Страница:
— Ты ела что-нибудь? Валентина сегодня приготовила отличные грибы в сметане и биточки из телятины. По-моему, там ещё что-то осталось…
— Спасибо, я сыта, — с вызовом ответила я, заглушая голосом урчание в желудке. — Лучше скажите, что известно о вирусе?
— О вирусе? — Он отложил газету и вытащил из стола исписанный лист бумаги. — Значит, о вирусе. Мне тут ответили, что вирус довольно мощный и никому пока не известен. Действительно хороший вирус способен придумать только гений. Похоже, мы имеем дело…
— Я имею дело, — поправила я.
— Хорошо, ты имеешь дело с очень умным человеком. Сама понимаешь, если очень умному человеку, возможно, гению взбредёт в голову что-то дурное, то его очень трудно остановить. В лаборатории сейчас пытаются разработать антивирус, но пока ничего не получается. Обещают сообщить о результатах не раньше чем через месяц.
— А зачем нам антивирус? Что это даст?
— Ничего. Просто если ты вдруг наткнёшься на этого гения, то он уже не сможет уничтожить твою программу. А значит, в компьютере останется информация о твоём разговоре с ним…
— Ага, понятно, — усмехнулась я, — тогда вы сможете установить, где искать мой труп, так?
— Может быть, и так, — спокойно пожал он плечами. — Всякое случается.
Какие у тебя планы на сегодня?
— Боюсь, что докладывать об этом я не обязана, — твёрдо ответила я, поднимаясь. — Планов куча, не знаю, с чего начать.
И вышла из кабинета. Почти сразу в приёмной зазвонил телефон. Это был несчастный, убитый горем Шура.
— Извините, что опять беспокою, — срывающимся голосом заговорил он, — но нервы уже не выдерживают. Мы тут с женой посовещались… В общем, она решила продать дачу. Это тысяч на восемь потянет. Вам хватит, чтобы ускорить дело?
— Ничего пока не продавайте, — строго ответила я, сгорая от стыда. — Деньги тут совершенно ни при чем, дела они не ускорят.
— Да, вы так считаете? — сокрушённо пробормотал он. — Но она хотя бы жива, наша Арина?
— Жива, жива, не волнуйтесь, — бодро заверила я. — Подождите ещё немного и ни о чем плохом не думайте. Все, извините, мне нужно работать. До свидания.
И положила трубку, чтобы не слышать его жалобного голоса, от которого разрывалось сердце. Люди на меня рассчитывали, в меня верили, а я сидела, как набитая дура, с пустой и больной головой и не знала, что делать. Ухватиться было не за что, все ниточки вели лишь в проклятый компьютерный ящик, с издёвкой взирающий на меня со стола экраном монитора. Чтобы хотя бы не думать о собственной ничтожности и хоть чем-то заняться, я включила его, вошла в сеть и вскоре уже плотно сидела в чате, поедая заботливо принесённые Валентиной грибочки в сметане. Весь остальной мир перестал для меня существовать.
Опять я была в интим-чате под псевдонимом Нимфа. Меня уже узнавали, здоровались, какие-то озабоченные мальчики пытались вывести на интимный разговор, получая, видимо, тайное удовольствие от того, что могут говорить девушке то, на что никогда не решились бы в реальной жизни. Посетителей в чате было довольно много, несмотря на раннее время. Туда заходили и с Дальнего Востока, из Сибири и Казахстана, и с Украины, и русские из Америки, где время было уже позднее. Но были и из Москвы. Я старалась отвечать всем, чтобы никого не обижать, и потому через два часа уже была самой популярной девушкой. Я пыталась острить, сыпала какими-то цитатами, рассказывала всем анекдоты, откровенно заигрывала с мужской половиной и, в общем, ни в чем себе не отказывала. Мне, конечно, было приятно всеобщее внимание, но я не забывала и внимательно присматриваться к каждому, пытаясь по словам понять, что за человек скрывается под тем или иным псевдонимом-маской и способен ли он на гениальную подлость. Увы, распознать это было практически невозможно. Большинство из них просто играли, притворялись, дурачились, и один господь мог сказать, что они на самом деле собой представляют. Меня просто бесило отсутствие визуального контакта, когда можно с одного взгляда, посмотрев в глаза, определить истинную сущность человека. Но выбора у меня не было, и я упорно продолжала торчать в центре всеобщего внимания, разбрасывая свои очаровательные виртуальные улыбки направо и налево, нагло отбивая собеседников-парней у других девушек. Если в реальном мире царит грубая физическая сила, то здесь, в Интернете, можно было побеждать только с помощью интеллекта, с которым, как я считала, у меня всегда все было в порядке. Хочет он того или нет, но умного человека сразу видно, как бы он ни притворялся и кого бы ни играл под глупым псевдонимом-ником. Я тоже врала напропалую, говоря всем, что работаю девушкой по вызову, а в свободное время торчу в Интернете, купленном на заработанные тяжким трудом бабки. Но пара человек меня тут же раскусили, заявив, что для девушки по вызову у меня слишком правильный стиль речи и потрясное чувство юмора. А все вышеозначенные девушки, как правило, довольно тупы и пишут с ошибками. Были бы умными — нашли бы себе нормальную работу.
Сдружилась я и с несколькими девчонками. Одна была студенткой филфака МГУ, очень интересной собеседницей и, наверное, могла стать хорошей подругой в жизни, а другая, ученица выпускного класса, наоборот, говорила редко, но всегда по делу и, как мне казалось, довольно откровенно. Она понравилась мне своей непосредственностью и тонким знанием жизни. Первая была Зая, а вторая Лаура.
Обе они хорошо помнили Маньячку, жалели, что та перестала приходить, причём даже не предупредила, что исчезает надолго. Вольно или невольно, но люди как-то сближаются в этих чатах, порой это становится единственным местом общения, где можно найти друзей, пусть виртуальных, но все же понимающих тебя, которые и посоветовать что-то могут, и пожалеть. Поэтому когда кто-то собирается пропасть надолго, то обычно предупреждает, чтобы не забывали и вспоминали добрым словом.
Маньячка, которая давно считалась здесь своей в доску, почему-то даже не попрощалась.
Я спросила у Заи, не помнит ли она, с кем Маньячка общалась в последнее время. Та ответила, что почти со всеми завсегдатаями. Но не исключено, что с кем-то говорила и в привате, но этого уже никто, кроме администратора, видеть не мог. Лаура долго молчала, а потом вдруг написала мне в приват:
— Нимфа, мне кажется, с Маньячкой случилось что-то нехорошее.
Меня как током ударило. Неужели Лаура что-то знает? Я нарочито небрежно ответила:
— С чего ты взяла?
— Я экстрасенс. Очень хорошо чувствую людей. В ночь с субботы на воскресенье у меня было видение.
Сердце у меня громко забилось в волнении: ведь как раз приблизительно в это время Маньячка и исчезла! Эти экстрасенсы — народ непонятный, загадочный, от них всего можно ожидать. Ведь как-то же они там помогают милиции искать пропавших людей и украденные автомобили, так, может, и здесь что-то получится?
По крайней мере, мне все равно уже ничего другого не остаётся, как надеяться на помощь нечистой силы. Дрожащими пальцами я набрала текст:
— Какое видение?
— Страшное, туманное… Маньячка кричала от боли и ужаса, ей было очень страшно. Я была уверена, что это происходит на самом деле. Мои видения никогда ещё не обманывали. Но потом, за делами, я как-то забыла… А когда ты сегодня начала искать её, я сразу про это вспомнила.
— Скажи, а ты не можешь вспомнить поточнее? Что, где, зачем, с кем?
— Могу…
Трясущимися руками достав из пачки сигарету, я жадно закурила, отхлебнула принесённый Валентиной, но уже давно остывший кофе и напечатала, боясь вспугнуть волшебный миг удачи:
— Расскажи, пожалуйста…
— А зачем это тебе? Ты её подруга? — пришёл ответ.
— Подруга, правда, виртуальная. Мне очень нравилось с ней разговаривать. Но не это главное. Если с ней действительно что-то случилось, то нужно помочь.
Ответа долго не было. Наконец, когда я уже решила, что она передумала, появилось приватное сообщение от Лауры для Нимфы:
— Мне нужна её фотография. Тогда я точно смогу сказать, что с ней, и вообще жива ли она сейчас. Фотография или какая-нибудь её вещь. Без этого не получается — времени много прошло. Сможешь достать?
Вытащив из ящика стола привезённую клиентом фотографию Арины, я с любовью посмотрела на неё, подмигнула, мол, не волнуйся, подружка, все будет о'кей, и быстро напечатала Лауре:
— Попробую. А как мне передать её тебе?
— Давай встретимся где-нибудь. Или приезжай ко мне.
— Конечно, приеду! Ты где живёшь?
— Здесь нельзя давать свой адрес, ты же знаешь — админы подсматривают, да и вообще… Пошли в «аську», там я тебе все напишу. Какой у тебя номер?
Я дала ей номер своей «аськи» и через пару минут уже получила по Интернет-пейджеру сообщение от Лауры. Оказывается, она сейчас живёт недалеко за городом, на отцовской даче. Подробно объяснив, как её найти, она спросила, когда меня ждать. Прикинув время, я ответила, что часа через полтора-два. На том мы и расстались. Хорошо, что она не спросила, откуда у меня фотография, а то пришлось бы врать. Не хотелось бы с этого начинать только завязавшиеся отношения…
Адрес был лёгкий, поэтому я не стала переписывать его на бумагу, а просто запомнила. Выключив компьютер, я посмотрела на часы. Было уже почти девять часов вечера. Надо же, сколько просидела и даже не заметила. Заглянула в кабинет к боссу, но его там не оказалось. Значит, ушёл к своей возлюбленной наверх. Помня вчерашнее, я поднялась на четвёртый этаж и постучала в их дверь.
Тишина. Я постучала ещё раз, настойчивее.
Изнутри послышались раскатистое рычание Родиона, протяжный стон Валентины, потом шаги, и дверь отворилась. Босс, без очков, в домашнем халате, с растрёпанной головой и красным, вспотевшим лицом, враждебно посмотрел на меня и с ненавистью произнёс:
— Что, не можешь подождать пару минут?
— Простите, босс, — с улыбкой пропела я, — но рабочий день, между прочим, у вас не ограниченный.
— Мегера! — раздался из дальней комнаты яростный крик Валентины. — Завтра приготовлю твой любимый салат и отберу, когда только начнёшь есть!
Бросив через плечо нежный взгляд, босс томно вздохнул, потом повернулся ко мне и уже более мирно проговорил:
— Не бойся, не отберёт. Ну что у тебя?
— Кажется, я нащупала ещё одну ниточку. Он сразу посерьёзнел, и неги на его лице как не бывало.
— Какую именно?
— Я нашла экстрасенса, который…
— Что?! — от возмущения глаза его стали круглыми. — И из-за этой ерунды ты прервала нас в самый ответственный момент?! Какие ещё экстрасенсы, девочка?
Работать нужно, а не на бога надеяться!
— Но…
— Ты не детектив, а глупая, взбалмошная девчонка! Все, с завтрашнего дня ты отстраняешься от дела. Я сам этим займусь, а то, чувствую, мы потеряем свой имидж с такой работой. Это не игрушки, Мария, а человеческие жизни, с ними не играют, как с куклами. А ты иди и купи себе Барби — это тебе больше подходит.
И закрыл перед моим красным от стыда лицом дверь. Так меня ещё никогда не унижали! Кипя от стыда и негодования, я сбежала вниз, села за свой стол и зарыдала, как последняя девчонка, размазывая по лицу слезы и сопли. Ну разве я виновата, что ничего у меня не получается! Что дело попалось слишком трудное, почти гиблое! Так кто ж знал?! Ну не могу я ничего придумать, не могу, и все тут! Дура я, значит, тупица, и никогда детектив из меня не получится…
Нарыдавшись вдоволь, я, стиснув зубы, пошла в ванную, умылась, привела себя в порядок, затем, взяла фотографию, накинула плащ и вышла из проклятой будки, громко хлопнув железной дверью. В душе я надеялась, что босс с Валентиной подпрыгнут при этом в постели в самый свой ответственный момент и у них ничего не получится. Пусть думают, что я поехала в «Детский мир» за Барби.
А я все равно съезжу к Лауре. И никому об этом не скажу…
С Волоколамского шоссе я свернула налево и вскоре увидела светящиеся в темноте за высокими заборами дачные домики. Вернее, домиками их, конечно, можно было назвать только с большой натяжкой. На самом деле тут возвышались в основном генеральские особняки, красота и размеры которых почему-то были обратно пропорциональны благосостоянию подведомственной им армии. Отыскав нужный номер, я остановилась около ворот, вышла из машины и нажала на кнопку звонка у калитки. Почти сразу из динамика раздался звонкий девичий голос:
— Кто там?
— Нимфа, — коротко ответила я.
— Привет! Заходи…
В калитке что-то щёлкнуло, она приоткрылась, и я вошла на территорию дачи. Кругом росли деревья, уже потерявшие все свои листья, торчали мокрые, голые кусты, и между ними вилась выложенная булыжниками тропинка, упирающаяся в парадный вход четырехэтажного кирпичного колосса. От ворот также вела широкая асфальтовая полоса, по которой можно было проехать на машине. Свет горел лишь на первом этаже.. Протопав под дождём по тропинке до дома, я вошла на каменное крыльцо с резной балюстрадой и тут увидела, как открылась широкая дверь и мне навстречу в толстом свитере и обтягивающих джинсах вышла Лаура. Сердце моё жалостливо сжалось.
Никогда ещё я не видела столь некрасивой девушки. Вернее, с фигурой у неё все было в порядке, она была очень стройной, с высокой грудью, наверняка занималась какой-нибудь гимнастикой, а вот лицо у неё было словно приделано от кого-то другого, страшного и неприятного. Мужеподобное, с бесцветным пушком под носом и на подбородке, с крупным мясистым носом, окружённым двумя глубокими морщинами, над чёрными глазами нависал лоб с густыми бровями, а полные губы казались совершенно бесформенными пятнами — в общем, лицо её производило отталкивающее впечатление. Если не сказать большего. Наверное, именно поэтому она и стала экстрасенсом, мелькнуло у меня в голове, — слишком много думала над тем, как изменить свою внешность, которой обычными, земными способами уже вряд ли можно было помочь. Да, кого только не встретишь в Интернете. Наверное, хорошо, что там никто друг друга не видит, а то бы все давно в ужасе разбежались…
— Так ты и есть Нимфа? — приветливо улыбнулась она, открыто разглядывая меня. — Боже, какая ты красивая. Ну заходи, чего стоишь…
Честно говоря, я немного растерялась, потому и стояла, будучи не в состоянии оторвать глаз от пушка на её подбородке.
— Да не смотри ты на меня так, — рассмеялась она. — Все равно краше не стану! Заходи же.
— Я тут… — обрела я наконец дар речи, — короче, машина у меня на улице.
— Машина? — Она ничуть не удивилась. — Какие проблемы — загоняй. Гараж за домом. Я сейчас ворота открою и гараж, а ты иди мотор заводи.
Дружески подмигнув мне, она скрылась в доме, а я пошла обратно к воротам, которые, как выяснилось, тоже открывались автоматически с пульта управления в доме. Загнав джип в гараж, где стояла ещё двухместная синяя «Хонда», принадлежащая, как видно, самой Лауре, я прошла через внутреннюю дверь наверх и очутилась в просторном зале с камином, уютно обставленном старинной мебелью. Два огромных мягких кресла стояли перед камином, между ними был столик с напитками и пепельницей. На одном, поджав под себя ноги, сидела Лаура и печально смотрела на огонь. В комнате царил полумрак, окна были плотно закрыты бархатными шторами, на стенах висели картины, и на всем этом таинственно прыгали причудливые отсветы пламени. Одним словом, обстановочка как раз соответствовала тому, что мы задумали. Я бы даже сказала, она была мистической.
Чувствуя, как по спине бегут мурашки, я сняла плащ, положила на диванчик у двери, затем тихо подошла и опустилась в свободное кресло. Лаура, не отрываясь от огня, продолжала молчать, словно меня вообще не было в комнате.
— Извини, конечно, — начала я, вынимая из сумочки фотографию, — но я тут по делу, если помнишь. Вот снимок Маньячки.
Она медленно оторвала взгляд от камина и перевела его на меня. Мне стало жутко. Глаза её, какие-то пустые, почти мёртвые, в которых, прыгая, будто дьявольские огоньки, отражались блики пламени, и хищно раздвинутые безобразные губы создавали полную иллюзию того, что передо мной сидел не человек, а некто, давно покинувший этот мир, но оставивший в нем своё уродливое тело, чтобы пугать остальных. Чтобы не обижать её, я заставила себя улыбнуться и проговорила, протягивая фотографию:
— Ты, наверное, уже на работу настраиваешься?
— Да, медитирую, — чуть слышно прошептала она и безжизненной, бледной рукой приняла у меня снимок. Но смотреть на него не стала, а просто зажала между ладонями, закрыла глаза, подставив лицо огню, и стала что-то бормотать, невнятное и странное. Я закурила и тоже уставилась в камин, чтобы не мешать человеку чудодействовать. Только бы она нашла Маньячку или хотя бы подсказала, жива та или нет сейчас, а там я уж как-нибудь сама до неё доберусь. А если Лаура . ещё и скажет, в каком приблизительно месте она находится, то я её просто зацелую, несмотря на уродливость. Да что там — стану её лучшей подругой до конца жизни! Буду помогать во всем, защищать от наглых и грубых парней, и пусть только кто-то попробует её оскорбить или обидеть — сам в одночасье станет таким же уродливым! Если не хуже… Только бы утереть нос этому самоуверенному боссу, показать ему, как он был не прав сегодня, посылая меня за Барби.
Я сидела и молила господа, чтобы он помог Лауре, послал ей чёткое и ясное видение Маньячки, а ещё лучше адрес, по которому её можно найти, с указанием более удобного проезда. Или, на худой конец, место на карте Москвы, а там уж я все перерою, всех на уши подниму, каждый уголок проверю, но найду бедную Арину и вручу её рыдающим от счастья родителям на глазах у изумлённо пялящегося босса…
— Тебя как зовут на самом деле? — вдруг спросила, повернувшись ко мне, Лаура.
— Мария, — удивлённо ответила я, видя, что та уже стала совершенно нормальной, а дьявольское выражение с её лица исчезло.
— Надо же, — усмехнулась она грустно, — и имя у тебя красивое. Не Маша, не Маруся, а именно Мария. Это ведь совершенно разные вещи, не так ли?
— Наверное, — пожала я плечами.
— А у меня не только морда уродливая, так ещё и имечко досталось не приведи господь — Клава. Представляешь?
— Да ладно тебе, — стала я успокаивать её. — Каждый живёт с такой внешностью, которую получил в подарок от бога. А дарёному коню в зубы не смотрят, так что…
— Да, я понимаю, — вздохнула она. — Но все равно, иногда такая тоска берет… Мне даже замуж несколько раз предлагали. Не веришь?
— Почему же, верю, — соврала я.
— Не веришь… — печально проговорила она. — А это правда. Папины сослуживцы. Он у меня генерал, большой начальник, а им к нему поближе подобраться хочется — вот и пытались через меня…
— Слушай, Клава…
— Не называй меня так! — вскрикнула она, словно от боли, и глаза её зло блеснули. — Я — Лаура, и баста! Когда-то я была той, которой Петрарка посвящал свои сонеты. Но это было давно, в прошлой жизни. Однажды я ему изменила, и господь меня наказал вот этим. — Она с ненавистью ткнула пальцем в своё лицо. — Теперь я карму отрабатываю.
— Да, погорячилась ты, конечно, — смущённо пробормотала я. — Не нужно было тебе трахаться с кем попало. Петрарки, что ли, было мало?
— Мало, — серьёзно ответила она. — Он вообще импотентом был. Только стихи да комплименты, а их на хлеб не намажешь и в одно место не засунешь. Я до сих пор ещё девочка, хотя мне уже двадцать один.
— Все ясно, моя хорошая, — попыталась я опять вернуться к делу. — Но то дела давно минувшие, а нам бы 6 своих баранах поговорить. Что там с Маньячкой?
Она бросила на меня тяжёлый взгляд, в котором я не успела заметить ничего хорошего, и подняла к глазам фотографию.
— Маньячка жива. Но лучше бы она была мертва, — заговорила она замогильным голосом, проводя ладонью над снимком.
— Почему?
— Ей сейчас очень плохо. Она хочет есть, её грызут крысы, у неё кончились слезы, она пьёт свою мочу… Меня передёрнуло от ужаса.
— Что ты такое говоришь? Я ведь серьёзно спрашиваю! Или ты в игрушки играешь?
— Какие уж тут игрушки! — огрызнулась Лаура. — Все, серьёзней некуда. Я вижу это, как тебя сейчас. Её похитили в субботу, когда у меня было видение. Я даже разговаривала с ней сейчас, но она принимает меня за призрак, за галлюцинацию и уже ничего не соображает…
Это уже было похоже на правду — не могла Лаура знать, что Маньячку похитили, а значит, её видения вполне реальны, им можно верить. Настроение у меня поднялось, я подобралась на кресле и ловила каждое слово этой странной девушки. А та, глядя на меня, но видя своё, продолжала:
— Её настоящее имя — Арина. Ей около шестнадцати лет, она не очень привлекательна, на ней джинсы, белая блузка навыпуск и сверху шерстяной жилет — цвет не могу определить…
— Невероятно… — прошептала я взволнованно. — А кто её похитил, ты не видишь?
От напряжения, очевидно, что-то изменилось в её лице на мгновение, а может, мне показалось, но потом она снова стала прежней, отрешённой и потерянной, и все тем же бесцветным голосом продолжила:
— Нет, не вижу… Рядом никого нет, кроме… Она вдруг запнулась, покраснела, уронила снимок и закашлялась, прижав ко рту кулак. Я, испуганная, сидела рядом и гадала, что же такого она там рассмотрела, в своём видении, если так отреагировала. Успокоившись, она подняла на меня глаза и виновато произнесла:
— Извини, все это не так просто. На это уходит куча энергии. Многие медиумы страдают чахоткой.
— Да-да, понимаю, — с сочувствием кивнула я, стараясь не смотреть в её покрасневшие и от этого ставшие ещё более страшными глаза. — Но… ты не скажешь, кто там ещё рядом с ней?
— Отчего же — скажу, — она нахмурилась. — Там ещё какие-то девушки. Но, по-моему, они уже мертвы. Просто лежат рядом силуэты в женской одежде.
— Господи, не может быть…
Я была в шоке. Страшная картина предстала в моем сознании: несчастные девушки, среди которых были Арина и Ольга, страдающие в какой-то грязной комнате, где их одолевает голод и разрывают крысы… Кошмар! Причём увидела я это все с такой отчётливостью, словно сама там только что побывала, и даже почувствовала отвратительный запах разлагающейся плоти. Никому бы такого не пожелала.
— Да, происходит что-то страшное, — нормальным голосом произнесла Лаура, закуривая сигарету. — Я это сразу поняла. Маньячка скоро умрёт, и спасать её бесполезно.
— Это ещё почему?
— У неё карма обрывается — я это вижу. Она уже труп, только душа её ещё полощется зачем-то в умирающем, гниющем теле.
— Какие странные вещи ты говоришь, — пробормотала я.
— Ничего странного — обычная истина, проза жизни, — усмехнулась она, стряхивая пепел на ковёр. — Я считаю, кстати, что не существует непреложных, вечных истин. Люди сами придумывают их для себя и живут по ним, не напрягаясь.
Поэтому у каждого истина своя. — Она вдруг пронзила меня своим чёрным взглядом.
— А ты её подруга?
— Да, подруга, — я сделала вид, что расстроена, чтобы не краснеть за прошлую ложь. — Мы с ней в Интернете познакомились, однажды даже встречались, она свою фотку мне оставила. Ни телефона, ни адреса не сказала. Потом как-то разбежались, делами занялись, а тут вдруг выясняется, что её нет. Да ещё видения твои…
— А ты где работаешь, учишься?
Мне было не по себе под её взглядом, но я хотела вытянуть из неё побольше информации, поэтому терпела.
— Работаю секретаршей в мелкой фирме. А ты?
— А я нигде не работаю. Зачем? — Она усмехнулась и обвела взглядом богатые хоромы. — У меня и так все есть. Кроме счастья, как ты понимаешь.
— Да ладно тебе, найдёшь ещё своё счастье. Гуляет где-то небось, тебя поджидает.
— Сомневаюсь, — Лаура задумалась, уставив взгляд в камин, и мне стало полегче.
— Слушай, а ты не можешь ещё разок поднапрячься? — осторожно поинтересовалась я.
— А что такое? — вскинулась она.
— Ну, может, получится узнать, где Маньячка находится? Я имею в виду, в каком городе или конкретном месте Москвы…
— Это можно, — неожиданно легко согласилась она. — Только мне карта нужна. Я однажды так пробовала искать, когда у нас Трезор потерялся.
— Трезор?
— Да, собака наша, ротвейлер. Ты только никому не говори, ладно?
— О чем, о собаке? — удивилась я.
— Нет, просто я тебе одну вещь скажу по секрету. Никому раньше не говорила.
— Ну…
Лаура опустила глаза, вздохнула как-то судорожно и выпалила:
— Он мой первый любовник!
— Кто?
— Да Трезор же, глупая! — Девушка раскраснелась, глаза её заблестели от возбуждения. — Трахалась я с ним, прямо здесь, в этой вот комнате, перед этим камином! У меня ведь парней не было, все стороной обходили, так я всем назло с собакой решила. И ничего, мне понравилось, знаешь… — Она вдруг резко погрустнела. — Правда, отец, когда узнал об этом, пристрелил его…
Я сидела, совершенно ошарашенная, смотрела на неё и не могла вымолвить ни слова. В принципе, конечно, могут быть у молодых девушек сексуальные проблемы, даже и у меня они были и есть, но чтобы разрешать их таким странным способом — это было выше моего понимания! Как ни старалась, не могла представить себе Лауру и собаку… И что-то отвратительное, очень какое-то неприятное чувство, доводящее меня почти до тошноты, стало появляться в моей душе к этой несчастной, по сути, девчонке-медиуму. Даже несмотря на то, что она помогла мне прояснить ситуацию с Маньячкой.
— Он как-то вернулся домой, — горящими глазами глядя в камин, продолжала Лаура, испытывая при этом, судя по всему, какое-то извращённое удовольствие, — а Трезор на мне как раз. Вот здесь прямо, перед креслами. Я голая… Кошмар, правда? Отец сразу за пистолет и всю обойму в него всадил, в бедненького. — Она криво усмехнулась. — Потом, когда в себя пришёл, сказал, что в меня целился… Так о чем мы, бишь?
— Спасибо, я сыта, — с вызовом ответила я, заглушая голосом урчание в желудке. — Лучше скажите, что известно о вирусе?
— О вирусе? — Он отложил газету и вытащил из стола исписанный лист бумаги. — Значит, о вирусе. Мне тут ответили, что вирус довольно мощный и никому пока не известен. Действительно хороший вирус способен придумать только гений. Похоже, мы имеем дело…
— Я имею дело, — поправила я.
— Хорошо, ты имеешь дело с очень умным человеком. Сама понимаешь, если очень умному человеку, возможно, гению взбредёт в голову что-то дурное, то его очень трудно остановить. В лаборатории сейчас пытаются разработать антивирус, но пока ничего не получается. Обещают сообщить о результатах не раньше чем через месяц.
— А зачем нам антивирус? Что это даст?
— Ничего. Просто если ты вдруг наткнёшься на этого гения, то он уже не сможет уничтожить твою программу. А значит, в компьютере останется информация о твоём разговоре с ним…
— Ага, понятно, — усмехнулась я, — тогда вы сможете установить, где искать мой труп, так?
— Может быть, и так, — спокойно пожал он плечами. — Всякое случается.
Какие у тебя планы на сегодня?
— Боюсь, что докладывать об этом я не обязана, — твёрдо ответила я, поднимаясь. — Планов куча, не знаю, с чего начать.
И вышла из кабинета. Почти сразу в приёмной зазвонил телефон. Это был несчастный, убитый горем Шура.
— Извините, что опять беспокою, — срывающимся голосом заговорил он, — но нервы уже не выдерживают. Мы тут с женой посовещались… В общем, она решила продать дачу. Это тысяч на восемь потянет. Вам хватит, чтобы ускорить дело?
— Ничего пока не продавайте, — строго ответила я, сгорая от стыда. — Деньги тут совершенно ни при чем, дела они не ускорят.
— Да, вы так считаете? — сокрушённо пробормотал он. — Но она хотя бы жива, наша Арина?
— Жива, жива, не волнуйтесь, — бодро заверила я. — Подождите ещё немного и ни о чем плохом не думайте. Все, извините, мне нужно работать. До свидания.
И положила трубку, чтобы не слышать его жалобного голоса, от которого разрывалось сердце. Люди на меня рассчитывали, в меня верили, а я сидела, как набитая дура, с пустой и больной головой и не знала, что делать. Ухватиться было не за что, все ниточки вели лишь в проклятый компьютерный ящик, с издёвкой взирающий на меня со стола экраном монитора. Чтобы хотя бы не думать о собственной ничтожности и хоть чем-то заняться, я включила его, вошла в сеть и вскоре уже плотно сидела в чате, поедая заботливо принесённые Валентиной грибочки в сметане. Весь остальной мир перестал для меня существовать.
Опять я была в интим-чате под псевдонимом Нимфа. Меня уже узнавали, здоровались, какие-то озабоченные мальчики пытались вывести на интимный разговор, получая, видимо, тайное удовольствие от того, что могут говорить девушке то, на что никогда не решились бы в реальной жизни. Посетителей в чате было довольно много, несмотря на раннее время. Туда заходили и с Дальнего Востока, из Сибири и Казахстана, и с Украины, и русские из Америки, где время было уже позднее. Но были и из Москвы. Я старалась отвечать всем, чтобы никого не обижать, и потому через два часа уже была самой популярной девушкой. Я пыталась острить, сыпала какими-то цитатами, рассказывала всем анекдоты, откровенно заигрывала с мужской половиной и, в общем, ни в чем себе не отказывала. Мне, конечно, было приятно всеобщее внимание, но я не забывала и внимательно присматриваться к каждому, пытаясь по словам понять, что за человек скрывается под тем или иным псевдонимом-маской и способен ли он на гениальную подлость. Увы, распознать это было практически невозможно. Большинство из них просто играли, притворялись, дурачились, и один господь мог сказать, что они на самом деле собой представляют. Меня просто бесило отсутствие визуального контакта, когда можно с одного взгляда, посмотрев в глаза, определить истинную сущность человека. Но выбора у меня не было, и я упорно продолжала торчать в центре всеобщего внимания, разбрасывая свои очаровательные виртуальные улыбки направо и налево, нагло отбивая собеседников-парней у других девушек. Если в реальном мире царит грубая физическая сила, то здесь, в Интернете, можно было побеждать только с помощью интеллекта, с которым, как я считала, у меня всегда все было в порядке. Хочет он того или нет, но умного человека сразу видно, как бы он ни притворялся и кого бы ни играл под глупым псевдонимом-ником. Я тоже врала напропалую, говоря всем, что работаю девушкой по вызову, а в свободное время торчу в Интернете, купленном на заработанные тяжким трудом бабки. Но пара человек меня тут же раскусили, заявив, что для девушки по вызову у меня слишком правильный стиль речи и потрясное чувство юмора. А все вышеозначенные девушки, как правило, довольно тупы и пишут с ошибками. Были бы умными — нашли бы себе нормальную работу.
Сдружилась я и с несколькими девчонками. Одна была студенткой филфака МГУ, очень интересной собеседницей и, наверное, могла стать хорошей подругой в жизни, а другая, ученица выпускного класса, наоборот, говорила редко, но всегда по делу и, как мне казалось, довольно откровенно. Она понравилась мне своей непосредственностью и тонким знанием жизни. Первая была Зая, а вторая Лаура.
Обе они хорошо помнили Маньячку, жалели, что та перестала приходить, причём даже не предупредила, что исчезает надолго. Вольно или невольно, но люди как-то сближаются в этих чатах, порой это становится единственным местом общения, где можно найти друзей, пусть виртуальных, но все же понимающих тебя, которые и посоветовать что-то могут, и пожалеть. Поэтому когда кто-то собирается пропасть надолго, то обычно предупреждает, чтобы не забывали и вспоминали добрым словом.
Маньячка, которая давно считалась здесь своей в доску, почему-то даже не попрощалась.
Я спросила у Заи, не помнит ли она, с кем Маньячка общалась в последнее время. Та ответила, что почти со всеми завсегдатаями. Но не исключено, что с кем-то говорила и в привате, но этого уже никто, кроме администратора, видеть не мог. Лаура долго молчала, а потом вдруг написала мне в приват:
— Нимфа, мне кажется, с Маньячкой случилось что-то нехорошее.
Меня как током ударило. Неужели Лаура что-то знает? Я нарочито небрежно ответила:
— С чего ты взяла?
— Я экстрасенс. Очень хорошо чувствую людей. В ночь с субботы на воскресенье у меня было видение.
Сердце у меня громко забилось в волнении: ведь как раз приблизительно в это время Маньячка и исчезла! Эти экстрасенсы — народ непонятный, загадочный, от них всего можно ожидать. Ведь как-то же они там помогают милиции искать пропавших людей и украденные автомобили, так, может, и здесь что-то получится?
По крайней мере, мне все равно уже ничего другого не остаётся, как надеяться на помощь нечистой силы. Дрожащими пальцами я набрала текст:
— Какое видение?
— Страшное, туманное… Маньячка кричала от боли и ужаса, ей было очень страшно. Я была уверена, что это происходит на самом деле. Мои видения никогда ещё не обманывали. Но потом, за делами, я как-то забыла… А когда ты сегодня начала искать её, я сразу про это вспомнила.
— Скажи, а ты не можешь вспомнить поточнее? Что, где, зачем, с кем?
— Могу…
Трясущимися руками достав из пачки сигарету, я жадно закурила, отхлебнула принесённый Валентиной, но уже давно остывший кофе и напечатала, боясь вспугнуть волшебный миг удачи:
— Расскажи, пожалуйста…
— А зачем это тебе? Ты её подруга? — пришёл ответ.
— Подруга, правда, виртуальная. Мне очень нравилось с ней разговаривать. Но не это главное. Если с ней действительно что-то случилось, то нужно помочь.
Ответа долго не было. Наконец, когда я уже решила, что она передумала, появилось приватное сообщение от Лауры для Нимфы:
— Мне нужна её фотография. Тогда я точно смогу сказать, что с ней, и вообще жива ли она сейчас. Фотография или какая-нибудь её вещь. Без этого не получается — времени много прошло. Сможешь достать?
Вытащив из ящика стола привезённую клиентом фотографию Арины, я с любовью посмотрела на неё, подмигнула, мол, не волнуйся, подружка, все будет о'кей, и быстро напечатала Лауре:
— Попробую. А как мне передать её тебе?
— Давай встретимся где-нибудь. Или приезжай ко мне.
— Конечно, приеду! Ты где живёшь?
— Здесь нельзя давать свой адрес, ты же знаешь — админы подсматривают, да и вообще… Пошли в «аську», там я тебе все напишу. Какой у тебя номер?
Я дала ей номер своей «аськи» и через пару минут уже получила по Интернет-пейджеру сообщение от Лауры. Оказывается, она сейчас живёт недалеко за городом, на отцовской даче. Подробно объяснив, как её найти, она спросила, когда меня ждать. Прикинув время, я ответила, что часа через полтора-два. На том мы и расстались. Хорошо, что она не спросила, откуда у меня фотография, а то пришлось бы врать. Не хотелось бы с этого начинать только завязавшиеся отношения…
Адрес был лёгкий, поэтому я не стала переписывать его на бумагу, а просто запомнила. Выключив компьютер, я посмотрела на часы. Было уже почти девять часов вечера. Надо же, сколько просидела и даже не заметила. Заглянула в кабинет к боссу, но его там не оказалось. Значит, ушёл к своей возлюбленной наверх. Помня вчерашнее, я поднялась на четвёртый этаж и постучала в их дверь.
Тишина. Я постучала ещё раз, настойчивее.
Изнутри послышались раскатистое рычание Родиона, протяжный стон Валентины, потом шаги, и дверь отворилась. Босс, без очков, в домашнем халате, с растрёпанной головой и красным, вспотевшим лицом, враждебно посмотрел на меня и с ненавистью произнёс:
— Что, не можешь подождать пару минут?
— Простите, босс, — с улыбкой пропела я, — но рабочий день, между прочим, у вас не ограниченный.
— Мегера! — раздался из дальней комнаты яростный крик Валентины. — Завтра приготовлю твой любимый салат и отберу, когда только начнёшь есть!
Бросив через плечо нежный взгляд, босс томно вздохнул, потом повернулся ко мне и уже более мирно проговорил:
— Не бойся, не отберёт. Ну что у тебя?
— Кажется, я нащупала ещё одну ниточку. Он сразу посерьёзнел, и неги на его лице как не бывало.
— Какую именно?
— Я нашла экстрасенса, который…
— Что?! — от возмущения глаза его стали круглыми. — И из-за этой ерунды ты прервала нас в самый ответственный момент?! Какие ещё экстрасенсы, девочка?
Работать нужно, а не на бога надеяться!
— Но…
— Ты не детектив, а глупая, взбалмошная девчонка! Все, с завтрашнего дня ты отстраняешься от дела. Я сам этим займусь, а то, чувствую, мы потеряем свой имидж с такой работой. Это не игрушки, Мария, а человеческие жизни, с ними не играют, как с куклами. А ты иди и купи себе Барби — это тебе больше подходит.
И закрыл перед моим красным от стыда лицом дверь. Так меня ещё никогда не унижали! Кипя от стыда и негодования, я сбежала вниз, села за свой стол и зарыдала, как последняя девчонка, размазывая по лицу слезы и сопли. Ну разве я виновата, что ничего у меня не получается! Что дело попалось слишком трудное, почти гиблое! Так кто ж знал?! Ну не могу я ничего придумать, не могу, и все тут! Дура я, значит, тупица, и никогда детектив из меня не получится…
Нарыдавшись вдоволь, я, стиснув зубы, пошла в ванную, умылась, привела себя в порядок, затем, взяла фотографию, накинула плащ и вышла из проклятой будки, громко хлопнув железной дверью. В душе я надеялась, что босс с Валентиной подпрыгнут при этом в постели в самый свой ответственный момент и у них ничего не получится. Пусть думают, что я поехала в «Детский мир» за Барби.
А я все равно съезжу к Лауре. И никому об этом не скажу…
С Волоколамского шоссе я свернула налево и вскоре увидела светящиеся в темноте за высокими заборами дачные домики. Вернее, домиками их, конечно, можно было назвать только с большой натяжкой. На самом деле тут возвышались в основном генеральские особняки, красота и размеры которых почему-то были обратно пропорциональны благосостоянию подведомственной им армии. Отыскав нужный номер, я остановилась около ворот, вышла из машины и нажала на кнопку звонка у калитки. Почти сразу из динамика раздался звонкий девичий голос:
— Кто там?
— Нимфа, — коротко ответила я.
— Привет! Заходи…
В калитке что-то щёлкнуло, она приоткрылась, и я вошла на территорию дачи. Кругом росли деревья, уже потерявшие все свои листья, торчали мокрые, голые кусты, и между ними вилась выложенная булыжниками тропинка, упирающаяся в парадный вход четырехэтажного кирпичного колосса. От ворот также вела широкая асфальтовая полоса, по которой можно было проехать на машине. Свет горел лишь на первом этаже.. Протопав под дождём по тропинке до дома, я вошла на каменное крыльцо с резной балюстрадой и тут увидела, как открылась широкая дверь и мне навстречу в толстом свитере и обтягивающих джинсах вышла Лаура. Сердце моё жалостливо сжалось.
Никогда ещё я не видела столь некрасивой девушки. Вернее, с фигурой у неё все было в порядке, она была очень стройной, с высокой грудью, наверняка занималась какой-нибудь гимнастикой, а вот лицо у неё было словно приделано от кого-то другого, страшного и неприятного. Мужеподобное, с бесцветным пушком под носом и на подбородке, с крупным мясистым носом, окружённым двумя глубокими морщинами, над чёрными глазами нависал лоб с густыми бровями, а полные губы казались совершенно бесформенными пятнами — в общем, лицо её производило отталкивающее впечатление. Если не сказать большего. Наверное, именно поэтому она и стала экстрасенсом, мелькнуло у меня в голове, — слишком много думала над тем, как изменить свою внешность, которой обычными, земными способами уже вряд ли можно было помочь. Да, кого только не встретишь в Интернете. Наверное, хорошо, что там никто друг друга не видит, а то бы все давно в ужасе разбежались…
— Так ты и есть Нимфа? — приветливо улыбнулась она, открыто разглядывая меня. — Боже, какая ты красивая. Ну заходи, чего стоишь…
Честно говоря, я немного растерялась, потому и стояла, будучи не в состоянии оторвать глаз от пушка на её подбородке.
— Да не смотри ты на меня так, — рассмеялась она. — Все равно краше не стану! Заходи же.
— Я тут… — обрела я наконец дар речи, — короче, машина у меня на улице.
— Машина? — Она ничуть не удивилась. — Какие проблемы — загоняй. Гараж за домом. Я сейчас ворота открою и гараж, а ты иди мотор заводи.
Дружески подмигнув мне, она скрылась в доме, а я пошла обратно к воротам, которые, как выяснилось, тоже открывались автоматически с пульта управления в доме. Загнав джип в гараж, где стояла ещё двухместная синяя «Хонда», принадлежащая, как видно, самой Лауре, я прошла через внутреннюю дверь наверх и очутилась в просторном зале с камином, уютно обставленном старинной мебелью. Два огромных мягких кресла стояли перед камином, между ними был столик с напитками и пепельницей. На одном, поджав под себя ноги, сидела Лаура и печально смотрела на огонь. В комнате царил полумрак, окна были плотно закрыты бархатными шторами, на стенах висели картины, и на всем этом таинственно прыгали причудливые отсветы пламени. Одним словом, обстановочка как раз соответствовала тому, что мы задумали. Я бы даже сказала, она была мистической.
Чувствуя, как по спине бегут мурашки, я сняла плащ, положила на диванчик у двери, затем тихо подошла и опустилась в свободное кресло. Лаура, не отрываясь от огня, продолжала молчать, словно меня вообще не было в комнате.
— Извини, конечно, — начала я, вынимая из сумочки фотографию, — но я тут по делу, если помнишь. Вот снимок Маньячки.
Она медленно оторвала взгляд от камина и перевела его на меня. Мне стало жутко. Глаза её, какие-то пустые, почти мёртвые, в которых, прыгая, будто дьявольские огоньки, отражались блики пламени, и хищно раздвинутые безобразные губы создавали полную иллюзию того, что передо мной сидел не человек, а некто, давно покинувший этот мир, но оставивший в нем своё уродливое тело, чтобы пугать остальных. Чтобы не обижать её, я заставила себя улыбнуться и проговорила, протягивая фотографию:
— Ты, наверное, уже на работу настраиваешься?
— Да, медитирую, — чуть слышно прошептала она и безжизненной, бледной рукой приняла у меня снимок. Но смотреть на него не стала, а просто зажала между ладонями, закрыла глаза, подставив лицо огню, и стала что-то бормотать, невнятное и странное. Я закурила и тоже уставилась в камин, чтобы не мешать человеку чудодействовать. Только бы она нашла Маньячку или хотя бы подсказала, жива та или нет сейчас, а там я уж как-нибудь сама до неё доберусь. А если Лаура . ещё и скажет, в каком приблизительно месте она находится, то я её просто зацелую, несмотря на уродливость. Да что там — стану её лучшей подругой до конца жизни! Буду помогать во всем, защищать от наглых и грубых парней, и пусть только кто-то попробует её оскорбить или обидеть — сам в одночасье станет таким же уродливым! Если не хуже… Только бы утереть нос этому самоуверенному боссу, показать ему, как он был не прав сегодня, посылая меня за Барби.
Я сидела и молила господа, чтобы он помог Лауре, послал ей чёткое и ясное видение Маньячки, а ещё лучше адрес, по которому её можно найти, с указанием более удобного проезда. Или, на худой конец, место на карте Москвы, а там уж я все перерою, всех на уши подниму, каждый уголок проверю, но найду бедную Арину и вручу её рыдающим от счастья родителям на глазах у изумлённо пялящегося босса…
— Тебя как зовут на самом деле? — вдруг спросила, повернувшись ко мне, Лаура.
— Мария, — удивлённо ответила я, видя, что та уже стала совершенно нормальной, а дьявольское выражение с её лица исчезло.
— Надо же, — усмехнулась она грустно, — и имя у тебя красивое. Не Маша, не Маруся, а именно Мария. Это ведь совершенно разные вещи, не так ли?
— Наверное, — пожала я плечами.
— А у меня не только морда уродливая, так ещё и имечко досталось не приведи господь — Клава. Представляешь?
— Да ладно тебе, — стала я успокаивать её. — Каждый живёт с такой внешностью, которую получил в подарок от бога. А дарёному коню в зубы не смотрят, так что…
— Да, я понимаю, — вздохнула она. — Но все равно, иногда такая тоска берет… Мне даже замуж несколько раз предлагали. Не веришь?
— Почему же, верю, — соврала я.
— Не веришь… — печально проговорила она. — А это правда. Папины сослуживцы. Он у меня генерал, большой начальник, а им к нему поближе подобраться хочется — вот и пытались через меня…
— Слушай, Клава…
— Не называй меня так! — вскрикнула она, словно от боли, и глаза её зло блеснули. — Я — Лаура, и баста! Когда-то я была той, которой Петрарка посвящал свои сонеты. Но это было давно, в прошлой жизни. Однажды я ему изменила, и господь меня наказал вот этим. — Она с ненавистью ткнула пальцем в своё лицо. — Теперь я карму отрабатываю.
— Да, погорячилась ты, конечно, — смущённо пробормотала я. — Не нужно было тебе трахаться с кем попало. Петрарки, что ли, было мало?
— Мало, — серьёзно ответила она. — Он вообще импотентом был. Только стихи да комплименты, а их на хлеб не намажешь и в одно место не засунешь. Я до сих пор ещё девочка, хотя мне уже двадцать один.
— Все ясно, моя хорошая, — попыталась я опять вернуться к делу. — Но то дела давно минувшие, а нам бы 6 своих баранах поговорить. Что там с Маньячкой?
Она бросила на меня тяжёлый взгляд, в котором я не успела заметить ничего хорошего, и подняла к глазам фотографию.
— Маньячка жива. Но лучше бы она была мертва, — заговорила она замогильным голосом, проводя ладонью над снимком.
— Почему?
— Ей сейчас очень плохо. Она хочет есть, её грызут крысы, у неё кончились слезы, она пьёт свою мочу… Меня передёрнуло от ужаса.
— Что ты такое говоришь? Я ведь серьёзно спрашиваю! Или ты в игрушки играешь?
— Какие уж тут игрушки! — огрызнулась Лаура. — Все, серьёзней некуда. Я вижу это, как тебя сейчас. Её похитили в субботу, когда у меня было видение. Я даже разговаривала с ней сейчас, но она принимает меня за призрак, за галлюцинацию и уже ничего не соображает…
Это уже было похоже на правду — не могла Лаура знать, что Маньячку похитили, а значит, её видения вполне реальны, им можно верить. Настроение у меня поднялось, я подобралась на кресле и ловила каждое слово этой странной девушки. А та, глядя на меня, но видя своё, продолжала:
— Её настоящее имя — Арина. Ей около шестнадцати лет, она не очень привлекательна, на ней джинсы, белая блузка навыпуск и сверху шерстяной жилет — цвет не могу определить…
— Невероятно… — прошептала я взволнованно. — А кто её похитил, ты не видишь?
От напряжения, очевидно, что-то изменилось в её лице на мгновение, а может, мне показалось, но потом она снова стала прежней, отрешённой и потерянной, и все тем же бесцветным голосом продолжила:
— Нет, не вижу… Рядом никого нет, кроме… Она вдруг запнулась, покраснела, уронила снимок и закашлялась, прижав ко рту кулак. Я, испуганная, сидела рядом и гадала, что же такого она там рассмотрела, в своём видении, если так отреагировала. Успокоившись, она подняла на меня глаза и виновато произнесла:
— Извини, все это не так просто. На это уходит куча энергии. Многие медиумы страдают чахоткой.
— Да-да, понимаю, — с сочувствием кивнула я, стараясь не смотреть в её покрасневшие и от этого ставшие ещё более страшными глаза. — Но… ты не скажешь, кто там ещё рядом с ней?
— Отчего же — скажу, — она нахмурилась. — Там ещё какие-то девушки. Но, по-моему, они уже мертвы. Просто лежат рядом силуэты в женской одежде.
— Господи, не может быть…
Я была в шоке. Страшная картина предстала в моем сознании: несчастные девушки, среди которых были Арина и Ольга, страдающие в какой-то грязной комнате, где их одолевает голод и разрывают крысы… Кошмар! Причём увидела я это все с такой отчётливостью, словно сама там только что побывала, и даже почувствовала отвратительный запах разлагающейся плоти. Никому бы такого не пожелала.
— Да, происходит что-то страшное, — нормальным голосом произнесла Лаура, закуривая сигарету. — Я это сразу поняла. Маньячка скоро умрёт, и спасать её бесполезно.
— Это ещё почему?
— У неё карма обрывается — я это вижу. Она уже труп, только душа её ещё полощется зачем-то в умирающем, гниющем теле.
— Какие странные вещи ты говоришь, — пробормотала я.
— Ничего странного — обычная истина, проза жизни, — усмехнулась она, стряхивая пепел на ковёр. — Я считаю, кстати, что не существует непреложных, вечных истин. Люди сами придумывают их для себя и живут по ним, не напрягаясь.
Поэтому у каждого истина своя. — Она вдруг пронзила меня своим чёрным взглядом.
— А ты её подруга?
— Да, подруга, — я сделала вид, что расстроена, чтобы не краснеть за прошлую ложь. — Мы с ней в Интернете познакомились, однажды даже встречались, она свою фотку мне оставила. Ни телефона, ни адреса не сказала. Потом как-то разбежались, делами занялись, а тут вдруг выясняется, что её нет. Да ещё видения твои…
— А ты где работаешь, учишься?
Мне было не по себе под её взглядом, но я хотела вытянуть из неё побольше информации, поэтому терпела.
— Работаю секретаршей в мелкой фирме. А ты?
— А я нигде не работаю. Зачем? — Она усмехнулась и обвела взглядом богатые хоромы. — У меня и так все есть. Кроме счастья, как ты понимаешь.
— Да ладно тебе, найдёшь ещё своё счастье. Гуляет где-то небось, тебя поджидает.
— Сомневаюсь, — Лаура задумалась, уставив взгляд в камин, и мне стало полегче.
— Слушай, а ты не можешь ещё разок поднапрячься? — осторожно поинтересовалась я.
— А что такое? — вскинулась она.
— Ну, может, получится узнать, где Маньячка находится? Я имею в виду, в каком городе или конкретном месте Москвы…
— Это можно, — неожиданно легко согласилась она. — Только мне карта нужна. Я однажды так пробовала искать, когда у нас Трезор потерялся.
— Трезор?
— Да, собака наша, ротвейлер. Ты только никому не говори, ладно?
— О чем, о собаке? — удивилась я.
— Нет, просто я тебе одну вещь скажу по секрету. Никому раньше не говорила.
— Ну…
Лаура опустила глаза, вздохнула как-то судорожно и выпалила:
— Он мой первый любовник!
— Кто?
— Да Трезор же, глупая! — Девушка раскраснелась, глаза её заблестели от возбуждения. — Трахалась я с ним, прямо здесь, в этой вот комнате, перед этим камином! У меня ведь парней не было, все стороной обходили, так я всем назло с собакой решила. И ничего, мне понравилось, знаешь… — Она вдруг резко погрустнела. — Правда, отец, когда узнал об этом, пристрелил его…
Я сидела, совершенно ошарашенная, смотрела на неё и не могла вымолвить ни слова. В принципе, конечно, могут быть у молодых девушек сексуальные проблемы, даже и у меня они были и есть, но чтобы разрешать их таким странным способом — это было выше моего понимания! Как ни старалась, не могла представить себе Лауру и собаку… И что-то отвратительное, очень какое-то неприятное чувство, доводящее меня почти до тошноты, стало появляться в моей душе к этой несчастной, по сути, девчонке-медиуму. Даже несмотря на то, что она помогла мне прояснить ситуацию с Маньячкой.
— Он как-то вернулся домой, — горящими глазами глядя в камин, продолжала Лаура, испытывая при этом, судя по всему, какое-то извращённое удовольствие, — а Трезор на мне как раз. Вот здесь прямо, перед креслами. Я голая… Кошмар, правда? Отец сразу за пистолет и всю обойму в него всадил, в бедненького. — Она криво усмехнулась. — Потом, когда в себя пришёл, сказал, что в меня целился… Так о чем мы, бишь?