Страница:
– Уверен, ты что-нибудь придумаешь, – мрачно отозвался Себастьян и, едва смежив ресницы, провалился в глубокий оздоровляющий сон.
Явившись в клуб на следующий вечер, Уэстклифф с удивлением узнал, что Себастьян спустился в игорный зал – впервые после ранения.
– Не рановато ли? – поинтересовался он у Эви, когда они вышли из хозяйских апартаментов, направляясь на галерею, где дежурил один из служащих, нанятых Кэмом для усиления мер безопасности. Пока Буллард гулял на свободе, все передвижения посетителей клуба находились под неусыпным, хотя и не бросающимся в глаза контролем.
– Он так боится показаться беспомощным, – ответила Эви, нахмурившись, – что совершенно не щадит себя. К тому же он уверен, что без его руководства все развалится.
В темных глазах Уэстклиффа блеснула улыбка.
– Интерес Сент-Винсента к этому заведению кажется вполне искренним, Признаюсь, я не ожидал, что он добровольно взвалит на себя подобную ответственность. Годами он вел праздный образ жизни – непростительное расточительство, учитывая его умственные способности. Но похоже, единственное, что ему требовалось, – это найти подходящее применение своим талантам.
Выйдя на галерею, они облокотились о перила, глядя вниз, на игорный зал, битком набитый народом. Эви нашла глазами темно-золотистую шевелюру Себастьяна. Присев на краешек письменного стола в углу, он с улыбкой разговаривал с группой мужчин, толпившихся вокруг него. Его поступок, спасший жизнь Эви, вызвал всеобщее восхищение и сочувствие, особенно после того, как « Таймс» представила его действия в героическом свете. Этот факт, а также осознание того, что его дружба с могущественным графом Уэстклиффом возобновилась, принесли Себастьяну мгновенную и основательную популярность. Каждый день в клуб прибывали кипы приглашений, требовавших присутствия лорда и леди Сент-Винсент на балах, вечеринках и других публичных мероприятиях, которые они отклоняли по причине траура.
Приходили также письма, густо надушенные и подписанные женской рукой. Эви не решалась ни вскрывать их, ни интересоваться отправительницами. Стопка нераспечатанных конвертов росла, что в конечном итоге подвигло Эви на действия.
– У тебя накопилась целая кипа непрочитанной корреспонденции, – обратилась она к Себастьяну, когда они завтракали в его комнате. – Письма уже заполонили половину конторы. Что нам с ними делать? – Лукаво улыбнувшись, она добавила: – Я могла бы читать их вслух, пока ты отдыхаешь.
Он прищурился.
– Выброси их. Или лучше верни нераспечатанными.
Эви попыталась скрыть ликование, вызванное его ответом.
– Я не против того, чтобы ты переписывался с другими женщинами, – сказала она. – Вряд ли это можно считать чем-то неприличным...
– Я не собираюсь ни с кем переписываться, – отрезал Себастьян, одарив ее многозначительным взглядом, словно хотел удостовериться, что она его правильно поняла. – Во всяком случае, не сейчас.
Стоя рядом с Уэстклиффом, Эви наблюдала за своим мужем с удовлетворением собственницы. Хотя к Себастьяну полностью вернулся аппетит, он еще не набрал прежний вес, и элегантный вечерний костюм сидел на нем чуть свободно. Но цвет лица у него был здоровый, а некоторая худоба только подчеркивала его широкие плечи и выразительные черты. Даже двигаясь с некоторой осторожностью, он обладал грацией хищника, которая восхищала женщин, а у мужчин вызывала желание подражать.
– Спасибо, что спасли его, – сказала она Уэстклиффу, продолжая смотреть на мужа.
Граф искоса взглянул на нее:
– Это вы спасли его, Эви, в тот вечер, когда предложили жениться на вас. Что, кстати говоря, служит свидетельством того, что минуты безумия иногда приводят к положительным результатам. Если вы не возражаете, я спущусь вниз и проинформирую Сент-Винсента о ходе поисков Булларда.
– Его нашли?
– Пока нет. Но скоро найдут. Хотя я очистил пластинку с гравировкой на пистолете, которым воспользовался Буллард, мне так и не удалось разобрать написанное на ней имя. Поэтому я отправился к «Мэнтону и сыновьям» и попросил их предоставить мне сведения о пистолете. Оказалось, что он был изготовлен десять лет назад для лорда Белуорта, который, как я выяснил позже, сегодня вечером приедет в Лондон по парламентским делам. Я собираюсь нанести ему визит завтра утром и задать несколько вопросов. Возможно, если мы узнаем, как пистолет Белуорта попал в руки Булларда, нам будет легче найти его.
Эви обеспокоено нахмурилась:
– Не представляю, как можно кого-то разыскать в городе, где живет около миллиона человек.
– Около двух миллионов, – поправил ее Уэстклифф. – Тем не менее я не сомневаюсь, что мы его найдем. При наличии средств и желания в этом нет ничего невозможного.
Несмотря на тревогу, Эви не могла не улыбнуться при мысли, что он говорит совсем как Лилиан, которая никогда не признавала поражения. При виде ее улыбки Уэстклифф слегка приподнял брови. – Я только что подумала, – объяснила она, – что вы отличная пара для такой волевой женщины, как Лилиан.
При упоминании о его обожаемой жене граф обрадовался, глаза его засветились счастьем.
– Я бы не сказал, что она более решительная и волевая, чем вы, – заметил он и добавил с быстрой усмешкой: – Просто куда более шумная.
Глава 21
Явившись в клуб на следующий вечер, Уэстклифф с удивлением узнал, что Себастьян спустился в игорный зал – впервые после ранения.
– Не рановато ли? – поинтересовался он у Эви, когда они вышли из хозяйских апартаментов, направляясь на галерею, где дежурил один из служащих, нанятых Кэмом для усиления мер безопасности. Пока Буллард гулял на свободе, все передвижения посетителей клуба находились под неусыпным, хотя и не бросающимся в глаза контролем.
– Он так боится показаться беспомощным, – ответила Эви, нахмурившись, – что совершенно не щадит себя. К тому же он уверен, что без его руководства все развалится.
В темных глазах Уэстклиффа блеснула улыбка.
– Интерес Сент-Винсента к этому заведению кажется вполне искренним, Признаюсь, я не ожидал, что он добровольно взвалит на себя подобную ответственность. Годами он вел праздный образ жизни – непростительное расточительство, учитывая его умственные способности. Но похоже, единственное, что ему требовалось, – это найти подходящее применение своим талантам.
Выйдя на галерею, они облокотились о перила, глядя вниз, на игорный зал, битком набитый народом. Эви нашла глазами темно-золотистую шевелюру Себастьяна. Присев на краешек письменного стола в углу, он с улыбкой разговаривал с группой мужчин, толпившихся вокруг него. Его поступок, спасший жизнь Эви, вызвал всеобщее восхищение и сочувствие, особенно после того, как « Таймс» представила его действия в героическом свете. Этот факт, а также осознание того, что его дружба с могущественным графом Уэстклиффом возобновилась, принесли Себастьяну мгновенную и основательную популярность. Каждый день в клуб прибывали кипы приглашений, требовавших присутствия лорда и леди Сент-Винсент на балах, вечеринках и других публичных мероприятиях, которые они отклоняли по причине траура.
Приходили также письма, густо надушенные и подписанные женской рукой. Эви не решалась ни вскрывать их, ни интересоваться отправительницами. Стопка нераспечатанных конвертов росла, что в конечном итоге подвигло Эви на действия.
– У тебя накопилась целая кипа непрочитанной корреспонденции, – обратилась она к Себастьяну, когда они завтракали в его комнате. – Письма уже заполонили половину конторы. Что нам с ними делать? – Лукаво улыбнувшись, она добавила: – Я могла бы читать их вслух, пока ты отдыхаешь.
Он прищурился.
– Выброси их. Или лучше верни нераспечатанными.
Эви попыталась скрыть ликование, вызванное его ответом.
– Я не против того, чтобы ты переписывался с другими женщинами, – сказала она. – Вряд ли это можно считать чем-то неприличным...
– Я не собираюсь ни с кем переписываться, – отрезал Себастьян, одарив ее многозначительным взглядом, словно хотел удостовериться, что она его правильно поняла. – Во всяком случае, не сейчас.
Стоя рядом с Уэстклиффом, Эви наблюдала за своим мужем с удовлетворением собственницы. Хотя к Себастьяну полностью вернулся аппетит, он еще не набрал прежний вес, и элегантный вечерний костюм сидел на нем чуть свободно. Но цвет лица у него был здоровый, а некоторая худоба только подчеркивала его широкие плечи и выразительные черты. Даже двигаясь с некоторой осторожностью, он обладал грацией хищника, которая восхищала женщин, а у мужчин вызывала желание подражать.
– Спасибо, что спасли его, – сказала она Уэстклиффу, продолжая смотреть на мужа.
Граф искоса взглянул на нее:
– Это вы спасли его, Эви, в тот вечер, когда предложили жениться на вас. Что, кстати говоря, служит свидетельством того, что минуты безумия иногда приводят к положительным результатам. Если вы не возражаете, я спущусь вниз и проинформирую Сент-Винсента о ходе поисков Булларда.
– Его нашли?
– Пока нет. Но скоро найдут. Хотя я очистил пластинку с гравировкой на пистолете, которым воспользовался Буллард, мне так и не удалось разобрать написанное на ней имя. Поэтому я отправился к «Мэнтону и сыновьям» и попросил их предоставить мне сведения о пистолете. Оказалось, что он был изготовлен десять лет назад для лорда Белуорта, который, как я выяснил позже, сегодня вечером приедет в Лондон по парламентским делам. Я собираюсь нанести ему визит завтра утром и задать несколько вопросов. Возможно, если мы узнаем, как пистолет Белуорта попал в руки Булларда, нам будет легче найти его.
Эви обеспокоено нахмурилась:
– Не представляю, как можно кого-то разыскать в городе, где живет около миллиона человек.
– Около двух миллионов, – поправил ее Уэстклифф. – Тем не менее я не сомневаюсь, что мы его найдем. При наличии средств и желания в этом нет ничего невозможного.
Несмотря на тревогу, Эви не могла не улыбнуться при мысли, что он говорит совсем как Лилиан, которая никогда не признавала поражения. При виде ее улыбки Уэстклифф слегка приподнял брови. – Я только что подумала, – объяснила она, – что вы отличная пара для такой волевой женщины, как Лилиан.
При упоминании о его обожаемой жене граф обрадовался, глаза его засветились счастьем.
– Я бы не сказал, что она более решительная и волевая, чем вы, – заметил он и добавил с быстрой усмешкой: – Просто куда более шумная.
Глава 21
Уэстклифф направился к Себастьяну, а Эви удалилась в свою комнату, где приняла ванну, добавив в воду щедрую порцию ароматических масел. Отмокнув в горячей воде, так что ее кожа пропиталась благоуханием роз, она облачилась в отделанный бархатом халат Себастьяна и закатала рукава. Затем устроилась в кресле у камина и расчесала волосы, пока горничные убирали ванну. Одна из них, брюнетка по имени Фрэнни, задержалась, чтобы прибраться в спальне. Закончив, она разобрала постель и прошлась металлической грелкой по простыням.
– Прикажете... приготовить вашу комнату? – осторожно поинтересовалась она.
Эви склонила набок голову, размышляя над ответом. Слугам было отлично известно, что они с Себастьяном имели отдельные спальни даже до его болезни. Им еще только предстоит спать в одной постели. Хотя Эви пока не решила, как обсудить этот вопрос с Себастьяном, после всего случившегося ей не хотелось играть с ним в игры. Жизнь слишком коротка и непредсказуема, чтобы напрасно тратить время. Конечно, нет гарантии, что Себастьян будет хранить ей верность. Собственно, у нее нет ничего, кроме надежды... и инстинктивной уверенности в том, что в отличие от мужчины, за которого она вышла замуж, нынешний Себастьян заслуживает доверия.
– Пожалуй, не стоит, – сказала она, продолжая водить щеткой по длинным прядям. – Я останусь на ночь здесь.
– Да, миледи. Если пожелаете, я...
Фрэнни осеклась, не закончив мысль, при виде высокой фигуры Себастьяна, появившейся на пороге. Он шагнул внутрь и прислонился к стене, молча глядя на жену. Несмотря на тепло, исходившее от камина, тело Эви покрылось гусиной кожей, а по спине пробежал сладкий озноб.
Себастьян стоял в непринужденной позе, с расстегнутым воротом и ослабленным галстуком, свободно болтавшимся на шее. Отблески пламени, игравшие на его подтянутой фигуре, бросали золотистый отсвет на черты, которые могли принадлежать античному божеству. Даже сейчас, еще не до конца восстановивший форму, он излучал опасную мужественность, от которой у нее подгибались колени. Этому немало способствовал сверкающий взгляд, скользивший по ней с нервирующей медлительностью, Эви вспыхнула, невольно вспомнив ощущение его атласной кожи и тугих мускулов под ее пальцами.
Фрэнни торопливо собрала разбросанную одежду Эви и выскочила из комнаты.
Эви отложила щетку для волос и поднялась с кресла. Оттолкнувшись от стены, Себастьян подошел к ней и взял ее за плечи, сминая пальцами складки бархата и шелка. Сердце Эви гулко застучало, кожа покрылась мурашками. Закрыв глаза, она чувствовала, как его губы скользят по ее лбу, вискам и скулам. Эта легкая ласка придавала особую остроту возбуждению, накрывшему их обоих горячей волной. Они замерли, наслаждаясь близостью друг друга.
– Эви... – шепнул он, шевеля теплым дыханием легкие завитки у нее на лбу. – Я хочу заняться с тобой любовью.
Кровь Эви превратилась в кипящий мед.
– T-ты никогда не называл это так, – сбивчиво произнесла она после небольшой паузы.
Подняв руку, Себастьян осторожно обвел пальцами контур ее щеки. Эви покорно стояла, наслаждаясь этой невинной лаской и свежим, чуточку пряным запахом его кожи, пьянившим, как вино.
Сунув руку в распахнутый ворот рубашки, он вытащил золотую цепочку с обручальным кольцом и нетерпеливо дернул. Хрупкие звенья лопнули, и цепочка упала на пол. С участившимся дыханием Эви смотрела, как он надел золотое кольцо на ее безымянный палец. Их ладони соприкоснулись, как в тот день, когда их связывала лента на свадебной церемонии. Себастьян склонил голову и прижался лбом к ее лбу.
– Я хочу ощущать каждую твою клеточку... дышать одним воздухом с тобой... стать частичкой твоей души. Я хочу доставить тебе больше наслаждения, чем ты способна вынести. Я хочу заняться с тобой любовью так, как не делал этого никогда и ни с кем.
Его страстный шепот отозвался в ней таким трепетом, что она едва устояла на ногах.
– Но твоя р-рана... ты не можешь...
– Позволь мне самому судить об этом. – Он притянул ее к себе и приник к ее губам в обжигающем поцелуе. Эви так отчаянно желала его, что ей становилось страшно. Привстав на цыпочки, она тянула и дергала его одежду с таким нетерпением, что он тихо рассмеялся. – Не спеши, – прошептал он. – У нас впереди целая ночь.
Эви, едва держась на ногах, еще крепче вцепилась в его одежду.
– Я больше не вытерплю, – жалобно сказала она.
Он усмехнулся, стягивая сюртук, и произнес хриплым от страсти голосом:
– Ложись в постель, любимая.
Эви благодарно подчинилась. Забравшись в постель, она откинулась на подушки, глядя, как он избавляется от остатков одежды. Вид белой повязки на мускулистом животе Себастьяна напомнил ей, как близка она была к тому, чтобы потерять его навеки, и ее лицо напряглось от сдерживаемых эмоций. Он стал так бесконечно дорог ей, что одна мысль о том, чтобы провести с ним ночь, наполняла ее почти болезненным ощущением счастья. Постель прогнулась под его весом, и Эви скатилась в образовавшуюся ложбинку, отделенная от его теплого тела только халатом. Повернувшись к нему лицом, она положила ладонь ему на грудь, зарывшись пальцами в золотистую поросль волос.
Себастьян коснулся губами ее лица.
– Эви, – мягко произнес он, – последние несколько дней мне было нечего делать, кроме как валяться в постели и размышлять о вещах, от которых я шарахался, как черт от ладана, всю свою сознательную жизнь. Я как-то сказал тебе, что не создан для семейной жизни. Что мне все равно, будут ли у меня дети... – Он помедлил, прежде чем продолжить: – Но... правда в том, что я хочу, чтобы у нас был ребенок. Я даже не подозревал, как сильно этого хочу, пока не решил, что мне уже никогда не представится подобная возможность. И я подумал... – Он замолк, скривив губы в самоуничижительной улыбке. – Проклятие, я не знаю, как быть мужем или отцом. Но поскольку у тебя не слишком высокие запросы в том и другом отношении, возможно, у меня есть шанс удовлетворить их. – Он усмехнулся при виде ее иронического выражения, но тут же посерьезнел. – Есть много способов предотвратить зачатие. Но если ты когда-нибудь решишь, что готова, я хочу, чтобы ты знала...
Эви не дала ему закончить, запечатав его губы поцелуем. Ослепительные мгновения, которые последовали за этим, сделали дальнейшие слова излишними. Эви медленно соскальзывала в чувственный омут, где каждый звук, каждое прикосновение доставляли почти мучительное наслаждение.
Халат вдруг стал тесен для ее разгоряченного тела, и Эви попыталась избавиться от него, в нетерпении дергая за складки бархата. Себастьян пришел ей на помощь, высвободив ее руки из рукавов и вытащив просторное одеяние из-под ее спины и бедер. Облегченно вздохнув, она прижалась к нему всем телом, не в состоянии думать и говорить, и только беспомощно откликалась на прикосновения его рук и губ, скользивших по ее коже.
Когда его пальцы проникли между ее бедер, дразня увлажнившуюся плоть, Эви вспыхнула и застонала:
– Себастьян... пожалуйста, я больше не могу... – Она замолкла, почувствовав, что он поворачивает ее.
Уложив ее на бок, Себастьян прижался к ней сзади и раздвинул ее бедра. Эви заерзала в замешательстве, сообразив, что он входит в нее. Ахнув, она попыталась повернуться к нему лицом.
– Успокойся, – прошептал Себастьян, убрав волосы с ее шеи и целуя обнажившуюся кожу. – Позволь мне любить тебя таким способом, дорогая. – Ласково поглаживая ее, он подождал, пока она расслабится, и медленно проник в нее, давая ей возможность освоиться с новыми ощущениями. К тому времени, когда он начал двигаться, она уже громко стонала и выгибалась в лихорадочном стремлении к завершению.
Его тихий смех шевельнул ее растрепанные кудри.
– Ты слишком нетерпелива, дорогая, – прошептал он. – Не сопротивляйся... позволь мне доставить тебе удовольствие. – Доведенная до безумия, Эви напрягала все мышцы, но Себастьян не спешил, подводя ее к краю и снова отступая, пока наконец она не забилась в конвульсиях, заставивших содрогнуться постель.
Себастьян, похожий на языческого бога со спутанными золотистыми волосами и мускулистым торсом, перевернул ее на спину и склонился к ее животу. Эви сонно покачала головой, когда он согнул ее колени.
– Я слишком устала, – произнесла она, еле ворочая языком. – Я...
Не обращая на нее внимания, он приник ртом к солоноватой влажности ее сокровенной плоти, лаская губами и языком, пока ее слабые протесты не смолкли. Казалось, что ее тело существует само по себе, словно созданное для того, чтобы наслаждаться этой изысканной пыткой. «Себастьян», – беззвучно взмолилась она, но он, казалось, услышал и сделал губами что-то такое, что вызвало у нее целый каскад ощущений. Каждый раз, когда она думала, что все кончилось, ее захлестывала новая волна, пока она, вконец обессилевшая, не взмолилась о пощаде.
Себастьян приподнялся, устремив на нее сверкающий взгляд. Эви призывно раздвинула ноги, и он заполнил ее одним мощным толчком. Ее сердце так колотилось, что она едва слышала его шепот.
– Эви, – выдохнул он, прижавшись губами к ее уху. – Я хочу, чтобы ты сделала это еще один раз.
– Нет, – отозвалась она слабым голосом.
– Да. Я хочу чувствовать тебя.
Ее голова бессильно мотнулась на подушке.
– Не могу...
– Можешь. – Его рука скользнула к тому месту, где их тела соединялись. – Я помогу тебе.
Эви беспомощно застонала, чувствуя, как его пальцы умело возбуждают ее опустошенное тело. Внезапно она почувствовала, что ее внутренние мышцы пришли в движение.
– Да, – проворковал Себастьян. – Да, любовь моя. До чего же ты сладкая...
Он начал двигаться. Обвив его руками и ногами, Эви вскрикнула в последний раз, уткнувшись лицом в его горячую шею. Ее плоть пульсировала, растягиваясь и сжимаясь в стремлении привести его к оглушительной разрядке, пока Себастьян не содрогнулся в ее объятиях. Стиснув в кулаке теплый шелк ее волос, он отдавал ей всего себя, боготворя ее каждой частичкой своего тела и души.
Первое, что заметила Эви, проснувшись утром в одиночестве, была россыпь бледно-розовых пятнышек на белоснежной простыне, словно кто-то пролил в постели розовое вино. Сонно моргая, она приподнялась на локте и потрогала одно из пятен кончиком пальца. Это оказался лепесток розы, свежий и прохладный, только что оторванный от цветка. Оглядевшись вокруг, Эви обнаружила, что вся постель выглядит так, словно ее оросил легкий дождь из розовых лепестков. Улыбнувшись, она снова опустилась на благоухающее ложе.
Минувшая ночь казалась сном, наполненным чувственным дурманом. Эви с трудом верила, что она позволила Себастьяну проделать с ней немыслимо интимные вещи, которые она и представить себе не могла. Когда все закончилось, он прижал ее к своей груди, и они долго разговаривали. Эви даже рассказала ему, как она подружилась с Аннабеллой и сестрами Боумен на одной из вечеринок, где они, по обыкновению, подпирали стенку.
– Мы составили список потенциальных женихов и записали его на пустых бальных карточках, – сказала Эви. – Лорд Уэстклифф, разумеется, был вверху списка. А ты был в самом конце, потому что мы все сошлись во мнении, что ты не из тех, кто женится.
Себастьян хрипло рассмеялся, переплетя ее ноги со своими:
– Я ждал, когда ты сделаешь мне предложение.
– Ты ни разу даже не взглянул в мою сторону, – кисло отозвалась Эви.
Себастьян пригладил ее волосы.
– Пожалуй, – признал он после небольшой паузы. – Что лишний раз подтверждает, каким дураком я был. Если бы я провел в твоем обществе хоть пять минут, ты бы уже никогда не отвязалась от меня. – Ухмыльнувшись, он принялся соблазнять ее, действуя медленно и осторожно, словно она до сих пор была девственницей, обделенной мужским вниманием.
Предаваясь приятным воспоминаниям, Эви привела себя в порядок и облачилась в шерстяное платье с шелковой отделкой. Затем в поисках Себастьяна, который по утрам обычно находился в конторе, просматривая вчерашние счета, спустилась вниз. В клубе было пусто, не считая служащих, занятых уборкой, и рабочих, менявших ковры и красивших деревянные панели.
Войдя в контору, Эви обнаружила там Себастьяна и Кэма, сидевших за письменным столом напротив друг друга. Склонившись над учетными книгами, они вычеркивали одни записи, вносили другие и делали пометки на полях. При ее появлении мужчины подняли головы. Эви поспешно отвела глаза от мужа, обнаружив, что ей трудно оставаться невозмутимой после близости, пережитой прошлой ночью. Себастьян осекся на полуслове и молча уставился на нее, похоже, забыв, о чем он разговаривал с Кэмом. Оба испытывали неловкость, смущенные силой и новизной собственных чувств. Пожелав мужчинам доброго утра, Эви прошла в комнату и остановилась возле Себастьяна.
– Вы уже позавтракали, милорд? – спросила она.
Себастьян покачал головой, чуть заметно улыбнувшись: – Нет еще.
– Я схожу на кухню и посмотрю, что можно устроить.
– Подожди минутку, – остановил ее он. – Мы почти закончили.
Занятый обсуждением инвестиций в торговые ряды, которые предполагалось построить на Сент-Джеймс-стрит, Себастьян взял руку Эви и рассеянно прижал ее к своей щеке, размышляя над предложениями, лежавшими на столе перед ним. Хотя он не сознавал небрежной интимности этого жеста, Эви покраснела, встретив взгляд Кэма, устремленный на нее поверх головы мужа. В его глазах светилась насмешливая укоризна, словно у взрослого, заставшего двух ребятишек за игрой в поцелуи. Он ухмыльнулся, заставив Эви покраснеть еще гуще.
Не подозревая о немой сценке, разыгравшейся между ними, Себастьян вручил предложения Кэму, который тут же посерьезнел.
– Не нравится мне эта затея, – заметил Себастьян. – Вряд ли в этом районе найдется достаточно покупателей, чтобы оправдать сооружение большого торгового центра, особенно с учетом стоимости аренды. Не удивлюсь, если через год он превратится в белого слона.
– В белого слона? – переспросила Эви.
От дверей раздался голос, принадлежавший лорду Уэстклиффу.
– Белый слон – это редкое животное, – сообщил граф, войдя в контору, – содержание которого обходится очень дорого. В древности, когда какой-нибудь правитель хотел разорить своего врага, он дарил ему белого слона. – Он сделал паузу, склонившись над рукой Эви, прежде чем обратиться к Себастьяну: – Я согласен с твоей оценкой этого проекта. Недавно ко мне обращались с предложением вложить в него средства, но я отказался по тем же причинам.
– Не исключено, что мы оба окажемся, не правы, – кисло заметил Себастьян. – Нечего и пытаться предсказать поведение женщин, особенно когда дело касается покупок. – Он поднялся из-за стола и пожал руку графа. – Мы с женой как раз собирались завтракать. Надеюсь, ты составишь нам компанию.
– Пожалуй, я выпью кофе, – сказал Уэстклифф, кивнув. – Прошу прощения за неожиданный визит, но у меня есть новости.
Все трое уставились на графа, ожидая продолжения.
– Сегодня утром мне наконец удалось встретиться с лордом Белуортом. Он признал, что пистолет, из которого стреляли в Сент-Винсента, принадлежал ему. Однако, как он поведал мне по секрету, три года назад он отдал набор дуэльных пистолетов мистеру Игану вместе с кое-какими семейными драгоценностями и прочими пустячками в качестве взятки, чтобы тот списал ему долг перед клубом.
Эви удивленно моргнула при упоминании бывшего управляющего клубом.
– Выходит, Иган сговорился с Буллардом.
– Вполне вероятно.
– Но почему? С какой стати ему покушаться на мою жизнь?
– Игану придется ответить на этот вопрос, – сказал Себастьян с решительным видом. – Я сегодня же нанесу ему визит.
– Я пойду с тобой, – предложил Уэстклифф. – У меня есть знакомые, которые смогли раздобыть адрес Игана. Кстати, это недалеко отсюда.
Себастьян покачал головой:
– Спасибо за помощь, но я не хочу вмешивать тебя в это дело. Сомневаюсь, что твоя жена поблагодарит меня за то, что я подвергаю тебя риску. Я возьму с собой Рогана.
Эви хотела возразить, понимая, что в компании графа Себастьян будет в большей безопасности. Он еще не оправился после ранения, и, если ему втемяшится в голову какая-нибудь глупость, Кэму будет непросто остановить его. В конце концов, Кэм всего лишь служащий, и к тому же он слишком молод, чтобы виконт стал считаться с его мнением. Граф гораздо лучше знает Себастьяна и имеет на него несравненно больше влияния.
Однако Уэстклифф опередил ее.
– Роган и вправду надежный парень, – сказал он непринужденным тоном. – Вот почему ему следует доверить безопасность Эви.
Себастьян сузил глаза, приготовившись спорить. Но слова замерли у него на губах, когда Эви взяла его под руку и ласково прильнула к нему.
– Я бы предпочла, чтобы он остался со мной, – сказала она.
Лицо Себастьяна смягчилось, и Эви ощутила пьянящую уверенность, что он сделает все, что в его силах, чтобы доставить ей удовольствие.
– Ладно, – неохотно произнес он. – Если тебе станет легче от присутствия Рогана, так тому и быть.
Нежелание Себастьяна брать с собой Уэстклиффа, отправляясь к Игану, объяснялось отчасти чувством неловкости, которую они по-прежнему испытывали в обществе друг друга. Не слишком приятно проводить время в обществе мужчины, чью жену ты пытался похитить! Взбучка, которую задал ему Уэстклифф, и извинения, принесенные позже Себастьяном, несколько разрядили атмосферу. К тому же готовность Себастьяна пожертвовать собой ради Эви вызвала сдержанное одобрение графа, которое со временем могло оживить их дружбу. Однако их отношения перешли в новую фазу, которой не хватало прежней непринужденности.
Как человек, сделавший своим принципом никогда ни о чем не сожалеть, Себастьян старался не задумываться о былых прегрешениях. Его действия по отношению к Лилиан Боумен были ошибкой по многим причинам. Каким идиотом надо быть, чтобы пожертвовать дружбой ради женщины, которая ему даже не слишком нравилась! Если бы он взял на себя труд немного пошевелить мозгами, то, возможно, разглядел бы Эви, которая находилась, можно сказать, у него под носом.
К облегчению Себастьяна, граф держался непринужденно, и они дружелюбно беседовали, пока карета катила по Лондону, направляясь на западную окраину города, где на новых участках строились модные особняки, предназначенные для среднего класса. Подобный адрес предполагал наличие у владельца солидного капитала. Кисло прикинув, сколько денег мог прикарманить Иган, годами присваивавший доходы клуба, Себастьян рассказал Уэстклиффу все, что знал о бывшем управляющем, коснувшись финансового состояния клуба и необходимости внести изменения в его деятельность. Было истинным наслаждением поделиться своими проблемами со старым другом, обладавшим к тому же острым умом, и выслушать его дельные советы. От внимания обоих не ускользнуло, что этот разговор разительно отличался от их прежнего общения, когда Себастьян болтал о скандалах и амурных похождениях, что неизменно вызывало снисходительную отповедь со стороны Уэстклиффа.
Карета остановилась перед кварталом новеньких трехэтажных домов с небольшими мощеными двориками. Фасад каждого из зданий не превышал в ширину четырнадцати футов. Дверь открыла старая, изможденная служанка, с ворчанием отступившая перед ними в сторону. Внутренняя отделка помещений имела невыразительный вид, свойственный домам с меблированными комнатами, которые обычно сдают холостым мужчинам среднего достатка.
Поскольку все апартаменты состояли из трех комнат и кладовки, поиски Игана не составили труда. Бывший управляющий сидел в массивном кресле у камина в гостиной, пропитанной едкими запахами спиртного и мочи. На обоих подоконниках выстроилась целая батарея бутылок, еще несколько стояло возле камина. При виде посетителей Иган не удивился, уставившись на них остекленевшим взглядом хронического пьяницы. Обрюзгший и неухоженный, он выглядел точно также, как два месяца назад, когда Себастьян уволил его из клуба: с почерневшими зубами, распухшим красным носом и багровой физиономией, испещренной голубоватыми жилками. Поднеся стакан ко рту, он сделал несколько жадных глотков и ухмыльнулся, глядя на Себастьяна водянистыми серыми глазами.
– Прикажете... приготовить вашу комнату? – осторожно поинтересовалась она.
Эви склонила набок голову, размышляя над ответом. Слугам было отлично известно, что они с Себастьяном имели отдельные спальни даже до его болезни. Им еще только предстоит спать в одной постели. Хотя Эви пока не решила, как обсудить этот вопрос с Себастьяном, после всего случившегося ей не хотелось играть с ним в игры. Жизнь слишком коротка и непредсказуема, чтобы напрасно тратить время. Конечно, нет гарантии, что Себастьян будет хранить ей верность. Собственно, у нее нет ничего, кроме надежды... и инстинктивной уверенности в том, что в отличие от мужчины, за которого она вышла замуж, нынешний Себастьян заслуживает доверия.
– Пожалуй, не стоит, – сказала она, продолжая водить щеткой по длинным прядям. – Я останусь на ночь здесь.
– Да, миледи. Если пожелаете, я...
Фрэнни осеклась, не закончив мысль, при виде высокой фигуры Себастьяна, появившейся на пороге. Он шагнул внутрь и прислонился к стене, молча глядя на жену. Несмотря на тепло, исходившее от камина, тело Эви покрылось гусиной кожей, а по спине пробежал сладкий озноб.
Себастьян стоял в непринужденной позе, с расстегнутым воротом и ослабленным галстуком, свободно болтавшимся на шее. Отблески пламени, игравшие на его подтянутой фигуре, бросали золотистый отсвет на черты, которые могли принадлежать античному божеству. Даже сейчас, еще не до конца восстановивший форму, он излучал опасную мужественность, от которой у нее подгибались колени. Этому немало способствовал сверкающий взгляд, скользивший по ней с нервирующей медлительностью, Эви вспыхнула, невольно вспомнив ощущение его атласной кожи и тугих мускулов под ее пальцами.
Фрэнни торопливо собрала разбросанную одежду Эви и выскочила из комнаты.
Эви отложила щетку для волос и поднялась с кресла. Оттолкнувшись от стены, Себастьян подошел к ней и взял ее за плечи, сминая пальцами складки бархата и шелка. Сердце Эви гулко застучало, кожа покрылась мурашками. Закрыв глаза, она чувствовала, как его губы скользят по ее лбу, вискам и скулам. Эта легкая ласка придавала особую остроту возбуждению, накрывшему их обоих горячей волной. Они замерли, наслаждаясь близостью друг друга.
– Эви... – шепнул он, шевеля теплым дыханием легкие завитки у нее на лбу. – Я хочу заняться с тобой любовью.
Кровь Эви превратилась в кипящий мед.
– T-ты никогда не называл это так, – сбивчиво произнесла она после небольшой паузы.
Подняв руку, Себастьян осторожно обвел пальцами контур ее щеки. Эви покорно стояла, наслаждаясь этой невинной лаской и свежим, чуточку пряным запахом его кожи, пьянившим, как вино.
Сунув руку в распахнутый ворот рубашки, он вытащил золотую цепочку с обручальным кольцом и нетерпеливо дернул. Хрупкие звенья лопнули, и цепочка упала на пол. С участившимся дыханием Эви смотрела, как он надел золотое кольцо на ее безымянный палец. Их ладони соприкоснулись, как в тот день, когда их связывала лента на свадебной церемонии. Себастьян склонил голову и прижался лбом к ее лбу.
– Я хочу ощущать каждую твою клеточку... дышать одним воздухом с тобой... стать частичкой твоей души. Я хочу доставить тебе больше наслаждения, чем ты способна вынести. Я хочу заняться с тобой любовью так, как не делал этого никогда и ни с кем.
Его страстный шепот отозвался в ней таким трепетом, что она едва устояла на ногах.
– Но твоя р-рана... ты не можешь...
– Позволь мне самому судить об этом. – Он притянул ее к себе и приник к ее губам в обжигающем поцелуе. Эви так отчаянно желала его, что ей становилось страшно. Привстав на цыпочки, она тянула и дергала его одежду с таким нетерпением, что он тихо рассмеялся. – Не спеши, – прошептал он. – У нас впереди целая ночь.
Эви, едва держась на ногах, еще крепче вцепилась в его одежду.
– Я больше не вытерплю, – жалобно сказала она.
Он усмехнулся, стягивая сюртук, и произнес хриплым от страсти голосом:
– Ложись в постель, любимая.
Эви благодарно подчинилась. Забравшись в постель, она откинулась на подушки, глядя, как он избавляется от остатков одежды. Вид белой повязки на мускулистом животе Себастьяна напомнил ей, как близка она была к тому, чтобы потерять его навеки, и ее лицо напряглось от сдерживаемых эмоций. Он стал так бесконечно дорог ей, что одна мысль о том, чтобы провести с ним ночь, наполняла ее почти болезненным ощущением счастья. Постель прогнулась под его весом, и Эви скатилась в образовавшуюся ложбинку, отделенная от его теплого тела только халатом. Повернувшись к нему лицом, она положила ладонь ему на грудь, зарывшись пальцами в золотистую поросль волос.
Себастьян коснулся губами ее лица.
– Эви, – мягко произнес он, – последние несколько дней мне было нечего делать, кроме как валяться в постели и размышлять о вещах, от которых я шарахался, как черт от ладана, всю свою сознательную жизнь. Я как-то сказал тебе, что не создан для семейной жизни. Что мне все равно, будут ли у меня дети... – Он помедлил, прежде чем продолжить: – Но... правда в том, что я хочу, чтобы у нас был ребенок. Я даже не подозревал, как сильно этого хочу, пока не решил, что мне уже никогда не представится подобная возможность. И я подумал... – Он замолк, скривив губы в самоуничижительной улыбке. – Проклятие, я не знаю, как быть мужем или отцом. Но поскольку у тебя не слишком высокие запросы в том и другом отношении, возможно, у меня есть шанс удовлетворить их. – Он усмехнулся при виде ее иронического выражения, но тут же посерьезнел. – Есть много способов предотвратить зачатие. Но если ты когда-нибудь решишь, что готова, я хочу, чтобы ты знала...
Эви не дала ему закончить, запечатав его губы поцелуем. Ослепительные мгновения, которые последовали за этим, сделали дальнейшие слова излишними. Эви медленно соскальзывала в чувственный омут, где каждый звук, каждое прикосновение доставляли почти мучительное наслаждение.
Халат вдруг стал тесен для ее разгоряченного тела, и Эви попыталась избавиться от него, в нетерпении дергая за складки бархата. Себастьян пришел ей на помощь, высвободив ее руки из рукавов и вытащив просторное одеяние из-под ее спины и бедер. Облегченно вздохнув, она прижалась к нему всем телом, не в состоянии думать и говорить, и только беспомощно откликалась на прикосновения его рук и губ, скользивших по ее коже.
Когда его пальцы проникли между ее бедер, дразня увлажнившуюся плоть, Эви вспыхнула и застонала:
– Себастьян... пожалуйста, я больше не могу... – Она замолкла, почувствовав, что он поворачивает ее.
Уложив ее на бок, Себастьян прижался к ней сзади и раздвинул ее бедра. Эви заерзала в замешательстве, сообразив, что он входит в нее. Ахнув, она попыталась повернуться к нему лицом.
– Успокойся, – прошептал Себастьян, убрав волосы с ее шеи и целуя обнажившуюся кожу. – Позволь мне любить тебя таким способом, дорогая. – Ласково поглаживая ее, он подождал, пока она расслабится, и медленно проник в нее, давая ей возможность освоиться с новыми ощущениями. К тому времени, когда он начал двигаться, она уже громко стонала и выгибалась в лихорадочном стремлении к завершению.
Его тихий смех шевельнул ее растрепанные кудри.
– Ты слишком нетерпелива, дорогая, – прошептал он. – Не сопротивляйся... позволь мне доставить тебе удовольствие. – Доведенная до безумия, Эви напрягала все мышцы, но Себастьян не спешил, подводя ее к краю и снова отступая, пока наконец она не забилась в конвульсиях, заставивших содрогнуться постель.
Себастьян, похожий на языческого бога со спутанными золотистыми волосами и мускулистым торсом, перевернул ее на спину и склонился к ее животу. Эви сонно покачала головой, когда он согнул ее колени.
– Я слишком устала, – произнесла она, еле ворочая языком. – Я...
Не обращая на нее внимания, он приник ртом к солоноватой влажности ее сокровенной плоти, лаская губами и языком, пока ее слабые протесты не смолкли. Казалось, что ее тело существует само по себе, словно созданное для того, чтобы наслаждаться этой изысканной пыткой. «Себастьян», – беззвучно взмолилась она, но он, казалось, услышал и сделал губами что-то такое, что вызвало у нее целый каскад ощущений. Каждый раз, когда она думала, что все кончилось, ее захлестывала новая волна, пока она, вконец обессилевшая, не взмолилась о пощаде.
Себастьян приподнялся, устремив на нее сверкающий взгляд. Эви призывно раздвинула ноги, и он заполнил ее одним мощным толчком. Ее сердце так колотилось, что она едва слышала его шепот.
– Эви, – выдохнул он, прижавшись губами к ее уху. – Я хочу, чтобы ты сделала это еще один раз.
– Нет, – отозвалась она слабым голосом.
– Да. Я хочу чувствовать тебя.
Ее голова бессильно мотнулась на подушке.
– Не могу...
– Можешь. – Его рука скользнула к тому месту, где их тела соединялись. – Я помогу тебе.
Эви беспомощно застонала, чувствуя, как его пальцы умело возбуждают ее опустошенное тело. Внезапно она почувствовала, что ее внутренние мышцы пришли в движение.
– Да, – проворковал Себастьян. – Да, любовь моя. До чего же ты сладкая...
Он начал двигаться. Обвив его руками и ногами, Эви вскрикнула в последний раз, уткнувшись лицом в его горячую шею. Ее плоть пульсировала, растягиваясь и сжимаясь в стремлении привести его к оглушительной разрядке, пока Себастьян не содрогнулся в ее объятиях. Стиснув в кулаке теплый шелк ее волос, он отдавал ей всего себя, боготворя ее каждой частичкой своего тела и души.
Первое, что заметила Эви, проснувшись утром в одиночестве, была россыпь бледно-розовых пятнышек на белоснежной простыне, словно кто-то пролил в постели розовое вино. Сонно моргая, она приподнялась на локте и потрогала одно из пятен кончиком пальца. Это оказался лепесток розы, свежий и прохладный, только что оторванный от цветка. Оглядевшись вокруг, Эви обнаружила, что вся постель выглядит так, словно ее оросил легкий дождь из розовых лепестков. Улыбнувшись, она снова опустилась на благоухающее ложе.
Минувшая ночь казалась сном, наполненным чувственным дурманом. Эви с трудом верила, что она позволила Себастьяну проделать с ней немыслимо интимные вещи, которые она и представить себе не могла. Когда все закончилось, он прижал ее к своей груди, и они долго разговаривали. Эви даже рассказала ему, как она подружилась с Аннабеллой и сестрами Боумен на одной из вечеринок, где они, по обыкновению, подпирали стенку.
– Мы составили список потенциальных женихов и записали его на пустых бальных карточках, – сказала Эви. – Лорд Уэстклифф, разумеется, был вверху списка. А ты был в самом конце, потому что мы все сошлись во мнении, что ты не из тех, кто женится.
Себастьян хрипло рассмеялся, переплетя ее ноги со своими:
– Я ждал, когда ты сделаешь мне предложение.
– Ты ни разу даже не взглянул в мою сторону, – кисло отозвалась Эви.
Себастьян пригладил ее волосы.
– Пожалуй, – признал он после небольшой паузы. – Что лишний раз подтверждает, каким дураком я был. Если бы я провел в твоем обществе хоть пять минут, ты бы уже никогда не отвязалась от меня. – Ухмыльнувшись, он принялся соблазнять ее, действуя медленно и осторожно, словно она до сих пор была девственницей, обделенной мужским вниманием.
Предаваясь приятным воспоминаниям, Эви привела себя в порядок и облачилась в шерстяное платье с шелковой отделкой. Затем в поисках Себастьяна, который по утрам обычно находился в конторе, просматривая вчерашние счета, спустилась вниз. В клубе было пусто, не считая служащих, занятых уборкой, и рабочих, менявших ковры и красивших деревянные панели.
Войдя в контору, Эви обнаружила там Себастьяна и Кэма, сидевших за письменным столом напротив друг друга. Склонившись над учетными книгами, они вычеркивали одни записи, вносили другие и делали пометки на полях. При ее появлении мужчины подняли головы. Эви поспешно отвела глаза от мужа, обнаружив, что ей трудно оставаться невозмутимой после близости, пережитой прошлой ночью. Себастьян осекся на полуслове и молча уставился на нее, похоже, забыв, о чем он разговаривал с Кэмом. Оба испытывали неловкость, смущенные силой и новизной собственных чувств. Пожелав мужчинам доброго утра, Эви прошла в комнату и остановилась возле Себастьяна.
– Вы уже позавтракали, милорд? – спросила она.
Себастьян покачал головой, чуть заметно улыбнувшись: – Нет еще.
– Я схожу на кухню и посмотрю, что можно устроить.
– Подожди минутку, – остановил ее он. – Мы почти закончили.
Занятый обсуждением инвестиций в торговые ряды, которые предполагалось построить на Сент-Джеймс-стрит, Себастьян взял руку Эви и рассеянно прижал ее к своей щеке, размышляя над предложениями, лежавшими на столе перед ним. Хотя он не сознавал небрежной интимности этого жеста, Эви покраснела, встретив взгляд Кэма, устремленный на нее поверх головы мужа. В его глазах светилась насмешливая укоризна, словно у взрослого, заставшего двух ребятишек за игрой в поцелуи. Он ухмыльнулся, заставив Эви покраснеть еще гуще.
Не подозревая о немой сценке, разыгравшейся между ними, Себастьян вручил предложения Кэму, который тут же посерьезнел.
– Не нравится мне эта затея, – заметил Себастьян. – Вряд ли в этом районе найдется достаточно покупателей, чтобы оправдать сооружение большого торгового центра, особенно с учетом стоимости аренды. Не удивлюсь, если через год он превратится в белого слона.
– В белого слона? – переспросила Эви.
От дверей раздался голос, принадлежавший лорду Уэстклиффу.
– Белый слон – это редкое животное, – сообщил граф, войдя в контору, – содержание которого обходится очень дорого. В древности, когда какой-нибудь правитель хотел разорить своего врага, он дарил ему белого слона. – Он сделал паузу, склонившись над рукой Эви, прежде чем обратиться к Себастьяну: – Я согласен с твоей оценкой этого проекта. Недавно ко мне обращались с предложением вложить в него средства, но я отказался по тем же причинам.
– Не исключено, что мы оба окажемся, не правы, – кисло заметил Себастьян. – Нечего и пытаться предсказать поведение женщин, особенно когда дело касается покупок. – Он поднялся из-за стола и пожал руку графа. – Мы с женой как раз собирались завтракать. Надеюсь, ты составишь нам компанию.
– Пожалуй, я выпью кофе, – сказал Уэстклифф, кивнув. – Прошу прощения за неожиданный визит, но у меня есть новости.
Все трое уставились на графа, ожидая продолжения.
– Сегодня утром мне наконец удалось встретиться с лордом Белуортом. Он признал, что пистолет, из которого стреляли в Сент-Винсента, принадлежал ему. Однако, как он поведал мне по секрету, три года назад он отдал набор дуэльных пистолетов мистеру Игану вместе с кое-какими семейными драгоценностями и прочими пустячками в качестве взятки, чтобы тот списал ему долг перед клубом.
Эви удивленно моргнула при упоминании бывшего управляющего клубом.
– Выходит, Иган сговорился с Буллардом.
– Вполне вероятно.
– Но почему? С какой стати ему покушаться на мою жизнь?
– Игану придется ответить на этот вопрос, – сказал Себастьян с решительным видом. – Я сегодня же нанесу ему визит.
– Я пойду с тобой, – предложил Уэстклифф. – У меня есть знакомые, которые смогли раздобыть адрес Игана. Кстати, это недалеко отсюда.
Себастьян покачал головой:
– Спасибо за помощь, но я не хочу вмешивать тебя в это дело. Сомневаюсь, что твоя жена поблагодарит меня за то, что я подвергаю тебя риску. Я возьму с собой Рогана.
Эви хотела возразить, понимая, что в компании графа Себастьян будет в большей безопасности. Он еще не оправился после ранения, и, если ему втемяшится в голову какая-нибудь глупость, Кэму будет непросто остановить его. В конце концов, Кэм всего лишь служащий, и к тому же он слишком молод, чтобы виконт стал считаться с его мнением. Граф гораздо лучше знает Себастьяна и имеет на него несравненно больше влияния.
Однако Уэстклифф опередил ее.
– Роган и вправду надежный парень, – сказал он непринужденным тоном. – Вот почему ему следует доверить безопасность Эви.
Себастьян сузил глаза, приготовившись спорить. Но слова замерли у него на губах, когда Эви взяла его под руку и ласково прильнула к нему.
– Я бы предпочла, чтобы он остался со мной, – сказала она.
Лицо Себастьяна смягчилось, и Эви ощутила пьянящую уверенность, что он сделает все, что в его силах, чтобы доставить ей удовольствие.
– Ладно, – неохотно произнес он. – Если тебе станет легче от присутствия Рогана, так тому и быть.
Нежелание Себастьяна брать с собой Уэстклиффа, отправляясь к Игану, объяснялось отчасти чувством неловкости, которую они по-прежнему испытывали в обществе друг друга. Не слишком приятно проводить время в обществе мужчины, чью жену ты пытался похитить! Взбучка, которую задал ему Уэстклифф, и извинения, принесенные позже Себастьяном, несколько разрядили атмосферу. К тому же готовность Себастьяна пожертвовать собой ради Эви вызвала сдержанное одобрение графа, которое со временем могло оживить их дружбу. Однако их отношения перешли в новую фазу, которой не хватало прежней непринужденности.
Как человек, сделавший своим принципом никогда ни о чем не сожалеть, Себастьян старался не задумываться о былых прегрешениях. Его действия по отношению к Лилиан Боумен были ошибкой по многим причинам. Каким идиотом надо быть, чтобы пожертвовать дружбой ради женщины, которая ему даже не слишком нравилась! Если бы он взял на себя труд немного пошевелить мозгами, то, возможно, разглядел бы Эви, которая находилась, можно сказать, у него под носом.
К облегчению Себастьяна, граф держался непринужденно, и они дружелюбно беседовали, пока карета катила по Лондону, направляясь на западную окраину города, где на новых участках строились модные особняки, предназначенные для среднего класса. Подобный адрес предполагал наличие у владельца солидного капитала. Кисло прикинув, сколько денег мог прикарманить Иган, годами присваивавший доходы клуба, Себастьян рассказал Уэстклиффу все, что знал о бывшем управляющем, коснувшись финансового состояния клуба и необходимости внести изменения в его деятельность. Было истинным наслаждением поделиться своими проблемами со старым другом, обладавшим к тому же острым умом, и выслушать его дельные советы. От внимания обоих не ускользнуло, что этот разговор разительно отличался от их прежнего общения, когда Себастьян болтал о скандалах и амурных похождениях, что неизменно вызывало снисходительную отповедь со стороны Уэстклиффа.
Карета остановилась перед кварталом новеньких трехэтажных домов с небольшими мощеными двориками. Фасад каждого из зданий не превышал в ширину четырнадцати футов. Дверь открыла старая, изможденная служанка, с ворчанием отступившая перед ними в сторону. Внутренняя отделка помещений имела невыразительный вид, свойственный домам с меблированными комнатами, которые обычно сдают холостым мужчинам среднего достатка.
Поскольку все апартаменты состояли из трех комнат и кладовки, поиски Игана не составили труда. Бывший управляющий сидел в массивном кресле у камина в гостиной, пропитанной едкими запахами спиртного и мочи. На обоих подоконниках выстроилась целая батарея бутылок, еще несколько стояло возле камина. При виде посетителей Иган не удивился, уставившись на них остекленевшим взглядом хронического пьяницы. Обрюзгший и неухоженный, он выглядел точно также, как два месяца назад, когда Себастьян уволил его из клуба: с почерневшими зубами, распухшим красным носом и багровой физиономией, испещренной голубоватыми жилками. Поднеся стакан ко рту, он сделал несколько жадных глотков и ухмыльнулся, глядя на Себастьяна водянистыми серыми глазами.