Страница:
— Господи, Джеки, ты постарела. Тебе что, недостаточно платят, чтобы позволить себе ботокс?
[22]
Ну, все точь-в-точь как и раньше.
Я шагнула в квартиру и огляделась. Это был настоящий свинарник. Грязное белье, всевозможный мусор и бытовые отходы усеивали каждый дюйм пола. Пустые банки от консервов, обертки, застарелые носки и прокисшая еда были раскиданы вокруг с таким безудержным буйством, что все это напоминало взрыв на мусорной свалке.
— Бог ты мой, Макглейд! Ты когда-нибудь прибираешься?
— Не-а. Я плачу одной девушке, чтобы она приходила раз в неделю. Но всякий раз, когда она приходит, мы все это время кувыркаемся, и у нее совершенно нет возможности что-нибудь убрать. Может, пойдем на кухню, присядешь?
— Боюсь, прилипну к чему-нибудь и так тут и останусь.
— Совершенно не обязательно грубить, — сказал Гарри и рыгнул.
Я закрыла за собой дверь и заметила у стены аквариум. Вот, должно быть, откуда шла такая вонь. Полуразложившиеся рыбьи трупы и куски разноцветной гнили вовсю пузырились в грязно-коричневой воде, поднимаемые на поверхность аэратором. Я проводила взглядом проплывающий кусок кукурузной лепешки.
— Какая-то рыбья болезнь истребила всю банду в течение суток, — пояснил Макглейд.
— Это же гадость!
— А так мне даже больше нравится. То и дело вырастает что-нибудь новенькое, а я экономлю кучу денег на рыбьем корме.
Я отвела взгляд.
— Я пришла, чтобы поговорить с тобой о Терезе Меткаф. Она была твоей клиенткой. В апреле.
— У тебя есть фотография? Не помню по имени.
Терезина подруга дала нам несколько снимков, но я забыла их в участке. Вместо этого я протянула Макглейду одну из фотографий Терезы, сделанных посмертно гримером анатомички, с компьютерно нарисованными глазами. Мы постарались, как могли, приблизить изображение к реальности.
— Ой! Страшная какая.
— Она мертва.
— Тогда еще и пахнет плохо.
— Ты ее помнишь?
— Вот так сразу не вспомню. Нет. Но с другой стороны, у меня прошлая неделя была напряженной по части воспоминаний. Как давно мы с ней имели дело?
— Не очень давно.
Макглейд приподнял бровь:
— Ты что, до сих пор на меня злишься, Джеки?
Я забрала фотографию, тщательно стараясь не прикоснуться к его руке.
— Если ты не желаешь сотрудничать… — начала.
— Ты меня запутываешь. Разве нельзя это отложить? Я как раз смотрел на DVD новую «Белоснежку», режиссерская версия, полная. Дальше как раз шла сцена оргии.
Я нахмурилась, спрашивая себя, как мне действовать дальше. Мне нужна была информация, но когда дело касалось Макглейда, приходилось подстраиваться и лавировать по волнам вместе с ним.
— У тебя хранятся старые дела? — спросила я.
— А как же. В офисе.
Я с шумом выдохнула. У меня начиналась головная боль — возможно, потому, что я надышалась здесь какой-то отравой, — и я быстро теряла тот небольшой резерв терпения, которым запаслась, направляясь в это логово. Я осторожно сделала еще шаг, и под ногой что-то хрустнуло.
— Эй, поосторожнее с пиццей, Джек! Я ее не сам выращиваю.
— Одевайся! — скомандовала я. — Мы едем в твою контору.
— Поцелуй меня в зад! Я сегодня выходной. Никуда я не поеду.
— В таком случае ты арестован.
— За что?
— За то, что ты козел!
— За это ты меня не арестуешь. У меня есть справка по этому поводу.
— Ладно. Как насчет оскорбления действием офицера полиции?
— Я тебя и пальцем не тронул.
— Лицезреть тебя в нижнем белье все равно что подвергнуться изнасилованию.
Макглейд потряс головой.
— Ну, когда же ты забудешь о том деле, Джеки? Кто старое помянет… Я ведь за это заплатил, разве нет?
— У вас есть право хранить молчание, и я искренне надеюсь, что вы так и поступите.
— Но это же смехотворно!
— Отличено. Сопротивление при аресте. Может в окружном суде найдется кто-нибудь, кому твои семейные трусы понравятся больше, чем мне.
Гарри вздохнул:
— Ладно. Твоя взяла, о могущественнейший из лейтенантов. Поехали. Помоги мне только раскопать какие-нибудь носки.
— Сам раскопаешь.
Он наклонился и поднял с пола какие-то брюки. Понюхав у них промежность, он счел их пригодными и надел. Когда-то давным-давно я уяснила что наилучший способ ведения дел с Гарри — это каторжное терпение, перемежаемое вспышками враждебных действий. Это до сих пор сохраняло актуальность.
— А что вообще за спешка такая? — спросил он, нюхая носок.
— Ее убили.
Гарри захлопнул рот и уронил носок обратно на пол.
— Это не я.
— Определенно не ты. Это сделал пряничный человек.
— Да ты что? Кроме шуток? Неудивительно, что ты такая вздрюченная. Если бы ты мне раньше сказала, от меня было бы гораздо больше проку.
— Ну, еще бы.
Гарри опять поднял носок и надел.
— Нельзя ли нам по дороге остановиться выпить кофе?
— Нет.
— С рогаликом, например.
— Нет.
— Я знаю отличное местечко тут, неподалеку. Если тебе оно понравиться, я сам оплачу счет.
— Я уже его ненавижу.
Макглейд нашел замызганную рубашку и пиджак от других штанов. Застегнув рубашку, обнаружил, что придется все переделывать. Я снова почувствовала потребность в аспирине.
— А что у тебя с ногой? — спросил Гарри, пока мы шли к моей машине. — Бойфренд так измотал?
— Огнестрельное ранение.
— Кому ж понадобилось стрелять в такую милашку? Ты уверена, что в состоянии вести машину? Мы могли бы поехать на моей. Она гораздо симпатичнее.
— Заткнись и полезай. Чем больше ты болтаешь, тем сильнее мне опять начинает хотеться тебя арестовать.
— Такая вреднючая Джеки! Тебя когда в последний раз трахали? Для такой цыпочки, как ты, не должно быть проблемой найти себе мужика.
Следуя вшивым указаниям Гарри, я сделала крюк к угловой булочной, где взяла себе кофе, а Макглейд — большой оранжад и рогалик с черникой.
— Черт, где я оставил свой бумажник?
Я заплатила. Оттуда мы уже двинулись прямиком в его офис — благо до него было всего пять кварталов.
— Я на шестом этаже. Извини, Джеки, лифта нет. Хочешь, закажу перевозку?
Я проигнорировала его треп и принялась за ступени — со всем достоинством, на какое была способна. Его, впрочем, оставалось немного. После третьего лестничного марша я представляла собой взмыленную, трясущуюся клячу.
— Ты не возражаешь, если я пойду вперед, а, Джеки? Ничего личного, но я не люблю смотреть Олимпийские игры для инвалидов.
Я кивнула, ловя ртом воздух.
— Осталось еще только три пролета, а потом — последняя дверь налево. Я приду минут через десять проверить, как ты тут.
Он поскакал вперед, а я, закусив губу, удвоила усилия. Когда я добралась до верха, то была вся насквозь взмокшая. Сквозь брючину проступил кружочек крови. Мне пришлось наклониться и зажать голову между коленей, чтобы не потерять сознание.
Макглейд оставил для меня дверь офиса открытой. Сам он сидел за своим письменным столом, листая журнал под названием «Шустрый бобер». К дикой природе эта печатная продукция не имела никакого отношения.
— Молодец, что добралась, Джеки. Дать тебе содовой — отмыть брюки? По-моему, у меня есть и какие-то бинты.
— Не утруждайся.
— Никакого труда, только подожди секунду, я сейчас найду.
— Спасибо, — выдавила я. Хотя только Богу известно, почему я его поблагодарила. Я опустилась по другую сторону стола и кое-как стянула с себя свитер. По сравнению с квартирой офис был опрятным. Почти респектабельным. Шторы по цвету соответствовали ковру, на полу наряду с четырьмя светильниками стояло несколько ухоженных фикусов, а стол и картотечный шкафчик были из мореного дуба. Единственным штрихом, в котором читался характер Гарри, была писанная маслом картина на стене: кубистский портрет обнаженной женщины с большими синими треугольниками вместо сосков.
Я отдышалась, а Гарри вернулся со свитком марли и бутылкой жидкости.
— Содовая кончилась. Я принес диетическую колу. Не знаешь, она выводит пятна?
— Не думаю.
Гарри пожал плечами и отхлебнул из бутылки. Я взяла марлю и была препровождена в ванную комнату. Десять минут спустя я была свежеперебинтована, а кровавое пятно отмыто.
— Ты уже нашел досье? — спросила я по возвращении.
— Что? Да я и не искал. Взгляни-ка на эту Подстилку Месяца. — Гарри показал мне журнальный разворот. — Как думаешь, они у нее настоящие?
— Макглейд…
— Представляешь себе, сколько побочных проблем?..
— Гарри! Досье!
— Да-да. Сейчас.
Он оторвал от себя журнал и пошел к картотеке в углу комнаты.
— Какой это был месяц?
— Апрель.
Из верхнего ящичка он извлек открытую коробку из-под мюсли с корицей. Опрокинул ее над столом, и оттуда высыпалась пачка бумаг. Я взяла одну, но он тут же выхватил ее у меня из рук.
— Не нарушай порядок в моих бумагах! Это сложная, комплексная система архивирования.
— А по-моему, ты просто запихал все апрельские отчеты в пустую коробку из-под хлопьев.
— Для непрофессионала оно выгляди именно так. Но для моих компьютерных мозгов все это неизмеримо сложнее. Ага!
Он выудил какой-то листок.
— Это купон на детское косметическое масло, — подсказала я ему.
Он сунул листок в карман и продолжал рыться.
— Давай-ка посмотрим… Меткаф… Тереза… Тереза Меткаф. Вот оно! — он схватил и стал быстро пробегать глазами отчет, который был написан от руки на листке из блокнота. Я тоже бросила туда взгляд, но ничего не смогла разобрать в жутких каракулях. — Значит, так. Она наняла меня, чтобы проследить за ее бойфрендом. Не могу прочитать его имя. Похоже Томми. Или Джонни. Кажется все-таки Томми.
— Джонни.
— Ну, я и говорю: Джонни. Она дала мне задаток в двести долларов. Хотела узнать, не изменяет ли он ей. Потом, когда я выполнил работу, дала еще две бумажки.
— И что ты выяснил?
— Эй, послушай, моя клиентка имеет право на неприкосновенность своей частной жизни.
— Она мертва.
— Ах да. Тогда к чертям ее неприкосновенность. Ее парень совал свой фитилек в чужой горшок. Я отщелкал на него целых две пленки. Думаю, у меня до сих пор хранятся какие-то копии. Хочешь, чтобы я поискал?
— Нет, спасибо.
— Они очень хорошего качества. В прошлом году я брал уроки любительской фотографии. Ты должна увидеть, какие чудеса я могу проделывать с помощью зума.
— Может быть, в другой раз.
— Да-да. Позвони мне. Я сделаю несколько слайдов. Это все, что тебе требовалось?
— Как она пришла к тебе?
— Ногами, я полагаю. Увидела мою рекламу в телефонной книге. Знаешь, такая система: платишь — и твое объявление помещают.
— Какое у тебя сложилось впечатление о ее парне?
— Он обладал выносливостью, но проигрывал по части размера, если ты понимаешь, что я имею в виду. Вот почему мне понадобился зум.
— Что за человек этот Джонни? — перефразировала я вопрос, являя собой воплощенный храм терпения.
— Помимо того, что наставлял ей рога? Казался вполне нормальным. Работал в какой-то фондовой компании. Хорошо одевался. Дорогая квартира. Такой энергичный, многообещающий яппи. Встречался с той девкой во время обеденных перерывов. Она работала у него в офисе.
— Какая у него была машина? — Я надеялась, что хоть не джип.
Гарри сверился со своим листком.
— Белый «лексус». Примерно четырехлетней давности.
— А ее ты узнаешь? — Я показала ему фотографию первой Джейн Доу.
— Не думаю. Немного похожа на мою покойную тетку. Только у той были усы. Ты не хочешь дать мне информацию по этим двум?
— Обеих похитили, истязали и сексуально использовали в колотые ножевые раны.
— Блин!.. Этот мир тяжко болен. Однажды у меня был такой случай: ревнивая жена взяла иголку с ниткой…
— Как по-твоему, Джонни Тэшинг может быть убийцей?
— Не-е. Это типичный мальчик из хорошей семьи, выпускник престижной школы. Он, может, даже обмочился бы при виде крови. А между этими двумя жертвами нет связи?
— Не можем ее нащупать. Обе были молодые, хорошенькие. Похоже, это единственные критерии, которыми руководствуется убийца.
— Взгляни глубже. Изнасилование ножевых ран наводит на мысль о наказании. Чуть ли не о мести. Может, он гоняется за каждой девушкой, что когда-нибудь его бросила? Да… ну, так вот слушай: муж этой бабы вырубился на диване, пьяный. И вот она взяла иголку с ниткой и зашила…
Я отключила слух и стала думать о другом. Посреди своей беспредельной глупости Гарри высказал нечто умное. Что, если эти женщины каким-то образом нанесли убийце личную обиду и сейчас он вышел на тропу мести? Может, какой-нибудь клиент, с которым Тереза обошлась пренебрежительно, или бывший дружок?
— …так что когда мужик пошел отлить… Я встала и двинулась к двери.
— Ты не хочешь дослушать, что было дальше?
Я вышла из кабинета, в голове моей роились идеи. Мы до сих пор сосредоточивались на вопросах: «кто», «где», «когда» и «как». Но быть может, вопрос «почему» требовал более пристального внимания?
— Не пропадай, Джеки! — крикнул он мне вслед. — Может, как-нибудь сходим перекусим вместе.
Теперь я была уже убеждена, что убийца знал этих девушек. Что он вышел мстить. Типы вроде Банди и Гейси [23]убивали просто ради удовольствия. Ради самого секса. Наш злодей использовал секс как форму наказания. Между жертвами была какая-то связь.
Но какая?
Сама не заметив как, я достигла нижнего этажа. Даже не вспотела.
Включайте мозги.
Глава 26
Глава 27
Ну, все точь-в-точь как и раньше.
Я шагнула в квартиру и огляделась. Это был настоящий свинарник. Грязное белье, всевозможный мусор и бытовые отходы усеивали каждый дюйм пола. Пустые банки от консервов, обертки, застарелые носки и прокисшая еда были раскиданы вокруг с таким безудержным буйством, что все это напоминало взрыв на мусорной свалке.
— Бог ты мой, Макглейд! Ты когда-нибудь прибираешься?
— Не-а. Я плачу одной девушке, чтобы она приходила раз в неделю. Но всякий раз, когда она приходит, мы все это время кувыркаемся, и у нее совершенно нет возможности что-нибудь убрать. Может, пойдем на кухню, присядешь?
— Боюсь, прилипну к чему-нибудь и так тут и останусь.
— Совершенно не обязательно грубить, — сказал Гарри и рыгнул.
Я закрыла за собой дверь и заметила у стены аквариум. Вот, должно быть, откуда шла такая вонь. Полуразложившиеся рыбьи трупы и куски разноцветной гнили вовсю пузырились в грязно-коричневой воде, поднимаемые на поверхность аэратором. Я проводила взглядом проплывающий кусок кукурузной лепешки.
— Какая-то рыбья болезнь истребила всю банду в течение суток, — пояснил Макглейд.
— Это же гадость!
— А так мне даже больше нравится. То и дело вырастает что-нибудь новенькое, а я экономлю кучу денег на рыбьем корме.
Я отвела взгляд.
— Я пришла, чтобы поговорить с тобой о Терезе Меткаф. Она была твоей клиенткой. В апреле.
— У тебя есть фотография? Не помню по имени.
Терезина подруга дала нам несколько снимков, но я забыла их в участке. Вместо этого я протянула Макглейду одну из фотографий Терезы, сделанных посмертно гримером анатомички, с компьютерно нарисованными глазами. Мы постарались, как могли, приблизить изображение к реальности.
— Ой! Страшная какая.
— Она мертва.
— Тогда еще и пахнет плохо.
— Ты ее помнишь?
— Вот так сразу не вспомню. Нет. Но с другой стороны, у меня прошлая неделя была напряженной по части воспоминаний. Как давно мы с ней имели дело?
— Не очень давно.
Макглейд приподнял бровь:
— Ты что, до сих пор на меня злишься, Джеки?
Я забрала фотографию, тщательно стараясь не прикоснуться к его руке.
— Если ты не желаешь сотрудничать… — начала.
— Ты меня запутываешь. Разве нельзя это отложить? Я как раз смотрел на DVD новую «Белоснежку», режиссерская версия, полная. Дальше как раз шла сцена оргии.
Я нахмурилась, спрашивая себя, как мне действовать дальше. Мне нужна была информация, но когда дело касалось Макглейда, приходилось подстраиваться и лавировать по волнам вместе с ним.
— У тебя хранятся старые дела? — спросила я.
— А как же. В офисе.
Я с шумом выдохнула. У меня начиналась головная боль — возможно, потому, что я надышалась здесь какой-то отравой, — и я быстро теряла тот небольшой резерв терпения, которым запаслась, направляясь в это логово. Я осторожно сделала еще шаг, и под ногой что-то хрустнуло.
— Эй, поосторожнее с пиццей, Джек! Я ее не сам выращиваю.
— Одевайся! — скомандовала я. — Мы едем в твою контору.
— Поцелуй меня в зад! Я сегодня выходной. Никуда я не поеду.
— В таком случае ты арестован.
— За что?
— За то, что ты козел!
— За это ты меня не арестуешь. У меня есть справка по этому поводу.
— Ладно. Как насчет оскорбления действием офицера полиции?
— Я тебя и пальцем не тронул.
— Лицезреть тебя в нижнем белье все равно что подвергнуться изнасилованию.
Макглейд потряс головой.
— Ну, когда же ты забудешь о том деле, Джеки? Кто старое помянет… Я ведь за это заплатил, разве нет?
— У вас есть право хранить молчание, и я искренне надеюсь, что вы так и поступите.
— Но это же смехотворно!
— Отличено. Сопротивление при аресте. Может в окружном суде найдется кто-нибудь, кому твои семейные трусы понравятся больше, чем мне.
Гарри вздохнул:
— Ладно. Твоя взяла, о могущественнейший из лейтенантов. Поехали. Помоги мне только раскопать какие-нибудь носки.
— Сам раскопаешь.
Он наклонился и поднял с пола какие-то брюки. Понюхав у них промежность, он счел их пригодными и надел. Когда-то давным-давно я уяснила что наилучший способ ведения дел с Гарри — это каторжное терпение, перемежаемое вспышками враждебных действий. Это до сих пор сохраняло актуальность.
— А что вообще за спешка такая? — спросил он, нюхая носок.
— Ее убили.
Гарри захлопнул рот и уронил носок обратно на пол.
— Это не я.
— Определенно не ты. Это сделал пряничный человек.
— Да ты что? Кроме шуток? Неудивительно, что ты такая вздрюченная. Если бы ты мне раньше сказала, от меня было бы гораздо больше проку.
— Ну, еще бы.
Гарри опять поднял носок и надел.
— Нельзя ли нам по дороге остановиться выпить кофе?
— Нет.
— С рогаликом, например.
— Нет.
— Я знаю отличное местечко тут, неподалеку. Если тебе оно понравиться, я сам оплачу счет.
— Я уже его ненавижу.
Макглейд нашел замызганную рубашку и пиджак от других штанов. Застегнув рубашку, обнаружил, что придется все переделывать. Я снова почувствовала потребность в аспирине.
— А что у тебя с ногой? — спросил Гарри, пока мы шли к моей машине. — Бойфренд так измотал?
— Огнестрельное ранение.
— Кому ж понадобилось стрелять в такую милашку? Ты уверена, что в состоянии вести машину? Мы могли бы поехать на моей. Она гораздо симпатичнее.
— Заткнись и полезай. Чем больше ты болтаешь, тем сильнее мне опять начинает хотеться тебя арестовать.
— Такая вреднючая Джеки! Тебя когда в последний раз трахали? Для такой цыпочки, как ты, не должно быть проблемой найти себе мужика.
Следуя вшивым указаниям Гарри, я сделала крюк к угловой булочной, где взяла себе кофе, а Макглейд — большой оранжад и рогалик с черникой.
— Черт, где я оставил свой бумажник?
Я заплатила. Оттуда мы уже двинулись прямиком в его офис — благо до него было всего пять кварталов.
— Я на шестом этаже. Извини, Джеки, лифта нет. Хочешь, закажу перевозку?
Я проигнорировала его треп и принялась за ступени — со всем достоинством, на какое была способна. Его, впрочем, оставалось немного. После третьего лестничного марша я представляла собой взмыленную, трясущуюся клячу.
— Ты не возражаешь, если я пойду вперед, а, Джеки? Ничего личного, но я не люблю смотреть Олимпийские игры для инвалидов.
Я кивнула, ловя ртом воздух.
— Осталось еще только три пролета, а потом — последняя дверь налево. Я приду минут через десять проверить, как ты тут.
Он поскакал вперед, а я, закусив губу, удвоила усилия. Когда я добралась до верха, то была вся насквозь взмокшая. Сквозь брючину проступил кружочек крови. Мне пришлось наклониться и зажать голову между коленей, чтобы не потерять сознание.
Макглейд оставил для меня дверь офиса открытой. Сам он сидел за своим письменным столом, листая журнал под названием «Шустрый бобер». К дикой природе эта печатная продукция не имела никакого отношения.
— Молодец, что добралась, Джеки. Дать тебе содовой — отмыть брюки? По-моему, у меня есть и какие-то бинты.
— Не утруждайся.
— Никакого труда, только подожди секунду, я сейчас найду.
— Спасибо, — выдавила я. Хотя только Богу известно, почему я его поблагодарила. Я опустилась по другую сторону стола и кое-как стянула с себя свитер. По сравнению с квартирой офис был опрятным. Почти респектабельным. Шторы по цвету соответствовали ковру, на полу наряду с четырьмя светильниками стояло несколько ухоженных фикусов, а стол и картотечный шкафчик были из мореного дуба. Единственным штрихом, в котором читался характер Гарри, была писанная маслом картина на стене: кубистский портрет обнаженной женщины с большими синими треугольниками вместо сосков.
Я отдышалась, а Гарри вернулся со свитком марли и бутылкой жидкости.
— Содовая кончилась. Я принес диетическую колу. Не знаешь, она выводит пятна?
— Не думаю.
Гарри пожал плечами и отхлебнул из бутылки. Я взяла марлю и была препровождена в ванную комнату. Десять минут спустя я была свежеперебинтована, а кровавое пятно отмыто.
— Ты уже нашел досье? — спросила я по возвращении.
— Что? Да я и не искал. Взгляни-ка на эту Подстилку Месяца. — Гарри показал мне журнальный разворот. — Как думаешь, они у нее настоящие?
— Макглейд…
— Представляешь себе, сколько побочных проблем?..
— Гарри! Досье!
— Да-да. Сейчас.
Он оторвал от себя журнал и пошел к картотеке в углу комнаты.
— Какой это был месяц?
— Апрель.
Из верхнего ящичка он извлек открытую коробку из-под мюсли с корицей. Опрокинул ее над столом, и оттуда высыпалась пачка бумаг. Я взяла одну, но он тут же выхватил ее у меня из рук.
— Не нарушай порядок в моих бумагах! Это сложная, комплексная система архивирования.
— А по-моему, ты просто запихал все апрельские отчеты в пустую коробку из-под хлопьев.
— Для непрофессионала оно выгляди именно так. Но для моих компьютерных мозгов все это неизмеримо сложнее. Ага!
Он выудил какой-то листок.
— Это купон на детское косметическое масло, — подсказала я ему.
Он сунул листок в карман и продолжал рыться.
— Давай-ка посмотрим… Меткаф… Тереза… Тереза Меткаф. Вот оно! — он схватил и стал быстро пробегать глазами отчет, который был написан от руки на листке из блокнота. Я тоже бросила туда взгляд, но ничего не смогла разобрать в жутких каракулях. — Значит, так. Она наняла меня, чтобы проследить за ее бойфрендом. Не могу прочитать его имя. Похоже Томми. Или Джонни. Кажется все-таки Томми.
— Джонни.
— Ну, я и говорю: Джонни. Она дала мне задаток в двести долларов. Хотела узнать, не изменяет ли он ей. Потом, когда я выполнил работу, дала еще две бумажки.
— И что ты выяснил?
— Эй, послушай, моя клиентка имеет право на неприкосновенность своей частной жизни.
— Она мертва.
— Ах да. Тогда к чертям ее неприкосновенность. Ее парень совал свой фитилек в чужой горшок. Я отщелкал на него целых две пленки. Думаю, у меня до сих пор хранятся какие-то копии. Хочешь, чтобы я поискал?
— Нет, спасибо.
— Они очень хорошего качества. В прошлом году я брал уроки любительской фотографии. Ты должна увидеть, какие чудеса я могу проделывать с помощью зума.
— Может быть, в другой раз.
— Да-да. Позвони мне. Я сделаю несколько слайдов. Это все, что тебе требовалось?
— Как она пришла к тебе?
— Ногами, я полагаю. Увидела мою рекламу в телефонной книге. Знаешь, такая система: платишь — и твое объявление помещают.
— Какое у тебя сложилось впечатление о ее парне?
— Он обладал выносливостью, но проигрывал по части размера, если ты понимаешь, что я имею в виду. Вот почему мне понадобился зум.
— Что за человек этот Джонни? — перефразировала я вопрос, являя собой воплощенный храм терпения.
— Помимо того, что наставлял ей рога? Казался вполне нормальным. Работал в какой-то фондовой компании. Хорошо одевался. Дорогая квартира. Такой энергичный, многообещающий яппи. Встречался с той девкой во время обеденных перерывов. Она работала у него в офисе.
— Какая у него была машина? — Я надеялась, что хоть не джип.
Гарри сверился со своим листком.
— Белый «лексус». Примерно четырехлетней давности.
— А ее ты узнаешь? — Я показала ему фотографию первой Джейн Доу.
— Не думаю. Немного похожа на мою покойную тетку. Только у той были усы. Ты не хочешь дать мне информацию по этим двум?
— Обеих похитили, истязали и сексуально использовали в колотые ножевые раны.
— Блин!.. Этот мир тяжко болен. Однажды у меня был такой случай: ревнивая жена взяла иголку с ниткой…
— Как по-твоему, Джонни Тэшинг может быть убийцей?
— Не-е. Это типичный мальчик из хорошей семьи, выпускник престижной школы. Он, может, даже обмочился бы при виде крови. А между этими двумя жертвами нет связи?
— Не можем ее нащупать. Обе были молодые, хорошенькие. Похоже, это единственные критерии, которыми руководствуется убийца.
— Взгляни глубже. Изнасилование ножевых ран наводит на мысль о наказании. Чуть ли не о мести. Может, он гоняется за каждой девушкой, что когда-нибудь его бросила? Да… ну, так вот слушай: муж этой бабы вырубился на диване, пьяный. И вот она взяла иголку с ниткой и зашила…
Я отключила слух и стала думать о другом. Посреди своей беспредельной глупости Гарри высказал нечто умное. Что, если эти женщины каким-то образом нанесли убийце личную обиду и сейчас он вышел на тропу мести? Может, какой-нибудь клиент, с которым Тереза обошлась пренебрежительно, или бывший дружок?
— …так что когда мужик пошел отлить… Я встала и двинулась к двери.
— Ты не хочешь дослушать, что было дальше?
Я вышла из кабинета, в голове моей роились идеи. Мы до сих пор сосредоточивались на вопросах: «кто», «где», «когда» и «как». Но быть может, вопрос «почему» требовал более пристального внимания?
— Не пропадай, Джеки! — крикнул он мне вслед. — Может, как-нибудь сходим перекусим вместе.
Теперь я была уже убеждена, что убийца знал этих девушек. Что он вышел мстить. Типы вроде Банди и Гейси [23]убивали просто ради удовольствия. Ради самого секса. Наш злодей использовал секс как форму наказания. Между жертвами была какая-то связь.
Но какая?
Сама не заметив как, я достигла нижнего этажа. Даже не вспотела.
Включайте мозги.
Глава 26
За свою жизнь он убил двадцать три человека. Он отсидел два срока в тюрьме, всего восемь лет. Ни один из этих сроков не был за убийство. Если бы он не просидел за решеткой, то уверен, что итоговая цифра была бы вдвое больше.
Он по этой части специалист, у него есть сноровка и свои хитрости. Тот факт, что его ни разу не поймали, — тому доказательство. Он знает некоторые приемы, так что подозрение никогда не падает на него. Никогда не оставляет улик. Никогда не действует по одному и тому же шаблону. Имеет респектабельное прикрытие и алиби наготове. И всегда все планирует заранее.
С уличными проститутками все просто. Никто никогда не замечает исчезновения проститутки. Это уж их профессиональный риск.
Или дети. Похитить ребенка легко. Только скажи им, что мамочка попала в аварию, — и они всегда пойдут за тобой. Или еще можно нарядиться копом. Или в костюм большого динозавра. Или Бэтмена.
Но самое интересное — это похитить обычную девушку. Это требует времени. Тут надо действовать не спеша. Все про нее разузнать. Долго выслеживать. Подстеречь. Схватить. Притащить в какое-нибудь укромное место, где никто не услышит.
Это, конечно, посложнее, чем утащить шлюху или маленького ребенка. Но тут и ставка выше. Дело себя окупает.
Лучше всего визжат бабы лет двадцати с чем-нибудь, которые считают, что слишком хороши для тебя. Как вот эти шлюхи, над которыми он сейчас работает. Как его бывшая жена.
Скоро он с ними закончит. Тогда сменит свою тактику. Затаится, заляжет на дно. Будет совершать свои убийства негромко, без шумихи. Может быть, через несколько лет он снова вынырнет на поверхность, опять потерроризирует какое-то время целый город, но это шоу, строго ограниченное по времени.
Вопрос в том, что делать с Джек. Своими гнусными высказываниями в теленовостях она показала, что ничем не лучше тех шлюх. По Джек просто плачет хороший, длительный сеанс в его подвале.
Конечно, она для него старовата, но все равно это возбуждающая мысль.
Будет ли лейтенант так же истошно визжать, как другие? Будет ли умолять о пощаде?
Ясное дело, будет. В конечном счете, все они умоляют.
С тех самых пор, как в детстве замучал кошку, Чарлз все больше ощущает себя владыкой, стоящим над всеми живыми тварями. Но вот есть существо, с которыми он ощущает некое свое родство. Существо, которое, охотясь на него, тем самым пытается стать ему равным. В каком-то смысле это делает Джек ближе, вызывает к ней расположение. Чуть ли не любовь.
Любовь — чувство, по-прежнему неведомое Чарлзу. За многие годы убийств он познал и возбуждение, и забаву, и удовольствие, и удовлетворение, и грусть, когда жертва умирает слишком быстро. Но любовь всегда была за пределами его понимания. Его брак был для прикрытия, для денег, для удобства. Но он ненавидит самодовольную суку, свою бывшую жену, больше, чем кого-либо. Он ненавидит ее голос, ее характер, ее поганое лицо… Но вот лицо Джек…
При мысли о ней он невольно улыбается. Ему хочется увидеть ее вновь, каким-то образом войти с ней в контакт. Он знает, что Джек под охраной полиции, но должен быть какой-то способ.
Всегда есть какой-то способ.
А между тем у него есть график, который он должен соблюдать. Девка № 3. Он хочет заполучить ее сегодня к вечеру. Он знает ее маршрут, знает, что есть два места, где можно провести похищение.
Шприц лежит у него в кармане. Он пытается представить себе ее лицо.
Вместо этого он видит лицо Джек.
Он по этой части специалист, у него есть сноровка и свои хитрости. Тот факт, что его ни разу не поймали, — тому доказательство. Он знает некоторые приемы, так что подозрение никогда не падает на него. Никогда не оставляет улик. Никогда не действует по одному и тому же шаблону. Имеет респектабельное прикрытие и алиби наготове. И всегда все планирует заранее.
С уличными проститутками все просто. Никто никогда не замечает исчезновения проститутки. Это уж их профессиональный риск.
Или дети. Похитить ребенка легко. Только скажи им, что мамочка попала в аварию, — и они всегда пойдут за тобой. Или еще можно нарядиться копом. Или в костюм большого динозавра. Или Бэтмена.
Но самое интересное — это похитить обычную девушку. Это требует времени. Тут надо действовать не спеша. Все про нее разузнать. Долго выслеживать. Подстеречь. Схватить. Притащить в какое-нибудь укромное место, где никто не услышит.
Это, конечно, посложнее, чем утащить шлюху или маленького ребенка. Но тут и ставка выше. Дело себя окупает.
Лучше всего визжат бабы лет двадцати с чем-нибудь, которые считают, что слишком хороши для тебя. Как вот эти шлюхи, над которыми он сейчас работает. Как его бывшая жена.
Скоро он с ними закончит. Тогда сменит свою тактику. Затаится, заляжет на дно. Будет совершать свои убийства негромко, без шумихи. Может быть, через несколько лет он снова вынырнет на поверхность, опять потерроризирует какое-то время целый город, но это шоу, строго ограниченное по времени.
Вопрос в том, что делать с Джек. Своими гнусными высказываниями в теленовостях она показала, что ничем не лучше тех шлюх. По Джек просто плачет хороший, длительный сеанс в его подвале.
Конечно, она для него старовата, но все равно это возбуждающая мысль.
Будет ли лейтенант так же истошно визжать, как другие? Будет ли умолять о пощаде?
Ясное дело, будет. В конечном счете, все они умоляют.
С тех самых пор, как в детстве замучал кошку, Чарлз все больше ощущает себя владыкой, стоящим над всеми живыми тварями. Но вот есть существо, с которыми он ощущает некое свое родство. Существо, которое, охотясь на него, тем самым пытается стать ему равным. В каком-то смысле это делает Джек ближе, вызывает к ней расположение. Чуть ли не любовь.
Любовь — чувство, по-прежнему неведомое Чарлзу. За многие годы убийств он познал и возбуждение, и забаву, и удовольствие, и удовлетворение, и грусть, когда жертва умирает слишком быстро. Но любовь всегда была за пределами его понимания. Его брак был для прикрытия, для денег, для удобства. Но он ненавидит самодовольную суку, свою бывшую жену, больше, чем кого-либо. Он ненавидит ее голос, ее характер, ее поганое лицо… Но вот лицо Джек…
При мысли о ней он невольно улыбается. Ему хочется увидеть ее вновь, каким-то образом войти с ней в контакт. Он знает, что Джек под охраной полиции, но должен быть какой-то способ.
Всегда есть какой-то способ.
А между тем у него есть график, который он должен соблюдать. Девка № 3. Он хочет заполучить ее сегодня к вечеру. Он знает ее маршрут, знает, что есть два места, где можно провести похищение.
Шприц лежит у него в кармане. Он пытается представить себе ее лицо.
Вместо этого он видит лицо Джек.
Глава 27
Было так приятно отделаться от Гарри. Иногда прошлое лучше не ворошить.
Я прибыла к себе в участок в четверть четвертого, на сей раз воспользовавшись лифтом, чтобы не открылась опять моя рана. Когда вошла в кабинет, там уже сидел Бенедикт, вернувшийся с допроса бывшего жениха. Усталость и разочарование на его лице, вероятно, полностью совпадали с моими.
— Как успехи? — спросила я.
— Он плакал от начала и до конца. Если этого недостаточно, у него имеется алиби. Он отсутствовал в городе целую неделю, до сегодняшнего утра. Признает, что его интрижка на стороне была глупой. Не может придумать, кому и зачем понадобилось ее убивать. Никакой реакции на портрет первой Джейн Доу. Я получил от него список некоторых общих знакомых — в большинстве тех же самых, что дала Элиза. Нам предстоит немалая работенка. Как у тебя?
— Гарри был нанят Терезой, чтобы подтвердить неверность Джонни. Делал компрометирующие снимки. Но он высказал и кое-что интересное: возможно, преступник за что-то наказывает этих женщин. За какую-то причиненную ему обиду. Очень бы помогло, если бы мы установили личность первой Джейн Доу. Каким-то образом обе они сумели разъярить этого типа. Вот почему он выбрасывает тела в публичных местах, а не прячет где-нибудь потихоньку. Он оставляет их напоказ как некое сообщение.
Харб обдумал услышанное.
— О'кей. Тогда сильнее углубляемся в жизнь Терезы Меткаф. Составляем список всех мест, где она бывала: баров, магазинов, кинотеатров и т. п. Кроме того, повсюду показываем фото первой убитой, посмотрим, не будет ли совпадений.
— Эти две женщины могли и не знать друг друга, но не исключено, что они встречались. Например, ходили в один и тот же оздоровительный клуб. Обе совершили какую-то вещь — быть может, одну и ту же, — которая вывела его из себя. Может, что-нибудь маловажное: например, отвергли его ухаживания или посмеялись над ним. Или, может, они обе встречались с ним в прошлом и бросили.
— Целая куча «может».
— Тогда давай сузим круг.
Следующий час мы провели с опергруппой, распределяя полномочия, раздавая задания, отрабатывая зацепки офицер Фуллер провел блестящую работу по сбору информации, касающейся фургонов с мороженным, и их перечень был поделен на части, чтобы весь проверить. Поступило сообщение, что сперма, обнаруженная в ножевой ране, проанализирована и отнесена к типу а-плюс. Отпечатки с образцами ДНК были в разработке, и это займет несколько недель.
— У тебя вид, как из могилы, Джек, — заметил Бенедикт, пристально взглянув на меня после окончания оперативки. — Не пойти ли тебе домой отдохнуть?
— Чепуха. Я на пике активности.
— Джек! — тут же окликнул меня Харб.
— А? Что? — Я подняла глаза.
— Ты только что уснула, прямо сидя. Иди домой.
— Возможно, в твоих словах что-то есть.
— Тебя подвезти?
Я тряхнула головой, отгоняя что-то вроде маячившей перед глазами паутины.
— Нет, спасибо. Боль меня разбудит.
Так и случилось. Вытягивание себя из кресла было сродни умыванию холодной водой. К тому времени, как я спустилась и вышла к своей машине, голова полностью прояснилась, от сна не осталось и следа.
По пути я остановилась у ближайшей продуктовой лавки и обзавелась замороженной пиццей, которая гарантированно должна была возродиться в микроволновке. А также — двумя баллончиками очистителя для ковров и аспирином. На подходе была еще одна боевая ночка в жизни отважного и энергичного копа.
Пицца действительно ожила и поднялась до толщины яблочного пирога. Я поглотила половину, вместе с двумя порциями виски с лимоном, стараясь вспомнить, когда в последний раз ела настоящую домашнюю пищу. Иногда я жарила гамбургеры или готовила спагетти, но не могла припомнить, когда в последний раз съедала обед, в котором бы разные группы блюд, чередуясь, подавались на отдельных тарелках.
Дон любил готовить, но он был помешан на здоровье, и его стряпня всегда включала какую-нибудь брюссельскую капусту и соевое тофу. Почему-то в блюдах из сои начисто отсутствует ощущение домашнего обеда из пяти блюд, с жареной индейкой или даже с блинами и колбасой.
Я поставила остатки пиццы в холодильник, затем двинулась в спальню, чтобы отчистить с ковра собственную кровь.
Чтобы вывести пятна, мне потребовались оба баллончика. Помогло еще то, что ковер был коричневый. Когда закончила, мне пришлось выбросить тряпки, которыми я пользовалась, и не пожалеть лизола, чтобы убить тухловатый запах крови.
После того как все поставленные задачи были выполнены, я уселась в своей обеденной нише и стала просматривать распечатки данных потенциальных партнеров, которые дал мне Мэтью.
Первый был рыжеволосым. Сорок два года. Бухгалтер. Рост — пять футов десять дюймов, вес — 170 фунтов, [24]глаза зеленые. Он искал женщину с чувством юмора, которой нравится рисковать. Звали его Лейтем.
У следующего были темно-русые волосы. Сорок шесть лет. Главный менеджер компании по производству стали. Пять футов восемь дюймов росту, 165 фунтов весу, [25]очки и очень привлекательное лицо. Этот искал женщину с большими деньгами. Я отправила его распечатку в мусорное ведро.
Третьему было сорок лет, но он был слишком похож на моего бывшего мужа, поэтому я поступила с ним аналогично. Все это напоминало покупку по каталогу.
Я пробежала глазами по остальным, остановившись на нескольких, отвергнув прочих — большей частью исходя из их профессии и внешнего вида. Просящий подаяния не вправе выбирать, но я платила такие деньги, что уже не считала это подаянием.
Оставив список из шести человек, я выхватила свой мобильный и набрала номер своего агента из «Ленча вдвоем».
— Спасибо, что позвонили, Джек. Я сам пытался вам дозвониться, но у вас все время занято.
— Голливудские агенты наперебой пытаются уговорить меня запродать им историю моей жизни.
Мэтью рассмеялся своим мелодичным смехом.
— У вас нашлось время просмотреть список возможных партнеров?
— Да-да, у меня как раз нашлось сегодня немного времени после тренировки по затяжным прыжкам.
— Что вы думаете о Лейтеме Конгере?
Это был тот самый рыжеволосый, который любил риск.
— Да, он в числе тех, кого я отобрала.
— Я отослал ему по факсу ваши данные, и он очень заинтересовался встречей с вами. Может, прямо сейчас и назначим время встречи?
— Конечно. Например, завтра?
— Позвольте мне свериться с его графиком… да, завтра у него есть свободное время, в час дня. Вы любите китайскую еду?
— Вполне.
— Тогда что вы скажете насчет ресторанчика «У Джимми Вонга»? На Уобаш-стрит? Завтра в час?
— Превосходно.
— Я позвоню Лейтему, сообщу ему приятную новость. Если по каким-то причинам вы не сможете прийти, позвоните мне сюда как можно раньше. Желаю приятно провести время.
Он повесил трубку. Никогда еще так легко и быстро не договаривалась я о любовном свидании. Мне не пришлось даже вставать с постели.
Я перечла анкетные данные Лейтема, потом еще. Виски делало свое волшебное дело, и я вновь ощутила, как на меня наплывает дремотное состояние. В нормальное время это было бы основанием для праздника, но сейчас было едва шесть часов. Если сейчас я засну, это означает, что в полночь я опять буду бодрствовать.
Усталость взяла свое. Я скинула одежду и заползла в кровать, позволяя сонливости овладеть мной.
Я проснулась чуть позже одиннадцати.
Пять часов непрерывного сна — это было достаточно долго. Большего я не могла припомнить за последнее время. Но проблема состояла в том, что не было ни малейшего шанса проспать сколько-нибудь еще. Я выкарабкалась обратно из постели, сменила повязку и остаток ночи провела, таращась в телевизор на рекламную программу нон-стоп.
Я даже потратила некоторое количество денег. Ночные рекламщики прекрасно знают, что усталость блокирует силу воли. Пять часов спустя я уже имела: подушку с набивкой из гречишной шелухи, которая, как утверждалось, гарантированно обеспечит мне крепкий ночной сон; спортивно-силовой тренажер «Ab Crunsher», который гарантировал преобразовать мои мышцы в стальную броню всего за пять минут в день; а также набор антипригарной кухонной утвари, обещал превратить даже самого бездарного повара в кулинара мирового класса. Поскольку я позвонила прямо сейчас, то получила дополнительно кулинарную книгу и премиальную лопаточку стоимостью почти двадцать долларов.
Я прибыла к себе в участок в четверть четвертого, на сей раз воспользовавшись лифтом, чтобы не открылась опять моя рана. Когда вошла в кабинет, там уже сидел Бенедикт, вернувшийся с допроса бывшего жениха. Усталость и разочарование на его лице, вероятно, полностью совпадали с моими.
— Как успехи? — спросила я.
— Он плакал от начала и до конца. Если этого недостаточно, у него имеется алиби. Он отсутствовал в городе целую неделю, до сегодняшнего утра. Признает, что его интрижка на стороне была глупой. Не может придумать, кому и зачем понадобилось ее убивать. Никакой реакции на портрет первой Джейн Доу. Я получил от него список некоторых общих знакомых — в большинстве тех же самых, что дала Элиза. Нам предстоит немалая работенка. Как у тебя?
— Гарри был нанят Терезой, чтобы подтвердить неверность Джонни. Делал компрометирующие снимки. Но он высказал и кое-что интересное: возможно, преступник за что-то наказывает этих женщин. За какую-то причиненную ему обиду. Очень бы помогло, если бы мы установили личность первой Джейн Доу. Каким-то образом обе они сумели разъярить этого типа. Вот почему он выбрасывает тела в публичных местах, а не прячет где-нибудь потихоньку. Он оставляет их напоказ как некое сообщение.
Харб обдумал услышанное.
— О'кей. Тогда сильнее углубляемся в жизнь Терезы Меткаф. Составляем список всех мест, где она бывала: баров, магазинов, кинотеатров и т. п. Кроме того, повсюду показываем фото первой убитой, посмотрим, не будет ли совпадений.
— Эти две женщины могли и не знать друг друга, но не исключено, что они встречались. Например, ходили в один и тот же оздоровительный клуб. Обе совершили какую-то вещь — быть может, одну и ту же, — которая вывела его из себя. Может, что-нибудь маловажное: например, отвергли его ухаживания или посмеялись над ним. Или, может, они обе встречались с ним в прошлом и бросили.
— Целая куча «может».
— Тогда давай сузим круг.
Следующий час мы провели с опергруппой, распределяя полномочия, раздавая задания, отрабатывая зацепки офицер Фуллер провел блестящую работу по сбору информации, касающейся фургонов с мороженным, и их перечень был поделен на части, чтобы весь проверить. Поступило сообщение, что сперма, обнаруженная в ножевой ране, проанализирована и отнесена к типу а-плюс. Отпечатки с образцами ДНК были в разработке, и это займет несколько недель.
— У тебя вид, как из могилы, Джек, — заметил Бенедикт, пристально взглянув на меня после окончания оперативки. — Не пойти ли тебе домой отдохнуть?
— Чепуха. Я на пике активности.
— Джек! — тут же окликнул меня Харб.
— А? Что? — Я подняла глаза.
— Ты только что уснула, прямо сидя. Иди домой.
— Возможно, в твоих словах что-то есть.
— Тебя подвезти?
Я тряхнула головой, отгоняя что-то вроде маячившей перед глазами паутины.
— Нет, спасибо. Боль меня разбудит.
Так и случилось. Вытягивание себя из кресла было сродни умыванию холодной водой. К тому времени, как я спустилась и вышла к своей машине, голова полностью прояснилась, от сна не осталось и следа.
По пути я остановилась у ближайшей продуктовой лавки и обзавелась замороженной пиццей, которая гарантированно должна была возродиться в микроволновке. А также — двумя баллончиками очистителя для ковров и аспирином. На подходе была еще одна боевая ночка в жизни отважного и энергичного копа.
Пицца действительно ожила и поднялась до толщины яблочного пирога. Я поглотила половину, вместе с двумя порциями виски с лимоном, стараясь вспомнить, когда в последний раз ела настоящую домашнюю пищу. Иногда я жарила гамбургеры или готовила спагетти, но не могла припомнить, когда в последний раз съедала обед, в котором бы разные группы блюд, чередуясь, подавались на отдельных тарелках.
Дон любил готовить, но он был помешан на здоровье, и его стряпня всегда включала какую-нибудь брюссельскую капусту и соевое тофу. Почему-то в блюдах из сои начисто отсутствует ощущение домашнего обеда из пяти блюд, с жареной индейкой или даже с блинами и колбасой.
Я поставила остатки пиццы в холодильник, затем двинулась в спальню, чтобы отчистить с ковра собственную кровь.
Чтобы вывести пятна, мне потребовались оба баллончика. Помогло еще то, что ковер был коричневый. Когда закончила, мне пришлось выбросить тряпки, которыми я пользовалась, и не пожалеть лизола, чтобы убить тухловатый запах крови.
После того как все поставленные задачи были выполнены, я уселась в своей обеденной нише и стала просматривать распечатки данных потенциальных партнеров, которые дал мне Мэтью.
Первый был рыжеволосым. Сорок два года. Бухгалтер. Рост — пять футов десять дюймов, вес — 170 фунтов, [24]глаза зеленые. Он искал женщину с чувством юмора, которой нравится рисковать. Звали его Лейтем.
У следующего были темно-русые волосы. Сорок шесть лет. Главный менеджер компании по производству стали. Пять футов восемь дюймов росту, 165 фунтов весу, [25]очки и очень привлекательное лицо. Этот искал женщину с большими деньгами. Я отправила его распечатку в мусорное ведро.
Третьему было сорок лет, но он был слишком похож на моего бывшего мужа, поэтому я поступила с ним аналогично. Все это напоминало покупку по каталогу.
Я пробежала глазами по остальным, остановившись на нескольких, отвергнув прочих — большей частью исходя из их профессии и внешнего вида. Просящий подаяния не вправе выбирать, но я платила такие деньги, что уже не считала это подаянием.
Оставив список из шести человек, я выхватила свой мобильный и набрала номер своего агента из «Ленча вдвоем».
— Спасибо, что позвонили, Джек. Я сам пытался вам дозвониться, но у вас все время занято.
— Голливудские агенты наперебой пытаются уговорить меня запродать им историю моей жизни.
Мэтью рассмеялся своим мелодичным смехом.
— У вас нашлось время просмотреть список возможных партнеров?
— Да-да, у меня как раз нашлось сегодня немного времени после тренировки по затяжным прыжкам.
— Что вы думаете о Лейтеме Конгере?
Это был тот самый рыжеволосый, который любил риск.
— Да, он в числе тех, кого я отобрала.
— Я отослал ему по факсу ваши данные, и он очень заинтересовался встречей с вами. Может, прямо сейчас и назначим время встречи?
— Конечно. Например, завтра?
— Позвольте мне свериться с его графиком… да, завтра у него есть свободное время, в час дня. Вы любите китайскую еду?
— Вполне.
— Тогда что вы скажете насчет ресторанчика «У Джимми Вонга»? На Уобаш-стрит? Завтра в час?
— Превосходно.
— Я позвоню Лейтему, сообщу ему приятную новость. Если по каким-то причинам вы не сможете прийти, позвоните мне сюда как можно раньше. Желаю приятно провести время.
Он повесил трубку. Никогда еще так легко и быстро не договаривалась я о любовном свидании. Мне не пришлось даже вставать с постели.
Я перечла анкетные данные Лейтема, потом еще. Виски делало свое волшебное дело, и я вновь ощутила, как на меня наплывает дремотное состояние. В нормальное время это было бы основанием для праздника, но сейчас было едва шесть часов. Если сейчас я засну, это означает, что в полночь я опять буду бодрствовать.
Усталость взяла свое. Я скинула одежду и заползла в кровать, позволяя сонливости овладеть мной.
Я проснулась чуть позже одиннадцати.
Пять часов непрерывного сна — это было достаточно долго. Большего я не могла припомнить за последнее время. Но проблема состояла в том, что не было ни малейшего шанса проспать сколько-нибудь еще. Я выкарабкалась обратно из постели, сменила повязку и остаток ночи провела, таращась в телевизор на рекламную программу нон-стоп.
Я даже потратила некоторое количество денег. Ночные рекламщики прекрасно знают, что усталость блокирует силу воли. Пять часов спустя я уже имела: подушку с набивкой из гречишной шелухи, которая, как утверждалось, гарантированно обеспечит мне крепкий ночной сон; спортивно-силовой тренажер «Ab Crunsher», который гарантировал преобразовать мои мышцы в стальную броню всего за пять минут в день; а также набор антипригарной кухонной утвари, обещал превратить даже самого бездарного повара в кулинара мирового класса. Поскольку я позвонила прямо сейчас, то получила дополнительно кулинарную книгу и премиальную лопаточку стоимостью почти двадцать долларов.