Клэнси Том. Долг чести

   Я также рад сообщить вам, что у нас было время на консультации с нашими друзьями в Европе и что наши исторические союзники поддержали нас в эту трудную минуту, как они не раз делали это раньше.
   Так что же в действительности произошло в прошлую пятницу? – сам себе задал риторический вопрос Роджер Дарлинг.
   Когда на экране появилась первая схема, Мацуда поставил стакан на стол.

***

   Джек наблюдал за речью президента. Как всегда, наибольшая трудность заключалась в том, чтобы до предела упростить сложную проблему и в таком виде донести ее до аудитории. Для этого потребовалась помощь двух профессоров экономики, половины личных помощников министра финансов и руководителя Комиссии по
   биржевым операциям и ценным бумагам, причем они работали в тесном контакте с лучшим «спичрайтером» – составителем речей президента. Но даже и в этом случае Дарлингу потребовалось двадцать пять минут, шесть схем на слайдах и немалое число правительственных чиновников, которые в этот момент беседовали с репортерами, разъясняя им суть происходящего, причем брифинг начался в половине седьмого.
   – Я сказал вам вечером среды – ничто, да, ничто не в силах подорвать нашу экономическую мощь. Не пострадала ни одна фирма. Не было продано ни одного предмета собственности. Каждый из вас остается тем же человеком, которым он был неделю назад, с теми же возможностями, тем же домом, той же работой, той же семьей и теми же друзьями. То, что произошло в прошлую пятницу, было попыткой не разрушить нашу страну, а подорвать нашу уверенность в себе. Наша уверенность в себе является более трудной и упрямой целью, чем думают некоторые, и мы докажем это сегодня.
   Большинство тех, кому предстояло вершить судьбы финансового рынка и фондовых бирж, спешили сейчас на работу и не слышали речи президента, но их служащие записали ее, и уже на каждом столе лежала распечатка, а на каждом компьютерном терминале находился текст. Более того, рабочий день начнется только в полдень, всюду будут проводиться заседания, где обсудят стратегию предстоящего дня, хотя никто не имел детального представления о том, чем они будут заниматься. Самая очевидная реакция на создавшееся положение была по сути дела настолько очевидна, что никто не знал, стоит ли пытаться осуществить ее на практике или нет.

***

   – Они топят нас, – сказал Мацуда, не отрывая глаз от экранов. – Что можем мы предпринять, чтобы остановить это?
   – Все зависит от того, как отреагирует их фондовый рынок, – ответил его старший эксперт по торговле ценными бумагами, сам не зная, что еще сказать или что предпринять.

***

   – Ты полагаешь, у нас получится, Джек? – спросил Дарлинг. В папках перед ним лежали тексты двух речей, и он не знал, с какой из них ему придется выступать вечером.
   Советник по национальной безопасности пожал плечами.
   – Не знаю. Вы даете им возможность выйти из игры, сохранив достоинство. А вот примут они это предложение или нет – зависит от них.
   – Значит, нам остается только сидеть и ждать?
   – Пожалуй, дело обстоит именно так, господин президент.

***

   Вторая встреча проводилась в Государственном департаменте. Госсекретарь Хансон посоветовался у себя в кабинете со Скоттом Адлером. Тот в свою очередь провел инструктаж американских участников переговоров и принялся ждать. Японская делегация приехала в 9.45.
   – Доброе утро, – приветливо улыбнулся Адлер.
   – Приятно увидеть вас снова, – ответил посол, пожимая протянутую руку, но уже не с такой уверенностью, как в прошлый раз. В этом не было ничего удивительного, потому что он не успел получить подробные указания из Токио. Адлер не исключал, что посол обратится с просьбой отложить переговоры, однако это было бы слишком очевидным признанием слабости, и потому посол, опытный и искусный дипломат, оказался в самой сложной из всех дипломатических ситуаций – ему пришлось представлять свое правительство, не получив новых инструкций, так что он был вынужден полагаться только на свой ум и прошлый опыт. Адлер проводил посла к его креслу и затем вернулся на свою сторону стола. Поскольку сегодня роль хозяина играла Америка, первое слово предоставлялось Японии. Адлер заключил пари с госсекретарем относительно содержания этого выступления.
   – Прежде всего я хочу заявить самый серьезный протест от имени моего правительства по поводу попытки подорвать нашу национальную валюту – попытки, организованной при активном содействии и участии Соединенных Штатов…
   Вы должны мне десять баксов, господин государственный секретарь, подумал Адлер, скрывая торжество за непроницаемой маской на лице.
   – Господин посол, – ответил он, – мы тоже можем предъявить вам аналогичные претензии. Более того, вот данные, собранные нами по поводу событий, происшедших на прошлой неделе. – На столе появились папки, которые передвинули на сторону японских дипломатов. – Я должен предупредить вас, что мы ведем расследование, которое может привести к обвинению гражданина Японии Райзо Яматы в мошенничестве с ценными бумагами по компьютерной сети.
   По целому ряду причин это был рискованный шаг. Подобное заявление ясно показывало, что американцам известно о попытке махинаций с ценными бумагами на Уолл-стрите, и говорило о доказательствах, еще не полученных. Поэтому, подобное заявление могло только подорвать обвинение Яматы и его союзников, если оно попадет в суд. Однако сейчас это не имело значения. Адлеру нужно было принять меры, чтобы предотвратить войну, – и как можно быстрее. Пусть ребята в Министерстве юстиции позаботятся о юридических тонкостях.
   – Разумеется, было бы намного лучше, если бы ваша страна сама разобралась с незаконной деятельностью этого человека, – заявил далее Адлер, предоставляя послу Японии и его правительству обширное пространство для маневров. – Последствия его действий, как это становится очевидным сегодня, поставят вашу страну в гораздо более трудное положение, чем нашу.
   А теперь, если не возражаете, мне хотелось бы вернуться к вопросу о Марианских островах.
   Сокрушительный удар, нанесенный Адлером, явно потряс японскую делегацию. Как часто происходит в таких случаях, почти все осталось несказанным, но тем не менее понятным каждому. Мы знаем, что вы сделали. Мы знаем, и как вы сделали это. Мы готовы заняться решением этой задачи. Этот жесткий и прямой шаг был сделан для того, чтобы скрыть подлинную проблему, возникшую перед американцами – их неспособность нанести немедленный военный контрудар, – но одновременно предоставлял Японии возможность снять с себя ответственность за действия некоторых ее граждан. Это, решили прошлым вечером Райан и Адлер, является лучшим и самым простым методом покончить с создавшейся ситуацией. Но для достижения этой цели требовалась еще более привлекательная приманка.
   – Соединенные Штаты стремятся всего лишь к восстановлению нормальных отношений. Немедленная эвакуация вооруженных сил с Марианских островов позволит нам более гибко толковать закон о реформе торговли. Мы готовы рассмотреть и этот вопрос. – Пожалуй, не следовало оказывать на японскую делегацию такого давления, подумал Адлер, однако альтернативой было дальнейшее кровопролитие. К концу первого круга переговоров случилось нечто поразительное – ни одна из сторон не повторяла формулировок исходной позиции. Скорее шел, говоря дипломатическим языком, свободный обмен мнениями, причем мало какие из них рассматривались в деталях.
   – Крис, – прошептал Адлер, когда они встали из-за стола, – выясни, какова их действительная точка зрения.
   – Понял, – ответил Кук. Он взял чашку кофе и вышел на террасу, где, глядя в сторону памятника Линкольну, стоял Нагумо.
   – Послушай, Сейджи, это неплохой выход из положения, – произнес Кук.
   – Вы слишком уж давите на нас, – заметил Нагумо, не оборачиваясь.
   – Если вам нужен шанс уладить проблему без начала военных действий, то это самая благоприятная возможность.
   – Может быть, самая благоприятная для вас. А как относительно наших интересов?
   – Мы пойдем вам навстречу в вопросе торговли. – Кук не понимал всей создавшейся ситуации. Он не разбирался в финансовых вопросах и еще не отдавал себе отчета в том, что происходит на этом фронте. Восстановление силы доллара и защита американской экономики казались ему изолированным актом, никак не связанным с действиями японских вооруженных сил. Нагумо же знал, что дело обстоит иначе. На удар, нанесенный его страной, можно ответить только еще более мощным ответным ударом. В результате последует не восстановление существовавшего раньше положения, а дальнейшее ухудшение японской экономики – и это в дополнение к ущербу, причиненному уже существующим законом о реформе торговли. К тому же Нагумо знал то, чего не понимал Кук: если американцы не согласятся с требованиями Японии о территориальных уступках, опасность войны станет вполне реальной.
   – Нам нужно время, Кристофер.
   – Сейджи, у нас нет времени. Вот посмотри: средства массовой информации еще не успели это разнюхать. Но ситуация может измениться в любую минуту. Если все это станет достоянием общественности, разразится грандиозный скандал. – Поскольку Кук в данном случае был прав, у Нагумо появилась козырная карта.
   – Да, это вполне может произойти, Крис. Но меня защищает дипломатическая неприкосновенность, а тебя – нет. – Ничего более конкретного от него не требовалось.
   – Но послушай, Сейджи…
   – Моей стране нужно нечто большее, чем вы предлагаете, – произнес Нагумо ледяным голосом.
   – Мы предоставляем вам возможность спасти репутацию.
   – Этого недостаточно. – Отступать было поздно. Интересно, знает ли об этом посол? – подумал Нагумо. Судя по тому, как тот смотрит в его сторону, вряд ли, решил он. Внезапно его словно осенило. Ямата со своей кликой поставили его страну в такое положение, что отступать ей некуда, и Нагумо так и не понял, было им это известно перед началом действий или нет. Однако теперь это уже не имело значения. – Нам нужно что-то получить от вас, – продолжил он, – чтобы оправдать свои действия.
   Только теперь до Кука дошло то, чего он не понимал раньше. Глядя в глаза Нагумы, он все понял. Они выражали не столько жестокость, сколько решительность. Помощник заместителя государственного секретаря вспомнил о деньгах на секретном номерном счете в банке, подумал о вопросах, которые будут ему заданы, и о том, что он сможет сказать в качестве оправдания.

***

   Когда цифры на электронных часах перескочили с 11-59-59 на 12.00.00, прозвучало нечто похожее на старый школьный звонок.
   – Спасибо тебе, Герберт Д. Уэллс, – выдохнул трейдер, сидевший за столом на деревянном полу зала Нью-йоркской фондовой биржи. Машина времени начала действовать. Впервые в его памяти в этот час дня в зале было все спокойно. Нигде не было ни единого клочка бумаги. Трейдеры сидели по местам и, оглядываясь по сторонам, отмечали признаки нормализации. Телетайп действовал уже полчаса, и на экране были те же данные, что и ровно неделю назад. Казалось, все и происходит неделю назад.
   Пять часов назад президент сделал чертовски внушительное заявление. Каждый, кто находился сейчас в зале биржи, слышал его по крайней мере один раз, причем большинство прямо здесь. Затем к ним обратился с ободряющей речью глава Нью-йоркской фондовой биржи. Его слова сообщили всем такую уверенность, какой они никогда прежде не испытывали. Вам, сказал он, предстоит сегодня выполнить задачу огромной важности, ее значение выходит далеко за рамки вашего личного благосостояния. В случае успеха как вы сами, так и ваша страна подниметесь на новую, более высокую ступень процветания, закончил он. Все утро ушло на восстановление операций, проведенных в предыдущую пятницу, и теперь каждый трейдер знал, каким количеством ценных бумаг располагает. Некоторые даже припомнили, какие действия они планировали предпринять, однако в большинстве своем эти действия заключались в том, чтобы покупать, а не продавать.
   С другой стороны, все прекрасно помнили панику, воцарившуюся после обеда семь дней назад, и, зная теперь, что это произошло по чьему-то злому умыслу, было создано намеренно, никто не хотел повторения. К тому же Европа самым решительным образом продемонстрировала свою уверенность в силе доллара. Рынок казначейских ценных бумаг был настолько устойчив, что казался высеченным из гранита, и первыми сделками дня была покупка американских государственных облигаций. Все стремились воспользоваться удивительно щедрыми условиями, предложенными председателем Федеральной резервной системы. Это еще больше укрепило уверенность биржевиков в силе американской экономики.
   В течение более полутора минут – по часам одного из трейдеров – не произошло ровным счетом ничего. На дисплее просто не было никаких изменений. Это вызвало у многих усмешку недоверия – все лихорадочно старались понять происходящее. Мелкие инвесторы, еще не осознавшие, в каком направлении развиваются события, почти не звонили своим брокерам, а те, что все-таки связались с биржей, получали совет подождать. Так почти все и делали. Совершались некоторые сделки по продаже ценных бумаг, оставшихся от прошлой недели, однако крупные торговые дома бездействовали. Каждый из них ждал действий других. Бездеятельность, продолжавшаяся всего полторы минуты, показалась тем, кто привыкли к лихорадочной активности на бирже, вечностью.
   Как и следовало ожидать, первая крупная сделка дня была совершена инвестиционной корпорацией «Коламбус». Она на огромную сумму купила акции «Ситибэнка». Несколько секунд спустя ее примеру последовала компания «Меррилл Линч» и приобрела по аналогичной цене акции «Кемикэл бэнка».
   – Да! – пронеслось по залу. Разумные сделки, правда? «Ситибэнк» был уязвим при падении курса доллара, но европейцы приняли меры, и доллар начал укрепляться, так что «Ферст нэшнл Сити-бэнк» стал привлекательным объектом для вложения капитала. В результате первое движение индексов Доу-Джонса произошло в сторону подъема, что опровергло все компьютерные предсказания.
   – Значит, мы можем сделать это, – произнес еще один трейдер. – Покупаю сотню «Мэнни-Хэнни» за шесть, – выкрикнул он. Это был следующий банк, укреплявший свое положение за счет повышения курса доллара, и ему нужен был портфель акций, которые он сможет затем продать за шесть с четвертью. Ценные бумаги, которые в прошлую пятницу первыми подверглись нападению «медведей», играющих на понижение, теперь стали расти в цене по той же причине, по которой они рухнули неделю назад. Каким безумным это ни казалось, присутствующие поняли, что то, что происходит сейчас, в высшей степени разумно. Как только это поймут остальные, все они смогут получить выгоду.
   По экрану на стене побежали краткие сообщения телеграфных агентств. «Дженерал моторс» снова нанимал на работу двадцать тысяч человек для своих заводов в Детройте, ожидая резкого увеличения продажи автомобилей. В сообщении не говорилось, что на это потребуется девять месяцев и такое решение правления
   «ДМ» стало результатом телефонного разговора с министрами труда и торговли, но этого было достаточно, чтобы пробудить интерес к акциям автомобилестроительных корпораций, а также к акциям машиностроительных компаний, производящих станки для них. К 12.05.30 индексы Доу-Джонса поднялись на пять пунктов. Это был крошечный рост по сравнению с падением на пятьсот пунктов на прошлой неделе, но сейчас здесь, на Нью-йоркской бирже, он казался настоящим Эверестом в ясный безоблачный день.

***

   – Я просто не верю глазам! – воскликнул Марк Гант. Он сидел перед компьютером в федеральном здании Джавитса, что в нескольких кварталах от Нью-йоркской фондовой биржи.
   – А где записано, черт побери, что компьютеры всегда правы? – вымученно улыбнулся Джордж Уинстон. Его проблемы еще не исчезли. Покупка акций «Ситибэнка» была рискованным шагом, но это, увидел он, оказало благоприятное действие на развитие событий. Когда курс акций поднялся на три пункта и остальные менеджеры последовали его примеру, он распорядился начать осторожную продажу, чтобы восстановить ликвидность компании. Ну что ж, разве этого не следовало ожидать? Стаду всего лишь требовался вожак. Стоит направить его в нужную сторону, подождать, когда оно последует за ним, а тогда можно и отойти в сторону.
   – Мое первое впечатление – все идет, как мы надеялись, – заметил председатель Федеральной резервной системы, обращаясь к своим европейским коллегам. Теоретически так и должно было произойти, но в такой момент теории казались недостаточно надежными. Они с министром финансов Фидлером смотрели сейчас на Уинстона. Тот, откинувшись на спинку кресла и пожевывая карандаш, спокойно говорил что-то в телефонную трубку. Они не слышали, что именно, но по крайней мере голос его был спокойным, хотя тело оставалось напряженным, как у человека, участвующего в схватке. Но пять минут спустя они увидели, что он расслабил напряженные мышцы, потянулся, а на лице его появилась улыбка. Уинстон повернулся и что-то сказал Ганту, который в изумлении качал головой, глядя на экран компьютера, где развивались удивительные события.

***

   – Ну, что вы думаете о происходящем? – спросил Райан.
   – Все идет хорошо? – отозвался президент Дарлинг.
   – Я выразил бы свою точку зрения таким образом: на вашем месте я подарил бы спичрайтеру букет из двенадцати алых роз и предложил ей работать у меня по крайней мере еще четыре года.
   – Об этом говорить еще слишком рано, Джек, – ответил президент не без раздражения.
   – Да, я знаю, сэр, – кивнул Райан. – Мне хотелось сказать вам, что вы сумели добиться успеха. Финансовые рынки могут еще испытывать – нет, черт побери, будут испытывать колебания до конца дня, но дальнейшего падения, как мы опасались, не произойдет. Это говорит об уверенности, босс. Вам удалось восстановить ее, и сомневаться в этом уже не приходится.
   – А как насчет остального?
   – Теперь им предоставилась возможность отступить. Узнаем о результатах в конце дня.
   – А если они откажутся?
   Советник по национальной безопасности задумался.
   – Тогда нам придется найти способ воевать с ними, но так, чтобы не причинить им слишком серьезного ущерба. Нужно обнаружить ракеты с ядерными боеголовками и урегулировать ситуацию до того, как она выйдет из-под контроля.
   – Это возможно?
   – Мы ведь не думали, что и это возможно, правда? – Райан показал на экран.

35. Последствия

   Это случилось в штате Айдахо, в городке неподалеку от базы ВВС Маунтин-Бейс. Старший сержант, служивший на базе, вылетел на базу ВВС Андерсен на Гуаме, чтобы поработать с поисковыми радиолокационными установками. Через неделю после отъезда сержанта его жена родила дочку и вечером попыталась позвонить на Гуам, чтобы сообщить ему радостную новость. Ей сказали, однако, что из-за жестокого тайфуна телефонная связь нарушена. Женщине было всего двадцать лет, она не получила должного образования и потому пусть с разочарованием, но поверила этому. Военные каналы связи загружены до предела, сказал ей офицер достаточно убедительно, и она вернулась домой со слезами на глазах. На следующий день молодая женщина говорила с матерью, и та с удивлением узнала, что муж дочери еще не знает о рождении девочки. Даже в военное время, подумала мать, такая новость всегда исправно передавалась – и разве тайфун хуже военных действий?
   Вот почему она позвонила на местную телевизионную станцию и попросила к телефону метеоролога – умного человека лет пятидесяти, всегда способного предсказать возникновение торнадо, проносившихся по этому району Айдахо каждую весну, и, как считали многие, спасавшего ежегодно не одну человеческую жизнь своими мгновенными предсказаниями того, в какую сторону направится губительная воронка, опускающаяся из черных облаков.
   Метеоролог, в свою очередь, относился к числу людей, которым нравится, когда их узнают и останавливают в местных супермаркетах одобрительными высказываниями. Он решил, что адресованный ему вопрос является еще одним доказательством его высокой репутации. К тому же ему еще никогда не приходилось заниматься метеорологическими проблемами Тихого океана. Ответить на заданный вопрос было не так уж и трудно. Он подключился к космической метеорологической системе, с помощью компьютера переместился в прошлое и запросил данные по тайфунам, нанесшим столь жестокий ущерб Марианским островам. Он знал, что в такое время года тайфуны возникают крайне редко, но все-таки интересующий его район находился в середине океана, где атмосферные возмущения происходят постоянно.
   Только не в этом году и не в это время. На фотографиях, сделанных со спутника, были видны редкие перистые облака, но в остальном погода оставалась ясной и спокойной. В течение нескольких минут метеоролог пытался вспомнить, а не подвержен ли Тихий океан, подобно штату Арканзас, внезапным ураганам, возникающим при тихой погоде, но потом пришел к выводу, что нет, не подвержен, поскольку такие адиабатические ураганы бывают вызваны главным образом разницей температур с перепадами в высоте местности, тогда как температура над плоской поверхностью океана равномерна. Он решил поговорить со своим коллегой, работавшим раньше морским метеорологом на базе ВМС. Тот подтвердил его выводы, и ситуация стала еще более загадочной. Метеоролог пришел к выводу, что полученная им информация может быть ошибочной, заглянул в телефонный справочник и набрал номер 011-671-555-1212, поскольку справки центральной метеорологической обсерватории давались бесплатно, да и платить за звонок не требовалось. Запись на магнитной ленте сообщила ему, что в том районе Тихого океана действительно бушевал жестокий шторм. Но ведь на самом деле никакого шторма не было! Неужели он оказался первым, кто сумел обнаружить такую очевидную ошибку?
   Положив трубку, он прошел в отдел новостей, и через несколько минут запрос о странном тайфуне был послан по каналу связи одного из телеграфных агентств.

***

   – Райан слушает.
   – Привет, Джек, это Боб Хольцман. Хочу задать тебе вопрос.
   – Надеюсь, это не о положении на Уолл-стрите? – Райан старался, чтобы его голос звучал как можно более беспечно.
   – Нет, мой вопрос касается Гуама. Почему не работает телефонная связь с этим островом?
   – Боб, а ты звонил в телефонную компанию?
   – Да. Там мне сказали, что тайфун повредил телефонные провода. Вот только меня озадачивает следующее. Первое – в районе Марианских островов не было никакого тайфуна. И второе – с Гуамом нас соединяют подводный телефонный кабель и линия космической связи. Наконец, за неделю можно было бы и восстановить телефонную связь. Что же все-таки происходит? – спросил репортер.
   – Сколько человек проявляет интерес к этому вопросу?
   – Пока только я и телевизионная станция в Литтл-Роке, которая послала запрос по каналу «Ассошиэйтэд Пресс». Через тридцать минут число любопытных резко увеличится. Так что там случилось? Что-то вроде…
   – Боб, почему бы тебе не заехать ко мне? – предложил Райан. Ничего не поделаешь, я и не рассчитывал, что такое положение продлится вечно, сказал себе Джек. Затем он позвонил в кабинет Скотта Адлера. Только почему это не могло случиться хотя бы на сутки позже?

***

   Танкер «Юкон» перекачивал топливо уже на вторую группу кораблей. Операцию требовалось произвести так срочно, что он заправлял одновременно два корабля – по одному с каждого борта. В то же самое время его вертолет перебрасывал запасные части и все остальное на другие корабли эскадры, причем половина этих запчастей предназначалась для самолетов, что позволит восстановить полную ударную мощь авианосца «Эйзенхауэр». Через тридцать минут солнце скроется за горизонтом и начавшаяся операция по заправке боевых кораблей будет проходить под покровом ночи. Эскадра адмирала Дюбро устремилась на восток, чтобы удалиться от индийского флота, и тут же перешла в режим полного радиомолчания с выключенными радиолокаторами и всего лишь несколькими разведывательными самолетами в воздухе. Но они утратили контакт с двумя индийскими авианосцами, и, пока самолеты АВАКС «хокай». осторожно прослушивали эфир, Дюбро испытывал постоянное напряжение.
   – Впередсмотрящие докладывают о появлении неопознанных самолетов на пеленге два-один-пять, – послышался голос офицера.
   Адмирал выругался про себя, поднёс к глазам бинокль и посмотрел в направлении на юго-запад. Да, вот они. Два «си-хэрриерса». Как расчетливо ведут себя, подумал Дюбро. Летят на высоте примерно в пять тысяч футов, рядом друг с другом, как на воздушном шоу или будто готовясь к бою, не меняют ни высоты, ни курса, стараясь не подлетать близко ни к одному кораблю эскадры. Они еще не успели миновать первое кольцо охранения, как в воздух взмыли два «томкэта». Набрав высоту, они оказались позади индийских истребителей и чуть выше их, готовые немедленно сбить «хэрриерсы» при первом признаке враждебных намерений. Однако враждебные намерения означали выпущенную ракету, а в век развитых военных технологий выпущенная ракета означала скорее всего прямое попадание, независимо от того, что потом случится с самолетом, пославшим ее."Хэрриеры" пролетели недалеко от американской эскадры только один раз. Дюбро пришел к выводу, что на борту у этих истребителей нет оружия, только дополнительные топливные баки и, может быть, фотосъемочная аппаратура. Адмирал Чандраскатта был вовсе не дурак, однако Дюбро и без того знал это. Его противник вел терпеливую игру, придерживаясь своей тактики. Выжидая удобного момента, он старался узнать про американцев как можно больше. Это весьма тревожило командующего эскадрой.