Костин Сергей. Подразделение 000

   На мою скромную просьбу, выделить из числа снайперов хоть одного провожатого, виртуалы дружно качнули волевыми подбородками и сказали твердое и решительное :
   — «Нет».
   — На «нет» в виртуальности и суда нет, — мудро заметил бывший житель американских прерий и каньонов и, вспомнив о чем-то, добавил. — Йё!
   К моему удивлению все виртуалы тоже сказали: — «Йё!», — добавили более родное: — «Мойё!», — и, растопырив пальцы, присели на одной ноге, подвернув вторую в коленке. Прям цыркачи, а не снайперы.
   Пока виртуалы подбирали свалившееся с них оружие, мы с негром, за пазухой у которого сотрясалась в накоплении мыслей облезлая собака в противоблашином ошейнике, внимательно обследовали проход в Лабиринт. Черная, местами обслюнявленная прорвавшимися монстрами поверхность, похожая на фальшивое зеркало.
   На пальцах кинули, кому первому идти. После восемнадцатой попытки вышло, что счастье улыбнулось третьему номеру.
   Вытащив за шкварник не просыпающегося от такой мелочи Герасима, Боб легким движением руки отправил товарища через зеркальный портал.
   — Жив будет, не помрет, — у Боба, когда адреналин играет, ум прямо таки пробивается через толщу черепной коробки.
   — Доброе слово и собаке приятно, — не остался я в долгу. У меня тоже адреналина полно.
   С минуту постояли, ожидая добрых вестей от разведчика. Не дождавшись, решили лезть сами. Мало ли, решили мы, Герасим мог за что-то по дороге зацепится. Или убежал в сторону сразу, что б мы своими здоровыми телами не пришибли.
   Третий номер был обнаружен в спящем состоянии, окруженный любопытной стаей крупнокалиберной дичи. Кровожадных наклонностей монстры не проявляли, даже наоборот, после профилактической беседы с Бобом добровольно показали направление, где в последний раз видели разбушевавшегося Директора.
   — Идите, — сказали монстры, — и заберите своего неорганизованного браконьера.
   Добрые вести в Болоте разносятся также быстро, как и дурные. Проходя по разрушенным улицам, практически в каждом сохранившемся окне мы видели испуганных чудовищ, с опаской поглядывающих в нашу сторону. Но после того, как нас узнавали, улыбки становились все шире, а радость больше. Несколько наиболее смелых монстроидальных типов, внешностью напоминавших недоразложившихся скелетов, выбежали на дорогу и обкидали нас охапками пустырника, в обилии разросшихся на местных клумбах.
   То и дело встречались погубленные твердой рукой Директора обитатели. Туши, тушки, а то вовсе, безобидные тушканчики валялись на дороге, всем своим мертвым видом напоминая, как хрупка, как нежна местная флора и фауна.
   Несколько раз мимо нас на всех парах пробегали чудовища с отсутствующими частями тела. Выдернутые с корнем крылья, переломанные конечности, оторванные головы. И с каждым шагом над лабиринтом сгущались черные тучи. Даже чернее, чем просто черные.
   — К дождю, — повертел головой второй номер.
   — К апокалипсису, — с трудом выговорил я мало употребляемое в жизни слово.
   — Мм, — заворочался за пазухой негра третий номер. Как же! Только его мнения и не хватало.
   Долго мы шли. Добрые монстры показывали нам дорогу и на прощанье чертили в воздухе за нашими спинами пятиглавые кабалистические звезды. Выносили из разрушенных домов последнее мясо без соли. И все желали только одного, поскорее избавиться от кровожадного, ненасытного, точного на руку Директора.
   Непосредственное начальство мы обнаружили на единственном уцелевшем во всем Лабиринте здании стадиона.
   Директор, зажав под мышкой окровавленную бензопилу, принимал парад.
   Стройными рядами проходили мимо нашего Директора монстры. Летели над нашим Директором огнедышащие ящуры. Проплывали мимо Директора морские чудовища в автономных аквариумах.
   — Кто шагает дружно в ряд? — голосил впередиидущий монстр с зажатым в лапах черным флагом.
   — Виртуальный наш отряд! — отвечали чеканящие шаг чудовища с острыми когтями и здоровыми такими клыками.
   — Кто шагает дружно в лапу? — снова впередиидущий.
   — Поздравлять идем мы папу! — общий хор.
   Равняясь с Директором впередиидущий задирал древко, и вся толпа дружно скандировала:
   — Да здравствует папа, Директор Болота. Похож на могучего он бегемота!
   Директор улыбался и нажимал на газ автоматической бензопилы, отчего у монстров мгновенно вставала дыбом шерсть, и тянулись лапы к вискам.
   — Красиво ходят, — с некоторой завистью заметил второй номер.
   Красиво-то красиво. Да только несколько тысяч чудовищ разных цветов и форм, сконцентрированных в одном, мелко населенном людьми месте, не внушают уверенности в завтрашнем дне.
   Озираясь по сторонам, как бы какой дурень не забыл, что он находится на строевом смотре, мы приблизились к Директору. Непосредственное начальство очень обрадовалось нашему появлению и на радостях немедленно пообещало каждому, включая и спящему третьему номеру, отдельный микрорайон Лабиринта в вечное пользование.
   — Подождите немного, — орал Директор, размахивая бензопилой. — Мы еще устроим образцово показательное общество. Проведем олимпийские игры, введем поголовно насильственное обучение грамоте. И свет в каждый дом. И счастье каждому монстру.
   Бесшабашный американец, пользуясь тем, что он в Болоте негр, а значит и взятки гладки, напомнил Директору, что в Лабиринте положено мочить всех подряд, а не свет в отдельные чудовищные семьи проводить.
   И случилось странное. Директор нерешительно затоптался на месте, заглушил пилу и задумался над словами простого американского фермера.
   Плохому спасателю, как известно, мешает нерешительность и отсутствие практики.
   Монстры всем скопом, а также отдельно взятые несознательные чудовища, почувствовали своей виртуальной шкурой, что власть Директора пошатнулась. Стройные ряды сбились, послышался негромкий пока ропот. И вот уже несколько отрядов, построившись квадратом, выкинули в небо Болота флаг вооруженного мятежа.
   Директор, все еще находящийся в возбужденном трансе, постарался восстановить пошатнувшиеся эшафоты человеческой власти:
   — В Сибирь! — оскалив вставные челюсти вопил он, словно на скрипке играя бензопилой. — Всем упасть и отжаться!
   Некоторые монстры, действительно, упали и стали старательно отжиматься.
   Но это был, как оказалось, только временный успех. Плотные ряды обитателей Лабиринта смешались и монстры, сбивая друг друга с лап, бросились на Директора. А может быть и на нас. Мы ведь как бы рядом оказались. Все ведь не объяснишь, что случайно.
   — До последней капли виртуальной крови, — прошептал Директор, выставляя на наступающих заведенную бензопилу. — Приготовьтесь, спасатели. Все, как один.
   Убил бы старика, если б не любил.
   А впрочем, какая разница. Судя по часам, мы в Лабиринте уже два часа. Плюс обратная дорога. Директор труп, а мы случайные жертвы, не выполнившие задание.
   — Второй номер! Буди Герасима. Помощи от него мало, но может, у кого какую-нибудь лишнюю деталь отгрызет. И то помощь.
   Мы встали треугольником и приняли бой.
   Прицельными выстрелами из спаренных рогаток я сбивал первые ряды наступающих, и краем глаза наблюдал, как Боб, сверкая потным черным телом исправно крушит чудовищ с правого фланга. Директор неплохо орудовал бензопилой с левого. Где только научился? Проснувшийся, наконец, Герасим, носился за своим хвостом в центре треугольника и всячески поднимал наш боевой дух.
   Но силы были не равны. Атакующие, не сумев взять нас голыми руками, сбегали за тяжелым оружием и открыли по нам беспорядочный беглый огонь на поражение.
   — Вот и все, — дожидаясь своей пули, прошептал я. — Простите Директор, что не вытащили вас из Болота.
   Со стороны входа на стадион послышался удивленный вой монстров и сквозь их плотные ряды, моргая крошечными фарами и гудя одиноким сигналом, медленно, но неотвратимо, ползла к нам странная конструкция на четырех колесах. На спине здоровый ящик для песка. Впереди крошечная кабинка, над кабинкой два железных штыря. На штырях полощется полотнище, на котором написано «Танки Болота не боятся».
   Подавив приличное количество наступающих, странная конструкция на время ослабила их натиск и, элегантно подняв тучу пыли, затормозила рядом с нами.
   — Командор! — проквакала странная конструкция. — Я решила, что без меня вам будет тоскливо?
   — Милашка! — почти нежно прошептали мы. — А чего такая грязная?
   Ничего не ответила спецмашина подразделения 000 за номером тринадцать впервые в истории человеческой цивилизации сумевшая уйти в виртуальность. Так уж в спецмашинах устроено — что бы ни расходовать зря энергию, не отвечать на глупые вопросы. И так всем понятно, что это не грязь. А то, из чего делают пластиковый цемент.
   — Грузитесь, граждане спасатели, время дорого, — проквакала слегка пованивающая конструкция, ради нас побывавшая черт знает где.
   Это было спасение. До Нового года оставалось еще три минуты. Если мы за эти три минуты успеем выбраться, то…
   Тяжелый огненный снаряд, посланный неопытной рукой монстра, разорвал на части грудь радостно улыбающегося Директора. Его горячее сердце, а также большая часть внутренностей, улетели с шальным снарядом дальше по намеченной траектории. Директор покачнулся, упал на наши руки и тяжело вздохнул остатками не разнесенных в клочья легких:
   — Я умираю! — хрип наполнил его горло. — Я славно пожил. Вы не увидите такой жизни. Эх, вы, бедняги…
   Завыл третий номер. Задрожали толстые губы у негра. И только я остался спокоен, словно командир подразделения 000.
   — Раненых в дурно пахнущую конструкцию! — зычно закричал я. — Всем грузиться в ящик! Пленных не брать!
   Милашка в виртуальном обличии, зачем-то выпустив из зада облако сильно загазованного воздуха не пригодного для дальнейшего употребления, рванула прямиком на наступающие ряды монстров.
   Над нами свистели снаряды, проносились огненные шары и различные режущие предметы.
   Мы клацали на кочках зубами и тихо ругали Милашку за отвратительную амортизацию.
   — Майор Сергеев! — позвал меня умирающий Директор.
   Хватаясь за борта, я переполз поближе к начальству, который покоился на коленях открыто рыдающего негра.
   — Майор Сергеев по вашему приказанию прибыл, — доложился я и из уважения к смертельной ране начальника отдал честь.
   — Слушай внимательно, Сергеев! — Директор все время захлебывался собственной кровью и икал, поглядывая на отсутствующее сердце и прочие внутренности.
   — Слушаю. И сделаю все, что положено в таких случаях. Выполню вашу последнюю волю. Похороню на высокой круче, средь берез. И чтобы видна была Волга-матушка.
   — Нет больше Волги. — Боб, оказывается, знал гораздо больше, чем положено простому сотруднику подразделения 000. — Загнали в трубы и пустили вспять. Зачем вы так с ним, командир?!
   От драки в ящике для песка нас удержал только здравомыслящий третий номер.
   — Мм, — сказал он и лизнул Директора в застывающее лицо.
   Директор сплюнул собачью слюну и повернулся ко мне:
   — Сергеев! — Директор прислушался, не застучит ли вдруг вырванное с корнем сердце. Не застучало. — Сергеев! Сними с души моей невыносимый груз. Ты не майор Сергеев. Ты сын мой!
   «Обана!» — подумал я.
   — Обана — сказал я вслух.
   — Не перебивай меня, — захрипел Директор. Теперь вроде бы, как и отец. — Это не все. Роберт! Прости меня старика. В молодости ездил я в Америку на практику. Нагрешил я там. Ты сын мой, Роберт!
   «Обана!» — подумал я во второй раз.
   — Обана! — черная челюсть второго номера отвисла практически до груди. — Я знал! Я знал!
   — Не перебивайте меня, — закашлялся Директор. Уже как бы отец двоих детей. — Герасим! Тьфу, ты, собачья морда. Прости и ты меня. Молод я был, горяч. Ты сын мой старшенький.
   «Обана!» — переглянулись мы с братом Робертом.
   — Мм, — завилял хвостом третий номер. Собакам иначе радость показывать не полагается. Да и нечем больше.
   — Папа! — закричали мы все вместе. — Не умирай, папа!
   Но Директор уже закатил глаза и перестал щупать рукой отсутствующие внутренности.
   До Нового года оставалось меньше минуты.
   — Прорвемся, — твердо сказала Милашка и прибавила обороты.