Страница:
– Рад, что вы всё понимаете, Эрих. Да, хозяева применили Ключ по назначению. Теперь мы точно знаем две вещи: первое - Ключ не муляж, он работает, и второе - его нынешние владельцы не какие-то случайные люди, а подлинные хозяева. Те самые эльфы из старой сказки, Эрих.
– Весьма возможно, господин майор. Только вот что я вам скажу - с сегодняшнего дня они могут исчезнуть из этого городка в любой момент. Навсегда. Мы не знаем, что их тут держало, и держит ли до сих пор. Не перетяните, Иосиф Наумович. Наш таз и так плавает чересчур долго.
Улыбка сползла с лица майора, и оно стало красивым и злым.
…
– М-м-м-а-а-а-а…
Плач ребёнка и мяуканье кошки. Страстный зов и ужас смерти. И давящая, беспредельная тоска.
– М-м-ааааа…
Иван проснулся в ледяном поту. Стиснув зубы, он пытался успокоить бешено колотящееся сердце.
– Ммм-аа-ааа…
Как это проходит сквозь все перекрытия, из подвала на чердак? И вдруг Иван понял - не проходит. Это возникает у него в голове.
– М-мм-ааа-ааа-ааа…
Иван вдруг обнаружил себя исступлённо колотящим в чердачную дверь. Бесполезно - довольно хлипкая дощатая дверца стояла незыблемо, как броневая дверь артиллерийского каземата.
– Откройте, откройте, откройте, ну не надо, ну сколько можно!!! Гады ползучие, товарищи дорогие, родненькие мои, хорошие…
– Мм-м-ааа-аа-а…
Иван уже сползал по двери, погружаясь в жуткое, нездешнее беспамятство, когда дверь наконец открылась. На пороге стояла Тамиона, в короткой полупрозрачной ночной рубашке, держа в поднятой руке крохотный белый светлячок-огонёк. Иван рухнул к её ногам, судорожно обхватив эти ноги, вжимаясь лицом в живот девушки.
– Не мучайте её… вы же мучаете её… зачем вы так мучаете её… - слова вываливались из сержанта, как картофелины из дырявого мешка, толкаясь, мешая друг другу, судорожными рывками. Тамиона обхватила голову Ивана руками, не пытаясь отстраниться, гладила его по волосам.
– Бедный Ваня… Ну всё, всё, мой хороший… Уже всё…
…
Иван проснулся со странным ощущением - вроде бы всё тело налито бодростью, и только где-то глубоко в голове сидит отзвук неясной боли. Он огляделся - нет, это явно не чердак. Искрящиеся ледяными узорами стены, с прожилками золота - красиво… Ба, да это спальня госпожи Тамионы, не иначе. На столике у изголовья стоял высокий узорчатый серебряный кувшин, рядом - пустой хрустальный бокал на ножке. Ивану вдруг так зверски, смертельно захотелось пить, что он схватил кувшин обеими руками и начал гулко глотать, давясь. Жидкость в кувшине оказалась водой, чуть кисло-сладкой, с лёгкой горчинкой.
Тамиона, умытая и причёсанная, в ярко-алом с жёлтым отливом платье - шикарная вешь! - возникла на пороге. Точёное алебастровое лицо сегодня казалось особенно прозрачным, а глаза - неправдоподобно огромными.
– Ну как ты, товарищ старший сержант? - она улыбнулась, но улыбка вышла опять-таки невесёлая. Что-то у них не так… - Жив, вижу.
– Я вчера ничего такого не позволил? - Иван осторожно встал с кровати, прикрываясь покрывалом, под которым спал, нашаривая штаны - Если что, я заранее приношу свои извинения…
– Нет, Ваня, ничего такого ты не позволил - девушка улыбнулась ещё более бледно - И боюсь, что сегодня извинения принесёт кто-то другой.
Они сидели за столом: королева Элора во главе стола, рядом телохранители Таэль и Диэль, затем Иван, по другую руку Ивана господин магистр, а напротив Ивана Тамиона. Иван то и дело с удивлением бросал взоры на девушку - какое роскошное платье, а вид - будто решилась прыгнуть с гранатой под танк. Да что такое?!
– Говори, Тами, не тяни - сказала вдруг королева - вслух говори, пожалуйста.
– Да, моя королева - девушка вскинула на Элору отчаянно сверкнувшие глаза. - Я считаю, мы все неправы перед Иваном. И вы тоже, моя королева.
– Вот как? - королева отложила вилочку, взяв салфетку, промокнула губы - В чём же? Не в том ли, что носимся с ним, как дурень с писаной торбой, если использовать термины местных эфемеров? Или в том, что мы с магистром, бросив все дела, выполняем навязанный нам договор? Или в том, что каждую ночь мы с ним входим в контакт с Навью, заметь, не для возвращения из Запределья бессмертного эльфа - для возвращения в этот мир давно погибшей эфемерки?
– Вы неправы, моя королева - Тамиона встала - Я понимаю, вы рискуете, но что с того, если нет подлинного благородства цели? Иван чувствителен к Нави, он слышит Зов, она же его убьёт, неужели я должна говорить это вам? Он каждую ночь кричит, когда вы с магистром входите в контакт с Навью, неужели вы не знаете этого?
– Ничто не даётся даром. Он хотел этого - он получит.
– А дальше? Как он будет жить с навкой дальше?! Он же ничего не смыслит, он же не сможет её удержать, ну как вы все так можете?! Он же во второй раз потеряет её, медленно и мучительно, и погибнет сам! Он отдал нам Ключ, он поверил нам! Где же наша хвалёная справедливость?!
– Хватит! - королева тоже встала во весь свой немалый рост - не кажется ли тебе, что ты забываешься? Позволь тебе напомнить, что я королева эльфов, и заботиться должна об эльфах, и только о них! А что касается его - кивок в сторону Ивана - мы честно выполняем договор, и мы его выполним. Но это не значит, что я обязана опекать его, лелеять и холить всю оставшуюся ему жизнь!
Девушка перевела дух.
– Как хотите, моя королева. Но если вы сегодня же не расскажете ему всё - боюсь, я больше не смогу называть вас "моя королева" - только "Ваше Величество".
– Садись, Иван Семёнович - королева Элора была бледна, громадные изумрудные глаза стали ещё больше. Сегодня королева не была ослепительна - сегодня она была невозможно, невероятно прекрасна той пронзительной печальной красотой, на которую только глянуть - и можно умирать.
Сзади Ивана встал Киннор. Иван уже знал - таков порядок, заведённый в седой древности. Лиц, с которыми охрана могла оставить королеву наедине, можно было пересчитать чуть ли не по пальцам, и Иван, естественно, в этот список не входил.
– Начнём с общего. Скажи, что ты знаешь о душе?
Ну вот, опять. Далась им эта душа… Что он, поп?
– Ничего не знаю - честно признался Иван.
– Плохо - королева смотрела серьёзно - очень плохо. А знаешь ли ты что-либо о Нави?
– Ещё меньше - буркнул Иван.
– Но хоть какие-то представления о воскрешении из мёртвых у тебя имеются?
Иван наморщил лоб.
– Я краем уха слыхал, давно уже, про воскрешение какого-то Лазаря, но что и как, и куда он потом девался - без понятия.
– Ясно. Что ж, тогда слушай. Один ваш соотечественник, эфемер, сказал не так давно: "человек есть душонка, обременённая трупом". Сказано зло, зато точно. Да, и у эфемеров есть индивиды, способные на прозрения. После смерти человек распадается на две этих компоненты - душа отдельно, труп отдельно. Ясно?
– Ваше Величество - завозился в Иване недобитый пионер - нас учили, что души нет, что её попы выдумали, чтобы пролетариев охмурять…
– Если хочешь что-то узнать, забудь всё, чему тебя учили, и слушай меня. Когда захочешь побыть идиотом, вспомни, чему тебя учили в вашей школе. Души нет? Тогда чего ты ждёшь? Может, того, что я откопаю покойную - кстати, сильно разложившуюся за время лежания в необустроенной могиле, прямо в сырой земле - и приведу к тебе?
Королева замолкла, переглянулась с Киннором - очевидно, магистр что-то ей сказал. Иван подавленно молчал.
– Так вот. Тело человека восстановить не так трудно. В каждой клетке существуют некие спиральные молекулы, в которых записана информация о теле человека. Ну сведения, если тебе так понятней. А так как клеток в теле человека много, то восстановить общую картину можно практически всегда, ну разве только человек сгорит в огне целиком, до пепла.
Королева помолчала, собираясь с мыслями и давая Ивану возможность усвоить сказанное.
– Труднее с душой. Куда уходит та летучая информация, при помощи которой живой труп, тело, и становится собственно человеком, мы точно не знаем. Зато мы знаем, как извлечь её оттуда и заставить вернуться в тело. Как правило, в искусственное тело, так как природное тело эфемера разрушается после смерти почти мгновенно.
Теперь Иван боялся пропустить хоть слово.
– Так вот, Иван Семёнович. С искусственным телом проблем обычно не бывает - оно почти всегда намного лучше природного, испорченного плохим содержанием, болезнями и так далее. Девушка-навка обыкновенно красивее, чем была покойная при жизни. Очень похожа, но красивее, понятно? - Иван затряс головой - Гладкая нежная кожа, отличная фигура, не испорченная ни сутулостью, ни жировыми отложениями, роскошные волосы, сахарные зубки - словом, биологический оптимум. Да плюс изрядная физическая сила, между прочим. И старению навка почти не подвержена, почему и как - рассказывать не стоит, ты всё равно не поймёшь.
Да только вот беда - душа, насильно возвращённая, скажем так, в сей мир, рвётся обратно, не хочет оставаться в новом теле. И удержать её может только огромная любовь. Любовь того, кому она предназначена, и ничья больше.
Королева опять замолчала, давая Ивану время переварить услышанное.
– Жить с навкой - тяжкое испытание, Иван. Она живёт, по сути, только в твоём присутствии. Пока ты любишь её горячо и беззаветно, она будет совершенно как живая - любить тебя, ласкать, разговаривать, даже смеяться и шутить, а то и делать кое-что по дому. Но это только у тебя на глазах. Я хорошо знаю эти вещи - когда хозяина нет рядом с ней, навка замирает. В буквальном смысле - может часами стоять, не меняя позы, сидеть в таком положении, как ты её оставил. Будучи одна, навка не ест и не пьёт, не отправляет естественные надобности, разве что дышит. Но так будет, если ты будешь покидать её лишь изредка и ненадолго.
Если же ты будешь оставлять её надолго и часто, скажем, уходя на работу, она быстро превратится в безразличное ко всему животное, которое необходимо кормить буквально с ложечки. Безразлично и неподвижно сидящая женщина со стеклянным взглядом - зрелище не для слабонервных.
Но и это не всё. Самое страшное, если ты её разлюбишь. А разлюбить женщину, целыми днями молча сидящую со стеклянным взглядом - плёвое дело. И вот тогда однажды она снова начнёт движение, сперва медленно, неуверенно, потом всё быстрее и уверенней. И в её глазах ты увидишь саму Смерть. Для начала свою собственную.
Королева снова замолчала. Она молчала долго, очень долго, и Ивану вдруг стало так жутко, как не было за всю войну, как не бывало ни разу в жизни. Будто пронзительно прекрасная сейчас королева Элора и была той самой переродившейся навкой, несущей смерть всем, оказавшимся на её пути.
– Моя дочь, бывшая совсем недавно одной из Хранительниц Ключа, погибла, и погибла почти безвозвратно - во всяком случае, голову спасти не удалось. Её телохранителя удалось вытащить и оживить, не прибегая к Нави, а её саму… И я, дура, решилась, хотя король был против. Теперь она навка, Иван, да не простая эфемерская - эльфийская навка, умеющая читать мысли, владеющая сильным гипнозом и немалой магией. Способная убить такого, как ты, одним взглядом. Мой зять, её муж, очень просил, совсем как ты. Он очень любит её, буквально с рук не спускает, и всё пока вроде бы отлично. Но иногда, глядя на неё, я кусаю губы в кровь - лучше бы она погибла безвозвратно.
…
Сегодня ночь выдалась особенно душной, и воздух, вливавшийся в чердачное окно, не приносил прохлады. Иван лежал, подложив руки под голову. Он думал.
Вообще, за последнее время он только и делал, что думал, думал, думал… А что ещё делать, когда целыми днями торчишь на боевом посту, а ночами там же и спишь, в компании с мирно посапывающей бабой Нюрой?
В углах чердака застыли, скорчившись, уродливые железные штуковины, ближайшие родственницы "вешалок", обосновавшихся внизу. Сегодня Иван точно узнал, что они способны стрелять, из чего-то непонятного, но не в этом суть. Важно, что эти штуковины держат круговую оборону, с четырёх углов, готовые уничтожить любую цель - подвижную и не очень, бронированную или нет… И живые цели, глупо размахивающие такими вот тарахтелками - Иван усмехнулся, взглянув на свой автомат. Да, круговая оборона с четырёх углов. И он, Иван, пятый. Пятый угол в хате, пятое колесо в телеге… Нет, до чего всё-таки ушлый народ эти эльфы. Выдав Ивану автомат, они одним махом решили кучу проблем. Во-первых, создали у Ивана иллюзию занятости делом. Важным делом, а как же: охранять объект с оружием в руках - это вам не посуду мыть! Защитничек ты наш, младший помощник "шлангов"… Во-вторых, автоматически исключались нежелательные шатания Ивана по дому, дабы не видел глупый эфемер, чего не надо. Днём на чердаке на боевом посту, ночью там же на отдыхе - и в гроб класть не надо, как старушку… И в твёрдой памяти ведь, без всякого гипноза… А что касается ясного ума, так откуда?… И потом, выдав Ивану оружие, эльфы ясно дали понять - они считают его если и не совсем своим, то по крайней мере союзником. Иллюзия, опять иллюзия… Нет, но автомат-то, как ни крути, настоящий, родной ППД… Настоящий ли?
Иван вскочил, схватил прислонённый к изголовью автомат, дрожащими руками отщёлкнул диск. Да нет, патроны на месте, полный магазин… Иван выщелкнул один, покатал на ладони - прямо как настоящий… А ну-ка!
Магазин с коротким металлическим звуком встал на место, лязгнул передёрнутый затвор. Иван уже не сомневался, направляя автомат в крышу - это муляж. Очередная иллюзия, чёрт бы их побрал!
Гулкая очередь прозвучала в пыльной пустоте чердака так неожиданно громко, что Иван невольно присел, прикрыв голову от сыплющейся сверху трухи, и в этот момент заголосила баба Нюра.
– Рятуйте! Немцы!! Рятуйте-е-е!!!
Иван стоял посреди знакомого янтарного кабинета, по случаю позднего времени являвшегося сейчас спальней. На этот раз сесть Ивану не предложили.
– Ну что, Иван Семёнович - королева Элора, кутаясь в накинутый наспех пеньюар, сидела в кресле, магистр и Таэль (сегодня он дежурит, вспомнил сержант) стояли сзади - вы принесли мне свежие извинения, взамен увядших?
Иван смотрел в пол. Сказать ещё раз "я больше не буду", точно дебил? Не смешно. Действительно, сколько можно… Да любой командир уже сплавил бы Ивана в руки трибунала.
– Что будем делать? Ваша идея с громким треском провалилась, магистр.
Киннор шагнул вперёд.
– Я готов понести наказание, моя королева. Но я и сейчас уверен - он не опасен.
– Я не разделяю вашего оптимизма.
Эльф вдруг заговорил вслух на каком-то непонятном языке, быстро, но чётко проговаривая слова. Королева подняла брови, возразила что-то - Киннор мотнул головой, указав на чердак, снова заговорил. Элора снова резко возразила, и они вдруг разом замолкли. Замолкли вслух, но было видно - дискуссия продолжается, перейдя на более глубокий уровень. Было немного жутковато смотреть на их безмолвную беседу.
– Ладно - вздохнула Элора - ты просто злоупотребляешь своим даром убеждения, Киннор, скажу больше - своим личным влиянием. Но заявляю прямо - в случае… скажем так, любой следующей выходки твоего подзащитного ты будешь наказан, я лично обращусь к Совету. Магистр эльфов - не безмозглый эфемер, он обязан отвечать за свои слова и поступки в любом случае.
Королева обратила свой взор на Ивана.
– Ваши извинения не приняты, дорогой Иван Семёнович. Как не будут приняты и дальнейшие уверения, что "я больше не буду". Я оставляю и этот ваш подвиг без последствий только благодаря господину магистру. Вы свободны.
Иван сидел на своей постели и думал. Неподалёку еле слышно посапывала бабуля, стараниями магистра вновь погружённая в глубокий спокойный сон. К самому отставному сержанту сон теперь не приближался на выстрел, очевидно, опасаясь внезапного огня.
Настроение Ивана было ужасным. Куда хуже… Нет, но какой идиот, в самом деле! Ведь можно было, в конце концов, проверить оружие по-умному, если он уж такой мнительный - да хоть в старый валенок пальнул бы одиночным, и то…
– Ну что, дорогой наш Иван Семёнович - Киннор возник в темноте, как обычно, бесшумно - замышляем план следующей операции?
Иван покосился на неясную фигуру, теряющуюся во мраке - ночи на излёте июля были куда темнее, чем в тот день, когда Иван появился здесь. Ладно, смейся…
Магистр присел рядом, на кровать Ивана.
– Ты здорово рассердил королеву. Ты уже заметил, когда она сердится, всегда переходит на "вы"? А если перешла на "ты" - считай, пронесло.
Эльф помолчал, прислушиваясь к чему-то.
– И чего ты всё дёргаешься, не пойму? Нам осталось быть вместе три дня. Неужели трудно потерпеть?
Три дня… Всего три дня. Через три дня!
Иван уже знал, какой мгновенной реакцией обладают эльфы, но на этот раз магистр ничего не успел, хрипя и кряхтя в объятиях бывшего сержанта.
– Радуешься, что больше не увидишь наши рожи?
– Слушай, ну чего ты, в самом деле… Ну ты же знаешь, чему я радуюсь…
– Даже после всего, что тебе рассказала королева?
– Да! - Иван спохватился, притушил голос: не хватает ещё раз разбудить бабулю - Да! Ты думаешь, я испугался? Чёрта с два! Нельзя оставлять одну? Ни на минуту не оставлю! Документов нету? Проживём и без документов! Уеду в глушь, в деревню на три двора, в сторожку какую-нибудь. И будем мы с ней всегда вместе, днём и ночью. И будем счастливы, вот так! Я люблю её, понял? И буду любить всю жизнь!
Эльф улыбался, в темноте призрачно белели зубы.
– Всё правильно. Вот так и действуй. Только так и можно прожить с навкой - люби её днём и ночью, не отпускай от себя ни на шаг, и ничего не бойся. И не будет тогда тебе лучше, нежнее и вернее жены, чем она. Вот только дети…
– Возьмём сироту на воспитание! Нет, двух! - Иван рубанул рукой - Ты знаешь, сколько их сейчас по России ходит? Так чем в детдом, лучше в семью…
Эльф вытаращил глаза, это было видно даже в темноте.
– Ну, ты даёшь… Нет, ты серьёзно? Жить с навкой тебе мало, ещё и сирот?…
Иван внезапно рассмеялся.
– Я понял наконец, в чём ваша беда. Вы, эльфы, всего боитесь. Ну не боитесь, так опасаетесь, потому что хотите прожить все эти свои пять тысяч лет. Вот вы и высчитываете - это лучше не делать, и то опасно, и то… А нам, эфемерам, чего терять? Всей жизни кот наплакал. Двум смертям не бывать, одной не миновать, так и не пошла бы она!… Мы живём здесь и сейчас, вот что. Радоваться сейчас, любить сейчас - вот и вся стратегия.
Эльф молчал так долго, что Иван уже начал опасаться - не уснул ли сидя?
– Знаешь, Иван, у нас, эльфов, мало кто всерьёз интересуется психологией эфемеров, разве что по долгу службы. И совсем мало таких, которые душой понимают вас, людей. Это очень трудно, поверь - всё равно, что понять до конца попутчика в трамвае - только разговорились, а его уже и нет. И я не понимал, каюсь. Но теперь мне почему-то кажется, я начал понимать.
Иван засмеялся.
– Не горюй. С твоей-то головой да за пять тысяч лет до всего дойти можно!
Они негромко посмеялись.
– Курить охота, спасу нет. Вот ведь какая зараза, знаешь, что баловство, что вред один, а тянет…
Магистр поглядел на него удивлённо.
– Слушай, а я тут голову ломаю - чего его так физически мучает? Чувствую фон, а не сообразил. Тупею, однако… Курить охота, говоришь?
– Ну… - Иван подобрался. Ох, не зря спросил, затевает что-то господин магистр…
– Но тебе совсем не хочется курить.
– Не понял…
– Тебе не хочется курить. Тебе никогда не захочется курить. Всё понял?
Иван прислушался к себе и вдруг понял - верно, ему ни капли не хочется курить. Отрезало как бритвой. Ай да магистр!
– Слушай - вспомнил вдруг сержант - это не ты ли соседских ребятишек того?…
Эльф воззрился на него изумлённо.
– Откуда знаешь?
– Разговор соседок подслушал.
Киннор улыбнулся.
– Верно понял. Эти ребята проходу бы нам тут не дали, разве от детей что-нибудь скроешь? Да и "шланги" - вещь малоприятная. Пришлось применить уровень "безразличный" - ну не интересуем мы соседей, и точка. Взгляд скользит, а глаз не замечает. Тут все соседи обработаны, ты разве не сообразил?
Эльф вздохнул.
– Только с детьми куда труднее: если матери их всё время в хлопотах, туда-сюда, и оглянуться кругом некогда, то детей летом чем занять, чтобы не лазали в чужие огороды? Вот я и внушил им позитив-программу внутреннего саморазвития личности. Пока гипнонастройка держится, а там сами начнут соображать. Скажешь, плохо?
– Не скажу. Вы, эльфы, ребята вообще-то ничего, только с прибабахами…
Они опять сдавленно засмеялись. Магистр поднялся.
– Ладно, Иван, посидели и будет. Работа ждёт.
– Какая ночью… - Иван осёкся. Эльф помолчал, мрачнея.
– Вот именно. Разве это нормальная работа - каждую ночь этот кошмар?
Он направился к выходу.
– А автомат на ночь глядя я тебе не верну, а то ещё чего отмочишь. Завтра утром получишь. Да не гляди ты так, право! События, похоже, закручиваются что-то уж очень круто, и держать тебя беззащитного… Ты нам не враг, это ясно. А что касается ума - ну откуда тебе взять?
…
–… И вот что самое интересное - начальник горотдела НКВД даже привстал от возбуждения - вся улица слышала пальбу, а ближайшие соседи - нет. Как такое возможно, интересно мне знать? На брехунов они не похожи, я людей чую сразу, когда врут.
– Скажите, Василий Степанович - майор Редерман блестел очками, как биноклем - а вообще ничего странного при допросе этих соседок - он взял фотографии, вгляделся - вы не заметили?
Капитан в задумчивости потёр шею.
– Да вроде нет. Хотя… А знаете, вы ведь правы, Иосиф Наумович. Успокоенные они какие-то, что ли. И не трепещут перед органами, как положено. Такое впечатление, что им всё до фени, этим тёткам. И пацаны у них дома такие… ну прямо пионеры с картинки, ей-ей. А к остальному безразличие полное. Не бывает таких детей, у нас тут во всяком случае не бывало. Может, у вас есть версия, Иосиф Наумович? Поделились бы!
– Отчего же, Василий Степанович - майор мягко улыбнулся - вы насчёт гипноза что-либо слыхали? Индивидуального, группового и так далее?
Капитан воззрился на майора недоверчиво.
– Уж не хотите ли вы сказать?…
– Именно - майор улыбнулся ещё мягче - Я поздравляю вас, дорогой Василий Степанович. Я, конечно, не ваше непосредственное руководство, но полагаю, в самое ближайшее время вас переведут в Москву, в звании майора. - он засмеялся - А то - оцепить, прочесать… Ведь можете работать, когда захотите, а?
Майор улыбался теперь почти смущённо.
– Но для того, чтобы мои видения стали явью, необходимо закончить операцию.
– Будем брать? - капитан снова привстал.
– Обязательно. И быстро. Теперь всякое промедление смерти подобно. Как тут у вас выйти на Москву, всё забываю…- майор пододвинул к себе чёрный телефон, стоявший на столе в кабинете директора школы.
…
– М-м-ааа-ааа-аа-а…
Плач ребёнка и мяуканье кошки. Страстный зов и ужас смерти. И беспредельная тоска.
Иван сжимал зубы. Нет, не закричу, подумал он. Сегодня ни за что не закричу. Я выдержу. Я должен выдержать.
– М-ммм-ааааа…
Зов рождался, казалось, где-то в глубине Ивана, тянул его…Куда?
– Мм-мм-ааа…ааа…
Пальцы не слушаются, бессильно царапая дверь броневого каземата. Не мучайте… Не мучайте её…
Мягкий неяркий свет залил всё вокруг, и Иван увидел перед собой Тамиону в коротенькой прозрачной ночной рубашке. В следующий момент он обнаружил, что обнимает её голые ноги, судорожно стискивает бёдра, молча и страшно, а лицо его упирается ей в живот. Тонкие длинные пальцы обхватили его голову.
– Ну всё, всё, Ваня… Сейчас будет легче… Всё уже, всё…
…
На этот раз свет был иным - он не крался, просачиваясь туманным фиолетовым сиянием, а бил ослепительными лучами во все щели, отражаясь от полировки и зеркал. Иван обнаружил себя лежащим на той же постели, что и в прошлый раз - очевидно, госпожа Тамиона как-то наладилась переправлять нелёгкую ношу с чердака. Или он всё-таки шёл сам, в беспамятстве?
Свет внезапно погас, сменившись запахом палёного дерева и краски. В доме звучали шаги, их было много. Много людей. Или эльфов?
Тамиона вошла в комнату, уже умытая и причёсанная. И выражение лица как тогда, только вместо роскошного платья сейчас на ней красовался серо-зелёный глухой комбинезон с откидным капюшоном, делающей девушку похожей на парашютистку. Вот интересно, где они хранят все эти свои гардеробы?
– Что случилось? - тревожно спросил сержант.
– Пока не случилось - Тамиона натягивала на голову капюшон - но случится с минуты на минуту. Нас обнаружили, Ваня.
– Кто?
В комнату вошёл Киннор, и Иван невольно восхитился - в этом облегающем комбинезоне, с натянутым капюшоном, с кортиком на бедре и торчащим из-за спины жезлом, с автоматом ППД в руке он выглядел матёрым диверсантом.
– Тами - последовал ряд неизвестных Ивану слов на неизвестном же языке. Девушка кивнула, натягивая капюшон до глаз, полностью скрыв лицо. Комбинезон Тамионы вдруг пошёл пятнами, и спустя пару секунд вместо стройной фигурки девушки в комнате осталось нечто непонятно-прозрачное, почти невидимое - словно струящийся над нагретым асфальтом воздух. Марево переместилось к двери и исчезло.
– Похоже, мы недооценили твоих соотечественников, Иван Семёнович. Покуда мы опасались "чёрных хранителей", ваше родное НКВД уже тут как тут. Кассегри прохлопал… Ладно - он протянул Ивану злополучный ППД - Там у тебя ещё два диска полных, если что, должно хватить.
Иван принял автомат, сглотнул внезапно ставшую вязкой слюну. Вот он, момент истины… С кем он?
– Нет - магистр смотрел пронзительно - Ты не должен стрелять в своих.
– Весьма возможно, господин майор. Только вот что я вам скажу - с сегодняшнего дня они могут исчезнуть из этого городка в любой момент. Навсегда. Мы не знаем, что их тут держало, и держит ли до сих пор. Не перетяните, Иосиф Наумович. Наш таз и так плавает чересчур долго.
Улыбка сползла с лица майора, и оно стало красивым и злым.
…
– М-м-м-а-а-а-а…
Плач ребёнка и мяуканье кошки. Страстный зов и ужас смерти. И давящая, беспредельная тоска.
– М-м-ааааа…
Иван проснулся в ледяном поту. Стиснув зубы, он пытался успокоить бешено колотящееся сердце.
– Ммм-аа-ааа…
Как это проходит сквозь все перекрытия, из подвала на чердак? И вдруг Иван понял - не проходит. Это возникает у него в голове.
– М-мм-ааа-ааа-ааа…
Иван вдруг обнаружил себя исступлённо колотящим в чердачную дверь. Бесполезно - довольно хлипкая дощатая дверца стояла незыблемо, как броневая дверь артиллерийского каземата.
– Откройте, откройте, откройте, ну не надо, ну сколько можно!!! Гады ползучие, товарищи дорогие, родненькие мои, хорошие…
– Мм-м-ааа-аа-а…
Иван уже сползал по двери, погружаясь в жуткое, нездешнее беспамятство, когда дверь наконец открылась. На пороге стояла Тамиона, в короткой полупрозрачной ночной рубашке, держа в поднятой руке крохотный белый светлячок-огонёк. Иван рухнул к её ногам, судорожно обхватив эти ноги, вжимаясь лицом в живот девушки.
– Не мучайте её… вы же мучаете её… зачем вы так мучаете её… - слова вываливались из сержанта, как картофелины из дырявого мешка, толкаясь, мешая друг другу, судорожными рывками. Тамиона обхватила голову Ивана руками, не пытаясь отстраниться, гладила его по волосам.
– Бедный Ваня… Ну всё, всё, мой хороший… Уже всё…
…
Иван проснулся со странным ощущением - вроде бы всё тело налито бодростью, и только где-то глубоко в голове сидит отзвук неясной боли. Он огляделся - нет, это явно не чердак. Искрящиеся ледяными узорами стены, с прожилками золота - красиво… Ба, да это спальня госпожи Тамионы, не иначе. На столике у изголовья стоял высокий узорчатый серебряный кувшин, рядом - пустой хрустальный бокал на ножке. Ивану вдруг так зверски, смертельно захотелось пить, что он схватил кувшин обеими руками и начал гулко глотать, давясь. Жидкость в кувшине оказалась водой, чуть кисло-сладкой, с лёгкой горчинкой.
Тамиона, умытая и причёсанная, в ярко-алом с жёлтым отливом платье - шикарная вешь! - возникла на пороге. Точёное алебастровое лицо сегодня казалось особенно прозрачным, а глаза - неправдоподобно огромными.
– Ну как ты, товарищ старший сержант? - она улыбнулась, но улыбка вышла опять-таки невесёлая. Что-то у них не так… - Жив, вижу.
– Я вчера ничего такого не позволил? - Иван осторожно встал с кровати, прикрываясь покрывалом, под которым спал, нашаривая штаны - Если что, я заранее приношу свои извинения…
– Нет, Ваня, ничего такого ты не позволил - девушка улыбнулась ещё более бледно - И боюсь, что сегодня извинения принесёт кто-то другой.
Они сидели за столом: королева Элора во главе стола, рядом телохранители Таэль и Диэль, затем Иван, по другую руку Ивана господин магистр, а напротив Ивана Тамиона. Иван то и дело с удивлением бросал взоры на девушку - какое роскошное платье, а вид - будто решилась прыгнуть с гранатой под танк. Да что такое?!
– Говори, Тами, не тяни - сказала вдруг королева - вслух говори, пожалуйста.
– Да, моя королева - девушка вскинула на Элору отчаянно сверкнувшие глаза. - Я считаю, мы все неправы перед Иваном. И вы тоже, моя королева.
– Вот как? - королева отложила вилочку, взяв салфетку, промокнула губы - В чём же? Не в том ли, что носимся с ним, как дурень с писаной торбой, если использовать термины местных эфемеров? Или в том, что мы с магистром, бросив все дела, выполняем навязанный нам договор? Или в том, что каждую ночь мы с ним входим в контакт с Навью, заметь, не для возвращения из Запределья бессмертного эльфа - для возвращения в этот мир давно погибшей эфемерки?
– Вы неправы, моя королева - Тамиона встала - Я понимаю, вы рискуете, но что с того, если нет подлинного благородства цели? Иван чувствителен к Нави, он слышит Зов, она же его убьёт, неужели я должна говорить это вам? Он каждую ночь кричит, когда вы с магистром входите в контакт с Навью, неужели вы не знаете этого?
– Ничто не даётся даром. Он хотел этого - он получит.
– А дальше? Как он будет жить с навкой дальше?! Он же ничего не смыслит, он же не сможет её удержать, ну как вы все так можете?! Он же во второй раз потеряет её, медленно и мучительно, и погибнет сам! Он отдал нам Ключ, он поверил нам! Где же наша хвалёная справедливость?!
– Хватит! - королева тоже встала во весь свой немалый рост - не кажется ли тебе, что ты забываешься? Позволь тебе напомнить, что я королева эльфов, и заботиться должна об эльфах, и только о них! А что касается его - кивок в сторону Ивана - мы честно выполняем договор, и мы его выполним. Но это не значит, что я обязана опекать его, лелеять и холить всю оставшуюся ему жизнь!
Девушка перевела дух.
– Как хотите, моя королева. Но если вы сегодня же не расскажете ему всё - боюсь, я больше не смогу называть вас "моя королева" - только "Ваше Величество".
– Садись, Иван Семёнович - королева Элора была бледна, громадные изумрудные глаза стали ещё больше. Сегодня королева не была ослепительна - сегодня она была невозможно, невероятно прекрасна той пронзительной печальной красотой, на которую только глянуть - и можно умирать.
Сзади Ивана встал Киннор. Иван уже знал - таков порядок, заведённый в седой древности. Лиц, с которыми охрана могла оставить королеву наедине, можно было пересчитать чуть ли не по пальцам, и Иван, естественно, в этот список не входил.
– Начнём с общего. Скажи, что ты знаешь о душе?
Ну вот, опять. Далась им эта душа… Что он, поп?
– Ничего не знаю - честно признался Иван.
– Плохо - королева смотрела серьёзно - очень плохо. А знаешь ли ты что-либо о Нави?
– Ещё меньше - буркнул Иван.
– Но хоть какие-то представления о воскрешении из мёртвых у тебя имеются?
Иван наморщил лоб.
– Я краем уха слыхал, давно уже, про воскрешение какого-то Лазаря, но что и как, и куда он потом девался - без понятия.
– Ясно. Что ж, тогда слушай. Один ваш соотечественник, эфемер, сказал не так давно: "человек есть душонка, обременённая трупом". Сказано зло, зато точно. Да, и у эфемеров есть индивиды, способные на прозрения. После смерти человек распадается на две этих компоненты - душа отдельно, труп отдельно. Ясно?
– Ваше Величество - завозился в Иване недобитый пионер - нас учили, что души нет, что её попы выдумали, чтобы пролетариев охмурять…
– Если хочешь что-то узнать, забудь всё, чему тебя учили, и слушай меня. Когда захочешь побыть идиотом, вспомни, чему тебя учили в вашей школе. Души нет? Тогда чего ты ждёшь? Может, того, что я откопаю покойную - кстати, сильно разложившуюся за время лежания в необустроенной могиле, прямо в сырой земле - и приведу к тебе?
Королева замолкла, переглянулась с Киннором - очевидно, магистр что-то ей сказал. Иван подавленно молчал.
– Так вот. Тело человека восстановить не так трудно. В каждой клетке существуют некие спиральные молекулы, в которых записана информация о теле человека. Ну сведения, если тебе так понятней. А так как клеток в теле человека много, то восстановить общую картину можно практически всегда, ну разве только человек сгорит в огне целиком, до пепла.
Королева помолчала, собираясь с мыслями и давая Ивану возможность усвоить сказанное.
– Труднее с душой. Куда уходит та летучая информация, при помощи которой живой труп, тело, и становится собственно человеком, мы точно не знаем. Зато мы знаем, как извлечь её оттуда и заставить вернуться в тело. Как правило, в искусственное тело, так как природное тело эфемера разрушается после смерти почти мгновенно.
Теперь Иван боялся пропустить хоть слово.
– Так вот, Иван Семёнович. С искусственным телом проблем обычно не бывает - оно почти всегда намного лучше природного, испорченного плохим содержанием, болезнями и так далее. Девушка-навка обыкновенно красивее, чем была покойная при жизни. Очень похожа, но красивее, понятно? - Иван затряс головой - Гладкая нежная кожа, отличная фигура, не испорченная ни сутулостью, ни жировыми отложениями, роскошные волосы, сахарные зубки - словом, биологический оптимум. Да плюс изрядная физическая сила, между прочим. И старению навка почти не подвержена, почему и как - рассказывать не стоит, ты всё равно не поймёшь.
Да только вот беда - душа, насильно возвращённая, скажем так, в сей мир, рвётся обратно, не хочет оставаться в новом теле. И удержать её может только огромная любовь. Любовь того, кому она предназначена, и ничья больше.
Королева опять замолчала, давая Ивану время переварить услышанное.
– Жить с навкой - тяжкое испытание, Иван. Она живёт, по сути, только в твоём присутствии. Пока ты любишь её горячо и беззаветно, она будет совершенно как живая - любить тебя, ласкать, разговаривать, даже смеяться и шутить, а то и делать кое-что по дому. Но это только у тебя на глазах. Я хорошо знаю эти вещи - когда хозяина нет рядом с ней, навка замирает. В буквальном смысле - может часами стоять, не меняя позы, сидеть в таком положении, как ты её оставил. Будучи одна, навка не ест и не пьёт, не отправляет естественные надобности, разве что дышит. Но так будет, если ты будешь покидать её лишь изредка и ненадолго.
Если же ты будешь оставлять её надолго и часто, скажем, уходя на работу, она быстро превратится в безразличное ко всему животное, которое необходимо кормить буквально с ложечки. Безразлично и неподвижно сидящая женщина со стеклянным взглядом - зрелище не для слабонервных.
Но и это не всё. Самое страшное, если ты её разлюбишь. А разлюбить женщину, целыми днями молча сидящую со стеклянным взглядом - плёвое дело. И вот тогда однажды она снова начнёт движение, сперва медленно, неуверенно, потом всё быстрее и уверенней. И в её глазах ты увидишь саму Смерть. Для начала свою собственную.
Королева снова замолчала. Она молчала долго, очень долго, и Ивану вдруг стало так жутко, как не было за всю войну, как не бывало ни разу в жизни. Будто пронзительно прекрасная сейчас королева Элора и была той самой переродившейся навкой, несущей смерть всем, оказавшимся на её пути.
– Моя дочь, бывшая совсем недавно одной из Хранительниц Ключа, погибла, и погибла почти безвозвратно - во всяком случае, голову спасти не удалось. Её телохранителя удалось вытащить и оживить, не прибегая к Нави, а её саму… И я, дура, решилась, хотя король был против. Теперь она навка, Иван, да не простая эфемерская - эльфийская навка, умеющая читать мысли, владеющая сильным гипнозом и немалой магией. Способная убить такого, как ты, одним взглядом. Мой зять, её муж, очень просил, совсем как ты. Он очень любит её, буквально с рук не спускает, и всё пока вроде бы отлично. Но иногда, глядя на неё, я кусаю губы в кровь - лучше бы она погибла безвозвратно.
…
Сегодня ночь выдалась особенно душной, и воздух, вливавшийся в чердачное окно, не приносил прохлады. Иван лежал, подложив руки под голову. Он думал.
Вообще, за последнее время он только и делал, что думал, думал, думал… А что ещё делать, когда целыми днями торчишь на боевом посту, а ночами там же и спишь, в компании с мирно посапывающей бабой Нюрой?
В углах чердака застыли, скорчившись, уродливые железные штуковины, ближайшие родственницы "вешалок", обосновавшихся внизу. Сегодня Иван точно узнал, что они способны стрелять, из чего-то непонятного, но не в этом суть. Важно, что эти штуковины держат круговую оборону, с четырёх углов, готовые уничтожить любую цель - подвижную и не очень, бронированную или нет… И живые цели, глупо размахивающие такими вот тарахтелками - Иван усмехнулся, взглянув на свой автомат. Да, круговая оборона с четырёх углов. И он, Иван, пятый. Пятый угол в хате, пятое колесо в телеге… Нет, до чего всё-таки ушлый народ эти эльфы. Выдав Ивану автомат, они одним махом решили кучу проблем. Во-первых, создали у Ивана иллюзию занятости делом. Важным делом, а как же: охранять объект с оружием в руках - это вам не посуду мыть! Защитничек ты наш, младший помощник "шлангов"… Во-вторых, автоматически исключались нежелательные шатания Ивана по дому, дабы не видел глупый эфемер, чего не надо. Днём на чердаке на боевом посту, ночью там же на отдыхе - и в гроб класть не надо, как старушку… И в твёрдой памяти ведь, без всякого гипноза… А что касается ясного ума, так откуда?… И потом, выдав Ивану оружие, эльфы ясно дали понять - они считают его если и не совсем своим, то по крайней мере союзником. Иллюзия, опять иллюзия… Нет, но автомат-то, как ни крути, настоящий, родной ППД… Настоящий ли?
Иван вскочил, схватил прислонённый к изголовью автомат, дрожащими руками отщёлкнул диск. Да нет, патроны на месте, полный магазин… Иван выщелкнул один, покатал на ладони - прямо как настоящий… А ну-ка!
Магазин с коротким металлическим звуком встал на место, лязгнул передёрнутый затвор. Иван уже не сомневался, направляя автомат в крышу - это муляж. Очередная иллюзия, чёрт бы их побрал!
Гулкая очередь прозвучала в пыльной пустоте чердака так неожиданно громко, что Иван невольно присел, прикрыв голову от сыплющейся сверху трухи, и в этот момент заголосила баба Нюра.
– Рятуйте! Немцы!! Рятуйте-е-е!!!
Иван стоял посреди знакомого янтарного кабинета, по случаю позднего времени являвшегося сейчас спальней. На этот раз сесть Ивану не предложили.
– Ну что, Иван Семёнович - королева Элора, кутаясь в накинутый наспех пеньюар, сидела в кресле, магистр и Таэль (сегодня он дежурит, вспомнил сержант) стояли сзади - вы принесли мне свежие извинения, взамен увядших?
Иван смотрел в пол. Сказать ещё раз "я больше не буду", точно дебил? Не смешно. Действительно, сколько можно… Да любой командир уже сплавил бы Ивана в руки трибунала.
– Что будем делать? Ваша идея с громким треском провалилась, магистр.
Киннор шагнул вперёд.
– Я готов понести наказание, моя королева. Но я и сейчас уверен - он не опасен.
– Я не разделяю вашего оптимизма.
Эльф вдруг заговорил вслух на каком-то непонятном языке, быстро, но чётко проговаривая слова. Королева подняла брови, возразила что-то - Киннор мотнул головой, указав на чердак, снова заговорил. Элора снова резко возразила, и они вдруг разом замолкли. Замолкли вслух, но было видно - дискуссия продолжается, перейдя на более глубокий уровень. Было немного жутковато смотреть на их безмолвную беседу.
– Ладно - вздохнула Элора - ты просто злоупотребляешь своим даром убеждения, Киннор, скажу больше - своим личным влиянием. Но заявляю прямо - в случае… скажем так, любой следующей выходки твоего подзащитного ты будешь наказан, я лично обращусь к Совету. Магистр эльфов - не безмозглый эфемер, он обязан отвечать за свои слова и поступки в любом случае.
Королева обратила свой взор на Ивана.
– Ваши извинения не приняты, дорогой Иван Семёнович. Как не будут приняты и дальнейшие уверения, что "я больше не буду". Я оставляю и этот ваш подвиг без последствий только благодаря господину магистру. Вы свободны.
Иван сидел на своей постели и думал. Неподалёку еле слышно посапывала бабуля, стараниями магистра вновь погружённая в глубокий спокойный сон. К самому отставному сержанту сон теперь не приближался на выстрел, очевидно, опасаясь внезапного огня.
Настроение Ивана было ужасным. Куда хуже… Нет, но какой идиот, в самом деле! Ведь можно было, в конце концов, проверить оружие по-умному, если он уж такой мнительный - да хоть в старый валенок пальнул бы одиночным, и то…
– Ну что, дорогой наш Иван Семёнович - Киннор возник в темноте, как обычно, бесшумно - замышляем план следующей операции?
Иван покосился на неясную фигуру, теряющуюся во мраке - ночи на излёте июля были куда темнее, чем в тот день, когда Иван появился здесь. Ладно, смейся…
Магистр присел рядом, на кровать Ивана.
– Ты здорово рассердил королеву. Ты уже заметил, когда она сердится, всегда переходит на "вы"? А если перешла на "ты" - считай, пронесло.
Эльф помолчал, прислушиваясь к чему-то.
– И чего ты всё дёргаешься, не пойму? Нам осталось быть вместе три дня. Неужели трудно потерпеть?
Три дня… Всего три дня. Через три дня!
Иван уже знал, какой мгновенной реакцией обладают эльфы, но на этот раз магистр ничего не успел, хрипя и кряхтя в объятиях бывшего сержанта.
– Радуешься, что больше не увидишь наши рожи?
– Слушай, ну чего ты, в самом деле… Ну ты же знаешь, чему я радуюсь…
– Даже после всего, что тебе рассказала королева?
– Да! - Иван спохватился, притушил голос: не хватает ещё раз разбудить бабулю - Да! Ты думаешь, я испугался? Чёрта с два! Нельзя оставлять одну? Ни на минуту не оставлю! Документов нету? Проживём и без документов! Уеду в глушь, в деревню на три двора, в сторожку какую-нибудь. И будем мы с ней всегда вместе, днём и ночью. И будем счастливы, вот так! Я люблю её, понял? И буду любить всю жизнь!
Эльф улыбался, в темноте призрачно белели зубы.
– Всё правильно. Вот так и действуй. Только так и можно прожить с навкой - люби её днём и ночью, не отпускай от себя ни на шаг, и ничего не бойся. И не будет тогда тебе лучше, нежнее и вернее жены, чем она. Вот только дети…
– Возьмём сироту на воспитание! Нет, двух! - Иван рубанул рукой - Ты знаешь, сколько их сейчас по России ходит? Так чем в детдом, лучше в семью…
Эльф вытаращил глаза, это было видно даже в темноте.
– Ну, ты даёшь… Нет, ты серьёзно? Жить с навкой тебе мало, ещё и сирот?…
Иван внезапно рассмеялся.
– Я понял наконец, в чём ваша беда. Вы, эльфы, всего боитесь. Ну не боитесь, так опасаетесь, потому что хотите прожить все эти свои пять тысяч лет. Вот вы и высчитываете - это лучше не делать, и то опасно, и то… А нам, эфемерам, чего терять? Всей жизни кот наплакал. Двум смертям не бывать, одной не миновать, так и не пошла бы она!… Мы живём здесь и сейчас, вот что. Радоваться сейчас, любить сейчас - вот и вся стратегия.
Эльф молчал так долго, что Иван уже начал опасаться - не уснул ли сидя?
– Знаешь, Иван, у нас, эльфов, мало кто всерьёз интересуется психологией эфемеров, разве что по долгу службы. И совсем мало таких, которые душой понимают вас, людей. Это очень трудно, поверь - всё равно, что понять до конца попутчика в трамвае - только разговорились, а его уже и нет. И я не понимал, каюсь. Но теперь мне почему-то кажется, я начал понимать.
Иван засмеялся.
– Не горюй. С твоей-то головой да за пять тысяч лет до всего дойти можно!
Они негромко посмеялись.
– Курить охота, спасу нет. Вот ведь какая зараза, знаешь, что баловство, что вред один, а тянет…
Магистр поглядел на него удивлённо.
– Слушай, а я тут голову ломаю - чего его так физически мучает? Чувствую фон, а не сообразил. Тупею, однако… Курить охота, говоришь?
– Ну… - Иван подобрался. Ох, не зря спросил, затевает что-то господин магистр…
– Но тебе совсем не хочется курить.
– Не понял…
– Тебе не хочется курить. Тебе никогда не захочется курить. Всё понял?
Иван прислушался к себе и вдруг понял - верно, ему ни капли не хочется курить. Отрезало как бритвой. Ай да магистр!
– Слушай - вспомнил вдруг сержант - это не ты ли соседских ребятишек того?…
Эльф воззрился на него изумлённо.
– Откуда знаешь?
– Разговор соседок подслушал.
Киннор улыбнулся.
– Верно понял. Эти ребята проходу бы нам тут не дали, разве от детей что-нибудь скроешь? Да и "шланги" - вещь малоприятная. Пришлось применить уровень "безразличный" - ну не интересуем мы соседей, и точка. Взгляд скользит, а глаз не замечает. Тут все соседи обработаны, ты разве не сообразил?
Эльф вздохнул.
– Только с детьми куда труднее: если матери их всё время в хлопотах, туда-сюда, и оглянуться кругом некогда, то детей летом чем занять, чтобы не лазали в чужие огороды? Вот я и внушил им позитив-программу внутреннего саморазвития личности. Пока гипнонастройка держится, а там сами начнут соображать. Скажешь, плохо?
– Не скажу. Вы, эльфы, ребята вообще-то ничего, только с прибабахами…
Они опять сдавленно засмеялись. Магистр поднялся.
– Ладно, Иван, посидели и будет. Работа ждёт.
– Какая ночью… - Иван осёкся. Эльф помолчал, мрачнея.
– Вот именно. Разве это нормальная работа - каждую ночь этот кошмар?
Он направился к выходу.
– А автомат на ночь глядя я тебе не верну, а то ещё чего отмочишь. Завтра утром получишь. Да не гляди ты так, право! События, похоже, закручиваются что-то уж очень круто, и держать тебя беззащитного… Ты нам не враг, это ясно. А что касается ума - ну откуда тебе взять?
…
–… И вот что самое интересное - начальник горотдела НКВД даже привстал от возбуждения - вся улица слышала пальбу, а ближайшие соседи - нет. Как такое возможно, интересно мне знать? На брехунов они не похожи, я людей чую сразу, когда врут.
– Скажите, Василий Степанович - майор Редерман блестел очками, как биноклем - а вообще ничего странного при допросе этих соседок - он взял фотографии, вгляделся - вы не заметили?
Капитан в задумчивости потёр шею.
– Да вроде нет. Хотя… А знаете, вы ведь правы, Иосиф Наумович. Успокоенные они какие-то, что ли. И не трепещут перед органами, как положено. Такое впечатление, что им всё до фени, этим тёткам. И пацаны у них дома такие… ну прямо пионеры с картинки, ей-ей. А к остальному безразличие полное. Не бывает таких детей, у нас тут во всяком случае не бывало. Может, у вас есть версия, Иосиф Наумович? Поделились бы!
– Отчего же, Василий Степанович - майор мягко улыбнулся - вы насчёт гипноза что-либо слыхали? Индивидуального, группового и так далее?
Капитан воззрился на майора недоверчиво.
– Уж не хотите ли вы сказать?…
– Именно - майор улыбнулся ещё мягче - Я поздравляю вас, дорогой Василий Степанович. Я, конечно, не ваше непосредственное руководство, но полагаю, в самое ближайшее время вас переведут в Москву, в звании майора. - он засмеялся - А то - оцепить, прочесать… Ведь можете работать, когда захотите, а?
Майор улыбался теперь почти смущённо.
– Но для того, чтобы мои видения стали явью, необходимо закончить операцию.
– Будем брать? - капитан снова привстал.
– Обязательно. И быстро. Теперь всякое промедление смерти подобно. Как тут у вас выйти на Москву, всё забываю…- майор пододвинул к себе чёрный телефон, стоявший на столе в кабинете директора школы.
…
– М-м-ааа-ааа-аа-а…
Плач ребёнка и мяуканье кошки. Страстный зов и ужас смерти. И беспредельная тоска.
Иван сжимал зубы. Нет, не закричу, подумал он. Сегодня ни за что не закричу. Я выдержу. Я должен выдержать.
– М-ммм-ааааа…
Зов рождался, казалось, где-то в глубине Ивана, тянул его…Куда?
– Мм-мм-ааа…ааа…
Пальцы не слушаются, бессильно царапая дверь броневого каземата. Не мучайте… Не мучайте её…
Мягкий неяркий свет залил всё вокруг, и Иван увидел перед собой Тамиону в коротенькой прозрачной ночной рубашке. В следующий момент он обнаружил, что обнимает её голые ноги, судорожно стискивает бёдра, молча и страшно, а лицо его упирается ей в живот. Тонкие длинные пальцы обхватили его голову.
– Ну всё, всё, Ваня… Сейчас будет легче… Всё уже, всё…
…
На этот раз свет был иным - он не крался, просачиваясь туманным фиолетовым сиянием, а бил ослепительными лучами во все щели, отражаясь от полировки и зеркал. Иван обнаружил себя лежащим на той же постели, что и в прошлый раз - очевидно, госпожа Тамиона как-то наладилась переправлять нелёгкую ношу с чердака. Или он всё-таки шёл сам, в беспамятстве?
Свет внезапно погас, сменившись запахом палёного дерева и краски. В доме звучали шаги, их было много. Много людей. Или эльфов?
Тамиона вошла в комнату, уже умытая и причёсанная. И выражение лица как тогда, только вместо роскошного платья сейчас на ней красовался серо-зелёный глухой комбинезон с откидным капюшоном, делающей девушку похожей на парашютистку. Вот интересно, где они хранят все эти свои гардеробы?
– Что случилось? - тревожно спросил сержант.
– Пока не случилось - Тамиона натягивала на голову капюшон - но случится с минуты на минуту. Нас обнаружили, Ваня.
– Кто?
В комнату вошёл Киннор, и Иван невольно восхитился - в этом облегающем комбинезоне, с натянутым капюшоном, с кортиком на бедре и торчащим из-за спины жезлом, с автоматом ППД в руке он выглядел матёрым диверсантом.
– Тами - последовал ряд неизвестных Ивану слов на неизвестном же языке. Девушка кивнула, натягивая капюшон до глаз, полностью скрыв лицо. Комбинезон Тамионы вдруг пошёл пятнами, и спустя пару секунд вместо стройной фигурки девушки в комнате осталось нечто непонятно-прозрачное, почти невидимое - словно струящийся над нагретым асфальтом воздух. Марево переместилось к двери и исчезло.
– Похоже, мы недооценили твоих соотечественников, Иван Семёнович. Покуда мы опасались "чёрных хранителей", ваше родное НКВД уже тут как тут. Кассегри прохлопал… Ладно - он протянул Ивану злополучный ППД - Там у тебя ещё два диска полных, если что, должно хватить.
Иван принял автомат, сглотнул внезапно ставшую вязкой слюну. Вот он, момент истины… С кем он?
– Нет - магистр смотрел пронзительно - Ты не должен стрелять в своих.