Страница:
– Вот лошади, которых месье де Беркли купил недавно, – сказала она. – Красивые, правда? Это – Шепот, а это – Коноплянка. А вот места для Алмаза и еще одного большого черного коня, на котором месье де Беркли поехал к месье Лефевру.
– Лефевр.
– присоединился к разговору Джереми, грубо сплюнув на пол при упоминании этого имени. – Вся деревня ненавидит его. Я не верю, что месье де Беркли сможет договориться с ним, ведь он такой…
– У месье де Беркли большой опыт в подобных делах, и он умеет разговаривать с упрямыми чиновниками, – сказала Розали, поглаживая лошадь.
– С уважительными – да, но не со злым господином, который выжимает все до последнего сантима из жителей деревни!
– Месье де Беркли владеет огромной корабельной компанией и знает, как найти общий язык даже с самыми несговорчивыми торговыми агентами, которые ненавидят английские товары, – ответила Розали. – Я не думаю, что разговор с месье Лефевром может вызвать какие-либо сложности.
– Надеюсь, что вы правы, – с сомнением заметил Джереми.
Мирель нетерпеливо топнула ножкой.
– Конечно, мадемуазель лучше знает, глупый спорщик! Любой, кто хоть однажды бывал где-либо, кроме этой вашей деревни, знает, что иметь дело с торговыми агентами в тысячу раз сложнее, чем с каким-то там сборщиком налогов!
Розали невольно улыбнулась такому неожиданному натиску Мирель и, поскольку Джереми выглядел порядком обиженным, постаралась сменить тему. Взглянув на старую гнедую кобылу, она спросила:
– Как ее зовут?
– Ревинант, – ответил Джереми.
Розали засмеялась.
– По-английски это значит "Привидение"…
Вдруг Мирель, привлеченная каким-то шорохом в углу, бросилась туда с восторженным криком:
– Мадемуазель, идите сюда, смотрите!
На подстилке из сена сидели четыре котенка и смотрели на посетителей яркими круглыми глазами.
– Ой, какая прелесть! – воскликнула Розали. Не раздумывая, она наклонилась и осторожно подняла одного из них, поглаживая пальцами крошечное тельце, и услышала тихое, едва различимое мяуканье.
Она вдруг подумала, что ведет себя недостойно. Ни одна леди не стала бы сидеть на корточках и умиляться такому "открытию". Однако котенок был такой мягкий, доверчивый и пугливый, что она опять погладила его и прижала к себе.
Он начал карабкаться, устраиваясь поудобнее, и неожиданно царапнул ее тонкой когтистой лапкой. Розали выпрямилась и уже хотела выпустить его, но услышала приближающийся стук копыт.
В открытую дверь было видно, как Рэнд, осадив вороного, соскочил с него. Ноздри коня дрожали от напряжения, бока вздымались, и он все еще бил копытом от неожиданно резкой остановки на всем скаку.
– Приведи его в порядок, Джереми, – бросил на ходу Рэнд, отдавая поводья конюху.
Розали зачарованно смотрела на него. Она уже видела Рэнда в дорогих вечерних костюмах, холодного, спокойного и бесконечно привлекательного, но никогда еще он не был так хорош, как сейчас.
Рукава его простой белой рубахи были закатаны по локоть, обнажая сильные руки. Брюки для верховой езды плотно обтягивали узкие мускулистые бедра.
Когда Рэнд повернулся, Розали с восхищением окинула взглядом его высокую широкоплечую фигуру, подмечая малейшие изменения, произошедшие в нем с тех пор, как они поселились в замке.
Он заметно посвежел и набрал прежний вес, потерянный во время болезни Розали, снова приобрел неуязвимый и мужественный вид, который она находила таким привлекательным.
Загар на его лице стал темнее, а волосы, напротив, чуть посветлели, приобретя еще более яркий золотистый оттенок. Подойдя к колодцу, располагавшемуся близ конюшни, Рэнд наклонился к стоявшему тут же ведру воды, намереваясь умыться холодной водой.
Да, немногие мужчины выглядели так уверенно и мужественно, как он, и надо быть просто слепой и глухой, чтобы не влюбиться в него без памяти.
Умывшись, Рэнд вошел в конюшню и удивленно остановился, увидев Розали.
– Я хотела поговорить с тобой, – начала она, но тут же смущенно замолчала, когда Рэнд, нахмурившись, подошел к ней.
– У тебя царапина здесь. – Он коснулся атласной кожи ее плеча.
– Какие пустяки, – ответила Розали, отступая в сторону, чтобы избежать его прикосновения. Но Рэнд положил руку на ее талию и, наклонившись, переспросил:
– Что ты сказала?
Дыхание Рэнда было холодным и влажным, а близость его так ошеломляла, что Розали замерла и только молча смотрела на него.
– Это так, пустяк, – повторила наконец она.
И тут из угла послышался легкий шорох.
– Мирель, – позвал Рэнд, и Розали в смущении отпрянула, вспомнив, что они здесь не одни. – Я вижу, вы нашли новый объект для забот, – сказал Рэнд, со смехом глядя на нее.
Мирель, собрав котят в фартук, вежливо поклонилась ему.
– Добрый день, месье. Как прошла ваша встреча с месье Лефевром?
– Очень хорошо. Он, когда захочет, оказывается, может быть весьма благоразумным!
Глаза Мирель сияли от радости.
– У него такая репутация, месье! Вам, наверное, было нелегко убедить его.
– А я совсем не удивлена, – заметила Розали. – Мало приятного противоречить месье де Беркли.
Рэнд улыбнулся.
– Ты хотела о чем-то поговорить со мной? – спросил он.
– Да, – ответила Розали и, вынув письмо, протянула его Рэнду. – Возьми это. Можешь ли ты отправить его поскорее?
Рэнд молча прочитал адрес и задумчиво взглянул на Розали.
– Я хотела бы быть откровенной с тобой, и это письмо – первый шаг к этому, – сказала она, робко улыбаясь.
Она хотела добавить еще что-то, но присутствие Мирель сдерживало ее.
– Мирель, – сказал Рэнд, продолжая смотреть на Розали. – Почему бы тебе не найти мать этих прелестных котят?
Он помолчал и добавил:
– Вот что, пойди и скажи Джереми, что мне сейчас срочно понадобится лошадь.
– Слушаюсь. – Девушка вышла, весело сверкнув глазами.
Рэнд улыбнулся.
– Не надо было отсылать ее, – тихо проговорила Розали, почувствовав вдруг странную неловкость от того, что они остались одни. – Я уже сказала тебе все, что хотела.
– А я думал, – произнес Рэнд, внимательно глядя на Розали, – что ты будешь рада остаться со мной наедине.
Он наклонился и приник к ее губам, а Розали, обняв его, приподнялась на цыпочки. Она любила Рэнда и не могла отказаться от него.
– Милая моя Рози, – прошептал он и тихо засмеялся. – Боже, ты такая маленькая…
Легким движением он приподнял Розали и поставил на скамейку. Теперь глаза их были на одном уровне.
Розали покачнулась.
– Я падаю, – прошептала она, Он улыбнулся и обнял ее.
– Крепче держись за меня, Рози.
Розали продолжала молча стоять, прильнув к нему, а Рэнд снова и снова целовал ее. Она ощущала его соленую от пота кожу, трогала влажные волосы и отчетливо слышала биение его сердца рядом со своим.
Однако осознав, что кто-нибудь может войти и застать их здесь, Розали в испуге отпрянула.
– Рэнд, – прошептала она, – что, если кто-нибудь войдет сейчас и увидит, что ты целуешься со своей "маленькой кузиной из Англии"?
– В этом нет ничего необычного, если двоюродные брат и сестра влюбляются друг в друга. Только чуть-чуть скандально, может быть.
– Если бы я действительно была твоей кузиной, – задыхаясь от волнения, сказала Розали, – ты бы больше уважал меня и не позволил себе того, что позволяешь сейчас.
Стараясь освободиться от его объятий, Розали качнулась и почувствовала, как скамейка уходит у нее из-под ног.
– Рэнд, я сломаю себе шею. Рэнд…
И она замолчала, как только его рот легко коснулся ее губ в тихом поцелуе, который порой бывает более возбуждающим, чем даже самый неистовый.
– Что, если кто-нибудь увидит нас? – беспомощно бормотала она, закрывая глаза.
Рэнд прошептал:
– Я сходил с ума, глядя на тебя все эти последние недели.
Он нежно коснулся губами царапины на ее плече.
– Такая чистая, легкая, нарядная…
Рука его скользнула по ее бедру.
– Рэнд, – вспыхнула Розали, оглядываясь вокруг. – Что, если кто-нибудь.., что, если…
Он прижался губами к ее груди, и Розали чуть откинулась назад, чувствуя, что тело ее почти невесомо в его сильных и опытных руках.
– Рози, ты так нужна мне, – пробормотал он.
Розали покраснела.
– Я не знала… Я думала – ты не хочешь меня больше, – сказала наконец она.
– Я не хочу тебя? – мягко повторил он, целуя ее в шею. – Глупышка… Я же сказал тебе, что ты моя. Да, я хочу тебя. Я хочу чувствовать твои объятия и чтобы ты смотрела на меня этим особым взглядом, которым ты не смотришь больше ни на кого. Я хочу, чтобы ты нуждалась во мне, в моей помощи, утешении, ласке, в удовольствии, которое я могу тебе дать.
– Я нуждаюсь в тебе, Рэнд, – прошептала она. – Не уходи.
Он крепче обнял ее и проговорил своим низким бархатным голосом:
– Я не уйду, любимая моя… Я знаю, чего ты хочешь.
Внезапно с улицы донесся пронзительный женский крик.
– Мирель, – выдохнула Розали, мгновенно очнувшись от наваждения любовной ласки. – Что-то случилось!
Поняв, что произошло нечто из ряда вон выходящее, Рэнд с тревогой посмотрел на Розали.
– Стой здесь, – приказал он и в два прыжка выскочил из конюшни.
Глава 11
Мирель застыла посреди двора, прижав руки к груди и тяжело дыша. Перед ней стоял высокий, стройный молодой мужчина лет двадцати пяти, в сильно истрепанной одежде, с полотняным мешком, перекинутым через плечо.
Мирель с испугом смотрела на приближающегося Рэнда.
– Простите, месье, ничего страшного не случилось…
Это Гильом, мой брат. Он испугал меня своим неожиданным появлением, вот и все… Я просто глупая.
Рэнд недоверчиво посмотрел на девушку. Было ясно, что она что-то скрывает. В глазах Мирель стояли слезы, и весь ее вид говорил о крайнем расстройстве.
Незнакомец между тем улыбнулся как ни в чем не бывало и протянул Рэнду руку.
– Рад встретиться с вами, месье де Беркли. Я вижу, моя сестра совсем не изменилась, все такая же дурочка, каждого шороха боится.
– Что вы здесь делаете? – холодно, но достаточно вежливо спросил Рэнд, не замечая протянутой ему руки.
– Пришел посмотреть на Мирель. Я вернулся в отель и нашел там записку. Я хотел убедиться, что с ней все в порядке. Такой лакомый кусочек, как она, всегда, знаете. желанная добыча для разных проходимцев.
– И, понимая это, вы все-таки оставляете ее одну, исчезая на месяцы? – иронически произнес Рэнд, глядя на него в упор.
– Мне, извините, нужно работать, чтобы съесть кусок хлеба, – слегка пожав плечами, ответил Гильом.
Он хотел было добавить что-то еще, но глаза его остановились вдруг на Розали, тихо стоящей за спиной Рэнда.
Она ослушалась Рэнда и вышла посмотреть, что произошло. Розали была необыкновенно красива в этот момент. Голубые глаза широко распахнуты, розовые мягкие губы припухли от поцелуев, несколько локонов выбились из прически и щекотали ее атласную шею.
– Мадемуазель, – торопливо проговорила Мирель. – Это мой брат Гильом.
– Здравствуйте. – Розали с интересом посмотрела на незнакомца.
Выражение испуга на побледневшем лице Мирель странным образом не вязалось со взглядом ее потемневших глаз, совсем не похожим на взгляд любящей сестры.
Между тем Гильом улыбнулся Розали очаровательной улыбкой, глаза его сияли. Гильом Жермен был очень красивым молодым человеком и, по всей видимости, прекрасно знал об этом.
Лицо его было чрезвычайно приятным: красиво очерченный рот, легкие вразлет брови, темные, как у Мирель, глаза и смоляные волосы. Высокий, стройный, он был поистине очарователен.
Однако Розали смотрела на него достаточно спокойно, его красота не возбуждала в ней тех чувств, которые она испытывала, глядя на Рэнда.
Движимая женским любопытством, она попыталась мысленно сравнить обоих, но тут же поняла нелепость подобной затеи. Никто не мог сравниться физической силой с Рэндом, ему не было равных. Рэнд был прекрасен, Розали восхищало его крепкое сложение, золотистые волосы, смуглая кожа и карие глаза, в которых могли светиться восторг и печаль одновременно. Целой жизни, казалось, не хватит, чтобы разгадать его.
Только с Рэндом вальс становился подлинной магией, только Рэнд мог заставить ее сгорать от страсти, сначала наказав ее, а потом дразня, балуя и во всем ей потакая. И значит, Рэнд всегда будет первым, с кем бы Розали ни сравнивала его.
Она встретилась с ним взглядом и поняла, что он угадал ее мысли. Ревность на мгновение вспыхнула в нем, но он взял себя в руки.
– Признаюсь, я ожидал не такого приема, – сказал Гильом, обращаясь к Розали. – Я думал…
– Это что, в ваших правилах вторгаться незваным в чужие владения? – резко спросил Рэнд. – Если так, то не ждите восторженной встречи!
Посмотрев на Розали и увидев, что она не проявляет особого интереса к гостю, Рэнд немного успокоился.
– Я редко ввязываюсь во что-либо, не оценив прежде своих шансов, – ответил молодой человек, открыто и честно глядя на Рэнда. – Я не знал, с кем уехала Мира и в каком качестве.
– Как видите, она вполне довольна, – ответил Рэнд, и Мирель кивнула, подтверждая его слова.
Розали подавила невольный смех, так как в эту самую минуту о Мирель можно было сказать все, что угодно, но только не то, что она довольна.
– Итак, ваши опасения рассеялись, – с сарказмом продолжал Рэнд. – Однако, я вижу, вы "отите еще что-то сказать?
– Да сущий пустяк, в самом деле, – смущенно согласился Гильом. – Хочу попросить вас об одном одолжении.
– Так я и знал.
– Я потратил все деньги, чтобы добраться сюда, мне нечего есть, а также негде спать.
– Незавидная ситуация.
– Что ж, прикажете мне теперь страдать из-за того, что я приехал навестить сестру? Нельзя осуждать человека за то, что он испытывает братские чувства! А кроме того, вам, я думаю, не помешает пара сильных рук, не так ли?
Ваша усадьба впечатляет, но состояние ее, между прочим, далеко от идеального.
Улыбка, которая поначалу появилась на лице молодого человека, растаяла, поскольку ему стало ясно, что пытаться вызвать сочувствие Рэнда так же бесполезно, как биться головой об стену.
– Мы обязательно учтем ваши замечания, – иронично заметил Рэнд, внимательно глядя на Мирель и стараясь определить ее отношение к разговору. – Однако если мне вдруг понадобятся помощники, я поищу их среди своих людей, в деревне.
– В деревне? – насмешливо произнес Гильом. – Что ж, если вам нужны пахари да дворники… Но я могу пригодиться для более сложных дел. Как говорят фехтовальщики, зачем биться на кулаках, когда есть шпаги?
– Ты владеешь оружием?
– Я много чем владею. У меня разные таланты, – живо ответил Гильом.
– И знаешь лошадей?
– Я все могу делать, месье.
Внезапно в глазах Рэнда сверкнул смех, он улыбнулся.
– Очевидно, это у вас наследственное.
Он повернулся к Розали.
– Что ты думаешь по этому поводу, моя непослушная подружка?
По его голосу Розали поняла, что он сердится на нее.
– Судя по твоему настроению, ты сделаешь все наоборот. Поэтому я лучше помолчу.
– А ты, Мирель? – спросил Рэнд.
Горничная стояла опустив глаза.
– Как вам будет угодно, месье, – тихо проговорила она.
– Ну хорошо, Гильом, если ты не против работы на конюшне, можешь остаться. Мирель проводит тебя к месье Альвину.., он расскажет о твоих обязанностях и жалованье. Да, вот еще что, ему уже трудно одному ухаживать за садом, так что ты иногда будешь помогать ему.
– С удовольствием, месье, и спасибо вам за вашу доброту! – сказал Гильом, радостно улыбаясь, Мирель взяла брата за руку и повела его в сад.
Как только они удалились, Розали, повернувшись к Рэнду, озадаченно спросила:
– Как странно они…
– Скажи мне, – прервал ее Рэнд. – Когда ты будешь слушать то, что тебе говорят?
– Я всегда слушаю тебя, – ответила она.
– Однако редко подчиняешься.
– Я не прислуга, чтобы подчиняться, – резко проговорила Розали, – и исполнять все твои пожелания!
– Рози, дорогая моя. – В голосе его звучали тревога и нежность. – Я просил тебя остаться там не ради удовлетворения своего тщеславия. У меня были для этого основания: я боюсь за твою безопасность!
Возмущение Розали вмиг исчезло, и она почувствовала раскаяние.
– Но я ушла не из желания ослушаться тебя. Я просто машинально пошла вслед за тобой, – тихо проговорила она.
Розали стояла перед Рэндом с поникшей головой, маленькая и беззащитная. Внезапно ему захотелось взять ее на руки и сказать, что ничего страшного не случилось, и что он понимает ее порыв, и что она и впредь может делать все, что хочет. Однако он справился с этим движением сердца, ругая себя за то, что опять позволил эмоциям взять верх над здравым смыслом. Ведь он никогда не забывал о том, что случилось в Париже, и не хотел, чтобы кто-нибудь опять причинил Розали вред.
– Я и впредь буду давать тебе свободу, но если понадобится, запру тебя на замок и буду держать, пока ты не поверишь мне.
– Я верю тебе, – прошептала она, глядя в его бархатно-золотистые глаза, взгляд которых, казалось, проникал ей в душу.
– Отлично, – сказал Рэнд, как бы подводя итог их разговору, и добавил:
– Я провожу тебя до дома. Скоро обед, и я ужасно проголодался.
Розали согласно кивнула и послушно взяла его под руку.
Но один вопрос, о котором Рэнд ничего не сказал, не давал ей покоя.
Почему он промолчал о том, что случилось в конюшне полчаса назад? Казалось, Рэнд совершенно забыл об этом, а Розали между тем чувствовала нежность и томление неудовлетворенного желания. Хочет ли Рэнд продолжения того, что между ними происходило? Если он все еще любит ее, почему не делает никаких попыток к сближению?
Ничто не мешает ему прийти ночью к ней в спальню, тем более что она сама ни за что не стала бы препятствовать этому.
– Нотариус и викарий хотели бы навестить вас сегодня после обеда, месье де Беркли, – доложила Нинетт, вручая Рэнду визитные карточки на блестящем серебряном подносе. – А завтра здешние крестьяне придут благодарить вас.
– Благодарить? – переспросил Гильом, входя в гостиную.
Все утро он усердно трудился в саду, во французской и китайской его частях: копал землю, подрезал ветки, отмывал скульптуры и расчищал клумбы.
Волосы его прилипли ко лбу, а задумчивые карие глаза обрамляли темные длинные ресницы. Легкий загар покрывал его лицо.
Розали с улыбкой протянула ему большой бокал холодной апельсиновой воды.
– Спасибо, – сказал он, глядя на нее.
В глазах его светились благодарность и доброта, которую он редко выказывал так открыто. Казалось, Розали у всех вызывала самые теплые и нежные чувства. Гильом заметил, что ей достаточно произнести с улыбкой несколько слов, чтобы смягчить крутой нрав Рэнда, Всем хотелось сделать ей что-нибудь приятное. Даже Джейн Дэвид, сварливый старик, служивший дворецким, тоже поддался ее очарованию.
– Это, – заметил он как-то, – это сирена!
Да, она смеялась, как дитя, пела, как ангел, и любила, как земная женщина.
Сидя в расшитом золотой нитью кресле, Розали просматривала груду визитных карточек.
– Не только нотариус и викарий, – сказала она, – но и два банкира, врач, крестьяне и несколько здешних дворян! И конечно, их жены и дочери. Все они изъявили желание поблагодарить месье де Беркли за его вклад в поддержку общественного благосостояния.
– Ого! – произнес Гильом. – Как это вам удалось снискать такую популярность, хотел бы я знать.
– Он защитил интересы крестьян, – ответила Розали, прежде чем Рэнд успел произнести что-либо. – Он защитил их от месье Лефевра, недостойного господина, можно сказать, негодяя, который решил повысить пошлину на землю, лишив тем самым бедных людей средств к существованию, отобрав деньги у тех, кто с трудом может позволить себе…
– Короче говоря, – прервал ее Рэнд, невольно улыбаясь пылкости Розали, – после десятиминутного разговора со сборщиком налогов я был произведен в святые.
– Удивляет то, – продолжала Розали, глядя на Гильома, – что он так и не обмолвился ни словом, что же такое он сказал этому Лефевру.
– Не отважусь повторить этого в обществе, – пробормотал Рэнд.
– Ну, можно сказать, ты приобрел невероятную популярность, – весело закончила Розали. – И я хочу воспользоваться этим, принимая гостей!
– Не уверен, достаточно ли ты поправилась, чтобы устраивать приемы? – озабоченно произнес Рэнд.
– Поправилась ли я? Тебе лучше… – начала было она, но вдруг остановилась, закусив губы.
С ее языка чуть не слетело: "Кому как не тебе знать, что я совершенно здорова!" Розали вспомнила минуты, которые они провели в объятиях друг друга, минуты восторга и неземного блаженства, которое стало сильнее и глубже после первого же безрассудного мгновения; тяжелое томление плоти, пылающие губы, сильные руки Рэнда…
Она постаралась избавиться от наваждения. Яркий румянец залил ее лицо, как только она подняла глаза и посмотрела на Рэнда. Он улыбался, прекрасно поняв, о чем она сейчас думает.
"Бессовестный", – мысленно упрекнула его Розали и, чтобы скрыть свое возбужденное настроение, торопливо взяла стакан с лимонадом и отпила глоток.
Между тем Гильом с нескрываемым любопытством наблюдал за происходящим.
– Я не думаю, что мадемуазель устанет от нескольких посетителей, – заметила Мирель.
Рэнд взглянул на нее.
– Стало быть, с твоего благословения мы позволим ей провести сегодняшний вечер среди гостей? – сказал он. – Но я должен серьезно предупредить тебя, Розали: это быстро тебе надоест.
Нахмурившись, Розали посмотрела на Рэнда, не понимая, что он имеет в виду.
Но тут вмешалась Мирель, готовая предотвратить назревающую ссору:
– Я слышала, о вас, мадемуазель, ходит много разных слухов. Люди любопытны…
– Бесспорно, – сказала Розали. – Они наверняка думают, что месье де Беркли прячет где-нибудь на чердаке сумасшедшую злую старуху, да?
– Или бесценное сокровище, – добавил Рэнд, – которое он ревностно охраняет от посторонних взглядов.
Покраснев еще больше, Розали опустила глаза.
– Не знаю, – расстроенно сказала Розали после второго такого приема. – Мне кажется, что нам всем надо объединиться, и господам и дамам, так, как это делается в Париже.
Они с Рэндом проводили гостей и теперь сидели в приемной.
– Здесь не Париж, дорогая моя, – возразил Рэнд, – а всего лишь маленькое провинциальное местечко, где традиции поддерживаются столетиями. Я мирюсь с ними, а ты, похоже, против? Тебе они не по вкусу!
– Пойми, мне непереносимо скучно!
Рэнд расхохотался, в глазах его сверкнул озорной огонек.
– Вот никогда бы не подумал! – весело сказал он.
– Боже мой, – простонала Розали. – После того что случилось в Париже, я думала, что никогда не захочу возвратиться туда, но теперь я сыта по горло этой скукой и готова даже пешком уйти. Все здешние разговоры сводятся к тому, как надо содержать в порядке дом, как заставить слуг побольше работать, что есть на завтрак в особенно жаркие дни… А те, кто умеет читать, – ты думаешь, они теряют время на газеты или, скажем, на Мольера? Ничего подобного, они читают только журналы мод! И болтают о шляпках и модных прическах!
– Рози, дорогая, – сказал, улыбаясь, Рэнд. – Я с радостью приглашу тебя в нашу мужскую компанию, но думаю, твое присутствие будет многих сдерживать. Не меня, конечно, ты понимаешь…
– Я знаю, – прервала она его. – Ты по крайней мере не запрещаешь мне высказать все, что я думаю. Но если эти мадам и мадемуазель такие дуры, что позволяют держать себя в отдельной комнате! Они-то уж точно не решатся противоречить тому, что говорят их мужья.
– Если ты намерена присоединиться к компании джентльменов во время нашего завтрашнего визита к Хуралтам, боюсь, твои надежды не оправдаются. Пойми, мы уедем отсюда уже очень скоро, и времени, которое мы здесь пробудем, не хватит на то, чтобы поломать вековые традиции.
Но зато ты успеешь стать знатоком модных шляпок!
– Тогда не удивляйся, если к концу нашего здесь пребывания мой интеллект снизится до младенческого уровня.
Рэнд сдержал улыбку.
– Большинство мужчин отнеслись бы с восторгом к такой перемене, – подчеркнуто серьезно проговорил он.
– Но только не ты, Рэнд! – возразила ему Розали. – Не ты… Ты терпеть не можешь глупости.
– Ты, оказывается, отлично узнала меня за это время, – мягко, но слегка насмешливо произнес он.
Не желая больше спорить, Розали вздохнула и встала с кресла.
– Спокойной ночи, Рэнд, – сказала она.
– Спокойной ночи, – улыбнулся он.
– Лефевр.
– присоединился к разговору Джереми, грубо сплюнув на пол при упоминании этого имени. – Вся деревня ненавидит его. Я не верю, что месье де Беркли сможет договориться с ним, ведь он такой…
– У месье де Беркли большой опыт в подобных делах, и он умеет разговаривать с упрямыми чиновниками, – сказала Розали, поглаживая лошадь.
– С уважительными – да, но не со злым господином, который выжимает все до последнего сантима из жителей деревни!
– Месье де Беркли владеет огромной корабельной компанией и знает, как найти общий язык даже с самыми несговорчивыми торговыми агентами, которые ненавидят английские товары, – ответила Розали. – Я не думаю, что разговор с месье Лефевром может вызвать какие-либо сложности.
– Надеюсь, что вы правы, – с сомнением заметил Джереми.
Мирель нетерпеливо топнула ножкой.
– Конечно, мадемуазель лучше знает, глупый спорщик! Любой, кто хоть однажды бывал где-либо, кроме этой вашей деревни, знает, что иметь дело с торговыми агентами в тысячу раз сложнее, чем с каким-то там сборщиком налогов!
Розали невольно улыбнулась такому неожиданному натиску Мирель и, поскольку Джереми выглядел порядком обиженным, постаралась сменить тему. Взглянув на старую гнедую кобылу, она спросила:
– Как ее зовут?
– Ревинант, – ответил Джереми.
Розали засмеялась.
– По-английски это значит "Привидение"…
Вдруг Мирель, привлеченная каким-то шорохом в углу, бросилась туда с восторженным криком:
– Мадемуазель, идите сюда, смотрите!
На подстилке из сена сидели четыре котенка и смотрели на посетителей яркими круглыми глазами.
– Ой, какая прелесть! – воскликнула Розали. Не раздумывая, она наклонилась и осторожно подняла одного из них, поглаживая пальцами крошечное тельце, и услышала тихое, едва различимое мяуканье.
Она вдруг подумала, что ведет себя недостойно. Ни одна леди не стала бы сидеть на корточках и умиляться такому "открытию". Однако котенок был такой мягкий, доверчивый и пугливый, что она опять погладила его и прижала к себе.
Он начал карабкаться, устраиваясь поудобнее, и неожиданно царапнул ее тонкой когтистой лапкой. Розали выпрямилась и уже хотела выпустить его, но услышала приближающийся стук копыт.
В открытую дверь было видно, как Рэнд, осадив вороного, соскочил с него. Ноздри коня дрожали от напряжения, бока вздымались, и он все еще бил копытом от неожиданно резкой остановки на всем скаку.
– Приведи его в порядок, Джереми, – бросил на ходу Рэнд, отдавая поводья конюху.
Розали зачарованно смотрела на него. Она уже видела Рэнда в дорогих вечерних костюмах, холодного, спокойного и бесконечно привлекательного, но никогда еще он не был так хорош, как сейчас.
Рукава его простой белой рубахи были закатаны по локоть, обнажая сильные руки. Брюки для верховой езды плотно обтягивали узкие мускулистые бедра.
Когда Рэнд повернулся, Розали с восхищением окинула взглядом его высокую широкоплечую фигуру, подмечая малейшие изменения, произошедшие в нем с тех пор, как они поселились в замке.
Он заметно посвежел и набрал прежний вес, потерянный во время болезни Розали, снова приобрел неуязвимый и мужественный вид, который она находила таким привлекательным.
Загар на его лице стал темнее, а волосы, напротив, чуть посветлели, приобретя еще более яркий золотистый оттенок. Подойдя к колодцу, располагавшемуся близ конюшни, Рэнд наклонился к стоявшему тут же ведру воды, намереваясь умыться холодной водой.
Да, немногие мужчины выглядели так уверенно и мужественно, как он, и надо быть просто слепой и глухой, чтобы не влюбиться в него без памяти.
Умывшись, Рэнд вошел в конюшню и удивленно остановился, увидев Розали.
– Я хотела поговорить с тобой, – начала она, но тут же смущенно замолчала, когда Рэнд, нахмурившись, подошел к ней.
– У тебя царапина здесь. – Он коснулся атласной кожи ее плеча.
– Какие пустяки, – ответила Розали, отступая в сторону, чтобы избежать его прикосновения. Но Рэнд положил руку на ее талию и, наклонившись, переспросил:
– Что ты сказала?
Дыхание Рэнда было холодным и влажным, а близость его так ошеломляла, что Розали замерла и только молча смотрела на него.
– Это так, пустяк, – повторила наконец она.
И тут из угла послышался легкий шорох.
– Мирель, – позвал Рэнд, и Розали в смущении отпрянула, вспомнив, что они здесь не одни. – Я вижу, вы нашли новый объект для забот, – сказал Рэнд, со смехом глядя на нее.
Мирель, собрав котят в фартук, вежливо поклонилась ему.
– Добрый день, месье. Как прошла ваша встреча с месье Лефевром?
– Очень хорошо. Он, когда захочет, оказывается, может быть весьма благоразумным!
Глаза Мирель сияли от радости.
– У него такая репутация, месье! Вам, наверное, было нелегко убедить его.
– А я совсем не удивлена, – заметила Розали. – Мало приятного противоречить месье де Беркли.
Рэнд улыбнулся.
– Ты хотела о чем-то поговорить со мной? – спросил он.
– Да, – ответила Розали и, вынув письмо, протянула его Рэнду. – Возьми это. Можешь ли ты отправить его поскорее?
Рэнд молча прочитал адрес и задумчиво взглянул на Розали.
– Я хотела бы быть откровенной с тобой, и это письмо – первый шаг к этому, – сказала она, робко улыбаясь.
Она хотела добавить еще что-то, но присутствие Мирель сдерживало ее.
– Мирель, – сказал Рэнд, продолжая смотреть на Розали. – Почему бы тебе не найти мать этих прелестных котят?
Он помолчал и добавил:
– Вот что, пойди и скажи Джереми, что мне сейчас срочно понадобится лошадь.
– Слушаюсь. – Девушка вышла, весело сверкнув глазами.
Рэнд улыбнулся.
– Не надо было отсылать ее, – тихо проговорила Розали, почувствовав вдруг странную неловкость от того, что они остались одни. – Я уже сказала тебе все, что хотела.
– А я думал, – произнес Рэнд, внимательно глядя на Розали, – что ты будешь рада остаться со мной наедине.
Он наклонился и приник к ее губам, а Розали, обняв его, приподнялась на цыпочки. Она любила Рэнда и не могла отказаться от него.
– Милая моя Рози, – прошептал он и тихо засмеялся. – Боже, ты такая маленькая…
Легким движением он приподнял Розали и поставил на скамейку. Теперь глаза их были на одном уровне.
Розали покачнулась.
– Я падаю, – прошептала она, Он улыбнулся и обнял ее.
– Крепче держись за меня, Рози.
Розали продолжала молча стоять, прильнув к нему, а Рэнд снова и снова целовал ее. Она ощущала его соленую от пота кожу, трогала влажные волосы и отчетливо слышала биение его сердца рядом со своим.
Однако осознав, что кто-нибудь может войти и застать их здесь, Розали в испуге отпрянула.
– Рэнд, – прошептала она, – что, если кто-нибудь войдет сейчас и увидит, что ты целуешься со своей "маленькой кузиной из Англии"?
– В этом нет ничего необычного, если двоюродные брат и сестра влюбляются друг в друга. Только чуть-чуть скандально, может быть.
– Если бы я действительно была твоей кузиной, – задыхаясь от волнения, сказала Розали, – ты бы больше уважал меня и не позволил себе того, что позволяешь сейчас.
Стараясь освободиться от его объятий, Розали качнулась и почувствовала, как скамейка уходит у нее из-под ног.
– Рэнд, я сломаю себе шею. Рэнд…
И она замолчала, как только его рот легко коснулся ее губ в тихом поцелуе, который порой бывает более возбуждающим, чем даже самый неистовый.
– Что, если кто-нибудь увидит нас? – беспомощно бормотала она, закрывая глаза.
Рэнд прошептал:
– Я сходил с ума, глядя на тебя все эти последние недели.
Он нежно коснулся губами царапины на ее плече.
– Такая чистая, легкая, нарядная…
Рука его скользнула по ее бедру.
– Рэнд, – вспыхнула Розали, оглядываясь вокруг. – Что, если кто-нибудь.., что, если…
Он прижался губами к ее груди, и Розали чуть откинулась назад, чувствуя, что тело ее почти невесомо в его сильных и опытных руках.
– Рози, ты так нужна мне, – пробормотал он.
Розали покраснела.
– Я не знала… Я думала – ты не хочешь меня больше, – сказала наконец она.
– Я не хочу тебя? – мягко повторил он, целуя ее в шею. – Глупышка… Я же сказал тебе, что ты моя. Да, я хочу тебя. Я хочу чувствовать твои объятия и чтобы ты смотрела на меня этим особым взглядом, которым ты не смотришь больше ни на кого. Я хочу, чтобы ты нуждалась во мне, в моей помощи, утешении, ласке, в удовольствии, которое я могу тебе дать.
– Я нуждаюсь в тебе, Рэнд, – прошептала она. – Не уходи.
Он крепче обнял ее и проговорил своим низким бархатным голосом:
– Я не уйду, любимая моя… Я знаю, чего ты хочешь.
Внезапно с улицы донесся пронзительный женский крик.
– Мирель, – выдохнула Розали, мгновенно очнувшись от наваждения любовной ласки. – Что-то случилось!
Поняв, что произошло нечто из ряда вон выходящее, Рэнд с тревогой посмотрел на Розали.
– Стой здесь, – приказал он и в два прыжка выскочил из конюшни.
Глава 11
Любовь зовет меня,
Хотя душа моя мрачна.
Она темна от горя и греха,
Но быстроглазая любовь
Уже бежит навстречу мне
И тихо спрашивает,
Что надо мне.
Джордж Херберт
Мирель застыла посреди двора, прижав руки к груди и тяжело дыша. Перед ней стоял высокий, стройный молодой мужчина лет двадцати пяти, в сильно истрепанной одежде, с полотняным мешком, перекинутым через плечо.
Мирель с испугом смотрела на приближающегося Рэнда.
– Простите, месье, ничего страшного не случилось…
Это Гильом, мой брат. Он испугал меня своим неожиданным появлением, вот и все… Я просто глупая.
Рэнд недоверчиво посмотрел на девушку. Было ясно, что она что-то скрывает. В глазах Мирель стояли слезы, и весь ее вид говорил о крайнем расстройстве.
Незнакомец между тем улыбнулся как ни в чем не бывало и протянул Рэнду руку.
– Рад встретиться с вами, месье де Беркли. Я вижу, моя сестра совсем не изменилась, все такая же дурочка, каждого шороха боится.
– Что вы здесь делаете? – холодно, но достаточно вежливо спросил Рэнд, не замечая протянутой ему руки.
– Пришел посмотреть на Мирель. Я вернулся в отель и нашел там записку. Я хотел убедиться, что с ней все в порядке. Такой лакомый кусочек, как она, всегда, знаете. желанная добыча для разных проходимцев.
– И, понимая это, вы все-таки оставляете ее одну, исчезая на месяцы? – иронически произнес Рэнд, глядя на него в упор.
– Мне, извините, нужно работать, чтобы съесть кусок хлеба, – слегка пожав плечами, ответил Гильом.
Он хотел было добавить что-то еще, но глаза его остановились вдруг на Розали, тихо стоящей за спиной Рэнда.
Она ослушалась Рэнда и вышла посмотреть, что произошло. Розали была необыкновенно красива в этот момент. Голубые глаза широко распахнуты, розовые мягкие губы припухли от поцелуев, несколько локонов выбились из прически и щекотали ее атласную шею.
– Мадемуазель, – торопливо проговорила Мирель. – Это мой брат Гильом.
– Здравствуйте. – Розали с интересом посмотрела на незнакомца.
Выражение испуга на побледневшем лице Мирель странным образом не вязалось со взглядом ее потемневших глаз, совсем не похожим на взгляд любящей сестры.
Между тем Гильом улыбнулся Розали очаровательной улыбкой, глаза его сияли. Гильом Жермен был очень красивым молодым человеком и, по всей видимости, прекрасно знал об этом.
Лицо его было чрезвычайно приятным: красиво очерченный рот, легкие вразлет брови, темные, как у Мирель, глаза и смоляные волосы. Высокий, стройный, он был поистине очарователен.
Однако Розали смотрела на него достаточно спокойно, его красота не возбуждала в ней тех чувств, которые она испытывала, глядя на Рэнда.
Движимая женским любопытством, она попыталась мысленно сравнить обоих, но тут же поняла нелепость подобной затеи. Никто не мог сравниться физической силой с Рэндом, ему не было равных. Рэнд был прекрасен, Розали восхищало его крепкое сложение, золотистые волосы, смуглая кожа и карие глаза, в которых могли светиться восторг и печаль одновременно. Целой жизни, казалось, не хватит, чтобы разгадать его.
Только с Рэндом вальс становился подлинной магией, только Рэнд мог заставить ее сгорать от страсти, сначала наказав ее, а потом дразня, балуя и во всем ей потакая. И значит, Рэнд всегда будет первым, с кем бы Розали ни сравнивала его.
Она встретилась с ним взглядом и поняла, что он угадал ее мысли. Ревность на мгновение вспыхнула в нем, но он взял себя в руки.
– Признаюсь, я ожидал не такого приема, – сказал Гильом, обращаясь к Розали. – Я думал…
– Это что, в ваших правилах вторгаться незваным в чужие владения? – резко спросил Рэнд. – Если так, то не ждите восторженной встречи!
Посмотрев на Розали и увидев, что она не проявляет особого интереса к гостю, Рэнд немного успокоился.
– Я редко ввязываюсь во что-либо, не оценив прежде своих шансов, – ответил молодой человек, открыто и честно глядя на Рэнда. – Я не знал, с кем уехала Мира и в каком качестве.
– Как видите, она вполне довольна, – ответил Рэнд, и Мирель кивнула, подтверждая его слова.
Розали подавила невольный смех, так как в эту самую минуту о Мирель можно было сказать все, что угодно, но только не то, что она довольна.
– Итак, ваши опасения рассеялись, – с сарказмом продолжал Рэнд. – Однако, я вижу, вы "отите еще что-то сказать?
– Да сущий пустяк, в самом деле, – смущенно согласился Гильом. – Хочу попросить вас об одном одолжении.
– Так я и знал.
– Я потратил все деньги, чтобы добраться сюда, мне нечего есть, а также негде спать.
– Незавидная ситуация.
– Что ж, прикажете мне теперь страдать из-за того, что я приехал навестить сестру? Нельзя осуждать человека за то, что он испытывает братские чувства! А кроме того, вам, я думаю, не помешает пара сильных рук, не так ли?
Ваша усадьба впечатляет, но состояние ее, между прочим, далеко от идеального.
Улыбка, которая поначалу появилась на лице молодого человека, растаяла, поскольку ему стало ясно, что пытаться вызвать сочувствие Рэнда так же бесполезно, как биться головой об стену.
– Мы обязательно учтем ваши замечания, – иронично заметил Рэнд, внимательно глядя на Мирель и стараясь определить ее отношение к разговору. – Однако если мне вдруг понадобятся помощники, я поищу их среди своих людей, в деревне.
– В деревне? – насмешливо произнес Гильом. – Что ж, если вам нужны пахари да дворники… Но я могу пригодиться для более сложных дел. Как говорят фехтовальщики, зачем биться на кулаках, когда есть шпаги?
– Ты владеешь оружием?
– Я много чем владею. У меня разные таланты, – живо ответил Гильом.
– И знаешь лошадей?
– Я все могу делать, месье.
Внезапно в глазах Рэнда сверкнул смех, он улыбнулся.
– Очевидно, это у вас наследственное.
Он повернулся к Розали.
– Что ты думаешь по этому поводу, моя непослушная подружка?
По его голосу Розали поняла, что он сердится на нее.
– Судя по твоему настроению, ты сделаешь все наоборот. Поэтому я лучше помолчу.
– А ты, Мирель? – спросил Рэнд.
Горничная стояла опустив глаза.
– Как вам будет угодно, месье, – тихо проговорила она.
– Ну хорошо, Гильом, если ты не против работы на конюшне, можешь остаться. Мирель проводит тебя к месье Альвину.., он расскажет о твоих обязанностях и жалованье. Да, вот еще что, ему уже трудно одному ухаживать за садом, так что ты иногда будешь помогать ему.
– С удовольствием, месье, и спасибо вам за вашу доброту! – сказал Гильом, радостно улыбаясь, Мирель взяла брата за руку и повела его в сад.
Как только они удалились, Розали, повернувшись к Рэнду, озадаченно спросила:
– Как странно они…
– Скажи мне, – прервал ее Рэнд. – Когда ты будешь слушать то, что тебе говорят?
– Я всегда слушаю тебя, – ответила она.
– Однако редко подчиняешься.
– Я не прислуга, чтобы подчиняться, – резко проговорила Розали, – и исполнять все твои пожелания!
– Рози, дорогая моя. – В голосе его звучали тревога и нежность. – Я просил тебя остаться там не ради удовлетворения своего тщеславия. У меня были для этого основания: я боюсь за твою безопасность!
Возмущение Розали вмиг исчезло, и она почувствовала раскаяние.
– Но я ушла не из желания ослушаться тебя. Я просто машинально пошла вслед за тобой, – тихо проговорила она.
Розали стояла перед Рэндом с поникшей головой, маленькая и беззащитная. Внезапно ему захотелось взять ее на руки и сказать, что ничего страшного не случилось, и что он понимает ее порыв, и что она и впредь может делать все, что хочет. Однако он справился с этим движением сердца, ругая себя за то, что опять позволил эмоциям взять верх над здравым смыслом. Ведь он никогда не забывал о том, что случилось в Париже, и не хотел, чтобы кто-нибудь опять причинил Розали вред.
– Я и впредь буду давать тебе свободу, но если понадобится, запру тебя на замок и буду держать, пока ты не поверишь мне.
– Я верю тебе, – прошептала она, глядя в его бархатно-золотистые глаза, взгляд которых, казалось, проникал ей в душу.
– Отлично, – сказал Рэнд, как бы подводя итог их разговору, и добавил:
– Я провожу тебя до дома. Скоро обед, и я ужасно проголодался.
Розали согласно кивнула и послушно взяла его под руку.
Но один вопрос, о котором Рэнд ничего не сказал, не давал ей покоя.
Почему он промолчал о том, что случилось в конюшне полчаса назад? Казалось, Рэнд совершенно забыл об этом, а Розали между тем чувствовала нежность и томление неудовлетворенного желания. Хочет ли Рэнд продолжения того, что между ними происходило? Если он все еще любит ее, почему не делает никаких попыток к сближению?
Ничто не мешает ему прийти ночью к ней в спальню, тем более что она сама ни за что не стала бы препятствовать этому.
– Нотариус и викарий хотели бы навестить вас сегодня после обеда, месье де Беркли, – доложила Нинетт, вручая Рэнду визитные карточки на блестящем серебряном подносе. – А завтра здешние крестьяне придут благодарить вас.
– Благодарить? – переспросил Гильом, входя в гостиную.
Все утро он усердно трудился в саду, во французской и китайской его частях: копал землю, подрезал ветки, отмывал скульптуры и расчищал клумбы.
Волосы его прилипли ко лбу, а задумчивые карие глаза обрамляли темные длинные ресницы. Легкий загар покрывал его лицо.
Розали с улыбкой протянула ему большой бокал холодной апельсиновой воды.
– Спасибо, – сказал он, глядя на нее.
В глазах его светились благодарность и доброта, которую он редко выказывал так открыто. Казалось, Розали у всех вызывала самые теплые и нежные чувства. Гильом заметил, что ей достаточно произнести с улыбкой несколько слов, чтобы смягчить крутой нрав Рэнда, Всем хотелось сделать ей что-нибудь приятное. Даже Джейн Дэвид, сварливый старик, служивший дворецким, тоже поддался ее очарованию.
– Это, – заметил он как-то, – это сирена!
Да, она смеялась, как дитя, пела, как ангел, и любила, как земная женщина.
Сидя в расшитом золотой нитью кресле, Розали просматривала груду визитных карточек.
– Не только нотариус и викарий, – сказала она, – но и два банкира, врач, крестьяне и несколько здешних дворян! И конечно, их жены и дочери. Все они изъявили желание поблагодарить месье де Беркли за его вклад в поддержку общественного благосостояния.
– Ого! – произнес Гильом. – Как это вам удалось снискать такую популярность, хотел бы я знать.
– Он защитил интересы крестьян, – ответила Розали, прежде чем Рэнд успел произнести что-либо. – Он защитил их от месье Лефевра, недостойного господина, можно сказать, негодяя, который решил повысить пошлину на землю, лишив тем самым бедных людей средств к существованию, отобрав деньги у тех, кто с трудом может позволить себе…
– Короче говоря, – прервал ее Рэнд, невольно улыбаясь пылкости Розали, – после десятиминутного разговора со сборщиком налогов я был произведен в святые.
– Удивляет то, – продолжала Розали, глядя на Гильома, – что он так и не обмолвился ни словом, что же такое он сказал этому Лефевру.
– Не отважусь повторить этого в обществе, – пробормотал Рэнд.
– Ну, можно сказать, ты приобрел невероятную популярность, – весело закончила Розали. – И я хочу воспользоваться этим, принимая гостей!
– Не уверен, достаточно ли ты поправилась, чтобы устраивать приемы? – озабоченно произнес Рэнд.
– Поправилась ли я? Тебе лучше… – начала было она, но вдруг остановилась, закусив губы.
С ее языка чуть не слетело: "Кому как не тебе знать, что я совершенно здорова!" Розали вспомнила минуты, которые они провели в объятиях друг друга, минуты восторга и неземного блаженства, которое стало сильнее и глубже после первого же безрассудного мгновения; тяжелое томление плоти, пылающие губы, сильные руки Рэнда…
Она постаралась избавиться от наваждения. Яркий румянец залил ее лицо, как только она подняла глаза и посмотрела на Рэнда. Он улыбался, прекрасно поняв, о чем она сейчас думает.
"Бессовестный", – мысленно упрекнула его Розали и, чтобы скрыть свое возбужденное настроение, торопливо взяла стакан с лимонадом и отпила глоток.
Между тем Гильом с нескрываемым любопытством наблюдал за происходящим.
– Я не думаю, что мадемуазель устанет от нескольких посетителей, – заметила Мирель.
Рэнд взглянул на нее.
– Стало быть, с твоего благословения мы позволим ей провести сегодняшний вечер среди гостей? – сказал он. – Но я должен серьезно предупредить тебя, Розали: это быстро тебе надоест.
Нахмурившись, Розали посмотрела на Рэнда, не понимая, что он имеет в виду.
Но тут вмешалась Мирель, готовая предотвратить назревающую ссору:
– Я слышала, о вас, мадемуазель, ходит много разных слухов. Люди любопытны…
– Бесспорно, – сказала Розали. – Они наверняка думают, что месье де Беркли прячет где-нибудь на чердаке сумасшедшую злую старуху, да?
– Или бесценное сокровище, – добавил Рэнд, – которое он ревностно охраняет от посторонних взглядов.
Покраснев еще больше, Розали опустила глаза.
* * *
Как и предсказывал Рэнд, бесконечная вереница гостей очень скоро утомила Розали. Согласно этикету, она принимала жен, дочерей, а также тетушек и бабушек, в то время как Рэнд занимал мужчин, устроившихся в отдельной гостиной. Они говорили о политике, текущих событиях и всяких философских проблемах.– Не знаю, – расстроенно сказала Розали после второго такого приема. – Мне кажется, что нам всем надо объединиться, и господам и дамам, так, как это делается в Париже.
Они с Рэндом проводили гостей и теперь сидели в приемной.
– Здесь не Париж, дорогая моя, – возразил Рэнд, – а всего лишь маленькое провинциальное местечко, где традиции поддерживаются столетиями. Я мирюсь с ними, а ты, похоже, против? Тебе они не по вкусу!
– Пойми, мне непереносимо скучно!
Рэнд расхохотался, в глазах его сверкнул озорной огонек.
– Вот никогда бы не подумал! – весело сказал он.
– Боже мой, – простонала Розали. – После того что случилось в Париже, я думала, что никогда не захочу возвратиться туда, но теперь я сыта по горло этой скукой и готова даже пешком уйти. Все здешние разговоры сводятся к тому, как надо содержать в порядке дом, как заставить слуг побольше работать, что есть на завтрак в особенно жаркие дни… А те, кто умеет читать, – ты думаешь, они теряют время на газеты или, скажем, на Мольера? Ничего подобного, они читают только журналы мод! И болтают о шляпках и модных прическах!
– Рози, дорогая, – сказал, улыбаясь, Рэнд. – Я с радостью приглашу тебя в нашу мужскую компанию, но думаю, твое присутствие будет многих сдерживать. Не меня, конечно, ты понимаешь…
– Я знаю, – прервала она его. – Ты по крайней мере не запрещаешь мне высказать все, что я думаю. Но если эти мадам и мадемуазель такие дуры, что позволяют держать себя в отдельной комнате! Они-то уж точно не решатся противоречить тому, что говорят их мужья.
– Если ты намерена присоединиться к компании джентльменов во время нашего завтрашнего визита к Хуралтам, боюсь, твои надежды не оправдаются. Пойми, мы уедем отсюда уже очень скоро, и времени, которое мы здесь пробудем, не хватит на то, чтобы поломать вековые традиции.
Но зато ты успеешь стать знатоком модных шляпок!
– Тогда не удивляйся, если к концу нашего здесь пребывания мой интеллект снизится до младенческого уровня.
Рэнд сдержал улыбку.
– Большинство мужчин отнеслись бы с восторгом к такой перемене, – подчеркнуто серьезно проговорил он.
– Но только не ты, Рэнд! – возразила ему Розали. – Не ты… Ты терпеть не можешь глупости.
– Ты, оказывается, отлично узнала меня за это время, – мягко, но слегка насмешливо произнес он.
Не желая больше спорить, Розали вздохнула и встала с кресла.
– Спокойной ночи, Рэнд, – сказала она.
– Спокойной ночи, – улыбнулся он.