Константинов Владимир. Право на месть (Страх - 2)

   - Но разбудить все же придется. Попробуем испытанное средство. - Я сгруппировался и голосом шефа Колесова полковника Рокотова закричал: Подполковник Колесов! Безобразие! Вы почему спите на спецзадании?!
   Через мгновение Колесов был уже ногах и шарил по комнате шальными глазами, обходя нас с Ромой, как неодушевленные предметы, - искал шефа, чей голос только-что позвал его на борьбу за светлые идеалы человечества. Наконец, сориентировавшись во времени и пространстве и поняв, что шефа здесь не может быть в принципе, спросил:
   - А что это было?
   - Где и когда, Сергей Петрович? - вежливо поинтересовался я. Шилов лишь громко хмыкнул, зажав рот рукой, чтобы не рассмеяться. Но Колесов ещё как следует не проснулся и поэтому не обратил на него никакого внимания.
   - Да вот, только-что... голос?
   - Это, Сергей Петрович, не голос, а глас Всевышнего, предупредившего, что тех, кто будет бессовестно транжирить служебное время на разного рода ночные рандеву, неминуемо ждет Армагедон.
   Но мои слова даже не зацепились в вялом мозгу подполковника. Он раскинул руки, сладко потянулся и с блаженной улыбкой выдал:
   - А я вчера с Димой встречался!
   - С каким Димой?! - вскричали мы с Шиловым одновременно.
   - С Димой Беркутовым, - ответил Колесов и с удовольствием рассмеялся глядя на наши глупые вытянутые физиономии.
   - Не может быть! - выдохнул недоверчивый и эмоциональный Рома.
   Я же не стал высказывать своего отношения к услышанному, так как знал, что подполковник не бросает слов на ветер, не тот он человек, не из того материала скроен. Как там у поэта Тихонова: "Гвозди бы делать из этих людей. Не было бы в мире тверже гвоздей". Поэтому был предельно лаконичен:
   - Рассказывайте.
   - Нет, я так не могу, - закапризничал Колесов, как какая-нибудь столичная знаменитость, случайно оказавшаяся в заштатном городе. - Мне надо умыться, выпить кофе.
   - Рома, организуй товарищу подполковнику кофе, - сказал я.
   В другое время и при других обстоятельствах он бы обязательно возник. Но сейчас было не до сантиментов.
   - Ага, я сейчас, - проговорил Шилов и ринулся на кухню, вызвав в комнате мощные завихрения воздуха.
   - Товарищ подполковник, ванная для вашего омовения готова! - Я широким жестом указал Колесову направление движения. И он гордой поступью продефилировал мимо меня.
   Выпив кофе, Колесов рассказал о встрече с Беркутовым и о том, что тот ему поведал. История была удивительная!
   - Ни фига себе!... Здорово! - высказал свое отношение к услышанному Роман.
   - А я всегда утверждал, что Дмитрий Константинович Беркутов родился под счастливой звездой. Здесь одного везения мало. Без помощи Космоса здесь не обошлось. Факт. В экстремальных, я бы даже сказал, - исключительных обстоятельствах ему не только удалось сохранить свою бренную оболочку, но обзавестись таким союзником, как Варданян, добыть интересующую нас кассету и установить человека её запмсавшего. Браво, мэтр! Вот, Рома, у кого надо учиться.
   - А я чего? Я учусь, - почему-то обиделся мой друг.
   - И правильно делаешь. А теперь позвольте сообщить вам принеприятнейшее известие - нас вычислили.
   - В каком свмысле? - не понял Колесов.
   - В самом прямом - только-что меня проводил до дверей института филер.
   - Час от часу нелегче, - вздохнул подполковник. - А что же ты от него не избавился?
   - Я его слишком поздно заметил.
   - Что же теперь делать? - озадаченно спросил Шилов.
   - Операция с твоим внедрением отменяется. Да это сейчас уже и неактуально. Беркутов на свободе, кассета, считай, в кармане. Петрова, как я понял, возьмут без нашей помощи. Наши бесславные гастроли, господа, закончились полным фиаско. С чем я вас и поздравляю. Пора сматывать удочки. Есть другие мнения?
   - Это как решит начальство, - резонно заметил Колесов.
   - Зачем мы вообще сюда... Только деньги потратили, - проворчал Рома, и в принципе был прав.
   - Кстати, Сергей Петрович, вы доложили Иванову о своей встрече с Беркутовым?
   - Нет. Собираюсь вот. Но я лучше - Рокотову.
   - Руководителем бригады является Иванов и в данный момент именно ему вы подчиняетесь. Поэтому игнорировать моего шефа в высшей степени неэтично.
   - Хорошо, - согласился Колесов с моими доводами, садясь за телефон.
   - Рома, друг мой ситный, - обнял я своего друга за плечи, - пойдем, дернем по чашечке кофейку. А то у меня от всех этих треволнений в горле пересохло.
   Мы прошли на кухню. Шилов, как штатный повар, заварил кофе, разлил по чашкам.
   - Рома, а у нас есть что-нибудь посущественнее?
   - Есть полбутылки водки. Достать?
   - Водку? Бр-р! Уволь. Водку с утра пьют одни каннибалы... Врочем, чем мы хуже, верно? Надо же выпить за здоровье нашего общего замечательного друга Димы Беркутова, верно?
   - Верно, - кивнул Шилов.
   - Доставай!
   Рома достал из холодильника водку и банку с маринованными огурцами, опорожненную уже наполовину.
   - В магазине напротив купил. Что-то так солененького захотелось, извиняющимся тоном проговорил он.
   - На солененькое, говоришь, потянуло? Ох, чую, не к добру это, Рома! Уж не забеременел ли ты новой жизнью?
   - Какой еще?... Скажешь тоже.
   - Вот и скажу. Понимаешь, Рома, сейчас мы, в смысле - человечество, подошли к той самой черте, за которой гибель неминуема. На Земле скопилось столько отрицательной энергии, что она неизбежно взорвет мир. Так закончились все предыдущие биологические цивилизации на других планетах.
   - А ты откуда знаешь?
   - Я уверен, - это так. Но, думаю, что именно Земле удасться избежать этой печальной участи.
   - Это как же?
   - Все биологические цивилизации стоят на трех китах - трех мыслящих энергиях: темной, отрицательной энергии Земли, светлой - космической и энергии самого Создателя. Все они в той или иной степени управляют нами, определяют наши поступки. Чем теснее связь человека с Космосом, тем он более велик, тем более ему дано. Гений - это тот, кто непосредственно связан с Космосом. И наборот, чем слабее эта связь, тем больше человек подпадает под вляние и управление Сатаны. Злодей - это приспешник и помощник князя тьмы. Но сейчас ситуация должна коренным образом измениться и Создатель сам уничтожит зло на Земле и создаст новую жизнь, основанную на совершенно других принципах. Так почему бы ему не поселить эту новую жизнь в тело такого Самсона, как ты, Рома? Ведь не зря же тебя потянуло на солененькое.
   - Да ну тебя, - отмахнулся Шилов от моей гениальной теории, разливая водку по стаканам. - Мелишь что попало. Давай лучше выпьем за подполковника Беркутова! Вот человек! Если бы все были такими, то и никакой новой жизни не надо было бы. А что, скажешь - я не прав?
   Выпили и закусили маринованными огурчиками, которые было просто восхитительны.
   - Ты, Рома, прав лишь в том, что Дима Беркутов тот самый человек, который, если верить классику, "звучит гордо". Во всем остальном глубоко ошибаешься. Реалии нашей жизни таковы, что в ней сосновские также необходимы, как и беркутовы. Это, мой друг, аксиома.
   - Ты что, вообще уже, - Шилов красноречиво покрутил пальцем у виска.
   - Вообще или в частности, но только это так, Рома,
   - Для чего они нужны - эти сосновские? Давить их, гадов, надо!
   - Вот для этого и нужны, чтобы всю мощь своей отрицательной энергии мы смогли направить на отражение внешнего зла, ярким представителем которого и является Сосновский. В этой борьбе формируются наши души для последующих уровней жизни. Такова парадигма жизни.
   - А мне кажется, что все это фигня на постном масле. Без сосновских гораздо лучше было бы жить.
   - Без них наши бы души обросли жирком, стали бы слабыми, инфантильными, а мы с тобой были бы навсегда потеряны для Космоса. Единство и борьба противоположностей - основной и главный закон нашей жизни. Добрый человек - это не тот, кто разглагольствует о непротивлении злу и о всепрощении, льет слезы по невинным жертвам. Добрый человек - тот, кто на борьбу со злом в полной мере задействует обе свои энергии.
   - Кончай, Андрюша, - взмолился Шилов. - Ты мне уже все мозги заплел... Да, совсем забыл, - хлопнул он себя по лбу. - Тебе же звонил Потаев.
   - А чего же ты молчал, чучело?! Теперь надо ждать, когда освободиться телефон.
   - Сам ты чучело! - огрызнулся Шилов.
   Когда Колесов закончил, я позвонил Потаеву.
   - Есть разговор, - коротко сказал он. - Жду вас у себя через час на прежнем месте.
   Глава третья: Потаев действует.
   После встречи с Говоровым Петр Эдуардович долго не мог успокоиться, прийти в себя. Обидные слова парня занозой сидели в сознании. Потаев понимал, что говорил их тот вовсе не желая его унизить или обидеть. Нет. Все это тот делал, чтобы заставить его помочь им. Все так. Но в том-то и дело, что в словах этих была горькая сермяжная правда. Он струсил и крепко струсил. Была даже такая мыслишка - бросить все к шутам, рапродать, уехать куда подальше от всего этого безобразия и там, в тиши, спокойно дожить свой остаток лет. Трус, не желая в этом признаваться, тоже подводит теоритическую базу в оправдание своей трусости: "Против лома нет приема", "С ветряными мельницами не повоюешь", "Что, мне всех больше надо что ли", "Своя рубашка ближе к телу" и так далее, и тому подобное. Как он там сказал: "Веревки свои принести, или будут?" Потаев горько усмехнулся, подумал: "Очень похоже на правду. Очень. Кажется, мы окончательно смирились с поражением. Смиренно сидим и ждем, когда "господа" сосновские нас всех по одному".
   Ночью Петр Эдуардович почти не спал. Лишь под утро, когда в окно уже заглядывало солнце, уснул на часок. Чего только он не передумал за эту ночь. Вся жизнь прошла перед глазами. Много в ней чего было - и побед, и поражений. Но никогда он не мог обвинить себя в трусости. Нет. Прав этот парень, тысячу раз прав - лучше умереть в бою, чем... А-а! Да что говорить! Надо помочь Говорову. Вот ведь есть люди, которые не сложили руки, борются. И таких немало. Отрадно и то, что среди них много молодых. А это значит, что ещё не все потеряно. Если бы все, кто желает послужить Отечеству не за страх, а за совесть, объединились, то туго бы пришлось сосновским. Их временный успех ещё ничего не значит. Когда-нибудь их беспардонная ложь, их фарисейство вылезут наружу и люди увидят не благодушные маски, которыми они прикрывают свою черную сущность, а их настоящие лица. А пока... Надо сделать все возможное, что это произошло как можно скорее. Иной альтернативы у него просто нет.
   Утром, придя в офис, Потаев вызвал начальника службы охраны Простакова. Десять лет назад сорокатрехлетний полковник Простаков, категорически несогласный с решением рукововодства о реорганизации КГБ, подал рапорт об увольнении. Петр Эдуардович предложил ему поработать у него. С тех пор они вместе. Потаев был доволен его работой. Хороший специалист. Порядочный человек.
   Потаев с удовольствием рассматривал своего шефа службы охраны. Высокий. Стройный. Подтянутый. Красивое волевое лицо. Вот чем-чем, а красотой Петра Эдуардовича природа явно обделила. Ум? Да. Организаторские способности. А вот красотой... Один нос чего стоит. Как в народе говорят: Семерым рос, а одному достался". Но красивых людей любил, впрочем, как и все красивое.
   - Присаживайтесь, Олег Витальевич, - Потаев указал на кресло. Когда Простаков сел, спросил напрямую: - Скажите, вам что-нибудь известно о видеокассете с записью беседы Сосновского и Лебедева?
   - Нет, Петр Эдуардович. А о чем эта беседа?
   - О планах взрыва домов в Москве, нападении на Дагестан и о новой "победоносной" войне в Чечне.
   Лицо Простакова осталось внешне совершенно споконым. Он спросил:
   - Беседа, разумеется, предшествовала названным событиям?
   - Да.
   - Я подозревал, что за все этим стоит именно Сосновский и ФСБ, но доказательств не было.
   - Значит, тебе о кассете ничего неизвестно? - вновь спросил Потаев.
   - Нет. А такая кассета действительно существует?
   - Да. Мне о ней и её содержании вчера рассказал один симпатичный молодой человек и просил помочь эту кассету раздобыть. Скажите честно, - мы в состоянии это сделать?
   - Прежде всего мы должны точно знать, где её искать.
   - У Сосновского. За эту видеокассету уже погибли многие люди.
   - Следовательно, она уже была у кого-то на руках?
   - Да. У нескольких людей. И, насколько мне известно, все они погибли. У нас есть шанс её достать?
   Простаков развел руками, улыбнулся.
   - Сейчас трудно сказать. Надо попробовать. А тот, кто сделал эту запись, - найден?
   - Мне об этом ничего неизвестно.
   - Это должен быть кто-то из ближайшего окружения Сосновского.
   - Вероятно. Значит, в команде этого черта не все так однозначно?
   - Найти бы нам этого человека. Н-да. Но об этом приходится только мечтать. Если его до сих пор не вычислил опытный Варданян, то нам этого и подавно не сделать.
   - Как же быть?
   - Вот и я думаю... - Простаков надолго задумался. Затем продолжил: - Я думаю, Петр Анатольевич, - надо начинать с самого Варданяна.
   - С шефа службы безопасности?! - удивился Потаев. - А не кажется вам, что это непосильная задача?
   - Вовсе нет. С месяц назад я встречался с Варданяном на совещании руководителей охранных структур и из беседы с ним понял, что в его отношениях с боссом существует определенная напряженность.
   - Ну и что из того?
   - Я слишком хорошо его знаю. Он слишком хитер, осторожен и предусмотрителен, чтобы не воспользоваться возможностью обеспечить себе гарантии безопасности. А копия кассеты и может быть такой гарантией. Уверен, что он сделал себе несколько её копий.
   - Возможно, возможно, - задумчиво проговорил Потаев. - И что вы намерены делать?
   - Пока последить за ним. А там будет видно. Возможно, придется встретиться и предложить сотрудничество.
   - Вы полагаете, что он может согласиться?
   - Все зависит - каковы его отношения с Сосновским. Если положение Варданяна шаткое, то обязательно согласится.
   - Что ж, в таком случае, желаю удачи, Олег Витальевич!
   Через пару дней Простаков позвонил и попросил принять.
   На этот раз он выглядел, как всегда, внешне спокойным, но вот глаза... Таких глаз Потаев у него ещё не видел. Это были глаза победителя настолько ослепителен был их блеск. И Петр Анатольевич понял, что начальник службы охраны раздобыл что-то сверх сенсационное.
   - С чем прибыл? - спросил олигарх.
   Простаков достал и внутреннего кармана пиджака небольшую пачку фотографий, выложил их перед Потаевым и торжественно произнес:
   - Вот, извольте полюбопытствовать, Петр Анатольевич!
   На первой фотографии Потаев увидел двух мужчин, сидящих за столом, очевидно в ресторане. Он узнал мужчину, сидящего лицом к снимавшему. Это был шеф службы безопасности Сосновского Варданян. Другой мужчина сидел спиной. На другой фотографии - Варданян раскрыл "дипломат" и достал из него видеокассету. На третьей - он передает эту кассету другому мужчине. А вот оба встали из-за стола и направились к выходу. Так ведь это же?!... У Потаева едва не выпали из рук фотографии. Вторым мужчиной был директор Федеральной службы безопасности Викторов!
   - Так это та самая кассета? - спросил Потаев, указывая на фотографию.
   - Она самая, - улыбнулся Простаков.
   - А для чего она понадобилась Викторову?
   - Это самый интересный вопрос. - Олег Витальевич раскрыл кейс, достал из него портативный магнитофон, включил.
   Несмотря на посторонние шумы, голоса Варданяна и Викторова были слышны довольно отчетливо. Потаев прослушал запись молча, затем поднял на Простакова глаза, сказал весело:
   - Похоже, что в стане союзников наметился раскол?
   - Этого и следовало было ждать.
   - Замечательно! - Потаев раскинул руки, понянулся. - Молодец! Как вам это удалось?!
   - Работаем, Петр Эдуардович, - скромно ответил Простаков.
   - В этом конфликте я полностью на стороне президента. Надо ему помочь скинуть этого упыря.
   - Я разделяю ваше мнение, Петр Эдуардович. Главное - избавиться от всех этих сосновских, лебедевых, чубайсов и их помощников. А там, с Божьей помощью, поправим дела.
   - А ты что, веришь в Бога?
   - Верю.
   - Вот никогда бы не подумал! - удивился Потаев и нонял, как он ещё плохо знает своих людей.
   - Ну отчего же. Я уверен, что мир наш создан высшим разумом. А как его называть: Бог или Создатель? - не суть важно, верно?
   - Верно, - согласился Потаев. - Теперь, думаю, Варданян с большой охотой нам предоставит копию вижеокассеты. Как считаешь?
   - Не уверен, что с охотой, но только ему ничего другого не остается, усмехнулся Простаков.
   - Ты вот-что, Олег Витальевич, срочно сними мне копию с этой кассеты и размножь фотографии.
   - Хорошо, Петр Эдуардович. - Простаков положил магнитофон обратно в кейс. - Разрешите идти?
   - Да-да. И копию мне срочно.
   После ухода начальника службы охраны Потаев позвонил Говорову, но того на месте не оказалось. Ответил какой-то заспанный голос и сообщил, что тот скоро должен быть.
   - Тогда скажите, чтобы он позвонил Потаеву. Это очень важно.
   - Хорошо. Передам.
   Говоров позвонил лишь через три часа.
   - Здравствуйте, Петр Эдуардович! - сказал он. - Вы хотели меня слышать?
   - Здравствуйте, Андрей Петрович! Есть разговор. Жду вас через час на прежнем месте.
   Потаев сидел на скамейке в зимнем саду, курил трубку. Он любил здесь бывать. В этом живописном уголке с диковинными деревьями и кустарниками начинаешь ощущать сопричастность в великому таинству бытия под названием жизнь. И так мелки и ничтожны кажутся люди с их темными помыслами, корыстолюбием, мелкими страстишками. А ведь при желании планету можно так обустроить, что каждый человек будет чувствовать на ней тепло и комфортно.
   Петр Эдуардович посмотрел на часы. Говоров опаздывал на семь минут. Может быть что случилось? Прежде он был всегда пунктуален. В этот момент на аллее (легок на помине) показался Говоров. Подошел, сел рядом с Потаевым, наклонился и таинственно прошептал:
   - Это вы продаете славянский шкаф?
   - Шкаф продан, - рассмеялся Потаев. Юморной парень этот Говоров.
   - Рад вас видеть, Петр Эдурдович, а ещё более - произошедшую с вами перемену. По моему, вы пересмотрели взгляд на окружающую нас действительность. Или я ошибаюсь?
   Потаев неопределено хмыкнул, покачал головой.
   - Ну и перец же вы, молодой человек. Можете считать, что перемотрел.
   - Как чувствует себя наш общий знакомый Сосновский? Все так же деятелен? Все также мечтает отнять у нас с вами и наших детей будущее?
   - А что с ним может случиться? Мне кажется, что он застрахован от любых неприятностей.
   - В таком случае, чем же вызван мой срочный вызов?
   - Есть кое-что. - Потаев достал аудиокассету, фотографии, протянул Говорову. - Вот, полюбопытствуйте.
   Тот долго молча рассматривал фотографии, спросил:
   - Они что, друзья?
   - Никогда ими не были.
   - В таком случае, чем обусловлена эта встреча, прошедшая, как я понимаю, в теплой и дружественной обстановке? Они озабочены судьбами страны?
   - Скорее, собственными судьбами. На этой встрече обсуждался предмет договора.
   - Интересующая нас с вами видеокассета? И пусть на голову мне рухнет небесный свод - если я не прав.
   - Он не рухнет, - усмехнулся Потаев. - Как вы могли видеть на фотографии, - кассета была передана Варданяном Викторову в ресторане "Космос".
   - А это запись их содержательной беседы? - Говоров указал на аудиокассеты.
   - Вы, Андрей Петрович, и на этот раз оказались правы.
   - Зачем директору ФСБ понадобилась видеокассета? Неужто его заела больная совесть и он не на словах, а на деле намеревается выполнить служебный долг и встать на защиту государственных интересов? Не верю!
   - И правильно делаете. Данная кассета потребовалась ни ему, а президенту.
   - Шутите?! - не поверил Говоров.
   - Нет, совершенно серьезно. Президенту срочно потребовался серьезный компромат на олигарха.
   - Ой-ля-ля! Наш, как вы совершенно верно его охарактеризовали, "тишайший" решил поменять имидж агнца на имидж волка. Но только, хватит ли у него сил?
   - Во всяком случае, я желаю ему в этом деле всяческих успехов.
   - Так-то оно так. Но за спиной Сосновского не только большинство олигархов, ручное правительство, администрация самого президента, купленные на корню депутаты Думы, но и Запад. При таком раскладе сил, не заручившись поддержкой Запада, начинать с ним борьбу больше смахивает на авантюру.
   - Поживем - увидим.
   - Я никак не пойму, - что заставило Варданяна это сделать?
   - Скорее всего - неуверенность в завтрашнем дне. Теперь он нам сам кассету принесет.
   - Спасибо, Петр Эдуардович, но видеокассету мы уже достали по другим каналам.
   - Молодцы! Зря время не теряете. А что с этим собираетесь делать?
   - Пока ещё не знаю. Доложу начальству. Но не использовать данную ситуацию было бы непростительной глупостью. Верно?
   - Верно, - согласился Потаев. - А пока я дал указание своим людям понаблюдать за Варданяном и Викторовым.
   - И правильно сделали. Вы ведь и сами теперь можете их использовать в борьбе с Сосновским и всей его камарильей.
   - Там будет видно, - уклончиво ответил Потаев, раскуривая очередную трубку.
   Глава четвертая: Калюжный. Новый знакомый.
   Меня кто-то тронул за плечо и услышал густой бас:
   - Вам плохо?!
   Открыв глаза, я увидел рядом большое широккоскулое лицо, обрамленное круглой черной с проседью бородой. Мужчина был примерно моего возраста.
   - Да, очень, - надсадно просипел я. - Помогите, пожалуйста!
   - Да, конечно. Я сейчас же вызову скорую помощь, - ответил мужчина, доставая сотовый телефон.
   - Нет-нет, только не скорую, - запротестовал я.
   - Но почему?! - удивился он.
   - Меня разыскивают.
   - Кто?
   - Все. Бандиты, милиция.
   - Вы совершили преступление?
   - Нет. Скорее, наоборот. Это долго объяснять. Просто, я самый несчастный человек.
   - Странно... Впрочем, вам виднее. Вы сможете подняться?
   - Попробую. - Я попытался встать, но низ живота вновь пронзила резкая боль. Застонав, я сел на бетонный пол. - Извините, но у меня это вряд ли получится.
   - Ничего, я вам помогу. - Мужчина оказался могучего телосложения. Он легко меня поднял, перекинул мою правую руку себе через плечо. - Так удобно? - спросил он, держа меня почти на весу.
   - Терпимо, - ответил я, сквозь зубы.
   И мы направились к выходу. Неподалеку от перехода стоял, припаркованным к тротуару, "форд" мужчины. Он открыл дверцу и усадил меня на заднее сидение. Сам сел за руль и, повернулся ко мне.
   - По-моему, нам пора познакомиться. Разрешите представиться. Платов Андрей Андреевич, художник.
   И только тут я обнаружил отсутствие документов и пистолета. Это был новый страшный удар. Ну почему, почему я такой невезучий!
   - Калюжный Эдуард Васильевич, - ответил потеряно.
   - А чем вы занимаетесь, Эдуард Васильевич?
   - Я работаю в прокуратуре.
   - Где, простите?! - не поверил Платов, вероятно посчитав, что ослышался.
   - В прокуратуре.
   - Да, но в таком месте и в таком виде, - с сомнением проговорил он.
   - Я понимаю, что поверить в это трудно, но только это так. Я и сам, порой, в то, что со мной случилось верю с трудом. Все это похоже на страшный сон или бред. Простите, но я себя очень плохо чувствую. - У меня закружилась голова, все перевернулось и я потерял сознание.
   Очнулся я лежащим на диване в большой светлой комнате. Напротив на стуле сидел мой спаситель. Теперь я смог как следует его рассмотреть. У него было открытое симпатичное славянское лицо с широкопосаженными голубыми глазами, несколько великоватым мясистым носом и полными яркими губами. Мое возвращение к жизни он встретил широкой радостной улыбкой.
   - Очнулись! Я то я, грешным делом, испугался. Вынужден был вызвать своего врача. Он должен быть с минуту на минуту. Но вы не беспокойтесь, человек он надежный. Я за него мог поручиться.
   - Спасибо вам, Игорь Игоревич!
   - Да, чего там! - махнул он рукой. - Мы ведь люди.
   - К сожалению, людей уже почти не осталось.
   - Эка вы, батенька, хватили. Это в вас обида говорит. Людей большинство. Просто, в последние годы их поставили в такое унизительное положение, что они на время забыли, кто они есть.
   - Может быть вы и правы, - согласился я. - Но, боюсь, что время это может быть безвозратным.
   - А я оптимист. Верю, что скоро все измениться к лючшему. Так не может долго продолжаться. Не должно.
   - Дай-то Бог!
   - Кто же вас так, Эдуард Васильевич?
   - Команьоны, - усмехнулся я.
   - Компаньоны?! - удивился Платов. - Но какие у вас могут быть компаньоны?
   - Видите ли, Андрей Андреевич, чтобы не умереть с голоду, я был вынужден нищенствовать. Но поскольку я в этом деле новичок, то не знал, что за место обязан был выложить рэкетирам тысячу долларов. Вот за это меня и того.
   - Вы это серьезно?! - вновь засомневался в правдивости моих слов Платов. - Тысячу долларов за место?
   - Да. Сейчас даже за право стать нищим надо платить.
   = Дела-а! - развел руками Андрей Андреевич.
   В это время раздался звонок.
   - Это, очевидно, Сергиенко, - сказал он, вставая и направляясь к двери. Вернулся он вместе с маленьким и щуплым мужчиной лет пятидесяти. Рядом с могучим хозяином хозяином он выглядел совсем несолидно. Он чем-то напоминал мне врача-логопеда блистательно сыгранного в одном из фильмов Роланом Быковым. Да и своими манерами он напоминал тот персонаж.
   - Здр-равствуйте! - весело поздоровался он, на французкий манер "прокатывая" во рту "р". - Ну-с, что тут у нас? Я бы попр-росил р-раздеться.
   Я сел и принялся стаскивать с себя пиджак и рубашку. За это впемя доктор успел рассказать анекдот.
   - На медни один мой постоянный пациент меня свеженьким анекдотцем попотчевал. Значит так. Спит муж с женой дома. Вдр-руг. звонок в двер-рь. Жена спросонок кричит: "Муж!" Муж соскакивет, мечется по комнате. "Куда мне спр-рятаться?" Жена говор-рит: "На балкон!" Стоит он на болконе, мер-рзнет и думает: "Если к ней вер-рнулся муж, то кто я?" - Сергиенко заливисто рассмеялся. - Пр-редставляете! "То кто я?!" Хи-хи-хи! Ха-ха-ха!.