Коултер Кэтрин. Ночной огонь

   Берк несколько минут молчал и наконец решил:
   — Нет. У нас нет настоящих доказательств, что именно он убил Мелли, ведь ключ просто находился в конюшне, где каждый мог его увидеть и воспользоваться. Конечно, возможно, Арнольд сбросил Мелли с лестницы, если та угрожала обличить его и рассказать всем, кто ее изнасиловал, но пусть теперь с ним возятся во флоте.
   Берк вручил Олли письмо к капитану Мортимеру, самому жестокому и просоленному моряку, когда-либо плававшему под английским флагом, и пожал руку сыщику:
   — Примите и мою благодарность.
   — Все кончено, — повторила Ариель и, обернувшись к мужу, одарила его застенчивой улыбкой.
   — Я уже успела сказать сегодня утром, как ты великолепен? — спросила она.
   — Пока еще нет.
   — Может, еще успею. — рассмеялась она. — Пора пить чай, сэр, и кроме того, наши гости захотят узнать, что произошло.
   Арнольд и его судьба были предметом оживленных обсуждений за чаем и позже, за ужином.
   — Жаль, что война между Англией и Америкой почти закончена, — заметил Алек. — Можно было бы попытаться сдать Арнольда в американский флот. Это охладило бы его пыл.
   — Бедная девушка, — вздохнула Неста.
   — Просто дрянь, никаких понятий о приличии, никаких моральных устоев, — заявила Ленни, — по крайней мере иначе о ней не говорят. А мать Мелли… словом, она была настоящей ведьмой и падшей женщиной. Не смогла удержать ни одного мужчину ни мужа, ни любовника.
   — Это неважно, — вмешалась Ариель. — Я знала мужчин, ничем не отличавшихся от шлюх, но никто их не насиловал. И не убивал.
   Не успели эти слова сорваться с губ, Ариель подумала, что они, должно быть, произведут на собравшихся впечатление пушечного выстрела.
   В комнате на несколько долгих минут, показавшихся Ариель вечностью, воцарилась мертвая тишина. Наконец, Берк нарушил молчание:
   — Она права, конечно. Мужчины не только сильнее, но и не могут представить себе, какой ужас несет с собой насилие, попросту не сознают, что в этот момент испытывает женщина.
   — Дело не только в этом, — вмешался Найт. — Когда женщины во времена средневековья были волей-неволей возведены на пьедестал и повсюду исповедовался культ Пресвятой Девы и тому подобное, чистота считалась основным и главным качеством в женщине. Те, которые приходили к алтарю, не сохранив девственности, клеймились и отвергались обществом. К несчастью, эти предрассудки сохранились до наших дней. Если у женщины есть любовник, ее считают развратной, но чем больше любовниц у мужчины, тем он привлекательнее и загадочнее для друзей и знакомых.
   — Репутация повесы меня не привлекает, — заметил Перси. — Я один из тех людей, которые предпочитают хранить верность жене. По правде говоря, я человек домашний.
   Ленни кокетливо улыбнулась ему:
   — О небо, а я так хотела получить в мужья романтичного рыцаря, а не смирного покорного человека. Кто вас успел укротить, cэp?
   Неста, рассмеявшись, взмахнула вилкой в сторону Ариель:
   — Помнишь того маленького мальчика, который не хотел играть с нами? Представляете, — обратилась она к присутствующим, — мы с Ариель заперли его в хлеву. Как оказалось, он не был так уж хорошо вышколен.
   — Но после шести часов заключения он стал покорным как овечка! Ах, бедняжка! Сколько же лет прошло? Я совсем о нем забыла!
   — А что, если вы навсегда разрушили его жизнь? — поинтересовался Берк.
   — Просто страшно при мысли о том, как это повлияло на его дальнейшую судьбу, — поддержал его Найт.
   — А О каком муже мечтали вы, Ариель? — спросила Ленни. — Берк вам подходит?
   «Собственно говоря, дорогая Ленни, последнее, в чем я нуждалась, был именно муж», — подумала Ариель, но вслух ответила:
   — Думаю, при определенном воспитании и обучении он вполне сойдет, — заявила она, заметив, что Берк ей улыбается. — Вполне.
   — Я. — заметил Берк. — положив себе еще несколько ломтиков лососины, — как и Перси, верный муж. Дом, очаг, любящая жена, что еще нужно?
   — Алек терпеть не может ни дома, ни очага, — вмешалась Неста. — Ему по душе приключения, путешествия и перемены.
   — Судя по твоим словам, муж из меня никудышный, — вздохнул Алек. — Но, конечно, я совсем не такой. Вот уже почти пять лет я стал таким домашним, как ты только могла пожелать.
   — Но мы никогда подолгу не останавливались на одном месте! Только семь месяцев назад мы были в Макао.
   — Собственно говоря, Алек, — засмеялась Ариель, — ты скорее производишь впечатление бродячей собаки. Очень интересной, но тем не менее бродячей собаки…
   — Вы, трое, где ваша мужская солидарность?! Помогите же! — с шутливым отчаянием возопил Алек.
   — Только не я, — отказался Найт — я вообще не женат. И не намеревался бросаться в подобную… прошу прощения у дам.
   Но тут Ариель громко выпалила:
   — Но зачем просить у нас прощения? Я, например, тоже не собиралась выходить замуж, и не просила у джентльменов извинения…
   — Пока не встретила меня, — весело заявил Берк, — и не начала умолять повести ее к алтарю. Утверждала, что умрет без этого, увянет, засохнет, как нежный цветок. У меня просто не было иного выбора.
   Ариель предпочла поднести ко рту кусочек тушеного мяса.
   — Во всяком случае, — продолжал Найт. — позвольте сказать, что, если когда-нибудь женщине удастся загнать меня в ловушку, я немедленно превращусь в буйного неуправляемого дикаря.
   — Вот пример высокомерного, самовлюбленного типа, — провозгласила Ленни. — Ариель совершенно права. Вы, мужчины, вечно считаете, что все вертится вокруг вас, включая и нас, несчастных женщин.
   — Возможно, я слишком поспешно высказался, — признал Найт, одарив ее вызывающей улыбкой, — но мне всего двадцать шесть, и я женюсь не раньше сорока. И только ради наследника. Именно так советовал мне отец, и я намереваюсь идти по его стопам. Отец заверил меня, что я не должен обращать внимания на все. что он говорил и делал, кроме этого завета. А я послушный сын, только и всего.
   — Советую, не высказывать своих намерений перед лондонским обществом, — усмехнулся Берк. — Каждая незамужняя дама сочтет долгом избрать тебя своей добычей.
   — Или просто прикончит его за невыносимое высокомерие. — добавила Ленни.
   — Только не женщины! — заверил Найт, салютуя ей бокалом.
   — О, Найт Уинтроп, вы просто святого из себе способны вывести, — пожаловалась Ленни.
   Через полчаса леди перешли в гостиную, и Ариель спросила Несту, когда та ждет ребенка.
   — Не раньше, чем через пять месяцев. Целая вечность!
   — Ты такая красивая! По-прежнему хочешь мальчика? Или это желание Алека?
   — О, мне все равно. Конечно, я уже говорила, Алек ждет наследника. Как все мужчины. Словно женщина может определить пол ребенка, — добавила она со вздохом.
   — А Берк не из таких, — возразила Ариель. Но Ленни наградила ее всезнающей улыбкой.
   — Это речи новобрачной, а не жены. К тому же новобрачной, не желавшей выходить замуж, пока не встретила Берка Драммонда, Ариель поняла, что угодила в вырытую ей же самой яму.
   — Верно, — подтвердила она, упрямо выдвинув подбородок.
   — А ты когда-нибудь спрашивала об этом Берка? — спросила Неста. — Насчет детей. И кого ему хочется — мальчика или девочку?
   — Нет, но я знаю Берка, — возразила Ариель. — Он добрый, хороший и умный…
   — Господи, — охнула Ленни, весело смеясь. — Это всего-навсего, мой зять, а не что-то вроде греческого бога или почтенного патриарха! Ты заставляешь его выглядеть дряхлым седобородым старцем, проповедующим в пещере.
   — Уж этого от него не дождешься, — возразила Ариель, смеясь. — Правда, теперь я буду представлять его с длинной бородой и в черной мантии.
   — О, дорогая, — охнула Ленни, — пожалуй, сыграю-ка я на пианино. И, умоляю, не говорите Берку, как его тут расхваливала Ариель, иначе самым высокомерным и самонадеянным мужчиной здесь будет вовсе не Найт. Берегитесь!
   Неста, улыбнувшись сестре, похлопала по диванной подушке:
   — Посиди со мной, малышка.
   — Какое у тебя красивое ожерелье, Неста. Неста дотронулась до прекрасных опаловых бус:
   — Спасибо. Алек подарил мне его на день рождения.
   Ленни начала бойко калечить нежную сонату фа-мажор Моцарта, но сестры все-таки смогли спокойно поговорить.
   — Ты замужем уже почти пять лет, Неста. Я помню, ты была тогда без ума от Алека.
   — Да. Больше, чем без ума. Я бы сразила дракона ради него. Помнишь, как он тогда был красив? И, кажется, становится с каждым годом еще интереснее. Иногда это крайне неприятно.
   Неста на секунду опустила глаза.
   — Я боюсь, Ариель, — прошептала она.
   — Чего? — поразилась девушка.
   — Я превращаюсь в неуклюжего медвежонка. Месяца через два Алек не сможет…ну, ты понимаешь, что. И я ему ужасно надоем.
   — Но это глупо. Алек любит тебя.
   — Он также очень чувственный мужчина. И нуждается в близости с женщиной. Не представляю, как он сможет обходиться без этого…
   — Близости? — ошеломленно повторила Ариель.
   — Да. Просто не выдержит. Возможно, мне не стоило говорить с тобой об этом, но, что ни говори, ты замужняя женщина. Господи, да ведь Берк твой второй муж. Странно сознавать, что тебе всего восемнадцать, — вздохнула Неста. — Но ничего не поделаешь.
   — Знаю, — кивнула Ариель.
   — Даже сейчас дамы просто падают к ногам Алека, надеясь привлечь внимание. Это происходило повсюду, где мы появлялись, даже в Макао! И знаешь, Ариель, он просто не замечает всех этих дурочек. То, что он может быть безразличен к этим жгучим взглядам и бьющимся сердечкам, служит для меня источником постоянного изумления.
   — Ну что же, тем легче удержать его от соблазнов в деревне, где почти нет общества.
   — Мы отправимся в его поместье, в Нортамберленд. Надеюсь, ему не будет там слишком тоскливо.
   — Тоскливо? Но почему? Он не был там несколько лет. И сможет найти себе много занятий. Ну а ты? Именно о тебе я тревожусь.
   — О, со мной все в порядке. Я только желала бы, чтобы все поскорее кончилось и ребенок родился здоровым.
   — Неста, могу я спросить у тебя кое-что?
   — Ты моя сестра. Мы можем говорить обо всем на свете.
   — Алек когда-нибудь… причинил тебе боль? Обидел?
   — Боль? Что ты хочешь сказать? Он бьет тебя? Вынуждает стать на колени и подвергает немыслимым унижениям?
   — Я… неважно. Ленни прекрасно играет, не так ли?
   — Да, — согласилась Неста, задумчиво хмурясь, — да, конечно. Насколько я помню, ты тоже любила играть, Ариель.
   — Ты такая печальная, Неста. Алек — благородный человек. Я имею в виду. он не бросит тебя. Неста вымученно улыбнулась.
   — Да, конечно. Я солгала тебе. Алек устал от меня через три месяца после свадьбы. Я смогла удержать его только… о, дорогая, я становлюсь с каждой минутой все более нескромной. Забудь все это, любовь моя.
   Ариель ничего не ответила, хотя слова сестры огнем пылали в мозгу. Она отнюдь не была глупа и поняла, что утаила Неста. Постель — вот единственное, чем удавалось Несте удерживать мужа. Но это просто невозможно представить!
   Когда в гостиную вошли джентльмены, Ариель невольно взглянула на мужа. Тот смеялся чему-то, сказанному Перси. «Это он прекрасен», — подумала она. И он был добрым, хорошим и умным, несмотря на то, что не мог похвастаться длинной спутанной бородой и грязной мантией. И никогда не сделает ей зла.
   Ариель поднялась и подошла к мужу. Улыбнувшись ей, Берк сжал маленькую ладошку и снова рассмеялся, когда Перси досказал свой анекдот.
   — Вижу, — сказал тот, — что я здесь лишний. Пойду переворачивать страницы для Ленни.
   — Удивительно проницательный человек, — заметил Берк, стискивая ее пальцы чуть сильнее. — Привет, дорогая.
   — Неста сказала, что дамы теряют голову из-за Алека. Это правда?
   Берк насмешливо поднял брови при этом бесхитростном замечании:
   — Что до меня, я ожидаю твоей полной капитуляции к концу недели. По крайней мере один обморок не помешает.
   Звонкий смех согрел его сердце. Новая надежда зажглась в душе.
   Час спустя, когда Ариель легла в постель рядом с Берком, он почувствовал прилив такого безумного желания, что едва не согнулся от сладкой боли.
   Но тут его словно оглушили.
   — Что ты сказала? — переспросил Берк.

Глава 17

   Голос его звучал так неверяще, что на мгновение Ариель почувствовала себя слишком маленькой и ничтожной, чтобы без страха повторить вопрос.
   — Ну же, Ариель! Повтори, что ты хотела спросить.
   Теперь он говорил почти как обычно, но в тоне по-прежнему звучали недоуменные нотки.
   — Ну, — протянула она, радуясь, что сейчас темно И Берк не видит ее лица, — я просто поинтересовалась, хочешь ли ты детей.
   — Понимаю, — протянул он, не имея ни малейшего понятия, в чем дело, — но, по-моему, я как-то уже говорил тебе, что хочу.
   — Но ты стал бы требовать, чтобы первым был мальчик?
   — Я мог бы с таким же успехом требовать, чтобы коровы переплывали Атлантический океан, но толку от этого было бы столько же.
   — Но ты очень разочаровался бы, родись первой девочка?
   Чувственное томление становилось с каждой секундой все более нестерпимым. Имеет ли она хоть малейшее представление о том, что делает с ним? Вероятна, нет.
   Берк вздохнул.
   — Нет, не огорчусь и не разочаруюсь. Разве я не сказал тебе как-то, что хочу маленькую девочку, которая была бы как две капли воды похожа на тебя?
   — Это простая вежливость.
   — Я вообще очень милый и вежливый. Рад, что ты наконец заметила. Конечно, я хотел бы, чтобы один из детей был мальчиком. К сожалению, девочки не могут унаследовать графский титул и, к несчастью, рано или поздно примут фамилию мужа. Наши дочери не смогут оставаться Драммондами вечно.
   — Да, верно. Ленни как-то упоминала, что Монроуз не разговаривал с ней две недели после того, как родилась Поппет.
   — Монроуз был дураком, — Я начинаю думать, что Ленни не особенно любила его.
   — Многие женщины довольно равнодушны к мужьям. И наоборот, должен добавить. Ариель никак не ответила на столь мудрое высказывание. Она услышала, как Берк повернулся, и поняла, что он лежит сейчас на боку, наблюдая за ней, но не пошевелилась.
   — Берк!
   — М-м-м?
   — Ты не попросил поцеловать тебя на ночь. Берк с шумом втянул в себя воздух. Глаза блеснули в темноте.
   — Ариель, ты смеешься надо мной?
   — Не понимаю, о чем ты.
   — Прекрасно понимаешь. Я слышу это по твоему голосу. — Ну, хорошо. Берк, ты дашь мне своего ребенка?
   «Один удар за другим», — тупо подумал он. Хорошо, что он не стоит, иначе наверняка упал бы. Но и сейчас у него кружилась голова, он едва не терял сознание. Но тут Берк услыхал собственный на удивление спокойный голос:
   — Мы говорим на эту тему потому, что Неста беременна?
   — Нет! То есть, не совсем. Я, возможно, не так много размышляла бы над этим, не будь Несты, Вирджи и Поппет. Пока вы, джентльмены, пили портвейн после ужина, Неста, Ленни и я беседовали о детях. Как ты думаешь, я могла бы стать хорошей матерью?
   В этот момент Берк меньше всего был способен думать на тему материнства.
   — Да, великолепной.
   — А как по-твоему, ты был бы хорошим отцом? — Превосходным, — твердо заверил Берк. — Самым лучшим.
   — Так, значит, ты поразмыслишь над этим?
   — Ариель, ты хоть понимаешь, каким образом женщина становится матерью?
   — Да, конечно. Я не настолько глупа, Берк.
   — И мысль о том, что я прикасаюсь к тебе, ласкаю, вхожу в твое тело, глубоко-глубоко…не отвращает тебя? Не пугает?
   — Я не так глупа, — повторила Ариель, но на этот раз Берк расслышал жалобно-умоляющие нотки в ее голосе.
   — Прекрасно, мадам Мудрость, знаете ли вы также, что я… нет, забудь. Это требует показа, а не объяснения.
   — Что именно?
   — Надеюсь, сама узнаешь рано или поздно. Берк так живо представил, что ласкает ее ртом, каждый дюйм обнаженного тела, каждый изгиб, что мускулы едва не свело судорогой.
   — Значит, ты сделаешь это? Берк улыбался в темноте мрачной, очень напряженной улыбкой.
   — Не вижу, почему бы нет, — пробормотал он наконец и, громко хмыкнув, перевернулся на спину и засмеялся во весь голос. Господи, вот и толкуй о капризах судьбы!
   — Что тут смешного? Я считала, что ничего серьезнее на свете быть не может. Мужчины всегда…
   Берк придвинулся к ней, и Ариель почувствовала, как Берк легко коснулся кончиком пальца ее губ:
   — Ш-ш-ш. Никаких больше «мужчины всегда», хорошо? Ты очень мало знаешь о мужчинах, по крайней мере о порядочных мужчинах.
   В этом Берк был, несомненно, прав. Ариель замолчала.
   — Что с тобой, Ариель? — спросил он наконец. Струсила?
   — По-видимому, так. Не хочу больше мучиться и страдать. Если ты сделаешь это со мной, будет больно, правда?
   Неужели ты всегда будешь поворачивать нож в ране?
   Ариель не могла знать, конечно, но когда она говорила подобные вещи, Берку хотелось завыть от беспомощной ярости и удушить человека, уже давно лежавшего в могиле.
   — Я никогда ничем не оскорблю тебя. По-моему, мы это уже выяснили раз и навсегда. И не причиню боли. Кроме…
   Берк неожиданно замолчал. Нет, один раз придется, ведь она девственница.
   — Послушай, Ариель, — как можно мягче сказал он, — Кохрейн когда-нибудь… О Боже, это чертовски трудно объяснить.
   — Попробую понять.
   — Хорошо, он когда-нибудь входил в тебя достаточно далеко или вонзал что-нибудь, отчего у тебя шла кровь… там?
   Берк почти физически ощущал, как сбитая с толку, ошеломленная девушка пытается разобраться в хаосе мыслей, приходя к одному неверному заключению за другим.
   — Позволь мне пояснить. Лишь однажды, Ариель. Причинил ли он такую боль, чтo у тебя началось кровотечение, которое, впрочем, скоро прошло?
   — Нет, — ответила она, подумав. — Несколько раз… ладно, неважно.
   «Значит. — подумал Берк, невольно стискивая кулаки, — Кохрейн унизил ее еще и подобным образом».
   — Это означает, что твоя девственность по-прежнему не нарушена. Тебе будет больно, совсем немного, в первый раз, как только я войду в тебя, зато потом ни боли, ни страданий никогда, обещаю.
   — Хорошо.
   — Только и всего? Хорошо, Берк? Начинай поскорее, пожалуйста! И покончим с этим!
   — Не стоит язвить, только потому, что сам потерял присутствие духа. Я не хотела обидеть тебя, Берк. Прости. Пожалуйста не сердись на меня. И давай уснем, хорошо? Уже поздно.
   — Я не сержусь на тебя, — заверил Берк. — Собственно говоря, я очень близок к тому, чтобы начать то, что в армии называется тактическим отступлением. Видишь ли, жена, я люблю тебя… именно это ты не раз от меня слышала. Мне не безразлична ты и твои чувства, и я хочу, очень хочу обладать тобой, безумное желание горит во мне. Только при взгляде на тебя я теряю голову. А ты, конечно, не имеешь даже отдаленного понятия, что это такое — желание слиться с любимой женщиной. Но ты хочешь, чтобы я подарил тебе ребенка, а это означает физическое обладание, но в твоих устах эта просьба звучит так, словно ты заказываешь новое платье или бальные туфельки. Но это совсем не одно и то же, Ариель. Во всяком случае, не для меня. Понимаешь?
   — Это очень сложно. Я хотела бы обо всем подумать, если не возражаешь.
   — Ты, наверное, права, — согласился он, больше всего на свете желая оказаться в ней, глубоко, до конца, проникнуть в эту тугую плоть.
   Но через несколько минут Берк обнаружил, что не желает заканчивать разговор на столь серьезной ноте:
   — Разве ты не собираешься поцеловать меня на ночь?
   Ариель немедленно подвинулась ближе, положила ладошку на его обнаженную грудь и, промахнувшись, поцеловала его вместо губ в щеку, но тут же, хихикнув, отыскала рот мужа. Настоящий, очень крепкий поцелуй. Конечно, плотно сомкнутыми губами.
   — Спокойной ночи, Ариель, — шепнул он.
   — Я хотела поцеловать тебя, Берк.
   — Для начала это просто прекрасно. Почему бы тебе не попытаться еще раз, только чуть-чуть раскрой губы.
   Было темно, стояла поздняя ночь, они не могли видеть лиц друг друга, поэтому она послушалась. Их языки соприкоснулись. Ариель отстранилась, но не прежде, чем испытала очень короткое, но острое ощущение тепла внизу живота.
   И Берк с восхитительной, слепящей радостью понял, что она чувствует в этот момент.
 
   На следующее утро Ариель стояла под дверью спальни Несты, собираясь постучать, но с замиранием сердца услыхала странные звуки, донесшиеся из комнаты: стонала женщина. Господи, неужели Несте плохо? Она прижала ухо к замочной скважине, и в это мгновение раздался крик сестры:
   — О, Боже! Боже, да, да!!
   Неужели она теряет ребенка? Ариель, больше не колеблясь, рывком распахнула дверь и ворвалась в комнату.
   — Неста?! Что случилось? Ты здоро… Ариель потрясение замерла, впившись взглядом в постель. Неста, обнаженная, лежала на спине, а Алек, тоже голый и великолепный, словно языческий бог викингов, лежал между ее раскинутыми ногами, глубоко погрузившись в ее тело. Спина его была выгнута, голова откинута назад, и только через несколько мгновений вскрик и само присутствие Ариель дошли до него. Он повернул к ней непонимающе-ошеломленное лицо: глаза хмельные, словно затянутые мутной пленкой, уставились на девушку.
   — Ариель!
   Неста начала вырываться; пытаясь встать.
   — Уходи, Ариель! — очень спокойно велел Алек. — С Нестой все в порядке. Прочь!
   — Пойдем, дорогая, — вмешался появившийся сзади Берк и, быстро потянув ее за собой из спальни, плотно прикрыл дверь.
   К полнейшему удивлению Ариель, сзади послышался громкий смех Алека, потом смущенный вскрик Несты. Девушка прижала ладони к горящим щекам;
   — О Господи, — прошептала она, — Боже милосердный! — Совершенно согласен, — кивнул Берк и тоже зашелся смехом. Притянув ее к себе, он хохотал, хохотал и не мог остановиться.
   — По-моему, ты совсем не этого ожидала, когда ворвалась в их спальню.
   — О Боже, — снова повторила Ариель, уткнувшись лицом в плечо мужа, — о Боже.
   — По крайней мере Алек смеялся, а не угрожал придушить тебя.
   — Ты просто невыносим!
   — Не я. Я всего лишь невинный прохожий. Спокойно шел по собственному коридору в собственную спальню, когда случайно узрел собственную жену, только уже в чужой спальне, с открытым ртом и видом деревенской дурочки, глазеющей на сестру с зятем, сплетающихся на постели в страстных объятиях.
   — Я думала, Несте плохо. Услыхала, как она стонет и…
   — Понимаю.
   И взрыв веселья снова потряс Берка. Кулачок Ариель с силой врезался в живот мужа. Берк охнул, перехватывая руку Ариель, но по-прежнему продолжал ехидно улыбаться, явно насмехаясь над женой. Потом коснулся кончиком пальца ее носа:
   — Рад сообщить, что мы будем выглядеть столь же очаровательно, как Неста с Алеком. Тебя это интересует?
   Ариель мгновенно зажмурилась:
   — Никогда в жизни не была так сконфужена.
   — Твои родственники наверняка испытывают то же самое.
   — Неста сказала, что Алек — мужчина, который…должен иметь… которому нужно…
   — Большинство из нас, несчастных созданий, устроено таким же образом.
   — И ты тоже, Берк?
   — Господи, ну конечно!
   В награду за откровенность Берк получил крайне подозрительный взгляд.
   — Но ты не сделал-то есть… заставил меня думать, что не…
   Берк сжал ее лицо ладонями, наклонился и поцеловал, крепко и быстро.
   — Я все время хочу тебя, — хрипло, негромко признался он. — И не думай, что это не так. Я смотрю на тебя и изнываю от желания, ощущаю особый. присущий только тебе, запах лаванды и хочу тебя. Слышу твой голос и хочу тебя. Сижу за столом, ужинаю и хочу тебя.
   — Прекрати! Ты все это выдумываешь!
   — И мне приходится лежать рядом с тобой каждую ночь. А ты часто спишь обнаженная, в моих объятиях, прижавшись ко мне. Можешь представить, что я испытываю? Поверь, в последнее время я почти обхожусь без сна.
   — О… — прошептала она.
   — Не «о, Боже», на этот раз?
   Ариель ударила его по плечу, но тут же загляделась на пуговицы куртки, медные, ярко начищенные и совершенно обыкновенные, но, как ни странно, она смотрела на них с зачарованным интересом.
   — Я хотел бы знать, о чем ты думаешь, Ариель, но сначала считаю, что неплохо бы удалиться из этого коридора. Не хотела бы ты прогуляться со мной?
   Утро выдалось теплым, с юга дул теплый ветерок. Воздух был наполнен запахом роз и гибиска. У конюшни стояли Джошуа и Джорди, занятые, по всей видимости, серьезной беседой, и Ариель приветственно помахала им. Берк только покачал головой, когда Джошуа, этот известный женоненавистник, расплылся в дурацкой улыбке и махнул в ответ. Берк сжал ее руку:
   — Я хотел обсудить с тобой кое-что, но сначала скажи, о чем ты подумала там, в коридоре, когда так пристально уставилась на мои пуговицы?
   — О том, как ты красив и хорошо сложен. Вот и все.
   — Это все?
   Волна облегчения залила Берка. Слышать, как Ариель говорит это. было большее, на что мог надеяться любой мужчина. Берк ухмыльнулся так же глупо, как перед этим Джошуа.
   — Спасибо, Ариель.
   Они направились к кленовой рощице, такой густой и уединенной, что Берк не сомневался: множество молодых любовников назначали здесь друг другу свидания.
   — Ну а теперь позволь мне сказать, о чем думаю я. Это серьезно, Ариель. Может, слишком серьезно, чтобы выразить словами. Но ты хочешь, чтобы я дал тебе ребенка. И, думаю, придется решить это, прежде, чем попытаться стать родителями.
   Он всегда старался говорить с юмором, даже когда совершенно не собирался шутить, и на сердце Ариель почему-то стало тепло.