Страница:
Люси положила письмо на стол и тщательно сложила его.
– Когда повезешь ее в академию, пожалуйста, скажи, что здесь ей всегда будут рады, когда бы она ни захотела приехать.
– Согласен, но за это я заключу с тобой сделку. Если завтра ты проведешь ее по магазинам и поможешь купить все, что необходимо, послезавтра я смогу отвезти ее в академию. И тогда к концу недели в доме никого не останется. О Боже, я просто боюсь сглазить, но как я хочу, чтобы все вернулось на свои места!
Люси три раза постучала по столу и перекрестила пальцы.
– А пока, – сказал Хит, вставая и увлекая ее за собой, – ночь только начинается.
– Серьезно? – засмеялась Люси, пытаясь освободить свою руку. – А мне кажется, что уже очень глубокая ночь. Я буквально на ходу засыпаю.
– Я знаю, как разбудить тебя. – Он наклонил голову, но Люси поспешно отвернулась от него.
– Хит, не сейчас. – Люси чувствовала, что она не может заниматься с ним любовью под одной крышей с Рейн. Это стало бы позором всей ее жизни. Ей необходимо знать, что Рейн нет рядом, что она уехала насовсем.
Хит весь похолодел, всю его игривость словно ветром сдуло, выражение лица стало угрюмым и обиженным.
– Сколько это будет продолжаться? – спокойно спросил он. – Пока я не сойду с ума?
– Но я не чувствую…
– Я прекрасно понимаю, что ты не чувствуешь. Зато я чувствую чертовски хорошо. И эта проблема в равной степени касается и тебя, и меня.
Взбешенная его высокомерием, Люси сложила руки на груди и пристально уставилась на него. Она вела себя так сдержанно эти дни. Почему же сейчас она снова теряет контроль над собой?
– Я не могу заставить себя испытывать то, что испытываешь ты, Хит.
– Тогда притворись, что испытываешь, – прорычал он. – Или ты не занималась этим все время?
Люси ошеломили эти слова. Она заметила, что Хит сразу же пожалел о сказанном, раскаяние исказило его лицо, но она холодно ответила:
– Если тебе так не терпится сделать это любой ценой, давай! Как насчет того, чтобы заняться этим прямо здесь? Пожалуйста, действуй, только побыстрее!
Они обменялись гневными взглядами, никто не собирался уступать.
– Я не стану больше говорить об этом, – наконец сказал Хит. – Я не стану тебя больше беспокоить. – Слова раздавались как раскаты грома. – И когда ты решишь, что «ты чувствуешь», что твои чувства созрели, что наступило полнолуние или еще черт знает, чего ты там ждешь, сообщи мне. – Он собрался выйти из комнаты, но, помедлив, добавил:
– И тогда я… может быть, подумаю об этом.
Люси с трудом сдержалась, чтобы не дать ему пинка, когда он выходил из комнаты. Если он действительно думает, что она сделает первый шаг после всего, что он наговорил ей, тогда может приготовиться к долгому ожиданию.
– Вы ведь позавтракаете, перед тем как ехать, – сказала она, отметив про себя, что теперь ей вовсе не составляет труда быть приветливой и милой с Рейн. Теперь, когда она точно знала, что через каких-то полчаса Рейн навсегда уйдет из ее жизни.
– Может, чашечку кофе, – невозмутимо ответила Рейн, усаживаясь за стол. – Я не люблю путешествовать на полный желудок.
– Да, вас ожидает долгое путешествие.
Рейн ничего не ответила; она лишь зорко наблюдала за Люси сквозь темную занавесь густых ресниц.
– Я уверена, – беззаботно продолжала щебетать Люси, наливая кофе из серебряного кофейника, – Хит ужасно сожалеет, что вынужден был уйти сегодня так рано и что не сможет даже проводить вас. Но ведь ему нужно нагнать время, потраченное вчера, пока он отвозил Эми в академию.
– Я знала, что ему нужно будет рано уйти. Поэтому мы попрощались с ним вчера вечером. – После того как Рейн произнесла эти слова, у любого, не только у Люси, перед глазами возникла бы картина долгого, нежного прощания. Раздражению Люси не было предела, но все-таки она взяла себя в руки, еще раз напомнив себе, что Рейн скоро уедет.
Почему стрелки часов будто замерли, или время всегда движется так медленно?
– Мы оба желаем вам удачи в Англии.
– И я желаю вам удачи, – не замедлила ответить Рейн. Ее холодно-серые глаза загадочно сияли, когда она брала чашку с кофе из протянутой руки Люси. – Вы мне действительно симпатичны, Люцинда. Может, вам и трудно в это поверить, но это так. Вам невозможно не симпатизировать. До нашей с вами встречи я полагала, что для того чтобы покорить Хита, вы должны были быть верткой и хитрой. Но я была не права. Хит женился на вас потому, что вы жизнерадостная малышка, у вас такая милая улыбка… и вы – единственное теплое создание, которое Хит увидел в этом холодном месте, среди холодных людей. Вы попались ему на пути в нужное время и в нужном месте. Судьба не обошла вас и подарила вам его. Но мне все равно жаль вас. Вашу партию вряд ли можно считать удачной. И это невозможно изменить.
– Он женился на мне только по одной причине: я сделала его счастливым. И вот это действительно невозможно изменить.
– Время покажет, права я или нет.
– Покажет, что нет.
– Возможно. – Рейн поднялась из-за стола, оставив кофе нетронутым. – Несмотря ни на что, я желаю вам удачи, Люцинда. Мне жаль вас, потому что я, как никто другой, понимаю, что вы испытываете к нему.
Застыв, Люси устремила взгляд в окно и не проронила ни слова, пока Рейн тихо не вышла из столовой.
– Слава тебе Господи, что наконец-то это закончилось, – бурчал Хит. В то воскресенье проповедь была долгой и поучительной. Хиту показалось, что она длилась целую вечность. И все это время он промучился, пытаясь побороть в себе желание и страсть, вызванные непосредственной близостью Люси, стоявшей рядом с ним. Остро ощущая ее чарующий аромат, ее нежность, он поймал себя на том, что мысли его не имели ничего общего с проповедью. Выходя из церкви, он чувствовал себя намного большим грешником, чем когда входил в нее.
Возмущенная его словами, Люси оглянулась вокруг, чтобы убедиться, что никто не услышал его.
– Пожалуйста, потише. Тебя могут услышать.
– Мне вовсе не по душе выслушивать нравоучения, будто я провинившийся школьник.
– Я не знаю, как всем остальным, а нам с тобой эти нравоучения просто необходимы, – резко прошептала Люси. – Мы не были здесь несколько месяцев.
– И это только к лучшему…
– Я прошу тебя, не продолжай! – взмолилась она и любезно улыбнулась, потому что в это время они как раз проходили мимо Трэдуэязов и Николсонов. Они остановились и обменялись любезностями.
– Доброе утро. Чудесный день, не так ли? Да, проповедь была просто замечательной.
Как только они отошли от них и направились к карете, вежливая улыбка моментально исчезла с лица Хита.
– И почему каждый встречный считает своим долгом высказаться по поводу проповеди? Мне это совершенно не интересно.
– Будет лучше, если мы станем ходить сюда регулярно, каждую неделю.
– Ну это уж слишком.
За этими словами последовало настолько бесстыдное и богопротивное предложение, чем можно заниматься вместо посещения святой церкви, что Люси не знала, смеяться или негодовать.
– Я начинаю думать, что ты настоящий язычник.
Он поглядел на нее сверху вниз и улыбнулся. Сейчас он выглядел как настоящий белокурый, голубоглазый, кроткий ангелочек.
– И не смотри на меня так, – сказала она, сердито хмурясь, хотя ей хотелось рассмеяться. – Сомневаюсь, что ты сможешь дать нашим детям что-нибудь, кроме плохого примера.
– Прости, если тебе действительно показалось, что я мало думаю о примере, который буду показывать своим детям. – Едва заметная усмешка коснулась его нижней губы. – Я и не предполагал, что нужно начинать думать об их воспитании до того, как появятся хоть какие-то видимые причины, свидетельствующие о…
– Как ты можешь говорить такое в воскресенье, невежа? – выпалила она с холодным величием, от которого Хит чуть не расхохотался.
– Ты так искренне печешься о спасении моей грешной души! – Улыбаясь, он посмотрел на нее завораживающим взглядом.
– Но кому-то ведь нужно подумать о твоей душе, тем более что сам ты, похоже, вовсе не собираешься заниматься этим. И прекрати смеяться! Я говорю серьезно!
– Я не перестаю удивляться, какой благочестивой ты вдруг становишься по воскресеньям, – заметил он, продолжая улыбаться. – Ну хорошо. Если ты хочешь, чтобы мы ходили в церковь каждую неделю, пусть будет по-твоему. Но я сильно сомневаюсь, что это возымеет хоть какое-то действие.
Его неохотная уступка немного умерила ее пыл.
– Ну и прекрасно. Глупо ждать чуда. Но по крайней мере это наверняка не принесет тебе вреда.
Хит помог ей подняться в карету, глаза его заблестели, остановившись на маленькой, изящно изогнутой фигурке. Никогда до этого он и не думал давать ей какие-то обещания. Но сейчас, когда Люси так трогательно произнесла слово «дети», сердце его екнуло, и он не устоял. Мысль о том, что когда-нибудь у них с Люси появятся сыновья и дочери, наполнила его душу теплом. Он весь расцвел от удовольствия, думая о своих будущих детях. В какой-то мере ему, конечно, будет жаль лишиться не разделенного ни с кем внимания и заботы Люси. Ему нравилось, что сейчас она полностью принадлежала только ему одному. Он мог бы прожить так всю жизнь и был бы вполне счастлив. Но если у них появятся дети – какое же это будет несказанное счастье!
Он и Бартлет, один из самых молодых репортеров, работавших в газете, уныло слонялись по безжизненной редакторской. Несколько репортеров что-то лениво пописывали за своими столами, в то время как другие листали справочники в ожидании редакционного экипажа, чтобы наконец-то отправиться на поиск хоть каких-то новостей.
Бартлет, подавленный скукой и бездельем, уныло вздохнул:
– Сейчас я не погнушался бы даже очень плохим известием.
– В нашем деле плохие новости даже лучше, чем хорошие. Но разве можно мечтать о мало-мальски значительном событии в понедельник? Конечно, нет. Как ты думаешь, будет не слишком, если попросить о каком-нибудь стихийном бедствии? Небольшой ураган? Неужели такой штат, как Массачусетс, недостоин, чтобы в нем разразился какой-нибудь грандиозный политический скандал? – Он повернулся к Бартлету. – А как дела с твоим интервью? Миссис Лоуэлл согласилась поговорить с тобой о своем благотворительном аукционе?
– Нет, сэр.
– Я так и знал, – с мрачным удовлетворением заключил Дэймон. – Хотя Хит и утверждал обратное, я наверняка знал, что она откажется. Моя мать всегда говорила, что имени приличной леди позволительно появиться в прессе не больше трех раз за всю ее жизнь: в день ее рождения, в день бракосочетания и в день смерти. И если задуматься, то в этом есть определенный смысл. Это три самых значимых события в жизни любой женщины.
Бартлет, не представлявший даже, что ответить на это, только и смог сказать:
– Наверное, вы правы, сэр.
– Мистер Редмонд! – Джозеф Дэйвис, молоденький ассистент редактора городских новостей, был очень возбужден и чуть не снес стол одного из сотрудников, пытаясь поскорее добраться до Дэймона. – Мистер Редмонд!
– Да? Почему ты так взволнован? Только не говори мне, что откопал какую-то сногсшибательную новость, – Швейцар просил передать вам, что кто-то ищет мистера Рэйна.
– Скажи ему, что мистера Рэйна сейчас нет. Но если он оставит карточку…
– Это не он, – затаив дыхание, выпалил Дэйвис, – это миссис Рэйн.
В черных глазах Дэймона вспыхнул какой-то странный блеск. Не говоря ни слова, он быстро направился к выходу. Швейцар, подтянутый, с начищенными до блеска пуговицами, почтительно отошел в сторону, а затем тихо скрылся за дверью, оставив их наедине в приемной. В изумрудно-зеленом платье и крошечной бархатной шляпке, кокетливо сидевшей на ее хорошенькой головке, Люси выглядела словно экзотическая пташка, случайно залетевшая на унылую городскую улицу. Как только Дэймон увидел ее, он понял, что случилось что-то невероятное. И хотя она улыбалась, было заметно, что она крайне напряжена.
– Мистер Редмонд, мне неудобно отвлекать вас от дел.
Он взял ее руку и почтительно поцеловал.
– Я и не мечтал о таком приятном отвлечении. Вы ведь никогда не бывали здесь прежде. Скажите, теперь вы решили сдавать свои статьи лично?
– Да, но… – Она посмотрела на него и рассмеялась. – Предполагалось, что вы не будете знать, что их писала я. Это Хит сказал вам?
– Конечно, нет. Но, читая их, я за каждым словом слышал ваш голос. У вас, несомненно, огромный талант к писательскому делу. Ну и перед тем как я продолжу засыпать вас комплиментами, скажите, чем я могу быть вам полезен.
– Я бы хотела поговорить с мужем.
– К сожалению, в данную минуту его нет в офисе.
– А где же он?
– Где-то в городе, в поисках свежих новостей. – Когда голос Дэймона затих, Люси, склонив голову, крепко сжала свою сумочку. – У вас неприятности? – осторожно поинтересовался он.
Люси подняла голову и смущенно улыбнулась.
– Нет, не думаю. Наверное, я зря беспокоюсь. Я даже уверена, что зря. Но сегодня в клубе я услышала нечто такое, о чем я должна спросить Хита. Вы не знаете, когда он вернется в редакцию? Я понимаю, что все это очень глупо, но мне необходимо немедленно найти его. Для меня это очень важно.
– Что вы услышали? – терпеливо выслушав ее лепетание, наконец спросил Дэймон. Люси была в полной растерянности. Едва открыв рот, она поспешно закрыла его. – Миссис Рэйн, если это «нечто» взволновало вас так, что вы вынуждены были прийти сюда, то дело действительно безотлагательное. Может, я смогу помочь вам?
– Вам это покажется смешным.
– Если вы так расстроились, вряд ли это очень смешно. Пожалуйста, расскажите.
– Это так потрясло меня. Я не знала, что ответить, когда мне сказали об этом. Наверное, я вела себя очень глупо, мямлила что-то, а потом убежала прямо посередине собрания.
– И что же вам сказали?
– Вы, должно быть, в курсе, что невестка Хита, миссис Ларейн Прайс, останавливалась у нас на несколько дней на прошлой неделе.
– Да, – сухо подтвердил Дэймон, – я слышал об этом.
– Два дня назад она уехала в Англию. Но миссис Каммингс, одна женщина из нашего клуба, сказала, что кто-то видел Рейн вчера здесь, в Бостоне.
– Но это же полная бессмыслица. Никто ведь не знает эту миссис Прайс. Как же кто-то мог узнать ее?
– На прошлой неделе она вместе со мной и младшей сестрой Хита Эми ходила по магазинам. Я представила их нескольким людям. Вы же знаете, что у Хоуви невозможно не встретить кого-нибудь из знакомых. И я думаю, что кто-то именно из них сказал, что вчера видел Рейн. Но все это просто смешно. У Рейн не было причин оставаться здесь. Я не верю, потому что Хит не стал бы обманывать меня, но…
– Но вы все-таки решили прийти сюда и все выяснить у него.
– Да.
Нечто в поведении Дэймона, таком осторожном, безупречно вежливом, сначала насторожило Люси, а потом вселило уверенность, что он что-то скрывает от нее.
– У меня есть предложение, – сказал он с улыбкой, – почему бы вам не вернуться домой и не подождать Хита там? А я позабочусь, чтобы сегодня он пораньше освободился, и вечером вы все выясните.
– Но ведь обычно в это время он не уходит из офиса, не так ли? – перебила его Люси.
– Это зависит от…
– Да или нет?
Его черные глаза встретили ее напряженный твердый взгляд, и он неохотно ответил:
– У него дела.
Ужасное подозрение мелькнуло в голове Люси.
– Где он?
Глава 13
– Когда повезешь ее в академию, пожалуйста, скажи, что здесь ей всегда будут рады, когда бы она ни захотела приехать.
– Согласен, но за это я заключу с тобой сделку. Если завтра ты проведешь ее по магазинам и поможешь купить все, что необходимо, послезавтра я смогу отвезти ее в академию. И тогда к концу недели в доме никого не останется. О Боже, я просто боюсь сглазить, но как я хочу, чтобы все вернулось на свои места!
Люси три раза постучала по столу и перекрестила пальцы.
– А пока, – сказал Хит, вставая и увлекая ее за собой, – ночь только начинается.
– Серьезно? – засмеялась Люси, пытаясь освободить свою руку. – А мне кажется, что уже очень глубокая ночь. Я буквально на ходу засыпаю.
– Я знаю, как разбудить тебя. – Он наклонил голову, но Люси поспешно отвернулась от него.
– Хит, не сейчас. – Люси чувствовала, что она не может заниматься с ним любовью под одной крышей с Рейн. Это стало бы позором всей ее жизни. Ей необходимо знать, что Рейн нет рядом, что она уехала насовсем.
Хит весь похолодел, всю его игривость словно ветром сдуло, выражение лица стало угрюмым и обиженным.
– Сколько это будет продолжаться? – спокойно спросил он. – Пока я не сойду с ума?
– Но я не чувствую…
– Я прекрасно понимаю, что ты не чувствуешь. Зато я чувствую чертовски хорошо. И эта проблема в равной степени касается и тебя, и меня.
Взбешенная его высокомерием, Люси сложила руки на груди и пристально уставилась на него. Она вела себя так сдержанно эти дни. Почему же сейчас она снова теряет контроль над собой?
– Я не могу заставить себя испытывать то, что испытываешь ты, Хит.
– Тогда притворись, что испытываешь, – прорычал он. – Или ты не занималась этим все время?
Люси ошеломили эти слова. Она заметила, что Хит сразу же пожалел о сказанном, раскаяние исказило его лицо, но она холодно ответила:
– Если тебе так не терпится сделать это любой ценой, давай! Как насчет того, чтобы заняться этим прямо здесь? Пожалуйста, действуй, только побыстрее!
Они обменялись гневными взглядами, никто не собирался уступать.
– Я не стану больше говорить об этом, – наконец сказал Хит. – Я не стану тебя больше беспокоить. – Слова раздавались как раскаты грома. – И когда ты решишь, что «ты чувствуешь», что твои чувства созрели, что наступило полнолуние или еще черт знает, чего ты там ждешь, сообщи мне. – Он собрался выйти из комнаты, но, помедлив, добавил:
– И тогда я… может быть, подумаю об этом.
Люси с трудом сдержалась, чтобы не дать ему пинка, когда он выходил из комнаты. Если он действительно думает, что она сделает первый шаг после всего, что он наговорил ей, тогда может приготовиться к долгому ожиданию.
* * *
Выглянув в окно, Люси ощутила, что весна уже не за горами и до ее прихода осталось всего несколько недель. Весна в этих краях всегда наступала неохотно, но не затягивалась надолго. Нужно было обладать особой интуицией, чтобы не пропустить ее начала. Едва становилось ясно, что больше не будет обильных снегопадов и моросящих дождей, как тут же наступало душное, невыносимо жаркое лето. И тогда все устремлялись на солнечные пляжи Кейп-Коуд, на побережье, чтобы окунуться в океанские воды, покопаться в прохладном иле в поисках моллюсков, собирать красивые морские водоросли. Люси улыбнулась, представив себе Хита на пляже. Его глаза будут ослепительно синими на фоне океана. Когда наступит лето, она обязательно уговорит его сделать перерыв в работе и на несколько дней уехать на побережье. У них ведь так и не было свадебного путешествия. А разве можно найти более подходящее место для медового месяца, чем Кейп-Коуд! Люси оглянулась на дверь, услышав тихую поступь Рейн по натертому полу столовой.– Вы ведь позавтракаете, перед тем как ехать, – сказала она, отметив про себя, что теперь ей вовсе не составляет труда быть приветливой и милой с Рейн. Теперь, когда она точно знала, что через каких-то полчаса Рейн навсегда уйдет из ее жизни.
– Может, чашечку кофе, – невозмутимо ответила Рейн, усаживаясь за стол. – Я не люблю путешествовать на полный желудок.
– Да, вас ожидает долгое путешествие.
Рейн ничего не ответила; она лишь зорко наблюдала за Люси сквозь темную занавесь густых ресниц.
– Я уверена, – беззаботно продолжала щебетать Люси, наливая кофе из серебряного кофейника, – Хит ужасно сожалеет, что вынужден был уйти сегодня так рано и что не сможет даже проводить вас. Но ведь ему нужно нагнать время, потраченное вчера, пока он отвозил Эми в академию.
– Я знала, что ему нужно будет рано уйти. Поэтому мы попрощались с ним вчера вечером. – После того как Рейн произнесла эти слова, у любого, не только у Люси, перед глазами возникла бы картина долгого, нежного прощания. Раздражению Люси не было предела, но все-таки она взяла себя в руки, еще раз напомнив себе, что Рейн скоро уедет.
Почему стрелки часов будто замерли, или время всегда движется так медленно?
– Мы оба желаем вам удачи в Англии.
– И я желаю вам удачи, – не замедлила ответить Рейн. Ее холодно-серые глаза загадочно сияли, когда она брала чашку с кофе из протянутой руки Люси. – Вы мне действительно симпатичны, Люцинда. Может, вам и трудно в это поверить, но это так. Вам невозможно не симпатизировать. До нашей с вами встречи я полагала, что для того чтобы покорить Хита, вы должны были быть верткой и хитрой. Но я была не права. Хит женился на вас потому, что вы жизнерадостная малышка, у вас такая милая улыбка… и вы – единственное теплое создание, которое Хит увидел в этом холодном месте, среди холодных людей. Вы попались ему на пути в нужное время и в нужном месте. Судьба не обошла вас и подарила вам его. Но мне все равно жаль вас. Вашу партию вряд ли можно считать удачной. И это невозможно изменить.
– Он женился на мне только по одной причине: я сделала его счастливым. И вот это действительно невозможно изменить.
– Время покажет, права я или нет.
– Покажет, что нет.
– Возможно. – Рейн поднялась из-за стола, оставив кофе нетронутым. – Несмотря ни на что, я желаю вам удачи, Люцинда. Мне жаль вас, потому что я, как никто другой, понимаю, что вы испытываете к нему.
Застыв, Люси устремила взгляд в окно и не проронила ни слова, пока Рейн тихо не вышла из столовой.
* * *
Окрыленная отъездом Рейн, Люси предчувствовала, что на восстановление ее отношений с Хитом уйдет не так уж много времени. Как и в прежние времена, до болезни Хита, в воскресенье они пошли в церковь, где встретились со своими друзьями и знакомыми, которых так долго не видели. И хотя Хита никоим образом нельзя было отнести к образцовым прихожанам и, чтобы затащить его в церковь, нужно было каждый раз прикладывать максимум усилий, Люси все же почти всегда удавалось уговорить мужа сопровождать ее. И когда разряженная толпа прихожан вышла из церкви на Арлингтон-стрит, воздух Бостона уже насквозь был пропитан аппетитными ароматами сотен воскресных хлебов, которые держали в горячих печах во время церковной службы, чтобы расправиться с ними в промежутке между двумя и тремя часами пополудни.– Слава тебе Господи, что наконец-то это закончилось, – бурчал Хит. В то воскресенье проповедь была долгой и поучительной. Хиту показалось, что она длилась целую вечность. И все это время он промучился, пытаясь побороть в себе желание и страсть, вызванные непосредственной близостью Люси, стоявшей рядом с ним. Остро ощущая ее чарующий аромат, ее нежность, он поймал себя на том, что мысли его не имели ничего общего с проповедью. Выходя из церкви, он чувствовал себя намного большим грешником, чем когда входил в нее.
Возмущенная его словами, Люси оглянулась вокруг, чтобы убедиться, что никто не услышал его.
– Пожалуйста, потише. Тебя могут услышать.
– Мне вовсе не по душе выслушивать нравоучения, будто я провинившийся школьник.
– Я не знаю, как всем остальным, а нам с тобой эти нравоучения просто необходимы, – резко прошептала Люси. – Мы не были здесь несколько месяцев.
– И это только к лучшему…
– Я прошу тебя, не продолжай! – взмолилась она и любезно улыбнулась, потому что в это время они как раз проходили мимо Трэдуэязов и Николсонов. Они остановились и обменялись любезностями.
– Доброе утро. Чудесный день, не так ли? Да, проповедь была просто замечательной.
Как только они отошли от них и направились к карете, вежливая улыбка моментально исчезла с лица Хита.
– И почему каждый встречный считает своим долгом высказаться по поводу проповеди? Мне это совершенно не интересно.
– Будет лучше, если мы станем ходить сюда регулярно, каждую неделю.
– Ну это уж слишком.
За этими словами последовало настолько бесстыдное и богопротивное предложение, чем можно заниматься вместо посещения святой церкви, что Люси не знала, смеяться или негодовать.
– Я начинаю думать, что ты настоящий язычник.
Он поглядел на нее сверху вниз и улыбнулся. Сейчас он выглядел как настоящий белокурый, голубоглазый, кроткий ангелочек.
– И не смотри на меня так, – сказала она, сердито хмурясь, хотя ей хотелось рассмеяться. – Сомневаюсь, что ты сможешь дать нашим детям что-нибудь, кроме плохого примера.
– Прости, если тебе действительно показалось, что я мало думаю о примере, который буду показывать своим детям. – Едва заметная усмешка коснулась его нижней губы. – Я и не предполагал, что нужно начинать думать об их воспитании до того, как появятся хоть какие-то видимые причины, свидетельствующие о…
– Как ты можешь говорить такое в воскресенье, невежа? – выпалила она с холодным величием, от которого Хит чуть не расхохотался.
– Ты так искренне печешься о спасении моей грешной души! – Улыбаясь, он посмотрел на нее завораживающим взглядом.
– Но кому-то ведь нужно подумать о твоей душе, тем более что сам ты, похоже, вовсе не собираешься заниматься этим. И прекрати смеяться! Я говорю серьезно!
– Я не перестаю удивляться, какой благочестивой ты вдруг становишься по воскресеньям, – заметил он, продолжая улыбаться. – Ну хорошо. Если ты хочешь, чтобы мы ходили в церковь каждую неделю, пусть будет по-твоему. Но я сильно сомневаюсь, что это возымеет хоть какое-то действие.
Его неохотная уступка немного умерила ее пыл.
– Ну и прекрасно. Глупо ждать чуда. Но по крайней мере это наверняка не принесет тебе вреда.
Хит помог ей подняться в карету, глаза его заблестели, остановившись на маленькой, изящно изогнутой фигурке. Никогда до этого он и не думал давать ей какие-то обещания. Но сейчас, когда Люси так трогательно произнесла слово «дети», сердце его екнуло, и он не устоял. Мысль о том, что когда-нибудь у них с Люси появятся сыновья и дочери, наполнила его душу теплом. Он весь расцвел от удовольствия, думая о своих будущих детях. В какой-то мере ему, конечно, будет жаль лишиться не разделенного ни с кем внимания и заботы Люси. Ему нравилось, что сейчас она полностью принадлежала только ему одному. Он мог бы прожить так всю жизнь и был бы вполне счастлив. Но если у них появятся дети – какое же это будет несказанное счастье!
* * *
– Понедельники, – мрачно вымолвил Дэймон, – нужно вообще убрать из всех календарей.Он и Бартлет, один из самых молодых репортеров, работавших в газете, уныло слонялись по безжизненной редакторской. Несколько репортеров что-то лениво пописывали за своими столами, в то время как другие листали справочники в ожидании редакционного экипажа, чтобы наконец-то отправиться на поиск хоть каких-то новостей.
Бартлет, подавленный скукой и бездельем, уныло вздохнул:
– Сейчас я не погнушался бы даже очень плохим известием.
– В нашем деле плохие новости даже лучше, чем хорошие. Но разве можно мечтать о мало-мальски значительном событии в понедельник? Конечно, нет. Как ты думаешь, будет не слишком, если попросить о каком-нибудь стихийном бедствии? Небольшой ураган? Неужели такой штат, как Массачусетс, недостоин, чтобы в нем разразился какой-нибудь грандиозный политический скандал? – Он повернулся к Бартлету. – А как дела с твоим интервью? Миссис Лоуэлл согласилась поговорить с тобой о своем благотворительном аукционе?
– Нет, сэр.
– Я так и знал, – с мрачным удовлетворением заключил Дэймон. – Хотя Хит и утверждал обратное, я наверняка знал, что она откажется. Моя мать всегда говорила, что имени приличной леди позволительно появиться в прессе не больше трех раз за всю ее жизнь: в день ее рождения, в день бракосочетания и в день смерти. И если задуматься, то в этом есть определенный смысл. Это три самых значимых события в жизни любой женщины.
Бартлет, не представлявший даже, что ответить на это, только и смог сказать:
– Наверное, вы правы, сэр.
– Мистер Редмонд! – Джозеф Дэйвис, молоденький ассистент редактора городских новостей, был очень возбужден и чуть не снес стол одного из сотрудников, пытаясь поскорее добраться до Дэймона. – Мистер Редмонд!
– Да? Почему ты так взволнован? Только не говори мне, что откопал какую-то сногсшибательную новость, – Швейцар просил передать вам, что кто-то ищет мистера Рэйна.
– Скажи ему, что мистера Рэйна сейчас нет. Но если он оставит карточку…
– Это не он, – затаив дыхание, выпалил Дэйвис, – это миссис Рэйн.
В черных глазах Дэймона вспыхнул какой-то странный блеск. Не говоря ни слова, он быстро направился к выходу. Швейцар, подтянутый, с начищенными до блеска пуговицами, почтительно отошел в сторону, а затем тихо скрылся за дверью, оставив их наедине в приемной. В изумрудно-зеленом платье и крошечной бархатной шляпке, кокетливо сидевшей на ее хорошенькой головке, Люси выглядела словно экзотическая пташка, случайно залетевшая на унылую городскую улицу. Как только Дэймон увидел ее, он понял, что случилось что-то невероятное. И хотя она улыбалась, было заметно, что она крайне напряжена.
– Мистер Редмонд, мне неудобно отвлекать вас от дел.
Он взял ее руку и почтительно поцеловал.
– Я и не мечтал о таком приятном отвлечении. Вы ведь никогда не бывали здесь прежде. Скажите, теперь вы решили сдавать свои статьи лично?
– Да, но… – Она посмотрела на него и рассмеялась. – Предполагалось, что вы не будете знать, что их писала я. Это Хит сказал вам?
– Конечно, нет. Но, читая их, я за каждым словом слышал ваш голос. У вас, несомненно, огромный талант к писательскому делу. Ну и перед тем как я продолжу засыпать вас комплиментами, скажите, чем я могу быть вам полезен.
– Я бы хотела поговорить с мужем.
– К сожалению, в данную минуту его нет в офисе.
– А где же он?
– Где-то в городе, в поисках свежих новостей. – Когда голос Дэймона затих, Люси, склонив голову, крепко сжала свою сумочку. – У вас неприятности? – осторожно поинтересовался он.
Люси подняла голову и смущенно улыбнулась.
– Нет, не думаю. Наверное, я зря беспокоюсь. Я даже уверена, что зря. Но сегодня в клубе я услышала нечто такое, о чем я должна спросить Хита. Вы не знаете, когда он вернется в редакцию? Я понимаю, что все это очень глупо, но мне необходимо немедленно найти его. Для меня это очень важно.
– Что вы услышали? – терпеливо выслушав ее лепетание, наконец спросил Дэймон. Люси была в полной растерянности. Едва открыв рот, она поспешно закрыла его. – Миссис Рэйн, если это «нечто» взволновало вас так, что вы вынуждены были прийти сюда, то дело действительно безотлагательное. Может, я смогу помочь вам?
– Вам это покажется смешным.
– Если вы так расстроились, вряд ли это очень смешно. Пожалуйста, расскажите.
– Это так потрясло меня. Я не знала, что ответить, когда мне сказали об этом. Наверное, я вела себя очень глупо, мямлила что-то, а потом убежала прямо посередине собрания.
– И что же вам сказали?
– Вы, должно быть, в курсе, что невестка Хита, миссис Ларейн Прайс, останавливалась у нас на несколько дней на прошлой неделе.
– Да, – сухо подтвердил Дэймон, – я слышал об этом.
– Два дня назад она уехала в Англию. Но миссис Каммингс, одна женщина из нашего клуба, сказала, что кто-то видел Рейн вчера здесь, в Бостоне.
– Но это же полная бессмыслица. Никто ведь не знает эту миссис Прайс. Как же кто-то мог узнать ее?
– На прошлой неделе она вместе со мной и младшей сестрой Хита Эми ходила по магазинам. Я представила их нескольким людям. Вы же знаете, что у Хоуви невозможно не встретить кого-нибудь из знакомых. И я думаю, что кто-то именно из них сказал, что вчера видел Рейн. Но все это просто смешно. У Рейн не было причин оставаться здесь. Я не верю, потому что Хит не стал бы обманывать меня, но…
– Но вы все-таки решили прийти сюда и все выяснить у него.
– Да.
Нечто в поведении Дэймона, таком осторожном, безупречно вежливом, сначала насторожило Люси, а потом вселило уверенность, что он что-то скрывает от нее.
– У меня есть предложение, – сказал он с улыбкой, – почему бы вам не вернуться домой и не подождать Хита там? А я позабочусь, чтобы сегодня он пораньше освободился, и вечером вы все выясните.
– Но ведь обычно в это время он не уходит из офиса, не так ли? – перебила его Люси.
– Это зависит от…
– Да или нет?
Его черные глаза встретили ее напряженный твердый взгляд, и он неохотно ответил:
– У него дела.
Ужасное подозрение мелькнуло в голове Люси.
– Где он?
Глава 13
Ей никогда еще не приходилось видеть Дэймона в таком жалком положении.
– Я не знаю.
– Дэймон, – сказала она, умышленно назвав его по имени. Ее голос звучал глухо, но твердо. – Вы же сами предложили мне свою дружбу. Я думала, что могу рассчитывать на нее. Я же не прошу у вас помощи или совета. Я просто призываю не становиться на моем пути. Вы знаете, где он. И если вы не скажете мне, я сама найду его. Я обойду каждую улицу в городе.
– Нет, вам нельзя. Это очень опасно.
– И обязательно найду его. Но вы, назвавшись моим другом, не вправе допустить это.
– Несправедливо спекулировать моей дружбой.
– Я борюсь за то, чтобы сохранить семью, и я не остановлюсь ни перед чем. Может, когда у вас будет своя семья, вы отыщете более достойный путь… Итак, где Хит?
– Миссис Рэйн, я не могу сказать вам.
– Я понимаю, – нарочито спокойно ответила она, но во взгляде ее была решимость. – Тогда я ухожу. Может, по крайней мере вы мне посоветуете, откуда лучше начать? С пристани или, может быть, с базарной площади?
– Нет, Люси, не делайте этого. С вами может случиться непоправимое, и я никогда не прощу себе.
– Если со мной случится что-то, я не стану обвинять в этом вас. Хит, я думаю, тоже. Извините, мне пора идти. До свидания.
– Подождите. – Дэймон смотрел на нее с удивлением и гневом. Он не мог себе даже представить, что ей удастся так ловко манипулировать им и оказывать такое давление. Оба они знали, что он не простит себе, если сейчас она отправится бродить по городу и с ней произойдет что-нибудь ужасное. Его воспитали так, чтобы он всегда, при любых обстоятельствах оставался джентльменом, чтобы он не терял самообладания ни в какой ситуации. Но, Боже праведный, как же должен вести себя джентльмен в такой ситуации? – Он у Паркера, – наконец произнес он. В эту минуту Дэймон ненавидел всех на свете, но больше всего себя самого. – Завтракает.
Горько улыбаясь, Люси медленно качнула головой:
– Конечно. Шведский стол в любое время суток. Мне следовало бы догадаться самой.
Когда она повернулась, чтобы уйти, Дэймон мягко взял ее за руку:
– Остановитесь, Лю… я хотел сказать, миссис Рэйн.
– Я иду к Паркеру. И бесполезно пытаться остановить меня.
– Вы ничего не добьетесь, идя туда. Дождитесь объяснений. Не загоняйте его в угол.
– Это уже не ваше дело.
Машинально он отпустил ее руку и, проведя длинными пальцами по черным волосам, отчаянно попытался собраться с мыслями и решить, что же делать.
– Подождите. Подождите меня здесь. Я только дам распоряжения своему помощнику и сейчас же вернусь. Буквально одну минуту. Я поеду с вами. Не уходите. Никуда не уходите. – Стремглав он бросился в редакторскую. Бросив на ходу несколько поспешных указаний помощнику, он вновь вернулся в приемную. Кроме швейцара, уже возвратившегося на свой пост, там никого не было. – Где она? – взбешенно прорычал он.
– Боюсь, не знаю, мистер Редмонд. Миссис Рэйн ушла, как только вы скрылись за дверью.
Проклиная весь белый свет, Дэймон выбежал на улицу. Как раз в это время редакционный экипаж подкатил к подъезду. Вытолкнув несчастного, ничего не успевшего понять репортера, он приказал извозчику ехать к Паркеру.
Хит спокойно заговорил:
– Если бы дело было только во мне, ты могла бы остаться и жить в Бостоне. Ты могла бы поселиться на той же улице, мне это безразлично. Может, этого и не следует говорить, но мне все равно.
– Я не поверю, что от нашей любви не осталось и следа.
– Может, только шрам или два. Но не более того.
– Не осталось даже гнева? – спросила она, внимательно наблюдая за ним. – В это трудно поверить.
– Я долго злился. А потом просто понял, почему ты вышла замуж за Клэя и почему не захотела, чтобы я жил с вами после войны.
– Но я хотела, хотела! – В ее голосе появилось отчаяние. – Все это время я только и хотела повернуть время вспять, вернуть тот самый злополучный день и прожить его заново. Я бы взяла назад все сказанное мной тогда; в моих словах ведь не было и капли правды. Я бы ни за что не причинила тебе боль. Я никогда не хотела этого. Но тогда я была не в состоянии думать о твоих чувствах. Все мы были слишком эгоистичны тогда, и ты тоже!
– Да, тоже, – повторил за ней Хит.
– Тогда ты поймешь…
– Я все давным-давно понял и простил тебя.
– Тогда что же мешает нам быть вместе сейчас? – спросила она, совершенно сбитая с толку.
– Ну, начнем с того, что я женат.
– Я не стану просить тебя отказаться от брака. Что мне проку от обручального кольца! Я просто хочу быть рядом с тобой. Я останусь здесь и буду рада видеть тебя в любое время, когда тебе этого захочется. Мои объятия всегда будут открыты для тебя.
– Мне они не нужны. После того как я переборол в себе злость, я больше не хотел тебя. – Хит помедлил, ему было неприятно выглядеть грубым и жестоким. Но Рейн сама не оставила ему выбора. – Я перестал думать о тебе.
– Я не верю этому.
– Мне все равно, веришь ты этому или нет, потому что завтра ты уедешь из Бостона.
– Но если тебе безразлично, уеду я или останусь…
– Но Люси не безразлично, вот в чем дело. И если мне придется самому лично погрузить тебя на ближайший пароход, отплывающий из бостонской гавани, или посадить в поезд, я сделаю это. Ты можешь поселиться где угодно, перед тобой весь мир, но только не в Массачусетсе.
– А как же ты? Люцинда не сможет сделать тебя по-настоящему счастливым. Очень скоро тебе понадобится человек, который понимает тебя, кто-то из тех мест, где вырос ты, с кем ты сможешь вспоминать старые дни. Твое прошлое связано не с ней, а со мной.
Хит мог пространно объяснить ей, что прошлое теперь для него мало значит, что Люси хорошо понимает его и что ей удавалось делать его счастливым. Он мог рассказать Рейн, как ему нравится жить здесь, и о том, какое удовлетворение и уверенность приносит ему работа. Но во всем этом было одно-единственное, что ей было просто необходимо понять, для него существовал только один выход – сказать ей о самом важном.
– Я люблю ее, Рейн.
– Когда-то ты любил меня.
– Я был увлечен тобой. Ты мне нравилась. Но то была не любовь. Не настоящая любовь.
– Но для меня она была настоящей.
– Тогда мне остается только жалеть тебя и надеяться, что когда-нибудь ты еще повстречаешь достойного человека. Но у нас с тобой нет шансов. И теперь, когда Люси стала моей, все остальные женщины отошли на второй план.
– На второй план? После нее?
– Да. Можешь не сомневаться в этом.
– Хит… Хит, я не понимаю. – Ее тяжелые ресницы изумленно задрожали. – Что в ней такого? Что она сделала, чтобы заманить тебя в ловушку? Она что?.. – Рейн явно не могла подобрать слов от изумления. – Неужели она красивее меня? Ты так действительно думаешь? Или это из-за того, что ей так нравится говорить с тобой об этой газетенке?
Его взгляд выражал только искреннюю жалость.
– Не знаю, смогу ли я объяснить тебе, ведь это нельзя увидеть, потрогать, ощутить. Боюсь, ты не поймешь. Дело не в том, что и как она делает и говорит, и не в ее внешности, хотя, видит Бог, я не нахожу в ней ни единого изъяна. Иногда людям ничего не нужно делать, чтобы заставить любить себя. Ты просто любишь, и ничто не в силах этого изменить.
Она молча смотрела на скатерть и ничего не отвечала.
Но Хит и без слов прочел в ее молчании ответ. Он знал, что завтра утром Рейн уедет из Бостона.
– Люси, позвольте мне войти и поговорить с вами всего несколько минут. Пожалуйста.
С молчаливого согласия Люси извозчик открыл Дэймону дверцу. Тот, не медля ни секунды, проскользнул внутрь. Погруженный в теплое спокойствие кареты, Дэймон уселся рядом с ней, поспешно обдумывая положение. Что он мог сказать ей?
– Я не знаю.
– Дэймон, – сказала она, умышленно назвав его по имени. Ее голос звучал глухо, но твердо. – Вы же сами предложили мне свою дружбу. Я думала, что могу рассчитывать на нее. Я же не прошу у вас помощи или совета. Я просто призываю не становиться на моем пути. Вы знаете, где он. И если вы не скажете мне, я сама найду его. Я обойду каждую улицу в городе.
– Нет, вам нельзя. Это очень опасно.
– И обязательно найду его. Но вы, назвавшись моим другом, не вправе допустить это.
– Несправедливо спекулировать моей дружбой.
– Я борюсь за то, чтобы сохранить семью, и я не остановлюсь ни перед чем. Может, когда у вас будет своя семья, вы отыщете более достойный путь… Итак, где Хит?
– Миссис Рэйн, я не могу сказать вам.
– Я понимаю, – нарочито спокойно ответила она, но во взгляде ее была решимость. – Тогда я ухожу. Может, по крайней мере вы мне посоветуете, откуда лучше начать? С пристани или, может быть, с базарной площади?
– Нет, Люси, не делайте этого. С вами может случиться непоправимое, и я никогда не прощу себе.
– Если со мной случится что-то, я не стану обвинять в этом вас. Хит, я думаю, тоже. Извините, мне пора идти. До свидания.
– Подождите. – Дэймон смотрел на нее с удивлением и гневом. Он не мог себе даже представить, что ей удастся так ловко манипулировать им и оказывать такое давление. Оба они знали, что он не простит себе, если сейчас она отправится бродить по городу и с ней произойдет что-нибудь ужасное. Его воспитали так, чтобы он всегда, при любых обстоятельствах оставался джентльменом, чтобы он не терял самообладания ни в какой ситуации. Но, Боже праведный, как же должен вести себя джентльмен в такой ситуации? – Он у Паркера, – наконец произнес он. В эту минуту Дэймон ненавидел всех на свете, но больше всего себя самого. – Завтракает.
Горько улыбаясь, Люси медленно качнула головой:
– Конечно. Шведский стол в любое время суток. Мне следовало бы догадаться самой.
Когда она повернулась, чтобы уйти, Дэймон мягко взял ее за руку:
– Остановитесь, Лю… я хотел сказать, миссис Рэйн.
– Я иду к Паркеру. И бесполезно пытаться остановить меня.
– Вы ничего не добьетесь, идя туда. Дождитесь объяснений. Не загоняйте его в угол.
– Это уже не ваше дело.
Машинально он отпустил ее руку и, проведя длинными пальцами по черным волосам, отчаянно попытался собраться с мыслями и решить, что же делать.
– Подождите. Подождите меня здесь. Я только дам распоряжения своему помощнику и сейчас же вернусь. Буквально одну минуту. Я поеду с вами. Не уходите. Никуда не уходите. – Стремглав он бросился в редакторскую. Бросив на ходу несколько поспешных указаний помощнику, он вновь вернулся в приемную. Кроме швейцара, уже возвратившегося на свой пост, там никого не было. – Где она? – взбешенно прорычал он.
– Боюсь, не знаю, мистер Редмонд. Миссис Рэйн ушла, как только вы скрылись за дверью.
Проклиная весь белый свет, Дэймон выбежал на улицу. Как раз в это время редакционный экипаж подкатил к подъезду. Вытолкнув несчастного, ничего не успевшего понять репортера, он приказал извозчику ехать к Паркеру.
* * *
Хит, удивленно приподняв темную бровь, внимательно смотрел на Рейн холодным взглядом иссиня-зеленых глаз. В ее же взгляде не было и тени смущения, а тем более стыда. Совершенный овал ее лица, бледного и необычайно чистого, четко выделялся на приглушенном, цвета бургундского вина фоне интерьера. Официант, бесшумно двигаясь, наполнил их бокалы вином и отошел.Хит спокойно заговорил:
– Если бы дело было только во мне, ты могла бы остаться и жить в Бостоне. Ты могла бы поселиться на той же улице, мне это безразлично. Может, этого и не следует говорить, но мне все равно.
– Я не поверю, что от нашей любви не осталось и следа.
– Может, только шрам или два. Но не более того.
– Не осталось даже гнева? – спросила она, внимательно наблюдая за ним. – В это трудно поверить.
– Я долго злился. А потом просто понял, почему ты вышла замуж за Клэя и почему не захотела, чтобы я жил с вами после войны.
– Но я хотела, хотела! – В ее голосе появилось отчаяние. – Все это время я только и хотела повернуть время вспять, вернуть тот самый злополучный день и прожить его заново. Я бы взяла назад все сказанное мной тогда; в моих словах ведь не было и капли правды. Я бы ни за что не причинила тебе боль. Я никогда не хотела этого. Но тогда я была не в состоянии думать о твоих чувствах. Все мы были слишком эгоистичны тогда, и ты тоже!
– Да, тоже, – повторил за ней Хит.
– Тогда ты поймешь…
– Я все давным-давно понял и простил тебя.
– Тогда что же мешает нам быть вместе сейчас? – спросила она, совершенно сбитая с толку.
– Ну, начнем с того, что я женат.
– Я не стану просить тебя отказаться от брака. Что мне проку от обручального кольца! Я просто хочу быть рядом с тобой. Я останусь здесь и буду рада видеть тебя в любое время, когда тебе этого захочется. Мои объятия всегда будут открыты для тебя.
– Мне они не нужны. После того как я переборол в себе злость, я больше не хотел тебя. – Хит помедлил, ему было неприятно выглядеть грубым и жестоким. Но Рейн сама не оставила ему выбора. – Я перестал думать о тебе.
– Я не верю этому.
– Мне все равно, веришь ты этому или нет, потому что завтра ты уедешь из Бостона.
– Но если тебе безразлично, уеду я или останусь…
– Но Люси не безразлично, вот в чем дело. И если мне придется самому лично погрузить тебя на ближайший пароход, отплывающий из бостонской гавани, или посадить в поезд, я сделаю это. Ты можешь поселиться где угодно, перед тобой весь мир, но только не в Массачусетсе.
– А как же ты? Люцинда не сможет сделать тебя по-настоящему счастливым. Очень скоро тебе понадобится человек, который понимает тебя, кто-то из тех мест, где вырос ты, с кем ты сможешь вспоминать старые дни. Твое прошлое связано не с ней, а со мной.
Хит мог пространно объяснить ей, что прошлое теперь для него мало значит, что Люси хорошо понимает его и что ей удавалось делать его счастливым. Он мог рассказать Рейн, как ему нравится жить здесь, и о том, какое удовлетворение и уверенность приносит ему работа. Но во всем этом было одно-единственное, что ей было просто необходимо понять, для него существовал только один выход – сказать ей о самом важном.
– Я люблю ее, Рейн.
– Когда-то ты любил меня.
– Я был увлечен тобой. Ты мне нравилась. Но то была не любовь. Не настоящая любовь.
– Но для меня она была настоящей.
– Тогда мне остается только жалеть тебя и надеяться, что когда-нибудь ты еще повстречаешь достойного человека. Но у нас с тобой нет шансов. И теперь, когда Люси стала моей, все остальные женщины отошли на второй план.
– На второй план? После нее?
– Да. Можешь не сомневаться в этом.
– Хит… Хит, я не понимаю. – Ее тяжелые ресницы изумленно задрожали. – Что в ней такого? Что она сделала, чтобы заманить тебя в ловушку? Она что?.. – Рейн явно не могла подобрать слов от изумления. – Неужели она красивее меня? Ты так действительно думаешь? Или это из-за того, что ей так нравится говорить с тобой об этой газетенке?
Его взгляд выражал только искреннюю жалость.
– Не знаю, смогу ли я объяснить тебе, ведь это нельзя увидеть, потрогать, ощутить. Боюсь, ты не поймешь. Дело не в том, что и как она делает и говорит, и не в ее внешности, хотя, видит Бог, я не нахожу в ней ни единого изъяна. Иногда людям ничего не нужно делать, чтобы заставить любить себя. Ты просто любишь, и ничто не в силах этого изменить.
Она молча смотрела на скатерть и ничего не отвечала.
Но Хит и без слов прочел в ее молчании ответ. Он знал, что завтра утром Рейн уедет из Бостона.
* * *
Экипаж подъехал к ресторану Паркера одновременно с каретой Люси. Дэймон выскочил на тротуар и в одно мгновение оказался у кареты.– Люси, позвольте мне войти и поговорить с вами всего несколько минут. Пожалуйста.
С молчаливого согласия Люси извозчик открыл Дэймону дверцу. Тот, не медля ни секунды, проскользнул внутрь. Погруженный в теплое спокойствие кареты, Дэймон уселся рядом с ней, поспешно обдумывая положение. Что он мог сказать ей?