Страница:
Колодный Лев
Сердце на палитре - Художник Зураб Церетели
Лев Колодный
Сердце на палитре
Художник Зураб Церетели
Хроника с высказываниями героя
"ПРИЕЗЖАЙТЕ К НАМ В МОСКВУ!"
ГЛАВА ПЕРВАЯ,
начатая в конце 2000 года после семи лет
наблюдений автора за делами героя этой книги,
который постоянно в пути
между городом (Москва) и миром.
Однажды, проходя по заснеженной ночной Большой Грузинской улице, я увидел громадную статую. Фигура с воздетыми к небу руками мелькнула неожиданно над глухим забором. За ним в советские времена в старинной московской усадьбе помещалось посольство Западной Германии, куда-то переехавшее отсюда.
Что за статуя, кто в тереме живет? Оказалось, художник, о котором я почти ничего тогда не знал. Поразило, что целое здание на Пресне передали ему одному. Захотелось узнать, кто такой, этот Церетели. Долго пришлось дозваниваться до легкого на подъем хозяина усадьбы, прежде чем произошла наша первая встреча. Не пользуясь поездами, он перемещался по всему миру на самолетах. Регулярно летал в Америку, Испанию и Францию, на родину в Тбилиси. Там к тому времени закончилась гражданская война. В Соединенных Штатах Америки лечилась от рака жена. И туда наведывался постоянно. В Севилье устанавливалась статуя Колумба. Дела звали в Париж, штаб-квартиру ЮНЕСКО, где прибывшего встречали как шефа московского фонда содействия этой всемирной организации по делам культуры...
В ХХ веке на Пресне, клочке московской земли, не раз решалась судьба России. В 1905 году боевики убивали здесь полицейских. Армия ответила огнем артиллерии. В конце века вновь сошлись друг против друга армия и народ. Крупнейшая держава мира распалась на куски. Чуть было не началась гражданская война. В прямом эфире все видели, как танки стреляют по "Белому дому". На встречу я шел мимо черных от огня стен разогнанного парламента. Замерли часы на башне.
Дважды Москва и москвичи спасали президента России. Первый раз в конце лета 1991 - город пришел ему на помощь. Раньше танков "Белый дом" оцепили бетоновозы и бульдозеры. Второй раз осенью 1993 года, когда военные выжидали, москвичи во главе с Юрием Лужковым поддержали Бориса Ельцина. Церетели был на их стороне. Хотя и при рухнувшем социализме ему жилось очень хорошо. Можно даже сказать - отлично.
Почему книгу о творце начинаю с упоминания о борьбе за власть? Если бы Ельцин и Лужков проиграли тогда, судьба художника сложилась бы иначе, не смог бы он установить в Москве свои монументы. И мне не о чем было бы писать.
* * *
При каких обстоятельствах познакомился Церетели с президентом и мэром?
Когда первый секретарь Московского горкома партии Ельцин побывал в Тбилиси, то по дороге между городом и аэропортом увидел "Прометея".
- Это обелиск Зураба...
У здания ЦК партии золотыми шарами сиял фонтан.
- Это фонтан Зураба...
Со склона горы по широким каменным ступеням ниспадал водопад, омывая красные знамена.
- Это мозаика Зураба...
Вечером московского гостя повезли в загородный дом автора изваяний и мозаик. Инженер-строитель, бывший прораб и начальник домостроительного комбината, сооружавший типовые дома на Урале, ничего подобного не видел. Среди сотен картин и статуй Ельцина больше всего заинтересовали эскизы и макет детского парка. Проект состоял из двух ансамблей, удаленных друг от друга. Один замышлялся у Тбилисского моря. Там дети попадали в мир прошлого и настоящего Грузии. Из нее на самолете переносились в Москву. Там перед ними возникали в миниатюре древние русские города с золотыми куполами, памятники всей Земли. Такой задумывался парк для детей всего Советского Союза.
Церетели довольно долго жил и работал в Америке, где работал и преподавал живопись. Там, за океаном, побывал в чудном парке, созданном гением Уолта Диснея. Американский сказочник воспроизвел в натуре мир своих мультипликаций. Впервые не театр, а парк стал ареной действия сказок и фантазий, где выступали Микки Маус и другие известные герои американских детей. После Америки Церетели преподавал в Тбилисской академии художеств. И со студентами разрабатывал проект подобного детского парка. Его персонажи должны были в годы "холодной войны" протянуть руку дружбу Мики Маусу.
Церетели не был первым, кто задумал в Москве создать национальный детский парк. Идея возникла у Никиты Хрущева. Он пытался догнать Америку не только по кукурузе. Все началось по пословице "Не было бы счастья, да несчастье помогло". В программе официального визита Хрущева в США вслед за посещением Голливуда значился Диснейленд. Там Никиту Сергеевича поджидала толпа американцев. Не все из них были настроены благожелательно к лидеру Советского Союза. В начальника полиции, обеспечивавшего безопасность высокого гостя, недовольные бросили помидоры. Опасаясь повторения инцидента, местные власти отменили осмотр парка. Хрущев расценил этот шаг как "полицейскую провокацию". И распорядился начать проектировать детский парк в Москве. Дело поручили комсомолу, имевшему опыт строительства Артека, "пионерской республики" в Крыму. Однако после отставки Хрущева проект приказал долго жить...
Когда Ельцин неожиданно увидел в мастерской Церетели эскизы и макет парка, то, полный радужных планов, пообещал на правах хозяина Москвы:
- Мы вам во всем поможем!
Тотчас, не выходя из дома, первый секретарь МГК закрутил колесо отлаженной столичной административной машины. В состав сопровождавших его лиц входил главный архитектор города. Он немедленно позвонил в Москву и дал поручение сотрудникам срочно показать Борису Николаевичу все наработки: и Церетели, и те, что пылились на полках московских мастерских со времен Хрущева.
Тогда Ельцин слов на ветер не бросал. Подгоняемые его палкой московские архитекторы молниеносно провели не только обсуждение проектов, но и творческий конкурс. В нем победил Церетели. На Крымской набережной в залах художественного лицея разместилась мастерская по проектированию детского парка. Сюда он зачастил, задумав посостязаться с Диснеем. Придуманная им концепция масштабного развлекательного комплекса упорно искала выход. Казалось, вот-вот при неожиданной поддержке Московского горкома партии она материализуется. Образы маленькой страны множились в макетах, эскизах, чертежах.
Давно в излучине Москвы-реки, застроенной избами деревни Нижние Мневники, власти города берегли 300 с лишним гектаров земли. По Генеральному плану она отводилась для крупной выставки. Лес, река, холмы соседствовали с новыми жилыми кварталами. Лучшего места для национального детского парка в громадной Москве найти было нельзя. К этому зеленому оазису начали "привязывать" новый проект московские архитекторы. На этот раз во главе с Церетели.
В истории Москвы известны большие проекты, которые триумфально начинались и с конфузом заканчивались. Под орудийные залпы и звон колоколов закладывала Большой дворец в Кремле Екатерина II. Тихо, без лишних слов, императрица работу прекратила, восстановив на прежнем месте разобранную ограду. При Сталине взорвали храм Христа Спасителя и приступили к строительству Дворца Советов, чтобы на его месте поднять в небо башню со статуей Ленина. В итоге над фундаментом дворца соорудили плавательный бассейн.
Хрущев проектирование детского парка не раз притормаживал. Когда над Уралом сбили американский самолет-шпион, 600 миллионов рублей, выделенные на детский парк, бросили в топку "холодной войны". Тогда заморозили и проект Всемирной выставки в Москве. На ней Хрущев намеревался показать достижения своего "великого десятилетия". Место для павильонов облюбовали на просторах Юго-Запада. Туда срочно потянули линию метро с конечной станцией "Юго-Западная". Она открылась в чистом поле. Однако выставку, пойдя на международный скандал, сорвали, устремившись в гонку вооружений.
Все пошло прахом - и дворец Сталина, и выставка, и парк Хрущева. Нужна была политическая воля нового лидера, чтобы реанимировать давний проект детского комплекса. Эту роль взял на себя Ельцин, скорый на крутые решения. Одним устным распоряжением дело не закончилось. Первый секретарь МГК посетил градостроительную выставку. Ему показали эскизы и макеты, проект победителя.
- Давно удивляюсь, почему в Москве нет такого парка, - подытожил Ельцин обсуждение, - давайте, действуйте, - сказал обрадованным архитекторам. И убыл на Старую площадь. Откуда вскоре ему пришлось уйти. Вслед за его вынужденной отставкой прекратилось (в который раз!) финансирование проекта детского парка.
Церетели не пал духом, написал письмо в ЦК КПСС на имя Генерального секретаря Михаила Горбачева. Тот хорошо знал автора письма и поддержал его просьбу. Снова завертелись колеса административно-командной системы. Полетели из центра письма в столицы союзных республик с призывом принять участие в проекте парка для детей Советского Союза. Идею поддержали все республики СССР. В паруса детского парка задули ветры перестройки. Даже развал государства не стал помехой проекту. Более того, после августа 1991 года дело двинулось в заданном направлении с большим ускорением: ведь именно Ельцин оказался у руля государства в Кремле.
* * *
Когда танки ушли из Москвы, случилось то, что бывает в дни революций. С пьедесталов низвергли памятники Дзержинскому, Свердлову, Калинину, отцам-основателям Советского Союза. Чуть было не рухнул монумент Ленину.
Работам Церетели в Москве такая участь не грозила. Далеко от бушующей толпы скакали его бронзовые кони на олимпийском ипподроме. У Тишинского рынка подпирал небо бронзовый венок над литерами славянской и грузинской вязи, свившимися в ствол монумента в честь российско-грузинского единства.
Церетели не ваял ни Ленина, ни его соратников. Медаль с профилем Ильича ему вручили в Кремле не за ленинскую тему, а за детский городок в Адлере. В Ульяновске, на родине вождя, пришлось работать, когда отмечалось с невиданным размахом столетие основателя КПСС и СССР. Даже там, как ни удивительно, у него все обошлось без бюста и статуи вождя. У дома, где родился Владимир Ильич Ульянов, на дне водного бассейна поплыли шестьсот пятьдесят разноцветных рыбок.
Придя к власти в России, Ельцин благоволил к столице. Она служила надежной опорой его неокрепшей власти. Москва при нем сорвала кандалы строительных норм и правил, по которым прозябала при Хрущеве и Брежневе. По этим правилам город ничего крупного построить без решения правительства СССР не имел права. В пределах Садового кольца монументальные здания, как правило, не сооружались. Бурное строительство происходило на окраинах, где росли кварталы типовых зданий - одинаковые дома, школы и больницы, кинотеатры и универсамы. В центре исключения допускались для ЦК КПСС, силовых министерств, руководимых членами Политбюро. У города десятки лет не хватало средств на гостиницы, театры и музеи, монументы и памятники.
Все изменилось после августа 1991 года. Мэрия Москвы получила на бланке с гербом РСФСР Указ президента Российской федерации "О создании Фонда возрождения Москвы". Этим указом открывалось финансирование из "целевого Фонда президента России", добровольных взносов, пожертвований и других источников, появившихся при рыночных отношениях. В приложении к Указу определялись 13 объектов, строительство и реконструкция которых обеспечивались финансами в первую очередь. При этом не делалось различия между федеральной и муниципальной собственностью.
Под номером 1 значился Храм Христа Спасителя. Под номером 3 - памятник Победе на Поклонной горе, позорный долгострой СССР. В перечень попал "Детский парк чудес". За такие большие проекты взялась Москва, не согласовывая, как прежде при советской власти, каждый шаг в правительстве государства, министерствах и госкомитетах. Проще говоря, Ельцин дал отцам города карт-бланш, делайте, как считаете нужным, без моих министров.
Результат не заставил себя долго ждать. Снова, как в предвоенные годы, появились строители на главной улице, Тверской, чтобы заполнить пустоты, зиявшие между домами со времен Сталина. Москве разрешено было не только возводить монументальные здания, но и возрождать храмы, памятники архитектуры, уничтоженные при советской власти. На Соборной площади Кремля на прежнем месте заиграло Красное крыльцо. На Красной площади воссоздали Казанский собор и Иверские ворота, один из символов древней столицы.
* * *
В дни, когда составляли проект указа о Фонде возрождения Москвы, состоялось знакомство премьера правительства города Лужкова с художником Церетели. На мой вопрос, когда это случилось, оба отвечали, не сговариваясь, одними и теми же словами: "Кажется, знакомы мы были всегда". Знакомство превратилось в дружбу.
Идея детского парка пришлась по душе премьеру, отцу двух маленьких девочек. У дороги, проложенной в Нижних Мневниках, он под звуки оркестра заложил гранитный камень с надписью, что именно здесь будет построен "Детский парк чудес". А Ельцин подписал - "Распоряжение президента Российской Федерации о проекте "Детского парка чудес" в городе Москве".
Первый пункт этого распоряжения обещал 30 миллиардов рублей - на проектирование и строительство. Тем же распоряжением создавалась на земле парка свободная таможенная зона. Полученная прибыль от выстроенных здесь гостиниц и ресторанов должна была пойти на развитие парка.
Печально сложилась бы судьба всех больших проектов Лужкова, под которыми в качестве гаранта подписался Ельцин, если бы в октябре 1993 они оба не удержали власть. За полгода до событий той осени, в доме на Большой Грузинской улице, 15, справил новоселье Церетели. Как новый арендатор, он обязался привести в порядок запущенный германскими дипломатами особняк. Комнаты и залы начали заполнять картины, а сад двора - статуи. В бывшем доме посольства появилась давно обещанная ему в Москве большая мастерская. О такой мечтал много лет, теснясь в квартире на Тверском бульваре. Ее он получил под мастерскую, когда стал соавтором ведущих московских архитекторов в середине шестидесятых годов. Тогда началась жизнь на два дома в столицах Грузии и России. На Тверском бульваре располагались рядом и квартира, и мастерская, совсем маленькая по сравнению с той, что осталась в родном Тбилиси.
В мастерской на Пресне были слышны выстрелы, гремевшие во время осады "Белого дома". В той борьбе образовались в одном городе два правительства, два центра власти - России и Москвы. Один - возглавлял президент Ельцин, другой - Лужков, занявший должность мэра после неожиданной отставки профессора Гавриила Попова, первого избранного мэра Москвы. Эти политические обстоятельства сыграли определяющую роль в судьбе героя этой книги.
Двоевластие, сложившееся в Москве, объясняет многие парадоксы конца ХХ века. С одной стороны - развал страны, война на Кавказе, обнищание народа, упадок экономики. С другой стороны, в это самое время - строительный бум в Москве, возрождение памятников архитектуры, "большие проекты Лужкова". Столица засверкала днем всеми цветами радуги фасадов, засияла ночью светом лучей, рисующих изощренную пластику зданий. А в провинции на таком ярком фоне - отключали свет и тепло в домах.
До описываемых событий - в городе насчитывалось 500 тысяч строителей. Они соорудили вокруг центра новую Москву, поражавшую иностранцев кварталами типовых зданий. После распада СССР строители неожиданно остались без средств. Реформаторы переложили всю тяжесть муниципального строительства на плечи местной власти, в том числе на Москву. Церетели ничего не воздвиг бы, если бы строительный комплекс столицы при возникших форс-мажорных обстоятельствах тогда рухнул, как это случилось в других больших городах.
Правительству Москвы в новых экономических условиях потребовалось мужество, как во время осады "Белого дома". Оно в полном составе подало в отставку, несогласное с политикой реформаторов, "обвальной приватизацией". Лужков публично обозвал ее "чубайсизацией", по фамилии Анатолия Чубайса, заместителя премьера правительства России. Под ногами Ельцина зашаталась опора, которой он был обязан властью. Президент пошел на компромисс. Мэр Москвы и его правительство вернулись к исполнению своих обязанностей, получив право проводить рыночные преобразования по московскому сценарию. Но и помянутый радикал-реформатор остался на вершине федеральной власти. Он жаждал реванша. И, не выходя из-за кулис, начал тайную борьбу с мэром Москвы, подключив к схватке орудия крупного калибра - СМИ, первый канал Общественного Российского телевидения, сокращенно - ОРТ. Заместитель премьера по должности состоял членом Попечительского совета и Совета директоров ОРТ. Объектом нападок СМИ стали "большие проекты Лужкова" и Москва.
Она представала в публикациях и телепередачах в черном свете, когда на самом деле быстрей всех начала подниматься с колен. Армия строителей возросла на четверть миллиона бойцов, 25 полнокровных дивизий! Они повели тотальное наступление по всему фронту от Красной площади до окраин. Москва возвращала жизнь старинным улицам и домам, обустраивала Поклонную гору и Манежную площадь, возрождала громадный Храм Христа. Вот почему оказался востребованным Церетели.
Не зная механики политической жизни, невозможно объяснить не только триумфальный взлет художника. Противоборство двух правительств являлось первопричиной яростной полемики, в центре которой оказался мастер и его изваяния. Ему не удалось спасти от "чубайсизации" крупнейший в Европе комбинат художественного литья, построенный под Москвой Союзом художников СССР. В его цехах льют пластмассовые бутылки. Но старейшему в стране заводу монументальной скульптуры в Санкт-Петербурге он помог устоять. Там отлили его двуглавого орла для "Белого дома", взлетевшего на место демонтированных часов. И двуглавых орлов для Кремля. Они заменили упраздненный герб РСФСР.
* * *
Эскизы орлов рисовались в мастерской на Пресне. Достойной той, что осталась в Тбилиси, где побывал Ельцин. В памяти президента России не угасли вспоминания о горячем приеме. Не он один испытал грузинское гостеприимство на склоне горы Багеби. Там побывала Тэтчер, премьер Англии, первые лица государств, посещавшие столицу советской республики Грузии. В программу их пребывания включали посещение дома и мастерской Церетели. Он опровергал устоявшееся на Западе представление об аскетизме и бедности советских людей. Вписанный в гору разновысокий дом в саду, заполненный картинами, эмалями, стильной мебелью, отличался необыкновенным размахом.
Ничего подобного не имели крупнейшие художники Москвы, даже те, кого общественность считала "придворными". У скульпторов, ваявших громадные статуи вождей, у живописцев, творивших по заказу правительства СССР большие картины - ничего подобного не наблюдалось. В лучшем случае они могли обзавестись деревянным домом в Подмосковье или построить дачу.
На Западе преуспевавшие художники, такие как Пикассо, Дали, Шагал, владели особняками, дворцами, замками, никто не мешал им обзаводиться недвижимостью, антиквариатом, заводить счета в банках. В истории советской Москвы известен единственный случай, когда в двадцатые годы, при новой экономической политике, архитектор-художник Константин Мельников возвел в переулках Арбата собственный каменный дом.
В Грузии частный двухэтажный дом в деревне мог построить из камня и при советской власти чуть ли не каждый крестьянин. Стоило пересечь речку Псоу, границу России и Грузии, как тотчас перед глазами возникали невиданные на российских просторах двухэтажные дома с навесом для машины.
Деревня Багеби раскинулась с давних пор на горе поодаль от старого Тбилиси. Город подошел к ней новыми кварталами. В том предместье никто не помешал признанному художнику превратить рядовую советскую дачу в просторный особняк, куда, не ударив в грязь лицом, можно было пригласить главу любого государства.
Особняк на горе превратился в музей. Картины, написанные хозяином, заполнили стены комнат и коридоров. Даже на двери туалета висела одна из них. А двор с видом на Тбилиси обжили изваяния сказочных персонажей, волновавших воображение не наигравшегося в годы военного детства Зураба. В этом райском уголке принимал он и Ельцина. Ничего подобного, повторюсь, бывший секретарь уральского обкома КПСС не видел в родном Свердловске Екатеринбурге. Да и в Москве и в Московской области ему при всем желании показать подобный особняк-музей никто бы не мог.
До революции художник Виктор Васнецов по собственному проекту возвел сравнительно небольшой деревянный дом за Садовым кольцом, украсив его картинами и мебелью, выполненной по собственным рисункам. Земля там считалась окраиной и стоила сравнительно недорого. Купец первой гильдии коммерции советник Павел Третьяков в Замоскворечье заполнил собственный особняк купленными картинами. В Абрамцеве друзья-художники превратили подмосковную усадьбу промышленника и мецената Саввы Мамонтова в дом-музей. Но чтобы художник за свои труды заимел просторную усадьбу или городской особняк, такого и до 1917 года никому не удавалось. Левитан занимал флигель мецената, одного из Морозовых, давшего ему кров. Суриков арендовал квартиру в доме князя Голицына. Серов жил в квартире маленького дома. В подмосковных дачах советских художников-академиков было просторнее, чем в столичных квартирах. Но и там все выглядело бедно по сравнению с тем, что могли себе позволить признанные живописцы и скульпторы Запада.
Дом в Багеби Церетели украсил всеми средствами искусства, которыми владел. Нет такого пластичного материала, который бы ему не подчинялся. Первый секретарь МГК увидел картины, статуи, витражи, эмали и мозаики. Портреты и натюрморты полыхали огнем. Пораженный Ельцин не только пообещал поддержку, о которой шла речь выше, но и предложил, прощаясь:
- Приезжайте к нам в Москву. Мы дадим вам большую мастерскую.
Слово свое сдержал, когда стал президентом России. А старая мастерская на Тверском бульваре начала служить скульптурной студией.
* * *
Как складывались у художника до этой встречи отношения с первыми лицами СССР? Со Сталиным и Хрущевым по молодости лет - познакомиться не успел. Когда в Манеже Никита Сергеевич распекал живописцев за картины, написанные не по канону, к которому неистовый Хрущев привык, молодой Зураб жил далеко от Москвы.
После смерти опального Хрущева его родственники обратились к Церетели с просьбой выполнить надгробие Никиты Сергеевича на Новодевичьем кладбище. Вместе с сыном покойного он побывал там и сделал замеры могилы. Но в силу особых отношений, которые сложились у Хрущева с Грузией, от лестного предложения пришлось отказаться. Церетели предложи взамен себя кандидатуру Эрнста Неизвестного. Он, как известно, выполнил заказ семьи и тем самым прославился необыкновенно. Это - версия со слов несостоявшегося автора проекта.
Привожу другую версию сына Хрущева, Сергея Никитича, об участии в этой истории нашего героя:
- Я не был близок к искусству, да и не очень-то помнил, что Неизвестный был в Манеже одним из главных "педерасов", по словам отца. Я с ним встретился, посмотрел на его работы с некоторым удивлением, но решил, раз говорят лучший, значит так и есть. Неизвестный обещал подумать. На следующий день я встретил Зураба Церетели, который тоже захотел делать памятник. Мы с ним поехали на Новодевичье кладбище, он долго там все измерял. В конечном итоге его памятник должен был получиться размером в эту комнату. А через два дня одна знакомая, которая сотрудничала с органами, рассказала, что в конторе, то есть в КГБ, опять шум. "Тебе очень рекомендуют найти нормального московского скульптора, а не Неизвестного и не грузина". Рекомендовали не только мне: пришли к Церетели, к Неизвестному, которому пообещали не дать государственную премию, если он будет делать памятник Хрущеву. С тех пор Церетели я не видел".
К слову сказать, на Новодевичьем кладбище установлены десятки надгробных памятников работы Церетели. Один из них выполнен на могиле Николая Фирюбина, заместителя министра иностранных дел СССР, мужа Екатерины Фурцевой. Другой - на могиле Виктора Найденова, главного государственного арбитра СССР. Они указаны в справочнике "Новодевичий мемориал". Но книга эта не содержит всей информации. Среди более поздних заказов - надгробие матери Ельцина, матери его жены Наины Ельциной, родственников многих известных политиков. Когда умер Святослав Рихтер - пригласили сделать маску руки гениального пианиста. Снять маску лица не захотела безутешная вдова, лишив тем самым скульпторов документальной основы для памятника.
С Брежневым довелось общаться в официальной обстановке. Из его рук принимал награды в Кремле. То были протокольные встречи, не оставившие следа в отношениях с Генеральным секретарем и Председателем Президиума Верховного Совета СССР, главой партии и государства. Видел и слышал Леонида Ильича однажды на заседании Политбюро, когда решался вопрос о командировке в США для работы над монументами для Специальной олимпиады 1979 года. Об этом подробно - далее.
С членами Политбюро Церетели встретился летом 1980 года при осмотре сооружений Московской Олимпиады. Тогда он занимал официальную должность главного художника Игр. В полном составе, но без хворавшего Брежнева, три года спустя Политбюро прибыло на Тишинскую площадь. В тот день торжественно открывался обелиск в честь 200-летия Георгиевского трактата. Тогда автору монумента пожимали руки и говорили дежурные слова, которые забываются после их произношения.
Сердце на палитре
Художник Зураб Церетели
Хроника с высказываниями героя
"ПРИЕЗЖАЙТЕ К НАМ В МОСКВУ!"
ГЛАВА ПЕРВАЯ,
начатая в конце 2000 года после семи лет
наблюдений автора за делами героя этой книги,
который постоянно в пути
между городом (Москва) и миром.
Однажды, проходя по заснеженной ночной Большой Грузинской улице, я увидел громадную статую. Фигура с воздетыми к небу руками мелькнула неожиданно над глухим забором. За ним в советские времена в старинной московской усадьбе помещалось посольство Западной Германии, куда-то переехавшее отсюда.
Что за статуя, кто в тереме живет? Оказалось, художник, о котором я почти ничего тогда не знал. Поразило, что целое здание на Пресне передали ему одному. Захотелось узнать, кто такой, этот Церетели. Долго пришлось дозваниваться до легкого на подъем хозяина усадьбы, прежде чем произошла наша первая встреча. Не пользуясь поездами, он перемещался по всему миру на самолетах. Регулярно летал в Америку, Испанию и Францию, на родину в Тбилиси. Там к тому времени закончилась гражданская война. В Соединенных Штатах Америки лечилась от рака жена. И туда наведывался постоянно. В Севилье устанавливалась статуя Колумба. Дела звали в Париж, штаб-квартиру ЮНЕСКО, где прибывшего встречали как шефа московского фонда содействия этой всемирной организации по делам культуры...
В ХХ веке на Пресне, клочке московской земли, не раз решалась судьба России. В 1905 году боевики убивали здесь полицейских. Армия ответила огнем артиллерии. В конце века вновь сошлись друг против друга армия и народ. Крупнейшая держава мира распалась на куски. Чуть было не началась гражданская война. В прямом эфире все видели, как танки стреляют по "Белому дому". На встречу я шел мимо черных от огня стен разогнанного парламента. Замерли часы на башне.
Дважды Москва и москвичи спасали президента России. Первый раз в конце лета 1991 - город пришел ему на помощь. Раньше танков "Белый дом" оцепили бетоновозы и бульдозеры. Второй раз осенью 1993 года, когда военные выжидали, москвичи во главе с Юрием Лужковым поддержали Бориса Ельцина. Церетели был на их стороне. Хотя и при рухнувшем социализме ему жилось очень хорошо. Можно даже сказать - отлично.
Почему книгу о творце начинаю с упоминания о борьбе за власть? Если бы Ельцин и Лужков проиграли тогда, судьба художника сложилась бы иначе, не смог бы он установить в Москве свои монументы. И мне не о чем было бы писать.
* * *
При каких обстоятельствах познакомился Церетели с президентом и мэром?
Когда первый секретарь Московского горкома партии Ельцин побывал в Тбилиси, то по дороге между городом и аэропортом увидел "Прометея".
- Это обелиск Зураба...
У здания ЦК партии золотыми шарами сиял фонтан.
- Это фонтан Зураба...
Со склона горы по широким каменным ступеням ниспадал водопад, омывая красные знамена.
- Это мозаика Зураба...
Вечером московского гостя повезли в загородный дом автора изваяний и мозаик. Инженер-строитель, бывший прораб и начальник домостроительного комбината, сооружавший типовые дома на Урале, ничего подобного не видел. Среди сотен картин и статуй Ельцина больше всего заинтересовали эскизы и макет детского парка. Проект состоял из двух ансамблей, удаленных друг от друга. Один замышлялся у Тбилисского моря. Там дети попадали в мир прошлого и настоящего Грузии. Из нее на самолете переносились в Москву. Там перед ними возникали в миниатюре древние русские города с золотыми куполами, памятники всей Земли. Такой задумывался парк для детей всего Советского Союза.
Церетели довольно долго жил и работал в Америке, где работал и преподавал живопись. Там, за океаном, побывал в чудном парке, созданном гением Уолта Диснея. Американский сказочник воспроизвел в натуре мир своих мультипликаций. Впервые не театр, а парк стал ареной действия сказок и фантазий, где выступали Микки Маус и другие известные герои американских детей. После Америки Церетели преподавал в Тбилисской академии художеств. И со студентами разрабатывал проект подобного детского парка. Его персонажи должны были в годы "холодной войны" протянуть руку дружбу Мики Маусу.
Церетели не был первым, кто задумал в Москве создать национальный детский парк. Идея возникла у Никиты Хрущева. Он пытался догнать Америку не только по кукурузе. Все началось по пословице "Не было бы счастья, да несчастье помогло". В программе официального визита Хрущева в США вслед за посещением Голливуда значился Диснейленд. Там Никиту Сергеевича поджидала толпа американцев. Не все из них были настроены благожелательно к лидеру Советского Союза. В начальника полиции, обеспечивавшего безопасность высокого гостя, недовольные бросили помидоры. Опасаясь повторения инцидента, местные власти отменили осмотр парка. Хрущев расценил этот шаг как "полицейскую провокацию". И распорядился начать проектировать детский парк в Москве. Дело поручили комсомолу, имевшему опыт строительства Артека, "пионерской республики" в Крыму. Однако после отставки Хрущева проект приказал долго жить...
Когда Ельцин неожиданно увидел в мастерской Церетели эскизы и макет парка, то, полный радужных планов, пообещал на правах хозяина Москвы:
- Мы вам во всем поможем!
Тотчас, не выходя из дома, первый секретарь МГК закрутил колесо отлаженной столичной административной машины. В состав сопровождавших его лиц входил главный архитектор города. Он немедленно позвонил в Москву и дал поручение сотрудникам срочно показать Борису Николаевичу все наработки: и Церетели, и те, что пылились на полках московских мастерских со времен Хрущева.
Тогда Ельцин слов на ветер не бросал. Подгоняемые его палкой московские архитекторы молниеносно провели не только обсуждение проектов, но и творческий конкурс. В нем победил Церетели. На Крымской набережной в залах художественного лицея разместилась мастерская по проектированию детского парка. Сюда он зачастил, задумав посостязаться с Диснеем. Придуманная им концепция масштабного развлекательного комплекса упорно искала выход. Казалось, вот-вот при неожиданной поддержке Московского горкома партии она материализуется. Образы маленькой страны множились в макетах, эскизах, чертежах.
Давно в излучине Москвы-реки, застроенной избами деревни Нижние Мневники, власти города берегли 300 с лишним гектаров земли. По Генеральному плану она отводилась для крупной выставки. Лес, река, холмы соседствовали с новыми жилыми кварталами. Лучшего места для национального детского парка в громадной Москве найти было нельзя. К этому зеленому оазису начали "привязывать" новый проект московские архитекторы. На этот раз во главе с Церетели.
В истории Москвы известны большие проекты, которые триумфально начинались и с конфузом заканчивались. Под орудийные залпы и звон колоколов закладывала Большой дворец в Кремле Екатерина II. Тихо, без лишних слов, императрица работу прекратила, восстановив на прежнем месте разобранную ограду. При Сталине взорвали храм Христа Спасителя и приступили к строительству Дворца Советов, чтобы на его месте поднять в небо башню со статуей Ленина. В итоге над фундаментом дворца соорудили плавательный бассейн.
Хрущев проектирование детского парка не раз притормаживал. Когда над Уралом сбили американский самолет-шпион, 600 миллионов рублей, выделенные на детский парк, бросили в топку "холодной войны". Тогда заморозили и проект Всемирной выставки в Москве. На ней Хрущев намеревался показать достижения своего "великого десятилетия". Место для павильонов облюбовали на просторах Юго-Запада. Туда срочно потянули линию метро с конечной станцией "Юго-Западная". Она открылась в чистом поле. Однако выставку, пойдя на международный скандал, сорвали, устремившись в гонку вооружений.
Все пошло прахом - и дворец Сталина, и выставка, и парк Хрущева. Нужна была политическая воля нового лидера, чтобы реанимировать давний проект детского комплекса. Эту роль взял на себя Ельцин, скорый на крутые решения. Одним устным распоряжением дело не закончилось. Первый секретарь МГК посетил градостроительную выставку. Ему показали эскизы и макеты, проект победителя.
- Давно удивляюсь, почему в Москве нет такого парка, - подытожил Ельцин обсуждение, - давайте, действуйте, - сказал обрадованным архитекторам. И убыл на Старую площадь. Откуда вскоре ему пришлось уйти. Вслед за его вынужденной отставкой прекратилось (в который раз!) финансирование проекта детского парка.
Церетели не пал духом, написал письмо в ЦК КПСС на имя Генерального секретаря Михаила Горбачева. Тот хорошо знал автора письма и поддержал его просьбу. Снова завертелись колеса административно-командной системы. Полетели из центра письма в столицы союзных республик с призывом принять участие в проекте парка для детей Советского Союза. Идею поддержали все республики СССР. В паруса детского парка задули ветры перестройки. Даже развал государства не стал помехой проекту. Более того, после августа 1991 года дело двинулось в заданном направлении с большим ускорением: ведь именно Ельцин оказался у руля государства в Кремле.
* * *
Когда танки ушли из Москвы, случилось то, что бывает в дни революций. С пьедесталов низвергли памятники Дзержинскому, Свердлову, Калинину, отцам-основателям Советского Союза. Чуть было не рухнул монумент Ленину.
Работам Церетели в Москве такая участь не грозила. Далеко от бушующей толпы скакали его бронзовые кони на олимпийском ипподроме. У Тишинского рынка подпирал небо бронзовый венок над литерами славянской и грузинской вязи, свившимися в ствол монумента в честь российско-грузинского единства.
Церетели не ваял ни Ленина, ни его соратников. Медаль с профилем Ильича ему вручили в Кремле не за ленинскую тему, а за детский городок в Адлере. В Ульяновске, на родине вождя, пришлось работать, когда отмечалось с невиданным размахом столетие основателя КПСС и СССР. Даже там, как ни удивительно, у него все обошлось без бюста и статуи вождя. У дома, где родился Владимир Ильич Ульянов, на дне водного бассейна поплыли шестьсот пятьдесят разноцветных рыбок.
Придя к власти в России, Ельцин благоволил к столице. Она служила надежной опорой его неокрепшей власти. Москва при нем сорвала кандалы строительных норм и правил, по которым прозябала при Хрущеве и Брежневе. По этим правилам город ничего крупного построить без решения правительства СССР не имел права. В пределах Садового кольца монументальные здания, как правило, не сооружались. Бурное строительство происходило на окраинах, где росли кварталы типовых зданий - одинаковые дома, школы и больницы, кинотеатры и универсамы. В центре исключения допускались для ЦК КПСС, силовых министерств, руководимых членами Политбюро. У города десятки лет не хватало средств на гостиницы, театры и музеи, монументы и памятники.
Все изменилось после августа 1991 года. Мэрия Москвы получила на бланке с гербом РСФСР Указ президента Российской федерации "О создании Фонда возрождения Москвы". Этим указом открывалось финансирование из "целевого Фонда президента России", добровольных взносов, пожертвований и других источников, появившихся при рыночных отношениях. В приложении к Указу определялись 13 объектов, строительство и реконструкция которых обеспечивались финансами в первую очередь. При этом не делалось различия между федеральной и муниципальной собственностью.
Под номером 1 значился Храм Христа Спасителя. Под номером 3 - памятник Победе на Поклонной горе, позорный долгострой СССР. В перечень попал "Детский парк чудес". За такие большие проекты взялась Москва, не согласовывая, как прежде при советской власти, каждый шаг в правительстве государства, министерствах и госкомитетах. Проще говоря, Ельцин дал отцам города карт-бланш, делайте, как считаете нужным, без моих министров.
Результат не заставил себя долго ждать. Снова, как в предвоенные годы, появились строители на главной улице, Тверской, чтобы заполнить пустоты, зиявшие между домами со времен Сталина. Москве разрешено было не только возводить монументальные здания, но и возрождать храмы, памятники архитектуры, уничтоженные при советской власти. На Соборной площади Кремля на прежнем месте заиграло Красное крыльцо. На Красной площади воссоздали Казанский собор и Иверские ворота, один из символов древней столицы.
* * *
В дни, когда составляли проект указа о Фонде возрождения Москвы, состоялось знакомство премьера правительства города Лужкова с художником Церетели. На мой вопрос, когда это случилось, оба отвечали, не сговариваясь, одними и теми же словами: "Кажется, знакомы мы были всегда". Знакомство превратилось в дружбу.
Идея детского парка пришлась по душе премьеру, отцу двух маленьких девочек. У дороги, проложенной в Нижних Мневниках, он под звуки оркестра заложил гранитный камень с надписью, что именно здесь будет построен "Детский парк чудес". А Ельцин подписал - "Распоряжение президента Российской Федерации о проекте "Детского парка чудес" в городе Москве".
Первый пункт этого распоряжения обещал 30 миллиардов рублей - на проектирование и строительство. Тем же распоряжением создавалась на земле парка свободная таможенная зона. Полученная прибыль от выстроенных здесь гостиниц и ресторанов должна была пойти на развитие парка.
Печально сложилась бы судьба всех больших проектов Лужкова, под которыми в качестве гаранта подписался Ельцин, если бы в октябре 1993 они оба не удержали власть. За полгода до событий той осени, в доме на Большой Грузинской улице, 15, справил новоселье Церетели. Как новый арендатор, он обязался привести в порядок запущенный германскими дипломатами особняк. Комнаты и залы начали заполнять картины, а сад двора - статуи. В бывшем доме посольства появилась давно обещанная ему в Москве большая мастерская. О такой мечтал много лет, теснясь в квартире на Тверском бульваре. Ее он получил под мастерскую, когда стал соавтором ведущих московских архитекторов в середине шестидесятых годов. Тогда началась жизнь на два дома в столицах Грузии и России. На Тверском бульваре располагались рядом и квартира, и мастерская, совсем маленькая по сравнению с той, что осталась в родном Тбилиси.
В мастерской на Пресне были слышны выстрелы, гремевшие во время осады "Белого дома". В той борьбе образовались в одном городе два правительства, два центра власти - России и Москвы. Один - возглавлял президент Ельцин, другой - Лужков, занявший должность мэра после неожиданной отставки профессора Гавриила Попова, первого избранного мэра Москвы. Эти политические обстоятельства сыграли определяющую роль в судьбе героя этой книги.
Двоевластие, сложившееся в Москве, объясняет многие парадоксы конца ХХ века. С одной стороны - развал страны, война на Кавказе, обнищание народа, упадок экономики. С другой стороны, в это самое время - строительный бум в Москве, возрождение памятников архитектуры, "большие проекты Лужкова". Столица засверкала днем всеми цветами радуги фасадов, засияла ночью светом лучей, рисующих изощренную пластику зданий. А в провинции на таком ярком фоне - отключали свет и тепло в домах.
До описываемых событий - в городе насчитывалось 500 тысяч строителей. Они соорудили вокруг центра новую Москву, поражавшую иностранцев кварталами типовых зданий. После распада СССР строители неожиданно остались без средств. Реформаторы переложили всю тяжесть муниципального строительства на плечи местной власти, в том числе на Москву. Церетели ничего не воздвиг бы, если бы строительный комплекс столицы при возникших форс-мажорных обстоятельствах тогда рухнул, как это случилось в других больших городах.
Правительству Москвы в новых экономических условиях потребовалось мужество, как во время осады "Белого дома". Оно в полном составе подало в отставку, несогласное с политикой реформаторов, "обвальной приватизацией". Лужков публично обозвал ее "чубайсизацией", по фамилии Анатолия Чубайса, заместителя премьера правительства России. Под ногами Ельцина зашаталась опора, которой он был обязан властью. Президент пошел на компромисс. Мэр Москвы и его правительство вернулись к исполнению своих обязанностей, получив право проводить рыночные преобразования по московскому сценарию. Но и помянутый радикал-реформатор остался на вершине федеральной власти. Он жаждал реванша. И, не выходя из-за кулис, начал тайную борьбу с мэром Москвы, подключив к схватке орудия крупного калибра - СМИ, первый канал Общественного Российского телевидения, сокращенно - ОРТ. Заместитель премьера по должности состоял членом Попечительского совета и Совета директоров ОРТ. Объектом нападок СМИ стали "большие проекты Лужкова" и Москва.
Она представала в публикациях и телепередачах в черном свете, когда на самом деле быстрей всех начала подниматься с колен. Армия строителей возросла на четверть миллиона бойцов, 25 полнокровных дивизий! Они повели тотальное наступление по всему фронту от Красной площади до окраин. Москва возвращала жизнь старинным улицам и домам, обустраивала Поклонную гору и Манежную площадь, возрождала громадный Храм Христа. Вот почему оказался востребованным Церетели.
Не зная механики политической жизни, невозможно объяснить не только триумфальный взлет художника. Противоборство двух правительств являлось первопричиной яростной полемики, в центре которой оказался мастер и его изваяния. Ему не удалось спасти от "чубайсизации" крупнейший в Европе комбинат художественного литья, построенный под Москвой Союзом художников СССР. В его цехах льют пластмассовые бутылки. Но старейшему в стране заводу монументальной скульптуры в Санкт-Петербурге он помог устоять. Там отлили его двуглавого орла для "Белого дома", взлетевшего на место демонтированных часов. И двуглавых орлов для Кремля. Они заменили упраздненный герб РСФСР.
* * *
Эскизы орлов рисовались в мастерской на Пресне. Достойной той, что осталась в Тбилиси, где побывал Ельцин. В памяти президента России не угасли вспоминания о горячем приеме. Не он один испытал грузинское гостеприимство на склоне горы Багеби. Там побывала Тэтчер, премьер Англии, первые лица государств, посещавшие столицу советской республики Грузии. В программу их пребывания включали посещение дома и мастерской Церетели. Он опровергал устоявшееся на Западе представление об аскетизме и бедности советских людей. Вписанный в гору разновысокий дом в саду, заполненный картинами, эмалями, стильной мебелью, отличался необыкновенным размахом.
Ничего подобного не имели крупнейшие художники Москвы, даже те, кого общественность считала "придворными". У скульпторов, ваявших громадные статуи вождей, у живописцев, творивших по заказу правительства СССР большие картины - ничего подобного не наблюдалось. В лучшем случае они могли обзавестись деревянным домом в Подмосковье или построить дачу.
На Западе преуспевавшие художники, такие как Пикассо, Дали, Шагал, владели особняками, дворцами, замками, никто не мешал им обзаводиться недвижимостью, антиквариатом, заводить счета в банках. В истории советской Москвы известен единственный случай, когда в двадцатые годы, при новой экономической политике, архитектор-художник Константин Мельников возвел в переулках Арбата собственный каменный дом.
В Грузии частный двухэтажный дом в деревне мог построить из камня и при советской власти чуть ли не каждый крестьянин. Стоило пересечь речку Псоу, границу России и Грузии, как тотчас перед глазами возникали невиданные на российских просторах двухэтажные дома с навесом для машины.
Деревня Багеби раскинулась с давних пор на горе поодаль от старого Тбилиси. Город подошел к ней новыми кварталами. В том предместье никто не помешал признанному художнику превратить рядовую советскую дачу в просторный особняк, куда, не ударив в грязь лицом, можно было пригласить главу любого государства.
Особняк на горе превратился в музей. Картины, написанные хозяином, заполнили стены комнат и коридоров. Даже на двери туалета висела одна из них. А двор с видом на Тбилиси обжили изваяния сказочных персонажей, волновавших воображение не наигравшегося в годы военного детства Зураба. В этом райском уголке принимал он и Ельцина. Ничего подобного, повторюсь, бывший секретарь уральского обкома КПСС не видел в родном Свердловске Екатеринбурге. Да и в Москве и в Московской области ему при всем желании показать подобный особняк-музей никто бы не мог.
До революции художник Виктор Васнецов по собственному проекту возвел сравнительно небольшой деревянный дом за Садовым кольцом, украсив его картинами и мебелью, выполненной по собственным рисункам. Земля там считалась окраиной и стоила сравнительно недорого. Купец первой гильдии коммерции советник Павел Третьяков в Замоскворечье заполнил собственный особняк купленными картинами. В Абрамцеве друзья-художники превратили подмосковную усадьбу промышленника и мецената Саввы Мамонтова в дом-музей. Но чтобы художник за свои труды заимел просторную усадьбу или городской особняк, такого и до 1917 года никому не удавалось. Левитан занимал флигель мецената, одного из Морозовых, давшего ему кров. Суриков арендовал квартиру в доме князя Голицына. Серов жил в квартире маленького дома. В подмосковных дачах советских художников-академиков было просторнее, чем в столичных квартирах. Но и там все выглядело бедно по сравнению с тем, что могли себе позволить признанные живописцы и скульпторы Запада.
Дом в Багеби Церетели украсил всеми средствами искусства, которыми владел. Нет такого пластичного материала, который бы ему не подчинялся. Первый секретарь МГК увидел картины, статуи, витражи, эмали и мозаики. Портреты и натюрморты полыхали огнем. Пораженный Ельцин не только пообещал поддержку, о которой шла речь выше, но и предложил, прощаясь:
- Приезжайте к нам в Москву. Мы дадим вам большую мастерскую.
Слово свое сдержал, когда стал президентом России. А старая мастерская на Тверском бульваре начала служить скульптурной студией.
* * *
Как складывались у художника до этой встречи отношения с первыми лицами СССР? Со Сталиным и Хрущевым по молодости лет - познакомиться не успел. Когда в Манеже Никита Сергеевич распекал живописцев за картины, написанные не по канону, к которому неистовый Хрущев привык, молодой Зураб жил далеко от Москвы.
После смерти опального Хрущева его родственники обратились к Церетели с просьбой выполнить надгробие Никиты Сергеевича на Новодевичьем кладбище. Вместе с сыном покойного он побывал там и сделал замеры могилы. Но в силу особых отношений, которые сложились у Хрущева с Грузией, от лестного предложения пришлось отказаться. Церетели предложи взамен себя кандидатуру Эрнста Неизвестного. Он, как известно, выполнил заказ семьи и тем самым прославился необыкновенно. Это - версия со слов несостоявшегося автора проекта.
Привожу другую версию сына Хрущева, Сергея Никитича, об участии в этой истории нашего героя:
- Я не был близок к искусству, да и не очень-то помнил, что Неизвестный был в Манеже одним из главных "педерасов", по словам отца. Я с ним встретился, посмотрел на его работы с некоторым удивлением, но решил, раз говорят лучший, значит так и есть. Неизвестный обещал подумать. На следующий день я встретил Зураба Церетели, который тоже захотел делать памятник. Мы с ним поехали на Новодевичье кладбище, он долго там все измерял. В конечном итоге его памятник должен был получиться размером в эту комнату. А через два дня одна знакомая, которая сотрудничала с органами, рассказала, что в конторе, то есть в КГБ, опять шум. "Тебе очень рекомендуют найти нормального московского скульптора, а не Неизвестного и не грузина". Рекомендовали не только мне: пришли к Церетели, к Неизвестному, которому пообещали не дать государственную премию, если он будет делать памятник Хрущеву. С тех пор Церетели я не видел".
К слову сказать, на Новодевичьем кладбище установлены десятки надгробных памятников работы Церетели. Один из них выполнен на могиле Николая Фирюбина, заместителя министра иностранных дел СССР, мужа Екатерины Фурцевой. Другой - на могиле Виктора Найденова, главного государственного арбитра СССР. Они указаны в справочнике "Новодевичий мемориал". Но книга эта не содержит всей информации. Среди более поздних заказов - надгробие матери Ельцина, матери его жены Наины Ельциной, родственников многих известных политиков. Когда умер Святослав Рихтер - пригласили сделать маску руки гениального пианиста. Снять маску лица не захотела безутешная вдова, лишив тем самым скульпторов документальной основы для памятника.
С Брежневым довелось общаться в официальной обстановке. Из его рук принимал награды в Кремле. То были протокольные встречи, не оставившие следа в отношениях с Генеральным секретарем и Председателем Президиума Верховного Совета СССР, главой партии и государства. Видел и слышал Леонида Ильича однажды на заседании Политбюро, когда решался вопрос о командировке в США для работы над монументами для Специальной олимпиады 1979 года. Об этом подробно - далее.
С членами Политбюро Церетели встретился летом 1980 года при осмотре сооружений Московской Олимпиады. Тогда он занимал официальную должность главного художника Игр. В полном составе, но без хворавшего Брежнева, три года спустя Политбюро прибыло на Тишинскую площадь. В тот день торжественно открывался обелиск в честь 200-летия Георгиевского трактата. Тогда автору монумента пожимали руки и говорили дежурные слова, которые забываются после их произношения.