Коллинз Джеки. Русские разборки

   — Он голубой?
   — А мне откуда знать? — вскинул брови Найджел. — Я не специалист, кто голубой, а кто нет.
   Странно, что мне никто не сказал, — переваривала услышанное Эми. — Хорошая тема для прессы. Можно было бы у Лиз Смит колонку тиснуть. А когда эта модель прилетает?
   — В воскресенье или в понедельник.
   — Здорово. Как же я размещу колонку, если она уже завтра будет здесь? София просто невыносима.
   — А что тебя так возмущает?
   — Видишь ли, если ей что и нужно, так это реклама. А пробить материал с ее именем не так просто.
   — А что так? Мне кажется, у Донателлы Версаче таких проблем не возникает?
   — Не вздумай упоминать ее имя при Софии, — предостерегла Эми.
   — Что такое?
   — У меня подозрение, София страшно ревнует.
   — С чего бы?
   — У Донателлы есть преимущество: ее фамилия ассоциируется с миром звезд. Во-первых, это страшное убийство ее знаменитого брата в Майами, и потом — она водит дружбу с Мадонной и Наоми Кэмбелл.
   — Наоми тоже любит обнажиться, — рассуждал вслух Найджел, провожая взглядом мускулистого бегуна. — Лично я просто в восторге, что мы выписали новое лицо, — добавил он.
   У Эми зазвонил мобильник. Она ответила, прижав трубку подбородком.
   — Доброе утро, — поздоровался Макс.
   — Привет.
   — Готова выслушать рассказ о вчерашнем? — У него был на удивление бодрый голос, особенно если учесть, что ему полагалось сейчас мучиться похмельем.
   — Я катаюсь в парке на велосипеде. С Найджелом.
   — Завидую. Ты у меня спортсменка.
   — Советую тоже попробовать. — Эми припустила под горку. Найджел едва поспевал.
   — Лично я предпочитаю велотренажер.
   — Так как вчерашняя пьянка? Безумства были? — с надеждой спросила Эми.
   — Вечерок занятный выдался, учитывая, что явился Ред.
   — Отец пришел к тебе на мальчишник? — опешила Эми. — Что же из этого вышло?
   — Конечно, он все испортил. Я, правда, и так маялся, ну, а с его приходом вообще все пошло наперекосяк.
   — Могу себе представить.
   Вообще-то, я не поэтому звоню. У меня сейчас братья в Нью-Йорке, я веду их и Лулу в «Пьер». Я подумал, может, ты тоже захочешь?
   — Не получится.
   — Послушай, — стал уговаривать он, — я понимаю, Лулу вчера вела себя безобразно, но ты не должна забывать, что она всего лишь ребенок.
   — Дело не в Лулу, Макс. Сегодня суббота, а, как ты знаешь, по субботам я всегда навешаю бабушку. Она меня ждет.
   — Ах, ну да. Совсем забыл.
   — Но знаешь что? У меня идея, — оживилась Эми. — Давай позовем твоих братьев на репетицию свадьбы? Завтра, не забыл?
   — У твоей мамы будет удар. Ты же знаешь, она помешана на рассадке.
   — Тем хуже для нее. В конце концов, ты же оплачиваешь завтрашнее мероприятие?
   — Так что? Приглашаю?
   — Да, а Нэнси я беру на себя.
   — Бесстрашная ты моя!
   — В критических ситуациях я умею быть бесстрашной.
   — Тогда решено, приглашаю.
   — Конечно, — поддержала Эми. Потом смилостивилась и добавила: — Если я у бабушки быстро освобожусь, может, заскочу на чашку кофе.
   Она дала отбой и сосредоточилась на неровной дороге.
   — Что, жених проверяет? — посочувствовал Найджел. Чтобы не отставать, ему приходилось изо всех сил нажимать на педали.
   — Макс меня никогда не контролирует.
   — А надо бы, — поддразнил Найджел.
   — Прошу прощения? — зарделась Эми. Неужто уже и Найджел прослышал?
   — Да нет, я ничего, — буркнул он.
   — А что сегодня твой друг поделывает? — спросила Эми, срочно меняя тему.
   — Спит. Марчелло помешан на сне. Под страхом смерти не . заставишь спортом заняться.
   — Оригинально.
   — Такой у меня Марчелло. Оригинал во всем.
   — Вы уже давно вместе?
   — Полтора года. Дольше двух лет у меня ни разу не было. Так что еще полгодика — и найду себе нового, свеженького.
   — А вы… верны друг другу?
   — Мисс Эми! — с деланым изумлением воскликнул Найджел. — Что за вопросы вы задаете? Такая юная, чистая…
   — Молчи, а то сейчас свалишься!
   — Тебя бы это позабавило, да?
   — Только если не придется потом тащить тебя в травм-пункт.
   — Тебе сегодня палец в рот не клади.
   — На себя посмотри!
 
   Бабушка Эми жила в частных апартаментах на верхнем этаже гостиницы «Уолдорф Тауэре». Этажом ниже жил ее дворецкий-вьетнамец, служивший у нее уже пятьдесят с лишним лет.
   Бабушка Поппи была личность колоритная. Шустрая, языкастая, в девяносто лет она по-прежнему каждое утро принимала личного парикмахера, и тот укладывал ее седые волосы в модную прическу. Она носила наряды от самых известных кутюрье, выкуривала по пачке сигарет в день и не отказывала себе в паре бокальчиков красного вина как на обед, так и на ужин.
   У нее было две собаки, кокер-спаниель и карликовый пудель. Они целыми днями сидели у ее ног, пока она читала мемуары, курила, потягивала винцо и смотрела Си-эн-эн. Старушка была преданной поклонницей Ларри Кинга. Она и собак-то назвала в его честь: одну — Ларри, другую — Кинг.
   Бабушка Поппи обожала внучку. Эми всякий раз уходила от нее с очередной вещицей из ее необозримой коллекции драгоценностей.
   — Привет, бабуля, — поздоровалась Эми. — Извини, я вся взмокла. Каталась в парке на велосипеде.
   — Ты всегда прекрасно выглядишь, правда, Хуонг? — ответила бабушка Поппи, поворачиваясь к своему верному слуге, которому было хорошо за семьдесят.
   — Да, мэм, — подтвердил Хуонг.
   — Ну что ж, моя дорогая, — проговорила бабушка, роясь в коробке с драгоценностями, — давай посмотрим, что у меня сегодня для тебя есть.
   — Бабуля, зачем ты мне каждый раз делаешь подарки? — запротестовала Эми. — Мне ничего не нужно.
   — Тебе, может, и не нужно, — возразила старушка, доставая тонкий бриллиантовый браслетик. — Но настанет день, и ты поймешь, что дело совсем не в том, нужно или не нужно. Ты знай бери эти безделушки и складывай, как белка в дупло.
   — Хорошо, бабушка, — послушно согласилась Эми.
   Никто не знает, что будет дальше. Ты выходишь замуж за человека намного старше. Мужчины — они знаешь какие? Им веры нет, дорогая моя. Вечно на сторону глядят.
   — А вот тут, бабушка, ты не права, — возразила Эми, примеряя браслет.
   — Права. Еще как права. Мужчины не утруждают себя супружеской верностью. Если я еще в состоянии тебя чему-то научить, то только этому.
   — А я уверена, что папа маме не изменял.
   — Еще как изменял, — проворчала бабушка Поппи.
   При мысли о том, что кто-то посмел изменить Нэнси Скотт-Саймон, Эми улыбнулась.
   — И Хэролд, по-моему, не шляется, — заметила она, прекрасно понимая, что у маминого нынешнего мужа уж точно не хватит на это духу.
   — Дорогуша, леди не должна так вульгарно выражаться, — сделала замечание бабушка Поппи. — Хуонг, налей-ка мне стаканчик. И вообще пора обедать, девочка совсем голодная.
   — Вовсе нет, — улыбнулась Эми, хотя уже давно усвоила, что с бабушкой Поппи лучше не спорить.
   — Нет, голодная! — возразила старая леди. — Хуонг, позвони вниз, пусть принесут два «Цезаря».
   Эми нагнулась приласкать собак. Оба пса зарычали и попятились — они были приучены никого не подпускать к себе, кроме своей старой хозяйки.
   — Не трогай их, дорогая. Они сегодня не в настроении.
   Вошел Хуонг с двумя бокалами вина.
   — Расскажи, Эми, как продвигаются приготовления к свадьбе? — поинтересовалась бабушка и сделала глоток. — Твоя драгоценная мамочка, как всегда, сводит тебя с ума?
   — Угадала!
   — Еще бы! Нэнси кого хочешь замучит. Я уже немолодая была, когда ее родила, и ее воспитывали няньки. Наверное, это было ошибкой.
   — Почему? — удивилась Эми.
   — Я ее совсем не видела, все моталась по миру со своим дражайшим супругом. И она мне этого никак не простит.
   — Наверняка давно уже простила.
   — Ну, да что уж теперь… Твой красавец-дед был охоч до путешествий. — Глаза бабушки Поппи мечтательно заблестели. — Мы ездили в Африку на сафари. А какие у нас были приключения в Перу! И вообще, где мы только не побывали, в самых необычных и чудесных местах. Весь мир объездили. Замечательный был человек.
   — Бабушка, а он тебе был верен? — спросила Эми. Деда она совсем не знала, он умер еще до ее рождения.
   — Конечно, нет! — беспечно ответила бабушка Поппи, словно это не имело никакого значения. — Мужчина не может быть верен. Совсем не слушаешь, что я тебе толкую?!
   После ланча Эми позвонила Тине и спросила разрешения заскочить.
   — Конечно, заезжай. Я тут сижу одна и страдаю от своего огромного живота. Брэд меня бросил ради какого-то дурацкого матча. Ох уж эти мужчины!
   — Что-нибудь захватить?
   — Дай подумать… Шоколада. И побольше. Молочного. Брэд мне не покупает. Ему-то что, не он же таскает за собой этот надутый мяч. Эгоист несчастный!
   — Шоколада, — повторила Эми, — и побольше. Буду минут через двадцать.
   «Хм-мм… Сегодня все говорят о мужчинах, — подумала Эми. — Мужчины изменяют, мужчины эгоисты. Зачем же я тогда замуж иду? Хороший вопрос».
   Тина ждала ее с нетерпением.
   — О господи, как мне хочется сладкого! — Она буквально вырвала пакет с конфетами из рук подруги. — Брэд все твердит: врач сказал, мне не следует больше поправляться. За кого он меня принимает — за идиотку? Я знаю, что не должна прибавлять, но когда же еще обжираться, если не сейчас?
   — Это правда!
   — Ну слава богу, хоть кто-то меня понимает. — Тина одну за другой разворачивала конфеты и запихивала в рот. — Идем на кухню, я там кофе варю.
   — Извини, что так неожиданно нагрянула, — произнесла Эми, проходя следом за ней на неубранную кухню.
   — Да ты что? Ты же моя самая близкая подруга. К тому же — с шоколадом, так что ты очень даже желанный гость, — заверила Тина и разлила кофе по чашкам.
   — Я тут думала о том вечере…
   — Надеюсь, воспоминания сладкие?
   — Боюсь, не очень.
   — Рассказывай.
   — Меня ужасно мучает совесть. Это во-первых. А во-вторых, я думаю, может, мне стоит узнать, кто он такой.
   — Тот парень, с которым у тебя был восхитительный секс? — уточнила Тина, возвращаясь в гостиную.
   — Этого я не говорила! — возмутилась Эми, следуя за подругой.
   — Ты что, ненормальная? Зачем тебе знать, кто он такой? Только все испортишь.
   — Ну, не знаю…
   — Не знаешь? — Тина опустилась в кресло.
   — Понимаешь, в чем дело, — проговорила Эми. — Я не уверена, что хочу выйти замуж за Макса.
   — Что?! — закричала Тина и чуть не пролила кофе на свой круглый живот. — Точно — ненормальная!
   — Послушай, — объяснила Эми. — Если бы Макс так со мной поступил, мне бы не хотелось за него выходить.
   — О господи! — Тина погрозила ей пальцем. — Только не вздумай ему признаваться.
   — Почему?
   — Это было случайное знакомство. И кроме того, это не может считаться изменой, ведь ты ему еще не жена.
   — Но я чувствую себя виноватой! Правда, Тина. Я все должна рассказать Максу.
   — Это просто смешно! — рассердилась Тина. — Завтра репетиция, со дня на день свадьба. Макс для тебя идеальная партия. Красивый, богатый, заботливый отец, а главное — любит тебя. Эми, не вздумай ничего ломать!
   — Я понимаю, но…
   — Все, хватит! Глупости это все, — твердо заявила Тина. — Тебе надо срочно взять себя в руки. Тебя ждет прекрасный брак.
   — Да?
   — Да. Все сходят с ума, когда свадьба надвигается. Это естественно. Давай лучше рассуждать здраво. Макс — именно то, что тебе нужно. Это как Брэд для меня. Может, через год тоже будешь с пузом ходить.
   — Вот спасибо, жду не дождусь!
   — Ну вот, тебе нервы успокоили, а теперь дай мне еще конфетку. — Тина погладила живот. — Толстуха умирает с голоду!

Глава 22

   В субботу Синди и Либерти поднялись рано. Синди была так возбуждена, что предложила не жадничать и поехать на запись на такси. Накануне она даже отменила свидание с охранником по имени Мус. Тем самым у Либерти появилась возможность ввести сестру в курс всего, что произошло за время ее пребывания у матери.
   — Вот это да! — воскликнула Синди, внимательно выслушав сестру. — Она наконец решилась открыть тебе правду об отце, и оказалось, он давно умер? Вот чертовщина! Что же она раньше не рассказала?
   — Она никому не рассказывала.
   — Арета всегда грешила на менеджера какого-то клуба, где она пела.
   — А теперь оказывается — ничего подобного.
   — Позвоню-ка я маме, — заявила Синди. — Послушаем, что она на это скажет.
   — Ни в коем случае! — остановила Либерти. — Не надо ей ничего говорить. Дайан не хочет, чтобы об этом знали.
   — Это еще почему? Потому что у него была семья?
   — Что ты меня-то спрашиваешь? Я и так в себя никак не приду.
   — Но ты же хочешь его найти, так?
   — Ты меня не слушаешь, что ли? Он умер, Синди, умер!
   — А ты уверена, что она тебе правду сказала? Германия черт-те где, и если бы она пела с Айзеком Хейзом, моя мама бы точно знала. — Не дав Либерти себя остановить, Синди взяла трубку, набрала номер Ареты и включила громкую связь. — Привет, мам, — сказала она. — Скажи: Дайан когда-нибудь была на гастролях в Германии с Айзеком Хейзом?
   — Если бы Дайан ездила в Европу, я бы наверняка знала. И тем более, если бы с Айзеком Хейзом. Аллилуйя! Это же бог! Я один раз была на его концерте. Голый, весь в золотых цепях, тело блестит от пота. Е-мое! Не мужик, а сплошная плоть. Я бы не прочь…
   — Мам, не надо со мной говорить о сексе. Противно!
   — А почему ты вдруг спрашиваешь?
   — Потому что Дайан наговорила Либерти, что была на гастролях с Айзеком Хейзом.
   — Можешь мне поверить, детка, такого не было.
   — Но ты же не все о ней знаешь? Ты жила в Атланте, она — в Нью-Йорке.
   — Солнышко, — твердо заявила Арета, — если бы мою сестрицу понесло за океан, вся семья бы знала. Обо всем хорошем она нас всегда информировала.
   — Это точно? — переспросила Синди, переглянувшись с сестрой.
   — Да, девочка, абсолютно точно.
   — Спасибо, мам. Да, и еще: я буду сниматься в видеоклипе. Увидишь меня по телику. Что скажешь?
   Что?! — завопила Арета. — Это дело надо отметить. Жду вас с Либби у себя в воскресенье. Запеку по такому случаю курочку.
   — Мам, съемки как раз в воскресенье.
   — Ну и что? Как освободишься — сразу ко мне. Поняла?
   Синди положила трубку, и они с Либерти стали переваривать услышанное. Решили, что либо Дайан сочиняет, либо Арета вообще не в курсе дела.
   А пока они на такси отправились на съемки.
 
   На студии собралась приличная группа хорошеньких, аппетитных толстушек. Хореограф по имени Бенни Кассола, молодой человек латиноамериканского происхождения с затянутыми в хвост блестящими черными волосами, пытался выстроить их шеренгу.
   — А ты? — ткнул он в Синди. — Участвуешь?
   — Конечно! — торопливо ответила та.
   — Сейчас я покажу несколько ключевых движений. Держись естественно, расслабься и слушай музыку. И побольше сексуальности. Чем больше, тем лучше. От тебя ничего не требуется, только потряхивай своими прелестями. Как желе.
   — Чем-чем? — переспросила Синди, делая вид, что не понимает, о чем речь.
   — Да всем, что есть.
   Синди обвела взглядом студию. Повсюду были мужики — музыканты, рекламщики, инженеры, операторы. Она никогда не стеснялась раздеваться перед мужчинами, но это было другое.
   — Не бойся, — шепнула Либерти и легонько подтолкнула ее к остальным девушкам. — У тебя все получится.
   — Ну да, — хмыкнула та. — Задница будет вываливаться из штанов, а эти гориллы станут пялить на меня глаза, как на свиную тушу.
   — Зато мы на настоящей сцене. Это дорогого стоит.
   — Тебе хорошо, тебя же не заставляют раздеваться, — заметила Синди. — А меня заставляют.
   В динамиках зазвучала песня в исполнении Прыткого Джимми.
 
   Толстые девчонки — это отпад!
   Толстуху трахнуть всегда я рад!
   Аппетитный пончик — глаз не отвести!
   Худые умирают от за-вис-ти.
 
   Все в таком духе.
   — Блин! — возмущенно зашипела Синди. — Это же песня о толстухах. А я не толстая, а женственная! Я и без них знаю, что у меня есть лишнее мяско, но это не значит, что я жирная. Вот влипли!
   — Расслабься и получай удовольствие, — посоветовала Либерти. — Это тоже опыт.
   — Опыт! Нужен мне такой опыт, как же! — ворчала Синди.
   Собрав всех девушек, Бенни стал показывать главные движения — качнуться, потрясти телами, повертеть попой. Синди моментально усвоила свою роль.
   Либерти стояла в сторонке и, как завороженная, следила, как Бенни с повадками пантеры кружит вокруг девушек, сам — воплощенная грация и стиль.
   — Каждой из вас надо проявить свою индивидуальность, — наставлял он упитанных танцовщиц. — Вы должны все время двигаться, излучать сексуальность и главное — делать все это без напряжения. Все получится, девочки.
   Синди внимательно разглядывала остальных. При своих девяноста килограммах веса она оказалась едва ли не самой изящной в группе, что сразу придало ей уверенности.
   Убедившись, что девушки усвоили нехитрые движения, Бенни передал их в руки гримеров.
   — Идем! — Синди потянула Либерти за собой в большую гримерную, где уже сосредоточенно хлопотали несколько визажистов и парикмахеров.
   — А ну-ка, — окликнула Синди высокая красивая женщина, — иди сюда. Садись.
   — Я? — переспросила Синди, не уверенная, что обращаются к ней.
   — Да, да, ты. Меня зовут Беверли. Прошу в мое кресло.
   — Здравствуйте, а я — Синди.
   — Хорошо, Синди. — Беверли стала доставать кисточки. — У тебя очень симпатичная мордашка. А мы сделаем ее еще красивее. — Она взглянула на Либерти, которая встала возле кресла. — А ты кто такая?
   — Я ее сестра.
   — Смотришь, как бы никто не обидел? — спросила, зевая, Беверли.
   — Поздно спать легли? — заботливо спросила Либерти.
   — Да… В «Гэтсби» заглянули. Лучшее место в городе.
   — Ого! — воскликнула Синди. — Я читала о нем в журнале. Это там Пи Дидди давал банкет?
   Беверли кивнула.
   — Была я на том банкете, — небрежно похвалилась она, словно говоря: «Подумаешь, велика важность!»
   — Ого! — возбудилась Синди. — Вы ходите по таким крутым местам, потому что гримируете знаменитостей? Вот это я понимаю!
   — Я гримирую того, кто мне платит, — поправила Беверли и намочила ватный тампон каким-то составом. — Сегодня вот вам личики рисую. А на той неделе буду работать на фотосессии с Вивикой Фокс. Для «Гламура».
   — Вы гримируете Вивику Фокс? — восхитилась Синди. Беверли уже вовсю трудилась над ее физиономией. — Обожаю ее!
   Беверли снова глянула на Либерти.
   — Тебе надо выщипать брови, — посоветовала она.
   — А чем они вам не нравятся?
   — Чересчур густые. Слишком выделяются на твоей красивой мордашке. Надо с ними что-то сделать. Сразу преобразишься.
   — А я думала, густые брови сейчас в моде, — стала оправдываться Либерти.
   — Ошибаешься, милая, — возразила Беверли, нанося Синди на лицо дорогой увлажняющий крем от Питера Томаса Роса.
   — Ох ты, как приятно, — проговорила Синди. Ей было приятно, что за ней ухаживают.
   — Теперь косметика ляжет ровно, — пояснила Беверли. — Всегда надо сперва увлажнить лицо. За черной кожей требуется особый уход.
   — Я запомню.
   — А тобой, — Беверли повернулась к Либерти, — займусь, если время останется. Мигом все лишнее уберем.
   — Не уверена, что я хочу, — замялась Либерти.
   — Брови — эхо как лобок, — невозмутимо объявила Беверли. — Уход тот же самый.
   Либерти с Синди ошеломленно переглянулись в зеркале. Неужели им не послышалось?
   Загримированная, Синди была похожа на героиню столь модных нынче утренних телепрограмм, когда кого-то из публики приводит в порядок профессиональный стилист. А когда Фантазия принесла ее смехотворный наряд, оказалось, что он прекрасно подчеркивает ее роскошные формы.
   — Ты неотразима, — похвалила Либерти, вместе с сестрой возвращаясь на площадку. — Поверь мне, ты в сто раз красивее всех этих девчонок.
   — Правда?
   — Слушай меня!
   — Что-то у меня мандраж.
   — Да ты что? Перестань! У тебя же нервы железные! Ты нервничаешь, только если кавалера на субботу не нашла.
   Синди расплылась и выставила вперед свой необъятный бюст.
   — Да! Я такая! Завоевательница мужских сердец. Вон сколько у меня роскошного тела!
   Когда все было отрепетировано, появился наконец сам Прыткий Джимми со свитой. Внешне он был похож на Снупа Дога и на Джонни Деппа. Вроде ничего выдающегося, но что-то в нем было, это что-то подчеркивал и его прикид — мешковатые приспущенные штаны, пиратская бандана на голове и большие черные очки.
   Девушки сгрудились вокруг, беззастенчиво пожирая его глазами. Из динамиков продолжала грохотать песня. Он запел под фонограмму, а режиссер, молодой афроамериканец по имени Малик, с черными дредами и очень белыми зубами, принялся объяснять Бенни, какое место на сцене должны занимать девушки.
   Либерти с любопытством наблюдала за происходящим. У Синди, несомненно, были железные нервы. Сама Либерти ни за что не смогла бы красоваться в этаком символическом одеянии перед таким количеством незнакомых мужиков и трясти задом перед камерой. Синди же держалась так, словно проделывала это уже сотни раз.
   И тут, откуда ни возьмись, появился он. Деймон Доннел. Собственной персоной!
   Либерти окаменела. Неужели ей повезло — она оказалась в том же месте, что и Деймон Доннел, и при этом не в роли его официантки! Это было невероятно!
   Вокруг него суетились люди, кто-то уже тащил кресло, кто-то издалека махал ему рукой — в общем, все кинулись лизать большому человеку задницу.
   — А что, Деймон Доннел имеет к этому клипу какое-то отношение? — наклонилась она к одному из ассистентов, который вился вокруг нее и все предлагал встретиться.
   — Босс! — уточнил тот. — Конечно, имеет. Прыткий Джимми ведь у него записывается!
   — Серьезно?
   — Познакомиться хочешь? — предложил ассистент и придвинулся к ней ближе.
   — Еще бы!
   — Если вечером пойдешь со мной — все устрою.
   — Я помолвлена, — предостерегла она.
   — Что-то кольца не видно.
   — Кольцо продето в нос моему жениху. Ассистент насупился.
   — Умная, да?
   — Стараюсь, — сухо бросила Либерти, издалека наблюдая за Деймоном. Расслабленный, уверенный в себе, он был живым воплощением успеха.
   Через какое-то время он поднялся и подошел к столу с закусками. Поняв, что это шанс, Либерти чуть не вприпрыжку кинулась к нему.
   — Мистер Доннел! — окликнула она, набравшись наглости. Она боялась, что будет хромать. Ну почему она оделась так небрежно — какие-то джинсы с майкой?!
   — Да? — обернулся он. — Мы знакомы?
   — Я Либерти. Я работаю в кофейне рядом с вашим офисом и каждое утро подаю вам кофе. — Она торопилась, слова путались. — Но вообще-то я певица, я хорошо пою. Мне только нужен шанс. Я думала, может… может, вы найдете время меня прослушать.
   Он очень медленно оглядел ее своими темно-дымчатыми глазами. Либерти впервые видела его без черных очков. Таких проникновенных глаз она ни у кого не видела.
   — Да, я тебя помню, — наконец изрек он, теребя бриллиантовую серьгу в левом ухе. — Ты та девушка, которая на днях упала. Все обошлось?
   Она была поражена, что он ее помнит.
   — М-мм… Рука еще забинтована, видите? — пролепетала она. — Но ничего, заживает потихоньку. Мне уже лучше, а нога…
   — А здесь ты что делаешь? — перебил он и взял себе морковку.
   — Моя сестра участвует в записи. Танцует.
   — Нравится песня? — спросил он, откусывая морковку. Он по-прежнему не сводил с Либерти глаз.
   — Правду или наврать?
   — Валяй, — сказал он с усмешкой. — Что бы ты ни сказала, я знаю: это хит.
   — Зачем тогда вы меня спрашиваете? — возразила она. К ней вернулось самообладание.
   — Из интереса.
   — Музыка мне нравится, а слова ужасные, — быстро проговорила она.
   — Неужели? — Он пригвоздил ее взглядом. — Чем же они тебе не нравятся?
   — Они дискриминационные по отношению к женщинам. Сексистские слова.
   — Я так не думаю. Не вижу в них ничего такого…
   — И зря. Вы не правы.
   — Я не прав? — Деймон поразился, что какая-то девчонка осмелилась с ним спорить.
   — Да.
   — В таком случае весь рэп такой.
   — В большинстве случаев. Все время о насилии и как бы женщин побольше унизить.
   — Рэп — это свобода, милочка.
   — Нет. Рэп — это унижение женщин.
   — А тебе не доводилось слышать о рэпперах-женщинах?
   — Мне нравится Мисси Эллиотт и Куин Латифа, их ранние вещи. А вообще я больше люблю авторов-исполнителей — ну, типа Норы Джонс и Алисии Кейс. Я тоже пишу.
   — Да кто сейчас не пишет?
   — Я вам говорю: я хорошо пою.
   — И еще ты очень самоуверенна. — Он посмотрел ей в глаза. И долго не отводил взгляда. — Ну, вот что. Надо тебе ко мне подъехать, — изрек он наконец.
   — Правда? — задохнулась она.
   — Я не привык шутить. — Он полез в карман и достал визитку.
   — В офис прийти? — спросила она, изучая карточку.
   — Сними трубку, позвони моей секретарше, Фей, скажи, что я велел тебе прийти. Она назначит время. Не забудь кассету прихватить.
   Все было как во сне. И этот сон случился благодаря тому, что Синди позвали сниматься в видеоклипе. Вот это удача! Она и мечтать о таком не могла!
   — А когда позвонить?
   Он снова смерил ее взглядом. Наконец-то она начала для него существовать.