Записки израильского офицера
------------------------------
Перевела с иврита Г. Гинзбург
Под общей редакцией И. Леви
ИЗДАТЕЛЬСТВО "БИБЛИОТЕКА-АЛИЯ",
ИЕРУСАЛИМ, ИЗРАИЛЬ, 1987
OCR Сергей Васильченко
------------------------------
Печатается с любезного разрешения издательства "Амикам"
Иерухам Кохен (р. 1916), автор книги "Всегда в строю", - яркий
представитель эпохи "государства в пути" и активный участник последовавшей
за этой эпохой Войны за Независимость. Личность Иерухама Кохена
сформировалась под влиянием опасностей, непрестанно угрожавших ему лично,
как и всему народу, тем более, что он всегда находился там, где угроза была
особенно велика. Постоянным девизом Кохена было "я готов в путь", даже если
шансы вернуться домой были весьма невелики. Уверенности в том, что ему
удастся "вернуться домой", часто не было ни у него самого, ни у тех, кто
посылал его на задание, причем следует отметить, что это не были военные
командиры и что выполнение приказа всецело зависело лишь от его готовности -
иди, если ты готов на это, и можешь остаться, если не готов.
Период еврейского "государства в пути" был плавильным горном
человеческих характеров и поступков, и, в первую очередь, характеров и
поступков тех, кто брал на себя исполнение тайных заданий, нередко
оканчивавшихся трагически. Но самые серьезные опасности были уделом лишь тех
немногих, к которым принадлежал автор книги "Всегда в строю". Эта книга,
написанная, когда опасности были уже позади, представляет собой
свидетельство минувших дней, истинность которого может быть подтверждена
оставшимися в живых боевыми товарищами и командирами.
Иерухам Кохен родился в семье выходцев из Йемена. Учился он в гимназии
"Герцлия". Напомню, что гимназия "Герцлия" сыграла исключительную роль в
формировании поколения, которому суждено было взять в свои руки судьбы
борющегося народа: здесь это поколение училось национальной гордости,
готовности без колебаний принять вызов эпохи. Мальчик впитывал все, что
видел вокруг себя, внимал каждому слову, каждому звуку. Именно здесь, в
гимназии впервые понял он смысл слова "родина". Его ответом стали слова из
Книги Самуила: "Вот я! Ты звал меня". Бескомпромиссное мировоззрение,
сложившееся у него в годы учебы в гимназии "Герцлия", было пронесено
Иерухамом сквозь всю его жизнь, в этом убеждает нас каждая страница его
книги.
Еще в гимназии И. Кохен попал в число немногих ее учащихся, которые
удостоились быть зачисленными в резерв организации Хагана. Отныне он
посвящал часть свободного от занятий времени военной подготовке, полностью
соответствовавшей принятым в то время стандартам. Он готовил себя к тому,
чтобы, когда придет его час, встать на защиту братьев-евреев. Это был первый
шаг на том длинном пути, на котором Иерухаму впоследствии нередко
приходилось ступать по краю пропасти. Участие в Хагане было своего рода
подготовкой к будущему, уготованному ему эпохой.
Читатель ознакомится с ходом событий, которые сегодня с полным правом
можно назвать историческими, и с характером заданий, выполнявшихся Иерухамом
Кохеном. Известно, что сирийское подразделение (ему посвящена одна из глав
книги) было одним из тех ростков, из которых с течением времени развился
Палмах, вписавший блестящие страницы в историю Войны за Независимость.
Палмах окончательно сформировал и закалил его характер.
Палмах и его подразделение псевдоарабов были боевой организацией в
полном смысле слова. Хотя отряды Палмаха действовали в подполье, они
послужили основой воинских частей - ударных отрядов, морских и воздушных
сил, а также подразделения, действовавшего в глубине вражеской территории.
Наличие такого подразделения отвечало насущному требованию всякой армии -
знать своего врага. Люди этого подразделения, обычно переодетые арабами,
действовали в тылу врага почти всегда в одиночку и были заняты не только
сбором информации, но и совершали диверсионные акты. Во главе подразделения
стоял Иерухам Кохен, за плечами которого был уже значительный опыт такого
рода деятельности.
Как уже говорилось, бойцы подразделения Иерухама Кохена отличались от
других бойцов Хаганы и Палмаха тем, что они действовали в одиночку, в
абсолютно враждебной обстановке. Этим одиночкам было жизненно необходимо
ощущать кровную связь со своими товарищами, с боевым содружеством, никогда и
нигде не забывавшим о тех, кто ушел на задание в тыл врага и, может быть, не
вернется.
Мне неизвестно другое такое движение, которое, подобно Палмаху, приняло
в себя столь различных людей и сплотило их в единую семью, любящую своих
сыновей и любимую ими. Иерухаму Кохену повезло - он был принят в эту семью
одним из первых.
Чтобы в полной мере понять события, описываемые в книге, читатель
должен знать, что представлял собой Палмах, в чем Палмах черпал свою мощь и
в чем была его притягательная сила. Как полувоенное образование (форма,
продиктованная специфическими условиями времени) Палмах был создан
поколением "сыновей" - поколением, которое с раннего детства и в деревне, и
в городе было проникнуто духом революционной эпохи и которое ринулось в
самую гущу тяжелой борьбы, тем самым взяв судьбу народа в свои руки. Эти
"сыновья", многие из которых были воспитанниками различных молодежных
движений, получили полную военную подготовку, как это было свойственно тому
героическому времени.
Это были простые, гордые и прямодушные юноши и девушки, рано
повзрослевшие в горниле борьбы ощущавшие единство своей судьбы и судьбы
всего своего народа, связанные атмосферой боевого братства. Нередко они
возвращались в бой, оплакав только что павших, полностью сознавая тяжесть
возложенной ими на себя ответственности.
Эта среда, эта "семья" сформировала личность Иерухама Кохена, наложив в
свою очередь отпечаток на формирование некоторых других выдающихся личностей
этой "семьи". Без преувеличения можно сказать, что Палмах нельзя себе
представить без таких его выдающихся членов, как уже покойные Ицхак Садэ,
Игал Аллон, Бени Маршак, Шошана Спектор и как поныне здравствующий Иерухам
Кохен.
С течением времени опыт командира бойцов-одиночек подразделения
псевдоарабов Палмаха превратился в свод знаний, сутью которых было умение в
одиночестве противостоять всем тем опасностям, которыми чревата деятельность
в тылу жесточайшего врага, умение, опять-таки в одиночестве, кочевать по
тюрьмам Сирии и Ливана и умение погибать. Бойцы-одиночки из подразделения
псевдоарабов Палмаха погибали под ликующие вопли враждебной толпы, ибо
беспощадная "частная" война была их уделом.
Таковы были "университеты" молодого Иерухама Кохена. Лишь после
образования Государства Израиль он смог обратиться к настоящим
университетским занятиям - сначала в Израиле, а затем в Оксфорде, и создать
наконец семью. В этот второй период жизни свои способности и знания, включая
совершенное знание языков, он посвятил служению своему государству на
различных дипломатических постах - в Нигерии, а затем в Либерии, где он
занимал должность посла. На этих постах, продолжая деятельность своих
предшественников, он всеми силами способствовал развитию международных
связей, значение которых для Государства Израиль сохраняется и поныне.
И. Кохен является также автором книг: "Как Палмах шагал по Сирии",
"План Аллона".
Элиэзер Шошани, киббуц Ифат.
Глава первая
Шел 1934-1935 год. Арабские террористы готовились к "священной войне"
против евреев и создавали банды* из уголовных преступников, во главе которых
нередко стояли религиозные мусульманские руководители - наиболее известным
среди них был шейх Изз ад-дин Ал-Касим. Однако постепенно арабская верхушка
стала понимать, что времена изменились. Тогда в рамках политических партий
арабы приступили к созданию военизированных националистических организаций
из фанатически настроенной молодежи, как например, "Наджада" и "Футувва". В
1936-1939 годах они изменили тактику, на смену массовым погромам пришел, как
они сами выражались, "арабский бунт".
* Действовали методом организации массовой резни, грабежа и стихийных
погромов (здесь и далее примеч. редактора).
Когда 19 апреля 1936 года в Тель-Авиве разнеслась весть о еврейском
погроме в Яффе, я, как и многие другие, помчался к южной части улицы
Ха-Кармел, где проходила граница между Яффой и Тель-Авивом. Там уже
толпились евреи, устремив взгляды на другую часть улицы, обычно пустынную и
затихшую. Я остановился. Через несколько минут ко мне подошел человек и в
растерянности попросил пойти вместе с ним в Яффу - он хотел посмотреть, что
происходит с его имуществом. Не задумываясь, я быстро пересек вместе с ним
узкую полосу топкого песка и мы стали продвигаться вперед по улочкам
квартала Маншие. К счастью, я обернулся назад: мы были не одни - за нами по
пятам шли арабы. Мой спутник предложил вернуться, но я понял по глазам наших
преследователей, что этого нельзя делать. Мы ускорили шаг и к великому их
удивлению свернули в первую же улицу, ведшую к Тель-Авиву.
Этот маневр спас нам жизнь. Мы бросились бежать к району Бреннер.
Расстояние между нами и следовавшими за нами арабами все увеличивалось. В
конце концов они удовлетворились швырянием камней в нашу сторону.
Многим из тех, кто жил в районе Бреннер, пришлось покинуть свои дома,
легко воспламеняемые и пробиваемые пулями, и перебраться в Тель-Авив.
Беженцы селились кто у родственников, кто в общественных зданиях.
Поняв, что прямое нападение на еврейские поселения наталкивается на
стойкий отпор сил Хаганы, арабы изменили тактику "арабского бунта". Они
стремились парализовать транспортные артерии и прибегали к методам террора -
убийству из засады, подкладыванию взрывчатки и тому подобному.
Наряду с этим арабы вели борьбу с английскими властями в Палестине. Их
банды действовали как полувоенные организации под командованием офицеров
армий арабских стран и непосредственно подчинялись Высшему арабскому совету
и его председателю - иерусалимскому муфтию Хадж Амину ал-Хусейни. Арабские
поселения служили тылом бандам, выходившим для осуществления диверсий на
магистралях и в еврейских поселениях. У командиров Хаганы вырабатывалась
тенденция не позволять врагу определять сроки и место нападения, а опережать
его и наносить удары по базам внутри арабских территорий. Отцом этого метода
был Ицхак Садэ. Эту тактику впервые применили в районе Иерусалима, но вскоре
ее заимствовали повсюду.
Если в Тель-Авиве довольно редко приходилось прибегать к операциям по
обеспечению безопасности, то в Галилее явно не хватало людей и многие из
нашего подразделения Хаганы просили направить их туда.
Итак, в начале 1938 года я вместе с товарищами принес в Афуле присягу
королю Великобритании в качестве нотера* полицейского участка. Нас перевели
в Кфар-Тавор. Наше подразделение состояло из четырнадцати евреев, десяти
англичан и семи арабов. Это был треугольник, стороны которого не смыкались.
Подразделение патрулировало район. Днем - арабы и частично англичане; ночью
выходили мы - еврейские нотрим вместе с английскими полицейскими, устраивали
засады и производили пеший патруль. Район, который находился под нашим
контролем, простирался от Кфар-Кана и Турана на севере и до Эйн-Дор и
подножия Гиват ха-Море на юге. Нам не раз приходилось быть свидетелями того,
как на нефтепроводе, по которому текло "черное золото" из Ирака в Хайфу, на
участке Эйн-Дор - Каукаб ал-Хауа, вдруг загорался огонь. Однако никто из нас
не осмеливался и помыслить о том, чтобы патрулировать или выйти на операцию
к месту пожара. Район нефтепровода целиком и полностью находился под
контролем арабских банд. Они снова и снова взрывали нефтепровод по мере
того, как удавалось его отремонтировать.
* Нотрим - специальные отряды, созданные для охраны еврейских поселений
и правительственных объектов, подчиненные регулярной полиции страны.
Положение резко изменилось с появлением в Кфар-Таворе английского
капитана Чарльза Орда Вингейта. Нас ошеломила и испугала речь, которую он
произнес перед нами. В кратком инструктаже он сказал, что мы отправимся на
машине к Тверии, доедем до Бет-Иосефа в Иорданской долине, затем пешком в
гору дойдем до деревни Каукаб ал-Хауа. Там, - сказал Вингейт, - в 21 час 30
минут шайка арабов попытается взорвать нефтепровод. Вингейт предупредил, что
в нашей операции примут участие только евреи и английские солдаты, так как
тут нельзя доверять арабам.
Мы добрались до Бет-Иосефа. Это поселение было одним из тех, которые
вошли в историю под названием "хома у-мигдал"*. Мы были удивлены поведением
и речью Вингейта. Мы не привыкли к такой откровенности со стороны
английского офицера. Еще больше нас поразили рассказы поселенцев Бет-Иосефа
об этом необычном человеке. Они уже знали его. Он появился там за неделю до
нас, оставил во дворе свою машину и вооруженный до зубов отправился один по
горам в Каукаб ал-Хауа. Через два дня он возвратился в поселение. Его вид
свидетельствовал о том, что все это время он провел в горах.
* Хома у-мигдал (ограда и башня) - так называлась система поселения в
опасных районах страны. Группы из нескольких десятков поселенцев,
сопровождаемые сотнями добровольцев, главным образом из соседних киббуцов, и
охраной нотрим и членов Хаганы, выезжали с зарей колонной к месту поселения.
В течении дня ставились црифим (деревянные бараки для жилья), защитная
ограда (деревянные доски и между ними мелкие камни и песок), перед оградой -
проволочные заграждения. В центре поселения устанавливалась сторожевая
вышка, на ней сильный прожектор. Таким методом были основаны десятки новых
поселений в отдаленных районах страны. Самое известное из них - киббуц
Ханита на ливанской границе, атакованное арабами в первую же ночь.
Вингейт, сказав нам, что мы должны добраться до места назначения к
моменту взрыва там, тут же пустился в путь, в гору. Мы за ним. Не прошло и
часа, как стало ясно, что только Вингейт способен на такой подъем. Я напряг
все силы, чтобы догнать его и сказать, что один из наших отстал и может
заблудиться. Вингейт ничего не хотел слышать и продолжал нас торопить.
Английские полицейские, меньше нас подготовленные к таким переходам,
проклинали армейского офицера и хотели вернуться назад.
В час, когда должен был произойти взрыв, Вингейт остановил
подразделение, показал вдаль и сказал: "Вот досада, опоздали, сейчас они
подорвут нефтепровод и начнет гореть нефть". Мы были измучены и в глубине
души, пожалуй, даже радовались, что опоздали, думали, теперь кончится этот
бешеный бег. Прошло несколько минут. Вингейт произнес в сердцах: "Вон, вон
там!" В темноте вдали мы различали вспышки огня и звуки выстрелов. Затем
огонь пополз и вырос в высокое пламя.
Нелегко потушить пожар, который виден одновременно и в Иордании, и в
Хайфе. Для этого нужно перекрыть подачу нефти, прекратив работу насосов на
станции нефтепровода в Заиорданье. Пламя разрасталось.
В Великобритании да и во всем мире казалось, что арабский бунт" в
Эрец-Исраэль разгорается и наносит тяжелые удары.
Глава вторая
Летом 1939 года еврейский ишув был потрясен инцидентом, который
произошел в киббуце Гинносар.
Арабы из деревни Абу-Шуша, расположенной к западу от Гинносара, напали
на киббуцника, когда он, как обычно, шел к источнику, чтобы пустить воду для
поливки полей, и ранили его в голову. Весь киббуц был потрясен. В этот день
в Гинносар случайно заехал Игал. Под его руководством киббуцники дали
ответный бой. В схватке между членами киббуца и арабами был убит сын мухтара
(старосты) арабской деревни и несколько жителей ранены. В ходе следствия
жители Абу-Шуши главную вину возложили на одиннадцать давно известных им
наиболее активных членов Гинносара. Игала полицейские знали как одного из
командиров полиции еврейских поселений и не устроили ему очной ставки с
арабами, благодаря чему он не предстал перед судом и избежал длительного
заключения. После этого инцидента киббуц лишился своих лучших сил и
потребовал, чтобы Хагана вернула Игала в киббуц. Игал стал секретарем
Гинносара.
Как-то я встретился с ним и попросил подобрать для меня какое-нибудь
подходящее дело. Спустя некоторое время меня вызвали к Иосефу Харету, одному
из командиров Хаганы. В результате, летом 1940 года я был направлен в
тренировочный лагерь в Яарот ха-Кармел, где под руководством английского
офицера мы обучались стрельбе и осуществлению диверсионных актов. Нас было
на курсе всего четверо: Ури Яффе, Иоси Гамбургер (Харэль), еще один человек,
имя которого выпало у меня из памяти, и я. Целью курса была подготовка для
осуществления операций на территории врага. В течение целой недели мы не
выпускали оружия из рук. Впервые мы получили возможность познакомиться со
свойствами взрывчатых веществ. Главным образом нас учили, как выводить из
строя мосты, поезда, железнодорожные линии, перекрывать пути в горных
лесистых районах и обеспечить, чтобы взрывчатка не была обнаружена до
выполнения операции.
Наша учеба совпала с периодом капитуляции Франции перед нацистской
Германией. Французские власти в Сирии и Ливане решили сохранить верность
правительству Виши, сотрудничавшему с нацистами и не признававшему своих
собратьев, сплотившихся в движении "Свободная Франция". Командование
союзников потеряло не только важную базу в восточной части
средиземноморского бассейна и надежный тыл вблизи нейтральной Турции, но и
численность находившихся в его распоряжении сил сократилась после того, как
значительная часть французской армии во главе с офицерами выразила верность
правительству маршала Петена. Внезапно Сирия и Ливан превратились в очаг
угрозы с тыла базам союзников на Ближнем Востоке. Опасения союзников
усилились, когда в аэропорту Халеба на севере Сирии приземлились немецкие
самолеты, посланные, чтобы оказать поддержку иракцам, восставшим против
англичан во главе с генералом Рашидом Али ал-Гайлани.
Большинство арабов на Ближнем Востоке не скрывали своих симпатий к
нацистской Германии и радовались поражению союзников во Франции и Греции.
Командование армий союзников в Каире вдруг оказалось оторванным от службы
французской разведки, перешедшей на сторону правительства Виши. Командование
союзников перестало получать информацию о происходящем за северной границей
Палестины. Союзники остерегались опираться на службу враждебно настроенного
арабского населения и поэтому обратились к руководителям ишува в
Эрец-Исраэль с просьбой оказать помощь в предоставлении информации и
организации подрывных актов на территории Сирии и Ливана.
Из политических соображений англичане тянули с привлечением сил Хаганы
к участию в войне против нацистов. Окончательное разрешение на
сотрудничество в разведке и диверсионных операциях было дано лишь накануне
ввода войск союзников в Сирию и Ливан. Весьма опасное задание было возложено
на двадцать три лучших бойца Хаганы из морского подразделения. Им было
поручено проникнуть в район портового города Триполи на севере Ливана и
парализовать работу нефтеперегонных заводов в порту. Приказ был дан, когда
уже не оставалось времени для подготовки операции. В распоряжении бойцов
Хаганы была скудная информация относительно местности и целей операции.
Иосеф Костика из сирийского подразделения хотя и произвел рекогносцировку в
соответствии с инструкциями, полученными из страны, и обнаружил, что зона
находится под усиленным надзором, но более детальная информация, необходимая
для выполнения задания такого рода, не поступила из-за недостатка времени.
Двадцать три бойца под командованием Цви Спектора отправились в путь 12
мая 1941 года на моторном катере "Морской лев", принадлежавшем английской
береговой полиции. Катер с рацией был перегружен снаряжением для диверсий и
оружием. От заброшенного причала в Хайфском порту они вышли в открытое море.
Ицхак Садэ и другие командиры Хаганы пожелали, расставаясь, скорой встречи.
Через день связь с катером была потеряна, его следы затерялись, а судьба,
постигшая находившихся на борту, неизвестна по сей день.
В это же время к ишуву обратились союзники с просьбой мобилизовать
отборные отряды для диверсионных операций по ту сторону границы. Эти же
отряды должны были заниматься обезвреживанием мин, захватом жизненно важных
пунктов, предотвращением диверсий противника на мостах и служить
проводниками для армий союзников, готовившихся к наступлению на Сирию и
Ливан.
Создание и этих отрядов было поручено Ицхаку Садэ. Сначала было
сформировано два отряда, получивших название плугот махац (ударные отряды),
они вошли в историю под сокращенным названием "Палмах". Командиром отряда
Алеф был назначен Игал Аллон, отрядом Бет - Моше Даян из Нахалала. Им был
дан кратчайший срок для подготовки своих отрядов к выполнению заданий за
северной границей. В секторе Метуллы действовал отряд Аллона; в секторе
Ханиты - отряд Даяна. Оба отряда проникли в глубь Сирии и Ливана в качестве
ударных подразделений армий союзников, захватили ключевые позиции армии
вишистской Франции и удерживали их несмотря на ожесточенные атаки французов,
пока не подошли (с большим опозданием) подразделения регулярных армий
союзников. В этой операции Моше Даян был ранен и потерял глаз.
Кроме помощи в военных действиях командование союзнических армий
нуждалось в людях для проведения разведывательных и диверсионных операций на
территории Сирии и Ливана. Союзники обратились к связной группе Хаганы и
просили рекомендовать надежных арабов. Связные ответили, что таких арабов
они не знают, но они могут мобилизовать евреев, которые сойдут за арабов.
Руководство ишува готово было взять на себя любые обязательства, чтобы
расширить свое участие в войне против Германии. Таким образом было создано
сирийское подразделение. После напряженного ожидания, наступившего по
окончании курса в Яарот ха-Кармел, я получил приказ, согласно которому я
поступал в распоряжение командиров "сирийского подразделения". Однажды ночью
я получил задание прибыть в киббуц Ханита. В назначенном месте меня ждал
связной. Он проводил меня к пункту встречи вблизи ливанской границы. Там уже
ожидали несколько человек. Мы получили указания, попрощались с нашими
провожатыми и, одетые как арабы, отправились в путь, следуя за нашим
проводником-бедуином. Переход продолжался всю ночь. На рассвете мы подошли к
шоссе, ведущему на Сайду и затем на Бейрут. Мы остановили такси и добрались
до Бейрута.
Во главе группы сирийского подразделения, заброшенной в Сирию и Ливан,
стояли Исраэль Бен-Иехуда (Абду) и Иехошуа Палмон (Джош). До вступления
войск союзников операции, осуществляемые нашим подразделением, были
немногочисленными из-за отсутствия регулярной связи с верховным
командованием союзников. Связь была возобновлена со вступлением войск
союзников в Дамаск. Абду и Хаимке Левкову - одному из выпускников курса в
Явнеэле - было поручено проникнуть через вражеские линии в Халеб, еще не
занятый союзниками. Там следовало произвести диверсионные операции на
военном аэродроме, нефтехранилищах и на других военных объектах.
Извилистыми тропами пробирались они на север, чтобы избежать встреч с
вражескими силами, которые все еще оказывали сопротивление союзникам. По
прибытии в Халеб они изучили местность, где предстояло совершить диверсии.
Каково же было их удивление, когда оказалось, что самолеты на аэродроме,
которые следовало взорвать, представляли собой не что иное, как камуфляж.
Абду и Хаимке быстро определили подлинные цели; военные объекты, хранилища
горючего возле вокзала - все это было выведено из строя. Паника охватила
халебцев при звуках взрывов и при виде дыма, нависшего над городом. Впервые
война подошла к порогу их собственных домов.
Сотрудничество верховного командования союзников с Хаганой не
прекратилось и после того, как они заняли в 1941 году Сирию и Ливан. Более
того, нам давали другие ответственные задания. Хотя власть в Сирии и Ливане
находились теперь в руках "Свободной Франции" во главе с генералом Катру -
верным соратником генерала де Голля, на многих ключевых позициях оставались
французы, верные в душе правительству Виши. Они представляли собой
враждебный элемент по отношению к новому режиму.
Арабское население тоже не испытывало особых симпатий к "Свободной
Франции", так как боялось утратить то, чего добилось в борьбе за
независимость в 30-е годы. Верховное командование армий союзников не
доверяло ни французской, ни арабской администрациям и предпочитало, чтобы
укрепить свои позиции в Сирии и Ливане, прибегать к помощи евреев
Эрец-Исраэль, верность и преданность которых была доказана.
Главной причиной увеличения сирийского подразделения и расширения его
деятельности, служила угроза, созданная глубоким продвижением немецких армий
- наступление фельдмаршала Роммеля в Северной Африке и Египте и быстрое
продвижение немцев в глубь Советского Союза, в Кавказском направлении.
------------------------------
Перевела с иврита Г. Гинзбург
Под общей редакцией И. Леви
ИЗДАТЕЛЬСТВО "БИБЛИОТЕКА-АЛИЯ",
ИЕРУСАЛИМ, ИЗРАИЛЬ, 1987
OCR Сергей Васильченко
------------------------------
Печатается с любезного разрешения издательства "Амикам"
Иерухам Кохен (р. 1916), автор книги "Всегда в строю", - яркий
представитель эпохи "государства в пути" и активный участник последовавшей
за этой эпохой Войны за Независимость. Личность Иерухама Кохена
сформировалась под влиянием опасностей, непрестанно угрожавших ему лично,
как и всему народу, тем более, что он всегда находился там, где угроза была
особенно велика. Постоянным девизом Кохена было "я готов в путь", даже если
шансы вернуться домой были весьма невелики. Уверенности в том, что ему
удастся "вернуться домой", часто не было ни у него самого, ни у тех, кто
посылал его на задание, причем следует отметить, что это не были военные
командиры и что выполнение приказа всецело зависело лишь от его готовности -
иди, если ты готов на это, и можешь остаться, если не готов.
Период еврейского "государства в пути" был плавильным горном
человеческих характеров и поступков, и, в первую очередь, характеров и
поступков тех, кто брал на себя исполнение тайных заданий, нередко
оканчивавшихся трагически. Но самые серьезные опасности были уделом лишь тех
немногих, к которым принадлежал автор книги "Всегда в строю". Эта книга,
написанная, когда опасности были уже позади, представляет собой
свидетельство минувших дней, истинность которого может быть подтверждена
оставшимися в живых боевыми товарищами и командирами.
Иерухам Кохен родился в семье выходцев из Йемена. Учился он в гимназии
"Герцлия". Напомню, что гимназия "Герцлия" сыграла исключительную роль в
формировании поколения, которому суждено было взять в свои руки судьбы
борющегося народа: здесь это поколение училось национальной гордости,
готовности без колебаний принять вызов эпохи. Мальчик впитывал все, что
видел вокруг себя, внимал каждому слову, каждому звуку. Именно здесь, в
гимназии впервые понял он смысл слова "родина". Его ответом стали слова из
Книги Самуила: "Вот я! Ты звал меня". Бескомпромиссное мировоззрение,
сложившееся у него в годы учебы в гимназии "Герцлия", было пронесено
Иерухамом сквозь всю его жизнь, в этом убеждает нас каждая страница его
книги.
Еще в гимназии И. Кохен попал в число немногих ее учащихся, которые
удостоились быть зачисленными в резерв организации Хагана. Отныне он
посвящал часть свободного от занятий времени военной подготовке, полностью
соответствовавшей принятым в то время стандартам. Он готовил себя к тому,
чтобы, когда придет его час, встать на защиту братьев-евреев. Это был первый
шаг на том длинном пути, на котором Иерухаму впоследствии нередко
приходилось ступать по краю пропасти. Участие в Хагане было своего рода
подготовкой к будущему, уготованному ему эпохой.
Читатель ознакомится с ходом событий, которые сегодня с полным правом
можно назвать историческими, и с характером заданий, выполнявшихся Иерухамом
Кохеном. Известно, что сирийское подразделение (ему посвящена одна из глав
книги) было одним из тех ростков, из которых с течением времени развился
Палмах, вписавший блестящие страницы в историю Войны за Независимость.
Палмах окончательно сформировал и закалил его характер.
Палмах и его подразделение псевдоарабов были боевой организацией в
полном смысле слова. Хотя отряды Палмаха действовали в подполье, они
послужили основой воинских частей - ударных отрядов, морских и воздушных
сил, а также подразделения, действовавшего в глубине вражеской территории.
Наличие такого подразделения отвечало насущному требованию всякой армии -
знать своего врага. Люди этого подразделения, обычно переодетые арабами,
действовали в тылу врага почти всегда в одиночку и были заняты не только
сбором информации, но и совершали диверсионные акты. Во главе подразделения
стоял Иерухам Кохен, за плечами которого был уже значительный опыт такого
рода деятельности.
Как уже говорилось, бойцы подразделения Иерухама Кохена отличались от
других бойцов Хаганы и Палмаха тем, что они действовали в одиночку, в
абсолютно враждебной обстановке. Этим одиночкам было жизненно необходимо
ощущать кровную связь со своими товарищами, с боевым содружеством, никогда и
нигде не забывавшим о тех, кто ушел на задание в тыл врага и, может быть, не
вернется.
Мне неизвестно другое такое движение, которое, подобно Палмаху, приняло
в себя столь различных людей и сплотило их в единую семью, любящую своих
сыновей и любимую ими. Иерухаму Кохену повезло - он был принят в эту семью
одним из первых.
Чтобы в полной мере понять события, описываемые в книге, читатель
должен знать, что представлял собой Палмах, в чем Палмах черпал свою мощь и
в чем была его притягательная сила. Как полувоенное образование (форма,
продиктованная специфическими условиями времени) Палмах был создан
поколением "сыновей" - поколением, которое с раннего детства и в деревне, и
в городе было проникнуто духом революционной эпохи и которое ринулось в
самую гущу тяжелой борьбы, тем самым взяв судьбу народа в свои руки. Эти
"сыновья", многие из которых были воспитанниками различных молодежных
движений, получили полную военную подготовку, как это было свойственно тому
героическому времени.
Это были простые, гордые и прямодушные юноши и девушки, рано
повзрослевшие в горниле борьбы ощущавшие единство своей судьбы и судьбы
всего своего народа, связанные атмосферой боевого братства. Нередко они
возвращались в бой, оплакав только что павших, полностью сознавая тяжесть
возложенной ими на себя ответственности.
Эта среда, эта "семья" сформировала личность Иерухама Кохена, наложив в
свою очередь отпечаток на формирование некоторых других выдающихся личностей
этой "семьи". Без преувеличения можно сказать, что Палмах нельзя себе
представить без таких его выдающихся членов, как уже покойные Ицхак Садэ,
Игал Аллон, Бени Маршак, Шошана Спектор и как поныне здравствующий Иерухам
Кохен.
С течением времени опыт командира бойцов-одиночек подразделения
псевдоарабов Палмаха превратился в свод знаний, сутью которых было умение в
одиночестве противостоять всем тем опасностям, которыми чревата деятельность
в тылу жесточайшего врага, умение, опять-таки в одиночестве, кочевать по
тюрьмам Сирии и Ливана и умение погибать. Бойцы-одиночки из подразделения
псевдоарабов Палмаха погибали под ликующие вопли враждебной толпы, ибо
беспощадная "частная" война была их уделом.
Таковы были "университеты" молодого Иерухама Кохена. Лишь после
образования Государства Израиль он смог обратиться к настоящим
университетским занятиям - сначала в Израиле, а затем в Оксфорде, и создать
наконец семью. В этот второй период жизни свои способности и знания, включая
совершенное знание языков, он посвятил служению своему государству на
различных дипломатических постах - в Нигерии, а затем в Либерии, где он
занимал должность посла. На этих постах, продолжая деятельность своих
предшественников, он всеми силами способствовал развитию международных
связей, значение которых для Государства Израиль сохраняется и поныне.
И. Кохен является также автором книг: "Как Палмах шагал по Сирии",
"План Аллона".
Элиэзер Шошани, киббуц Ифат.
Глава первая
Шел 1934-1935 год. Арабские террористы готовились к "священной войне"
против евреев и создавали банды* из уголовных преступников, во главе которых
нередко стояли религиозные мусульманские руководители - наиболее известным
среди них был шейх Изз ад-дин Ал-Касим. Однако постепенно арабская верхушка
стала понимать, что времена изменились. Тогда в рамках политических партий
арабы приступили к созданию военизированных националистических организаций
из фанатически настроенной молодежи, как например, "Наджада" и "Футувва". В
1936-1939 годах они изменили тактику, на смену массовым погромам пришел, как
они сами выражались, "арабский бунт".
* Действовали методом организации массовой резни, грабежа и стихийных
погромов (здесь и далее примеч. редактора).
Когда 19 апреля 1936 года в Тель-Авиве разнеслась весть о еврейском
погроме в Яффе, я, как и многие другие, помчался к южной части улицы
Ха-Кармел, где проходила граница между Яффой и Тель-Авивом. Там уже
толпились евреи, устремив взгляды на другую часть улицы, обычно пустынную и
затихшую. Я остановился. Через несколько минут ко мне подошел человек и в
растерянности попросил пойти вместе с ним в Яффу - он хотел посмотреть, что
происходит с его имуществом. Не задумываясь, я быстро пересек вместе с ним
узкую полосу топкого песка и мы стали продвигаться вперед по улочкам
квартала Маншие. К счастью, я обернулся назад: мы были не одни - за нами по
пятам шли арабы. Мой спутник предложил вернуться, но я понял по глазам наших
преследователей, что этого нельзя делать. Мы ускорили шаг и к великому их
удивлению свернули в первую же улицу, ведшую к Тель-Авиву.
Этот маневр спас нам жизнь. Мы бросились бежать к району Бреннер.
Расстояние между нами и следовавшими за нами арабами все увеличивалось. В
конце концов они удовлетворились швырянием камней в нашу сторону.
Многим из тех, кто жил в районе Бреннер, пришлось покинуть свои дома,
легко воспламеняемые и пробиваемые пулями, и перебраться в Тель-Авив.
Беженцы селились кто у родственников, кто в общественных зданиях.
Поняв, что прямое нападение на еврейские поселения наталкивается на
стойкий отпор сил Хаганы, арабы изменили тактику "арабского бунта". Они
стремились парализовать транспортные артерии и прибегали к методам террора -
убийству из засады, подкладыванию взрывчатки и тому подобному.
Наряду с этим арабы вели борьбу с английскими властями в Палестине. Их
банды действовали как полувоенные организации под командованием офицеров
армий арабских стран и непосредственно подчинялись Высшему арабскому совету
и его председателю - иерусалимскому муфтию Хадж Амину ал-Хусейни. Арабские
поселения служили тылом бандам, выходившим для осуществления диверсий на
магистралях и в еврейских поселениях. У командиров Хаганы вырабатывалась
тенденция не позволять врагу определять сроки и место нападения, а опережать
его и наносить удары по базам внутри арабских территорий. Отцом этого метода
был Ицхак Садэ. Эту тактику впервые применили в районе Иерусалима, но вскоре
ее заимствовали повсюду.
Если в Тель-Авиве довольно редко приходилось прибегать к операциям по
обеспечению безопасности, то в Галилее явно не хватало людей и многие из
нашего подразделения Хаганы просили направить их туда.
Итак, в начале 1938 года я вместе с товарищами принес в Афуле присягу
королю Великобритании в качестве нотера* полицейского участка. Нас перевели
в Кфар-Тавор. Наше подразделение состояло из четырнадцати евреев, десяти
англичан и семи арабов. Это был треугольник, стороны которого не смыкались.
Подразделение патрулировало район. Днем - арабы и частично англичане; ночью
выходили мы - еврейские нотрим вместе с английскими полицейскими, устраивали
засады и производили пеший патруль. Район, который находился под нашим
контролем, простирался от Кфар-Кана и Турана на севере и до Эйн-Дор и
подножия Гиват ха-Море на юге. Нам не раз приходилось быть свидетелями того,
как на нефтепроводе, по которому текло "черное золото" из Ирака в Хайфу, на
участке Эйн-Дор - Каукаб ал-Хауа, вдруг загорался огонь. Однако никто из нас
не осмеливался и помыслить о том, чтобы патрулировать или выйти на операцию
к месту пожара. Район нефтепровода целиком и полностью находился под
контролем арабских банд. Они снова и снова взрывали нефтепровод по мере
того, как удавалось его отремонтировать.
* Нотрим - специальные отряды, созданные для охраны еврейских поселений
и правительственных объектов, подчиненные регулярной полиции страны.
Положение резко изменилось с появлением в Кфар-Таворе английского
капитана Чарльза Орда Вингейта. Нас ошеломила и испугала речь, которую он
произнес перед нами. В кратком инструктаже он сказал, что мы отправимся на
машине к Тверии, доедем до Бет-Иосефа в Иорданской долине, затем пешком в
гору дойдем до деревни Каукаб ал-Хауа. Там, - сказал Вингейт, - в 21 час 30
минут шайка арабов попытается взорвать нефтепровод. Вингейт предупредил, что
в нашей операции примут участие только евреи и английские солдаты, так как
тут нельзя доверять арабам.
Мы добрались до Бет-Иосефа. Это поселение было одним из тех, которые
вошли в историю под названием "хома у-мигдал"*. Мы были удивлены поведением
и речью Вингейта. Мы не привыкли к такой откровенности со стороны
английского офицера. Еще больше нас поразили рассказы поселенцев Бет-Иосефа
об этом необычном человеке. Они уже знали его. Он появился там за неделю до
нас, оставил во дворе свою машину и вооруженный до зубов отправился один по
горам в Каукаб ал-Хауа. Через два дня он возвратился в поселение. Его вид
свидетельствовал о том, что все это время он провел в горах.
* Хома у-мигдал (ограда и башня) - так называлась система поселения в
опасных районах страны. Группы из нескольких десятков поселенцев,
сопровождаемые сотнями добровольцев, главным образом из соседних киббуцов, и
охраной нотрим и членов Хаганы, выезжали с зарей колонной к месту поселения.
В течении дня ставились црифим (деревянные бараки для жилья), защитная
ограда (деревянные доски и между ними мелкие камни и песок), перед оградой -
проволочные заграждения. В центре поселения устанавливалась сторожевая
вышка, на ней сильный прожектор. Таким методом были основаны десятки новых
поселений в отдаленных районах страны. Самое известное из них - киббуц
Ханита на ливанской границе, атакованное арабами в первую же ночь.
Вингейт, сказав нам, что мы должны добраться до места назначения к
моменту взрыва там, тут же пустился в путь, в гору. Мы за ним. Не прошло и
часа, как стало ясно, что только Вингейт способен на такой подъем. Я напряг
все силы, чтобы догнать его и сказать, что один из наших отстал и может
заблудиться. Вингейт ничего не хотел слышать и продолжал нас торопить.
Английские полицейские, меньше нас подготовленные к таким переходам,
проклинали армейского офицера и хотели вернуться назад.
В час, когда должен был произойти взрыв, Вингейт остановил
подразделение, показал вдаль и сказал: "Вот досада, опоздали, сейчас они
подорвут нефтепровод и начнет гореть нефть". Мы были измучены и в глубине
души, пожалуй, даже радовались, что опоздали, думали, теперь кончится этот
бешеный бег. Прошло несколько минут. Вингейт произнес в сердцах: "Вон, вон
там!" В темноте вдали мы различали вспышки огня и звуки выстрелов. Затем
огонь пополз и вырос в высокое пламя.
Нелегко потушить пожар, который виден одновременно и в Иордании, и в
Хайфе. Для этого нужно перекрыть подачу нефти, прекратив работу насосов на
станции нефтепровода в Заиорданье. Пламя разрасталось.
В Великобритании да и во всем мире казалось, что арабский бунт" в
Эрец-Исраэль разгорается и наносит тяжелые удары.
Глава вторая
Летом 1939 года еврейский ишув был потрясен инцидентом, который
произошел в киббуце Гинносар.
Арабы из деревни Абу-Шуша, расположенной к западу от Гинносара, напали
на киббуцника, когда он, как обычно, шел к источнику, чтобы пустить воду для
поливки полей, и ранили его в голову. Весь киббуц был потрясен. В этот день
в Гинносар случайно заехал Игал. Под его руководством киббуцники дали
ответный бой. В схватке между членами киббуца и арабами был убит сын мухтара
(старосты) арабской деревни и несколько жителей ранены. В ходе следствия
жители Абу-Шуши главную вину возложили на одиннадцать давно известных им
наиболее активных членов Гинносара. Игала полицейские знали как одного из
командиров полиции еврейских поселений и не устроили ему очной ставки с
арабами, благодаря чему он не предстал перед судом и избежал длительного
заключения. После этого инцидента киббуц лишился своих лучших сил и
потребовал, чтобы Хагана вернула Игала в киббуц. Игал стал секретарем
Гинносара.
Как-то я встретился с ним и попросил подобрать для меня какое-нибудь
подходящее дело. Спустя некоторое время меня вызвали к Иосефу Харету, одному
из командиров Хаганы. В результате, летом 1940 года я был направлен в
тренировочный лагерь в Яарот ха-Кармел, где под руководством английского
офицера мы обучались стрельбе и осуществлению диверсионных актов. Нас было
на курсе всего четверо: Ури Яффе, Иоси Гамбургер (Харэль), еще один человек,
имя которого выпало у меня из памяти, и я. Целью курса была подготовка для
осуществления операций на территории врага. В течение целой недели мы не
выпускали оружия из рук. Впервые мы получили возможность познакомиться со
свойствами взрывчатых веществ. Главным образом нас учили, как выводить из
строя мосты, поезда, железнодорожные линии, перекрывать пути в горных
лесистых районах и обеспечить, чтобы взрывчатка не была обнаружена до
выполнения операции.
Наша учеба совпала с периодом капитуляции Франции перед нацистской
Германией. Французские власти в Сирии и Ливане решили сохранить верность
правительству Виши, сотрудничавшему с нацистами и не признававшему своих
собратьев, сплотившихся в движении "Свободная Франция". Командование
союзников потеряло не только важную базу в восточной части
средиземноморского бассейна и надежный тыл вблизи нейтральной Турции, но и
численность находившихся в его распоряжении сил сократилась после того, как
значительная часть французской армии во главе с офицерами выразила верность
правительству маршала Петена. Внезапно Сирия и Ливан превратились в очаг
угрозы с тыла базам союзников на Ближнем Востоке. Опасения союзников
усилились, когда в аэропорту Халеба на севере Сирии приземлились немецкие
самолеты, посланные, чтобы оказать поддержку иракцам, восставшим против
англичан во главе с генералом Рашидом Али ал-Гайлани.
Большинство арабов на Ближнем Востоке не скрывали своих симпатий к
нацистской Германии и радовались поражению союзников во Франции и Греции.
Командование армий союзников в Каире вдруг оказалось оторванным от службы
французской разведки, перешедшей на сторону правительства Виши. Командование
союзников перестало получать информацию о происходящем за северной границей
Палестины. Союзники остерегались опираться на службу враждебно настроенного
арабского населения и поэтому обратились к руководителям ишува в
Эрец-Исраэль с просьбой оказать помощь в предоставлении информации и
организации подрывных актов на территории Сирии и Ливана.
Из политических соображений англичане тянули с привлечением сил Хаганы
к участию в войне против нацистов. Окончательное разрешение на
сотрудничество в разведке и диверсионных операциях было дано лишь накануне
ввода войск союзников в Сирию и Ливан. Весьма опасное задание было возложено
на двадцать три лучших бойца Хаганы из морского подразделения. Им было
поручено проникнуть в район портового города Триполи на севере Ливана и
парализовать работу нефтеперегонных заводов в порту. Приказ был дан, когда
уже не оставалось времени для подготовки операции. В распоряжении бойцов
Хаганы была скудная информация относительно местности и целей операции.
Иосеф Костика из сирийского подразделения хотя и произвел рекогносцировку в
соответствии с инструкциями, полученными из страны, и обнаружил, что зона
находится под усиленным надзором, но более детальная информация, необходимая
для выполнения задания такого рода, не поступила из-за недостатка времени.
Двадцать три бойца под командованием Цви Спектора отправились в путь 12
мая 1941 года на моторном катере "Морской лев", принадлежавшем английской
береговой полиции. Катер с рацией был перегружен снаряжением для диверсий и
оружием. От заброшенного причала в Хайфском порту они вышли в открытое море.
Ицхак Садэ и другие командиры Хаганы пожелали, расставаясь, скорой встречи.
Через день связь с катером была потеряна, его следы затерялись, а судьба,
постигшая находившихся на борту, неизвестна по сей день.
В это же время к ишуву обратились союзники с просьбой мобилизовать
отборные отряды для диверсионных операций по ту сторону границы. Эти же
отряды должны были заниматься обезвреживанием мин, захватом жизненно важных
пунктов, предотвращением диверсий противника на мостах и служить
проводниками для армий союзников, готовившихся к наступлению на Сирию и
Ливан.
Создание и этих отрядов было поручено Ицхаку Садэ. Сначала было
сформировано два отряда, получивших название плугот махац (ударные отряды),
они вошли в историю под сокращенным названием "Палмах". Командиром отряда
Алеф был назначен Игал Аллон, отрядом Бет - Моше Даян из Нахалала. Им был
дан кратчайший срок для подготовки своих отрядов к выполнению заданий за
северной границей. В секторе Метуллы действовал отряд Аллона; в секторе
Ханиты - отряд Даяна. Оба отряда проникли в глубь Сирии и Ливана в качестве
ударных подразделений армий союзников, захватили ключевые позиции армии
вишистской Франции и удерживали их несмотря на ожесточенные атаки французов,
пока не подошли (с большим опозданием) подразделения регулярных армий
союзников. В этой операции Моше Даян был ранен и потерял глаз.
Кроме помощи в военных действиях командование союзнических армий
нуждалось в людях для проведения разведывательных и диверсионных операций на
территории Сирии и Ливана. Союзники обратились к связной группе Хаганы и
просили рекомендовать надежных арабов. Связные ответили, что таких арабов
они не знают, но они могут мобилизовать евреев, которые сойдут за арабов.
Руководство ишува готово было взять на себя любые обязательства, чтобы
расширить свое участие в войне против Германии. Таким образом было создано
сирийское подразделение. После напряженного ожидания, наступившего по
окончании курса в Яарот ха-Кармел, я получил приказ, согласно которому я
поступал в распоряжение командиров "сирийского подразделения". Однажды ночью
я получил задание прибыть в киббуц Ханита. В назначенном месте меня ждал
связной. Он проводил меня к пункту встречи вблизи ливанской границы. Там уже
ожидали несколько человек. Мы получили указания, попрощались с нашими
провожатыми и, одетые как арабы, отправились в путь, следуя за нашим
проводником-бедуином. Переход продолжался всю ночь. На рассвете мы подошли к
шоссе, ведущему на Сайду и затем на Бейрут. Мы остановили такси и добрались
до Бейрута.
Во главе группы сирийского подразделения, заброшенной в Сирию и Ливан,
стояли Исраэль Бен-Иехуда (Абду) и Иехошуа Палмон (Джош). До вступления
войск союзников операции, осуществляемые нашим подразделением, были
немногочисленными из-за отсутствия регулярной связи с верховным
командованием союзников. Связь была возобновлена со вступлением войск
союзников в Дамаск. Абду и Хаимке Левкову - одному из выпускников курса в
Явнеэле - было поручено проникнуть через вражеские линии в Халеб, еще не
занятый союзниками. Там следовало произвести диверсионные операции на
военном аэродроме, нефтехранилищах и на других военных объектах.
Извилистыми тропами пробирались они на север, чтобы избежать встреч с
вражескими силами, которые все еще оказывали сопротивление союзникам. По
прибытии в Халеб они изучили местность, где предстояло совершить диверсии.
Каково же было их удивление, когда оказалось, что самолеты на аэродроме,
которые следовало взорвать, представляли собой не что иное, как камуфляж.
Абду и Хаимке быстро определили подлинные цели; военные объекты, хранилища
горючего возле вокзала - все это было выведено из строя. Паника охватила
халебцев при звуках взрывов и при виде дыма, нависшего над городом. Впервые
война подошла к порогу их собственных домов.
Сотрудничество верховного командования союзников с Хаганой не
прекратилось и после того, как они заняли в 1941 году Сирию и Ливан. Более
того, нам давали другие ответственные задания. Хотя власть в Сирии и Ливане
находились теперь в руках "Свободной Франции" во главе с генералом Катру -
верным соратником генерала де Голля, на многих ключевых позициях оставались
французы, верные в душе правительству Виши. Они представляли собой
враждебный элемент по отношению к новому режиму.
Арабское население тоже не испытывало особых симпатий к "Свободной
Франции", так как боялось утратить то, чего добилось в борьбе за
независимость в 30-е годы. Верховное командование армий союзников не
доверяло ни французской, ни арабской администрациям и предпочитало, чтобы
укрепить свои позиции в Сирии и Ливане, прибегать к помощи евреев
Эрец-Исраэль, верность и преданность которых была доказана.
Главной причиной увеличения сирийского подразделения и расширения его
деятельности, служила угроза, созданная глубоким продвижением немецких армий
- наступление фельдмаршала Роммеля в Северной Африке и Египте и быстрое
продвижение немцев в глубь Советского Союза, в Кавказском направлении.