Дверь снова отворилась, выпуская в коридор бывшего казака. В руке он держал какую-то бумагу, на которую смотрел с явной нежностью. Сердце Бориса, уже отвыкшее от переживаний, громко стукнуло. Неужели чудо?
– Не переживай, парень! - громко, по-русски ободрил Бориса казак, подмигнув. Теперь, когда бумага-направление была у него в руке, он разом исполнился к соотечественнику добрых чувств. Кто знает, чем чёрт не шутит… Может, ещё и вместе работать придётся…
– Следующий, проходите!
Борис тоже перекрестился, по примеру казака. Суеверие, разумеется… Но лучше всё-таки перекреститься, чем недокреститься, как говорил один его знакомый из бывших служителей культа.
За столом сидела скромно, но элегантно одетая девица с копной роскошных золотых волос. Девица рылась в каких-то папках, сидя вполоборота к двери.
– Садитесь пожалуйста, сэр, я сейчас… - по-английски не то извинилась, не то сообщила девица. Борис уселся в кресло для посетителей, подавив ухмылку - в последнее время его всё реже называют даже просто "мистер". Ну явно недотягивает он до "мистера", не говоря уже про "сэра".
Девица наконец обернулась, подняв на него глаза, и Борис почувствовал, что кресло для посетителей уплывает из-под него куда-то. Нет, не может быть… Этого просто не может быть, потому что быть такого не может…
– Ярара?
– Я кого-то напомнила вам, сэр? - девушка смотрела спокойно, участливо.
Борис перевёл дух. Ну разумеется, совпадение. Да, сейчас явно видно - конечно же, это не Ярара. Похожа, только и всего…
– Одну мою давнюю знакомую, мисс. Простите.
– Ничего. У вас имеются какие-нибудь документы?
– Да, конечно, мисс - Борис несколько торопливо достал из обширного внутреннего кармана целую пачку бумаг - тут и паспорт, полученный с такими мучениями, и трудовая книжка, и куча рекомендаций с прежних рабочих мест… По опыту Борис знал, что в таком деле эти бумаги стоят много дороже, чем сам их хозяин.
Девушка взяла эти бесценные для Бориса скрижали, бегло перелистала. Её бровки вдруг нахмурились, потом взлетели вверх. Она с неподдельным интересом взглянула на Бориса, снова принялась листать его документы.
– Что-то не так, мисс? - не выдержал Борис, ощущая напряжение внизу живота. В чем дело, правда? Не был, не состоял, не участвовал… Здесь, в Англии, по крайней мере.
– Скажите, сэр, а где вы проживали в России? Я имею в виду, до Мировой войны?
– В Москве. Я учился в Московском университете, мисс. Я инженер, мисс.
Да, это почти правда. Ну и ещё немного каторжник, добавил про себя Борис. Разумеется, вслух он ничего такого не сказал.
– А в Киеве вы не проживали?
Борис напрягся сильнее.
– Нет, мисс. Бывал временами, не более того.
Лицо девушки между тем неуловимо-быстро меняло выражение, будто девушка разговаривала с кем-то по телефону. Сама с собой беседует мысленно, что ли?
– Прошу прощения, мистер Переверзефф. Не могли бы вы подойти сюда к концу рабочего дня? Думаю, у нас есть вакансия, которая вас заинтересует. Но мне надо кое-что уточнить.
– О, конечно, мисс! - Борис с облегчением встал, откланиваясь. Спрашивать, что это за вакансия, он не решился, боясь спугнуть удачу. Сразу не отказали, и то хлеб…
…
– Рабочий день уже заканчивается. Приходите завтра.
– Простите, сэр, мне назначено именно к концу дня - Борис смотрел твёрдо. Полисмен чуть поморщился, но спорить не стал. Охота была слова тратить… Сейчас бы пивка… Скоро. Теперь уже совсем скоро…
Пройдя мимо стража порядка, Борис зашагал по коридору. В животе вновь прополз холодок. Он слишком надеется на чудо. А если оно не состоится? Вот сейчас девица заявит: "К сожалению, сэр, место уже занято. Извините, сэр, но пока ничем помочь не можем. Всего доброго, сэр". И "сэру" придётся-таки приступать к переработке мусора на ближайшей свалке…
У знакомой двери народу уже не наблюдалось. Очевидно, немногие счастливчики ушли отсюда широким шагом, сжимая в руке заветную бумажку, а остальные, бормоча под нос невнятные проклятия, пошли искать счастья в других местах.
"Мистер Переверзефф" остановился у самой двери, переводя дух. Секунду раздумывал, следует ли креститься по одному делу во второй раз, и перекрестился-таки. Лучше перекреститься, чем недокреститься.
– Да-да, войдите! - раздалось из-за двери в ответ на осторожный стук Бориса. Борис толкнул дверь и вошёл.
Девушка-клерк, очевидно, уже закончила работу и стояла перед зеркалом, прихорашиваясь. Борис невольно залюбовался ей. До чего всё-таки похожа она на то давнее, полузабытое, мимолётное виденье… На чудо.
– Очень хорошо, что вы пришли, сэр - девушка обернулась - Сейчас подъедет ваш возможный работодатель, вы хотите встретиться с ним?
– Хочу - не то слово - натянуто пошутил Борис - Прошу прощения, мисс, но я настолько заинтригован… Не могли бы вы намекнуть, в чём именно состоит моя возможная будущая работа?
– Не могу - засмеялась девушка так знакомо, что Борис вздрогнул - Вот сами всё и увидите. Ну, пойдём?
Она вдруг взяла Бориса под руку и потащила по коридору на выход, по дороге п оходя, одним точным движением ключа заперев дверь своей конторы. Обалдевший Борис не сопротивлялся, лихорадочно прикидывая, уж не вербуют ли тут агентов из "бывших" для заброса в Советскую Россию. В таком случае, на х…й! Уж лучше прозябать под лондонским мостом, чем отдыхать в чекистских застенках…
У двери в заведение полисмен уже откровенно маялся, поглядывая на часы.
– Всё в порядке, Майк. До завтра.
– До завтра, мисс Диана! - констебль улыбнулся так радостно, будто его отпустили не менее чем на пенсию, притом персональную. Повернулся и зашагал, явно предвкушая встречу с первой на сегодня пинтой восхитительного пенного эля.
– А где же мои работодатели, мисс Диана? - осмелел Борис.
Словно в ответ на его вопрос из-за угла вывернул "роллс-ройс", подкатил к крыльцу. Борис снова вздрогнул. Опять "Роллс-ройс"… И тут "Роллс-ройс"…
– А вот и ваш главный работодатель, мистер Переверзефф - девушка откровенно веселилась - Здравствуй, мама!
Из салона машины вышла дама средних лет с ребёнком на руках. Ухоженный пацан лет двух с копейками усердно совал в нос палец.
– Мама! - малыш требовательно протянул руку к стоявшей на крыльце мисс - или уже миссис? - Диане. Та подскочила ласточкой, перехватила малыша у бабушки. Но Борис уже ничего не слышал и не видел.
Дама обернулась к нему. Она, разумеется, тоже изменилась, но совсем не так, как "мистер Переверзефф". Во всяком случае, выглядела вполне ослепительно, и у Бориса не было ни малейших сомнений.
– Ну здравствуй, Боря.
…
–… Вот так мы и жили всё это время, Борис. Так что я теперь Джессика. Джессика и Уильям Джесс, запомни.
Они сидели в уютной гостиной, на диване, рядом с которым был сервирован столик, сплошь уставленный яствами, про существование которых Борис успел уже просто позабыть - помимо традиционных английских блюд, включая жареную оленину, тут были и блины с сёмгой, и мелкие грибочки в сметане, и даже икра двух сортов. В камине потрескивали сосновые поленья, наполняя комнату еле ощутимым запахом дыма и хвои, изгоняя вездесущую лондонскую сырость.
– Ты ешь, Боря, ешь - чуть грустно улыбалась Ярара - Ты совсем ничего не ешь, а я старалась, между прочим. Может, тебе ещё коньяку?
– У меня и без него голова кругом - попытался отшутиться Борис. Он уже успел как-то незаметно для себя рассказать всё, что произошло с ним с того страшно далёкого отсюда дня, тридцатого июня тысяча девятьсот восьмого года. Что-что, а расспрашивать Ярара умела, ненавязчиво направляя беседу так, что пациент как будто сам выкладывал ей всю подноготную.
– Вот так я и жил всё это время, Ярара.
– Так у тебя что, совсем никого не осталось?
В гостиной уже сгущались сизые сумерки, скрадывая мелкие детали обстановки в углах, и даже черты лица миссис Джесс, но Борис готов был поклясться, что в громадных синих глазах стоят слёзы.
– Совсем, Ярара. Я же тебе рассказал. Отца убили чекисты, ещё в восемнадцатом, в первую волну "красного террора". Мама и сестра умерли от тифа. А тётю Катю зарубили петлюровцы.
Борис протянул руку, взял коньяк и сам себе налил. Он вдруг перестал стесняться Ярары.
– Строго говоря, я и сам уцелел чудом. По логике, мне было место в Красной Армии - Борис жёстко усмехнулся - Большевики с сочувствием относились к бывшим каторжникам, как пострадавшим от проклятого царизма. Вот только после смерти отца я долгое время вспоминал про эту вашу штучку, которой Ухурр тогда ухлопал шулявскую шпану. Она бы мне очень тогда пригодилась.
Борис выпил стопку, занюхал маленьким, симпатичным огурчиком. Точно такие когда-то росли на огороде у тёти Кати, в том страшно далёком отсюда году.
– Ничего, обошёлся наганом - Борис снова усмехнулся - Потом подался к Деникину. Посадили меня на броневик, пригодились навыки вождения авто, спасибо Ухурру. Только для российских дорог эти европейские машинки сущее баловство. В ноябре девятнадцатого, под Воронежем, когда наших уже завернули из-под Тулы, машину пришлось сжечь, потому как дороги развезло вконец, и сцепление не выдержало.
Борис снова потянулся с бутылке, уже не так уверенно. Подумал, налил полстопки.
– За тебя, сестрёнка по разуму!
Ярара, внимательно следившая за ним, мягко убрала бутылку, принялась намазывать поджаренный тост маслом и икрой. Затем просто и естественно поднесла его ко рту Бориса, явно собираясь накормить пациента силой в случае сопротивления. Пришлось покориться.
– Потом был Перекоп - Борис прожевал наконец бутерброд - Опять повезло, подранило осколком в самом начале штурма, успели отправить в тыл. Потом Севастополь, и снова чудо - успел-таки из госпиталя на последний пароход, хотя ветром шатало. Потом Бизерта, где чуть не подох от какой-то местной арабской болезни - опять чудом выжил. Если вдуматься, Ярара, вся моя жизнь - сплошная цепь чудес.
Ярара вдруг протянула руку и тихонько, осторожно погладила его по щеке. В голове у Бориса промелькнула совсем уже дикая мысль, что человеческие пальцы для такого дела даже удобнее, чем у оррков - не надо втягивать когти. Надо было закусывать, говорено же ему…
– Всё, Борис. Лимит чудес для тебя исчерпан. Хватит, и так чересчур для одного человека. Осталось последнее чудо. Ты хотел когда-то стать астрономом… Как сейчас?
– Замечательная профессия - коньяк придал Борису изрядную смелость и немалую иронию - Вот только Королевское общество на данный момент не нуждается в астрономах.
– В астрономах нет, а в астрономе да. В одном астрономе, Боря. В тебе лично…
– Не понял…
– Это я не поняла. Да? Нет?
– Нет, так не бывает - Борис даже протрезвел.
– На свете много чего не бывает, Боря - Ярара улыбалась - Но почему-то иногда случается.
– А меня возьмут? - ляпнул Борис.
– Ну а куда они денутся? - Ярара засмеялась совсем уже откровенно - Что-то муж мой совсем заработался, не едет никак… Он просил тебя дождаться его, Борис. А потом, если хочешь, можешь тут ночевать. Или домой тебя отвезём, на выбор.
Дверь в гостиную распахнулась от мощного толчка, и в комнату стремительно вбежал тот самый бутуз, которого бабушка передавала с рук на руки матери, мисс Диане. Или всё-таки миссис?
– Артур, я что тебе сказала? Пора спать! - в гостиную вслед за малышом вошла Диана, передвигаясь скользящим, бесшумным шагом, в точности как у Ярары.
– Хочу к дяде! - малыш требовательно протянул руки к Борису, очевидно пытаясь уклониться таким образом от процедуры укладывания в кровать - На ручки!
Борис рассмеялся, так ему неожиданно стало легко. Подхватил пацана, усадил на колени.
– Как тебя звать, а? Артур?
– Артур - малыш ткнул пальчиком в живот Бориса - Ты Борис. Я слышал.
– Точно! Ну, будем знакомы?
– Будем.
Малый повернулся к бабушке.
– Дядя худой и старый. Дядя бедный?
Все рассмеялись, включая Бориса.
– Да, Артур. Пока что бедный - ответила бабушка.
– Дядя глупый? - продолжал сбор сведений о госте малыш.
На сей раз Борис рассмеялся первым.
– В самую точку, Артур.
– Ну что ты, Арт - бабушка улыбалась - Этот дядя очень, очень умный.
– А почему бедный? - резонно возразил бутуз.
– Так получилось, малыш - снова подала голос Ярара - Но это, к счастью, уже ненадолго.
Несколько секунд малыш размышлял.
– Дядя хороший и умный - подвёл он итог - Только пока бедный, худой и старый.
Ох, давно Борис так не смеялся…
Когда маленького Артура увели, Ярара зажгла свечи и подбросила в камин дров. Пламя затрещало, жадно накидываясь на свежее лакомство, в комнате вновь еле заметно потянуло дымком.
– Значит, вы удержались, Ярара - Борис рассматривал женщину, которой сейчас, при свете камина и свечей, на человеческий взгляд нельзя было дать и тридцати. Сестрёнка по разуму, бывшая оррка. Ведьма, оборотень. Ведьма-оборотень. Ну и что с того? - Значит, вы выиграли эту жизнь.
– Ты прав, братец по разуму - она снова уселась напротив него.
– Одни, против целого света…
– Неверно, Борис. Нельзя выиграть войну против всего света. Чтобы выжить, надо учиться жить в этом мире. В мире нужно жить, Боря, а не бороться с ним за выживание.
– Всё равно - невыветрившиеся остатки коньяка придавали Борису некий дух противоречия - Вас только двое. Двое среди людей…
– Мама, ты звала нас? Мы пришли - дверь в гостиную снова открылась, и внутрь один за другим входили разновозрастные ребятишки. Два, три, четыре, пять…
– Познакомьтесь, дети. Вот это и есть тот самый человек, про которого мы с отцом вам рассказывали.
Она снова обернулась к Борису. Зрачки Ярары вдруг вытянулись, превратившись в вертикальные овалы, и густую лазурь сменил яркий жёлто-зелёный блеск.
– Нас не двое, Борис. Нас давно уже не двое.
17.02.07 Челябинск
– Не переживай, парень! - громко, по-русски ободрил Бориса казак, подмигнув. Теперь, когда бумага-направление была у него в руке, он разом исполнился к соотечественнику добрых чувств. Кто знает, чем чёрт не шутит… Может, ещё и вместе работать придётся…
– Следующий, проходите!
Борис тоже перекрестился, по примеру казака. Суеверие, разумеется… Но лучше всё-таки перекреститься, чем недокреститься, как говорил один его знакомый из бывших служителей культа.
За столом сидела скромно, но элегантно одетая девица с копной роскошных золотых волос. Девица рылась в каких-то папках, сидя вполоборота к двери.
– Садитесь пожалуйста, сэр, я сейчас… - по-английски не то извинилась, не то сообщила девица. Борис уселся в кресло для посетителей, подавив ухмылку - в последнее время его всё реже называют даже просто "мистер". Ну явно недотягивает он до "мистера", не говоря уже про "сэра".
Девица наконец обернулась, подняв на него глаза, и Борис почувствовал, что кресло для посетителей уплывает из-под него куда-то. Нет, не может быть… Этого просто не может быть, потому что быть такого не может…
– Ярара?
– Я кого-то напомнила вам, сэр? - девушка смотрела спокойно, участливо.
Борис перевёл дух. Ну разумеется, совпадение. Да, сейчас явно видно - конечно же, это не Ярара. Похожа, только и всего…
– Одну мою давнюю знакомую, мисс. Простите.
– Ничего. У вас имеются какие-нибудь документы?
– Да, конечно, мисс - Борис несколько торопливо достал из обширного внутреннего кармана целую пачку бумаг - тут и паспорт, полученный с такими мучениями, и трудовая книжка, и куча рекомендаций с прежних рабочих мест… По опыту Борис знал, что в таком деле эти бумаги стоят много дороже, чем сам их хозяин.
Девушка взяла эти бесценные для Бориса скрижали, бегло перелистала. Её бровки вдруг нахмурились, потом взлетели вверх. Она с неподдельным интересом взглянула на Бориса, снова принялась листать его документы.
– Что-то не так, мисс? - не выдержал Борис, ощущая напряжение внизу живота. В чем дело, правда? Не был, не состоял, не участвовал… Здесь, в Англии, по крайней мере.
– Скажите, сэр, а где вы проживали в России? Я имею в виду, до Мировой войны?
– В Москве. Я учился в Московском университете, мисс. Я инженер, мисс.
Да, это почти правда. Ну и ещё немного каторжник, добавил про себя Борис. Разумеется, вслух он ничего такого не сказал.
– А в Киеве вы не проживали?
Борис напрягся сильнее.
– Нет, мисс. Бывал временами, не более того.
Лицо девушки между тем неуловимо-быстро меняло выражение, будто девушка разговаривала с кем-то по телефону. Сама с собой беседует мысленно, что ли?
– Прошу прощения, мистер Переверзефф. Не могли бы вы подойти сюда к концу рабочего дня? Думаю, у нас есть вакансия, которая вас заинтересует. Но мне надо кое-что уточнить.
– О, конечно, мисс! - Борис с облегчением встал, откланиваясь. Спрашивать, что это за вакансия, он не решился, боясь спугнуть удачу. Сразу не отказали, и то хлеб…
…
– Рабочий день уже заканчивается. Приходите завтра.
– Простите, сэр, мне назначено именно к концу дня - Борис смотрел твёрдо. Полисмен чуть поморщился, но спорить не стал. Охота была слова тратить… Сейчас бы пивка… Скоро. Теперь уже совсем скоро…
Пройдя мимо стража порядка, Борис зашагал по коридору. В животе вновь прополз холодок. Он слишком надеется на чудо. А если оно не состоится? Вот сейчас девица заявит: "К сожалению, сэр, место уже занято. Извините, сэр, но пока ничем помочь не можем. Всего доброго, сэр". И "сэру" придётся-таки приступать к переработке мусора на ближайшей свалке…
У знакомой двери народу уже не наблюдалось. Очевидно, немногие счастливчики ушли отсюда широким шагом, сжимая в руке заветную бумажку, а остальные, бормоча под нос невнятные проклятия, пошли искать счастья в других местах.
"Мистер Переверзефф" остановился у самой двери, переводя дух. Секунду раздумывал, следует ли креститься по одному делу во второй раз, и перекрестился-таки. Лучше перекреститься, чем недокреститься.
– Да-да, войдите! - раздалось из-за двери в ответ на осторожный стук Бориса. Борис толкнул дверь и вошёл.
Девушка-клерк, очевидно, уже закончила работу и стояла перед зеркалом, прихорашиваясь. Борис невольно залюбовался ей. До чего всё-таки похожа она на то давнее, полузабытое, мимолётное виденье… На чудо.
– Очень хорошо, что вы пришли, сэр - девушка обернулась - Сейчас подъедет ваш возможный работодатель, вы хотите встретиться с ним?
– Хочу - не то слово - натянуто пошутил Борис - Прошу прощения, мисс, но я настолько заинтригован… Не могли бы вы намекнуть, в чём именно состоит моя возможная будущая работа?
– Не могу - засмеялась девушка так знакомо, что Борис вздрогнул - Вот сами всё и увидите. Ну, пойдём?
Она вдруг взяла Бориса под руку и потащила по коридору на выход, по дороге п оходя, одним точным движением ключа заперев дверь своей конторы. Обалдевший Борис не сопротивлялся, лихорадочно прикидывая, уж не вербуют ли тут агентов из "бывших" для заброса в Советскую Россию. В таком случае, на х…й! Уж лучше прозябать под лондонским мостом, чем отдыхать в чекистских застенках…
У двери в заведение полисмен уже откровенно маялся, поглядывая на часы.
– Всё в порядке, Майк. До завтра.
– До завтра, мисс Диана! - констебль улыбнулся так радостно, будто его отпустили не менее чем на пенсию, притом персональную. Повернулся и зашагал, явно предвкушая встречу с первой на сегодня пинтой восхитительного пенного эля.
– А где же мои работодатели, мисс Диана? - осмелел Борис.
Словно в ответ на его вопрос из-за угла вывернул "роллс-ройс", подкатил к крыльцу. Борис снова вздрогнул. Опять "Роллс-ройс"… И тут "Роллс-ройс"…
– А вот и ваш главный работодатель, мистер Переверзефф - девушка откровенно веселилась - Здравствуй, мама!
Из салона машины вышла дама средних лет с ребёнком на руках. Ухоженный пацан лет двух с копейками усердно совал в нос палец.
– Мама! - малыш требовательно протянул руку к стоявшей на крыльце мисс - или уже миссис? - Диане. Та подскочила ласточкой, перехватила малыша у бабушки. Но Борис уже ничего не слышал и не видел.
Дама обернулась к нему. Она, разумеется, тоже изменилась, но совсем не так, как "мистер Переверзефф". Во всяком случае, выглядела вполне ослепительно, и у Бориса не было ни малейших сомнений.
– Ну здравствуй, Боря.
…
–… Вот так мы и жили всё это время, Борис. Так что я теперь Джессика. Джессика и Уильям Джесс, запомни.
Они сидели в уютной гостиной, на диване, рядом с которым был сервирован столик, сплошь уставленный яствами, про существование которых Борис успел уже просто позабыть - помимо традиционных английских блюд, включая жареную оленину, тут были и блины с сёмгой, и мелкие грибочки в сметане, и даже икра двух сортов. В камине потрескивали сосновые поленья, наполняя комнату еле ощутимым запахом дыма и хвои, изгоняя вездесущую лондонскую сырость.
– Ты ешь, Боря, ешь - чуть грустно улыбалась Ярара - Ты совсем ничего не ешь, а я старалась, между прочим. Может, тебе ещё коньяку?
– У меня и без него голова кругом - попытался отшутиться Борис. Он уже успел как-то незаметно для себя рассказать всё, что произошло с ним с того страшно далёкого отсюда дня, тридцатого июня тысяча девятьсот восьмого года. Что-что, а расспрашивать Ярара умела, ненавязчиво направляя беседу так, что пациент как будто сам выкладывал ей всю подноготную.
– Вот так я и жил всё это время, Ярара.
– Так у тебя что, совсем никого не осталось?
В гостиной уже сгущались сизые сумерки, скрадывая мелкие детали обстановки в углах, и даже черты лица миссис Джесс, но Борис готов был поклясться, что в громадных синих глазах стоят слёзы.
– Совсем, Ярара. Я же тебе рассказал. Отца убили чекисты, ещё в восемнадцатом, в первую волну "красного террора". Мама и сестра умерли от тифа. А тётю Катю зарубили петлюровцы.
Борис протянул руку, взял коньяк и сам себе налил. Он вдруг перестал стесняться Ярары.
– Строго говоря, я и сам уцелел чудом. По логике, мне было место в Красной Армии - Борис жёстко усмехнулся - Большевики с сочувствием относились к бывшим каторжникам, как пострадавшим от проклятого царизма. Вот только после смерти отца я долгое время вспоминал про эту вашу штучку, которой Ухурр тогда ухлопал шулявскую шпану. Она бы мне очень тогда пригодилась.
Борис выпил стопку, занюхал маленьким, симпатичным огурчиком. Точно такие когда-то росли на огороде у тёти Кати, в том страшно далёком отсюда году.
– Ничего, обошёлся наганом - Борис снова усмехнулся - Потом подался к Деникину. Посадили меня на броневик, пригодились навыки вождения авто, спасибо Ухурру. Только для российских дорог эти европейские машинки сущее баловство. В ноябре девятнадцатого, под Воронежем, когда наших уже завернули из-под Тулы, машину пришлось сжечь, потому как дороги развезло вконец, и сцепление не выдержало.
Борис снова потянулся с бутылке, уже не так уверенно. Подумал, налил полстопки.
– За тебя, сестрёнка по разуму!
Ярара, внимательно следившая за ним, мягко убрала бутылку, принялась намазывать поджаренный тост маслом и икрой. Затем просто и естественно поднесла его ко рту Бориса, явно собираясь накормить пациента силой в случае сопротивления. Пришлось покориться.
– Потом был Перекоп - Борис прожевал наконец бутерброд - Опять повезло, подранило осколком в самом начале штурма, успели отправить в тыл. Потом Севастополь, и снова чудо - успел-таки из госпиталя на последний пароход, хотя ветром шатало. Потом Бизерта, где чуть не подох от какой-то местной арабской болезни - опять чудом выжил. Если вдуматься, Ярара, вся моя жизнь - сплошная цепь чудес.
Ярара вдруг протянула руку и тихонько, осторожно погладила его по щеке. В голове у Бориса промелькнула совсем уже дикая мысль, что человеческие пальцы для такого дела даже удобнее, чем у оррков - не надо втягивать когти. Надо было закусывать, говорено же ему…
– Всё, Борис. Лимит чудес для тебя исчерпан. Хватит, и так чересчур для одного человека. Осталось последнее чудо. Ты хотел когда-то стать астрономом… Как сейчас?
– Замечательная профессия - коньяк придал Борису изрядную смелость и немалую иронию - Вот только Королевское общество на данный момент не нуждается в астрономах.
– В астрономах нет, а в астрономе да. В одном астрономе, Боря. В тебе лично…
– Не понял…
– Это я не поняла. Да? Нет?
– Нет, так не бывает - Борис даже протрезвел.
– На свете много чего не бывает, Боря - Ярара улыбалась - Но почему-то иногда случается.
– А меня возьмут? - ляпнул Борис.
– Ну а куда они денутся? - Ярара засмеялась совсем уже откровенно - Что-то муж мой совсем заработался, не едет никак… Он просил тебя дождаться его, Борис. А потом, если хочешь, можешь тут ночевать. Или домой тебя отвезём, на выбор.
Дверь в гостиную распахнулась от мощного толчка, и в комнату стремительно вбежал тот самый бутуз, которого бабушка передавала с рук на руки матери, мисс Диане. Или всё-таки миссис?
– Артур, я что тебе сказала? Пора спать! - в гостиную вслед за малышом вошла Диана, передвигаясь скользящим, бесшумным шагом, в точности как у Ярары.
– Хочу к дяде! - малыш требовательно протянул руки к Борису, очевидно пытаясь уклониться таким образом от процедуры укладывания в кровать - На ручки!
Борис рассмеялся, так ему неожиданно стало легко. Подхватил пацана, усадил на колени.
– Как тебя звать, а? Артур?
– Артур - малыш ткнул пальчиком в живот Бориса - Ты Борис. Я слышал.
– Точно! Ну, будем знакомы?
– Будем.
Малый повернулся к бабушке.
– Дядя худой и старый. Дядя бедный?
Все рассмеялись, включая Бориса.
– Да, Артур. Пока что бедный - ответила бабушка.
– Дядя глупый? - продолжал сбор сведений о госте малыш.
На сей раз Борис рассмеялся первым.
– В самую точку, Артур.
– Ну что ты, Арт - бабушка улыбалась - Этот дядя очень, очень умный.
– А почему бедный? - резонно возразил бутуз.
– Так получилось, малыш - снова подала голос Ярара - Но это, к счастью, уже ненадолго.
Несколько секунд малыш размышлял.
– Дядя хороший и умный - подвёл он итог - Только пока бедный, худой и старый.
Ох, давно Борис так не смеялся…
Когда маленького Артура увели, Ярара зажгла свечи и подбросила в камин дров. Пламя затрещало, жадно накидываясь на свежее лакомство, в комнате вновь еле заметно потянуло дымком.
– Значит, вы удержались, Ярара - Борис рассматривал женщину, которой сейчас, при свете камина и свечей, на человеческий взгляд нельзя было дать и тридцати. Сестрёнка по разуму, бывшая оррка. Ведьма, оборотень. Ведьма-оборотень. Ну и что с того? - Значит, вы выиграли эту жизнь.
– Ты прав, братец по разуму - она снова уселась напротив него.
– Одни, против целого света…
– Неверно, Борис. Нельзя выиграть войну против всего света. Чтобы выжить, надо учиться жить в этом мире. В мире нужно жить, Боря, а не бороться с ним за выживание.
– Всё равно - невыветрившиеся остатки коньяка придавали Борису некий дух противоречия - Вас только двое. Двое среди людей…
– Мама, ты звала нас? Мы пришли - дверь в гостиную снова открылась, и внутрь один за другим входили разновозрастные ребятишки. Два, три, четыре, пять…
– Познакомьтесь, дети. Вот это и есть тот самый человек, про которого мы с отцом вам рассказывали.
Она снова обернулась к Борису. Зрачки Ярары вдруг вытянулись, превратившись в вертикальные овалы, и густую лазурь сменил яркий жёлто-зелёный блеск.
– Нас не двое, Борис. Нас давно уже не двое.
17.02.07 Челябинск