Коултер Кэтрин. Строптивая невеста

   Выйдя из домика, София побежала через сад к Кэмил-холлу, а прибежав, не нашла внутри никого, кроме слуги, который сообщил ей, что масса еще не проснулся, ведь еще очень рано, семь часов утра. Однако, несмотря на ранний час, девушка велела привести ее лошадь и, когда животное привели, села в седло и ускакала прочь. Она не могла ждать.

Глава 6

   На веранде у парадного входа в Кимберли-холл не было никого, кроме Райдера; он сидел в одиночестве за чашкой кофе и ждал Софию. В том, что девушка вскоре появится, он не сомневался ни капли, да и как иначе она могла поступить, если находилась в полной неизвестности относительно ночных событий.
   Вскоре он увидел всадницу и злорадно ухмыльнулся; чувства его сразу же обострились, как у гончего пса, почуявшего добычу. Райдер не встал, а только откинулся на спинку кресла, глядя, как она подъезжает все ближе и ближе. Вот София подъехала к дому, спешилась, привязала лошадь к окрашенному в черный цвет железному столбику и стала подниматься по лестнице.
   Девушка знала, где ей искать Райдера, и прошла на веранду. Он действительно был там, сидел развалившись в кресле и даже не встал при ее появлении. Что ж, это вполне в его духе, она другого от него и не ждала, только так и можно вести себя с женщиной, подобной ей.
   Райдер улыбнулся гостье, скорее, это был оскал хищника.
   — Доброе утро, София, — поздоровался он. — Я вижу, ты даже не переоделась, а почему? Не потому ли, что торопилась встретиться со мной? Завтракать будешь? Может быть, кофе выпьешь? Тебе, кстати, не мешало бы подкрепиться после ночных трудов.
   — Пожалуй, я выпью кофе, — сказала София ровным голосом, хотя внутри у нее все кипело от обиды и негодования. Девушка не хотела выглядеть неопытной дурочкой, ведь она так много узнала о мужчинах за последний год! Многие уловки, ухищрения сильного пола были ей знакомы, так же как и неудержимое желание мужчин быть во всем первыми, властвовать и диктовать свою волю.
   — Садись сюда, пожалуйста, — показал Райдер на кресло у столика.
   Сам он сидел в кресле-качалке и походил на ленивую ящерицу, выползшую погреться на утреннее солнышко, во всяком случае, таким он казался Софии. Он сидел, вытянув ноги и скрестив на груди руки, и снисходительно улыбался своей гостье, и та, взяв протянутую ей чашку с горячим ароматным напитком, маленькими глотками пила кофе и мечтала о том, чтобы этот проклятый человек, лениво покачивавшийся и нагло за ней наблюдавший, перевернулся в этом дурацком кресле и расшиб себе голову.
   — Ты не находишь, София, что для визита время раннее? — спросил Райдер, не глядя на девушку, а изучая причудливые изгибы ветвей глицинии, вьющейся по решетчатым стенам веранды.
   — Ты, конечно, прав Райдер, сейчас довольно рано, но тогда почему ты одет в такой ранний час? Ты ждал прибытия гостей? Между прочим, день сегодня обещает быть жарким.
   — Да сейчас каждый день жаркий. Оставим разговоры про погоду, София. Ты, наверное, хотела меня о чем-то спросить? Или ты прискакала в Кимберли-холл, чтобы повидаться с моим управляющим, который уже изрядно утомил меня своими восторженными отзывами о мисс Стэнтон-Гревиль? Или цель твоего визита — встреча с другом детства, хотя, как я заметил, ты бедного Эмиля в упор не видишь? Ну, говори же.
   — Я приехала из-за тебя.
   Услышав это, Райдер кивнул Софии, словно строгий учитель, довольный ученицей. София молчала.
   — Почему ты сидишь словно воды в рот набрала? Смелее, София, я весь внимание. Мне бы не хотелось торопить тебя, и дел особых у меня вроде бы нет, но… Я быстро утомляюсь и начинаю скучать, поэтому советую тебе, моя дорогая, думать побыстрее, чтобы не навести на меня скуку.
   — Я хочу знать, что ты сделал со мной.
   — Как, как? Я не понял? — сказал Райдер и в удивлении изогнул одну бровь; в голосе его звучало неподдельное изумление.
   — Черт бы тебя подрал, Райдер, прекрати эту дурацкую игру! Скажи мне, это ты отнес меня в домик у моря?
   — Да, я.
   — А кто меня раздел?
   — Тоже я. И я же сложил твою одежду в аккуратную стопку. Я люблю порядок, знаешь ли.
   — А потом? И ты… Ты вступил со мной в связь?
   — Что значит «вступил с тобой в связь»? Ты хочешь узнать, сделал я это до того, как раздел тебя, или после?
   София не отвечала, молча уставившись на Райдера. Он пожал плечами, смерил девушку надменным взглядом и сказал:
   — А почему бы мне было не взять тебя, Господи Боже мой, или, как ты изволила выразиться, «вступить в связь»? Разве не этим занимаются любовники? Ты же недавно говорила мне, что твое тело — мое тело, разве нет? Или слова «я принадлежу только тебе» следует понимать как-то иначе? Мне, понятно, не очень нравятся любовницы, которые лежат неподвижно, будучи без сознания, но раз уж такое случилось, я в состоянии раздвинуть ей ноги и получить то, что хочу. А ты даже спину изогнула, помогая мне войти в тебя и пару раз застонала, хотя я думаю, что ты не получила особенного удовольствия. — Райдер сделал долгую паузу. — Хотя нет, подожди, ты издала сладкий стон, когда я целовал тебе грудь, или это произошло, когда я ласкал твои аппетитные ягодицы? Что-то я забыл, право. А попка у тебя прелестная. Но то, что ты не кричала этой ночью, как тогда, два дня назад, это я точно помню. Разумеется, ты была не в том состоянии, чтобы садиться на меня верхом, так что наездником в этот раз был я. Ты очень мягкая и податливая, София. Хотя ты и лежала практически неподвижно, удовольствие от того, что я находился внутри тебя, я получил.
   Так приятно войти в твое лоно и двигаться в нем все быстрее и быстрее.
   — Замолчи немедленно! — прервала самодовольный монолог Райдера София. — Прекрати это, черт! Ты взял меня силой, ты изнасиловал меня, скотина!
   — Изнасиловал? Я — скотина? Да ты что, София? Я делал то, что делает любовник, а ведь я — твой любовник.
   — Будь ты проклят! Ты напоил меня какой-то гадостью! И взял меня тогда, когда я была без сознания! Ты не любовник, ты — подлый, мерзкий негодяй! Я тебя ненавижу!
   Райдер громко расхохотался ей в лицо, и София, вне себя от ярости, вскочила с кресла и тигрицей бросилась на него. Крепко сжатые твердые кулачки с силой уперлись в грудь Райдера, и он, не удержав равновесия, опрокинулся на пол вместе с креслом. Упав, Райдер успел схватить Софию за лодыжку и потянуть к себе, из-за чего девушка растянулась на полу рядом с ним. Он посмотрел на нее, крепко взял за запястья, чтобы она не размахивала руками, и, с улыбкой глядя на раскрасневшееся лицо Софии, на ее взволнованно вздымающуюся грудь, сказал ясным, ровным голосом, словно священник во время венчания:
   — Сколько в тебе пыла, София. Вот чудесно! Я надеюсь, что в следующий раз мы оба будем находиться в здравом уме и памяти и сможем поговорить, занимаясь любовью. Разговоры во время соития усиливают удовольствие, и я постараюсь сделать так, чтобы от моих слов ты растаяла и получила еще большее наслаждение.
   София пыталась вырваться, но он крепко держал ее; увлеченная борьбой, девушка не замечала, что трется телом о тело Райдера, она думала только о том, чтобы избавиться от цепких рук, державших ее. На Райдера близость Софии подействовала иным образом, он возбудился и еще плотнее прижал девушку к себе, с удовольствием чувствуя ее горячее тело. Нескоро до Софии дошло, в каком состоянии находился Райдер, а поняв это, она прекратила сопротивление и зло сказала:
   — Отпусти меня, дьявол проклятый, чтоб тебе провалиться в преисподнюю.
   — Вот что я тебе скажу, София, — ответил девушке Райдер. — Ты первая женщина, которая бросилась на меня с кулаками с намерением нанести мне вред. Я люблю игривых женщин, которые дразнят меня и возбуждают мой аппетит своими притворными агрессивными действиями; но что это с тобой происходит? К чему такая злоба? И как я должен себя вести в подобной ситуации? Ты успокоилась или мне подержать тебя еще минут пять, чтобы ты снова не бросилась на меня, как дикая кошка?
   София с трудом сдерживала слезы ярости и обиды, слов у нее не было — она просто не в состоянии была говорить и поэтому покачала головой, давая понять Райдеру, что борьбы больше не будет.
   Он заметил слезы, стоявшие в глазах Софии, но знал, что она не позволит им пролиться.
   — Если я тебя отпущу, ты не будешь больше драться?
   Снова движение головой — немой ответ. Райдер понял, что одержал верх над строптивой упрямицей, и был этому рад. Угрызения совести не мучили его; он считал, что София понесла заслуженное наказание. Выждав еще немного времени, он ослабил хватку, и девушка в мгновение ока оказалась на ногах и посмотрела на него сверху вниз. Райдер не спеша поднялся, сел в кресло-качалку и жестом показал Софии, что она может сделать то же самое. София села и вопросительно посмотрела на него.
   — Ты возмущалась, что я напоил тебя какой-то гадостью, я правильно понял твои слова? — спросил Райдер так спокойно, словно никакой борьбы только что не происходило. — Какая дикая мысль! Как тебе вообще такое в голову пришло? Таким образом могут поступать только бесчестные люди! Какой ужас! Неужели ты можешь предполагать такое, София? У меня голова идет кругом от такого предположения. И это с утра пораньше ты морочишь мне голову подобными выдумками? Немыслимо! До чего, оказывается, способны дойти юные девушки с пылким сердцем! Но продолжай, София. Я готов выслушать тебя до конца, терзай мой слух своими кошмарными баснями, так и быть, я потерплю.
   — Я была дев… — начала София, но запнулась на полуслове. Она чуть не выложила Райдеру правду — что она была девственницей, — и спохватилась в последний момент. Узнав это, Райдер наверняка посмеется над ней, он ей не поверит, и будет прав. — В мой ром ты подмешал наркотик, разве нет? Зачем ты это сделал? Чтобы потом воспользоваться моей беспомощностью?
   София сказала не совсем то, что собиралась сказать, но мысли ее ходили по кругу, возвращаясь к одному вопросу, и она ничего не могла с собой поделать. Более того, она хорошо понимала, что чем больше будет говорить, тем хуже выразит свои мысли, а результатом всех усилий с ее стороны будет непонимание и издевка со стороны Райдера. И его противный смех.
   — Постарайся выслушать меня внимательно, София. Я совсем недавно приехал на Ямайку, и в самый день моего приезда что я услышал, как ты думаешь? Я услышал сплетни о тебе и трех мужчинах, с которыми ты живешь. Мне в подробностях описали твоих любовников, а сэр Оливер собственной персоной пожаловал в кофейню «Золотой дублон» и был подвергнут безжалостному допросу о твоих прелестях. Неужели ты надеешься на то, что я поверю в твою невинность? Ты никак не могла остаться девственницей, если только не совокуплялась с этими тремя джентльменами какими-нибудь странными, экзотическими способами. И не смотри на меня такими невинными детскими глазами! И пожалуйста, не возражай. Я понял, что ты собиралась сначала сказать, не так уж много слов начинаются, как «деве». Ты хотела сказать «девственница», и я рад, что ты остановилась и не стала продолжать. Стоит ли произносить заведомую ложь? То ты обвиняла меня в том, что я подсыпал тебе в ром неизвестное зелье, теперь ты заявляешь, что ты невинна. Кто поверит в это, моя дорогая?
   — Но я не солгала, — тихо произнесла София. — У меня нет привычки обманывать.
   «И все-таки я не чувствую в себе никаких изменений, — подумала про себя девушка, пока Райдер молчал. — Я смотрелась в зеркало и не увидела ничего. Неужели он был со мной, как он утверждает? Не верю, это неправда. Неправда!»
   София не понимала, как мужчина может заявлять женщине, что она не является невинной, если сама женщина уверена в обратном и говорит ему об этом. Неужели недостаточно ее слова? Как же тогда мужчина узнает, с кем он имеет дело: с девушкой или женщиной? Конечно, Райдер не верит ей, потому что у нее репутация шлюхи, вот в чем дело. Поэтому он и смеется над ней и на лице его наглая, самодовольная ухмылка.
   — Пожалуйста, Райдер, прошу тебя, скажи мне все, что ты знаешь. Скажи мне правду, как ты определил… Я уверена, этому пришел конец, даже если дядя Тео… Я прошу тебя… — София не докончила фразу и замолчала. О чем она собирается просить Райдера? Вон он сидит перед ней, самодовольный, и снисходительно посмеивается. А она теперь бессильна перед ним. Она не может рассказать ему ни о чем, даже о Джереми, он рассмеется ей в глаза, и этим дело закончится.
   Стараясь больше не глядеть на Райдера, София встала с кресла и, подобрав юбки, почти бегом пустилась вон с веранды, вниз по ступенькам широкого парадного входа.
   Райдер прокричал ей вслед:
   — Вас выдала ваша грудь, мисс Стэнтон-Гревиль, только благодаря тому, что я видел ваши грудки раньше, я смог заподозрить обман. Не думайте, что я такой уж догадливый, но вы мне невольно помогли, позволив увидеть ваши прелести до того, как заманили меня в домик у моря. Ха-ха, другая женщина была тоже ничего, и груди у нее полные и красивые, но мне больше нравятся ваши…
   София не обернулась и не ответила Райдеру, но он готов был поклясться, что видел, как ее тело содрогнулось от его слов. Он не стал удерживать девушку. Для чего? Чтобы еще раз услышать бред о том, что она девственница? Чушь собачья. Пусть в ту ночь была другая женщина, что с того? Это ничуть не доказывает, что София — невинное дитя, каким она хочет казаться и каким он увидел ее вчера вечером, — неопытная, наивная, чистая девушка. Да разве такое бывает в природе? Не может невинная девушка держать себя с мужчинами так, как держит себя София, — вызывающе, бесстыдно. Такие манеры скорее под стать куртизанке, а не девственнице.
   Поглощенный такими мыслями, Райдер долго смотрел на удаляющуюся всадницу, пока она не скрылась из виду. Потом поднялся, потянулся, разминая затекшие конечности. Жаль, пока он не выяснил цели игры, затеянной Теодором Берджесом, но он непременно выяснит это, и ничто не помешает ему узнать истину.
   Дядюшка Тео уже ждал Софию в своем кабинете. Он стоял, бледный от гнева, сжимая и разжимая кулаки, на его лице застыло жестокое выражение, не обещавшее ничего хорошего виновнику или виновнице его гнева. Увидев дядю, София закрыла за собой дверь и стала как вкопанная, боясь подходить к нему.
   — Где ты была, паршивая девчонка?
   — Я проснулась в домике у моря, одна, на мне не было одежды. Я захотела выяснить, что произошло ночью, и поехала в Кимберли-холл, — ответила София как можно спокойнее. — Райдер Шербрук заявил мне, что не случилось ничего особенного, что он — мой любовник и занимался ночью тем, чем и положено любовнику. Я обвинила его в том, что он подсыпал мне снотворное в ром. Говорить ему о своей невинности я не стала, он мне все равно бы не поверил.
   — Проклятый ублюдок подсыпал снотворное нам обоим! — прогремел Тео Берджес.
   София, услышав эту новость, порадовалась про себя. Наконец-то кошмар кончится!
   — Ума не приложу, как он догадался, черт! Никто до него ничего не подозревал! — продолжал свою речь дядя.
   — Я не знаю, откуда он узнал, — сказала София, но по выражению глаз Берджеса поняла, что он ей не верит, и поэтому добавила: — Хотя нет, знаю. Райдер Шербрук сказал мне, что догадался обо всем потому, что видел раньше мою грудь и она меньше, чем у той женщины, с которой он был тогда.
   — Да это абсурд! Что ты такое тут бормочешь? Он, видите ли, заметил, что грудь Далии больше твоей!
   — Да. Он ласкал меня дважды и видел мою грудь и запомнил.
   — Не смеши меня, глупая девчонка! Ты все врешь, чертовка, я тебе не верю!
   Тео Берджес замолчал, осененный внезапной догадкой.
   — Господи, как же это я сразу не догадался! — почти прорычал он. — Ты сказала ему! Что, разве не так? Ты поехала туда и рассказала Шербруку обо всем, несносная дрянь! Он очаровал тебя своей красотой и обаянием, и ты выболтала ему нашу тайну!
   — Нет, дядя, нет! Я всех мужчин презираю, и его в том числе!
   — Вранье! Я знаю, что ты ненавидишь меня, и ты решила отомстить, натравить на своего дядю этого Шербрука! Не смей возражать! Твой номер не прошел, племянница. Я кое-что придумал, и ты сделаешь так, как я тебе велю. Конец игры еще не наступил. И не наступит, пока я этого не захочу.
   — Но ведь он знает. Пусть не все, но многое. Вы его не остановите, он выяснит правду. Вы не сможете заставить его подчиняться вам.
   — Да, он знает, и все потому, что ты ему доложила, змеюка. Еще осмелилась лгать мне, грязная шлюшка!
   София увидела, как потемнели глаза дяди, и поняла, что грозы не миновать. Он набросился на нее в следующее мгновение и ударил по голове так, что София отлетела к двери и ударилась о косяк, но устояла на ногах, схватившись за дверную ручку, и сразу же пожалела об этом: незамедлительно последовал следующий удар. От боли она обезумела, и ее охватила ярость, она больше ни о чем не думала, не боялась. Ринувшись вперед и увернувшись от дяди, София схватила с тумбочки лампу и ударила Тео по руке; тот взвыл от боли. Он разразился проклятиями, орал как ненормальный, и София поняла, что, попадись она ему снова в руки, он убьет ее. Подгоняемая отчаянием, девушка метнулась к большому письменному столу, забежала за него и оттуда начала бросать в дядю книгами, но это его не остановило, и он неумолимо приближался к ней, огромный зверь, со сжатыми кулаками, готовый разорвать ее на части. Взгляд Софии внезапно остановился на ножике для вскрывания писем; она взяла его и побежала к Берджесу, крича:
   — Я не позволю тебе бить меня! Ты никогда и пальцем не дотронешься до меня! Я тебя ненавижу, ненавижу, ненавижу!
   Она ударила его ножом в плечо, вложив в удар всю свою силу, и почувствовала, как лезвие на удивление легко вошло в тело. София не переставала кричать, она ничего не соображала, глаза ей застилала кровавая пелена. Берджес уставился в удивлении на торчавший из его руки нож и медленно переводил взгляд с племянницы на жемчужную ручку ножа и обратно.
   — Ты ранила меня, — сказал он наконец, — ты получишь сполна, чертова сучка! — завопил он. — Я рассчитаюсь с тобой и с этим хромым уродом, твоим братом! Ты посмела поднять на меня руку, гадина! Ну, подожди!
   Он схватил племянницу за руку и стал выворачивать ей руку до тех пор, пока девушка не упала на колени;
   потом бросил Софию, как котенка, в угол и избивал, избивал, пока не заболели руки, нанося удары куда попало: в лицо, в грудь, в голову… София потеряла сознание.
   Придя в себя, она увидела, что лежит на полу, скорчившись, там, где упала. София попробовала пошевелиться и застонала от боли: все тело ныло, и малейшее движение причиняло страдание. «Слава Богу, я жива, — подумала девушка, — и все кости целы, а это кое-что. Дядя мог и убить меня». Она полежала не двигаясь еще несколько минут, потом снова сделала попытку сдвинуться с места, и избитое тело немедленно отреагировало на это новой болью. София понимала, что она не может лежать бесконечно в кабинете дяди и ей надо пересилить боль и подняться, чтобы хотя бы выйти из этой комнаты, куда в любую минуту могли зайти слуги. Что они подумают, застав ее в таком положении? А вдруг ее увидит Джереми? Обычно Тео Берджес проводил экзекуции над племянницей у нее в спальне во избежание ненужных разговоров, но на этот раз он, ослепленный злобой и гневом, забыл об осторожности. А что, если он, устав от притворства, решил больше не изображать из себя изысканного добродушного джентльмена? София даже представить себе не могла, что ждет ее и Джереми в этом случае. Она вспомнила, что ранила дядю ножом, и сердце ее сжалось от ужаса: она же могла стать убийцей! Или уже стала?
   София попыталась сесть, и ей это удалось, несмотря на острую боль. Следующий шаг — встать и поскорее убраться из дядиного кабинета, чего бы это ни стоило. Подстегиваемая страхом и беспокойством не столько
   себя, сколько за брата, девушка набрала в грудь побольше воздуха, напряглась и ухватилась за письменный стол, стоявший рядом с ней; теперь ей было, за что держаться, и потихоньку она встала на ноги. Пошла к зеркалу, осторожно передвигая ноги, — отлично, она могла ходить! Тогда скорее прочь из этого ужасного места, пока Джереми не застал ее здесь! Увидев состояние Софии, мальчик обязательно выяснит причину у дяди, а узнав правду, наверняка постарается выступить в защиту сестры. И что тогда будет? Что сделает с ними дядя? Выгонит их? И куда они пойдут? Соберут свои скудные пожитки и отправятся собирать милостыню на городскую площадь? От этих мыслей София содрогнулась и поспешила уйти из кабинета; в зеркало она смотреть не стала, и без него было понятно, что лицо в синяках и ссадинах и понадобится огромное количество грима, чтобы их закрасить. Что же теперь собирается предпринять дядя? Будет ли он продолжать свою подлую игру? Скорее всего, да. Он вряд ли откажется от своей затеи, и Райдер Шербрук ему не помешает. А это значит, что пока ей и ее брату ничего страшного не грозит.
   София умудрилась не только выбраться из кабинета, но и выйти из дома и добраться до ставшего ненавистным домика у моря. Зайдя внутрь, она доковыляла до кровати и, словно дряхлая старуха, скрючившись, упала, задыхаясь, на постель. Не в силах сдерживать себя, девушка разрыдалась, а наплакавшись, забылась в тяжелом полусне, не думая больше ни о дяде, избившем ее до полусмерти, ни о Райдере Шербруке, который еще не до конца отомстил за свои обиды, ни о Джереми.

* * *

   Остаток дня после утреннего визита Софии Райдер провел рассеянно и бестолково. Его мучили разные мысли, догадки и предположения насчет истинных целей, преследуемых Теодором Берджесом, и к вечеру, не выдержав, он отправился искать ответы в Кэмил-холл. В поместье он никого не застал; слуги сообщили, что ни мисс, ни хозяина дома нет, где они находятся, неизвестно, и когда вернутся — сказать трудно. Райдер был рад, что Тео не оказалось дома, видеть его ему не хотелось. Но где София? Поразмыслив немного, Райдер решил, что девушка наверняка в домике у моря, а если не там, то в пещере на пляже Пенелопы. Придя к такому выводу, он поскакал к морю и скоро уже подъезжал к любовному гнездышку, устроенному Берджесом для своей племянницы. И, как выяснилось, не только для нее.
   Сначала он не заметил Софию, лежавшую ничком на кровати, но, присмотревшись внимательнее, увидел девушку и удивился, потому что она спала в какой-то странной, неудобной позе и совершенно одетая. Подойдя к кровати, Райдер осторожно перевернул Софию на спину и не поверил собственным глазам: лицо девушки опухло, на нем темными пятнами выделялись кровоподтеки и синяки. В мгновение ока мысли Райдера о дальнейшем мщении улетучились, их сменили сначала жалость и недоумение, а потом и ярость. Он понял, что произошло: Тео Берджес дал всю волю своему гневу и избил племянницу. Это он, больше некому. И он, судя по уродливым отметинам на лице Софии, постарался на славу, от души. Гнусный негодяй! Райдер в бессильной злобе сжал кулаки — в данную минуту он ничего не мог сделать. Хотя нет, неправда, он может помочь Софии.
   Девушка слабо застонала и прижала руки к груди. Услышав стон, Райдер склонился над ней, нежно провел кончиками пальцев по ее бровям, носу, подбородку; приоткрыл ей рот и посмотрел, целы ли зубы. Нет, слава Богу, ни один зуб не был выбит. Что ж, и на том спасибо.
   Райдер позвал девушку по имени, но она не слышала; подсознательно она боялась проснуться и почувствовать нестерпимую боль снова, а во сне тело все-таки меньше болело. Райдер опять позвал ее, и на этот раз София осознала, что кто-то обращается к ней, зовет ее, успокаивает, обещает, что все будет хорошо и дядя Тео никогда не поднимет на нее руку.
   — Я помогу тебе, София, — услышала она голос совсем рядом.
   София вздрогнула и открыла глаза. Над ней склонилось лицо Райдера Шербрука.
   — Ты? Поможешь мне? — спросила девушка и чуть не потеряла сознание от боли: слова дались ей с великим трудом, язык не слушался, а каждый звук болью отдавался в теле.
   — Да, София, я постараюсь облегчить твои страдания. Ты доверься мне, и все будет хорошо. На-ка, выпей это.
   В глазах девушки появилось смешанное выражение сомнения и боли; София явно колебалась, не зная, стоит ли слушаться своего недавнего врага, однако «враг» приподнял ей голову и почти насильно влил ей в рот воду с растворенным в ней болеутоляющим средством. — А теперь лежи и ничего не говори, — сказал Райдер, укладывая девушку. — Потом мы обсудим все интересующие нас вопросы. Молчи, молчи, София, тебе нельзя разговаривать. Слушать ты, правда, можешь, но лежи спокойно, поняла? Кости твои целы, а раны я уже перевязал. Лицо у тебя, конечно, разукрашено так, что жутко становится, но я и о нем позабочусь. Я возьму куски льда, оберну их тканью и положу тебе на веки, чтобы спала отечность, хорошо? Не пугайся, когда почувствуешь холод.
   София закрыла глаза и лежала не двигаясь. Раздался тихий стук в дверь, и через секунду в комнату вошел Эмиль с корзиной, в которой лежали колотый лед и лоскуты ткани.
   — Спасибо, — сказал Райдер, взяв корзинку из рук Эмиля. — Если появится Берджес, позовите меня.
   Эмиль кивнул и вышел, а Райдер занялся льдом. Пару раз София пыталась отстраниться, но ей строго сказали:
   — Лежи и не шевелись. Лед быстро снимет болевые ощущения. А будешь мне мешать, я провожусь дольше. И не волнуйся, ты скоро заснешь, я дал тебе опий.
   — Джереми, — с трудом, еле слышно выговорила София. Лекарство начало действовать, и, прежде чем погрузиться в сон, она успела еще раз прошептать имя брата.
   Райдер склонился над ней, пытаясь разобрать слова, и он понял то, что сказала София, по ее губам. Ах вот в чем дело! Она беспокоится о брате, и правильно! А он-то совершенно забыл о мальчике! Если Тео Берджес так зверски избил племянницу, то что он сделает с племянником?