Котенко А.. Реалити-шоу для Дурака

   — Да уж, Дураков тут только два — мы с тобой, — вздохнула сестренка.
   Они еще долго обсуждали Анхесенпаамон и ее серьги. Каким только нехорошим человеком они ни сделали жену фараона: то она сама украшения спрятала, заподозрив мужа в измене, чтобы он на нее внимание обратил; то царица решила переплавить их в браслет с ядовитым покрытием, чтобы отравить мужа; то… впрочем, чего гадать, если не мешало бы допросить потерпевшую.
   Маша просто-напросто уломала брата, чтобы он взял ее с собой, потому что быть в Кемете и не посмотреть на царский дворец изнутри, когда ее брат это делает каждый день, для нее, студентки-искусствоведа, — грех. Брат просто не мог устоять перед умоляющими карими глазами сестренки. Да и к тому же, один Дурак — хорошо, а два — лучше!
   Первый раз в жизни Маша видела ворота дворца при дневном свете. Она, вообще, с момента разметки города, так вышло, ни разу не проходила даже по проспекту Ленина.
   Вот закончилась аллея выстриженных под одинаковый рост пальм, и взору Маши гостей из будущего открылись ворота и два стражника, верно несущие свою службу.
   — Секретный агент его Величества Тутанхамона Эхнатоновича, Иван Дурак с подмогой, — вышколенным еще на курсе военной подготовки голосом громко и четко протараторил гость из будущего. — Мы…
   — Мы с личным визитом к Ее величеству Анхесенпаамон, — встряла Маша, чтобы братец не начал нести ахинею.
   Ведь исковеркать имя Первой Леди Кемета у Ивана получалось отлично. Причем, когда остальные деятели эпохи имели по одному истолкованию своих имен, Анхесенпаамон он всегда называл по-разному. Спел бы Бутусов и про нее песню…
   Один из стражников кивнул Ивану и сказал:
   — Я вас провожу.
   И процессия из трех человек двинулась внутрь. Те коридоры, которые Иван посчитал подобием компьютерной игрушки, просто поразили Машу своей красотой, так что она чуть не отстала от стражника и брата, рассматривая росписи на стенах.
   — Ты кончай комиксы читать, не за тем пришли! — возмутился Иван, оттаскивая сестренку от красивой фрески, на которой был изображен Тутанхамон на колеснице, занимающийся отстрелом уток из лука.
   — Я тебе дам, комиксы! Манга еще скажи! Это же произведение искусства, не дошедшее до наших дней! — возмущению гостьи не было предела.
   Иван бубнил себе под нос ругательства в адрес сестры и тащил любопытную Марью-искусницу дальше и дальше по коридору.
   Идти пришлось недолго. Царица сидела на балконе в первом же здании, а ее верная служанка Мерит медленно опускала-поднимала опахало из павлиньих перьев над головой госпожи. На служанке была короткая полупрозрачная накидка, закрепленная на груди и талии золочеными тесьмами. Что правда, то правда: фараон жаловал дорогие вещички слугам. Когда стражник и гости вошли на балкон, Мерит отвлеклась от своего занятия и окинула на пришедших любопытным взглядом. Девушка была ничего так, симпатичная, и даже высокая по местным меркам, волосы у нее кудрявые, а кожа темная. Наверное, она — рабыня из Пунта, что в двадцать первом веке называется Эфиопией. Служанка потупила взгляд и ждала указаний госпожи.
   — Мерит! — тоненьким ласковым голосом окликнула ее Анхесенпаамон. — Продолжай, радость моя!
   — Но к вам гости, Ваше величество! — в отличие от голоса правительницы низким, грубоватым тоном сказала служанка.
   Царица встала и откинула длинные, чуть ли не ниже пояса волосы, завязанные в хвост, за спину. Когда Анхесенпаамон обернулась лицом к пришедшим, Маша обомлела: та выглядела точь-в-точь, как на рисунках с ларцов, тронов, колесниц, которые в начале двадцатого века нашли в гробнице Тутанхамона. Только ее теоретически можно взять за руку, посмотреть в глаза, с ней можно поговорить.
   — Госпожа Мерит, — обратился Иван к служанке, — мы пожаловали к Ее величеству с личной беседой.
   — Когда чужеземные гости, — начала та, — приходят к Её величеству по личному делу, Мерит становится глухой.
   "Ню-ню, звуковую карту отключит", - в шутку подумал программист.
   — Будьте добры, госпожа Мерит, — еле сдерживая смех, сказал он, — пока вы не успели оглохнуть, послушайтесь меня и подождите окончания нашей беседы с госпожой Аней у входа на балкон в компании с, надеюсь, уже оглохшим кавалергардом… то есть, охранником. Иначе мне придется не в самом лучшем свете рассказать о вашем неправильном регуляторе громкости звука господину Тутанхамону.
   — К чему же такая секретность? — повела бровью царица.
   — Понимаете ли, госпожа Аня, — начал Иван, когда послушная служанка отошла в сторону, — можно я буду вас называть по-нашему, мне так, ей Богу, легче.
   Анхесенпаамон кивнула. Возможно, ей и самой за двадцать лет жизни на земле уже надоело длинное имя.
   — Ваш муж, — продолжил Дурак, — дал мне поручение найти ваши любимые серьги, и я просто не могу…
   Не успел он закончить мысль, как царица встрепенулась и начала выгораживать Мерит, что та не брала, и нечего было отводить служанку в сторону.
   — Уж поверьте, госпожа, но если расспрашивать всех по одному без присутствия оглохших на время слуг, то серьги найдутся куда быстрее. Практика показывает, что не все еще и глохнуть правильно умеют! Лучше расскажите мне, что случилось в ночь пропажи.
   А что было? Все как обычно. По словам Анхесенпаамон, Мерит проводила ее в комнату, помогла раздеться. Потом она начистила все украшения и положила хозяйке в ларец. После этого служанка ушла. А Ее величество еще долго лежала на кровати и смотрела в потолок, не могла уснуть. Почему — она распространяться не захотела.
   И тут девушка понесла такое, чего Тутанхамон почему-то не рассказал.
   — И тут я слышу шаги в коридоре. Я так обрадовалась, что это он. Ну, муж мой. Только шедший был не в сандалиях, а босиком. И не хромал. Покрывало на входе отогнули, и ко мне пожаловал сам Анубис. Я села на кровати в испуге. Меня прошиб холодный пот, а руки отказывались двигаться. Я хотела закричать, но не могла. "Дай жертву, — сказал он, — а то мне придется сегодня же забрать сына Ра". Он пришел за моим мужем, представляете?
   Иван и Маша переглянулись: налицо шантаж и костюмированное шоу.
   — Вы не верите, что я видела бога, — расстроилась Анхесенпаамон.
   — Наоборот, — вступила в разговор Маша, — верим, продолжайте, хотя… я догадалась правильно? Вы отдали ему серьги как взятку, чтобы он не тронул вашего мужа?
   Она могла соображать лучше всяких там "Алевтин" разных версий, особенно, когда речь шла о женской логике.
   — Да, — тихо ответила царица, как и следовало ожидать, — и сказал, что за эту плату он дает Тутанхамону еще пять дней жизни на земле. Я мужу этого не рассказала, чтобы не портить ему настроение. Хотя он бы бредом это назвал… он как-то к богам странно относится… не верит, что ли. Только и вы ему не рассказывайте про Анубиса, ладно?
   Её глаза были полны слез, и по взгляду становилось ясно, что она готова отдать ряженому все богатства на свете и титул, лишь бы божество с головой шакала не забирало мужа на поля Иару молодым. Иван фамильярно обнял царицу за плечи и крепко прижал к себе.
   — Поплачьте, легче станет.
   Девушка обняла чужестранца за талию и долго изливала слезы в чёрную футболку Ивана Дурака. Он — гость из таинственной страны Раша, правая рука их правителя, наверное, ему чужды боги Кемета, но он такой добрый. Ни один высокий гость из Хатти никогда ей таким не казался. Все эти бородатые дядьки в длинных пестрых одеждах говорили лишь о войне, да разделе территорий. А тут вдруг появился высокий чужестранец, которому не нужно совершенно ничего из кеметских богатств, и которого ее муж просит разобраться в каких-то бытовых неурядицах. Странно? Еще как. Но интуиция подсказывала царице, что этому человеку можно довериться. А парень тем временем обдумывал, как бы посягнуть на религиозные ценности местных жителей, чтобы объяснить Анхесенпаамон тот ужас, который она пережила и то, что приходил к ней вовсе не Анубис.
   Когда она успокоилась и, утерев слезы, отошла и села на скамейку, Иван все же сказал:
   — Только не гневайтесь, госпожа Аня, я человек заморский, нет у меня веры в ваших богов, да и за смерть в моих краях отвечает не Анубис, а такая костлявая бабка с косой через плечо, — Иван на славу постарался изобразить зловещее лицо и как будто взял в руки невидимую косу, непременный атрибут Смерти, так что царица невольно рассмеялась. — Боги не имеют земного воплощения. Поэтому смею уверить вас, Ваше величество, то не Анубис к вам являлся, а убийца, ряженый под божество.
   Это стало вторым ударом для первой леди Кемета. В ужасе девушка смотрела на Ивана. Она начала говорить о том, что рядиться под бога — смертный грех, да сожрет ряженого Амт в зале Двух Истин, и что Анубис и прочие боги воплощаются только перед жителями Кемета, а для чужестранцев не существует даже Суда Осириса. Программист почесал в затылке. Нужно было срочно убеждать девушку в небожественном происхождении "Анубиса". И тут ему пришла в голову замечательная идея. Он достал из кармана свой отключенный сотовый и приложил к уху:
   — Босс, — сказал он в трубку, — свяжитесь там с Осирисом, Ра или с другими из Кеметских и спросите, не посылали ли они Анубиса к Анхесенпаамон за выкупом?
   Иван задумчиво побродил по балкону с минутку. Правительница же, рот открыв, смотрела на маленькую вещицу, с которой разговаривал чужестранец. А ведь эта штука была по уровню не ниже Осириса.
   — Чтоооо? Не командировали? Я так и предполагал! Боги ведь мзды не берут! Аминь!
   И Дурак запрятал телефон обратно в карман.
   — Я же говорил, — развел он руками, — а теперь еще и мой Бог, Билл Гейтс Всемогущий связался с самим Амоном и все выяснил. Не Анубис то был, а человек в личине бога!
   Эх, пропадает такой проповедник. Раз — и развеяны доводы насчёт божественной принадлежности убийцы. Да, Анубис — бог Смерти, но не взяточничества же! Зато Анхесенпаамон заметно приуныла, и Ивану пришлось вынести еще один сеанс плача в футболку.
   — Никому не рассказывай обо всем, что я тебе тут наговорил и о том, что ты мне поведала — тоже! — он незаметно для себя перешел с царицей на "ты", слишком жалко было ему девушку, и как-то не к месту было поминать ее титулы, да и возрастом она была младше его года на три, — за оставшиеся дни я найду негодяя!
   Анхесенпаамон смиренно кивнула, шмыгнув носом. А что, и у цариц сопли в носу бывают. Она не переставала плакать, закрыв лицо руками. Набравшись храбрости, Маша подошла к ней и села рядом, положив руку на крошечное плечо кеметской девушки.
   — Не вешать нос! Богохульника, шантажиста, убийцу найти несложно! Главное, не ошибиться! И тогда никто не сможет навредить ни тебе, ни Тутанхамону. Поверь, я тоже люблю одного человека, и если бы ко мне вот точно так же пришли и начали требовать мзду за его жизнь, то я бы поступила точно так же, как и ты! Только бы все-все рассказала своему любимому…
   Анхесенпаамон посмотрела заплаканными красными глазами на гостью и постаралась улыбнуться.
   — Не знаю почему, но тебе я верю… — а потом позвала служанку. — Мерит!!!
   — Только ей ни слова, — шепнула Маша, — я с ней поболтала, пока вы тут с Ваней говорили. Не рассказывай ничего, ладно? Мы ей потом всё сами…!
   Вот она, эпоха безвременья в Кемете. В Богов охотно верят, но так же быстро забывают об их присутствии. Окажись Иван во времена какого-нибудь Тутмоса III, не получилось бы ему убедить человека в том, что бог был ряженым.
   Попрощавшись с царицей, брат с сестрой спустились в сад и прошли в ту беседку, в которой несколько часов назад программист разговаривал с фараоном.
   — Вань, мне это все не нравится. Пока ты успокаивал Анхесенпаамон, я поговорила с "оглохшими", ну, чтобы они вашу беседу не подслушивали, — сказала Маша. — И узнала много интересного. Охранник сказал, будто вчера ночью видел девушку, перелезавшую через стену, он погнался за ней, но бестия глянула на него красными светящимися глазами и растворилась в воздухе. Ваня, серьги — это, похоже, лишь частичка большого заговора!
   — Ира! — сразу же догадался программист.

Будни съемочной группы

   Первый раз в жизни встречаю софт без выхода

Тот

    Москва, 14 июня 2006 года
   Обычно в реанимацию люди попадают вследствие серьезной болезни или из-за травмы. Ира Семенова, проводница из скорого поезда "Москва-Минск", и предположить не могла, что однажды, будучи в полном здравии, она окажется прикованной к больничной койке. После того, как Хонсу и его начальник привезли пострадавшую в больницу, ее все время держали под капельницей, подключили к системе искусстевенного дыхания. Девушка оказалась обвешанной всеми возможными датчиками. Только так доктора, работавшие на ОСЯ могли уследить за малейшими изменениями подпространственной комы. Вроде бы так назвал состояние Ирины доктор Гиппократов.
   На вопросы подоспевшего в скором времени Шаулина, зачем излишние меры, высокий доктор лишь заметил: "Не помешает". Распространяться о здоровье девушки он не стал и отправился на плановую операцию вместе с ассистеном.
   — Ну почему всякие гадости всегда случаются с хорошими людьми? — вытянув загипсованную ногу, спросил устроившийся рядом с Шаулиным Ирин брат-семиклассник. — У нас мама-сердечница, папа на учете у уролога, да я вот выздоравливаю после того, как попал под машину. Лазарет на дому. Хорошо еще, что родители…
   …уехали два дня назад в отпуск. Мама еще перед сменой говорила Ире, что они с отцом собирались на черноморское побережье в санаторий как раз на ту неделю, когда их незаменимая дочь отдыхает.
   — Она у нас самая здоровая в семье была, — грустно заметил он. — Единственная дочь своих родителей.
   — Что?? - Шаулин вопросительно уставился на парнишку, который не по возрасту говорил слишком мудреными фразами.
   — Я тоже когда-то был Семеновым. До смерти, — заявил семиклассник, — но теперь, вы же сами знаете, я бог, и мои родственники гражданские об этом не догадываются.
   Да, Шаулину на вокзале представили мальца под именем Локи, но начальник отдела не повелся бы на шутку черноволосой журналистки, не расскажи женщина о том, что диск с точкой входа проверен и использовать его для операций ОСЯ безопасно. Тогда бы Антон Викторович отправил божественное создание куда подальше. Да и делом Семеновой заниматься не стал бы. Потому что это не в юрисдикции ОСЯ выводить пациентов из комы. Пусть этим доктор Гиппократов занимается или человеческие врачи-реаниматоры.
   — И как же ты стал богом, ребенок? — то ли шутя, то ли всерьез спросил Шаулин.
   После того, как третьеклассник Коля Семенов попал под мчавшуюся на большой скорости Волгу, он очень сильно изменился характером. Как будто умер тот сорви-голова, готовый залезть на крышу многоэтажки. Мальчик стал слишком серьезным и сосредоточенным для своего возраста. Он даже упросил родителей купить ему компьютер, чтобы учиться по Интернету. А об этом никакой речи не шло, когда он дни напролет проводил на улице, гоняя футбольный мяч и обстреливая из рогаток голубей. Как-то "прежний" Коля заявил, что учиться он больше трех классов не намерен и пойдет дворником работать, мол, по радио говорят, что в Москве некому мусор убирать, одни бизнесмены развелись.
   И вдруг все закончилось. И мечты стать дворником в рыжем жилете, и желание залезть на крышу родного дома, — все это ушло под колеса белой Волги, на всей скорости поворачивающей с бульвара и налетевшей прямо на мальчика, выбежавшего на дорогу за футбольным мячом.
   Юный футболист тогда ничего не успел сообразить, он провалился в темноту.
   Сначала он слышал крики друзей: "Колька, Колька! Что с тобой!? Очнись! Но вскоре они стихли. Куда он летел? Где же мяч? Что случилось?
   Следующее, что он помнил — ослепительный свет в лицо. Мальчику показалось, что тогда его полет закончился. Он хотел закрыть ладонью глаза, но обнаружил, что обе его руки привязаны к холодной металлической поверхности.
   "Где я? — прохрипел он…
   Голова болела, а еще как будто неведомый монстр грыз левую ногу. Где он? Где двор? Куда пропали друзья?
   "Наркоз! — скомандовал грубый мужской голос.
   К привязанному к столу ребенку подошла женщина, одетая во все белое. Коля не смог разглядеть ее лица, у него кружилась голова. Но она что-то приложила к его носу…и… снова эта пустота. Опять он куда-то летит. Куда и зачем?
   И тут он почувствовал, что повис в воздухе. Перед ним стояло двое мужчин. Один — высокий доктор в белом халате. Про него, наверное, любой бы сказал — грек. Внешность как у Бога из мифов. Второй… а мужчина ли это был? И вообще, человек ли? Невысокое сутулое существо куталось в накидку, вылитый назгул в миниатюре.
   "Хочешь умереть знаменитым? — прохрипело существо.
   "Да", - не поняв, что означал вопрос назгула, выпалил Коля.
   "Хорошо, но ты отдашь мне свое тело".
   Ой, напугал, прям как в фильмах ужасов. Да, пожалуйста, берите, Коля Семёнов не жадный мальчик. Его мама всегда учила не быть жмотом. И он кивнул.
   Существо в плаще протянуло к нему руки. Тут мальчик почувствовал адскую боль в каждой клетке своего тела. А была ли боль? Было ли тело? Много вопросов и мало ответов.
   "Мы его теряем! — раздался совсем далеко чей-то голос, как ему показалось, кричал мужчина-грек.
   И больше мальчик ничего не слышал. Он опять летел в черную бесконечную пропасть. А тех двоих больше рядом не появлялось. Только почему-то Коле казалось, что он — это больше не он, а кто-то другой. Боль в голове и ноге усиливалась и, дойдя до критической точки, вырвалась наружу. Он заорал и открыл глаза.
   Он может дышать! Ему больно! Значит, он жив!!! Не умер!
   — Вот так я стал Локи, — закончил семиклассник. — А Гиппократ, то есть Полиграф Порфирьевич, мне все потом рассказал…
   — И что, родители, сестра, никто не заподозрил, что ты это уже совсем не ты, что ты бог и выполняешь свои прямые обязанности? — укрывательство истинной деятельности для отдела Шаулина было делом обыденным.
   Например, его дражайшая дочь Юля числилась в штате одного из крупнейших Интернет-порталов, а Ивана Дурака начальник определил научным сотрудником в вычислительный центр академии наук, а сам он работал в строительной фирме, занимавшей офис в Москва-сити. И никто из обывателей не догадывался, что под мнимыми должностями скрываются агенты секретной службы.
   Так же и боги, которые за несколько тысяч лет сменили не одно бренное тело. Они меняли документы, притворялись людьми, а сами непрестанно следили за миром, в котором никто, кроме писателей-фантастов и сотрудников ОСЯ уже не верил в их существование.
   Родители-пенсионеры воспринимали перерождение Коли как чудо. Даже статью в медицинском журнале один доктор написал про изменения в характере ребенка после комы. А когда мальчик смог закрыть все долги в школе за два месяца, пропущенные в больнице, и закончить год без троек, а затем заявил, что учебу за три года закончит и на мехмат МГУ поступит, с мамой случился инфаркт. Да-да, иногда и от несказанного счастья сердечные расстройства бывают.
   Теперь, на каникулах, Коля часто сидел дома. Много ходить он еще не мог, не срослась кость на левой ноге после открытого перелома, гипс собирались снимать только через месяц. Он хоть и бог, но тело ему досталось человеческое со всеми вытекающими последствиями: никакой ускоренной регенерации и отсутствия боли при лечении. Подобные обстоятельства положительным образом сказались на деятельности хитрющего скандинавского бога. Немало программ для обеспечения целостности и безопасности в большом мире написал он за время отсидки на больничном. Переселение в новое тело, оно, знаете ли, всегда болезненно. Только после звонка некой Бастет, известившей о беде, случившейся с Ириной, семиклассник вышел из дома и… оказался в той же больнице, где сам провел не один день.
   Уважаемый доктор Полиграф Порфирьевич Гиппократов, на которого возлагались все самые тяжелые случаи и в человеческом мире, сразу узнал своего бывшего пациента на вокзале.
   — Допустим, я поверил, что ты очередное воплощение Локи, — сощурился Шаулин.
   — Это правда. Я не маг-самоучка, коих ваш отдел берет на работу. Я Локи. Страж этого мира. И, поверьте, если мне и моим коллегам понадобилась помощь, для вас и ваших сотрудников должно быть великой честью, что мы обратились к вам, а не в милицию.
   — Я же говорю, допустим, я тебе верю. А теперь расскажи, что произошло с твоей сестрой и чем занимаются моя дочь и ее жених?
   Возможно, Коля и рассказал бы начальнику отдела все, ему известное, но тут воздух в коридоре завибрировал, и рядом с креслами, в которых сидели хитрец и Шаулин, материализовался рябой журавлик.
   — Тот, хоть бы оделся по-человечески, а то доведешь тут докторов до нервного срыва, — бросил ему Локи.
   Антон Викторович, прекрасно осведомленный о наличии стражей четвертого измерения, ничему не удивлялся. Конечно, раньше ему не приходилось встречаться с древними творцами и богами, но во всех учебниках ОСЯ имелась не одна ссылка на их существование, дошедшее до двадцать первого века.
   Журавлик взмахнул крыльями, и по коридору полетели перья, будто кто-то распорол подушку и махал ей без устали. В этой перьевой метели можно было различить, как птица вытягивается до людского роста, ноги толстеют и принимают форму человеческих, а крылья становятся руками. Только голова остается неизменной, но увеличивается, чтобы стать пропорциональной телу, а на затылке появляются длинные, почти до лопаток волосы. Как только преобразование закончилось, перья закружились чаще и, превратившись в полотно, улеглись вокруг тела существа в виде древнеегипетской набедренной повязки и широкого золотого ожерелья-нагрудника чуть ли не в полметра диаметром.
   — А в таком прикиде от меня вся Москва шарахается. Проехал я тут недавно в метро от Перово до дома. Другое творить тяжело мне.
   — Да уж, лучше птичкой, — буркнул Коля, поглядывая на Шаулина, который хотел выглядеть невозмутимым, — а в этом, божественном, тебе только по притонам слоняться, для наркоманов глюк изображать. Кстати, прибыльный бизнес. Ты лучше тогда в окошко прилетай.
   — Ну и сволочь же ты, Локи, — возмутился Тот, сев на стол, — я к нему сквозь времена летел, а он… Я знал, что ты гад, но не думал, что до такой степени. И кто тебя тем апрельским вечером в реанимацию впустил? Лучше бы Николай умер, чем позволил жить твоему духу в этом теле.
   Николай-Локи презренно зыркнул на подпирающего противоположную стену коридора Тота. Ни один человек не прошел мимо, никто не обратил внимания на то, что творилось в реанимации. Локи понимал, что его египетский коллега поставил купол безразличия и затащил под него даже Антона Викторовича, который не мог ничего говорить под действием сильного божественного заклинания. Получалось, начальник ОСЯ стал обыкновенным свидетелем, которого посвящают в божественные тайны.
   — Никто мне не позволял, я сам вынужден был переселиться в молодое тело. А ведь я доброе дело сотворил, родители-то счастливы, что сын их жив. Ну ладно, скучно мне про эту семейку Семёновых рассуждать, давай к делу, что от меня нужно?
   Мальчик, словно успешный бизнесмен, сидел в кресле и нагло рассматривал чужеземного бога.
   — Локи! Я насчет твоего "Реалити шоу" пришел. Помнишь?
   — А как же, неудачная разработка, — поглядывая в сторону все слышащего Шаулина, протянул хитрец. — Так и не сумел я функцию выхода из программы написать. Но пришлось, пришлось… Баст ваша упросила…
   — Рыжий, ну и редиска же ты, зачем тогда патент регистрировал? А если кто-то воспользуется твоей недоделанной игрушкой? Ты хоть о последствиях задумывался?
   Локи покосился на побледневшего Шаулина, в мыслях которого отчетливо читалось: "Сволочи! И вы засунули в свою программу мою единственную дочь?!
   — У тебя нос такой длинный потому, что ты его в чужие разработки суешь и вытащить не можешь? — рассмеялся мальчишка. — Ну, понтануться решил, типа, крут я, и все такое. Рагнарёк запрещен законом, машина времени и вечные двигатели прогресса — тоже, а ручки чешутся, что-то монументальное так и хочется создать. Да еще и новомодное. Ладно, зато без этой программульки вы бы мир не спасли!
   Тот клацнул клювом и начал нервно ходить взад-вперед. Да, Бог хитрости и обмана прихватил для себя неплохое тело, похожее на него самого в детстве. Тогда, пару тысяч лет назад, в их ЗАБСе ^[30]Тот выдавал малышу свидетельство о рождении, и Локи был похож на это тело, на Николая Семёнова. Да-да, Боги получали этот важный документ, когда их тело достигало внешности восьми-десяти-летнего ребенка.
   Таить было нечего, и Тот, потупив взгляд, сказал:
   — Тут я с тобой полностью согласен. Не спасли бы.
   — Знаешь, Тот, а функцию придется писать, — кивнул он в сторону взбеленившегося Шаулина, который бы рвал и метал все, попадавшееся ему на пути, если бы не купол, — не то мне придется позаботиться о новом теле.
   — Понимаешь, Локи, — с горечью в голосе продолжал носатый, — бывают случаи, когда лучше пожертвовать одной или двумя жизнями людей и собственным телом, чем отправить всю планету в тартарары.
   — Как считаешь, тело начальника ОСЯ мне подойдет? — вдруг ляпнул Локи, наслаждаясь мучениями Антона Викторовича.
   — Давай без шуточек. Мне, признаться, уже надоело с глюками после пришельцев из двадцать первого века бороться! Один написал в двадцать пятом веке до этой эры слово "Ленин" на пирамиде Джосерра масляной краской, да еще и буквами по десять локтей в высоту; другой Хатшепсут ребеночка сделал, благо, эта Нефрура недолго прожила; третий — фейерверки с собой в прошлое захватил… во времена Рамсеса II. Думаешь, почему фараон стал таким знаменитым? Всё благодаря русским пиротехникам! Прав был тот мудрец, что сказал: "Руссо туристо, публико амморале! А ты читал, Локи, что эти русские после своих приключений написали? Целая полка в книжном магазине! Люди покупают и смеются над нами, будто мы неумные! После такого и запретили все шуточки с машинами времени. Но знаешь, когда крадут из Москвы душу, чтобы возвести на трон Кемета тирана, я готов и появление "Площади Астерикса и Обеликса" пережить, лишь бы не позволить Сету заниматься самодеятельностью на наших просторах.