Константинов Андрей Дмитриевич. Ультиматум губернатору Петербурга

   Объяснять все это по телефону (миф о том, что мобильники трудно прослушивать, давно был развенчан) Штирлиц не хотел. Он сказал:
   — Об этом лучше при встрече, Сергей Палыч.
   — Хорошо… Как ты думаешь, Игорь, — продолжил Коротков уже спокойно, — за его исчезновением может стоять что-то серьезное?
   — К сожалению, да. Мы принимаем все меры по розыску, но пока безрезультатно.
   — Его нужно найти, геноссе Штирлиц. Если потребуются дополнительные расходы — не стесняйся. Но лишних людей постарайся не подключать.
   — Понял, Сергей Палыч, сделаем все возможное.
   — Ладно, работай. Через полтора часа жду в клубе.
   Коротков отключился, Шалимов тоже выключил свой мобильник. Он сидел в машине на набережной канала Грибоедова у дома N 94, на противоположном берегу темнела арка дома девяносто один. Какую все-таки операцию затевает Палыч в этом адресе?

* * *

   Финт подбросил Ваську Ливера до его дома и отправился к себе. Настроение было, мягко говоря, не особо. Томило нехорошее предчувствие. Хотелось нажраться, но нельзя — Семен велел к двадцати трем быть готовым. Что же он задумал? Баечка про выбивание долгов из банка уже не выглядела правдоподобной. Установка зарядов в жилых домах… Да-а! Может быть, в этих домиках живут руководители банка? А какая к черту разница? Все равно погибнут десятки людей. И ментура, и комитетчики весь город на уши поставят! Здесь не Чечня, не Таджикистан! Финт выругался шепотом. Потом вслух. Потом заорал во всю глотку. Он ощущал себя мухой в паутине…
   Прав, прав был Очкарик: Дуче совсем шизанулся. Всегда в нем было что-то такое… Черт знает что, но очень стремное! Не он ли сам Очкарика слил? А чего? Запросто… запросто мог. Вон и Птицу на мину положил. А что теперь с Наташкой будет?
   Финт снова заорал. Короткое и злое матерное слово заполнило салон «жигулей», заглушило звук магнитолы, затопило сознание.
   Финт подъехал к своему дому.

* * *

   Среди лиц, которые могли представлять интерес в связи с делом Терминатора, следователи ФСБ выявили некоего Геннадия Андреевича Финикова. Как и Птица, Фиников отбывал срок в одной с Фридманом зоне.
   Секретарша Семена Ефимовича подтвердила, что Финт частенько бывал в офисе. По РУБОповской информации. Фиников мог быть причастен к похищению одного средней руки бизнесмена. Агентура докладывала, что бизнесмена около недели держали в подвале на какой-то даче. Выбили немалые деньги. Но сам терпила от всего категорически отказывался.
   — Надо с этим господином Финиковым поплотнее поработать, — сказал Рощин своим следакам. — А чтобы было чем его прижать, попробуйте барыгу разговорить. Думаю, РУБОП здесь недоработал.
   Через сорок минут в офис пострадавшего бизнесмена вошли два сотрудника ФСБ. Бизнесмен был ну очень сильно занят, как сказала секретарша, и хотел бы перенести беседу с господами на другое, заранее условленное время.
   Господа улыбнулись и вежливо объяснили шикарной брюнетке, что беседа на самом деле называется допрос и переносить ее на другое время они не будут.
   Спустя еще две минуты бизнесмен кричал про тридцать седьмой год, чекистский произвол, собирался вызвать своего адвоката, грозил обращением в Прессу и к лучшему другу — депутату Государственной Думы. Он энергично жестикулировал загипсованной рукой, а следователи слушали так внимательно будто слышали подобные тирады впервые. Когда пыл бизнесмена поутих, старший лейтенант Смирнов положил на стол фотографии великолепной четверки: Фридмана, Финикова, Козлова и Воробьева.
   — А к ним за помощью не хотите обратиться? — сказал он.
   Обличитель чекистского произвола побледнел. В кабинете стало очень тихо.
   — Кто из них сломал вам руку? — буднично спросил второй следователь.
   — Вот этот, — мотнул головой бизнесмен на фото Генки. Через две секунды он вскинул голову, нервно дернул узел галстука и сказал:
   — Это провокация. Этих… я не знаю. И никогда не видел. Я категорически настаиваю на присутствии моего…
   — Адвокат вам понадобится, когда вашей фирмой займется УБЭП ^[13], — оборвал его Смирнов. — Это мы организуем. Материалы на вас уже есть. И крепкие материалы. Достаточно крепкие, чтоб вас прикрыть.
   Это была неправда, никаких материалов у ФСБ, разумеется, не было. Но практика показывала, что деятельность любой конторы, если хорошенько копнуть, имеет массу нарушений. Иногда на грани с криминалом, а иногда и за гранью. Сейчас комитетских следователей совершенно не интересовала эта сторона деятельности бизнесмена.
   Смирнов просто создавал для него дискомфортные психологические условия.
   Потек бизнесменчик уже через десять минут. Потек круто. Он рассказал во всех подробностях, как его прессовали люди Дуче, вымогая весьма круглую сумму. Как он легкомысленно понадеялся на свою крышу. И как потом оказался в подвале со вскрытым полом и выкопанной ямой. Ему сказали, что он уже не первый. Что под полом уже лежат в ямах такие же несговорчивые дураки… Яма служила ему туалетом, а впоследствии должна была стать могилой. Он рассказал, как его били Генка Финт и какой-то другой человечек по кличке Ливер.
   Бизнесмен захлебывался от эмоций, пил вперемежку минералку и коньяк, пьянел на глазах. Когда бутылка опустела наполовину, Смирнов ее отобрал: следакам требовался не поток пьяных излияний, а детальные показания с именами, датами, адресами. Вот с адресами как раз было туго, место своего заточения он мог указать весьма приблизительно. Район, где располагалась пресловутая дача, мог занимать площадь триста-четыреста квадратных километров. Может — больше.
   Спустя сорок три минуты с того момента, как бизнесмен начал свой рассказ, старший лейтенант Смирнов выключил магнитофон.
   — Вот видите, — сказал он. — Можно, оказывается, обойтись и без помощи адвоката. Спасибо. А вам я советую обратиться в РУБОП…
   Следователи покинули кабинет бизнесмена. Теперь совершенно определенно вырисовывалась потребность встретиться с Финтом.

* * *

   — Ладно, — сказал Птица, взглянув в который раз на «командирские». Они ждали уже почти четыре часа, а Генка все не появлялся. И не было никакой уверенности, что он вообще появится. — Ладно, пожалуй, ты прав — надо идти в РУБОП. Заводи, Сохатый, поехали.
   Мишка внимательно посмотрел на него. Обращение в официальные органы означало, что розыском Натальи займется мощная, профессиональная организация. С опытом, с агентурой, со спецтехникой. Вероятность благоприятного исхода в таком случае возрастет на несколько порядков. Одновременно это означало, что Птица снова сядет на нары. Гарантированно и надолго. Очень надолго.
   — Хочешь, — сказал Мишка. — В РУБОП или в Комитет поеду я? А тебя я сумею спрятать. Пересидишь шухер, а потом устроим новые документы, и рванешь из Питера. Реальный вариант.
   — Брось, Миха, ботва все это.
   — Не скажи… Говорун давеча весточку прислал. Он, оказывается, в Иностранном легионе. Пишет, что наших там не мало.
   — Его дело. Я присягу этой стране давал. Бегать, как заяц, не буду. За все на свете надо платить. Заводи, Сохатый.
   Гурецкий понял — все! Решение принято, и заставить Птицу переменить его невозможно. Мишка вышвырнул окурок в окно и пустил движок.
   — Тебе клапана нужно регулировать, — сказал вдруг Птица.
   — Что?
   — Клапана, говорю, стучат… регулировать надо. Гурецкий снова внимательно посмотрел на Леху, но ничего не сказал. Слова были ни к чему. Осенняя темень за окном пахла сыростью, выхлопным газом и расставанием. У Мишки перехватило горло. Такое было в детстве, когда он часто болел ангиной. Он медлил. Он тянул время, как будто это могло что-то изменить.
   — Поехали, Миха, на улицу Чайковского, — сказал Птица сзади.
   Гурецкий неохотно выжал сцепление и тронул «москвич» с места. Клапана, говоришь, стучат… ах, Леха, Леха! Клапана…
   — Вот он! — выдохнул Птица в затылок. В десяти метрах впереди вылезал из салона светлой «семерки» высокий крепкий мужик в кожаной куртке.
   — Берем, — коротко бросил Мишка. Он аккуратно остановил автомобиль прямо напротив подъезда. Не спеша вышел. Финт мельком посмотрел на него и двинулся к подъезду. Когда он был уже в двери, из «москвича» вылез Птица. Тусклый свет лампы под козырьком подъезда падал ему на лицо. Гурецкий видел его сбоку, в профиль. Точно такое же лицо было у Птицы тысячу лет назад на берегу Малах-Гош, когда пуля узкоглазого снайпера пробила каску и голову Валерки Ткача.
   Птица смотрел в спину своего бывшего лагерного кореша. В желтом прямоугольнике дверного проема силуэт Генки был обрисован четко. Это напоминало кинокадр из черно-белого кинематографа.
   — Эй, Финт! — негромко сказал Птица. Черный силуэт в проеме замер и резко обернулся. Секунду бывшие кореша смотрели друг на друга. После лагеря они виделись всего несколько раз. Сегодняшняя встреча была особенной.
   — Ты? — сказал Финт. Чего больше было в его голосе — удивления или страха?
   — Я, — ответил Птица. Он сделал стремительный шаг вперед и выбросил правую ногу. Финт отпрянул в сторону. У него всегда была хорошая реакция и отличная подготовка. Он уже ушел от удара ноги, но тут получил мощнейший удар левой рукой в голову.
   Птица ловко подхватил враз обмякшее тело и потащил к распахнутой дверце «москвича». В сорока метрах от них Штирлиц господина Короткова, Игорь Шалимов, только покачал головой. Все в этой истории ему страшно не нравилось.

* * *

   Пять миллионов долларов США в сотенных купюрах весят тридцать пять килограммов. В трюме Черной Галеры найдется место для пяти полиэтиленовых мешков весом чуть больше двух пудов. Через каких-то пять часов, обосравшись, чекистские псы положат мешки с деньгами к ногам Терминатора. Жалко, что не допер сразу выставить обязательное условие: выкуп передает лично губернатор. Ладно, сказал Семен себе, не будь таким тщеславным… хватит того, что они там все и так в дерьме. Бабки привезет какой-нибудь полковник. Интересно, кстати, как там пани Микульска поупражнялась в стрельбе из обреза? Сука драная! Минетчица, вафлерша… Жалко, не успел лично отпилить ей ногу. Ну да ладно. С пятью зелеными лимонами я еще смогу устроить такое шоу! Кровь будет кипеть в шпигатах ^[14]Черной Галеры! А комендор устанет заряжать свою кулеврину. Эй, подносите картузы с порохом, черти! Пли! И чугунное ядро вдребезги разносит мраморную богиню в Летнем саду. Только нога останется стоять на постаменте. Пли! И летят кровавые ошметки случайного прохожего на набережной. Орет, надрывается черный петух с красным гребнем. Пли! Пли! Пли! Серый Санкт-Петербург цепенеет от его хриплого крика. Рому, суки, для моей нежной птички! Несите рому!
   Терминатор Фридман ехал в Питер. На дачу он вернется только после получения выкупа и с одной единственной целью — убить Прапора. А бабенку Ванька замочит сам. И сделает это охотно. Вон как глазенки блеснули, когда услышал: сучка твоя, делай с ней, что хочешь. Ай да Ваня!
   Терминатор ехал в Питер. Он бредил наяву, он забывал переключаться на ближний свет при приближении встречных автомобилей, он очень рискованно обгонял.
   Доехал Семен Ефимович благополучно.

* * *

   Финта решили брать. Информация, полученная от бизнесмена, позволяла прижать гражданина Финикова плотно. В адрес выехала группа захвата. В 19:04 два бойца РОСО «Град», одетые сантехниками и с сильным запахом водки (предварительно они опрыскали друг друга спиртным из обычного пульверизатора), позвонили в дверь квартиры Генки Финта. Они были готовы к любому обороту событий. Бывший боксер навряд ли согласится надеть наручники добровольно. Но любая попытка сопротивления офицерам «Града» была изначально обречена на провал. Вяло переругиваясь, два поддатых сантехника стояли у двери Финта. Один непрерывно нажимал кнопку звонка.
   — Кто? — раздался женский голос.
   — Чего водой соседей заливаешь в натуре, хозяйка? — сказал лейтенант Мамыкин с блатными интонациями в голосе.
   Щелкнул замок, и дверь приоткрылась.
   — У нас все в порядке, — ответила женщина. — Мы никого…
   Договорить фразу она не успела. Женька Мамыкин рванул дверь на себя и, ловко отодвинув женщину в сторону, вошел в квартиру. Ты можешь не думать о смерти, но она помнит о тебе всегда. Автомобиль Финта стоит у подъезда — значит, он дома.
   Лейтенант отлично понимал, что в любой момент может грохнуть выстрел.
   — Тихо, — шепнул оторопевшей женщине второй офицер «Града». — ФСБ. Где муж? Быстро!
   Все еще не пришедший в себя после нокаута Финт в это время сидел на заднем сиденье «москвича» Мишки Гурецкого, всего в трехстах метрах отсюда.
   Пока ошеломленная жена Финта соображала в чем дело, лейтенант Мамыкин снова появился в прихожей. Осмотр двухкомнатной квартиры занял меньше шести секунд. Женька отрицательно мотнул головой: никого. В прихожую уже входили офицеры следственной службы. Напряженное ожидание захвата потенциального сообщника Терминатора сменилось разочарованием.
   — Где ваш муж? — спросил у женщины майор Рощин. Машина стояла у подъезда, и оставалась надежда, что Финт выскочил за сигаретами, например, и сейчас подойдет.
   — Вы кто? — спросила Генкина жена. Она была в шоке.
   — Федеральная служба безопасности, — ответил Рощин. — Где ваш муж?
   — Я не знаю, — выдавила Нина Финикова. Она бессмысленно пялилась в удостоверение майора. — Вчера уехал на дачу к своему приятелю. Пока не вернулся…
   Опять дача, подумал Рощин. Его томило нехорошее предчувствие.
   — Лжете, — жестко сказал он. — Автомобиль стоит у подъезда. Быстро отвечайте: где ваш муж? На чем уехал? Кто, кроме него, пользуется машиной?
   — Никто… а что, собственно? — она смотрела испуганно. — Объясните мне, что случилось?
   Офицеры переглянулись. Исчезновение Фридмана и всех его подельников не могло быть случайным… Со стороны могло показаться, что Терминатор загодя предвидел все шаги следствия… От загадочной фигуры Терминатора веяло почти мистикой. Офицеры ФСБ в мистику не верили. Они верили только в факты. А факты показывали, что Фридман психически больной человек. И совершает ошибки. Но Финт, получается, тоже скрылся. Как и Птица. Как и сам Дуче.
   — Где ваш муж? — снова спросил Рощин.
   — Господи! Да что случилось?
   — Нина Андреевна! Вашему мужу грозит опасность, — соврал Рощин. Эту ложь он не считал большим грехом. — Нам нужно знать, где он.
   — Вчера он сказал, что едет на дачу к приятелю. А что…
   — Как фамилия этого приятеля? Где дача?
   — Я не знаю фамилии. А зовут Семен…
   — Так… ясно. А дача-то где находится? Женщина потихоньку приходила в себя.
   — Он, кажется, упоминал Первомайское… недалеко, сказал, от Первомайского. Но объясните мне наконец — что происходит?
   «Если бы я сам понимал, что происходит», — подумал Рощин. Он сильно устал, ощущал легкий гул в голове от повышенного давления. И вообще — все в этом деле шло не так, неправильно, непредсказуемо.
   — Мы должны провести обыск в вашей квартире, — сказал он и вытащил из кожаной папки постановление прокуратуры.
   Женщина побледнела. Видимо, она что-то знала о деятельности своего мужа. Возможно, знала много или опасалась, что в квартире обнаружится что-нибудь горячее.
   В прихожую вошел еще один следователь. Он обратился к Рощину:
   — На минуту, Сергей Владимирович.
   Вдвоем они вышли на лестничную площадку, прикрыли дверь.
   — Внизу, в подъезде, есть следы крови, и вот… Следователь показал ключи от «жигулей» с брелком сигнализации.
   — Валялось там же. Я проверил — ключики от автомобиля господина Финикова. Капот у машины теплый — ею пользовались недавно, совсем недавно.
   Майор вздохнул. События снова принимали неожиданный оборот.

* * *

   — Очухался, — сказал Мишка Гурецкий. — Очухался, только прикидывается. Это ты, брат, зря. Ни хера у тебя не выйдет. Так что открывай глазенки-то. Времени у нас нет.
   Финт открыл глаза. Он и сам понимал, что шансов у него немного. Он слегка пошевелил левой рукой — револьвера в плечевой кобуре уже не было. А через секунду ствол китайской газовой хлопушки, переделанной под мелкашку, уперся ему в затылок. Да, шансов нет вовсе! Рано или поздно это должно было случиться. Но умирать все равно не хотелось. Щелкнул взведенный курок.
   — Где Наталья? — спросил Птица сзади. Голос звучал глухо.
   — На даче, — ответил Генка. — Недалеко от Первомайского.
   — Поехали, покажешь.
   — Леха, — негромко сказал Финт, — не убивай. А, брат? Я знаю, что я последняя сволочь… но… не убивай.
   Сильная рука схватила его сзади за волосы. Мощный рывок. Если бы не подголовник, Генке было бы плохо.
   — Надо бы тебя грохнуть. Но… приведешь к Наталье — останешься жить… Давай, Миха, погнали: времени нет.
   Гурецкий вывел машину задним ходом из тупичка и, пристально глядя Финту в глаза, сказал:
   — Задумаешь какую-нибудь глупость… сам понимаешь!
   Он не стал договаривать. Ухмыльнулся. В этой ухмылке Генка прочитал свой приговор. Он не был трусом, но все-таки ему стало не по себе. Финт видел Гурецкого впервые, но сразу понял — этот мужик слов на ветер не бросает.
   — Я что, себе враг? — сказал он как можно равнодушнее.
   — Ну-ну.
   Мишка включил передачу, и «москвич» медленно двинулся по улице. Через двадцать секунд они проехали мимо подъезда Генкиного дома, где Генку ждала засада и люди майора Рощина приступали к производству обыска. А сам майор разговаривал с женой Генки. Всего этого ни Финт, ни Птица с Мишкой не знали.
   Следом за ними ехали с приличным интервалом два автомобиля. За рулем одного сидел Игорь Шалимов, в другом — его разведчица Лариса.

* * *

   Наталья задумалась. Сейчас она была далеко-далеко от этого подвала. Она шла под теплым весенним солнцем и толкала перед собой нарядную детскую коляску. А оттуда ей улыбался маленький человечек. Сын Птицы. Значит — Птенец. Ветер будет слегка шевелить листву. А солнце блестеть на хромированных спицах. И маленький светлоголовый Птенец будет улыбаться беззубым ртом и тянуть крохотные розовые ручонки. А навстречу по аллее, пронизанной светом, идет Лешка.
   Мощный поток счастья наполнил Наталью, теплой волной накрыл того маленького человечка, что уже жил в ней.
   Ах, как недолго ему осталось жить!
   Наталья улыбалась. По инерции она продолжала улыбаться и тогда, когда откинулась крышка люка над головой и в проеме показалась круглая морда Прапора. Ванька сидел на корточках, курил сигаретку и смотрел на нее странным немигающим взглядом. Наталья ощутила беспричинную тревогу. Она не знала, что сигнал опасности исходит от крохотного, еще неоформившегося человеческого существа внутри нее. Крошечный комочек плоти уже инстинктивно почувствовал опасность и узнал в Ваньке своего убийцу. Он беззвучно кричал матери:
   «УБИЙЦА! Там — УБИЙЦА!»
   Наталья этого не понимала. Она ощущала тревогу, но не понимала ее истинной причины.
   Ванька выплюнул сигарету и начал медленно спускаться вниз, в подвал, в преисподнюю. Он не спешил. Хотя еле дождался отъезда Дуче. Семен сказал: сучка твоя, делай с ней, что хочешь. После этих слов у Ваньки мгновенно пересохло во рту. Он еле дождался отъезда своего благодетеля. А сейчас он медленно спускался вниз, и ступеньки деревянной лестницы поскрипывали под ногами. Торопиться не надо, сказал он себе. Там, на кордоне, замочил бабенку сразу… И что? Трахал потом мертвое тело. Впрочем, ему тогда понравилось. Ощущение было новым и очень острым. А тело еще теплым и мягким. Но сейчас торопиться не будем. Делай с ней что хочешь.
   Ванька ступил на пол. Он стоял, засунув руки в карманы брюк и покачивался на каблуках. На морде играла улыбочка.
   «УБИЙЦА! — кричал крошечный человечек в чреве. — УБИЙЦА, МАМА!»
   «Сучка твоя, делай с ней что хочешь!» — сказал Дуче.
   Прапор присел на корточки напротив Натальи и захохотал.
   — Не посмеешь! — сказала она и тихо и твердо. Глаза встретились. Глаза жертвы и убийцы. Хрупкая женщина смотрела в лицо садиста, насильника и убийцы с отчаянной решимостью. Он улыбался. «УБИЙЦА, МАМА!» — звучало у нее в голове.
   — Не посмеешь, — вновь повторила она. Ванька ударил ее кулаком в живот. Маленькая женщина охнула и согнулась. Ванька схватил ее за волосы. Рванул, выворачивая лицо вверх и в сторону.
   — Сейчас ты у меня сосать будешь и причмокивать, интеллигентка!
   Ванька швырнул ее на пол. И снова ударил в живот. Он наслаждался своей властью над беззащитным человеком. Ему было очень хорошо.
   — Куда мы? — спросил Птица.
   — Заскочим в одно место, прихватим ружьишко, — ответил Мишка. — А то арсенал наш откровенно слабоват.
   Птица ничего не ответил. Он с ненавистью смотрел в затылок Финта. Рука сжимала рубчатую рукоять китайской поделки, приспособленной нашими умельцами для стрельбы патрончиками калибра 5,6. Слабоват, конечно, арсенал. Но при выстреле в упор в этот рыжеватый затылок свинцовая пулька запросто ввинтится в мозг ублюдка… Нельзя! Нельзя, ты уже пообещал! Только бы эти козлы ничего не сделали Наташке. Только бы… Господи! Я никогда ничего у тебя не просил. Господи! Помоги мне. Я очень тебя прошу, Господи!
   Плыл за окнами автомобиля вечерний хмурый город. В сеточке дождя, в тревожном мигании светофоров. В предчувствии беды. В этом городе, в котором он родился и вырос, уже не было для него места. Его уже искали. Его — террориста и убийцу нескольких ни в чем неповинных людей.
   Но я не хотел их смерти, Господи! Э-э, брат, это слова. А судят всегда по делам! Дела твои пахнут кровью, брат.
   Господи, не суди.
   Не я сужу тебя. Ты сам себя судишь.
   Птица закрыл глаза. Он не хотел видеть этот ненавистный рыжеватый затылок. Мишка засек это в зеркало.
   — Эй, Леха, — окликнул он, — Ты в порядке?
   — В полном порядке, — ответил Птица, открывая глаза.
   Мишка подмигнул в зеркало. Птица вздрогнул. Точно также ему подмигнул Валерка Ткач за секунду до выстрела снайпера с левого берега Ма-лах-Гош.
   — Держись, морпех, — сказал Мишка.
   — Я в полном порядке, — повторил Птица без всякого выражения.
   Бред, подумалось, полный бред. Какой теперь может быть порядок?
   — Эй, братан, — обратился Гурецкий к Финту. — Сколько там бойцов на этой дачке?
   — Двое, — быстро ответил Финт. Он сейчас зарабатывал себе жизнь. — Двое. Какие к черту они бойцы? Один барыга, хомут складской и сам Дуче.
   — Кто? — удивленно спросил Леха.
   — Дуче и этот… чмо со взрывчаткой, Иван.
   — Они живы? И Семен, и Ванька живы?
   — А хер ли с ними сделается? — удивился в свою очередь Финт.
   — Да, дела, — сказал Гурецкий. — А в какое время ты их видел?
   — Около полудня я оттуда уехал.
   Тела, покрытые простынями, Мишка видел значительно раньше. Выходило, что на квартире Семена погибли другие люди. Неужели сотрудники ФСБ? Это серьезно, этого Дуче не простят никогда.
   — А вот ты-то как жив остался, Леха? — спросил Финт. — Мне Семен сказал, что он тебя прямо на чемодан с тротилом положил. И ты уже с ангелами беседуешь.
   — Заткнись! — сказал Птица, и Финт покорно замолчал.
   — А скажи мне, брат Геня, — продолжал расспросы Мишка, — как у этих славных ребят с оружием?
   — У Дуче есть пушка. Заморская машинка. «Зиг-Зауэр» фамилия, не сталкивался с такой?
   — Сталкивался, — кивнул Гурецкий. — Хорошая машинка. А у этого, у прапорка вашего?
   — Не знаю… Но вообще там есть помповое ружьецо.
   — Ясно. Ну, а собачки, сигнализация… с этим как дела?
   — Вот этого ничего нет. Только в планах.
   — Точно?
   — Зачем мне темнить? Себе дороже встанет.
   — Это верно. Если начнешь крутить, пулю я в тебя всегда смогу вогнать. А не я — так Леха. Это я тебе гарантирую, братан.
   Мишка обернулся к Финту и ласково улыбнулся ему.
   — А теперь, — продолжил он, — расскажи-ка нам, Геня, про окружающий ландшафт и архитектуру этой замечательной дачи. Подходы, подъезды, заборы, запоры, расположение помещений…
   Генка описал все подробно и точно. Он понимал, что Прапор и Семен никак не смогут противостоять двум опытным диверсантам. И даже если в каждое окно дачи поставить по пулемету, Сема с подручным обречены. Птица с Мишкой возьмут их голыми руками. Только бы эти придурки ничего не сделали с Наташкой, подумал он. А ведь могут, запросто могут. Вот тогда — все! У Финта аж мурашки по спине побежали. Тогда — все! Амбец… Затылком он постоянно ощущал ненавидящий взгляд Птицы.
   — Ладно, — сказал Мишка, остановив машину в переулке, — Вы подождите здесь… а я сгоняю. Ты, Пернатый, присмотри за братаном.
   Он вышел и через две секунды уже исчез в подъезде неказистого дома. Подъезд был сквозным. По мрачному захламленному проходу Гурецкий вышел во двор, углубился в лабиринт сараев и гаражей. Он нашел ржавые металлические ворота с неровной надписью «Разборка ВАЗ», нажал кнопку звонка сбоку. Подождал, потом нажал кнопку снова: длинный, короткий, длинный. Звонок звучал негромко. Мишка знал, что от ворот до будочки, где сидит сторож, метров сорок. Он терпеливо ждал. Наконец, послышались шаги. Тяжелые, стариковские… Похоже, именно тот, кто ему нужен. Мишка не был здесь около года. Все за это время могло измениться. Человек подошел и остановился за воротами. Мишка поднес зажигалку к сигарете. Прикуривал он долго, знал — в щель между створок его внимательно разглядывают. Узнает или нет?
   Зазвякало железо, и одна створка приоткрылась. Узнал, значит.