Страница:
Но для Владимира Ивановича земля – это еще и любимая профессия, дело жизни, унаследованное от его отца. Знаменитый был человек на Рязанщине Иван Семенович Кашин! Батрачивший с шести лет, он в Гражданскую красноармейцем брал Перекоп, а потом крестьянствовал, трудился на земле и вырос до крупного хозяйственного руководителя. Более тридцати лет был председателем передового колхоза, неоднократно избирался депутатом районного и областного Советов и до 85 лет оставался на боевом посту – в поле. Здесь в воскресный день случился инсульт...
Словом, при выборе жизненного пути сын пошел отцовской дорогой. Первая запись в трудовой книжке после окончания средней школы в 1966 году – рабочий колхоза имени 1 Мая. А потом он вернется сюда уже главным агрономом, с отличием окончив Рязанский сельскохозяйственный институт. И пойдет у него агрономическая, научная, руководящая административная работа в единстве, к чему добавится в 1975 году, вскоре после вступления в КПСС, и работа партийная: его изберут секретарем парторганизации Дединовской опытной станции в Луховицком районе Московской области, где он был к тому времени старшим научным сотрудником.
Кого выдвигали коммунисты на партийную работу? Как правило, все-таки лучших (хотя исключения, мы теперь это знаем, оказались поистине роковыми). Выдвигали обычно тех, которые и профессионально себя зарекомендовали, и на деле проявили идейную убежденность, организаторские способности. Всё это сумел рассмотреть во Владимире Кашине первый секретарь Московского обкома КПСС Василий Иванович Конотоп – сам, конечно, партийный работник очень незаурядный.
Вот некоторые цифры. Когда Кашин как главный агроном принимал опытное производственное хозяйство «Красная пойма», крупнейшее в Подмосковье и составлявшее единое целое с Дединовской опытной станцией, сдавало оно 8–9 тысяч тонн овощей в год. А когда переходил оттуда директором Московской селекционной станции ВНИИ кормов в Серебряно-Прудском районе – сдавали уже по 23 тысячи тонн. Основательно занялись под его руководством семенами многолетних трав: если до него едва набирали 30–35 тонн кое-каких, «мусорных», то при нем стали ежегодно отвозить на областную семеноводческую станцию 196 тонн по-настоящему элитных семян.
Учителями и примером для него стали легендарные Василий Стародубцев и Валентин Месяц, такие выдающиеся мастера сельского хозяйства, как Сергей Иванович Сычёв – директор Дединовской опытной станции и ОПХ «Красная пойма», Митрофан Андреевич Смурыгин – директор Всесоюзного научно-исследовательского института кормов, Петр Нилович Новиков – председатель колхоза имени Ленина в Серебряно-Прудском районе Московской области и другие.
Всюду, где он работал, забота о людях отличала его. Создавал прекрасную человеческую атмосферу. Скажем, в поселке Красная пойма он, мастер спорта по боксу (во время службы в армии стал даже чемпионом Среднеазиатского военного округа!) организовал несколько спортивных секций, куда потянулись дети и взрослые, и это помогло быстро преодолеть нездоровую, криминализованную обстановку – то был известный 101-й километр. А в поселке селекционной станции, которой он руководил, так много строили, вводя по 50 коттеджей и квартир ежегодно, что не было ни одной семьи, не получившей за время его работы новое жилье. Построили великолепный стадион, современный торговый центр, Дом быта, поликлинику, столовую-ресторан, ввели освещенную лыжную трассу...
Можно понять, почему Конотоп, будучи первым секретарем областного комитета КПСС, решил именно его рекомендовать в 1985 году первым секретарем Серебряно-Прудского райкома партии? Хочу раскрыть и еще одну особенность этого человека, которую, как сам Владимир Иванович считает, унаследовал он от матери: с детства не мог равнодушно видеть, чтобы на глазах его творилась несправедливость, чтобы сильный обижал при нем слабого. Обязательно вступался! И, думаю я, не потому ли он и сегодня остается в рядах партии коммунистов, твердо вставшей на защиту справедливости и родной земли?
Чтобы понять самое главное о ком бы то ни было из состава руководства КПРФ, надо осмыслить, что же человека привело в эту партию, единственную по-настоящему оппозиционную к нынешней власти, крайне трудно рождавшуюся и изначально гонимую. Так вот, почему и зачем именно в КПРФ академик Владимир Кашин?
На этот вопрос в беседе со мной он отвечает:
– Просто это моя партия. Ни в какой другой не мог, не могу и никогда не смогу быть. Коммунистом был мой отец, и, если хотите, я стал коммунистом генетически. Для меня невозможно было предать его дело. Два брата отца, брат мамы жизнь отдали во время войны за нашу землю и за Советскую власть. Мог ли я их предать?
– Но слом 1991 года многих заставил пересмотреть свою партийность и занять другое место в общественном спектре или государственной системе. А вы об этом не задумывались? Не возникало вариантов?
– Возникали. Только, я бы сказал, не изнутри, а извне. Например, мне предлагали стать вице-премьером и министром сельского хозяйства в правительстве Ельцина.
– Ничего себе!
– Потом ставший губернатором Московской области Тяжлов, с которым мы давно были знакомы, предложил должность министра сельского хозяйства у него в областном правительстве. Даже издал уже соответствующий указ. Но – поторопился...
– Судя по всему, ваша компетентность и ваши деловые качества оказались востребованными. А вы отказались?
– Решительно. Первую причину я вам уже назвал. Вторая состояла в том, что к этому времени я обладал самой серьезной информацией о программах, задуманных так называемыми либералами во главе с Ельциным. И для меня было ясно, что России уготован путь тупиковый, путь разрушительный, путь в никуда. Поэтому я прямо сказал, что не могу собственными руками разрушать то, что делал мой отец и делали мои односельчане.
Ведь начиналось, если вы помните, именно с разрушения агропромышленного комплекса – под лозунгом «Фермер накормит страну!» Начиналось с уничтожающих атак на сельские производственные структуры – агрокомбинаты, колхозы и совхозы, которые уже к 1982 году в основном решили в нашей стране продовольственную проблему. Мы производили 900 килограммов зерна на человека – больше всех в мире, производили больше всех молока и яиц из расчета опять-таки на каждого человека, по 75 килограммов мяса. Мы за двадцать лет после 1960 года на 347 процентов увеличили валовое производство сельского хозяйства. В три с половиной раза! Уровень жизни на селе реально повысился на 250 процентов, то есть в два с половиной раза...
– Сильные цифры. О которых власть нынче старается и не вспоминать.
– Я на днях говорил обо всем этом в своем содокладе после выступления министра Гордеева в Думе, докладывавшего о так называемом национальном проекте по сельскому хозяйству. Тогда, в советское время, в агропромышленный комплекс было направлено за двадцать лет 2 триллиона 300 миллиардов тех советских рублей, которые безусловно приравнивались к золоту. Было создано на селе 9 тысяч промышленных предприятий – перерабатывающих, строительных и других.
А теперь? Что произошло за эти пятнадцать лет «реформ»? Агропромышленное производство упало более чем вдвое! Только один пример. В сельском хозяйстве не хватает 700 тысяч тракторов и 160 тысяч зерноуборочных комбайнов. А то, что предлагается по этому президентскому «национальному проекту», потребует для обновления сельскохозяйственной техники пятьдесят лет. Полвека!
Вот он, тупик. И я видел, к чему мы придем при обозначившейся политике, уже тогда, в 1991-м. Поэтому не содействовать развалу, а противостоять ему, бороться против тех, кто с западной подачи запланировал по существу уничтожение нашей страны, – таков был мой выбор.
Уже в те годы, в 1990-1993-м, я везде, где только мог, старался раскрыть эту разрушительную составляющую, которая закладывалась в экономический механизм, чтобы лишить нашу страну продовольственной безопасности. У меня вышла целая серия статей – в «Сельской жизни», «Правде», «Рабочей трибуне». Но было понятно: бороться надо не в одиночку. Бороться надо в рядах партии.
– Вы к тому времени были уже в руководстве Компартии РСФСР?
– Да. В 1990 году при её создании меня избрали членом Политбюро и секретарем ЦК. И у меня, конечно, было большое чувство ответственности перед товарищами, перед коммунистами. А партию коммунистов хотели уничтожить. Так вот, главной задачей на тот момент стало – отстоять партию! Вместе с Геннадием Андреевичем Зюгановым, Валентином Александровичем Купцовым, Александром Сергеевичем Соколовым, Ниной Прокофьевой Силковой, Александром Григорьевичем Мельниковым, Алексеем Николаевичем Ильиным, к сожалению, ныне покойным, и другими товарищами мы вели эту работу.
Ни на один день не прекращалась работа нашего Секретариата и Политбюро, направленная на восстановление и регистрацию партии. Каждое утро буквально на улице, под козырьком какого-либо дома, в 6 часов проводили Секретариат, а в 9 вечера снова его проводили.
– Значит, партия по существу не умирала?
– Нет! Была непрерывная и большая работа. Была борьба.
– Я в то время вошел в состав объединения «В защиту прав коммунистов», одной из задач которого стала подготовка к Конституционному суду...
– Это две стороны одной и той же работы. Мы готовили восстановительный съезд. Место его проведения до самого последнего момента знали только три человека, в том числе я. Потому что опасно было и очень непросто – в то тяжелое время, когда даже некоторые герои, победители в Великой Отечественной войне, стеснялись надевать свои советские награды. Мракобесие вокруг достигло предела. Но я был убежден: сдаваться нельзя.
– И тогда, и сейчас изо всех сил стараются извратить существо деятельности коммунистов в советское время. Вы были первым секретарем райкома КПСС...
– Когда Василий Иванович Конотоп решил выдвинуть меня на эту должность, министр сельского хозяйства СССР Валентин Карпович Месяц, оказывается, тоже выдвижение приготовил – директором крупнейшего Всесоюзного научно-исследовательского института кормов. Так вот совпало. Не скрою, определенные колебания у меня возникли. Но ничуть не жалею, что решилось тогда в пользу райкома и что шесть лет я там проработал.
– А почему не жалеете?
– Это была возможность сделать для людей немало хорошего. Конкретно. К чему, не сочтите за громкие слова, я всегда внутренне стремился.
Когда принимал Серебряно-Прудский район, урожайность зерновых тут была 17 центнеров. А когда сдавал – 40 центнеров. При 19 тысячах голов дойного стада мы вышли на надои в 4200 килограммов. Мы отстроили все наши хозяйства, выйдя на скоростное сооружение животноводческих помещений и резко сократив срок от проектирования до постановки скота: он составил всего 43 дня. Как начальник штаба областной стройки вместе с другими товарищами я даже получил тогда премию Совета Министров СССР. В 17 раз были сокращены инвестиционные сроки! Замечу: в Московской области к 1988 году вводилось 50 тысяч скотомест за год. А вот в 2005 году по всей России – только 38 тысяч. Есть разница?
– Ничего не скажешь...
– И это ведь были не только прекрасные животноводческие помещения, оборудованные по последнему слову техники, где сразу же переходили на двухсменку, но и какие Дома животноводов! С джакузи, саунами, с комнатами психологической разгрузки. Помню, приехал к нам Василий Александрович Стародубцев (Серебряно-Прудский район граничит с Тульской областью) – и восхитился. Мы ему в «Новомосковском» такие же помещения построили. А потом и в Ивановской области, в других местах.
Вот вам работа нашей партии, работа коммунистов. Наглядно. Я уже был членом бюро Московского обкома КПСС. И жизнь меня убеждала, что впереди у нас широчайшие перспективы. Но произошла трагедия – и всё это оборвалось.
– Да, трагедия. Однако в недавно вышедшем новом сборнике ваших стихов (замечательно, что вы пишете стихи до сих пор!) я прочитал такие строки:
– Прежде всего – в моей партии. Надо понимать, что партия – это коллективный разум, структурированная организация, и выработка выверенных, спрогнозированных решений, мобилизация коммунистов на борьбу за социальные и политические права трудящихся имеют огромное значение. В этом и есть главный смысл работы Президиума ЦК КПРФ, Председателя ЦК, ну и соответственно моей как члена Президиума и заместителя Председателя.
Отметил бы системность в работе, к которой мы стремимся, выделение направлений, на которых в тот или иной период сосредотачиваются основные усилия. В большом и многообразном конгломерате решаемых задач и повседневных наших действий есть два ведущих направления. Первое – это работа в Государственной думе, где наша партия представлена фракцией КПРФ, и второе – организация протестного движения.
– У вас лично и на одном, и на другом направлении – серьезнейшие обязанности. В Думе вы заместитель председателя Комитета по природным ресурсам и природопользованию, а вместе с тем возглавляете Общероссийский штаб протестных действий, созданный Центральным Комитетом КПРФ. Но есть мнение, до сих пор довольно распространенное, что пребывание коммунистов в Думе ничего не дает. Вам ведь тоже, наверное, приходится слышать такое?
– Приходится. Однако это ошибочное мнение. Можно вспомнить опыт наших предшественников – большевиков, которые, несмотря ни на что, шли работать в царскую Думу, и это был ленинский курс. А сегодня... Ну что бы значил, например, доклад министра сельского хозяйства в Думе, о котором мы с вами говорили, без нашей позиции, без нашего отношения, тут же выраженного с трибуны? Это был бы холостой выстрел. А мое выступление от фракции КПРФ заставило даже министра признать, что мы потеряли продовольственную безопасность.
– Он признал это?
– Вынужден был признать. Под давлением фактов. И я еще раз назвал поименно главных виновников этого. Греф и Кудрин со своими министерствами сделали всё, чтобы сорвать принятие закона о развитии сельского хозяйства и продовольственных рынков, а я был в рабочей группе по подготовке этого законопроекта. «Единая Россия» дезавуировала закон о продовольственной безопасности, внесенный нашей фракцией.
Я говорил: вот вы намерены открыть двери России в ВТО, а между тем реальностью для нашей страны в результате ваших действий становятся голод и холод. Представьте, если жизненные обстоятельства заставят нас закрыть границу. Мы же производим теперь всего 33 килограмма мяса на душу населения, а было 75, стали производить зерна меньше всех в Европе – 450 килограммов на человека. Куда это годится? В советское время, я уже называл, было 900.
Каждый год из села за счет диспаритета цен изымается 100 миллиардов рублей. Триллионы уже выкачали. За тонну солярки сейчас надо пять с половиной тонн зерна платить. За одну единицу техники – 250 тонн зерна, целый состав хлебобулочных изделий! За одну тонну удобрений – от трех с половиной до шести тысяч рублей. Все цены за последнее время увеличились в два-три раза, а на зерно... осталась та же цена!
– В голове не укладывается, честное слово.
– Вот именно – не укладывается. Абсурд, да и только. Закупочная цена для крестьян в десять раз ниже, чем стоимость хлеба в московских магазинах. В десять раз! Государственная поддержка на один гектар в Германии 330 евро, у нас – 5.
Додумалась «Единая Россия», заговорили сейчас о 20 евро как о задаче. А ведь при Советской власти часть бюджета, выделяемая на село, была от 19 до 25 процентов. Меньше 19 не было за все годы Советской власти. Сейчас – около одного процента! Белоруссия дает сегодня на 6 миллионов гектаров пашни полтора миллиарда долларов, а у нас столько же – на 117 миллионов га. Вы представляете? Вот куда эта «пятая колонна», засевшая в Кремле и в «Белом доме», нас ведет.
– Но вам скажут: вы ставите эти вопросы в Думе, а конкретный результат?
– В борьбе ощутимый результат зачастую достигается не сразу. Важно, что мы вскрываем реальное положение дел, предаем гласности то, что без нас было бы скрыто.
Ведь после доклада в Думе министра сельского хозяйства мы не только представили контрдоклад, но и провели пресс-конференцию, где были изложены наши данные и наши оценки.
А закон о недрах? После моего выступления на пленарном заседании он был снят с рассмотрения. Мы также провели пресс-конференцию, направили наш материал во все областные законодательные собрания и всем губернаторам. Аналогично по Лесному кодексу, по Водному кодексу.
Острейшая борьба развернулась сейчас вокруг проектов законов «О персональных данных» и «Об информации, информационных технологиях и защите информации». Власть замахнулась на всё и вся, хочет перечеркнуть 12 статей Конституции и 28 федеральных законов. Каждого из нас не только лишают минимальной свободы, элементарной неприкосновенности личности, но, ставя в полную зависимость, делают просматриваемыми насквозь. А если человек откажется от этого «идентификатора персональных данных», его просто не примут на работу.
– Болтают о советском тоталитаризме, а между тем вот он где, настоящий тоталитаризм! Полное порабощение нам готовят?
– Безусловно. А мы провели опрос, и выяснилось, что 90 процентов людей вообще ничего не знают об этих нависших ужасных законах. И представьте, если бы не было моего выступления в Думе по докладу министра Реймана, так бы никто ничего и не знал. Но поднялась волна! Я получил уже более 15 тысяч обращений граждан с протестами против готовящегося беспредела.
– Как отклики?
– Конечно. Православная церковь поднялась. Когда мы проводили «круглый стол» по этой проблеме, откуда только не приехали представители, чтобы выступить. Приняли участие более сорока общественных организаций. Мы подключили и большую группу ученых, юристов, правозащитников, экологов. Выработали рекомендации «круглого стола», которые направлены руководству Думы и Совета Федерации, а также в ведущие комитеты.
– Значит, борьба будет продолжена?
– Продолжается. И верная опора для нас по всем вопросам – наши избиратели, с которыми мы держим постоянную связь, перед которыми регулярно отчитываемся. А вот только что выезжали с Геннадием Андреевичем в Московскую область, где собрали более 500 депутатов всех уровней.
– Депутатов-коммунистов?
– Коммунистов и наших сторонников. Очень полезный состоялся разговор. Так что не могу согласиться, будто не нужно коммунистам быть в Думе и в законодательных собраниях на местах.
Разумеется, наши действия на парламентской арене будут успешнее, если мы будем иметь тщательно разработанную Социально-экономическую программу партии. Как вы знаете, работа над такой программой идет полным ходом.
Недавно я был во время выборной кампании в Тамбове. Выступая, излагал основные положения нашей программы. И вы знаете, как они ложатся людям на душу, на сердце! Например, в высшем техническом авиационном училище, где на встрече было около полутора тысяч человек, многие пункты программы встречались бурными аплодисментами. Совершенно ясно, чего ждут от нас люди и за что нам предстоит упорно бороться.
– Но бороться ведь не только парламентскими методами?
– Не только. Я же сказал о двух ведущих направлениях, которые всё время держит в поле зрения Президиум ЦК. Это как две руки: действуя одной, надо другой поддерживать, соединяя силу обеих.
– В борьбе против 122-го закона, отменявшего льготы, оба эти направления соединились?
– Наглядный пример! Мы в Думе задолго, еще летом, предупреждали, чем может обернуться этот злой законопроект. И уже летом на улице перед Думой начались столкновения протестующих с милицией. А в декабре я был в Коломне и, выступая, показал людям, что им грозит. Люди вышли и в знак протеста перекрыли трассу. Дальше, вы знаете, заполыхало всё Подмосковье. Всего же по стране в акциях протеста приняли участие более четырех миллионов человек.
– Во главе с коммунистами. И вот это оказалось результативным.
– Удалось выбить из бюджета дополнительно к 180 миллиардам рублей еще 250 миллиардов, потом еще солидную сумму. В общей сложности 600 миллиардов рублей. Действительно, результат налицо. Хотя забрала власть, по нашим данным, гораздо больше. Ведь стоимость льгот оценивалась на уровне 1 триллиона 500 миллиардов рублей. Но люди поняли: если они будут решительно действовать, то власть может и отступить. Серьезной школой стали те месяцы для наших партийных отделений.
А вот сейчас нарастает протест против повышения тарифов на услуги ЖКХ, о чем мы тоже предупреждали. Хорошо проявили себя наши земляки – рязанцы. Там уже вынуждены сократить повышение тарифов с более чем 40 процентов до 20. Но и с этим мириться нельзя. Наше требование: негодный Жилищный кодекс – на свалку!
– Горячее время у возглавляемого вами Общероссийского штаба протестных действий!
– Горячее. И обратите внимание: два года назад с нашим штабом было 14 общественных и политических организаций, сегодня – уже 30.
– Значит, убедились в его необходимости и действенности?
– Думаю, да. Мы ставим теперь задачу, чтобы такие штабы создавались нашими партийными отделениями не только в областных, но и в районных центрах, в малых городах. Многие парторганизации взялись за это очень активно.
– А какие еще организации проявляют активность на этом направлении?
– Молодежные. Наряду с нашим комсомолом – Авангард красной молодежи (АКМ), нацболы. Организации ветеранов, инвалидов. Женские. Военные – ДПА и Союз советских офицеров.
– Профсоюзы подключаются?
– Пять профсоюзов сейчас работают с нами. Аграрный, локомотивных бригад и другие. Всероссийская акция протеста 4 марта, я уверен, пройдет мощно. Говорю это, поскольку знаю настрой на местах.
– Но помех, трудностей и препятствий много?
– Очень много, конечно. От прямого насилия до внедрения в протестное движение «попов талонов».
– Этих «гапонов», судя по всему, и в нашу партию внедряют тоже. Согласитесь, Владимир Иванович, ведь КПРФ все эти годы работает в экстремальных условиях, испытывая постоянное давление и всяческие происки с разных сторон.
– Пережили достаточно. Скажу, что особенно обидно, когда теряешь товарищей, с которыми рядом прошел не один год. Но что поделать, наверное, и это еще не вечер. Очень непросто удовлетворить амбиции отдельных личностей. Очень непросто бывает кому-то миновать соблазн материального благополучия. Есть люди, которые, получив депутатский значок, забывают о своих партийных обязанностях и о том, кто же надел ему на лацкан пиджака этот значок. Причем меняются буквально на глазах! Еще вчера ходил с протянутой рукой – и вдруг здороваться перестаёт.
– Вот это горько...
– Да, теряют некоторые свое лицо и партийную сущность. Видимо, эта гниль была в человеке и раньше, но мы не замечали. Отсюда необходимость улучшать нам работу с кадрами – и в центре, и на местах. Партийная ответственность, партийная дисциплина, партийное товарищество обязывают каждого из нас не ослаблять требовательность и к самому себе.
– А тут еще новый антикоммунистический накат – от ПАСЕ до российского телевидения... Коммунистам же на телевидение по-прежнему вход закрыт.
– В том-то и суть! Не на равных борьба идет. Вот в Советском Союзе было 100 тысяч журналистов, а сейчас в России – 900 тысяч. И абсолютное большинство, 90 процентов, как минимум, обслуживают олигархов и власть.
– Но все-таки вы верите в нашу победу?
– Как спортсмен я знаю: без веры в победу бороться нельзя. А тем более победить.
От доверия товарищей к доверию народа
Сергея Николаевича Решульского называют координатором фракции КПРФ в Государственной думе, а как член Президиума и секретарь Центрального Комитета он призван организовывать взаимодействие депутатов-коммунистов всех уровней – от Госдумы до органов местного самоуправления.
Всех читателей наверняка интересует при знакомстве с любым, кто представляет руководство нашей партии, содержание его работы в Думе и в самой партии, тем более, что сами его должности уже свидетельствуют о доверии к нему товарищей.
По специальности Сергей Николаевич инженер-электрик радиотехнического производства. Технарь, как он говорит. После окончания политехнического института в Махачкале работал на крупнейшем в Дагестане заводе «Дагдизель» – это город Каспийск. Причем начинал рабочим. Однокурсники его пошли кто в конструкторское бюро, кто в технологическое, а он... Сам попросился! Когда я спросил, что побудило его к этому, ответил так: «Мне хотелось, придя после учебы на практическую работу, прежде всего своими руками пощупать то, что предстоит производить. Чтобы досконально вникнуть в основы реального производства, а не ограничиваться представлением о нем только на чертежах и в проектах».
Словом, при выборе жизненного пути сын пошел отцовской дорогой. Первая запись в трудовой книжке после окончания средней школы в 1966 году – рабочий колхоза имени 1 Мая. А потом он вернется сюда уже главным агрономом, с отличием окончив Рязанский сельскохозяйственный институт. И пойдет у него агрономическая, научная, руководящая административная работа в единстве, к чему добавится в 1975 году, вскоре после вступления в КПСС, и работа партийная: его изберут секретарем парторганизации Дединовской опытной станции в Луховицком районе Московской области, где он был к тому времени старшим научным сотрудником.
Кого выдвигали коммунисты на партийную работу? Как правило, все-таки лучших (хотя исключения, мы теперь это знаем, оказались поистине роковыми). Выдвигали обычно тех, которые и профессионально себя зарекомендовали, и на деле проявили идейную убежденность, организаторские способности. Всё это сумел рассмотреть во Владимире Кашине первый секретарь Московского обкома КПСС Василий Иванович Конотоп – сам, конечно, партийный работник очень незаурядный.
Вот некоторые цифры. Когда Кашин как главный агроном принимал опытное производственное хозяйство «Красная пойма», крупнейшее в Подмосковье и составлявшее единое целое с Дединовской опытной станцией, сдавало оно 8–9 тысяч тонн овощей в год. А когда переходил оттуда директором Московской селекционной станции ВНИИ кормов в Серебряно-Прудском районе – сдавали уже по 23 тысячи тонн. Основательно занялись под его руководством семенами многолетних трав: если до него едва набирали 30–35 тонн кое-каких, «мусорных», то при нем стали ежегодно отвозить на областную семеноводческую станцию 196 тонн по-настоящему элитных семян.
Учителями и примером для него стали легендарные Василий Стародубцев и Валентин Месяц, такие выдающиеся мастера сельского хозяйства, как Сергей Иванович Сычёв – директор Дединовской опытной станции и ОПХ «Красная пойма», Митрофан Андреевич Смурыгин – директор Всесоюзного научно-исследовательского института кормов, Петр Нилович Новиков – председатель колхоза имени Ленина в Серебряно-Прудском районе Московской области и другие.
Всюду, где он работал, забота о людях отличала его. Создавал прекрасную человеческую атмосферу. Скажем, в поселке Красная пойма он, мастер спорта по боксу (во время службы в армии стал даже чемпионом Среднеазиатского военного округа!) организовал несколько спортивных секций, куда потянулись дети и взрослые, и это помогло быстро преодолеть нездоровую, криминализованную обстановку – то был известный 101-й километр. А в поселке селекционной станции, которой он руководил, так много строили, вводя по 50 коттеджей и квартир ежегодно, что не было ни одной семьи, не получившей за время его работы новое жилье. Построили великолепный стадион, современный торговый центр, Дом быта, поликлинику, столовую-ресторан, ввели освещенную лыжную трассу...
Можно понять, почему Конотоп, будучи первым секретарем областного комитета КПСС, решил именно его рекомендовать в 1985 году первым секретарем Серебряно-Прудского райкома партии? Хочу раскрыть и еще одну особенность этого человека, которую, как сам Владимир Иванович считает, унаследовал он от матери: с детства не мог равнодушно видеть, чтобы на глазах его творилась несправедливость, чтобы сильный обижал при нем слабого. Обязательно вступался! И, думаю я, не потому ли он и сегодня остается в рядах партии коммунистов, твердо вставшей на защиту справедливости и родной земли?
Чтобы понять самое главное о ком бы то ни было из состава руководства КПРФ, надо осмыслить, что же человека привело в эту партию, единственную по-настоящему оппозиционную к нынешней власти, крайне трудно рождавшуюся и изначально гонимую. Так вот, почему и зачем именно в КПРФ академик Владимир Кашин?
На этот вопрос в беседе со мной он отвечает:
– Просто это моя партия. Ни в какой другой не мог, не могу и никогда не смогу быть. Коммунистом был мой отец, и, если хотите, я стал коммунистом генетически. Для меня невозможно было предать его дело. Два брата отца, брат мамы жизнь отдали во время войны за нашу землю и за Советскую власть. Мог ли я их предать?
– Но слом 1991 года многих заставил пересмотреть свою партийность и занять другое место в общественном спектре или государственной системе. А вы об этом не задумывались? Не возникало вариантов?
– Возникали. Только, я бы сказал, не изнутри, а извне. Например, мне предлагали стать вице-премьером и министром сельского хозяйства в правительстве Ельцина.
– Ничего себе!
– Потом ставший губернатором Московской области Тяжлов, с которым мы давно были знакомы, предложил должность министра сельского хозяйства у него в областном правительстве. Даже издал уже соответствующий указ. Но – поторопился...
– Судя по всему, ваша компетентность и ваши деловые качества оказались востребованными. А вы отказались?
– Решительно. Первую причину я вам уже назвал. Вторая состояла в том, что к этому времени я обладал самой серьезной информацией о программах, задуманных так называемыми либералами во главе с Ельциным. И для меня было ясно, что России уготован путь тупиковый, путь разрушительный, путь в никуда. Поэтому я прямо сказал, что не могу собственными руками разрушать то, что делал мой отец и делали мои односельчане.
Ведь начиналось, если вы помните, именно с разрушения агропромышленного комплекса – под лозунгом «Фермер накормит страну!» Начиналось с уничтожающих атак на сельские производственные структуры – агрокомбинаты, колхозы и совхозы, которые уже к 1982 году в основном решили в нашей стране продовольственную проблему. Мы производили 900 килограммов зерна на человека – больше всех в мире, производили больше всех молока и яиц из расчета опять-таки на каждого человека, по 75 килограммов мяса. Мы за двадцать лет после 1960 года на 347 процентов увеличили валовое производство сельского хозяйства. В три с половиной раза! Уровень жизни на селе реально повысился на 250 процентов, то есть в два с половиной раза...
– Сильные цифры. О которых власть нынче старается и не вспоминать.
– Я на днях говорил обо всем этом в своем содокладе после выступления министра Гордеева в Думе, докладывавшего о так называемом национальном проекте по сельскому хозяйству. Тогда, в советское время, в агропромышленный комплекс было направлено за двадцать лет 2 триллиона 300 миллиардов тех советских рублей, которые безусловно приравнивались к золоту. Было создано на селе 9 тысяч промышленных предприятий – перерабатывающих, строительных и других.
А теперь? Что произошло за эти пятнадцать лет «реформ»? Агропромышленное производство упало более чем вдвое! Только один пример. В сельском хозяйстве не хватает 700 тысяч тракторов и 160 тысяч зерноуборочных комбайнов. А то, что предлагается по этому президентскому «национальному проекту», потребует для обновления сельскохозяйственной техники пятьдесят лет. Полвека!
Вот он, тупик. И я видел, к чему мы придем при обозначившейся политике, уже тогда, в 1991-м. Поэтому не содействовать развалу, а противостоять ему, бороться против тех, кто с западной подачи запланировал по существу уничтожение нашей страны, – таков был мой выбор.
Уже в те годы, в 1990-1993-м, я везде, где только мог, старался раскрыть эту разрушительную составляющую, которая закладывалась в экономический механизм, чтобы лишить нашу страну продовольственной безопасности. У меня вышла целая серия статей – в «Сельской жизни», «Правде», «Рабочей трибуне». Но было понятно: бороться надо не в одиночку. Бороться надо в рядах партии.
– Вы к тому времени были уже в руководстве Компартии РСФСР?
– Да. В 1990 году при её создании меня избрали членом Политбюро и секретарем ЦК. И у меня, конечно, было большое чувство ответственности перед товарищами, перед коммунистами. А партию коммунистов хотели уничтожить. Так вот, главной задачей на тот момент стало – отстоять партию! Вместе с Геннадием Андреевичем Зюгановым, Валентином Александровичем Купцовым, Александром Сергеевичем Соколовым, Ниной Прокофьевой Силковой, Александром Григорьевичем Мельниковым, Алексеем Николаевичем Ильиным, к сожалению, ныне покойным, и другими товарищами мы вели эту работу.
Ни на один день не прекращалась работа нашего Секретариата и Политбюро, направленная на восстановление и регистрацию партии. Каждое утро буквально на улице, под козырьком какого-либо дома, в 6 часов проводили Секретариат, а в 9 вечера снова его проводили.
– Значит, партия по существу не умирала?
– Нет! Была непрерывная и большая работа. Была борьба.
– Я в то время вошел в состав объединения «В защиту прав коммунистов», одной из задач которого стала подготовка к Конституционному суду...
– Это две стороны одной и той же работы. Мы готовили восстановительный съезд. Место его проведения до самого последнего момента знали только три человека, в том числе я. Потому что опасно было и очень непросто – в то тяжелое время, когда даже некоторые герои, победители в Великой Отечественной войне, стеснялись надевать свои советские награды. Мракобесие вокруг достигло предела. Но я был убежден: сдаваться нельзя.
– И тогда, и сейчас изо всех сил стараются извратить существо деятельности коммунистов в советское время. Вы были первым секретарем райкома КПСС...
– Когда Василий Иванович Конотоп решил выдвинуть меня на эту должность, министр сельского хозяйства СССР Валентин Карпович Месяц, оказывается, тоже выдвижение приготовил – директором крупнейшего Всесоюзного научно-исследовательского института кормов. Так вот совпало. Не скрою, определенные колебания у меня возникли. Но ничуть не жалею, что решилось тогда в пользу райкома и что шесть лет я там проработал.
– А почему не жалеете?
– Это была возможность сделать для людей немало хорошего. Конкретно. К чему, не сочтите за громкие слова, я всегда внутренне стремился.
Когда принимал Серебряно-Прудский район, урожайность зерновых тут была 17 центнеров. А когда сдавал – 40 центнеров. При 19 тысячах голов дойного стада мы вышли на надои в 4200 килограммов. Мы отстроили все наши хозяйства, выйдя на скоростное сооружение животноводческих помещений и резко сократив срок от проектирования до постановки скота: он составил всего 43 дня. Как начальник штаба областной стройки вместе с другими товарищами я даже получил тогда премию Совета Министров СССР. В 17 раз были сокращены инвестиционные сроки! Замечу: в Московской области к 1988 году вводилось 50 тысяч скотомест за год. А вот в 2005 году по всей России – только 38 тысяч. Есть разница?
– Ничего не скажешь...
– И это ведь были не только прекрасные животноводческие помещения, оборудованные по последнему слову техники, где сразу же переходили на двухсменку, но и какие Дома животноводов! С джакузи, саунами, с комнатами психологической разгрузки. Помню, приехал к нам Василий Александрович Стародубцев (Серебряно-Прудский район граничит с Тульской областью) – и восхитился. Мы ему в «Новомосковском» такие же помещения построили. А потом и в Ивановской области, в других местах.
Вот вам работа нашей партии, работа коммунистов. Наглядно. Я уже был членом бюро Московского обкома КПСС. И жизнь меня убеждала, что впереди у нас широчайшие перспективы. Но произошла трагедия – и всё это оборвалось.
– Да, трагедия. Однако в недавно вышедшем новом сборнике ваших стихов (замечательно, что вы пишете стихи до сих пор!) я прочитал такие строки:
То есть, как я понимаю, появляются силы для сопротивления, для борьбы. Но откуда они появляются и в чем вы их чувствуете?
В час, когда страну задергали
Супостаты всех мастей,
Демократов ложных оргии,
Мы становимся сильней.
– Прежде всего – в моей партии. Надо понимать, что партия – это коллективный разум, структурированная организация, и выработка выверенных, спрогнозированных решений, мобилизация коммунистов на борьбу за социальные и политические права трудящихся имеют огромное значение. В этом и есть главный смысл работы Президиума ЦК КПРФ, Председателя ЦК, ну и соответственно моей как члена Президиума и заместителя Председателя.
Отметил бы системность в работе, к которой мы стремимся, выделение направлений, на которых в тот или иной период сосредотачиваются основные усилия. В большом и многообразном конгломерате решаемых задач и повседневных наших действий есть два ведущих направления. Первое – это работа в Государственной думе, где наша партия представлена фракцией КПРФ, и второе – организация протестного движения.
– У вас лично и на одном, и на другом направлении – серьезнейшие обязанности. В Думе вы заместитель председателя Комитета по природным ресурсам и природопользованию, а вместе с тем возглавляете Общероссийский штаб протестных действий, созданный Центральным Комитетом КПРФ. Но есть мнение, до сих пор довольно распространенное, что пребывание коммунистов в Думе ничего не дает. Вам ведь тоже, наверное, приходится слышать такое?
– Приходится. Однако это ошибочное мнение. Можно вспомнить опыт наших предшественников – большевиков, которые, несмотря ни на что, шли работать в царскую Думу, и это был ленинский курс. А сегодня... Ну что бы значил, например, доклад министра сельского хозяйства в Думе, о котором мы с вами говорили, без нашей позиции, без нашего отношения, тут же выраженного с трибуны? Это был бы холостой выстрел. А мое выступление от фракции КПРФ заставило даже министра признать, что мы потеряли продовольственную безопасность.
– Он признал это?
– Вынужден был признать. Под давлением фактов. И я еще раз назвал поименно главных виновников этого. Греф и Кудрин со своими министерствами сделали всё, чтобы сорвать принятие закона о развитии сельского хозяйства и продовольственных рынков, а я был в рабочей группе по подготовке этого законопроекта. «Единая Россия» дезавуировала закон о продовольственной безопасности, внесенный нашей фракцией.
Я говорил: вот вы намерены открыть двери России в ВТО, а между тем реальностью для нашей страны в результате ваших действий становятся голод и холод. Представьте, если жизненные обстоятельства заставят нас закрыть границу. Мы же производим теперь всего 33 килограмма мяса на душу населения, а было 75, стали производить зерна меньше всех в Европе – 450 килограммов на человека. Куда это годится? В советское время, я уже называл, было 900.
Каждый год из села за счет диспаритета цен изымается 100 миллиардов рублей. Триллионы уже выкачали. За тонну солярки сейчас надо пять с половиной тонн зерна платить. За одну единицу техники – 250 тонн зерна, целый состав хлебобулочных изделий! За одну тонну удобрений – от трех с половиной до шести тысяч рублей. Все цены за последнее время увеличились в два-три раза, а на зерно... осталась та же цена!
– В голове не укладывается, честное слово.
– Вот именно – не укладывается. Абсурд, да и только. Закупочная цена для крестьян в десять раз ниже, чем стоимость хлеба в московских магазинах. В десять раз! Государственная поддержка на один гектар в Германии 330 евро, у нас – 5.
Додумалась «Единая Россия», заговорили сейчас о 20 евро как о задаче. А ведь при Советской власти часть бюджета, выделяемая на село, была от 19 до 25 процентов. Меньше 19 не было за все годы Советской власти. Сейчас – около одного процента! Белоруссия дает сегодня на 6 миллионов гектаров пашни полтора миллиарда долларов, а у нас столько же – на 117 миллионов га. Вы представляете? Вот куда эта «пятая колонна», засевшая в Кремле и в «Белом доме», нас ведет.
– Но вам скажут: вы ставите эти вопросы в Думе, а конкретный результат?
– В борьбе ощутимый результат зачастую достигается не сразу. Важно, что мы вскрываем реальное положение дел, предаем гласности то, что без нас было бы скрыто.
Ведь после доклада в Думе министра сельского хозяйства мы не только представили контрдоклад, но и провели пресс-конференцию, где были изложены наши данные и наши оценки.
А закон о недрах? После моего выступления на пленарном заседании он был снят с рассмотрения. Мы также провели пресс-конференцию, направили наш материал во все областные законодательные собрания и всем губернаторам. Аналогично по Лесному кодексу, по Водному кодексу.
Острейшая борьба развернулась сейчас вокруг проектов законов «О персональных данных» и «Об информации, информационных технологиях и защите информации». Власть замахнулась на всё и вся, хочет перечеркнуть 12 статей Конституции и 28 федеральных законов. Каждого из нас не только лишают минимальной свободы, элементарной неприкосновенности личности, но, ставя в полную зависимость, делают просматриваемыми насквозь. А если человек откажется от этого «идентификатора персональных данных», его просто не примут на работу.
– Болтают о советском тоталитаризме, а между тем вот он где, настоящий тоталитаризм! Полное порабощение нам готовят?
– Безусловно. А мы провели опрос, и выяснилось, что 90 процентов людей вообще ничего не знают об этих нависших ужасных законах. И представьте, если бы не было моего выступления в Думе по докладу министра Реймана, так бы никто ничего и не знал. Но поднялась волна! Я получил уже более 15 тысяч обращений граждан с протестами против готовящегося беспредела.
– Как отклики?
– Конечно. Православная церковь поднялась. Когда мы проводили «круглый стол» по этой проблеме, откуда только не приехали представители, чтобы выступить. Приняли участие более сорока общественных организаций. Мы подключили и большую группу ученых, юристов, правозащитников, экологов. Выработали рекомендации «круглого стола», которые направлены руководству Думы и Совета Федерации, а также в ведущие комитеты.
– Значит, борьба будет продолжена?
– Продолжается. И верная опора для нас по всем вопросам – наши избиратели, с которыми мы держим постоянную связь, перед которыми регулярно отчитываемся. А вот только что выезжали с Геннадием Андреевичем в Московскую область, где собрали более 500 депутатов всех уровней.
– Депутатов-коммунистов?
– Коммунистов и наших сторонников. Очень полезный состоялся разговор. Так что не могу согласиться, будто не нужно коммунистам быть в Думе и в законодательных собраниях на местах.
Разумеется, наши действия на парламентской арене будут успешнее, если мы будем иметь тщательно разработанную Социально-экономическую программу партии. Как вы знаете, работа над такой программой идет полным ходом.
Недавно я был во время выборной кампании в Тамбове. Выступая, излагал основные положения нашей программы. И вы знаете, как они ложатся людям на душу, на сердце! Например, в высшем техническом авиационном училище, где на встрече было около полутора тысяч человек, многие пункты программы встречались бурными аплодисментами. Совершенно ясно, чего ждут от нас люди и за что нам предстоит упорно бороться.
– Но бороться ведь не только парламентскими методами?
– Не только. Я же сказал о двух ведущих направлениях, которые всё время держит в поле зрения Президиум ЦК. Это как две руки: действуя одной, надо другой поддерживать, соединяя силу обеих.
– В борьбе против 122-го закона, отменявшего льготы, оба эти направления соединились?
– Наглядный пример! Мы в Думе задолго, еще летом, предупреждали, чем может обернуться этот злой законопроект. И уже летом на улице перед Думой начались столкновения протестующих с милицией. А в декабре я был в Коломне и, выступая, показал людям, что им грозит. Люди вышли и в знак протеста перекрыли трассу. Дальше, вы знаете, заполыхало всё Подмосковье. Всего же по стране в акциях протеста приняли участие более четырех миллионов человек.
– Во главе с коммунистами. И вот это оказалось результативным.
– Удалось выбить из бюджета дополнительно к 180 миллиардам рублей еще 250 миллиардов, потом еще солидную сумму. В общей сложности 600 миллиардов рублей. Действительно, результат налицо. Хотя забрала власть, по нашим данным, гораздо больше. Ведь стоимость льгот оценивалась на уровне 1 триллиона 500 миллиардов рублей. Но люди поняли: если они будут решительно действовать, то власть может и отступить. Серьезной школой стали те месяцы для наших партийных отделений.
А вот сейчас нарастает протест против повышения тарифов на услуги ЖКХ, о чем мы тоже предупреждали. Хорошо проявили себя наши земляки – рязанцы. Там уже вынуждены сократить повышение тарифов с более чем 40 процентов до 20. Но и с этим мириться нельзя. Наше требование: негодный Жилищный кодекс – на свалку!
– Горячее время у возглавляемого вами Общероссийского штаба протестных действий!
– Горячее. И обратите внимание: два года назад с нашим штабом было 14 общественных и политических организаций, сегодня – уже 30.
– Значит, убедились в его необходимости и действенности?
– Думаю, да. Мы ставим теперь задачу, чтобы такие штабы создавались нашими партийными отделениями не только в областных, но и в районных центрах, в малых городах. Многие парторганизации взялись за это очень активно.
– А какие еще организации проявляют активность на этом направлении?
– Молодежные. Наряду с нашим комсомолом – Авангард красной молодежи (АКМ), нацболы. Организации ветеранов, инвалидов. Женские. Военные – ДПА и Союз советских офицеров.
– Профсоюзы подключаются?
– Пять профсоюзов сейчас работают с нами. Аграрный, локомотивных бригад и другие. Всероссийская акция протеста 4 марта, я уверен, пройдет мощно. Говорю это, поскольку знаю настрой на местах.
– Но помех, трудностей и препятствий много?
– Очень много, конечно. От прямого насилия до внедрения в протестное движение «попов талонов».
– Этих «гапонов», судя по всему, и в нашу партию внедряют тоже. Согласитесь, Владимир Иванович, ведь КПРФ все эти годы работает в экстремальных условиях, испытывая постоянное давление и всяческие происки с разных сторон.
– Пережили достаточно. Скажу, что особенно обидно, когда теряешь товарищей, с которыми рядом прошел не один год. Но что поделать, наверное, и это еще не вечер. Очень непросто удовлетворить амбиции отдельных личностей. Очень непросто бывает кому-то миновать соблазн материального благополучия. Есть люди, которые, получив депутатский значок, забывают о своих партийных обязанностях и о том, кто же надел ему на лацкан пиджака этот значок. Причем меняются буквально на глазах! Еще вчера ходил с протянутой рукой – и вдруг здороваться перестаёт.
– Вот это горько...
– Да, теряют некоторые свое лицо и партийную сущность. Видимо, эта гниль была в человеке и раньше, но мы не замечали. Отсюда необходимость улучшать нам работу с кадрами – и в центре, и на местах. Партийная ответственность, партийная дисциплина, партийное товарищество обязывают каждого из нас не ослаблять требовательность и к самому себе.
– А тут еще новый антикоммунистический накат – от ПАСЕ до российского телевидения... Коммунистам же на телевидение по-прежнему вход закрыт.
– В том-то и суть! Не на равных борьба идет. Вот в Советском Союзе было 100 тысяч журналистов, а сейчас в России – 900 тысяч. И абсолютное большинство, 90 процентов, как минимум, обслуживают олигархов и власть.
– Но все-таки вы верите в нашу победу?
– Как спортсмен я знаю: без веры в победу бороться нельзя. А тем более победить.
От доверия товарищей к доверию народа
Сергей Решульский
Все члены Президиума ЦК КПРФ, входящие в этот высокий партийный орган, имеют свои, главные направления работы, за которые они в первую очередь отвечают.Сергея Николаевича Решульского называют координатором фракции КПРФ в Государственной думе, а как член Президиума и секретарь Центрального Комитета он призван организовывать взаимодействие депутатов-коммунистов всех уровней – от Госдумы до органов местного самоуправления.
Всех читателей наверняка интересует при знакомстве с любым, кто представляет руководство нашей партии, содержание его работы в Думе и в самой партии, тем более, что сами его должности уже свидетельствуют о доверии к нему товарищей.
По специальности Сергей Николаевич инженер-электрик радиотехнического производства. Технарь, как он говорит. После окончания политехнического института в Махачкале работал на крупнейшем в Дагестане заводе «Дагдизель» – это город Каспийск. Причем начинал рабочим. Однокурсники его пошли кто в конструкторское бюро, кто в технологическое, а он... Сам попросился! Когда я спросил, что побудило его к этому, ответил так: «Мне хотелось, придя после учебы на практическую работу, прежде всего своими руками пощупать то, что предстоит производить. Чтобы досконально вникнуть в основы реального производства, а не ограничиваться представлением о нем только на чертежах и в проектах».