Страница:
София вспомнила приготовления к свадьбе, примерки белого подвенечного платья, сшитого Коко за один день. Увидев этот девственный наряд, Райдер сказал:
— В этом платье ты будешь выглядеть непорочной девой, Софи.
Перед обедом он пришел к ней в спальню элегантно одетый и, осмотрев свою невесту с головы до ног, одобрительно заметил:
— Какая ты красивая, просто загляденье!
София в ответ на восхищение Райдера равнодушно пожала плечами и ответила:
— Прям уж красивая. Симпатичная, и все.
— Ничего подобного, — возразил он. — Именно красивая. Ты готова? Сначала состоится обед, а потом бракосочетание. Мне искренне жаль, что нельзя никого пригласить из Кэмил-холла, но мы не можем идти на такой риск.
— Зачем ты все это затеял, Райдер? Зачем?
— Не волнуйся, — успокоил невесту Райдер и предложил ей руку. Вдвоем они вышли из комнаты, спустились по широкой лестнице в холл и прошли в столовую.
За обедом не произошло ничего примечательного, а после трапезы священник приступил к совершению брачного обряда.
Райдер, видя волнение Софии, ласково прошептал ей на ухо:
— Не бойся, скоро все кончится. Ты должна довериться мне, слышишь? Я никогда не причиню тебе зла, девочка моя. Обещаю.
София отнеслась к его словам с явным недоверием. Какие странные речи! И как не похоже на самоуверенного Райдера! Вместо того чтобы торжествовать победу, он утешает и ободряет. Чудеса. Хорошо хоть Джереми выглядит довольным и радостным; Райдер без труда завоевал его любовь, мальчик относился к нему с восхищением и готов был слушаться во всем. Чудеса.
Когда церемония закончилась, Сэмюель подошел к новобрачной с поздравлениями. Он выглядел довольным и успокоенным. Прижав Софию к своей груди, он сказал:
— Теперь все образуется, моя дорогая. Значит, так было тебе суждено. Бог послал тебе мужа, и ты должна слушаться его и доверять ему. Твой муж, Софи, честный и благородный человек, поверь мне, старику, прожившему на этом свете долгий срок.
София посмотрела на Джереми, который весело смеялся над словами Райдера; мальчик буквально повис у него на шее и болтал без умолку. Внезапно и смех, и оживленные разговоры прекратились как по команде. Все присутствующие обратили свои взоры к двери: там стоял Шерман Коул собственной персоной.
— Какая приятная неожиданность, мистер Коул, — воскликнул Райдер. — Хотя вы и явились в этот дом без приглашения, милости прошу. Что вам угодно на сей раз?
Шерман Коул обвел взглядом собравшихся в гостиной людей. Увидев застывшую на месте Софию в подвенечном платье и стоявшего рядом с ней Сэмюеля Грэйсона, он спросил:
— Как? Неужели мои глаза не обманывают меня? Вы женились на этой потаскушке, Грэйсон, в надежде спасти ее от виселицы? Какая наивность!
— Я вас предупреждал, Коул, — прервал разглагольствования судьи Райдер, — и повторяю снова: не будьте чересчур самонадеянны. Кроме того, вы медленно соображаете, сэр.
— Но к чему эта женитьба? Она ничего не изменит, ровным счетом ничего. Послушайте, Сэмюель, вы напрасно пошли на такой шаг. Эта девушка — убийца, и не позднее чем завтра утром я арестую ее именем закона. Вам ее не спасти. Так что, мой дорогой друг, в вашем распоряжении имеется всего лишь одна ночь, чтобы вы могли насладиться всеми прелестями этой особы. А потом наступит и моя очередь! Я позабочусь о том…
Райдер изо всей силы ударил судью кулаком в челюсть, и Шерман Коул как подкошенный рухнул на пол. Райдер подхватил потерявшего сознание поборника правосудия и оттащил за кресло.
— Когда негодяй очнется, — сказал он, — проводите его до Монтего-Бей, Эмиль. И пусть судья находится в неведении насчет того, кто является настоящим мужем Софии.
— Пойдемте в столовую, друзья мои, — обратился к присутствующим Грэйсон. — Вы обязательно должны отведать шампанского, которое разыскал в погребе наш неоценимый Джеймс.
София не двинулась с места, никак не отреагировала на слова управляющего, и, видя, что с женой творится что-то неладное, Райдер подошел к ней и, нежно поцеловав ее в губы, сказал:
— Не нужно бояться, Софи. Я твой муж и защищу тебя. Ни Шерман Коул и никто другой не посмеют тронуть волоса на твоей голове, слышишь?
София не ответила на поцелуй, она просто стояла и молчала. Райдер, желая вывести жену из оцепенения, снова заговорил:
— Я ведь только что защитил тебя, верно? Признаюсь честно, мне давно хотелось рассчитаться с судьей за его наглость, у меня просто руки чесались! А теперь забудь обо всем, что случилось, Софи, и обещай мне быть храброй. Обещай, что смело встанешь на мою защиту, хорошо?
— Я уже спасла тебя однажды.
— Тогда ты вела себя выше всяких похвал. Будь же всегда такой решительной, моя бесстрашная амазонка! Или ты после визита судьи растеряла всю свою смелость?
— У меня есть младший брат, и я обязана о нем заботиться, а не о тебе.
— И о нем, и обо мне. Я как-никак твой муж, не забывай. Неужели ты не защитишь своего мужа, если он попадет в беду?
— Да, конечно, — вздохнула София. — Я не оставлю тебя в беде, Райдер.
— Спасибо тебе, моя дорогая.
Райдер оглянулся на лежащего за креслом судью. И чего ради этот человек заявился сюда сегодня? Мог бы прийти и завтра. Чего он добивался? Из Монтего-Бей до Кимберли-холла путь неблизкий, трудно поверить, чтобы этот путь был проделан исключительно ради угроз и насмешек. Или Шерман Коул хотел напугать Софи? Мысли Райдера вернулись к жене, и он моментально забыл про судью. Софи! Сегодня ночью он будет любить ее; и ждать осталось недолго, каких-нибудь три часа. Он разденет ее, возьмет на руки, отнесет на супружеское ложе… Он будет ненасытен, неутомим, он напьется любовью впрок, ведь впереди их ожидают долгие недели, а возможно, и месяцы разлуки. Воодушевленный сладостным ожиданием брачной ночи, Райдер повеселел, забыл о неприятном визите. Взяв под руку жену, он прошел с ней в столовую, а там занял за столом место главы дома, усадив Софию по правую сторону от себя, при этом он ласково взял пальчики жены и поцеловал их. София оставалась такой же безучастной и подавленной, как прежде.
— Эмиль займется Коулом, — сказал Райдер. — А по дороге постарается выяснить, почему судья нанес визит именно сегодня, ведь негодяй собирался произвести арест завтра, если ты помнишь.
— Жаль, что это не я ударила Коула. — В голосе Софии слышалась досада.
Райдер был доволен: наконец-то София начинает приходить в себя.
— Это правда? — переспросил он. — Что ж, тогда я, пожалуй, схожу за ним и притащу сюда, ты не против? Покажи-ка мне свой кулачок.
София протянула ему сжатую в кулак руку, и он внимательно осмотрел крепко сжатые пальцы, а потом аккуратно заправил внутрь ладони торчащий большой палец.
— Большой палец следует убирать, — наставительно заметил Райдер. — Иначе во время удара он может сломаться.
— Ты поранил костяшки пальцев, посмотри!
— Ерунда! Что значат какие-то ссадины по сравнению с удовольствием наказать мерзавца! А теперь, моя дорогая, давай поднимем бокалы за наше здоровье, выпьем за новую супружескую пару! Вот так, отлично. И улыбнись.
София отхлебнула из бокала; шампанское было холодным и вкусным, и она с наслаждением сделала большой глоток.
По мере того как откупоривалась очередная бутылка шампанского, разговор за столом становился все веселее и веселее, то тут, то там слышался смех. Священник рассказал забавный анекдот о святом, случайно попавшем в ад, и присутствующие оценили рассказ взрывом дружного, беззаботного хохота. Райдер смеялся вместе с остальными, но, случайно взглянув на Софию, не принимавшую участия в общем веселье, нахмурился и спросил:
— Что с тобой, Софи? Ты сидишь словно на поминках, а не на собственной свадьбе. И ты почти ни к чему не притронулась. Почему ты не ешь?
— Я не хотела этой свадьбы, — ответила София, не поднимая глаз от тарелки, на которой лежал аппетитный кусок ананасового торта.
— Тем не менее мы обвенчались, и хватит об этом. Пора тебе привыкнуть к этому факту.
— Ты прав, я должна смириться с неизбежным. Сделанного не вернешь.
София взяла свой бокал и выпила его содержимое до дна.
— Не собираешься ли ты напиться с горя до бесчувствия? — полюбопытствовал Райдер.
— Нет, такого просто не может быть.
— А по-моему, может. Ты не слышала о молодых людях, которые, выпив изрядные дозы спиртного, шампанского, например, потом вели себя престранным образом: размахивали руками, горланили песни во всю силу своих легких, а затем, внезапно заснув, роняли пьяные головы на стол, утыкаясь носом в тарелку, или, еще того хуже, падали со стульев на пол.
Сказав это, Райдер с озорной улыбкой посмотрел на жену; он поддразнивал ее, ожидая привычной реакции, но София не откликнулась на брошенный ей вызов и продолжала сидеть с постным лицом.
— Ты устала? — спросил ее Райдер.
— Да, — коротко ответила София и, тяжело вздохнув, откинулась на спинку кресла.
— У тебя что-нибудь болит?
— Да. У меня болит все тело, и ступни ног, и…
— Не пытайся обмануть меня, Софи. Я неплохо изучил тебя за то время, что ты живешь здесь, и, должен заметить, лгунья из тебя никудышная.
— Ты не знаешь меня, Райдер, абсолютно не знаешь.
— Хорошо, пусть так. Я узнаю тебя в будущем, я изучу твой характер, твои привычки, я буду к этому стремиться. К сожалению, у меня нет возможности приступить к исследованию твоей сложной души сегодня или завтра, мы скоро расстанемся. Кстати, о твоей поездке. Я дам тебе письмо к брату, которое ты вручишь ему по приезде в Нортклифф-холл, а также достаточную сумму денег, чтобы ты могла нанять от порта в Саутгемптоне экипаж и добраться до поместья. Кроме экипажа, тебе следует нанять нескольких сопровождающих для охраны. Обещаешь мне выполнить все так, как я тебе сказал?
— Обещаю.
Райдер взглянул на вырез подвенечного платья, затейливо укрытый кружевными оборками, и заметил:
— Ты похудела, Софи. Но ничего, это не страшно, я займусь твоим питанием, и ты у меня быстренько наберешь нужный вес.
— Я могу растолстеть и без усиленной кормежки.
— Я понимаю, на что ты намекаешь, Софи, но почему ты так уверена в своей беременности? Или ты сильно разочаруешься, если твои страхи окажутся напрасными?
— Я себя плохо чувствую. Скорее всего мое плохое самочувствие вызвано беременностью.
Райдера слова жены и ее уверенность в том, что она находится в положении, несколько удивили. Он задумчиво покрутил бокал в руке, держа его за длинную тонкую ножку, и сказал:
— Советую тебе, Софи, поменьше вспоминать прошлое и думать о будущем. И не бойся меня. Я хорошо знаю женщин и к тебе тоже найду подход. Тебе также не следует забывать о том, что после ночи, проведенной со мной, ты перестала быть девственницей. Привыкни к этой мысли. Я видел тебя раздетой, я помню твое тело, даже родимое пятно под твоим левым коленом. Ты не должна стесняться своего мужа, Софи.
— Все это правильно, но…
— Что?
— В ту ночь я была одурманена наркотиком и поэтому не принимала сознательного участия в любовных забавах.
— Ну и что? Это ничего не меняет. Доверься мне, и твои страхи исчезнут.
— Довериться тебе? Ты не раз меня обманывал.
— Не будь такой злопамятной, Софи. Ты тоже кое-что делала неправильно. Давай забудем о том, что было. Кстати, до сих пор, стоит мне только вспомнить о поступке твоего дяди, напоившего меня, раздевшего и отдавшего в руки той женщины, я начинаю кипеть от негодования. Какая неслыханная наглость и бесстыдство! Между прочим, как звали ту темпераментную особу, которую Берджес мне подсунул?
— Далия. Ты ей очень понравился, она даже собиралась простить моему дяде те деньги, которые он был ей должен.
— Ты наблюдала за нами, Софи?
— Одно мгновение, не больше, дядя заставил меня. Он считал, что это необходимо, что это подготовит меня к последующему разговору с тобой. Я не могла смотреть на тебя и на Далию и убежала.
— Да-а, грязная история. Однако Бог с ними — и с твоим дядей, и с его сообщницей. Нам пора наверх, Софи, пойдем.
Минут через десять новобрачные поднялись на второй этаж, в спальню. Райдер тихо закрыл дверь и запер ее. София молча смотрела на то, как он уверенно идет к ней, на его довольную полуулыбку, победно светившуюся в глазах. Сама она выглядела мученицей, которую вот-вот должны принести в жертву жестокие язычники. Райдер, видя перед собой бледное, испуганное лицо жены, почти поверил в то, что она на самом деле девственница и никогда не вступала в интимные отношения ни с одним из своих псевдолюбовников. Он даже задумался о том, не сказать ли ей правду. Не признаться ли, что он не лишал ее девственности? Что он жестоко обманул ее, потому что боялся ее возможного согласия на брак с Сэмюелем Грэйсоном? После короткого торопливого раздумья Райдер решил не признаваться в своей лжи. Момент был не очень подходящим, правда может и подождать. Столько времени впереди!
Райдер обнял жену. Он не стал жадно набрасываться на нее, страстно целовать, а произнес короткую вступительную речь:
— Ты кое-что знаешь о том, что происходит между мужчиной и женщиной в постели, не так ли? Однако твои знания случайны и не подкреплены опытом. Ты научилась дразнить мужчин, кокетничать с ними, соблазнять, доводить до исступления, когда они готовы на что угодно ради твоих ласк, твоего тела. Но у тебя нет опыта интимных отношений, а то, что произошло между нами, не в счет, обстоятельства сложились не в твою пользу. Я не собираюсь ни к чему принуждать тебя, Софи. Я не хочу, чтобы твои первые впечатления об интимном контакте между мужчиной и женщиной перенеслись и на наши отношения, чтобы ты в страхе и отвращении ждала каждой следующей ночи. Нет, этого я не хочу. Но ты пойми, дорогая моя, перед лицом Бога мы обещали принадлежать друг другу, и наша совместная супружеская жизнь, включая и ее интимную сторону, для тебя и для меня — самое важное на свете.
— Я не хочу, Райдер. Мне необходимо время, чтобы привыкнуть.
— У тебя будет достаточно времени в Англии. Но это потом, а сейчас в нашем распоряжении целая ночь, наша ночь, Софи. Я же не варвар и не грубиян, я сделаю все, чтобы тебе было хорошо со мной, в моих объятиях ты забудешь обо всем!
Райдер начал гладить ее спину, тихонько, осторожно, словно она была ребенком или диким, не знающим человеческой ласки животным. София смотрела на мужа, занятая своими мыслями, и неожиданно его лицо исчезло. Перед ее взором появилось лицо лорда Дэвида, а потом еще лица: Оливера Сассона и Чарльза Грэм-монда, Дики Мейсона и двух других мужчин, которых она завлекла в свои сети. Жизнь Дики Мейсона была искалечена руками дяди и ее собственными, руками Софии Стэнтон-Гревиль; двое других тоже плохо кончили: один из них был мертв, а другой спился и с позором уехал с Ямайки. София ненавидела себя, ненавидела дядю, ненавидела Райдера, заставившего ее согласиться на брак с ним. Она с силой рванулась из его объятий, и он, не ожидая такого поведения, выпустил ее. Выбежав на балкон, София остановилась у балконной решетки и оглянулась на мужа. Он стоял на том же месте, где она его оставила, и раздевался. Она в ужасе следила за его спокойными, привычными движениями: он снял сюртук, затем развязал бант галстука, затем снял жилет и рубашку. Усевшись в стоявшее рядом кресло, Райдер снял обувь, встал и начал расстегивать бриджи.
— Нет! Нет! — закричала объятая ужасом София. — Что ты делаешь! Остановись!
— Почему? — невозмутимо спросил Райдер. — Что за странная чувствительность? Ты же видела меня голым, видела мое возбуждение, видела желание в моих глазах, желание обладать тобой. Разве такая картина для тебя непривычна? Разве ты не видела других голых мужчин, раздевавшихся и сгоравших от нетерпения?
Райдер разделся догола, и София увидела, что он, как и тогда, находится в полной боевой готовности. Он не стал выходить на балкон, а протянул жене руку:
— Иди сюда, Софи.
— Нет. Я плохо себя чувствую, я не пойду.
— Хорошо, — вздохнул Райдер и направился к ней. София метнулась было в сторону, стремясь обойти мужа, но пышные юбки платья помешали ей, она запуталась, зацепилась за что-то рукавом и порвала платье.
Какая жалость! Она испортила такой чудесный наряд! Рядом с ней раздался нетерпеливый голос мужа:
— Забудь о платье, Софи. И никаких драк. С этим покончено. Теперь ты моя жена и обязана подчиняться супружескому долгу. Перед разлукой у нас осталась одна ночь, и ты хочешь эту ночь испортить? В конце концов я твой законный супруг.
— Пусти меня.
— Ни в коем случае. Стой смирно, и я тебя раздену. Ты поклялась на распятии слушаться меня, и сейчас самое время выполнить эту клятву.
София сердито посмотрела в глаза мужу.
— Раньше мной командовал мой дядя, — заявила она, — а теперь командуешь ты. А я хочу быть свободной, чтобы никто мной не командовал. Почему мужчины делают что хотят, а женщины бесправны? Твое поведение меня нисколечко не удивляет, я другого и не ожидала. Ты такой же, как все, Райдер, такое же эгоистичное животное, как и остальные мужчины.
— Ты ошибаешься, Софи. Я отличаюсь от остальных хотя бы тем, что я твой муж. И буду им до последнего дня, пока дышу.
София напряженно молчала, и Райдеру неожиданно пришло в голову, что его жена останется всегда такой « же равнодушной, как и в этот день, однако подобное предположение показалось ему ужасным, диким, и он постарался поскорее забыть о нем.
— Софи, успокойся. Садись вот сюда, в кресло. Давай поговорим.
София уселась, довольная, что муж временно перестал домогаться ее любви.
— Что еще ты хочешь сказать о мужской грубости и бессердечии? — спросил он.
— Я веду себя глупо, — ответила София тихим голосом, глядя не на мужа, а в сторону. — Я знаю это. Ты уже был со мной близок и, судя по всему, не сделал мне ничего плохого: на следующее утро я чувствовала себя так же хорошо, как и накануне. Я все понимаю и ничего не понимаю. Я запуталась, Райдер. — София повернулась к мужу. — Мне трудно.
— Я помогу тебе, Софи. Единственное, что от тебя требуется, это перестать бояться и довериться во всем мне. Я не собираюсь запирать тебя в твоей спальне и запрещать тебе делать что-либо, поэтому твой взгляд на брак как на тюрьму неправилен. Если ты под свободой понимаешь возможность бежать сломя голову на край света, то тогда, конечно, на мужа можно смотреть как на врага и деспота только потому, что он запрещает тебе совершать безумные поступки. Подумай хорошенько, одинокой юной девушке неприлично путешествовать одной, разве не так? Когда-нибудь, возможно, мы вместе посетим какие-нибудь экзотические страны, вместе, понимаешь?
София имела в виду другое, когда говорила о свободе, но не стала спорить с Райдером.
— Я желаю тебе добра, — продолжал он. — Ты не должна относиться ко мне враждебно, Софи, и ожидать угроз и побоев, не все люди такие злодеи, как твой дядя.
— Я не верю тебе.
— А ты поверь.
Райдер встал и протянул руку Софии.
— Пойдем в комнату и ляжем в постель. Я помогу тебе раздеться.
София послушно проследовала за мужем в спальню, послушно, не двигаясь, стояла, пока он расстегивал ей
— С застежкой я справился. Теперь можешь снять платье, Софи. Позже займешься его починкой, у тебя найдется в багаже место для него? Этот наряд ты, наверное, захочешь сохранить на память, правда?
— Да.
Сказать по совести, она предпочла бы заняться ремонтом прямо сейчас, лишь бы не находиться с Райдером в спальне. Ночь пугала Софию бесконечной чередой томительно долгих минут, она нависала над ней страшным мохнатым чудовищем, от которого не было спасения, некуда было убежать и негде было спрятаться. София вспомнила о дяде, о том, как его глаза темнели от гнева, а кулаки сжимались так сильно, что белели костяшки пальцев, вспомнила боль от этих кулаков и злое, жестокое лицо.
— Ты не обулась даже на собственную свадьбу? — прервал воспоминания Софии Райдер. — Хотя что я удивляюсь? Вполне естественно, ступни-то еще не зажили. А я думал, ты выше ростом. Давай я сниму с тебя чулки и взгляну на твои раны.
София сидела на краю кровати в нижней рубашке, а муж опустился на колени и начал осмотр ног; о том, что он был совершенно голый, он давно забыл.
— Раны почти все затянулись, за исключением двух-трех глубоких порезов, они-то и причиняют тебе боль при ходьбе. А теперь я хочу осмотреть ссадины на теле. Давай снимем рубашку, вот так, отлично.
Райдер взялся за подол рубашки и застыл в немом изумлении. Он не знал, смеяться ему или плакать или жаловаться на судьбу, испортившую ему первую брачную ночь: рубашка Софии была испачкана кровью.
— Я помню, ты жаловалась на плохое самочувствие, моя дорогая, — сказал он.
— Я не обманывала тебя, Райдер, я и сейчас неважно себя чувствую. У меня болит низ живота.
— Это естественно, — вздохнул Райдер. — Обычное дело. Боюсь тебя разочаровать, дорогая жена, но ты не беременна. Это точно.
София взглянула на подол рубашки и, увидев пятна крови, побледнела как полотно.
— Не стоит так пугаться, Софи. У тебя есть что-нибудь для этого случая?
— Нет.
— Тогда я пришлю к тебе Коко, она принесет все необходимое. Может быть, ты хочешь принять болеутоляющее? Живот сильно болит?
— Нет. Да.
Через пятнадцать минут София лежала в постели, а Райдер, в ночной рубашке, стоял у кровати и смотрел на жену, которая, несмотря на жару, натянула простыню до самого подбородка.
Райдер заставил Софию выпить опия и торжественно пообещал:
— Клянусь, я не посягну на твою честь, когда ты будешь спать под действием лекарства.
На что София ответила раздраженным тоном:
— А почему бы и нет? Ты же делал подобное раньше.
— Да-а, видимо, фортуна повернулась ко мне спиной, — вздохнул Райдер и, подняв простыню, залез в постель и улегся рядом с женой. — Не дергайся, Софи, и не вздумай размахивать кулаками, иначе окажешься на полу. Я не собираюсь заставлять тебя заниматься со мной любовью. Закрой глаза и постарайся заснуть, опий действует быстро. Хочешь, я поглажу тебе живот?
Ответа на этот вопрос Райдер не получил — спрашивать было некого: София заснула.
На следующее утро, лишь начало светать, Райдер стоял рядом с Софией на палубе «Харбинджера» и давал жене последние наставления в дорогу.
— Не забудь отдать письмо моему брату. Не волнуйся, мои близкие будут заботиться о тебе и Джереми. С моей матушкой, возможно, возникнут осложнения, но если она будет не очень приветлива, не обращай на это внимания, хорошо? Аликс, та наверняка станет твоим союзником. Ты положила деньги в надежное место?
— Да, Райдер.
— Живот не болит сегодня?
— Нет.
— Обещаешь, что наймешь в Саутгемптоне сопровождающих?
Райдер нахмурился.
— Ты недовольна, что я разговариваю с тобой, как с ребенком, да?
— Да.
— Видишь ли, Софи, я впервые в жизни женат и впервые в жизни отправляю свою жену в дальний, опасный путь. На мне лежит ответственность за тебя и Джереми, и это тоже впервые, если не считать де…
Райдер осекся и мысленно отругал себя за неосторожность: он чуть не проболтался Софии о детях, хотя для признания момент был крайне неподходящий. Настанет время, и он обязательно расскажет ей о них, но не сейчас. София внимательно смотрела на мужа, ожидая продолжения фразы, но он после некоторого замешательства сказал только:
— В общем, и ты и Джереми теперь мои близкие родственники, и я за вас отвечаю.
— Не надо зря беспокоиться, Райдер, с нами все будет в порядке. Если, конечно, твоя семья примет нас хорошо.
— Разумеется, мои близкие примут вас хорошо; они, понятно, удивятся, потому что я не собирался жениться, во всяком случае, в ближайшие десять лет. Ты, пожалуйста, постарайся хотя бы сделать вид, что немножко любишь меня, чтобы не вызвать еще большего удивления. Они-то, в отличие от тебя, не считают меня грубым животным.
К Райдеру подошел капитан Мэллори, коренастый человек с широким некрасивым лицом, и, вежливо улыбаясь, предупредил:
— Нам пора отправляться, сэр. И не волнуйтесь, мистер Шербрук, я доставлю вашу жену в Англию целой и невредимой. У вас еще есть время для прощального поцелуя, но не более.
Райдер улыбнулся Софи:
— Можно мне тебя поцеловать?
София подняла к нему лицо, и он, наклонившись, нежно поцеловал ее плотно сжатые губки; от этого прикосновения София вздрогнула, и Райдер так и не понял почему: оттого ли, что жена нервничала перед дальней дорогой, или от удовольствия. В последнем он, правда, сильно сомневался.
— Будь осторожна, — не удержался Райдер от напутствия, погладил Софию по щеке и обернулся к Джереми, стоявшему неподалеку. Крепко обняв мальчика, он потрепал его по волосам и сказал: — Будь умницей, Джереми. И присматривай за сестрой, чтобы она не сильно грустила. Я постараюсь вернуться в Англию как можно скорее. А пока буду скучать здесь, потому что я успел полюбить тебя, мой дорогой. Успешного путешествия.
— В этом платье ты будешь выглядеть непорочной девой, Софи.
Перед обедом он пришел к ней в спальню элегантно одетый и, осмотрев свою невесту с головы до ног, одобрительно заметил:
— Какая ты красивая, просто загляденье!
София в ответ на восхищение Райдера равнодушно пожала плечами и ответила:
— Прям уж красивая. Симпатичная, и все.
— Ничего подобного, — возразил он. — Именно красивая. Ты готова? Сначала состоится обед, а потом бракосочетание. Мне искренне жаль, что нельзя никого пригласить из Кэмил-холла, но мы не можем идти на такой риск.
— Зачем ты все это затеял, Райдер? Зачем?
— Не волнуйся, — успокоил невесту Райдер и предложил ей руку. Вдвоем они вышли из комнаты, спустились по широкой лестнице в холл и прошли в столовую.
За обедом не произошло ничего примечательного, а после трапезы священник приступил к совершению брачного обряда.
Райдер, видя волнение Софии, ласково прошептал ей на ухо:
— Не бойся, скоро все кончится. Ты должна довериться мне, слышишь? Я никогда не причиню тебе зла, девочка моя. Обещаю.
София отнеслась к его словам с явным недоверием. Какие странные речи! И как не похоже на самоуверенного Райдера! Вместо того чтобы торжествовать победу, он утешает и ободряет. Чудеса. Хорошо хоть Джереми выглядит довольным и радостным; Райдер без труда завоевал его любовь, мальчик относился к нему с восхищением и готов был слушаться во всем. Чудеса.
Когда церемония закончилась, Сэмюель подошел к новобрачной с поздравлениями. Он выглядел довольным и успокоенным. Прижав Софию к своей груди, он сказал:
— Теперь все образуется, моя дорогая. Значит, так было тебе суждено. Бог послал тебе мужа, и ты должна слушаться его и доверять ему. Твой муж, Софи, честный и благородный человек, поверь мне, старику, прожившему на этом свете долгий срок.
София посмотрела на Джереми, который весело смеялся над словами Райдера; мальчик буквально повис у него на шее и болтал без умолку. Внезапно и смех, и оживленные разговоры прекратились как по команде. Все присутствующие обратили свои взоры к двери: там стоял Шерман Коул собственной персоной.
— Какая приятная неожиданность, мистер Коул, — воскликнул Райдер. — Хотя вы и явились в этот дом без приглашения, милости прошу. Что вам угодно на сей раз?
Шерман Коул обвел взглядом собравшихся в гостиной людей. Увидев застывшую на месте Софию в подвенечном платье и стоявшего рядом с ней Сэмюеля Грэйсона, он спросил:
— Как? Неужели мои глаза не обманывают меня? Вы женились на этой потаскушке, Грэйсон, в надежде спасти ее от виселицы? Какая наивность!
— Я вас предупреждал, Коул, — прервал разглагольствования судьи Райдер, — и повторяю снова: не будьте чересчур самонадеянны. Кроме того, вы медленно соображаете, сэр.
— Но к чему эта женитьба? Она ничего не изменит, ровным счетом ничего. Послушайте, Сэмюель, вы напрасно пошли на такой шаг. Эта девушка — убийца, и не позднее чем завтра утром я арестую ее именем закона. Вам ее не спасти. Так что, мой дорогой друг, в вашем распоряжении имеется всего лишь одна ночь, чтобы вы могли насладиться всеми прелестями этой особы. А потом наступит и моя очередь! Я позабочусь о том…
Райдер изо всей силы ударил судью кулаком в челюсть, и Шерман Коул как подкошенный рухнул на пол. Райдер подхватил потерявшего сознание поборника правосудия и оттащил за кресло.
— Когда негодяй очнется, — сказал он, — проводите его до Монтего-Бей, Эмиль. И пусть судья находится в неведении насчет того, кто является настоящим мужем Софии.
— Пойдемте в столовую, друзья мои, — обратился к присутствующим Грэйсон. — Вы обязательно должны отведать шампанского, которое разыскал в погребе наш неоценимый Джеймс.
София не двинулась с места, никак не отреагировала на слова управляющего, и, видя, что с женой творится что-то неладное, Райдер подошел к ней и, нежно поцеловав ее в губы, сказал:
— Не нужно бояться, Софи. Я твой муж и защищу тебя. Ни Шерман Коул и никто другой не посмеют тронуть волоса на твоей голове, слышишь?
София не ответила на поцелуй, она просто стояла и молчала. Райдер, желая вывести жену из оцепенения, снова заговорил:
— Я ведь только что защитил тебя, верно? Признаюсь честно, мне давно хотелось рассчитаться с судьей за его наглость, у меня просто руки чесались! А теперь забудь обо всем, что случилось, Софи, и обещай мне быть храброй. Обещай, что смело встанешь на мою защиту, хорошо?
— Я уже спасла тебя однажды.
— Тогда ты вела себя выше всяких похвал. Будь же всегда такой решительной, моя бесстрашная амазонка! Или ты после визита судьи растеряла всю свою смелость?
— У меня есть младший брат, и я обязана о нем заботиться, а не о тебе.
— И о нем, и обо мне. Я как-никак твой муж, не забывай. Неужели ты не защитишь своего мужа, если он попадет в беду?
— Да, конечно, — вздохнула София. — Я не оставлю тебя в беде, Райдер.
— Спасибо тебе, моя дорогая.
Райдер оглянулся на лежащего за креслом судью. И чего ради этот человек заявился сюда сегодня? Мог бы прийти и завтра. Чего он добивался? Из Монтего-Бей до Кимберли-холла путь неблизкий, трудно поверить, чтобы этот путь был проделан исключительно ради угроз и насмешек. Или Шерман Коул хотел напугать Софи? Мысли Райдера вернулись к жене, и он моментально забыл про судью. Софи! Сегодня ночью он будет любить ее; и ждать осталось недолго, каких-нибудь три часа. Он разденет ее, возьмет на руки, отнесет на супружеское ложе… Он будет ненасытен, неутомим, он напьется любовью впрок, ведь впереди их ожидают долгие недели, а возможно, и месяцы разлуки. Воодушевленный сладостным ожиданием брачной ночи, Райдер повеселел, забыл о неприятном визите. Взяв под руку жену, он прошел с ней в столовую, а там занял за столом место главы дома, усадив Софию по правую сторону от себя, при этом он ласково взял пальчики жены и поцеловал их. София оставалась такой же безучастной и подавленной, как прежде.
— Эмиль займется Коулом, — сказал Райдер. — А по дороге постарается выяснить, почему судья нанес визит именно сегодня, ведь негодяй собирался произвести арест завтра, если ты помнишь.
— Жаль, что это не я ударила Коула. — В голосе Софии слышалась досада.
Райдер был доволен: наконец-то София начинает приходить в себя.
— Это правда? — переспросил он. — Что ж, тогда я, пожалуй, схожу за ним и притащу сюда, ты не против? Покажи-ка мне свой кулачок.
София протянула ему сжатую в кулак руку, и он внимательно осмотрел крепко сжатые пальцы, а потом аккуратно заправил внутрь ладони торчащий большой палец.
— Большой палец следует убирать, — наставительно заметил Райдер. — Иначе во время удара он может сломаться.
— Ты поранил костяшки пальцев, посмотри!
— Ерунда! Что значат какие-то ссадины по сравнению с удовольствием наказать мерзавца! А теперь, моя дорогая, давай поднимем бокалы за наше здоровье, выпьем за новую супружескую пару! Вот так, отлично. И улыбнись.
София отхлебнула из бокала; шампанское было холодным и вкусным, и она с наслаждением сделала большой глоток.
По мере того как откупоривалась очередная бутылка шампанского, разговор за столом становился все веселее и веселее, то тут, то там слышался смех. Священник рассказал забавный анекдот о святом, случайно попавшем в ад, и присутствующие оценили рассказ взрывом дружного, беззаботного хохота. Райдер смеялся вместе с остальными, но, случайно взглянув на Софию, не принимавшую участия в общем веселье, нахмурился и спросил:
— Что с тобой, Софи? Ты сидишь словно на поминках, а не на собственной свадьбе. И ты почти ни к чему не притронулась. Почему ты не ешь?
— Я не хотела этой свадьбы, — ответила София, не поднимая глаз от тарелки, на которой лежал аппетитный кусок ананасового торта.
— Тем не менее мы обвенчались, и хватит об этом. Пора тебе привыкнуть к этому факту.
— Ты прав, я должна смириться с неизбежным. Сделанного не вернешь.
София взяла свой бокал и выпила его содержимое до дна.
— Не собираешься ли ты напиться с горя до бесчувствия? — полюбопытствовал Райдер.
— Нет, такого просто не может быть.
— А по-моему, может. Ты не слышала о молодых людях, которые, выпив изрядные дозы спиртного, шампанского, например, потом вели себя престранным образом: размахивали руками, горланили песни во всю силу своих легких, а затем, внезапно заснув, роняли пьяные головы на стол, утыкаясь носом в тарелку, или, еще того хуже, падали со стульев на пол.
Сказав это, Райдер с озорной улыбкой посмотрел на жену; он поддразнивал ее, ожидая привычной реакции, но София не откликнулась на брошенный ей вызов и продолжала сидеть с постным лицом.
— Ты устала? — спросил ее Райдер.
— Да, — коротко ответила София и, тяжело вздохнув, откинулась на спинку кресла.
— У тебя что-нибудь болит?
— Да. У меня болит все тело, и ступни ног, и…
— Не пытайся обмануть меня, Софи. Я неплохо изучил тебя за то время, что ты живешь здесь, и, должен заметить, лгунья из тебя никудышная.
— Ты не знаешь меня, Райдер, абсолютно не знаешь.
— Хорошо, пусть так. Я узнаю тебя в будущем, я изучу твой характер, твои привычки, я буду к этому стремиться. К сожалению, у меня нет возможности приступить к исследованию твоей сложной души сегодня или завтра, мы скоро расстанемся. Кстати, о твоей поездке. Я дам тебе письмо к брату, которое ты вручишь ему по приезде в Нортклифф-холл, а также достаточную сумму денег, чтобы ты могла нанять от порта в Саутгемптоне экипаж и добраться до поместья. Кроме экипажа, тебе следует нанять нескольких сопровождающих для охраны. Обещаешь мне выполнить все так, как я тебе сказал?
— Обещаю.
Райдер взглянул на вырез подвенечного платья, затейливо укрытый кружевными оборками, и заметил:
— Ты похудела, Софи. Но ничего, это не страшно, я займусь твоим питанием, и ты у меня быстренько наберешь нужный вес.
— Я могу растолстеть и без усиленной кормежки.
— Я понимаю, на что ты намекаешь, Софи, но почему ты так уверена в своей беременности? Или ты сильно разочаруешься, если твои страхи окажутся напрасными?
— Я себя плохо чувствую. Скорее всего мое плохое самочувствие вызвано беременностью.
Райдера слова жены и ее уверенность в том, что она находится в положении, несколько удивили. Он задумчиво покрутил бокал в руке, держа его за длинную тонкую ножку, и сказал:
— Советую тебе, Софи, поменьше вспоминать прошлое и думать о будущем. И не бойся меня. Я хорошо знаю женщин и к тебе тоже найду подход. Тебе также не следует забывать о том, что после ночи, проведенной со мной, ты перестала быть девственницей. Привыкни к этой мысли. Я видел тебя раздетой, я помню твое тело, даже родимое пятно под твоим левым коленом. Ты не должна стесняться своего мужа, Софи.
— Все это правильно, но…
— Что?
— В ту ночь я была одурманена наркотиком и поэтому не принимала сознательного участия в любовных забавах.
— Ну и что? Это ничего не меняет. Доверься мне, и твои страхи исчезнут.
— Довериться тебе? Ты не раз меня обманывал.
— Не будь такой злопамятной, Софи. Ты тоже кое-что делала неправильно. Давай забудем о том, что было. Кстати, до сих пор, стоит мне только вспомнить о поступке твоего дяди, напоившего меня, раздевшего и отдавшего в руки той женщины, я начинаю кипеть от негодования. Какая неслыханная наглость и бесстыдство! Между прочим, как звали ту темпераментную особу, которую Берджес мне подсунул?
— Далия. Ты ей очень понравился, она даже собиралась простить моему дяде те деньги, которые он был ей должен.
— Ты наблюдала за нами, Софи?
— Одно мгновение, не больше, дядя заставил меня. Он считал, что это необходимо, что это подготовит меня к последующему разговору с тобой. Я не могла смотреть на тебя и на Далию и убежала.
— Да-а, грязная история. Однако Бог с ними — и с твоим дядей, и с его сообщницей. Нам пора наверх, Софи, пойдем.
Минут через десять новобрачные поднялись на второй этаж, в спальню. Райдер тихо закрыл дверь и запер ее. София молча смотрела на то, как он уверенно идет к ней, на его довольную полуулыбку, победно светившуюся в глазах. Сама она выглядела мученицей, которую вот-вот должны принести в жертву жестокие язычники. Райдер, видя перед собой бледное, испуганное лицо жены, почти поверил в то, что она на самом деле девственница и никогда не вступала в интимные отношения ни с одним из своих псевдолюбовников. Он даже задумался о том, не сказать ли ей правду. Не признаться ли, что он не лишал ее девственности? Что он жестоко обманул ее, потому что боялся ее возможного согласия на брак с Сэмюелем Грэйсоном? После короткого торопливого раздумья Райдер решил не признаваться в своей лжи. Момент был не очень подходящим, правда может и подождать. Столько времени впереди!
Райдер обнял жену. Он не стал жадно набрасываться на нее, страстно целовать, а произнес короткую вступительную речь:
— Ты кое-что знаешь о том, что происходит между мужчиной и женщиной в постели, не так ли? Однако твои знания случайны и не подкреплены опытом. Ты научилась дразнить мужчин, кокетничать с ними, соблазнять, доводить до исступления, когда они готовы на что угодно ради твоих ласк, твоего тела. Но у тебя нет опыта интимных отношений, а то, что произошло между нами, не в счет, обстоятельства сложились не в твою пользу. Я не собираюсь ни к чему принуждать тебя, Софи. Я не хочу, чтобы твои первые впечатления об интимном контакте между мужчиной и женщиной перенеслись и на наши отношения, чтобы ты в страхе и отвращении ждала каждой следующей ночи. Нет, этого я не хочу. Но ты пойми, дорогая моя, перед лицом Бога мы обещали принадлежать друг другу, и наша совместная супружеская жизнь, включая и ее интимную сторону, для тебя и для меня — самое важное на свете.
— Я не хочу, Райдер. Мне необходимо время, чтобы привыкнуть.
— У тебя будет достаточно времени в Англии. Но это потом, а сейчас в нашем распоряжении целая ночь, наша ночь, Софи. Я же не варвар и не грубиян, я сделаю все, чтобы тебе было хорошо со мной, в моих объятиях ты забудешь обо всем!
Райдер начал гладить ее спину, тихонько, осторожно, словно она была ребенком или диким, не знающим человеческой ласки животным. София смотрела на мужа, занятая своими мыслями, и неожиданно его лицо исчезло. Перед ее взором появилось лицо лорда Дэвида, а потом еще лица: Оливера Сассона и Чарльза Грэм-монда, Дики Мейсона и двух других мужчин, которых она завлекла в свои сети. Жизнь Дики Мейсона была искалечена руками дяди и ее собственными, руками Софии Стэнтон-Гревиль; двое других тоже плохо кончили: один из них был мертв, а другой спился и с позором уехал с Ямайки. София ненавидела себя, ненавидела дядю, ненавидела Райдера, заставившего ее согласиться на брак с ним. Она с силой рванулась из его объятий, и он, не ожидая такого поведения, выпустил ее. Выбежав на балкон, София остановилась у балконной решетки и оглянулась на мужа. Он стоял на том же месте, где она его оставила, и раздевался. Она в ужасе следила за его спокойными, привычными движениями: он снял сюртук, затем развязал бант галстука, затем снял жилет и рубашку. Усевшись в стоявшее рядом кресло, Райдер снял обувь, встал и начал расстегивать бриджи.
— Нет! Нет! — закричала объятая ужасом София. — Что ты делаешь! Остановись!
— Почему? — невозмутимо спросил Райдер. — Что за странная чувствительность? Ты же видела меня голым, видела мое возбуждение, видела желание в моих глазах, желание обладать тобой. Разве такая картина для тебя непривычна? Разве ты не видела других голых мужчин, раздевавшихся и сгоравших от нетерпения?
Райдер разделся догола, и София увидела, что он, как и тогда, находится в полной боевой готовности. Он не стал выходить на балкон, а протянул жене руку:
— Иди сюда, Софи.
— Нет. Я плохо себя чувствую, я не пойду.
— Хорошо, — вздохнул Райдер и направился к ней. София метнулась было в сторону, стремясь обойти мужа, но пышные юбки платья помешали ей, она запуталась, зацепилась за что-то рукавом и порвала платье.
Какая жалость! Она испортила такой чудесный наряд! Рядом с ней раздался нетерпеливый голос мужа:
— Забудь о платье, Софи. И никаких драк. С этим покончено. Теперь ты моя жена и обязана подчиняться супружескому долгу. Перед разлукой у нас осталась одна ночь, и ты хочешь эту ночь испортить? В конце концов я твой законный супруг.
— Пусти меня.
— Ни в коем случае. Стой смирно, и я тебя раздену. Ты поклялась на распятии слушаться меня, и сейчас самое время выполнить эту клятву.
София сердито посмотрела в глаза мужу.
— Раньше мной командовал мой дядя, — заявила она, — а теперь командуешь ты. А я хочу быть свободной, чтобы никто мной не командовал. Почему мужчины делают что хотят, а женщины бесправны? Твое поведение меня нисколечко не удивляет, я другого и не ожидала. Ты такой же, как все, Райдер, такое же эгоистичное животное, как и остальные мужчины.
— Ты ошибаешься, Софи. Я отличаюсь от остальных хотя бы тем, что я твой муж. И буду им до последнего дня, пока дышу.
София напряженно молчала, и Райдеру неожиданно пришло в голову, что его жена останется всегда такой « же равнодушной, как и в этот день, однако подобное предположение показалось ему ужасным, диким, и он постарался поскорее забыть о нем.
— Софи, успокойся. Садись вот сюда, в кресло. Давай поговорим.
София уселась, довольная, что муж временно перестал домогаться ее любви.
— Что еще ты хочешь сказать о мужской грубости и бессердечии? — спросил он.
— Я веду себя глупо, — ответила София тихим голосом, глядя не на мужа, а в сторону. — Я знаю это. Ты уже был со мной близок и, судя по всему, не сделал мне ничего плохого: на следующее утро я чувствовала себя так же хорошо, как и накануне. Я все понимаю и ничего не понимаю. Я запуталась, Райдер. — София повернулась к мужу. — Мне трудно.
— Я помогу тебе, Софи. Единственное, что от тебя требуется, это перестать бояться и довериться во всем мне. Я не собираюсь запирать тебя в твоей спальне и запрещать тебе делать что-либо, поэтому твой взгляд на брак как на тюрьму неправилен. Если ты под свободой понимаешь возможность бежать сломя голову на край света, то тогда, конечно, на мужа можно смотреть как на врага и деспота только потому, что он запрещает тебе совершать безумные поступки. Подумай хорошенько, одинокой юной девушке неприлично путешествовать одной, разве не так? Когда-нибудь, возможно, мы вместе посетим какие-нибудь экзотические страны, вместе, понимаешь?
София имела в виду другое, когда говорила о свободе, но не стала спорить с Райдером.
— Я желаю тебе добра, — продолжал он. — Ты не должна относиться ко мне враждебно, Софи, и ожидать угроз и побоев, не все люди такие злодеи, как твой дядя.
— Я не верю тебе.
— А ты поверь.
Райдер встал и протянул руку Софии.
— Пойдем в комнату и ляжем в постель. Я помогу тебе раздеться.
София послушно проследовала за мужем в спальню, послушно, не двигаясь, стояла, пока он расстегивал ей
— С застежкой я справился. Теперь можешь снять платье, Софи. Позже займешься его починкой, у тебя найдется в багаже место для него? Этот наряд ты, наверное, захочешь сохранить на память, правда?
— Да.
Сказать по совести, она предпочла бы заняться ремонтом прямо сейчас, лишь бы не находиться с Райдером в спальне. Ночь пугала Софию бесконечной чередой томительно долгих минут, она нависала над ней страшным мохнатым чудовищем, от которого не было спасения, некуда было убежать и негде было спрятаться. София вспомнила о дяде, о том, как его глаза темнели от гнева, а кулаки сжимались так сильно, что белели костяшки пальцев, вспомнила боль от этих кулаков и злое, жестокое лицо.
— Ты не обулась даже на собственную свадьбу? — прервал воспоминания Софии Райдер. — Хотя что я удивляюсь? Вполне естественно, ступни-то еще не зажили. А я думал, ты выше ростом. Давай я сниму с тебя чулки и взгляну на твои раны.
София сидела на краю кровати в нижней рубашке, а муж опустился на колени и начал осмотр ног; о том, что он был совершенно голый, он давно забыл.
— Раны почти все затянулись, за исключением двух-трех глубоких порезов, они-то и причиняют тебе боль при ходьбе. А теперь я хочу осмотреть ссадины на теле. Давай снимем рубашку, вот так, отлично.
Райдер взялся за подол рубашки и застыл в немом изумлении. Он не знал, смеяться ему или плакать или жаловаться на судьбу, испортившую ему первую брачную ночь: рубашка Софии была испачкана кровью.
— Я помню, ты жаловалась на плохое самочувствие, моя дорогая, — сказал он.
— Я не обманывала тебя, Райдер, я и сейчас неважно себя чувствую. У меня болит низ живота.
— Это естественно, — вздохнул Райдер. — Обычное дело. Боюсь тебя разочаровать, дорогая жена, но ты не беременна. Это точно.
София взглянула на подол рубашки и, увидев пятна крови, побледнела как полотно.
— Не стоит так пугаться, Софи. У тебя есть что-нибудь для этого случая?
— Нет.
— Тогда я пришлю к тебе Коко, она принесет все необходимое. Может быть, ты хочешь принять болеутоляющее? Живот сильно болит?
— Нет. Да.
Через пятнадцать минут София лежала в постели, а Райдер, в ночной рубашке, стоял у кровати и смотрел на жену, которая, несмотря на жару, натянула простыню до самого подбородка.
Райдер заставил Софию выпить опия и торжественно пообещал:
— Клянусь, я не посягну на твою честь, когда ты будешь спать под действием лекарства.
На что София ответила раздраженным тоном:
— А почему бы и нет? Ты же делал подобное раньше.
— Да-а, видимо, фортуна повернулась ко мне спиной, — вздохнул Райдер и, подняв простыню, залез в постель и улегся рядом с женой. — Не дергайся, Софи, и не вздумай размахивать кулаками, иначе окажешься на полу. Я не собираюсь заставлять тебя заниматься со мной любовью. Закрой глаза и постарайся заснуть, опий действует быстро. Хочешь, я поглажу тебе живот?
Ответа на этот вопрос Райдер не получил — спрашивать было некого: София заснула.
На следующее утро, лишь начало светать, Райдер стоял рядом с Софией на палубе «Харбинджера» и давал жене последние наставления в дорогу.
— Не забудь отдать письмо моему брату. Не волнуйся, мои близкие будут заботиться о тебе и Джереми. С моей матушкой, возможно, возникнут осложнения, но если она будет не очень приветлива, не обращай на это внимания, хорошо? Аликс, та наверняка станет твоим союзником. Ты положила деньги в надежное место?
— Да, Райдер.
— Живот не болит сегодня?
— Нет.
— Обещаешь, что наймешь в Саутгемптоне сопровождающих?
Райдер нахмурился.
— Ты недовольна, что я разговариваю с тобой, как с ребенком, да?
— Да.
— Видишь ли, Софи, я впервые в жизни женат и впервые в жизни отправляю свою жену в дальний, опасный путь. На мне лежит ответственность за тебя и Джереми, и это тоже впервые, если не считать де…
Райдер осекся и мысленно отругал себя за неосторожность: он чуть не проболтался Софии о детях, хотя для признания момент был крайне неподходящий. Настанет время, и он обязательно расскажет ей о них, но не сейчас. София внимательно смотрела на мужа, ожидая продолжения фразы, но он после некоторого замешательства сказал только:
— В общем, и ты и Джереми теперь мои близкие родственники, и я за вас отвечаю.
— Не надо зря беспокоиться, Райдер, с нами все будет в порядке. Если, конечно, твоя семья примет нас хорошо.
— Разумеется, мои близкие примут вас хорошо; они, понятно, удивятся, потому что я не собирался жениться, во всяком случае, в ближайшие десять лет. Ты, пожалуйста, постарайся хотя бы сделать вид, что немножко любишь меня, чтобы не вызвать еще большего удивления. Они-то, в отличие от тебя, не считают меня грубым животным.
К Райдеру подошел капитан Мэллори, коренастый человек с широким некрасивым лицом, и, вежливо улыбаясь, предупредил:
— Нам пора отправляться, сэр. И не волнуйтесь, мистер Шербрук, я доставлю вашу жену в Англию целой и невредимой. У вас еще есть время для прощального поцелуя, но не более.
Райдер улыбнулся Софи:
— Можно мне тебя поцеловать?
София подняла к нему лицо, и он, наклонившись, нежно поцеловал ее плотно сжатые губки; от этого прикосновения София вздрогнула, и Райдер так и не понял почему: оттого ли, что жена нервничала перед дальней дорогой, или от удовольствия. В последнем он, правда, сильно сомневался.
— Будь осторожна, — не удержался Райдер от напутствия, погладил Софию по щеке и обернулся к Джереми, стоявшему неподалеку. Крепко обняв мальчика, он потрепал его по волосам и сказал: — Будь умницей, Джереми. И присматривай за сестрой, чтобы она не сильно грустила. Я постараюсь вернуться в Англию как можно скорее. А пока буду скучать здесь, потому что я успел полюбить тебя, мой дорогой. Успешного путешествия.