Страница:
Потому по ней били и бьют.
– Вы были у истоков Компартии РСФСР, вошли в ее руководство. Вас избрали ее секретарем. Главной целью виделось остановить развал?
– Да. Раскрыв предательскую сущность политики Горбачева, Яковлева и их окружения, решительно выступить против этой политики. Товарищи, создавшие будущую КПРФ, ставили тогда в первую очередь именно эту задачу. Тогда же, если помните, появилось мое открытое письмо Горбачеву и Яковлеву под названием «Архитектор у развалин», а затем родилось известное коллективное воззвание «Слово к народу». Но, к сожалению, люди не услышали этого обращения. Заключительный акт развала пришелся на лето. Одни сдавали экзамены, другие грелись на пляже, третьи копались в огороде, а у них из-под ног выдергивали страну, миллионы людей лишали будущего. Когда они потом спохватились, уже не было КПСС и великой Советской страны тоже не было.
– Наверное, и это было заранее продумано врагами: лето – наиболее подходящее время.
– Уверяю вас, все было продумано в деталях! Этот проект запустили много лет назад, и он был, конечно, разветвленным. Но он предусматривал одну обязательную, главную меру: надо было сломать КПСС и парализовать Компартию Российской Федерации, когда она появилась. Без этого реализовать их планы было невозможно.
– Словом, партия не только провозглашалась ядром всей нашей государственной и общественной системы, но и на деле была таковой. Поэтому основной огонь и сосредоточен был на КПСС и ее преемнице – КП РСФСР?
– Удары наносились прежде всего по этим структурам, и технология их была такая. С одной стороны, информационный вал террора против тех, кто выступал за партийное единство, против всяких раскольнических платформ, кто противился уничтожению партийного аппарата. С другой стороны, шельмование персонально всех, кто встал на пути этого убийственного черного вала.
Замечу: сегодня в борьбе против нашей партии повторяется то же самое. Но в еще больших масштабах, с большей озлобленностью и цинизмом, более изощренно, чем делалось тогда.
– Вы имеете в виду и эту массированную атаку в преддверии X съезда, сконцентрированную на вас как на лидере партии?
– О таком методе я уже говорил словами древнего китайского афоризма: «Бей по голове – остальное само развалится». Каким образом предотвратить развал, которого добиваются изо всех сил под маской красивых фраз и громких призывов? Сплочением партийных рядов. Вот почти все 18 тысяч первичных парторганизаций поддержали Президиум ЦК. Официально приняли на сей счет решения, обязали своих представителей проводить эту линию. Что касается верхнего эшелона, как и в прошлый раз, он оказался более уязвимым.
Он больше общается с властью, а власть умеет затягивать в сети, подкупать, власть умеет обещать, стращать, нагибать.
– То есть вести продуманную игру на человеческих слабостях?
– На слабостях, на зависимости, подконтрольности. Донизу тоже доходят. Я обратил внимание, например, как во время выборов в сельской местности администрация выдавливала нужные результаты. Ходят по дворам и говорят: если за этого не проголосуете, дрова не привезем, лошадь, чтобы съездить в больницу, не дадим, дети ваши в школу пешком пойдут. И так далее. Увы, на многих действует.
– Однако, надо признать, в таких острейших ситуациях, когда человек испытывается на излом, многое зависит от личного мужества, личной стойкости. Для коммуниста это особенно важно. Мне давно хотелось вас спросить вот о чем. Когда вы выступали со статьей «Архитектор у развалин», ведь работали в ЦК КПСС под началом того же Александра Николаевича Яковлева. Как при этом все складывалось? Как хватило духа пойти против течения? Давление же было, очевидно, сильнейшее.
– Не то слово... Отвечу вам так. У каждого есть истоки, которые предопределяют его жизнь и характер. Я с Орловщины, а ее война так перепахала, так изуродовала, так много нанесла ей травм, обид и несчастий! Но и закалила. Народ там крепкий и выносливый. Мои родители говорили: за правду, за державу, за святое дело надо уметь постоять. Изучая исторические работы Ключевского, я обратил внимание, что орловский воевода не присягнул Лжедмитрию. Он тогда среди воевод единственный такой был. Голову срубили за это, но он сказал, что лжецарям не присягает.
Я восхищался стойкостью и многих других наших предков, а также более близких предшественников, которые в критическую минуту могли сказать твердое «да» или «нет». Из истории той же Смуты. Патриарх Гермоген, уже старец, в темницах Кремля, в застенках, старческим своим голосом говорил: «Услышат русские люди, придут, освободят!» И пришли, и освободили.
А какие были трагические страницы в октябре 1941-го! В Москве уже паника началась. Сталин вызвал Жукова и спросил: «Что делать будем?» Тот ответил: сил у нас, может, и поменьше, но подошли сибирские полки. Карпов в своем «Генералиссимусе» очень ярко об этом написал. О стратегическом таланте Сталина, который вместе с Жуковым сумел под Москвой не просто собрать дивизии, а именно сибиряков. Морозы-то были за 30 градусов! Сибиряки пришли в полушубках, в валенках, основательно подготовленные. И редкостно храбрые! Ведь половину сражений под Москвой – многие этого не знают – врукопашную выиграли. Гитлер миллион человек потерял, отборные войска вермахта. На закрытом заседании он сказал: еще одно такое поражение, и не от кого в Германии рожать будет. Под Сталинградом уже гнали на фронт итальянцев, мадьяр, румын...
– В вас это историческое героическое чувство жило и поднялось в критический для Родины момент?
– Я честно говорю: так родители мои меня воспитали, так школа учила, пионерия и комсомол. Я это впитывал с детства. Герои-то кто: Сережка Тюленин, Зоя Космодемьянская... А у нас на Орловщине, если вы будете ехать из Москвы, ахнете. Например, проезжаешь Спасское-Лутовиново, потом Мценск, а дальше идет деревня Воля, а далее – Первый Воин, Второй Воин, Третий Воин...
– Земля предков сама питает?
– Бесспорно. Без этих истоков и корней человек не может устоять.
С другой стороны, если уж обо мне, я всю жизнь дорогу себе пробивал своим трудом и своей позицией. У меня никогда не было на подмогу «лохматой руки», влиятельных родственников. Были наставники, которыми я горжусь, та же школа, которая меня растила. Первые четыре года в школе учила меня мать, дальше – отец, оба они были потомственными педагогами. Я с медалью окончил школу. Директор попросил остаться, и я год учительствовал. В 17 лет.
– Тоже мужественное решение.
– И дополнительная выучка. Потом поступил в институт, теперь это педагогический университет. Ректор Михалев Георгий Михайлович – это наш Маресьев был. У него отрезаны были в результате аварии обе ноги. Я с ним общался много. Был председателем профкома, секретарем комсомольского комитета. Он преподавал историю и многое заложил во мне. Это был человек крепкий, хваткий, умный, с великолепной речью. Меня пригласил на комсомольскую работу Александр Степанович Хохлов, секретарь Заводского райкома партии в Орле. Настоящий интеллигент, человек глубокий и основательный. У меня по математике уже почти готова была работа, оставляли на кафедре, но я дал согласие, хотя сомнения, не скрою, серьезные возникали.
– Вы тогда оканчивали институт?
– Уже окончил. И Хохлов меня сагитировал. В горкоме партии наставником стал для меня Иванов Альберт Петрович. Он был первым секретарем, а я – вторым. Человек с государственным умом, необыкновенно подвижный и энергичный. За пятилетку в городе тогда были построены великолепные дворцы культуры, целый куст современных заводов, выработан генеральный план развития Орла. А еще – изобрели «орловскую непрерывку» строительства жилья и объектов соцкультбыта. Вдумайтесь: на город в 300 тысяч человек строили 200 тысяч квадратных метров жилья!
– Ежегодно?
– Да, каждый год. И школы, библиотеки, детские сады, больницы и поликлиники... К нам ездила вся страна учиться.
– Сами вы тоже на этом учились?
– Когда слышу выражение «школа жизни», вспоминаю те замечательные годы. Потом меня пригласили на Старую площадь, в ЦК. Уже был поздний Брежнев. Я его делю на раннего и позднего. Считаю, что он многое сделал в первой части. А после его инсульта в 1976 году стала складываться та атмосфера, в которой произрастали Горбачевы, Яковлевы, Шеварднадзе, ельцины, эти безответственные, хамоватые, беспринципные люди, готовые за должность продать все, что угодно.
Я тогда сказал начальству на Старой площади, что не верю в успех реформаторов, которым за 70, что необходимо умное сочетание мудрости, зрелости с молодой энергией и задором. А мне сказали: поезжайте назад, больше вас приглашать не будем. Но когда пришел Андропов, я стал одним из его команды. И мне повезло: в отделе пропаганды попал я в территориальный сектор РСФСР. Был у меня руководитель Николай Степанович Черных. Дай Бог ему здоровья. Умел поддержать и, когда надо, защитить. В центральном аппарате были свои правила, он меня многому очень тонко учил, но одновременно бросал на все более трудные задания – готовить ответственные аналитические материалы, вопросы на Секретариат, Политбюро, причем из самых крупномасштабных и сложных регионов.
Тогда я впервые объехал всю страну, воочию увидел ее богатства и размах колоссальных советских строек. Помню, когда в первый раз был на Саяно-Шушенской ГЭС и глядел на эту стодвадцатиметровую плотину, у меня шапка падала. Какие в Сибири просторы, пласты угля, богатейшие запасы нефти, газа, алмазные трубки! И сколько было не только великих дел, но и замыслов! Мне казалось, страна врывается в XXI век на полных парах. У нас же были миллионы строителей – в одном «Братскгэсстрое» 107 тысяч человек – от Урала до Сахалина. Могли прийти в тайгу или в чистое поле и возвести за два-три года целые города.
От всего этого было очень острое ощущение, что нам достались в наследство потрясающая держава, удивительно справедливый советский строй, народ-подвижник, народ-духовник, народ-герой, победитель – и тут вдруг стали ломать систему управления. КПСС – это ведь не просто партия, это система управления, а ее начали ломать беспощадно. Какие реформы, когда ты крушишь все системы жизнеобеспечения, не предлагая взамен ничего! И когда Яковлев сидел у себя в кабинете и, стуча по толстой папке, кричал: «Вот проект перестройки, мы эту страну перевернем!» – я сидел и думал: как же так? Страна с многомиллионным народом, с огромным и сложным производством, с атомными реакторами, у нас же 30 тысяч особо опасных производств было – и как это можно? Вот почему родилась тогда статья «Архитектор у развалин». Ее не напечатал бы никто – напечатал Чикин в «Советской России». Но, принимая статью, сказал: «Если кто-то третий будет знать – вытащат из газеты и пустят под нож».
– Да, по тому времени это был серьезный поступок.
– Я очень благодарен Чикину за его мужество и смелость. Яковлев тогда открыто сказал, что сделал две кадровые ошибки: не освободил Чикина и просмотрел Зюганова.
– Интересно, а как Яковлев и Горбачев реагировали на ту статью?
– Она вышла как раз накануне Дня Победы. И вот в Александровском саду, в святом месте, у могилы Неизвестного солдата, Горбачев ногами от ярости топал, и слюна вожжой у него летела.
А сколько сразу зарядили против меня газетных стволов и какие залпы пошли... Но самое любопытное – другое. Многие члены Политбюро подходили и говорили: «Молодец, спасибо». Но когда вместе собрались на совещание, куда меня вызвали, то так лупили, что кости трещали.
– Вот это ужасно. Вот психологический феномен для размышления.
– И сегодня бывшие коллеги так лупят. После всего, что пришлось пережить во время подготовки к думским выборам, после той «отвязанной» карауловщины, после потока лжи, клеветы, десятков спецопераций со стороны «партии власти» – ну зачем, спрашивается, вы становитесь в их ряд? Да, есть ошибки, упущения, что-то не так сделали. Но разве это партийная товарищеская критика?
– Больше похоже на другое.
– Опять и опять скажу: лупят не по мне, лупят по партии, по идее. Наша партия – хранитель советского гена, красного смысла, великой истории, уникального эксперимента, потрясающего проекта. И вот надо все это убить, растоптать, уничтожить, чтобы не осталось даже в мыслях, в сознании у людей. В этом главная задача того, что происходит.
Посмотрите, у меня за последние годы вышло несколько книг. Они изданы на всех основных языках мира. Я же не просил, чтобы издавали. Значит, есть потребность, есть в них что-то, представляющее интерес. Но вот спора со мной по существу поставленных проблем никто из «критиков» не ведет.
– Идет просто дискредитация, так ведь?
– Это называется «черная война». Какие там Геббельсы, гитлеры, ЦРУ! Они тут и в подметки не годятся. Вроде бы очевидно, что «кротиная политика» провалилась, и тем не менее находятся люди, в том числе в партии, которые не выполняют решения, принятые на партийных собраниях и конференциях. Опять реализуют заказ. Какую надо иметь зависимость, чтобы не слушать свои партийные организации, а плясать под дудку той же самой мафии. Ведь прямо властью сказано: пока есть КПРФ, мы не можем создать на левом фланге свою организацию.
– Послушную и управляемую?
– Разумеется. Отмечу одну особенность. Рядовые люди нутром всё чувствуют. Приходишь в первичку – критикуют, спрашивают, но по-товарищески, искренне, с желанием помочь, поддержать, плечо подставить. И почта от этих людей какая идет!
– Геннадий Андреевич, вот этот ярлык, приклеенный вам: «вождизм». Наверное, подразумеваются высокомерие, отрыв от людей, противопоставление себя большинству. Если искренне, вы чувствуете за собой такой грех?
– Я все эти годы на виду, не в кабинете. У меня по 100 суток командировок каждый год, по 300–350 встреч в коллективах. Объехал, обошел, истоптал всю страну. Выступал и в рабочих аудиториях, и перед крестьянами в поле, и в университетах – перед студентами и академиками...
– Может, это раздражает? Не каждый способен.
– Ну какой вождизм? Любое решение принимается коллегиальным образом. Смешно, хотя и грустно, слушать все эти глупости. Ко мне приходят некоторые и говорят: слушай, что ты нажил за свои труды? Я отвечаю: у меня много друзей, меня друзья не предали. У меня прекрасная библиотека, я очень люблю читать, исследовать, анализировать. Я сам немало написал, и оказалось это нужным, востребованным. Какие еще нужны капиталы? У меня есть главный капитал. Я могу написать фамилию Зюганов и поставить точку. И дальше не расшифровывать. Но тем не менее, может быть, и поэтому так беспощадно бьют.
– Я думаю, и поэтому. А когда воссоздавалась КПРФ после августа 91-го, наверное, далеко не все даже из близких вам людей верили, что возможно возрождение Коммунистической партии в России. Вы были в числе тех, кто верил. Скажите, сейчас, по прошествии времени, как вы смотрите на нашу партию? Что в ней видится вам залогом ее силы и какие проблемы больше всего волнуют и беспокоят?
– Признаюсь, когда начинали обсуждать возможность возрождения партии, некоторые товарищи смотрели на меня как на чудака. Но я говорил, что абсолютно не сомневаюсь: жизнь востребует. Когда изучал историю КПСС, то видел, что в ней всегда боролись как бы две партии: партия патриотов, партия народа, справедливости – и партия тщеславия, карьеры, партия русофобская, которая смотрела на Россию как на вязанку хвороста для разжигания мировой революции. Партия героев, тружеников, подвижников – и партия интриганов, которые затевали всякие склоки, расчищая себе дорогу к руководящим креслам, идя к этим креслам нередко по трупам.
Считаю, что принадлежал и принадлежу к партии справедливости, партии патриотов. Не сомневался, что потребность в такой партии у нас в стране исчерпана быть не может и обязательно должна быть реализована. Конечно, в условиях вероломства ельцинского режима возрождать ее было крайне сложно. Нужны были гибкость, тактика, умение вовремя оценить обстановку и быстро реагировать. Первые, кто уберег партию, – это люди старшего поколения. У них все это в крови было, они за это сражались, и они устояли.
Но возраст есть возраст. Он берет свое, а жизнь вперед идет. Мы за десятилетие помолодели на десять лет, то есть средний возраст партии. А вот сейчас, после отчетно-выборной кампании, руководящий состав в ряде организаций помолодел еще на десять лет. И это очень важно. Не устаю повторять: партия может быть сильной и влиятельной только при условии, если в ней правильно сочетаются молодость, задор, порыв, риск – и опыт, знание, мудрость, точность оценки.
Мы, кстати, подошли к решающей в этом смысле поре. Партию гнут и ломают, но не сломали. После декабрьских выборов в Думу все «зачистили». Правый фланг вытоптали. «Родина» – это проект Кремля, и она будет плясать под его дудку. Жириновский – это отряд кремлевских диверсантов, артистически выполняющий свою роль. Ну и на левом фланге, как мы уже говорили, им хочется что-то очень послушное иметь. Понимают, что мы не можем быть такими.
Нашим людям позарез нужна партия справедливости! Я убежден, что будущее за народным социализмом, помноженным на русскую идею, на идею дружбы народов и на современные технологии. Вот соединить это все – важнейшая задача нашей партии. Нам надо четче определить свою социальную базу. Думаю, это те, кто занят производительным трудом, а сегодня это более широкая категория, чем только рабочий у станка. Это и инженер, и учитель, и врач, и управленец. Вот что партия должна понять. Одновременно нам надо выстроить и укрепить несколько вертикалей, без чего партия не может успешно действовать и быть в современных условиях по-настоящему сильным организмом. И, конечно, должны быть партийная дисциплина, высокая степень ответственности.
Демократический централизм исключительно важен. Обсудили вместе, приняли решение – извольте выполнять. А у нас что получилось? На съезде приняли решение, доверили Президиуму, выработали курс, но эта групповщина продолжает заниматься абсолютно непотребным делом. Такое недопустимо, особенно в условиях нынешней информационной войны и в том жутком положении, в котором находится наша Родина. Разве можно об этом забывать?
Вы только вдумайтесь, чего требуют от России для вступления в ВТО. Европа требует, чтобы мы ввели мировые цены на энергоносители. А в нашей огромной холодной стране тогда все производство будет нерентабельно. Чего требует Америка? Не помогайте высоким технологиям и науке. Но без науки какой XXI век? Что там делать? Они по всему миру мозги скупают, лучшие математики наши у них там работают, лучшие биологи. Они же их не рожали, не воспитывали, не учили. Они их берут и используют по-своему. А чего требует Азия? Открывайте рынок труда. Что от нас после всего этого останется?
– Геннадий Андреевич, я вот думаю: если бы нынешняя власть в стране действительно хотела России добра, она оперлась бы на КПРФ. Должна была бы опереться!
– Эта власть в принципе не может опираться на КПРФ!.. Обратите внимание, почему на нашу партию такой накат. Потому что мы умеем грамотно людям объяснить, что нынешнее вступление в ВТО, не защищая своих граждан и свой рынок, смертельно для всех выживших у нас отраслей. Второе: что глобализация по-американски и расширение, господство на всех континентах НАТО для нас не партнерство, а трагедия. Третье: нынешняя экономическая и вообще вся политика внутри страны, уничтожающая последние права и социальные завоевания, ведет к окончательному и глубочайшему, как бездонная пропасть, расслоению в обществе, к превращению огромного большинства в люмпенов и быдло, в батраков, а кучка других вписывается в клан хозяев мира сего. Россия не может этого принять. У меня все внутри переворачивается, когда вижу в этой богатой Москве, как сидят беспризорные нищие дети на асфальте, бродят бездомные, побираются женщины...
Сейчас вброшены в Думу новые, не просто разрушительные – уничтожающие документы. Кодекс Лесной, по которому можно продать все леса, а это 65 процентов территории страны, и под ними все наши сокровища и богатства лежат. Плюс законы, по которым можно выдавить людей из собственного жилья, просто выбросить на улицу. Плюс пакет законов, которые уничтожают всю нашу систему образования, лучшую систему образования в мире.
Все эти навязываемые законы переписывают по сути 155 прежних законов, а 41 закон ликвидируют полностью. Они ликвидируют всю нашу советскость, которая была заложена в отечественной истории, во всей культуре не только за 70 лет, а за века. Нам меняют ген, меняют код! Задача КПРФ – это сохранить. Если не сохраним, то не на чем будет восстанавливать социализм и советский строй как главные условия, без которых невозможна справедливость. А идея справедливости, говорил Ленин, движет всем миром и всем прогрессом.
– Вы упомянули, что для успешных действий партии необходимо выстроить и укрепить несколько вертикалей. Какие?
– Прежде всего – для работы в массах. Нужна вертикаль профсоюзная, чтобы вместе с трудовыми коллективами активнее выступать в защиту их прав. Надо коммунистам идти в профсоюзы, деятельно участвовать в них, возглавлять. Надо создавать свою партийную экономику. Без этого невозможно сегодня, без значительных средств невозможно провести даже ни одной выборной кампании. Надо во что бы то ни стало создать вертикаль своих депутатских объединений во всех законодательных собраниях. Сейчас ведь выборы пойдут по партийным спискам везде... Да плюс молодежную вертикаль, создать молодежные организации – начиная от пионеров, юнармейцев, орлят. И когда все эти четыре руля начнут действовать при поддержке своей хорошо развитой прессы, которую нам тоже предстоит укреплять и отлаживать, вот тогда партия будет иметь другое, уже более высокое качество.
– А есть ли у вас надежда на тех, кто сейчас идет в партию? Понимают ли они, что такое быть коммунистом? И как вы сами понимаете, что значит быть коммунистом сегодня?
– Это значит, конечно, брать на себя огромную ответственность. Быть человеком честным и мужественным, решительным и грамотным. Обязательно – бескорыстным, потому что, кроме дополнительных тягот и неприятностей, никаких выгод человек от этого не получит. Но есть ни с чем не сравнимая радость и удовлетворение от сознания того, что ты участвуешь в борьбе за справедливое дело! И очень приятно, что, по-моему, молодежь это все более понимает. Несколько лет назад я повязал 5–7 красных галстуков на Красной площади. Над мною издевались по этому поводу. А нынче – полторы тысячи. Мы не можем привезти всех желающих. Посмотрите наши праздничные колонны, они молодеют на глазах. Почти везде в состав наших выборных органов избирают молодых, и мы их стараемся поддерживать, считаем это крайне важным и нужным. Пытались зажимать молодежь в Амурской области, в Тверской, но мы твердо сказали, что не дадим в обиду нашу смену. Без этого подлеска, без притока свежих сил в завтра идти нельзя.
И в связи с этим еще одна мысль. Молодое поколение 80-90-х годов было отравлено жутким антикоммунизмом. А вот новое подошло, кому было десять лет, а стало двадцать, оно на собственном опыте увидело дикий капитализм, этот воровской «рынок», увидело эту шайку, которая, как шакалы, готова любого растерзать и вывернуть из кармана всё у героя войны, у чернобыльца, у шахтера. Молодые видят голодающих людей, понимают, что сами лишены в жизни настоящей перспективы. И они все больше будут идти к нам. Надо только их понимать, учить, поддерживать.
– Как вы все-таки думаете, предстоящий съезд поможет укрепить партию при всех этих передрягах и смуте последнего времени?
– Партия – живой организм, в ней всегда есть противоречия. Я уверен, что съезд преодолеет трудности, здоровая часть отстоит себя, укрепится, сплотится. Сейчас возникает немало новых идей в ходе дискуссии «Коммунисты и вызовы XXI века». Внесены будут необходимые изменения в Устав, вызревает ряд новых положений программного толка. Правда, я думаю, еще потребуется время, чтобы их как следует осмыслить и обсудить во всех первичных отделениях. Короче, у меня нет сомнений, что партия будет укрепляться.
– Наверное, в этом поможет и критика. Товарищеская, деловая и конструктивная, направленная на улучшение дела, а не на сведение личных счетов. Она же должна прозвучать на съезде. Хотя вас обвиняют, что вы критики не хотите, что вы критики боитесь, что вы критику изживаете, что вы за критику расправляетесь. Разве это так, Геннадий Андреевич?
– Кого чрезмерно наказали, даже из тех, кто не выполнил решений последнего съезда и пленума? Только пожурили, указали, предупредили.
– Чтобы задумались и сделали выводы?
– К сожалению, не все задумались. Некоторые своим поведением сами ставят себя вне партии. Ленин, говоря о партии, подчеркивал, что организация удесятеряет силы. Но для этого она должна быть именно организацией! Она должна всё демократически обсуждать, но, приняв решение, непременно обеспечивать его выполнение. По-ленински: после принятия решения действуем как один человек.
Человек твердых идейных убеждений
– Вы были у истоков Компартии РСФСР, вошли в ее руководство. Вас избрали ее секретарем. Главной целью виделось остановить развал?
– Да. Раскрыв предательскую сущность политики Горбачева, Яковлева и их окружения, решительно выступить против этой политики. Товарищи, создавшие будущую КПРФ, ставили тогда в первую очередь именно эту задачу. Тогда же, если помните, появилось мое открытое письмо Горбачеву и Яковлеву под названием «Архитектор у развалин», а затем родилось известное коллективное воззвание «Слово к народу». Но, к сожалению, люди не услышали этого обращения. Заключительный акт развала пришелся на лето. Одни сдавали экзамены, другие грелись на пляже, третьи копались в огороде, а у них из-под ног выдергивали страну, миллионы людей лишали будущего. Когда они потом спохватились, уже не было КПСС и великой Советской страны тоже не было.
– Наверное, и это было заранее продумано врагами: лето – наиболее подходящее время.
– Уверяю вас, все было продумано в деталях! Этот проект запустили много лет назад, и он был, конечно, разветвленным. Но он предусматривал одну обязательную, главную меру: надо было сломать КПСС и парализовать Компартию Российской Федерации, когда она появилась. Без этого реализовать их планы было невозможно.
– Словом, партия не только провозглашалась ядром всей нашей государственной и общественной системы, но и на деле была таковой. Поэтому основной огонь и сосредоточен был на КПСС и ее преемнице – КП РСФСР?
– Удары наносились прежде всего по этим структурам, и технология их была такая. С одной стороны, информационный вал террора против тех, кто выступал за партийное единство, против всяких раскольнических платформ, кто противился уничтожению партийного аппарата. С другой стороны, шельмование персонально всех, кто встал на пути этого убийственного черного вала.
Замечу: сегодня в борьбе против нашей партии повторяется то же самое. Но в еще больших масштабах, с большей озлобленностью и цинизмом, более изощренно, чем делалось тогда.
– Вы имеете в виду и эту массированную атаку в преддверии X съезда, сконцентрированную на вас как на лидере партии?
– О таком методе я уже говорил словами древнего китайского афоризма: «Бей по голове – остальное само развалится». Каким образом предотвратить развал, которого добиваются изо всех сил под маской красивых фраз и громких призывов? Сплочением партийных рядов. Вот почти все 18 тысяч первичных парторганизаций поддержали Президиум ЦК. Официально приняли на сей счет решения, обязали своих представителей проводить эту линию. Что касается верхнего эшелона, как и в прошлый раз, он оказался более уязвимым.
Он больше общается с властью, а власть умеет затягивать в сети, подкупать, власть умеет обещать, стращать, нагибать.
– То есть вести продуманную игру на человеческих слабостях?
– На слабостях, на зависимости, подконтрольности. Донизу тоже доходят. Я обратил внимание, например, как во время выборов в сельской местности администрация выдавливала нужные результаты. Ходят по дворам и говорят: если за этого не проголосуете, дрова не привезем, лошадь, чтобы съездить в больницу, не дадим, дети ваши в школу пешком пойдут. И так далее. Увы, на многих действует.
– Однако, надо признать, в таких острейших ситуациях, когда человек испытывается на излом, многое зависит от личного мужества, личной стойкости. Для коммуниста это особенно важно. Мне давно хотелось вас спросить вот о чем. Когда вы выступали со статьей «Архитектор у развалин», ведь работали в ЦК КПСС под началом того же Александра Николаевича Яковлева. Как при этом все складывалось? Как хватило духа пойти против течения? Давление же было, очевидно, сильнейшее.
– Не то слово... Отвечу вам так. У каждого есть истоки, которые предопределяют его жизнь и характер. Я с Орловщины, а ее война так перепахала, так изуродовала, так много нанесла ей травм, обид и несчастий! Но и закалила. Народ там крепкий и выносливый. Мои родители говорили: за правду, за державу, за святое дело надо уметь постоять. Изучая исторические работы Ключевского, я обратил внимание, что орловский воевода не присягнул Лжедмитрию. Он тогда среди воевод единственный такой был. Голову срубили за это, но он сказал, что лжецарям не присягает.
Я восхищался стойкостью и многих других наших предков, а также более близких предшественников, которые в критическую минуту могли сказать твердое «да» или «нет». Из истории той же Смуты. Патриарх Гермоген, уже старец, в темницах Кремля, в застенках, старческим своим голосом говорил: «Услышат русские люди, придут, освободят!» И пришли, и освободили.
А какие были трагические страницы в октябре 1941-го! В Москве уже паника началась. Сталин вызвал Жукова и спросил: «Что делать будем?» Тот ответил: сил у нас, может, и поменьше, но подошли сибирские полки. Карпов в своем «Генералиссимусе» очень ярко об этом написал. О стратегическом таланте Сталина, который вместе с Жуковым сумел под Москвой не просто собрать дивизии, а именно сибиряков. Морозы-то были за 30 градусов! Сибиряки пришли в полушубках, в валенках, основательно подготовленные. И редкостно храбрые! Ведь половину сражений под Москвой – многие этого не знают – врукопашную выиграли. Гитлер миллион человек потерял, отборные войска вермахта. На закрытом заседании он сказал: еще одно такое поражение, и не от кого в Германии рожать будет. Под Сталинградом уже гнали на фронт итальянцев, мадьяр, румын...
– В вас это историческое героическое чувство жило и поднялось в критический для Родины момент?
– Я честно говорю: так родители мои меня воспитали, так школа учила, пионерия и комсомол. Я это впитывал с детства. Герои-то кто: Сережка Тюленин, Зоя Космодемьянская... А у нас на Орловщине, если вы будете ехать из Москвы, ахнете. Например, проезжаешь Спасское-Лутовиново, потом Мценск, а дальше идет деревня Воля, а далее – Первый Воин, Второй Воин, Третий Воин...
– Земля предков сама питает?
– Бесспорно. Без этих истоков и корней человек не может устоять.
С другой стороны, если уж обо мне, я всю жизнь дорогу себе пробивал своим трудом и своей позицией. У меня никогда не было на подмогу «лохматой руки», влиятельных родственников. Были наставники, которыми я горжусь, та же школа, которая меня растила. Первые четыре года в школе учила меня мать, дальше – отец, оба они были потомственными педагогами. Я с медалью окончил школу. Директор попросил остаться, и я год учительствовал. В 17 лет.
– Тоже мужественное решение.
– И дополнительная выучка. Потом поступил в институт, теперь это педагогический университет. Ректор Михалев Георгий Михайлович – это наш Маресьев был. У него отрезаны были в результате аварии обе ноги. Я с ним общался много. Был председателем профкома, секретарем комсомольского комитета. Он преподавал историю и многое заложил во мне. Это был человек крепкий, хваткий, умный, с великолепной речью. Меня пригласил на комсомольскую работу Александр Степанович Хохлов, секретарь Заводского райкома партии в Орле. Настоящий интеллигент, человек глубокий и основательный. У меня по математике уже почти готова была работа, оставляли на кафедре, но я дал согласие, хотя сомнения, не скрою, серьезные возникали.
– Вы тогда оканчивали институт?
– Уже окончил. И Хохлов меня сагитировал. В горкоме партии наставником стал для меня Иванов Альберт Петрович. Он был первым секретарем, а я – вторым. Человек с государственным умом, необыкновенно подвижный и энергичный. За пятилетку в городе тогда были построены великолепные дворцы культуры, целый куст современных заводов, выработан генеральный план развития Орла. А еще – изобрели «орловскую непрерывку» строительства жилья и объектов соцкультбыта. Вдумайтесь: на город в 300 тысяч человек строили 200 тысяч квадратных метров жилья!
– Ежегодно?
– Да, каждый год. И школы, библиотеки, детские сады, больницы и поликлиники... К нам ездила вся страна учиться.
– Сами вы тоже на этом учились?
– Когда слышу выражение «школа жизни», вспоминаю те замечательные годы. Потом меня пригласили на Старую площадь, в ЦК. Уже был поздний Брежнев. Я его делю на раннего и позднего. Считаю, что он многое сделал в первой части. А после его инсульта в 1976 году стала складываться та атмосфера, в которой произрастали Горбачевы, Яковлевы, Шеварднадзе, ельцины, эти безответственные, хамоватые, беспринципные люди, готовые за должность продать все, что угодно.
Я тогда сказал начальству на Старой площади, что не верю в успех реформаторов, которым за 70, что необходимо умное сочетание мудрости, зрелости с молодой энергией и задором. А мне сказали: поезжайте назад, больше вас приглашать не будем. Но когда пришел Андропов, я стал одним из его команды. И мне повезло: в отделе пропаганды попал я в территориальный сектор РСФСР. Был у меня руководитель Николай Степанович Черных. Дай Бог ему здоровья. Умел поддержать и, когда надо, защитить. В центральном аппарате были свои правила, он меня многому очень тонко учил, но одновременно бросал на все более трудные задания – готовить ответственные аналитические материалы, вопросы на Секретариат, Политбюро, причем из самых крупномасштабных и сложных регионов.
Тогда я впервые объехал всю страну, воочию увидел ее богатства и размах колоссальных советских строек. Помню, когда в первый раз был на Саяно-Шушенской ГЭС и глядел на эту стодвадцатиметровую плотину, у меня шапка падала. Какие в Сибири просторы, пласты угля, богатейшие запасы нефти, газа, алмазные трубки! И сколько было не только великих дел, но и замыслов! Мне казалось, страна врывается в XXI век на полных парах. У нас же были миллионы строителей – в одном «Братскгэсстрое» 107 тысяч человек – от Урала до Сахалина. Могли прийти в тайгу или в чистое поле и возвести за два-три года целые города.
От всего этого было очень острое ощущение, что нам достались в наследство потрясающая держава, удивительно справедливый советский строй, народ-подвижник, народ-духовник, народ-герой, победитель – и тут вдруг стали ломать систему управления. КПСС – это ведь не просто партия, это система управления, а ее начали ломать беспощадно. Какие реформы, когда ты крушишь все системы жизнеобеспечения, не предлагая взамен ничего! И когда Яковлев сидел у себя в кабинете и, стуча по толстой папке, кричал: «Вот проект перестройки, мы эту страну перевернем!» – я сидел и думал: как же так? Страна с многомиллионным народом, с огромным и сложным производством, с атомными реакторами, у нас же 30 тысяч особо опасных производств было – и как это можно? Вот почему родилась тогда статья «Архитектор у развалин». Ее не напечатал бы никто – напечатал Чикин в «Советской России». Но, принимая статью, сказал: «Если кто-то третий будет знать – вытащат из газеты и пустят под нож».
– Да, по тому времени это был серьезный поступок.
– Я очень благодарен Чикину за его мужество и смелость. Яковлев тогда открыто сказал, что сделал две кадровые ошибки: не освободил Чикина и просмотрел Зюганова.
– Интересно, а как Яковлев и Горбачев реагировали на ту статью?
– Она вышла как раз накануне Дня Победы. И вот в Александровском саду, в святом месте, у могилы Неизвестного солдата, Горбачев ногами от ярости топал, и слюна вожжой у него летела.
А сколько сразу зарядили против меня газетных стволов и какие залпы пошли... Но самое любопытное – другое. Многие члены Политбюро подходили и говорили: «Молодец, спасибо». Но когда вместе собрались на совещание, куда меня вызвали, то так лупили, что кости трещали.
– Вот это ужасно. Вот психологический феномен для размышления.
– И сегодня бывшие коллеги так лупят. После всего, что пришлось пережить во время подготовки к думским выборам, после той «отвязанной» карауловщины, после потока лжи, клеветы, десятков спецопераций со стороны «партии власти» – ну зачем, спрашивается, вы становитесь в их ряд? Да, есть ошибки, упущения, что-то не так сделали. Но разве это партийная товарищеская критика?
– Больше похоже на другое.
– Опять и опять скажу: лупят не по мне, лупят по партии, по идее. Наша партия – хранитель советского гена, красного смысла, великой истории, уникального эксперимента, потрясающего проекта. И вот надо все это убить, растоптать, уничтожить, чтобы не осталось даже в мыслях, в сознании у людей. В этом главная задача того, что происходит.
Посмотрите, у меня за последние годы вышло несколько книг. Они изданы на всех основных языках мира. Я же не просил, чтобы издавали. Значит, есть потребность, есть в них что-то, представляющее интерес. Но вот спора со мной по существу поставленных проблем никто из «критиков» не ведет.
– Идет просто дискредитация, так ведь?
– Это называется «черная война». Какие там Геббельсы, гитлеры, ЦРУ! Они тут и в подметки не годятся. Вроде бы очевидно, что «кротиная политика» провалилась, и тем не менее находятся люди, в том числе в партии, которые не выполняют решения, принятые на партийных собраниях и конференциях. Опять реализуют заказ. Какую надо иметь зависимость, чтобы не слушать свои партийные организации, а плясать под дудку той же самой мафии. Ведь прямо властью сказано: пока есть КПРФ, мы не можем создать на левом фланге свою организацию.
– Послушную и управляемую?
– Разумеется. Отмечу одну особенность. Рядовые люди нутром всё чувствуют. Приходишь в первичку – критикуют, спрашивают, но по-товарищески, искренне, с желанием помочь, поддержать, плечо подставить. И почта от этих людей какая идет!
– Геннадий Андреевич, вот этот ярлык, приклеенный вам: «вождизм». Наверное, подразумеваются высокомерие, отрыв от людей, противопоставление себя большинству. Если искренне, вы чувствуете за собой такой грех?
– Я все эти годы на виду, не в кабинете. У меня по 100 суток командировок каждый год, по 300–350 встреч в коллективах. Объехал, обошел, истоптал всю страну. Выступал и в рабочих аудиториях, и перед крестьянами в поле, и в университетах – перед студентами и академиками...
– Может, это раздражает? Не каждый способен.
– Ну какой вождизм? Любое решение принимается коллегиальным образом. Смешно, хотя и грустно, слушать все эти глупости. Ко мне приходят некоторые и говорят: слушай, что ты нажил за свои труды? Я отвечаю: у меня много друзей, меня друзья не предали. У меня прекрасная библиотека, я очень люблю читать, исследовать, анализировать. Я сам немало написал, и оказалось это нужным, востребованным. Какие еще нужны капиталы? У меня есть главный капитал. Я могу написать фамилию Зюганов и поставить точку. И дальше не расшифровывать. Но тем не менее, может быть, и поэтому так беспощадно бьют.
– Я думаю, и поэтому. А когда воссоздавалась КПРФ после августа 91-го, наверное, далеко не все даже из близких вам людей верили, что возможно возрождение Коммунистической партии в России. Вы были в числе тех, кто верил. Скажите, сейчас, по прошествии времени, как вы смотрите на нашу партию? Что в ней видится вам залогом ее силы и какие проблемы больше всего волнуют и беспокоят?
– Признаюсь, когда начинали обсуждать возможность возрождения партии, некоторые товарищи смотрели на меня как на чудака. Но я говорил, что абсолютно не сомневаюсь: жизнь востребует. Когда изучал историю КПСС, то видел, что в ней всегда боролись как бы две партии: партия патриотов, партия народа, справедливости – и партия тщеславия, карьеры, партия русофобская, которая смотрела на Россию как на вязанку хвороста для разжигания мировой революции. Партия героев, тружеников, подвижников – и партия интриганов, которые затевали всякие склоки, расчищая себе дорогу к руководящим креслам, идя к этим креслам нередко по трупам.
Считаю, что принадлежал и принадлежу к партии справедливости, партии патриотов. Не сомневался, что потребность в такой партии у нас в стране исчерпана быть не может и обязательно должна быть реализована. Конечно, в условиях вероломства ельцинского режима возрождать ее было крайне сложно. Нужны были гибкость, тактика, умение вовремя оценить обстановку и быстро реагировать. Первые, кто уберег партию, – это люди старшего поколения. У них все это в крови было, они за это сражались, и они устояли.
Но возраст есть возраст. Он берет свое, а жизнь вперед идет. Мы за десятилетие помолодели на десять лет, то есть средний возраст партии. А вот сейчас, после отчетно-выборной кампании, руководящий состав в ряде организаций помолодел еще на десять лет. И это очень важно. Не устаю повторять: партия может быть сильной и влиятельной только при условии, если в ней правильно сочетаются молодость, задор, порыв, риск – и опыт, знание, мудрость, точность оценки.
Мы, кстати, подошли к решающей в этом смысле поре. Партию гнут и ломают, но не сломали. После декабрьских выборов в Думу все «зачистили». Правый фланг вытоптали. «Родина» – это проект Кремля, и она будет плясать под его дудку. Жириновский – это отряд кремлевских диверсантов, артистически выполняющий свою роль. Ну и на левом фланге, как мы уже говорили, им хочется что-то очень послушное иметь. Понимают, что мы не можем быть такими.
Нашим людям позарез нужна партия справедливости! Я убежден, что будущее за народным социализмом, помноженным на русскую идею, на идею дружбы народов и на современные технологии. Вот соединить это все – важнейшая задача нашей партии. Нам надо четче определить свою социальную базу. Думаю, это те, кто занят производительным трудом, а сегодня это более широкая категория, чем только рабочий у станка. Это и инженер, и учитель, и врач, и управленец. Вот что партия должна понять. Одновременно нам надо выстроить и укрепить несколько вертикалей, без чего партия не может успешно действовать и быть в современных условиях по-настоящему сильным организмом. И, конечно, должны быть партийная дисциплина, высокая степень ответственности.
Демократический централизм исключительно важен. Обсудили вместе, приняли решение – извольте выполнять. А у нас что получилось? На съезде приняли решение, доверили Президиуму, выработали курс, но эта групповщина продолжает заниматься абсолютно непотребным делом. Такое недопустимо, особенно в условиях нынешней информационной войны и в том жутком положении, в котором находится наша Родина. Разве можно об этом забывать?
Вы только вдумайтесь, чего требуют от России для вступления в ВТО. Европа требует, чтобы мы ввели мировые цены на энергоносители. А в нашей огромной холодной стране тогда все производство будет нерентабельно. Чего требует Америка? Не помогайте высоким технологиям и науке. Но без науки какой XXI век? Что там делать? Они по всему миру мозги скупают, лучшие математики наши у них там работают, лучшие биологи. Они же их не рожали, не воспитывали, не учили. Они их берут и используют по-своему. А чего требует Азия? Открывайте рынок труда. Что от нас после всего этого останется?
– Геннадий Андреевич, я вот думаю: если бы нынешняя власть в стране действительно хотела России добра, она оперлась бы на КПРФ. Должна была бы опереться!
– Эта власть в принципе не может опираться на КПРФ!.. Обратите внимание, почему на нашу партию такой накат. Потому что мы умеем грамотно людям объяснить, что нынешнее вступление в ВТО, не защищая своих граждан и свой рынок, смертельно для всех выживших у нас отраслей. Второе: что глобализация по-американски и расширение, господство на всех континентах НАТО для нас не партнерство, а трагедия. Третье: нынешняя экономическая и вообще вся политика внутри страны, уничтожающая последние права и социальные завоевания, ведет к окончательному и глубочайшему, как бездонная пропасть, расслоению в обществе, к превращению огромного большинства в люмпенов и быдло, в батраков, а кучка других вписывается в клан хозяев мира сего. Россия не может этого принять. У меня все внутри переворачивается, когда вижу в этой богатой Москве, как сидят беспризорные нищие дети на асфальте, бродят бездомные, побираются женщины...
Сейчас вброшены в Думу новые, не просто разрушительные – уничтожающие документы. Кодекс Лесной, по которому можно продать все леса, а это 65 процентов территории страны, и под ними все наши сокровища и богатства лежат. Плюс законы, по которым можно выдавить людей из собственного жилья, просто выбросить на улицу. Плюс пакет законов, которые уничтожают всю нашу систему образования, лучшую систему образования в мире.
Все эти навязываемые законы переписывают по сути 155 прежних законов, а 41 закон ликвидируют полностью. Они ликвидируют всю нашу советскость, которая была заложена в отечественной истории, во всей культуре не только за 70 лет, а за века. Нам меняют ген, меняют код! Задача КПРФ – это сохранить. Если не сохраним, то не на чем будет восстанавливать социализм и советский строй как главные условия, без которых невозможна справедливость. А идея справедливости, говорил Ленин, движет всем миром и всем прогрессом.
– Вы упомянули, что для успешных действий партии необходимо выстроить и укрепить несколько вертикалей. Какие?
– Прежде всего – для работы в массах. Нужна вертикаль профсоюзная, чтобы вместе с трудовыми коллективами активнее выступать в защиту их прав. Надо коммунистам идти в профсоюзы, деятельно участвовать в них, возглавлять. Надо создавать свою партийную экономику. Без этого невозможно сегодня, без значительных средств невозможно провести даже ни одной выборной кампании. Надо во что бы то ни стало создать вертикаль своих депутатских объединений во всех законодательных собраниях. Сейчас ведь выборы пойдут по партийным спискам везде... Да плюс молодежную вертикаль, создать молодежные организации – начиная от пионеров, юнармейцев, орлят. И когда все эти четыре руля начнут действовать при поддержке своей хорошо развитой прессы, которую нам тоже предстоит укреплять и отлаживать, вот тогда партия будет иметь другое, уже более высокое качество.
– А есть ли у вас надежда на тех, кто сейчас идет в партию? Понимают ли они, что такое быть коммунистом? И как вы сами понимаете, что значит быть коммунистом сегодня?
– Это значит, конечно, брать на себя огромную ответственность. Быть человеком честным и мужественным, решительным и грамотным. Обязательно – бескорыстным, потому что, кроме дополнительных тягот и неприятностей, никаких выгод человек от этого не получит. Но есть ни с чем не сравнимая радость и удовлетворение от сознания того, что ты участвуешь в борьбе за справедливое дело! И очень приятно, что, по-моему, молодежь это все более понимает. Несколько лет назад я повязал 5–7 красных галстуков на Красной площади. Над мною издевались по этому поводу. А нынче – полторы тысячи. Мы не можем привезти всех желающих. Посмотрите наши праздничные колонны, они молодеют на глазах. Почти везде в состав наших выборных органов избирают молодых, и мы их стараемся поддерживать, считаем это крайне важным и нужным. Пытались зажимать молодежь в Амурской области, в Тверской, но мы твердо сказали, что не дадим в обиду нашу смену. Без этого подлеска, без притока свежих сил в завтра идти нельзя.
И в связи с этим еще одна мысль. Молодое поколение 80-90-х годов было отравлено жутким антикоммунизмом. А вот новое подошло, кому было десять лет, а стало двадцать, оно на собственном опыте увидело дикий капитализм, этот воровской «рынок», увидело эту шайку, которая, как шакалы, готова любого растерзать и вывернуть из кармана всё у героя войны, у чернобыльца, у шахтера. Молодые видят голодающих людей, понимают, что сами лишены в жизни настоящей перспективы. И они все больше будут идти к нам. Надо только их понимать, учить, поддерживать.
– Как вы все-таки думаете, предстоящий съезд поможет укрепить партию при всех этих передрягах и смуте последнего времени?
– Партия – живой организм, в ней всегда есть противоречия. Я уверен, что съезд преодолеет трудности, здоровая часть отстоит себя, укрепится, сплотится. Сейчас возникает немало новых идей в ходе дискуссии «Коммунисты и вызовы XXI века». Внесены будут необходимые изменения в Устав, вызревает ряд новых положений программного толка. Правда, я думаю, еще потребуется время, чтобы их как следует осмыслить и обсудить во всех первичных отделениях. Короче, у меня нет сомнений, что партия будет укрепляться.
– Наверное, в этом поможет и критика. Товарищеская, деловая и конструктивная, направленная на улучшение дела, а не на сведение личных счетов. Она же должна прозвучать на съезде. Хотя вас обвиняют, что вы критики не хотите, что вы критики боитесь, что вы критику изживаете, что вы за критику расправляетесь. Разве это так, Геннадий Андреевич?
– Кого чрезмерно наказали, даже из тех, кто не выполнил решений последнего съезда и пленума? Только пожурили, указали, предупредили.
– Чтобы задумались и сделали выводы?
– К сожалению, не все задумались. Некоторые своим поведением сами ставят себя вне партии. Ленин, говоря о партии, подчеркивал, что организация удесятеряет силы. Но для этого она должна быть именно организацией! Она должна всё демократически обсуждать, но, приняв решение, непременно обеспечивать его выполнение. По-ленински: после принятия решения действуем как один человек.
Человек твердых идейных убеждений