Страница:
Себек кивнул и заискивающе улыбнулся.
— А я вернусь домой? Что со мной будет?
— Сам не знаю. Ты умрешь, но позже. Понимаешь ли, людям по статусу умирать положено.
И бог, махнув рукой, направился в ванную комнату.
— Постой, я не поняла, что мне делать? — вскочила из-за стола Юлия.
— Запусти программу господина Локи, только она переведет тебя туда, где живет волшебник. Не бойся, я помогу тебе очутиться в нужное время в нужном месте!
После этих слов Себек скрылся за дверью ванной комнаты. Но испуганная программистка пошла следом.
— Да, кстати, — вдруг высунулся он из-за прорезиненной занавески в душе, — совсем забыл!
Себек извлек из-за пазухи красный компакт-диск, на котором были нарисованы розовые улыбающиеся сердечки.
— Точка входа. На выходе глючит, при запуске попадаешь туда, куда предписано сценарием. И не тащишь за собой квартиру, как это вышло с Иваном. Тупо получилось, такой шухер в общаге… Только запасись всем самым необходимым… Ну, едой, батарейками и так далее. И не забудь скачать пару статей из интернета про Тутанхамона.
— А это еще зачем? — нахмурилась Юля. — Вы меня, случаем, не училкой истории нанять решили?
— Скачай на всякий пожарный, — Себек улыбнулся так хитро, что девушка заподозрила неладное.
Она не успела ничего сказать, бог закрыл шторку и как будто включил душ. Это он превращался из прекрасного принца в страшного крокодила.
— Конец связи, — прохрипел крокодил, когда Юлия-таки из любопытства заглянула за штору, — жду тебя по ту сторону интерфейса!
Девушка вернулась в комнату и рухнула в кресло, где только что сидел незваный гость. Кем же он был? Нет, односторонне развитой личности, коей она являлась, не дано было заглянуть в какую-нибудь энциклопедию и прочитать статью под названием "Себек": божество из Древнего Египта, покровитель фараонов, изображался с головой крокодила. Хотя, что бы это дало ведьме-хакерше? Она бы поняла, что у нее крыша тронулась с места, раз в ванной мерещатся зеленые человечки, то есть человечки в зеленом, то есть даже не совсем человечки, и даже не крокодильчики.
Но Юлия не была приучена читать энциклопедии, она полагалась лишь на свой разум и карты таро. Разум подсказывал, что лучше поосторожничать и не слушаться странного гостя. А вдруг все само-собой рассосется? А еще она пододвинула к себе стационарный телефон, подумав — не позвонить ли в неотложку, не вызвать ли психиатров, но потом махнула рукой. Девушка зажгла свечу и взяла в руки колоду.
— На меня, любимую! — решительно сказала она.
На сердце ей легла продырявленная карта, символизирующая Ивана, что немогло не обрадовать колдунью. По правую руку от Ивана легла "незамужняя блондинка, близкая родственница", а по левую — "мужчина с высокой должностью", наверное, он и есть тот человек, что отдал Истинное Зрение, подумалось гадалке. Деньги, богатства, слава сыпались на всех, рядом шли трое коварных пожилых людей — "Советник", "Военный" и "Священник". Карты ее никогда не врут. Даже крокодильчик сказал, что Юля владеет копией настоящей "Книги Судеб". Она смело перевернула последнюю карту, которая должна стать ближайшим будущим для объекта гадания. "Чёрная Королева" упала главные карты. Смерть… Неизбежная смерть шла по пятам за всеми четверыми, настигая с каждой минутой.
Юля вскрикнула, прикрыв рот рукой:
— Вот блин! Вляпалась!
Сначала девушка побежала на кухню, где взяла три самых острых ножа и засунула их за пояс шорт. Потом она вскрыла сейф и извлекла оттуда автомат Калашникова, гранату и бронежилет, которые ей настоятельно рекомендовал иметь дома отец.
О, это специальное вооружение из "Отдела странных явлений". Автомат-то — Бог с ним, а вот граната, именуемая Антоном Викторовичем Шаулиным ГРОМ РА, была секретной нелегальной разработкой, и ее опытный экземпляр начальник хранил в квартире у дочери. Таким образом он убивал двух зайцев: прятал "Гранату Ручную Оборонительную Модифицированную для Российской Армии" от любопытных глаз, и давал дочери право воспользоваться разрывной "апельсинкой" с посеребренными поражающими элементами в случае: "если какой крокодил подвергнет тебя опасности, Юленька". Когда Шаулин говорил дочери эту фразу, он и не предполагал, как точно он выразился.
— Крокодил отправляет меня в горячую точку, папа, — сказала сама себе сотрудница ОСЯ, перекидывая сумку с секретным оружием через плечо.
Вооружение было готово.
Теперь надо одеться. Ботинки на болтах, в которых Шаулина маршировала на уроках по военной подготовке — самое то, даже если и пришлось их надевать второпях на босую ногу. Если не ей, то Ивану точно пригодится такая амуниция, ведь парень отправился на поиски воскресшей девки безоружным, значит, ему не мешает помочь. Дальше — сухой паек. Содержимое холодильника Юле не понравилось, и она затолкала в походный рюкзак лишь литровый пакет "Доброго" сока и головку чеснока, на всякий случай, нечисть разгонять. Наконец, агентка скачала две большие энциклопедические статьи про Тутанхамона, как ей зачем-то посоветовал Себек, и записала их на заряженный карманный компьютер. Так она завершила подготовку к участию в божественном реалити-шоу. А теперь самое главное — спички и сигареты. Кто знает, есть ли в другом мире курево.
Юля пододвинула к себе ноутбук и, засунув в него диск Себека, выбрала ярлык с программой и дважды щелкнула по нему мышкой.
И тут зазвонил телефон. Девушке ничего не оставалось, кроме как поднять трубку. Кирилл, будь он неладен!
— Кирюх, — она пыталась скрыть волнение, — я знаю, что делать… я верну…
Пик-пик-пик… Связь оборвалась. Девушка попробовала перезвонить одногруппнику, но… в ответ лишь "Нет доступной сети". Она в ужасе огляделась. Стены ее квартиры медленно таяли. Она стояла, широко расставив ноги, у нее на спине висел рюкзак с соком и автомат, на пояс она приспособила сумку с гранатой и карманный компьютер в чехле, а драгоценный ноутбук Юля схватить не успела. Он растворился вместе с комнатой.
Зачем в зоопарке фонари, когда там ночью никто не гуляет? Наверное, для богов, подрабатывающих животными и скрывающихся от московской милиции и регистрации. Под одним из фонарей, крепко обнявшись, стояли высокий брюнет-военный и маленькая черноволосая девушка. Но это были не люди, хоть и говорили они на человеческом языке и выглядели со стороны вовсе не подозрительно.
— Все будет хорошо, Бастет, я сделал все, чтобы твое наивное желание сбылось…
— Какие глупые эти люди, мяу… — протянула девушка.
— Слышала бы ты, какой бред я ей про Лес Судеб заливал! Теперь остается нашему скандинавскому коллеге ничего не перепутать!
— Я ему намекнула. Взгляд у него был такой понимающий!
— Да, Боги иногда спасают своих любимчиков, но они не могут сделать это без помощи людей, — грустно сказал парень.
— Но у нас уже есть отличная помощница! Теперь всё должно пройти как по маслу, мяу. Один к одному. Юля ведь поверит, что программа проглючила?
— Надеюсь!
И он поцеловал ее в щечку. Себек достал из нагрудного кармана мобильный телефон и набрал новый номер Шаулиной: "Абонент находится вне зоны действия сети".
— Ну что, дурочка заглотила наживку! — улыбнулся покровитель фараонов. — Я за камерой и… в Кемет, снимать последнюю среию!
— Мяууууу! — протянула довольная Бастет.
Программа 15. Новые кеметские бабки
Фивы, 14 в. до. н. э.
Кия и Анхесенпаамон переглянулись. Служанки уже вовсю раскладывали завтрак, а их любимый Тутанхамон никак не приходил. Маленьким сестренкам невдомек взрослые заботы их мамы, старшего братика и Анхесенпаамон, они беспечно жевали бананы. Эйе, Сехемра и Хоремхеб, явившиеся во дворец к завтраку, тоже смиренно сидели и ждали, когда им подадут кушанья. Без Тутанхамона всем им было не интересно приставать к его матери.
— Сехемра, — нарушил тишину Эйе, — что-то без нашего господина скучно, не находишь?
— Не нахожу! Слава Амону, что когда его нет, все ведут себя прилично, серьезно, не стоят на ушах, Бекетатон и Нефернефруатон Ташерит не бросаются друг в друга косточками от ягод и шкурками от бананов, все так, как и должно быть при дворе уважаемого фараона! — спокойно сказал жрец. — Неужели тебе до сих пор нравится этот весельчак на троне? Он же такой несерьезный! Ему скоро девятнадцать, поверить сложно! Эйе…
Кия бросила на него неодобрительный взгляд, мол, пришел поесть за чужой счет, а еще говорит всякие гадости о сыне. Тот надулся и замолк.
— Что вы трое сделали с моим мальчиком?
Заместители фараона переглянулись.
— Ничего! — спокойно ответил Хоремхеб. — Просто он такой человек, отсутствие которого ощутимо!
— То-то и оно, — властно заявила Кия, — что вы ничего не делаете! Ничего хорошего, по крайней мере. Вы просто доводите моего мальчика, да проглотит вас Апоп. Вы стремитесь сделать из него черствого бездушного правителя, а он… не удивлюсь, если в один прекрасный день он просто сбежит из дворца! Мерит!
Верная служанка бросила накладывать еду Сехемра, чем сильно обидела жреца, и очутилась рядом с Кией.
— Где мой сын, Мерит?
— Госпожа Кия, он спит, — отрапортовала девушка, — и попросил не будить его.
Сероглазая митаннийка неодобрительным взглядом окинула служанку и остальных и, не съев и кусочка, отправилась прочь.
Кия, отодвинув в сторону красное покрывало на двери, вошла в покои сына. Если кто-то думает, что личная спальня правителя Кемета имеет размеры спортзала, то он глубоко ошибается.
Хоть дворец фараона и занимал по площади половину столицы, но комнатка правителя была очень маленькой, чуть больше дома Ивана и Маши изнутри. Прямо под окном стояла высокая кровать, которую украшали две головы гиппопотама, а ножки были похожи на львиные лапы. Таким образом, заботливый мастер позаботился об обереге для Тутанхамона, поставив ему в стражи целых двоих золотых Таурет. Рядом с кроватью стоял невысокий столик, на котором лежало золотое зеркало в форме "анха", тиара, скипетры и две очень странных картинки в деревянных рамочках. Как будто кто-то перенес реальность на папирус. Это были распечатки фотографий: на одной фараон в обнимку с белокурой хеттской женщиной, на другой — Тутен с черной кошкой на руках. То были подарки от Ивана и Маши. По всей комнате был расстелен ковер, сшитый из шкур львов, а в дальнем углу стоял сундук с небрежно брошенной на его крышку одеждой и пара маленьких стульчиков.
Тутанхамон спал крепким здоровым сном, укутавшись с головой в большой белый кусок ткани, прячась от утренних лучей солнца, светивших ему прямо в лицо. В ногах у парня в полный рост вытянулся рыжий короткошерстный кот с белой грудкой. Нежась на солнышке, животное перебирало лапками складки на ткани и иногда мило мяукало.
У Кии кошки скребли на душе, Сехемра недвусмысленно дал понять, что ее сын ему не нужен живым. Вдруг она почувствовала прикосновение к ее плечу. У нее за спиной стояла взволнованная Анхесенпаамон.
— Ты тоже испугалась, моя девочка? — спросила она, подойдя к ложу фараона и коснувшись рукой покрывала.
И вдруг королева-мать резко дернула одеяло на себя. Удивлению ее не было предела. Вместо ее сына под одеялом лежало два мешка, набитых мусором.
— О, Боги, — вскрикнула Анхесенпаамон, хватаясь за голову.
— Его похитили дети Сета, — чуть слышно прошептала Кия. — Анхиами, девочка моя, зови стражу!
Когда царица убежала за прислугой, Кия прислонилась к стене, припоминая события прошедшего вечера.
Она тогда зашла в спальню к сыну, а он лежал на животе, сжав в кулаках концы наволочки.
"Мама, я же просил Мерит… — сонным голосом протянул Тутанхамон.
Кия тут же села к нему на краешек кровати и взяла сына за руку: "Мне не нравится, что творит Сехемра, не затевает ли он переворота…
"Все хорошо, мама, — улыбнулся сын, — к Сету его, давай скормим крокодилам за измену".
"Как так можно? Он верховный жрец храма Амона… — ласково сказала мать, но сына это ни капли не задело. Кия с укоризной покачала головой, мол, где твоё воспитание, но Тутанхамон даже не смотрел на нее.
Только одна женщина на свете, любящая мама, могла понять, что ничего не хорошо, что мальчика ее что-то очень сильно волнует. Кия взяла в руки рамки с картинками, что лежали на столике. С них на митаннийскую принцессу смотрел сын, такой, какой он есть, веселый, задорный, с лучезарной улыбкой на лице, такой, каким она его больше всего и любила. А сейчас рядом с ней, закутавшись в покрывало, лежал обиженный бука, которому никто и ничего не нужно. А еще на одной из картинок, рядом с Тутанхамоном была не менее счастливая девушка с золотистыми волосами. Тут и думать не надо, все ясно без слов.
"Красивая, — тихо сказала мать, проведя пальцем по изображению Маши, — Тутен, она тебе нравится? Ответа не последовало. Тутанхамон лежал, уткнувшись носом в маленькую подушку, и ничего не говорил. Мать погладила сына по затылку. Не хочешь отвечать — не надо, сама вижу, что ты влюбился.
"Когда она узнала, что я фараон, — буркнул он, — она перестала со мной разговаривать. Отворачивается, обманщиком называет, а я лишь хотел, чтобы она любила меня, а не мое золото. Понимаешь, мама?
Тутанхамон резко сел на кровати, схватив мать за руки: "Я молод и красив, богат, известен, в меня не влюбляются только бессердечные. Стоит мне выйти на улицу, так охрана моя не от убийц защищает, а от этих сумасшедших девочек, которые стремятся вылезти в первый ряд и затоптать почтенных номархов. Я и в паланкине шторы не открываю, а то девушки собьют с ног моих рабов, чтоб только поглазеть на очаровательного молодого правителя и напроситься в наложницы. Но стоит мне пройти по Уасету в костюме простолюдина, так ни одна из этих влюбленных на меня внимания не обращает. Мама, я так несчастен".
В его глазах было столько трагизма и отчаяния, безнадежности и усталости от всего-всего-всего. Тутанхамон уже не желал прекращать: "Мама, Маш-шу полюбила не мое золото, не мой титул, она полюбила менятаким, какой я есть. Когда мы первый раз повстречались, она приняла меня просто за случайного прохожего, который гуляет по ночному городу. Она и не подозревала, кем я рожден. Иногда, правда, я ловил ее пристальный взгляд, когда она рассматривала мой профиль. Но она любила человека, а не его имущество. Понимаешь, мама? И я не стал говорить ей, кто я на самом деле, потому что ей было не так важно. А теперь она думает, что я обманул ее, сестру уважаемого посла государства Раша! [40]
Он от досады сжал кулаки. Так хотелось плакать, но фараон сдержался и удостоил добрую понимающую маму несчастным взглядом. Она всегда умела выслушать. Кия обняла его за плечи и, прижав сына к груди, погладив его по голове, сказала: "Тутен, если она тебя любит, то она обязательно вернется".
"И я сразу же на ней женюсь", - пообещал Тутанхамон.
"Обязательно", - шепнула Кия.
После она ушла, пожелав сыну спокойной ночи. Кто знал, что утром фараона похитят?
Солнце роняло на землю последние лучи, когда две странницы подошли к храму Богини Таурет: на них были широкие белые балахоны, через плечо у каждой свисало по мешку с вещами. Одежды девушек и их прически выглядели настолько похожими, что иначе, как сестрами, назвать их было невозможно. Та, что повыше, наверное, старшая, с волосами до плеч и платком, повязанным вокруг головы словно бандана, стояла и смотрела в небо и на верхушки лотосообразных колонн. Младшая же, или просто та, что пониже, вскинув руки к небу, упала на колени. В отличие от старшей сестры, она предпочитала носить лохматую челку, немного не сочетавшуюся с остальными ровно подстриженными заплетенными в полсотни косичек длинными волосами. Такие прически не только кеметские девушки не носили, но и о них помыслить не могли. Челка лезла в глаза, так что странница поддерживала ее интересным ободком с розовой прозрачной пластиной спереди. Вообще, это был далеко не ободок, а банальные розовые очки от солнца, исторический парадокс.
— О, Исида, — шепотом молилась младшенькая, — прости мои грехи, ибо обманываю я Богов, иду в храм ради спасения любимого человека. О, Хатор, не прогневайся на меня. О, Нут, отплачу я тебе достойной жертвой. О, Таурет, ты всегда защищала меня, помоги и в этот раз, да буду восхвалять я вас, о, Прекрасные Богини, всю свою жизнь.
Девушка прикоснулась лбом к земле, а потом встала и опустила очки на глаза. Интересно, откуда у нее взялся такой парадоксальный артефакт.
— Чук, — толкнула прочитавшая молитву свою сестру, — помолись, чтоб Богини не разгневались на тебя за присутствие на их Священной территории, и пойдем.
Девушка по имени Чук было запротивилась, но сестренка искусно сделала подсечку, и та свалилась на колени, ударившись лбом о песчаную землю.
— О, Исида, — взмолилась она, — я так хочу с тобой когда-нибудь познакомиться…
Сестра впала в ступор от такого говора Чук.
— О, Хатор, — продолжала сестричка, — дай мне хату на Рублевском шоссе! О, Нэт, 100-мегабитную локальную сеть с безлимитным тарифом, пожалуйста! А ты, Туалет, подскажи, как пройти к главному артефакту храма, золотому унитазу! Аминь!
Младшая сестра, сжав кулаки, тряслась от гнева.
— Я что-то не то сказала, Гек? — наивно улыбнулась старшенькая.
Гек, то есть та, что пониже, от таких слов разозлилась еще больше. Она прищурилась, придумывая страшную кару старшей сестренке за то, что та не может выучить даже простой молитвы кеметским богиням.
— Ладно, пошли, сама говоришь, такое не лечится! — махнула рукой она.
— Новые русские бабки из смешной передачи долларами бы за наш диалог заплатили!
— Чтооо?
— Забей, потом объясню.
У входа в помещения храма стояла Неферхатор. Дверь, у которой она встретила странниц, была настолько гигантской, что Чук уронила челюсть, любуясь чудом кеметской архитектуры.
— Здравствуйте, госпожа Неферхатор, настоятельница храма, — поклонилась Гек, дергая сестричку за край балахона, чтобы та сделала то же самое.
И Чук рада стараться:
— О, здравья желаю, почтенная Нефертрактор, — скрипучим голосом сказала она.
Создавалось впечатление, что она стремилась говорить на более высоких тонах, нежели было заложено в ее голосовые связки природой.
— Мы странницы Чук и Гек, — продолжала она, — мы идем из Слонопотамии в Кению, сами не знаем, зачем… Вроде бы, за алмазами.
— О, Исида, — взвизгнула Гек, тоненьким голоском, — Чук, когда ты запомнишь, что из Месопотамии мы идем в страну Пунт за драгоценными камнями. Но так как ночь застала нас в славном городе Уасет, то мы пришли в храм просить у почтенной Неферхатор ночлега.
После окончания речи Гек так глянула на сестренку, что если та и хотела чего-то добавить, то уже передумала. Судя по всему, старшую ждала нехилая взбучка от младшей, останься они наедине.
Неферхатор испытующим взглядом смотрела то на одну девушку, то на другую. Что-то в них было не то, но жрица не могла понять, что именно. Вроде, и лица добрые, и фигуры женские, и одежда как у самых настоящих странниц: длинные платья да серые сапоги. А Гек — само очерование, особенно когда она искоса поглядывает в сторону, перебирая пальцами по золотому украшению на шее. "Не смотрела она бабок по телеку", - подумала Чук, но говорить такое вслух не отважилась.
К жрице вышли две девушки. Они просто гуляли по храму и решили посидеть в саду на ночь глядя. Та, что была повыше, в красном наряде жрицы, накинула на плечи белую полупрозрачную материю. А низенькая, блондинка в роскошном белом платье, всё время озиралась, будто она недавно в этом храме и многого еще не рассмотрела.
— О, милые мои, Майати, Маш-шу, — повернулась Неферхатор к послушницам, — познакомьтесь, это странницы из Месопотамии, Чук и Гек, или Гек и Чук, я не запомнила.
— Мы сами иногда свои имена путаем, правда, Чук? — рассмеялась… Чук.
— Я Гек, а Чук — это ты!
Ну, настоящие сестры, ничего не скажешь, ссорятся, когда на них все смотрят.
Майати, та, что была с накидкой, поклонилась гостьям, и раздался чудесный звон от ее сережек, а Маш-шу отвернулась, закрыв лицо руками. Неферхатор с посушницей удивленно посмотрели на то, как девушка, скорчившись, села на корточки у стенки. Плечи её нервно тряслись.
— Что с тобой? — спросила Майати, подойдя к ней сзади и положив руку ей на плечо. — Ничего смешного не вижу.
— Точно, — вмиг став серьезной, сказала московская студентка.
Интонации ее новой знакомой всегда были грубыми. Маша встала и хотела убежать, но ее спутница прищелкнула пальцами, и девушка остановилась.
— Неферхатор, — властным голосом сказала жрица, — странная она какая-то, да истеричная.
Чук и Гек переглянулись и подмигнули друг другу.
— Майати, милая моя, проводи наших гостей в покои, накорми ужином, и пусть отдыхают до утра.
В знак согласия она поклонилась и вышла вперед к гостьям. Девушка по имени Чук отшатнулась, стиснув зубы, увидев свою провожатую, как будто они раньше встречались. Майати тоже не отводила глаз от лица таинственной странницы из Месопотамии по тем же причинам.
— Пошли, бродяги! — скомандовала молоденькая жрица, и странницы последовали за ней, пожелав доброй ночи оставшейся стоять у входа Неферхатор.
Майати шла так быстро, что уставшие вскоре странницы чуть ли не бежали за ней, поднимая полы своих балахонов. Странно еще, как девушка в узком платье, могла так быстро передвигаться. Маша замыкала процессию.
— Ты чего не дала мне спросить про золотой унитаз? — укоризненно шепнула Чук сестре.
Гек лишь бросила очередной укоризненный взгляд в ее сторону. Ну когда настанет тот прекрасный день, и эта Чук перестанет нести всякую ахинею.
— При личной беседе скажу, — буркнула младшенькая, — без свидетелей.
— А что такое золотой унитаз? — развеселилась казавшаяся с первого взгляда неприветливой Майати.
И тут Чук расцвела! Ну хоть одна родственная душа!!!
— Это же главный артефакт вашего храма! — по-детски удивилась она.
Майати ехидно улыбнулась. Нет, она еще не поняла, как искусно девушка ее разводила. После этого жрица начала увлеченно спрашивать о размерах таинственного артефакта, и неугомонная Чук до такой степени воодушевилась, что поведала древней жрице чуть ли не лекцию по сантехнике "Унитазы и их применение в быту". Странница даже похвасталась, что она — сын настоящего сантехника! Майати подозрительно хихикнула в ответ на это заявление, но не стала спрашивать, почему именно сын, а не дочь. Больше всего жрице понравилось то, что артефакт довольно массивен, если его сделать из золота, а значит, очень ценен. Дошло до того, что она наивно пообещала уладить всё с Неферхатор, и к их с Гек возвращению из Пунта соорудить в храме золотой унитаз в честь странниц из далекой Месопотамии.
Щеки Чук горели, глаза ее бешено смотрели то на симпатичное лицо Майати, на прищуренные красные глаза, то на обнаженные груди прекрасной жрицы, прикрытые лишь прозрачной накидкой, а руки, не слушаясь разума, потянулись было к бедрам жрицы, но Гек ударила по сестричкиному правому запястью, и вся похоть у той прошла.
Младшая вовсе не была рада такому повороту дел и подобному настрою Чук. Она то и дело дергала сестру за балахон, чтобы та остановилась, но коли муза посетила, тут нет преград. Изредка Гек оглядывалась на идущую за ней Машу, но новоиспеченная жрица лишь отворачивалась, краснея.
— Давайте пройдем в зал жертвоприношений и посмотрим, где можно будет поставить ваш замечательный артефакт, — предложила Майати.
Чук и Гек взглядами истинных туристок окинули большой зал, освещенный дюжиной факелов. Посреди располагался жертвенник, забрызганный кровью животныъх
— Эх, фотик дома забыла, — вздохнула старшенькая, но ее никто не слушал.
— Маш-шу, — чуть слышно шепнула Майати, и ее подруга подняла голову.
Жрица пристально посмотрела ей в глаза и, улыбнувшись уголками губ, сказала:
— Потренируемся?
Странницы встали как вкопанные, и Майати переключила внимание на них. Чук заметила как недобрая искорка проскочила в глазах жрицы, после чего, странница слышала лишь тихий шепот девушки: "Не двигайтесь". Даже посмотреть искоса на Гек не хотелось. "Убей их, Маш-шу! — инстинкт самосохранения не работал, даже когда Чук понимала, что сейчас ее проткнут чем-то острым, и на этом жизнь ее закончится. Ее околдовали, и она ничего не могла с этим поделать.
Прошла секунда, другая, третья… но ее не убили. Она все еще стояла и, словно кукла, глядела на жертвенник, рядом с которым стояла Майати. Вдруг она услышала девчачий визг, и… подсечка. Или наоборот: подсечка, а потом визг.
— Гек, бяка! — вскрикнула сестричка мужским голосом, придя в себя. — Неужели тебя не околдовали?
Чук, сидя на корточках, наблюдала следующую картину.
У жертвенника стояла Майати, открыв рот от удивления. Рядом с ней на полу сидела и плакала Маша, прижимая левую ладонь к правому плечу. У ног девушки валялся золотой серп. Гек же стояла, широко расставив ноги, и держала по кинжалу в каждой руке.
А случилось вот что. Когда жрица загипнотизировала странниц и приказала их убить, Маша, размахивая серпом, бросилась в атаку. Но в самый последний момент младшая странница развернулась, успев при этом сбить с ног сестрицу Чук, схватила атакующую девушку за предплечье и вывихнула ей руку.
— А я вернусь домой? Что со мной будет?
— Сам не знаю. Ты умрешь, но позже. Понимаешь ли, людям по статусу умирать положено.
И бог, махнув рукой, направился в ванную комнату.
— Постой, я не поняла, что мне делать? — вскочила из-за стола Юлия.
— Запусти программу господина Локи, только она переведет тебя туда, где живет волшебник. Не бойся, я помогу тебе очутиться в нужное время в нужном месте!
После этих слов Себек скрылся за дверью ванной комнаты. Но испуганная программистка пошла следом.
— Да, кстати, — вдруг высунулся он из-за прорезиненной занавески в душе, — совсем забыл!
Себек извлек из-за пазухи красный компакт-диск, на котором были нарисованы розовые улыбающиеся сердечки.
— Точка входа. На выходе глючит, при запуске попадаешь туда, куда предписано сценарием. И не тащишь за собой квартиру, как это вышло с Иваном. Тупо получилось, такой шухер в общаге… Только запасись всем самым необходимым… Ну, едой, батарейками и так далее. И не забудь скачать пару статей из интернета про Тутанхамона.
— А это еще зачем? — нахмурилась Юля. — Вы меня, случаем, не училкой истории нанять решили?
— Скачай на всякий пожарный, — Себек улыбнулся так хитро, что девушка заподозрила неладное.
Она не успела ничего сказать, бог закрыл шторку и как будто включил душ. Это он превращался из прекрасного принца в страшного крокодила.
— Конец связи, — прохрипел крокодил, когда Юлия-таки из любопытства заглянула за штору, — жду тебя по ту сторону интерфейса!
Девушка вернулась в комнату и рухнула в кресло, где только что сидел незваный гость. Кем же он был? Нет, односторонне развитой личности, коей она являлась, не дано было заглянуть в какую-нибудь энциклопедию и прочитать статью под названием "Себек": божество из Древнего Египта, покровитель фараонов, изображался с головой крокодила. Хотя, что бы это дало ведьме-хакерше? Она бы поняла, что у нее крыша тронулась с места, раз в ванной мерещатся зеленые человечки, то есть человечки в зеленом, то есть даже не совсем человечки, и даже не крокодильчики.
Но Юлия не была приучена читать энциклопедии, она полагалась лишь на свой разум и карты таро. Разум подсказывал, что лучше поосторожничать и не слушаться странного гостя. А вдруг все само-собой рассосется? А еще она пододвинула к себе стационарный телефон, подумав — не позвонить ли в неотложку, не вызвать ли психиатров, но потом махнула рукой. Девушка зажгла свечу и взяла в руки колоду.
— На меня, любимую! — решительно сказала она.
На сердце ей легла продырявленная карта, символизирующая Ивана, что немогло не обрадовать колдунью. По правую руку от Ивана легла "незамужняя блондинка, близкая родственница", а по левую — "мужчина с высокой должностью", наверное, он и есть тот человек, что отдал Истинное Зрение, подумалось гадалке. Деньги, богатства, слава сыпались на всех, рядом шли трое коварных пожилых людей — "Советник", "Военный" и "Священник". Карты ее никогда не врут. Даже крокодильчик сказал, что Юля владеет копией настоящей "Книги Судеб". Она смело перевернула последнюю карту, которая должна стать ближайшим будущим для объекта гадания. "Чёрная Королева" упала главные карты. Смерть… Неизбежная смерть шла по пятам за всеми четверыми, настигая с каждой минутой.
Юля вскрикнула, прикрыв рот рукой:
— Вот блин! Вляпалась!
Сначала девушка побежала на кухню, где взяла три самых острых ножа и засунула их за пояс шорт. Потом она вскрыла сейф и извлекла оттуда автомат Калашникова, гранату и бронежилет, которые ей настоятельно рекомендовал иметь дома отец.
О, это специальное вооружение из "Отдела странных явлений". Автомат-то — Бог с ним, а вот граната, именуемая Антоном Викторовичем Шаулиным ГРОМ РА, была секретной нелегальной разработкой, и ее опытный экземпляр начальник хранил в квартире у дочери. Таким образом он убивал двух зайцев: прятал "Гранату Ручную Оборонительную Модифицированную для Российской Армии" от любопытных глаз, и давал дочери право воспользоваться разрывной "апельсинкой" с посеребренными поражающими элементами в случае: "если какой крокодил подвергнет тебя опасности, Юленька". Когда Шаулин говорил дочери эту фразу, он и не предполагал, как точно он выразился.
— Крокодил отправляет меня в горячую точку, папа, — сказала сама себе сотрудница ОСЯ, перекидывая сумку с секретным оружием через плечо.
Вооружение было готово.
Теперь надо одеться. Ботинки на болтах, в которых Шаулина маршировала на уроках по военной подготовке — самое то, даже если и пришлось их надевать второпях на босую ногу. Если не ей, то Ивану точно пригодится такая амуниция, ведь парень отправился на поиски воскресшей девки безоружным, значит, ему не мешает помочь. Дальше — сухой паек. Содержимое холодильника Юле не понравилось, и она затолкала в походный рюкзак лишь литровый пакет "Доброго" сока и головку чеснока, на всякий случай, нечисть разгонять. Наконец, агентка скачала две большие энциклопедические статьи про Тутанхамона, как ей зачем-то посоветовал Себек, и записала их на заряженный карманный компьютер. Так она завершила подготовку к участию в божественном реалити-шоу. А теперь самое главное — спички и сигареты. Кто знает, есть ли в другом мире курево.
Юля пододвинула к себе ноутбук и, засунув в него диск Себека, выбрала ярлык с программой и дважды щелкнула по нему мышкой.
И тут зазвонил телефон. Девушке ничего не оставалось, кроме как поднять трубку. Кирилл, будь он неладен!
— Кирюх, — она пыталась скрыть волнение, — я знаю, что делать… я верну…
Пик-пик-пик… Связь оборвалась. Девушка попробовала перезвонить одногруппнику, но… в ответ лишь "Нет доступной сети". Она в ужасе огляделась. Стены ее квартиры медленно таяли. Она стояла, широко расставив ноги, у нее на спине висел рюкзак с соком и автомат, на пояс она приспособила сумку с гранатой и карманный компьютер в чехле, а драгоценный ноутбук Юля схватить не успела. Он растворился вместе с комнатой.
Зачем в зоопарке фонари, когда там ночью никто не гуляет? Наверное, для богов, подрабатывающих животными и скрывающихся от московской милиции и регистрации. Под одним из фонарей, крепко обнявшись, стояли высокий брюнет-военный и маленькая черноволосая девушка. Но это были не люди, хоть и говорили они на человеческом языке и выглядели со стороны вовсе не подозрительно.
— Все будет хорошо, Бастет, я сделал все, чтобы твое наивное желание сбылось…
— Какие глупые эти люди, мяу… — протянула девушка.
— Слышала бы ты, какой бред я ей про Лес Судеб заливал! Теперь остается нашему скандинавскому коллеге ничего не перепутать!
— Я ему намекнула. Взгляд у него был такой понимающий!
— Да, Боги иногда спасают своих любимчиков, но они не могут сделать это без помощи людей, — грустно сказал парень.
— Но у нас уже есть отличная помощница! Теперь всё должно пройти как по маслу, мяу. Один к одному. Юля ведь поверит, что программа проглючила?
— Надеюсь!
И он поцеловал ее в щечку. Себек достал из нагрудного кармана мобильный телефон и набрал новый номер Шаулиной: "Абонент находится вне зоны действия сети".
— Ну что, дурочка заглотила наживку! — улыбнулся покровитель фараонов. — Я за камерой и… в Кемет, снимать последнюю среию!
— Мяууууу! — протянула довольная Бастет.
Программа 15. Новые кеметские бабки
Жаль, что петь я не умею как Верка Сердючка…
Даже как Андрей Данилко…
Иван Дурак
Фивы, 14 в. до. н. э.
Кия и Анхесенпаамон переглянулись. Служанки уже вовсю раскладывали завтрак, а их любимый Тутанхамон никак не приходил. Маленьким сестренкам невдомек взрослые заботы их мамы, старшего братика и Анхесенпаамон, они беспечно жевали бананы. Эйе, Сехемра и Хоремхеб, явившиеся во дворец к завтраку, тоже смиренно сидели и ждали, когда им подадут кушанья. Без Тутанхамона всем им было не интересно приставать к его матери.
— Сехемра, — нарушил тишину Эйе, — что-то без нашего господина скучно, не находишь?
— Не нахожу! Слава Амону, что когда его нет, все ведут себя прилично, серьезно, не стоят на ушах, Бекетатон и Нефернефруатон Ташерит не бросаются друг в друга косточками от ягод и шкурками от бананов, все так, как и должно быть при дворе уважаемого фараона! — спокойно сказал жрец. — Неужели тебе до сих пор нравится этот весельчак на троне? Он же такой несерьезный! Ему скоро девятнадцать, поверить сложно! Эйе…
Кия бросила на него неодобрительный взгляд, мол, пришел поесть за чужой счет, а еще говорит всякие гадости о сыне. Тот надулся и замолк.
— Что вы трое сделали с моим мальчиком?
Заместители фараона переглянулись.
— Ничего! — спокойно ответил Хоремхеб. — Просто он такой человек, отсутствие которого ощутимо!
— То-то и оно, — властно заявила Кия, — что вы ничего не делаете! Ничего хорошего, по крайней мере. Вы просто доводите моего мальчика, да проглотит вас Апоп. Вы стремитесь сделать из него черствого бездушного правителя, а он… не удивлюсь, если в один прекрасный день он просто сбежит из дворца! Мерит!
Верная служанка бросила накладывать еду Сехемра, чем сильно обидела жреца, и очутилась рядом с Кией.
— Где мой сын, Мерит?
— Госпожа Кия, он спит, — отрапортовала девушка, — и попросил не будить его.
Сероглазая митаннийка неодобрительным взглядом окинула служанку и остальных и, не съев и кусочка, отправилась прочь.
Кия, отодвинув в сторону красное покрывало на двери, вошла в покои сына. Если кто-то думает, что личная спальня правителя Кемета имеет размеры спортзала, то он глубоко ошибается.
Хоть дворец фараона и занимал по площади половину столицы, но комнатка правителя была очень маленькой, чуть больше дома Ивана и Маши изнутри. Прямо под окном стояла высокая кровать, которую украшали две головы гиппопотама, а ножки были похожи на львиные лапы. Таким образом, заботливый мастер позаботился об обереге для Тутанхамона, поставив ему в стражи целых двоих золотых Таурет. Рядом с кроватью стоял невысокий столик, на котором лежало золотое зеркало в форме "анха", тиара, скипетры и две очень странных картинки в деревянных рамочках. Как будто кто-то перенес реальность на папирус. Это были распечатки фотографий: на одной фараон в обнимку с белокурой хеттской женщиной, на другой — Тутен с черной кошкой на руках. То были подарки от Ивана и Маши. По всей комнате был расстелен ковер, сшитый из шкур львов, а в дальнем углу стоял сундук с небрежно брошенной на его крышку одеждой и пара маленьких стульчиков.
Тутанхамон спал крепким здоровым сном, укутавшись с головой в большой белый кусок ткани, прячась от утренних лучей солнца, светивших ему прямо в лицо. В ногах у парня в полный рост вытянулся рыжий короткошерстный кот с белой грудкой. Нежась на солнышке, животное перебирало лапками складки на ткани и иногда мило мяукало.
У Кии кошки скребли на душе, Сехемра недвусмысленно дал понять, что ее сын ему не нужен живым. Вдруг она почувствовала прикосновение к ее плечу. У нее за спиной стояла взволнованная Анхесенпаамон.
— Ты тоже испугалась, моя девочка? — спросила она, подойдя к ложу фараона и коснувшись рукой покрывала.
И вдруг королева-мать резко дернула одеяло на себя. Удивлению ее не было предела. Вместо ее сына под одеялом лежало два мешка, набитых мусором.
— О, Боги, — вскрикнула Анхесенпаамон, хватаясь за голову.
— Его похитили дети Сета, — чуть слышно прошептала Кия. — Анхиами, девочка моя, зови стражу!
Когда царица убежала за прислугой, Кия прислонилась к стене, припоминая события прошедшего вечера.
Она тогда зашла в спальню к сыну, а он лежал на животе, сжав в кулаках концы наволочки.
"Мама, я же просил Мерит… — сонным голосом протянул Тутанхамон.
Кия тут же села к нему на краешек кровати и взяла сына за руку: "Мне не нравится, что творит Сехемра, не затевает ли он переворота…
"Все хорошо, мама, — улыбнулся сын, — к Сету его, давай скормим крокодилам за измену".
"Как так можно? Он верховный жрец храма Амона… — ласково сказала мать, но сына это ни капли не задело. Кия с укоризной покачала головой, мол, где твоё воспитание, но Тутанхамон даже не смотрел на нее.
Только одна женщина на свете, любящая мама, могла понять, что ничего не хорошо, что мальчика ее что-то очень сильно волнует. Кия взяла в руки рамки с картинками, что лежали на столике. С них на митаннийскую принцессу смотрел сын, такой, какой он есть, веселый, задорный, с лучезарной улыбкой на лице, такой, каким она его больше всего и любила. А сейчас рядом с ней, закутавшись в покрывало, лежал обиженный бука, которому никто и ничего не нужно. А еще на одной из картинок, рядом с Тутанхамоном была не менее счастливая девушка с золотистыми волосами. Тут и думать не надо, все ясно без слов.
"Красивая, — тихо сказала мать, проведя пальцем по изображению Маши, — Тутен, она тебе нравится? Ответа не последовало. Тутанхамон лежал, уткнувшись носом в маленькую подушку, и ничего не говорил. Мать погладила сына по затылку. Не хочешь отвечать — не надо, сама вижу, что ты влюбился.
"Когда она узнала, что я фараон, — буркнул он, — она перестала со мной разговаривать. Отворачивается, обманщиком называет, а я лишь хотел, чтобы она любила меня, а не мое золото. Понимаешь, мама?
Тутанхамон резко сел на кровати, схватив мать за руки: "Я молод и красив, богат, известен, в меня не влюбляются только бессердечные. Стоит мне выйти на улицу, так охрана моя не от убийц защищает, а от этих сумасшедших девочек, которые стремятся вылезти в первый ряд и затоптать почтенных номархов. Я и в паланкине шторы не открываю, а то девушки собьют с ног моих рабов, чтоб только поглазеть на очаровательного молодого правителя и напроситься в наложницы. Но стоит мне пройти по Уасету в костюме простолюдина, так ни одна из этих влюбленных на меня внимания не обращает. Мама, я так несчастен".
В его глазах было столько трагизма и отчаяния, безнадежности и усталости от всего-всего-всего. Тутанхамон уже не желал прекращать: "Мама, Маш-шу полюбила не мое золото, не мой титул, она полюбила менятаким, какой я есть. Когда мы первый раз повстречались, она приняла меня просто за случайного прохожего, который гуляет по ночному городу. Она и не подозревала, кем я рожден. Иногда, правда, я ловил ее пристальный взгляд, когда она рассматривала мой профиль. Но она любила человека, а не его имущество. Понимаешь, мама? И я не стал говорить ей, кто я на самом деле, потому что ей было не так важно. А теперь она думает, что я обманул ее, сестру уважаемого посла государства Раша! [40]
Он от досады сжал кулаки. Так хотелось плакать, но фараон сдержался и удостоил добрую понимающую маму несчастным взглядом. Она всегда умела выслушать. Кия обняла его за плечи и, прижав сына к груди, погладив его по голове, сказала: "Тутен, если она тебя любит, то она обязательно вернется".
"И я сразу же на ней женюсь", - пообещал Тутанхамон.
"Обязательно", - шепнула Кия.
После она ушла, пожелав сыну спокойной ночи. Кто знал, что утром фараона похитят?
Солнце роняло на землю последние лучи, когда две странницы подошли к храму Богини Таурет: на них были широкие белые балахоны, через плечо у каждой свисало по мешку с вещами. Одежды девушек и их прически выглядели настолько похожими, что иначе, как сестрами, назвать их было невозможно. Та, что повыше, наверное, старшая, с волосами до плеч и платком, повязанным вокруг головы словно бандана, стояла и смотрела в небо и на верхушки лотосообразных колонн. Младшая же, или просто та, что пониже, вскинув руки к небу, упала на колени. В отличие от старшей сестры, она предпочитала носить лохматую челку, немного не сочетавшуюся с остальными ровно подстриженными заплетенными в полсотни косичек длинными волосами. Такие прически не только кеметские девушки не носили, но и о них помыслить не могли. Челка лезла в глаза, так что странница поддерживала ее интересным ободком с розовой прозрачной пластиной спереди. Вообще, это был далеко не ободок, а банальные розовые очки от солнца, исторический парадокс.
— О, Исида, — шепотом молилась младшенькая, — прости мои грехи, ибо обманываю я Богов, иду в храм ради спасения любимого человека. О, Хатор, не прогневайся на меня. О, Нут, отплачу я тебе достойной жертвой. О, Таурет, ты всегда защищала меня, помоги и в этот раз, да буду восхвалять я вас, о, Прекрасные Богини, всю свою жизнь.
Девушка прикоснулась лбом к земле, а потом встала и опустила очки на глаза. Интересно, откуда у нее взялся такой парадоксальный артефакт.
— Чук, — толкнула прочитавшая молитву свою сестру, — помолись, чтоб Богини не разгневались на тебя за присутствие на их Священной территории, и пойдем.
Девушка по имени Чук было запротивилась, но сестренка искусно сделала подсечку, и та свалилась на колени, ударившись лбом о песчаную землю.
— О, Исида, — взмолилась она, — я так хочу с тобой когда-нибудь познакомиться…
Сестра впала в ступор от такого говора Чук.
— О, Хатор, — продолжала сестричка, — дай мне хату на Рублевском шоссе! О, Нэт, 100-мегабитную локальную сеть с безлимитным тарифом, пожалуйста! А ты, Туалет, подскажи, как пройти к главному артефакту храма, золотому унитазу! Аминь!
Младшая сестра, сжав кулаки, тряслась от гнева.
— Я что-то не то сказала, Гек? — наивно улыбнулась старшенькая.
Гек, то есть та, что пониже, от таких слов разозлилась еще больше. Она прищурилась, придумывая страшную кару старшей сестренке за то, что та не может выучить даже простой молитвы кеметским богиням.
— Ладно, пошли, сама говоришь, такое не лечится! — махнула рукой она.
— Новые русские бабки из смешной передачи долларами бы за наш диалог заплатили!
— Чтооо?
— Забей, потом объясню.
У входа в помещения храма стояла Неферхатор. Дверь, у которой она встретила странниц, была настолько гигантской, что Чук уронила челюсть, любуясь чудом кеметской архитектуры.
— Здравствуйте, госпожа Неферхатор, настоятельница храма, — поклонилась Гек, дергая сестричку за край балахона, чтобы та сделала то же самое.
И Чук рада стараться:
— О, здравья желаю, почтенная Нефертрактор, — скрипучим голосом сказала она.
Создавалось впечатление, что она стремилась говорить на более высоких тонах, нежели было заложено в ее голосовые связки природой.
— Мы странницы Чук и Гек, — продолжала она, — мы идем из Слонопотамии в Кению, сами не знаем, зачем… Вроде бы, за алмазами.
— О, Исида, — взвизгнула Гек, тоненьким голоском, — Чук, когда ты запомнишь, что из Месопотамии мы идем в страну Пунт за драгоценными камнями. Но так как ночь застала нас в славном городе Уасет, то мы пришли в храм просить у почтенной Неферхатор ночлега.
После окончания речи Гек так глянула на сестренку, что если та и хотела чего-то добавить, то уже передумала. Судя по всему, старшую ждала нехилая взбучка от младшей, останься они наедине.
Неферхатор испытующим взглядом смотрела то на одну девушку, то на другую. Что-то в них было не то, но жрица не могла понять, что именно. Вроде, и лица добрые, и фигуры женские, и одежда как у самых настоящих странниц: длинные платья да серые сапоги. А Гек — само очерование, особенно когда она искоса поглядывает в сторону, перебирая пальцами по золотому украшению на шее. "Не смотрела она бабок по телеку", - подумала Чук, но говорить такое вслух не отважилась.
К жрице вышли две девушки. Они просто гуляли по храму и решили посидеть в саду на ночь глядя. Та, что была повыше, в красном наряде жрицы, накинула на плечи белую полупрозрачную материю. А низенькая, блондинка в роскошном белом платье, всё время озиралась, будто она недавно в этом храме и многого еще не рассмотрела.
— О, милые мои, Майати, Маш-шу, — повернулась Неферхатор к послушницам, — познакомьтесь, это странницы из Месопотамии, Чук и Гек, или Гек и Чук, я не запомнила.
— Мы сами иногда свои имена путаем, правда, Чук? — рассмеялась… Чук.
— Я Гек, а Чук — это ты!
Ну, настоящие сестры, ничего не скажешь, ссорятся, когда на них все смотрят.
Майати, та, что была с накидкой, поклонилась гостьям, и раздался чудесный звон от ее сережек, а Маш-шу отвернулась, закрыв лицо руками. Неферхатор с посушницей удивленно посмотрели на то, как девушка, скорчившись, села на корточки у стенки. Плечи её нервно тряслись.
— Что с тобой? — спросила Майати, подойдя к ней сзади и положив руку ей на плечо. — Ничего смешного не вижу.
— Точно, — вмиг став серьезной, сказала московская студентка.
Интонации ее новой знакомой всегда были грубыми. Маша встала и хотела убежать, но ее спутница прищелкнула пальцами, и девушка остановилась.
— Неферхатор, — властным голосом сказала жрица, — странная она какая-то, да истеричная.
Чук и Гек переглянулись и подмигнули друг другу.
— Майати, милая моя, проводи наших гостей в покои, накорми ужином, и пусть отдыхают до утра.
В знак согласия она поклонилась и вышла вперед к гостьям. Девушка по имени Чук отшатнулась, стиснув зубы, увидев свою провожатую, как будто они раньше встречались. Майати тоже не отводила глаз от лица таинственной странницы из Месопотамии по тем же причинам.
— Пошли, бродяги! — скомандовала молоденькая жрица, и странницы последовали за ней, пожелав доброй ночи оставшейся стоять у входа Неферхатор.
Майати шла так быстро, что уставшие вскоре странницы чуть ли не бежали за ней, поднимая полы своих балахонов. Странно еще, как девушка в узком платье, могла так быстро передвигаться. Маша замыкала процессию.
— Ты чего не дала мне спросить про золотой унитаз? — укоризненно шепнула Чук сестре.
Гек лишь бросила очередной укоризненный взгляд в ее сторону. Ну когда настанет тот прекрасный день, и эта Чук перестанет нести всякую ахинею.
— При личной беседе скажу, — буркнула младшенькая, — без свидетелей.
— А что такое золотой унитаз? — развеселилась казавшаяся с первого взгляда неприветливой Майати.
И тут Чук расцвела! Ну хоть одна родственная душа!!!
— Это же главный артефакт вашего храма! — по-детски удивилась она.
Майати ехидно улыбнулась. Нет, она еще не поняла, как искусно девушка ее разводила. После этого жрица начала увлеченно спрашивать о размерах таинственного артефакта, и неугомонная Чук до такой степени воодушевилась, что поведала древней жрице чуть ли не лекцию по сантехнике "Унитазы и их применение в быту". Странница даже похвасталась, что она — сын настоящего сантехника! Майати подозрительно хихикнула в ответ на это заявление, но не стала спрашивать, почему именно сын, а не дочь. Больше всего жрице понравилось то, что артефакт довольно массивен, если его сделать из золота, а значит, очень ценен. Дошло до того, что она наивно пообещала уладить всё с Неферхатор, и к их с Гек возвращению из Пунта соорудить в храме золотой унитаз в честь странниц из далекой Месопотамии.
Щеки Чук горели, глаза ее бешено смотрели то на симпатичное лицо Майати, на прищуренные красные глаза, то на обнаженные груди прекрасной жрицы, прикрытые лишь прозрачной накидкой, а руки, не слушаясь разума, потянулись было к бедрам жрицы, но Гек ударила по сестричкиному правому запястью, и вся похоть у той прошла.
Младшая вовсе не была рада такому повороту дел и подобному настрою Чук. Она то и дело дергала сестру за балахон, чтобы та остановилась, но коли муза посетила, тут нет преград. Изредка Гек оглядывалась на идущую за ней Машу, но новоиспеченная жрица лишь отворачивалась, краснея.
— Давайте пройдем в зал жертвоприношений и посмотрим, где можно будет поставить ваш замечательный артефакт, — предложила Майати.
Чук и Гек взглядами истинных туристок окинули большой зал, освещенный дюжиной факелов. Посреди располагался жертвенник, забрызганный кровью животныъх
— Эх, фотик дома забыла, — вздохнула старшенькая, но ее никто не слушал.
— Маш-шу, — чуть слышно шепнула Майати, и ее подруга подняла голову.
Жрица пристально посмотрела ей в глаза и, улыбнувшись уголками губ, сказала:
— Потренируемся?
Странницы встали как вкопанные, и Майати переключила внимание на них. Чук заметила как недобрая искорка проскочила в глазах жрицы, после чего, странница слышала лишь тихий шепот девушки: "Не двигайтесь". Даже посмотреть искоса на Гек не хотелось. "Убей их, Маш-шу! — инстинкт самосохранения не работал, даже когда Чук понимала, что сейчас ее проткнут чем-то острым, и на этом жизнь ее закончится. Ее околдовали, и она ничего не могла с этим поделать.
Прошла секунда, другая, третья… но ее не убили. Она все еще стояла и, словно кукла, глядела на жертвенник, рядом с которым стояла Майати. Вдруг она услышала девчачий визг, и… подсечка. Или наоборот: подсечка, а потом визг.
— Гек, бяка! — вскрикнула сестричка мужским голосом, придя в себя. — Неужели тебя не околдовали?
Чук, сидя на корточках, наблюдала следующую картину.
У жертвенника стояла Майати, открыв рот от удивления. Рядом с ней на полу сидела и плакала Маша, прижимая левую ладонь к правому плечу. У ног девушки валялся золотой серп. Гек же стояла, широко расставив ноги, и держала по кинжалу в каждой руке.
А случилось вот что. Когда жрица загипнотизировала странниц и приказала их убить, Маша, размахивая серпом, бросилась в атаку. Но в самый последний момент младшая странница развернулась, успев при этом сбить с ног сестрицу Чук, схватила атакующую девушку за предплечье и вывихнула ей руку.