Коултер Кэтрин. Ночной огонь

   Она в ужасе закрыла глаза. И в самом деле Этьен довольно скоро пришел в себя. Волны тошноты улеглись. Ему даже удалось подняться и распрямиться.
   Понимая, что Ариель сознает, какую совершила глупость, Этьен улыбнулся и, подойдя ближе, провел костяшками пальцев по ее побелевшей щеке:
   — Бедная, маленькая дурочка! Попробуй еще раз взмахнуть ножкой, и клянусь, ты пожалеешь, что родилась на свет! Я еще не решил, стоит ли наказать тебя за причиненную мне боль. Но еще одна такая проделка, и ты будешь вопить еще громче меня. Усвоила?
   Глаза Ариель были крепко зажмурены. Она ничего не ответила.
   — Усвоила?
   Он стиснул ее подбородок и начал трясти, пока Ариель не открыла глаза.
   — Да, — прошептала она, — понимаю.
   — Прекрасно.
   Он поцеловал ее, и Ариель охнула, пытаясь отстраниться, но безуспешно. Этьен пытался просунуть язык ей в рот, но Ариель лишь плотнее сжала губы. Он отступил, казалось, погрузившись в серьезные размышления;
   — Я так давно не видел тебя… Не могу решить, какую часть тела я хотел бы обнажить первой. У тебя есть какие-нибудь предложения, дорогая?
   Ариель молча отвернула голову.
   — Ну что ж, тогда начнем снизу.
   Он встал перед ней на колени, стащил сапожки для верховой езды и небрежно бросил их через плечо:
   — Теперь юбка.
   Она почувствовала, как его пальцы расстегивают пуговицы жакета, нащупывают застежки юбки. Они легко поддались, и тяжелая ткань поползла вниз.
   — Очаровательно, — пробормотал Этьен, развязывая ленты нижней юбки, и Ариель ощутила дуновение холодного воздуха на обнаженных бедрах. Этьен начал скатывать чулки, легонько поглаживая ноги Ариель. Вскоре она стояла перед ним в короткой сорочке, блузке и жакете.
   — Поистине изысканная картина! Великолепно! — воскликнул Этьен.
   — Я нашла крем, мисс Ариель. Они ошеломленно уставились на Доркас. Та, медленно шаркая, вошла в комнату, протягивая склянку.
   — Что тебе нужно, проклятая старая кляча?
   — Крем, — преувеличенно терпеливым тоном, каким всегда разговаривала с Ариель, когда та была ребенком, пояснила Доркас.
   — Не желаю, чтобы у мисс Ариель остались шрамы. Вы ее связали, она всегда ненавидела это и даже плакала. Только почему-то сейчас не плачет. Не понимаю.
   — Убирайся, безмозглая старая кляча! Доркас сконфуженно огляделась:
   — Хорошо. Я подожду вас, мисс Ариель, в вашей спальне. Крем у меня. Я поухаживаю за вами, как обычно.
   Ариель застонала.
   — Боже, да эта старая дура совсем спятила! Этьен проводил Доркас до смежной двери, и Ариель услыхало, как он приказывает горничной принести ведра с горячей водой. Та, устало согнувшись, втащила ведра и вылила поду в ванну, раз, другой, третий, пока не наполнила до середины.
   — А теперь, — объявил Этьен, улыбнувшись Ариель. — боюсь, дорогая, что нам придется пожертвовать твоей блузкой и жакетом. Не стоит, однако, жалеть. Отец говорил, что ты привыкла проводить с ним наедине целые часы совершенно голой, в костюме Евы. Ты даже вышивала, когда он не пользовал тебя, так что он целыми днями наслаждался созерцанием прелестного тела. Неужели не помнишь, Ариель?
   — Твой отец был сумасшедшим, Этьен, полностью и совершенно, злобным, омерзительным животным. Ты сказал, что не похож на него. Послушайся, прекрати все ато1 Ты должен отпустить меня.
   — Не волнуйся, я не стану обращаться с тобой так жестоко. Сколько раз повторять? И прошу не упоминать больше эту тему, меня она раздражает.
   Он подошел к письменному столу и, открыв ящик, вынул нож для разрезания бумаг, с перламутровой ручкой и коротким лезвием. Ариель невольно вздрогнула, но Этьен только аккуратно разрезал рукава и плечевые швы жакета и стащил его. За жакетом последовала блузка. Ариель осталась в одной сорочке из тонкого батиста.
   Он несколько мгновений помедлил, жадно оглядывая ее, и осторожно коснулся кончиком пальца соска, гладя его сквозь легкую ткань.
   Ариель затаила дыхание и попыталась отстраниться.
   — Хорошо, Ариель, довольно шуток. Дай мне увидеть тебя всю.
   И нож прорезал кружевные лямки. Этьен медленно стянул сорочку, то и дело останавливаясь, пока батист не лег у ее ног белой пеной. Этьен выпрямился, задумчиво потирая челюсть.
   — Восхитительно, — причмокнул он губами.
   Позор. Гнусное, омерзительное унижение.
   Все это было так давно, но теперь мгновенно нахлынуло на Ариель. Она снова здесь, с Пейсли, ощущает на себе взгляд его крошечных глазок, едва выносит прикосновение потной руки к ягодицам…
   — Жаль, но я не хочу чтобы ты простудилась, купаясь в холодной воде. Я развяжу тебя, Ариель, но если опять примешься за свое, буду вынужден отделать тебя кнутом.
   Он освободил ее и подтащил к медной ванне:
   — Садись и избавься поскорее от этой ужасной вони.
   Ариель молча повиновалась. Этьен бросил ей на колени губку и кусок лавандового мыла, а сам подошел к креслу у камина и удобно устроился лицом к Ариель, скрестив ноги, — Очень приятное зрелище, — заметил он. Ариель скорчилась в ванне, подтянув колени к подбородку и не двигаясь.
   — Мойся, или я сам тебя вымою. Ариель вынудила себя намылить губку, и медленно, отвернув голову, начала растирать тело.
   — Очень мило. Только не стоит возиться с волосами, — объявил Этьен. Если и останется неприятный запах, я просто вылью на них духи, которые нашел в столе отца. Кстати, это не твои, Ариель? Тоже лавандовые, как и мыло.
   «Он изменился, — внезапно поняла Ариель. — Стал более уверенным, самонадеянным, чем раньше. И, как ни странно, приобрел все манеры отца. Да и французский акцент почти пропал».
   Она вздрогнула при звуках его голоса:
   — Вода уже остыла, Ариель? Хочешь, чтобы я помог тебе?
   Ариель покачала головой, не желая ни видеть, ни говорить с ним. Если полностью игнорировать Этьена, может, он исчезнет?
   — Глупая, глупая девчонка, — упрекнула она себя, проводя намыленной губкой по животу.
   — Ниже, Ариель.
   Ариель судорожно сглотнула и подчинилась. Что делать? Нужно что-то придумать! Быть пассивной жертвой… нет-нет, она просто не может, не позволит, чтобы это случилось с ней снова! Но что, если она будет сильной? И попытается взять над ним верх?
   Ариель неспешно встала, выжала губку, позволив воде струиться по груди.
   — Подай мне полотенце, — холодно приказала она.
   Этьен поднял брови, но все же встал, взял пушистое полотенце со спинки стула и вручил Ариель, не отрывая взгляда от упругих холмиков, усеянных прозрачными капельками.
   — Прочь от меня, безмозглый глупец! Этьен отпрянул, не в силах поверить собственным ушам:
   — Что это ты лопочешь, черт побери?!
   — Ты плохо слышишь? Убирайся и веди себя прилично. Я хочу вытереться и одеться.
   Полностью сбитый с толку, Этьен вернулся к камину и сел, но не отвернулся и молча наблюдал, как Ариель тщательно вытирается, словно другой заботы у нее нет, словно в комнате, кроме нее, ни одной живой души, словно не он наблюдает за ней, дожидаясь, пока снова сможет привязать свою жертву к крюку.
   — Ты такой дурак, — спокойно заметила Ариель. заворачиваясь в полотенце и стягивая его узлом на груди. — По крайней мере твой отец был не таким.
   Жестоким, злобным, жирным, но не дураком. Ты же просто глупый мальчишка! Этьен, побагровев, вскочил:
   — Как ты посмела говорить со мной в таком тоне! Ариель заставила себя небрежно, со скучающим выражением, пожать плечами.
   — Но разве это не правда? Пытаться украсть жену другого? Овладеть женой умершего отца? Неужели не в состоянии найти себе женщину? Или всегда приходится довольствоваться собственностью других мужчин? Признайся, с тобой не все в порядке. Климат Англии, должно быть, тебе вреден. За последнее время ты еще заметнее поглупел.
   Этьен рванулся к ней с искаженным яростью лицом.
   — Попробуй только прикоснуться ко мне, жалкий французский ублюдок!
   В голосе Ариель звучало такое уничтожающее презрение, что Этьен замер на месте. Он не дотронулся до нее, только не мог отвести взгляда. Ариель тоже оглядела его с головы до ног.
   — Ты, — объявила она наконец с великолепным пренебрежением, — совершенно безнадежен. Печальный случай. Вернись во Францию. Найди себе собственную женщину. А еще лучше молоденькую девушку. В конце концов, какой из тебя мужчина!
   Этьена трясло. Эван как-то назвал его сумасшедшим, когда он продолжал настаивать, что Ариель принадлежит ему, и никому другому. Он смотрел на Ариель, и видел се презрение, и чувствовал, как сжимается и увядает изнутри. Перед глазами всплыло лицо размалеванной шлюхи, которую Этьен подцепил в Кале перед отплытием в Англию. Она посмеялась над ним и его неудачной попыткой овладеть ею.
   Этьену захотелось бежать отсюда, бежать, не останавливаясь. Он резко отвернулся от Ариель, сутулясь от отчаяния и отвращения к себе.
   Но в дверях неожиданно показалась Доркас:
   — Теперь я нужна вам, мисс Ариель? Бедное дитя, вы простудитесь, здесь ужасно холодно, а на вас одно мокрое полотенце. Этот ужасный человек заставляет вас стоять в таком виде? Он злой и жестокий, я знаю, но зато вот ваш крем.
   Ариель едва подавила крик. Она внимательно наблюдала за Этьеном в продолжение речи Доркас и заметила, как ему удалось взять себя в руки. Он даже улыбнулся и снова стал похож на отца.
   — Верно, Доркас. Я заставляю твое бедное дитя стоять здесь ради своего удовольствия. Скоро она будет проделывать еще и не такое! Она позовет тебя, когда понадобишься. А теперь убирайся.
   — Нет, Доркас, — поспешно вмешалась Ариель, останься.
   Но старая женщина уже повернулась и побрела прочь, повинуясь приказу мужчины.
   — Итак, — объявил Этьен, когда смежная дверь плотно закрылась, — итак, дорогая девочка, с чего мне начать?

Глава 23

   Решимость Ариель поколебалась, храбрость мгновенно испарилась. Она заметила нездоровый блеск в глазах Этьена, поняла, что он вновь осознал свою власть над ней и не может дождаться, чтобы испытать эту власть, унижая и издеваясь над своей пленницей. Он желал ее повиновения, полной и безоговорочной покорности. В противном случае Этьен не задумается причинить боль и избить ее до полусмерти. Совсем как его отец.
   Ариель знала, что Этьен вполне способен отомстить. И теперь ее попытка овладеть ситуацией послужит великолепным предлогом для утонченных пыток. Боже, ведь ее план почти удался! Она едва не укротила его! Не появись Доркас, ясно объяснившая Этьену, что он хозяин…
   Господи милосердный!
   Ариель спокойно стояла, не двигаясь, выжидая.
   — Что же, интересно, доставит мне наивысшее наслаждение? — задумчиво, почти весело протянул Этьен.
   — Сидеть в кресле, как это делал отец, и просто наблюдать, как ты, совсем голая, свисаешь с этого крюка? Или придумать что-то еще?
   Он снова улыбнулся, подошел ближе, сорвал полотенце, и когда Ариель начала сопротивляться, с силой ударил по лицу. Голова Ариели откинулась, воздуха не хватало. Она испугалась, что он сломал ей челюсть. Этьен подтащил ее к тому месту, где с потолка свисал крюк, и, снова стянув запястья веревкой, поднял ей руки над головой, привязал второй конец к крюку и отступил.
   — Великолепно, — выдохнул он и, заметив бессмысленный взгляд словно затянутых пленкой глаз, нахмурился:
   — Надеюсь, я не изуродовал тебе лицо, дорогая. Какая жалость, если останется синяк! Все же ты со временем научишься понимать, что нельзя противиться своему хозяину и оскорблять его, не получив за это немедленного и быстрого наказания.
   Ариель не ответила. Перед глазами все еще плавал туман, в голове гудело. Виски отчаянно ныли, а во рту пересохло.
   Неожиданно она почувствовала на животе его руку, жадно мявшую гладкую плоть, и съежилась. Этьен усмехнулся.
   — Как шелк, — пробормотал он, — и это. Он закрыл глаза, хищные пальцы поползли ниже, нашли ее, начали теребить скрытый холмик, но внезапно замерли, и Этьен отнял руку и открыл глаза.
   — Нет, я не должен тебя так баловать. Мои ласки доставляют тебе слишком много удовольствия, не так ли?
   — Нет, — очень отчетливо ответила она. — Меня от них тошнит. Ты грязная тварь, Этьен. Ты…
   — Заткнись! — завопил он, поднимая кулак, но не дотрагиваясь до нее. — Молчи, или я ударю тебя!
   Он тяжело дышал. Боже, он не хочет делать ей больно, во всяком случае, не желает бить ее, черт возьми! Это она доводит его до этого, вынуждает вести себя как отец.
   Этьен отошел, взял стул и сел лицом к пленнице, вытянув ноги, сложив ладони и постукивая друг о друга кончиками пальцев.
   — Ты прелестна. Понимаю теперь, почему отец так любил тебя в этой позе. Обнаженная, уязвимая, восхитительно беспомощная… Нет, я не стану ласкать тебя и не доставлю больше наслаждения своими пальцами. И не убеждай, что находишь мое прикосновение отталкивающим, все равно не поверю. Говорил же тебе, что знаю женщин и притом хороший любовник. Умею заставить их молить о большем!
   Ариель удивилась столь безоговорочной вере Этьена в свои мужские таланты. Совсем недавно он был таким ошеломленным, сбитым с толку, жалким… Ей хотелось засмеяться, но она была слишком напугана, поэтому не сказала ничего и не шевельнулась. Пусть болтает. Пусть хвастается и несет чушь, пока не устанет. Берк обязательно придет за ней.
   — Нечего сказать, вот как? Ну что ж, молчание — добрый знак. Ты стала слишком независимой для женщины, Ариель, слишком требовательной, слишком сварливой. Раньше ты мне гораздо больше нравилась. Знала, кто ты, и как должна себя вести, и где твое место. Такая, как теперь, ты мне не по нраву, но думаю, что сумею помочь тебе стать прежней, дорогая моя.
   Она действительно изменилась. Берк помог ей стать другим человеком. Ариель не должна забывать это, что бы ни произошло, что бы Этьен ни заставлял ее делать.
   — Главная обязанность женщины — ублажать мужчину. Меня. Ариель. И я хочу, чтобы ты взяла меня в рот и ласкала и целовала.
   Ариель поглядела на мучителя. Если он желает от нее этого, значит, будет вынужден отвязать. Руки и ноги будут свободны. Может, появится шанс…
   — Думаешь, что сумеешь укусить или ранить меня? Попробуй, но предупреждаю, что будешь жалеть об этом всю жизнь. Я отделаю тебя хлыстом для верховой езды. Сама знаешь, он оставляет уродливые рубцы и шрамы. А боль… ты, конечно, помнишь эту боль. Чрезвычайно острая… и продолжается много дней. Ну, что теперь скажешь?
   — Я не собираюсь набрасываться на тебя, Этьен, по той простой причине, что не желаю и пальцем до тебя дотрагиваться.
   Ариель было ясно, что он не был готов к отказу и теперь совершенно взбесился, не представляя что делать. Она спокойно стояла, не дрогнув ни единым мускулом.
   — Дотронешься, — капризно заявил он наконец.
   — Никогда. Немедленно освободи меня и оставь в покое.
   Этьен подскочил к ней, вцепился в густой узел волос на затылке и оттянул голову. Ариель зажмурилась от боли.
   — Взгляни на меня, черт бы тебя взял! Ариель подняла веки. Ей потребовалось все мужество, чтобы не сжаться и не отпрянуть. Глаза слезились от острой боли в голове.
   — Сделаешь как тебе велено, или я немедленно принесу хлыст!
   — Ты трус, Этьен. Собираешься избить меня лишь потому, что я связана и беспомощна. Только последнее ничтожество способно на такое. Во всяком случае, не мужчина, не настоящий порядочный мужчина.
   Ей показалось, что Этьен сейчас снова ударит, но он только злобно дернул ее за волосы еще раз и оттолкнул от себя. На секунду Ариель показалось, что битва выиграна. Но она ошиблась. Этьен шагнул к комоду, стоявшему в дальнем углу комнаты, и тут же вернулся. В руке у него был хлыст.
 
   — Проклятье! Просто поверить не могу! Где она? Куда могла скрыться?
   — Как я уже говорил, милорд, она направилась на восток, — повторил Джорди. Берк покачал головой. Он измучился от тяжелых мыслей и был смертельно напуган. Что-то случилось с Ариель, он знал это, чувствовал всеми внутренностями. Берк привык доверять интуиции — слишком часто она выручала его на войне. Он и его люди уже больше часа искали Ариель. Жена исчезла бесследно.
   Они продвигались медленно. Если лошадь сбросила Ариель, она должна лежать где-то рядом, среди кустов, без сознания… или еще хуже.
   Берк тихо выругался, когда ехавший слева Джошуа вновь окликнул Ариель, и, неожиданно подумав об Эване Годдисе, натянул поводья жеребца:
   — Мы едем в Лесли-фарм! — прокричал он и пустил коня галопом.
   Вскоре Терп, дворецкий Годдиса, уже пристально смотрел на Берка, мучительно пытаясь определить, к какому сословию отнести покрытого пылью джентльмена.
   — Ваша бывшая хозяйка, Ариель Лесли, здесь? Ну? Отвечайте, да побыстрее!
   — Нет. милорд, я слыхал, что она снова замужем, за графом Рейвнсуортом, и сюда давно не приезжала, только однажды, сразу же после смерти виконта, и прогостила недолго…
   — Я граф Рейвнсуорт и …
   — И, кажется, потеряли новобрачную, милорд? Какая небрежность с вашей стороны! Или она устала от вас и решила поискать других… развлечений?
   В дверях гостиной стоял Эван Годдис, небрежно прислонясь к притолоке и язвительно усмехаясь.
   — И только потому вы здесь? Берк с трудом сдерживал ярость и тревогу:
   — Да, моя жена пропала. Вы не видели ее, Годдис?
   — Я? На что мне нужна эта маленькая… нет, определенно, нет.
   — Обыщите, да побыстрее, — бросил Берк через плечо Джорди, Джорджу и Джошуа.
   — Милорд! — завопил Терп, когда Джошуа, бесцеремонно оттолкнув его, устремился к лестнице.
   — Мне следовало бы вызвать вас на дуэль! — бросил Эван, побледнев от бешенства.
   — С огромным удовольствием, — отозвался Берк, сузив глаза.
   После тщательного обыска стало очевидным, что Ариель здесь нет.
   — Где француз? — властно спросил Берк.
   — Уехал на прошлой неделе. Я выгнал его. Он начинал становиться ужасно надоедливым.
   — К сожалению, милорд, я не заметил следов пребывания здесь другого мужчины. — подтвердил Джошуа.
   — Хорошо, — кивнул Берк и, повернувшись к Эвану, очень тихо сказал:
   — Если вы солгали мне, Годдис, я убью вас. Клянусь.
 
   Этьен согнул хлыст и жадно впился в губы Ариель.
   — Может, мне следовало бы сначала взять тебя стоя? Тебе это понравится? Ариель ничего не ответила.
   — Помню, мой отец никогда не бил тебя вот так, привязанной к крюку. Ему доставляло большее удовольствие видеть тебя на четвереньках, когда ты могла закрываться руками, пытаясь уползти. Он любил слушать, как ты молишь его о пощаде.
   Отложив хлыст, Этьен отвязал Ариель.
   — Будешь подчиняться мне, как отцу когда-то!
   Вместо ответа Ариель презрительно плюнула ему в лицо.
   Этьен отпрянул. Глаза загорелись яростью, но он сумел сдержаться.
   — Ты ублажишь меня сейчас же! — Я тебя убью, и немедленно, Этьен.
   Этьен отступил и замахнулся на нее хлыстом. Ариель увернулась, уклонилась влево, и хлыст едва задел ее руку.
   — На колени, дьявол тебя возьми! Умоляй о пощаде! Рыдай!
   — Провались в ад, ничтожный ублюдок! Ариель бросилась на него, хищно скрючив пальцы, но Этьен успел отскочить и вновь замахнулся хлыстом. Однако Ариель не отступала, пытаясь добраться до его физиономии, крича что-то несвязное, брыкаясь.
   Этьен зашипел от боли, послышался свист хлыста, но она почти не почувствовала удара. Наконец ему удалось схватить Ариель за руку и швырнуть на пол. Но она тут же вскочила, вопя, словно помешанная. Острые ногти вцепились в его шею, разрывая плоть. Этьен взвыл, отбиваясь хлыстом.
   — Я покажу тебе, кто хозяин! — заорал он. Почему она не трясется от страха? Почему не покоряется, не молит о пощаде, не ползает на коленях, как когда-то перед отцом?
   Этьен медленно, неумолимо теснил Ариель к стене, Она мотнулась вбок, не сводя глаз со смежной двери, но Этьен быстро отрезал ей путь к спасению. Вскоре она оказалась в его власти и неожиданно вместо того, чтобы сопротивляться, закрыла лицо руками.
   Этьен не ударил ее, наоборот, швырнул хлыст на пол и опустил руку. Он тяжело дышал, прижимая Ариель к стене, упираясь ладонями в ее плечи.
   — Ну, Ариель, будешь ты теперь делать как приказано? — жадно втягивая воздух, спросил он. — Я не стану тебя больше бить, если покоришься и ^начнешь исполнять все мои желания. Не настолько я неблагоразумен. Только скажи «да».
   Ариель медленно отняла руки, сжала пальцы в кулак и врезала в челюсть Этьена что было сил. Тот отшатнулся, споткнулся о валявшийся сзади хлыст и упал на колени.
   Ариель, задыхаясь, смотрела на него:
   — Я скорее умру, чем снова стану чьей-нибудь жертвой, слышишь, Этьен?
   Краем глаза она глянула на хлыст, взвешивая, стоит ли попытаться завладеть им, прежде чем Этьен успеет перехватить проклятое орудие пытки, но нет, он успел первым, и выпрямился, болезненно морщась, потирая челюсть. Не выпуская хлыста, Этьен шагнул к смежной двери и распахнув ее, громко позвал Доркас.
   Ариель услышала шлепанье туфель и вопль старухи:
   — О Господи, Господи! Он снова сделал ей больно! Этот жалкий старикашка! О, мое бедное дитя.
   Костлявые руки Доркас обвились вокруг Ариель, и старуха, обняв ее, принялась покачивать, словно младенца. Ариель неожиданно почувствовала, что побеждена, а все тело мучительно ноет, но, собрав последние силы, вырвалась и хотела бежать, когда Этьен, неожиданно схватив ее, потащил в другую комнату и бросил на постель, лицом вниз.
   — Будь ты проклята, Ариель! Я не хотел причинить тебе боль! И досталось тебе не очень сильно! Ты ведь никогда не поднимала руку на моего отца! Почему же я? Почему, черт возьми?
   Ариель с трудом чуть-чуть приподняла голову:
   — Потому что я теперь сильная.
   Этьен ошеломленно уставился на Ариель.
   — Пригляди за ней, — велел он старухе, почти выбегая из спальни.
   Доркас озабоченно запричитала над хозяйкой:
   — Не бойтесь, дитя мое, я все сделаю. Старая Доркас не позволит, чтобы на вашей нежной спинке остались шрамы. Лежите спокойно, я обмою раны и намажу кремом. Вы скоро почувствуете себя лучше. Жестокий человек! О, рубцы не такие уж глубокие, благодарение Богу. Если хотите, я снова убью его ради. вас.
   Ариель то погружалась, то всплывала из океана боли, но все же последние слова Доркас проникли в ее сознание.
   — Что ты сказала, Доркас? — прошептала она. покачав головой.
   — Что снова убью его ради вас, если хотите. Ариель старалась не повысить голоса, говорить спокойно и рассудительно:
   — Пейсли подавился рыбьей костью.
   — Может, он и жевал рыбу в тот момент, но именно я подсыпала ему хорошую порцию мышьяка в суп. Я спасла вас от него и снова сделаю это хоть сто раз. Только не понимаю…
   Ариель почувствовала, как пальцы старухи осторожно прикасаются к рубцам.
   — Что именно ты не понимаешь?
   — Он не умер. Он снова здесь и мучает вас, как раньше. Наверное, это сам сатана. Да, зло правит миром. Оно не умирает, как должно бы. Какая жалость!
   Ариель закрыла глаза, Это уж слишком. Такого вынести нельзя.
   Но перед тем как окончательно погрузиться в черную бездну, Ариель осознала кое-что. Она не сдалась. И теперь знала, что никогда больше не сдастся, никогда не позволит себе стать жертвой. Никогда. Она сама прикончит Этьена.
   Ариель, вздрогнув, проснулась. В спальне было почти темно. За окном разливался сумеречный свет. Как долго она проспала? Или пролежала без сознания? Неизвестно. Тело ныло и горячечно пульсировало.
   Неожиданно на лицо упал мягкий отблеск пламени свечи.
   — Как ты себя чувствуешь? — мягко спросил Этьен.
   — Отвратительно. Чего ты еще ожидал, жалкий грязный червяк?
   Этьен шумно втянул воздух:
   — Я не собирался причинить тебе боль. Хотел только любить тебя, сделать своей. Ты вынудила меня сделать это, Ариель, заставила!
   Она заметила глубокие царапины от ногтей на его лице, шее и едва не улыбнулась от радости. Он страдает почти так же, как она сама. Может, еще раз попробовать уговорить его?
   — Этьен, послушай меня. Я замужем. Замужем за человеком, которого люблю, как это ни странно звучит для тебя.
   Но собственные слова ее не удивили. Ариель говорила чистую правду. Она любила Берка, и это чувство грело ее, давало тепло и силу.
   — Мне все равно! Я пришел взять тебя и не могу больше ждать.
   — Этьен, поверь, если коснешься меня, я тебя убью. Клянусь, тебе не жить.
   Этьен рассмеялся, хотя в голосе явно звучали нервные нотки.
   — Не будь дурой, Ариель.
   Она молча наблюдала, как он ставит свечу на ночной столик, рядом с флакончиком крема, и начинает сбрасывать одежду. Жадные руки схватились за край простыни, потянули вниз.
   — Ты так прекрасна, — выдохнул Этьен, ложась рядом. Ариель почувствовала, как обнаженное тело прижимается к ней, как пальцы, вцепившиеся в подбородок, поворачивают ее лицо к нему.
   — Не прикасайся ко мне1 Этьен накрыл ее губы влажным ртом:
   — Тише, не сопротивляйся, я не хочу причинить тебе боль. Пожалуйста, Ариель, только лежи спокойно!
   Этьен рывком опрокинул ее на спину, пытаясь раздвинуть ей ноги, согнуть колени. Ариель увидела, как он поднимается над ней и отчаянно попыталась собраться с силами, чтобы сбросить его.
   И неожиданно сзади появилась Доркас, высоко поднимая нож, направленный в спину Этьена.
   — Доркас, не надо! — вскрикнула Ариель. — Этьен, осторожно!
   Слишком поздно. Этьен на мгновение окаменел, челюсть безвольно отвалилась, губы дернулись, но из горла вырвалось лишь хриплое клокотание. Он упал головой на грудь Ариель. Из спины почти непристойно торчала рукоятка ножа.