Страница:
– Там, в библиотеке, вы воспользовались моим состоянием. А вас когда-нибудь целовали против вашей воли? Может быть, вам хочется это испытать?
Он смотрел на нее, как будто она сошла с ума. Дерзко улыбаясь, она прильнула губами к его сомкнутым губам. Он отпрянул, будто она обожгла его. Что за изощренная пытка!
Лили внимательно смотрела на него. Почему он так прерывисто дышит? От злости? Или на него подействовал поцелуй? Она была заинтригована.
– Будем считать это еще одной ошибкой?
Он в растерянности смотрел на нее. Она подвинулась ближе. Он судорожно вздохнул. На этот раз он не пытался уклониться. Она легко скользнула губами по его губам. Он выдержал это прикосновение, как будто она подвергала его невыносимой боли. Мышцы его рук и груди стали как каменные. Она коснулась пальцами его шеи, и с его губ сорвался вздох.
Пораженная, Лили легла рядом с ним. Ей хотелось еще… чего? Она не понимала. Вдруг он медленно повернулся к ней. Она инстинктивно обняла его за шею, притягивая к себе. Почувствовав его язык у себя во рту и содрогнувшись от наслаждения, она ответила ему. Ее била дрожь. Каждую секунду боясь, что она оставит его, он жадно тянулся к ее губам. Еще, еще, еще. А она не уходила, она была здесь и отвечала ему.
Он сжал кулаки. Он оказался в плену – ее тела, веревок, этой кровати. Возбуждение охватило его. Его плоть поднималась мощными пульсирующими толчками. Со стоном он извивался и проклинал себя. Оторвавшись от ее губ, он прижался лицом к душистой шее.
– Довольно, – хрипло сказал он. – Или развяжи мне руки, или прекрати.
– Нет, – выдохнула она. Голова у нее кружилась. Пальцы ее погрузились в его густые волосы. – Я вас… проучу.
– Убирайся! – с яростью выдохнул он. Она в испуге отпрянула, но снова потянулась к нему. Она легла на него. Его пронзило острое наслаждение, и он закусил губу. Инстинктивно его бедра приподнялись, но этого было мало. Ему хотелось прижать ее к себе, проникнуть в нее.
Лили прерывисто дышала. Так же она выглядела на охоте – опьяненная скачкой, безрассудная. Что с ней происходит? Вдруг она хрипло проговорила:
– А теперь скажи ее имя! Скажи!
Он стиснул зубы.
– Не можешь. Потому что ты хочешь меня, а не ее. Я чувствую. Я живая женщина, и я с тобой. Ты хочешь меня!
Глава 7
Он смотрел на нее, как будто она сошла с ума. Дерзко улыбаясь, она прильнула губами к его сомкнутым губам. Он отпрянул, будто она обожгла его. Что за изощренная пытка!
Лили внимательно смотрела на него. Почему он так прерывисто дышит? От злости? Или на него подействовал поцелуй? Она была заинтригована.
– Будем считать это еще одной ошибкой?
Он в растерянности смотрел на нее. Она подвинулась ближе. Он судорожно вздохнул. На этот раз он не пытался уклониться. Она легко скользнула губами по его губам. Он выдержал это прикосновение, как будто она подвергала его невыносимой боли. Мышцы его рук и груди стали как каменные. Она коснулась пальцами его шеи, и с его губ сорвался вздох.
Пораженная, Лили легла рядом с ним. Ей хотелось еще… чего? Она не понимала. Вдруг он медленно повернулся к ней. Она инстинктивно обняла его за шею, притягивая к себе. Почувствовав его язык у себя во рту и содрогнувшись от наслаждения, она ответила ему. Ее била дрожь. Каждую секунду боясь, что она оставит его, он жадно тянулся к ее губам. Еще, еще, еще. А она не уходила, она была здесь и отвечала ему.
Он сжал кулаки. Он оказался в плену – ее тела, веревок, этой кровати. Возбуждение охватило его. Его плоть поднималась мощными пульсирующими толчками. Со стоном он извивался и проклинал себя. Оторвавшись от ее губ, он прижался лицом к душистой шее.
– Довольно, – хрипло сказал он. – Или развяжи мне руки, или прекрати.
– Нет, – выдохнула она. Голова у нее кружилась. Пальцы ее погрузились в его густые волосы. – Я вас… проучу.
– Убирайся! – с яростью выдохнул он. Она в испуге отпрянула, но снова потянулась к нему. Она легла на него. Его пронзило острое наслаждение, и он закусил губу. Инстинктивно его бедра приподнялись, но этого было мало. Ему хотелось прижать ее к себе, проникнуть в нее.
Лили прерывисто дышала. Так же она выглядела на охоте – опьяненная скачкой, безрассудная. Что с ней происходит? Вдруг она хрипло проговорила:
– А теперь скажи ее имя! Скажи!
Он стиснул зубы.
– Не можешь. Потому что ты хочешь меня, а не ее. Я чувствую. Я живая женщина, и я с тобой. Ты хочешь меня!
Глава 7
Граф Джузеппе Гавацци будто сошел с полотна эпохи Возрождения – черные кудри, здоровая смуглая кожа, влажные темные глаза. Лили вспоминала день, когда впервые увидела его. Джузеппе стоял на залитой солнцем площади, окруженный толпой женщин, которые жадно ловили каждое его слово. Лили поразила его экзотическая красота. Они часто виделись в свете, и вскоре Джузеппе начал настойчиво добиваться ее благосклонности.
Лили была очарована романтикой Италии, а от ухаживания этого красивого мужчины у нее просто голова шла кругом. Гарри Хиндон, ее первая любовь, был очень практичным, англичанином до мозга костей, что очень нравилось ее родителям. Лили думала, что Гарри заставит ее остепениться, вместо этого он бросил ее. Графа Гавацци, напротив, приводила в восхищение ее непредсказуемость, он считал ее восхитительной и волнующей. Ей тогда казалось, что она наконец нашла мужчину, который понимает ее и с которым можно быть самой собой. Сейчас при этих воспоминаниях она горько усмехалась.
За минувшие несколько лет его лицо погрубело – а может, это она стала смотреть на него другими глазами? Его большой чувственный рот вызывал в ней отвращение. Ее коробило от его откровенных взглядов – а раньше ей это нравилось. Он стоял в вызывающей позе, положив руки на узкие бедра, но выглядел жалким. Лили передернуло, когда она вспомнила ночь, проведенную с ним.
Джузеппе протянул руку и отбросил с ее лица капюшон.
– Buona sera, – бархатным голосом произнес он и потянулся погладить ее по щеке. Она ударила его по руке; он гадко засмеялся. – А коготки еще острые! Я пришел за деньгами, сага. Ты хочешь узнать новости о Николетте. Давай деньги, и я расскажу о Николетте.
– Нет! – Лили с трудом перевела дыхание. – Я не стану платить – ведь я даже не уверена, что она жива!
– Клянусь, она жива, здорова и счастлива…
– Счастлива?! Без матери?
– Хорошая у нас дочка, Лили. Все время улыбается, и волосы такие красивые. – Он коснулся своих черных кудрей. – Точно такие же, как у меня. Она меня зовет папа. Иногда спрашивает, а где мама.
Лили не отрываясь смотрела на Джузеппе. Слезы навернулись ей на глаза.
– Она моя дочь, – сказала она дрожащим голосом. – Ей нужна мать. Верни ее, Джузеппе. Ты сам знаешь, что она должна быть со мной!
Он смотрел на нее с сочувственной улыбкой.
– Я хотел вернуть, но ты сделала ошибку. Ты послала людей шпионить за мной! Я очень рассердился и решил не отдавать Николетту.
– Я уже говорила, я ничего об этом не знаю! – закричала Лили.
Конечно, она лгала. Она прекрасно знала, что Дерек посылал людей на поиски. У него были информаторы среди носильщиков и клерков, брокеров и проституток, мясников и букмекеров. Он несколько раз приводил к ней маленьких черноволосых девочек, но ни одна из них не была ее дочерью.
Она с ненавистью смотрела на Джузеппе.
– Ты получил от меня целое состояние! У меня ничего не осталось и нечего тебе дать!
– Постарайся найти, – мягко сказал он. – Николетта красивая девочка. Многие мужчины захотят купить ее.
– Что?! – Лили прижала руку ко рту. – Как ты можешь поступить так с собственным ребенком! Ты не посмеешь ее продать! Боже мой, неужели ты уже это сделал?
– Пока нет. Но скоро сделаю, сага. – Он протянул пустую ладонь. – Ты плати деньги, сага. Сейчас.
Слезы струились по ее лицу.
– Но у меня нет денег!
– Я тебе даю три дня, Лили. Найди пять тысяч фунтов, а не то потеряешь Николетту навсегда.
Лили опустила голову. Она была в отчаянии. Деньги. Таких счетов у нее никогда не было. В этом месяце удача изменила ей – игра в клубе у Крейвена ничего не принесла. Конечно, черная полоса скоро пройдет. Придется играть по крупной. Если она не выиграет пять тысяч за три дня… Господи, что же делать?
Попросить в долг у Дерека? Бесполезно. Она однажды обратилась к нему с такой просьбой. К ее несказанному удивлению, Дерек, обладатель громадного состояния, не только отказал ей, но и заставил пообещать никогда больше не просить у него денег. Потребовалось много дней, чтобы вернуть его расположение. Лили никак не могла понять, почему он так разозлился. Он не был скаредным – как раз наоборот: дарил ей подарки, позволял пользоваться своими владениями, кормил и поил в своем клубе, помогал искать Николь. Но ни разу не дал ей ни фартинга. Теперь она дважды подумает, прежде чем обратиться к нему за помощью.
Она перебирала в уме своих знакомых – богатых пожилых мужчин, с которыми она играла в карты, кокетничала и поддерживала дружбу. Лорд Харрингтон с огромным животом, веселым красным лицом и напудренным париком. Артур Лонгман, всеми уважаемый юрист. Некрасивый, с большим носом и дряблыми щеками, но глаза у него добрые. Он порядочный человек. Оба они намекали на свое влечение к ней. Если она согласится пойти на содержание к одному из них, о ней будут заботиться и обеспечат ее всем необходимым. Но жизнь ее навсегда изменится: она превратится в дорогую шлюху, двери приличных домов перед ней захлопнутся.
Лили подошла к лошади и прижалась лбом к ее теплой шее. Она почувствовала, что смертельно устала.
Пошел мелкий дождь. Она подняла голову и подставила лицо под прохладные струйки. И вдруг вспомнила, как Николь купалась в ванне, колотила кулачками по воде и расплескивала ее вокруг.
– Что ты натворила! – смеялась Лили. – Облила маму! Эта водичка – для купания, а не для мытья полов, утенок ты мой!
Лили вытерла с лица слезы и капли дождя. Распрямив плечи, она подумала: деньги, всего лишь деньги. Мне всегда удавалось их достать. Найду и сейчас!
С последним ударом часов отворилась дверь. Дворецкий. Бэртон – так она его называла.
– Доброе утро, сэр. Как изволили почивать?
Алекс злобно взглянул на него.
После поспешного ухода Лили он провел несколько часов в полном одиночестве. До этого каждая минута его жизни была заполнена делами. Работа, спорт, развлечения, выпивка, женщины – только бы не оставаться наедине с печальными размышлениями. Лили невольно заставила его вспомнить то, о чем он боялся вспоминать. В ночной тишине образы прошлого нахлынули на него, терзая сердце.
Поначалу ему было трудно разобраться в своих чувствах – в нем боролись ярость, страсть, горе, сожаление. За несколько часов заточения он пережил адовы муки. Но постепенно его мысли пришли в порядок. Он не допустит, чтобы какая-нибудь женщина тревожила его память о Каролине. Довольно горя, довольно призраков. Что касается Лили… Он не знал, как поступить с ней. На рассвете он наконец погрузился в сон.
Дворецкий с маленьким ножом в руке подошел к изголовью.
– Вы позволите, сэр? – Он указал на веревки.
Алекс уставился на него в изумлении.
– О, будьте так любезны, – с язвительной вежливостью отозвался наконец он.
Дворецкий перерезал веревку. Когда правая рука была свободна, Алекс поморщился.
Рука затекла и болела. Бэртон перешел к другому краю кровати и принялся за другую руку.
Алекс вынужден был втайне признать, что Бэртон был безупречным дворецким: аккуратно подстриженная бородка, умное лицо, достоинство во всем облике. Ко всему прочему абсолютная почтительность. Непросто было в подобной ситуации сохранять достоинство, тем не менее Бэртон развязывал веревки с тем же невозмутимым выражением, с каким разливал бы чай в гостиной.
Когда он увидел стертые в кровь руки Алекса, его брови чуть дрогнули.
– Милорд, я сию секунду принесу вам бальзам.
– Нет, – буркнул Алекс, – вы уже сделали более чем достаточно.
– Как угодно, сэр.
Алекс с трудом сел, растирая затекшее тело.
– Где она, интересно?
– Если вы имеете в виду мисс Лоусон, ее местонахождение мне неизвестно. Однако я имею поручение напомнить вам, что юный мистер Генри находится в заведении у Крейвена.
– Если с ним что-нибудь случилось, берегитесь! Вы мне ответите, так же как и мисс Лоусон.
Бэртон оставался невозмутимым.
– Да, сэр.
Алекс был поражен.
– Вы бы помогли ей даже совершить убийство, правда?
– Она не обращалась ко мне с подобной просьбой, милорд.
– Да, но если бы она попросила?
– Мисс Лоусон является моим работодателем и потому вправе рассчитывать на мою преданность. Не прикажете ли подать газету? Или кофе? Может быть, чай? На завтрак сегодня…
Прекратите делать вид, что не произошло ничего необычного! Или для вас все это – привычное дело? Может, вам и раньше приходилось подавать завтрак гостям, которых на ночь привязывали к кровати Лили Лоусон? Бэртон помолчал, обдумывая ответ.
– Нет, вы первый, сэр, – наконец ответил он.
– Черт побери, какая честь. – Алекс ощупал голову и обнаружил шишку. – Я, пожалуй, приму порошок от головной боли.
– Слушаю, сэр.
– И пусть мой кучер подает карету.
– Слушаю, сэр.
– Бэртон – так вас зовут? Вы давно служите у Лили Лоусон?
– С тех пор, как она вернулась в Лондон.
– Получите вдвое больше, если перейдете ко мне.
– Благодарю вас, лорд Рэйфорд. Но, боюсь, я должен отказаться.
Алекс посмотрел на него с любопытством.
– Но почему? Представляю, что у вас за жизнь. Наверняка, что случилось сегодня, – еще цветочки.
– Боюсь, это так, сэр.
– Тогда почему вы не уйдете?
– Мисс Лоусон – необыкновенная женщина.
– Я бы назвал ее по-другому, – сухо сказал Алекс. – Расскажите, чем же она заслужила такую верность?
На мгновение под невозмутимой маской промелькнуло чувство, похожее на нежность.
– Мисс Лоусон отличается добрым сердцем, милорд, и полным отсутствием предрассудков. Два года назад, когда она вернулась в Лондон, я был в чрезвычайно тяжелом положении. Мой хозяин вел себя грубо и оскорбительно. Однажды в состоянии опьянения он ударил меня и поранил. Другой раз угрожал застрелить из пистолета.
– Черт возьми, – удивился Алекс. – Почему вы не ушли от него? Такой дворецкий…
– Я наполовину ирландец, милорд. Кроме того, господа желают, чтобы их слуги принадлежали к англиканской церкви, а я католик. Это закрыло для меня двери приличных английских домов. Я оказался в совершенно невыносимой ситуации. Узнав об этом, мисс Лоусон предложила мне место с более высоким жалованьем, хотя прекрасно знала, что я согласился бы на любое.
– Понимаю.
– Мне думается, только начинаете понимать, сэр. – Помолчав, Бэртон неохотно продолжил. – Мисс Лоусон решила, что меня нужно спасать. Когда она так думает, ее не остановить. Она многих спасла, но никому не приходит в голову, что ей самой нужна… – Он вдруг остановился. – Я помешал вам, милорд. Простите. Возможно, вы передумали насчет кофе?
– Что вы сказали? Лили нуждается в спасении? Почему, от кого?
Бэртон посмотрел на него, будто не понимая.
– Не прикажете ли подать свежий номер «Тайме», милорд?
Усевшись в конце длинного стола, Генри восхищенно смотрел, как месье Лабарж вместе с целой армией слуг священнодействовал над кастрюлями. Душистые соусы и подливы источали изысканные ароматы. На полках сверкала коллекция разнообразной посуды, сковородок, форм – кухонное вооружение, как сказал Лабарж.
Шеф выглядел весьма воинственно с половником в руках. При его энергичных движениях высокий колпак на голове принимал самые различные формы. Один помощник получил нагоняй за слишком густой соус, другой – за слишком подрумяненную корочку индейки. Кончики его усов раздраженно топорщились при виде кухарки, которая слишком толсто нашинковала морковь. Но настроение его круто менялось, когда он пододвигал очередной благоухающий шедевр Генри.
– Ах, юный джентльмен, – ворковал он, мешая английские и французские слова, – прошу вас, отведайте это… и вот это… Прекрасно, не так ли?
С отеческой гордостью шеф-повар положил в его тарелку кусок телятины с грибным соусом.
– Это мой самый первый рецепт. Я его узнал, когда помогал отцу готовить обед для графа, – вспоминал Лабарж.
– Это даже лучше, чем у нас в Рэйфорд-Парке.
Месье Лабарж высказал ряд нелестных замечаний в адрес английской кухни. Сравнивать ее с французской – все равно что выбирать между пирожным и черствым хлебом! Генри благоразумно согласился и продолжал жевать. Когда он уже заканчивал свою трапезу, в комнату вошел Уорти.
– Мастер Генри, – торжественно сказал он, – ваш брат здесь. Он, э-э, весьма живо выразил свое неудовольствие. Думаю, вам следует немедленно пойти к нему. Прошу вас, сюда.
– Ой. – Глаза Генри округлились от страха. Все смотрели на него с сочувствием. – Когда я еще смогу сюда попасть… Столько лет ждать…
Месье Лабарж совсем расстроился.
– Ваш брат очень сердится, да? Может быть, сначала предложить ему poularde a la Periquex? Или saumon Monpellier?
Шеф перебирал в памяти деликатесы, которые, он не сомневался, могли укротить самый необузданный нрав.
– Нет, – сказал Генри. Он знал, что в таких случаях ничего не может подействовать на брата. – Думаю, это бесполезно. Но все равно спасибо, месье. Это стоит любого наказания. За это пирожное с кофейным кремом или за это зеленое суфле я бы просидел месяц в тюрьме Ньюгейт.
Растроганный, Лабарж обнял Генри за плечи, расцеловал в обе щеки и произнес целую речь по-французски.
– Пойдемте, Генри, – позвал Уорти. Они вышли из кухни и направились к вестибюлю. – Генри… Думаю, вы знаете, что джентльмен всегда должен вести себя достойно. Особенно когда речь вдет о… об отношениях с прекрасным полом.
– Да, конечно, – растерянно отозвался Генри. – Значит, я не должен говорить Алексу об этих девушках, с которыми познакомил меня мистер Крейвен?
– Если только… Но нужно ли ему об этом знать?
– Да нет вроде бы, – покачал головой Генри.
– Вот и прекрасно, – с облегчением вздохнул Уорти.
Вопреки ожиданиям Генри, Алекс вовсе не был в ярости. Он спокойно стоял у входа, засунув руки в карманы плаща. На лице у него показалась щетина, одежда была измята. Непривычно было видеть брата в таком виде. Зато впервые за долгие годы в нем пропала внутренняя напряженность. Глаза его сверкали. Видно было – этот человек сжег за собой мосты. Генри задумался. Что такое с ним произошло? Почему он приехал за ним только сегодня, а не вчера ночью?
– Алекс, – сказал он. – Я виноват. Знаю, что нельзя было уезжать без спросу, но…
Алекс взял его за плечи и внимательно оглядел.
– У тебя все в порядке?
– Да, прекрасно. Меня чудесно покормили, я немного поиграл в лото и рано лег спать.
Успокоившись, Алекс выразительно посмотрел на брата.
– Я собираюсь серьезно поговорить с тобой. Об ответственности.
Генри нехотя кивнул. Похоже, дорога домой будет малоприятной.
– Милорд, – заговорил Уорти, – от имени мистера Крейвена и всех служащих разрешите сказать вам, что Генри – прекрасно воспитанный молодой человек. Никогда не видел, чтобы мистер Крейвен, не говоря уж о шеф-поваре, был так очарован.
– Это просто божий дар. Он научился льстить еще ребенком. Уорти, а мисс Лоусон здесь?
– Нет, милорд.
Так ли это? Может быть, она в постели с Крейвеном? Он почувствовал укол ревности.
– Где я мог бы ее найти?
– Думаю, она придет сегодня вечером. Будет играть в карты. Во всяком случае, она непременно появится на костюмированном балу в субботу. Передать ей что-нибудь?
– Да. Пусть готовится к следующему раунду.
Алекс простился с Уорти и вышел. Генри спешил следом.
– Как будто кто-то умер!
Всхлипывая, появилась леди Лоусон: Неверными шагами она спускалась по лестнице, при виде Алекса на ее лице отразился ужас.
– Милорд, – зарыдала она, – Пенни уехала! Милая Пенелопа уехала! Не гневайтесь на невинного ребенка, это я виновата. О боже, боже мой!
– Леди Лоусон! – Алекс пошарил по карманам в поисках платка. Вопросительно взглянул на брата – тот пожал плечами.
– Может, принести ей воды? – вполголоса спросил Генри.
– Лучше чаю, – прорыдала леди Лоусон, – крепкого, и капельку молока. И чуточку сахару не забудь – совсем немножко. – И продолжала сокрушаться: – Что же мне делать? Я скоро лишусь рассудка! Как мне объяснить вам…
– Не нужно ничего объяснять. – Алекс нашел платок и протянул ей. – Я все уже знаю. Пенелопа убежала с Закери. Поздно винить себя. Не расстраивайтесь.
– Я обнаружила записку. Джордж поехал вдогонку. – Она деликатно высморкалась. – Он пытается догнать их. Может, еще не поздно…
– Нет. – Он улыбнулся. – Пенелопа слишком хороша для меня. Уверяю вас, виконт Стэмфорд куда больше ей подходит.
– Вовсе нет, – уныло возразила леди Лоусон. – Если бы вы были здесь прошлой ночью! Ваше отсутствие придало им храбрости. – Она ждала объяснений.
– Я… мне пришлось задержаться – это от меня не зависело.
– Это все Вильгемина, – кипятилась миссис Лоусон.
Алекс внимательно посмотрел на нее.
– Почему вы так говорите?
– Приехала, заморочила ей голову всякими глупостями…
Алекс улыбнулся.
– Думаю, у Пенелопы и раньше были в голове эти «глупости», – мягко сказал он. – Если отбросить эмоции, следует признать, что Пенелопа и виконт Стэмфорд просто созданы друг для друга.
– Да Закери мизинца вашего не стоит! – с жаром воскликнула миссис Лоусон. – А теперь… Никогда вам теперь не быть моим зятем!
– Видимо, нет, – согласился Алекс.
– О господи, – вздохнула миссис Лоусон. – Если бы только у меня была еще одна дочь, я бы с радостью отдала ее вам!
Алекс уставился на нее, не веря своим ушам. Потом леди Лоусон услышала странные прерывистые звуки. Кажется, у него апоплексический удар! Он рухнул на ступеньку, сжав ладонями голову. Тело его как-то странно содрогалось. В конце концов она поняла: Алекс смеялся. Смеялся! От удивления миссис Лоусон онемела.
– Милорд?
– О господи! – Алекс не мог успокоиться. – Еще одна. О нет. И двух вполне достаточно. Боже милостивый! Да Лили стоит десятка, если она вообще чего-то стоит.
Миссис Лоусон с тревогой наблюдала за ним. Похоже, эмоциональное потрясение не прошло для него бесследно.
– Лорд Рэйфорд, – пробормотала она, – никто не упрекнет вас за то, что вы несколько… забылись. Что ж, пойду… выпью чаю в будуаре… Не стану больше вам мешать.
– Благодарю вас, – выдавил из себя Алекс, пытаясь овладеть собой. Он несколько раз глубоко вздохнул. Он уже успокоился, хотя на губах еще играла улыбка. Кажется, все в порядке? О да. Он чувствовал себя удивительно легко. Он свободен! Как мальчишка в каникулы. Энергия бурлила в нем.
Он избавился от Пенелопы. Раньше он не понимал, каким бременем была его помолвка, теперь все кончено. Он свободен. И Пенелопа тоже счастлива, в объятиях мужчины, которого она любит. А Лили даже не подозревает, что за джинна она выпустила из бутылки. Она думает, что все закончилось. На самом деле это только начало.
– Алекс? – рядом стоял Генри. Он пристально смотрел на брата. – Чай сейчас подадут.
– Леди Лоусон в будуаре.
– Алекс! Почему ты сидишь на ступеньках? Почему ты такой… счастливый? Тебя не было здесь ночью, а где же ты тогда был?
– Если мне не изменяет память, у тебя сегодня две встречи с преподавателями. Не мешало бы помыться и переодеться. – Глаза его сузились. – И я совсем не счастлив. Я думаю, как поступить с мисс Лоусон.
– Со старшей мисс Лоусон?
– Естественно, со старшей.
– И что ты надумал?
– Тебе еще рано знать.
– Зря ты так думаешь. – Генри подмигнул и убежал наверх.
Алекс тихо выругался, улыбнулся и покачал головой.
– Ну ладно, Лили Лоусон, – прошептал он. – В одном я уверен – ты будешь так занята мной, что на Дерека Крейвена у тебя не будет ни времени, ни сил.
Лили стояла у рулетки вместе с лордом Тадуортом, лордом Банстедом и Фокой Беринковым, русским дипломатом. Она старалась выглядеть спокойной и оживленной. Это давалось труднее и труднее. Шансы вернуть Николь таяли с каждым часом. Внутри была пустота. Что происходит, думала она в отчаянии. Никогда еще она не играла так плохо.
Она почувствовала на себе взгляд Дерека. Он ни слова не сказал, но в его взгляде читалось осуждение. Любому игроку, делающему такие ужасные ошибки, следовало бы воздержаться от игры. Но у нее не было времени. Только сегодня и завтра. Она помнила об этом. Фитц, крупье, старался не смотреть ей в глаза. Лили понимала, что она играет слишком крупно, слишком быстро, слишком рискованно. Снова и снова она старалась успокоиться, но было поздно. С ней произошло то, что рано или поздно происходит со всеми игроками: она не могла остановиться. В отчаянии она бросала кубики на сукно. Мимо. Опять мимо. Она проиграла почти все.
– Что ж, – пожала она плечами, – придется сегодня играть в долг.
Рядом вдруг возник Дерек.
– Сначала пойдем пройдемся, – холодно сказал он.
– Я играю! – возразила Лили.
– Без денег? Нет.
Он схватил ее за руку. Лили извинилась и вышла из-за стола. Дерек подтолкнул ее к пустому столу, где они могли спокойно поговорить.
– Ты просто мерзавец, – сквозь зубы процедила Лили. Она улыбалась, и со стороны казалось, что они заняты дружеской беседой. – Какого черта ты вытащил меня из-за стола? И попробуй только отказать мне в кредите – я сотни раз играла в долг и всегда выигрывала!
– У тебя началась полоса невезения, – сказал Дерек. – Остановись!
– Неправда! – воскликнула Лили. – Сейчас пойду и докажу тебе.
– Еще больше проиграешь.
– Ну и проиграю, тебе-то что? – в отчаянии крикнула она. – Ты думаешь, что защищаешь меня? С каких это пор ты взял на себя такую смелость? Оставь меня! Мне нужно выиграть пять тысяч фунтов или я навсегда потеряю Николь!
– А если ты проиграешь? – холодно поинтересовался Дерек.
Ответ был ему известен. У нее была одна возможность – продать свое тело подороже.
– Ты получишь свои деньги. Или вожделенную плоть. Что тебе больше захочется. Моя дочь для меня – самое главное, понимаешь ты или нет?
– Ей не нужна мать-шлюха.
– Будь что будет. Это ведь твоя философия, правда?
Какое-то мгновение он молчал, потом с издевкой поклонился и отошел от нее. Лили почувствовала себя страшно одинокой. С ним все было весело, но доверять ему нельзя. В глубине души всегда жила надежда: если она дойдет до предела, он не оставит ее. Теперь надеяться было не на что. Лили не винила его. Просто она осталась одна. Она всегда была одна и привыкла к этому.
Лили была очарована романтикой Италии, а от ухаживания этого красивого мужчины у нее просто голова шла кругом. Гарри Хиндон, ее первая любовь, был очень практичным, англичанином до мозга костей, что очень нравилось ее родителям. Лили думала, что Гарри заставит ее остепениться, вместо этого он бросил ее. Графа Гавацци, напротив, приводила в восхищение ее непредсказуемость, он считал ее восхитительной и волнующей. Ей тогда казалось, что она наконец нашла мужчину, который понимает ее и с которым можно быть самой собой. Сейчас при этих воспоминаниях она горько усмехалась.
За минувшие несколько лет его лицо погрубело – а может, это она стала смотреть на него другими глазами? Его большой чувственный рот вызывал в ней отвращение. Ее коробило от его откровенных взглядов – а раньше ей это нравилось. Он стоял в вызывающей позе, положив руки на узкие бедра, но выглядел жалким. Лили передернуло, когда она вспомнила ночь, проведенную с ним.
Джузеппе протянул руку и отбросил с ее лица капюшон.
– Buona sera, – бархатным голосом произнес он и потянулся погладить ее по щеке. Она ударила его по руке; он гадко засмеялся. – А коготки еще острые! Я пришел за деньгами, сага. Ты хочешь узнать новости о Николетте. Давай деньги, и я расскажу о Николетте.
– Нет! – Лили с трудом перевела дыхание. – Я не стану платить – ведь я даже не уверена, что она жива!
– Клянусь, она жива, здорова и счастлива…
– Счастлива?! Без матери?
– Хорошая у нас дочка, Лили. Все время улыбается, и волосы такие красивые. – Он коснулся своих черных кудрей. – Точно такие же, как у меня. Она меня зовет папа. Иногда спрашивает, а где мама.
Лили не отрываясь смотрела на Джузеппе. Слезы навернулись ей на глаза.
– Она моя дочь, – сказала она дрожащим голосом. – Ей нужна мать. Верни ее, Джузеппе. Ты сам знаешь, что она должна быть со мной!
Он смотрел на нее с сочувственной улыбкой.
– Я хотел вернуть, но ты сделала ошибку. Ты послала людей шпионить за мной! Я очень рассердился и решил не отдавать Николетту.
– Я уже говорила, я ничего об этом не знаю! – закричала Лили.
Конечно, она лгала. Она прекрасно знала, что Дерек посылал людей на поиски. У него были информаторы среди носильщиков и клерков, брокеров и проституток, мясников и букмекеров. Он несколько раз приводил к ней маленьких черноволосых девочек, но ни одна из них не была ее дочерью.
Она с ненавистью смотрела на Джузеппе.
– Ты получил от меня целое состояние! У меня ничего не осталось и нечего тебе дать!
– Постарайся найти, – мягко сказал он. – Николетта красивая девочка. Многие мужчины захотят купить ее.
– Что?! – Лили прижала руку ко рту. – Как ты можешь поступить так с собственным ребенком! Ты не посмеешь ее продать! Боже мой, неужели ты уже это сделал?
– Пока нет. Но скоро сделаю, сага. – Он протянул пустую ладонь. – Ты плати деньги, сага. Сейчас.
Слезы струились по ее лицу.
– Но у меня нет денег!
– Я тебе даю три дня, Лили. Найди пять тысяч фунтов, а не то потеряешь Николетту навсегда.
Лили опустила голову. Она была в отчаянии. Деньги. Таких счетов у нее никогда не было. В этом месяце удача изменила ей – игра в клубе у Крейвена ничего не принесла. Конечно, черная полоса скоро пройдет. Придется играть по крупной. Если она не выиграет пять тысяч за три дня… Господи, что же делать?
Попросить в долг у Дерека? Бесполезно. Она однажды обратилась к нему с такой просьбой. К ее несказанному удивлению, Дерек, обладатель громадного состояния, не только отказал ей, но и заставил пообещать никогда больше не просить у него денег. Потребовалось много дней, чтобы вернуть его расположение. Лили никак не могла понять, почему он так разозлился. Он не был скаредным – как раз наоборот: дарил ей подарки, позволял пользоваться своими владениями, кормил и поил в своем клубе, помогал искать Николь. Но ни разу не дал ей ни фартинга. Теперь она дважды подумает, прежде чем обратиться к нему за помощью.
Она перебирала в уме своих знакомых – богатых пожилых мужчин, с которыми она играла в карты, кокетничала и поддерживала дружбу. Лорд Харрингтон с огромным животом, веселым красным лицом и напудренным париком. Артур Лонгман, всеми уважаемый юрист. Некрасивый, с большим носом и дряблыми щеками, но глаза у него добрые. Он порядочный человек. Оба они намекали на свое влечение к ней. Если она согласится пойти на содержание к одному из них, о ней будут заботиться и обеспечат ее всем необходимым. Но жизнь ее навсегда изменится: она превратится в дорогую шлюху, двери приличных домов перед ней захлопнутся.
Лили подошла к лошади и прижалась лбом к ее теплой шее. Она почувствовала, что смертельно устала.
Пошел мелкий дождь. Она подняла голову и подставила лицо под прохладные струйки. И вдруг вспомнила, как Николь купалась в ванне, колотила кулачками по воде и расплескивала ее вокруг.
– Что ты натворила! – смеялась Лили. – Облила маму! Эта водичка – для купания, а не для мытья полов, утенок ты мой!
Лили вытерла с лица слезы и капли дождя. Распрямив плечи, она подумала: деньги, всего лишь деньги. Мне всегда удавалось их достать. Найду и сейчас!
***
Часы пробили девять. Алекс уже давно любовался старинными бронзовыми часами с фарфоровыми цветами и фигурками – застенчивая пастушка поглядывает через плечо на джентльмена с букетом. Спальня Лили была очень женственной: бледно-зеленые стены, изящные лепные карнизы, розовый шелк на окнах, кресла в бархатных чехлах. Он вспомнил, что остальные комнаты выглядели иначе – роскошно и мрачновато. Казалось, эта комната была убежищем для Лили, где она могла отдохнуть душой.С последним ударом часов отворилась дверь. Дворецкий. Бэртон – так она его называла.
– Доброе утро, сэр. Как изволили почивать?
Алекс злобно взглянул на него.
После поспешного ухода Лили он провел несколько часов в полном одиночестве. До этого каждая минута его жизни была заполнена делами. Работа, спорт, развлечения, выпивка, женщины – только бы не оставаться наедине с печальными размышлениями. Лили невольно заставила его вспомнить то, о чем он боялся вспоминать. В ночной тишине образы прошлого нахлынули на него, терзая сердце.
Поначалу ему было трудно разобраться в своих чувствах – в нем боролись ярость, страсть, горе, сожаление. За несколько часов заточения он пережил адовы муки. Но постепенно его мысли пришли в порядок. Он не допустит, чтобы какая-нибудь женщина тревожила его память о Каролине. Довольно горя, довольно призраков. Что касается Лили… Он не знал, как поступить с ней. На рассвете он наконец погрузился в сон.
Дворецкий с маленьким ножом в руке подошел к изголовью.
– Вы позволите, сэр? – Он указал на веревки.
Алекс уставился на него в изумлении.
– О, будьте так любезны, – с язвительной вежливостью отозвался наконец он.
Дворецкий перерезал веревку. Когда правая рука была свободна, Алекс поморщился.
Рука затекла и болела. Бэртон перешел к другому краю кровати и принялся за другую руку.
Алекс вынужден был втайне признать, что Бэртон был безупречным дворецким: аккуратно подстриженная бородка, умное лицо, достоинство во всем облике. Ко всему прочему абсолютная почтительность. Непросто было в подобной ситуации сохранять достоинство, тем не менее Бэртон развязывал веревки с тем же невозмутимым выражением, с каким разливал бы чай в гостиной.
Когда он увидел стертые в кровь руки Алекса, его брови чуть дрогнули.
– Милорд, я сию секунду принесу вам бальзам.
– Нет, – буркнул Алекс, – вы уже сделали более чем достаточно.
– Как угодно, сэр.
Алекс с трудом сел, растирая затекшее тело.
– Где она, интересно?
– Если вы имеете в виду мисс Лоусон, ее местонахождение мне неизвестно. Однако я имею поручение напомнить вам, что юный мистер Генри находится в заведении у Крейвена.
– Если с ним что-нибудь случилось, берегитесь! Вы мне ответите, так же как и мисс Лоусон.
Бэртон оставался невозмутимым.
– Да, сэр.
Алекс был поражен.
– Вы бы помогли ей даже совершить убийство, правда?
– Она не обращалась ко мне с подобной просьбой, милорд.
– Да, но если бы она попросила?
– Мисс Лоусон является моим работодателем и потому вправе рассчитывать на мою преданность. Не прикажете ли подать газету? Или кофе? Может быть, чай? На завтрак сегодня…
Прекратите делать вид, что не произошло ничего необычного! Или для вас все это – привычное дело? Может, вам и раньше приходилось подавать завтрак гостям, которых на ночь привязывали к кровати Лили Лоусон? Бэртон помолчал, обдумывая ответ.
– Нет, вы первый, сэр, – наконец ответил он.
– Черт побери, какая честь. – Алекс ощупал голову и обнаружил шишку. – Я, пожалуй, приму порошок от головной боли.
– Слушаю, сэр.
– И пусть мой кучер подает карету.
– Слушаю, сэр.
– Бэртон – так вас зовут? Вы давно служите у Лили Лоусон?
– С тех пор, как она вернулась в Лондон.
– Получите вдвое больше, если перейдете ко мне.
– Благодарю вас, лорд Рэйфорд. Но, боюсь, я должен отказаться.
Алекс посмотрел на него с любопытством.
– Но почему? Представляю, что у вас за жизнь. Наверняка, что случилось сегодня, – еще цветочки.
– Боюсь, это так, сэр.
– Тогда почему вы не уйдете?
– Мисс Лоусон – необыкновенная женщина.
– Я бы назвал ее по-другому, – сухо сказал Алекс. – Расскажите, чем же она заслужила такую верность?
На мгновение под невозмутимой маской промелькнуло чувство, похожее на нежность.
– Мисс Лоусон отличается добрым сердцем, милорд, и полным отсутствием предрассудков. Два года назад, когда она вернулась в Лондон, я был в чрезвычайно тяжелом положении. Мой хозяин вел себя грубо и оскорбительно. Однажды в состоянии опьянения он ударил меня и поранил. Другой раз угрожал застрелить из пистолета.
– Черт возьми, – удивился Алекс. – Почему вы не ушли от него? Такой дворецкий…
– Я наполовину ирландец, милорд. Кроме того, господа желают, чтобы их слуги принадлежали к англиканской церкви, а я католик. Это закрыло для меня двери приличных английских домов. Я оказался в совершенно невыносимой ситуации. Узнав об этом, мисс Лоусон предложила мне место с более высоким жалованьем, хотя прекрасно знала, что я согласился бы на любое.
– Понимаю.
– Мне думается, только начинаете понимать, сэр. – Помолчав, Бэртон неохотно продолжил. – Мисс Лоусон решила, что меня нужно спасать. Когда она так думает, ее не остановить. Она многих спасла, но никому не приходит в голову, что ей самой нужна… – Он вдруг остановился. – Я помешал вам, милорд. Простите. Возможно, вы передумали насчет кофе?
– Что вы сказали? Лили нуждается в спасении? Почему, от кого?
Бэртон посмотрел на него, будто не понимая.
– Не прикажете ли подать свежий номер «Тайме», милорд?
Усевшись в конце длинного стола, Генри восхищенно смотрел, как месье Лабарж вместе с целой армией слуг священнодействовал над кастрюлями. Душистые соусы и подливы источали изысканные ароматы. На полках сверкала коллекция разнообразной посуды, сковородок, форм – кухонное вооружение, как сказал Лабарж.
Шеф выглядел весьма воинственно с половником в руках. При его энергичных движениях высокий колпак на голове принимал самые различные формы. Один помощник получил нагоняй за слишком густой соус, другой – за слишком подрумяненную корочку индейки. Кончики его усов раздраженно топорщились при виде кухарки, которая слишком толсто нашинковала морковь. Но настроение его круто менялось, когда он пододвигал очередной благоухающий шедевр Генри.
– Ах, юный джентльмен, – ворковал он, мешая английские и французские слова, – прошу вас, отведайте это… и вот это… Прекрасно, не так ли?
С отеческой гордостью шеф-повар положил в его тарелку кусок телятины с грибным соусом.
– Это мой самый первый рецепт. Я его узнал, когда помогал отцу готовить обед для графа, – вспоминал Лабарж.
– Это даже лучше, чем у нас в Рэйфорд-Парке.
Месье Лабарж высказал ряд нелестных замечаний в адрес английской кухни. Сравнивать ее с французской – все равно что выбирать между пирожным и черствым хлебом! Генри благоразумно согласился и продолжал жевать. Когда он уже заканчивал свою трапезу, в комнату вошел Уорти.
– Мастер Генри, – торжественно сказал он, – ваш брат здесь. Он, э-э, весьма живо выразил свое неудовольствие. Думаю, вам следует немедленно пойти к нему. Прошу вас, сюда.
– Ой. – Глаза Генри округлились от страха. Все смотрели на него с сочувствием. – Когда я еще смогу сюда попасть… Столько лет ждать…
Месье Лабарж совсем расстроился.
– Ваш брат очень сердится, да? Может быть, сначала предложить ему poularde a la Periquex? Или saumon Monpellier?
Шеф перебирал в памяти деликатесы, которые, он не сомневался, могли укротить самый необузданный нрав.
– Нет, – сказал Генри. Он знал, что в таких случаях ничего не может подействовать на брата. – Думаю, это бесполезно. Но все равно спасибо, месье. Это стоит любого наказания. За это пирожное с кофейным кремом или за это зеленое суфле я бы просидел месяц в тюрьме Ньюгейт.
Растроганный, Лабарж обнял Генри за плечи, расцеловал в обе щеки и произнес целую речь по-французски.
– Пойдемте, Генри, – позвал Уорти. Они вышли из кухни и направились к вестибюлю. – Генри… Думаю, вы знаете, что джентльмен всегда должен вести себя достойно. Особенно когда речь вдет о… об отношениях с прекрасным полом.
– Да, конечно, – растерянно отозвался Генри. – Значит, я не должен говорить Алексу об этих девушках, с которыми познакомил меня мистер Крейвен?
– Если только… Но нужно ли ему об этом знать?
– Да нет вроде бы, – покачал головой Генри.
– Вот и прекрасно, – с облегчением вздохнул Уорти.
Вопреки ожиданиям Генри, Алекс вовсе не был в ярости. Он спокойно стоял у входа, засунув руки в карманы плаща. На лице у него показалась щетина, одежда была измята. Непривычно было видеть брата в таком виде. Зато впервые за долгие годы в нем пропала внутренняя напряженность. Глаза его сверкали. Видно было – этот человек сжег за собой мосты. Генри задумался. Что такое с ним произошло? Почему он приехал за ним только сегодня, а не вчера ночью?
– Алекс, – сказал он. – Я виноват. Знаю, что нельзя было уезжать без спросу, но…
Алекс взял его за плечи и внимательно оглядел.
– У тебя все в порядке?
– Да, прекрасно. Меня чудесно покормили, я немного поиграл в лото и рано лег спать.
Успокоившись, Алекс выразительно посмотрел на брата.
– Я собираюсь серьезно поговорить с тобой. Об ответственности.
Генри нехотя кивнул. Похоже, дорога домой будет малоприятной.
– Милорд, – заговорил Уорти, – от имени мистера Крейвена и всех служащих разрешите сказать вам, что Генри – прекрасно воспитанный молодой человек. Никогда не видел, чтобы мистер Крейвен, не говоря уж о шеф-поваре, был так очарован.
– Это просто божий дар. Он научился льстить еще ребенком. Уорти, а мисс Лоусон здесь?
– Нет, милорд.
Так ли это? Может быть, она в постели с Крейвеном? Он почувствовал укол ревности.
– Где я мог бы ее найти?
– Думаю, она придет сегодня вечером. Будет играть в карты. Во всяком случае, она непременно появится на костюмированном балу в субботу. Передать ей что-нибудь?
– Да. Пусть готовится к следующему раунду.
Алекс простился с Уорти и вышел. Генри спешил следом.
***
Вернувшись в Рэйфорд-Парк, Алекс сразу понял: что-то произошло. Генри тоже почувствовал что-то необычное. Он с удивлением осмотрелся.– Как будто кто-то умер!
Всхлипывая, появилась леди Лоусон: Неверными шагами она спускалась по лестнице, при виде Алекса на ее лице отразился ужас.
– Милорд, – зарыдала она, – Пенни уехала! Милая Пенелопа уехала! Не гневайтесь на невинного ребенка, это я виновата. О боже, боже мой!
– Леди Лоусон! – Алекс пошарил по карманам в поисках платка. Вопросительно взглянул на брата – тот пожал плечами.
– Может, принести ей воды? – вполголоса спросил Генри.
– Лучше чаю, – прорыдала леди Лоусон, – крепкого, и капельку молока. И чуточку сахару не забудь – совсем немножко. – И продолжала сокрушаться: – Что же мне делать? Я скоро лишусь рассудка! Как мне объяснить вам…
– Не нужно ничего объяснять. – Алекс нашел платок и протянул ей. – Я все уже знаю. Пенелопа убежала с Закери. Поздно винить себя. Не расстраивайтесь.
– Я обнаружила записку. Джордж поехал вдогонку. – Она деликатно высморкалась. – Он пытается догнать их. Может, еще не поздно…
– Нет. – Он улыбнулся. – Пенелопа слишком хороша для меня. Уверяю вас, виконт Стэмфорд куда больше ей подходит.
– Вовсе нет, – уныло возразила леди Лоусон. – Если бы вы были здесь прошлой ночью! Ваше отсутствие придало им храбрости. – Она ждала объяснений.
– Я… мне пришлось задержаться – это от меня не зависело.
– Это все Вильгемина, – кипятилась миссис Лоусон.
Алекс внимательно посмотрел на нее.
– Почему вы так говорите?
– Приехала, заморочила ей голову всякими глупостями…
Алекс улыбнулся.
– Думаю, у Пенелопы и раньше были в голове эти «глупости», – мягко сказал он. – Если отбросить эмоции, следует признать, что Пенелопа и виконт Стэмфорд просто созданы друг для друга.
– Да Закери мизинца вашего не стоит! – с жаром воскликнула миссис Лоусон. – А теперь… Никогда вам теперь не быть моим зятем!
– Видимо, нет, – согласился Алекс.
– О господи, – вздохнула миссис Лоусон. – Если бы только у меня была еще одна дочь, я бы с радостью отдала ее вам!
Алекс уставился на нее, не веря своим ушам. Потом леди Лоусон услышала странные прерывистые звуки. Кажется, у него апоплексический удар! Он рухнул на ступеньку, сжав ладонями голову. Тело его как-то странно содрогалось. В конце концов она поняла: Алекс смеялся. Смеялся! От удивления миссис Лоусон онемела.
– Милорд?
– О господи! – Алекс не мог успокоиться. – Еще одна. О нет. И двух вполне достаточно. Боже милостивый! Да Лили стоит десятка, если она вообще чего-то стоит.
Миссис Лоусон с тревогой наблюдала за ним. Похоже, эмоциональное потрясение не прошло для него бесследно.
– Лорд Рэйфорд, – пробормотала она, – никто не упрекнет вас за то, что вы несколько… забылись. Что ж, пойду… выпью чаю в будуаре… Не стану больше вам мешать.
– Благодарю вас, – выдавил из себя Алекс, пытаясь овладеть собой. Он несколько раз глубоко вздохнул. Он уже успокоился, хотя на губах еще играла улыбка. Кажется, все в порядке? О да. Он чувствовал себя удивительно легко. Он свободен! Как мальчишка в каникулы. Энергия бурлила в нем.
Он избавился от Пенелопы. Раньше он не понимал, каким бременем была его помолвка, теперь все кончено. Он свободен. И Пенелопа тоже счастлива, в объятиях мужчины, которого она любит. А Лили даже не подозревает, что за джинна она выпустила из бутылки. Она думает, что все закончилось. На самом деле это только начало.
– Алекс? – рядом стоял Генри. Он пристально смотрел на брата. – Чай сейчас подадут.
– Леди Лоусон в будуаре.
– Алекс! Почему ты сидишь на ступеньках? Почему ты такой… счастливый? Тебя не было здесь ночью, а где же ты тогда был?
– Если мне не изменяет память, у тебя сегодня две встречи с преподавателями. Не мешало бы помыться и переодеться. – Глаза его сузились. – И я совсем не счастлив. Я думаю, как поступить с мисс Лоусон.
– Со старшей мисс Лоусон?
– Естественно, со старшей.
– И что ты надумал?
– Тебе еще рано знать.
– Зря ты так думаешь. – Генри подмигнул и убежал наверх.
Алекс тихо выругался, улыбнулся и покачал головой.
– Ну ладно, Лили Лоусон, – прошептал он. – В одном я уверен – ты будешь так занята мной, что на Дерека Крейвена у тебя не будет ни времени, ни сил.
***
Сегодня игра шла так же отвратительно, как и в прошлый вечер – Лили проигрывала с достоинством и держалась уверенно: никто не должен догадаться, что она идет ко дну. На ней был один из самых смелых ее нарядов – черная расшитая сеточка на чехле из шелка телесного цвета. В этом платье она выглядела почти обнаженной.Лили стояла у рулетки вместе с лордом Тадуортом, лордом Банстедом и Фокой Беринковым, русским дипломатом. Она старалась выглядеть спокойной и оживленной. Это давалось труднее и труднее. Шансы вернуть Николь таяли с каждым часом. Внутри была пустота. Что происходит, думала она в отчаянии. Никогда еще она не играла так плохо.
Она почувствовала на себе взгляд Дерека. Он ни слова не сказал, но в его взгляде читалось осуждение. Любому игроку, делающему такие ужасные ошибки, следовало бы воздержаться от игры. Но у нее не было времени. Только сегодня и завтра. Она помнила об этом. Фитц, крупье, старался не смотреть ей в глаза. Лили понимала, что она играет слишком крупно, слишком быстро, слишком рискованно. Снова и снова она старалась успокоиться, но было поздно. С ней произошло то, что рано или поздно происходит со всеми игроками: она не могла остановиться. В отчаянии она бросала кубики на сукно. Мимо. Опять мимо. Она проиграла почти все.
– Что ж, – пожала она плечами, – придется сегодня играть в долг.
Рядом вдруг возник Дерек.
– Сначала пойдем пройдемся, – холодно сказал он.
– Я играю! – возразила Лили.
– Без денег? Нет.
Он схватил ее за руку. Лили извинилась и вышла из-за стола. Дерек подтолкнул ее к пустому столу, где они могли спокойно поговорить.
– Ты просто мерзавец, – сквозь зубы процедила Лили. Она улыбалась, и со стороны казалось, что они заняты дружеской беседой. – Какого черта ты вытащил меня из-за стола? И попробуй только отказать мне в кредите – я сотни раз играла в долг и всегда выигрывала!
– У тебя началась полоса невезения, – сказал Дерек. – Остановись!
– Неправда! – воскликнула Лили. – Сейчас пойду и докажу тебе.
– Еще больше проиграешь.
– Ну и проиграю, тебе-то что? – в отчаянии крикнула она. – Ты думаешь, что защищаешь меня? С каких это пор ты взял на себя такую смелость? Оставь меня! Мне нужно выиграть пять тысяч фунтов или я навсегда потеряю Николь!
– А если ты проиграешь? – холодно поинтересовался Дерек.
Ответ был ему известен. У нее была одна возможность – продать свое тело подороже.
– Ты получишь свои деньги. Или вожделенную плоть. Что тебе больше захочется. Моя дочь для меня – самое главное, понимаешь ты или нет?
– Ей не нужна мать-шлюха.
– Будь что будет. Это ведь твоя философия, правда?
Какое-то мгновение он молчал, потом с издевкой поклонился и отошел от нее. Лили почувствовала себя страшно одинокой. С ним все было весело, но доверять ему нельзя. В глубине души всегда жила надежда: если она дойдет до предела, он не оставит ее. Теперь надеяться было не на что. Лили не винила его. Просто она осталась одна. Она всегда была одна и привыкла к этому.