Страница:
— Мать вашу...
— Заткнись, — велела женщина. Она пошарила свободной рукой по его халату и остановилась в паху.
— Мы помешали?
Из спальни Билл услышал крик, за которым последовал звук, как будто Дженну стаскивали с кровати.
— Вас тут только двое? — спросила негритянка.
Билл резко кивнул головой, затем так же резко замер, потому что осознал, что его кивок может закончиться тем, что ему просто выбьют мозги. Красавчик парнишка стоял в проеме полуоткрытой двери, пока Билла загоняли в гостиную. Дженна уже была здесь, завернутая в простыню. Она плакала. Билл сделал движение, чтобы подойти к ней, но негритянка с пистолетом остановила его и указала на стену. Билл только и смог бросить на Дженну совершенно беспомощный взгляд.
Потом он услышал, как закрылась входная дверь, и в коридоре раздались шаги по направлению к комнате. Двое, подумал Билл. И, действительно, миловидный парнишка и Молох вошли в гостиную.
— Билли, мальчик мой! — Он бросил мимолетный взгляд на женщину, потом снова взглянул на Билла. — Я смотрю, ты нисколько не изменился.
— О, Господи, нет, — простонал Билл. — Это ты.
Молох подошел ближе, протянул руку к его лицу и сдавил его щеки.
— Ну, ну, мальчик Билли, — сказал Молох, — это что единственный способ поприветствовать свояка?
— Дом выглядит очень хорошо. Вы много сделали здесь за прошедший год.
Он осторожно держал бокал, пока она показывала ему дом. Мэриэнн казалось, что бокал утонул в его руке, но там вполне достаточно вина, чтобы он мог сделать глоток. Тем временем они остановились в дверях ее спальни, и она почувствовала неловкость. Это было вовсе не неприятное ощущение. Взглянув на Дэнни, который уже заснул, они спустились вниз по лестнице.
— Я бы хотела вывесить на нем собственный знак, и Джек не возражает. Он поможет нам с этим, когда сможет.
— Он хороший человек. У вас не будет с ним проблем, да и нет, не так ли? Не то, что раньше.
— Вы имеете в виду пьянство? Нет, я ни разу не видела Джека пьяным. Дэнни он очень нравится.
— А тебе?
— Да так, в общем, ничего, я думаю. Бедный художник, стало быть.
Джо рассмеялся:
— Да, у него есть определенный стиль, должен признать.
— Но он был очень приветлив с самого начала, и я ему так благодарна. Нам было очень трудно, когда мы только приехали сюда. Люди казались немного... подозрительными, что ли, по отношению к нам, чужакам.
— Это островное общество. Люди здесь должны держаться друг друга. Вы не можете пробить себе путь внутрь этого замкнутого круга. Вам надо ждать, пока они перестанут опасаться вас, пока привыкнут, узнают вас получше. И, плюс к тому, остров немного изменился за последнее время. Это, конечно, не то, что какой-нибудь пригород Портленда, но постепенно жизнь меняется, ведь и здешним жителям приходится искать работу на материке. К тому же сюда приезжают богатые люди, покупают участки пляжа, взвинчивают цены, так что семьи, многие поколения живущие здесь, не могут ничего сделать, чтобы их дети не покидали родного дома. Стоимость участков вдоль берега здесь была установлена только в прошлом году. И вслед за этим большинство цен поднялось почти на сто процентов и более буквально за одну ночь. Все это, заметь, совершенно законно, но даже законность не делает такие вещи правильными. Островное сообщество умирает. Знаешь, сто лет назад в штате Мэн было три тысячи островных коммун. А теперь их только шестнадцать, включая нашу. Островитяне чувствуют себя как во время осады. И это заставляет их держаться друг друга, чтобы выжить, так что пришельцам трудно вступить в это общество. Каждая островная группа отличается от другой, и среди них никогда не бывает двух похожих друг на друга, как близнецы.
Он перевел дыхание.
— Извини, я что-то увлекся. Но остров имеет для меня очень большое значение. Люди на острове тоже многое значат для меня. Все они.
Она снова почувствовала стеснение в груди, и некоторое время наслаждалась этим ощущением.
— Работа в магазине — хорошее начало, — продолжил он. — Люди быстро познакомятся с тобой, начнут тебе доверять.
Мэриэнн вовсе не была уверена в этом. Некоторые их тех, кто приходил в магазин, ограничивались в разговорах с ней только словами вроде «Пожалуйста» и «Спасибо», а иногда не говорили даже этого. Старики были хуже всего. Казалось, они не замечают даже ее присутствия в ихмагазине или смотрят на нее как на кого-то, кто осмелился посягнуть на их собственность. Молодые были лучше: им, пожалуй, даже льстило, что новая кровь вливается в островную. А пару раз ей и вовсе делали совсем недвусмысленные предложения, хотя она, конечно, не отвечала на них. Мэриэнн не хотелось, чтобы ее сочли угрозой для любой из молодых женщин на острове. Она полагала, что сможет обходиться без мужского общества какое-то время. Чтобы быть совсем честной, ей уже вполне хватило мужского общества в прошлом. Но Джо Дюпре был не такой, как все.
Джо был не таким, как ее муж, точнее, был совершенно не таким.
— Ты по-прежнему развлекаешься на стороне, мальчик Билли? — спросил он. — Старую бросил — новую нашел?
Билл перестал скулить. Ему пришлось это сделать: Молох пригрозил, что пристрелит его, если он не перестанет.
Билл не ответил.
— Где она? — спросил Молох.
Билл молчал.
Молох сделал глоток. Потом поморщился так, будто проглотил несусветную гадость.
— Какое-то странное пиво, — сказал он. — Я не пил пива больше трех лет, но это все равно на вкус — полное дерьмо. Еще раз спрашиваю, Билл: где твоя жена?
— Я не знаю.
Молох взглянул на Декстера и кивнул. Тот ухмыльнулся, потом схватил Дженну за руку. Она была крупной женщиной, с пышными формами и натуральными рыжими волосами, которые отдельными прядками окрасила в более темный цвет. Тушь потекла с ее ресниц, оставляя длинные черные следы на щеках. Пока она вырывалась из рук Декстера, простыня упала, и она попыталась снова поднять ее, хотя Декстер толкал ее в направлении спальни. Дженна попятилась назад и попыталась пальцами отодрать от себя руку Декстера.
— Н-е-е-т, — плакала она. — Не надо, пожалуйста. Ну, пожа-а-луйста...
Она оглянулась на Билла, ища у него защиты, но единственная помощь, которую Билл мог ей оказать — это продать свою собственную жену.
— Она работает сегодня допоздна, — слова торопливо слетали с его губ. — В центре, в магазине. — Билл умолк. У него был такой вид, как будто его сейчас стошнит от того, что он только что сделал.
Молох кивнул:
— Когда она заканчивает?
Билл взглянул на часы на стене.
— Через час.
Молох взглянул на Декстера, который остановился в дверях спальни:
— Итак, чего вы ждете? У вас есть час.
Декстер ухмыльнулся еще шире. Он втолкнул Дженну в спальню и тихо закрыл за собой дверь. Билл попытался отойти от стены, но пистолет негритянки немедленно уперся в его щеку.
— Я же сказал тебе, — выдавил он. — Я сказал тебе, где она.
— И я благодарен тебе за это, мальчик Билли, — усмехнулся Молох. — А теперь сиди смирно.
— Пожалуйста, — взмолился Билл, — не позволяй ему ничего делать с ней.
Молох взглянул на него с интересом.
— Почему? — спросил он. — Она же тебе не законная жена.
— Могу я спросить тебя о чем-то, — сказал он.
Она зябко поежилась, потерла руки. В ее голосе зазвучали нотки напряжения.
— Конечно.
— Это всего лишь... — он остановился, стараясь тщательно подобрать нужные слова. — Мне приходится выяснять все о людях, прибывающих на остров. Я же говорил, он очень маленький, это замкнутое сообщество. Что бы ни случилось, мне следует знать, почему это произошло. Ты понимаешь?
— Не совсем. Ты имеешь в виду, что тебе нужно узнать что-то обо мне?
— Да.
— Например?
— Об отце Дэнни.
— Отец Дэнни умер. Мы разошлись, когда Дэнни был маленьким, потом его отец погиб где-то во Флориде.
— Как его звали?
Она некоторое время собиралась с мыслями, чтобы ответить на вопрос:
— Его звали Сервер, Ли Сервер.
— Вы были женаты?
— Нет.
— Когда он умер?
— В конце девяносто девятого. Он попал в автокатастрофу где-то возле Тампы.
Это была правда. Человек по имени Ли Сервер погиб, когда в его пикап врезался дальнобойщик с грузом на одной из дорог. В газетах писали, что у него не было никаких родственников. Сервер управлял машиной в нетрезвом состоянии, и в сообщениях подчеркивалось, что за ним числился целый ряд ДТП. Не так много людей стали бы сражаться из-за места на кладбище возле Ли Сервера.
— Я должен был спросить, — сказал Джо.
— Спросил?
Он не ответил, но морщинки у его глаз и рта стали глубже.
— Послушай, если ты до завтрашнего вечера захочешь дать задний ход, я пойму.
Она подошла и дотронулась до его руки:
— Только скажи мне: ты спрашиваешь меня как полицейский или как возможный ухажер?
Он покраснел.
— И тот и другой, пожалуй.
— Хорошо, теперь ты знаешь. Я все равно хочу видеть тебя завтра. Я даже вытащу свое лучшее платье из сундука с нафталином.
Он улыбнулся. Она смотрела, как он идет к своей машине, а потом закрыла дверь. Затем тяжело вздохнула и прислонилась спиной к двери.
Умер.
Ее муж умер.
Может быть, если она будет почаще повторять это, оно действительно произойдет: он умрет.
Это было небольшое снисхождение.
— Ты ничтожество, — сказал Молох. — Ты позволил другому мужчине овладеть твоей женщиной и даже не попытался вступить в борьбу. Как ты можешь жить в мире с самим собой?
Билл заговорил. Его голос звучал надтреснуто, и он закашлялся, прежде чем смог выдавить из себя целую фразу:
— Тебе надо было убить меня.
— Мне надо было уважать тебя. Я должен был позволить тебе жить.
Он швырнул Биллу перспективу остаться в живых, как швыряют кость паршивому псу, дразня его тем, что наказание, которого он заслуживает, будет отменено.
— Как ты нашел меня?
— Если собираешься сбежать, Билл, гляди под ноги и старайся не ходить по старым дорожкам. Но плохой игрок, он всегда остается плохим игроком. Ты провел несколько хороших игр, Билл, но потом обнаружил, что не сможешь заплатить долги с них. Такого рода ошибки обычно повторяются.
Глаза Билла снова на мгновение закрылись.
— Что ты собираешься сделать со мной? — спросил он.
— С вами, — поправил его Молох. — Ты знаешь, Билл, я начинаю думать, что тебя нисколько не беспокоит участь твоей жены или той женщины в спальне. Кстати, как ее зовут?
— Дженна.
Молох, казалось, удивился:
— Она совсем не похожа на Дженну. Она просто кусок грязи, а не Дженна. Ладно. Если ты так говоришь, Билл, я не собираюсь подвергать твои слова сомнению. А теперь давай поставим вопрос по-другому, включив туда твою подружку и жену, и продолжим. Полагаю тебе известно, чего я хочу от тебя. Ты отдаешь это мне и, возможно, мы что-то предпримем вместе, ты и я.
— Мне неизвестно, где твоя жена.
— Где они, — поправил Молох. — Господи, Билл, ты думаешь только в единственном числе. Это очень неприятная манера, от которой ты, возможно, так и не успеешь избавиться до самой смерти. У нее мойсын и моиденьги.
— Она не давала о себе знать.
— Уиллард, — Молох встретился глазами с жестким взглядом красавчика. — Раздроби ему один палец на руке.
И Уиллард сделал это.
Дюпре ехал вниз по безымянным дорогам, потому что большинство улиц на острове не имели названий. У полицейских, которые приезжали сюда с материка, уходило несколько лет только на то, чтобы основательно изучить топографию острова, — вот почему те, кто оставался здесь работать, должны были некоторое время осваиваться с местным укладом жизни. Им приходилось научиться всякий раз записывать номер того, кто звонил, потому что люди здесь часто пользовались телефонами соседей или даже заходили позвонить в дома, хозяева которых переехали на материк, а то и вовсе умерли. Приходилось запоминать вид местности, повороты, мелкие приметы, перекрестки дорог и пользоваться ими как опознавательными знаками.
Дюпре вновь мысленно вернулся к Мэриэнн и ее прошлому. Он заметил в ее глазах что-то не то, когда она говорила об отце Дэнни. Она говорила неправду, или не всю правду. Утверждала, что не была замужем за отцом Дэнни, но он заметил, как ее рука инстинктивно потянулась к пальцу, на котором обычно носят обручальное кольцо. Она успела вовремя себя одернуть и вместо этого потрогала одну из своих сережек, а Дюпре сделал вид, что не заметил ее жеста. Итак, она не хотела говорить о своем муже с полицейским, даже с тем, с которым у нее будет свидание завтра вечером. Дело серьезное. В конце концов, она с ним едва знакома, а он чувствовал ее страх. Она боялась и своего мужа и того, что ненароком может сообщить о нем что-то лишнее. Его первым желанием было проверить информацию об этом Сервере, но Джо пересилил себя. Ему очень хотелось, чтобы их свидание завтра состоялось и чтобы оно не было омрачено его профессиональным чутьем. Возможно, если у них что-то получится, она расскажет ему обо всем в свое время, когда будет готова.
— Я рад, что ты сделал это сейчас, а не раньше, — сказал он Молоху. — Вы могли бы испортить мне все удовольствие.
Билл снова закричал. Его лицо было бледным от боли.
— С тобой все в порядке, Билли? — Молох казался искреннее обеспокоенным. — Кивни, если с тобой все в порядке, потому что, когда ты придешь в себя, Уиллард займется твоим вторым пальцем. Если, конечно, ты не решишь, что у тебя есть еще что-то, что ты мог бы нам сообщить.
Билл дрожал. Он взглянул вверх и увидел часы на стене над левым плечом Молоха.
— О черт! — взвыл он. Его взгляд метнулся к полуприкрытой двери в спальню. Он видел на стене тень Дженны, пытающейся одеться. Молох разглядывал его с изумлением.
— Тебя беспокоит, что когда она вернется с работы, то обнаружит один из твоих мелких грешков на стороне? Ответь мне, Билл. Я хочу услышать твой голос. Это невежливо — просто кивать. Если ты кивнешь мне еще раз или заставишь меня ждать ответа дольше двух секунд, и я сейчас же велю Уилларду разбить тебе кое-что, что у тебя имеется только в одном экземпляре.
— Да, — прохрипел Билл. — Меня беспокоит, что она узнает об этом.
— Для человека, который обладает более развитым воображением, чем ты, сейчас было бы совершенно очевидно, что у тебя есть гораздо более серьезные проблемы, чем та, что твоя жена узнает о любовнице. Ты удивительный человек, Билл, если в силах закрыть глаза на все и не замечать очевидного. Итак, где моя семья?
— Я говорил тебе, что она не общалась с нами, со мной, по крайней мере.
— О, мы добились некоторого прогресса. Если она не поддерживала отношений с тобой — и я должен честно тебе признаться, Билл, я бы предпочел тоже никогда не знать тебя, так что мне понятна ее точка зрения, — то, стало быть, она могла общаться со своей сестрой, верно?
— Да.
— Ну, ты и кусок дерьма, Билл, если даже твоя собственная жена не сообщила тебе, где находится ее сестра.
— Она ничего мне не рассказывает.
— Но ты же должен знать, каким образом они общаются?
— По телефону, наверно.
— А где ваша телефонная книжка?
— В шкафчике возле телевизора. Там такая папка. Но она никогда не пользуется домашним телефоном. Я следил.
— А она получает почту?
— Да.
— И где она ее держит?
— В запертом ящике внизу своей прикроватной тумбочки.
Молох кивнул Уилларду, и тот направился в спальню, чтобы отыскать шкатулку.
Как только он вышел из комнаты, огни фар осветили коридор, пробежали по их лицам и бросили длинные тени через всю комнату. Леони прижала пистолет к зубам Билла, заставив его открыть рот, затем просунула туда дуло.
— Пососи это, — прошептала она. — Если я увижу, что твои губы выпустили дуло, спущу курок.
Из спальни раздался звук резкого движения: Дженна попыталась подскочить к окну и подать сигнал тревоги, так предположил Молох. Уиллард оказался намного проворнее ее, и движение прекратилось. Молох услышал, как захлопывается дверца машины; на крыльце раздаются шаги; звук ключа, который вставляют в замок; открывается дверь, захлопывается; входит женщина.
Она вошла в гостиную. Сестра жены выглядела старше, чем он помнил ее, да и немудрено, ведь прошло больше четырех лет с тех пор, как они виделись в последний раз. За это время Молоха предали: жена и сын сбежали, растворились на просторах Америки, придумали для себя новую жизнь. Даже тогда, когда Молох был за решеткой, они помнили о нем и опасались его мести.
У Патриции были длинные пышные волосы, как у ее младшей сестры, но в них блестела седина. Она была не так хороша и всегда выглядела какой-то потертой, блеклой, и, возможно, именно поэтому она вышла замуж за такого козла, как Билл. Молоха, которому, в общем-то, было все равно, интересовало, почему она осталась с ним. Возможно, ей нужен был кто-то, пусть не очень надежный, но лишь бы рядом.
Патриция заметила своего мужа, скорчившегося на полу с пистолетом, который незнакомая женщина направила ему прямо в рот; Декстера, который все еще не заправил рубашку в штаны; Брона, державшего в руках открытую телефонную книжку.
И Молоха, который улыбался ей, сидя в кресле.
— Привет, милая, — сказал он, — я дома.
И Будущее умерло в ее глазах.
— Взгляни на меня, — сказал он.
Она не шевельнулась, и он снова ударил ее. Это был легкий шлепок, но звук от него был такой, как если бы он швырнул ее через всю комнату. Она почувствовала, как из глаз покатились слезы, и возненавидела себя за то, что проявила слабость перед ним.
— Я оставлю тебя в живых, — сказал Молох. — Если ты поможешь мне, я оставлю жить и тебя и Билла. Кто-нибудь останется здесь с вами, чтобы убедиться, что вы не наделаете глупостей, но вам будет позволено жить. Я не хочу убивать ее. Я только хочу получить мои деньги. Мне даже не нужен мальчишка. Ты понимаешь?
Уголки ее рта опустились, когда она попыталась сдержаться, чтобы не зарыдать в голос. Патриция смотрела на своего мужа. Ей хотелось, чтобы он стоял рядом с ней, чтобы он был сильным ради нее, сильнее, чем был когда-нибудь. Она хотела, чтобы он поборолся с Молохом, чтобы он сопротивлялся женщине с пистолетом, чтобы пошел за нее на смерть. Но он и раньше-то не проявлял отваги. Он всегда подводил ее, и она была уверена, что даже теперь, когда он был ей особенно нужен, он снова предаст ее.
Молох это тоже знал. Он наблюдал за тем, что происходит между ними, и учел это. Здесь должно быть что-то, чем он сможет воспользоваться, если только...
Уиллард вышел из спальни. На его руках и рубашке была кровь. Красная полоса пересекала его лицо, разделяя его пополам. Глаза постепенно оживали. Он был похож на человека, которому не дали досмотреть сон. Сон, в котором он разорвал на части женщину, имя которой едва ли успел узнать, и лицо которой не запомнит.
Билл выкрикнул имя погибшей в спальне женщины, и его жена, наконец, узнала все, что она давно подозревала и что оказалось правдой.
— Нет, Билл, — это все, что она произнесла.
Но потом что-то произошло. Они взглянули друг на друга, и был какой-то момент полного взаимопонимания между этой преданной женщиной и ее жалким мужем, чьи слабости и привели этих головорезов к дверям их дома.
— Прости меня, — сказал он. — Прости меня за все. Не говори им ничего.
Билл улыбнулся, и хотя в его улыбке сквозили признаки помешательства, это было по-своему очень необычной вещью, как цветок на безжизненной земле. И, несмотря на боль и страх, жена смогла найти в себе силы улыбнуться ему в ответ с такой любовью и теплотой, которых, как ей казалось, она никогда уже не почувствует к нему. Вот-вот у них отнимут все, или им оставят совсем немного, но в этот последний миг они, наконец, будут вместе.
Она обернулась и посмотрела Молоху прямо в глаза:
— Как я смогу жить дальше, если продам своих сестру и племянника тебе?
Плечи Молоха опустились.
— Декстер, — сказал он, — заставь ее рассказать нам все, что ей известно.
Лицо Декстера просияло. Он направился через комнату, и на секунду Леони бросила на него взгляд. Билл воспользовался этим. Он ударил ее локтем здоровой руки и попал Леони прямо под глаз. Она качнулась назад, и он схватил пистолет, ударив Леони еще раз. Пистолет освободился.
Напротив него Брон схватился за пистолет. Уиллард все еще выглядел оглушенным, но попытался вытащить из-за ремня свой ствол. Пистолет в руке Билла двигался, отыскивая Молоха, а тот сгреб в объятия Патрицию и прикрылся ею, как щитом.
Краем глаза Билл заметил оружие в руках двух мужчин, Уилларда, приросшего к полу, Леони, встающую на колени, все еще дрожащие от удара, услышал голоса, которые что-то кричали ему.
Он взглянул на свою жену, и снова на его лице появилась эта безумная улыбка. Билл любил ее.
Он выстрелил, и рана открылась на груди его жены. Теперь вокруг было очень шумно.
А потом настала тишина.
Они ничего не сказали. Билл лежал у стены мертвый. Шеферд и Тэлл подошли к дверям, привлеченные шумом. Патриция Гэддис все еще была жива. Молох наклонился над ней.
— Скажи мне, — требовал он. — Скажи мне.
Он коснулся пальцем раны на ее груди, и она задергалась, как рыба на крючке.
— Скажи мне, и я прекращу твои мучения.
Она плюнула в него кровью и задрожала. Он вцепился в ее плечо, когда она впала в агонию.
— Я найду ее, — заклинал он. — Я найду их обоих.
Но она уже умерла.
Молох встал, подошел к Уилларду и с силой ударил его по лицу. Тот отшатнулся назад, а Молох вновь ударил его так, что парень упал на колени.
— Не вздумай еще раз сделать такое, — сказал Молох. — Я скажу тебе, что мне от тебя нужно, и ты сделаешь только это. С этой минуты ты будешь дышать, только когда я тебе разрешу дышать!
Уиллард что-то промямлил.
— Что ты сказал?
Уиллард утер кровь из-под разбитого носа и повторил внятно:
— Я нашел ее. Я нашел шкатулку.
— Небольшой город, но все равно ее нелегко будет найти, — заметил Декстер. Они как раз покидали место событий, уезжая из Кэмп-Хилл. Молох был не вполне уверен, что никто из соседей не слышал звуки выстрелов. Конечно, на ступеньках крыльца или во дворе близлежащих домов никого не было, когда они выходили от Гэддисов, но спустя несколько минут послышался вой сирен. Они уже пустили под откос фургон, который был припаркован за домом, из предосторожности, но риск того стоил.
— И она не станет называться подлинным именем, — продолжал Декстер. Молох поднял руку, призывая его замолчать.
Она не станет называться подлинным именем.
Если она пользуется вымышленным именем, то ей нужны документы, а сама она не смогла бы раздобыть такого рода вещи. Она должна была обратиться к кому-то, кто, по ее мнению, вполне надежен. Молох перебрал в голове имена, анализируя все возможности, пока, наконец, не подобрал кандидатуру, которая его устроила.
Мейер.
Карен Мейер.
Она должна была обратиться к этой женщине.
— Нет, этих ублюдков надо отправить в каменный век, — заметил Тэлл.
Шеферд усмехнулся: судя по тому, что он видел в доме Билла и Патриции Гэддис, эти люди не так далеко ушли от каменного века. А, учитывая все обстоятельства, поездка к ним была похожа на небольшое, но полное событий путешествие. Что касается семейки Гэддис, Шеферд полагал, что они получили что хотели, что заслужили.
— Око за око, — резюмировал Тэлл.
— Да, мир живет по такому закону, — согласился Шеферд.
— Заткнись, — велела женщина. Она пошарила свободной рукой по его халату и остановилась в паху.
— Мы помешали?
Из спальни Билл услышал крик, за которым последовал звук, как будто Дженну стаскивали с кровати.
— Вас тут только двое? — спросила негритянка.
Билл резко кивнул головой, затем так же резко замер, потому что осознал, что его кивок может закончиться тем, что ему просто выбьют мозги. Красавчик парнишка стоял в проеме полуоткрытой двери, пока Билла загоняли в гостиную. Дженна уже была здесь, завернутая в простыню. Она плакала. Билл сделал движение, чтобы подойти к ней, но негритянка с пистолетом остановила его и указала на стену. Билл только и смог бросить на Дженну совершенно беспомощный взгляд.
Потом он услышал, как закрылась входная дверь, и в коридоре раздались шаги по направлению к комнате. Двое, подумал Билл. И, действительно, миловидный парнишка и Молох вошли в гостиную.
— Билли, мальчик мой! — Он бросил мимолетный взгляд на женщину, потом снова взглянул на Билла. — Я смотрю, ты нисколько не изменился.
— О, Господи, нет, — простонал Билл. — Это ты.
Молох подошел ближе, протянул руку к его лицу и сдавил его щеки.
— Ну, ну, мальчик Билли, — сказал Молох, — это что единственный способ поприветствовать свояка?
* * *
Дюпре кивнул в знак согласия:— Дом выглядит очень хорошо. Вы много сделали здесь за прошедший год.
Он осторожно держал бокал, пока она показывала ему дом. Мэриэнн казалось, что бокал утонул в его руке, но там вполне достаточно вина, чтобы он мог сделать глоток. Тем временем они остановились в дверях ее спальни, и она почувствовала неловкость. Это было вовсе не неприятное ощущение. Взглянув на Дэнни, который уже заснул, они спустились вниз по лестнице.
— Я бы хотела вывесить на нем собственный знак, и Джек не возражает. Он поможет нам с этим, когда сможет.
— Он хороший человек. У вас не будет с ним проблем, да и нет, не так ли? Не то, что раньше.
— Вы имеете в виду пьянство? Нет, я ни разу не видела Джека пьяным. Дэнни он очень нравится.
— А тебе?
— Да так, в общем, ничего, я думаю. Бедный художник, стало быть.
Джо рассмеялся:
— Да, у него есть определенный стиль, должен признать.
— Но он был очень приветлив с самого начала, и я ему так благодарна. Нам было очень трудно, когда мы только приехали сюда. Люди казались немного... подозрительными, что ли, по отношению к нам, чужакам.
— Это островное общество. Люди здесь должны держаться друг друга. Вы не можете пробить себе путь внутрь этого замкнутого круга. Вам надо ждать, пока они перестанут опасаться вас, пока привыкнут, узнают вас получше. И, плюс к тому, остров немного изменился за последнее время. Это, конечно, не то, что какой-нибудь пригород Портленда, но постепенно жизнь меняется, ведь и здешним жителям приходится искать работу на материке. К тому же сюда приезжают богатые люди, покупают участки пляжа, взвинчивают цены, так что семьи, многие поколения живущие здесь, не могут ничего сделать, чтобы их дети не покидали родного дома. Стоимость участков вдоль берега здесь была установлена только в прошлом году. И вслед за этим большинство цен поднялось почти на сто процентов и более буквально за одну ночь. Все это, заметь, совершенно законно, но даже законность не делает такие вещи правильными. Островное сообщество умирает. Знаешь, сто лет назад в штате Мэн было три тысячи островных коммун. А теперь их только шестнадцать, включая нашу. Островитяне чувствуют себя как во время осады. И это заставляет их держаться друг друга, чтобы выжить, так что пришельцам трудно вступить в это общество. Каждая островная группа отличается от другой, и среди них никогда не бывает двух похожих друг на друга, как близнецы.
Он перевел дыхание.
— Извини, я что-то увлекся. Но остров имеет для меня очень большое значение. Люди на острове тоже многое значат для меня. Все они.
Она снова почувствовала стеснение в груди, и некоторое время наслаждалась этим ощущением.
— Работа в магазине — хорошее начало, — продолжил он. — Люди быстро познакомятся с тобой, начнут тебе доверять.
Мэриэнн вовсе не была уверена в этом. Некоторые их тех, кто приходил в магазин, ограничивались в разговорах с ней только словами вроде «Пожалуйста» и «Спасибо», а иногда не говорили даже этого. Старики были хуже всего. Казалось, они не замечают даже ее присутствия в ихмагазине или смотрят на нее как на кого-то, кто осмелился посягнуть на их собственность. Молодые были лучше: им, пожалуй, даже льстило, что новая кровь вливается в островную. А пару раз ей и вовсе делали совсем недвусмысленные предложения, хотя она, конечно, не отвечала на них. Мэриэнн не хотелось, чтобы ее сочли угрозой для любой из молодых женщин на острове. Она полагала, что сможет обходиться без мужского общества какое-то время. Чтобы быть совсем честной, ей уже вполне хватило мужского общества в прошлом. Но Джо Дюпре был не такой, как все.
Джо был не таким, как ее муж, точнее, был совершенно не таким.
* * *
Молох уселся в одно из кресел и стал прихлебывать пиво.— Ты по-прежнему развлекаешься на стороне, мальчик Билли? — спросил он. — Старую бросил — новую нашел?
Билл перестал скулить. Ему пришлось это сделать: Молох пригрозил, что пристрелит его, если он не перестанет.
Билл не ответил.
— Где она? — спросил Молох.
Билл молчал.
Молох сделал глоток. Потом поморщился так, будто проглотил несусветную гадость.
— Какое-то странное пиво, — сказал он. — Я не пил пива больше трех лет, но это все равно на вкус — полное дерьмо. Еще раз спрашиваю, Билл: где твоя жена?
— Я не знаю.
Молох взглянул на Декстера и кивнул. Тот ухмыльнулся, потом схватил Дженну за руку. Она была крупной женщиной, с пышными формами и натуральными рыжими волосами, которые отдельными прядками окрасила в более темный цвет. Тушь потекла с ее ресниц, оставляя длинные черные следы на щеках. Пока она вырывалась из рук Декстера, простыня упала, и она попыталась снова поднять ее, хотя Декстер толкал ее в направлении спальни. Дженна попятилась назад и попыталась пальцами отодрать от себя руку Декстера.
— Н-е-е-т, — плакала она. — Не надо, пожалуйста. Ну, пожа-а-луйста...
Она оглянулась на Билла, ища у него защиты, но единственная помощь, которую Билл мог ей оказать — это продать свою собственную жену.
— Она работает сегодня допоздна, — слова торопливо слетали с его губ. — В центре, в магазине. — Билл умолк. У него был такой вид, как будто его сейчас стошнит от того, что он только что сделал.
Молох кивнул:
— Когда она заканчивает?
Билл взглянул на часы на стене.
— Через час.
Молох взглянул на Декстера, который остановился в дверях спальни:
— Итак, чего вы ждете? У вас есть час.
Декстер ухмыльнулся еще шире. Он втолкнул Дженну в спальню и тихо закрыл за собой дверь. Билл попытался отойти от стены, но пистолет негритянки немедленно уперся в его щеку.
— Я же сказал тебе, — выдавил он. — Я сказал тебе, где она.
— И я благодарен тебе за это, мальчик Билли, — усмехнулся Молох. — А теперь сиди смирно.
— Пожалуйста, — взмолился Билл, — не позволяй ему ничего делать с ней.
Молох взглянул на него с интересом.
— Почему? — спросил он. — Она же тебе не законная жена.
* * *
Джо отложил ее очки в сторону.— Могу я спросить тебя о чем-то, — сказал он.
Она зябко поежилась, потерла руки. В ее голосе зазвучали нотки напряжения.
— Конечно.
— Это всего лишь... — он остановился, стараясь тщательно подобрать нужные слова. — Мне приходится выяснять все о людях, прибывающих на остров. Я же говорил, он очень маленький, это замкнутое сообщество. Что бы ни случилось, мне следует знать, почему это произошло. Ты понимаешь?
— Не совсем. Ты имеешь в виду, что тебе нужно узнать что-то обо мне?
— Да.
— Например?
— Об отце Дэнни.
— Отец Дэнни умер. Мы разошлись, когда Дэнни был маленьким, потом его отец погиб где-то во Флориде.
— Как его звали?
Она некоторое время собиралась с мыслями, чтобы ответить на вопрос:
— Его звали Сервер, Ли Сервер.
— Вы были женаты?
— Нет.
— Когда он умер?
— В конце девяносто девятого. Он попал в автокатастрофу где-то возле Тампы.
Это была правда. Человек по имени Ли Сервер погиб, когда в его пикап врезался дальнобойщик с грузом на одной из дорог. В газетах писали, что у него не было никаких родственников. Сервер управлял машиной в нетрезвом состоянии, и в сообщениях подчеркивалось, что за ним числился целый ряд ДТП. Не так много людей стали бы сражаться из-за места на кладбище возле Ли Сервера.
— Я должен был спросить, — сказал Джо.
— Спросил?
Он не ответил, но морщинки у его глаз и рта стали глубже.
— Послушай, если ты до завтрашнего вечера захочешь дать задний ход, я пойму.
Она подошла и дотронулась до его руки:
— Только скажи мне: ты спрашиваешь меня как полицейский или как возможный ухажер?
Он покраснел.
— И тот и другой, пожалуй.
— Хорошо, теперь ты знаешь. Я все равно хочу видеть тебя завтра. Я даже вытащу свое лучшее платье из сундука с нафталином.
Он улыбнулся. Она смотрела, как он идет к своей машине, а потом закрыла дверь. Затем тяжело вздохнула и прислонилась спиной к двери.
Умер.
Ее муж умер.
Может быть, если она будет почаще повторять это, оно действительно произойдет: он умрет.
* * *
Билл свернулся в клубок у стены, зажмурив глаза и зажав руками уши, чтобы не слышать звуков, которые раздавались из спальни. Единственное, что он почувствовал, это прикосновение дула пистолета к своему лбу. Он снова открыл глаза, медленно отнял руки от ушей. Вокруг царила тишина.Это было небольшое снисхождение.
— Ты ничтожество, — сказал Молох. — Ты позволил другому мужчине овладеть твоей женщиной и даже не попытался вступить в борьбу. Как ты можешь жить в мире с самим собой?
Билл заговорил. Его голос звучал надтреснуто, и он закашлялся, прежде чем смог выдавить из себя целую фразу:
— Тебе надо было убить меня.
— Мне надо было уважать тебя. Я должен был позволить тебе жить.
Он швырнул Биллу перспективу остаться в живых, как швыряют кость паршивому псу, дразня его тем, что наказание, которого он заслуживает, будет отменено.
— Как ты нашел меня?
— Если собираешься сбежать, Билл, гляди под ноги и старайся не ходить по старым дорожкам. Но плохой игрок, он всегда остается плохим игроком. Ты провел несколько хороших игр, Билл, но потом обнаружил, что не сможешь заплатить долги с них. Такого рода ошибки обычно повторяются.
Глаза Билла снова на мгновение закрылись.
— Что ты собираешься сделать со мной? — спросил он.
— С вами, — поправил его Молох. — Ты знаешь, Билл, я начинаю думать, что тебя нисколько не беспокоит участь твоей жены или той женщины в спальне. Кстати, как ее зовут?
— Дженна.
Молох, казалось, удивился:
— Она совсем не похожа на Дженну. Она просто кусок грязи, а не Дженна. Ладно. Если ты так говоришь, Билл, я не собираюсь подвергать твои слова сомнению. А теперь давай поставим вопрос по-другому, включив туда твою подружку и жену, и продолжим. Полагаю тебе известно, чего я хочу от тебя. Ты отдаешь это мне и, возможно, мы что-то предпримем вместе, ты и я.
— Мне неизвестно, где твоя жена.
— Где они, — поправил Молох. — Господи, Билл, ты думаешь только в единственном числе. Это очень неприятная манера, от которой ты, возможно, так и не успеешь избавиться до самой смерти. У нее мойсын и моиденьги.
— Она не давала о себе знать.
— Уиллард, — Молох встретился глазами с жестким взглядом красавчика. — Раздроби ему один палец на руке.
И Уиллард сделал это.
* * *
Дюпре ненадолго зашел в участок, чтобы убедиться, что все в порядке. Все было спокойно, если верить Татлу. Как только вернулся Берман, Джо сказал, что отойдет на часок или два, чтобы немного вздремнуть.Дюпре ехал вниз по безымянным дорогам, потому что большинство улиц на острове не имели названий. У полицейских, которые приезжали сюда с материка, уходило несколько лет только на то, чтобы основательно изучить топографию острова, — вот почему те, кто оставался здесь работать, должны были некоторое время осваиваться с местным укладом жизни. Им приходилось научиться всякий раз записывать номер того, кто звонил, потому что люди здесь часто пользовались телефонами соседей или даже заходили позвонить в дома, хозяева которых переехали на материк, а то и вовсе умерли. Приходилось запоминать вид местности, повороты, мелкие приметы, перекрестки дорог и пользоваться ими как опознавательными знаками.
Дюпре вновь мысленно вернулся к Мэриэнн и ее прошлому. Он заметил в ее глазах что-то не то, когда она говорила об отце Дэнни. Она говорила неправду, или не всю правду. Утверждала, что не была замужем за отцом Дэнни, но он заметил, как ее рука инстинктивно потянулась к пальцу, на котором обычно носят обручальное кольцо. Она успела вовремя себя одернуть и вместо этого потрогала одну из своих сережек, а Дюпре сделал вид, что не заметил ее жеста. Итак, она не хотела говорить о своем муже с полицейским, даже с тем, с которым у нее будет свидание завтра вечером. Дело серьезное. В конце концов, она с ним едва знакома, а он чувствовал ее страх. Она боялась и своего мужа и того, что ненароком может сообщить о нем что-то лишнее. Его первым желанием было проверить информацию об этом Сервере, но Джо пересилил себя. Ему очень хотелось, чтобы их свидание завтра состоялось и чтобы оно не было омрачено его профессиональным чутьем. Возможно, если у них что-то получится, она расскажет ему обо всем в свое время, когда будет готова.
* * *
Декстер вышел из комнаты в тот самый момент, когда Билл перестал кричать.— Я рад, что ты сделал это сейчас, а не раньше, — сказал он Молоху. — Вы могли бы испортить мне все удовольствие.
Билл снова закричал. Его лицо было бледным от боли.
— С тобой все в порядке, Билли? — Молох казался искреннее обеспокоенным. — Кивни, если с тобой все в порядке, потому что, когда ты придешь в себя, Уиллард займется твоим вторым пальцем. Если, конечно, ты не решишь, что у тебя есть еще что-то, что ты мог бы нам сообщить.
Билл дрожал. Он взглянул вверх и увидел часы на стене над левым плечом Молоха.
— О черт! — взвыл он. Его взгляд метнулся к полуприкрытой двери в спальню. Он видел на стене тень Дженны, пытающейся одеться. Молох разглядывал его с изумлением.
— Тебя беспокоит, что когда она вернется с работы, то обнаружит один из твоих мелких грешков на стороне? Ответь мне, Билл. Я хочу услышать твой голос. Это невежливо — просто кивать. Если ты кивнешь мне еще раз или заставишь меня ждать ответа дольше двух секунд, и я сейчас же велю Уилларду разбить тебе кое-что, что у тебя имеется только в одном экземпляре.
— Да, — прохрипел Билл. — Меня беспокоит, что она узнает об этом.
— Для человека, который обладает более развитым воображением, чем ты, сейчас было бы совершенно очевидно, что у тебя есть гораздо более серьезные проблемы, чем та, что твоя жена узнает о любовнице. Ты удивительный человек, Билл, если в силах закрыть глаза на все и не замечать очевидного. Итак, где моя семья?
— Я говорил тебе, что она не общалась с нами, со мной, по крайней мере.
— О, мы добились некоторого прогресса. Если она не поддерживала отношений с тобой — и я должен честно тебе признаться, Билл, я бы предпочел тоже никогда не знать тебя, так что мне понятна ее точка зрения, — то, стало быть, она могла общаться со своей сестрой, верно?
— Да.
— Ну, ты и кусок дерьма, Билл, если даже твоя собственная жена не сообщила тебе, где находится ее сестра.
— Она ничего мне не рассказывает.
— Но ты же должен знать, каким образом они общаются?
— По телефону, наверно.
— А где ваша телефонная книжка?
— В шкафчике возле телевизора. Там такая папка. Но она никогда не пользуется домашним телефоном. Я следил.
— А она получает почту?
— Да.
— И где она ее держит?
— В запертом ящике внизу своей прикроватной тумбочки.
Молох кивнул Уилларду, и тот направился в спальню, чтобы отыскать шкатулку.
Как только он вышел из комнаты, огни фар осветили коридор, пробежали по их лицам и бросили длинные тени через всю комнату. Леони прижала пистолет к зубам Билла, заставив его открыть рот, затем просунула туда дуло.
— Пососи это, — прошептала она. — Если я увижу, что твои губы выпустили дуло, спущу курок.
Из спальни раздался звук резкого движения: Дженна попыталась подскочить к окну и подать сигнал тревоги, так предположил Молох. Уиллард оказался намного проворнее ее, и движение прекратилось. Молох услышал, как захлопывается дверца машины; на крыльце раздаются шаги; звук ключа, который вставляют в замок; открывается дверь, захлопывается; входит женщина.
Она вошла в гостиную. Сестра жены выглядела старше, чем он помнил ее, да и немудрено, ведь прошло больше четырех лет с тех пор, как они виделись в последний раз. За это время Молоха предали: жена и сын сбежали, растворились на просторах Америки, придумали для себя новую жизнь. Даже тогда, когда Молох был за решеткой, они помнили о нем и опасались его мести.
У Патриции были длинные пышные волосы, как у ее младшей сестры, но в них блестела седина. Она была не так хороша и всегда выглядела какой-то потертой, блеклой, и, возможно, именно поэтому она вышла замуж за такого козла, как Билл. Молоха, которому, в общем-то, было все равно, интересовало, почему она осталась с ним. Возможно, ей нужен был кто-то, пусть не очень надежный, но лишь бы рядом.
Патриция заметила своего мужа, скорчившегося на полу с пистолетом, который незнакомая женщина направила ему прямо в рот; Декстера, который все еще не заправил рубашку в штаны; Брона, державшего в руках открытую телефонную книжку.
И Молоха, который улыбался ей, сидя в кресле.
— Привет, милая, — сказал он, — я дома.
И Будущее умерло в ее глазах.
* * *
Было тихо. Даже Билл перестал хныкать и теперь просто качал поврежденную руку, прижав ее к груди, и разглядывая свою жену. Она стояла перед Молохом с опущенной вниз головой. Ее левая щека была красной от первой пощечины, а верхняя губа закушена.— Взгляни на меня, — сказал он.
Она не шевельнулась, и он снова ударил ее. Это был легкий шлепок, но звук от него был такой, как если бы он швырнул ее через всю комнату. Она почувствовала, как из глаз покатились слезы, и возненавидела себя за то, что проявила слабость перед ним.
— Я оставлю тебя в живых, — сказал Молох. — Если ты поможешь мне, я оставлю жить и тебя и Билла. Кто-нибудь останется здесь с вами, чтобы убедиться, что вы не наделаете глупостей, но вам будет позволено жить. Я не хочу убивать ее. Я только хочу получить мои деньги. Мне даже не нужен мальчишка. Ты понимаешь?
Уголки ее рта опустились, когда она попыталась сдержаться, чтобы не зарыдать в голос. Патриция смотрела на своего мужа. Ей хотелось, чтобы он стоял рядом с ней, чтобы он был сильным ради нее, сильнее, чем был когда-нибудь. Она хотела, чтобы он поборолся с Молохом, чтобы он сопротивлялся женщине с пистолетом, чтобы пошел за нее на смерть. Но он и раньше-то не проявлял отваги. Он всегда подводил ее, и она была уверена, что даже теперь, когда он был ей особенно нужен, он снова предаст ее.
Молох это тоже знал. Он наблюдал за тем, что происходит между ними, и учел это. Здесь должно быть что-то, чем он сможет воспользоваться, если только...
Уиллард вышел из спальни. На его руках и рубашке была кровь. Красная полоса пересекала его лицо, разделяя его пополам. Глаза постепенно оживали. Он был похож на человека, которому не дали досмотреть сон. Сон, в котором он разорвал на части женщину, имя которой едва ли успел узнать, и лицо которой не запомнит.
Билл выкрикнул имя погибшей в спальне женщины, и его жена, наконец, узнала все, что она давно подозревала и что оказалось правдой.
— Нет, Билл, — это все, что она произнесла.
Но потом что-то произошло. Они взглянули друг на друга, и был какой-то момент полного взаимопонимания между этой преданной женщиной и ее жалким мужем, чьи слабости и привели этих головорезов к дверям их дома.
— Прости меня, — сказал он. — Прости меня за все. Не говори им ничего.
Билл улыбнулся, и хотя в его улыбке сквозили признаки помешательства, это было по-своему очень необычной вещью, как цветок на безжизненной земле. И, несмотря на боль и страх, жена смогла найти в себе силы улыбнуться ему в ответ с такой любовью и теплотой, которых, как ей казалось, она никогда уже не почувствует к нему. Вот-вот у них отнимут все, или им оставят совсем немного, но в этот последний миг они, наконец, будут вместе.
Она обернулась и посмотрела Молоху прямо в глаза:
— Как я смогу жить дальше, если продам своих сестру и племянника тебе?
Плечи Молоха опустились.
— Декстер, — сказал он, — заставь ее рассказать нам все, что ей известно.
Лицо Декстера просияло. Он направился через комнату, и на секунду Леони бросила на него взгляд. Билл воспользовался этим. Он ударил ее локтем здоровой руки и попал Леони прямо под глаз. Она качнулась назад, и он схватил пистолет, ударив Леони еще раз. Пистолет освободился.
Напротив него Брон схватился за пистолет. Уиллард все еще выглядел оглушенным, но попытался вытащить из-за ремня свой ствол. Пистолет в руке Билла двигался, отыскивая Молоха, а тот сгреб в объятия Патрицию и прикрылся ею, как щитом.
Краем глаза Билл заметил оружие в руках двух мужчин, Уилларда, приросшего к полу, Леони, встающую на колени, все еще дрожащие от удара, услышал голоса, которые что-то кричали ему.
Он взглянул на свою жену, и снова на его лице появилась эта безумная улыбка. Билл любил ее.
Он выстрелил, и рана открылась на груди его жены. Теперь вокруг было очень шумно.
А потом настала тишина.
Они ничего не сказали. Билл лежал у стены мертвый. Шеферд и Тэлл подошли к дверям, привлеченные шумом. Патриция Гэддис все еще была жива. Молох наклонился над ней.
— Скажи мне, — требовал он. — Скажи мне.
Он коснулся пальцем раны на ее груди, и она задергалась, как рыба на крючке.
— Скажи мне, и я прекращу твои мучения.
Она плюнула в него кровью и задрожала. Он вцепился в ее плечо, когда она впала в агонию.
— Я найду ее, — заклинал он. — Я найду их обоих.
Но она уже умерла.
Молох встал, подошел к Уилларду и с силой ударил его по лицу. Тот отшатнулся назад, а Молох вновь ударил его так, что парень упал на колени.
— Не вздумай еще раз сделать такое, — сказал Молох. — Я скажу тебе, что мне от тебя нужно, и ты сделаешь только это. С этой минуты ты будешь дышать, только когда я тебе разрешу дышать!
Уиллард что-то промямлил.
— Что ты сказал?
Уиллард утер кровь из-под разбитого носа и повторил внятно:
— Я нашел ее. Я нашел шкатулку.
* * *
На письмах стоял штамп Портленда, штат Мэн. Патриции нельзя было оставлять их в конвертах, Мэриэнн предупреждала ее об этом, но это было все, что у нее осталось от сестры, и ей было дорого каждое слово. Иногда она сидела одна в спальне и пыталась поймать тень присутствия Мэриэнн, запах ее духов. Даже когда этот запах совершенно испарился, Патриция верила, что все еще чувствует слабый аромат, словно рожденный и лелеемый памятью о сестре.— Небольшой город, но все равно ее нелегко будет найти, — заметил Декстер. Они как раз покидали место событий, уезжая из Кэмп-Хилл. Молох был не вполне уверен, что никто из соседей не слышал звуки выстрелов. Конечно, на ступеньках крыльца или во дворе близлежащих домов никого не было, когда они выходили от Гэддисов, но спустя несколько минут послышался вой сирен. Они уже пустили под откос фургон, который был припаркован за домом, из предосторожности, но риск того стоил.
— И она не станет называться подлинным именем, — продолжал Декстер. Молох поднял руку, призывая его замолчать.
Она не станет называться подлинным именем.
Если она пользуется вымышленным именем, то ей нужны документы, а сама она не смогла бы раздобыть такого рода вещи. Она должна была обратиться к кому-то, кто, по ее мнению, вполне надежен. Молох перебрал в голове имена, анализируя все возможности, пока, наконец, не подобрал кандидатуру, которая его устроила.
Мейер.
Карен Мейер.
Она должна была обратиться к этой женщине.
* * *
Они отправились в Филадельфию, где сняли комнаты в двух мотелях, расположенных в стороне от центральных дорог. Декстер и Брон поели в «Дэннисе», а потом прихватили с собой еду для остальных. Уиллард и Леони имели ранения, которые могли привлечь к ним внимание, а Молох не хотел рисковать, опасаясь, что средства массовой информации уже растиражировали его лицо. Шеферд и Тэлл смотрели телевизор в своем номере: аналитики с экрана рассуждали по поводу каких-то приказов на поле боя.— Нет, этих ублюдков надо отправить в каменный век, — заметил Тэлл.
Шеферд усмехнулся: судя по тому, что он видел в доме Билла и Патриции Гэддис, эти люди не так далеко ушли от каменного века. А, учитывая все обстоятельства, поездка к ним была похожа на небольшое, но полное событий путешествие. Что касается семейки Гэддис, Шеферд полагал, что они получили что хотели, что заслужили.
— Око за око, — резюмировал Тэлл.
— Да, мир живет по такому закону, — согласился Шеферд.