки…
Глава 19
— Пришли позлорадствовать, сэр?
Дин обошел вокруг бильярдного стола, делая вид, что прицеливается. Но Криса не обманул его сосредоточенный взгляд. За последние сутки он сам научился мастерски скрывать гнев и отчаяние и хорошо пони-. мал, что происходит на душе у бывшего ученика.
— Нет. Чему мне радоваться? Я потерял работу. На «учительской карьере можно ставить крест, а школу закрыли по моей вине.
Дин слегка опустил кий, и это было единственным знаком того, что он слушает. В следующую секунду он точным ударом загнал в лузу заказанный красный шар. Крис натер мелком свой кий и примерился к шарам, надеясь, что Дин не сразу догадается, какой он неумелый игрок.
— Возможно, это к лучшему, сэр. Крис нахмурился:
Что в этом может быть хорошего? Ты оказался здесь, а через полгода к тебе присоединится добрая половина школы.
Он ударил по шару, промахнулся и едва не проткнул кием сукно. Вокруг стола собралось несколько подростков. Крис понимал, что, если он проиграет партию, его поднимут на смех, а если выиграет, Дин потеряет авторитет среди ровесников. Но если бы он отказался от игры, его сочли бы трусом.
— И чья была идея сыграть в бильярд? — пробормотал он.
— Ваша, сэр, — откликнулся Дин. — Вы хотели показать мне, что у нас с вами много общего, что вы хороший парень.
— Неужели мои мотивы так очевидны? — сухо спросил Крис.
Дин отправил в лузу еще один шар.
— Только для того, кто с восьми лет находится под опекой разных социальных работников, полицейских и учителей.
— Извини, но я больше не собираюсь опекать тебя.
— А вы ничего другого не умеете. Вы никогда не пытались нас понять.
Дин начал методично забивать шары. Его агрессия возрастала с каждым метким ударом. Крис привык считать, что отсутствие самообладания было главной проблемой трудных подростков вроде Дина. Теперь он не был так уверен в этом.
— Возможно, я получил другое воспитание, но это не означает, что я не понимаю тебя.
Дин на миг поднял глаза перед очередным идеально выверенным ударом.
— А по-моему, означает.
— Значит, ты можешь уважать только тех, кто вырос в трущобах и угнал первую машину в семь лет?
— Да, вроде того, сэр, — подтвердил Дин, растягивая слова.
Крис нетерпеливо постучал кием по полу:
— Я не верю! Я помог многим мальчишкам вроде тебя исправиться, получить образование, устроиться на работу…
Дин скривился:
— Хотите похвастаться? Пожалуйста, только не рассчитывайте на аплодисменты.
Крис почувствовал, что оказался в тупике. Он пришел сюда с вполне определенной целью, но нелегко было сказать об этом Дину.
— Дин, вообще-то я пришел попросить прощения. Дин не смог скрыть удивления. Перед ним редко извинялись. Возможно, поэтому он и сам нечасто признавался в собственных ошибках.
— Но за что?
— За что? — На этот раз удивился Крис — Ты ведь здесь из-за меня! Если бы я не купил у тебя билеты на футбол, ничего бы не случилось.
— Вы и правда в это верите, сэр? — Дин уставился на Криса, словно увидел перед собой инопланетянина.
— Конечно. Потому что так и есть. Дин пожал плечами:
— Тогда вы настоящий олух. Не в прошлую субботу, так в следующую, но я все равно закончил бы переводом сюда. А если вы считаете иначе, то вы еще глупее меня. Никто не планирует свои ошибки — тогда бы люди их просто не совершали.
— Я все время их совершаю, — пробормотал Крис. Он думал о Бет. И о Лорен. Несмотря на все усилия забыть о ней, она продолжала жить в его мыслях. Он никак не мог решить, идти ли на ее вечеринку в ближайшую субботу. По почте он получил приглашение от Лорен, хотя никому не давал свой новый адрес. Никому, кроме Бет и Иззи.
Крис не видел Лорен десять дней, после свидания в суши-баре, и вдруг испугался, поняв, что уже не может вспомнить ее лица. Злополучная подвеска, ставшая причиной всей неразберихи, — вот и все, что всплывало перед глазами, когда он думал о Лорен.
Дин громко кашлянул:
— Ваша очередь бить, сэр.
Крис прицелился. Пристальное внимание к каждому его движению действовало на нервы.
— И еще одно, сэр, — подал голос Дин, когда Крис уже отвел кий для удара.
— Да?
— Извинения ничего не меняют. Хотя, конечно, облегчают душу.
Удар получился никудышным. В бильярде он в подметки не годился своему бывшему ученику.
— Однако в данном случае виноват я, и я хочу что-нибудь сделать для тебя.
Дин загнал в лузу последний шар под одобрительные крики зрителей.
— Вообще-то вы можете помочь мне.
— Как? — с надеждой спросил Крис, обрадовавшись, что разговор заканчивается на положительной ноте.
— В следующий раз принесите мне пачку сигарет. — И с этими словами Дин вышел из комнаты.
Идя к выходу, Крис слышал за спиной сдавленные смешки. Пройдя через укрепленные стальные двери, он обратился к атлетического вида охраннику, поигрывающему огромной связкой ключей, словно перышком:
— Скажите, вы давно здесь работаете?
— Три года. И за это меня уже должны посвятить в рыцари.
Крис внимательно взглянул на него. У охранника было грубое лицо, но в глазах угадывалось что-то живое и человечное.
— Простите за вопрос, но зачем вы пришли сюда?
— Вы мне не поверите. Вы, наверное, считаете, что люди, работающие здесь, все как один — жестокие садисты. Но я пришел сюда с твердым убеждением, что смогу помочь этим детям исправиться.
Крис понимал его и знал, каково ему приходится сейчас, когда от иллюзий не осталось и следа.
— Но ведь вы работаете с детьми круглые сутки. Наверное, за это время можно привить им хоть немного доброты?
Надзиратель посмотрел на него с жалостью:
— Приходите сюда работать и увидите, что эти милые детки делают с предоставленными им возможностями.
Покидая здание, Крис почувствовал, как в его душе просыпается надежда, зарождается новая цель.
Ричард уже несколько дней чувствовал, что Лорен наблюдает за ним. Он отчаялся угадать причины столь пристального внимания к своей персоне. Возможно, на затылке у него наметилась лысина, или Лорен пытается найти подходящий предлог для расторжения контракта.
Ему казалось, что пережитое испытание сблизило их. Всю дорогу в больницу они хохотали, вспоминая свои приключения в горах, и им было очень легко друг с другом. Но потом появилась эта странная помощница Лорен, и все изменилось. Лорен стала отстраненной, все время ссылалась на занятость. Ричард не хотел спрашивать, в чем дело, потому что догадывался, что дело в нем.
Наконец он решился и, в очередной раз почувствовав взгляд Лорен на затылке, резко обернулся и изобразил щелчок фотоаппарата.
— Попалась!
Застигнутая врасплох, Лорен начала лихорадочно стучать по клавишам компьютера. Но Ричард не собирался отступать.
— Не вздумай притворяться, что работаешь. Ты наблюдала за мной — и уже не в первый раз. Так что выкладывай, в чем дело! У меня что, появилась перхоть или вырос горб?
Лорен улыбнулась. Ричард всегда нравился ей, но она не могла объяснить даже себе, почему уже который день не сводит с него глаз.
— Я думала о субботней вечеринке, когда ты наконец познакомишься с моей мамой, — выкрутилась она.
«Неужели?» — мелькнуло в голове у Ричарда, но он решил сделать вид, что поверил.
— Ах да, с твоей знаменитой мамой, поющей голо сом Этель Мерман и обожающей старые мюзиклы Жду не дождусь встречи!
Его насмешливый тон напомнил Лорен, что ее мама больше не должна одеваться поскромнее, чтобы понравиться Ричарду. Теперь Морин сможет надеть свое самое сверкающее платье. Однако Лорен не могла сообщить матери радостную новость, не выдав своего разговора с Эдди.
Когда она в последний раз позвонила Морин трубку снова взял Эдди.
— Ну надо же, совпадения становятся закономерностью! — пошутил он.
Они проболтали несколько минут, пока Эдди не услышал на лестнице шаги Морин и не сказал, что нужно закругляться.
— Вы не могли бы передать маме одну новость? Скажите, что я оставила сообщение на автоответчике. Я пригласила на субботний ленч еще одну подругу. Ее зовут Иззи.
— Лиззи? Хорошо. Все, кладу трубку, Морин уже открывает дверь.
Лорен услышала длинные гудки прежде, чем успела поправить его. А впрочем, ее абсолютно не волновало то, что Эдди неправильно расслышал имя Иззи.
— Кто звонил, любимый? — крикнула Морин с порога.
— Ошиблись номером. Пока не забыл, твоя Лорен оставила сообщение на автоответчике. Она пригласила на вечеринку подругу по имени Лиззи.
Морин нахмурилась:
— Никогда о ней не слышала. Но это хорошо. Лорен заводит новых друзей. Нужно хорошенько подумать, как рассадить всех гостей за праздничным столом.
Иззи нужно было срочно решить: говорить Лорен о полученном от ее матери приглашении или нет? В конце концов, если Морин обидится, что она испортила сюрприз, можно как-нибудь выкрутиться. Гораздо неприятнее будет, если Лорен узнает об обмане. Иззи уже достаточно узнала ее и понимала, что Лорен не любит, когда ею манипулируют, и не обрадуется вмешательству Иззи в ее жизнь. Однако, пока она раздумывала, момент был упущен. И Иззи сочла за лучшее ничего не говорить своей новой подруге.
Энн посмотрела на Билла и вздохнула:
— Думаю, нам не стоит ничего говорить, пока он в больнице.
Билл выпрямился на стуле.
— Но нам нужно что-то сказать. Дело не только в деньгах. Речь идет о твоем здоровье.
Они вернулись домой из больницы, где Энн проходила обследование, расстроенные и встревоженные.
— Как называется эта болезнь, Энн?
— Начинается на кардио, а дальше не помню.
Не сговариваясь, они отправились на кухню. Энн наполнила чайник водой, а Билл достал чашки. Заварив бодрящий напиток, Энн отнесла чашки в гостиную, а Билл принес туда молочник и печенье. Они передвигались по своему маленькому дому, ни разу не столкнувшись и не мешая друг другу, согласно давно заведенному порядку.
— Так что сказал доктор? Энн наморщила лоб:
— Он предложил взять кусочек вены из моей ноги и вшить в сердце.
Билл кивнул. Еще доктор сказал, что дожидаться операции в порядке общей очереди придется полгода, а за это время в сердце Энн могут произойти необратимые изменения. Потом он поинтересовался их финансовым положением и добавил, что в частном порядке операцию можно организовать немедленно, но тогда она обойдется им в восемнадцать тысяч фунтов.
Услышав сумму, Билл сам едва не схватился за сердце. Если бы дело происходило полгода назад, они бы пошли в банк, выписали чек, и Энн на следующей неделе легла бы в больницу. Но сейчас львиную долю их сбережений поглотил чудовищный дом, который вряд ли когда-нибудь станет жилым. Единственный способ вернуть деньги — убедить Пита и Стеллу продать этого монстра. Однако сначала нужно завершить ремонт, а на это может уйти несколько месяцев.
— Мы можем заложить наш дом, — бодро предложил Билл.
— Никогда! — отрезала Энн. — Это наш дом, наследство наших детей. Мы должны найти другой способ получить деньги.
Но им в голову ничего не приходило. Конечно, оставалась надежда, что встреча Пита с советом директоров пройдет успешно и его худшие опасения не оправдаются.
Но Билл прекрасно понимал, чем грозит сыну эта встреча. Ему могут предложить остаться, но с меньшей зарплатой, или уволить, выплатив выходное пособие. В любом случае Пит должен знать, как обстоят дела в его семье.
Билл решил рассказать Питу об операции, предстоящей матери. Поэтому он отправился в больницу к сыну один, без Энн.
— Сегодня меня наконец-то выписывают, — сказал Пит и погладил Бет по щеке необожженной рукой.
— Это хорошо, — улыбнулась она.
Они наслаждались друг другом, не опасаясь, что их кто-нибудь застигнет. Стелла была на работе. Питу не мешало даже то, что приходилось горстями глотать обезболивающие таблетки. В глубине души он был даже благодарен боли, считая ее платой за улыбнувшееся ему счастье.
Бет провела ночь в кресле возле его кровати. Стелла хотела остаться с Питом, но он отправил ее домой, сказав, что ей нужно отдохнуть.
— Я все равно приму снотворное и буду всю ночь досаждать тебе своим храпом, — пошутил он.
— Смешно, но я скучала по твоему храпу, когда ты уехал в Манчестер. Я превращаюсь в настоящую клушу, да?
В сердце Пита словно вонзился острый нож. Он угадал скрытый подтекст ее слов. Стелла хотела спросить: «Все будет как прежде, правда?», но не решилась.
Стелла наклонилась и нежно поцеловала Пита. Никогда еще он не был ей так дорог, никогда она так панически не боялась потерять его. Пакет с его вещами обжигал ей руки. Стелле хотелось в шутку спросить его, почему он решил переодеться, оставшись наедине с Бет, и почему на его брюках нет ни пятнышка. Но она слишком боялась услышать ответ. Поэтому она лишь поцеловала его, надеясь, что все образуется, и ушла.
Пит смотрел ей вслед, ломая голову над странным поведением жены. Она словно собиралась сказать ему что-то, но каждый раз останавливала себя. Но вскоре пришла Бет, и он совершенно забыл о Стелле.
Они провели вмести двенадцать восхитительных часов. Пит то и дело погружался в сон и внезапно просыпался от страха, что не увидит Бет. Но она сидела рядом, уютно свернувшись в кресле, и Пит снова засыпал, умиротворенный ее присутствием. Время от времени в палату приходили медсестры, чтобы дать ему лекарства и сменить повязку на руке. Они знали о том, что Пит женат, но не осуждали их. Вообще-то, между собой они только о них и говорили, но держали свое мнение при себе.
Бет и Пит прекрасно смотрелись вместе.
Утром Бет нужно было сделать обход, но она то и дело заходила к Питу, чтобы увидеть его и убедиться, что он все еще ее любит. К этому времени он уже настолько окреп, что мог сидеть на постели.
— Иди ко мне! — охрипшим голосом позвал он Бет, когда она в очередной раз заглянула к нему.
Бет присела на краешек кровати и осторожно обняла его, стараясь не задеть больную руку. Они целовались и не замечали ничего вокруг.
Отстранившись, Бет заметила, что Пит смотрит куда-то поверх ее плеча, и выражение лица у него странно напряженное.
— Привет, отец, — сдавленным голосом сказал он. Бет оглянулась и увидела в дверях высокого седого мужчину. Ее он не удостоил взглядом, но в глазах его явственно читалось разочарование в сыне.
Пит начал было говорить, но отец предостерегающе поднял руку:
— Не желаю ничего слушать. Меня это не интересует. Скажи мне только одно: Стелла знает?
Вернувшись домой из больницы, Стелла отправилась на кухню. Весь пол был залит водой, обгоревшие супница и форма для выпечки сиротливо лежали в раковине. Стелла с грустью посмотрела на них. Она испытывала искреннюю привязанность к любимым вещам, но, в отличие от большинства женщин, не стыдилась своих чувств. Вещи олицетворяли для нее стабильность и прочность ее положения.
Стелла не могла понять, как все это могло произойти. Когда она уходила, суп мирно булькал на плите. Даже если бы они оставили его на десять или пятнадцать минут, кастрюля бы не сгорела дотла, словно газ под ней горел целый час. Она заглянула в холодильник. Десерт стоял на верхней полке. Салат и хлеб на столе были не тронуты. Ее охватила паника.
Очень медленно Стелла поднялась в спальню. Кровать была аккуратно застелена, но покрывало подтянуто к самому изголовью, а Стелла всегда оставляла подушки открытыми. На стуле у кровати она нашла то, что искала: аккуратно сложенные по стрелке брюки Пита, в которых он пришел на ленч.
Стелла вытащила из пакета брюки, в которых его привезли в больницу, и повесила туда, где их оставляла: на спинку другого стула. Должно быть, Бет в спешке схватила первую попавшуюся пару, не обратив внимания, что брюки не те. Неудивительно, что они оказались такими чистыми — их не было на Пите, когда он опрокинул на себя кипящий суп. Стелла взглянула на пустую корзину для грязного белья в углу спальни. Похоже, на нем вообще не было одежды…
Ноги вдруг стали ватными, и Стелла тяжело опустилась на пол.
Дин обошел вокруг бильярдного стола, делая вид, что прицеливается. Но Криса не обманул его сосредоточенный взгляд. За последние сутки он сам научился мастерски скрывать гнев и отчаяние и хорошо пони-. мал, что происходит на душе у бывшего ученика.
— Нет. Чему мне радоваться? Я потерял работу. На «учительской карьере можно ставить крест, а школу закрыли по моей вине.
Дин слегка опустил кий, и это было единственным знаком того, что он слушает. В следующую секунду он точным ударом загнал в лузу заказанный красный шар. Крис натер мелком свой кий и примерился к шарам, надеясь, что Дин не сразу догадается, какой он неумелый игрок.
— Возможно, это к лучшему, сэр. Крис нахмурился:
Что в этом может быть хорошего? Ты оказался здесь, а через полгода к тебе присоединится добрая половина школы.
Он ударил по шару, промахнулся и едва не проткнул кием сукно. Вокруг стола собралось несколько подростков. Крис понимал, что, если он проиграет партию, его поднимут на смех, а если выиграет, Дин потеряет авторитет среди ровесников. Но если бы он отказался от игры, его сочли бы трусом.
— И чья была идея сыграть в бильярд? — пробормотал он.
— Ваша, сэр, — откликнулся Дин. — Вы хотели показать мне, что у нас с вами много общего, что вы хороший парень.
— Неужели мои мотивы так очевидны? — сухо спросил Крис.
Дин отправил в лузу еще один шар.
— Только для того, кто с восьми лет находится под опекой разных социальных работников, полицейских и учителей.
— Извини, но я больше не собираюсь опекать тебя.
— А вы ничего другого не умеете. Вы никогда не пытались нас понять.
Дин начал методично забивать шары. Его агрессия возрастала с каждым метким ударом. Крис привык считать, что отсутствие самообладания было главной проблемой трудных подростков вроде Дина. Теперь он не был так уверен в этом.
— Возможно, я получил другое воспитание, но это не означает, что я не понимаю тебя.
Дин на миг поднял глаза перед очередным идеально выверенным ударом.
— А по-моему, означает.
— Значит, ты можешь уважать только тех, кто вырос в трущобах и угнал первую машину в семь лет?
— Да, вроде того, сэр, — подтвердил Дин, растягивая слова.
Крис нетерпеливо постучал кием по полу:
— Я не верю! Я помог многим мальчишкам вроде тебя исправиться, получить образование, устроиться на работу…
Дин скривился:
— Хотите похвастаться? Пожалуйста, только не рассчитывайте на аплодисменты.
Крис почувствовал, что оказался в тупике. Он пришел сюда с вполне определенной целью, но нелегко было сказать об этом Дину.
— Дин, вообще-то я пришел попросить прощения. Дин не смог скрыть удивления. Перед ним редко извинялись. Возможно, поэтому он и сам нечасто признавался в собственных ошибках.
— Но за что?
— За что? — На этот раз удивился Крис — Ты ведь здесь из-за меня! Если бы я не купил у тебя билеты на футбол, ничего бы не случилось.
— Вы и правда в это верите, сэр? — Дин уставился на Криса, словно увидел перед собой инопланетянина.
— Конечно. Потому что так и есть. Дин пожал плечами:
— Тогда вы настоящий олух. Не в прошлую субботу, так в следующую, но я все равно закончил бы переводом сюда. А если вы считаете иначе, то вы еще глупее меня. Никто не планирует свои ошибки — тогда бы люди их просто не совершали.
— Я все время их совершаю, — пробормотал Крис. Он думал о Бет. И о Лорен. Несмотря на все усилия забыть о ней, она продолжала жить в его мыслях. Он никак не мог решить, идти ли на ее вечеринку в ближайшую субботу. По почте он получил приглашение от Лорен, хотя никому не давал свой новый адрес. Никому, кроме Бет и Иззи.
Крис не видел Лорен десять дней, после свидания в суши-баре, и вдруг испугался, поняв, что уже не может вспомнить ее лица. Злополучная подвеска, ставшая причиной всей неразберихи, — вот и все, что всплывало перед глазами, когда он думал о Лорен.
Дин громко кашлянул:
— Ваша очередь бить, сэр.
Крис прицелился. Пристальное внимание к каждому его движению действовало на нервы.
— И еще одно, сэр, — подал голос Дин, когда Крис уже отвел кий для удара.
— Да?
— Извинения ничего не меняют. Хотя, конечно, облегчают душу.
Удар получился никудышным. В бильярде он в подметки не годился своему бывшему ученику.
— Однако в данном случае виноват я, и я хочу что-нибудь сделать для тебя.
Дин загнал в лузу последний шар под одобрительные крики зрителей.
— Вообще-то вы можете помочь мне.
— Как? — с надеждой спросил Крис, обрадовавшись, что разговор заканчивается на положительной ноте.
— В следующий раз принесите мне пачку сигарет. — И с этими словами Дин вышел из комнаты.
Идя к выходу, Крис слышал за спиной сдавленные смешки. Пройдя через укрепленные стальные двери, он обратился к атлетического вида охраннику, поигрывающему огромной связкой ключей, словно перышком:
— Скажите, вы давно здесь работаете?
— Три года. И за это меня уже должны посвятить в рыцари.
Крис внимательно взглянул на него. У охранника было грубое лицо, но в глазах угадывалось что-то живое и человечное.
— Простите за вопрос, но зачем вы пришли сюда?
— Вы мне не поверите. Вы, наверное, считаете, что люди, работающие здесь, все как один — жестокие садисты. Но я пришел сюда с твердым убеждением, что смогу помочь этим детям исправиться.
Крис понимал его и знал, каково ему приходится сейчас, когда от иллюзий не осталось и следа.
— Но ведь вы работаете с детьми круглые сутки. Наверное, за это время можно привить им хоть немного доброты?
Надзиратель посмотрел на него с жалостью:
— Приходите сюда работать и увидите, что эти милые детки делают с предоставленными им возможностями.
Покидая здание, Крис почувствовал, как в его душе просыпается надежда, зарождается новая цель.
Ричард уже несколько дней чувствовал, что Лорен наблюдает за ним. Он отчаялся угадать причины столь пристального внимания к своей персоне. Возможно, на затылке у него наметилась лысина, или Лорен пытается найти подходящий предлог для расторжения контракта.
Ему казалось, что пережитое испытание сблизило их. Всю дорогу в больницу они хохотали, вспоминая свои приключения в горах, и им было очень легко друг с другом. Но потом появилась эта странная помощница Лорен, и все изменилось. Лорен стала отстраненной, все время ссылалась на занятость. Ричард не хотел спрашивать, в чем дело, потому что догадывался, что дело в нем.
Наконец он решился и, в очередной раз почувствовав взгляд Лорен на затылке, резко обернулся и изобразил щелчок фотоаппарата.
— Попалась!
Застигнутая врасплох, Лорен начала лихорадочно стучать по клавишам компьютера. Но Ричард не собирался отступать.
— Не вздумай притворяться, что работаешь. Ты наблюдала за мной — и уже не в первый раз. Так что выкладывай, в чем дело! У меня что, появилась перхоть или вырос горб?
Лорен улыбнулась. Ричард всегда нравился ей, но она не могла объяснить даже себе, почему уже который день не сводит с него глаз.
— Я думала о субботней вечеринке, когда ты наконец познакомишься с моей мамой, — выкрутилась она.
«Неужели?» — мелькнуло в голове у Ричарда, но он решил сделать вид, что поверил.
— Ах да, с твоей знаменитой мамой, поющей голо сом Этель Мерман и обожающей старые мюзиклы Жду не дождусь встречи!
Его насмешливый тон напомнил Лорен, что ее мама больше не должна одеваться поскромнее, чтобы понравиться Ричарду. Теперь Морин сможет надеть свое самое сверкающее платье. Однако Лорен не могла сообщить матери радостную новость, не выдав своего разговора с Эдди.
Когда она в последний раз позвонила Морин трубку снова взял Эдди.
— Ну надо же, совпадения становятся закономерностью! — пошутил он.
Они проболтали несколько минут, пока Эдди не услышал на лестнице шаги Морин и не сказал, что нужно закругляться.
— Вы не могли бы передать маме одну новость? Скажите, что я оставила сообщение на автоответчике. Я пригласила на субботний ленч еще одну подругу. Ее зовут Иззи.
— Лиззи? Хорошо. Все, кладу трубку, Морин уже открывает дверь.
Лорен услышала длинные гудки прежде, чем успела поправить его. А впрочем, ее абсолютно не волновало то, что Эдди неправильно расслышал имя Иззи.
— Кто звонил, любимый? — крикнула Морин с порога.
— Ошиблись номером. Пока не забыл, твоя Лорен оставила сообщение на автоответчике. Она пригласила на вечеринку подругу по имени Лиззи.
Морин нахмурилась:
— Никогда о ней не слышала. Но это хорошо. Лорен заводит новых друзей. Нужно хорошенько подумать, как рассадить всех гостей за праздничным столом.
Иззи нужно было срочно решить: говорить Лорен о полученном от ее матери приглашении или нет? В конце концов, если Морин обидится, что она испортила сюрприз, можно как-нибудь выкрутиться. Гораздо неприятнее будет, если Лорен узнает об обмане. Иззи уже достаточно узнала ее и понимала, что Лорен не любит, когда ею манипулируют, и не обрадуется вмешательству Иззи в ее жизнь. Однако, пока она раздумывала, момент был упущен. И Иззи сочла за лучшее ничего не говорить своей новой подруге.
Энн посмотрела на Билла и вздохнула:
— Думаю, нам не стоит ничего говорить, пока он в больнице.
Билл выпрямился на стуле.
— Но нам нужно что-то сказать. Дело не только в деньгах. Речь идет о твоем здоровье.
Они вернулись домой из больницы, где Энн проходила обследование, расстроенные и встревоженные.
— Как называется эта болезнь, Энн?
— Начинается на кардио, а дальше не помню.
Не сговариваясь, они отправились на кухню. Энн наполнила чайник водой, а Билл достал чашки. Заварив бодрящий напиток, Энн отнесла чашки в гостиную, а Билл принес туда молочник и печенье. Они передвигались по своему маленькому дому, ни разу не столкнувшись и не мешая друг другу, согласно давно заведенному порядку.
— Так что сказал доктор? Энн наморщила лоб:
— Он предложил взять кусочек вены из моей ноги и вшить в сердце.
Билл кивнул. Еще доктор сказал, что дожидаться операции в порядке общей очереди придется полгода, а за это время в сердце Энн могут произойти необратимые изменения. Потом он поинтересовался их финансовым положением и добавил, что в частном порядке операцию можно организовать немедленно, но тогда она обойдется им в восемнадцать тысяч фунтов.
Услышав сумму, Билл сам едва не схватился за сердце. Если бы дело происходило полгода назад, они бы пошли в банк, выписали чек, и Энн на следующей неделе легла бы в больницу. Но сейчас львиную долю их сбережений поглотил чудовищный дом, который вряд ли когда-нибудь станет жилым. Единственный способ вернуть деньги — убедить Пита и Стеллу продать этого монстра. Однако сначала нужно завершить ремонт, а на это может уйти несколько месяцев.
— Мы можем заложить наш дом, — бодро предложил Билл.
— Никогда! — отрезала Энн. — Это наш дом, наследство наших детей. Мы должны найти другой способ получить деньги.
Но им в голову ничего не приходило. Конечно, оставалась надежда, что встреча Пита с советом директоров пройдет успешно и его худшие опасения не оправдаются.
Но Билл прекрасно понимал, чем грозит сыну эта встреча. Ему могут предложить остаться, но с меньшей зарплатой, или уволить, выплатив выходное пособие. В любом случае Пит должен знать, как обстоят дела в его семье.
Билл решил рассказать Питу об операции, предстоящей матери. Поэтому он отправился в больницу к сыну один, без Энн.
— Сегодня меня наконец-то выписывают, — сказал Пит и погладил Бет по щеке необожженной рукой.
— Это хорошо, — улыбнулась она.
Они наслаждались друг другом, не опасаясь, что их кто-нибудь застигнет. Стелла была на работе. Питу не мешало даже то, что приходилось горстями глотать обезболивающие таблетки. В глубине души он был даже благодарен боли, считая ее платой за улыбнувшееся ему счастье.
Бет провела ночь в кресле возле его кровати. Стелла хотела остаться с Питом, но он отправил ее домой, сказав, что ей нужно отдохнуть.
— Я все равно приму снотворное и буду всю ночь досаждать тебе своим храпом, — пошутил он.
— Смешно, но я скучала по твоему храпу, когда ты уехал в Манчестер. Я превращаюсь в настоящую клушу, да?
В сердце Пита словно вонзился острый нож. Он угадал скрытый подтекст ее слов. Стелла хотела спросить: «Все будет как прежде, правда?», но не решилась.
Стелла наклонилась и нежно поцеловала Пита. Никогда еще он не был ей так дорог, никогда она так панически не боялась потерять его. Пакет с его вещами обжигал ей руки. Стелле хотелось в шутку спросить его, почему он решил переодеться, оставшись наедине с Бет, и почему на его брюках нет ни пятнышка. Но она слишком боялась услышать ответ. Поэтому она лишь поцеловала его, надеясь, что все образуется, и ушла.
Пит смотрел ей вслед, ломая голову над странным поведением жены. Она словно собиралась сказать ему что-то, но каждый раз останавливала себя. Но вскоре пришла Бет, и он совершенно забыл о Стелле.
Они провели вмести двенадцать восхитительных часов. Пит то и дело погружался в сон и внезапно просыпался от страха, что не увидит Бет. Но она сидела рядом, уютно свернувшись в кресле, и Пит снова засыпал, умиротворенный ее присутствием. Время от времени в палату приходили медсестры, чтобы дать ему лекарства и сменить повязку на руке. Они знали о том, что Пит женат, но не осуждали их. Вообще-то, между собой они только о них и говорили, но держали свое мнение при себе.
Бет и Пит прекрасно смотрелись вместе.
Утром Бет нужно было сделать обход, но она то и дело заходила к Питу, чтобы увидеть его и убедиться, что он все еще ее любит. К этому времени он уже настолько окреп, что мог сидеть на постели.
— Иди ко мне! — охрипшим голосом позвал он Бет, когда она в очередной раз заглянула к нему.
Бет присела на краешек кровати и осторожно обняла его, стараясь не задеть больную руку. Они целовались и не замечали ничего вокруг.
Отстранившись, Бет заметила, что Пит смотрит куда-то поверх ее плеча, и выражение лица у него странно напряженное.
— Привет, отец, — сдавленным голосом сказал он. Бет оглянулась и увидела в дверях высокого седого мужчину. Ее он не удостоил взглядом, но в глазах его явственно читалось разочарование в сыне.
Пит начал было говорить, но отец предостерегающе поднял руку:
— Не желаю ничего слушать. Меня это не интересует. Скажи мне только одно: Стелла знает?
Вернувшись домой из больницы, Стелла отправилась на кухню. Весь пол был залит водой, обгоревшие супница и форма для выпечки сиротливо лежали в раковине. Стелла с грустью посмотрела на них. Она испытывала искреннюю привязанность к любимым вещам, но, в отличие от большинства женщин, не стыдилась своих чувств. Вещи олицетворяли для нее стабильность и прочность ее положения.
Стелла не могла понять, как все это могло произойти. Когда она уходила, суп мирно булькал на плите. Даже если бы они оставили его на десять или пятнадцать минут, кастрюля бы не сгорела дотла, словно газ под ней горел целый час. Она заглянула в холодильник. Десерт стоял на верхней полке. Салат и хлеб на столе были не тронуты. Ее охватила паника.
Очень медленно Стелла поднялась в спальню. Кровать была аккуратно застелена, но покрывало подтянуто к самому изголовью, а Стелла всегда оставляла подушки открытыми. На стуле у кровати она нашла то, что искала: аккуратно сложенные по стрелке брюки Пита, в которых он пришел на ленч.
Стелла вытащила из пакета брюки, в которых его привезли в больницу, и повесила туда, где их оставляла: на спинку другого стула. Должно быть, Бет в спешке схватила первую попавшуюся пару, не обратив внимания, что брюки не те. Неудивительно, что они оказались такими чистыми — их не было на Пите, когда он опрокинул на себя кипящий суп. Стелла взглянула на пустую корзину для грязного белья в углу спальни. Похоже, на нем вообще не было одежды…
Ноги вдруг стали ватными, и Стелла тяжело опустилась на пол.
Глава 20
— Какие у нас планы на завтра? — спросил Ричард, пользуясь отсутствием Иззи.
Лорен отправила свою помощницу в Эмблсайд к тетушке Джоан. Услышав, в чем заключается ее задача, Иззи пришла в ужас.
— Она же сказала тебе, что не допустит в своем магазине компьютеров или телефонов. А уж увидев меня. она, чего доброго, запустит чем-нибудь тяжелым или хлопнется в обморок.
Лорен вздохнула:
— Поверь мне, увидев у тебя в руке ноутбук, она и внимания не обратит на твое лицо. Эта старая лиса очарует тебя, напоит чаем, но и слова не даст сказать о деле. Так было со мной, и хуже уже не будет.
При этих словах в комнату вошел Ричард.
— Лорен права. Я говорил с тетушкой Джоан после ее ухода. Милая старушка заявила, что, если Лорен еще раз появится на ее пороге, она спустит на нее своего Барни. К слову, Барни — это ее кролик.
— Тогда все в порядке, — невесело усмехнулась Иззи. — Детям и животным я всегда внушала страх. — Она бросила сумку в багажник машины. — Но если я не вернусь к обеду, вызывайте полицию.
И Лорен, и Ричард с облегчением вздохнули, когда Иззи уехала. В этом не было вины Иззи — она прекрасно поладила с Ричардом и все лучше справлялась с работой, которую взвалила на нее Лорен. Но Лорен очень хотелось снова остаться с Ричардом наедине: она надеялась, что к ним вернется былая легкость общения.
— Наш план на завтра таков, — сказала Лорен. — Выезжаем в шесть утра, чтобы успеть к ленчу. Мы с Иззи можем вести машину по очереди.
— Ах да, Иззи… — пробормотал Ричард.
— А что, есть проблемы? Мне показалось, что вы подружились. — Лорен не понравился его тон.
— Нет, она замечательная. Просто я подумал, что нам лучше поехать отдельно. Мы с тобой могли бы остановиться на пикник на обратном пути, что-нибудь съесть на природе.
Лорен уже пожалела, что пригласила Иззи.
— Можно предложить ей присоединиться к нам, — неуверенно сказала она.
Представив себе Иззи, которая сидит без дела, наслаждаясь окружающей красотой и свежим воздухом, они оба рассмеялись.
— Наверное, не стоит, — одновременно сказали они и снова расхохотались.
Немного успокоившись, Лорен заметила:
— Она повела себя немного странно, когда я пригласила ее на ленч. Думаю, ей будет неловко в незнакомой компании.
— Тогда зачем ты настаивала, чтобы она приехала? — спросил Ричард.
— Это длинная история. В общем, я узнала, что у моей мамы появился друг. Только ни в коем случае не говори ей, что я знала об этом! И не удивляйся, когда в субботу я начну изображать потрясение при виде ее возлюбленного. Хорошо?
Ричарду не нравилась эта череда обманов, он терпеть не мог притворства. Однако больше всего ему не по душе было то, что Крис тоже приглашен — тот самый Крис, который произнес слово «астрология» каким-то странным тоном, обожающий французские фильмы и суши. Тот самый Крис, кому Лорен солгала, чтобы понравиться. Ричард вдруг ощутил безумное желание, чтобы Лорен и ему солгала. Просто так, чтобы знать, что он в ее глазах того стоит…
Однако Лорен не хотелось лгать ему. С Ричардом она чувствовала себя как никогда свободно. Кроме того, узнав, что у Морин появился любовник, она испытала облегчение. Теперь она может не волноваться за нее и спокойно уехать в Нью-Йорк. Все замечательным образом уладилось.
Однако почему-то она не радовалась.
Крис перекладывал содержимое ящиков своего стола в сумку. То же самое делали и остальные преподаватели. Никто не разговаривал с ним. Все считали его виноватым в закрытии школы. Хуже всего, что он и сам так считал.
— Послушайте, я повторял уже сто раз и готов повторить в сто первый — мне очень жаль. Я уверен, что школу все равно бы скоро закрыли, но это ничего не меняет. Я виноват и прошу прощения. Сегодня вечером я всех приглашаю на выпивку. Буду ждать вас в «Нэгс Хед».
Не дожидаясь унизительного отказа, Крис вышел. Проходя в последний раз по коридорам опустевшей школы, он думал о том, что Дин был прав. Наверное, ему никогда не понять так называемых трудных подростков. Воспитание, полученное от чудаковатых, но заботливых родителей, проложило пропасть между ним и миром Дина Райдера. Дело было не только в достатке семьи. Даже в привилегированной частной школе, где он учился, хватало хулиганов и бунтарей. Однажды Крис с друзьями заключили пари, согласно которому каждый должен был украсть в магазине шоколадный батончик. В то время еще не было всевидящих видеокамер, и риск был минимален. Однако, когда пришла очередь Криса, он не смог заставить себя украсть и страшно стыдился собственной слабости.
Крис как-то рассказал Бет об этом случае, и она предположила, что он не смог, украсть из-за врожденной честности. Однако в душе Крис всегда знал, что дело не в честности — он и минуты не мучился бы угрызениями совести, — а в страхе быть пойманным. Потом, став учителем, посвятив свою жизнь исправлению юных преступников, он не мог отделаться от зависти к той бесшабашной смелости, с которой они угоняли машины, разбивали окна, писали ругательства на стенах заброшенных зданий. Они не знали страха, хотя у них было куда больше причин бояться, чем у остальных людей. В глубине души Крис всегда восхищался ими.
Он взглянул на часы и сел в машину. До собеседования осталось пятнадцать минут. Нужно поторапливаться.
Лорен отправила свою помощницу в Эмблсайд к тетушке Джоан. Услышав, в чем заключается ее задача, Иззи пришла в ужас.
— Она же сказала тебе, что не допустит в своем магазине компьютеров или телефонов. А уж увидев меня. она, чего доброго, запустит чем-нибудь тяжелым или хлопнется в обморок.
Лорен вздохнула:
— Поверь мне, увидев у тебя в руке ноутбук, она и внимания не обратит на твое лицо. Эта старая лиса очарует тебя, напоит чаем, но и слова не даст сказать о деле. Так было со мной, и хуже уже не будет.
При этих словах в комнату вошел Ричард.
— Лорен права. Я говорил с тетушкой Джоан после ее ухода. Милая старушка заявила, что, если Лорен еще раз появится на ее пороге, она спустит на нее своего Барни. К слову, Барни — это ее кролик.
— Тогда все в порядке, — невесело усмехнулась Иззи. — Детям и животным я всегда внушала страх. — Она бросила сумку в багажник машины. — Но если я не вернусь к обеду, вызывайте полицию.
И Лорен, и Ричард с облегчением вздохнули, когда Иззи уехала. В этом не было вины Иззи — она прекрасно поладила с Ричардом и все лучше справлялась с работой, которую взвалила на нее Лорен. Но Лорен очень хотелось снова остаться с Ричардом наедине: она надеялась, что к ним вернется былая легкость общения.
— Наш план на завтра таков, — сказала Лорен. — Выезжаем в шесть утра, чтобы успеть к ленчу. Мы с Иззи можем вести машину по очереди.
— Ах да, Иззи… — пробормотал Ричард.
— А что, есть проблемы? Мне показалось, что вы подружились. — Лорен не понравился его тон.
— Нет, она замечательная. Просто я подумал, что нам лучше поехать отдельно. Мы с тобой могли бы остановиться на пикник на обратном пути, что-нибудь съесть на природе.
Лорен уже пожалела, что пригласила Иззи.
— Можно предложить ей присоединиться к нам, — неуверенно сказала она.
Представив себе Иззи, которая сидит без дела, наслаждаясь окружающей красотой и свежим воздухом, они оба рассмеялись.
— Наверное, не стоит, — одновременно сказали они и снова расхохотались.
Немного успокоившись, Лорен заметила:
— Она повела себя немного странно, когда я пригласила ее на ленч. Думаю, ей будет неловко в незнакомой компании.
— Тогда зачем ты настаивала, чтобы она приехала? — спросил Ричард.
— Это длинная история. В общем, я узнала, что у моей мамы появился друг. Только ни в коем случае не говори ей, что я знала об этом! И не удивляйся, когда в субботу я начну изображать потрясение при виде ее возлюбленного. Хорошо?
Ричарду не нравилась эта череда обманов, он терпеть не мог притворства. Однако больше всего ему не по душе было то, что Крис тоже приглашен — тот самый Крис, который произнес слово «астрология» каким-то странным тоном, обожающий французские фильмы и суши. Тот самый Крис, кому Лорен солгала, чтобы понравиться. Ричард вдруг ощутил безумное желание, чтобы Лорен и ему солгала. Просто так, чтобы знать, что он в ее глазах того стоит…
Однако Лорен не хотелось лгать ему. С Ричардом она чувствовала себя как никогда свободно. Кроме того, узнав, что у Морин появился любовник, она испытала облегчение. Теперь она может не волноваться за нее и спокойно уехать в Нью-Йорк. Все замечательным образом уладилось.
Однако почему-то она не радовалась.
Крис перекладывал содержимое ящиков своего стола в сумку. То же самое делали и остальные преподаватели. Никто не разговаривал с ним. Все считали его виноватым в закрытии школы. Хуже всего, что он и сам так считал.
— Послушайте, я повторял уже сто раз и готов повторить в сто первый — мне очень жаль. Я уверен, что школу все равно бы скоро закрыли, но это ничего не меняет. Я виноват и прошу прощения. Сегодня вечером я всех приглашаю на выпивку. Буду ждать вас в «Нэгс Хед».
Не дожидаясь унизительного отказа, Крис вышел. Проходя в последний раз по коридорам опустевшей школы, он думал о том, что Дин был прав. Наверное, ему никогда не понять так называемых трудных подростков. Воспитание, полученное от чудаковатых, но заботливых родителей, проложило пропасть между ним и миром Дина Райдера. Дело было не только в достатке семьи. Даже в привилегированной частной школе, где он учился, хватало хулиганов и бунтарей. Однажды Крис с друзьями заключили пари, согласно которому каждый должен был украсть в магазине шоколадный батончик. В то время еще не было всевидящих видеокамер, и риск был минимален. Однако, когда пришла очередь Криса, он не смог заставить себя украсть и страшно стыдился собственной слабости.
Крис как-то рассказал Бет об этом случае, и она предположила, что он не смог, украсть из-за врожденной честности. Однако в душе Крис всегда знал, что дело не в честности — он и минуты не мучился бы угрызениями совести, — а в страхе быть пойманным. Потом, став учителем, посвятив свою жизнь исправлению юных преступников, он не мог отделаться от зависти к той бесшабашной смелости, с которой они угоняли машины, разбивали окна, писали ругательства на стенах заброшенных зданий. Они не знали страха, хотя у них было куда больше причин бояться, чем у остальных людей. В глубине души Крис всегда восхищался ими.
Он взглянул на часы и сел в машину. До собеседования осталось пятнадцать минут. Нужно поторапливаться.