Коннелли Майкл. Поэт

   Интервью закончилось довольно быстро. Джексон сказал, что хочет посмотреть пресс-конференцию по Си-эн-эн, чтобы получить официальное подтверждение всему, что я наговорил, и официальный комментарий. Он попросил созвониться с ним через час, на случай если появятся дополнительные вопросы. Я согласился. Повесив трубку, я испытал облегчение.
   — Ладно, теперь, когда ты все подписал и отказался от прав на свою жизнь и своего первого сына, можно двигаться дальше, — сказала Рейчел. — Уверен, что не хочешь читать ни одну из этих бумаг?
   — Да, именно так.
   Она вынула из кармана пузырек и передала его мне вместе с пачкой маленьких розовых бумажек, явно позаимствованных со стола в регистратуре.
   — Что это за...
   Оказалось, на бумажках кое-что записано: телефонные номера трех продюсеров ведущих телесетей, записка от программы «Найт лайн» с Тедом Коппелем, два приглашения в утренние шоу и еще два — от репортеров «Нью-Йорк таймс» и «Вашингтон пост».
   — Ты теперь знаменитость, Джек, — заметила Рейчел. — Встретился с дьяволом лицом к лицу и сумел выжить. Люди желают знать, что ты чувствовал. Люди желают слушать про дьявола. Как и всегда.
   Записки я сунул в задний карман брюк.
   — Звонить будешь?
   — Нет. Пойдем.

* * *

   По дороге в Голливуд я объяснил Рейчел, что не хочу оставаться в отеле «Уилкокс». Пришлось сказать, что сегодня мне нужен хороший сервис, что я хочу лежать в удобной кровати и смотреть телевизор с пультом дистанционного управления в руке. В общем, нужны те прелести, что «Уилкокс» не обеспечит. Рейчел я убедил.
   Все же мы заехали в «Уилкокс», чтобы выписаться из номеров и забрать вещи. Дальше Рейчел ехала по бульвару Сансет, направляясь к самому центру. Машину она остановила около «Шато Мармо», оставаясь в салоне, пока я говорил с портье. Сказав клерку, что нужна комната с видом из окна, я добавил: «О цене не беспокойтесь». В результате получил номер с балконом, стоивший больше, чем я заплатил за отели в течение жизни.
   Балкон выходил прямо на «ковбоя Мальборо» и на всю остальную яркую рекламу, вывешенную на бульваре. Мне всегда нравилось смотреть на «ковбоя Мальборо». Заказывать отдельный номер Рейчел не решилась.
   Вскоре принесли ужин. Мы почти не разговаривали. Напротив, наслаждались молчаливым взаимопониманием, которое обычно достигается за многие годы совместной жизни.
   Потом я долго отдыхал в ванной, краем уха слушая новости Си-эн-эн о перестрелке в магазине «Дата имаджинг». В них я не нашел ничего нового. Больше вопросов, чем ответов. Значительную часть программы занял рассказ о Торсоне, о том, как он пожертвовал собой.
   Тут я впервые подумал о Рейчел и о том, что она переживает по этому поводу. Все же погиб ее бывший муж. Человек, возможно, и заслуживший презрение, но который был ей близок когда-то.
   Выйдя из ванной, я накинул махровый халат из роскошного комплекта, предложенного отелем. Рейчел лежала на постели и, подперев себя подушками, смотрела телевизор.
   — Сейчас начнутся местные новости, — сообщила она.
   Я переполз по кровати к ней и поцеловал.
   — Ты в порядке?
   — Да, а что?
   — Ну, не знаю. Что бы ни произошло между тобой и Торсоном, мне очень жаль. Ага?
   — Мне тоже.
   — Я подумал... Короче, ты хочешь заняться любовью?
   — Да-а.
   Я выключил телевизор и погасил свет. В какой-то момент я почувствовал, что по щекам текут слезы. В тот раз меня обнимали крепче обычного. Любовь получилась с привкусом грусти. Словно встретились два очень одиноких человека, печальных, но согласных помочь друг другу.
   Потом она прижалась к моей спине, и я попытался заснуть, но не смог. Демоны того дня не хотели угомониться.
   — Джек, — прошептала она, — почему ты плакал?
   Помолчав немного, я пытался подобрать нужные слова.
   — Не знаю. Тяжело как-то. Пусть все это время я подсознательно желал получить хотя бы шанс, чтобы... В общем, радуйся, что не сделала того, что пришлось сделать мне. Радуйся.

* * *

   Сон так и не пришел, даже когда я выпил таблетку, полученную в больнице. Рейчел спросила, что за мысли меня одолевают.
   — Гадаю о том, что он сказал перед развязкой. Я ничего не понимаю.
   — А что он сказал?
   — Что убил Шона, чтобы спасти.
   — От чего?
   — Чтобы он не стал таким, как он. Этого я не понимаю.
   — Возможно, нам не дано понять. Просто прими это как есть. Все кончено.
   — Он сказал еще кое-что. В самом конце. Когда закончился штурм. Ты слышала его слова?
   — Думаю, да.
   — Что это было?
   — Он произнес нечто вроде: «Вот как это бывает». И все.
   — Что бы это значило?
   — Думаю, его привлекала какая-то тайна.
   — Смерть.
   — Гладден понял, что она приближается. Он нашел ответ: «Вот как это бывает». И просто умер.

Глава 45

   Утром мы встретились с Бэкусом. Он ждал в комнате для совещаний, той самой, на семнадцатом этаже правительственного здания. День выдался такой же ясный, и я опять увидел очертания Каталина-Айленд, выступавшие из утреннего тумана над берегом у Моника-Бей. Было восемь тридцать утра, но Бекус сидел без пиджака, и вообще создавалось впечатление, что он находился на месте уже несколько часов.
   На столе вокруг него лежали многочисленные бумаги, два раскрытых ноутбука и розовые записки с номерами телефонов. Лицо Бэкуса выглядело усталым и серьезным. Похоже, потеря Торсона оставила на нем неизгладимый след.
   — Рейчел, Джек, — произнес он вместо приветствия. Утро не стало добрым, и он не решился произнести обычную формулу. — Как рука?
   — Нормально.
   С собой мы принесли по стаканчику кофе, но, как я заметил, у Боба кофе не оказалось. Пришлось предложить ему свой. Он отказался, заметив, что уже выпил более чем достаточно.
   — Ну, что мы имеем? — спросила Рейчел.
   — Вы что, съехали из отеля? Утром я пытался звонить тебе в номер, Рейчел.
   — Да, — подтвердила она. — Джеку захотелось немного комфорта. Мы перебрались в «Шато Мармо».
   — Более чем комфортабельное место.
   — Не беспокойся. Возмещать расходы не придется.
   Бэкус кивнул. А то, как он затем посмотрел на нас, навело на мысль, что Боб словно знал, что Рейчел не снимала отдельный номер и расходы не придется возмещать в любом случае. Впрочем, сейчас авансовый отчет выглядел наименьшей из его проблем.
   — Все складывается одно к одному, — сказал он. — Еще один случай для будущего изучения, вот что я могу сказать. Эти люди — конечно, если можно называть их людьми — уже перестали меня занимать. Каждый новый представитель и эти истории... словно черные дыры. Никакой крови не хватит, чтобы их насытить.
   Рейчел взяла себе стул и села с другой стороны стола, наискосок от Бэкуса. Я пристроился рядом с ней. Мы молчали, зная, что Бэкус захочет продолжить. Дотянувшись до ближайшего компьютера зажатой в руке ручкой, он легонько постучал по его корпусу.
   — Это его компьютер, — сказал Бэкус. — Мы взяли его в багажнике автомобиля вчера вечером.
   — Машина из проката «Херц»? — спросил я.
   — Нет. Он приехал в «Дата имаджинг» на «плимуте» восемьдесят четвертого года, зарегистрированном на Дарлену Кугель, тридцати шести лет, проживавшую в Северном Голливуде. К ней домой мы приехали вчера вечером и, не получив ответа на стук, вошли внутрь. Женщина лежала на кровати с перерезанным горлом. Возможно, убита ножом, которым позже зарезали Гордона. Тело находилось там несколько дней. Судя по всему, убийца жег в квартире ароматизаторы и повсюду лил духи, чтобы избавиться от запаха.
   — Он оставался в квартире, где лежало тело?
   — Похоже на то.
   — Одежда принадлежала ей?
   — И парик тоже.
   — Интересно, чего он добивался, одеваясь в точности как эта женщина? — спросила Рейчел.
   — Неизвестно, и мы не узнаем этого никогда. В принципе ясно и так. Он знал, что интересует и полицию и бюро. Переодевшись женщиной, Гладден имел определенный шанс забрать камеру и покинуть город.
   — Может быть. Что обнаружили в квартире?
   — Немногое. Зато на стоянке возле дома отведено целых два места для ее машин. Там и нашли «понтиак-файберд» восемьдесят шестого года. Номера выданы в штате Флорида. Судя по номеру, владельцем являлась Глэдис Оливерос из Гейнсвилла.
   — Мать Гладдена? — спросил я.
   — Да. Переехала туда, как только сына посадили. Думаю, хотела навешать его почаще. Повторно вышла замуж и поменяла фамилию. Открыв багажник, мы нашли компьютер и другие вещи, в том числе все книги с фотографии, о которой рассказала Брасс. Еще там оказался старый спальный мешок. На ткани обнаружили следы крови, и эти данные изучают в лаборатории. Первые результаты таковы: в утеплителе есть волокна капока.
   — Он держал жертв в багажнике.
   — Да, часами. Все это время их считали пропавшими.
   — Минуту, — возразил я. — Если в его распоряжении был автомобиль матери, для чего тогда брать машину у «Херца»? Зачем обращаться в прокат, если машина уже есть?
   — Лишний шанс сбить со следа. Джек, он использовал машину матери, чтобы кататься по городам, но для убийства полицейского решил взять авто напрокат.
   Сконфузившись, я даже не сумел это скрыть. Бэкус сделал вид, что не заметил.
   — Короче, мы так и не получили данных от «Херц», а значит, пойдем другим путем. Компьютер, вот что сейчас важно.
   — Что нашли на диске? — спросила Рейчел.
   — В здешнем управлении есть специалисты, их называют «Группа три», работающие в контакте с такой же группой из Квонтико. Один из них, Дон Клирмонтан, занимался этим ноутбуком всю прошлую ночь. К трем часам утра он взломал коды доступа и скопировал все содержимое жесткого диска на один из компьютеров управления. В общем, там много фотографий. Семьдесят пять.
   Бэкус стал тереть переносицу большим и указательным пальцами. Он постарел со вчерашнего дня. Сильно постарел.
   — Это дети? — спросила его Рейчел.
   Бэкус молча кивнул.
   — Господи Боже. Жертвы?
   — Да. До... и после. Кошмарное зрелище. Просто ужас.
   — Неужели он это рассылал? Как предполагали?
   — Да, в ноутбук встроен модем сотовой связи, как Гордон... как предполагали. И он также зарегистрирован на Оливерос из Гейнсвилла. Мы только-только успели получить лог-файлы.
   Бэкус махнул в сторону лежавших перед ним распечаток.
   — Здесь множество звонков по совершенно разным адресам. Это разветвленная сеть. Сеть из клиентов, интересующихся подобными снимками.
   Он посмотрел на нас, и я увидел, что взгляд у Бэкуса усталый, но непреклонный.
   — Сейчас мы заняты широким поиском. Вероятно, будет много арестов. Многие за это сядут. Гордон погиб не напрасно.
   Он сказал это больше для себя, чем для нас.
   — Можно сравнить эти данные со списком переводов, сделанных в банк Джексонвилла. Не сомневаюсь, мы узнаем, сколько они заплатили и когда.
   — Это делают Клирмонтан и его люди. Они этажом ниже, в одном из офисов третьего отдела. Можете зайти, если хотите.
   — Боб, ты видел все семьдесят пять снимков? — спросил я.
   Он посмотрел на меня.
   — Да, Джек. Я видел их все.
   — И там только дети?
   Я почувствовал, что не могу вздохнуть. Сколько ни говори себе о брате: «Все прошло, все миновало», — оказалось, это не совсем правда.
   — Джек, не нужно, — сказал Бэкус. — Там не было снимков остальных жертв. Ни фотографий офицеров полиции, ни вообще фото взрослых людей. Мне кажется...
   Он не договорил.
   — Что?
   — Мне кажется, все просто: снимки такого рода не приносили дохода.
   Я взглянул на свои руки. Правая лежала на столе и начинала побаливать. По-моему, под повязкой уже мокро. Вдруг я почувствовал, как на душе стало легче.
   Что еще можно ощутить в момент, если вдруг понимаешь: никто не увидит фотографий твоего мертвого брата? Никто во всей стране не сможет загрузить его снимки, как могут они получить те, другие, уже записанные в сети и ожидающие взглядов больных людей, диктующих остальному миру собственные нездоровые вкусы.
   — Джек, думаю, выйди это наружу, найдется немало охотников устроить демонстрацию в твою честь, — сказал Бэкус. — Они посадят тебя в автомобиль с откидным верхом и повезут по Мэдисон-авеню.
   Посмотрев на него, я так и не смог понять: шутит Боб или нет? Но на всякий случай я не стал изображать радость.
   — Вендетта. Вероятно, в некоторых случаях она не хуже, чем правосудие, — продолжил он.
   — Спросите меня, похожи ли они, и я отвечу: это одно и то же.
   Немного помолчав, Бэкус решил сменить тему:
   — Джек, нужны твои показания. На девять тридцать я вызвал стенографиста. Ты готов?
   — Как никогда.
   — От тебя требуется одно: рассказать все по порядку. От А до Я, не упуская ни одной мелочи. Рейчел, возьми на себя руководство. Будешь задавать вопросы.
   — Конечно, Боб.
   — Желательно закруглиться к концу дня и представить дело окружному прокурору.
   — Кто составляет бумаги для представления? — спросила Рейчел.
   — Картер.
   Бэкус посмотрел на часы.
   — Гм, у вас осталось несколько минут. Впрочем, не спуститься ли вам в холл? Возможно, вас уже ждут. Ее зовут Салли Кимбэл.
   Шоу закончилось. Мы встали, собираясь уходить. Наблюдая за реакцией Рейчел, я пытался определить, не уязвлена ли она своим заданием — допрашивать меня, в то время как местные агенты продолжают распутывать клубок данных из компьютера Гладдена? Ведь, похоже, это исследование представляло собой самую захватывающую часть дела. Впрочем, Рейчел ничем не выдала своего настроения. Стоя в дверях комнаты, она обернулась и предложила Бэкусу свою помощь, если таковая понадобится.
   — Спасибо, Рейчел, — ответил он. — Гм... Джек, кстати, это для тебя.
   Он собрал в стопку кусочки розовой бумаги. Вернувшись к столу, я взял их все.
   — И еще вот это.
   Подняв с пола мою сумку с компьютером, он передал ее через стол.
   — Вчера ты забыл ее в машине.
   — Спасибо.
   Я наскоро перетасовал розовые листки. Оказалось, их больше десятка.
   — Ты становишься популярным, — заметил Бэкус. — Медные трубы. Гони их прочь.
   — Только после демонстрации.
   Бэкус не улыбнулся.

* * *

   Пока Рейчел ходила за стенографисткой, я стоял в коридоре, просматривая записки с телефонами. В основном приглашения повторяли все те же телепрограммы. Некоторые из звонков были от газетчиков, а один — от конкурента «Роки» в моем родном городе, «Денвер пост». Конечно, оставили свой след и таблоиды: газеты и их телеверсии. Звонил и еще один знакомец, Майкл Уоррен. Заметив код 213, я сообразил, что он еще в городе.
   Три записки, в отличие от других скорее озадачившие, исходили не от собратьев по перу. Часом ранее мне звонил Дан Бледшоу из Балтимора. Еще два звонка поступили из книжных издательств: один — от главного редактора издательского дома со штаб-квартирой в Нью-Йорке, а второй — от помощника другого крупного издателя. Представив себе оба бренда, я ощутил смесь радостного предвкушения и трепета.
   Наконец вернулась Рейчел.
   — Она появится через минуту. Здесь близко кабинет, который нам выделили. Давай подождем лучше там.
   Я пошел за ней следом.

* * *

   Кабинет оказался уменьшенной копией того помещения, в котором мы разговаривали с Бэкусом. Круглый стол, четыре стула и окно с красивым видом на восточную часть деловых кварталов города. Спросив разрешения у Рейчел, я взял телефон и набрал номер из записки Бледшоу. Он снял трубку после первого же гудка.
   — "Расследования Бледшоу".
   — Это Джек Макэвой.
   — Джек Мак! Как твои дела?
   — Все путем. А твои?
   — Намного лучше, особенно после утренних новостей.
   — Хорошо, рад это слышать.
   — Джек, ты сделал доброе дело, прикончив его. Реально доброе.
   Странно, а я чувствую себя не так уж здорово. Я подумал это, не высказывая свою мысль вслух.
   — Джек?
   — Что?
   — Я тебе должен, дружище. И Джонни Мак.
   — Брось, мы в расчете, Дан. Ты уже помог мне.
   — Ладно, ты тоже. Как-нибудь, если вернешься, сходим в одну таверну, на крабов. Счет будет оплачен.
   — Спасибо за приглашение, Дан. Как-нибудь.
   — Эй, а как насчет одной мадам из бюро? Ее показывали по телевизору, да и в газетах тоже. Агент Уэллинг, кажется? Она ничего.
   Я посмотрел на Рейчел.
   — Да, ничего.
   — Я видел по Си-эн-эн, вчера вечером она выводила тебя из магазина. Будь начеку, юноша.
   Дану удалось выжать из меня улыбку.
   Положив трубку, я посмотрел на записки с телефонами издателей. Вероятно, я должен позвонить, вот только которому из них? Пока я слабо представлял особенности книгоиздания. Правда, в те времена, когда еще пытался написать свой роман — тот, что остался незаконченным и лежал сейчас в ящике стола в Денвере, — я провел маленькое исследование и решил: если закончу книгу, найду себе хорошего агента, прежде чем обратиться к редактору.
   Я даже выбрал того, с кем собрался договориться. Вот только роман остался незаконченным. Почти вспомнив имя и телефон, я всерьез решил связаться с ним попозже.
   Следующим по очереди оказался звонок от Уоррена. Ответил оператор, и я попросил соединить с Уорреном.
   В этот момент Рейчел с удивлением посмотрела на меня. Я ей подмигнул, но тут же услышал, что Уоррена нет в офисе. Назвав свое имя, я не стал диктовать ни номер телефона, ни текст сообщения. Пусть думает, что пропустил мой звонок.
   — Зачем ты ему звонишь? — спросила Рейчел, едва я положил трубку. — Мне казалось, вы с ним враги.

* * *

   — Пожалуй, да. Просто так. Хотел послать его на три буквы.
   Потребовался целый час плюс еще пятнадцать минут, чтобы рассказать мою эпопею во всех деталях. Рейчел внимательно слушала, потом спрашивала, а стенографистка все записывала. Предварительно Рейчел задала ряд наводящих вопросов, чтобы мой рассказ выстроился в хронологической последовательности.
   Когда я дошел до сцены со стрельбой, вопросы Рейчел стали более конкретными. Тут она впервые поинтересовалась, о чем я подумал в тот момент и что пытался сделать.
   Конечно, я сказал, что стремился лишь подобрать пистолет, чтобы оружие не досталось Гладдену. И еще описал свою идею разрядить магазин, пришедшую с началом схватки, сказав, что второй выстрел в отличие от первого был непреднамеренным.
   — Скорее всего он сам потянул к себе пистолет, чем я надавил на спусковой крючок, понимаете? Когда противник пытался вырвать оружие, мой большой палец оставался просунутым под предохранительную скобу. Гладден рванул на себя, произведя выстрел этим движением. Некоторым образом он застрелил себя сам. И, как мне кажется, понимал, что выстрел будет.
   Беседа продолжалась еще несколько минут, и Рейчел задала несколько вопросов вдогонку. Потом сказала, обращаясь уже к стенографистке, что расшифровка понадобится завтра утром, чтобы приложить текст к пакету обвинений.
   — Что это ты сказала, какой такой «пакет обвинений»? — спросил я, едва стенографистка вышла из комнаты.
   — Не более чем термин. Так мы называем стандартный набор бумаг — не важно, идет ли речь об обвинении и подозрении или нет. Расслабься. Конечно, мы не найдем ничего, кроме необходимой самообороны. Не беспокойся, Джек.

* * *

   Закончили мы рано, но решили, что пора устроить ленч. Рейчел пообещала отвезти меня в отель. Она собиралась продолжить рабочий день в управлении, а я мог считать себя свободным до вечера.
   Когда мы проходили по коридору, она заметила открытую дверь с табличкой «Группа 3» и сразу направилась туда. Войдя в помещение, мы увидели двух агентов, сидевших за компьютерами. На столах, клавиатурах, на мониторах — везде лежали кучи бумаг и распечаток. На мониторе, за которым работал один из них, я разглядел томик Эдгара Аллана По. Агент заметил нас, и Рейчел представилась первой:
   — Приветствую. Я Рейчел Уэллинг. Как идут ваши дела?
   Второй агент посмотрел в нашу сторону, и оба дружно поздоровались. Потом Рейчел представила меня. Первым заговорил тот, что был ближе. Он-то и оказался Доном Клирмонтаном.
   — Мы довольно хорошо продвинулись. В конце дня получим полный список с именами и адресами. Если разослать это в управления на местах, у них будет хороший повод требовать разрешения на обыски.
   Я тут же представил себе, как по всей стране толпы агентов стучатся в двери к педофилам, скупавшим фотографии убитых детей. Они вытащат ублюдков из их норок. По всей стране. Перед глазами возник заголовок: «Общество мертвого Поэта».
   — И мне удалось найти кое-что более интересное, — сказал Клирмонтан.
   На лице агента появилась хитрая ухмылка, более подходившая какому-нибудь хакеру. Нас пригласили пройти в глубину комнаты. Я следовал за Рейчел как нитка за иголкой.
   — И что же именно вы нашли? — поинтересовалась она.
   — А вот что. У нас оказалось множество телефонных номеров, по которым Гладден рассылал снимки. Кроме того, имелись данные о переводах денег на его счет в Джексонвилле. Мы сопоставили эти данные, обнаружив, что они практически совпадают.
   Взяв со стола второго агента пачку распечаток, Дон бегло просмотрел бумаги и выбрал один из листов.
   — Вот, например, пятого декабря прошлого года на счет поступило пять тысяч долларов. Их перевело отделение Национального банка Миннесоты в Сент-Поле. В графе «Отправитель платежа» значился некий Дэвис Смит. Имя, вероятно, вымышленное. На следующий день модем сотовой связи, принадлежавший Гладдену, набрал номер, который, как мы выяснили, числится за человеком по имени Данте Шервуд, проживающим как раз в Сент-Поле. Соединение продолжалось всего четыре минуты: время, достаточное для загрузки фотоснимка. Таких трансакций мы выявили около дюжины. И всегда корреляция в один день, между оплатой и пересылкой.
   — Отлично.
   — Однако возникает вопрос, откуда все эти покупатели узнали о Гладдене и его товаре? Другими словами, где расположена торговая площадка?
   — И вы ее нашли?
   — Да, мы это сделали. По номеру, который компьютер Гладдена набирал чаще всего. Оказалось, он заходил на компьютерную доску объявлений, в сеть «ЛДДВ».
   Рейчел сильно удивилась.
   — Что означало сие сокращение?
   — По нашему предположению, аббревиатура от «любовь к детям доподросткового возраста».
   — Час от часу не легче.
   — Да уж. Не столь оригинально, на электронных досках часто прибегают к эвфемизмам. К утру нам удалось взломать пароли и войти в сеть.
   — Каким же образом?
   — Используя реквизиты самого Гладдена.
   — Минутку, — сказала Рейчел. — Новость о происшедшем вчера вечером показали по всем телеканалам. Почему тот, кто модерирует электронную доску, не вычеркнул Гладдена из списка пользователей? Отчего они не закрыли доступ мертвому клиенту, хотя бы из соображений безопасности?
   — Им следовало поступить именно так. — Клирмонтан посмотрел на второго агента, и они оба понимающе ухмыльнулись.
   Что-то осталось недосказанным. — Возможно, системный оператор устал или просто не работал в это время.
   — Ладно, давайте дальше, — с нетерпением произнесла Рейчел.
   — Итак, мы стали подбирать пароль, используя типовые приемы: имя, дату рождения, номер карты социального страхования... Безрезультатно. В итоге почти уже пришли к заключению, что пользователь удален из системы.
   — Но?..
   — Но потом мы вспомнили про По.
   Клирмонтан взял с монитора увесистый том.
   — В системе оказалось два уровня защиты. Пароль к первому удалось найти быстро — Эдгар. Со вторым оказалось сложнее. Мы перепробовали много вариантов — Ворон, Идол, Эшер... Мы перебрали все, что нашли в книге. Потом вернулись к начальной схеме и стали пробовать имена Гладдена. Тоже пусто. Наконец удача! Мы попали в десятку! Идея пришла Джо, когда он пил кофе.
   Клирмонтан кивнул в сторону второго агента, Джо Переса, сидевшего за соседним столом. Тот просиял от удовольствия. Этих компьютерных издали видно. Для них поймать в сети извращенца — все равно что арестовать его за домогательство прямо на улице. Короче, Перес радовался, как переросток, которому подфартило снять номер люкс для студенческой пирушки.
   — Я решил почитать о жизни По, пока сидел за кофе, — сказал Перес. — Глаза очень устали от монитора.
   — Решив почитать книжку, он сделал для нас большое дело, — заметил Клирмонтан, подходя все ближе к сути. — В биографическом разделе Джо обнаружил, что По использовал псевдоним лишь однажды, записываясь в армию. Эдгар Пери. Мы попробовали его ввести — и удача! Мы вошли!
   Клирмонтан повернулся к Пересу, и они «поздоровались», ударившись ладонями поднятых рук. Они смахивали скорее на подростков-"ботаников", чем на агентов. «ФБР сегодня», — подумал я.
   — Что там нашли?
   — Двенадцать электронных досок. В основном там обсуждались всякие стремные темы, на разный вкус. Скажем, девочки младше двенадцати, мальчики младше десяти, такое вот все... Нашлась и тема посерьезнее, про адвокатов. В списке значился адвокат Гладдена по фамилии Краснер. Была еще доска с биографическими эссе. Много сомнительного контента, да и просто полного дерьма. Некоторые статьи могли принадлежать нашему «подзащитному». Вот послушайте.
   Он вытащил из пачки новый листок.
   — "Полагаю, обо мне уже знают. Приближается время, когда я окажусь центром внимания и всеобщего страха. Я готов".