Страница:
Бенедикт отъел уже порядочный кус от своего пирожного и теперь мог тоже присоединиться к расспросам.
— Он когда-нибудь применял в своей практике препараты для инъекций?
— Вы имеете в виду, от диабета?
— Любые.
— Для родни — нет. Большинству моих родственников стало бы дурно при одной мысли об уколе.
Я задумчиво шмыгнула носом, если такое вообще возможно.
— А как насчет секонала? — спросила я. — Это сильное успокоительное, типа валиума.
— Только не родственникам. Во всяком случае, я об этом ничего не знаю.
— Мы предполагаем, что в ночь своей гибели ваш отец выписал рецепт на большое количество секонала — возможно, для кого-то из знакомых. Вы знаете какого-нибудь человека по имени Чарлз или Чак?
— Мне очень жаль, но нет.
— Какой-нибудь дальний родич или знакомый — ваш или вашего отца?
— Нет. По крайней мере я такого не знаю.
— Мисс Бустер…
— Мелисса.
— Мелисса, это тяжелый вопрос, но все-таки как по-вашему: не могли ваш отец торговать рецептами?
Она покачала головой с таким выражением, как будто говорила «нет» неразумному дитяти.
— Папа? Ни в коем случае. Оглянитесь. Это неплохой дом, но отнюдь не роскошный. Мой отец хорошо зарабатывал, но все его расходы были прозрачны. Он жил по средствам. Кроме того, папа был просто не такой человек. Я с младенческого возраста усвоила, что такие препараты и наркотические вещества опасны и требуют очень серьезного отношения.
Она потянулась к коробке с пончиками и, вытащив тот, что был обсыпан пудрой, аккуратно его надкусила.
— Мог бы он держать блокнот с бланками в доме?
— Возможно. Его письменный стол в кабинете. Хотите посмотреть?
— Будьте так добры.
Мелисса положила пончик на стол и дважды качнулась на своем диванчике, чтобы с третьей попытки вытолкнуть свое внушительное тело в стоячее положение. Как мама-гусыня, она вперевалочку повела нас сначала в коридор, а затем в комнату размером с чулан.
— На самом деле это просто большой стенной шкаф, — сказала Мелисса. — Папа поставил сюда письменный стол, и получился кабинет.
Она не стала входить внутрь, вероятно, потому, что если бы она это сделала, то просто не смогла бы там повернуться. Я поблагодарила и вошла одна, оставив Харба снаружи поддерживать светскую беседу.
Стол был старым и, по всем признакам, много лет служил верой и правдой. Это был письменный стол с убирающейся крышкой, пятью ящиками и полудюжиной уютных отсеков и выемок, чтобы хранить счета или почту. Я быстро перетрясла его, обнаружив в результате своих усилий кучу всякого хлама, но никакого блокнота с отрывными бланками.
— А не было рецептурного блокнота в списке вещдоков, взятых полицией с места преступления?
Обернувшись, Бенедикт отрицательно помотал головой и тут же вернулся к своей прерванной беседе с Мелиссой. Разговор шел, естественно, о еде.
Я подошла к стоявшему рядом со столом картотечному шкафчику и произвела беглый, профессиональный осмотр, найдя при этом бланки деклараций о доходах, несколько медицинских карт и небольшую стопку технологических инструкций по применению. Никакого рецептурного блокнота не было.
— Простите, — прервала я их животрепещущий спор по поводу начинки для пиццы, — в какой комнате было найдено тело вашего отца?
— В его спальне. Надо пройти по коридору, потом по лестнице и направо. Если не возражаете, я, право, предпочла бы туда не ходить.
— Понимаю.
Харб бросил на меня вопросительный взгляд, и я качнула головой, давая понять, что ему не обязательно за мной тащиться. Хозяйскую спальню я нашла без труда. Это была просторная комната с двумя венецианскими окнами. Очень широкая кровать с пологом на четырех столбиках и в том же стиле платяной шкаф и комод с зеркалом. Шторы, покрывало и ковер были выдержаны в одних тонах: золотисто- и темно-коричневых.
Кровать была не застелена. Рядом с ней стояло кресло — тоже часть гарнитура, где, видимо, имела обыкновение сидеть перед зеркалом миссис Бустер, нанося макияж, и где был связан и убит доктор Бустер. Полиция Палатайна забрала веревку, которой он был связан, однако само кресло осталось — все еще испачканное кровью. Ковер под ним был также заляпан бурыми пятнами.
Если Бустера нашли здесь, высока вероятность, что именно здесь он выписывал свой рецепт. Я проверила верхний ящик комода.
Там, поверх стопки какого-то белья, поджидая меня, лежали рецептурный блокнот и ручка. С помощью пинцета, который для этой цели держу в кармане пиджака, я извлекла ручку и поместила ее в пластиковый пакет, который держу там же. Затем, также с помощью пинцета, взяла блокнот и поднесла к свету, чтобы рассмотреть получше. Верхний листок имел вмятины, оставленные ручкой при выписывании предыдущего рецепта.
Если бы мне захотелось сыграть в Шерлока Холмса, я легко могла бы зачернить бумагу простым карандашом, чтобы под слоем графита буквы проступили отчетливее, дав ясное представление о содержании отсутствующей страницы.
Но ребята из лаборатории справятся с этим лучше, чем я. В наши дни с помощью прибора инфракрасного света и другого специального оборудования можно спокойно прочитать все это, не перемазывая все вокруг графитом. Я опустила блокнот в пластиковый мешок и пробежалась по остальным ящикам в поисках еще каких-либо следов. Больше мне ничего не попалось, но вспыхнувшая где-то внутри оптимистическая искорка отказывалась гаснуть.
Внизу Харб с Мелиссой вели оживленную дискуссию о том, где продают лучшие сосиски в соусе чили. Я вклинилась в их разговор и поделилась своим открытием, одновременно передав Мелиссе расписку на изъятые мною предметы.
— Выходит, его убили из-за какого-то вшивого рецепта? — Глаза ее наполнились слезами, и она принялась всхлипывать.
Двух месяцев далеко не достаточно, чтобы утихла скорбь после смерти родителя. Некоторые люди не могут оправиться от этого всю жизнь.
Бенедикт, уже поделившись мыслями насчет еды, теперь принялся сочувственно обнимать молодую женщину. Та немного успокоилась и даже выдавила бледную улыбку сквозь слезы.
— Пожалуйста, найдите того, кто убил моего папу.
Я могла бы ответить: «Сделаем все, что в наших силах» или «Мы будем держать вас в курсе». Но вместо этого я кивнула и сказала:
— Найдем.
Потом мы с Бенедиктом вернулись в мою машину и пустились в долгий и утомительный путь обратно в Чикаго.
Глава 10
Глава 11
— Он когда-нибудь применял в своей практике препараты для инъекций?
— Вы имеете в виду, от диабета?
— Любые.
— Для родни — нет. Большинству моих родственников стало бы дурно при одной мысли об уколе.
Я задумчиво шмыгнула носом, если такое вообще возможно.
— А как насчет секонала? — спросила я. — Это сильное успокоительное, типа валиума.
— Только не родственникам. Во всяком случае, я об этом ничего не знаю.
— Мы предполагаем, что в ночь своей гибели ваш отец выписал рецепт на большое количество секонала — возможно, для кого-то из знакомых. Вы знаете какого-нибудь человека по имени Чарлз или Чак?
— Мне очень жаль, но нет.
— Какой-нибудь дальний родич или знакомый — ваш или вашего отца?
— Нет. По крайней мере я такого не знаю.
— Мисс Бустер…
— Мелисса.
— Мелисса, это тяжелый вопрос, но все-таки как по-вашему: не могли ваш отец торговать рецептами?
Она покачала головой с таким выражением, как будто говорила «нет» неразумному дитяти.
— Папа? Ни в коем случае. Оглянитесь. Это неплохой дом, но отнюдь не роскошный. Мой отец хорошо зарабатывал, но все его расходы были прозрачны. Он жил по средствам. Кроме того, папа был просто не такой человек. Я с младенческого возраста усвоила, что такие препараты и наркотические вещества опасны и требуют очень серьезного отношения.
Она потянулась к коробке с пончиками и, вытащив тот, что был обсыпан пудрой, аккуратно его надкусила.
— Мог бы он держать блокнот с бланками в доме?
— Возможно. Его письменный стол в кабинете. Хотите посмотреть?
— Будьте так добры.
Мелисса положила пончик на стол и дважды качнулась на своем диванчике, чтобы с третьей попытки вытолкнуть свое внушительное тело в стоячее положение. Как мама-гусыня, она вперевалочку повела нас сначала в коридор, а затем в комнату размером с чулан.
— На самом деле это просто большой стенной шкаф, — сказала Мелисса. — Папа поставил сюда письменный стол, и получился кабинет.
Она не стала входить внутрь, вероятно, потому, что если бы она это сделала, то просто не смогла бы там повернуться. Я поблагодарила и вошла одна, оставив Харба снаружи поддерживать светскую беседу.
Стол был старым и, по всем признакам, много лет служил верой и правдой. Это был письменный стол с убирающейся крышкой, пятью ящиками и полудюжиной уютных отсеков и выемок, чтобы хранить счета или почту. Я быстро перетрясла его, обнаружив в результате своих усилий кучу всякого хлама, но никакого блокнота с отрывными бланками.
— А не было рецептурного блокнота в списке вещдоков, взятых полицией с места преступления?
Обернувшись, Бенедикт отрицательно помотал головой и тут же вернулся к своей прерванной беседе с Мелиссой. Разговор шел, естественно, о еде.
Я подошла к стоявшему рядом со столом картотечному шкафчику и произвела беглый, профессиональный осмотр, найдя при этом бланки деклараций о доходах, несколько медицинских карт и небольшую стопку технологических инструкций по применению. Никакого рецептурного блокнота не было.
— Простите, — прервала я их животрепещущий спор по поводу начинки для пиццы, — в какой комнате было найдено тело вашего отца?
— В его спальне. Надо пройти по коридору, потом по лестнице и направо. Если не возражаете, я, право, предпочла бы туда не ходить.
— Понимаю.
Харб бросил на меня вопросительный взгляд, и я качнула головой, давая понять, что ему не обязательно за мной тащиться. Хозяйскую спальню я нашла без труда. Это была просторная комната с двумя венецианскими окнами. Очень широкая кровать с пологом на четырех столбиках и в том же стиле платяной шкаф и комод с зеркалом. Шторы, покрывало и ковер были выдержаны в одних тонах: золотисто- и темно-коричневых.
Кровать была не застелена. Рядом с ней стояло кресло — тоже часть гарнитура, где, видимо, имела обыкновение сидеть перед зеркалом миссис Бустер, нанося макияж, и где был связан и убит доктор Бустер. Полиция Палатайна забрала веревку, которой он был связан, однако само кресло осталось — все еще испачканное кровью. Ковер под ним был также заляпан бурыми пятнами.
Если Бустера нашли здесь, высока вероятность, что именно здесь он выписывал свой рецепт. Я проверила верхний ящик комода.
Там, поверх стопки какого-то белья, поджидая меня, лежали рецептурный блокнот и ручка. С помощью пинцета, который для этой цели держу в кармане пиджака, я извлекла ручку и поместила ее в пластиковый пакет, который держу там же. Затем, также с помощью пинцета, взяла блокнот и поднесла к свету, чтобы рассмотреть получше. Верхний листок имел вмятины, оставленные ручкой при выписывании предыдущего рецепта.
Если бы мне захотелось сыграть в Шерлока Холмса, я легко могла бы зачернить бумагу простым карандашом, чтобы под слоем графита буквы проступили отчетливее, дав ясное представление о содержании отсутствующей страницы.
Но ребята из лаборатории справятся с этим лучше, чем я. В наши дни с помощью прибора инфракрасного света и другого специального оборудования можно спокойно прочитать все это, не перемазывая все вокруг графитом. Я опустила блокнот в пластиковый мешок и пробежалась по остальным ящикам в поисках еще каких-либо следов. Больше мне ничего не попалось, но вспыхнувшая где-то внутри оптимистическая искорка отказывалась гаснуть.
Внизу Харб с Мелиссой вели оживленную дискуссию о том, где продают лучшие сосиски в соусе чили. Я вклинилась в их разговор и поделилась своим открытием, одновременно передав Мелиссе расписку на изъятые мною предметы.
— Выходит, его убили из-за какого-то вшивого рецепта? — Глаза ее наполнились слезами, и она принялась всхлипывать.
Двух месяцев далеко не достаточно, чтобы утихла скорбь после смерти родителя. Некоторые люди не могут оправиться от этого всю жизнь.
Бенедикт, уже поделившись мыслями насчет еды, теперь принялся сочувственно обнимать молодую женщину. Та немного успокоилась и даже выдавила бледную улыбку сквозь слезы.
— Пожалуйста, найдите того, кто убил моего папу.
Я могла бы ответить: «Сделаем все, что в наших силах» или «Мы будем держать вас в курсе». Но вместо этого я кивнула и сказала:
— Найдем.
Потом мы с Бенедиктом вернулись в мою машину и пустились в долгий и утомительный путь обратно в Чикаго.
Глава 10
В этот же день в 2.35 Тереза Меткаф приходит в сознание.
После чего он приступает.
Он опробует на ней много новых штучек.
К 5.15 она уже больше не может кричать.
К 6.45 она наконец умирает.
После чего он приступает.
Он опробует на ней много новых штучек.
К 5.15 она уже больше не может кричать.
К 6.45 она наконец умирает.
Глава 11
Когда мы вернулись в участок, там меня уже поджидали фэбээровцы с новой партией бумажек. Бенедикт оставил меня на съедение под предлогом необходимости отнести в лабораторию смертоносные конфеты и блокнот с ручкой. То, что мой кабинет заняли без спроса, было уже достаточно противно, но парочка неразличимых с виду спецагентов ФБР облюбовала и мой письменный стол.
— Хорошие новости, лейтенант, — сказал Дейли. — Компьютерная система «ViCAT» выдала нам список возможных подозреваемых.
— Это мой стол, — нахмурилась я.
Они синхронно переглянулись, потом опять посмотрели на меня. Мне стало интересно, уж не отрабатывают ли они это движение заранее дома.
— Мы не знали, куда еще положить все эти материалы.
Я-то могла подсказать им местечко, но решила быть паинькой и преодолела желание их просветить.
— Мне надо выпить кофе. — Я повернулась, намереваясь отчалить. На другом конце города имелась превосходная кофейня.
— Вот, налейте себе. — Дейли открыл на моем столе свой атташе-кейс и вынул из него два блестящих алюминиевых термоса. — Обычный или без кофеина?
И Кореи, и Дейли оба учтиво рассмеялись. Каждый издал ровно по три смешка, а потом одновременно, как по команде, они замолчали. В этом было что-то жутковатое.
— Обычный, — вздохнула я, обреченно опускаясь на стул по другую сторону своего стола.
Дейли вытащил из кейса пластиковый стаканчик и наполнил его дымящимся содержимым из своего сосуда номер один.
— Сливки или сахар?
Я покачала головой, выдавив вежливую улыбку.
— Итак, начнем, пожалуй. — Кореи прочистил горло, настраиваясь на лекционный лад. — На протяжении последних десяти лет имел место ряд терминальных инцидентов…
Я была вынуждена его перебить:
— Терминальных инцидентов?
— Убийств.
О Боже!
— Как я уже сказал, за последние десять лет в Соединенных Штатах имел место ряд случаев, которые могут быть связаны с гибелью найденной два дня назад неизвестной женщины.
Тут в разговор быстро вступил Дейли:
— Серийные убийцы, или так называемые убийцы ради развлечения, обычно имеют четко прослеживаемые стиль и почерк преступления, что позволяет с помощью «Викки»…
— «Викки»? — переспросила я.
— Компьютерной базы данных «ViCAT».
— А!
— Что позволяет с помощью «Викки» выявить нечто общее между разными жертвами.
— Вы хотите сказать: между терминальными инцидентами? — поправила я.
— Вот именно.
Я отхлебнула кофе и не без раздражения вынуждена была признать, что он очень хорош.
— Вы ведь прочитали в нашем отчете, почему мы убеждены, что злоумышленник относится скорее к организованному, чем к неорганизованному типу, не так ли?
— Безусловно. — Я вспомнила, как по пути к машине выкинула его в мусорный ящик.
— Вот еще один отчет, список схожих преступлений, которые «Викки» связала по модусу операнди с нашим УРом.
— С УРом?
— Так мы сокращенно обозначаем убийц ради развлечения.
— А!
Я мысленно поинтересовалась, не существует ли в ФБР особого подразделения, чьей единственной функцией является выдумывать звучные аббревиатуры.
— «Викки» также выдала список схожих криминальных случаев с указанием процентной вероятности.
И Дейли щеголевато кивнул, довольный сам собою, точно дожидаясь призового пирожка или поглаживания. Должно быть, они приняли мое молчание за глубокое раздумье, потому что, прежде чем вновь заговорить, терпеливо ждали моей ответной реплики.
— М-м-м, — произнесла я.
После чего они продолжили:
— В этом списке прослеживается семь возможных аналогий.
— Мы изложим их вам в порядке возрастания вероятности.
— Во-первых, первого мая 1976 года в городе Хакенсаке, штат Нью-Джерси, имело место двойное убийство из дробовика, где виновный так и остался не найден.
Я не позволила себе клюнуть на эту наживку.
— Вы задаете себе вопрос: что общего между этими случаями? — произнес Дейли.
На самом деле я вспомнила о том, как когда-то, будучи помоложе, всерьез рассматривала возможность пойти работать в ФБР. Наверное, каждый из нас может вспомнить примеры собственной глупости.
— Общее в том, что после убийства тела были изуродованы, — пояснил Кореи.
— Вилкой, — прибавил Дейли.
— Имеется шесть целых и три десятых процента вероятности, что преступник один и тот же, — кивнул теперь уже Кореи.
Я думаю, они перед зеркалом тренировались кивать с этой щеголеватой важностью.
Я потерла глаза, отчего часть подводки для глаз оказалась у меня на пальцах. Учитывая, сколько я заплатила за эту косметику, она могла бы и не облезать с такой легкостью.
— Господа, у меня еще масса работы. Если вы оставите мне эти бумаги, я ознакомлюсь с ними при первой возможности.
— Ваш капитан заверил нас, что вы в полной мере окажете нам сотрудничество, лейтенант.
— Именно так, агент Дейли.
— Мое имя Кореи.
— Именно это я и собираюсь сделать, агент Кореи. Но мой капитан также ожидает, что я в срок буду представлять ему все отчеты. У меня задолженность по шести делам, которые предстоит передать прокурору, а кроме того, минувшей ничью в моем районе были застрелены два человека, и этим мне тоже предстоит заняться.
— Из дробовика? — приподнял брови Кореи.
— Нет. А теперь благодарю вас за помощь, но сейчас мне нужно заняться другими делами.
Я поднялась со стула. Дейли с Кореи еще раз проделали этот свой трюк с одновременным переглядыванием и тоже встали.
— Остается только надеяться, что, когда это дело будет передано в наше ведение, мы отнесемся к вам со всей возможной учтивостью, — коротко кивнул Дейли.
Кореи воспроизвел за ним этот лаконичный кивок.
— Убеждена в этом. — Я обошла вокруг стола и села в свое кресло, оказавшееся неприятно теплым. Гости собрали свои бумаги и направились к двери, но одна засевшая в голове мысль побудила меня их окликнуть: — Коллеги… ваш компьютер, «Викки», в нем содержится что-нибудь еще, кроме терминальных инцидентов?
— Да. Он содержит также общенациональную базу данных по таким уголовным преступлениям, как изнасилования, поджоги и банковские ограбления.
— А как насчет намеренной порчи продуктов? Подмешивания инородных тел?
Они в унисон кивнули. Тогда я рассказала им о гостинце, завершив повествование показом рентгеновского снимка смертоносных конфет.
— Мог бы ваш компьютер установить места других преступных забав в этом же роде?
— Уверены, что да. Можно нам взять это?
Я кивнула, пояснив также, как пройти в лабораторию, чтобы они могли самолично ознакомиться с изделием, о котором шла речь. Как знать, может, впервые ФБР окажет помощь, вместо того чтобы путаться под ногами. Надежда умирает последней.
Я не лгала насчет задолженностей по делам и, сделав ряд звонков и заполнив нужное количество отчетных форм, передала дела дальше по инстанции — с тем чтобы потом целиком посвятить себя делу об убийстве Джейн Доу. Повторное тщательное изучение дела не принесло никакой новой информации, но помогло систематизировать и выстроить уже имеющуюся.
Теперь, ожидая отчета из лаборатории, я была уже на 99 процентов уверена, что доктора Бустера и нашу Джейн Доу убил один и тот же нелюдь. Он называл себя Пряничным человеком и, вынудив Бустера выписать ему рецепт на секонал, использовал этот препарат для того, чтобы напасть на Джейн Доу.
Записка и пряник были сообщениями, обращенными к полиции, и были все признаки того, что на этом он не остановится: будут новые убийства. Шестьдесят миллилитров секонала — этого количества достаточно для того, чтобы обездвижить от двадцати до тридцати человек. Зачем было ему столько запрашивать, если он не собирался его употребить?
Я нацарапала себе памятку позвонить в Администрацию по контролю за применением законов о наркотиках и выяснить, есть ли у них какая-нибудь статистика насчет передозировки секонала. Я также намеревалась позвонить в полицейский Отдел нравов и узнать, не фигурировал ли секонал в последнее время в каких-либо делах об изнасиловании. Что, если Джейн Доу не первая жертва, на которой наш преступник применял это снадобье?
Я взяла пачку фотографий с места происшествия и в сотый раз просмотрела их. Что-то мелькнувшее в подсознании заставило меня задержаться на снимке с телом девушки в мусорном контейнере. На том, как торчит из грязного бака ее зад. Я некоторое время внимательно вглядывалась в снимок. Там было полно мусора, который полностью покрывал все тело — все, кроме ягодиц. Но откуда сверху столько мусора, если она находилась в баке не более часу или двух?
Может, он специально навалил мусор таким образом. Как если бы хотел сказать этим, что просто вышвырнул на помойку кусок дерьма. В ФБР это называли «расположить тело демонстративным образом», и я удивлялась, что мне до сих пор не прочли лекцию по этому поводу. Для преступника это был способ продемонстрировать, какой он хитроумный и с каким презрением относится к жертве. Настолько, что даже позволил себе потратить время, чтобы проделать практически у всех на виду или…
Я нашла ту часть отчета, где был поштучный перечень отбросов, обнаруженных в баке вместе с телом. Вперемешку с банками, пакетами, обертками и бутылками было несколько магазинных чеков. В перечне были означены проставленные на чеках цены, но не это я искала.
Я сняла телефонную трубку и позвонила в отдел материальных улик.
— Билл? Джек Дэниелс.
Билл был смотрителем склада вещдоков, еще когда я только поступила на службу. Он был старше самого Бога.
— Джек? Как поживаешь? Я вспоминал о тебе сегодня утром, когда стоял под душем.
— Постыдился бы, в таком-то возрасте.
— Крис сейчас на обеде. Ты могла бы ко мне спуститься. Мы бы нашли укромный уголок за шкафами.
Я рассмеялась:
— Ты для меня слишком горячий мужчина, Билл. Но я могла бы принять от тебя одну услугу. Я хочу, чтобы ты посмотрел кое-что для меня по делу номер 93-10-06782. Чеки, обнаруженные в мусорном баке вместе с телом.
— Это та Джейн Доу, что вся располосована?
— Угу.
— Жди, не бросай.
Он положил трубку, и я услышала звук отпираемой раздвижной двери и представила, как он идет по складскому помещению, по проходам между полками с вещественными доказательствами, выискивая нужный номер. Пока ждала, я допила налитый мне кофе, а потом пожалела о своей торопливости: теперь мне придется пить ту отраву, что продают в нашем участке. В конце концов я все-таки сломаюсь и куплю себе кофеварку, потому что жуткое пойло из кофейного автомата больше смахивало на вареные помои.
Я отложила поход за кофе и стала просматривать последнюю распечатку, оставленную федералами. Согласно этому списку, наибольшим сходством с нашим преступником обладал подозреваемый с вероятностью совпадения 48,6 процента. Убийство и расчленение охотничьим ножом трех женщин так и осталось нераскрытым, и я уже готова была позвонить в Бюро и запросить более подробную информацию, когда заметила, что все это произошло в 1953 году. В Номе, штат Аляска. Я швырнула бумагу в корзину, отправив вслед за ней пустой стаканчик из-под кофе.
— Джек?
— Да?
— У-ух, от твоего голоса меня всего так и пробирает. Я нашел для тебя чеки, козочка моя. Что с ними сделать?
— Посмотри на какой-нибудь. Кроме даты, там есть еще какие-нибудь цифры или номера вверху?
— Да. Два. В левом углу — 193, в правом — 227.
— Посмотри на другой чек.
— Слева — 193, справа — 310.
— Продолжай.
Он зачитал мне все двенадцать чеков, и оказалось, что на одиннадцати из них левый номер был 193. Один чек выбивался из общего ряда: на нем слева стоял номер 102.
— Что еще для тебя сделать, голубка? Проси что хочешь.
— Этого достаточно. Спасибо, Билл.
— Не за что.
Я связалась с информационной службой и, обобрав государство на тридцать пять центов, получила телефонный номер магазина «Севен илевен» на углу улиц Монро и Диарборн. Этот номер уже был где-то у меня записан, но, как и всех государственных служащих, меня неукоснительно учили тратить деньги налогоплательщиков при каждой возможности.
— «Севен илевен», — ответил голос с индо-пакистанским акцентом.
Я отыскала у себя на столе показания управляющего, который смотрел телевизор в то время, как Джейн Доу запихивали в мусорный бак перед его магазином.
— Мистер Абдул Хаким?
— Нет. Это Фазиль Хаким. Абдул — мой брат.
— Говорит лейтенант Дэниелс, полиция Чикаго, отдел особо тяжких преступлений. Уверена, что ваш брат рассказал вам о теле, найденном в вашем мусорном контейнере.
— Он только об этом и говорит. Это правда, что он прогнал убийцу, показав несколько приемов карате, что выучил по фильмам Ван-Дамма?
— Насколько я поняла, он все это время сидел и смотрел телевизор.
— Так я и думал. Чем могу быть полезен?
— Объясните мне, пожалуйста, что за два номера проставлены в верхних углах ваших чеков.
— Это очень просто. Верхний правый номер — это номер покупки. Верхний левый — номер магазина.
— У вашего магазина номер 193?
— Нет, лейтенант. У нас магазин номер 102. Мне кажется, магазин номер 193 находится на углу Линкольн и Норт-авеню. Позвольте, я справлюсь в телефонной книге.
Он замычал себе под нос что-то немузыкальное, а я ощутила в животе укол возбуждения, потому что моя догадка оказалась правильной.
— Я вам правильно сказал. Магазин номер 193 на углу Линкольн и Норт-авеню.
— Спасибо, мистер Рахим.
Я удовлетворенно положила трубку. В кабинет ввалился Бенедикт и вручил мне лист бумаги. Это была фотокопия рецептурного блокнота доктора Бустера — разве что теперь на нем виднелась надпись.
— Быстро вы управились.
— Мы посыпали порошком для снятия отпечатков пальцев, и он прилип к продавленным местам. Отпечатков — никаких, но надпись проступила.
Рецепт на шестьдесят кубиков секобарбитала натрия был выписан доктором Бустером.
— Почерк соответствует другим его рецептам. — Харб помахал папкой с делом доктора Бустера.
— Значит, как мы и предполагали, его убили ради рецепта.
— Мало того. Гляди, что мы еще обнаружили. — Бенедикт протянул мне еще одну фотокопию. — Это было написано страниц на двадцать впереди. Может, просто машинально чертил каракули, а может, Бустер пытался оставить нам сообщение, когда убийца был там.
Закорючки складывались в слова — всего два слова, практически едва читаемые: «СЫН БАДДИ».
— То есть убийца — сын Бадди?
— Может быть. Или просто сын его приятеля. [13]Или, может, это вообще ни к чему не имеет отношения. Я позвонил Мелиссе Бустер, и она сказала, что не знает никого по имени Бадди.
Я некоторое время поломала над этим голову.
— А что насчет списка его пациентов? Нет там никого с именем Бадди?
— Я проверил. Никого, даже близко.
— Давай проверим всю биографию Бустера, посмотрим, не знал ли он какого Бадди.
— Величественная задача.
— Мы возложим ее на нашу специальную опергруппу, — усмехнулась я и сменила тему: — Я знаю, каким образом убийца выбросил жертву в мусорный бак, не будучи при этом замеченным.
Бенедикт вскинул бровь. Я всегда хотела уметь так делать — приподнимать одну бровь в молчаливом вопросе. К сожалению, обе мои брови сцеплены с одним и тем же лицевым мускулом, и, когда бы я ни пыталась вскинуть одну, неизменно получается подергивание в духе Граучо Маркса. [14]
— Он стащил контейнер с площадки перед магазином на углу Линкольн-стрит, забрал его домой, определенным образом расположил в нем тело, потом привез и поставил у магазина на Монро-стрит, а тот бак забрал с собой. Если у него в грузовом фургоне есть спусковой пандус и ручная тележка, он мог заменить баки секунд за двадцать.
— Может, мусорщик?
— Может быть. Проверь еще раз список пациентов Бустера, обрати внимание на профессии: мусорщик, почтальон, рассыльный — любой, кто водит грузовичок. Справься в Управлении автомобильного транспорта, пробегись по всем владельцам автофургонов в этом списке.
Зазвонил телефон, и я, схватив трубку, поспешно приложила ее к уху.
— Дэниелс.
— Это детектив Ивенс, полиция Палатайна. Я слышал, вы отбираете у нас дело Бустера.
Я осветила ему положение вещей, закончив рассказом об обнаружении рецептурного блокнота.
— Не могу поверить, что мы его пропустили.
— Вы просто его не искали. Имя вам о чем-нибудь говорит?
— Бадди? Нет. Не могли бы вы переслать нам его по факсу вместе с рецептом? Мой капитан сам расчленит меня за то, что я этого не нашел.
— Скольких человек вы опросили?
— Больше тридцати. Друзей, соседей, родственников. Всех, кто знал парня со старших классов школы.
— Кто-нибудь на подозрении?
— У вас есть наш отчет.
— Там не приводятся ваши догадки. Никто не показался нам странным?
— Половина его родичей со странностями. Но не в криминальном смысле. Этого человека все любили. Мы не могли отыскать причин, по которым кто-то мог бы отправить его на тот свет.
— Я так понимаю, что теперь вы будете искать более пристально.
— Теперь, когда мы знаем, что его убили за рецепт? Черт возьми, конечно! Теперь я буду тягать наркодилеров, наркоманов, чертову прорву народу.
— Мы ищем человека с грузовым фургоном. Я могла бы послать вам своих людей в помощь, если нужно.
— Нет. Это убийство всех здесь взбаламутило. Палатайн — тихий маленький городок. У нас больше чем достаточно ребят, которые хотели бы еще раз попытать счастья в этом деле.
— Держите нас в курсе, Ивенс.
— И вы также.
Я опустила трубку на рычаг и чихнула. Вытащила еще один платок.
— Итак, давай наведаемся в «Севен илевен» на Линкольн-стрит, посмотрим, не бросилось ли им в глаза что-нибудь. Ты не наткнулся в лаборатории на фэбээровцев?
— Наткнулся. Спасибо, что их прислала. Мне пришлось симулировать приступ диареи, чтобы отбояриться от их бесконечных монологов.
— Ну и как, сработало?
— Нет. Они потащились за мной в сортир.
— Есть какие-нибудь отпечатки на конфетах?
— Мы не нашли, во всяком случае. Но они там хотят провести еще кое-какие анализы.
— Как твой рот?
— Болит, но вкус уже возвращается. Не желаешь перекусить?
— Мне надо еще пролистать кое-какие донесения, а потом я собираюсь завершить на сегодня.
— Поскольку мне все равно выходить, то зайду в «Севен илевен» на Линкольна. Если память меня не подводит, это прямо рядом с одной классной мексиканской забегаловкой.
В животе у Харба одобрительно заурчало.
— Хорошие новости, лейтенант, — сказал Дейли. — Компьютерная система «ViCAT» выдала нам список возможных подозреваемых.
— Это мой стол, — нахмурилась я.
Они синхронно переглянулись, потом опять посмотрели на меня. Мне стало интересно, уж не отрабатывают ли они это движение заранее дома.
— Мы не знали, куда еще положить все эти материалы.
Я-то могла подсказать им местечко, но решила быть паинькой и преодолела желание их просветить.
— Мне надо выпить кофе. — Я повернулась, намереваясь отчалить. На другом конце города имелась превосходная кофейня.
— Вот, налейте себе. — Дейли открыл на моем столе свой атташе-кейс и вынул из него два блестящих алюминиевых термоса. — Обычный или без кофеина?
И Кореи, и Дейли оба учтиво рассмеялись. Каждый издал ровно по три смешка, а потом одновременно, как по команде, они замолчали. В этом было что-то жутковатое.
— Обычный, — вздохнула я, обреченно опускаясь на стул по другую сторону своего стола.
Дейли вытащил из кейса пластиковый стаканчик и наполнил его дымящимся содержимым из своего сосуда номер один.
— Сливки или сахар?
Я покачала головой, выдавив вежливую улыбку.
— Итак, начнем, пожалуй. — Кореи прочистил горло, настраиваясь на лекционный лад. — На протяжении последних десяти лет имел место ряд терминальных инцидентов…
Я была вынуждена его перебить:
— Терминальных инцидентов?
— Убийств.
О Боже!
— Как я уже сказал, за последние десять лет в Соединенных Штатах имел место ряд случаев, которые могут быть связаны с гибелью найденной два дня назад неизвестной женщины.
Тут в разговор быстро вступил Дейли:
— Серийные убийцы, или так называемые убийцы ради развлечения, обычно имеют четко прослеживаемые стиль и почерк преступления, что позволяет с помощью «Викки»…
— «Викки»? — переспросила я.
— Компьютерной базы данных «ViCAT».
— А!
— Что позволяет с помощью «Викки» выявить нечто общее между разными жертвами.
— Вы хотите сказать: между терминальными инцидентами? — поправила я.
— Вот именно.
Я отхлебнула кофе и не без раздражения вынуждена была признать, что он очень хорош.
— Вы ведь прочитали в нашем отчете, почему мы убеждены, что злоумышленник относится скорее к организованному, чем к неорганизованному типу, не так ли?
— Безусловно. — Я вспомнила, как по пути к машине выкинула его в мусорный ящик.
— Вот еще один отчет, список схожих преступлений, которые «Викки» связала по модусу операнди с нашим УРом.
— С УРом?
— Так мы сокращенно обозначаем убийц ради развлечения.
— А!
Я мысленно поинтересовалась, не существует ли в ФБР особого подразделения, чьей единственной функцией является выдумывать звучные аббревиатуры.
— «Викки» также выдала список схожих криминальных случаев с указанием процентной вероятности.
И Дейли щеголевато кивнул, довольный сам собою, точно дожидаясь призового пирожка или поглаживания. Должно быть, они приняли мое молчание за глубокое раздумье, потому что, прежде чем вновь заговорить, терпеливо ждали моей ответной реплики.
— М-м-м, — произнесла я.
После чего они продолжили:
— В этом списке прослеживается семь возможных аналогий.
— Мы изложим их вам в порядке возрастания вероятности.
— Во-первых, первого мая 1976 года в городе Хакенсаке, штат Нью-Джерси, имело место двойное убийство из дробовика, где виновный так и остался не найден.
Я не позволила себе клюнуть на эту наживку.
— Вы задаете себе вопрос: что общего между этими случаями? — произнес Дейли.
На самом деле я вспомнила о том, как когда-то, будучи помоложе, всерьез рассматривала возможность пойти работать в ФБР. Наверное, каждый из нас может вспомнить примеры собственной глупости.
— Общее в том, что после убийства тела были изуродованы, — пояснил Кореи.
— Вилкой, — прибавил Дейли.
— Имеется шесть целых и три десятых процента вероятности, что преступник один и тот же, — кивнул теперь уже Кореи.
Я думаю, они перед зеркалом тренировались кивать с этой щеголеватой важностью.
Я потерла глаза, отчего часть подводки для глаз оказалась у меня на пальцах. Учитывая, сколько я заплатила за эту косметику, она могла бы и не облезать с такой легкостью.
— Господа, у меня еще масса работы. Если вы оставите мне эти бумаги, я ознакомлюсь с ними при первой возможности.
— Ваш капитан заверил нас, что вы в полной мере окажете нам сотрудничество, лейтенант.
— Именно так, агент Дейли.
— Мое имя Кореи.
— Именно это я и собираюсь сделать, агент Кореи. Но мой капитан также ожидает, что я в срок буду представлять ему все отчеты. У меня задолженность по шести делам, которые предстоит передать прокурору, а кроме того, минувшей ничью в моем районе были застрелены два человека, и этим мне тоже предстоит заняться.
— Из дробовика? — приподнял брови Кореи.
— Нет. А теперь благодарю вас за помощь, но сейчас мне нужно заняться другими делами.
Я поднялась со стула. Дейли с Кореи еще раз проделали этот свой трюк с одновременным переглядыванием и тоже встали.
— Остается только надеяться, что, когда это дело будет передано в наше ведение, мы отнесемся к вам со всей возможной учтивостью, — коротко кивнул Дейли.
Кореи воспроизвел за ним этот лаконичный кивок.
— Убеждена в этом. — Я обошла вокруг стола и села в свое кресло, оказавшееся неприятно теплым. Гости собрали свои бумаги и направились к двери, но одна засевшая в голове мысль побудила меня их окликнуть: — Коллеги… ваш компьютер, «Викки», в нем содержится что-нибудь еще, кроме терминальных инцидентов?
— Да. Он содержит также общенациональную базу данных по таким уголовным преступлениям, как изнасилования, поджоги и банковские ограбления.
— А как насчет намеренной порчи продуктов? Подмешивания инородных тел?
Они в унисон кивнули. Тогда я рассказала им о гостинце, завершив повествование показом рентгеновского снимка смертоносных конфет.
— Мог бы ваш компьютер установить места других преступных забав в этом же роде?
— Уверены, что да. Можно нам взять это?
Я кивнула, пояснив также, как пройти в лабораторию, чтобы они могли самолично ознакомиться с изделием, о котором шла речь. Как знать, может, впервые ФБР окажет помощь, вместо того чтобы путаться под ногами. Надежда умирает последней.
Я не лгала насчет задолженностей по делам и, сделав ряд звонков и заполнив нужное количество отчетных форм, передала дела дальше по инстанции — с тем чтобы потом целиком посвятить себя делу об убийстве Джейн Доу. Повторное тщательное изучение дела не принесло никакой новой информации, но помогло систематизировать и выстроить уже имеющуюся.
Теперь, ожидая отчета из лаборатории, я была уже на 99 процентов уверена, что доктора Бустера и нашу Джейн Доу убил один и тот же нелюдь. Он называл себя Пряничным человеком и, вынудив Бустера выписать ему рецепт на секонал, использовал этот препарат для того, чтобы напасть на Джейн Доу.
Записка и пряник были сообщениями, обращенными к полиции, и были все признаки того, что на этом он не остановится: будут новые убийства. Шестьдесят миллилитров секонала — этого количества достаточно для того, чтобы обездвижить от двадцати до тридцати человек. Зачем было ему столько запрашивать, если он не собирался его употребить?
Я нацарапала себе памятку позвонить в Администрацию по контролю за применением законов о наркотиках и выяснить, есть ли у них какая-нибудь статистика насчет передозировки секонала. Я также намеревалась позвонить в полицейский Отдел нравов и узнать, не фигурировал ли секонал в последнее время в каких-либо делах об изнасиловании. Что, если Джейн Доу не первая жертва, на которой наш преступник применял это снадобье?
Я взяла пачку фотографий с места происшествия и в сотый раз просмотрела их. Что-то мелькнувшее в подсознании заставило меня задержаться на снимке с телом девушки в мусорном контейнере. На том, как торчит из грязного бака ее зад. Я некоторое время внимательно вглядывалась в снимок. Там было полно мусора, который полностью покрывал все тело — все, кроме ягодиц. Но откуда сверху столько мусора, если она находилась в баке не более часу или двух?
Может, он специально навалил мусор таким образом. Как если бы хотел сказать этим, что просто вышвырнул на помойку кусок дерьма. В ФБР это называли «расположить тело демонстративным образом», и я удивлялась, что мне до сих пор не прочли лекцию по этому поводу. Для преступника это был способ продемонстрировать, какой он хитроумный и с каким презрением относится к жертве. Настолько, что даже позволил себе потратить время, чтобы проделать практически у всех на виду или…
Я нашла ту часть отчета, где был поштучный перечень отбросов, обнаруженных в баке вместе с телом. Вперемешку с банками, пакетами, обертками и бутылками было несколько магазинных чеков. В перечне были означены проставленные на чеках цены, но не это я искала.
Я сняла телефонную трубку и позвонила в отдел материальных улик.
— Билл? Джек Дэниелс.
Билл был смотрителем склада вещдоков, еще когда я только поступила на службу. Он был старше самого Бога.
— Джек? Как поживаешь? Я вспоминал о тебе сегодня утром, когда стоял под душем.
— Постыдился бы, в таком-то возрасте.
— Крис сейчас на обеде. Ты могла бы ко мне спуститься. Мы бы нашли укромный уголок за шкафами.
Я рассмеялась:
— Ты для меня слишком горячий мужчина, Билл. Но я могла бы принять от тебя одну услугу. Я хочу, чтобы ты посмотрел кое-что для меня по делу номер 93-10-06782. Чеки, обнаруженные в мусорном баке вместе с телом.
— Это та Джейн Доу, что вся располосована?
— Угу.
— Жди, не бросай.
Он положил трубку, и я услышала звук отпираемой раздвижной двери и представила, как он идет по складскому помещению, по проходам между полками с вещественными доказательствами, выискивая нужный номер. Пока ждала, я допила налитый мне кофе, а потом пожалела о своей торопливости: теперь мне придется пить ту отраву, что продают в нашем участке. В конце концов я все-таки сломаюсь и куплю себе кофеварку, потому что жуткое пойло из кофейного автомата больше смахивало на вареные помои.
Я отложила поход за кофе и стала просматривать последнюю распечатку, оставленную федералами. Согласно этому списку, наибольшим сходством с нашим преступником обладал подозреваемый с вероятностью совпадения 48,6 процента. Убийство и расчленение охотничьим ножом трех женщин так и осталось нераскрытым, и я уже готова была позвонить в Бюро и запросить более подробную информацию, когда заметила, что все это произошло в 1953 году. В Номе, штат Аляска. Я швырнула бумагу в корзину, отправив вслед за ней пустой стаканчик из-под кофе.
— Джек?
— Да?
— У-ух, от твоего голоса меня всего так и пробирает. Я нашел для тебя чеки, козочка моя. Что с ними сделать?
— Посмотри на какой-нибудь. Кроме даты, там есть еще какие-нибудь цифры или номера вверху?
— Да. Два. В левом углу — 193, в правом — 227.
— Посмотри на другой чек.
— Слева — 193, справа — 310.
— Продолжай.
Он зачитал мне все двенадцать чеков, и оказалось, что на одиннадцати из них левый номер был 193. Один чек выбивался из общего ряда: на нем слева стоял номер 102.
— Что еще для тебя сделать, голубка? Проси что хочешь.
— Этого достаточно. Спасибо, Билл.
— Не за что.
Я связалась с информационной службой и, обобрав государство на тридцать пять центов, получила телефонный номер магазина «Севен илевен» на углу улиц Монро и Диарборн. Этот номер уже был где-то у меня записан, но, как и всех государственных служащих, меня неукоснительно учили тратить деньги налогоплательщиков при каждой возможности.
— «Севен илевен», — ответил голос с индо-пакистанским акцентом.
Я отыскала у себя на столе показания управляющего, который смотрел телевизор в то время, как Джейн Доу запихивали в мусорный бак перед его магазином.
— Мистер Абдул Хаким?
— Нет. Это Фазиль Хаким. Абдул — мой брат.
— Говорит лейтенант Дэниелс, полиция Чикаго, отдел особо тяжких преступлений. Уверена, что ваш брат рассказал вам о теле, найденном в вашем мусорном контейнере.
— Он только об этом и говорит. Это правда, что он прогнал убийцу, показав несколько приемов карате, что выучил по фильмам Ван-Дамма?
— Насколько я поняла, он все это время сидел и смотрел телевизор.
— Так я и думал. Чем могу быть полезен?
— Объясните мне, пожалуйста, что за два номера проставлены в верхних углах ваших чеков.
— Это очень просто. Верхний правый номер — это номер покупки. Верхний левый — номер магазина.
— У вашего магазина номер 193?
— Нет, лейтенант. У нас магазин номер 102. Мне кажется, магазин номер 193 находится на углу Линкольн и Норт-авеню. Позвольте, я справлюсь в телефонной книге.
Он замычал себе под нос что-то немузыкальное, а я ощутила в животе укол возбуждения, потому что моя догадка оказалась правильной.
— Я вам правильно сказал. Магазин номер 193 на углу Линкольн и Норт-авеню.
— Спасибо, мистер Рахим.
Я удовлетворенно положила трубку. В кабинет ввалился Бенедикт и вручил мне лист бумаги. Это была фотокопия рецептурного блокнота доктора Бустера — разве что теперь на нем виднелась надпись.
— Быстро вы управились.
— Мы посыпали порошком для снятия отпечатков пальцев, и он прилип к продавленным местам. Отпечатков — никаких, но надпись проступила.
Рецепт на шестьдесят кубиков секобарбитала натрия был выписан доктором Бустером.
— Почерк соответствует другим его рецептам. — Харб помахал папкой с делом доктора Бустера.
— Значит, как мы и предполагали, его убили ради рецепта.
— Мало того. Гляди, что мы еще обнаружили. — Бенедикт протянул мне еще одну фотокопию. — Это было написано страниц на двадцать впереди. Может, просто машинально чертил каракули, а может, Бустер пытался оставить нам сообщение, когда убийца был там.
Закорючки складывались в слова — всего два слова, практически едва читаемые: «СЫН БАДДИ».
— То есть убийца — сын Бадди?
— Может быть. Или просто сын его приятеля. [13]Или, может, это вообще ни к чему не имеет отношения. Я позвонил Мелиссе Бустер, и она сказала, что не знает никого по имени Бадди.
Я некоторое время поломала над этим голову.
— А что насчет списка его пациентов? Нет там никого с именем Бадди?
— Я проверил. Никого, даже близко.
— Давай проверим всю биографию Бустера, посмотрим, не знал ли он какого Бадди.
— Величественная задача.
— Мы возложим ее на нашу специальную опергруппу, — усмехнулась я и сменила тему: — Я знаю, каким образом убийца выбросил жертву в мусорный бак, не будучи при этом замеченным.
Бенедикт вскинул бровь. Я всегда хотела уметь так делать — приподнимать одну бровь в молчаливом вопросе. К сожалению, обе мои брови сцеплены с одним и тем же лицевым мускулом, и, когда бы я ни пыталась вскинуть одну, неизменно получается подергивание в духе Граучо Маркса. [14]
— Он стащил контейнер с площадки перед магазином на углу Линкольн-стрит, забрал его домой, определенным образом расположил в нем тело, потом привез и поставил у магазина на Монро-стрит, а тот бак забрал с собой. Если у него в грузовом фургоне есть спусковой пандус и ручная тележка, он мог заменить баки секунд за двадцать.
— Может, мусорщик?
— Может быть. Проверь еще раз список пациентов Бустера, обрати внимание на профессии: мусорщик, почтальон, рассыльный — любой, кто водит грузовичок. Справься в Управлении автомобильного транспорта, пробегись по всем владельцам автофургонов в этом списке.
Зазвонил телефон, и я, схватив трубку, поспешно приложила ее к уху.
— Дэниелс.
— Это детектив Ивенс, полиция Палатайна. Я слышал, вы отбираете у нас дело Бустера.
Я осветила ему положение вещей, закончив рассказом об обнаружении рецептурного блокнота.
— Не могу поверить, что мы его пропустили.
— Вы просто его не искали. Имя вам о чем-нибудь говорит?
— Бадди? Нет. Не могли бы вы переслать нам его по факсу вместе с рецептом? Мой капитан сам расчленит меня за то, что я этого не нашел.
— Скольких человек вы опросили?
— Больше тридцати. Друзей, соседей, родственников. Всех, кто знал парня со старших классов школы.
— Кто-нибудь на подозрении?
— У вас есть наш отчет.
— Там не приводятся ваши догадки. Никто не показался нам странным?
— Половина его родичей со странностями. Но не в криминальном смысле. Этого человека все любили. Мы не могли отыскать причин, по которым кто-то мог бы отправить его на тот свет.
— Я так понимаю, что теперь вы будете искать более пристально.
— Теперь, когда мы знаем, что его убили за рецепт? Черт возьми, конечно! Теперь я буду тягать наркодилеров, наркоманов, чертову прорву народу.
— Мы ищем человека с грузовым фургоном. Я могла бы послать вам своих людей в помощь, если нужно.
— Нет. Это убийство всех здесь взбаламутило. Палатайн — тихий маленький городок. У нас больше чем достаточно ребят, которые хотели бы еще раз попытать счастья в этом деле.
— Держите нас в курсе, Ивенс.
— И вы также.
Я опустила трубку на рычаг и чихнула. Вытащила еще один платок.
— Итак, давай наведаемся в «Севен илевен» на Линкольн-стрит, посмотрим, не бросилось ли им в глаза что-нибудь. Ты не наткнулся в лаборатории на фэбээровцев?
— Наткнулся. Спасибо, что их прислала. Мне пришлось симулировать приступ диареи, чтобы отбояриться от их бесконечных монологов.
— Ну и как, сработало?
— Нет. Они потащились за мной в сортир.
— Есть какие-нибудь отпечатки на конфетах?
— Мы не нашли, во всяком случае. Но они там хотят провести еще кое-какие анализы.
— Как твой рот?
— Болит, но вкус уже возвращается. Не желаешь перекусить?
— Мне надо еще пролистать кое-какие донесения, а потом я собираюсь завершить на сегодня.
— Поскольку мне все равно выходить, то зайду в «Севен илевен» на Линкольна. Если память меня не подводит, это прямо рядом с одной классной мексиканской забегаловкой.
В животе у Харба одобрительно заурчало.