Страница:
От Моховой, где сохранилось несколько факультетов Университета, студенты не ходят сюда, отмечая, как прежде, Татьянин день. Потому что некуда. Пока.
Верю, "Эрмитаж" возродится, как Сандуны.
Двухэтажный запущенный дом на углу Неглинной и бульвара утратил нарядную башенку над крышей, из трех балконов на фасаде сохранился однин без решетки. В Белом колонном зале с потолка свисают неукраденные бронзовые люстры. На стенах привяли цветы эклектики: лепнина, зеркала, статуи, резьба по дереву. В историческом зале играет театр "Школа современной пьесы"...
Есть на Неглинной заурядный кирпичный почерневший от времени дом, номер 25, чей адрес знали многие на просторах бывшего Советского Союза, потому что дверь его вела в приемную Минздрава СССР.
Сюда адресовал меня микрохируг Святослав Федоров, который без бумажки из этой приемной не мог прооперировать мою мать. Без пяти минут летчик - он попал под трамвай и лишился всякой надежды летать. Стал глазным хирургом. Рискуя головой, под вой и улюлюканье коллег, вживил в пораженный катарактой глаз девочки Лены Петровой искусственный хрусталик. Тем самым проложил новый путь не только себе, но микрохирургии глаза. Сидя за рулем подаренного американским обществом офтальмологов "Мерседеса", он промчал меня по Москве между дегунинской районной больницей, где ему выделили палату для больных, и своей лабораторией, рядом с которой шла большая стройка. Подняв меня на крышу будущей крупнейшей в мире клиники, он, стоя на пронизывающем ветру, нарисовал картину, которая казалась фантазией. Над земным шаром летают самолеты с бригадами хирургов, владеющих методикой Федорова. По морям и волнам плывут океанские корабли, плавучие операционные, где в Африке, Латинской Америке и Австралии микрохирурги оперируют за доллары аборигенов по методике Федорова. Во всех столицах республик СССР и в больших городах открываются филиалы московского Центра микрохирургии глаза, выросшего из крохотной лаборатории. Все так и вышло, как мечтал 30 лет назад этот большой человек.
И если бы ему Президент Ельцин доверил руль страны, как это чуть было не случилось в 1991 году, уверен, собственные загородные дома были бы не только у сотрудников Центра Федорова, но и у многих врачей, учителей, инженеров, которые, дружными рядами пойдя за Борисом Николаевичем, пришли к нищете...
У устья Неглинной угнездился некогда популярный и недорогой ресторан "Узбекистан". Перед ним в 60-е годы застрелили человека, это происшествие попало на страницы всех газет. То был первый в советской Москве случай, когда убивали у дверей ресторана. Кто бы мог тогда подумать, что в свободной Москве такие убийства станут нормой жизни!
Неглинная не потеряла за годы советской власти ни одного храма, поскольку их на ней никогда не было. Почти ничего здесь не сносили. Поэтому осталась такой, как была, когда загремел на ней в 1905 году первый уличный бой, так порадовавший Максима Горького.
Глава пятнадцатая
РОЖДЕСТВЕНКА
Стрелка компаса. - Обитель в честь Рождества
Богородицы. - "Неплодная смоковница". - Легенда о Кудеяре. - Убийство монахини Варвары.
Усыпальница Лобановых-Ростовских. - Пушечный
двор. - Дом на три улицы. - Читальня Черенина. - Террористы "Ада". Немецкий клуб. - Дебют
Алексеева-Станиславского. - Подарок партии
ЦДРИ.- Аджубей в ударе - Первый триумф Ильи
Глазунова. - Строгановское училище. - Граф
Строганов и его род. - МАРХИ. - Институт
востоковедения Евгения Примакова. - Архитектор
Карл Бланк. - Роковая любовь Сухово-Кобылина.
"Свадьба Кречинского". - Мария Андреева, жена
Максима Горького. - Ленин уходит от полиции.
Герасим Хлудов и его род.
Улице возвращают имя.
У Рождественки одна особенность. По ней можно ориентироваться как по стрелке компаса. Один конец нацелен на север, другой - на юг. Вторую особенность приписывают зря, по страницам книг кочует выдумка, что этот проезд - самый малый радиус Бульварного кольца. Но соседка, Большая Лубянка, короче...
Это обычная старомосковская улица, которая вела от ворот Китай-города к Рождественскому монастырю. Ему она обязана именем. На краю Кучкова поля меж диких лесов и сел, вдали от города поднялась над берегом Неглинки маленькая деревянная церковь под крестом. Для каждого, кто ее видел, то был символ единения с великой Византией, откуда лился свет православия, знак, что на московской земле живут по заповедям Христа.
Возникла обитель в 1386 году в честь Рождества Богородицы - девы Марии. Земная мать Иисуса происходит из израильско-иудейского царского рода Давида. Родители Марии Иоаким и Анна долго страдали от бесплодия, моля Бога о даровании дитя. Чудо рождения произошло у праведников, как у Сарры и Авраама, в старости. С трех лет Мария прислуживала в Иерусалимском храме, дав обет безбрачия. Поэтому ее выдали замуж за престарелого праведника Иосифа, в семье которого случилось чудо девственного материнста, рождество Хри-стово.
Русское имя Мария происходит от еврейского - Мариам, что значит сильная, прекрасная. В честь ее две тысячи лет слагают гимны и стихи, пишут картины и иконы, строят храмы, называют детей.
Имя Мария самое распространенное на Руси, его носила мать князя Владимира Храброго. На ее средства на краю Кучкова поля и крутого склона Неглинки выстроили деревянный храм Рождества Богородицы, ставший со временем собором монастыря.
В монастыре жил одно время вместе с матерью князь Владимир. Титул Храброго молодой 26-летний князь удостоился после Куликовской битвы. Прославился тем, что во главе Засадного полка внезапно ударил во фланг Мамаева войска, обратив татар в бегство.
Жил в монастыре, дав обет молчания, монах Кирилл, скрывшийся за его стенами от гонений. Уйдя отсюда, основал на Сиверском озере ныне всем известный Кирилло-Белозерский монастырь.
Княгиня Мария, став монахиней Марфой, завещала похоронить себя в обители. Приняла монашество вдова Владимира Храброго, княгиня Елена. Примеру княгинь последовали вдовы воинов, погибших на поле Куликовом. На их средства обустроили этот женский монастырь, один из древнейших в Москве.
В нем насильно постригли жену Василия III, унаследовавшего от отца, Ивана III, свободную и возвысившуюся державу. Прекрасную Соломонию выбрали на смотринах из 1500 невест, свезенных из разных городов в Кремль. Брак оказался несчастным. За двадцать лет супружества княгиня ни разу не родила, что вселяло ужас в сердце стареющего князя, опасавшегося за судьбу громадного царства.
- Кому по мне царствовати на русской земли, и во всех городех моих и в пределех. Братии ли дам? Ино братья своих уделов не умеют устраивати.
- Государь, - отвечали бояре. - Неплодную смоковницу посекают и измещут из винограда.
Так князь и поступил при поддержке митрополита, бояр. Но встретил противодействие патриарха в Константинополе. Вместо благословения получил от святейшего суровое предостережение:
- Если женишься вторично, то будешь иметь злое чадо: царство твое наполнится ужаса и печали, кровь польется рекою, падут главы вельмож, грады запылают...
Даже это пророчество не остановило князя, воспылавшего желанием заиметь потомство подобно всем сущим тварям на земле.
В молитвах, сохранившихся на страницах летописей, он обращался к Богу:
- Люте мне! Кому уподоблюся? Аз не уподобихся ни птицам небесным, яко птицы небеснии плодовити суть; ни зверем земным, яко звери земнии плодовити суть; ни водам, яко плодовити суть: волны бо их утешающе, и рыбы их глумящеся.
Несчастную княгиню насильно привезли в обитель, где после рукоприкладства остригли и выслали в один из суздальских монастырей под именем старицы Софьи.
Драма в семье князя породила в народе устойчивый слух, что якобы беременная Соломония после пострижения родила в неволе сына, ставшего разбойником Кудеяром.
В действительности после второго брака с Еленой Глинской у Василия III на свет появился долгожданный наследник, будущий царь Иван Васильевич, он же Иван IV, он же Иван Грозный. Как видим, пророчество патриарха сбылось, кровь полилась рекой и Москва наполнилась ужасом и печалью. По летописи, в момент рождения наследника великого князя вспыхнула ослепительная молния и раздались раскаты оглушительного грома. В народе же родилась легенда о Кудеяре. По одному из мифов именно он привел к Москве войска хана, наделавшего много бед. Об атамане Кудеяре Шаляпин поет так, что мурашки бегут по коже:
Жило двенадцать разбойников,
Жил Кудеяр-атаман,
Много разбойником пролито
Крови честных христиан.
При Иване III возвели в монастыре каменный храм Рождества на месте сгоревшего деревянного. В прошлом веке пристроили к нему два придела Сошествия Святого Духа и Дмитрия Ростовского. Под этим именем вошел в историю Даниил Саввич Тупталло (1651-1709). Родился на Украине, умер митрополитом Ростовским. Прославился как просветитель, церковный деятель и религиозный писатель. Автор многотомного свода житий святых "Четьи-Минеи", проповедей, драм, составлял летопись о происхождении славян. Основал большую школу, где учили русский, греческий, латынь. За свои деяния причислен к лику святых.
В XVII веке у церкви Рождества построили усыпальницу князей Лобановых-Ростовских. Этот княжеский род ведет происхождение от Рюрика. Его потомка в ХIX колене Ивана Ростовского прозвали Лобаном, от него пошла ветвь Лобановых-Ростовских, давших России воевод, бояр, генералов, сенаторов, министров...
В XVII веке монастырь обнесли каменной стеной с башенками на деньги княгини Фотинии Ивановны Лобановой-Ростовской. Ее же усилиями взамен деревянной соорудили каменную церковь в честь Иоанна Златоуста, жившего в IV веке нашей эры. Этот епископ Константинополя в Византии и на Руси считался идеалом проповедника и обличителя. Он служил примером протопопу Аввакуму, не страшившемуся царя и патриарха. Пятиглавый храм тогда же расписали. К нему позднее пристроили приделы Николая Чудотворца и Филарета Милостивого. (Филарет - родом из Пафлагонии, области в Малой Азии, раздавал богатство бедным).
Монастырь пережил грозу 1812 года. Его сокровища спрятали в трех тайниках: трапезной, усыпальнице Лобановых-Ростовских и под колокольней. Ворвавшиеся в ворота обители французы ничего не выведали о тайниках. Им даже не удалось украсть серебряную ризу с иконы Казанской Божьей Матери, которую в дни оккупации каждый день с молитвами обносили вокруг стен. Сдиравший оклад грабитель поранил себя так сильно, что солдаты поспешили ретироваться от греха подальше.
Вместо старинной колокольни, разрушенной молнией, в ХIX веке воздвигли новую - и под ней - церковь Евгения Херсонского. (Греческий монах-богослов, вынужденный покинуть родину. По рекомендации Фридриха Великого Екатерина II назначила Евгения придворным библиотерем, позднее - епископом Словенским и Херсонским.) Церковь постролили на деньги тайной советницы Штерич в память о ее умершем сыне Евгении.
В стенах монастыря строительство продолжалось и в начале ХХ века, тогда встал над горой большой храм Казанской Божьей Матери. Того же времени трехэтажные кельи с классами церковноприходской школы.
Если от французов монахи спасли ризницу с сокровищами, то от большевиков золото и серебро, дорогую церковную утварь уберечь не удалось. Колокола сбросили на переплавку. Монастырь, где проживало около 800 человек, закрыли. Некоторым монашкам разрешили доживать век в образовавшихся на месте келий коммуналках.
Но кое-что из ризницы чекисты не увезли. Одна из манахинь -Варвара, казначей монастыря, дожила до 1978 года. Быть может, здравствовала бы еще, если бы ее не задушил алчный сосед, позарившийся на иконы старухи. Кроме них она хранила ценности, упрятанные покойной настоятельницей. Из рук банды награбленное попало заграничным охотникам за русскими шедеврами. На границе таможне удалось их спасти.
Если Петровский монастырь служил усыпальницей Нарышкиных, породнившихся с царями, то Рождественский - хоронил Лобановых-Ростовских. Историки выделяют двух князей Лобановых-Ростовских. Один из них, Алексей Борисович, живший в 1824-96 годах, служил послом, министром иностранных дел. Известен как историк, инициатор Русского генеалогического общества, издатель, составитель "Русской родословной книги". Он коллекционировал картины, рукописи, монеты, книги. Его как ученого интересовал XVIII век, судьбы людей загадочной, трагической судьбы.
Другой Лобанов-Ростовский, Александр Яковлевич, даты его жизни 1788-1866, генерал-майор, собирал полевые карты и книги по военному искусству, переданные Главному штабу. Коллекция портретов Петра I перешла в Публичную библиотеку. Изображений шотландской королевы Марии Стюарт в его коллекции насчитывалось 800! Он опубликовал три тома ее писем, конечно, на свои средства. Князь собирал в архивах сведения, относящиеся к русской княжне Анне Ярославне, жене французского короля Генриха I.
Веками в монастыре хоронили Лобановых-Ростовских. Их могилы затоптаны. Сохранились чудом три надгробные плиты князей Долгоруких... При всем при том хочу с радостью сообщить, что в отличие от других московских монастырей полностью или частично разрушенных большевиками, Рождественский - сохранил все церкви! Втиснутая в монастырский двор коробка школы стоит, оказывается, не на месте храма, а на земле вырубленного сада. В ограбленных церквях и кельях возрождается утраченное.
Еще об одной достопримечательности Рождественки напоминает название церкви "Софии у Пушечного двора". Она стоит в объятиях новых многоэтажных корпусов госбезопасности на Пушечной, бывшей Софийке. (София и три ее дочери Вера, Надежда и Любовь жили в древнем Риме и пострадали за веру в 137 году при мператоре Адриане.)
Пушечного двора давно нет. Иван III пригласил в Москву строить Кремль Аристотеля Фиораванти, великого зодчего и литейщика. Этот кудесник и его соотечественники научили русских лить не только большие колокола, но и лучшие по тем временам пушки. Пушечный двор запечатлен на известной акварели художника и историка древней Москвы Аполлинария Васнецова, нарисованной на основе Сигизмундова плана 1610 года. На рисунке огороженный корпусами кузниц и забором двор между Неглинкой и Рождественкой напоминает крепость с громадной башней. Над ее конусом-крышей вьется густой дым. В башне клокотала доменно-плавильная печь.
На Пушечном дворе работали литейщики и кузнецы. Самый прославленный из них, Андрей Чохов, отлил здесь Царь-пушку, весом 2400 пудов, одно из чудес Московского Кремля. Она не только грозная, но и красивая, с портретом царя Федора Иоановича и всадника на коне. С Пушечного двора в Кремль перевезли самые ценные пушки, не польстились предки на металл... У каждой такой пушки есть имя, предстающее в образе "Троила", царя Трои; "Аспида", злого духа крокодила; "Единорога", лошади с рогом... А какие на орудиях надписи, некогда грозные, теперь умиляющие детской простотой, как, например, на "Единороге":
"Еинорог яблоко держит. Пушка ядро пусти. Яблоко ядром умертви и Ирода супостата победи".
Тяжелые орудия, украшенные орлами, коронами, выставлены у стен кремлевского Арсенала. Они напоминают об исчезнувшем Пушечном дворе с кузницами, приказами и избами... Долговечнее всех оказалось Артиллерийское депо, где помещалась канцелярия и склад. Корпус депо тянулся вдоль Рождественки и простоял до 1812 года. При переустройстве сгоревшей Москвы на месте двора появились жилые дома с лавками. Стены депо, как полагают, вобрал в себя громадный доходный дом, выстроенный вдоль трех улиц: Рождественки, Пушечной и Кузнецкого моста.
Его мы видим на месте, хотя время не пощадило задуманный автором образ, пострадавший от множества ремонтов и переделок. Кто не знает этот дом? С Рождественки в толще стены здания прорублены арки для входа на станцию "Кузнецкий мост".
Все началось с того, что разбогатевший подрядчик коммерции советник Александр Логинович Терлецкий купил три каменные строения, стоявшие на трех упомянутых улицах, в том числе Артиллерийское депо. Купил с правом сломать и на их месте построить дом с квартирами и лавками. Что и было сделано с редким размахом для 60-х годов ХIX века.
Как полагают москвоведы, проект заказали Константину Тону. По его рисункам и чертежам возведены самые значительные здания Москвы ХIX века: Большой Кремлевский дворец, храм Христа и вокзал Николаевской железной дороги на Каланчевке. Почерк, ярко выраженный мастером в этих строениях, просматривается и на фасадах здания с тремя адресами. По Рождественке это владение номер 6, по Пушечной - 9, по Кузнецком мосту - 20. Последнее владение нам известно: в его здании находились помянутые ранее книжный магазин Готье, музыкальный магазин Циммермана и гостиница "Захарьевка"...
Не только архитектор Тон, но и заказчик Терлецкий был известным человеком в империи. Ему и некоему господину Синебрюхову царское правительство дало колоссальный подряд на поставку леса для строящейся железной дороги Москва- Санкт-Петербург. Подряд измерялся суммой свыше миллиона рублей...
Напомню строчки, с детства знакомые до боли, возникающей при воспоминании о домашнем задании - заучить наизусть протяженную "Железную дорогу" Николая Некрасова:
В синем кафтане - почтенный лабазник,
Толстый, присадистый, красный как медь,
Едет подрядчик по линии в праздник,
Едет работы смотреть...
Праздный народ расступается чинно...
Пот отирает купчина с лица
И говорит, подбоченясь картинно:
"Ладно.. нешто... молодца!.. молодца!
С Богом, теперь по домам, - поздравляю!
(Шапки долой, коли я говорю!)
Бочку рабочим вина выставляю
И недоимку дарю!
Если все так было, не исключено, что бочку вина под криики "ура!" выкатили на радостях по команде Терлецкого, Александра Логиновича. Он сказочно разбогател на подряде, ставшем могилой для "русских косточек", оплаканных поэтом и поколениями русских гимназистов и советских школьников. Ну а "купчина", коммерции советник, вложил заработанное в доходный дом на Рождественке, сдав его жильцам, в том чсле Анатолию Федоровичу Черенину.
Кто такой? Когда-то эту фигуру хорошо в Москве знали либералы и демократы, и не только они... Рядом с квартирой этого господина на углу Рождественки и Софийки дверь вела в книжный магазин, библиотеку и читальный зал. На вывеске значилась фамилия - Черенин. Его дело считалось поставленным на "лучшую ногу", либеральные газеты писали о нем с придыханием: выбор книг характеризовал хозяина как разночинца, человека передовых взглядов. Таковыми считались взгляды социалистические, материалистические.
Поэтому если кого интересовали сочинения Чернышевского, Прудона, Дарвина, писателей-демократов, свежие номера журналов "Современник" и "Русское слово", будораживших умы интеллигенции, того прямая дорога вела сюда, к гостеприимному хозяину. Он издавал библиографический журнал "Книжник", рекламировавший публикации тех, кто, обходя "препоны и рогатки цензуры", звал народ грудью проложить дорогу в светлое будущее, звал к топору. В читальный зал поступало около 40 русских и пять зарубежных газет.
Сюда повадились ходить молодые люди, студенты Московского университета и Петровской сельскохозяйственной академии, поглощенные вечными русскими вопросами: "Кто виноват?" и "Что делать?".
На оба эти вопроса они формулировали свои ответы, встречаясь среди новых книг и свежих либеральных журналов и газет. Во главе сообщества правдоискателей возвышался сын почетного потомственного гражданина волжанин Николай Ишутин. В детстве воспитываля в дворянской семье двоюродного брата Дмитрия Каракозова, в Саратовской губернии, откуда родом Чернышевский, звавший Русь к топору.
Сегодня террактами никого не удивишь, они случаются каждый день, если не в Москве, так в другом городе. Кровавое дело начиналось в прошлом веке и связано с именами студентов Университета Сергея Нечаева и Николая Ишутина. Первый известен тем, что создал тайную "Народную расправу" и убил товарища. Второй возглавил подпольную "Организацию", но не успел сам никого убить, поэтому менее известен.
Оба террориста исповедовали принцип: "Цель оправдывает средства", оба принадлежали к поколению первых русских революционеров-террористов, которые ради "счастья народного" готовы были на топор, пулю и бомбу.
Николай Ишутин, числясь вольнослушателем Московского университета, организовал переплетную и швейную мастерские, ватную фабрику. Более того собирался открыть железоделательный завод. Не только для прибыли, но и пропаганды, вербовки единомышленников, готовых пойти за ним для захвата власти. Под его началом возникла не только "Организация", имевшая филиалы в Петербурге и других городах, но еще более секретная группа "Ад".
Почему "Ад"? На Трубной площади, куда впадает Рождественка, в угловом сломанном не так давно трехэтажном строении находился воровской трактир "Ад". (На месте того здания - МГК партии возвел Дом политпросвещения.)
Подобно аду трактир помещался в преисподней, в подвале, куда не наведывалась полиция, где делили и сбывали награбленное, проигрывали добычу в карты, бились смертным боем и пили, пили, пили... Знали в "Ад" дорогу не только уголовники.
"Заходили иногда сюда косматые студенты, пели "Дубинушку" в зале, шумели, пользуясь уважением бродяг и даже вышибал, отводивших их в каморки", - свидетельствует Владимир Гиляровский, описавший трактир на Трубе, хорошо ему известный как репортеру криминальной хроники. - Вот по имени этого притона группа ишутинцев и назвала себя "Ад".
Каморки назывались "адскими кузницами". В них уединялись члены "Ада", называвшие себя "смертниками", задумывая лихие дела, за которые грозила петля.
Таких радикалов Федор Достоевский окрестил именем "бесы", представив на страницах гениального романа с таким же названием.
Артель, именовавшаяся "Ад", переплетала книги господина Черенина. Коммуна наборщиц набирала издания господина Черенина. А 26-летний вольнослушатель Ишутин и его двоюродный брат Каракозов с единомышленниками общались в библиотеке и читальном зале господина Черенина, вдохновляясь идеями революционных демократов, выпускавших толстые журналы. Они читали их запоем. Встречались до тех пор, пока один из ишутинцев не взял в руки вместо топора пистолет и вместе с ним отправился в Петербург. У решетки Летнего сада, где любил прогуливаться Александр II среди своего народа, Каракозов выстрелил в императора. Но, к счастью, промахнулся.
На этом "терракте" оборвалась жизнь повешенного Каракозова, прекратилась "оргработа" его двоюродного брата Ишутина и деятельность книготорговца Черенина. Поскольку жандармы установили связь между столь непохожими лицами.
На запрос из Петербурга относительно библиотеки Черенина штабс-офицер Воейков доносил, что она "обращала и до сего времени на себя внимание тем, что представители оной, в лице составляющие как бы отдельную корпорацию, равным образом посетители и подписчики этой библиотеки, навлекают какое-то сомнение в отношении политической благонадежности, чему служит лучшим доказательством то, что большая часть арестованных лиц... были постоянными посетителями и подписчиками в библиотеке Черенина".
Ишутинцев судили, главаря приговорили к пожизненной каторге, где он сошел с ума. Магазин и библиотеку на Рождественке закрыли. Черенина ненадолго выслали из Москвы, куда он вернулся хлопотать об открытии своего дела.
"Надеюсь, что оно ему не будет разрешено", - наложил резолюцию император на запросе жандармов.
С мнением Александра II не посчитались. Книжник формально передал магазин родственникам. В его доме произвели обыск после того, как сюда прислал прокламации и письма главный "бес", убийца Сергей Нечаев, скрывавшийся от русской полиции в Швейцарии.
В 1879 году Черенин официально взял дело в свои руки. Еще через два года Александра II убили последователи Каракозова...
Дом Терлецкого столь большой, что в его стенах со стороны Софийки оборудовали зрительный зал на несколько сот мест. Сюда в октябре 1860 года пришвартовался колесившийся по Москве Немецкий клуб.
То был один из старейших московских клубов, которых всего в первой половине ХIX века насчитывалось пять - Английский и Дворянский, Купеческий, Охотничий и Немецкий. Последний основали в 1819 году иностранцы, среди которых в городе преобладали немцы.
Автор известных мемуаров "Из прошлого" адвокат Н. В. Давыдов, вспоминая о Москве 50-60-х годов ХIX столетия, писал:
"Немецкий или "шустер-клуб", как его называли в насмешку, мало посещавшийся, но знаменитый скандалами, которые учинялись на его балах и маскарадах не его члены, а гости из русских, которых затем обязательно выводили".
Шустер по-немецки - сапожник, основал Немецкий клуб ремесленник Мартин Шварц, он же Матвей Андреевич Шварц. Членами клуба состояли не только ремесленники, но и музыканты, коммерсанты, врачи, аптекари, чьи имена значились на вывесках московских фабрик и мастерских, лечебниц и аптек.
Спустя полвека со дня основания в Немецкий клуб начали принимать не только иностранцев, но и русских. На его танцевальных вечерах играл популярный оркестр Максимилиана Сакса, пели под его аккомпанемент цыгане, вызывая у публики взрывы восторга.
"Горячая страстность их пения жгла кровь, огонь пробегал по жилам, слушая их пение, хотелось жить во всю ширь..." - пишет литератор и певец Павел Богатырев в "Московской старине", упоминая об оркестре Сакса. Как полагают, им дирижировал родственник Адольфа Сакса, изобретателя духового музыкального инструмента, названного в его честь саксофоном.
Верю, "Эрмитаж" возродится, как Сандуны.
Двухэтажный запущенный дом на углу Неглинной и бульвара утратил нарядную башенку над крышей, из трех балконов на фасаде сохранился однин без решетки. В Белом колонном зале с потолка свисают неукраденные бронзовые люстры. На стенах привяли цветы эклектики: лепнина, зеркала, статуи, резьба по дереву. В историческом зале играет театр "Школа современной пьесы"...
Есть на Неглинной заурядный кирпичный почерневший от времени дом, номер 25, чей адрес знали многие на просторах бывшего Советского Союза, потому что дверь его вела в приемную Минздрава СССР.
Сюда адресовал меня микрохируг Святослав Федоров, который без бумажки из этой приемной не мог прооперировать мою мать. Без пяти минут летчик - он попал под трамвай и лишился всякой надежды летать. Стал глазным хирургом. Рискуя головой, под вой и улюлюканье коллег, вживил в пораженный катарактой глаз девочки Лены Петровой искусственный хрусталик. Тем самым проложил новый путь не только себе, но микрохирургии глаза. Сидя за рулем подаренного американским обществом офтальмологов "Мерседеса", он промчал меня по Москве между дегунинской районной больницей, где ему выделили палату для больных, и своей лабораторией, рядом с которой шла большая стройка. Подняв меня на крышу будущей крупнейшей в мире клиники, он, стоя на пронизывающем ветру, нарисовал картину, которая казалась фантазией. Над земным шаром летают самолеты с бригадами хирургов, владеющих методикой Федорова. По морям и волнам плывут океанские корабли, плавучие операционные, где в Африке, Латинской Америке и Австралии микрохирурги оперируют за доллары аборигенов по методике Федорова. Во всех столицах республик СССР и в больших городах открываются филиалы московского Центра микрохирургии глаза, выросшего из крохотной лаборатории. Все так и вышло, как мечтал 30 лет назад этот большой человек.
И если бы ему Президент Ельцин доверил руль страны, как это чуть было не случилось в 1991 году, уверен, собственные загородные дома были бы не только у сотрудников Центра Федорова, но и у многих врачей, учителей, инженеров, которые, дружными рядами пойдя за Борисом Николаевичем, пришли к нищете...
У устья Неглинной угнездился некогда популярный и недорогой ресторан "Узбекистан". Перед ним в 60-е годы застрелили человека, это происшествие попало на страницы всех газет. То был первый в советской Москве случай, когда убивали у дверей ресторана. Кто бы мог тогда подумать, что в свободной Москве такие убийства станут нормой жизни!
Неглинная не потеряла за годы советской власти ни одного храма, поскольку их на ней никогда не было. Почти ничего здесь не сносили. Поэтому осталась такой, как была, когда загремел на ней в 1905 году первый уличный бой, так порадовавший Максима Горького.
Глава пятнадцатая
РОЖДЕСТВЕНКА
Стрелка компаса. - Обитель в честь Рождества
Богородицы. - "Неплодная смоковница". - Легенда о Кудеяре. - Убийство монахини Варвары.
Усыпальница Лобановых-Ростовских. - Пушечный
двор. - Дом на три улицы. - Читальня Черенина. - Террористы "Ада". Немецкий клуб. - Дебют
Алексеева-Станиславского. - Подарок партии
ЦДРИ.- Аджубей в ударе - Первый триумф Ильи
Глазунова. - Строгановское училище. - Граф
Строганов и его род. - МАРХИ. - Институт
востоковедения Евгения Примакова. - Архитектор
Карл Бланк. - Роковая любовь Сухово-Кобылина.
"Свадьба Кречинского". - Мария Андреева, жена
Максима Горького. - Ленин уходит от полиции.
Герасим Хлудов и его род.
Улице возвращают имя.
У Рождественки одна особенность. По ней можно ориентироваться как по стрелке компаса. Один конец нацелен на север, другой - на юг. Вторую особенность приписывают зря, по страницам книг кочует выдумка, что этот проезд - самый малый радиус Бульварного кольца. Но соседка, Большая Лубянка, короче...
Это обычная старомосковская улица, которая вела от ворот Китай-города к Рождественскому монастырю. Ему она обязана именем. На краю Кучкова поля меж диких лесов и сел, вдали от города поднялась над берегом Неглинки маленькая деревянная церковь под крестом. Для каждого, кто ее видел, то был символ единения с великой Византией, откуда лился свет православия, знак, что на московской земле живут по заповедям Христа.
Возникла обитель в 1386 году в честь Рождества Богородицы - девы Марии. Земная мать Иисуса происходит из израильско-иудейского царского рода Давида. Родители Марии Иоаким и Анна долго страдали от бесплодия, моля Бога о даровании дитя. Чудо рождения произошло у праведников, как у Сарры и Авраама, в старости. С трех лет Мария прислуживала в Иерусалимском храме, дав обет безбрачия. Поэтому ее выдали замуж за престарелого праведника Иосифа, в семье которого случилось чудо девственного материнста, рождество Хри-стово.
Русское имя Мария происходит от еврейского - Мариам, что значит сильная, прекрасная. В честь ее две тысячи лет слагают гимны и стихи, пишут картины и иконы, строят храмы, называют детей.
Имя Мария самое распространенное на Руси, его носила мать князя Владимира Храброго. На ее средства на краю Кучкова поля и крутого склона Неглинки выстроили деревянный храм Рождества Богородицы, ставший со временем собором монастыря.
В монастыре жил одно время вместе с матерью князь Владимир. Титул Храброго молодой 26-летний князь удостоился после Куликовской битвы. Прославился тем, что во главе Засадного полка внезапно ударил во фланг Мамаева войска, обратив татар в бегство.
Жил в монастыре, дав обет молчания, монах Кирилл, скрывшийся за его стенами от гонений. Уйдя отсюда, основал на Сиверском озере ныне всем известный Кирилло-Белозерский монастырь.
Княгиня Мария, став монахиней Марфой, завещала похоронить себя в обители. Приняла монашество вдова Владимира Храброго, княгиня Елена. Примеру княгинь последовали вдовы воинов, погибших на поле Куликовом. На их средства обустроили этот женский монастырь, один из древнейших в Москве.
В нем насильно постригли жену Василия III, унаследовавшего от отца, Ивана III, свободную и возвысившуюся державу. Прекрасную Соломонию выбрали на смотринах из 1500 невест, свезенных из разных городов в Кремль. Брак оказался несчастным. За двадцать лет супружества княгиня ни разу не родила, что вселяло ужас в сердце стареющего князя, опасавшегося за судьбу громадного царства.
- Кому по мне царствовати на русской земли, и во всех городех моих и в пределех. Братии ли дам? Ино братья своих уделов не умеют устраивати.
- Государь, - отвечали бояре. - Неплодную смоковницу посекают и измещут из винограда.
Так князь и поступил при поддержке митрополита, бояр. Но встретил противодействие патриарха в Константинополе. Вместо благословения получил от святейшего суровое предостережение:
- Если женишься вторично, то будешь иметь злое чадо: царство твое наполнится ужаса и печали, кровь польется рекою, падут главы вельмож, грады запылают...
Даже это пророчество не остановило князя, воспылавшего желанием заиметь потомство подобно всем сущим тварям на земле.
В молитвах, сохранившихся на страницах летописей, он обращался к Богу:
- Люте мне! Кому уподоблюся? Аз не уподобихся ни птицам небесным, яко птицы небеснии плодовити суть; ни зверем земным, яко звери земнии плодовити суть; ни водам, яко плодовити суть: волны бо их утешающе, и рыбы их глумящеся.
Несчастную княгиню насильно привезли в обитель, где после рукоприкладства остригли и выслали в один из суздальских монастырей под именем старицы Софьи.
Драма в семье князя породила в народе устойчивый слух, что якобы беременная Соломония после пострижения родила в неволе сына, ставшего разбойником Кудеяром.
В действительности после второго брака с Еленой Глинской у Василия III на свет появился долгожданный наследник, будущий царь Иван Васильевич, он же Иван IV, он же Иван Грозный. Как видим, пророчество патриарха сбылось, кровь полилась рекой и Москва наполнилась ужасом и печалью. По летописи, в момент рождения наследника великого князя вспыхнула ослепительная молния и раздались раскаты оглушительного грома. В народе же родилась легенда о Кудеяре. По одному из мифов именно он привел к Москве войска хана, наделавшего много бед. Об атамане Кудеяре Шаляпин поет так, что мурашки бегут по коже:
Жило двенадцать разбойников,
Жил Кудеяр-атаман,
Много разбойником пролито
Крови честных христиан.
При Иване III возвели в монастыре каменный храм Рождества на месте сгоревшего деревянного. В прошлом веке пристроили к нему два придела Сошествия Святого Духа и Дмитрия Ростовского. Под этим именем вошел в историю Даниил Саввич Тупталло (1651-1709). Родился на Украине, умер митрополитом Ростовским. Прославился как просветитель, церковный деятель и религиозный писатель. Автор многотомного свода житий святых "Четьи-Минеи", проповедей, драм, составлял летопись о происхождении славян. Основал большую школу, где учили русский, греческий, латынь. За свои деяния причислен к лику святых.
В XVII веке у церкви Рождества построили усыпальницу князей Лобановых-Ростовских. Этот княжеский род ведет происхождение от Рюрика. Его потомка в ХIX колене Ивана Ростовского прозвали Лобаном, от него пошла ветвь Лобановых-Ростовских, давших России воевод, бояр, генералов, сенаторов, министров...
В XVII веке монастырь обнесли каменной стеной с башенками на деньги княгини Фотинии Ивановны Лобановой-Ростовской. Ее же усилиями взамен деревянной соорудили каменную церковь в честь Иоанна Златоуста, жившего в IV веке нашей эры. Этот епископ Константинополя в Византии и на Руси считался идеалом проповедника и обличителя. Он служил примером протопопу Аввакуму, не страшившемуся царя и патриарха. Пятиглавый храм тогда же расписали. К нему позднее пристроили приделы Николая Чудотворца и Филарета Милостивого. (Филарет - родом из Пафлагонии, области в Малой Азии, раздавал богатство бедным).
Монастырь пережил грозу 1812 года. Его сокровища спрятали в трех тайниках: трапезной, усыпальнице Лобановых-Ростовских и под колокольней. Ворвавшиеся в ворота обители французы ничего не выведали о тайниках. Им даже не удалось украсть серебряную ризу с иконы Казанской Божьей Матери, которую в дни оккупации каждый день с молитвами обносили вокруг стен. Сдиравший оклад грабитель поранил себя так сильно, что солдаты поспешили ретироваться от греха подальше.
Вместо старинной колокольни, разрушенной молнией, в ХIX веке воздвигли новую - и под ней - церковь Евгения Херсонского. (Греческий монах-богослов, вынужденный покинуть родину. По рекомендации Фридриха Великого Екатерина II назначила Евгения придворным библиотерем, позднее - епископом Словенским и Херсонским.) Церковь постролили на деньги тайной советницы Штерич в память о ее умершем сыне Евгении.
В стенах монастыря строительство продолжалось и в начале ХХ века, тогда встал над горой большой храм Казанской Божьей Матери. Того же времени трехэтажные кельи с классами церковноприходской школы.
Если от французов монахи спасли ризницу с сокровищами, то от большевиков золото и серебро, дорогую церковную утварь уберечь не удалось. Колокола сбросили на переплавку. Монастырь, где проживало около 800 человек, закрыли. Некоторым монашкам разрешили доживать век в образовавшихся на месте келий коммуналках.
Но кое-что из ризницы чекисты не увезли. Одна из манахинь -Варвара, казначей монастыря, дожила до 1978 года. Быть может, здравствовала бы еще, если бы ее не задушил алчный сосед, позарившийся на иконы старухи. Кроме них она хранила ценности, упрятанные покойной настоятельницей. Из рук банды награбленное попало заграничным охотникам за русскими шедеврами. На границе таможне удалось их спасти.
Если Петровский монастырь служил усыпальницей Нарышкиных, породнившихся с царями, то Рождественский - хоронил Лобановых-Ростовских. Историки выделяют двух князей Лобановых-Ростовских. Один из них, Алексей Борисович, живший в 1824-96 годах, служил послом, министром иностранных дел. Известен как историк, инициатор Русского генеалогического общества, издатель, составитель "Русской родословной книги". Он коллекционировал картины, рукописи, монеты, книги. Его как ученого интересовал XVIII век, судьбы людей загадочной, трагической судьбы.
Другой Лобанов-Ростовский, Александр Яковлевич, даты его жизни 1788-1866, генерал-майор, собирал полевые карты и книги по военному искусству, переданные Главному штабу. Коллекция портретов Петра I перешла в Публичную библиотеку. Изображений шотландской королевы Марии Стюарт в его коллекции насчитывалось 800! Он опубликовал три тома ее писем, конечно, на свои средства. Князь собирал в архивах сведения, относящиеся к русской княжне Анне Ярославне, жене французского короля Генриха I.
Веками в монастыре хоронили Лобановых-Ростовских. Их могилы затоптаны. Сохранились чудом три надгробные плиты князей Долгоруких... При всем при том хочу с радостью сообщить, что в отличие от других московских монастырей полностью или частично разрушенных большевиками, Рождественский - сохранил все церкви! Втиснутая в монастырский двор коробка школы стоит, оказывается, не на месте храма, а на земле вырубленного сада. В ограбленных церквях и кельях возрождается утраченное.
Еще об одной достопримечательности Рождественки напоминает название церкви "Софии у Пушечного двора". Она стоит в объятиях новых многоэтажных корпусов госбезопасности на Пушечной, бывшей Софийке. (София и три ее дочери Вера, Надежда и Любовь жили в древнем Риме и пострадали за веру в 137 году при мператоре Адриане.)
Пушечного двора давно нет. Иван III пригласил в Москву строить Кремль Аристотеля Фиораванти, великого зодчего и литейщика. Этот кудесник и его соотечественники научили русских лить не только большие колокола, но и лучшие по тем временам пушки. Пушечный двор запечатлен на известной акварели художника и историка древней Москвы Аполлинария Васнецова, нарисованной на основе Сигизмундова плана 1610 года. На рисунке огороженный корпусами кузниц и забором двор между Неглинкой и Рождественкой напоминает крепость с громадной башней. Над ее конусом-крышей вьется густой дым. В башне клокотала доменно-плавильная печь.
На Пушечном дворе работали литейщики и кузнецы. Самый прославленный из них, Андрей Чохов, отлил здесь Царь-пушку, весом 2400 пудов, одно из чудес Московского Кремля. Она не только грозная, но и красивая, с портретом царя Федора Иоановича и всадника на коне. С Пушечного двора в Кремль перевезли самые ценные пушки, не польстились предки на металл... У каждой такой пушки есть имя, предстающее в образе "Троила", царя Трои; "Аспида", злого духа крокодила; "Единорога", лошади с рогом... А какие на орудиях надписи, некогда грозные, теперь умиляющие детской простотой, как, например, на "Единороге":
"Еинорог яблоко держит. Пушка ядро пусти. Яблоко ядром умертви и Ирода супостата победи".
Тяжелые орудия, украшенные орлами, коронами, выставлены у стен кремлевского Арсенала. Они напоминают об исчезнувшем Пушечном дворе с кузницами, приказами и избами... Долговечнее всех оказалось Артиллерийское депо, где помещалась канцелярия и склад. Корпус депо тянулся вдоль Рождественки и простоял до 1812 года. При переустройстве сгоревшей Москвы на месте двора появились жилые дома с лавками. Стены депо, как полагают, вобрал в себя громадный доходный дом, выстроенный вдоль трех улиц: Рождественки, Пушечной и Кузнецкого моста.
Его мы видим на месте, хотя время не пощадило задуманный автором образ, пострадавший от множества ремонтов и переделок. Кто не знает этот дом? С Рождественки в толще стены здания прорублены арки для входа на станцию "Кузнецкий мост".
Все началось с того, что разбогатевший подрядчик коммерции советник Александр Логинович Терлецкий купил три каменные строения, стоявшие на трех упомянутых улицах, в том числе Артиллерийское депо. Купил с правом сломать и на их месте построить дом с квартирами и лавками. Что и было сделано с редким размахом для 60-х годов ХIX века.
Как полагают москвоведы, проект заказали Константину Тону. По его рисункам и чертежам возведены самые значительные здания Москвы ХIX века: Большой Кремлевский дворец, храм Христа и вокзал Николаевской железной дороги на Каланчевке. Почерк, ярко выраженный мастером в этих строениях, просматривается и на фасадах здания с тремя адресами. По Рождественке это владение номер 6, по Пушечной - 9, по Кузнецком мосту - 20. Последнее владение нам известно: в его здании находились помянутые ранее книжный магазин Готье, музыкальный магазин Циммермана и гостиница "Захарьевка"...
Не только архитектор Тон, но и заказчик Терлецкий был известным человеком в империи. Ему и некоему господину Синебрюхову царское правительство дало колоссальный подряд на поставку леса для строящейся железной дороги Москва- Санкт-Петербург. Подряд измерялся суммой свыше миллиона рублей...
Напомню строчки, с детства знакомые до боли, возникающей при воспоминании о домашнем задании - заучить наизусть протяженную "Железную дорогу" Николая Некрасова:
В синем кафтане - почтенный лабазник,
Толстый, присадистый, красный как медь,
Едет подрядчик по линии в праздник,
Едет работы смотреть...
Праздный народ расступается чинно...
Пот отирает купчина с лица
И говорит, подбоченясь картинно:
"Ладно.. нешто... молодца!.. молодца!
С Богом, теперь по домам, - поздравляю!
(Шапки долой, коли я говорю!)
Бочку рабочим вина выставляю
И недоимку дарю!
Если все так было, не исключено, что бочку вина под криики "ура!" выкатили на радостях по команде Терлецкого, Александра Логиновича. Он сказочно разбогател на подряде, ставшем могилой для "русских косточек", оплаканных поэтом и поколениями русских гимназистов и советских школьников. Ну а "купчина", коммерции советник, вложил заработанное в доходный дом на Рождественке, сдав его жильцам, в том чсле Анатолию Федоровичу Черенину.
Кто такой? Когда-то эту фигуру хорошо в Москве знали либералы и демократы, и не только они... Рядом с квартирой этого господина на углу Рождественки и Софийки дверь вела в книжный магазин, библиотеку и читальный зал. На вывеске значилась фамилия - Черенин. Его дело считалось поставленным на "лучшую ногу", либеральные газеты писали о нем с придыханием: выбор книг характеризовал хозяина как разночинца, человека передовых взглядов. Таковыми считались взгляды социалистические, материалистические.
Поэтому если кого интересовали сочинения Чернышевского, Прудона, Дарвина, писателей-демократов, свежие номера журналов "Современник" и "Русское слово", будораживших умы интеллигенции, того прямая дорога вела сюда, к гостеприимному хозяину. Он издавал библиографический журнал "Книжник", рекламировавший публикации тех, кто, обходя "препоны и рогатки цензуры", звал народ грудью проложить дорогу в светлое будущее, звал к топору. В читальный зал поступало около 40 русских и пять зарубежных газет.
Сюда повадились ходить молодые люди, студенты Московского университета и Петровской сельскохозяйственной академии, поглощенные вечными русскими вопросами: "Кто виноват?" и "Что делать?".
На оба эти вопроса они формулировали свои ответы, встречаясь среди новых книг и свежих либеральных журналов и газет. Во главе сообщества правдоискателей возвышался сын почетного потомственного гражданина волжанин Николай Ишутин. В детстве воспитываля в дворянской семье двоюродного брата Дмитрия Каракозова, в Саратовской губернии, откуда родом Чернышевский, звавший Русь к топору.
Сегодня террактами никого не удивишь, они случаются каждый день, если не в Москве, так в другом городе. Кровавое дело начиналось в прошлом веке и связано с именами студентов Университета Сергея Нечаева и Николая Ишутина. Первый известен тем, что создал тайную "Народную расправу" и убил товарища. Второй возглавил подпольную "Организацию", но не успел сам никого убить, поэтому менее известен.
Оба террориста исповедовали принцип: "Цель оправдывает средства", оба принадлежали к поколению первых русских революционеров-террористов, которые ради "счастья народного" готовы были на топор, пулю и бомбу.
Николай Ишутин, числясь вольнослушателем Московского университета, организовал переплетную и швейную мастерские, ватную фабрику. Более того собирался открыть железоделательный завод. Не только для прибыли, но и пропаганды, вербовки единомышленников, готовых пойти за ним для захвата власти. Под его началом возникла не только "Организация", имевшая филиалы в Петербурге и других городах, но еще более секретная группа "Ад".
Почему "Ад"? На Трубной площади, куда впадает Рождественка, в угловом сломанном не так давно трехэтажном строении находился воровской трактир "Ад". (На месте того здания - МГК партии возвел Дом политпросвещения.)
Подобно аду трактир помещался в преисподней, в подвале, куда не наведывалась полиция, где делили и сбывали награбленное, проигрывали добычу в карты, бились смертным боем и пили, пили, пили... Знали в "Ад" дорогу не только уголовники.
"Заходили иногда сюда косматые студенты, пели "Дубинушку" в зале, шумели, пользуясь уважением бродяг и даже вышибал, отводивших их в каморки", - свидетельствует Владимир Гиляровский, описавший трактир на Трубе, хорошо ему известный как репортеру криминальной хроники. - Вот по имени этого притона группа ишутинцев и назвала себя "Ад".
Каморки назывались "адскими кузницами". В них уединялись члены "Ада", называвшие себя "смертниками", задумывая лихие дела, за которые грозила петля.
Таких радикалов Федор Достоевский окрестил именем "бесы", представив на страницах гениального романа с таким же названием.
Артель, именовавшаяся "Ад", переплетала книги господина Черенина. Коммуна наборщиц набирала издания господина Черенина. А 26-летний вольнослушатель Ишутин и его двоюродный брат Каракозов с единомышленниками общались в библиотеке и читальном зале господина Черенина, вдохновляясь идеями революционных демократов, выпускавших толстые журналы. Они читали их запоем. Встречались до тех пор, пока один из ишутинцев не взял в руки вместо топора пистолет и вместе с ним отправился в Петербург. У решетки Летнего сада, где любил прогуливаться Александр II среди своего народа, Каракозов выстрелил в императора. Но, к счастью, промахнулся.
На этом "терракте" оборвалась жизнь повешенного Каракозова, прекратилась "оргработа" его двоюродного брата Ишутина и деятельность книготорговца Черенина. Поскольку жандармы установили связь между столь непохожими лицами.
На запрос из Петербурга относительно библиотеки Черенина штабс-офицер Воейков доносил, что она "обращала и до сего времени на себя внимание тем, что представители оной, в лице составляющие как бы отдельную корпорацию, равным образом посетители и подписчики этой библиотеки, навлекают какое-то сомнение в отношении политической благонадежности, чему служит лучшим доказательством то, что большая часть арестованных лиц... были постоянными посетителями и подписчиками в библиотеке Черенина".
Ишутинцев судили, главаря приговорили к пожизненной каторге, где он сошел с ума. Магазин и библиотеку на Рождественке закрыли. Черенина ненадолго выслали из Москвы, куда он вернулся хлопотать об открытии своего дела.
"Надеюсь, что оно ему не будет разрешено", - наложил резолюцию император на запросе жандармов.
С мнением Александра II не посчитались. Книжник формально передал магазин родственникам. В его доме произвели обыск после того, как сюда прислал прокламации и письма главный "бес", убийца Сергей Нечаев, скрывавшийся от русской полиции в Швейцарии.
В 1879 году Черенин официально взял дело в свои руки. Еще через два года Александра II убили последователи Каракозова...
Дом Терлецкого столь большой, что в его стенах со стороны Софийки оборудовали зрительный зал на несколько сот мест. Сюда в октябре 1860 года пришвартовался колесившийся по Москве Немецкий клуб.
То был один из старейших московских клубов, которых всего в первой половине ХIX века насчитывалось пять - Английский и Дворянский, Купеческий, Охотничий и Немецкий. Последний основали в 1819 году иностранцы, среди которых в городе преобладали немцы.
Автор известных мемуаров "Из прошлого" адвокат Н. В. Давыдов, вспоминая о Москве 50-60-х годов ХIX столетия, писал:
"Немецкий или "шустер-клуб", как его называли в насмешку, мало посещавшийся, но знаменитый скандалами, которые учинялись на его балах и маскарадах не его члены, а гости из русских, которых затем обязательно выводили".
Шустер по-немецки - сапожник, основал Немецкий клуб ремесленник Мартин Шварц, он же Матвей Андреевич Шварц. Членами клуба состояли не только ремесленники, но и музыканты, коммерсанты, врачи, аптекари, чьи имена значились на вывесках московских фабрик и мастерских, лечебниц и аптек.
Спустя полвека со дня основания в Немецкий клуб начали принимать не только иностранцев, но и русских. На его танцевальных вечерах играл популярный оркестр Максимилиана Сакса, пели под его аккомпанемент цыгане, вызывая у публики взрывы восторга.
"Горячая страстность их пения жгла кровь, огонь пробегал по жилам, слушая их пение, хотелось жить во всю ширь..." - пишет литератор и певец Павел Богатырев в "Московской старине", упоминая об оркестре Сакса. Как полагают, им дирижировал родственник Адольфа Сакса, изобретателя духового музыкального инструмента, названного в его честь саксофоном.