— А где нам их хранить? — спросила Арлен.
   — Не позволит ли нам Роджер оставить их там, где они есть? — добавила Барбара. — Наши ходят туда не так часто.
   — Что-то говорит мне, что на нынешний день нам слишком-то многого от Роджера не дождаться, — заметила Арлен. (Ее мало беспокоит, какое впечатление она производит.) — Вам не приходило в голову, что его интерес к урокам послушания может иметь отдаленную связь с его интересом к наследству?
   — Но он и впрямь любит Лайон, — возразила я. Да и как он мог бы ее не любить? Ньюфаундленды — нежные собаки, а Лайон была поразительно нежна даже для ньюфа.
   — Конечно, он любит Лайон, — согласилась Арлен. — Но если ты спросишь меня, то это — по несчастному стечению обстоятельств. Если хочешь знать мое мнение, причина, по которой он завел собаку, крылась в его желании подмазаться к Фрэнку. Держите ухо востро. Он захапает деньги и свалит.
   — И у нас будет целая комната книг и не будет места, куда их сложить, — откликнулась Роза.
   — Я даже не на сто процентов уверен, что мы их получим, — добавил Рон. Обычно он парень скрытый, но сейчас у него на лице было странное хитрое выражение. — Вообще-то Фрэнк хотел составить какие-то планы относительно Рауди, и что я мог бы возразить после всего, что он для нас сделал?
   Работая в клубе и разрешая нам пользоваться библиотекой, д-р Стэнтон в придачу всегда дарил нам призы для нашего большого ежегодного испытания на послушание, как и призы для одного пса из каждого класса, добившегося самого высокого счета на наших маленьких состязаниях по кунштюкам. Главная цель состязания по кунштюкам — вроде того, которое мы планировали на следующий четверг, — как раз та, что и обозначена в названии, — кунштюки. Кроме того, состязание дает псам и вожатым случай попрактиковаться на ринге. Единственное, на что могут рассчитывать победители, — лента или, если собаке повезет, лента плюс несколько собачьих галет. Призы не обязательны, но придают нашим состязаниям по кунштюкам особый оттенок.
   — Мог бы и с нами посоветоваться, — бросила Роза Рону. — Взрослую лайку не так-то легко устроить, если о хорошем доме хлопочешь.
   — А знаешь ли, какую уйму всякой всячины пожертвовал нам Фрэнк в прошлом году? — спросил Рон. — Что же мне было сказать ему — мол, мы очень благодарны, очень все ценим, но, как только тебя зароют, мы отвезем Рауди в «Энжел»?
   «Энжел Мемориал» — крупная ветеринарная лечебница с тем, что оптимистически зовется богатым выбором животных, нуждающихся в опеке.
   — Конечно нет, — возразила Роза. — Но ты мог дать нам знать.
   — О'кей, мне, видимо, надо было дать вам знать, — уступил Рон, — но я ведь не ожидал, что он умрет. А ты, поди, ожидала?
   — Послушайте, — сказал Винс, привыкший спокойно ступать в самую гущу рыка, — позвольте вам напомнить, о чем нам нужно подумать в первую очередь. Давайте будем беспокоиться о книгах только тогда и только в том случае, если их получим. Пока что они могут оставаться где есть. Жечь их Роджер не собирается. А вот пес и впрямь под нашей ответственностью. Фрэнк, видимо, понимал, что Роджер не сможет обеспечить ему подходящий дом.
   — Отлично! Меня осенило! — воскликнула я. — Я теперь владею маламутом-Помощником.
   Все засмеялись. Собака-Помощник — в послушании третья из трех степеней, и легче протащить верблюда сквозь игольное ушко, чем добиться для собаки СП. Если вы намерены попытаться, то начните с золотистого ретривера, с немецкой овчарки, ротвейлера, пуделя, корги — попросту с кого угодно, только не с маламута. Заводить маламута в целях дрессировки на послушание не слишком разумно. В тот вечер я фактически продемонстрировала: главная причина, по которой берешь маламута, в том, что ты неразумен по части собак.
   — Поздравляем, — сказала Лин. — Мы знали, что это нетрудно будет сдвинуть с мертвой точки.
   Будь я в компании тех, кто держит маламутов, и решись прямо у них на глазах взять заброшенного коротышку, все они в глубине души тайно возликовали бы, что моей собаке никогда не побить их псов в экстерьере, в том, что Кевин назвал конкурсом красоты. Послушание — иное дело, особенно в моем клубе. Состязания по послушанию — Божий способ напомнить о смирении. В любой момент, когда начинаешь чувствовать чрезмерное превосходство над другим вожатым, Бог (помните английское слово DOG, если прочесть его наоборот?) вмешивается, подстрекая твоего пса побродить вокруг ринга или поднять ножку на один из барьеров.
   — Послушайте, — сказал Винс, — у нас назначено состязание на вечер четверга. Хотелось бы знать, какие у вас соображения на этот счет. Отменим?
   — Доктору Стэнтону это было бы не по душе, — ответила я.
   — У нас нет выбора, — сказала Арлен. — Никому об этом и думать не хочется, но факт тот, что это может повториться. Что же, мы предложим людям выступать, пока этот невменяемый на свободе?
   — Во-первых, полиция кого-то арестовала, — возразила Роза. — А во-вторых, никто не собирается в одиночку стоять снаружи.
   — Они не знают, тот ли парень это сделал, — сказала я. — Они его просто держат под стражей. У меня сосед — коп. Доказательств у них — ни малейших.
   — Значит, это небезопасно, — продолжала Арлен. — Я имею в виду, что приют все еще отрыт. Пройти может кто угодно. А один из этих людей может иметь что-то против собак.
   Я не стала подчеркивать, что кто-то с чем-то против собак задушил бы борзую или таксу, а не офтальмолога.
   — А разве мы знаем, что это сделал бездомный из приюта? — сказала Лин. — Это мог быть кто угодно.
   — Вряд ли, — отозвался Рэй.
   — Так мы отменяем?
   Винс из тех, кого некоторые кембриджские типы зовут упертыми.
   — Необходимо сделать то, что сможем, — сказала Лин. — Если отменять, так уж придется совсем отменять. Отложить на недельку-другую невозможно. Судьи готовились месяцами. По-моему, не все здесь понимают, сколько в это вкладывается работы.
   — Соль в том, — напомнил Рон, — что Холли права. Фрэнк меньше всего захотел бы отмены состязания.
   — Он так его ждал! — добавила Арлен.
   — Более того, сам собирался участвовать, — сказала Роза. — Знаете, одной из причин, по которым он перестал участвовать в выставках, было его зрение. Он боялся, что врежется в одушевленное или неодушевленное. Да и Рауди был не готов. Но Фрэнк считал, что, поскольку все мы знали о его зрении и поскольку все мы видели, каков был Рауди, когда Фрэнк с ним только начал, он мог бы испробовать — в классе приготовишек или предприготовишек.
   Когда д-р Стэнтон начинал с Рауди, эта крупная лайка волокла его на каждом занятии, задирала других собак и убеждала каждого члена кембриджского клуба дрессировки, что вокализы маламутов должны разноситься по тундре на целые мили. Любой дрессировщик, кроме Винса, вышвырнул бы Рауди из класса.
   — У приготовишек его лучше попробовать, — посоветовала Арлен. — Кое-кто у предприготовишек взял не больше четырех-пяти уроков. Он счел бы это несправедливым по отношению к ним.
   У меня есть мысль, как обеспечить безопасность, — тихо сказала Барбара. — По-моему, можно было бы организовать патруль. Таким образом, если все дело в безопасности, незачем отменять.
   Она вызывалась предоставить трех своих немецких овчарок, двух из которых поведут она и ее муж. Рон согласился вести третью. Винс предложил своих кузин, Тони и Алису, с двумя их ротвейлерами, а Меткалфы обещали выставить еще несколько людей и собак. Уверенная в согласии Стива, я назвала его с Индией и сказала, что переговорю с Кевином.
   — Эй, у меня возникла колоссальная идея, — сказала мне Барбара, когда все расходились. — Ты можешь вывести Рауди! Что мы и впрямь можем сделать — так это отдать Фрэнку дань памяти: ему ведь не было бы ничего приятнее, чем увидеть там Рауди.
   А опережение? А кусание возле самых рук?
   — Барбара, — засомневалась я, — идея привлекательная, но он не готов.
   — Так выведи его у предприготовишек, — сказала Лин.
   Официальные испытания даже не предполагали предприготовительного или подприготовительного класса, которые означают то, что звучит вроде «мерзкий начинающий». Бак и Мариса воспитали меня человеком с совестью.
   — Он слишком продвинутый, — возразила я. — Это было бы нечестно.
   — Так запусти его среди приготовишек, — сказала Арлен. — Мы-то знаем, что он такое.
   Она была права. Я страдала от гордыни. Ничто не заставляет человечье лицо так пылать, как пес, за которого стыдно на ринге. Ринг — единственное место, где я краснею. У множества людей бывают сны, как они идут по улице и вдруг понимают, что на них нет никакой одежды. У меня — кошмары, будто я иду по рингу и вдруг обнаруживаю, что у ноги моей нет никакой собаки.
   — Я подумаю, — сказала я.
   — Я выпускаю вас у приготовишек, — сказал Вине. (Винс, подумала я, верно, из тех редкостных людей, которые рождаются с иммунитетом против краски стыда на ринге.) — Увидимся, значит, на похоронах.
   Когда они ушли и я стала прибираться, то обнаружила куртку цвета морской волны, оставленную кем-то на одном из кухонных стульев. Некрасиво шарить по чужим карманам, но я не знала, чья это куртка, а в ней мог быть какой-нибудь документ. В левом кармане оказалась пластиковая бутылочка из аптеки Харон. Согласно сигнатуре, пилюли в бутылочке были снотворным, валиумом, прописанным Винсенту Дрэгону. Секрет его невозмутимости? Через двадцать минут он позвонил, чтобы спросить, не оставил ли он куртку.
   — Ох, так это твоя! — сказала я удивленным, как надеялась, тоном.
   Он вернулся, забрал куртку. А потом я пошла спать. Сны мне снились дурные. «Увидимся на похоронах», — повторял мне Винс. В книгах иногда пишут, что держать в доме животных полезно для детей, потому что неизбежность потери любимца помогает научить детей мириться с неизбежностью смерти. В сравнении с человеком у собак — короткая жизненная дистанция, а так как в моей семье всегда были собаки, я с непреложной неизбежностью получила слишком много таких уроков — и слишком рано. Иногда я выдумываю последние личные ритуалы для себя самой, но сделаю все возможное, ухвачусь за малейший повод, какой только может мне представиться, чтобы не пойти на похороны настоящие.
   Утром в воскресенье, позвонив Кевину и выбив обещание официальной помощи для охраны состязания, я отправилась в штат Мэн. Мой новоприобретенный пес так бросался и метался, что при меньшей косматости и большем росте мог бы сойти за Реда Ауэрбаха, ведущего нападающего баскетбольной команды «Селтик». Я везла Рауди в учебный лагерь.

Глава 6

   До Аулз-Хед можно доехать часа за четыре, если не останавливаться, но у нас случилась поломка на Мэнской автостраде — как раз возле, так сказать, ресторана. Там подавали, так сказать, кофе. Я вынула из бардачка своего «бронко» бумажную чашку. Едва попробовав, швырнула чашку в мусорный бак, вытащила термос с водой и наполнила для себя колпачок термоса, а для Рауди — его миску из нержавеющей стали. Термос и миска были те самые, которые я обычно брала с собой на собачьи выставки. Некоторые наши много хлопочут насчет того, чтобы вода на выставке была под рукой. Перемена воды может расстроить псу пищеварение. На ринге расстройство желудка унизительно для пса с чувством собственного достоинства и означает автоматическую дисквалификацию.
   В Аулз-Хед мы приехали около двух. При жизни Марисы дом выглядел как иллюстрация к статье о пейзажном садоводстве в «Журнале Новой Англии». Дом находится на узкой, окаймленной соснами дороге с черным покрытием, которую туристы ошибочно считают типичной для штата Мэн. Настоящий Мэн — это проселочные дороги, ведущие к хижинам из толя. Это одноэтажные дома-клетушки. Бак изо всех сил старается восстановить реальность Аулз-Хед. У него еще полно работы. На досках еще остаются пятна белой краски. Пионы и лилии Марисы все еще цветут летом, но большую часть сада занимают теперь турнепс для оленей, подсолнухи и просо для птиц. Двойной ряд сосен заслоняет вид на дом с дороги. Туристы, которые обычно останавливались, чтобы полюбоваться садом, теперь едва могут разглядеть дом. Если они все-таки улавливают его краем глаза и слышат вой, то, верно, считают, что за деревьями живет один из тех знаменитых чудаков — любителей дикой природы из штата Мэн, о которых они читали в книжечках графоманов, выпускающих их за свой счет и выставляющих на продажу в сувенирных лавках. Хотя штат Мэн начинается только с Элсворта, а маленькую Аулз-Хед можно счесть одичавшей лишь по контрасту с Олд-Орчард-Бич, в чем-то они все же правы. Бак знает о собаках больше всех на свете, и если из-за этого человека можно считать чудаком, то он чудак и есть.
   Я припарковала свой «бронко» возле некогда красного амбара. Гибриды волка с собакой не бегают на свободе, но я сочла, что Рауди может заварить бучу, если начнет совать нос в их вольеры, а потому взяла его на поводок. Бак, должно быть, услышал машину, вой и лай и, обладая к тому же шестым чувством присутствия новой собаки на своей земле, выскочил из дверей кухни. Пятьдесят пять, рост за метр восемьдесят, грубые черты янки — голубоглазый лось, одетый в изодранную его питомцами джинсовку, — неясное обтерханное видение..
   — Ну привет, парнище! (Если бы лоси могли говорить, у них были бы столь же глубокие, славные голоса, как у Бака.) Да ты пес что надо! Как она тебя зовет?
   Когда он говорит с собаками, у него загораются глаза. На свой полудикий манер он красивый мужчина.
   Рауди, который даже тогда уже знал, что на людей не надо прыгать, поднялся на задние лапы, завилял пышным хвостом, водрузил передние на грудь Баку и попытался лизнуть его в лицо. Языки у лаек длинные.
   — Рауди, — сказала я. — Привет, па.
   — Откуда этот Рауди?
   Бак был доволен. Его легко ублажить. Все, что надо сделать, — завести пса.
   — От Фрэнка Стэнтона, из кембриджского клуба дрессировки. Слыхал?
   — Так, сорока на хвосте приносила. Рауди из Нома, да?
   — Рауди из Кембриджа.
   — Рауди из Нома был одним из первых маламутов племенной книги, — сказал Бак. Он любил вещать. — Тысяча девятьсот тридцать пятый. Родословная линия Коцебу. Вот что такое этот пес. Большой Коцебу.
   Сейчас я знаю, что Коцебу — потомок лаек, выведенных в тридцатые годы в собаководстве Чинук, Нью-Хемпшир. Родоначальники породы зарегистрированы, когда АКС впервые признал аляскинскую лайку. Я знаю и множество других фактов из истории аляскинских лаек. Гибриды Бака — на какую-то часть — маламуты.
   Пока он читал лекцию, мы стояли снаружи, на холоде. Он не выносит невежества относительно собак, да и одет он был подходяще для ноября. Кульминацией его истории было падение породы маламутов. Вскоре после Второй мировой войны, в конце антарктической экспедиции, командир судна, которому полагалось отвезти собак домой, посадил всех ездовых собак на плавучую льдину, установил бомбу замедленного действия и отчалил, уничтожив таким образом большую часть генофонда породы, уже поредевшей на военной службе. Я не хотела дальше слушать и, когда Бак принялся рассуждать о том, были ли среди лаек-родоначальников волки, ухватилась за это.
   — Кстати, о волках, — сказала я. — Не загнуто ли для вступления?
   Когда я говорю, что Бак живет вместе с волками, то не имею в виду, будто все они постоянно обитают в доме. Они появляются там в порядке очереди, по расписанию. Каждый становится «домашней» собакой примерно раз в две недели, хотя Бак часто делает исключение для своего любимчика Клайда. Остальные живут в вольерах. Жалеть их не к чему. Вольеры — длинные зарешеченные загородки с цементными полами; каждая примыкает к зимней псарне. Многие, Бак в том числе, живут в домах, которые не отличаются столь педантичной чистотой, как эти вольеры и псарня.
   Очередь быть «домашним» псом как раз выпала Клайду. Бак вывел его, но первые несколько минут и Бак, и я держали псов на поводках. Рауди, что по-английски значит буян, скакал вокруг, принюхиваясь и всячески соответствуя своему имени. Клайд, который выглядит как тощая, длинноногая, пугливая лайка, стоял смирно и всемерно старался не обращать внимания на Рауди. Мы спустили обоих с поводков и отступили. Рауди придвинулся ближе. Клайд медленно повернулся левым боком к Рауди. Тот попытался обнюхать его с тыла. Клайд приподнял верхнюю губу в ухмылке Элвиса Пресли, продемонстрировав комплект зубов вдвое крупнее, чем у Рауди, и исторг короткий низкий рык. До Рауди дошло. Он принял универсальную игровую собачью позу: зад приподнят, передние лапы согнуты, плечи опущены, — и Клайд отразил его, как зеркало. С минуту я смотрела на их возню, а потом пошла в тепло.
   Интерьер родительского дома все еще напоминал тот, в котором я росла, за исключением того, что Мариса нанимала кого-нибудь на уборку. Сейчас повсюду клоки шерсти, и стоит об этом сказать, как Бак озабоченно спрашивает: «У тебя ведь нет аллергии?» Его носовые каналы настолько привыкли к раздражению, что он, верно, чихал бы и кашлял, если бы судьба завела его в закрытое помещение, где никогда не бывало собак. Особенно легко ему дышится на кухне.
   Я всегда любила эту кухню. Раковина из настоящего сланца, а не из мыльного камня. Плита от Гленвуда. Есть каменный камин, а пол моя мать собственноручно выложила кирпично-красной плиткой в те дни, когда плитка считалась всего лишь практичной, а не модной. Занавески следовало бы заменить. Они красные. Мне понадобилось много времени, чтобы понять, что красный цвет должен означать опасность. Для меня он всегда означал безопасность — ведь именно красное носят в сезон оленьей охоты, чтобы не попасть под пулю.
   Вошли Бак и Рауди. Клайд остался в своем вольере. Просить Бака о гостеприимстве — значит нажимать на него. Бак налил воды в большую потускневшую миску чистого серебра с гравировкой и поставил ее на пол у раковины. Мариса, собака которой выиграла эту миску, всегда ее начищала и, наполненную фруктами, держала на буфете в столовой, в окружении других призов. Бак никогда не чистит призовой посуды, а на той, которую он ставит собакам, — по нескольку вмятин.
   Бак подсел ко мне за стол с чашкой того мерзкого растворимого кофе, который он любит.
   — Так, давай поглядим его бумаги, — улыбнулся он.
   — У меня их нет.
   — Хорошо, что здесь нет твоей матери, — жестко отозвался он. Он не шутил. — Она бы очень в тебе, Холли, разочаровалась.
   — Я их как раз достаю. У меня их только пока нету; — ответила я.
 
   Если вам когда-нибудь понадобится вернуть псу хорошую форму, обратитесь к Баку. В воскресенье утром он заманил Рауди на свою новую игрушку — огромные электронные весы (неподъемные) и подтвердил мое впечатление, что мой новый пес не просто крупен, но и перебрал в весе. Мы приступили к программе упражнений — пятимильные прогулки по утрам и после обеда плюс два занятия дрессировкой в день. Между упражнениями Рауди играл с Клайдом и спал. Бак предложил решить проблему с кусанием поводка возле рук, заменив металлический тренировочный ошейник нейлоновым. По совету Бака я к тому же делала нечто такое, что вряд ли понравилось бы Марисе. Я угощала Рауди вкусненьким в награду за подзыв. Сработало. Хотя он все еще забегал вперед при вождении и не глядел на меня, становясь к ноге, к среде он уже недурно работал. Единственное, что осталось из подготовки, — выкупать и вычесать его.
   Большинство наших не считает нужным купать собак перед состязаниями по кунштюкам. Фактически это не обязательно и перед настоящим испытанием на послушание, поскольку судят поведение, а не внешность собаки, но, по-моему, выход на ринг с неухоженным псом производит впечатление неопрятности. К тому же, если пес сам не догадался, не вредно дать ему понять, что грядет особое событие.
   При купании собак в Кембридже мне приходится пользоваться собственной ванной, что означает: в следующий раз, когда мне нужно выкупаться и причесаться самой, я, если не буду внимательна, могу вымыть волосы шампунем от блох и употребить вместо кондиционера средство для лоска шерсти.
   У Бака купать собак было легко, потому что Мариса выстроила в амбаре собачью купальню. Это маленькая комната с подогревом, с утопленной в полу цементной ванной, так что собакам никуда не надо карабкаться. Она установила и мощный разбрызгиватель, и он все хорошенько промывает. Тут же большая куча махровых полотенец, фен на длинном шнуре, стол для расчесывания и комплект парикмахерского оборудования: щетки, гребни, щипцы для когтей. Рауди только взглянул — и отступил. Когда я расстегнула кожаный ошейник, надела на него тренировочный ошейник и поводок и попыталась втащить его в ванну, он уперся передними лапами и зарычал так же грозно, как рыкнул на него Клайд. Я подумала, что знаю решение. Отпустила поводок, сбросила туфли и носки, закатала джинсы, ступила в ванну и поплескалась. Сказала ему, как мне было здорово. Указала на то, какого он лишился удовольствия. Замысел провалился. Он ушел к двери и заскреб по ней когтями.
   На стенном крючке висел современный намордник, который Бак, верно, купил или получил в подарок, потому что при жизни Марисы таких еще не было. Он сделан из плетеной кожи и застегивается на карабин. Я натянула его на Рауди., подобрала поводок, обхватила пса за задние лапы и втолкнула в ванну. Я сильнее, чем кажусь. До меня дошло, что д-р Стэнтон придерживался сухой чистки.
   Через пятнадцать минут уже работал фен, я вычесывала Рауди щеткой, а он, распростертый на полу, на ложе из полотенец, изнемогал от блаженства. Я чесала ему подбрюшье и внутренние части бедер мягкой щеткой, когда обнаружила татуировку, меньшего размера и много ближе к подколенку задней ноги, чем такие татуировки обычно делаются.
   Собачья татуировка, конечно, не сердечко с надписью: «Не забуду мать родную» — внутри. Это идентификационный номер, обычно номер страхового документа хозяина или регистрационный номер пса в АКС, наколотый либо на внутренней части уха, либо на внутренней части бедра. Здесь значилось ВФ 818769, — по всей очевидности, не номер хозяйского документа. Я не удивилась, обнаружив, что пес татуирован. Доктор Стэнтон был заботлив. Единственное, что меня удивило, — отчего я раньше этого не заметила. Купала я Рауди впервые, но несколько раз вычесывала щеткой. Наверное, поместить татуировку возле подколенка и уменьшить было придумано, чтобы сделать ее почти незримой, пока специально не ищешь. Мне казалось, что спрятанная татуировка не отвечает одной из основных ее целей — вернуть пропавшую собаку, но косметический результат был великолепен.
 
   Мы выехали в Кембридж в четверг, сразу после полудня, но из-за поломки на перевале, задержавшей нас на пару часов, приехали к состязанию впритык, и у нас не хватило времени зайти домой. У арсенала были включены все наружные прожекторы, и можно было видеть патрули. У входа туда-сюда расхаживали Стив с Индией. Широко раскрытые глаза Индии были устремлены на Стива. Она всегда выглядит так, будто спрашивает, не может ли сослужить ему какую-нибудь службу.
   — Мы только что приехали, — сказала я и рассказала о поломке. Я позвонила Стиву в субботу, чтобы дать ему знать, где я. — Извини, я отлучалась по работе.
   — Все в порядке, — откликнулся он и, поглаживая Рауди, добавил: — Ты делаешь свою часть дела.
   — Этот пес не работа, — ответила я. — Он скорее лечение.
   Я и впрямь так думала. Впервые с тех пор, как умерла Винни, я чувствовала себя такой счастливой. У меня был пес, жизнь была о'кей. Мне было очень жаль д-ра Стэнтона, но сознаюсь, что если бы вернуть его к жизни значило отдать ему Рауди, я, может быть, этого и не сделала бы, даже если бы у меня был выбор. Как я и сказала, я неразумна, когда дело касается собак.
   Наше весеннее состязание по кунштюкам — большое местное событие. Мы объявляем о нем в «Шоу-Бюллетене», и на него съезжаются отовсюду. А осеннее — только для клуба. Когда мы с Рауди вошли, действовали два ринга: для приготовишек и для продвинутых. Предприготовишки, верно, были раньше, а чтобы устроить осенью состязания для Собак-Помощников, у нас всегда не хватает людей. На ближайшем к двери ринге Диана и Курчи работали в продвинутых. Когда Курчи, как сейчас, в ударе, он так великолепно становится к ноге без поводка, что можно поклясться — есть невидимый поводок, взбегающий от его красного ошейника к руке Дианы. Именно так он и вставал к ноге, когда я вошла. После Диана скорее всего скажет, будто он знал, что это всего лишь состязание по кунштюкам. На дальнем ринге тощий парень с большим псом смешанной породы, по имени Цезарь, работал в приготовишках. Цезарь отставал. Вокруг стояла куда большая толпа зрителей, чем я ожидала. Приятно было сознавать, что мы не из тех, кого легко запугать.
   Арлен ошивалась у конторки. Волосы ее казались маслянистыми. Ей надо сбросить фунтов тридцать — сорок. Ей могла бы пригодиться программа похудания Рауди. Но внешность ее не волнует.
   — Я думала, ты не решишься, — сказала она. — Ты следующая, и твоя собака — последняя. Винс тебя записал. Правда, он отлично выглядит?
   Она разумела Рауди, а не Винса.
   — Он и вправду милашка, — сказала я. — К приготовишкам?
   Она кивнула:
   — Дай им знать, что вы здесь.
   Я сложила манатки — сумочку, запасной поводок, кожаный прогулочный ошейник Рауди, термос, миску — на одну из скамеек в дальнем конце зала и набросила сверху куртку. На ринге приготовишек Цезарь заканчивал работу на подзыв, последнее свое индивидуальное упражнение. Он, согнувшись, подошел на зов. Я надела нарукавную повязку, и стюард — парень из начинающих, который держит бассета, — заметил меня.