Коллинз Джеки. Голливудские дети

   Чарли зевнул и потянулся.
   – Э, детка, такова жизнь. Ты представляешь себе, сколько бедолаг не может устроиться на работу?
   – Отстань. – Джорданна спрыгнула с постели, раздосадованная тем, что Чарли не принимает ее всерьез.
   – Эй, вернись, – попросил он полусерьезно-полушутя. – У меня стоит так, что можно лед колотить.
   – Вот этим и займись, – бросила она через плечо, направляясь в ванную. – Я не могу опаздывать на работу.
   Она стояла в ванной нагишом и рассматривала свое отражение в зеркале. Последнее время ее мучил синдром «блондинки с большим бюстом». Обычно она была уверена в своей привлекательности, но за последние несколько недель ее измучили пышногрудые светловолосые актрисы, дефилировавшие по офису, как коровы-рекордсменки. Жаль, что рядом не было Черил – она могла бы пополнить свой штат дюжиной новеньких.
   Джорданну раздражало, что, хотя она и была персональным ассистентом Бобби Раша, она его еще ни разу не видела. Он держал ее на расстоянии, как новичка.
   Она выросла в Голливуде и видела самых лучших, самых знаменитых. Бобби Раш не произвел на нее впечатления, хотя оба его партнера оказались парнями что надо. Джорданна чувствовала, что один из них, Тайрон, Хьюстон, к ней неравнодушен, он явно не знал, что сейчас она живет с Чарли Долларом.
   Тайрон был чернокож и очень сексуален. Если он ей предложит что-нибудь, это будет большим искушением, но – всего лишь искушением, потому что сейчас ее интересовали лишь моногамные отношения. Конечно, Чарли это безразлично – он такой. Вчера, вернувшись домой, она застала там его бывшую подругу и их трехлетнего ребенка.
   – Ты знакома с Далией, детка? – Чарли, как водится, уже накурился марихуаны. Он показал на своего сына. – А это Спорт. Они поживут здесь две недели, пока у них в доме ремонт.
   Джорданна не была знакома с Далией, но, конечно, слышала о ней. Далии Саммерс, величественной, талантливой актрисе было сорок лет. У нее были длинные волосы и суровое выражение лица. Говорили, что долгие годы они с Чарли то пьянствовали вместе, то расходились и сходились снова, а когда она стала настаивать на браке, он быстро купил ей дом и спровадил ее.
   – Привет. – Далия даже не улыбнулась.
   – Привет. – Джорданна подумала, что попала в странную ситуацию, но сумеет с ней справиться.
   Они вместе обедали в большой темной столовой. Все выглядело весьма странно и не особо нравилось Джорданне. Если Далия останется здесь больше, чем на две недели, Джорданна определенно потеряет покой.
   – Как насчет завтрака? – крикнул из спальни Чарли. – Я закажу бекон и сосиски. Хочешь?
   – Нет, – закричала она в ответ. – Я не ем свиней.
   – Меня ты не обманешь, – и он хрюкнул.
   В студии она засела в своем крошечном офисе, роясь в бесконечных фото и резюме, перекладывая их из одной кучи в другую, и вскоре совершенно одурела от скуки. Днем зашла Флорри Фишер, ассистент Нанетты Липски, директора по распределению ролей у Бобби Раша. Флорри, добродушная толстушка тридцати с лишним лет, носила скобки на зубах – их надо было бы поставить лет пятнадцать назад – и влюблялась во всех мужчин без разбору.
   – Тебя зовут, – сказала Флорри. – У меня ужасно болят зубы, и мне нужно к врачу. Сегодня на прослушивание придет пятнадцать актеров, и Нанетте нужна помощь.
   – Какая помощь? – насторожилась Джорданна.
   – Будешь делать то же, что делаю я. Встречать, здороваться. Затем читать вместе с актерами роль на просмотре.
   – Что такое просмотр?
   – Ты знаешь это, – нетерпеливо заявила Флорри. – Когда смотрят, не постарел ли актер на десять лет и не растолстел ли на двадцать фунтов. Ах, да, следи за любовными сценами – некоторые актеры забываются, и это достаточно неприятно. Один как-то раз чуть не задрал мне юбку. Целоваться тоже нельзя.
   – Неужели я должна это делать? – застонала Джорданна, которую подобная перспектива отнюдь не вдохновляла.
   – Да, – ответила Флорри. – Это весело. По крайней мере будешь в одной комнате с Бобби. Разве ты не жаловалась, что совсем его не видишь? У тебя есть шанс произвести впечатление.
   Производить впечатление? Не дождетесь.
   Нанетта Липски была одной из тех маленьких остролицых дам, которые работали здесь уже лет сто и все знали досконально. Ее морковно-рыжие волосы уже поредели, левый глаз постоянно дергался в тике, а в зубах неизменно торчала сигарета.
   – Надеюсь, вы знаете, что делать? – проскрипела она, ведя Джорданну наверх, в комнату для интервью.
   – Разумеется, – ответила Джорданна, размышляя, знает ли кто-нибудь, что она – дочь Джордана Левитта. Вероятно, Бобби не позаботился о том, чтобы предупредить их. Ее это устраивало. Анонимность – божественное состояние, оно ей даже нравилось.
   – Бобби и Мак очень неординарны, – продолжала Нанетта, попыхивая сигаретой. – Они не любят ждать, придется вам пошевеливаться. Никто не должен болтаться здесь, кто бы это ни был. Как только интервью окончено, выпроваживайте актера. Понятно?
   – Думаю, что я справлюсь.
   Ох, если бы Нанетта знала, скольких актеров она уже выпроваживала вон! Джорданна с трудом подавила хохот.
   – Я сказала что-нибудь смешное? – недовольно спросила Нанетта. Ее левый глаз задергался.
   – Ничуть, – ответила Джорданна, думая, что ей удастся одним выстрелом убить двух зайцев: не только оказаться лицом к лицу с Бобби, но и повидаться с Маком. Она помнила, что он был неподражаем в постели, хотя тогда ей было лишь семнадцать и опыта у нее было гораздо меньше, чем сейчас.
   Джорданна Левитт. Специалист по мужчинам. Она подавила очередной взрыв смеха и последовала за Нанеттой наверх.
   Через два часа она с головой ушла в новую работу. Она чувствовала себя важным и нужным человеком, и ей было весело – притом, без всяких наркотиков.
   Они были одной командой – Бобби, Мак, Нанетта и она. Они сосредоточились на окончательном распределении ролей в «Ужасных глазах», и ничто больше их не интересовало.
   Джорданна приводила актеров, читала с ними одну-две сцены, если было нужно, и затем выпроваживала их. Вскоре она научилась это делать так ловко, что обходилось без обид.
   Сложнее было иметь дело с актрисами средних лет, успевшими сделать себе имя. Они были самоуверенны, выставляли напоказ те части тела, которые считали наиболее соблазнительными, и полагали уместным приветствовать Мака и Бобби звучным поцелуем.
   Джорданна быстро выработала свою тактику. Она становилась между кушеткой, где сидели Мак и Бобби, и стулом в центре комнаты, который был предоставлен в распоряжение талантов, и не двигалась, пока все не улаживалось.
   – Очень умно, – восхитился Мак, когда она проделала это пару раз. – Ты быстро обучаешься.
   Через пятнадцать минут она поняла, что привлекла внимание Бобби. Хорошо. Самое время ему узнать о ее существовании.
   Ей нравилось читать сцены с актерами и актрисами. Приходилось играть множество ролей, мужских и женских. Единственное, о чем Джорданна жалела, так это о том, что она не удосужилась предварительно изучить сценарий. Он ей показался очень интересным – Мак обладал талантом выбирать то, что надо. Пусть не все его фильмы удостаивались наград, но они всегда были интересны и оригинальны.
   Последним на интервью явился молодой длинноволосый актер в рваных джинсах и ковбойских сапогах. Он надеялся получить небольшую роль охранника. В сцене участвовали он и Сиенна.
   Это был короткий, исполненный чувственности эпизод, и Джорданна выложилась полностью, наслаждаясь неожиданными поворотами резкого, отточенного диалога. Когда они закончили чтение, Мак и Бобби, посовещавшись несколько минут, потребовали, чтобы сцена была прочитана снова. Джорданна и актер повиновались. Очередное совещание. Новый повтор. «Должно быть, он им понравился», – подумала Джорданна, посмотрев на парня. Он был весьма привлекателен.
   Когда она вывела его из комнаты, он весь так и лучился энергией.
   Она оглядела его.
   – Вдохновился, а? Он хрустнул пальцами.
   – Точно! Они заставили меня трижды прочесть сцену. Наверно, я им понравился.
   – Думаю, что так.
   – Думаешь? Разве ты не знаешь?
   – Э, я здесь новичок.
   – А вот как насчет того, чтобы узнать, что они скажут, и встретиться со мной на той стороне улицы, чтобы выпить по чашечке кофе?
   Ей было нечего терять. Домой она не торопилась из-за гостей Чарли.
   – Конечно, – ответила она. – Увидимся через пятнадцать минут.
   – Я буду ждать.
   И он улыбнулся. Ослепительная улыбка Полночного Ковбоя. Красивые зубы. Фигура еще лучше. Она вернулась в комнату для интервью.
   – Все, – объявила она. – Этот был последним. Бобби, Мак и Нанетта внимательно посмотрели на нее.
   – Что? Что я такого сделала? – встревожено спросила Джорданна, полагая, что в чем-то крупно провинилась.
   – Джорданна, – нарушил, наконец, молчание Мак, – ты никогда не думала о карьере актрисы?
   «Ты никогда не будешь значить ровным счетом ничего. Понимаешь меня? Ты – ничто, букашка, хуже, даже не букашка – букашкино дерьмо, ты это понимаешь?»
   Да. Он понимал своего отца. Ему было десять лет, и Он понимал, что заслуживает вечного гнева отца. Он не знал, почему. Это был просто закон жизни, то, что следовало воспринимать как данность.
   Мать никогда не защищала его. Она только грустно кивала, словно каждое слово, произносимое отцом, было истиной. Она кивала, соглашаясь, и смотрела на него грустными глазами. А когда отец уходил, она прижимала сына к груди и тихо напевала ему старые песни о любви.
   Прежде чем выйти замуж за его отца, она участвовала в шоу в Лас-Вегасе и цеплялась за воспоминания о прежних днях так, словно она была Мерилин. Иногда она рассказывала о том, каким бешеным успехом пользовалась у мужчин.
   О чувствах Он почти ничего не знал. Он знал, что все женщины – шлюхи. Шлюхи и суки.
   О женщинах отец его говорил так: «Никогда, никогда не позволяй им добраться до тебя. Все они – дешевые проститутки, не забывай этого. Если забудешь, они рано сведут тебя в могилу и разорвут твое сердце на куски. Они раскрашенные ведьмы. Помни, что я сказал, сын, и ты никогда не будешь ошибаться».
   Да, папа.
   Папа был прав. Женщины – предательницы. Их надо карать за это. И Он делает нужное дело. Он едет за третьей жертвой.
   Конечно, если бы Он как следует слушал отца, Он никогда бы не связался с девушкой. Она завлекла его своими голубыми глазами и невинной улыбкой, притягивая его, искушая, ободряя. В один прекрасный день Он поддался ее чарам…
   Ну что ж, Он показал ей. Он показал им всем.
   Иногда его удивляло, что Он был наказан за поступок, который совершил бы любой нормальный человек. Он взял ее за нежную белую шею и задушил. Давил, пока она не обмякла в его руках, как никчемная тряпичная кукла.
   Она это заслужила.
   Сука.
   Шлюха.
   Белый грузовичок, в котором сидели узколицый парнишка и потрепанная блондинка, обгонял его. Девица нажала на клаксон, затем грузовичок неожиданно выехал перед его машиной, заставив его резко затормозить. Потом грузовик набрал скорость и скрылся, а его пассажиры хохотали, как сумасшедшие.
   Он не носил оружия. Возможно, следовало бы. Если бы у него был пистолет, Он мог бы убивать такую мразь, как эти двое. Он мог бы пристрелить их. Послать их туда, где теперь девушка расплачивалась за все свои грехи.
   Ха! Если бы у него был пистолет, Он многое мог бы сделать.
   Он внес пистолет в список покупок.
   Дорога, идущая под уклон, манила его. Он почти достиг места назначения. Пасадена. Мирный городок. Когда он покончит со своим списком, нужно будет подыскать приличное место жительства. Пасадена вполне подошла бы. Улицы, обрамленные деревьями, широки и вполне приятны. Он уже представлял, как будет жить здесь.
   Он уверенно ехал по улице, точно зная, куда направляется. Он уже побывал в доме, где занимала квартиру в нижнем этаже его очередная жертва. Ему даже удалось осмотреть местность, пока женщина была на работе. Она работала в банке. Никаких «звездных снов» о Голливуде; она бросила кино семь лет назад. Разумная девочка. Голливуд ничего собой не представляет, это грязная лужа, в которой валяются потерявшие себя типы.
   Уж Он-то знает. Он видел, как там обстоят дела.
   Семь лет назад. Он мог бы стать звездой, если бы все пошло, как планировалось. Он мог бы быть столь же знаменит, как Стивен Сигал.
   Но нет, этому не суждено было осуществиться. Девушка разрушила все, а окружающие его предатели помогли ей.
   Но им приходится расплачиваться за плохое поведение.
   Одна за другой они платят за это.

ГЛАВА 21

   – Я хочу, чтобы ты поучаствовал в одном деле, – сказал Квинси, когда они бежали по парку.
   – Но я занят, – нервно заявил Майкл. – Нужно поговорить с разными людьми.
   – Да, дела. Между прочим, как ты собираешься платить за квартиру? Слушай, Майк, если со мной не будешь работать ты, я найду кого-нибудь другого.
   Он знал, что Квинси прав – нужно работать. Хотя бы для того, чтобы отвлечься от мыслей о Белле.
   – Так ты предлагаешь мне партнерство? Квинси замахал руками.
   – Давай не будем увлекаться. Сперва ты пару недель поработаешь со мной, посмотришь, понравится ли это тебе. Затем мы уже сможем говорить о партнерстве.
   – Мне ничего не понравится, пока я не найду своего ребенка.
   – Знаю. – Квинси уже задыхался. – Мы будем стараться найти ее. – Он чуть не споткнулся. – Господи, нам не пора остановиться? Я уже надорвался.
   – Теряешь форму, Кви.
   – Я старше тебя.
   – Это не оправдание.
   – Мне скоро пятьдесят стукнет.
   – Лишняя причина оставаться в форме.
   Они остановились под деревом. Квинси согнулся пополам и застонал, не в силах восстановить дыхание.
   – О'кей, я согласен, – решился вдруг Майкл. Квинси выпрямился.
   – Как раз вовремя!
   – Расскажи, что это за дело.
   – Это дочь миллиардера Франклина Сандерсона. У него телестанции по всей стране. Возможно, ты слышал о нем.
   – Знаю.
   – Так вот, его дочь, Марджори, получила серию писем, в которых ей угрожали перерезать горло или еще как-нибудь расправиться.
   – Сколько было писем?
   – Последние несколько месяцев она получала их один-два раза в неделю.
   – Сообщил ли Сандерсон в полицию?
   – Он решительно против любой огласки. Почему меня и пригласили.
   – Что ты знаешь?
   – Немного. Письма были отправлены из разных концов города. Девочка напугана.
   – Письма специфичны?
   – Слушай, я сегодня должен увидеться с девочкой. Она вернулась домой к отцу. Поехали вместе, я хочу, что бы ты подключился.
   Майкл согласился. Нужно же чем-то заняться.
   Имение Сандерсона, расположенное за бульваром Сансет, впечатляло. У тяжелых фигурных ворот дежурило два охранника, по парку бегали три свирепого вида ротвейлера. Квинси остановил машину и предъявил документы. Только после этого их пропустили.
   – Вылитый форт Нокс, – заметил Майкл, когда они проезжали по длинной дороге через безукоризненно ухоженную территорию. Проехав мимо изысканного фонтана к дому, они увидели, что дом – миниатюрная копия какого-нибудь королевского дворца в Европе.
   Слуга встретил их у машины, а вылощенный дворецкий ждал у дверей.
   – Сюда, сэр. – Дворецкий говорил с ярко выраженным британским акцентом.
   Майкл старался вести себя непринужденно, но не мог избавиться от мысли: «Ничего себе люди живут в Калифорнии! Видели бы меня сейчас знакомые парни!»
   Вслед за дворецким они прошли в огромную гостиную, со вкусом обставленную французской мебелью и антикварными безделушками.
   – Присядьте, пожалуйста, – сказал дворецкий, глядя на них сверху вниз.
   Майкл ходил по комнате, с удивлением осматривал окружающую его роскошь. Он тихо присвистнул:
   – Во живут!
   – Ага, – заметил Квинси. – Со временем к этому привыкаешь – большинство «шишек» устроены так.
   – Правда?
   – Одно из преимуществ теле– и кинобизнеса.
   – Не представляю, как бы я мог так жить.
   – К счастью, друг мой, тебе это не грозит.
   – Ну ты скажешь!
   Худая, простенького вида девушка вошла в гостиную. У нее были светлые волосы, смотрела она себе под ноги и была одета в белое.
   Квинси встал, чтобы поздороваться с ней.
   – Марджори, как вы себя чувствуете сегодня?
   – Я получила еще одно письмо, – еле слышно сообщила она.
   – Оно у вас при себе?
   Она нервно посмотрела на Майкла.
   – Кто это?
   – Мой коллега, Майкл Скорсини. Он мне помогает. Ее бледно-голубые глаза не отрывались от Майкла.
   – А папа знает?
   – Я говорил ему, что привлеку к этому делу еще одного человека. Мы с Майклом вместе работали в Нью-Йорке.
   Девушка сунула Квинси листок.
   – Вот последнее письмо.
   Майкл наблюдал за ней. Она явно была возбуждена, руки ее постоянно двигались, она то перебирала волосы, то теребила одежду.
   Квинси прочел письмо, нацарапанное красными чернилами на листке из школьной тетради в линейку. Почерк читался с трудом. Он передал записку Майклу.
   «Богатая принцесса, ты скоро умрешь.
   Твои деньги тебя не спасут».
   – Где конверт? – спросил Квинси.
   – У меня. – Ее глаза забегали по комнате. Порывшись в карманах, она отдала Квинси скомканный конверт.
   Квинси повертел его в руках.
   – Ваш отец сегодня здесь? Она покачала головой.
   – Нет, он в городе.
   – Так вы одна?
   – Здесь восемь слуг и два охранника, – равнодушно объявила она.
   «Ну и жизнь, – подумал Майкл, глядя на невысокую худую девушку. – Неудивительно, что она напугана. Она росла вдали от реального мира, и письма ошеломили ее».
   – Когда вы сможете его найти? – испуганно спросила Марджори.
   – Я работаю над этим. – Уверенно заявил Квинси. – Расследую дело. Знаете – анализ почерка, сопоставление данных о том, откуда отправлялись письма, и тому подобное. Необходимо время, но мы обязательно поймаем суки… – я имею в виду, возмутителя спокойствия. Очень хорошо, что вы пока здесь. Тут вы в безопасности. Если что-нибудь понадобится, звоните мне.
   – Спасибо, мистер Роббинс. Это очень обнадеживает.
   В этот же день Майкл встретился с Розой. Она позвонила и пригласила его на телестудию, чтобы просмотреть письма, полученные после передачи.
   – Вот, Майкл. – Роза привела его в свой офис и указала на большой мешок, наполненный письмами. – Ваша фантаст-почта. Я подумала, что вы захотите взглянуть на нее.
   – Фантаст-почта? – удивился он.
   – Я же говорила, что отклик на программу будет фантастическим.
   – Есть какая-нибудь полезная информация?
   – Я не знаю. Их просмотрели двое наших ребят. Вам решать, есть ли здесь что-нибудь дельное.
   Его ошеломило количество писем.
   – Я возьму их домой, – решил он.
   – Знаете, я думаю, что вам не помешало бы развлечься. – Роза стояла у стола.
   Он невесело рассмеялся.
   – Вы говорите, как мои лучшие друзья. Те тоже постоянно призывают меня развлекаться.
   – У меня есть предложение. Моя подруга, Кеннеди Чейз, умна, хороша собой и свободна. Она пишет статьи для журнала, и мне пришло в голову, что вы составили бы прекрасную пару. Не познакомить ли вас?
   – Нет.
   – А?..
   – Я не хочу встречаться с кем попало. Сейчас у меня неподходящее для свиданий настроение.
   – Ну, это не с «кем попало», я ведь сказала вам, что она собой представляет.
   – Спасибо, но сейчас я не хочу ни с кем встречаться.
   – Хм… – глубокомысленно заметила Роза, – а вы с ней похожи.
   – Что вы имеете в виду?
   – Я рассказала ей о вас, но она тоже не хочет ни с кем встречаться.
   Он расхохотался.
   – Так чего же вы добиваетесь? Она улыбнулась в ответ.
   – По-видимому, ничего.
   – Послушайте. – Он подумал, что она очень привлекательна. – Я ценю вашу заботу.
   – Ах, – грустно заметила она. – Если бы я была одинока, Майкл, я бы еще больше заботилась о вас.
   – Вы замужем? – поинтересовался он.
   – Не свободна, – ответила Роза, жалея об этом.
   – Звучит серьезно.
   – Надеюсь.
   Они улыбнулись друг другу, и Роза решила, что Кеннеди сделала большую ошибку, отказавшись от знакомства с ним. Он великолепно выглядел и был очень сексуален. К тому же эти полные, чувственные губы…
   – Майкл, – она вернулась к работе, – как раз время сделать еще одну передачу о вас, пока люди не потеряли интерес. Предлагаю вам взять письма домой, прочитать, а к концу недели позвонить мне, чтобы договориться об очередной встрече.
   – Если вы думаете, что это поможет… – неохотно согласился он.
   – Уверена в этом, – заявила Роза. – Люди любят драмы из реальной жизни, а ваша история – то, что надо. Чем больше внимания мы сможем привлечь, тем лучше. Вы должны радоваться, что получили возможность появиться на телевидении. В общем-то, – игриво добавила она, – вы мне руки должны целовать.
   – Роза, если бы у меня было получше настроение, я ничего другого и не желал бы.
   Она рассмеялась. «Господи, она будет дурой, если упустит его».
   – Ох, Майкл, клянусь, вы испорченный мальчишка! Они снова улыбнулись друг другу.
   Он заглянул в маленький итальянский ресторанчик, где часто обедал, сел на улице за столик и заказал тарелку макарон.
   Симпатичная официантка излучала дружелюбие.
   – Опять одни, Майкл? – явно заигрывая, поинтересовалась она.
   – Я так люблю, – ответил Майкл, думая о том, что сейчас женщины его не интересуют.
   Опыт с Шелией показал, что, если за этим ничего не кроется, лучше и не начинать. А как его что-нибудь может заинтересовать всерьез, пока он не нашел Беллу?
   Или ее труп…
   Мысль, что его дочь, возможно, мертва, преследовала его. Она постоянно крутилась у него в мозгу.
   Он доел макароны и отправился домой, заехав в супермаркет за пакетом молока и двумя бутылками апельсинового сока.
   Дома он вывалил письма из мешка на пол и долго смотрел на них, прежде чем начать складывать в аккуратные стопки. Где-нибудь в этой куче могла скрываться ценная информация. Мог же он надеяться на это?
   К семи часам он принялся за чтение.

ГЛАВА 22

   Джорданна была потрясена. Мак Брукс и Бобби Раш действительно собирались попробовать ее в роли Сиенны в «Ужасных глазах». Похоже, что сбывались самые безумные ее мечты.
   Она никогда не забудет их лиц, когда вернулась в комнату. Все трое – Бобби, Мак и Нанетта – уставились на нее.
   Затем Мак произнес потрясающие слова:
   – Джорданна, ты никогда не думала о карьере актрисы?
   – Кто, я? Никогда, – легко ответила она, хотя, разумеется, это было неправдой.
   – Ты хороша, – заметил Бобби. – Ты действительно хороша.
   Она едва глянула на него.
   – Э, я всего-навсего помогала актерам. – Собирая валявшиеся резюме и фото, она старалась казаться равнодушной.
   – Вот в чем дело, Джорданна, – сказал Мак. – Мы ищем актрису на роль Сиенны и до сих пор не смогли никого выбрать. Это могла бы быть ты.
   – Я? – задохнулась Джорданна.
   – Да, ты.
   – Мы подумали, – вставил Бобби, – что могли бы снять тебя в пробах.
   – Меня?
   – Здесь больше никого нет.
   – Ах да, конечно.
   Она пыталась говорить спокойно, хотя чувствовала себя как на иголках. Черт возьми, возможно, она выглядит настоящей идиоткой. Что такого особенного в Бобби, что она теряет контроль над собой?
   Мак серьезно кивнул.
   – Стоит попробовать. В конце концов, ты из талантливой семьи.
   Вот в этом-то и проблема – в ее талантливой семье. Отец всегда беспокоился, сможет ли она соответствовать великой репутации Левиттов. Ее мать, Лилиана, на экране была великолепна, заставляя терять голову даже взрослых мужчин. Она была превосходной актрисой.
   – Ох, дайте мне подумать, – пробормотала она.
   – Мы тоже подумаем над этим, – отозвался Мак. Торопясь, Джорданна покинула офис. Ее переполняли противоречивые чувства. Она почти забыла о Полночном Ковбое, который ждал ее напротив, но он не забыл ее. Он помахал Джорданне, когда она выезжала из ворот студии.
   – Что они думают обо мне? – требовательно спросил он.
   – Они… о, ты понравился им.
   – Правда? Что они сказали о том, как я читал?
   – Им понравилось, – солгала она, не желая говорить ему, что на самом деле их заинтересовала она.
   Он без устали расспрашивал.
   – Получу ли я роль? Я знаю, что роль маленькая, но Мак Брукс известный режиссер, и я уверен, что мне будет полезно поработать с Бобби Рашем. Кого взяли на роль девушки?
   – Не знаю, – равнодушно ответила Джорданна. Она обдумывала ситуацию, пока они пили кофе. Надо ли все рассказать Чарли? А отцу? Что, если она провалится на пробах, и ее все будут презирать?
   Господи, во что она ввязалась? Это же смешно.
   Полночный Ковбой оживленно рассказывал о себе. Он сказал, что четыре года назад приехал из Калифорнии, поработал манекенщиком, а затем получил несколько эпизодических ролей в фильмах. Он заявил, что хочет быть столь же великим как Клинт Иствуд.
   – И буду когда-нибудь! – Он искренне верил в это. «Конечно, детка, – подумала она, – когда Клинтон, украсив цветочками задницу, станцует на Мейн-стрит».
   Разумеется, он предложил отправиться к нему. В обычных обстоятельствах она бы согласилась, потому что он действительно классно выглядел и был в ее вкусе, но сейчас… разве не собиралась она привести в порядок свою жизнь?