Страница:
Душа у Томми ушла в пятки. Он попробовал улыбнуться, но губы дрожали.
– Не мешало бы нам прогуляться вдвоем, – обведя парней взглядом, Майкл ткнул пальцем в Томми. – Ну так я жду тебя!
Очутившись на улице, Майкл прислонился к стене и закусил губу, сердце его учащенно билось от возбуждения, кровь, пульсируя, эхом отдавалась в ушах.
По мостовой шли с женами люди из Армии Спасения. "Вперед, Христово воинство!" – слышалось все ближе и ближе.
Майкл достал из кармана пачку "Стрэндз", закурил, крепко сжал сигарету в зубах. Ладно, пять минут он подождет Томми, а потом вызовет его.
Томми между тем сидел на своем стуле словно пришитый.
– Сколько ты должен, Томми? – спросил Дэйли Мусорный Ящик, прилипала из "Шефердз-Буша".
– Сорок пять штук, – ответил глухим голосом Томми.
Один из парней присвистнул.
– Пожалуй, я лучше пойду, а то он придет за мной.
Томми поднялся и, пошатываясь, направился к выходу.
– Спятил он, что ли, – покачал головой Дэйли Мусорный Ящик.
Остальные думали так же. Они явно скисли, эти парни, как только за Томми закрылась дверь.
Выйдя на холод, Томми начал дрожать в своей тонкой, порванной куртке – не спасал и толстый шарф.
Майкл швырнул окурок на замусоренный тротуар, раздавил носком ботинка, взял Томми за грудки и потащил к дороге. Люди из Армии Спасения уже поравнялись с ними. Совсем юная девушка протянула им пустую консервную банку, позвякивая лежавшей в ней мелочью, и, с нескрываемым восхищением глядя на Майкла, произнесла:
– Счастливого Рождества, сэр!
Распахнув пальто, Майкл запустил руку в карман брюк, извлек две монеты по полкроны и бросил в банку.
– Спасибо, сэр, счастливого вам Рождества! – повторила девушка, сияя улыбкой.
Кивнув ей, Майкл вновь потащил Голубого Томми вдоль тротуара. Звуки тамбуринов и пение теперь уже доносились издалека. Минут пять парни молчали. Голубой Томми больше не чувствовал холода, он вообще ничего не чувствовал, только страх и тяжесть в желудке от пива, которое весь день поглощал в неимоверных количествах.
Когда дошли до прачечной на Тредголд-стрит, Майкл замедлил шаги. Голубой Томми был как самолет на автопилоте: ему оставалось только ждать. Следует сказать, что прачечная пользовалась у жителей большой популярностью: здесь принимали в стирку белье в сетках. Майкл сам не раз притаскивал сюда мешок с приготовленным матерью бельем.
Сейчас прачечная была заперта на замок по случаю рождественских праздников. Майкл открыл ее, вынув из кармана ключ, втолкнул Томми внутрь и включил свет. Томми не шелохнулся.
Майкл опять закурил и выдохнул сигаретный дым прямо в лицо Томми.
– Ты здорово меня разозлил, – спокойно, как всегда, сказал Майкл.
Томми, казалось, оживился и часто-часто заморгал глазами.
– Послушай, Майкл, я... Ну, я пробовал раздобыть денег. Клянусь!
– Заткнись, Томми! Ты начинаешь действовать мне на нервы.
Отшвырнув сигарету, Майкл сгреб Томми, и тот, невольно отступая назад, очутился рядом с большой стиральной машиной. Тогда Майкл ударил Томми по лицу, причем с такой силой, что тот рухнул на грязный пол и свернулся клубком, прикрывая ладонями голову. Не обращая внимания на жалобные стоны своей жертвы, Майкл пнул Томми в спину, и тот отлетел к противоположной стене. Подобрав с пола деревянную жердь, которой сетки с бельем заталкивают в машину, Майкл ткнул ею Томми в плечо.
– Протяни руку, – приказал Майкл бесстрастным голосом.
– Пожалуйста... пожалуйста, Майкл, ну прошу тебя!
Томми умоляюще смотрел на Майкла, лицо его было залито кровью, нос расплющен, голос дрожал от слез.
– Не делай этого! Клянусь, я раздобуду денег!
– Не вытянешь руку – перебью позвоночник!
Голос Майкла разносился эхом по прачечной. Томми медленно вытянул руку, содрогаясь от страха. Шест дважды опустился на его локоть, разбивая сустав. Томми завопил от боли и едва не потерял сознание, в то время как к горлу горячей волной подступила тошнота. Его вырвало прямо на пол, и вокруг распространился запах пива и желчи.
– Вставай, Томми, – приказал Майкл.
Томми с трудом поднялся. Перебитая рука плетью висела вдоль тела, розовое пятно на рукаве все увеличивалось. Кровь текла по пальцам и каплями падала на пол. Бедняга прислонился к стиральной машине и тихо всхлипывал.
– У тебя, Томми, неделя, ни дня больше. Так что ищи деньги! А теперь проваливай.
Майкл проводил взглядом Томми, который, шатаясь, выбрался из прачечной, оглядел себя с головы до ног: нет ли на одежде крови, тихонько насвистывая отмыл и поставил на место шест. Затем выключил свет, вышел и запер дверь.
– Значит, рука была в порядке, а ты ее сломал?
– Еще как сломал! Живого места не осталось.
Джо Рыба вздохнул. Он не любил насилия, но в его деле оно просто необходимо. Джо нравился Майкл. В нем он видел себя самого: та же неукротимая потребность в самоутверждении. Как и Майкла, Джо вначале использовали в качестве "кувалды", до тех пор, пока он не обзавелся своим делом. Зато теперь он вполне уважаемый человек. Владелец магазинов, клубов, торговых точек на всем пространстве от Петтикоут-лейн до Портобелло-роуд. Но самое доходное для него дело – скачки. Уже более двадцати лет Джо служит букмекером и постепенно приобщается к ростовщичеству. Взяв Майкла в дело, Джо сразу понял, что оба они похожи друг на друга так же, как две птицы с одинаковым оперением. Майкл был честным малым. Даст ему игрок полсотни штук, он ничего себе не оставит, не в пример другим, которые полагают, что тот, кому не повезло, все равно отдаст эту свою заначку. У Майкла Райана были собственные принципы. Избить кого-нибудь – это пожалуйста. Не один бедняга побывал из-за него в больнице. А вот утаить маленькую сумму для Майкла – все равно что украсть. Такие принципы были по душе Джо. Так же, как и сам Майкл. Ему нравилось, что этот парень уважает его, болеет за его дело.
Джо кашлянул и сплюнул прямо в огонь, слушая, как шипит на горячих углях слюна.
– С января поставлю тебя на "взлом". Скажу мужикам, чтобы заказы получали у тебя.
Майкл растерянно уставился на Джо. Но в следующий момент его губы растянулись в широкой улыбке и он тряхнул головой.
– Спасибо, Джо! Черт побери!
Как и большинство тех, кому приходилось общаться с Майклом, Джо почувствовал себя счастливым от той улыбки. Как будто из-за тучи выглянуло яркое солнце. Никто не мог устоять перед обаянием Майкла. Каждый старался ему угодить, даже стать его должником, чтобы доставить ему удовольствие. И Джо почувствовал прилив нежности к этому парню. Он обучит Майкла всем тонкостям дела, и они отлично поладят.
Он с головы до ног осмотрел Майкла. Нет сомнений, парень – что надо!
Майкл с опаской следил за взглядом Джо.
Джо Рыбе было около пятидесяти. Насколько Майкл знал, он никогда не состоял в связи ни с одной женщиной и любил окружать себя молодыми людьми. В последние несколько месяцев Майкл старался завоевать расположение Джо и всячески ему льстил, пусть Джо знает, что Майкл ему благодарен: не очень-то просто получить такую хорошую работу. Майкл улыбнулся, и в его голубых глазах отразился восторг. В следующий момент, когда Джо поднимал свою тушу со стула, на лицо Майкла набежала тень отвращения, но ее прогнала ослепительная улыбка, которая так нравилась Джо.
Джо достал из ящика бюро коробочку и протянул парню.
– Это – лишь маленький знак моего расположения, – хриплым голосом произнес он, следя за выражением лица Майкла, в то время как тот открывал коробку. Наконец Майкл глубоко вздохнул, к великой радости Джо. Нет, он не станет торопить мальчишку, пусть тот придет сам.
Майкл между тем не мог отвести взгляд от булавки для галстука, сверкавшей на красном бархатном ложе. Золотая, инкрустированная бриллиантами, она была сделана в форме буквы "М".
Заглянув в лицо своего патрона, Майкл на миг ощутил ужас перед тем, что ему предстояло совершить, и, заметив блеск в глазах Джо, судорожно сглотнул. Сейчас или никогда.
Рука Майкла легла на толстую ляжку Джо и скользнула к паху. Патрон, словно завороженный, смотрел на эту большую, грубую руку, так нежно массировавшую его.
Закрыв глаза, он ощутил экстатическую пульсацию во всем теле, после чего остановил взгляд на лице Майкла. В отблесках каминного пламени юноша был подобен темному ангелу. Его голубые глаза излучали ласковое сияние, заставлявшее трепетать сердце Джо.
Тяжело опустившись на колени, патрон принялся поглаживать и ласкать бедра Майкла и нервно облизнул выступивший на губе пот. Майклу стало смешно: до чего же он забавный, этот Джо! Того и гляди задохнется.
Но когда патрон начал возиться с его брюками, Майкл с трудом сдержался, чтобы не ударить его кулаком по голове. Нет, отступать нельзя, иначе усилия нескольких последних месяцев пропадут даром, рухнут все его планы. Джо был его билетом на выезд из Ноттинг-Хилла, его паспортом в мир настоящей подлости. Стиснув зубы, Майкл откинулся в кресле и заставил себя успокоиться. Откуда-то с улицы, из грязноснежной тишины, донесся одинокий голос, распевающий "Спящую ночь". Разглядывая лысину Джо, Майкл прислушивался к этому удалявшемуся детскому голосу, и ему хотелось плакать.
– Привет, Сара, дорогуша! – Он направился к ней неверными шагами.
Он говорил так громко, словно Сара находилась на противоположном конце улицы.
– Потише не можешь? Всех чертенят перебудишь.
Еле держась на ногах, Бенджамин уставился на жену, но вместо одной Сары перед ним были две. В конце концов он плюхнулся на стул, на котором не более часа назад сидела Пэт Джонстон, поднял ногу, точнее, ножищу и испортил воздух. Сара ничего не сказала, только поджала губы. Муж ласково смотрел на нее, окутанный облаком пара – от жары в кухне снег на одежде таял.
Сара, по-прежнему храня молчание, стала делать ему бутерброды с ветчиной и, взглянув на часы, увидела, что уже двадцать минут второго. Куда же подевался Майкл?
Сара до смерти устала. Еще бы! С семи утра на ногах!
Женщина накинула старенькое пальто и вышла в маленький садик на заднем дворе, где еще раньше поставила прямо в снег стеклянную кружку с желе. Сара опустилась на корточки, сняла с кружки тарелку, вытерла снег, потрогала зеленоватую массу в кружке и улыбнулась. Малыши обожали желе. Единственное достоинство снега – это его способность делать все с виду приятным и свежим. Вернув тарелку на место, Сара пошла к дому и прежде, чем войти, постучала тапками друг о друга, стряхивая снег.
Кухню буквально сотрясал могучий храп мужа. Он развалился на стуле, вытянув длинные ноги и держа в руке тарелку с бутербродами. Сара тихонько взяла у него тарелку, поставила в мойку, заглянула в духовку, где стояла индейка, подвернула газовый регулятор и поднялась в спальню.
Тут она увидела, что дочь перебралась в их супружескую постель. Это было первое настоящее Рождество в жизни Моры. Скользнув в постель, Сара бросила взгляд на белокурую головку и почувствовала, как сладко заныло сердце. Малышка пошевелилась, зарылась поглубже в простыни, сунув в рот большой палец, яростно пососала его и снова крепко заснула.
Не дай ей Бенджамин в жизни ничего, кроме этого ребенка, Сара все равно готова была простить ему все, что угодно.
Теперь Джо Рыба в его власти, возбужденно думал юноша. Все случилось именно так, как он задумал когда-то. Губы Майкла кривились в жестокой усмешке. Он будет играть на Джо, как на музыкальном инструменте. Станет смыслом всей его жизни. А когда Джо отслужит свое, избавится от него. Он знает, как это сделать.
Он осторожно придвинулся к Джо и поцеловал его в губы. Джо открыл глаза и улыбнулся, обнажив бесцветные зубы.
– Мне пора, Джо.
Лениво позевывая, патрон вытянул над головой Майкла свои пухлые руки.
– Хорошо, Майкл, любовь моя. Постарайся завтра прийти. Мне так одиноко бывает в день Рождества. В голосе его звучала печаль.
– Непременно приду. Не беспокойся.
Джо наблюдал за тем, как Майкл одевается при свете камина, и сердце его громко стучало.
Он вновь представил себе близость с юношей, все, что недавно произошло прямо здесь, у камина, и все еще не верил, что сможет теперь обладать столь прекрасным животным. Так не хочется с ним расставаться!
Одиночество волной накатило на Джо.
– Ладно, до завтра. – Голос Майкла был полон нежности. Он одарил Джо своей ослепительной улыбкой. Потянувшись, Джо поднялся с пола и встал перед гаснущим камином. Его короткие толстые ноги и огромное брюхо вызвали у Майкла приступ тошноты.
– Ты ничего не забыл? – спросил Джо каким-то визгливым, неприятным голосом. Нахмурившись, Майкл глянул на него в изумлении. Потом увидел, как Джо шевелит губами, вернулся и обнял его. Джо поцеловал Майкла взасос. Это испугало парня, и он, мягко отстранив патрона, с улыбкой вышел из комнаты.
По дороге Майкл все время видел перед собой рыхлое белое тело и радовался обжигающему холоду, проникавшему, казалось, в самые легкие.
Падал легкий снежок, и Майкл задрал голову, подставил лицо мягким хлопьям. Единственное, чего он сейчас желал, – это избавиться от отвращения, охватившего все его существо.
Уличные фонари бросали мерцающий свет на тротуар, и Майклу казалось, будто путь его усыпан тысячами алмазов. Он все ускорял шаг, на губах блуждала улыбка. Какая тихая, какая спокойная ночь! Майкл покачал головой. Теперь худшее позади. Юноша знал, ради чего пошел на такую жертву. Пусть Джо пользуется его телом. Зато у них на столе всегда будет еда, а у малышей одежда.
В конечном счете он непременно разбогатеет и никогда не пожалеет о содеянном.
Майкл поглядел на темное небо и погрозил кулаком звездам. Да, теперь Райаны начнут новую жизнь. Он вытащит их из дерьма, откроет им путь в мир денег. Они должны быть богаты. Майкл в этом уверен. Сунув руки в карманы пальто, юноша нащупал маленькую коробочку и усмехнулся. Сразу после праздника, как только откроются магазины, он купит себе галстук!
Счастливые лица домашних в день Рождества, обилие еды на столе, радость при виде подарков окончательно успокоили Майкла. Значит, жертва его не напрасна.
После веселого рождественского обеда Майкл сидел, держа на коленях сестренку, которая крепко спала. Глядя на ее прелестное личико, на пальчик, который она то и дело принималась сосать, Майкл мысленно поклялся, что не остановится ни перед чем, даже перед убийством, если это принесет счастье его семье.
Эту клятву Майкл выполнил. И не раз.
Глава 3
– Не мешало бы нам прогуляться вдвоем, – обведя парней взглядом, Майкл ткнул пальцем в Томми. – Ну так я жду тебя!
Очутившись на улице, Майкл прислонился к стене и закусил губу, сердце его учащенно билось от возбуждения, кровь, пульсируя, эхом отдавалась в ушах.
По мостовой шли с женами люди из Армии Спасения. "Вперед, Христово воинство!" – слышалось все ближе и ближе.
Майкл достал из кармана пачку "Стрэндз", закурил, крепко сжал сигарету в зубах. Ладно, пять минут он подождет Томми, а потом вызовет его.
Томми между тем сидел на своем стуле словно пришитый.
– Сколько ты должен, Томми? – спросил Дэйли Мусорный Ящик, прилипала из "Шефердз-Буша".
– Сорок пять штук, – ответил глухим голосом Томми.
Один из парней присвистнул.
– Пожалуй, я лучше пойду, а то он придет за мной.
Томми поднялся и, пошатываясь, направился к выходу.
– Спятил он, что ли, – покачал головой Дэйли Мусорный Ящик.
Остальные думали так же. Они явно скисли, эти парни, как только за Томми закрылась дверь.
Выйдя на холод, Томми начал дрожать в своей тонкой, порванной куртке – не спасал и толстый шарф.
Майкл швырнул окурок на замусоренный тротуар, раздавил носком ботинка, взял Томми за грудки и потащил к дороге. Люди из Армии Спасения уже поравнялись с ними. Совсем юная девушка протянула им пустую консервную банку, позвякивая лежавшей в ней мелочью, и, с нескрываемым восхищением глядя на Майкла, произнесла:
– Счастливого Рождества, сэр!
Распахнув пальто, Майкл запустил руку в карман брюк, извлек две монеты по полкроны и бросил в банку.
– Спасибо, сэр, счастливого вам Рождества! – повторила девушка, сияя улыбкой.
Кивнув ей, Майкл вновь потащил Голубого Томми вдоль тротуара. Звуки тамбуринов и пение теперь уже доносились издалека. Минут пять парни молчали. Голубой Томми больше не чувствовал холода, он вообще ничего не чувствовал, только страх и тяжесть в желудке от пива, которое весь день поглощал в неимоверных количествах.
Когда дошли до прачечной на Тредголд-стрит, Майкл замедлил шаги. Голубой Томми был как самолет на автопилоте: ему оставалось только ждать. Следует сказать, что прачечная пользовалась у жителей большой популярностью: здесь принимали в стирку белье в сетках. Майкл сам не раз притаскивал сюда мешок с приготовленным матерью бельем.
Сейчас прачечная была заперта на замок по случаю рождественских праздников. Майкл открыл ее, вынув из кармана ключ, втолкнул Томми внутрь и включил свет. Томми не шелохнулся.
Майкл опять закурил и выдохнул сигаретный дым прямо в лицо Томми.
– Ты здорово меня разозлил, – спокойно, как всегда, сказал Майкл.
Томми, казалось, оживился и часто-часто заморгал глазами.
– Послушай, Майкл, я... Ну, я пробовал раздобыть денег. Клянусь!
– Заткнись, Томми! Ты начинаешь действовать мне на нервы.
Отшвырнув сигарету, Майкл сгреб Томми, и тот, невольно отступая назад, очутился рядом с большой стиральной машиной. Тогда Майкл ударил Томми по лицу, причем с такой силой, что тот рухнул на грязный пол и свернулся клубком, прикрывая ладонями голову. Не обращая внимания на жалобные стоны своей жертвы, Майкл пнул Томми в спину, и тот отлетел к противоположной стене. Подобрав с пола деревянную жердь, которой сетки с бельем заталкивают в машину, Майкл ткнул ею Томми в плечо.
– Протяни руку, – приказал Майкл бесстрастным голосом.
– Пожалуйста... пожалуйста, Майкл, ну прошу тебя!
Томми умоляюще смотрел на Майкла, лицо его было залито кровью, нос расплющен, голос дрожал от слез.
– Не делай этого! Клянусь, я раздобуду денег!
– Не вытянешь руку – перебью позвоночник!
Голос Майкла разносился эхом по прачечной. Томми медленно вытянул руку, содрогаясь от страха. Шест дважды опустился на его локоть, разбивая сустав. Томми завопил от боли и едва не потерял сознание, в то время как к горлу горячей волной подступила тошнота. Его вырвало прямо на пол, и вокруг распространился запах пива и желчи.
– Вставай, Томми, – приказал Майкл.
Томми с трудом поднялся. Перебитая рука плетью висела вдоль тела, розовое пятно на рукаве все увеличивалось. Кровь текла по пальцам и каплями падала на пол. Бедняга прислонился к стиральной машине и тихо всхлипывал.
– У тебя, Томми, неделя, ни дня больше. Так что ищи деньги! А теперь проваливай.
Майкл проводил взглядом Томми, который, шатаясь, выбрался из прачечной, оглядел себя с головы до ног: нет ли на одежде крови, тихонько насвистывая отмыл и поставил на место шест. Затем выключил свет, вышел и запер дверь.
* * *
Джо Рыба с интересом слушал рассказ Майкла, то и дело кивал головой и время от времени бормотал: "Здорово... здорово..." Когда Майкл кончил, Джо улыбнулся:– Значит, рука была в порядке, а ты ее сломал?
– Еще как сломал! Живого места не осталось.
Джо Рыба вздохнул. Он не любил насилия, но в его деле оно просто необходимо. Джо нравился Майкл. В нем он видел себя самого: та же неукротимая потребность в самоутверждении. Как и Майкла, Джо вначале использовали в качестве "кувалды", до тех пор, пока он не обзавелся своим делом. Зато теперь он вполне уважаемый человек. Владелец магазинов, клубов, торговых точек на всем пространстве от Петтикоут-лейн до Портобелло-роуд. Но самое доходное для него дело – скачки. Уже более двадцати лет Джо служит букмекером и постепенно приобщается к ростовщичеству. Взяв Майкла в дело, Джо сразу понял, что оба они похожи друг на друга так же, как две птицы с одинаковым оперением. Майкл был честным малым. Даст ему игрок полсотни штук, он ничего себе не оставит, не в пример другим, которые полагают, что тот, кому не повезло, все равно отдаст эту свою заначку. У Майкла Райана были собственные принципы. Избить кого-нибудь – это пожалуйста. Не один бедняга побывал из-за него в больнице. А вот утаить маленькую сумму для Майкла – все равно что украсть. Такие принципы были по душе Джо. Так же, как и сам Майкл. Ему нравилось, что этот парень уважает его, болеет за его дело.
Джо кашлянул и сплюнул прямо в огонь, слушая, как шипит на горячих углях слюна.
– С января поставлю тебя на "взлом". Скажу мужикам, чтобы заказы получали у тебя.
Майкл растерянно уставился на Джо. Но в следующий момент его губы растянулись в широкой улыбке и он тряхнул головой.
– Спасибо, Джо! Черт побери!
Как и большинство тех, кому приходилось общаться с Майклом, Джо почувствовал себя счастливым от той улыбки. Как будто из-за тучи выглянуло яркое солнце. Никто не мог устоять перед обаянием Майкла. Каждый старался ему угодить, даже стать его должником, чтобы доставить ему удовольствие. И Джо почувствовал прилив нежности к этому парню. Он обучит Майкла всем тонкостям дела, и они отлично поладят.
Он с головы до ног осмотрел Майкла. Нет сомнений, парень – что надо!
Майкл с опаской следил за взглядом Джо.
Джо Рыбе было около пятидесяти. Насколько Майкл знал, он никогда не состоял в связи ни с одной женщиной и любил окружать себя молодыми людьми. В последние несколько месяцев Майкл старался завоевать расположение Джо и всячески ему льстил, пусть Джо знает, что Майкл ему благодарен: не очень-то просто получить такую хорошую работу. Майкл улыбнулся, и в его голубых глазах отразился восторг. В следующий момент, когда Джо поднимал свою тушу со стула, на лицо Майкла набежала тень отвращения, но ее прогнала ослепительная улыбка, которая так нравилась Джо.
Джо достал из ящика бюро коробочку и протянул парню.
– Это – лишь маленький знак моего расположения, – хриплым голосом произнес он, следя за выражением лица Майкла, в то время как тот открывал коробку. Наконец Майкл глубоко вздохнул, к великой радости Джо. Нет, он не станет торопить мальчишку, пусть тот придет сам.
Майкл между тем не мог отвести взгляд от булавки для галстука, сверкавшей на красном бархатном ложе. Золотая, инкрустированная бриллиантами, она была сделана в форме буквы "М".
Заглянув в лицо своего патрона, Майкл на миг ощутил ужас перед тем, что ему предстояло совершить, и, заметив блеск в глазах Джо, судорожно сглотнул. Сейчас или никогда.
Рука Майкла легла на толстую ляжку Джо и скользнула к паху. Патрон, словно завороженный, смотрел на эту большую, грубую руку, так нежно массировавшую его.
Закрыв глаза, он ощутил экстатическую пульсацию во всем теле, после чего остановил взгляд на лице Майкла. В отблесках каминного пламени юноша был подобен темному ангелу. Его голубые глаза излучали ласковое сияние, заставлявшее трепетать сердце Джо.
Тяжело опустившись на колени, патрон принялся поглаживать и ласкать бедра Майкла и нервно облизнул выступивший на губе пот. Майклу стало смешно: до чего же он забавный, этот Джо! Того и гляди задохнется.
Но когда патрон начал возиться с его брюками, Майкл с трудом сдержался, чтобы не ударить его кулаком по голове. Нет, отступать нельзя, иначе усилия нескольких последних месяцев пропадут даром, рухнут все его планы. Джо был его билетом на выезд из Ноттинг-Хилла, его паспортом в мир настоящей подлости. Стиснув зубы, Майкл откинулся в кресле и заставил себя успокоиться. Откуда-то с улицы, из грязноснежной тишины, донесся одинокий голос, распевающий "Спящую ночь". Разглядывая лысину Джо, Майкл прислушивался к этому удалявшемуся детскому голосу, и ему хотелось плакать.
* * *
Сара поливала индейку, когда грохот входной двери заставил ее вздрогнуть. Это пришел Бенджамин. Засунув индейку обратно-в духовку, Сара села и стала ждать. Муж ворвался на кухню, весь запорошенный снегом, и широко улыбнулся своим беззубым ртом.– Привет, Сара, дорогуша! – Он направился к ней неверными шагами.
Он говорил так громко, словно Сара находилась на противоположном конце улицы.
– Потише не можешь? Всех чертенят перебудишь.
Еле держась на ногах, Бенджамин уставился на жену, но вместо одной Сары перед ним были две. В конце концов он плюхнулся на стул, на котором не более часа назад сидела Пэт Джонстон, поднял ногу, точнее, ножищу и испортил воздух. Сара ничего не сказала, только поджала губы. Муж ласково смотрел на нее, окутанный облаком пара – от жары в кухне снег на одежде таял.
Сара, по-прежнему храня молчание, стала делать ему бутерброды с ветчиной и, взглянув на часы, увидела, что уже двадцать минут второго. Куда же подевался Майкл?
Сара до смерти устала. Еще бы! С семи утра на ногах!
Женщина накинула старенькое пальто и вышла в маленький садик на заднем дворе, где еще раньше поставила прямо в снег стеклянную кружку с желе. Сара опустилась на корточки, сняла с кружки тарелку, вытерла снег, потрогала зеленоватую массу в кружке и улыбнулась. Малыши обожали желе. Единственное достоинство снега – это его способность делать все с виду приятным и свежим. Вернув тарелку на место, Сара пошла к дому и прежде, чем войти, постучала тапками друг о друга, стряхивая снег.
Кухню буквально сотрясал могучий храп мужа. Он развалился на стуле, вытянув длинные ноги и держа в руке тарелку с бутербродами. Сара тихонько взяла у него тарелку, поставила в мойку, заглянула в духовку, где стояла индейка, подвернула газовый регулятор и поднялась в спальню.
Тут она увидела, что дочь перебралась в их супружескую постель. Это было первое настоящее Рождество в жизни Моры. Скользнув в постель, Сара бросила взгляд на белокурую головку и почувствовала, как сладко заныло сердце. Малышка пошевелилась, зарылась поглубже в простыни, сунув в рот большой палец, яростно пососала его и снова крепко заснула.
Не дай ей Бенджамин в жизни ничего, кроме этого ребенка, Сара все равно готова была простить ему все, что угодно.
* * *
Майкл проснулся и взглянул на часы. Они показывали четверть четвертого. Он тряхнул головой, прогоняя сон, и заметил толстую руку, обхватившую его талию. При неровном свете догорающего камина Майкл посмотрел на спящего Джо Рыбу и, содрогнувшись от отвращения, вспомнил все, что произошло несколько часов назад. В памяти осталось все до мельчайших подробностей.Теперь Джо Рыба в его власти, возбужденно думал юноша. Все случилось именно так, как он задумал когда-то. Губы Майкла кривились в жестокой усмешке. Он будет играть на Джо, как на музыкальном инструменте. Станет смыслом всей его жизни. А когда Джо отслужит свое, избавится от него. Он знает, как это сделать.
Он осторожно придвинулся к Джо и поцеловал его в губы. Джо открыл глаза и улыбнулся, обнажив бесцветные зубы.
– Мне пора, Джо.
Лениво позевывая, патрон вытянул над головой Майкла свои пухлые руки.
– Хорошо, Майкл, любовь моя. Постарайся завтра прийти. Мне так одиноко бывает в день Рождества. В голосе его звучала печаль.
– Непременно приду. Не беспокойся.
Джо наблюдал за тем, как Майкл одевается при свете камина, и сердце его громко стучало.
Он вновь представил себе близость с юношей, все, что недавно произошло прямо здесь, у камина, и все еще не верил, что сможет теперь обладать столь прекрасным животным. Так не хочется с ним расставаться!
Одиночество волной накатило на Джо.
– Ладно, до завтра. – Голос Майкла был полон нежности. Он одарил Джо своей ослепительной улыбкой. Потянувшись, Джо поднялся с пола и встал перед гаснущим камином. Его короткие толстые ноги и огромное брюхо вызвали у Майкла приступ тошноты.
– Ты ничего не забыл? – спросил Джо каким-то визгливым, неприятным голосом. Нахмурившись, Майкл глянул на него в изумлении. Потом увидел, как Джо шевелит губами, вернулся и обнял его. Джо поцеловал Майкла взасос. Это испугало парня, и он, мягко отстранив патрона, с улыбкой вышел из комнаты.
По дороге Майкл все время видел перед собой рыхлое белое тело и радовался обжигающему холоду, проникавшему, казалось, в самые легкие.
Падал легкий снежок, и Майкл задрал голову, подставил лицо мягким хлопьям. Единственное, чего он сейчас желал, – это избавиться от отвращения, охватившего все его существо.
Уличные фонари бросали мерцающий свет на тротуар, и Майклу казалось, будто путь его усыпан тысячами алмазов. Он все ускорял шаг, на губах блуждала улыбка. Какая тихая, какая спокойная ночь! Майкл покачал головой. Теперь худшее позади. Юноша знал, ради чего пошел на такую жертву. Пусть Джо пользуется его телом. Зато у них на столе всегда будет еда, а у малышей одежда.
В конечном счете он непременно разбогатеет и никогда не пожалеет о содеянном.
Майкл поглядел на темное небо и погрозил кулаком звездам. Да, теперь Райаны начнут новую жизнь. Он вытащит их из дерьма, откроет им путь в мир денег. Они должны быть богаты. Майкл в этом уверен. Сунув руки в карманы пальто, юноша нащупал маленькую коробочку и усмехнулся. Сразу после праздника, как только откроются магазины, он купит себе галстук!
Счастливые лица домашних в день Рождества, обилие еды на столе, радость при виде подарков окончательно успокоили Майкла. Значит, жертва его не напрасна.
После веселого рождественского обеда Майкл сидел, держа на коленях сестренку, которая крепко спала. Глядя на ее прелестное личико, на пальчик, который она то и дело принималась сосать, Майкл мысленно поклялся, что не остановится ни перед чем, даже перед убийством, если это принесет счастье его семье.
Эту клятву Майкл выполнил. И не раз.
Глава 3
1955 год
Гарри и Бенни Райаны играли на разбомбленной в войну Тестертон-стрит.
Накануне, возвращаясь из школы, они обнаружили там целую гору песка. Это могло означать лишь две вещи: либо разрушенные дома снова начнут подлатывать, либо снесут, а на их место поставят сборные строения. В любом случае детям было ясно, что площадка для игр вскоре исчезнет.
Мальчики вставали рано и выкатывались из дому ровно в шесть тридцать. Если бы удалось точно рассчитать время, они могли бы подзаработать на уборке мусора, занимаясь этим несколько часов, прежде чем отправиться в "Роялти" на Лендбруг-Гроув, где проходили дополнительные воскресные уроки.
Истинный Райан, Бенни в свои девять лет уже возвышался над Гарри, которому исполнилось одиннадцать. Гарри тоже был рослым и очень худым и смахивал на беспризорника. В семье он единственный носил очки, которые то и дело поправлял. Очки были с толстыми линзами и придавали Гарри сходство с совой. Если Бенни был темноволосым, с характерными для Райанов темно-синими глазами и пухлым ртом, то русоволосый Гарри являлся полной его противоположностью. Было в его облике что-то такое, что заставляло окружающих ему подчиняться. В семье он был признанным гением и много времени проводил за книгами и газетами, которыми буквально завалил свою комнату. Еще Гарри вообразил себя изобретателем, и это его хобби, с одной стороны, вызывало у Сары гордость, а с другой – безотчетное желание прикончить его.
Июньское солнце возбуждало детей, придавая их играм дополнительный импульс. Окружающий мир был наполнен ощущением жизни. Гул городского транспорта становился все громче. От проносившихся с грохотом поездов дрожала земля. Справа от песчаного холма громоздились руины домов на Тестертон-стрит. После бомбежки уцелело лишь несколько строений в конце улицы, но в них не осталось фронтонов. Бывшие комнаты напоминали сейчас огромные зияющие каверны, где каким-то непостижимым образом сохранились обрывки обоев и остатки сломанной мебели.
Каждый уголок там был досконально изучен мальчиками. С крыши одного из уцелевших строений свешивались их "дворовые" качели. Теперь, с наступлением лета, эти качели будут привлекать к себе всю окрестную ребятню, даже из таких отдаленных мест, как Шефердз-Буш или Бейсуотер. Мальчики не поленятся сюда прийти, чтобы в промежутках между сражениями соперничающих банд покачаться в свое удовольствие. Если строительные работы начнутся не скоро, лето обещает быть совсем не плохим.
Скатившись с холма, Гарри, с желтыми от песка руками и коленками, направился к дому. Бенни поспешил за ним, на ходу обтирая о шорты руки, и, запыхавшись, догнал его наконец.
– А теперь во что будем играть? – спросил, как обычно, Бенни.
Последнее слово всегда было за Гарри.
Гарри посмотрел на брата, на его лицо, покрытое изрядным слоем грязи, и ответил:
– Мы же пришли искать бомбы и всякие такие штуки. Ли припрятал немного пороху, который он спер из подвалов Арчского суда, а я хочу стырить его!
Бенни нахмурился. Ли в свои тринадцать лет был таким же здоровенным, как и семнадцатилетний Рой: ростом почти в шесть футов, и к тому же отличался дурным нравом.
– Ли нас размажет по стенке!
Гарри улыбнулся и по привычке поправил очки.
– Пусть-ка сперва нас поймает!
Бенни рассмеялся, хотя ему было не до смеху. Ли, конечно же, их поймает, ему не впервой, но Бенни предпочел держать свое мнение при себе, иначе Гарри взорвется и отправит его домой играть с сестренкой. Рассудив так, Бенни поплелся за Гарри к последнему дому. В нем еще уцелели лестницы, и мальчики поднялись на верхний этаж. Стоя в опасной близости к разрушенному карнизу, они принялись обозревать Лондон. За последние годы ландшафт изменился. С их наблюдательного пункта все было видно, как на ладони. Гарри смог разглядеть, что в парке Вормвуд-Скрабс уже открылась ярмарка, и, ткнув Бенни в бок, указал вдаль рукой. Чувство радостного ожидания охватило обоих.
– Попрошу у Мики немного денег! Двинем туда и поглядим, что за скачки! – возбужденно произнес Бенни. Он отскочил назад и, зацепившись за кучу хлама, растянулся на полу.
– Сюда, Гал, посмотри сколько их тут!
Но Гарри стоял, рассматривая то, что лежало под ногой его братца.
– Интересно, как они попали сюда?
Покачивая головой, Гарри опустился на пол и подобрал пустую гильзу из-под патрона. Их валялось там больше дюжины.
– Думаю, кто-то их стырил, а потом спрятал здесь!
Поправляя очки, Гарри ответил:
– Это – сущая правда, черт побери, патроны спрятала одна маленькая контора, и я, кажется, знаю чья!
Бенни с трудом поднялся с пола. Ранки в тех местах, где он ободрал на руках кожу, кровоточили.
– Кто же, по-твоему, их припрятал?
– Держу пари, это те, из банды с Элгин-авеню, – торжествующе заявил Гарри.
– Давай побыстрее утащим их, пока никто не приперся!
Мальчики принялись набивать карманы гильзами. А покончив с этим, помчались вниз по лестнице с быстротой, на какую только были способны. Но едва выскочив из дома на солнцепек, остановились как вкопанные. К ним направлялись Лесли, Ли и Рой. Гарри с тревогой взглянул на Бенни.
– Что бы ни случилось – ни слова о находке! – Гарри разгладил на себе рубашку. А Бенни осторожно вытирал рубашкой разбитые до крови руки, в то время как глаза его стали наливаться слезами.
– Зачем вы там торчите? Опять что-то натворили? – крикнул Рой.
Ответил, разумеется, Гарри:
– Ничего мы не натворили. Просто думали, что ты нас ищешь.
– С какой стати мы станем вас искать? – В голосе Роя звучало презрение. – Вы нам и дома осточертели. Ну-ка, валяйте отсюда, вы оба!
Повторять приказ не понадобилось. Мальчиков как ветром сдуло. Добежав до спасительной кучи песка, они уселись на самой верхушке и стали наблюдать за братьями. Те закурили и продолжали стоять у входа в дом.
– Учуял, чем от них несет? Наверняка сходили в бани на Силхестер-роуд. Там их побрызгали этой пахучей дрянью. – Бенни произнес это с нескрываемым отвращением. По его понятиям, любой, кто добровольно соглашался мыться, как умалишенный нуждался в лечении. Сам Бенни посещал баню раз в полмесяца – ту, шестипенсовую, где давали и мыло, и полотенца. Он ее ненавидел. Если бы мать не торчала у входа, поджидая его, он бы потратил деньги на что-нибудь лучшее, скажем на пистоны для игрушечного револьвера или на комиксы.
Немного погодя к братьям подошли три девицы, две блондинки и одна рыжая. Гарри захохотал.
– Грязные подонки! Так вот зачем они поперлись в баню. Трахаться собрались!
Между тем девицы и братья разбились на пары и разошлись в разные стороны. Презрение Бенни не знало границ. Он поднялся на ноги.
– Пошли домой. Жрать охота!
И мальчики побрели к дому в полном молчании.
Было три часа пополудни, когда Рой привел Джэнайн к себе. Никогда раньше он не водил домой девушек и сейчас очень волновался.
Джэнайн тоже было не по себе. Сжав ее руку в прихожей, Рой улыбнулся:
– Все будет в порядке, не бойся!
Он заглянул в зеленые глаза Джэнайн и испытал, как всегда, острое желание ее поцеловать. У девушки была молочно-белая кожа и длинные рыжие волосы, необычайно густые. Рою очень нравилась Джэнайн. Классная подружка! Что и говорить. Высокая – пять футов восемь дюймов. В какой-то степени Рой даже был рад, что у него появились "сложности". Теперь, по крайней мере, не надо будет больше скрываться, тайное станет явным.
Рой за руку повел Джэнайн на кухню, к матери. Сара, как обычно, готовила. Даже в такую жару, как сегодня, когда плавится асфальт, она не могла отойти от плиты. Когда надо накормить такую ораву, стряпня превращается в главное дело жизни.
При виде Роя и этой девушки лицо Сары выразило удивление. Рой переминался с ноги на ногу, все еще сжимая руку подружки, и улыбался.
– Ма, позволь представить тебе Джэнайн... Джэнайн Гриерсон.
Девушка протянула свободную руку и кивнула:
– Искренне рада познакомиться с вами.
Говорила она тихо, но внятно.
– Я тоже очень рада, милочка. – Сара пожала протянутую ей руку. – Присядьте, пожалуйста. Я сварила имбирного пива. Не желаете ли стаканчик?
Не дожидаясь ответа, она прошла к мойке и взяла со стола большой кувшин с пивом. Ей нужно было подумать. Гриерсон? Гриерсон? Где-то она слышала эту фамилию. Сара вернулась на кухню с кувшином в руках. Рой усадил Джэнайн за столик, а сам остался стоять. Тут Сара вспомнила, и будто гром грянул среди ясного неба. Ну конечно же, Джэнайн Гриерсон. Сердце у Сары заныло. Дочь владельца мясной лавки на Портобелло-роуд. Того самого, у которого собственный дом в районе Риллинггон-Плейс, рядом с "Кристис". Что, черт побери, общего у Джэнайн с ее Роем? Нет, она не считает, что сын ее недостаточно хорош для такой девушки, как Джэнайн. Но ее мать, Элайза Гриерсон, прочит своей единственной дочери блестящее будущее. Уж это-то Саре известно.
Через силу улыбнувшись, Сара налила два стакана пива, и, как только поставила их на столик, Рой сказал:
– Джэнайн беременна, ма. От меня.
Это была последняя гильза.
Мора сидела на деревянном ящике. Ее длинные светлые волосы казались живыми при свете солнца, придававшего им золотистый блеск. Синие глаза внимательно следили за каждым движением братьев. Пятилетняя Мора усвоила, что мешать братьям нельзя, надо сидеть тихо и смотреть, иначе мальчики убегут и оставят ее одну.
Вот Гарри подал Бенни большой молоток. Потом осторожно взял набитую гильзу и положил на траву. Пришлось раз, другой подавить на нее, чтобы не падала набок. По знаку Гарри, Бенни ухватил молоток и занес над головой, чтобы в нужный момент опустить на гильзу. Гарри поправил очки и, подняв руку, резко опустил ее вниз, словно стартер на гонках...
Гарри и Бенни Райаны играли на разбомбленной в войну Тестертон-стрит.
Накануне, возвращаясь из школы, они обнаружили там целую гору песка. Это могло означать лишь две вещи: либо разрушенные дома снова начнут подлатывать, либо снесут, а на их место поставят сборные строения. В любом случае детям было ясно, что площадка для игр вскоре исчезнет.
Мальчики вставали рано и выкатывались из дому ровно в шесть тридцать. Если бы удалось точно рассчитать время, они могли бы подзаработать на уборке мусора, занимаясь этим несколько часов, прежде чем отправиться в "Роялти" на Лендбруг-Гроув, где проходили дополнительные воскресные уроки.
Истинный Райан, Бенни в свои девять лет уже возвышался над Гарри, которому исполнилось одиннадцать. Гарри тоже был рослым и очень худым и смахивал на беспризорника. В семье он единственный носил очки, которые то и дело поправлял. Очки были с толстыми линзами и придавали Гарри сходство с совой. Если Бенни был темноволосым, с характерными для Райанов темно-синими глазами и пухлым ртом, то русоволосый Гарри являлся полной его противоположностью. Было в его облике что-то такое, что заставляло окружающих ему подчиняться. В семье он был признанным гением и много времени проводил за книгами и газетами, которыми буквально завалил свою комнату. Еще Гарри вообразил себя изобретателем, и это его хобби, с одной стороны, вызывало у Сары гордость, а с другой – безотчетное желание прикончить его.
Июньское солнце возбуждало детей, придавая их играм дополнительный импульс. Окружающий мир был наполнен ощущением жизни. Гул городского транспорта становился все громче. От проносившихся с грохотом поездов дрожала земля. Справа от песчаного холма громоздились руины домов на Тестертон-стрит. После бомбежки уцелело лишь несколько строений в конце улицы, но в них не осталось фронтонов. Бывшие комнаты напоминали сейчас огромные зияющие каверны, где каким-то непостижимым образом сохранились обрывки обоев и остатки сломанной мебели.
Каждый уголок там был досконально изучен мальчиками. С крыши одного из уцелевших строений свешивались их "дворовые" качели. Теперь, с наступлением лета, эти качели будут привлекать к себе всю окрестную ребятню, даже из таких отдаленных мест, как Шефердз-Буш или Бейсуотер. Мальчики не поленятся сюда прийти, чтобы в промежутках между сражениями соперничающих банд покачаться в свое удовольствие. Если строительные работы начнутся не скоро, лето обещает быть совсем не плохим.
Скатившись с холма, Гарри, с желтыми от песка руками и коленками, направился к дому. Бенни поспешил за ним, на ходу обтирая о шорты руки, и, запыхавшись, догнал его наконец.
– А теперь во что будем играть? – спросил, как обычно, Бенни.
Последнее слово всегда было за Гарри.
Гарри посмотрел на брата, на его лицо, покрытое изрядным слоем грязи, и ответил:
– Мы же пришли искать бомбы и всякие такие штуки. Ли припрятал немного пороху, который он спер из подвалов Арчского суда, а я хочу стырить его!
Бенни нахмурился. Ли в свои тринадцать лет был таким же здоровенным, как и семнадцатилетний Рой: ростом почти в шесть футов, и к тому же отличался дурным нравом.
– Ли нас размажет по стенке!
Гарри улыбнулся и по привычке поправил очки.
– Пусть-ка сперва нас поймает!
Бенни рассмеялся, хотя ему было не до смеху. Ли, конечно же, их поймает, ему не впервой, но Бенни предпочел держать свое мнение при себе, иначе Гарри взорвется и отправит его домой играть с сестренкой. Рассудив так, Бенни поплелся за Гарри к последнему дому. В нем еще уцелели лестницы, и мальчики поднялись на верхний этаж. Стоя в опасной близости к разрушенному карнизу, они принялись обозревать Лондон. За последние годы ландшафт изменился. С их наблюдательного пункта все было видно, как на ладони. Гарри смог разглядеть, что в парке Вормвуд-Скрабс уже открылась ярмарка, и, ткнув Бенни в бок, указал вдаль рукой. Чувство радостного ожидания охватило обоих.
– Попрошу у Мики немного денег! Двинем туда и поглядим, что за скачки! – возбужденно произнес Бенни. Он отскочил назад и, зацепившись за кучу хлама, растянулся на полу.
– Сюда, Гал, посмотри сколько их тут!
Но Гарри стоял, рассматривая то, что лежало под ногой его братца.
– Интересно, как они попали сюда?
Покачивая головой, Гарри опустился на пол и подобрал пустую гильзу из-под патрона. Их валялось там больше дюжины.
– Думаю, кто-то их стырил, а потом спрятал здесь!
Поправляя очки, Гарри ответил:
– Это – сущая правда, черт побери, патроны спрятала одна маленькая контора, и я, кажется, знаю чья!
Бенни с трудом поднялся с пола. Ранки в тех местах, где он ободрал на руках кожу, кровоточили.
– Кто же, по-твоему, их припрятал?
– Держу пари, это те, из банды с Элгин-авеню, – торжествующе заявил Гарри.
– Давай побыстрее утащим их, пока никто не приперся!
Мальчики принялись набивать карманы гильзами. А покончив с этим, помчались вниз по лестнице с быстротой, на какую только были способны. Но едва выскочив из дома на солнцепек, остановились как вкопанные. К ним направлялись Лесли, Ли и Рой. Гарри с тревогой взглянул на Бенни.
– Что бы ни случилось – ни слова о находке! – Гарри разгладил на себе рубашку. А Бенни осторожно вытирал рубашкой разбитые до крови руки, в то время как глаза его стали наливаться слезами.
– Зачем вы там торчите? Опять что-то натворили? – крикнул Рой.
Ответил, разумеется, Гарри:
– Ничего мы не натворили. Просто думали, что ты нас ищешь.
– С какой стати мы станем вас искать? – В голосе Роя звучало презрение. – Вы нам и дома осточертели. Ну-ка, валяйте отсюда, вы оба!
Повторять приказ не понадобилось. Мальчиков как ветром сдуло. Добежав до спасительной кучи песка, они уселись на самой верхушке и стали наблюдать за братьями. Те закурили и продолжали стоять у входа в дом.
– Учуял, чем от них несет? Наверняка сходили в бани на Силхестер-роуд. Там их побрызгали этой пахучей дрянью. – Бенни произнес это с нескрываемым отвращением. По его понятиям, любой, кто добровольно соглашался мыться, как умалишенный нуждался в лечении. Сам Бенни посещал баню раз в полмесяца – ту, шестипенсовую, где давали и мыло, и полотенца. Он ее ненавидел. Если бы мать не торчала у входа, поджидая его, он бы потратил деньги на что-нибудь лучшее, скажем на пистоны для игрушечного револьвера или на комиксы.
Немного погодя к братьям подошли три девицы, две блондинки и одна рыжая. Гарри захохотал.
– Грязные подонки! Так вот зачем они поперлись в баню. Трахаться собрались!
Между тем девицы и братья разбились на пары и разошлись в разные стороны. Презрение Бенни не знало границ. Он поднялся на ноги.
– Пошли домой. Жрать охота!
И мальчики побрели к дому в полном молчании.
Было три часа пополудни, когда Рой привел Джэнайн к себе. Никогда раньше он не водил домой девушек и сейчас очень волновался.
Джэнайн тоже было не по себе. Сжав ее руку в прихожей, Рой улыбнулся:
– Все будет в порядке, не бойся!
Он заглянул в зеленые глаза Джэнайн и испытал, как всегда, острое желание ее поцеловать. У девушки была молочно-белая кожа и длинные рыжие волосы, необычайно густые. Рою очень нравилась Джэнайн. Классная подружка! Что и говорить. Высокая – пять футов восемь дюймов. В какой-то степени Рой даже был рад, что у него появились "сложности". Теперь, по крайней мере, не надо будет больше скрываться, тайное станет явным.
Рой за руку повел Джэнайн на кухню, к матери. Сара, как обычно, готовила. Даже в такую жару, как сегодня, когда плавится асфальт, она не могла отойти от плиты. Когда надо накормить такую ораву, стряпня превращается в главное дело жизни.
При виде Роя и этой девушки лицо Сары выразило удивление. Рой переминался с ноги на ногу, все еще сжимая руку подружки, и улыбался.
– Ма, позволь представить тебе Джэнайн... Джэнайн Гриерсон.
Девушка протянула свободную руку и кивнула:
– Искренне рада познакомиться с вами.
Говорила она тихо, но внятно.
– Я тоже очень рада, милочка. – Сара пожала протянутую ей руку. – Присядьте, пожалуйста. Я сварила имбирного пива. Не желаете ли стаканчик?
Не дожидаясь ответа, она прошла к мойке и взяла со стола большой кувшин с пивом. Ей нужно было подумать. Гриерсон? Гриерсон? Где-то она слышала эту фамилию. Сара вернулась на кухню с кувшином в руках. Рой усадил Джэнайн за столик, а сам остался стоять. Тут Сара вспомнила, и будто гром грянул среди ясного неба. Ну конечно же, Джэнайн Гриерсон. Сердце у Сары заныло. Дочь владельца мясной лавки на Портобелло-роуд. Того самого, у которого собственный дом в районе Риллинггон-Плейс, рядом с "Кристис". Что, черт побери, общего у Джэнайн с ее Роем? Нет, она не считает, что сын ее недостаточно хорош для такой девушки, как Джэнайн. Но ее мать, Элайза Гриерсон, прочит своей единственной дочери блестящее будущее. Уж это-то Саре известно.
Через силу улыбнувшись, Сара налила два стакана пива, и, как только поставила их на столик, Рой сказал:
– Джэнайн беременна, ма. От меня.
* * *
В садике за домом Мора наблюдала за Гарри и Бенни. Бенни держал гильзы, а Гарри набивал их порохом. После того как Гарри во время дополнительных воскресных занятий посмотрел грозный боевик "Одинокий рыцарь", в нем пробудился особый интерес к боеприпасам. Прежде чем взять из рук Бенни набитую порохом гильзу, Гарри вогнал в нее пыж, поставил гильзу на забор и чуть-чуть отошел, чтобы полюбоваться делом своих рук.Это была последняя гильза.
Мора сидела на деревянном ящике. Ее длинные светлые волосы казались живыми при свете солнца, придававшего им золотистый блеск. Синие глаза внимательно следили за каждым движением братьев. Пятилетняя Мора усвоила, что мешать братьям нельзя, надо сидеть тихо и смотреть, иначе мальчики убегут и оставят ее одну.
Вот Гарри подал Бенни большой молоток. Потом осторожно взял набитую гильзу и положил на траву. Пришлось раз, другой подавить на нее, чтобы не падала набок. По знаку Гарри, Бенни ухватил молоток и занес над головой, чтобы в нужный момент опустить на гильзу. Гарри поправил очки и, подняв руку, резко опустил ее вниз, словно стартер на гонках...