Колчанов Артем. Путь к Золотистой

   – Ну, что, опять мечтаешь? Я тебя там жду, понимаешь ли, жду, а тебя всё нет и нет.
   – Лек сегодня снова куда-то смылся, и до завтра его не будет.
   – Вот это да! - Антон тут же присел, звонко хлопнув себя ладонями по голым коленкам, - мои сегодня тоже укатили к каким-то старым друзьям, и тоже до завтра. Это же свобода, Рэй, полная свобода!
   – Ага, - заулыбался я, - чем займёмся?
   Антон уселся рядом, и мы принялись обсуждать различные "проекты" о том, чем могли бы заняться. Половину этих "проектов" мы отмели за полной нереальностью, другая половина была "реальной", но на их реализацию у нас просто не хватило бы времени. И остановились мы на простом варианте - небольшом походе вниз по нашей речке, но так, чтобы обязательно с ночёвкой, палаткой и костром.
   Палатку взял я, она была небольшая, но очень лёгкая и удобная, не чета туристическому ширпотребу. Её Леку подарил знакомый звездолётчик. Это была палатка из аварийного комплекта, какие имеются на звездолётах, в сложенном виде она легко умещается в пригоршнях взрослого человека. Её и ещё кое-что из съестных припасов я засунул в свой рюкзачок. Но не успел я закрыть его, как вернулся Антон, он всегда был расторопнее меня. Он к тому же успел переодеться в тяжёлые ботинки и пятнистые маскировочные штаны, а прилагающаяся к штанам куртка болталась под клапаном рюкзака. Ну и в довершение ко всему этому, с пояса у него свешивался широкий толстый нож-тесак в потёртых пластиковых ножнах, которые доставали Антону до колена.
   – Ты ещё не собрался? - удивленно спросил он, он всегда так "удивляется". - Давай, одевайся быстрее, время-то идёт.
   – А я и так уже готов.
   – Ты что, это ведь поход, а не прогулка, - сказал он, указывая на мою по-летнему лёгкую одежду, открытые руки и ноги. - Обдерёшься ведь.
   – Ну и что, - сказал я с лёгкой ноткой пренебрежения, - на мне всё быстро заживает. А вот ты испаришься.
   Тут он заявил, что лучше уж немного попариться, чем страдать от царапин, да и объяснять потом родителям, где их получил, он этого не хочет и не допустит того, чтобы и я исцарапался. Пришлось мне облачаться в костюм наподобие того, что на нём, потому что я хорошо знал, что спорить в таких случаях с Антоном - занятие абсолютно бесполезное, его не переубедишь.
   Из посёлка мы вышли так, чтобы никто нас не заметил. Скрывались за кустами, двигались короткими перебежками, пока, наконец, не скрылся из виду последний домик посёлка. С этого момента и начался наш поход. Поначалу мы шли легко, но через час уже успели немного устать и объявили привал. Сбросили одежду, искупались в речке, её прохладная вода давала ни с чем не сравнимое наслаждение. Потом выбрались на берег и растянулись на мягкой и зелёной траве лужайки.
   – Рэй, может быть до развалин дойдём? - предложил Антон.
   – Каких развалин? - удивился я.
   – Забыл что ли? Тех самых. Здесь ведь когда-то город был. Я же тебе говорил.
   – Я у Лека про них спрашивал, он сказал, что никаких развалин здесь нет, что город в своё время был снесён начисто.
   – А мне про развалины дядя рассказывал. Он, мальчишкой ещё, бывал в этих местах. Он говорил, что это недалеко, всего километров двадцать. Километров пять мы уже прошли, так что только пятнадцать и осталось.
   – Твой дядя и не такое может придумать.
   Дядя Антона был писателем. Не из тех, что известны всем, а тех, что известны лишь узкому кругу людей. Он часто навещал наш посёлок, а когда приезжал, то всегда возился с нами. Не счесть всех его выдумок, которыми он нас развлекал, такой уж он был выдумщик. Когда-то в юности он был или археологом или палеонтологом, но бросил это дело, может быть, и не сам бросил, а выгнали его, это обстоятельство было покрыто густым туманом. И он стал писать.
   – Не, это он не придумал, точно тебе говорю, он ведь не только мне о развалинах рассказывал.
   – Можно и дойти, проверим, выдумка это или не выдумка, - согласился я, - Только когда туда дотопаем?
   – А что, боишься, что вернуться не успеем? Всё равно ведь ночевать в палатке собирались. Ты же говорил, что тебе от брата нахлобучки не будет, ну а я привычный. А может быть и вообще не узнают.
   – А мне кажется, что про меня Лек вообще всё знает. Всё-всё, даже то, что я никому и никогда не рассказывал… даже то, что я во сне вижу.
   – Ты это зря, Рэй, брат у тебя что надо, мне бы такого брата.
   – Да я не о том. Мне с ним почти всегда хорошо, но иногда бывают такие моменты…
   – Да брось ты.
   – Я правду говорю, Антон, иногда бывают такие моменты, когда я чувствую себя перед ним так, словно бы я - младенец, а он столетний старик, - сказал я и оборвал разговор.
   Перевернувшись на спину, я несколько минут молчал, глядя в высокое и голубое летнее небо, по которому неторопливо плыли редкие кучевые облака. Мне было хорошо от того, что сейчас лето, от того, что небо такое голубое, а трава подо мною живая и мягкая. И ещё потому, что рядом со мной самый лучший мой друг, с которым мы отправились в настоящий поход. Антон двинул меня локтём в бок и вернул к реальности:
   – Опять о чем-то мечтаешь?
   – Не-а, просто на небо гляжу.
   – Дальше пойдём или ещё разочек искупнёмся?
   – Пойдём. Искупаться-то ещё успеем. Хотя бы на следующем привале. Далеко ведь ещё до этих твоих развалин, ещё не один привал придётся делать.
   И мы снова пошли вдоль берега. Я не надел ботинки. Это Антон не может понять, как прекрасно пройтись вот так, босиком, по такой зелёной и мягкой траве. Это одно большое удовольствие. Но вскоре траву сменили камни, и удовольствие закончилось. Мелкая каменная крошка, осыпающаяся с изъеденных временем и погодой скал, не успевала окатываться рекой в гальку. Она больно впивалась в непривычные к хождению босиком ноги, и мне пришлось надеть ботинки, под ехидные усмешки Антона.
   Минут через двадцать и чуть больше километра от нашего последнего привала обрыв вплотную подступил к реке, где сразу же начиналась глубина. Нам пришлось карабкаться по обрыву наверх. Антон лез впереди, а я следом. Из-под его ног на меня то и дело сыпалась сухая глина, из которой, помимо камня, был сложен этот обрыв. Когда мы уже были наверху и оттуда посмотрели вниз, поняли, насколько обрыв высокий, и каково было бы нам сорваться, даже с полпути. Но боязнью высоты мы с Антоном не страдали, поэтому обратили это предположение в шутку. Мы немного посидели на краешке обрыва, болтая ногами и посмеиваясь друг над другом, а потом продолжили поход.
   Стоило нам удалиться от посёлка, как лес вокруг стал по настоящему диким и неухоженным. Наверно такими были леса на Земле в те времена, когда человек ещё не создал техноцивилизацию. По таким лесам когда-то бродили наши далёкие предки, но я видел такой лес наверно первый раз в жизни. Небольшие походы с Леком были не в счёт, он водил меня не в такой лес, тот лес был облагороженный человеком, во многом, как мне стало сейчас понятно, похожим на парк. Мы с Антоном перебирались через поваленные деревья, которые оказывались у нас на пути, продирались сквозь густой колючий кустарник, преграждающий нам дорогу. И я мысленно поблагодарил Антона за то, что он настоял на том, чтобы я надел эти штаны и куртку, вслух этого говорить было нельзя, потому что за этим последовали бы его насмешки о моей неразумности. Вслух же я спросил:
   – Антош, а как мы узнаем, дошли мы до развалин или не дошли? Не проскочим?
   – Не, я ориентир знаю. Дядя точно объяснял, как их найти.
   До следующего привала мы шли дольше, и прошли больше. Лес постепенно поредел, а солнце, поднявшееся уже высоко, достало нас в таком лесу своими лучами. Не было ни малейшего ветерка, и от окруживших нас жары и духоты мы быстро устали. Привал решили сделать у речки, непременно с купанием, чтобы остудиться. Но спускаться вниз по обрыву не решились, пришлось идти дальше и искать более удобный спуск. Хорошо ещё, что спуск нашелся быстро. Этим спуском для нас послужило русло небольшого ручейка, который прорезал в большом обрыве свой обрыв. Но уклон у этого обрыва был поменьше, чем у речного, и мы с Антоном без труда спустились к реке.
   – Вот силища, так силища, - сказал Антон, слегка присвистнув, - такой маленький ручеек, а разрезал такой обрывище.
   – Это сейчас он маленький, - сказал я, - а весной, когда снега сходят, тогда наверно ничуть не меньше реки становится.
   Мы бросили рюкзаки на камни, разделись и одновременно бултыхнулись в речку. Порезвились в чистой и прохладной воде, остыли от жары, смыли пот и только после этого выбрались на берег. Растянувшись на камнях, обсохли. Особо задерживаться на привале не стали, нужно было идти дальше, если уж мы собираемся куда-то придти. Но и вновь облачаться в глухую одежду уже не было ни малейшего желания. Засунув костюмы в рюкзаки, мы надели только ботинки и продолжили поход, снова по каменистому берегу.
   Отдыхать нам пришлось чаще, чем думали вначале, не привыкшие ходить подолгу и помногу, мы уже серьёзно устали. Привалы начали затягиваться до получаса, а когда обедали, то вообще больше часа проотдыхали. Но всё же до Антошкиного ориентира дошли ещё днём, а не вечером. Будь я один, то наверно и не заметил бы его, а если и заметил, то не обратил внимания. Но Антон увидел и сразу же определил:
   – Стоп, Рэй, пришли!
   – Ничего не вижу, - улыбнулся я, - показывай давай.
   – Вон, смотри, - он показал пальцем на серую скалу, которая с первого взгляда ничем не отличалась от своих соседок, такая же старая и источенная временем.
   – Скала, как скала, вроде бы ничего особенного, - сказал я, пожав плечами.
   Антон бросил рюкзак на серый речной песок, который был сейчас под ногами, сменив порядком надоевшие камни, и пошёл к скале. Я бросил свой и пошёл следом за ним. Антон ничего не стал мне объяснять, когда я подошел ближе, то всё увидел сам. Эта скала не была творением природы, она была делом рук человеческих. А, говоря уж совсем точно, это была не совсем скала. Из её серого растрескавшегося тела выступали почти полностью изоржавевшие прутья стальной арматуры. Был в своё время на Земле такой материал - железобетон.
   – Здесь была плотина городского пруда, а вот тут, где мы сейчас стоим, был пруд, - объяснил мне Антон.
   – Странно всё это, - сказал я, - когда-то тут был город, жили люди. Здесь был пруд, в нём наверно купались такие же как мы мальчишки. А сейчас, ещё и полтысячи лет не прошло, а уже почти никаких следов не осталось.
   – А ещё полтысячи лет пройдёт и от нас с тобою никаких следов не останется, это же всё время… Мне дядя рассказывал, давно уже…
   – А где он сейчас, твой дядька? Почему к вам не приехал, он ведь каждое лето приезжал.
   – Он сейчас на Гамме. Вернётся только зимой, - Антон всем своим видом показывал, что не хочет продолжать разговор на тему, связанную с дядей-писателем, да и я не особо хотел.
   По пологому уступу мы поднялись на берег. Но никаких развалин тут не оказалось. Только через полчаса тщательных и упорных поисков мы наткнулись на торчащий из земли изогнутый и покрытый коркой ржавчины стальной прут. Но больше ничего не нашли, хоть и надеялись найти что-нибудь интересное, особенно Антон.
   – Хоть что-то да осталось, - с усмешкой сказал я, а Антон с хмурым и недовольным видом сообщил:
   – Тут ещё много чего должно остаться. Дядя говорил, что станции городской подземки остались целыми и невредимыми, их никто кроме времени не разрушал. Сначала их для чего-то использовали, а потом просто бросили и забыли. Вход в одну из них находится где-то недалеко, на том берегу.
   – А что ты об этом сразу не сказал, давай, переплывём.
   Мы тщательно уложили свои вещи в непромокаемые рюкзаки и, держась за них, переплыли через реку. Течением нас снесло, но немного, не такая уж широкая и быстрая наша речка. Этот берег, в отличие от нашего, был пологий и почти что до самой воды заросший густой травой.
   Сперва мы с Антоном поставили палатку и оборудовали стоянку, а только потом отправились искать вход на станцию. Но не так-то просто что-нибудь найти, если не знаешь, как это "что-то" выглядит и где его искать точно. Несколько часов мы лазили по зарослям кустов, успели исцарапаться и ободраться, но так ничего и не нашли. Вернулись к палатке усталыми и голодными. Кое-как нарубили Антошкиным тесаком дров для костра. Когда же костёр разгорелся, нам стало уютно и хорошо, даже голод и усталость на время отступили, таким вот почти что магическим влиянием на человека обладает живой огонь костра.
   Чуть-чуть посидев у костра, мы решили, что уже самое время ужинатьть-чуть посидев у костра. Антон достал из рюкзака металлический обруч, натянул на него мешок из негорючей плёнки. Вместе мы прижали его упругим кольцом, приделали металлическую ручку, в результате у нас получился походный котелок. Я набрал воды из речки, а Антон в это время сделал подставку над огнём. Повесив воду кипятиться, сами мы снова уселись у костра, и молча ждали, пока вода не закипит. Только подбрасывали дров в огонь. Когда вода закипела, принялись вдвоём готовить ужин из прихваченных дома, и мной, и более запасливым Антоном, консервов и концентратов. Получилось у нас, в результате наших поварских усилий, какое-то ужасное варево, сразу не поймешь, суп это или каша, но, несмотря на свой ужасный вид, пахло оно весьма аппетитно, но больше наверно не из-за собственной гастрономической ценности, а из-за того, что мы серьёзно проголодались за этот долгий день. Солнце всё сильнее клонилось к горизонту, и вечер полностью вступал в свои права. Мы сняли котелок с огня, повесили на специально для этого приготовленное место, такой уж недостаток у походного котелка, его можно только весить, а ставить нельзя. Тут же, дуя и обжигаясь, принялись ужинать.
   Откуда и как на берегу появился человек, мы не заметили. Он шёл со стороны леса. Его то скрывали кусты, то он появлялся снова. Но было ясно, что направляется он не мимо нас, а к нам. Когда же он подошёл ближе, стало понятно, что это не взрослый, а парень лет тринадцати-четырнадцати, рослый, светловолосый, немного нескладный. На нём была толстая и плотная серая куртка, такого же цвета штаны, а на ногах высокие ботинки с толстой подошвой. За плечами большущий рюкзак на блестящей металлом раме, таких я никогда не видел. На лбу у парня блестели капельки пота, а лицо разрумянилось, наверно этот его рюкзак был нелёгким.
   – Можно рядом с вами остановиться? - спросил он, виновато улыбнувшись. Слова он выговаривал немного странно и слегка замедленно.
   – Пожалуйста, - ответили мы с Антоном в два голоса, и тут же засмеялись над этим.
   Гость опустил на землю свой рюкзачище и сел на него. Но сидеть на рюкзаке ему наверняка оказалось не очень-то удобно, он поморщился и опустился рядом с ним на траву:
   – Ребята, вы случайно не в Быструю Речку идёте? - спросил он, вытирая рукавом пот со лба.
   – Ага, туда, но только завтра утром.
   – Мне нужно там с одним человеком встретиться. Только я здесь никогда не бывал и дорогу не очень-то знаю.
   – А тут не заблудишься - на тот берег потом вдоль реки, мимо не пройдёшь. Но можешь и с нами, утром, всё равно до темноты тебе туда не дойти, - сказал я.
   – Ребята, вы не обижайтесь, что я к вам навязываюсь. Просто в вашем… ваших краях я и в самом деле первый раз.
   Мы с Антоном сразу же заявили, что новым людям мы всегда только рады и ничуть не против того, что он к нам присоединится.
   – Вода-то в речке сейчас наверно холодная? - спросил он, неторопливо расстегивая куртку.
   – Неа, нормальная. Мы недавно купались. Прохладная конечно, но купаться можно.
   – Это хорошо, я тоже искупаюсь, а то весь взмок в этой робе.
   Сказав это, он стремительно разделся и уже через полминуты плавал на середине реки.
   – Какой-то он странный, - прокомментировал Антон, рассматривая его куртку, - лето, жара, а он как будто вообще из зимы сюда вынырнул.
   – А что тут удивительного, может быть и в самом деле из зимы, не везде ведь сейчас лето. От полярных архипелагов до нас на рейсовом дисколёте чуть больше часа лететь.
   Пока мы это обсуждали, гость успел накупаться и выбраться на берег. Куртку он бросил на землю и сел на неё, подтянув колени к груди.
   – Ты издалека? - спросил его Антон.
   – Вообще-то да.
   – Из зимы?
   – Ты куртку имеешь в виду? - улыбнулся он, - нет, я её взял, чтобы на земле спать можно было… она много для чего сгодится.
   – Ты на дисколёте прилетел?
   – Не, я пешком иду… из города.
   Я хотел было спросить у него, из какого города он идёт, потому что никаких городов поблизости не было, но не стал. Если захочет, то сам скажет, а не захочет, так зачем допытываться у человека. Антон же спросил:
   – Ты ужинать будешь?
   – Не отказался бы.
   – Так и не отказывайся, вон ещё сколько осталось, сварили, а оказалось, что вдвоём нам не осилить. А освободим котелок, чаю сварим.
   Наш гость не отказался и присоединился к нам, и все мы за десять минут освободили котелок начисто. На реке я промыл пленку котелка, и она снова стала чистой и прозрачной. Антон же в это время добавил в костёр дров. Попав на горящие угли, они быстро разгорелись, и над костром снова поднялось пламя. Мы с Антоном повесили котелок и сели рядом, чтобы снова посмотреть на огонь.
   Солнце опустилось уже к самому горизонту, став из яркого и лучистого багровым и каким-то неземным, и теперь оно уже совсем не грело. Наш гость зябко ёжился, после купания он оставался в одних только плавках. Сейчас же, вдобавок к вечерней прохладе, появился ветерок, лёгкий, но довольно прохладный, днём бы такой, в солнцепёк, а не сейчас, когда и без него не жарко. Мне и самому стало холодно, и я, на четвереньках забравшись в палатку, вытащил из рюкзака свой маскировочный костюм, сейчас он оказалась для меня снова кстати. Антон поглядел на меня и тоже полез за одеждой. Гость же ограничился тем, что натянул на себя полосатую майку и устроился поближе к костру. Теперь он сидел напротив нас, через костёр, огонь отражался в его глазах и делал волосы золотистыми. Так вот сидели и молчали мы до тех пор, пока не закипела вода в котелке. Когда же она забулькала и запузырилась, мы снова оживились и вдвоем с Антоном принялись заваривать чай.
   Когда чай был готов, солнце уже полностью провалилось под горизонт. Наступили неторопливые и долгие летние сумерки, хотя сейчас, в августе, они были уже не такими долгими, как в июне. Пили чай мы снова в тишине. Не знаю почему, но получалось так, что всем нам нечего было сказать. Мы с Антоном не решались говорить при госте о своих делах, а он наверно не хотел нам мешать. Когда кто-то из нас встречался с ним взглядом, он немного виновато улыбался. По мере того, как сгущались сумерки, и наступала ночь, становилось ещё холоднее. Всё-таки осень уже не за горами, а подкрадывается к нам с севера, здесь у нас ведь средняя полоса, а не незнающий зимы юг. Немного повозившись, гость вытащил из кармана своей куртки старинные часы, механические, с движущимися стрелками на двенадцатичасовом циферблате, такие мы видели только в музее. Деловито завел пружину и спросил:
   – Ребята, не подскажете точное время?
   – Двадцать два, сорок шесть, - тут же ответил Антон, глянув на свои часы, приколотые к куртке, словно значок.
   – Откуда у тебя такой экспонат? - спросил я, кивнув на часы.
   – Подарок, - ответил он, - посмотри, если хочешь.
   Я сел рядом с ним и взял часы в руки.
   – Идут, - сказал я, увидев, что стрелка движется.
   – Им наверно полтысячи лет, - сказал присевший рядом на корточки Антон.
   – Около того.
   – А зачем ты их с собой носишь, такой экспонат лучше дома оставлять, или вообще в музей отдать.
   – Это талисман, - объяснил он, как мне показалось немного нерешительно, - тот, кто мне их подарил, сказал, что пока они идут, у меня всё будет хорошо.
   Я вернул ему часы, и он спрятал их в карман куртки. Куртку же накинул себе на плечи.
   – Давайте ещё чаю попьем, - предложил Антон, - а то вон, сколько наварили, не пропадать же добру.
   – Может быть, подогреем, - предложил я неуверенно, хоть и предпочитал чай не горячим, да и Антон не любил пить кипяток. Поэтому я смотрел не на него, а на гостя.
   – Мне тёплый больше горячего нравится, - ответил он.
   – Нам тоже, - улыбнулся Антон.
   За чаем гость, совсем уж неожиданно для нас, сказал:
   – Спасибо вам, ребята, за всё. Я ваш должник, но только не знаю, чем я с вами буду расплачиваться.
   Мы с Антоном недоумённо переглянулись, мы вроде бы не сделали для него ничего такого, за что нужно было бы расплачиваться. И Антон сказал:
   – Если уж ты обязательно хочешь расплатиться, то расскажи что-нибудь интересное, чего мы никогда не слышали.
   – Хорошо, - улыбнулся он, - только вот что рассказать. - На несколько минут он задумался, - может быть, что-нибудь про старые времена?
   – Не, исторического не хочется, лучше что-нибудь современное, - сказал Антон. А я, неожиданно для себя, да и для гостя тоже, предложил:
   – Можно страшную историю… Про роботов.
   Антон искоса посмотрел на меня, но возражать не стал. В глазах же у гостя зажглась веселая искорка:
   – Хорошо. У меня как раз есть такая история, и она, наверно, вполне страшная. Это что-то вроде современной сказки.
   Антон наверняка хотел сейчас сказать, что нам уже по одиннадцать лет, и что мы не настолько маленькие, чтобы слушать сказки. Может быть он хотел сказать что-то другое. Но я его остановил, даже не дал начать. А гость начал рассказывать свою сказку:
   – Это было в этом веке и на этой Земле. В мире, где каждый человек о чём-то мечтает, но, как всегда и везде, не каждый может осуществить свою мечту. Но в этом мире уже возможна любая иллюзия.
   "По крайней мере, начало у неё вполне серьёзное", - подумал я, не переставая слушать.
   – В этом мире жили два давних друга. Их дружба началась давно, ещё в детстве. Оба они рано лишились родителей, а росли и воспитывались в одном из городков. В детстве они мечтали о многом, наверно больше чем другие мальчишки, хотели всегда быть вместе и всё делать вместе, но потом, когда детство закончилось, каждый пошёл по жизни своим путём, и эти пути у них оказались разными. Один из них стал известным и даже знаменитым звездолётчиком, как хотел и мечтал в детстве. Он прошел по множеству звёздных путей, видел своими глазами не одну тысячу солнц, много раз бывал у самого края гибели, но из всех передряг выходил победителем. Он достиг почти что вершины власти в космофлоте, стал астрокапитаном и командующим Дальней Разведкой, но не стал от всего этого счастливым. Ведь мечтал-то он об очень далеких, красивых и чудесных звёздах, о величайших открытиях, но не нашел у звёзд того, о чем мечтал. Другой стал известным учёным, доктором медицины и доктором кибернетики, академиком. И ещё он был путешественником, но об этом мало кто знал, потому что он никогда не исчезал надолго, хотя и уходил очень далеко. Но счастливым он тоже не стал, потому что больше всего на свете хотел иметь Дом, Семью, детей. Сначала всё это он откладывал на потом, находил более важные дела, а потом понял, что стал уже слишком стар.
   Они не виделись много лет, но всё же встретились, уже тогда, когда оба стали старыми. Встретились почти что случайно, но ужасно обрадовались друг другу. Они проговорили ночь напролёт и словно бы снова окунулись в мир своего детства, вспомнили свои мечты. Они не говорили друг другу ничего плохого, и плохое отодвинулось. Но того, что уже потеряно, невозможно вернуть, время уже ушло, а вернуть его не дано никому. И тогда они поклялись друг другу хоть сейчас побыть вместе и заняться одним, общим делом. И это общее дело нашлось. Они решили создать робота-пилота, который сможет увести большой корабль в галактические дали, туда, где никто не бывал, где столько загадок, где ждут ещё неизвестные никому братья по разуму. Первый из друзей оставил свою должность командующего Дальней Разведкой, а второй оставил должность директора одного из крупнейших научных центров. И они с воодушевлением принялись за новую работу. Начали её не сначала, над таким роботом давно уже работали учёные, но у них ничего стоящего не получалось. Эти учёные создали интеллектуальную, быстро соображающую, но всё же машину, которая могла водить звёздный корабль не лучше начинающего звёздпилота-человека. Друзья долго думали, как решить эту задачу, и придумали. Они решили сделать так, чтобы этот робот был человеком, настолько человеком, насколько это вообще возможно для робота. Чтобы он был другом, у которого можно что-то попросить, а не машиной, которой можно управлять. Они сделали такого робота, маленького мальчика, почти как настоящего.
   – А почему мальчика, а не взрослого? - спросил Антон.
   – Потому что считали, что стать человеком можно только вырастая от младенца до взрослого. И этот мальчик жил как все и совершенно ни о чём не догадывался. Внешне он ничем не отличался от любого другого мальчишки, не лучше других, но и не хуже. Как все ел и пил, хотя это и не было ему нужно. Спал, потому что так было запланировано и запрограммировано. Рос, об этом заботились техники, каждую неделю заменявшие ему тело. Он жил у учёного, которого считал своим… отцом. И вообще, он получился самым обыкновенным мальчишкой, человеком. Учёный так сильно привязался к нему, что всё чаще и чаще забывал, что он не мальчишка, а робот. И в такие моменты он чувствовал себя счастливым, потому что наконец-то обрёл иллюзию того, что хотел. Но по ночам, когда снова видел всё собственными глазами, мучился от мыслей о его судьбе. Что ожидает этого мальчишку, этого маленького человека в шкуре робота. Как поступить, как рассказать ему правду, сразу или постепенно. И что будет, если мальчишка узнает это сам, случайно узнает. Не сойдет ли с ума от такого ужаса.