Константинов Владимир. Право на месть (Страх - 2)

   Я оделся и направился к выходу. Дежурная теперь смотрела на меня насмешливо и доверительно. Протянула мне сдачу - шесть рублей, спросила:
   - Где же вас так угораздило?
   - А, не спрашивайте, - махнул я рукой.
   Выйдя из туалета я едва нос к носу не столкнулся с дежурным милиционером. Хорошо, что он не смотрел в мою сторону. Я отвернулся и юркнул в первую попавшуюся дверь и оказался в длинном коридоре по обе стороны которого располагалось множество дверей, куда входили и откуда выходили какие-то люди. На большинстве была форма железнодорожников. Я остановился в углу, намереваясь переждать, чтобы избежать встречи с милиционером. Однако вскоре был обнаружен какой-то строгой и красивой дамой в форме. На погонах у неё было три лычки и две звезды. Несмотря на то, что я работал в транспортной прокуратуре, но в их должностях и званиях разбирался слабо. Ясно только, что дама относится к руководящему составу.
   - Вам кого, гражданин? - спросила она, неприязненно меня рассматривая.
   - Я жену жду, - соврал.
   - Вообще-то это служебное помещение. Здесь не положено. Подождите её там, - она указала на дверь.
   К счастью, милиционера в зале уже не было. Купив в буфете цыпленка, хот-дог и стакан кофе, я основательно подкрепился и отправился на поиски нового грузового состава, идущего на Запад. Вскоре мне удалось найти такой состав.
   В Москву я попал лишь на пятые сутки вконец измочаленный дорогой, грязный обросший. Ни о какой гостинице не могло быть и речи. Снять квартиру не догадался. Помятуя, как в Челябинске меня приняли за бомжа, я решил на время раствориться в их среде. А там видно будет. Надо сдать сумку в камеру хранения. Иначе они меня сходу вычислят. Пистолет и запасные обоймы к нему я положил в сумку.
   Глава четвертая: Говоров. "Москва! Как много в этом
   звуке".
   Аэропорт "Внуково" встретил нас замечательной погодой, но буднично как-то. Суровый и напряженный ритм столицы ощущался уже здесь. Единственное, что как-то осело в памяти, так это симпатичная дежурная с совершенно очаровательными ямочками на щеках, пожелавшая нам всего хорошего. Вот и весь праздник для "души немного очерствелой".
   В огромном зале первого этажа я заметил трех телевизионщиков, облаченных в импортную джинсуху, со скучающим видом ожидавших прибытия очередной знаменитости. Возглавляла группу дама неопределенного возраста, сухая и тощая, как вяленая таранька. Ее премьерство угадывалось по более чем у других независимому виду и тому, как она постоянно поглядывала на наручные часы. Эмансипация вкупе с урбанизацией оставили на её лице неизгладимые следы в виде желтизны и сухости кожи от чрезмерного употребления никотина, да пресыщенного, нагловатого взгляда, взиравшего на окружающую действительность с высоты собственного интеллекта надменно и презрительно.
   Есть такое крылатое выражение: "Не проходите мимо". Сейчас оно используется многими предприимчивыми владельцами магазинов, чтобы заманить покупателей. Вспомнив о нем, я решил немного размяться.
   - Мисс, - обратился я к даме.
   Подобное обращение ей очень понравилось. На её лице взошла улыбка, позволившая предположить, что когда-то давно дама была прихорошенькой.
   - Мисс, - повторил я так понравившиеся даме слово, - я всегда поражаюсь прозорливости и осведомленности работников нашего славного телевидения. Как, каким образом вы узнали о нашем пребытии, когда мы не выдали в эфир ни одного радиосигнала?
   Она окинула скептическим взглядом мою фигуру, затем фигуру Колесова, задержав его на Роме Шилове. Здесь её глаза выразили удивление, граничащее с восхищением. По всему, мой друг взволновал воображение даже этой видавшей виды, пресыщенной видеодивы. Но вот она перевела взгляд на меня и нехорошо усмехнулась, презрительно фыркнула:
   - Гуляй, мальчик!
   - Как надо понимать ваше восклицание, мадам? - сделал я на лице недоумение. - На жаргоне уличных проституток оно может означать, что вы мне отказываете в доверии? Это так?
   Мои слова даме явно не понравились. Ее порочное, потрепанное жизненными коллизиями лицо потемнело от прилива крови.
   - Вот именно. А то раскатал губу! Много вас тут халявщиков. - Она оглянулась за поддержкой на своих помощников. Те не заставили себя ждать, громко рассмеявшись.
   Недоумение на моем лице сменилось явным беспокойством.
   - Скажите Бога ради, мадам, - мы точно попали в Москву, один из центров мировой культуры?
   Эти слова ей ещё больше не понравились. Дама оказалась сообразительной и сразу поняла, куда я гну. Раздражено проговорила:
   - Слушай, шел бы ты отсюда! И вообще, кто ты такой?
   Это я воспринял, как капитуляцию с её стороны и решил прервать воспитательный процесс.
   - Разрешите представиться, мадам. Три менестреля из глубинки. Прибыли завоевывать столицу. Наши имена вам пока ничего не скажут. Потому я не буду их называть. Но это пока. Через год-два они будут на слуху не только в Москве, но и во всем мире. И вот тогда вы очень пожалеете, что упустили возможность взять у нас первое интервью. А ваше начальство, прослыв про это, разжалует вас до простых корреспондентов, лишит возможности встречаться с так любимыми вами знаменитостями и сошлет в какую-нибудь Криводановку, интервьюировать местных аборигенов.
   - Ну, ну, - улыбнулась дама. - А ты ничего парнишка. Откуда такой?
   - Из Новосибирска. Есть такой замечательный город в самом центре нашей с вами, мадам, Родины.
   - А-а. Это у вас там по улице медведи? - Посчитав свою шутку удачной, она оглянулась на помощников. Те вновь дружно и жизнеутвержающе рассмеялись.
   - Волки, мадам, волки. Медведи все вымерли ещё в прошлом тысячелетии. Да. Но и волков, вынужден вас разочаровать, почти не осталось. Они в своем большинстве перебрались в Москву.
   Меня сунул в бок своим пудовым кулачищем Рома.
   - Слушай, кончай прикалываться! - возмутился он. - Чего привязался к людям.
   - К сожалению, мадам, по настоянию "общественности" должен вас покинуть. Думаю, что мы ещё встретимся в другое время и в другом месте. И тогда, надеюсь, вы не будете столь самоуверенны и снисходительны, и научитесь отличать подлинных героев нашего времени от мнимых. - С этим я и покинул видеодаму и её помощников.
   - Ну, ты даешь! - не то восхищенно, не то осуждающе проговорил Колесов. - Такой же баламут, как Дима Беркутов. - При воспоминании о своем друге лицо подполковника опечалилось, посуровело. - Где он сейчас? Хоть бы все было нормально.
   - Все будет нормально, - попробовал я вселить в него оптимизм. - Он из тех мужиков, что в огне не горит и в воде не тонет.
   - Дай-то Бог! - вздохнул Колесов. - Послушай, Андрюша, а где же твоя знаменитая латынь? Что-то в последнее время я от тебя её не слышал?
   - Я из неё вырос.
   - Как это? - не понял он.
   - А так это. Как вырастают из пеленок, коротких штанишек, юношеского максимализма и наивной веры в то, что мир специально создан для нас. Пижонство все это. Сергей Петрович. Считайте, что я вырос и из пижонства.
   - Зачем врать! - вновь напомнил о своем существовании Рома. - Вырос он. Ха! А только-что?... Это как? Это не пижонство?
   - Твое "красноречие", Рома, утомляет. Оно способно на лету убить любую живую мысль. Так что, лучше помалкивай. Только в этом состоянии ты способен произвести впечатление.
   - Смотри, довыступаешься. Намылю шею, - пообещал он с явной угрозой в голосе.
   - Вот это ты только и можешь. Сила есть, а все остальное тебя мало интересует. И с этим-то багажом, Рома, ты вступаешь в новое тысячелетие. И ты думал, как это может отразиться на нравственном здоровье будущих поколений?
   - Хватит вам, - на правах старшего вмешался в наш диалог Колесов. Лучше давайте думать, что делать дальше. В гостиницу для нас слишком дорого.
   - Это точно, - согласился с ним Шилов. - Так у нас ни на что другое... Гостиница исключена.
   - А на что другое ты, Рома, собираешься потратить командировочные? На развлечения, девочек? А Тамара в курсе твоих настроений?... Ты почему, Рома, молчишь?
   - Да пошел ты! - огрызнулся он.
   - Может быть в общежитие нашей академии обратиться? - предложил Колесов. - Если объяснить, то, думаю, разрешат.
   - Вы забыли, Сергей Петрович, что мы здесь инкогнито. О нашем прибытии и месте дислокации должно знать как можно меньше людей. А вы хотите о нашей секретной миссии рассказать едва ли ни всей России. Поймет ли нас после этого Иванов и ваш шеф Рокотов?
   - И что ты предлагаешь? - хмуро спросил Колесов.
   - Я предлагаю двинуть на Нахимоский проспект. Там в Институте повышения квалификации руководящих работников прокуратуры работает заместителем диревтора давний мой знакомый Дима Остроухов. Поскольку сейчас, с учетом летних отпусков, учебный процесс сокращен до минимума, думаю, он нам не только поможет, но и сохранит инкогнито.
   - А откуда ты знаешь, что он работает в этом институте? - спросил Шилов. Он также хорошо знал Остроухова, так как мы учились с ним на одном факультете.
   - Нет ничего тайного, чтобы не стало явным. Особенно для меня, скромно ответил.
   Через полтора часа мы были уже в институте. На наше счастье, Остроухов не только был на месте, но и исполнял обязанности находящегося в отпуске директора.
   При моем появлении Остроухов вскочил из-за стола и полез обниматься.
   - Андрюха, какими судьбами! - орал он, хлопая меня по спине длинными руками и придавив к стене солидным животом. Когда-то он был хилым и тощим, без памяти влюбленным в нашу студентку, красивую и ветреную Людмилу Величко и имел самые серьезные намерения на ней жениться. Людмилу я у него отбил, открыв тем самым Диме глаза на несостоятельность, даже пагубность его намерений, и спас, можно сказать, от опрометчивого поступка и возможных моральных издержек в будущем. На этом мы сошлись и стали большими приятелями. Он до сих пор считает, что многим мне обязан. И правильно делает. Он и сейчас пишет мне очень проникновенные письма. Его папа был прежде большим партийным бонзой, стал одним из первых и громких рупоров перестройки, за что и был переведен в Москву на высокую должность. Сейчас является одним из апологетов пещерного капитализма. Таковы метаморфозы нашего жуткого времени, такой вот сюреализм. Потому-то Диме, выряжаясь современным языком, так покатило по службе.
   - Здравствуй, Дима! - сказал я с трудом высвобождаясь из его объятий. - А ты, я смотрю, совсем заматерел, обзавелся животиком. Не женился?
   - Женился. Я ж тебе писал.
   - Ах, да. Извини, запамятовал.
   - С женой мне повезло. Это не то, что профура Людка.
   - Что за лексикон, метр?! Ему обучают в вашем институте? Нет?
   Самохвалов громко рассмеялся.
   - А ты все такой же юморист? Каким судьбами залетел в столицу? По делу или как?
   - В командировку. Хотели поселиться в гостиницу, но там такие цены. А у нас "фининсы поют романсы". Ты ведь знаешь, - мы финансируемся по остаточному принципу. Вот, решил обратиться к тебе.
   - В смысле?
   - Не можем ли мы какое-то время пожить у вас в общежитии?
   - Нет проблем. Сколько вас?
   - Трое. Кстати, со мной Рома Шилов.
   - Да ты что! - вновь взревел Остроухов. - А чего ж он не зашел?
   - Постеснялся. Ты ж его знаешь.
   - Вот чудак! Какие ж тут могут быть стеснения. Мы ж однокашники, верно? Так вы, значит, вместе работаете?
   - Нет. Я - в прокуратуре, а он - в милиции. Сейчас вместе расследуем одно дело. Так как насчет комнаты?
   - У нас двухместные номера. А вам, как я понял. надо, чтобы всем вместе?
   - Можно поставить третью кровать.
   - Нет, будет слишком тесно. Впрочем, есть выход. У нас имеется свободный полулюкс для наиболее почетных слушателей. Там и кровать, как футбольное поле и диван. Поселитесь туда.
   - Спасибо, Дима! А как насчет оплаты?
   - Да ну, какая ещё оплата. В крайнем случае, оформим вас слушателями. Лады?
   - Лады.
   - Да, а что же Рома?! Вот чудак, право! - Дима выбежал из кабинета. Затем я услышал его голос:
   - Рома, ну что ты как бедный родственник?! Как тебе не стыдно! Заходи! И вы тоже заходите. Отметим ваше прибытие в столицу.
   Хороший он парень - Дима Остроухов. Не успел ещё приобрести столичный опломб, остался таким же простым и прямодушным, каким я его знал в Сибири.
   Остроухов вошел в сопровождении Колесова и Шилова. Он был одного с Ромой роста и почти одной комплекции с той лишь разницей, что Дмитрий состоял в основном из жира, слякоти и требухи, а мой друг из сплошных мускулов.
   Дима достал из сейфа початую бутылку коньяка, и мы выпили за удачное десантирование в столицу. Затем Остроухов лично проводил нас до номера. Тот превзошел все наши ожидания. Кухня с электроплитой и полным набором всевозможной посуды, ванная, туалет. В зале стоял цветной телевизор и полный набор импортной мягкой мебели. Но более всего впечатляла спальня, выполненная в лучших традициях барокко с широченной кроватью, покрытой нежно-розовым атласным покрывалом. Словом, устроились мы великолепно. Теперь пора подумать и о работе. Факт.
   Глава пятая: Дронов. Удача.
   Говоря Иванову, что почти не знаю Карпинского, я, откровенно говоря, лукавил. Знал я его достаточно хорошо и он мне не нравился, Есть люди, которые вызывают у меня антипатию с первого знакомства. К ним относился и майор. Говорит вроде искренне, а глаза насквозь лживые. Такое впечатление, что постоянно держит фигу в кармане. Когда наш отдел ещё возглавлял полковник Стаценко, то Карпинский, тогда ещё капитан, постоянно около него крутился. Что их тогда связывало я не знал. Но сейчас, в свете новой информации, можно предположить, - что именно. Сейчас мне предстояло узнать о нем все.
   С разрешения Иванова решил начать с изучения материалов уголовных дел по убийству журналиста Вахрушева и главного технолога Электродного завода Устинова. И вот, в одной из жалоб жены Устинова я вдруг прочел: "Ко мне на квартиру приходил работник ФСБ, распрашивал о гибели мужа, обещал помочь установить истинную причину его смерти. Но это обещание так и осталось всего лишь обещанием". Здесь что-то явно не то. Какое отношение к смерти Устинова имеет ФСБ? Но было бы ещё какое-нибудь сверх секретное военное предприятие. Тогда ещё куда не шло. А тут сугубо гражданский завод. Или Устинова что-то путает, или... Или мне сразу улыбнулась удача. Следователи не придали значения этим её словам, вероятно посчитав, что бедная женщина добросовестно заблуждалась.
   Я решил, не откладывая в долгий ящик, встретиться с Устиновой. Ксению Петровну я нашел на работе в Институте "Новосибгражданпроект". Она оказалась высокой, стройной и довольно миловидной шатенкой лет тридцати. После того как я назвался, её большие серые глаза глянули на меня с надеждой.
   - Вы нашли убийцу Гены?
   - Пока нет, но думаю, что это дело ближайшего времени. Ксения Петровна, у меня к вам есть ряд вопросов. Где бы мы с вами могли побеседовать?
   - Здесь на этаже есть довольно просторный холл с диваном. Может быть, там?
   Мы прошли в холл, сели на диван.
   - Я вас слушаю, Юрий... Простите, запамятовал отчество.
   - Валентинович.
   - Я вас слушаю, Юрий Валентинович.
   - Ксения Петровна, в одной из жалоб в прокуратуру вы написали, что по поводу смерти вашего мужа с вами беседовал сотрудник ФСБ. Так?
   - Да, - кивнула Устинова.
   - Вы ничего не путаете?
   Лицо её мгновенно напряглось, покраснело.
   - А почему я обязательно должна что-то путать?! - с вызовом, не скрывая раздражения, проговорила она.
   Да, нелегко ей дались хождения по милициям и прокуратурам, чтобы добиться своего, изрядно поистрепала нервы. Теперь правоохранительным органам трудно будет завоевать её доверие.
   - Извините, Ксения Петрова, но я спросил это лишь по тому, что сотрудник ФСБ не должеен был в принципе интересоваться гибелью вашего мужа. Это чисто милицейское дело.
   - По-вашему, я вру? - Устинова неприязненно, в упор смотрела на меня. И мне от этого взгляда, откровенно признаюсь, стало несколько неуютно.
   - Поймите, я никоим образом не сомневаюсь в вашей искренности. но вы можете добровольно заблуждаться, в свое время неправильно поняв приходившего к вам сотрудника. Ведь такое, согласитесь, возможно?
   Устинова громко нехорошо рассмеялась.
   - Все ясно! Вы пришли спасать честь мундира. Все вы одним миром мазаны. Вместо того, чтобы искать убийц, вы тратите время и силы для того, чтобы спасти честь мундира. От всего этого я очень устала и не желаю с вами больше разговаривать. Извините! - Устинова попыталсь встать, но я удержал её, взяв за руку.
   - Вы неправы, Ксения Петровна. и я попытаюсь вам это сейчас доказать. Поверьте, мы не меньше вашего заинтересованы в установлении истины по делу. Если сотрудник ФСБ никоим образом не должен был с вами встречаться, но он все-таки втречался, то значит преследовал какие-то свои цели и вполне возможно причастен к убийству вашего мужа.
   Выражение её лица разом изменилось. Теперь оно походило на испуганное дицо пятилетней девочки.
   - Вы думаете?! - отчего-то таинственным шепотом спросила она.
   Я понял, что сболтнул лишнее.
   - Во всяком случае, это не исключено, - ответил уклончиво. - Скажите, он предъявлял вам служебное удостоверение?
   - Да, конечно. Поначалу он просто сказал, что из ФСБ. Но я потребовала служебное удостоверение и он предъявил. Но, как мне помнится, сделал это с большой неохотой.
   - Может быть вы запомнили его звание, фамилию?
   - Звания не помню, а вот фамилия... Фамилия была очень знакомой. Был у нас раньше художник. Как же его?... Кипринский.
   - Возможно, Карпинский?
   - Да-да, точно. Карпинский. Я ещё тогда отметила схожесть, но идентичность фамилий.
   Я едва не подпрыгнул от этих слов. Это была удача, о которой даже не приходилось мечтать. Вероятно мое состояние отразилось у меня на лице, так как Устинова с надеждой спросила:
   - Это что-то значит?
   - Возможно. Вполне возможно, - как можно равнодушнее ответил. - Ксения Петровна, я думаю, вас не нужно предупреждать, что о нашем разговоре никто не должен знать.
   - Конечно, конечно.
   - Чем Карпинский интересовался?
   - Он внимательно выслушал все мои доводы о том, что Геннадия убили, Пообещал во всем разобраться самым тщательным образом.
   - И это все?
   - Интересовался, известно ли мне что о видеокассете, которую передавал мужу его друг Вахрушев.
   - И что вы ответили?
   - Сказала, что ни о какой видеокассете не имею ни малейшего понятия.
   - Это действительно так?
   - Что - так?
   - Что вы ничего не знали о кассете?
   - Вы что же, считаете, что я вру? - вновь возмутилась Устинова. - Если бы я о ней что знала, то рассказала бы этому Карпинскому.
   - И подписали бы себе приговор.
   - Что?
   - А то, Ксения Петровна, что ваш муж, ничего не рассказав вам об этой видеокассете, спас вам жизнь.
   - Так Гену из-за нее?
   - Да.
   - А я была уверена, что это сделали люди Самохвалова.
   - Самохвалов здесь совершенно не при чем.
   - Что там в ней такое?
   - Вам лучше этого не знать. Так спокойнее.
   - Неужели настолько серьезно?
   - Это очень серьезно, Ксения Петровна.
   Записав объяснение Устиновой, я помчался к Иванову.
   Увидев меня, он сразу понял, что я раздобыл что-то из ряда вон, насмешливо проговорил:
   - Да вы, полковник, нынче на коне?! Поздравляю!
   Я раскрыл папку, достал объяснение Устиновой, выложил его перед Ивановым.
   - Вот, читайте!
   Еще не дочитав объяснения до конца, Иванов воскликнул:
   - Нет, каков гусар! Молоток! Утер нос нам, прокурорским. А почему не допросил по всей форме?
   - Но я же, Сергей Иванович, не имею права допрашивать.
   - Экий ты, батенька, формалист. Вынесли бы постановление о включении тебя в нашу группу, и все было бы шито-крыто.
   - Так мне что, возвращаться что ли?
   - Успеется. Завтра допросишь. Сегодня твой день. Погарцуй немного. Главное - у нас теперь есть чем прищучить этого сукиного сына. Да, а что если он пойдет в отказ? Знать, мол, ничего не знаю, путает что-то гражданочка, я её впервые вижу. Что тогда?
   - Можно провести его опознание.
   - Не можно, а необходимо. Надеюсь, ты не догадался показать ей его фотографию?
   - Да у меня и фотографии нет.
   - Это хорошо. Но и этого ещё недостаточно. Как нам доказать его связь с Петровым. Уверен, что он действовал по его заданию.
   - Наверняка.
   - Наверняка, - передразнил меня Сергей Иванович. - Мы что, так ему и скажем - ты наверняка выполнял задание Петрова? А он нас пошлет куда подальше и будет прав. Мы только все дело на корню загубим. Здесь что-то надо придумать, чтобы если бы он и очень захотел, то не смог отвертеться.
   Иванов встал, несколько раз взад-вперед прошелся по кабинету, сказал:
   - Трогать его пока ни в коем случае нельзя, а уж тем более проводить опознание. А сделаем мы вот что - мы возмем у прокурора санкцию на прослушивание его служебного и домашнего телефонов. Думаю, оснований для этого вполне достаточно. Если связь между ними есть, то она должна постоянно поддерживаться. Верно?
   - Верно, - кивнул я. - Но вы ведь, как заместитель прокурора, сами можете дать санкцию.
   - В данном деле я выступаю как руководитель следственной бригады, а не как прокурор. Поэтому, во избежении потом жалоб адвокатов, все нужно сделать так, чтобы комар носа не подточил. Подождем маленько. А, Юрий Валентинович?
   - Подождем, - согласился я.
   Глава шестая: Он.
   ..."Разговорчики в строю, мать вашу! - говорит взводный старлей Миша Чугунов, обводя нас строгим взглядом. - И это, мля, вы называете строем?! Совсем, блин, мух ловить разучились. Вас бы, архаровцев, к комбату Бутову, Он бы, так-перетак, показал вам что такое служба".
   С ближней горы ударил пулемет. Зацокали по камням крупные градины пуль. Закричали первые раненные.
   "Ложись!" - благим матом заорал старлей.
   Парни попадали на землю, пытаясь укрыться от жесткого огня за камнями. Чугунов повернулся к Нему и, тяжело вздохнув, проговорил:
   "Вот такой кендермеш получается!"
   На языке взводного это означало, что положение взвода - хуже не придумаешь. Вдруг, тот рассмеялся и как бы между прочим сообщил:
   "Сейчас меня убьют. Если ты встретишь мою маму Анастасию Сергеевну, то скажи ей: "Так, мол, и так, убили твоего сына Мишу. Он просил кланяться и простить его".
   Старлей заплакал, громко по-детски всхлипывая. Лицо его скукожилось и стало покрываться трупными пятнами. Глаза выскочили из глазниц и будто целлулоидные шарики запрыгали по камням вниз по склону.
   "Не-е-ет!" - в страхе закричал Он и проснулся.
   Он лежал на кровати мокрый от пота, до ломоты в скулах зажимая зубами край подушки. Сволочная память никак не хотела Его отпускать, мертвой хваткой вцепившись в тот день, когда погиб его взвод и когда очередью из крупнокалиберного пулемета было растреляно Его Я.
   В окне уже маячил рассвет. Поняв, что теперь уже не уснуть, Он встал, закурил, вышел на балкон.
   Вчера Его вызвал к себе Варданян. С шефом службы безопасности олигарха Он за все годы встречался всего несколько раз, когда возникала потребность в Его умении профессионального киллера. Потому понял, что Его ждет что-то подобное.
   Генерал встретил Его радушно, долго ходил вокруг да около, задавая вопросы о здоровье, о настроении и прочей муре. Наконец, проговорил:
   - Надо убрать одного человека.
   - С этого и надо было начинать, - усмехнулся Он.
   - Но на этот раз не своими руками.
   - Как это? - не понял Он.
   - Это должен сделать один мент. - Варданян мстительно рассмеялся, подмигнул. - Проверка на вшивость! Ты лишь проконтролируешь, чтобы он сделал все как положено. Понял?
   - Понял. Это не тот мент, который кантуется на базе отдыха?
   - А ты откуда о нем знаешь?
   - Драч говорил.
   - Кто? - недовольно поморщился шеф. Он не любил, когда его люди называли друг друга кличками. При каждом удобном случае подчеркивал: "Мы не банда какая-нибудь и не воровская "малина", а приличная организация. А потому извольте обращаться к товарищам по-человечески".
   - Семен Драчев.
   - Да. Тот самый, - кивнул генерал. - Подполковник из Новосибирска Дмитрий Беркутов. Он недавно подписал договор о сотрудничестве. Но лично я ему не верю. А потому требуется проверка. Хочу сразу предупредить, что человек он опасный и непредсказуемый. С ним надо быть постоянно начеку, держать его на мушке. И если что, не миндальничать. - Варданян посмотрел на Него долгим взглядом, сказал со значением: - Для меня это был бы лучший вариант.
   Да, видно, чем-то очень насолил этот мент генералу. В таком случае, для чего вся эта катавасия? Убрали по тихому и дело с концом. По всему, не все здесь зависит от самого генерала.
   - Понятно. А кто клиент?
   - Вадим Казначеев.
   - Казначеев?! - очень удивился Он. - Так ведь он вроде ваш?
   - Дурак ты, Дима, - снисходительно улыбнулся шеф. - Запомни - в политике нет своих и чужих. В политике есть лишь временные партнеры. А Казначеев видно стал кому-то опасен. И потом, не нашего ума это дело. Мы с тобой солдаты революции. Дан приказ, мы его обязаны выполнить.
   - Криминальной, - усмехнулся Он.
   - Чего? - не понял генерал.
   - Революции, говорю, криминальной.
   - Но, но! Ты мне это брось! - погрозил пальцем Варданян. - Что-то больно разговорчивым стал в последнее время. Это к добру не приведет.
   - Нам предстоит ехать в Питер? - спросил Он.
   - Это ещё почему?
   - Но ведь Казначеев живет в Питере?
   - Нет. Недавно он получил квартиру на Ленинском проспекте. - Генерал раскрыл папку, достал из неё лист бумаги, протянул Ему. - Это план его квартиры. Она специально для него приготовлена. Вот тут, - он постучал толстым пальцем по схеме, - имеется потайной вход, о котором Казначеев не имеет ни малейшего понятия. Через него и проникните в квартиру. Пистолет с двумя патронами дашь Беркутову лишь перед входом. И будь постоянно у него за спиной. Прикрывать тебя будут Лествянко и Попов.