Страница:
— Ну зачем же в сумочку, босс, — не унималась я. — Потом я оболью его красной краской, нарисую на лбу рану и уйду. Все подумают, что он умер, вызовут «Скорую», а по дороге в больницу мы нападём на неё и похитим тело! Все шито-крыто.
— Любой врач сразу же поймёт, что он не мёртв, а всего лишь спит. Нет, Мария, нам нужна полная достоверность. Чтобы все, включая самого Олега, поверили, что его убили. И эта иллюзия должна продержаться в мозгах Светланы не менее суток. Все должно быть разыграно по всем правилам современных бандитских разборок. Иначе все сразу подумают на жену. Уверен, что в его окружении каждый второй знает, как она хочет его смерти. Все тут же побегут к ней, возьмут её клещами за горло, она признается, что наняла киллера, и мы останемся с носом.
— Ну тогда я не знаю, — сдалась я. — Это у вас голова гениальная, вот вы и думайте.
— Вот я и думаю. А ты иди вызванивай то ателье. Нам нужно срочно сделать ей звонок. А то, не дай бог, Фикса захочет выяснить, звонили или нет, или телохранитель что-то заподозрит и проверит — нет, мы должны предупредить все их шаги. На всякий случай. А там посмотри по ситуации. Скорее всего, если и будут проверки, то только на уровне звонков, и мы можем легко проскочить.
Перебери все возможные варианты с другими цифрами, но найди мне эту киллершу Люсю живой или мёртвой. Не так уж и много там этих вариантов…
— Ну конечно, — усмехнулась я, — никак не больше миллиона…
И вышла из кабинета, обиженная на весь свет, что меня в очередной раз не поняли и не оценили. А ведь в моих предложениях явно что-то было…
Битых два часа я перебирала, меняя каждый раз по одной цифре, эти проклятые варианты. Но ни Люси, ни ателье нигде не было. Я попадала в квартиры, в организации, в фирмы, или вообще никто не снимал трубку, или было занято. В телефонном справочнике бесчисленное множество всякого рода ателье, я полистала страницы и поняла, что делать это бесполезно — на самом деле по нужному номеру могло вовсе и не быть никакого ателье, а название использовали для отвода глаз.
И продолжила поиск методом тыка пальцем в кнопки на аппарате. Наконец, когда уже возненавидела телефонный аппарат и бомжа, скорбно наблюдавшего за моей работой с дивана напротив, я услышала приятный женский голос. Женщине было не меньше сорока, ничего подозрительного в её интонации не наблюдалось.
— Здравствуйте. Это ателье? — без всякой надежды спросила я.
— Да, добрый вечер. Что вас интересует? Сердце моё зашлось от волнения, я подобралась и севшим голосом сказала:
— Меня интересует Люся. Могу я с ней поговорить?
— Можете, если перезвоните через полчасика — она сейчас обедает.
— Хорошо, я перезвоню. До свидания. И положила трубку. С бешено колотящимся сердцем я ворвалась в кабинет к боссу. Положив ноги на стол, скрестив руки на груди, он полулежал в своём кресле и, очевидно, спал. Или думал столь странным способом.
— Нашла!!! — провопила я.
— Что нашла? — Босс приоткрыл один глаз.
— Люсю нашла!
Он тут же снял ноги, принял нормальное положение и недоверчиво спросил:
— Ты серьёзно?
— Ещё как! — я торжествовала. — Она сейчас обедает. Будет через полчаса. Можем ехать и арестовывать её прямо на рабочем месте!
— А что за ателье, узнала?
— Нет, но это уже не трудно. Главное, что номер есть. Так мы едем или не едем? — Я нетерпеливо топнула ножкой.
— А за что её арестовывать, интересно? — проворчал он. — За употребление пищи в рабочее время?
— О чем это вы? — насторожилась я. — Или опять я, по-вашему, дура? Она же убийца!
— А как ты это докажешь? Не-ет, милая моя, мы должны её за руку поймать, во время самого процесса ликвидации, так сказать. Иначе нам никто не поверит.
— И как же вы хотите это сделать?
— Элементарно, как говаривал один мой знакомый сыщик, — важно проговорил он. — Ты ей закажешь убийство, как это сделала бы Светлана.
Встретишься с ней, передашь аванс в размере таксы, то есть пять тысяч, она все обдумает, подготовит, нажмёт на курок, и тут-то мы её и схватим! — Он довольно улыбнулся.
— И кого же, по-вашему, она должна будет убить?
— Меня, конечно, — он хитро прищурился. — Или ты знаешь другую кандидатуру, которую бы так ненавидела?
Сказала бы я ему, конечно, в тот момент, что с удовольствием заказала бы это убийство за любые деньги и не фиктивно, а в действительности, но так была огорошена, что язык присох к небу, и мне ничего не оставалось, как кивнуть и понуро опуститься в кресло…
Через полчаса я, напичканная всевозможными указаниями и советами, как следует собралась с духом, набрала номер и услышала тот же приветливый голос.
— Можно Люсю? — попросила я.
— Минуточку, сейчас позову.
Она куда-то там покричала, кто-то там откликнулся, послышались шаги, и наконец в трубке раздался спокойный низкий женский голос:
— Слушаю.
— Люся, здравствуйте, — несмело начала я. — Меня зовут Светлана. Ваш телефон мне дал Фикса.
Она немного помолчала. Потом так же спокойно сказала:
— Хорошо, давайте встретимся сегодня в двадцать два ноль-ноль, и вы передадите мне образцы моделей и аванс. Вы знаете мои расценки?
— Да, пять тысяч.
— Все правильно. Где вам будет удобно? Назовите любое место — я подъеду. Только чтобы поменьше народу было — не люблю толчею.
— Все поняла. Тогда давайте встретимся на Страстном бульваре, в скверике, около первой лавочки по правому ряду со стороны кинотеатра «Россия».
Вас устроит? Нам там никто не помешает…
— До встречи.
— Постойте, а как вы меня узнаете?
Но она уже положила трубку. Крутая баба, ничего не скажешь…
Ещё через час я уже маячила около означенной, как любит говаривать Майкл, лавочки. На плече у меня болталась сумочка с пятью тысячами долларов и свадебной фотографией Родиона, от которой пришлось отрезать Валентину, невзирая на её возмущённые вопли. Но я успокоила её тем, что под локтем супруга все же осталась её рука в белой перчатке, и эта рука довольно цепко держала своё новоприобретённое имущество. Других снимков, как выяснилось, у Родиона не было.
Людей в этот поздний час в сквере было немного, все лавочки были свободны.
Прямо около первой лавочки стоял фонарный столб и хорошо освещал испуганную бледность моего лица, которую я на всякий случай усилила светлой пудрой. Я стояла, вертела головой по сторонам, но никого, даже отдалённо напоминающего женщину-убийцу, в поле зрения не было. Прошло уже пять минут после срока. Я начала бояться, что Люся что-то почувствовала своим тренированным нюхом и решила не приходить. Такое вполне могло случиться, тем более когда дело пахнет расстрельной статьёй, а на улице осень, чудесная погода и так хочется жить…
— Светлана? — послышался негромкий, но уверенный голос за моей спиной, и я резко обернулась.
Передо мной в коротком коричневом осеннем пальто стояла очень худенькая девушка среднего роста, с миниатюрным лицом и большими тёмными глазами. Ей было лет двадцать пять. Красивой назвать её было трудно, скорее она была привлекательна неординарностью черт и волевым взглядом. Такие, однажды, на заре своей юности, а может, и раньше, что-то решив для себя в жизни, уже не меняют своих планов и твёрдо идут по намеченному пути. И не дай бог кому-то оказаться на их дороге — сметут и не поморщатся. О таких говорят ещё, что они хищницы или ведьмы.
— Да, я Светлана. А как это вы так подошли, что я и не заметила? — удивлённо спросила я.
— А я за деревом стояла, — усмехнулась она одними губами, — за вами наблюдала. Ну что, все принесли?
— Да-да, конечно, — засуетилась я, вспомнив, как вела себя настоящая Светлана, и полезла в сумочку.
— Не здесь. Идём в машину.
Не дожидаясь ответа, она пошла к выходу из сквера, а я посеменила за ней, даже с такого расстояния чувствуя, как веет от этой страшной девушки смертельным холодом. По спине у меня бегали мурашки.
Мы сели в её «Москвич» бежевого цвета, припаркованный на стоянке у сквера, она сразу закурила сигарету, повернулась ко мне, облокотившись на руль, объела меня глазами и, понимающе усмехнувшись, спросила:
— Что, достал?
— Что? — не поняла я.
— Ну мужик, говорю, достал, что ль?
— Ax это. Не то слово, Люся… Поверьте, я бы никогда на это не пошла, если бы не…
— Ты очень красивая, — она провела ладонью по моей щеке. — И ты мне нравишься. Скажи мне, кто тебя обидел, золотко?
Сглотнув слюну, я начала взволнованно рассказывать:
— Это такая редкая сволочь, вы себе не представляете! Если бы вы знали, как я его ненавижу, вы бы, наверное, бесплатно его убили!
— Бесплатно я уже не работаю, — сухо бросила она. — Он тебя что, изнасиловал, унизил, избил?
Тут я поняла, что, может, никогда мне больше не представится такая возможность отомстить боссу за его заносчивость и самоуверенность. Правда, он меня сам просил не особо стесняться в выражениях, если вдруг спросят, но он, бедный, даже не представлял себе, до какой степени я не буду стесняться.
Хорошо, что он в последний момент передумал давать мне с собой диктофон, а то бы, наверное, потом сразу выгнал меня к чёртовой бабушке.
— Все было, Люсенька, — я всхлипнула, вытащила платочек и начала сморкаться. — Таких начальников ещё свет белый не видывал. В первый же день, как на работу секретаршей устроилась, он меня в кабинет затащил, прямо с утра, представляешь, и говорит: «Утром я люблю на столе, в обед на диване, а вечером, перед уходом, лёгкий минет и рюмочку коньячка». Ты представляешь, Люся?!
— Говори, не останавливайся, — процедила она, и я увидела, как вспыхнули злостью её глаза.
— А видела бы ты его: маленький, заморённый, в очках — посмотреть не на что! Одна голова… Все, Люся, больше ни-че-го в нем нет! Сказал, что если мне нравится как-то по-другому, то я могу подать ему свои предложения в письменном виде в трех экземплярах в папке для деловых бумаг. А о том, хочу я этого вообще или нет, этот мерзавец даже не спросил! — Я прижала платочек к глазам и подёргала плечами. — А куда деваться? Работу днём с огнём не сыщешь, дома мать больная и брат младший. Пришлось уступить…
Люся громко заскрипела зубами, и я испуганно подняла глаза. Лицо её уже пылало ненавистью. Но остановиться я уже не могла, меня понесло, как Остапа.
Хотя, с другой стороны, мне нужно было зарядить её как следует, чтобы, чего доброго, не передумала.
— Не успела я опомниться, как он затащил меня на стол, сорвал одежду и изнасиловал. Да ещё и садистом оказался, всю грудь мне исцарапал, засосов понаставил. — Я потрогала свою шею, сникла и безжизненным голосом продолжила:
— Сейчас уже прошло все, а тогда, как домой пришла, мать чуть не в обморок.
Шлюхой стала обзывать… Ой, Люся, сколько я всего натерпелась — сил нет! Через неделю, когда я все исправно, по расписанию, выполняла, он вдруг заявил, что вечером у него деловое совещание и мне необходимо присутствовать, чтобы партнёры быстрее раскололись. Присутствовать в голом виде. И угождать, если кто вдруг попросит. А мне что делать — коль начала уже собой торговать, то какая разница с кем, лишь бы с работы не выгнали и деньги платили. В общем, имели они меня до самого утра вчетвером. Утром контракт подписали и разошлись. А мне уже опять за работу пора… Через месяц где-то он меня бить начал. Органайзером, чтобы следов не оставлять. Затащит в кабинет, разденет догола, на столе разложит и бьёт по всем местам. И кричать не моги — выгонит. Я уж его и просила, и умоляла… Родион Потапыч, говорю, что ж я вам такого плохого сделала, изверг вы проклятый?! А он от этого только больше кайфует, сволочь, и знай себе наяривает…
— Есть такие, знаю, — пробормотала Люся, глядя в лобовое стекло невидящими глазами. — Ты говори, говори… Я его так же, как ты, возненавидеть должна, чтобы работать легче было.
— А потом, когда я уже морально смирилась с тем, что превратилась в натуральную рабыню, наложницу, с которой босс может делать все, что хочет и когда захочет, он вдруг возомнил, что может на мне подзаработать. Это такой извращенец, Люся, что я раньше и помыслить не могла, что такие бывают! Он кончает от того, от чего все нормальные люди в ужас приходят, понимаешь?
Например, не ладится у него с кем-то из компаньонов, не хочет кто-то цену сбавлять, так он ему говорит, мол, сейчас к тебе моя секретутка подъедет, делай с ней, что хочешь, но, надеюсь, после согласишься на мои условия. И в глаза мне смотрит при этом, наблюдает, как я реагирую. И заявляет, что, если партнёра не уломаю, то он меня половины зарплаты лишит. А куда деваться — еду…
…Ещё примерно полчаса я рассказывала ей мельчайшие подробности жутких сексуальных домогательств ко мне со стороны извращенца босса, пока наконец Люся, докурив шестую сигарету, не остановила меня, тронув за руку, и не процедила:
— Знаешь, Светлана, на этот раз я поработаю бесплатно. Таких выродков даже я ещё не встречала. А уж поверь, на моем веку их было предостаточно. Я этого подонка кастрирую перед тем, как убить.
Я взглянула на её осунувшееся лицо с тёмными от гнева глазами, и мне вдруг по-настоящему стало страшно за жизнь Родиона: а ведь эта мегера, как наркотиками, накачав себя моими рассказами, может и вправду его прикончить. Она ведь не только хищница, но наверняка ещё и очень хитрая. Пересилив страх, я изобразила счастливую улыбку и благодарно пролепетала:
— Ну что ты, Люся, не стоит… Я эти деньги все равно у него украла. Ты лучше, когда кастрировать его будешь, скажи ему, что эта работа им же и оплачена. Пусть ему будет вдвойне больнее.
— Что ж, это мысль, — она усмехнулась. — Ладно, перейдём к делу. Давай фотографию и рассказывай, где он обитает.
Я отдала ей снимок. Она посмотрела и оскалилась:
— Так этот урод ещё и женат? Ненавижу…
— Жена ни о чем не догадывается. Думает, что он у неё самый нежный, добрый и ласковый.
— Дура потому что, вот и не догадывается. Где он часто бывает?
— Он все время в своём офисе сидит. И живёт там же. Но раз в неделю по утрам в одно и то же время обязательно ходит в бассейн. Это в школе, там бассейн в аренду сдают. Адрес школы и все остальное я тебе написала. — Я протянула ей бумажку.
— А тебя с собой берет?
— А как же? Это у него новый бзик такой. Он на два часа полностью весь бассейн арендует, и мы с ним там только вдвоём… голые купаемся.
— Вот извращенец, — прошипела Люся. — Клянусь тебе, в следующий раз он уже не выплывет. Только тебе придётся на все это смотреть. Выдержишь?
— Как это? — опешила я.
— Очень просто. Вы ведь там закрываетесь, как я поняла?
— Ну конечно, чтобы никто не вошёл. Она развернула листок, пробежала глазами и усмехнулась:
— Вот и чудненько. Вы там будете завтра с шести до восьми утра. Ровно в половине седьмого ты как-нибудь незаметно откроешь двери, а все остальное уже моя забота.
— Но…
— Никаких «но», крошка! — жёстко оборвала она. — Теперь уже все, назад дороги нет, подписалась на смерть — терпи и делай, что говорят. Зато потом легче будет. Лично я, например, считаю, что мужики вообще не люди, а инопланетяне, которых заслали на эту планету с целью уничтожить всех женщин.
Поэтому я давлю их, как паршивых тараканов, без всякой жалости. Когда твоего таракана раздавлю, ты потом всем скажешь, что вломился какой-то мужик в маске, ударил тебя, ты потеряла сознание, а когда очнулась, начальник уже был мёртв.
Поняла?
— Да. А как же…
— Заткнись! Никто никого не найдёт и ничего не узнает. Я проделывала подобное уже не раз. Посчитают за разборки, и дело на полку. Как у него с охраной?
— Охрана только в офисе сидит. Говорю же, в бассейн мы с ним лишь вдвоём ходим. Это совсем недавно началось, об этом никто ещё не знает.
— Вот и отлично. Только ты хоть там постарайся у него деньги вытащить, чтобы хоть какая-то компенсация была. А то ведь на бобах останешься.
— Да черт с ними, с деньгами, Люся! Я его уже до такой степени ненавижу, что одной мыслью, что эта тварь мертва, буду сыта до конца своих дней!
— Ну смотри сама. Потом, когда все успокоится, позвонишь мне на работу, встретимся, и отдашь остальные деньги. Иначе я сама тебя найду. — Она сверкнула глазами, и я поняла, что найдёт и растерзает.
— Я все отдам, не волнуйтесь, — пролепетала я. — А ты… в этом ателье работаешь?
— Не твоё дело! — огрызнулась она. — Все, уходи… А завтра в половине седьмого откроешь дверь. — Люся посмотрела мне в глаза, губы её скривились в усмешке. — И не вздумай там орать, если вдруг страшно станет. Лучше отвернись…
По всем моим наблюдениям, завтрашний день обещал стать одним из самых тяжких в моей и без того неспокойной жизни. Утром мы должны были изловить на месте преступления Люсю, а после этого «прикончить» мужа Светланы, причём план этой операции босс пока держал от меня в секрете, чтобы я не забивала себе голову лишними проблемами. Но я и так знала, что ничего хорошего, по крайней мере для меня, в этом плане нет. Правда, и жаловаться на судьбу я не могла, так как наконец-то появилось хоть какое-то живое дело и не нужно было сидеть в приёмной и вводить скучнейшие проводки. Всю ночь мы с боссом готовились к операции и к шести утра уже были уверены, что Люся от нас никуда не денется.
Здание школы, в которой босс в свободное время обучал малолеток навыкам детективного искусства, располагалось в соседнем дворе. Там же был и бассейн.
Родион договорился с директором, с которым был в приятельских отношениях, что завтра рано утром придёт поплавать в бассейне, и попросил, чтобы в это время в том крыле вообще никого не было. Директор пообещал все устроить в лучшем виде и не вмешиваться, что бы там ни происходило. Вход в бассейн был отдельный, с тыльной стороны здания, поэтому можно было не волноваться, что Люсе кто-то помешает незаметно проникнуть в него, чтобы выполнить мой заказ, то есть кастрировать босса, а потом прикончить. Про кастрацию, правда, я боссу ничего не сказала, когда передавала содержание своего разговора с киллершей, но мои слова и без того настолько насторожили его, что он начал раздумывать, не захватить ли с собой в бассейн бронежилет. Но я его отговорила, сказав, что Люся может что-то заподозрить, если увидит плещущегося в бассейне голого человека в бронежилете. Он согласился. Зато взял с собой пистолет с тремя запасными обоймами, сапёрную лопатку, газовый баллончик и скотч, которым мы должны будем связать обезвреженную боссом преступницу. Родион был уверен, что Люся не профессионалка, а простая любительница, но оттого более опасна, ибо предугадать её действия практически невозможно. Такие любители, бывает, всю жизнь по-тихому творят ужасные преступления, и их никто не может вычислить, если только они не попадутся случайно. Как, например, маньяк Чикатило, который четырнадцать лет убивал людей по всей России.
Поскольку Родион всегда рассчитывал только на свои силы, а к друзьям обращался лишь в случаях крайней необходимости, когда чьей-то жизни угрожала опасность, то мы с ним должны были находиться там только вдвоём. Причём оба совершенно голые, как и было мною описано, чтобы не вызвать никаких подозрений.
Меня это нисколько не смущало, потому как нет смысла стесняться красоты, а вот босс долго ходил хмурый, как туча, прежде чем сказал, что в принципе в этом нет ничего зазорного, если того требуют обстоятельства дела и если ничего не говорить об этом Валентине. Я торжественно поклялась молчать до гроба и все оставшееся до шести утра время находилась в предвкушении этого забавного зрелища.
Помня вчерашнюю предосторожность Люси, которая, видимо, пришла на встречу заблаговременно и высматривала меня из-за дерева, мы решили начать игру сразу же, как попали во двор, где располагалась школа. Я с самым подавленным видом, на какой была способна, держала босса под ручку, а тот с важным видом хозяина мне что-то рассказывал. Когда мы подошли к школе, я кожей почувствовала, что эта страшная Люся уже где-то здесь. Было ещё темно, окна в школе не горели, и заметить её мы не могли, тем более что вокруг было полно деревьев, за каждым из которых могла легко укрыться хрупкая фигурка киллерши. Я не стала оборачиваться, а покорно вошла вслед за боссом в дверь.
Я, как и босс с Валентиной, постоянно ходила в этот бассейн и знала здесь каждый закоулок. Поэтому мы сразу прошли в раздевалку и начали раздеваться.
— Главное, чтобы ты не пыталась мне помешать, — наставительно сказал он, стягивая с себя джинсы. — Она наверняка вооружена и очень опасна. Как только она войдёт, сразу беги от меня подальше и прячься.
— Но ведь она должна будет меня ударить, чтобы потом все поверили, что я была без сознания, — возразила я, вешая блузку на плечики.
— Тогда подойди к ней сразу, пусть она тебе врежет, а потом падай и лежи себе.
— Спасибо, босс, вы так великодушны…
— Главное, чтобы она сделала первый шаг. Пусть начнёт стрелять или нож достанет, и только тогда я её обезврежу, — продолжал, не слыша меня, он. — Нам нужны доказательства того, что она не сумасшедшая болтушка, а именно убийца. Мы должны поймать её за руку…
— А если вы не успеете и она все-таки убьёт вас?
— Хватить хохмить, Мария, дело слишком серьёзное, — нахмурился он, разглядывая оставшиеся на нем плавки. — Не родилась ещё та женщина, которая сможет меня убить. Если мы не соберёмся с силами и не сделаем все, как задумали, то план сорвётся и мы останемся без денег. Бывают в жизни моменты, когда нужно собрать в кулак всю свою волю и сделать решительный шаг. Так-то вот, Мария.
С этими словами он быстро стянул с себя плавки. Я замерла в невольном восхищении, не в силах оторвать взгляда, а он, посмотрев на меня с укоризной, покачал головой и проворчал:
— И нечего пялиться — мы на работе.
Затем, взяв пистолет, лопатку и баллончик, отправился, сверкая голым задом, ко входу в бассейн. Все-таки босс у меня был уникальным человеком.
Быстро скинув с себя остатки одежды, я пошла вслед за ним.
Бассейн был довольно просторным, все вокруг сверкало бело-синим кафелем, вода, отстоявшаяся за ночь, была абсолютно прозрачной, её пересекали мерно покачивающиеся линии разноцветных поплавков, вокруг стояла полная тишина и благодать. Как говорится, ничто не предвещало бури. Было пятнадцать минут седьмого. Лопатку Родион бросил на дно бассейна, на случай, если борьба завяжется именно там, пистолет и баллончик припрятал за бордюрчиками в разных местах, чтобы можно было быстро дотянуться до них в нужный момент.
— Что мне делать, босс? — спросила я, остановившись у края.
Он уже плескался в воде, не снимая очков, повернулся в мою сторону, тут же отвернулся и ехидно бросил:
— Во-первых, не сверкай тут своими прелестями, а во-вторых, залезай в воду, чтобы она видела, что мы все-таки купаемся, а не в засаде сидим.
— Как скажете.
Я нырнула и быстро поплыла к другому краю, наслаждаясь теплом и мягкостью воды и силой своего гибкого тела. Какое все-таки блаженство — вода!
Видимо, человек на самом деле когда-то был рыбой, потому его так и тянет к этой непонятной, но изумительной стихии. Сделав два круга, я посмотрела на висящие на стене электрические часы. Было двадцать пять минут седьмого. Босс стоял по пояс в воде, держась за перила лестницы. Лицо его было напряжено, губы плотно сжаты, видно было, что он немного волнуется, но очень не хочет, чтобы я это заметила. Как-никак он ведь у нас самый лучший…
— Давай, — вполголоса бросил он, — только без паники.
Я кивнула, подплыла к лестнице, выбралась на парапет и пошла к двери в раздевалку. Оттуда другая дверь вела в коридорчик, где находилась уже дверь на улицу. Она закрывалась обычным английским замком. Пройдя раздевалку, я вошла в коридор и обмерла — прямо передо мной со страшно оскаленным лицом стояла Люся.
На ней был темно-синий спортивный костюм в обтяжку, волосы были спрятаны под спортивную шапочку, на боку болталась маленькая сумка. Прижав палец к губам, она прошептала:
— Я подумала, может, ты испугаешься, и вошла сама. Вы одни?
Я кивнула. Мне почему-то стало очень страшно. Только сейчас до меня дошло, насколько все это серьёзно, что эта девушка действительно пришла убивать… Это читалось в её холодных глазах, в её хищной улыбке и едва уловимых уверенных движениях. Я увидела, что на самом деле она гораздо сильнее, чем кажется. Костюм плотно облегал её маленькое тело, и было видно, что вся она просто соткана из мускулов, какие можно накачать лишь долгими и постоянными тренировками. О том, что лежало у неё в сумке, можно было лишь догадываться.
Отступив от неожиданности назад, я кивнула:
— Да, одни. Он там…
— В воде?
— Да.
— Где это, покажи?
Она отстранила меня и заглянула в раздевалку. В тот же момент, уже не знаю, как я пропустила этот удар, мне в лицо метнулся её острый локоть. В носу раскололась острая боль, из глаз посыпались искры, тут же я почувствовала ещё один удар в солнечное сплетение, дыхание перехватило, и сразу последовал третий, в висок. Боли от него я уже не ощутила, ибо потеряла сознание…
Не знаю, сколько я провалялась бесполезным мешком в этом коридоре, но только, когда очнулась, со стороны бассейна доносились крики. Кричал… Родион.
Вскочив на ноги, стирая с разбитого лица кровь, я бросилась туда и увидела жуткую картину.
Голый, весь залитый кровью, лившейся из правого плеча, которое он зажимал рукой, по дальнему краю бассейна бежал босс и дико вопил. За ним, размахивая овечьими ножницами, неслась, со звериным оскалом на лице, Люся. Её раскрытая сумка валялась у входа. Чуть дальше, у лестницы, лежал окровавленный туристский топорик. Вода у лестницы была окрашена кровью. На дне лежал пистолет Родиона. Не став особо вдумываться в то, что здесь произошло, я побежала навстречу раненному боссу. Он уже обогнул угол и летел по прямой. Увидев меня, он дико закричал:
— Любой врач сразу же поймёт, что он не мёртв, а всего лишь спит. Нет, Мария, нам нужна полная достоверность. Чтобы все, включая самого Олега, поверили, что его убили. И эта иллюзия должна продержаться в мозгах Светланы не менее суток. Все должно быть разыграно по всем правилам современных бандитских разборок. Иначе все сразу подумают на жену. Уверен, что в его окружении каждый второй знает, как она хочет его смерти. Все тут же побегут к ней, возьмут её клещами за горло, она признается, что наняла киллера, и мы останемся с носом.
— Ну тогда я не знаю, — сдалась я. — Это у вас голова гениальная, вот вы и думайте.
— Вот я и думаю. А ты иди вызванивай то ателье. Нам нужно срочно сделать ей звонок. А то, не дай бог, Фикса захочет выяснить, звонили или нет, или телохранитель что-то заподозрит и проверит — нет, мы должны предупредить все их шаги. На всякий случай. А там посмотри по ситуации. Скорее всего, если и будут проверки, то только на уровне звонков, и мы можем легко проскочить.
Перебери все возможные варианты с другими цифрами, но найди мне эту киллершу Люсю живой или мёртвой. Не так уж и много там этих вариантов…
— Ну конечно, — усмехнулась я, — никак не больше миллиона…
И вышла из кабинета, обиженная на весь свет, что меня в очередной раз не поняли и не оценили. А ведь в моих предложениях явно что-то было…
Битых два часа я перебирала, меняя каждый раз по одной цифре, эти проклятые варианты. Но ни Люси, ни ателье нигде не было. Я попадала в квартиры, в организации, в фирмы, или вообще никто не снимал трубку, или было занято. В телефонном справочнике бесчисленное множество всякого рода ателье, я полистала страницы и поняла, что делать это бесполезно — на самом деле по нужному номеру могло вовсе и не быть никакого ателье, а название использовали для отвода глаз.
И продолжила поиск методом тыка пальцем в кнопки на аппарате. Наконец, когда уже возненавидела телефонный аппарат и бомжа, скорбно наблюдавшего за моей работой с дивана напротив, я услышала приятный женский голос. Женщине было не меньше сорока, ничего подозрительного в её интонации не наблюдалось.
— Здравствуйте. Это ателье? — без всякой надежды спросила я.
— Да, добрый вечер. Что вас интересует? Сердце моё зашлось от волнения, я подобралась и севшим голосом сказала:
— Меня интересует Люся. Могу я с ней поговорить?
— Можете, если перезвоните через полчасика — она сейчас обедает.
— Хорошо, я перезвоню. До свидания. И положила трубку. С бешено колотящимся сердцем я ворвалась в кабинет к боссу. Положив ноги на стол, скрестив руки на груди, он полулежал в своём кресле и, очевидно, спал. Или думал столь странным способом.
— Нашла!!! — провопила я.
— Что нашла? — Босс приоткрыл один глаз.
— Люсю нашла!
Он тут же снял ноги, принял нормальное положение и недоверчиво спросил:
— Ты серьёзно?
— Ещё как! — я торжествовала. — Она сейчас обедает. Будет через полчаса. Можем ехать и арестовывать её прямо на рабочем месте!
— А что за ателье, узнала?
— Нет, но это уже не трудно. Главное, что номер есть. Так мы едем или не едем? — Я нетерпеливо топнула ножкой.
— А за что её арестовывать, интересно? — проворчал он. — За употребление пищи в рабочее время?
— О чем это вы? — насторожилась я. — Или опять я, по-вашему, дура? Она же убийца!
— А как ты это докажешь? Не-ет, милая моя, мы должны её за руку поймать, во время самого процесса ликвидации, так сказать. Иначе нам никто не поверит.
— И как же вы хотите это сделать?
— Элементарно, как говаривал один мой знакомый сыщик, — важно проговорил он. — Ты ей закажешь убийство, как это сделала бы Светлана.
Встретишься с ней, передашь аванс в размере таксы, то есть пять тысяч, она все обдумает, подготовит, нажмёт на курок, и тут-то мы её и схватим! — Он довольно улыбнулся.
— И кого же, по-вашему, она должна будет убить?
— Меня, конечно, — он хитро прищурился. — Или ты знаешь другую кандидатуру, которую бы так ненавидела?
Сказала бы я ему, конечно, в тот момент, что с удовольствием заказала бы это убийство за любые деньги и не фиктивно, а в действительности, но так была огорошена, что язык присох к небу, и мне ничего не оставалось, как кивнуть и понуро опуститься в кресло…
Через полчаса я, напичканная всевозможными указаниями и советами, как следует собралась с духом, набрала номер и услышала тот же приветливый голос.
— Можно Люсю? — попросила я.
— Минуточку, сейчас позову.
Она куда-то там покричала, кто-то там откликнулся, послышались шаги, и наконец в трубке раздался спокойный низкий женский голос:
— Слушаю.
— Люся, здравствуйте, — несмело начала я. — Меня зовут Светлана. Ваш телефон мне дал Фикса.
Она немного помолчала. Потом так же спокойно сказала:
— Хорошо, давайте встретимся сегодня в двадцать два ноль-ноль, и вы передадите мне образцы моделей и аванс. Вы знаете мои расценки?
— Да, пять тысяч.
— Все правильно. Где вам будет удобно? Назовите любое место — я подъеду. Только чтобы поменьше народу было — не люблю толчею.
— Все поняла. Тогда давайте встретимся на Страстном бульваре, в скверике, около первой лавочки по правому ряду со стороны кинотеатра «Россия».
Вас устроит? Нам там никто не помешает…
— До встречи.
— Постойте, а как вы меня узнаете?
Но она уже положила трубку. Крутая баба, ничего не скажешь…
Ещё через час я уже маячила около означенной, как любит говаривать Майкл, лавочки. На плече у меня болталась сумочка с пятью тысячами долларов и свадебной фотографией Родиона, от которой пришлось отрезать Валентину, невзирая на её возмущённые вопли. Но я успокоила её тем, что под локтем супруга все же осталась её рука в белой перчатке, и эта рука довольно цепко держала своё новоприобретённое имущество. Других снимков, как выяснилось, у Родиона не было.
Людей в этот поздний час в сквере было немного, все лавочки были свободны.
Прямо около первой лавочки стоял фонарный столб и хорошо освещал испуганную бледность моего лица, которую я на всякий случай усилила светлой пудрой. Я стояла, вертела головой по сторонам, но никого, даже отдалённо напоминающего женщину-убийцу, в поле зрения не было. Прошло уже пять минут после срока. Я начала бояться, что Люся что-то почувствовала своим тренированным нюхом и решила не приходить. Такое вполне могло случиться, тем более когда дело пахнет расстрельной статьёй, а на улице осень, чудесная погода и так хочется жить…
— Светлана? — послышался негромкий, но уверенный голос за моей спиной, и я резко обернулась.
Передо мной в коротком коричневом осеннем пальто стояла очень худенькая девушка среднего роста, с миниатюрным лицом и большими тёмными глазами. Ей было лет двадцать пять. Красивой назвать её было трудно, скорее она была привлекательна неординарностью черт и волевым взглядом. Такие, однажды, на заре своей юности, а может, и раньше, что-то решив для себя в жизни, уже не меняют своих планов и твёрдо идут по намеченному пути. И не дай бог кому-то оказаться на их дороге — сметут и не поморщатся. О таких говорят ещё, что они хищницы или ведьмы.
— Да, я Светлана. А как это вы так подошли, что я и не заметила? — удивлённо спросила я.
— А я за деревом стояла, — усмехнулась она одними губами, — за вами наблюдала. Ну что, все принесли?
— Да-да, конечно, — засуетилась я, вспомнив, как вела себя настоящая Светлана, и полезла в сумочку.
— Не здесь. Идём в машину.
Не дожидаясь ответа, она пошла к выходу из сквера, а я посеменила за ней, даже с такого расстояния чувствуя, как веет от этой страшной девушки смертельным холодом. По спине у меня бегали мурашки.
Мы сели в её «Москвич» бежевого цвета, припаркованный на стоянке у сквера, она сразу закурила сигарету, повернулась ко мне, облокотившись на руль, объела меня глазами и, понимающе усмехнувшись, спросила:
— Что, достал?
— Что? — не поняла я.
— Ну мужик, говорю, достал, что ль?
— Ax это. Не то слово, Люся… Поверьте, я бы никогда на это не пошла, если бы не…
— Ты очень красивая, — она провела ладонью по моей щеке. — И ты мне нравишься. Скажи мне, кто тебя обидел, золотко?
Сглотнув слюну, я начала взволнованно рассказывать:
— Это такая редкая сволочь, вы себе не представляете! Если бы вы знали, как я его ненавижу, вы бы, наверное, бесплатно его убили!
— Бесплатно я уже не работаю, — сухо бросила она. — Он тебя что, изнасиловал, унизил, избил?
Тут я поняла, что, может, никогда мне больше не представится такая возможность отомстить боссу за его заносчивость и самоуверенность. Правда, он меня сам просил не особо стесняться в выражениях, если вдруг спросят, но он, бедный, даже не представлял себе, до какой степени я не буду стесняться.
Хорошо, что он в последний момент передумал давать мне с собой диктофон, а то бы, наверное, потом сразу выгнал меня к чёртовой бабушке.
— Все было, Люсенька, — я всхлипнула, вытащила платочек и начала сморкаться. — Таких начальников ещё свет белый не видывал. В первый же день, как на работу секретаршей устроилась, он меня в кабинет затащил, прямо с утра, представляешь, и говорит: «Утром я люблю на столе, в обед на диване, а вечером, перед уходом, лёгкий минет и рюмочку коньячка». Ты представляешь, Люся?!
— Говори, не останавливайся, — процедила она, и я увидела, как вспыхнули злостью её глаза.
— А видела бы ты его: маленький, заморённый, в очках — посмотреть не на что! Одна голова… Все, Люся, больше ни-че-го в нем нет! Сказал, что если мне нравится как-то по-другому, то я могу подать ему свои предложения в письменном виде в трех экземплярах в папке для деловых бумаг. А о том, хочу я этого вообще или нет, этот мерзавец даже не спросил! — Я прижала платочек к глазам и подёргала плечами. — А куда деваться? Работу днём с огнём не сыщешь, дома мать больная и брат младший. Пришлось уступить…
Люся громко заскрипела зубами, и я испуганно подняла глаза. Лицо её уже пылало ненавистью. Но остановиться я уже не могла, меня понесло, как Остапа.
Хотя, с другой стороны, мне нужно было зарядить её как следует, чтобы, чего доброго, не передумала.
— Не успела я опомниться, как он затащил меня на стол, сорвал одежду и изнасиловал. Да ещё и садистом оказался, всю грудь мне исцарапал, засосов понаставил. — Я потрогала свою шею, сникла и безжизненным голосом продолжила:
— Сейчас уже прошло все, а тогда, как домой пришла, мать чуть не в обморок.
Шлюхой стала обзывать… Ой, Люся, сколько я всего натерпелась — сил нет! Через неделю, когда я все исправно, по расписанию, выполняла, он вдруг заявил, что вечером у него деловое совещание и мне необходимо присутствовать, чтобы партнёры быстрее раскололись. Присутствовать в голом виде. И угождать, если кто вдруг попросит. А мне что делать — коль начала уже собой торговать, то какая разница с кем, лишь бы с работы не выгнали и деньги платили. В общем, имели они меня до самого утра вчетвером. Утром контракт подписали и разошлись. А мне уже опять за работу пора… Через месяц где-то он меня бить начал. Органайзером, чтобы следов не оставлять. Затащит в кабинет, разденет догола, на столе разложит и бьёт по всем местам. И кричать не моги — выгонит. Я уж его и просила, и умоляла… Родион Потапыч, говорю, что ж я вам такого плохого сделала, изверг вы проклятый?! А он от этого только больше кайфует, сволочь, и знай себе наяривает…
— Есть такие, знаю, — пробормотала Люся, глядя в лобовое стекло невидящими глазами. — Ты говори, говори… Я его так же, как ты, возненавидеть должна, чтобы работать легче было.
— А потом, когда я уже морально смирилась с тем, что превратилась в натуральную рабыню, наложницу, с которой босс может делать все, что хочет и когда захочет, он вдруг возомнил, что может на мне подзаработать. Это такой извращенец, Люся, что я раньше и помыслить не могла, что такие бывают! Он кончает от того, от чего все нормальные люди в ужас приходят, понимаешь?
Например, не ладится у него с кем-то из компаньонов, не хочет кто-то цену сбавлять, так он ему говорит, мол, сейчас к тебе моя секретутка подъедет, делай с ней, что хочешь, но, надеюсь, после согласишься на мои условия. И в глаза мне смотрит при этом, наблюдает, как я реагирую. И заявляет, что, если партнёра не уломаю, то он меня половины зарплаты лишит. А куда деваться — еду…
…Ещё примерно полчаса я рассказывала ей мельчайшие подробности жутких сексуальных домогательств ко мне со стороны извращенца босса, пока наконец Люся, докурив шестую сигарету, не остановила меня, тронув за руку, и не процедила:
— Знаешь, Светлана, на этот раз я поработаю бесплатно. Таких выродков даже я ещё не встречала. А уж поверь, на моем веку их было предостаточно. Я этого подонка кастрирую перед тем, как убить.
Я взглянула на её осунувшееся лицо с тёмными от гнева глазами, и мне вдруг по-настоящему стало страшно за жизнь Родиона: а ведь эта мегера, как наркотиками, накачав себя моими рассказами, может и вправду его прикончить. Она ведь не только хищница, но наверняка ещё и очень хитрая. Пересилив страх, я изобразила счастливую улыбку и благодарно пролепетала:
— Ну что ты, Люся, не стоит… Я эти деньги все равно у него украла. Ты лучше, когда кастрировать его будешь, скажи ему, что эта работа им же и оплачена. Пусть ему будет вдвойне больнее.
— Что ж, это мысль, — она усмехнулась. — Ладно, перейдём к делу. Давай фотографию и рассказывай, где он обитает.
Я отдала ей снимок. Она посмотрела и оскалилась:
— Так этот урод ещё и женат? Ненавижу…
— Жена ни о чем не догадывается. Думает, что он у неё самый нежный, добрый и ласковый.
— Дура потому что, вот и не догадывается. Где он часто бывает?
— Он все время в своём офисе сидит. И живёт там же. Но раз в неделю по утрам в одно и то же время обязательно ходит в бассейн. Это в школе, там бассейн в аренду сдают. Адрес школы и все остальное я тебе написала. — Я протянула ей бумажку.
— А тебя с собой берет?
— А как же? Это у него новый бзик такой. Он на два часа полностью весь бассейн арендует, и мы с ним там только вдвоём… голые купаемся.
— Вот извращенец, — прошипела Люся. — Клянусь тебе, в следующий раз он уже не выплывет. Только тебе придётся на все это смотреть. Выдержишь?
— Как это? — опешила я.
— Очень просто. Вы ведь там закрываетесь, как я поняла?
— Ну конечно, чтобы никто не вошёл. Она развернула листок, пробежала глазами и усмехнулась:
— Вот и чудненько. Вы там будете завтра с шести до восьми утра. Ровно в половине седьмого ты как-нибудь незаметно откроешь двери, а все остальное уже моя забота.
— Но…
— Никаких «но», крошка! — жёстко оборвала она. — Теперь уже все, назад дороги нет, подписалась на смерть — терпи и делай, что говорят. Зато потом легче будет. Лично я, например, считаю, что мужики вообще не люди, а инопланетяне, которых заслали на эту планету с целью уничтожить всех женщин.
Поэтому я давлю их, как паршивых тараканов, без всякой жалости. Когда твоего таракана раздавлю, ты потом всем скажешь, что вломился какой-то мужик в маске, ударил тебя, ты потеряла сознание, а когда очнулась, начальник уже был мёртв.
Поняла?
— Да. А как же…
— Заткнись! Никто никого не найдёт и ничего не узнает. Я проделывала подобное уже не раз. Посчитают за разборки, и дело на полку. Как у него с охраной?
— Охрана только в офисе сидит. Говорю же, в бассейн мы с ним лишь вдвоём ходим. Это совсем недавно началось, об этом никто ещё не знает.
— Вот и отлично. Только ты хоть там постарайся у него деньги вытащить, чтобы хоть какая-то компенсация была. А то ведь на бобах останешься.
— Да черт с ними, с деньгами, Люся! Я его уже до такой степени ненавижу, что одной мыслью, что эта тварь мертва, буду сыта до конца своих дней!
— Ну смотри сама. Потом, когда все успокоится, позвонишь мне на работу, встретимся, и отдашь остальные деньги. Иначе я сама тебя найду. — Она сверкнула глазами, и я поняла, что найдёт и растерзает.
— Я все отдам, не волнуйтесь, — пролепетала я. — А ты… в этом ателье работаешь?
— Не твоё дело! — огрызнулась она. — Все, уходи… А завтра в половине седьмого откроешь дверь. — Люся посмотрела мне в глаза, губы её скривились в усмешке. — И не вздумай там орать, если вдруг страшно станет. Лучше отвернись…
По всем моим наблюдениям, завтрашний день обещал стать одним из самых тяжких в моей и без того неспокойной жизни. Утром мы должны были изловить на месте преступления Люсю, а после этого «прикончить» мужа Светланы, причём план этой операции босс пока держал от меня в секрете, чтобы я не забивала себе голову лишними проблемами. Но я и так знала, что ничего хорошего, по крайней мере для меня, в этом плане нет. Правда, и жаловаться на судьбу я не могла, так как наконец-то появилось хоть какое-то живое дело и не нужно было сидеть в приёмной и вводить скучнейшие проводки. Всю ночь мы с боссом готовились к операции и к шести утра уже были уверены, что Люся от нас никуда не денется.
Здание школы, в которой босс в свободное время обучал малолеток навыкам детективного искусства, располагалось в соседнем дворе. Там же был и бассейн.
Родион договорился с директором, с которым был в приятельских отношениях, что завтра рано утром придёт поплавать в бассейне, и попросил, чтобы в это время в том крыле вообще никого не было. Директор пообещал все устроить в лучшем виде и не вмешиваться, что бы там ни происходило. Вход в бассейн был отдельный, с тыльной стороны здания, поэтому можно было не волноваться, что Люсе кто-то помешает незаметно проникнуть в него, чтобы выполнить мой заказ, то есть кастрировать босса, а потом прикончить. Про кастрацию, правда, я боссу ничего не сказала, когда передавала содержание своего разговора с киллершей, но мои слова и без того настолько насторожили его, что он начал раздумывать, не захватить ли с собой в бассейн бронежилет. Но я его отговорила, сказав, что Люся может что-то заподозрить, если увидит плещущегося в бассейне голого человека в бронежилете. Он согласился. Зато взял с собой пистолет с тремя запасными обоймами, сапёрную лопатку, газовый баллончик и скотч, которым мы должны будем связать обезвреженную боссом преступницу. Родион был уверен, что Люся не профессионалка, а простая любительница, но оттого более опасна, ибо предугадать её действия практически невозможно. Такие любители, бывает, всю жизнь по-тихому творят ужасные преступления, и их никто не может вычислить, если только они не попадутся случайно. Как, например, маньяк Чикатило, который четырнадцать лет убивал людей по всей России.
Поскольку Родион всегда рассчитывал только на свои силы, а к друзьям обращался лишь в случаях крайней необходимости, когда чьей-то жизни угрожала опасность, то мы с ним должны были находиться там только вдвоём. Причём оба совершенно голые, как и было мною описано, чтобы не вызвать никаких подозрений.
Меня это нисколько не смущало, потому как нет смысла стесняться красоты, а вот босс долго ходил хмурый, как туча, прежде чем сказал, что в принципе в этом нет ничего зазорного, если того требуют обстоятельства дела и если ничего не говорить об этом Валентине. Я торжественно поклялась молчать до гроба и все оставшееся до шести утра время находилась в предвкушении этого забавного зрелища.
Помня вчерашнюю предосторожность Люси, которая, видимо, пришла на встречу заблаговременно и высматривала меня из-за дерева, мы решили начать игру сразу же, как попали во двор, где располагалась школа. Я с самым подавленным видом, на какой была способна, держала босса под ручку, а тот с важным видом хозяина мне что-то рассказывал. Когда мы подошли к школе, я кожей почувствовала, что эта страшная Люся уже где-то здесь. Было ещё темно, окна в школе не горели, и заметить её мы не могли, тем более что вокруг было полно деревьев, за каждым из которых могла легко укрыться хрупкая фигурка киллерши. Я не стала оборачиваться, а покорно вошла вслед за боссом в дверь.
Я, как и босс с Валентиной, постоянно ходила в этот бассейн и знала здесь каждый закоулок. Поэтому мы сразу прошли в раздевалку и начали раздеваться.
— Главное, чтобы ты не пыталась мне помешать, — наставительно сказал он, стягивая с себя джинсы. — Она наверняка вооружена и очень опасна. Как только она войдёт, сразу беги от меня подальше и прячься.
— Но ведь она должна будет меня ударить, чтобы потом все поверили, что я была без сознания, — возразила я, вешая блузку на плечики.
— Тогда подойди к ней сразу, пусть она тебе врежет, а потом падай и лежи себе.
— Спасибо, босс, вы так великодушны…
— Главное, чтобы она сделала первый шаг. Пусть начнёт стрелять или нож достанет, и только тогда я её обезврежу, — продолжал, не слыша меня, он. — Нам нужны доказательства того, что она не сумасшедшая болтушка, а именно убийца. Мы должны поймать её за руку…
— А если вы не успеете и она все-таки убьёт вас?
— Хватить хохмить, Мария, дело слишком серьёзное, — нахмурился он, разглядывая оставшиеся на нем плавки. — Не родилась ещё та женщина, которая сможет меня убить. Если мы не соберёмся с силами и не сделаем все, как задумали, то план сорвётся и мы останемся без денег. Бывают в жизни моменты, когда нужно собрать в кулак всю свою волю и сделать решительный шаг. Так-то вот, Мария.
С этими словами он быстро стянул с себя плавки. Я замерла в невольном восхищении, не в силах оторвать взгляда, а он, посмотрев на меня с укоризной, покачал головой и проворчал:
— И нечего пялиться — мы на работе.
Затем, взяв пистолет, лопатку и баллончик, отправился, сверкая голым задом, ко входу в бассейн. Все-таки босс у меня был уникальным человеком.
Быстро скинув с себя остатки одежды, я пошла вслед за ним.
Бассейн был довольно просторным, все вокруг сверкало бело-синим кафелем, вода, отстоявшаяся за ночь, была абсолютно прозрачной, её пересекали мерно покачивающиеся линии разноцветных поплавков, вокруг стояла полная тишина и благодать. Как говорится, ничто не предвещало бури. Было пятнадцать минут седьмого. Лопатку Родион бросил на дно бассейна, на случай, если борьба завяжется именно там, пистолет и баллончик припрятал за бордюрчиками в разных местах, чтобы можно было быстро дотянуться до них в нужный момент.
— Что мне делать, босс? — спросила я, остановившись у края.
Он уже плескался в воде, не снимая очков, повернулся в мою сторону, тут же отвернулся и ехидно бросил:
— Во-первых, не сверкай тут своими прелестями, а во-вторых, залезай в воду, чтобы она видела, что мы все-таки купаемся, а не в засаде сидим.
— Как скажете.
Я нырнула и быстро поплыла к другому краю, наслаждаясь теплом и мягкостью воды и силой своего гибкого тела. Какое все-таки блаженство — вода!
Видимо, человек на самом деле когда-то был рыбой, потому его так и тянет к этой непонятной, но изумительной стихии. Сделав два круга, я посмотрела на висящие на стене электрические часы. Было двадцать пять минут седьмого. Босс стоял по пояс в воде, держась за перила лестницы. Лицо его было напряжено, губы плотно сжаты, видно было, что он немного волнуется, но очень не хочет, чтобы я это заметила. Как-никак он ведь у нас самый лучший…
— Давай, — вполголоса бросил он, — только без паники.
Я кивнула, подплыла к лестнице, выбралась на парапет и пошла к двери в раздевалку. Оттуда другая дверь вела в коридорчик, где находилась уже дверь на улицу. Она закрывалась обычным английским замком. Пройдя раздевалку, я вошла в коридор и обмерла — прямо передо мной со страшно оскаленным лицом стояла Люся.
На ней был темно-синий спортивный костюм в обтяжку, волосы были спрятаны под спортивную шапочку, на боку болталась маленькая сумка. Прижав палец к губам, она прошептала:
— Я подумала, может, ты испугаешься, и вошла сама. Вы одни?
Я кивнула. Мне почему-то стало очень страшно. Только сейчас до меня дошло, насколько все это серьёзно, что эта девушка действительно пришла убивать… Это читалось в её холодных глазах, в её хищной улыбке и едва уловимых уверенных движениях. Я увидела, что на самом деле она гораздо сильнее, чем кажется. Костюм плотно облегал её маленькое тело, и было видно, что вся она просто соткана из мускулов, какие можно накачать лишь долгими и постоянными тренировками. О том, что лежало у неё в сумке, можно было лишь догадываться.
Отступив от неожиданности назад, я кивнула:
— Да, одни. Он там…
— В воде?
— Да.
— Где это, покажи?
Она отстранила меня и заглянула в раздевалку. В тот же момент, уже не знаю, как я пропустила этот удар, мне в лицо метнулся её острый локоть. В носу раскололась острая боль, из глаз посыпались искры, тут же я почувствовала ещё один удар в солнечное сплетение, дыхание перехватило, и сразу последовал третий, в висок. Боли от него я уже не ощутила, ибо потеряла сознание…
Не знаю, сколько я провалялась бесполезным мешком в этом коридоре, но только, когда очнулась, со стороны бассейна доносились крики. Кричал… Родион.
Вскочив на ноги, стирая с разбитого лица кровь, я бросилась туда и увидела жуткую картину.
Голый, весь залитый кровью, лившейся из правого плеча, которое он зажимал рукой, по дальнему краю бассейна бежал босс и дико вопил. За ним, размахивая овечьими ножницами, неслась, со звериным оскалом на лице, Люся. Её раскрытая сумка валялась у входа. Чуть дальше, у лестницы, лежал окровавленный туристский топорик. Вода у лестницы была окрашена кровью. На дне лежал пистолет Родиона. Не став особо вдумываться в то, что здесь произошло, я побежала навстречу раненному боссу. Он уже обогнул угол и летел по прямой. Увидев меня, он дико закричал: