Страница:
София уже давно перестала вырываться из объятий мужа, она спокойно лежала, ощущая на себе его тяжесть, слушая его прерывистое, тяжелое дыхание и думая о том, что в этом интимном действе между мужчиной и женщиной, в этом соитии не было ничего приятного. Наоборот, она испытала сильную боль. София не ожидала болевых ощущений; она помнила, как Далия с удовольствием рассказывала ей о своих ночных манипуляциях в кровати и никогда не жаловалась на боль. Да и вряд ли она с такой охотой отдавалась бы мужчинам, если бы близость не приносила ей удовольствия. Боль удивила Софию, она оказалась неожиданной, так же как и другие ощущения, например, удивительное чувство горячей наполненности внутри и сознание того, что семя мужа находится сейчас в ней, в ее теле, и не только его семя, но и его мужское естество, твердое и горячее. На какое-то время Райдер стал частью ее тела, но София отчаянно сопротивлялась этому, не хотела этого, зная, что скоро это иллюзорное ощущение пройдет, и попробовала отодвинуться от него. Райдер приподнялся над ней, опершись на локти, на лице его сияла улыбка.
— Прости меня, Софи, я причинил тебе боль. Больше я никогда так не сделаю.
— А почему ты сделал мне больно сейчас? — спросила София.
Райдер решил сказать ей наконец правду.
— Это был твой первый раз. Сегодня ты стала женщиной, Софи. А больно было потому, что мне пришлось лишить тебя девственности.
София уставилась на мужа, ничего не говоря, и глаза ее потемнели от гнева. Какая ложь! Он все время лгал ей! Рассказ о том, как он овладел ею, возможность беременности — все оказалось не более чем вымыслом.
— Негодяй! — крикнула она и с яростью оттолкнула Райдера от себя.
— Не сердись, Софи. Прости меня за эту ложь. Райдер схватил жену за запястья и отвел ей руки за голову, не давая вырваться. София, прижатая к кровати тяжестью его тела, почувствовала, как набухает внутри нее его плоть, и сознание того, что она желанна, не принесло ей радости, а лишь сильнее настроило против мужа. Какая ненасытность! Неужели он никогда не оставит ее в покое? София, если бы могла, убила его в этот миг, до такой степени он был ей ненавистен.
— Успокойся, Софи, ради Бога, — продолжал говорить Райдер, — и не смотри на меня так, словно я совершил преступление. Да, я обманул тебя, но прошу у тебя за это прощения. Я хотел тогда наказать тебя, проучить, вспомни, твой дядя и ты сама не очень-то красиво обошлись со мной. Я считал себя вправе отплатить тебе той же монетой, поступить с тобой точно так же, как ты поступила со мной. По-моему, это справедливо. А потом обстоятельства изменились, и я решил жениться на тебе, и моя ложь неожиданно сослужила мне хорошую службу. Я выиграл.
— Выиграл? Какая наивность! Ты считаешь, что, женившись на мне, выиграл? Для тебя эта женитьба — невыгодна. Я небогата, у меня дурная репутация…
— Замолчи, Софи!
— И не подумаю! — ответила София, ничуть не боясь гнева мужа. — Ты можешь злиться сколько тебе будет угодно, но я от этого не изменюсь. Ты абсолютно ничего не выиграл, Райдер.
— Запомни, Софи, здесь главный я. И если я говорю, что я выиграл, значит, так оно и есть.
София, высвободив правую руку из пальцев Райдера, размахнулась и изо всех сил ударила его в челюсть. Райдер, собиравшийся прочесть жене небольшую лекцию о том, кому принадлежит первое слово в семье и кто в ней хозяин, и не ожидавший такого поступка, замер от неожиданности и удивленно посмотрел на жену, а она, неистово колотя его ногами по спине, высвободилась наконец из-под него и с силой оттолкнула от себя, да так, что Райдер упал с кровати на пол. София приподнялась и взглянула на лежавшего на полу Райдера. Он лежал на спине, тер ушибленный подбородок и смеялся. Смеялся над ней, над Софией. Она соскочила с кровати, схватила свою ночную рубашку, торопливо натянула ее на себя. На простыне и на рубашке были пятна крови, и София с ненавистью посмотрела на Рай-дера, который уже поднялся и стоял по другую сторону супружеского ложа; смеяться он перестал и теперь спокойно смотрел на нее. София не удержалась и скользнула взглядом по его животу, измазанному кровью, длинным ногам, пучку курчавых волос, обмякшей плоти. Райдер проследил направление ее взгляда, осмотрел себя и, стянув с кровати простыню, вытер кровь.
— Приведи себя в порядок, Софи, — сказал он, — а потом я рассчитаюсь с тобой за твой предательский удар.
— Мерзавец! Только подойди ко мне, и я сломаю тебе хребет! Достаточно ты поиздевался надо мной сегодня, хватит! Не смей приближаться ко мне, Райдер. Ты и так уже сделал мне больно, посмотри, у меня началось кровотечение! Что тебе еще от меня нужно? Хочешь моей смерти? Я знаю, для такой дуры, как я, лучше смерть, я это заслужила, и я скорее умру, чем ты дотронешься до меня хоть пальцем!
— Не говори глупостей, Софи. Я тебе объяснил, кровь появилась потому, что ты впервые имела соитие с мужчиной. Ты из девушки превратилась в женщину. Неужели ты думаешь, что у женщины всякий раз, как она предается плотской страсти с мужем или любовником, начинается кровотечение? Странно, что ты в этом вопросе так невежественна. Повторяю, ты стала женщиной, и в этом событии нет ничего ужасного.
— Перестань делать из меня идиотку. Мне девятнадцать лет, и я не девушка, а женщина. При чем здесь кровотечение?
— Я согласен, Софи, ты не маленькая девочка, ты взрослая, но я имел в виду немного другое: ты лишилась девственности, а это значит, что теперь ты можешь принадлежать мужчине, и если произойдет оплодотворение, иметь от него детей. Девственницы не имеют детей. Постепенно ты привыкнешь к плотской любви, сначала тебе будет немножко неприятно, но потом тебе понравится, вот увидишь. Мне говорили, что иметь мужчину исключительно приятно.
— А-а, понимаю, тебе говорили об этом твои бесчисленные любовницы!
Что это? Ревность? Или досада? Райдер был не прочь, чтобы София поревновала, но он не был уверен в том, что она способна ревновать его к кому-либо. Разве можно ревновать, не любя? Он обошел кровать и приблизился к жене, ожидая, что она шарахнется от него, как от черта, но София, наоборот, бросилась на мужа с кулаками и молча, упорно стала наносить ему удары куда попало. Она не кричала, не визжала, не ругалась, только тяжело дышала.
— Я вижу, ты научилась драться молча, — сказал Райдер, — ты боишься лишними звуками разбудить своего брата, не так ли? Ты заботишься о его спокойствии, и я это понимаю. Но есть одна большая разница, Софи; перед тобой стоит не твой дядя, Теодор Берджес, а твой законный муж, и я ничем не заслужил твоей ненависти. И не молчи, если тебе хочется крикнуть или обругать меня, милости прошу.
Вместо ответа София попыталась ударить мужа коленом в пах, но Райдер успел увернуться, и удар пришелся в верхнюю часть бедра. В следующий момент Райдер схватил Софию за руки, содрал с нее рубашку и толкнул жену на кровать, а затем навалился на нее сверху всем телом. София беспомощно барахталась под ним и, не в силах высвободиться, постепенно затихла.
— Тебе было неприятно, когда я целовал тебя и дотрагивался до тебя? — спросил Райдер.
София посмотрела на него как на сумасшедшего.
— Ты находишь мой вопрос глупым? — продолжал Райдер. — Я знаю, Софи, я понимаю тебя. Тебе нужно в первую очередь избавиться от неприятных воспоминаний, забыть о том, что твой дядя заставлял тебя делать, забыть о тех мужчинах, это в прошлом. Не стоит тебе все время думать об этом, изводить себя. Ты и я — другое дело. В наших отношениях нет ничего плохого. Мы супруги, и мы должны любить друг друга, и не на словах, хотя и это важно, а на деле.
София слушала его и думала о том, что он никогда в жизни не посмеет ударить ее, поднять на нее руку, как бы она сама ни нападала на него. Возможно, она когда-нибудь застрелит его, но и тогда он не остановит ее, боясь сделать больно, не желая вступать с ней в борьбу, потому что она слабее его. София посмотрела в ясные голубые глаза мужа и медленно, четко произнося слова и делая паузы, сказала:
— Ты во всем виноват, Райдер. С самого начала я поняла, что ты не такой, как все, и предупреждала дядю, но он и слушать меня не захотел. Как только ты появился в Монтего-Бей, все пошло вкривь и вкось. Я мечтала о том, чтобы ты поскорее убрался восвояси, я не желала тебя видеть, разговаривать с тобой, а дядя заставил меня. И посмотри, что в конце концов получилось.
— В каком смысле я отличаюсь от других мужчин?
— Я отвечу тебе, Райдер, хотя мне не очень хочется. Другие мужчины ни о чем не думали, кроме как о своей персоне; они были крайне довольны собой, горды своими мужскими и прочими достоинствами и практически не замечали меня или, правильнее будет сказать, относились ко мне как к своей собственности, пусть временной, кичились мной перед остальными, словно я была предметом дорогой обстановки или драгоценным камнем. Сознание того, что они владеют мной, возвышало их в собственных глазах. А ты, Райдер, не очень-то заботился о том, что подумают люди о тебе и твоих поступках, и ты не до такой степени влюблен в себя, как те надутые индюки, что попались на приманку моего дяди, то есть на меня. Ты остался равнодушен ко мне.
— О нет, Софи, в этом ты не права. Я не был равнодушен к тебе, я хотел тебя как женщину, но стремление к близости с тобой превратилось для меня в игру, понимаешь? В азартную охоту. Пойми, я хотел завоевать тебя и добиться власти над тобой. Кроме того, ты вела себя так дерзко, что мне хотелось как следует проучить тебя, показать тебе твое место. Потом все изменилось, ты знаешь. Я женился на тебе. И правильно сделал. Почему ты считаешь наш брак неудачным? Со мной, под моей опекой ты и Джереми находитесь в безопасности, вам нечего бояться, у вас есть защитник. У тебя есть я, Софи, помни об этом, во мне заключено твое настоящее и твое будущее. И я хочу тебя и возьму тебя, потому что ты принадлежишь мне, но сначала ты вымоешься и отдохнешь, а потом мы повторим все снова, хорошо? И обещай мне, что больше не будешь бросаться на меня с кулаками.
— Буду.
Райдер вздохнул и освободил Софию от своих объятий. Он встал, подошел к большому комоду и вынул из одного ящика два шелковых шарфа.
— Ты вынуждаешь меня делать то, чего мне, возможно, не стоит делать. Я могу навек поплатиться твоим хорошим ко мне отношением, хотя, сдается мне, твои чувства к мужу очень далеки от любви. Я даже допускаю, что после этого ты не будешь разговаривать со мной неделю. Что ж, я готов это стерпеть. Я даже готов забыть на какое-то время о том, что я твой муж и ты обязана во всем слушаться меня.
София спрыгнула с кровати и побежала к двери. Райдер преградил жене путь и резким голосом заметил:
— По-моему, ты погорячилась, Софи, не советую тебе выбегать из спальни в коридор. Ты вряд ли порадуешь моих родственников, бегая нагишом по дому. Я уж не говорю о том, что тебя могут увидеть слуги. Ты, бесспорно, красивая, ты хорошо сложена, у тебя длинные стройные ноги и тонкая талия, но я собираюсь один наслаждаться твоей красотой, у меня есть на это право.
Райдер взял Софию за руку и потянул к себе, но она ступней ударила его под колено, и он от неожиданности ослабил хватку, чем София немедленно и воспользовалась. Через секунду она уже бежала по коридору, абсолютно не думая о том, что она голая и ее могут увидеть. Бежала она недолго, в конце коридора натолкнувшись на графа. Хозяин дома крепко схватил ее в объятия и прижал к себе.
— Пустите меня! — вне себя от гнева закричала София.
— Но вам нужна одежда… — растерянно проговорил Дуглас, настолько потрясенный видом своей невестки, несущейся с безумным взглядом в чем мать родила по коридору, что едва не потерял дар речи.
— Пожалуйста, — жалобно попросила София, — отпустите меня. — Она в страхе оглянулась и увидела, что к ним направляется Райдер. В руках он нес халат.
Дуглас заметил разгневанное лицо Райдера, его пылающий взгляд, почувствовал, что София боится, и крепче прижал родственницу к себе, как бы пытаясь ее защитить.
— Твоя жена выглядит испуганной, Райдер, — обратился граф к брату.
— Да, она немного взволнована, — ответил, подходя, Райдер. От гнева на Софию у него даже закружилась голова; он хотел поскорее прекратить дикую, странную сцену. Ему не нравилось, что Дуглас держит в объятиях Софию, да еще обнаженную. — Отпусти ее, Дуглас, все в порядке.
Граф прекрасно понимал, что придется передать Софию ее мужу. Кроме того, он знал, что Райдер никогда не сделает ничего плохого ни своей жене, ни какой-либо другой женщине.
— Будем надеяться на лучшее, — ответил граф. — Ничего страшного не случилось?
— Нет, конечно, нет. София, оденься, пожалуйста. Моему брату вовсе не обязательно созерцать твои прелести.
Дуглас отошел в сторону, и Райдер накинул халат на плечи жены. Она завернулась в мягкую, прохладную ткань и продолжала неподвижно стоять, ничего не говоря и ни на кого не глядя.
— Что ж, пожелаю вам приятного сна, — сказал Дуглас и пошел дальше по коридору, а Райдер, взяв Софию за руку, повел ее обратно в спальню.
Вернувшись в спальню, Райдер подвел Софию к кровати, уложил, затем взял шарфы и с их помощью привязал руки жены к изголовью кровати. София молчала и лежала неподвижно, от нервного напряжения она совершенно обессилела и не сопротивлялась.
— Так, отлично, — сказал Райдер, слез с кровати и полюбовался на дело своих рук. — лежи спокойно, Софи. У тебя довольно сильное кровотечение, я тебя подмою.
София почувствовала, что он раздвигает ей ноги, и закрыла глаза. Райдер протер влажной тканью запачканные кровью места, потом вытер Софию сухим полотенцем.
— Софи, посмотри на меня, — тихо сказал он. София открыла глаза, и их выражение Райдеру не понравилось.
— Твой поступок был глуп, Софи. Зачем тебе понадобилось убегать? И Дуглас увидел тебя, голую. Что в этом хорошего, скажи? Я понимаю, ты была вне себя, но… Ладно, не будем говорить об этом. Ты устала. Хочешь спать?
— Да.
Райдер отвязал Софии руки и начал легонько массировать ей запястья. София растерянно посмотрела вокруг, ища ночную рубашку, и он моментально понял ее взгляд и сказал:
— Нет, Софи. Рубашка тебе не нужна. Будем спать вместе, рядом и без одежды.
Райдер улегся, обнял Софию, прижал к себе и прошептал:
— Мне приятно чувствовать рядом твое обнаженное тело, Софи. Ты такая мягкая, теплая. И ты будешь здесь, со мной, всю ночь. Я запер дверь, поэтому не пытайся снова убежать. Надеюсь, ты не храпишь?
— Храплю, и еще как. И хрюкаю во сне.
— Правда? И откуда ты это знаешь? Я ведь первый и единственный мужчина, с которым ты лежишь в постели. Я не буду сердиться, если ты будешь храпеть, сопеть, ворочаться и мешать мне спать. Будить тебя я не стану. Спи спокойно и ни о чем не думай.
Он поцеловал волосы Софии и перевернулся с бока на спину, закрыл глаза, задумался. Где-то в глубине души он был недоволен собой, своим поведением. Впервые он не смог доставить женщине удовольствие, и не просто женщине, а своей жене. С самого начала все у него получалось с ней не так, как со всеми; с другими женщинами ему было легко и просто, а с Софией — нет. Придется ему набраться терпения и научить ее любить, отдаваться и получать от этого радость, и задача эта была не из легких. Райдер вспомнил выражение лица Дугласа. Наверняка он услышал шум ссоры из его, Райдера, спальни и пошел выяснить, что случилось. Но потом он ничего не сказал по этому поводу, промолчал, сделал вид, что ничего не произошло, хотя и обнимал в это время голую невестку. Дуглас проявил в этой ситуации такт и понимание. Замечательный, умный Дуглас.
Райдер заснул.
Глава 15
— Прости меня, Софи, я причинил тебе боль. Больше я никогда так не сделаю.
— А почему ты сделал мне больно сейчас? — спросила София.
Райдер решил сказать ей наконец правду.
— Это был твой первый раз. Сегодня ты стала женщиной, Софи. А больно было потому, что мне пришлось лишить тебя девственности.
София уставилась на мужа, ничего не говоря, и глаза ее потемнели от гнева. Какая ложь! Он все время лгал ей! Рассказ о том, как он овладел ею, возможность беременности — все оказалось не более чем вымыслом.
— Негодяй! — крикнула она и с яростью оттолкнула Райдера от себя.
— Не сердись, Софи. Прости меня за эту ложь. Райдер схватил жену за запястья и отвел ей руки за голову, не давая вырваться. София, прижатая к кровати тяжестью его тела, почувствовала, как набухает внутри нее его плоть, и сознание того, что она желанна, не принесло ей радости, а лишь сильнее настроило против мужа. Какая ненасытность! Неужели он никогда не оставит ее в покое? София, если бы могла, убила его в этот миг, до такой степени он был ей ненавистен.
— Успокойся, Софи, ради Бога, — продолжал говорить Райдер, — и не смотри на меня так, словно я совершил преступление. Да, я обманул тебя, но прошу у тебя за это прощения. Я хотел тогда наказать тебя, проучить, вспомни, твой дядя и ты сама не очень-то красиво обошлись со мной. Я считал себя вправе отплатить тебе той же монетой, поступить с тобой точно так же, как ты поступила со мной. По-моему, это справедливо. А потом обстоятельства изменились, и я решил жениться на тебе, и моя ложь неожиданно сослужила мне хорошую службу. Я выиграл.
— Выиграл? Какая наивность! Ты считаешь, что, женившись на мне, выиграл? Для тебя эта женитьба — невыгодна. Я небогата, у меня дурная репутация…
— Замолчи, Софи!
— И не подумаю! — ответила София, ничуть не боясь гнева мужа. — Ты можешь злиться сколько тебе будет угодно, но я от этого не изменюсь. Ты абсолютно ничего не выиграл, Райдер.
— Запомни, Софи, здесь главный я. И если я говорю, что я выиграл, значит, так оно и есть.
София, высвободив правую руку из пальцев Райдера, размахнулась и изо всех сил ударила его в челюсть. Райдер, собиравшийся прочесть жене небольшую лекцию о том, кому принадлежит первое слово в семье и кто в ней хозяин, и не ожидавший такого поступка, замер от неожиданности и удивленно посмотрел на жену, а она, неистово колотя его ногами по спине, высвободилась наконец из-под него и с силой оттолкнула от себя, да так, что Райдер упал с кровати на пол. София приподнялась и взглянула на лежавшего на полу Райдера. Он лежал на спине, тер ушибленный подбородок и смеялся. Смеялся над ней, над Софией. Она соскочила с кровати, схватила свою ночную рубашку, торопливо натянула ее на себя. На простыне и на рубашке были пятна крови, и София с ненавистью посмотрела на Рай-дера, который уже поднялся и стоял по другую сторону супружеского ложа; смеяться он перестал и теперь спокойно смотрел на нее. София не удержалась и скользнула взглядом по его животу, измазанному кровью, длинным ногам, пучку курчавых волос, обмякшей плоти. Райдер проследил направление ее взгляда, осмотрел себя и, стянув с кровати простыню, вытер кровь.
— Приведи себя в порядок, Софи, — сказал он, — а потом я рассчитаюсь с тобой за твой предательский удар.
— Мерзавец! Только подойди ко мне, и я сломаю тебе хребет! Достаточно ты поиздевался надо мной сегодня, хватит! Не смей приближаться ко мне, Райдер. Ты и так уже сделал мне больно, посмотри, у меня началось кровотечение! Что тебе еще от меня нужно? Хочешь моей смерти? Я знаю, для такой дуры, как я, лучше смерть, я это заслужила, и я скорее умру, чем ты дотронешься до меня хоть пальцем!
— Не говори глупостей, Софи. Я тебе объяснил, кровь появилась потому, что ты впервые имела соитие с мужчиной. Ты из девушки превратилась в женщину. Неужели ты думаешь, что у женщины всякий раз, как она предается плотской страсти с мужем или любовником, начинается кровотечение? Странно, что ты в этом вопросе так невежественна. Повторяю, ты стала женщиной, и в этом событии нет ничего ужасного.
— Перестань делать из меня идиотку. Мне девятнадцать лет, и я не девушка, а женщина. При чем здесь кровотечение?
— Я согласен, Софи, ты не маленькая девочка, ты взрослая, но я имел в виду немного другое: ты лишилась девственности, а это значит, что теперь ты можешь принадлежать мужчине, и если произойдет оплодотворение, иметь от него детей. Девственницы не имеют детей. Постепенно ты привыкнешь к плотской любви, сначала тебе будет немножко неприятно, но потом тебе понравится, вот увидишь. Мне говорили, что иметь мужчину исключительно приятно.
— А-а, понимаю, тебе говорили об этом твои бесчисленные любовницы!
Что это? Ревность? Или досада? Райдер был не прочь, чтобы София поревновала, но он не был уверен в том, что она способна ревновать его к кому-либо. Разве можно ревновать, не любя? Он обошел кровать и приблизился к жене, ожидая, что она шарахнется от него, как от черта, но София, наоборот, бросилась на мужа с кулаками и молча, упорно стала наносить ему удары куда попало. Она не кричала, не визжала, не ругалась, только тяжело дышала.
— Я вижу, ты научилась драться молча, — сказал Райдер, — ты боишься лишними звуками разбудить своего брата, не так ли? Ты заботишься о его спокойствии, и я это понимаю. Но есть одна большая разница, Софи; перед тобой стоит не твой дядя, Теодор Берджес, а твой законный муж, и я ничем не заслужил твоей ненависти. И не молчи, если тебе хочется крикнуть или обругать меня, милости прошу.
Вместо ответа София попыталась ударить мужа коленом в пах, но Райдер успел увернуться, и удар пришелся в верхнюю часть бедра. В следующий момент Райдер схватил Софию за руки, содрал с нее рубашку и толкнул жену на кровать, а затем навалился на нее сверху всем телом. София беспомощно барахталась под ним и, не в силах высвободиться, постепенно затихла.
— Тебе было неприятно, когда я целовал тебя и дотрагивался до тебя? — спросил Райдер.
София посмотрела на него как на сумасшедшего.
— Ты находишь мой вопрос глупым? — продолжал Райдер. — Я знаю, Софи, я понимаю тебя. Тебе нужно в первую очередь избавиться от неприятных воспоминаний, забыть о том, что твой дядя заставлял тебя делать, забыть о тех мужчинах, это в прошлом. Не стоит тебе все время думать об этом, изводить себя. Ты и я — другое дело. В наших отношениях нет ничего плохого. Мы супруги, и мы должны любить друг друга, и не на словах, хотя и это важно, а на деле.
София слушала его и думала о том, что он никогда в жизни не посмеет ударить ее, поднять на нее руку, как бы она сама ни нападала на него. Возможно, она когда-нибудь застрелит его, но и тогда он не остановит ее, боясь сделать больно, не желая вступать с ней в борьбу, потому что она слабее его. София посмотрела в ясные голубые глаза мужа и медленно, четко произнося слова и делая паузы, сказала:
— Ты во всем виноват, Райдер. С самого начала я поняла, что ты не такой, как все, и предупреждала дядю, но он и слушать меня не захотел. Как только ты появился в Монтего-Бей, все пошло вкривь и вкось. Я мечтала о том, чтобы ты поскорее убрался восвояси, я не желала тебя видеть, разговаривать с тобой, а дядя заставил меня. И посмотри, что в конце концов получилось.
— В каком смысле я отличаюсь от других мужчин?
— Я отвечу тебе, Райдер, хотя мне не очень хочется. Другие мужчины ни о чем не думали, кроме как о своей персоне; они были крайне довольны собой, горды своими мужскими и прочими достоинствами и практически не замечали меня или, правильнее будет сказать, относились ко мне как к своей собственности, пусть временной, кичились мной перед остальными, словно я была предметом дорогой обстановки или драгоценным камнем. Сознание того, что они владеют мной, возвышало их в собственных глазах. А ты, Райдер, не очень-то заботился о том, что подумают люди о тебе и твоих поступках, и ты не до такой степени влюблен в себя, как те надутые индюки, что попались на приманку моего дяди, то есть на меня. Ты остался равнодушен ко мне.
— О нет, Софи, в этом ты не права. Я не был равнодушен к тебе, я хотел тебя как женщину, но стремление к близости с тобой превратилось для меня в игру, понимаешь? В азартную охоту. Пойми, я хотел завоевать тебя и добиться власти над тобой. Кроме того, ты вела себя так дерзко, что мне хотелось как следует проучить тебя, показать тебе твое место. Потом все изменилось, ты знаешь. Я женился на тебе. И правильно сделал. Почему ты считаешь наш брак неудачным? Со мной, под моей опекой ты и Джереми находитесь в безопасности, вам нечего бояться, у вас есть защитник. У тебя есть я, Софи, помни об этом, во мне заключено твое настоящее и твое будущее. И я хочу тебя и возьму тебя, потому что ты принадлежишь мне, но сначала ты вымоешься и отдохнешь, а потом мы повторим все снова, хорошо? И обещай мне, что больше не будешь бросаться на меня с кулаками.
— Буду.
Райдер вздохнул и освободил Софию от своих объятий. Он встал, подошел к большому комоду и вынул из одного ящика два шелковых шарфа.
— Ты вынуждаешь меня делать то, чего мне, возможно, не стоит делать. Я могу навек поплатиться твоим хорошим ко мне отношением, хотя, сдается мне, твои чувства к мужу очень далеки от любви. Я даже допускаю, что после этого ты не будешь разговаривать со мной неделю. Что ж, я готов это стерпеть. Я даже готов забыть на какое-то время о том, что я твой муж и ты обязана во всем слушаться меня.
София спрыгнула с кровати и побежала к двери. Райдер преградил жене путь и резким голосом заметил:
— По-моему, ты погорячилась, Софи, не советую тебе выбегать из спальни в коридор. Ты вряд ли порадуешь моих родственников, бегая нагишом по дому. Я уж не говорю о том, что тебя могут увидеть слуги. Ты, бесспорно, красивая, ты хорошо сложена, у тебя длинные стройные ноги и тонкая талия, но я собираюсь один наслаждаться твоей красотой, у меня есть на это право.
Райдер взял Софию за руку и потянул к себе, но она ступней ударила его под колено, и он от неожиданности ослабил хватку, чем София немедленно и воспользовалась. Через секунду она уже бежала по коридору, абсолютно не думая о том, что она голая и ее могут увидеть. Бежала она недолго, в конце коридора натолкнувшись на графа. Хозяин дома крепко схватил ее в объятия и прижал к себе.
— Пустите меня! — вне себя от гнева закричала София.
— Но вам нужна одежда… — растерянно проговорил Дуглас, настолько потрясенный видом своей невестки, несущейся с безумным взглядом в чем мать родила по коридору, что едва не потерял дар речи.
— Пожалуйста, — жалобно попросила София, — отпустите меня. — Она в страхе оглянулась и увидела, что к ним направляется Райдер. В руках он нес халат.
Дуглас заметил разгневанное лицо Райдера, его пылающий взгляд, почувствовал, что София боится, и крепче прижал родственницу к себе, как бы пытаясь ее защитить.
— Твоя жена выглядит испуганной, Райдер, — обратился граф к брату.
— Да, она немного взволнована, — ответил, подходя, Райдер. От гнева на Софию у него даже закружилась голова; он хотел поскорее прекратить дикую, странную сцену. Ему не нравилось, что Дуглас держит в объятиях Софию, да еще обнаженную. — Отпусти ее, Дуглас, все в порядке.
Граф прекрасно понимал, что придется передать Софию ее мужу. Кроме того, он знал, что Райдер никогда не сделает ничего плохого ни своей жене, ни какой-либо другой женщине.
— Будем надеяться на лучшее, — ответил граф. — Ничего страшного не случилось?
— Нет, конечно, нет. София, оденься, пожалуйста. Моему брату вовсе не обязательно созерцать твои прелести.
Дуглас отошел в сторону, и Райдер накинул халат на плечи жены. Она завернулась в мягкую, прохладную ткань и продолжала неподвижно стоять, ничего не говоря и ни на кого не глядя.
— Что ж, пожелаю вам приятного сна, — сказал Дуглас и пошел дальше по коридору, а Райдер, взяв Софию за руку, повел ее обратно в спальню.
Вернувшись в спальню, Райдер подвел Софию к кровати, уложил, затем взял шарфы и с их помощью привязал руки жены к изголовью кровати. София молчала и лежала неподвижно, от нервного напряжения она совершенно обессилела и не сопротивлялась.
— Так, отлично, — сказал Райдер, слез с кровати и полюбовался на дело своих рук. — лежи спокойно, Софи. У тебя довольно сильное кровотечение, я тебя подмою.
София почувствовала, что он раздвигает ей ноги, и закрыла глаза. Райдер протер влажной тканью запачканные кровью места, потом вытер Софию сухим полотенцем.
— Софи, посмотри на меня, — тихо сказал он. София открыла глаза, и их выражение Райдеру не понравилось.
— Твой поступок был глуп, Софи. Зачем тебе понадобилось убегать? И Дуглас увидел тебя, голую. Что в этом хорошего, скажи? Я понимаю, ты была вне себя, но… Ладно, не будем говорить об этом. Ты устала. Хочешь спать?
— Да.
Райдер отвязал Софии руки и начал легонько массировать ей запястья. София растерянно посмотрела вокруг, ища ночную рубашку, и он моментально понял ее взгляд и сказал:
— Нет, Софи. Рубашка тебе не нужна. Будем спать вместе, рядом и без одежды.
Райдер улегся, обнял Софию, прижал к себе и прошептал:
— Мне приятно чувствовать рядом твое обнаженное тело, Софи. Ты такая мягкая, теплая. И ты будешь здесь, со мной, всю ночь. Я запер дверь, поэтому не пытайся снова убежать. Надеюсь, ты не храпишь?
— Храплю, и еще как. И хрюкаю во сне.
— Правда? И откуда ты это знаешь? Я ведь первый и единственный мужчина, с которым ты лежишь в постели. Я не буду сердиться, если ты будешь храпеть, сопеть, ворочаться и мешать мне спать. Будить тебя я не стану. Спи спокойно и ни о чем не думай.
Он поцеловал волосы Софии и перевернулся с бока на спину, закрыл глаза, задумался. Где-то в глубине души он был недоволен собой, своим поведением. Впервые он не смог доставить женщине удовольствие, и не просто женщине, а своей жене. С самого начала все у него получалось с ней не так, как со всеми; с другими женщинами ему было легко и просто, а с Софией — нет. Придется ему набраться терпения и научить ее любить, отдаваться и получать от этого радость, и задача эта была не из легких. Райдер вспомнил выражение лица Дугласа. Наверняка он услышал шум ссоры из его, Райдера, спальни и пошел выяснить, что случилось. Но потом он ничего не сказал по этому поводу, промолчал, сделал вид, что ничего не произошло, хотя и обнимал в это время голую невестку. Дуглас проявил в этой ситуации такт и понимание. Замечательный, умный Дуглас.
Райдер заснул.
Глава 15
Он проснулся где-то в середине ночи, увидел близко-близко от себя спящую Софи, и волна желания захлестнула его. Еще не проснувшись до конца и не очень хорошо соображая, что он делает, он повернул жену на спину, встал на колени, развел ей ноги и вошел в нее. София закричала, и Райдер на мгновение застыл от неожиданности, не понимая толком, что к чему, почему жена кричит, захваченный неудержимым желанием обладать ею, слиться с ней, быть в ней как можно дольше, напиться ею. Он забыл и свое сожаление о том, что не принес жене удовлетворения, и свое намерение терпеливо обучать ее искусству любви; он настолько сильно хотел ее, что разум перестал подчиняться ему, всем его поведением руководил неистовый, дикий зов плоти, и поэтому он, не обращая внимания на крики Софии, с каждым толчком проникал все глубже и глубже в ее лоно, потом перевернулся на спину, и жена оказалась сверху, и он, взяв ее за бедра, помогал ей двигаться так, как ему было приятно. Однако она сопротивлялась его натиску, поза ей явно не нравилась. Райдер знал, что большинство женщин любят позу сверху, потому что они могут двигаться при этом так, как им удобно и приятно, руководить мужчиной, по необходимости замедлять или ускорять движение, чтобы потом, насладившись вволю, стонать и кричать, достигнув высшей точки блаженства. София не стонала и не кричала. Райдер не видел ее лица. Занятый только собой и своими ощущениями, он все сильнее прижимал ее к себе, ускоряя ритм, глубже входя в нее, но она никак не отвечала на его страсть, и он, поняв наконец, что происходит что-то не то, взял Софию за голову, приблизил ее лицо к себе: глаза ее были закрыты, и по щекам ручьями текли слезы. Райдер мысленно обругал себя за свою несдержанность: какой же он идиот! Он же делает ей больно, а она, бедняга, лишь несколько часов назад на личном опыте узнавшая, что такое мужчина, разумеется, была не готова к очередному соитию, не говоря уже о том, что овладел он ею слишком быстро и без должной подготовки. Райдер приподнял Софию, снял ее с себя, уложил на спину, а затем вошел в нее, но не так глубоко, как раньше. Он даже хотел остановиться на какое-то время, успокоить жену, объяснить ей, что не собирался снова причинить ей страдания, а обуреваемый страстным желанием просто не подумал о том, что она не испытывает никаких других ощущений, кроме болезненных и неприятных, но София в этот момент повернулась, мышцы ее лона сжались, и он неожиданно, как и в первый раз, достиг кульминации. Когда он пришел в себя, то услышал тихие всхлипывания. Он приподнялся на локтях, посмотрел на залитое слезами лицо жены и, проклиная себя за свою несдержанность, тихонько сполз с тела Софии, сказав ей только: — Прекрати плакать. Спи.
София послушно затихла и вскоре заснула, но Райдер еще долго не мог успокоиться, в его ушах звучали жалобные всхлипывания. Наконец он тоже забылся в тяжелом полусне, а когда проснулся от яркого солнца, проникшего в комнату через большое окно, и посмотрел на еще спящую жену, то моментально вспомнил события ночи и тяжело вздохнул. Он был крайне недоволен собой, обзывая себя недоумком и кретином, ругал себя за нетерпеливость и не мог понять, почему весь его богатый опыт в любовных делах не пригодился ему сейчас, почему он ведет себя, как неопытный мальчишка, впервые познавший женщину и не способный управлять своими действиями. Райдер снова пообещал себе, что будет с Софи терпелив и нежен, что приложит все усилия, чтобы сдержать себя и не набрасываться на жену, как необузданный дикарь, что постарается в следующий раз думать не о своем удовольствии, а об удовольствии Софии. Следует сказать, что данная роль терпеливого учителя была незнакома Райдеру, никогда ранее он не испытывал нужды в том, чтобы проявлять с женщинами терпение, достаточно было жеста, ласкового взгляда, умелых прикосновений и нужных слов, и женщины оставались довольны. И он был вполне доволен собой, своим успехом, он легко менял любовниц, особо не задумываясь о чувствах, он не был связан никакими обязательствами, угрызения совести не мучили его. Верховые прогулки, спорт, женщины — вот и все, чем была наполнена его жизнь, и жизнь эта не была ему в тягость. Ответственность, долг? По отношению к кому? Даже к детям, а их было семеро, Райдер относился не как к обязанности, а как к приятному развлечению. Дети приносили ему радость, они его любили, ничего не требуя взамен, такие же послушные и ласковые, как и его любовницы. Райдер привык к всеобщей любви и обожанию и считал, что все люди должны относиться к нему хорошо. И вдруг случилось так, что женщина, которую он взял себе в жены, не любит его, не хочет его. Она не получала радости от общения с ним, от его ласк, от его близости.
Райдер не понимал Софию, не понимал ее отношения к нему. Он узнал какую-то часть ее жизни, более того, судьба странным образом свела их вместе, сделала их мужем и женой, и надо было приспосабливаться друг к другу. В один миг жизнь изменилась, и необходимо было меняться самому и помочь в этом Софии.
Он с нежностью посмотрел на спокойное лицо жены, которая мирно спала, волосы ее разметались по подушке, а на щеках еще видны были следы слез. Райдер смотрел на Софию и не мог насмотреться, она была для него самой красивой женщиной из всех, каких он встречал, хотя, конечно, София не относилась к числу необыкновенных красавиц, таких, например, как Мелисанда, сестра Александры. Он легонько провел пальцем по лбу Софии, и она мгновенно проснулась, открыла глаза, увидела склонившееся к ней лицо мужа и сразу напряглась.
— Доброе утро, — ласково сказал он и поцеловал Софию в губы.
Она с ненавистью посмотрела на него, глаза ее потемнели, а потом стали равнодушными и холодными.
— Прекрати, Софи. Не надо смотреть на меня, как на врага. Обещаю тебе, что больше не буду делать тебе больно.
— Я тебе не верю.
— Почему? Ты же умная и должна понимать, что нельзя ко всем мужчинам подходить с одной меркой.
— Ты дважды причинил мне страдания этой ночью, и, я уверена, причинишь снова и снова. Ты мужчина, ты сильнее и можешь принудить меня ко всему.
— Ко всему? Ты считаешь меня всемогущим? Как интересно.
София отстранилась от него, он был ей неприятен.
— Твоим обещаниям я не верю, Райдер. В следующий раз, когда тебе захочется любви, ты заставишь меня быть с тобой, даже если я этого не хочу. Все мужчины, и ты в том числе, готовы нагородить горы лжи, лишь бы овладеть женщиной.
София, пока говорила, постепенно отодвинулась от Райдера на приличное расстояние, и он видел неприязнь в ее глазах, страх и желание остаться одной, избавиться от его общества, и ему внезапно захотелось подойти к ней, схватить за шиворот и выбросить в окно, но он посмеялся в душе и над собой, и над своим дурацким желанием, встал, позвонил, чтобы принесли воды, умылся, оделся и, не глядя в сторону жены, молча вышел из спальни, оставив Софию лежать в постели с натянутой до самого подбородка простыней.
— Я видела прошлой ночью призрак Новобрачной Девы, — рассказывала Синджен за завтраком. — Наверное, привидение приходило навестить вас, Софи. Это семейное привидение. Вы его не бойтесь, оно доброе. Я думаю, оно пришло поприветствовать вас. Это привидение появилось в замке очень-очень давно, наши предки писали о нем в своих дневниках.
— Ты слишком увлеклась, Синджен, — остановил сестру граф. — Не обращайте на эту болтушку внимания, Софи, в замке нет никакого привидения. У моей сестры разыгралось воображение, вот и все. Не слушайте ее россказни.
— Неужели настоящее привидение? — шепотом спросил Джереми у Синджен. — Ты не шутишь?
— Нет, — тоже шепотом ответила Синджен, не желая сердить графа. — Я расскажу тебе позже, когда мы поедем кататься верхом.
— А я никогда не видел этого привидения, — сказал Райдер и, повернувшись к Софии, подмигнул ей. — А вдруг оно придет к нам? Ты не испугаешься, Софи?
— Нет. Пусть приходит, я не боюсь привидений, они мне нравятся. А кто она, эта Новобрачная Дева?
— Одна молодая леди, чей муж был убит накануне брачной ночи, — ответил Райдер. — Это было в шестнадцатом веке, если я правильно запомнил. У нее длинные-длинные белокурые волосы и легкие, прозрачные одежды, так, во всяком случае, описывает ее Синджен. Это привидение является только женщинам, я имею в виду женщин нашей семьи.
— Все графы Нортклиффы писали об этом призраке, — вмешалась в разговор Синджен. — Только Дуглас ничего не хочет о ней слышать и клянется, что, в отличие от своих предков, не посвятит этой Новобрачной Деве ни строчки в своих дневниках.
— В ближайшее время нам нужно устроить прием или бал, что-нибудь в этом роде, и познакомить Софи с местной публикой, — сказал граф. — Однако бал состоится не завтра, поэтому самые именитые из наших соседей увидят Софи немного раньше.
— А Тони и Мелисанда придут на бал?
— Конечно, они придут, Синджен, что за вопрос, — сказала графиня. — Мелисанда — моя сестра, Софи, и она замужем за Тони Пэришем, виконтом Рэтмором. Виконт приходится кузеном Дугласу и Райдеру. Возможно, из Оксфорда приедет их младший брат Тайсон, он готовится стать священником.
— Но она не может пойти на бал в платье, переделанном из твоих нарядов, Александра, — раздался резкий голос старой графини.
— О, разумеется, нет! — воскликнул Дуглас. — На днях приедет портниха, которая шила большинство туалетов для моей жены, и она займется гардеробом Софии.
Леди Лидия помолчала, а потом громко сказала, не обращаясь ни к кому:
— Ах, дорогая Мелисанда! Я так мечтала о том, чтобы она стала моей невесткой! Но Дуглас пошел против моей воли. Я надеялась на Райдера, но и он… Тони проявил такую настойчивость, что…
— Тони и Мелисанда женаты, мэм, — заметила Александра. — Кроме того, Тони вообще отличается упрямым нравом и всегда идет напролом, сметая все на своем пути. Но эта черта характера не делает его менее обаятельным. Я уверена, Софи, вам Тони обязательно понравится, а что касается Мелисанды… Вы найдете ее довольно занимательной особой.
София послушно затихла и вскоре заснула, но Райдер еще долго не мог успокоиться, в его ушах звучали жалобные всхлипывания. Наконец он тоже забылся в тяжелом полусне, а когда проснулся от яркого солнца, проникшего в комнату через большое окно, и посмотрел на еще спящую жену, то моментально вспомнил события ночи и тяжело вздохнул. Он был крайне недоволен собой, обзывая себя недоумком и кретином, ругал себя за нетерпеливость и не мог понять, почему весь его богатый опыт в любовных делах не пригодился ему сейчас, почему он ведет себя, как неопытный мальчишка, впервые познавший женщину и не способный управлять своими действиями. Райдер снова пообещал себе, что будет с Софи терпелив и нежен, что приложит все усилия, чтобы сдержать себя и не набрасываться на жену, как необузданный дикарь, что постарается в следующий раз думать не о своем удовольствии, а об удовольствии Софии. Следует сказать, что данная роль терпеливого учителя была незнакома Райдеру, никогда ранее он не испытывал нужды в том, чтобы проявлять с женщинами терпение, достаточно было жеста, ласкового взгляда, умелых прикосновений и нужных слов, и женщины оставались довольны. И он был вполне доволен собой, своим успехом, он легко менял любовниц, особо не задумываясь о чувствах, он не был связан никакими обязательствами, угрызения совести не мучили его. Верховые прогулки, спорт, женщины — вот и все, чем была наполнена его жизнь, и жизнь эта не была ему в тягость. Ответственность, долг? По отношению к кому? Даже к детям, а их было семеро, Райдер относился не как к обязанности, а как к приятному развлечению. Дети приносили ему радость, они его любили, ничего не требуя взамен, такие же послушные и ласковые, как и его любовницы. Райдер привык к всеобщей любви и обожанию и считал, что все люди должны относиться к нему хорошо. И вдруг случилось так, что женщина, которую он взял себе в жены, не любит его, не хочет его. Она не получала радости от общения с ним, от его ласк, от его близости.
Райдер не понимал Софию, не понимал ее отношения к нему. Он узнал какую-то часть ее жизни, более того, судьба странным образом свела их вместе, сделала их мужем и женой, и надо было приспосабливаться друг к другу. В один миг жизнь изменилась, и необходимо было меняться самому и помочь в этом Софии.
Он с нежностью посмотрел на спокойное лицо жены, которая мирно спала, волосы ее разметались по подушке, а на щеках еще видны были следы слез. Райдер смотрел на Софию и не мог насмотреться, она была для него самой красивой женщиной из всех, каких он встречал, хотя, конечно, София не относилась к числу необыкновенных красавиц, таких, например, как Мелисанда, сестра Александры. Он легонько провел пальцем по лбу Софии, и она мгновенно проснулась, открыла глаза, увидела склонившееся к ней лицо мужа и сразу напряглась.
— Доброе утро, — ласково сказал он и поцеловал Софию в губы.
Она с ненавистью посмотрела на него, глаза ее потемнели, а потом стали равнодушными и холодными.
— Прекрати, Софи. Не надо смотреть на меня, как на врага. Обещаю тебе, что больше не буду делать тебе больно.
— Я тебе не верю.
— Почему? Ты же умная и должна понимать, что нельзя ко всем мужчинам подходить с одной меркой.
— Ты дважды причинил мне страдания этой ночью, и, я уверена, причинишь снова и снова. Ты мужчина, ты сильнее и можешь принудить меня ко всему.
— Ко всему? Ты считаешь меня всемогущим? Как интересно.
София отстранилась от него, он был ей неприятен.
— Твоим обещаниям я не верю, Райдер. В следующий раз, когда тебе захочется любви, ты заставишь меня быть с тобой, даже если я этого не хочу. Все мужчины, и ты в том числе, готовы нагородить горы лжи, лишь бы овладеть женщиной.
София, пока говорила, постепенно отодвинулась от Райдера на приличное расстояние, и он видел неприязнь в ее глазах, страх и желание остаться одной, избавиться от его общества, и ему внезапно захотелось подойти к ней, схватить за шиворот и выбросить в окно, но он посмеялся в душе и над собой, и над своим дурацким желанием, встал, позвонил, чтобы принесли воды, умылся, оделся и, не глядя в сторону жены, молча вышел из спальни, оставив Софию лежать в постели с натянутой до самого подбородка простыней.
— Я видела прошлой ночью призрак Новобрачной Девы, — рассказывала Синджен за завтраком. — Наверное, привидение приходило навестить вас, Софи. Это семейное привидение. Вы его не бойтесь, оно доброе. Я думаю, оно пришло поприветствовать вас. Это привидение появилось в замке очень-очень давно, наши предки писали о нем в своих дневниках.
— Ты слишком увлеклась, Синджен, — остановил сестру граф. — Не обращайте на эту болтушку внимания, Софи, в замке нет никакого привидения. У моей сестры разыгралось воображение, вот и все. Не слушайте ее россказни.
— Неужели настоящее привидение? — шепотом спросил Джереми у Синджен. — Ты не шутишь?
— Нет, — тоже шепотом ответила Синджен, не желая сердить графа. — Я расскажу тебе позже, когда мы поедем кататься верхом.
— А я никогда не видел этого привидения, — сказал Райдер и, повернувшись к Софии, подмигнул ей. — А вдруг оно придет к нам? Ты не испугаешься, Софи?
— Нет. Пусть приходит, я не боюсь привидений, они мне нравятся. А кто она, эта Новобрачная Дева?
— Одна молодая леди, чей муж был убит накануне брачной ночи, — ответил Райдер. — Это было в шестнадцатом веке, если я правильно запомнил. У нее длинные-длинные белокурые волосы и легкие, прозрачные одежды, так, во всяком случае, описывает ее Синджен. Это привидение является только женщинам, я имею в виду женщин нашей семьи.
— Все графы Нортклиффы писали об этом призраке, — вмешалась в разговор Синджен. — Только Дуглас ничего не хочет о ней слышать и клянется, что, в отличие от своих предков, не посвятит этой Новобрачной Деве ни строчки в своих дневниках.
— В ближайшее время нам нужно устроить прием или бал, что-нибудь в этом роде, и познакомить Софи с местной публикой, — сказал граф. — Однако бал состоится не завтра, поэтому самые именитые из наших соседей увидят Софи немного раньше.
— А Тони и Мелисанда придут на бал?
— Конечно, они придут, Синджен, что за вопрос, — сказала графиня. — Мелисанда — моя сестра, Софи, и она замужем за Тони Пэришем, виконтом Рэтмором. Виконт приходится кузеном Дугласу и Райдеру. Возможно, из Оксфорда приедет их младший брат Тайсон, он готовится стать священником.
— Но она не может пойти на бал в платье, переделанном из твоих нарядов, Александра, — раздался резкий голос старой графини.
— О, разумеется, нет! — воскликнул Дуглас. — На днях приедет портниха, которая шила большинство туалетов для моей жены, и она займется гардеробом Софии.
Леди Лидия помолчала, а потом громко сказала, не обращаясь ни к кому:
— Ах, дорогая Мелисанда! Я так мечтала о том, чтобы она стала моей невесткой! Но Дуглас пошел против моей воли. Я надеялась на Райдера, но и он… Тони проявил такую настойчивость, что…
— Тони и Мелисанда женаты, мэм, — заметила Александра. — Кроме того, Тони вообще отличается упрямым нравом и всегда идет напролом, сметая все на своем пути. Но эта черта характера не делает его менее обаятельным. Я уверена, Софи, вам Тони обязательно понравится, а что касается Мелисанды… Вы найдете ее довольно занимательной особой.