Страница:
Джоффри бегло проглядел меню икивнул головой, как это он делал обычно. Потом заказал кофе и пошел к себе в офис. Закурив сигарету и устроившись поудобнее в кресле, он стал просматривать счета, относившиеся к клубам и винным барам – последние были новым приобретением Моры, стремившейся заработать на буме, связанном с "юппи". Джоффри полез в ящик за калькулятором, но его не оказалось на месте: видимо, заходил Майкл и снова его забрал. Джоффри положил сигарету в пепельницу, встал и направился в находившийся рядом офис Майкла.
Хоть в распоряжении Джоффри и был самый большой офис, основная часть бизнеса проворачивалась Майклом и Морой в их конторе более скромных размеров. Джоффри знал, что ему предоставили большое помещение, желая задобрить его. По той же причине маленький офис называли "конторой Майкла", в то время как он принадлежал и Майклу, и Море.
Войдя в комнату, он нахмурился. Он бывал здесь лишь в случаях крайней необходимости. Сейчас тут никого не было. Он поискал на большой конторке свой калькулятор, перебирая попадавшиеся под руку бумаги и папки с делами, и уже собирался уйти, как вдруг заметил, что дверцы небольшого шкафчика для папок с делами не заперты, ключи торчат в замке, а верхняя полка приоткрыта. Он задвинул дверцу на полке и хотел ее запереть, но тут остановился как вкопанный и, закусив губу, вновь приоткрыл дверцу. К этой полке имели доступ только Майкл и Мора, остальным, в том числе и Джоффри, было запрещено сюда соваться. Но сейчас, казалось, сама судьба открыла ему эту полку, и он разрывался между желанием посмотреть, что там хранится, какая тайна, и страхом быть застигнутым за этим занятием. И все-таки он решил не упускать такого шанса. Убедившись, что снаружи никого нет, он мягко прикрыл дверь офиса, снова подошел к шкафчику и, вытащив одну из папок, стал ее просматривать. Через несколько минут, уже совершенно забыв о своем страхе перед Майклом и Морой, он унес папку к себе. Ярость охватывала его все сильнее по мере того, как он осознавал, что именно попало к нему в руки.
Пройдя по галерее, они остановились у квартиры под номером 28. На стук вышла девочка лет восьми, полукровка, худенькая, кожа да кости, что сразу бросилось Море в глаза.
– Нам нужна Джэки Траверна. Она здесь живет? – Мора говорила ласково и приветливо.
– Да. Но она еще в постели.
– Я думаю, она будет рада мне. Ты, дорогая моя, только проводи меня к ней. – Мора совсем разучилась разговаривать с детьми и сама слышала в своем голосе фальшь.
Девчушка пожала своими тонкими плечиками, словно хотела сказать: какое мне до этого дело? Мора прошла за ней в темную узкую прихожую, а оттуда в маленькую спальню, целиком занятую большой двухспальной кроватью. Сейчас здесь царил беспорядок, но Мора не сомневалась, что, когда Джэки была в порядке, она содержала квартиру в чистоте. Смуглое лицо Джэки блестело от пота.
Взглянув на нее, Мора задохнулась от волнения:
– Лесли! Иди сюда!
Тот вбежал в комнату, думая, что с Морой случилась беда.
– Ох, мать твою так! – вскричал он испуганно.
Джэки можно было узнать разве что по ее вьющимся африканским волосам. Лицо распухло, словно искусанное пчелами. От уголков рта и до самых волос шли глубокие порезы. Какое-то время Джэки печально смотрела на Мору и Лесли, потом позвала еле слышно:
– Мора!
– Все в порядке, Джэки. Все будет в порядке, подруга. Кто это сделал? Денни Рубенс? Рубенс, да?
Джэки кивнула, и в глазах ее мелькнул страх.
– Не беспокойся. Я позабочусь, чтобы за тобой ухаживали.
– Спасибо. Мне трудно... говорить. – Женщина с трудом ворочала языком.
– Я знаю, знаю. Я еще вернусь. Хорошо?
Она улыбалась, но внутри у нее все кипело.
– Пошли, Лесли. Запихивай свою задницу в машину.
В машине Мора закурила.
– Захвати с собой Ли и Гарри, – сказала она. – Нанесем визит Рубенсу.
– Как насчет того, чтобы выпить чашечку кофе, а, Джофф?
Джоффри ничего не ответил и швырнул папку через конторку. Потом сказал подавленно:
– Большое спасибо, брат.
Майкл вздохнул:
– Бога ради, Джофф. Тебе ведь известно, что не ты нанимал меня на работу.
Джоффри дрожащими пальцами зажег еще одну сигарету.
– В том-то все и дело, не правда ли, Мики? В том, что я никто!
– Послушай, Джофф, ты знаешь, что говорят в таких случаях: лучше не знать, чтобы не страдать.
Джоффри затянулся сигаретой, выпустил дым из ноздрей и набычился.
– Так, значит, ты меня побоку, да?
Майкл засмеялся:
– Успокойся, Джофф. Стоит ли поднимать такой шум? Рано или поздно, я все равно тебе сообщил бы.
В голосе Майкла появились жесткие нотки. Случившееся было для него неожиданностью.
– Стоит ли поднимать шум, говоришь? Думаю, стоит, после того, что я здесь прочел. – Джоффри ткнул пальцем в папку. – Теперь я понял, каково мое положение в фирме. В какой-то мере я ведаю клубами. В какой-то мере – винными барами. Надзираю за букмекерами и стоянками такси. А ты и Мора, эта великолепная траханная Мора, делаете настоящее дело.
– Мора здесь ни при чем, – тихо, но твердо заявил Майкл.
Джоффри погасил сигарету.
– Очень даже при чем. Все из-за нее. С того самого дня, как она пришла в фирму, ты выставил меня вон.
Джоффри говорил на повышенных тонах, понимая, что все это выглядит как истерика, но ему было все равно, Надо раз и навсегда объясниться.
– Ты, Джоффри, несешь вздор и сам это прекрасно понимаешь. Так успокойся же, черт тебя побери!
– Не успокоюсь! – заорал Джоффри, забыв всякую осторожность. – Совершенно случайно я узнаю о том, что произошло самое большое за всю историю этой страны ограбление, что похитили кучу золота, а у тебя хватает совести говорить, что со временем я узнал бы об этом. Интересно когда и каким образом? Из газет или сообщений по радио? Ты что, считаешь меня сукиным сыном или идиотом? Что же еще вы делали за моей спиной, а? Ответь же!
Джоффри поднялся со своего места и стоял теперь напротив Майкла, бывшего на добрых три дюйма выше и по меньшей мере на тридцать фунтов тяжелее Джоффри. Оба знали, что если дело дойдет до драки, Майкл победит даже не подняв руки. Но Джоффри было на это наплевать.
Майкл снова попытался успокоить его:
– Сбавь-ка пару, Джофф. Нет ведь нужды, чтобы все всё знали, не так ли?
– Готов биться об заклад, черт побери, что как раз все всё и знают! Все до единого, кроме меня, вот в чем дело! – Он ткнул себя пальцем в грудь: – Это я был рядом с тобой с самого начала, прошел через огонь, воду и медные трубы! Но как только появилась сука Мора, ты вышвырнул меня вон! Везде только ты да Мора... Мора и Майкл... Прекрасная парочка: Батман и Робин просто ничто по сравнению с вами! Она путалась со "стариной Биллом", а ты обращаешься с ней как с царствующей особой во время визита!
Майкл не выдержал и схватил Джоффри за горло:
– Давай скомандуем: "скрипки на выход!", да? Маленькое сердечко Джоффри разбито! Сутенер несчастный! Смотреть на тебя противно!
Он отшвырнул Джоффри и подошел к окну, ероша волосы. Затем повернулся и, тыча пальцем, заговорил:
– Я тебе скажу, почему Мора заняла, как ты говоришь, "твое" место. Сказать, да? Потому что у тебя никогда не будет столько мозгов, сколько у нее. Всю жизнь ты, как чертов альбатрос, висел на моей шее. С самого детства. – Майкл в возбуждении потер ладонями лицо. – Осуществи ты хоть один свой план, тебе давно проломили бы череп. Но мы тебе не позволили этого сделать. А ты ревнуешь к родной сестре, потому что она способна вести дело. Это все она создала. – Майкл резким движением очертил круг. – Ведь ты ничего не можешь толком организовать, даже самый пустяк! Тебе не сделать и половины того, что сделала Мора! Ты, дьявол тебя побери, мне осточертел! Ты всегда действовал мне на нервы. – С искаженным гневом лицом, он вновь ткнул пальцем в Джоффри: – Знаешь, что я тебе скажу? Если бы не Мора, я вышвырнул бы тебя еще несколько лет назад и поставил заправлять этим шоу Джерри Джексона. Но Мора сказала: "Главное – семья!" Я согласился, хотя не был в восторге от такой жертвы. Ну а теперь, если тебе все это не по душе, можешь валить отсюда. И помни: если ты когда-нибудь еще... если ты... когда-нибудь скажешь нечто подобное о Море, я тебя закопаю. А сейчас, сделай одолжение и проваливай отсюда к траханной матери, пока я не вышел из себя.
Джоффри онемел от удивления и стоял уставившись на Майкла. Он прямо-таки кожей ощущал волны негодования, исходившие от Майкла, из каждой поры его тела. И Джоффри вдруг понял то, что в тайне знал уже много лет и в чем никогда не решился бы признаться даже себе: он подражал Мики. Он готов был умереть за него. Он не женился, не завел себе девушку, не в пример остальным братьям, даже у Майкла был какой-то дружок. А он всю жизнь посвятил Майклу!
Джоффри медленно выпрямился и, взяв куртку и ключи от машины, вышел из конторы. Спустившись в фойе, он понял по виду уборщиков, прервавших работу, что они слышали все до единого слова. Лицо Джоффри пылало от испытанного унижения. Словно в тумане, он вышел из клуба и сел в машину. Этот Майкл осмелился разговаривать с ним в подобном тоне! Но самое ужасное было то, что он полностью отдавал себе отчет в происшедшем, а также в том, что его отношения с Майклом никогда уже не будут прежними.
– Денни у себя? – Они буквально вломились в дверь.
– Он еще не встал. Он не поднимается раньше двенадцати.
Гарри улыбнулся:
– Для разнообразия встанет пораньше. Это будет ему даже приятно, не правда ли? – Они начали подниматься по ступеням.
– Кто там, Эстелла? – донесся сверху низкий, похожий на рычание, голос.
Мора и братья заметили, что дом хорошо отделан и везде чистота. Войдя в спальню, Мора улыбнулась:
– Так-так. Значит, ты теперь важная "шишка", да?
Денни Рубенс, голый, валялся на постели и, при виде вошедших, натянул на себя пуховое одеяло. Он еще не совсем пришел в себя после вчерашнего вечера, но способен был понять, что его ждут большие неприятности.
– Прикрой-ка дверь, Гарри, чтобы не было слышно, как кричит Денни.
Широкое темное лицо Денни покрылось испариной, а темно-карие глаза стали огромными, как озера. Голова его была наголо обрита, и Мора заметила, как пульсирует под правой бровью вена. Он был испуган, очень испуган к немалому удивлению Моры. Отсидев три года за разбойное нападение. Рубенс занялся культуризмом. Он был крупным, и это придавало ему солидность.
– Что вам нужно?
Мора засмеялась:
– Кончай, Рубенс, прикидываться, будто умеешь говорить не на жаргоне, ведь за всю свою жизнь ты ни разу не выезжал из Лондона.
Братья фыркнули. Они знали, как играть в эту игру. Мора стянула с Денни одеяло, и он остался совсем голым.
– Я тут по поводу моей девушки – Джэки Траверны.
– Никогда не слыхал о такой.
Мора вынула из сумки сигарету и закурила. Рубенс пристально следил за каждым ее движением.
– Про тебя рассказывают всякие истории, Рубенс. – Мора сделала знак братьям. – Держите его!
Лесли и Ли кинулись к кровати и, после небольшой схватки, уложили Денни, пытавшегося подняться.
Мора скомандовала Гарри:
– Разверни-ка ему ноги.
Она глубоко затянулась сигаретным дымом и бесстрастно наблюдала за тем, как Рубенс тщетно пытается вырваться из цепких рук Райанов – они буквально пригвоздили его к постели.
– Ну а теперь скажи, за что ты порезал одну из моих девушек? – спросила Мора.
Рубенс был в шоке. Глаза его, казалось, вылезут сейчас из орбит.
– Говорю же тебе, сестренка, я никогда не причинял вреда ни одной черной курочке...
Гарри ткнул его кулаком в лицо:
– Если ты никогда о ней не слышал, так откуда знаешь, какого цвета у нее кожа?
– Я не знаю, просто догадываюсь.
– Ох, да заткнись ты, черномазый сутенер, – подал голос Лесли. – Пусть скажет моя сестра, – он говорил неспешно и как-то безразлично.
Рубенс подумал, что сейчас намочит постель от страха.
– Я слышала, мистер Рубенс, – Мора сделала ударение на слове "мистер", – что амбиции у вас немаленькие, что вы желаете стать неким Чрезвычайным и Полномочным Сводником в районе Вест-Энда. До меня также дошло, что вы преследовали некоторых моих девушек.
Мора села на постель и открыла сумочку. Рубенс приподнялся и вытянул шею, пытаясь увидеть, что происходит. Он был гол и беспомощен, и ему это явно не нравилось.
Мора вытащила из сумки курносый револьвер 38-го калибра, изготовленный по особому заказу. Глаза Рубенса теперь смахивали па вращающиеся воздушные тарелки.
– Что ты собираешься делать с этим? – воскликнул он, чуть не плача.
– Моя сестренка собирается отстрелить твои яйца, Денни! Одно за другим, – насмешливо произнес Лесли.
И в следующий момент Денни почувствовал холодное прикосновение стали. Мора стала медленно водить револьвером вверх и вниз по его члену, и делала это, казалось, не без удовольствия. Затем вытащила еще одну сигарету. А Рубенс, прозванный в дархэмской тюрьме "папочкой", Рубенс, всю свою сознательную жизнь проработавший на улицах и способный вселить страх в кого угодно, расплакался: По его темным щекам катились слезы, а мощные плечи вздрагивали.
– Пожалуйста, не надо отстреливать мой петушок! – умолял он тоном маленького мальчика.
Гарри, Лесли и Ли залились смехом.
Мора вдавила непогашенный окурок в живот Рубенса и оставила его тлеть, медленно и мучительно.
Рубенс взвыл от боли.
– Где твой нож "Стенли", Денни? – спросила Мора ласковым тоном, каким обращаются к любовнику где-нибудь на пикнике.
– Клянусь... клянусь вам, у меня нет ножа "Стенли".
– Боль – вещь ужасная, не так ли? Джэки Траверне тоже было больно, Денни, очень больно! – Голос Моры стал жестким. – Теперь – твоя очередь. – И она кивнула Лесли. Тот вытащил из кармана куртки нож "Стенли" со сверкающим лезвием и повертел им перед физиономией Рубенса.
– Ну так что, мальчик Денни: щечки или петушок? Тебе решать. Только шевели быстрее мозгами, а то я порежу и то, и другое.
Денни посмотрел на Лесли и понял, что тот не шутит. Страх и слезы не помешали ему осознать, что Райаны гораздо сильнее его.
– Не надо, парень! Ну пожалуйста! – Он перешел на хриплый шепот.
– Ладно, значит, рожа! – Ухмыльнулся Лесли и, всадив нож в щеку Денни, у самого глаза, повел его ко рту. Резал он глубоко и со знанием дела. Кровь выступила неспешно, будто не зная, как быть, но, когда Лесли полоснул ножом вторую щеку, уже хлестала вовсю.
Мора и братья встали, все одновременно, будто сговорившись. Денни развязали руки, и когда он поднес их к лицу, а потом отнял, то вскрикнул, громко и жалобно, как заяц, попавший в капкан, – руки были в крови.
– Никогда больше, Денни, не посягай на то, что принадлежит мне. И считай, что тебе повезло. В следующий раз ты так легко не отделаешься.
– О Боже! Я истекаю кровью! Помогите же мне кто-нибудь! – Простыни на постели постепенно окрашивались в красный цвет.
– Пошли, ребята! У нас еще много работы.
Едва они вышли из комнаты, как вбежала Эстелла. Выходя из дома, они слышали ее крики. Она вопила громче, чем Денни.
Ему тогда было чуть больше восьми лет, а Майклу уже почти десять. Случилось это во время войны: отец втолкнул их через дыру в подвал разбомбленного дома. Не знавший страха, Мики зажег свой карманный фонарик и принялся осматривать заваленный мусором подвал. Вокруг валялись, похожие на куски мяса, окровавленные тела жителей дома. Вонь стояла невыносимая. Джоффри до сих пор не забыл ужаса, буквально пригвоздившего его к месту. Отец оставался наверху, торопил их: мародерство в разбомбленных домах считалось тяжким преступлением.
Майкл стащил тело маленькой девочки с небольшой металлической шкатулки для денег. Во время взрыва тело отшвырнуло прямо на шкатулку. Передав шкатулку наверх отцу, он принялся быстро собирать все, что там было полезного, съедобного или годного на продажу, не произнося при этом ни слова. Справившись с этой работой, Майкл попросил Джоффри помочь ему стащить тело мужчины на пол. Что это мужчина, Майкл распознал по одежде, так как головы у трупа не было.
Джоффри не мог шевельнуться от страха. Майкл гкнул его кулаком в живот и выругался. Вдвоем они наконец сдвинули с места тяжелое тело. Джоффри все время плакал. Майкл вытащил у мертвеца бумажник, снял с него часы, после чего подошел к женщине, лежавшей на полу в какой-то немыслимой позе, с широко раскинутыми ногами и неестественно вывернутыми руками и шеей. Майкл снял с нее брошь и обручальное кольцо, сломав ей при этом палец, иначе снять кольцо было невозможно. Джоффри слышал, как хрустнула кость. Потом, уже дома, отец выпорол его за то, что он "вел себя как младенец". Джоффри до сих пор не забыл, как больно жалил кожу ремень.
С того самого дня Джоффри старался везде быть рядом с Майклом, шла ли речь о том, чтобы избить кого-нибудь или ограбить разбомбленный дом. Но, говоря по правде, Джоффри ненавидел подобного рода занятия. И сейчас его угнетала мысль о том, что Майкл это знал, знал давно и поэтому презирал его. В Море Майкл нашел родственную душу. Она тоже одинока. И тоже уродливая копия их папаши. Джоффри допил свое виски и откинулся в кресле.
Ясно, что теперь им с Мики не по пути, как ясно и то, что Джоффри готов избить братца. И эту суку, Мору, тоже! У него в руках великолепная информация, в один прекрасный день он пустит ее в ход. Надо только дождаться удобного момента. Он вспомнил, как переглядывались в тот злополучный день уборщики в ресторане, и ощутил страстное желание прикончить эту пару. Но не надо психовать, частенько говорил его папаша, когда они были еще детьми. Пожалуй, это верно. Джоффри постарается сохранять спокойствие.
Майклу уже исполнилось пятьдесят, но он еще не потерял своей привлекательности. Одевался он несколько старомодно, но элегантно, по-прежнему сохраняя пристрастие к серым и черным цветам. И лишь изредка надевал что-нибудь броское, как он говорил: "на публику".
– Думаю, приступ раздражения у Джоффри уже прошел, – не без тревоги сказала Мора.
– Знаешь, Мо, если откровенно, – я не дал бы за это и куска дерьма: он действует мне на нервы.
Какое-то время Мора сидела молча. Она уже давно чувствовала, как растет напряжение между нею и Джоффри, и удивлялась, что Майкл, восприимчивый ко всему на свете, не замечает, что творится у него под носом. Джоффри к ней ревновал, а теперь стал ревновать и к Майклу. В общем, он становился опасным.
Майкл подобрал с тарелки кусочком хлеба остатки соуса цацики и отправил его в рот.
– Ладно, а теперь скажи, что ты собираешься сделать для Джэки Траверны?
– Сама не знаю, Майкл. Она в таком ужасном состоянии. Наверное, дам ей немного денег.
Майкл засмеялся:
– Ох уж эти мне паршивые "общественники"! С тебя, девушка, глаз нельзя спускать, а то раздашь всю нашу наличность голодающим миллионам!
Мора улыбнулась, понимая, что Майкл умышленно переменил тему: ему не хотелось говорить о Джоффри.
– Да, пока не забыл, Мо. Уилли Темплтон хочет участвовать в этом деле с золотом. Я согласился. Не возражаешь?
– С какой стати? – Она пожала плечами. – Похоже, он потихоньку влезает во все.
Она наколола на вилку креветку и отрезала ей головку.
– Но я не возражаю. Тем более, что ты согласился.
– Он проворачивает сейчас солидное дело на набережной Святого Мартина. Забавная вещь, Мо, но, когда на твоей стороне лорд, это здорово помогает. Ты так не думаешь?
– Разумеется, помогает, – холодно ответила Мора. – Это все равно что ездить на вечеринки со всякими знаменитостями. Каждый там чувствует себя почти героем-любовником. Все, даже сами знаменитости. Мы все равно что необработанные алмазы. Нас любят. Что до меня, то я и "мартышки" не дала бы Уилли. Впрочем, он мне нравится.
Да, он ей нравился. Он ей очень нравился, и это казалось странным, потому что он был повинен в смерти Бенни. Но даже зная это, она не могла не любить его, не обожать. Он был из тех, кого она называла "образованными мерзавцами". Он познакомил ее с такими же, как он, богатыми и образованными мужчинами, за которыми тянулся шлейф афер с бриллиантами. Но об этих аферах никогда не писали в газетах, ими не занимались суды. В противном случае, причастные к этому фирмы могли потерять свою кредитоспособность на фондовой бирже, что привело бы к катастрофическим последствиям и в экономике, и в политике. Поэтому с этими творцами зла обменивались золотыми рукопожатиями, устраивали для них шикарные вечеринки – словом, ублажали как могли. Их фотографии появлялись в газетах, с соответствующими надписями, например такими: "Резкое ухудшение здоровья положило конец деловой карьере такого-то и такого-то". Или еще: "Хочу проводить больше времени с семьей". И во все это вовлекались не только крупные бизнесмены, но и политики, и судьи... в общем, любая профессия была представлена изрядным количеством подобных авантюристов. Постепенно, с помощью Уильяма Темплтона, Мора и Майкл выяснили, что это за люди, и разучивали правила совершенно новой игры.
Официант принес "клефтико" – главное из заказанных ими блюд – и вновь наполнил бокалы вином. Когда он ушел, Мора сказала:
– Завтра собираюсь приступить к делу. За последние несколько недель я окончательно доработала план, связанный с золотом. Теперь там все о'кей. Если и ты так считаешь, можно начать его осуществлять.
– Я пью за это, Мо. – И Майкл поднял свой бокал с "шабли".
– За твое здоровье!
Они чокнулись. Глядя на них со стороны, можно было подумать, что они планируют вечеринку, а не самое крупное в истории Англии похищение золота.
Глава 23
Хоть в распоряжении Джоффри и был самый большой офис, основная часть бизнеса проворачивалась Майклом и Морой в их конторе более скромных размеров. Джоффри знал, что ему предоставили большое помещение, желая задобрить его. По той же причине маленький офис называли "конторой Майкла", в то время как он принадлежал и Майклу, и Море.
Войдя в комнату, он нахмурился. Он бывал здесь лишь в случаях крайней необходимости. Сейчас тут никого не было. Он поискал на большой конторке свой калькулятор, перебирая попадавшиеся под руку бумаги и папки с делами, и уже собирался уйти, как вдруг заметил, что дверцы небольшого шкафчика для папок с делами не заперты, ключи торчат в замке, а верхняя полка приоткрыта. Он задвинул дверцу на полке и хотел ее запереть, но тут остановился как вкопанный и, закусив губу, вновь приоткрыл дверцу. К этой полке имели доступ только Майкл и Мора, остальным, в том числе и Джоффри, было запрещено сюда соваться. Но сейчас, казалось, сама судьба открыла ему эту полку, и он разрывался между желанием посмотреть, что там хранится, какая тайна, и страхом быть застигнутым за этим занятием. И все-таки он решил не упускать такого шанса. Убедившись, что снаружи никого нет, он мягко прикрыл дверь офиса, снова подошел к шкафчику и, вытащив одну из папок, стал ее просматривать. Через несколько минут, уже совершенно забыв о своем страхе перед Майклом и Морой, он унес папку к себе. Ярость охватывала его все сильнее по мере того, как он осознавал, что именно попало к нему в руки.
* * *
Мора и Лесли приехали в Брикстон и поставили машину напротив дома с дешевыми квартирами. Лесли открыл перед Морой дверцу, запер машину и следом за Морой стал подниматься по грязным ступеням.Пройдя по галерее, они остановились у квартиры под номером 28. На стук вышла девочка лет восьми, полукровка, худенькая, кожа да кости, что сразу бросилось Море в глаза.
– Нам нужна Джэки Траверна. Она здесь живет? – Мора говорила ласково и приветливо.
– Да. Но она еще в постели.
– Я думаю, она будет рада мне. Ты, дорогая моя, только проводи меня к ней. – Мора совсем разучилась разговаривать с детьми и сама слышала в своем голосе фальшь.
Девчушка пожала своими тонкими плечиками, словно хотела сказать: какое мне до этого дело? Мора прошла за ней в темную узкую прихожую, а оттуда в маленькую спальню, целиком занятую большой двухспальной кроватью. Сейчас здесь царил беспорядок, но Мора не сомневалась, что, когда Джэки была в порядке, она содержала квартиру в чистоте. Смуглое лицо Джэки блестело от пота.
Взглянув на нее, Мора задохнулась от волнения:
– Лесли! Иди сюда!
Тот вбежал в комнату, думая, что с Морой случилась беда.
– Ох, мать твою так! – вскричал он испуганно.
Джэки можно было узнать разве что по ее вьющимся африканским волосам. Лицо распухло, словно искусанное пчелами. От уголков рта и до самых волос шли глубокие порезы. Какое-то время Джэки печально смотрела на Мору и Лесли, потом позвала еле слышно:
– Мора!
– Все в порядке, Джэки. Все будет в порядке, подруга. Кто это сделал? Денни Рубенс? Рубенс, да?
Джэки кивнула, и в глазах ее мелькнул страх.
– Не беспокойся. Я позабочусь, чтобы за тобой ухаживали.
– Спасибо. Мне трудно... говорить. – Женщина с трудом ворочала языком.
– Я знаю, знаю. Я еще вернусь. Хорошо?
Она улыбалась, но внутри у нее все кипело.
– Пошли, Лесли. Запихивай свою задницу в машину.
В машине Мора закурила.
– Захвати с собой Ли и Гарри, – сказала она. – Нанесем визит Рубенсу.
* * *
Уже около часа Джоффри читал документы из папки и поднял глаза, лишь когда вошел Майкл. В них Майкл прочел обиду и боль и, заметив в руках Джоффри знакомую зеленую папку, попытался выиграть время:– Как насчет того, чтобы выпить чашечку кофе, а, Джофф?
Джоффри ничего не ответил и швырнул папку через конторку. Потом сказал подавленно:
– Большое спасибо, брат.
Майкл вздохнул:
– Бога ради, Джофф. Тебе ведь известно, что не ты нанимал меня на работу.
Джоффри дрожащими пальцами зажег еще одну сигарету.
– В том-то все и дело, не правда ли, Мики? В том, что я никто!
– Послушай, Джофф, ты знаешь, что говорят в таких случаях: лучше не знать, чтобы не страдать.
Джоффри затянулся сигаретой, выпустил дым из ноздрей и набычился.
– Так, значит, ты меня побоку, да?
Майкл засмеялся:
– Успокойся, Джофф. Стоит ли поднимать такой шум? Рано или поздно, я все равно тебе сообщил бы.
В голосе Майкла появились жесткие нотки. Случившееся было для него неожиданностью.
– Стоит ли поднимать шум, говоришь? Думаю, стоит, после того, что я здесь прочел. – Джоффри ткнул пальцем в папку. – Теперь я понял, каково мое положение в фирме. В какой-то мере я ведаю клубами. В какой-то мере – винными барами. Надзираю за букмекерами и стоянками такси. А ты и Мора, эта великолепная траханная Мора, делаете настоящее дело.
– Мора здесь ни при чем, – тихо, но твердо заявил Майкл.
Джоффри погасил сигарету.
– Очень даже при чем. Все из-за нее. С того самого дня, как она пришла в фирму, ты выставил меня вон.
Джоффри говорил на повышенных тонах, понимая, что все это выглядит как истерика, но ему было все равно, Надо раз и навсегда объясниться.
– Ты, Джоффри, несешь вздор и сам это прекрасно понимаешь. Так успокойся же, черт тебя побери!
– Не успокоюсь! – заорал Джоффри, забыв всякую осторожность. – Совершенно случайно я узнаю о том, что произошло самое большое за всю историю этой страны ограбление, что похитили кучу золота, а у тебя хватает совести говорить, что со временем я узнал бы об этом. Интересно когда и каким образом? Из газет или сообщений по радио? Ты что, считаешь меня сукиным сыном или идиотом? Что же еще вы делали за моей спиной, а? Ответь же!
Джоффри поднялся со своего места и стоял теперь напротив Майкла, бывшего на добрых три дюйма выше и по меньшей мере на тридцать фунтов тяжелее Джоффри. Оба знали, что если дело дойдет до драки, Майкл победит даже не подняв руки. Но Джоффри было на это наплевать.
Майкл снова попытался успокоить его:
– Сбавь-ка пару, Джофф. Нет ведь нужды, чтобы все всё знали, не так ли?
– Готов биться об заклад, черт побери, что как раз все всё и знают! Все до единого, кроме меня, вот в чем дело! – Он ткнул себя пальцем в грудь: – Это я был рядом с тобой с самого начала, прошел через огонь, воду и медные трубы! Но как только появилась сука Мора, ты вышвырнул меня вон! Везде только ты да Мора... Мора и Майкл... Прекрасная парочка: Батман и Робин просто ничто по сравнению с вами! Она путалась со "стариной Биллом", а ты обращаешься с ней как с царствующей особой во время визита!
Майкл не выдержал и схватил Джоффри за горло:
– Давай скомандуем: "скрипки на выход!", да? Маленькое сердечко Джоффри разбито! Сутенер несчастный! Смотреть на тебя противно!
Он отшвырнул Джоффри и подошел к окну, ероша волосы. Затем повернулся и, тыча пальцем, заговорил:
– Я тебе скажу, почему Мора заняла, как ты говоришь, "твое" место. Сказать, да? Потому что у тебя никогда не будет столько мозгов, сколько у нее. Всю жизнь ты, как чертов альбатрос, висел на моей шее. С самого детства. – Майкл в возбуждении потер ладонями лицо. – Осуществи ты хоть один свой план, тебе давно проломили бы череп. Но мы тебе не позволили этого сделать. А ты ревнуешь к родной сестре, потому что она способна вести дело. Это все она создала. – Майкл резким движением очертил круг. – Ведь ты ничего не можешь толком организовать, даже самый пустяк! Тебе не сделать и половины того, что сделала Мора! Ты, дьявол тебя побери, мне осточертел! Ты всегда действовал мне на нервы. – С искаженным гневом лицом, он вновь ткнул пальцем в Джоффри: – Знаешь, что я тебе скажу? Если бы не Мора, я вышвырнул бы тебя еще несколько лет назад и поставил заправлять этим шоу Джерри Джексона. Но Мора сказала: "Главное – семья!" Я согласился, хотя не был в восторге от такой жертвы. Ну а теперь, если тебе все это не по душе, можешь валить отсюда. И помни: если ты когда-нибудь еще... если ты... когда-нибудь скажешь нечто подобное о Море, я тебя закопаю. А сейчас, сделай одолжение и проваливай отсюда к траханной матери, пока я не вышел из себя.
Джоффри онемел от удивления и стоял уставившись на Майкла. Он прямо-таки кожей ощущал волны негодования, исходившие от Майкла, из каждой поры его тела. И Джоффри вдруг понял то, что в тайне знал уже много лет и в чем никогда не решился бы признаться даже себе: он подражал Мики. Он готов был умереть за него. Он не женился, не завел себе девушку, не в пример остальным братьям, даже у Майкла был какой-то дружок. А он всю жизнь посвятил Майклу!
Джоффри медленно выпрямился и, взяв куртку и ключи от машины, вышел из конторы. Спустившись в фойе, он понял по виду уборщиков, прервавших работу, что они слышали все до единого слова. Лицо Джоффри пылало от испытанного унижения. Словно в тумане, он вышел из клуба и сел в машину. Этот Майкл осмелился разговаривать с ним в подобном тоне! Но самое ужасное было то, что он полностью отдавал себе отчет в происшедшем, а также в том, что его отношения с Майклом никогда уже не будут прежними.
* * *
Мора и трое братьев подошли к дому с террасой на Тулси-Хилл, где жил Рубенс, и Ли изо всех сил принялся колотить в парадную дверь. Ее открыла девица лет семнадцати. Впрочем, зная вкусы Рубенса, Мора подумала, что ей не больше пятнадцати.– Денни у себя? – Они буквально вломились в дверь.
– Он еще не встал. Он не поднимается раньше двенадцати.
Гарри улыбнулся:
– Для разнообразия встанет пораньше. Это будет ему даже приятно, не правда ли? – Они начали подниматься по ступеням.
– Кто там, Эстелла? – донесся сверху низкий, похожий на рычание, голос.
Мора и братья заметили, что дом хорошо отделан и везде чистота. Войдя в спальню, Мора улыбнулась:
– Так-так. Значит, ты теперь важная "шишка", да?
Денни Рубенс, голый, валялся на постели и, при виде вошедших, натянул на себя пуховое одеяло. Он еще не совсем пришел в себя после вчерашнего вечера, но способен был понять, что его ждут большие неприятности.
– Прикрой-ка дверь, Гарри, чтобы не было слышно, как кричит Денни.
Широкое темное лицо Денни покрылось испариной, а темно-карие глаза стали огромными, как озера. Голова его была наголо обрита, и Мора заметила, как пульсирует под правой бровью вена. Он был испуган, очень испуган к немалому удивлению Моры. Отсидев три года за разбойное нападение. Рубенс занялся культуризмом. Он был крупным, и это придавало ему солидность.
– Что вам нужно?
Мора засмеялась:
– Кончай, Рубенс, прикидываться, будто умеешь говорить не на жаргоне, ведь за всю свою жизнь ты ни разу не выезжал из Лондона.
Братья фыркнули. Они знали, как играть в эту игру. Мора стянула с Денни одеяло, и он остался совсем голым.
– Я тут по поводу моей девушки – Джэки Траверны.
– Никогда не слыхал о такой.
Мора вынула из сумки сигарету и закурила. Рубенс пристально следил за каждым ее движением.
– Про тебя рассказывают всякие истории, Рубенс. – Мора сделала знак братьям. – Держите его!
Лесли и Ли кинулись к кровати и, после небольшой схватки, уложили Денни, пытавшегося подняться.
Мора скомандовала Гарри:
– Разверни-ка ему ноги.
Она глубоко затянулась сигаретным дымом и бесстрастно наблюдала за тем, как Рубенс тщетно пытается вырваться из цепких рук Райанов – они буквально пригвоздили его к постели.
– Ну а теперь скажи, за что ты порезал одну из моих девушек? – спросила Мора.
Рубенс был в шоке. Глаза его, казалось, вылезут сейчас из орбит.
– Говорю же тебе, сестренка, я никогда не причинял вреда ни одной черной курочке...
Гарри ткнул его кулаком в лицо:
– Если ты никогда о ней не слышал, так откуда знаешь, какого цвета у нее кожа?
– Я не знаю, просто догадываюсь.
– Ох, да заткнись ты, черномазый сутенер, – подал голос Лесли. – Пусть скажет моя сестра, – он говорил неспешно и как-то безразлично.
Рубенс подумал, что сейчас намочит постель от страха.
– Я слышала, мистер Рубенс, – Мора сделала ударение на слове "мистер", – что амбиции у вас немаленькие, что вы желаете стать неким Чрезвычайным и Полномочным Сводником в районе Вест-Энда. До меня также дошло, что вы преследовали некоторых моих девушек.
Мора села на постель и открыла сумочку. Рубенс приподнялся и вытянул шею, пытаясь увидеть, что происходит. Он был гол и беспомощен, и ему это явно не нравилось.
Мора вытащила из сумки курносый револьвер 38-го калибра, изготовленный по особому заказу. Глаза Рубенса теперь смахивали па вращающиеся воздушные тарелки.
– Что ты собираешься делать с этим? – воскликнул он, чуть не плача.
– Моя сестренка собирается отстрелить твои яйца, Денни! Одно за другим, – насмешливо произнес Лесли.
И в следующий момент Денни почувствовал холодное прикосновение стали. Мора стала медленно водить револьвером вверх и вниз по его члену, и делала это, казалось, не без удовольствия. Затем вытащила еще одну сигарету. А Рубенс, прозванный в дархэмской тюрьме "папочкой", Рубенс, всю свою сознательную жизнь проработавший на улицах и способный вселить страх в кого угодно, расплакался: По его темным щекам катились слезы, а мощные плечи вздрагивали.
– Пожалуйста, не надо отстреливать мой петушок! – умолял он тоном маленького мальчика.
Гарри, Лесли и Ли залились смехом.
Мора вдавила непогашенный окурок в живот Рубенса и оставила его тлеть, медленно и мучительно.
Рубенс взвыл от боли.
– Где твой нож "Стенли", Денни? – спросила Мора ласковым тоном, каким обращаются к любовнику где-нибудь на пикнике.
– Клянусь... клянусь вам, у меня нет ножа "Стенли".
– Боль – вещь ужасная, не так ли? Джэки Траверне тоже было больно, Денни, очень больно! – Голос Моры стал жестким. – Теперь – твоя очередь. – И она кивнула Лесли. Тот вытащил из кармана куртки нож "Стенли" со сверкающим лезвием и повертел им перед физиономией Рубенса.
– Ну так что, мальчик Денни: щечки или петушок? Тебе решать. Только шевели быстрее мозгами, а то я порежу и то, и другое.
Денни посмотрел на Лесли и понял, что тот не шутит. Страх и слезы не помешали ему осознать, что Райаны гораздо сильнее его.
– Не надо, парень! Ну пожалуйста! – Он перешел на хриплый шепот.
– Ладно, значит, рожа! – Ухмыльнулся Лесли и, всадив нож в щеку Денни, у самого глаза, повел его ко рту. Резал он глубоко и со знанием дела. Кровь выступила неспешно, будто не зная, как быть, но, когда Лесли полоснул ножом вторую щеку, уже хлестала вовсю.
Мора и братья встали, все одновременно, будто сговорившись. Денни развязали руки, и когда он поднес их к лицу, а потом отнял, то вскрикнул, громко и жалобно, как заяц, попавший в капкан, – руки были в крови.
– Никогда больше, Денни, не посягай на то, что принадлежит мне. И считай, что тебе повезло. В следующий раз ты так легко не отделаешься.
– О Боже! Я истекаю кровью! Помогите же мне кто-нибудь! – Простыни на постели постепенно окрашивались в красный цвет.
– Пошли, ребята! У нас еще много работы.
Едва они вышли из комнаты, как вбежала Эстелла. Выходя из дома, они слышали ее крики. Она вопила громче, чем Денни.
* * *
Приехав к себе домой, Джоффри сел на диванчик, налил себе изрядную порцию шотландского виски, залпом выпил и стал вспоминать свою прежнюю жизнь с Майклом, каждую подробность. Одно воспоминание, почти сорокалетней давности, было особенно ярким, как свет маяка.Ему тогда было чуть больше восьми лет, а Майклу уже почти десять. Случилось это во время войны: отец втолкнул их через дыру в подвал разбомбленного дома. Не знавший страха, Мики зажег свой карманный фонарик и принялся осматривать заваленный мусором подвал. Вокруг валялись, похожие на куски мяса, окровавленные тела жителей дома. Вонь стояла невыносимая. Джоффри до сих пор не забыл ужаса, буквально пригвоздившего его к месту. Отец оставался наверху, торопил их: мародерство в разбомбленных домах считалось тяжким преступлением.
Майкл стащил тело маленькой девочки с небольшой металлической шкатулки для денег. Во время взрыва тело отшвырнуло прямо на шкатулку. Передав шкатулку наверх отцу, он принялся быстро собирать все, что там было полезного, съедобного или годного на продажу, не произнося при этом ни слова. Справившись с этой работой, Майкл попросил Джоффри помочь ему стащить тело мужчины на пол. Что это мужчина, Майкл распознал по одежде, так как головы у трупа не было.
Джоффри не мог шевельнуться от страха. Майкл гкнул его кулаком в живот и выругался. Вдвоем они наконец сдвинули с места тяжелое тело. Джоффри все время плакал. Майкл вытащил у мертвеца бумажник, снял с него часы, после чего подошел к женщине, лежавшей на полу в какой-то немыслимой позе, с широко раскинутыми ногами и неестественно вывернутыми руками и шеей. Майкл снял с нее брошь и обручальное кольцо, сломав ей при этом палец, иначе снять кольцо было невозможно. Джоффри слышал, как хрустнула кость. Потом, уже дома, отец выпорол его за то, что он "вел себя как младенец". Джоффри до сих пор не забыл, как больно жалил кожу ремень.
С того самого дня Джоффри старался везде быть рядом с Майклом, шла ли речь о том, чтобы избить кого-нибудь или ограбить разбомбленный дом. Но, говоря по правде, Джоффри ненавидел подобного рода занятия. И сейчас его угнетала мысль о том, что Майкл это знал, знал давно и поэтому презирал его. В Море Майкл нашел родственную душу. Она тоже одинока. И тоже уродливая копия их папаши. Джоффри допил свое виски и откинулся в кресле.
Ясно, что теперь им с Мики не по пути, как ясно и то, что Джоффри готов избить братца. И эту суку, Мору, тоже! У него в руках великолепная информация, в один прекрасный день он пустит ее в ход. Надо только дождаться удобного момента. Он вспомнил, как переглядывались в тот злополучный день уборщики в ресторане, и ощутил страстное желание прикончить эту пару. Но не надо психовать, частенько говорил его папаша, когда они были еще детьми. Пожалуй, это верно. Джоффри постарается сохранять спокойствие.
* * *
Поздним вечером Майкл и Мора ужинали в ресторане "Революция в Греции" на Бошамп-Плейс и обсуждали события минувшего дня. Они привлекали к себе внимание. В свои тридцать пять Мора выглядела такой же молодой, как и прежде. Одевалась она хорошо, но не слишком модно, носила дорогие строгие платья, которые могут позволить себе только очень богатые женщины. Стрижка у нее была теперь подлиннее, и светлые волосы обрамляли ее красивое лицо. В общем, они великолепно дополняли друг друга – светловолосая Мора и темноволосый, приятной наружности Майкл.Майклу уже исполнилось пятьдесят, но он еще не потерял своей привлекательности. Одевался он несколько старомодно, но элегантно, по-прежнему сохраняя пристрастие к серым и черным цветам. И лишь изредка надевал что-нибудь броское, как он говорил: "на публику".
– Думаю, приступ раздражения у Джоффри уже прошел, – не без тревоги сказала Мора.
– Знаешь, Мо, если откровенно, – я не дал бы за это и куска дерьма: он действует мне на нервы.
Какое-то время Мора сидела молча. Она уже давно чувствовала, как растет напряжение между нею и Джоффри, и удивлялась, что Майкл, восприимчивый ко всему на свете, не замечает, что творится у него под носом. Джоффри к ней ревновал, а теперь стал ревновать и к Майклу. В общем, он становился опасным.
Майкл подобрал с тарелки кусочком хлеба остатки соуса цацики и отправил его в рот.
– Ладно, а теперь скажи, что ты собираешься сделать для Джэки Траверны?
– Сама не знаю, Майкл. Она в таком ужасном состоянии. Наверное, дам ей немного денег.
Майкл засмеялся:
– Ох уж эти мне паршивые "общественники"! С тебя, девушка, глаз нельзя спускать, а то раздашь всю нашу наличность голодающим миллионам!
Мора улыбнулась, понимая, что Майкл умышленно переменил тему: ему не хотелось говорить о Джоффри.
– Да, пока не забыл, Мо. Уилли Темплтон хочет участвовать в этом деле с золотом. Я согласился. Не возражаешь?
– С какой стати? – Она пожала плечами. – Похоже, он потихоньку влезает во все.
Она наколола на вилку креветку и отрезала ей головку.
– Но я не возражаю. Тем более, что ты согласился.
– Он проворачивает сейчас солидное дело на набережной Святого Мартина. Забавная вещь, Мо, но, когда на твоей стороне лорд, это здорово помогает. Ты так не думаешь?
– Разумеется, помогает, – холодно ответила Мора. – Это все равно что ездить на вечеринки со всякими знаменитостями. Каждый там чувствует себя почти героем-любовником. Все, даже сами знаменитости. Мы все равно что необработанные алмазы. Нас любят. Что до меня, то я и "мартышки" не дала бы Уилли. Впрочем, он мне нравится.
Да, он ей нравился. Он ей очень нравился, и это казалось странным, потому что он был повинен в смерти Бенни. Но даже зная это, она не могла не любить его, не обожать. Он был из тех, кого она называла "образованными мерзавцами". Он познакомил ее с такими же, как он, богатыми и образованными мужчинами, за которыми тянулся шлейф афер с бриллиантами. Но об этих аферах никогда не писали в газетах, ими не занимались суды. В противном случае, причастные к этому фирмы могли потерять свою кредитоспособность на фондовой бирже, что привело бы к катастрофическим последствиям и в экономике, и в политике. Поэтому с этими творцами зла обменивались золотыми рукопожатиями, устраивали для них шикарные вечеринки – словом, ублажали как могли. Их фотографии появлялись в газетах, с соответствующими надписями, например такими: "Резкое ухудшение здоровья положило конец деловой карьере такого-то и такого-то". Или еще: "Хочу проводить больше времени с семьей". И во все это вовлекались не только крупные бизнесмены, но и политики, и судьи... в общем, любая профессия была представлена изрядным количеством подобных авантюристов. Постепенно, с помощью Уильяма Темплтона, Мора и Майкл выяснили, что это за люди, и разучивали правила совершенно новой игры.
Официант принес "клефтико" – главное из заказанных ими блюд – и вновь наполнил бокалы вином. Когда он ушел, Мора сказала:
– Завтра собираюсь приступить к делу. За последние несколько недель я окончательно доработала план, связанный с золотом. Теперь там все о'кей. Если и ты так считаешь, можно начать его осуществлять.
– Я пью за это, Мо. – И Майкл поднял свой бокал с "шабли".
– За твое здоровье!
Они чокнулись. Глядя на них со стороны, можно было подумать, что они планируют вечеринку, а не самое крупное в истории Англии похищение золота.
* * *
В то время как они сидели в ресторане, Денни Рубенс лежал в больнице. Погруженный в глубокий сон после таблеток, он, тем не менее, крепко сжимал собственный член, чем явно заинтриговал одну из сестер.
Глава 23
14 февраля 1985 года
Мора постучала в дверь квартиры Джоффри. Он жил неподалеку от Майкла, в районе Найтсбридж. Она была у него всего два раза. Джоффри не любил Мору, и, по молчаливому соглашению, они держались друг от друга подальше. До сегодняшнего дня Мора не нарушала этого соглашения.
Джоффри открыл дверь и, увидев Мору, удивился. Выглядел он ужасно: небритый, весь заросший черной щетиной, в которой проглядывала седина. Это последнее поразило Мору.
Майкл и Мора были очень похожи, а Джоффри, большой и красивый, казался отраженной в воде копией брата. Но когда их видели рядом, внимание почему-то всегда привлекал к себе Майкл. Сегодня Джоффри выглядел старым и больным, и Мора испытывала к нему жалость. Морщинки вокруг глаз, придававшие мужское обаяние Майклу, делали лицо Джоффри изможденным и унылым. Темные волосы, обычно вымытые и блестящие, свисали жирными прядями.
Он смерил ее взглядом с явным отвращением, словно она была вся в грязи.
– Зачем пришла? – В голосе звучала враждебность.
Мора сразу почувствовала, что от Джоффри несет винным перегаром: после стычки с Майклом он не переставал пить.
– Можно войти? – спокойно спросила она.
Он придержал дверь и смотрел, как она идет. Впервые в жизни Мора почувствовала страх перед ним. Джоффри захлопнул дверь и направился в гостиную. Мора последовала за ним, не зная, правильно ли поступает. В гостиной царил хаос. Шторы все еще были задернуты, хотя время близилось ко второму завтраку. Подойдя к книжному шкафу, Мора принялась рассматривать книги, чтобы выиграть время и придумать, как разрядить обстановку.
Джоффри отодвинул шторы, и слабое февральское солнце осветило комнату. Она продолжала рассматривать книги, надеясь, что он заговорит и даст ей хоть какую-то возможность успокоить его после случившегося.
– Собираешься взять что-нибудь почитать? Как насчет "Преступления и наказания"? Можешь взять, если хочешь! – Голос его был полон сарказма.
Мора постучала в дверь квартиры Джоффри. Он жил неподалеку от Майкла, в районе Найтсбридж. Она была у него всего два раза. Джоффри не любил Мору, и, по молчаливому соглашению, они держались друг от друга подальше. До сегодняшнего дня Мора не нарушала этого соглашения.
Джоффри открыл дверь и, увидев Мору, удивился. Выглядел он ужасно: небритый, весь заросший черной щетиной, в которой проглядывала седина. Это последнее поразило Мору.
Майкл и Мора были очень похожи, а Джоффри, большой и красивый, казался отраженной в воде копией брата. Но когда их видели рядом, внимание почему-то всегда привлекал к себе Майкл. Сегодня Джоффри выглядел старым и больным, и Мора испытывала к нему жалость. Морщинки вокруг глаз, придававшие мужское обаяние Майклу, делали лицо Джоффри изможденным и унылым. Темные волосы, обычно вымытые и блестящие, свисали жирными прядями.
Он смерил ее взглядом с явным отвращением, словно она была вся в грязи.
– Зачем пришла? – В голосе звучала враждебность.
Мора сразу почувствовала, что от Джоффри несет винным перегаром: после стычки с Майклом он не переставал пить.
– Можно войти? – спокойно спросила она.
Он придержал дверь и смотрел, как она идет. Впервые в жизни Мора почувствовала страх перед ним. Джоффри захлопнул дверь и направился в гостиную. Мора последовала за ним, не зная, правильно ли поступает. В гостиной царил хаос. Шторы все еще были задернуты, хотя время близилось ко второму завтраку. Подойдя к книжному шкафу, Мора принялась рассматривать книги, чтобы выиграть время и придумать, как разрядить обстановку.
Джоффри отодвинул шторы, и слабое февральское солнце осветило комнату. Она продолжала рассматривать книги, надеясь, что он заговорит и даст ей хоть какую-то возможность успокоить его после случившегося.
– Собираешься взять что-нибудь почитать? Как насчет "Преступления и наказания"? Можешь взять, если хочешь! – Голос его был полон сарказма.